Настоящий шотландец (джен)

Начало декабря было значительно более мерзким, чем обычно — дементоры, которым надлежало убраться через три дня, похоже, приложили особые усилия, чтобы изгадить всем настроение.

Никаких следов Петтигрю, разумеется, они не обнаружили, но это не мешало им постоянно держаться как можно ближе к Хогвартсу, вытягивая любую каплю положительных эмоций. Ученики не рисковали перемещаться в одиночку даже по школьному двору — только компаниями из четырёх-пяти человек, среди которых был хотя бы один старшекурсник. Защита от тёмных искусств ожидаемо стала самым популярным предметом, а Люпин — самым любимым преподавателем, особенно после того, как кто-то вспомнил, что есть специальное заклинание против дементоров…

«Люмос ультима», хоть и был заклинанием выбора, всё же был признан слишком эффективным — после того, как было сожжено два дементора, Гермиона стала демонстративно носить дозиметр, а министерский чиновник закатил грандиозную истерику с угрозами сгноить в Азкабане. Чиновника отозвали и прислали нового, но дементоров жечь, к сожалению, так и не разрешили.

Люпин, не теряя присутствия духа, взялся учить всех желающих вызову патронуса… Правда, делал он это довольно своеобразно.

— Что есть патронус? — задал вопрос прохаживающийся перед учениками Люпин. — Патронус есть ваш дух-хранитель, отражение вашей личности, коротко говоря — ваш нагуаль. Поэтому не бывает двух одинаковых патрнонусов, даже если они имеют облик одного и того же зверя — и кстати, поэтому они всегда звериный облик и имеют. Поэтому для того, чтобы его вызвать, недостаточно сосредоточиться на счастливых воспоминаниях и произнести заклинание — это слишком долго, сложно и требует много сил, а на выходе вы получите, скорее всего, лишь светящееся облачко, которое только затормозит дементора — а если их будет несколько, то и вовсе не поможет. Я же собираюсь научить всех вас вызывать воплощённого патронуса, и сделаю это не так, как привыкли в Британии…

Люпин замолчал, прошёлся по классу, остановился и взмахнул палочкой. В воздухе протянулась серебристая клубящаяся полоса, почти мгновенно разбухшая в огромного волка.

— Вот так, — произнёс Люпин, — не бойтесь, своих он не укусит. Можете даже потрогать — любопытное ощущение…

Волк прошёлся между столами, позволил себя погладить и исчез в серебряной вспышке.

— Вот так, — повторил Люпин. — А теперь слушайте внимательно — сегодня вы приступите к первому этапу. Вечером, перед сном, каждый из вас должен будет сосредоточиться на мысли: «Я — зверь». Никакой конкретики, только это — и с этой мыслью вы должны заснуть. Во сне вы увидите зверя, который и является вашим нагуалем — это может быть кто угодно, обычное существо или магическое, ныне существующее или давно вымершее. Не надо думать, что тот, кто увидел во сне дракона, сравнится с Мерлином, тогда как увидевшему мышь ничего не светит. Я знаю одного человека, безусловно талантливого учёного и сильного волшебника, чей патронус — верблюд. И это подходящий зверь — она чертовски упряма и ей плевать на чужое мнение о ней…

— Кажется, я знаю, о ком идёт речь… — шепнула Гермиона.

— Похоже на то, — согласился Хендри.

Люпин же, не обращая на них внимания, продолжал:

— Проснувшись, постарайтесь вспомнить как можно больше деталей — это полезно, хоть и не обязательно, а на уроке расскажет мне, кого вы увидели. После этого я объясню вам, что делать дальше — и дело за вами.

Джеймс Поттер мог превращаться в оленя, следовательно, и патронусом он имел оленя. Из этого следовало, что и патронусом его сына почти наверняка будет какой-нибудь олень. Не обязательно, конечно… Но Хендри и тут оказался оригиналом.

…Бродящий по лугу олень вскинул голову и настороженно раздул ноздри. Кто там? Враг? Соперник? Самка?

Олень был огромен — на его рогах легко могли бы улечься два рослых человека, голова возвышалась над землёй футов на семь, если не восемь — этот исполин был хозяином лугов и знал об этом…

…Хендри проснулся, потряс головой и высказался:

— Ну нифига же себе зверюшка… Хорошо ещё, что не птеродактиль.

Немного повертевшись и придя к выводу, что это всё-таки стильно, Хендри снова заснул.

— Прикинь, мне собака приснилась, — заявил Рон, едва появившись в гостиной , — да не просто собака, одна из этих четырёх тварей… А может, и не из них, но всё равно фокстерьер. Ну какой из меня фокстерьер, вот скажи мне?

— Рон, поверь, бывают и более странные твари — как тебе олень с рогами в два человеческих роста?

— Не бывает таких.

— Теперь не бывает, — согласился Хендри, — но десять тысяч лет назад очень даже были.

— А, так ты про ирландского оленя! — сообразил Уизли. — Ну так и сказал бы сразу…

Гостиная, тем временем, заполнялась студентами, оживлённо обсуждающими сны. Так, близнецам Уизли приснились быки — одному рыжий с белой головой, другому — бурый, но огромного роста, их старший брат увидел муфлона, а Джинни — лошадь. Гермиона сообщила, что увидела ворона, сидящего на копье, а Парвати заявила, что Шива послал ей белую кобру, уселась перед камином и зажгла палочку благовоний, повторяя «Ом намах Шивая».

Оригинальнее всех на Гриффиндоре оказались Невилл и братья Криви. Лонгботтом увидел во сне гигантского ленивца-мегатерия, Колин — кецаля, а Деннис и вовсе археоптерикса…

Защита стояла первым уроком, и Люпин, оставив всех в Большом зале, заявил:

— Я не буду спрашивать, кто из вас какого зверя увидел — это не имеет значения. Надеюсь, увидели все? Прекрасно, теперь вам следует медитировать, сосредоточившись на образе вашего нагуаля. Представьте его разгневанным, сражающимся… защищающим что-то — или кого-то. Вложите в этот образ желание защитить — и когда почувствуете, что готовы, поднимите палочку и произнесите: «Экспекто патронум!» Я не знаю, сколько времени вам понадобится — в идеале вы должны были бы уложиться в одно это занятие… Но я не думаю, что кому-то из вас это удастся. Поэтому не стоит расстраиваться, если именно так и случится — продолжайте медитировать всякий раз, когда у вас появится такая возможность. В конечном итоге даже самые бесталанные не потратят на это больше месяца… А теперь начинайте.

Хендри расслабился, закрыл глаза и снова вызвал в памяти исполинского оленя, сосредоточившись на нём. Одно занятие?.. Ха!

— Экспекто патронум! — призрачный мегалоцерос ударил копытом, наклонил голову и двинулся на раскинувшего передние лапы мегатерия. Под потолком кружил ворон, хорёк, забравшийся на спинку директорского кресла, шипел на тилацина… Люпин глубоко ошибался — за два часа ухитрилось справиться с задачей немногим меньше половины студентов. Включая и тех, от кого ничего подобного не ожидалось — Малфоя, например…

— Ну что ж… Я был о вас худшего мнения, чем вы заслуживали, — задумчиво сообщил Люпин. — Должен признать, что это удивительно — такой результат — не то, чего ожидаешь от подростков, и отнюдь не всем взрослым магам удавалось подобное… Хотя таковых найдётся куда больше, чем тех, кому удавалось научиться этому заклинанию традиционным путём. Собственно, я не слышал, чтобы кто-нибудь это сделал хотя бы за день, не говоря уж о двух часах. Однако не вздумайте расслабляться и почивать на лаврах — ваша работа не закончена! Продолжайте упражняться, продолжайте медитировать — и помните: патронус может не только защитой. Ваш щит и ваш меч, ваш голос и ваши глаза — всё это — патронус, ибо он — это вы!

— Голос — это понятно, — заметила Гермиона, — но всё остальное?.. Хендри, ты что-нибудь знаешь?

— Не имею ни малейшего представления, — покачал головой Хендри. — То есть, я слышал, что патронуса можно послать с сообщением, но и только… Собственно, а что мешает спросить?

— Профессор Снейп? — предположила Гермиона. — Следующее занятие у него…

Приближающееся Рождество и отсутствие дементоров даже Снейпа настраивало на относительно миролюбивый лад — по крайней мере, он шипел на гриффиндорцев реже обычного. Видимо, предвкушал отдых от «тупого стада баранов», коими мнил всех окружающих…

Рождественское настроение медленно, но верно расползалось по Хогвартсу. Вроде бы ещё рано — но и ученики, и преподаватели уже потихоньку готовились к празднику. В разговорах то и дело проскальзывало: «Что на каникулах будешь делать?», «Домой поедешь?» и прочее в том же духе. Кто-то старался выведать у друзей, что им подарить, кто-то просто спрашивал, кто-то уточнял планы… Не оставался в стороне даже Пивз, вырядившийся помесью Санта-Клауса с Пеннивайзом и призывавший воровать, убивать и насиловать гусей. Последнее неизменно повергало в ступор почти всех… В особенности — слизеринцев, поскольку представители трёх остальных факультетов могли и сами выдать что-нибудь в том же духе.

Поскольку дементоров убрали, а Петтигрю так и не появился, Хендри уже начал надеяться, что неприятности, наконец-то, закончились.

Разумеется, у реальности на этот счёт были совсем другие планы…

Девятнадцатого декабря Питер Петтигрю заявился в Косой переулок в крысином обличье, сидя в кармане у некоего Эйвери, бывшего Пожирателя, откупившегося от тюрьмы. Никто бы его и не заметил, если бы не патруль стажёров под началом Грюма — старый и далеко не добрый аврор решил продемонстрировать весь арсенал аврорских распознающих заклинаний… И получил результат, которого совершенно точно не ожидал.

Дальнейшее развитие событий Хендри было известно из двух источников — «Ежедневного Пророка» и письма Сириуса. В первой версии Петтигрю оглушил Эйвери, сразился с аврорами и, посрамлённый и раненый, бежал. Эйвери же привели в чувство, допросили и отпустили лечиться, ибо он полагал, что это просто крыса и был в шоке. Зачем ему вообще понадобилась крыса — «Пророк» умалчивал. Во второй (которой Хендри доверял куда больше) Петтигрю, как и в восемьдесят первом, врезал Бомбардой, принятой Грюмом на щит, и сбежал под шквальным, но крайне неточным огнём стажёров. Эйвери попытались допросить, но безрезультатно — он был настолько пьян, что даже хотел выпить с Грюмом на брудершафт и лез целоваться ко всем магам в синих мантиях. Где, а главное — зачем он вообще подобрал крысу, так и осталось неизвестным…

Компания рассказу Сириуса тоже поверила значительно больше, чем газетной статье. Больше того, Дафна заметила, что Эйвери в последнее время неоднократно видели пьяным, причём раза два или три — вдрызг, так что действительно мог и не догадываться, кого таскает в кармане.

— Даже и так, всё равно непонятно, зачем ему могла понадобиться крыса, — заметила Гермиона.

— Привязывать за хвост и крутить над головой? — предположил Уллем.

— Крыса должна быть дохлой, — ответила Гермиона, — нет, дело нее в этом. Я уверена, что он прекрасно знал, что это не просто крыса, и в карман его пихал абсолютно трезвым, а напился уже потом.

— Зачем?

— Вообще-то, это простейший способ защититься от легилименции, — сообщил Хендри. — Правда, я не думаю, что им стоит пользоваться регулярно… В общем, если нам опять напихают в школу дементоров — это мы ещё легко отделаемся. С Фаджа станется военное положение ввести…

— Без одобрения Короны? — совершенно по-маклаудовски вздёрнула бровь Дафна. — От такого его не спасёт даже Статут… Но в целом ты прав — наше Министерство по делам идиотов и старые пни из Визенгамота закатят истерику не хуже той, что была в сентябре. И трясти будут всех…

— В общем, праздник нам испортили, — подвёл итог Хендри. — Который час? О, уже отбой скоро…

Министерство и в самом деле забилось в истерике. Правда, очередного нашествия дементоров всё же удалось избежать — но только объединёнными силами Дамблдора, Блэка, Малфоя и Дункана Маклауда. Это был натуральный роял-флэш, против которого оказался бессилен даже Фадж, и дементоры остались на своём месте… но и только.

Все авроры и целители были отозваны из отпусков, аврорат переведён в полную готовность, каминная сеть взята под жёсткий контроль, а международные сообщения требовали специального разрешения отдельно для каждого путешественника. Как это могло помешать тому же Петтигрю пересечь Пролив на пароме или сразу из Хитроу отправиться куда угодно на самолёте, в Министерстве, судя по всему, так и не задумались. То ли решили, что ни один нормальный маг этого не сделает, то ли попросту не догадались…

Реакция на эти новости в Хогвартсе оказалась весьма разнообразной. «Масоны» мрачно переглянулись — угадали, но лучше бы ошибиться. Малфой немедленно напыжился и принялся рассказывать, что уж его-то отцу разрешение получить — пара пустяков, часть однокашников, как обычно, смотрела ему в рот, остальные кривились. Рейвенкло почти в полном составе новость проигнорировал — вероятно, за пределы Соединённого Королевства никто не собирался, а на Хаффлпафе лишь пожимали плечами и возвращались к завтраку. Судя по всему, они прекрасно знали, как обойти министерские запреты…

— Всё, как мы и ожидали, — прокомментировала Гермиона, — разве что чуть быстрее. Интересно, Фадж попробует разогнать Визенгамот?

— Не в этот раз, — покачал головой Хендри, отставив кубок с соком. — Я всё же надеюсь оставить это удовольствие себе… Так, народ, у кого какие планы на каникулы?

Особых планов ни у кого не было, и было решено праздновать по домам, а потом собраться и что-нибудь затеять. По возможности, естественно — мало ли, какие могут появиться дела…

Но праздник был испорчен всем без исключения.

— Вы — толпа болванов, — Снейп, судя по всему, решил добавить в жизнь коричневой краски, — и меня весьма радует, что до следующего года я не увижу ваши тупые лица, хотя эта передышка огорчительно коротка… Итак, рецепт на доске — и если вы ухитритесь запороть это последнее в уходящем году зелье, оно станет последним в вашей жизни.

Высказавшись, Снейп принялся бродить по классу, заглядывая в котлы и комментируя по своему обыкновению. Гриффиндорцы за два с половиной года привыкли не обращать на него внимания — даже Невилл — но Снейп всё никак не успокаивался. Впрочем, хамил он теперь в обезличенной форме — видимо, неоднократные директорские пинки всё же дали эффект…

Разумеется, с зельем у Хендри проблем не возникло — как, впрочем, и у всех остальных. Мало что так способствует успеваемости, как склонность приготавливаемого зелья при малейшей ошибке превращаться в мощную и крайне чувствительную взрывчатку.

Разумеется, «Превосходно» получили только слизеринцы, а Снейп всем своим видом демонстрировал, как ему жаль, что обошлось без жертв. Хендри, привыкший воспринимать Снейпа как стихийную силу, не обратил на это внимания. Да и поучиться у него стоило, хотя учить он не умел и не желал — но даже при таком раскладе удавалось выудить что-нибудь ценное…

— Наконец-то! — вздохнул Рон, как только дверь кабинета захлопнулась — хоть немного отдохнём от этого урода…

— Всё-таки не понимаю, почему его ещё не уволили, — проворчала Гермиона. — Не спорю, он гений зельеварения, но как педагог абсолютно некомпетентен.

— Если ты заметила, соответствующее образование тут только у Спраут, — пожал плечами Хендри. — Что, впрочем, не мешает им нормально преподавать, хотя наш декан могла бы и больше внимания уделять своим подопечным. Снейпа же, ка я подозреваю, наш директор держит из каких-то политических соображений… И это плохо. Для нас — в том числе, потому что школа, оказавшаяся втянутой в политику… Кстати, наш клуб в этом плане может оказаться очень полезным. Как там дела с ним?

— После каникул откроется официально, — ответила Гермиона. — Правда, Макгонагалл заявила, что такой клуб обязательно должен иметь название — вроде как это традиция и всё такое прочее… В общем, я торопилась и вписала второе, что пришло в голову, так что поздравляю — мы с тобой основатели дискуссионного клуба «Общество Белого Лотоса», и давай я не буду говорить, что мне пришло в голову первым.

— Макгонагалл, разумеется, ничего не поняла? — предположил Хендри.

— Нет, конечно, — фыркнула Гермиона. — При всех её достоинствах, тем что происходит за пределами Великобритании, она почти не интересуется, а история магии в исполнении Биннса… Говорят, он и живой-то был не лучше, так что интерес к истории намертво отбит у нескольких поколений английских магов.

— А был? — поморщился Хендри. — Ты извини, конечно, но для большинства наших соотечественников — что магов, что маглов — за Проливом только псоглавцы и антиподы. Не знаю, конечно, как твою идею воспримет директор — вот он может что-нибудь не то подумать…

— И окажется прав, — хмыкнула Гермиона. — Ладно, планы на каникулы, я так понимаю, не менялись?

— Не менялись, — подтвердил Хендри. — Спасибо нашему дорогому министру — испортил нам праздник…

— Однажды он за это ответит, — сказала Гермиона. Спокойно и с абсолютной уверенностью.