Староста, который хотел достичь власти (джен)

Маленькая площадь тонула в ночной тишине. Темные травинки лысоватого сквера раскачивались в такт легкому ветерку, отблескивая росой в свете фонарей.

Минуты тянулись, проходили одна за другой. Вместе с ними, казалось, по капле вытекала моя уверенность. Я еще раз припоминал все события, убеждая себя, что Гамильтон не тот человек, который стал бы игнорировать случившееся, но все-таки не мог отделаться от сомнений.

А если он все-таки решил доложить обо всем Амбридж?

— Экспекто патронум! — вот что первое сказал я, после того, как Гамильтон трансгрессировал вчера, и на асфальт передо мной опустился серебристый лис.

Это был способ, изобретенный Орденом Феникса для передачи срочных сообщений. Телесный патронус мог явиться в нужное место и воспроизвести надиктованный текст.

— Передай… — я задумался.

Метод был крайне неудобным: мало того, что сообщения никак нельзя было отправлять незаметно, но еще и получатель подвергался риску быть раскрытым. Однако то, что Кингсли входит в Орден Феникса, было известно еще давно, не даром же его подвинули с поста главного следователя по делу Блэка при первой же возможности.

— Кингсли Брустверу, — продолжил я. — Ланс Гамильтон совершил нападение на Айи Арму и Хельмута Риза. Потом появился Макнейр. По всей видимости, ему было приказано убить обоих и выставить ответственным Гамильтона, а значит и Орден Феникса. Вероятно, приказ исходил от Долорес Амбридж. Гамильтон, возможно, согласится выступить против нее в суде.

Лис слегка вспыхнул, подтверждая, что сообщение записано, и растворился в воздухе. Я должен был сказать им. Нельзя было рассчитывать на то, что я ничего не упустил, а теперь орден Феникса сможет позаботиться об остальном.

Я опустился на скамейку и уставился на желтую лампу фонаря. Мне хотелось хотя бы немного оттянуть момент, когда придется вернуться на прием и снова улыбаться, глядя в жабьи глаза Амбридж.

Адреналин выветрился, и теперь я чувствовал, что очень устал. От того, что в моей жизни, казалось, больше не было ничего нормального. От того, что я должен был притворяться каждый день, каждую секунду.

Она приказала убить Айи.

На виске дернуло, когда я понял, что на мне лежала вина за происходящее. Это я втянул ее в это. Из-за меня Амбридж отправила за ней Макнейра.

«И дальше будет только хуже.» — пронеслось в голове.

Я нервно облизнул разбитую губу, снова почувствовав привкус железа.

«Например, когда к власти придет Тот, Кого Нельзя Называть…»

По спине пробежали мурашки.

«Что будет с Айи, как ты думаешь? — спросил я себя. — Он убивал людей и за гораздо меньшее. А с ней он постарается. Она теперь значительная фигура. Он, может быть, даже сам придет за ней. И это ты ее втянул.»

Дыхание перехватило, казалось, легкие неожиданно сжались в болезненный комок, не пропуская в себя ни унции воздуха.

Как я раньше не подумал об этом? Смотрел только на возможный результат, ведь он был для меня важен.

А теперь Айи и Ризу приходилось рисковать, пока я сам отсиживался позади.

Удары сердца отдавались у меня в голове, пока я отчаянно пытался взять себя в руки.

Я просто не имел права на это. После того как сам же и поспособствовал тому, что ситуация развивалась именно так.

«Этот законопроект. Эта кампания в прессе. «Хотел сделать что-то стоящее»? Да, кое-какие успехи были. Ты доволен?» — я снова окинул себя внутренним взором. — «Что теперь? Других людей убьют. А ты будешь прятаться за их спинами.»

В груди сжимало, как будто тысячи железок раздирали меня изнутри, словно было что-то, отчаянно прогрызающее себе путь наружу.

Я усмехнулся своему лицемерию. Расстроен? Как я мог быть расстроен, если сам все устроил?

Хуже того, теперь я сидел на скамейке и жалел себя, хотя уже давно надо было снова быть на приеме. Я не мог позволить Амбридж узнать, что отлучался. Должен был оставаться хотя бы один козырь. Права на ошибку не было.

Голова налилась горячей болезненной тяжестью. Я с трудом поднялся. Мне вспомнилось искусственно улыбающееся лицо Амбридж.

«Пусть Гамильтон выступит против нее», — с надеждой подумал я. — «И тогда ее арестуют».

В груди немного потеплело. Я заставил себя сосредоточиться, представить улицу перед домом Эглантины Берк.

Ветки единственного, торчащего посреди площади, словно памятник, дерева прошелестели на ветру.Гамильтона все еще не было.

Я взглянул на часы. Стрелка неумолимо приближалась к 11 вечера.

Сколько можно было ждать? А если он вообще не собирался приходить?

Я нервно прошелся туда-сюда. Под ногу попала пластиковая бутылка, и я пинком отшвырнул ее прочь.

А если он все-таки решил доложить обо всем Амбридж?

Вчера она не успела заметить моего отсутствия. Да и это было понятно: на приеме вокруг нее было много людей, каждый из которых норовил поговорить с ней по поводу реформы образования.

Смотря на свое отражение в темном стекле, я пригладил волосы, почистил лицо. Губа немного болела, но, к счастью, распухла не очень сильно. В любом случае, это можно было временно исправить с помощью трансфигурации. Когда я закончил, мой внешний вид, казалось, не создавал впечатления, что всего минуту назад я сражался с Макнейром. Хорошо, что он слишком торопился, чтобы сбить с меня дезиллюминационное заклятие, значит, не смог бы меня узнать.

Я прошел к барной стойке, проверив, что Амбридж заметила, что я здесь и никуда не отлучался. Я знал, что пить не собираюсь. Ведь каждую секунду снова могло настать время действовать.

— Перси Уизли, вы все еще живы! — послышался смех и стук опускаемого на столешницу бокала.

— Мистер Сангвини, — отозвался я, узнав специалиста по Румынскому законодательству.

Нужно было делать вид, что я занят каким-то делом, а не только что пришел.

— Sunt eu!* — довольно отозвался тот, одним глотком осушая бокал и знаком прося бармена повторить.

В глубине выходящего на площадь переулка что-то зашуршало. Я вздрогнул и, выхватив палочку, принялся вглядываться во тьму между домами, но оказалось, что это был всего лишь бродячий кот, треплющий пустую упаковку из-под чипсов. Ни на улице, ни на площади никого не было.

Где же Гамильтон? Вдруг он не появится?

А если он все-таки решил доложить обо всем Амбридж?

Вчера, как только мне удалось вырваться с приема, я сразу же отправился домой. Почему-то у меня было чувство, что, если Айи и Риз собирались ждать меня, то они непременно стали бы ждать там. Я не ошибся.

— Это Амбридж? — спросила Айи, едва я зашел. — Она приказала тому первому напасть на нас? А другому и убить?

Она крепилась, но, было видно, что ее ужасно поразило случившееся, Риз же лучился беззаботностью, казавшейся, впрочем, достаточно искусственной.

— Я думаю, так, — выдавил я. Что я мог им сказать?

— Бесподобно, — Риз тонко усмехнулся. — Теперь Амбридж пытается нас убить.

— Нам действительно очень повезло, что все в порядке, — протянула Айи.

Тот ответил странным понимающим смешком, но больше ничего не говорил.

— И почему они не нападали вместе? — снова спросила Айи.

Я пересказал свои предположения.

— Да, — с иронией заметил Риз, — это немного за пределами моей зоны комфорта.

— Завтра я встречаюсь с Гамильтоном, — я даже не обернулся к нему, все еще смотрел на Айи. — Возможно, он согласится свидетельствовать против Амбридж.

Риз, кажется, хотел спросить что-то еще, но в тот момент я слишком мало обращал на него внимание.

— Отлично, — очень странно, но, казалось, Айи стало спокойнее, когда я объяснил, кто и зачем пытался их убить. — Тогда ты позаботишься об этом? У меня много другой работы.

— Вам лучше уехать! — выпалил я. В голове ворочались воспоминания о том, как отец рассказывал о первой магической войне. «Если Тот, Кого Нельзя Называть, решал тебя убить, спастись было практически невозможно».

Айи вопросительно подняла брови.

— Надеюсь, ты шутишь.

— Не шучу, — твердо произнес я. «Некоторых Тот, Кого Нельзя Называть, карал лично. В основном тех, кто был замечен в активных связях с маглами.» — Когда Тот, Кого Нельзя Называть…

— Очень жаль, что у тебя нет никакой возможности повлиять на мое решение, — она пожала плечами.

Мышцы опять свело судорогой. Я думал и не знал, что еще сказать. Опять я делал что-то не то. А что я должен был делать?

— Я это начал. Теперь вы подвергаете себя опасности, — выдавил я. — А я прячусь, вместо того чтобы…

На секунду показалось, что Айи разозлилась, но, когда она снова заговорила, ее голос казался гораздо более теплым, чем обычно.

— Успокойся, Перси, тут каждый…

Мысли заглушили ее слова. «Одна ошибка и вот, кто-то умирает…» — крутилось в голове. — «Нельзя позволить себе ошибок. Я должен убедить их… Но как я это сделаю, если они даже не верят, что он вернулся?» Вспомнилась неожиданная встреча с Сангвини. Инцидент с Трансильванцами, такой, казалось, давно прошедший красной вспышкой пронесся в моей памяти. Мой брат чуть было не погиб тогда. Из-за меня, того, что я был неосторожен и подставился так, что меня начали подозревать в убийстве. Больше я не мог позволить себе подобного. Не теперь.

— Айи, пожалуйста, ты не понимаешь…

— Думаешь я не могу сама принимать решений? — переспросила та. — Что я не понимаю последствий?

— Но…

— Это мое дело, — отрезала она, потом ее голос снова потеплел, она, казалось, даже улыбнулась. — Перси, тебе нужно переставать беспокоиться за все подряд. Так ты долго не протянешь.

Я попытался перебить ее.

— Каждый решает за себя, — чуть повысив голос продолжила Айи. — Ты не единственный, кто несет ответственность за происходящее. Тебе нужно давать себе передышку.

Я не мог согласиться с ней. Я знал, что должен и буду стараться исправить все, насколько это возможно. И все равно внутри теплело от ее слов.

— У меня есть мечта, — с напором произнесла Айи. — Сейчас мы идем к ней. И, знаешь, я не собираюсь отступать, бежать или прятаться. Даже если мне придется рисковать жизнью.

Я невольно улыбнулся. С неожиданной остротой почувствовалось, что мы действительно стали чем-то большим, чем просто людьми, которых случайно прибило друг к другу.

Риз, про которого уже все успели забыть, громко и нецензурно откашлялся.

— Бесподобно, — сказал он, как будто все только и ждали, пока он подведет итог.

— Может хотя бы ты уедешь? — без особой надежды спросил я.

— Не стоит, — тот снова тонко усмехнулся. — Думаешь, я брошу такой сочный кусок? Подумай еще раз. Надеюсь только, что ты не собираешься культивировать пораженческое настроение? Было бы неудобно.

Почему-то его уверенность казалась немного наигранной, как будто он пытался подбодрить себя этими словами, но мне уж точно не хотелось заниматься разоблачениями.

— Значит завтра я встречусь с Гамильтоном и после этого с Амбридж можно будет попрощаться, — мой тон был до странности деловитым.

Листья встревоженно прошелестели на ветру. Секунды с щелканьем нагромождались в бесконечную пирамиду. Часовая стрелка тягуче подбиралась к четырем утра.

Гамильтон так и не появился.

Sunt eu!* — Это я! (рум.)