Староста, который хотел достичь власти (джен)

Игру я смотрел, как в тумане, то и дело оборачиваясь на сидевшего сбоку министра Фаджа. И с каждой минутой в моей голове крепло убеждение, что пришедшее мне озарение было совершенно правильным.

Одним из главных заведующих организацией чемпионата мира был мистер Крауч. Если бы здесь что-то навернулось и, если бы организационные просчеты стали известны «Пророку», его репутации был бы нанесен невосполнимый ущерб. Мне же Дамблдор советовал преподнести это простое и изящное решение Фаджу. Так сказать, подарить ему голову заклятого врага.

Я с ужасом понял, что мог бы это сделать. История с антитрансгрессионным периметром была лишь самым крупным из нескольких просчетов, которые, при правильной подаче, можно было бы раздуть до неузнаваемости. Если бы на чемпионате что-то случилось, я действительно был тем, кто мог бы превратить это событие в оружие.

Впрочем, вопрос, заставивший меня вздрогнуть и уронить очки был другого толка.

Я работал на Крауча. Да, я не разделял его политических воззрений, мне он не нравился как человек, но я не мог даже представить, что должен буду нанести ему удар в спину.

«Ладно», — повторял я себе, — «об этом думать рано. Еще ничего не случилось».

Однако теперь эта мысль не приносила былого успокоения.

У меня было первое дежурство, так что, когда игра закончилась, я поспешил на пункт сбора. Дальше были два часа посвященные чтению нотаций подвыпившим ирландским болельщикам, некоторые из которых были существенно больше меня.

— Мистер О’Келли, — терпеливо говорил я, — вы же понимаете, что нужду надо справлять в отведенных для этого местах.

Стоявший передо мной огромный детина неловко кивал, дергаясь всем телом и заискивающе улыбался, а мне, если честно, было удивительно, что он до сих пор способен к каким-то осознанным действиям: минуту назад я наблюдал за тем, как он залпом прикончил целую бутылку виски.

К моему удивлению, когда я вернулся в палатку, никто еще не ложился. Мой отец с упоением спорил с Чарли по поводу матча, прочие же так явственно клевали носом, что, казалось, еще немного и им придется уткнуться себе в колени. Действительно, совсем скоро разговоры были закончены, и все разошлись по своим постелям.

Ко мне сон не шел, я не мог перестать вслушиваться в гомон за стенами палатки и размышлять о послании Дамблдора, так что, когда посреди ночи послышался неестественно громкий удар, я сейчас же вскочил, в полной уверенности, что сбылись мои худшие опасения. Честно сказать, все было даже хуже.

Когда я выскочил из палатки, моим глазам предстало ужасающее зрелище: по полю двигалась колонна людей в масках, а в воздухе высоко над ними бились несколько фигур, в которых я узнал магла-смотрителя, распоряжавшегося лагерем, и его семью.

Я почти не застал времен первого возвышения Волан-де-Морта, но в тот момент мне в голову влезли слова: «Пожиратели Смерти».

Мы с отцом и братьями бросились помогать министерским дежурным. Мне удалось оглушить одного из участников парада, однако, когда я подскочил к нему, чтобы сорвать маску, он неожиданно пришел в себя и так огрел меня по носу, что из глаз посыпались искры.

Затем, как будто бы решив, что его битва здесь окончена, он быстро подхватил с земли свою волшебную палочку и бросился к лесу. Я, разумеется, без колебаний последовал за ним. В моей голове, как ни странно, в этот момент крутился вопрос о Крауче и «Пророке», приобретший в свете происходившего, новую остроту. О том, что бросаться в погоню в одиночку может быть опасно, мыслей не было.

Пожиратель Смерти бежал вперед, петляя между деревьями, и, должен с прискорбием заметить, в конце концов я упустил его из виду. Едва это произошло, как послышался громкий хлопок и стало понятно, что дольше преследовать нет нужды.

Я развернулся обратно к лагерю и столкнулся лицом к лицу со своим отцом. Тот, оказывается, все это время шел за мной и был крайне взволнован. Тогда мне, разумеется, казалось, что он зря переживает, но теперь я чувствую только благодарность.

— Ты в своем уме?! — вскричал он, потрясая волшебной палочкой. — Гоняться за Пожирателями Смерти одному… Разве так можно?

Я никак не отреагировал: в тот момент в моих мыслях крутилась только одна фраза: «это случилось, что делать? Что теперь делать?!».

— Что ты думаешь о мистере Крауче? — рассеяно спросил я.

Отец удивился такому вопросу.

— Очевидно, он не очень хороший организатор чемпионатов мира, — попытался пошутить он, однако, мой потерянный вид подсказал ему, что к вопросу стоит отнестись серьезно, и он продолжил. — Крауч высокомерный и своевольный человек, который пойдет на все для увеличения своего влияния. Честно сказать, я не очень рад тому, что ты работаешь с ним…

Мой отец, разумеется, был прав, но проблема была и в том, что теперь Крауч был для меня не каким-то абстрактным деятелем с газетных страниц, он был человеком, педантом и аккуратистом, посвятившим всю жизнь работе, желчным любителем злых шуток.

— Что у тебя вообще за вопросы? — отец заинтересованно взглянул на меня, но быстро понял, что ничего вразумительного добиться не получится.

— Ладно, потом поговорим. Возвращайся…

Неожиданно его взгляд застыл, сосредоточившись на чем-то над моей головой.

Я обернулся. Из-за верхушек деревьев медленно выплывал зеленый череп с высовывающейся изо рта змеей.

Черная Метка. Тогда я видел ее впервые и даже близко не представлял, что она означает.

— Немедленно… — закончил мой отец начатую раньше фразу, его голос оставался спокойным, как если бы не случилось ничего необычного. — Я вернусь, как только найду остальных.

Я кивнул и побрел обратно к лагерю.

Лес обступал меня со всех сторон и, как я ни надеялся, не приносил моим мыслям ясности. Я чувствовал себя загнанным в угол. Международный Совет по Выработке Торговых Стандартов маячил впереди словно раззявленная пасть уродливого чудовища и, похоже оставался только один способ избежать возвращения туда. Это было предательство. За такую важную услугу Фадж наверняка бы перевел меня.

Я прислонился к дереву и бесцельно уставился в пространство.

Мой внутренний взор снова присматривался к метафорическим весам, на одной чаше которых лежали мои принципы, а на другой — моя карьера.

Неожиданно прямо передо мной трансгрессировал полноватый седой волшебник, в котором я с удивлением узнал министра магии, Корнелиуса Фаджа. Он был здесь один.

Это был невероятный шанс, какой выпадает крайне редко и, возможно, это осознание подстегнуло меня, хотя и сейчас я все еще не могу полностью объяснить себе, как я решился на это.

Впрочем, не буду оправдываться. Я сделал свой выбор и никакие слова этот факт изменить не смогут. Это был момент истины и я, наверное, все-таки оказался змеей.

Это такая вещь, которую не хотелось бы узнать про себя.

— Мистер Фадж, — в моем голосе звучала уверенность, которой у меня на самом деле не было и в помине. — Могу я поговорить с вами?

— Что?..

— Произошедшее просто неслыханно. Мистер Крауч попытается это скрыть, так что я хотел бы обсудить с вами…

Фадж остановился и посмотрел на меня уже более внимательно.

— Я видел тебя на матче. — перебил он. — Рыжие волосы… Ты из семейства Уизли?

— Перси Уизли, — представился я.

— И что тебе надо, Перси Уизли? — спросил Фадж, окинув меня бесстрастным взглядом.

Он пытался оценить меня. Разумеется, при таком осмотре ты не хочешь показать, что носишь под сердцем далеко идущие планы. За следующие несколько лет я выучился в таких случаях убедительно отыгрывать идеалиста, но когда я стоял перед Фаджем в том лесу, не сомневаюсь, он видел меня насквозь

— Мистер Фадж, я мог бы тайно обратиться в «Пророк».

— Ты предлагаешь спровоцировать утечку информации?! — в его голосе явственно прозвучало негодование. Слишком явственно. Разумеется, он делал вид, что не понимает, о чем речь.

— Мистер Фадж, я отношусь к вам с огромным уважением, вы бы никогда… Но мистер Крауч уйдет от ответственности, если этого не сделать.

Такая постановка вопроса пришлась ему по душе. Как и многие другие, Фадж хотел создавать впечатление, что находится на стороне добра. Что существенно отличало его от большинства последующих моих знакомых, так это виртуозность, с которой он расширял границы этого понятия, когда того требовала ситуация.

Взгляд Фаджа стал более дружелюбным. Возможно, в тот момент он увидел во мне гибкого карьериста, умного мальчика без гроша в кармане, которому хотелось получить все и который будет верен тому, кто первый бросит ему кость. Возможно, он не сильно ошибался, просто не принял в расчет того, что первую кость я уже получил.

— Мистер Уизли, — сказал Фадж, его голос стал по-дружески теплым, — боюсь мне и впрямь придется просить вас обратиться в «Пророк».