Староста, который хотел достичь власти (джен)

Детали событий последующих нескольких недель мне не удалось бы изложить во всей полноте без участия мистера Уэллса, за что выражаю ему свою благодарность.

Майкл Уэллс всегда считал, что чего-нибудь добьется. Он привык рассчитывать на себя, на свой ум и способности. Он был самоуверен, и не уважал никого, кто не мог заслужить уважения. Попав в одиннадцать лет в волшебный мир, он достаточно быстро освоился с магией, по его собственному признанию, она всегда вызывала и вызывает у него почти детский восторг. Когда же на пятом курсе пришло время выбирать специальность, Уэллс сразу же заявил о своем желании поступить в мракоборцы.

Теперь его жизнь сделала крутой поворот и неожиданно оказалась связана с издательским бизнесом. Ему приходилось сложновато, ведь сам он читал только учебники заклинаний и зелий, впрочем, не таков был Майкл Уэллс, чтобы отступать перед чем-либо.

Началось все с того, что Уэллс познакомился с Эгбертом Боунсом, племянником Амелии Боунс и единственным выжившим сыном Эдгара Боунса. Обычно говорили, что Эдгар погиб вместе со всей своей семьей, так что Эгберт большую часть молодости провел объясняя всем вокруг, что это было не совсем так: младший из трех детей остался жив, хотя, учась в Дурмстранге, и называл себя Эгберт Делл.

Что еще можно было сказать об Эгберте?

— Он чудовищный бездельник, — поджав губы, говорила мадам Боунс. — Я уже три года слышу о его намерении организовать издательство — и ничего, никаких продвижений.

Это было большей частью верно. Вернувшись в Лондон три года назад, Эгберт с тех пор целые дни колесил по книжным ярмаркам или сидел у Флориша и Блотса. Вроде бы, предполагалось, что он пытается определить, какие книги найдут рынок, хотя, на самом деле, ему просто нравилось читать все подряд.

— Мистер Уэллс кажется целеустремленным молодым человеком, — с присущей ей суровостью замечала мадам Боунс. — Может быть, он заставит Эгберта наконец заняться делом.

Надежда на это, впрочем, была слабая: Эгберт был человеком с характером и, казалось, твердо решил ничего не делать. Уэллсу предстояло самому убедиться в этом уже на следующий день, когда он явился в Флориш и Блоттс.

— Так вы мистер Уэллс? — вместо приветствия спросил Эгберт, не вставая даже для того, чтобы пожать ему руку.

— Майкл Уэллс, — отозвался тот.

— Тетушка сказала, что вы по поводу работы, — утвердительно сказал Эгберт, возвращаясь к своей книге.

— Мне говорили, что у вас сложности, — ядовито отозвался Уэллс. — Если вы не справляетесь, я готов сам наладить дело.

Эгберт оторвался от чтения и насмешливо посмотрел на него.

— Сколько вы хотите в месяц? — спросил он. — Чтобы оставить меня в покое?

Но Уэллса было не так то просто сбить с намеченной цели. Несмотря на то, что он не ел последние два дня, его самолюбие притушить было невозможно.

— Итак, — из палочки Уэллса вылетел рулон бумаги и, развернувшись, завис в воздухе. На нем обнаружились какие-то разноцветные графики и диаграммы: готовясь к встрече Уэллс пролистал с полдюжины каталогов и статистических альманахов.

— Моя ставка — биографии. Эта ниша все еще пустует. Читатели изголодались по правдивым жизнеописаниям.

— И кто будет это писать? — нехотя отвлекаясь, спросил Эгберт.

— Рита Скитер, — твердо сказал Уэллс. — Я не знаю, что с ней случилось в последнее время, но она, похоже, осталась без места в Пророке. Читателям нравится ее стиль, у нее есть имя. Мое предложение — мы платим ей аванс за Армандо Диппета, бывшего директора Хогвартса. В свете всего этого шума вокруг школы — пойдет.

— Почему не Дамблдора? — с прежним равнодушием спросил Эгберт.

— Неоднозначная личность. Вам придется выбрать сторону, мистер Боунс, — насмешливо отозвался Уэллс, смерив того покровительственным взглядом.

— А я всегда избегал этого, — без тени смущения отозвался Эгберт. Потом он слегка улыбнулся, словно над шуткой, которая была понятна только ему одному.

— Так что? — практически со злостью спросил Уэллс.

Эгберт взмахнул палочкой, достав из воздуха украшенный печатью листок бумаги.

— Вот расписка. Вы станете моим деловым партнером, думаю, двадцати процентов от прибыли будет достаточно?

— Нет.

— Больше вы не получите.

Разумеется, Уэллсу пришлось согласиться: он сам не мог вложить в это дело ничего, кроме своего времени.

За следующие пару дней Уэллс переделал тысячу дел, начиная от встречи с Ритой Скитер и заканчивая договорами с книгопечатниками. За все это время Эгберт не пошевелил и пальцем, ни капли не изменив своему привычному образу жизни. Весь его вклад заключался в том, что он ввел Уэллса в так называемый «Книжный Клуб», с тем, чтобы, во-первых, больше не появляться там самому, и, во-вторых, из удовольствия скандализировать собиравшуюся там почтенную публику. Второе, к слову, даже более чем удалось.

Да будет вам известно, что «Книжный Клуб» был крайне чинным местом, в него входили такие тузы книгопечатания как Септимус Флориш (владелец небезызвестного магазина и одноименного издательства), Элфиас Дож (известный автор филосовских эссе и друг Дамблдора), Варнава Кафф (главный редактор Пророка), Тобиас Мисслторп (основатель и владелец Ведьминого Досуга) и Эразинус Нотт (известный меценат и, как выяснилось позже — пожиратель смерти).

Как вы можете себе представить, в первый же день своего появления в клубе, Уэллс успел рассориться с мистером Каффом, едва не дойти до рукоприкладства с Эразинусом Ноттом и шокировать своими высказываниями почтенного старика Дожа, когда тот, следуя своей давней привычке и имея в виду полученные от меня сведения, попытался его увещевать.

— Будьте осторожнее, мистер Уэллс, — своим высоким, слегка хрипловатым голосом начал Дож. — У вас появился такой шанс, не упустите его.

— Шанс есть шанс, — со злостью и почти фирменной наглостью ответил Уэллс. — Но любезничать с консервированными стариками я не намерен, не примите на свой счет. И если Нотт будет при мне высказываться о «чистой крови» и потом спрашивать меня, что я об этом думаю, то он может пойти…

От окончания этой фразы бедняга Дож так поперхнулся своим чаем, что не мог откашляться еще минут десять.

— Мой дорогой мальчик! — наконец выдавил он. — Прошу вас, подумайте о своем будущем! Вы же знаете, что, после того, что вы говорили, Отдел Тайн имеет вас в виду?

Кстати, именно поэтому Альбус Дамблдор остерегся принять Уэллса в Орден Феникса.

— Благодарю вас за беспокойство, — уже мягче сказал Уэллс, ему было немного совестно за недавнее высказывание. — Но, поверьте, я ничего противозаконного не сделал, а что касается моих высказываний — так на то и существует свобода слова.

Всем этим светопреставлением он, разумеется, не мог не обратить на себя внимания более молодой части «Книжного Клуба».

— Между нами говоря, вам, мистер Уэллс, стоит отказаться от сотрудничества с мистером Боунсом, — нарочито-шутливым тоном говорил Джастин Берд, известный тем, что ему принадлежала газета Фейри Тейлс. — Мистер Боунс — чудовищный бездельник, вы, наверное, заметили. Вести с ним дела я бы никому не посоветовал.

— Есть предложение получше? — со своим фирменным нахальством спрашивал Уэллс.

И предложений, разумеется, не находилось — Берд только усмехался, — пока ему не стало известно про книжку под названием «Армандо Диппет: Идеал или Идиот?», которая ускоренными темпами вылетала из-под пера Риты Скитер с тем, чтобы быть опубликованной уже к Рождеству. После этого он стал относиться к Уэллсу с некоторым уважением и, хотя и не предложил ему перейти работать к нему, но пригласил в так называемый «Новый Книжный Клуб».

И вот теперь наконец мы подходим к главному, ведь «Новый Книжный Клуб» был как раз тем сборищем, где Уэллс оказался бы на своем месте.

— Аристократия поросла мхом, — замечал Берд. — Они просто сидят на своих деньгах и ничего не делают, как, например, ваш приятель, Эдгар. Заботятся ли они о простых волшебниках? Нет и еще раз нет. Все, что их заботит, — опасность потерять свои привилегии. Вот один только законопроект о маглорожденных чего стоит. Такая разумная вещь, а копий сломано немерено. Если бы не Райс Ричардс, а она, к слову, работает на меня, — это Берд всегда находил нужным подчеркнуть, — так вот если бы не Райс Ричардс — ничего бы этого не смогло случиться.

— Я слышал, с ней связались только после того как Хельмут Риз был объявлен в розыск, — с тонкой издевкой заметил Хаскелл Грейвс, владелец Чармстрайкера, знакомый Риза и человек, которого Берд ненавидел всеми фибрами души. Я бы сказал, что они походили на хозяев скаковых лошадей, которые не могли не спорить о достоинствах своих питомцев при каждом удобном случае.

Берд окинул его недовольным взглядом и, еще больше повышая голос, продолжал:

— Я не знаю, какова роль мистера Риза в этом деле. Но факт, — он особенно напирал на слово «факт», — остается фактом. Только журналист Фейри Тейлс не побоялась выпустить интервью мисс Армы на ВРВ.

— А что, мистер Берд, — все с той же издевкой замечал Грейвс, — как Фейри Тейлс реагировала на все эти атаки на господина Дамблдора? Что-то я не припомню ни одной опровергающей статьи.

А надобно вам сказать, что сам Грейвс совсем недавно сменил курс с нейтрального и поместил в недавний номер несколько статей в поддержку Дамблдора. Сам Дамблдор позднее говорил, что это был достаточно крупный успех, а Фадж по этому случаю разбил гипсовую статуэтку, стоявшую у него в кабинете.

— Я следую фактам, — ощерился Берд. — И не стану поддерживать малодоказанную точку зрения только потому, что она расходится с позицией министра.

Грейвс усмехнулся и хотел было уже отпустить язвительный комментарий, когда в их беседу неожиданно вмешался Уэллс.

— И вы думаете, что достаточно хорошо делаете свою работу? — громко сказал он.

Грейвс и Берд с недоумением обернулись и посмотрели на него.

— А мне кажется, Фейри Тейлс и Чармстрайкер упускают главное, — с какой-то озлобленностью продолжил Уэллс. — Эти маленькие интимные связи чистокровных фамилий и министерства. И никаких статей.

— Вы не представляете и наполовину так хорошо, как я, насколько сгнила эта система, — снисходительно заметил Берд. — Я печатаю все, и, боюсь признаться, все мы ходим по лезвию бритвы: Фейри Тейлс того и гляди могут закрыть…

Грейвс был сдержаннее и не спешил вступать в спор.

— Сдается мне, вы боитесь, — усмехнулся Уэллс.

— А вы предлагаете ворваться на первый уровень, размахивая волшебной палочкой? — хмыкнул Берд.

— Если это единственный вариант, — крайне вежливо ответил Уэллс, сделав вид, что не заметил насмешки. — Понимаете, мой жизненный опыт немного отличается от вашего. Я считаю, что, когда зажимают в угол — наступает время пустить кровь.

Берд на мгновение осекся, однако все равно сохранял такой важный и снисходительный вид, словно Уэллс говорил нечто очень забавное или был очень забавен в своих заблуждениях.

— А что, может, вы и правы, — с язвительным смешком вмешался Грейвс. — Но если вдруг решите перестать размахивать знаменем и замараться в журналистских расследованиях, я с радостью куплю у вас все, что напишете.

И приблизительно в этот момент в главный зал клуба вошли мракоборцы Долиш и Роули.