Староста, который хотел достичь власти (джен)

Айи лежала на полу в коридоре Отдела Тайн, из рваной раны у нее на боку текла, расплываясь пятном, кровь, пальцы слегка подергивались в агонии. Мне хотелось броситься к ней, но почему-то я не мог двинуться с места. В груди болело. Я не знал, что я чувствовал, наверное, только пустоту, похожую на смерть.

Потом я пытался открыть глаза, проснуться. Веки казались словно каменными, застывшими, и было невозможно заставить их пошевелиться. Потом я наконец выныривал из кошмара, слепо шарил взглядом в темноте. На мгновение меня охватывало облегчение. Потом резко включался свет, вокруг возникали зеленые стены тюремной камеры в Отделе Тайн. Машинально поднявшись, я выходил в коридор, видел, как Айи оседает на пол, зажимая рану, как вокруг расползается лужа крови, и дыхание становится все слабее. Сердце разрывалось от боли, я снова пытался проснуться и все повторялось по кругу.

Это было хуже всего — эта навязчивая монотонность. Иногда мне казалось, что однажды я застряну в этом кошмаре навсегда.

— Что тебе снится? — встревоженно спросила Айи утром.

Мы все еще жили вместе — сначала я не мог найти в себе моральных сил вернуться в собственную квартиру, а потом она предположила, что это вовсе не было так уж обязательно.

— Я не помню на самом деле, — по возможности небрежно отозвался я — мне не хотелось, чтобы еще и дни оказывались посвящены обсуждениям моих ночных кошмаров. — Что будешь сегодня делать?

— Зачитают завещание Амелии Боунс, а после я встречаюсь с ее племянником, — Айи задумчиво остановилась. — Наверное, странно, что она упоминает меня.

— Почему? Вы много работали вместе.

— Может быть. Все еще никак не могу смириться с мыслью, что она умерла… — потянула она, потом спросила меня: — А что ты будешь делать?

Что я собирался делать? Для начала, встретиться с Фаджем.

Увидев меня, он долго говорил о том, как был удивлен, увидев мое заявление, а потом подвел итог следующей фразой:

— Полагаю, нас обоих спустили с карьерной лестницы.

— Я считаю ваше смещение чудовищной несправедливостью… — начал я.

Он покачал головой, показывая, что этим не интересуется. Мне показалось, что ему уже случилось с утра выпить, хотя против обыкновения, он держался весьма благодушно, а не бросал обвинения всем подряд.

— Ты один из лучших помощников, который у меня когда-либо был. И я, так и быть, закрою глаза на твой арест, если ты объяснишь, что делал в Отделе Тайн в ту ночь.

Я знал, что он спросит об этом.

— Мне нужно было пророчество Поттера. То самое, которое теперь во всех газетах.

— Ты, значит, хотел увидеть его?

— Я был тем, кто узнал, что оно существует, — сказал я. — Чтение чужих пророчеств запрещено, и мне казалось неверным подставлять вас. Мадам Заместитель согласилась со мной и помогла получить поддержку людей из отдела Тайн. Мне не было нужды отправляться лично, но я хотел удостовериться, что вас не оставят в стороне.

Некоторое время Фадж молча смотрел на меня, словно пытаясь прочитать мои мысли, потом он кивнул и произнес:

— Хорошо. Можешь приступать с завтрашнего утра.

Так я вернулся на первый уровень.

Не спрашивайте меня, в чем заключались мои тогдашние обязанности — я этого совершенно не помню, хотя, очевидно, как-то выполнял их. Среди местного персонала я считался персоной нон грата, а соответственно, сделался чем-то средним между офисным неприкасаемым и личностью, овеянной темным прошлым. Когда я проходил мимо столов брошюровщиков, некоторые из них сверлили меня взглядами, как будто могли бы что-то таким образом выяснить.

Примерно в то же время я случайно столкнулся с Толстоватым — новым заместителем Скримджера, выбранным им за исполнительность и безынициативность. Он с чудовищной обстоятельностью объяснял что-то своей помощнице, а, заметив меня, посмотрел с легким неодобрением.

Вечером в тот же день я спустился на этаж отдела Тайн, рассчитывая поговорить с Амбридж, но встретил вместо этого ждавших ее Дарси и Картрайта. Они коротали время, обсуждая арест Эрендела и Харта.

— …лучше бы Харт был мертв, — с несвойственной ей горячностью закончила какую-то длинную речь Дарси.

— Не могу не согласиться, — кивал Картрайт. — Эрендела, впрочем, жаль. Хотя с ним запутанная история. Мне он говорил, что Амбридж собиралась убить его.

Заметив меня, Картрайт постарался сменить тему, но было, конечно, слишком поздно.

Новости и сами по себе были любопытные, но то, что они говорили об этом так запросто меня удивило гораздо больше.

— Я тоже слышал об этом, — соврал я, делая вид, будто не заметил их настороженных взглядов.

— И что думаешь? — немного высокомерно спросил Картрайт.

Я уставился куда-то за его левое ухо и, как будто в задумчивости, произнес:

— Поэтому нам надо знать обо всем как можно больше. И не обсуждать это здесь.

— Да, — Дарси коротко кивнула, вернувшись, по видимому, в свое обычное безразличное ко всему состояние. — Представить нельзя, как мы забылись…

На этом серьезный разговор закончился.

— Тогда более интересный вопрос, — беззаботно сказал Картрайт. — Вы замечали, что Амбридж дергается каждый раз, когда кто-нибудь начинает цокать языком?

— Не может быть, — усомнился я.

— А ты попробуй.

В этот момент за дверью послышались шаги, и внимательный в этот раз Картрайт только беззвучно изобразил, что мне надо непременно поцокать, когда она войдет.

Однако на пороге появилась вовсе не Амбридж.

— Вы здесь, — Яксли смотрел на меня. — Не зайдете ко мне?

Очевидно, он уже знал о моем назначении.

Кабинет Яксли украшало чучело головы единорога. Бывая в обществе он любил рассказывать, как сложно было добыть такую вещь — ведь, раз убивший единорога подвергался проклятию, находилось не так много желающих на них охотится.

Яксли предложил мне сесть, а потом заметил:

— Вам нужно быть внимательным в выборе друзей.

— Благодарю вас за совет, — кивнул я.

— Будьте уверены, что я всегда готов помочь вам советом, мистер Уизли. Особенно в выборе друзей. — он на мгновение остановился. Я ждал. — Присмотритесь к Долорес Амбридж. Мне кажется, вы скоро перестанете нуждаться в ней.

— Нужда в нас появляется, когда нам есть, что предложить, — с задумчивым видом произнес я.

Размышляя об этом моменте в дальнейшем, я обычно замечал себе, что продажным можно быть только с теми, кто хотел тебя купить.

— Рад, что мы поняли друг друга, — отозвался Яксли.

Я кивнул, поднялся и, пожав ему руку, направился к выходу.

— Вы же понимаете, что ваши коллеги, скорее всего, прямо сейчас докладывают о нашем разговоре? — донеслось мне вслед.

Я обернулся, изображая растерянность. Он же загнал меня в угол, правильно?

— Подумайте над этим, — Яксли усмехнулся.

Еще через несколько минут я пересказал этот разговор Амбридж.

Примечание к части

Вторая :)