Дети Греха (джен)

16 июля 2018 г. 00:15

Рэн

Тёмный тоннель озаряло лишь серебристое сияние письмён на стенах. Слова менялись местами и оборачивались в формулы. Увы, за последние дни я открыла совсем ненадолго латинский словарь, о чём сейчас и жалела. Какие-то фразы в этой серебристой вязи были знакомы, хотя бы корнями, пришедшими в современные языки. Другие мне явно приходилось слышать, скорей всего, из знаменитых изречений, вошедших в историю. Но смысл загадочных строк продолжал ускользать.

Servant Vampire

Серебристым росчерком проплыло выражение «Слуга Вампир» на латыни.

Servamp

Перечёркнутая краткая форма промелькнула вслед, и я удивлённо осмотрелась, пытаясь в тексте найти ещё такое сокращение или полную форму.

Возможно ли, что эти записи как-то связаны с сервампами? С другой стороны, что в этом удивительного, ведь эти письмена находились в некоем пространстве на границе наших с котом душ, причём с его стороны.

Если подумать, что могли нести эти записи? Вдруг здесь записана какая-то история? Или тайное знание, а Куро его хранитель и носитель? А может, именно эти записи и делали из него сервампа? Или какие-нибудь сдерживающие письмена? Шутки шутками, но вариантов могло быть множество. Нельзя исключать, что это вовсе шифр, и всё в разы сложнее. Всё-таки насколько интересно узнать, как Куро появился…

— Ты слишком крепко спишь, — вырвал меня из раздумий, проскрежетавший неподалёку знакомый голос, а в темноте загорелась пара алых огоньков.

— Ты же кот Куро?..

— И твой сон окажется непробудным, если останешься здесь. Это станет проблемой для Сонного дьявола и меня, — тяжко вздохнул зверь и тут же оскалил зашитую пасть.

Вокруг зашевелились тени. Не успев ничего сделать, я лишь дёрнулась от кинувшейся на меня тьмы тоннеля — и рывком проснулась.

У лица пронеслись острые, как копья, сегменты плаща, во тьме сияющие бело-голубым. На моё лицо упали капли, стёкшие по щекам. В тусклом свете от броши и плаща, я видела стекленеющие глаза и оскал вампира, висящего надо мной на хвостах покрова. Его руки, подрагивая, лежали на моей шее… Мгновение и по его коже побежали небольшие трещинки, и с тихим шуршанием на меня осыпалось прахом его тело.

«Что?..»

Судорожно втянув носом воздух в лёгкие, я провела ладонью по щеке, размазывая чужую кровь, смешивая её с прахом. В неясном свечении было видно, как белоснежные сияющие хлопья поднимались в воздух с одежды и одеяла. Вскочив с футона, я дрожащими руками отряхнула с себя прах.

Ночную тишину заглушило безумное сердцебиение, а взгляд скользил по обстановке номера, снятому мной на день, и где я практически сразу вырубилась, уставшая от пути и столкновения с Цубаки. Взгляд зацепился за собранное мной для Куро гнездо из одеяла. Кот всё также спал, похоже, ничуть не двинувшись.

— Ку… Куро? — голос дрогнул, а я осторожно почесала пальцами его щеку, щёлкнула по уху, но он не реагировал и продолжал оставаться в забытье.

Со двора донеслась какая-то возня, и я испуганно дёрнулась. Сглотнула, а взгляд прикипел к приоткрытым сёдзи, вероятно, через которые и прошёл вампир.

«Да что же я делаю-то?! Давай, возьми себя в руки!» — зажмурив глаза, я запустила руки в волосы и с силой потянула их, до боли, чтобы вымыть ею страхи.

Резко выдохнув, я тихо подкралась к проёму, всё ещё ощущая, как меня потряхивало, но хотя бы я могла адекватно воспринимать реальность. Выглянув, я с разливающимся холодом в груди увидела Тэцу, который боролся врукопашную с каким-то крупным мужиком. В полной тишине. Эта картина тотчас вымыла все страхи, а в груди поднялось раздражение на молчащего придурка, ведь ему ничего не мешало дать знать, крикнуть, что ему нужна помощь — сила определённо была не на его стороне.

Пока в мыслях отчитывала парня, взглядом быстро осматривала территорию, освещённую немногими тусклыми фонарями и светом старой луны. Рядом с дерущимися облизывался, подзадоривая товарища, ещё один вампир. На крыше я увидела также мелькнувший силуэт на фоне луны, а может, показалось. Но стоило исходить, что вампиров трое.

Тянуть больше было нельзя. Не колеблясь более ни секунды, я выскочила во двор, чтобы спустя мгновение понять, что под ноги-то и не посмотрела. Там, где я ступила, зажёгся чёрный квадрат и вытянулся в окруживший меня барьер с серыми матовыми стенами.

— Какие люди! — оскалился вампир, мгновения назад подначивающий своего друга, но теперь он стоял напротив меня в этом странном пространстве. — Вот мы и встретились снова… — но тут же убрал ухмылку и тяжело посмотрел на меня. — Где братишка Тони?

— Кто? — спросив, внимательно изучала я вампира, меня не покидало чувство, что и в самом деле видела его раньше. — Не знаю такого. Или ты о том неудачнике, которого я в прах обратила? — и усмехнулась, чтобы вывести из себя клыкастого, хотя и саму тошнило от этих слов.

Вампир ничего не ответил, лишь зарычал и ударил почерневшими кулаками по матовой поверхности. Стараясь не выпускать его из поля зрения, я с напряжением следила за колебаниями в барьере, возникшими от этого удара. И всё равно, для меня полной неожиданностью оказались цепи, выстрелившие из него. Увернуться в замкнутом пространстве никак не получалось и холодные звенья цепей скрутили мои руки и ноги, лишили возможности двинуться.

Не тратя времени, вампир кинулся ко мне — я же закрыла глаза. Ведомые волей хвосты мгновенно скрутились в копья и, вытянувшись защитой, насадили тело вампира на острые грани покрова, буквально в шаге от меня.

Казалось, внутри что-то оборвалось. Стало так холодно. Открыв глаза, я безучастно всмотрелась в удивлённое лицо врага, осыпающегося прахом.

Опять… убила.

Увидев его вблизи, я смогла, наконец, вспомнить, где мы встречались. Один из трёх вампиров-неудачников, подловивших меня неделю назад в супермаркете, и которых по моей просьбе пощадил Куро. Кривоногий заводила.

Барьер и цепи обратились в тень и рассеялись в воздухе, а я поспешила найти взглядом Тэцу. Сендагая крепко зажимал истекающее кровью левое плечо, а напротив него, со сломанными руками скалился окровавленным ртом вампир — уже знакомый здоровяк, словивший в прошлый раз удар Книгой.

— Мори! — он гаркнул, когда увидел меня, сквозь опавший барьер.

К нему с крыши гостиницы спрыгнул тощий хлюпик, чей силуэт я замечала ранее. Я же поспешила к Сендагае.

— Где твоя сила евы, Тэцу? Почему голыми руками? У тебя же вроде есть гроб? — нервно забросала я его вопросами, вставая между ним и вампирами.

— Растворился, как только использовал, — морща лоб от боли, кратко пояснил он.

Я бегло бросила взгляд на его раненое плечо. Кровь стекала по рубашке, оставляла тёмное пятно на светлой ткани. Перевязать бы, но эти твари вряд ли дадут нам время.

— Хреново, — с тоской посмотрела я на парочку вампиров.

Впрочем, давать им время невыгодно для нас. У толстяка сломаны руки, нельзя позволить ему восстановиться. Будто подслушав мои мысли, хлюпик внезапно клыками впился в шею напарника, глотая его кровь, а затем слизал кровь и с его подбородка, скорей всего, оставшуюся после укуса Тэцу.

Меня передёрнуло от омерзения, а взгляд напряжённо отмечал, как глубокие тени ночного двора уплотнились, потянулись к опустившемуся на четвереньки вампиру и стали вливаться в хлипкое, на первый взгляд, тело. Внешность вампира потекла, окуталась тенями, а перед нами уже стояло самое странное существо, которое только можно увидеть.

— Баргест, — Тэцу потрясённо смотрел на него, — пёс-зомби.

Я лишь согласно кивнула, тоже заметила знакомые по играм черты образа мёртвого зверя, охраняющего могилу хозяина: скелет крупного пса, обтянутый чёрной гниющей кожей, горящие алым огнём глаза и собачий кривой оскал острейших клыков, по которым стекала кровавая пена.

— Вот вам и крышка, — зло ощерился здоровяк, беспомощно развалившись на земле после укуса.

Тяжёлый удар обрушился на грудь, выбил воздух из лёгких и сшиб с ног, из-за чего я сильно стукнулась затылком о землю. В глазах потемнело на миг. Острейшая боль прорезала руки. А я, наконец, смогла осознать, что вцепилась ладонями в чёрных перчатках в скалящуюся пасть пса, тянущуюся к моей шее.

— Рэн-сан!

Тэцу мгновенно опустил тяжёлый кулак на голову зверя. Тварь ощерилась и, вырываясь из моей хватки, отпрыгнула.

Кашляя, я судорожно втягивала воздух, пытаясь вернуть сбитое дыхание. С трудом встала на четвереньки, но перед глазами плясали чёрные мушки от сильного удара. А собака крутилась вокруг нас, да всё глядела алыми глазами.

Молниеносный рывок. Не уследить! И тварь схватила за ногу Тэцу. Парень застонал. Мои хвосты беспомощно чиркнули по воздуху в месте, где была псина, но она оказалась уже с другой стороны и вновь закружила вокруг нас под хохот здоровяка. Морщась, Тэцу зажал сильно кровоточащую рану на икре левой ноги.

Вскрикнув, я застонала от боли укуса на ноге. Брызнули слёзы. Вновь не увидела атаку пса, но прочувствовала в полной мере. Горячая кровь пропитала разодранные джинсы.

В груди холодком зарождался страх, а голова кружилась. Не хватало скорости. Мы были слишком медленными. Нам не уследить за зверем. Пёс же игрался. Хотя нет, он напитывался силой, каждым укусом собирая нашу кровь. Он нас так съест.

Левая рука Тэцу болталась плетью, правой он зажимал рану на ноге. Капельки пота блестели на лбу. Да и стоять Сендагая уже не мог, так же, как и я, опустился на колено и поглядывал по сторонам, потому что тварь растворилась в тенях под пробирающий хохот — вампир готовился опять напасть.

Прикусив костяшку пальца дрожащей руки, я поймала себя на желании, чтобы появился Куро и расправился с ними. Накатывала паника. Мы не ровня вампирам. Как? Как сравниться в скорости с этими тварями?! Вряд ли повезёт насадить на копья, как получилось с прошлым вампиром.

А меня догнали слова Куро, когда он только предлагал силу и говорил о слабости воли и сомнениях, потому что покров слез с рук, а плащ местами стал дымкой теней. Я теряла контроль над силой.

Но, бездна! Я же хотела стать сильнее! Хотела больше не испытывать беспомощность! Неужели без Куро я ни на что не способна?! Я встала перед Цубаки! Я смогла побороть страх перед чёрной катаной!

Так что же, я перед шавками Уныния на коленях буду ползать?!

Да никогда! Никогда и ни перед кем я не буду стоять на коленях!

Сжав зубы и шипя ругательства из-за боли, я поднялась на ослабевшие ноги.

Не сдамся. Не так просто! Я клялась. Пусть и во сне, но клялась стать сильнее!

— Старшая сестра? — взволнованно обратился Тэцу.

Верно, я старшая. И сестра ему по связям с вампирами. Я клялась больше никого не терять! И не потеряю.

Покров вновь плотной тьмой лёг на плечи, а капюшон опустился на голову. Глубоко вздохнула и столь же медленно выдохнула, пытаясь привычной медитацией успокоить мечущийся в пробуждённом гневе разум. Надо было думать. Должно было быть хоть что-то. Мы не успевали. Нам не хватало скорости. Но мы не могли стать быстрее — значит, выход только один: надо замедлить пса.

— Есть одна идея, — тихо ответила я, всматриваясь в тени.

Чуть в стороне промелькнули алые огоньки. Тэцу прикрыл шею руками и замер напряжённый, как пружина, готовый увернуться от атаки зверя. Я же стояла за его спиной, и два центральных сегмента моего плаща растянулись над ним, прикрывая его и страхуя.

Надо поймать тварь — только так мы сможем от неё избавиться. Меня охватил небывалый азарт с толикой ужаса, который посылало моё чувство самосохранения. Вампиры определённо плохо на меня влияли… Постоянно какие-то безумные идеи приходили в мою бедовую голову. И от этого улыбка сама полезла на лицо.

Подтянула магию к горлу и влила её в голос, надеясь, что это привлечёт внимание твари:

— Мя-я-у-у, — протянула я и выставила перед собой согнутую в локте левую руку, как приманку и защиту шеи.

Метнувшись, тяжёлая тень с рыком вновь опрокинула меня на землю. В этот раз я была готова к падению. Но зашипела от боли. Клыки разорвали покров, как тряпку, и впились в кожу. Кровь потекла на лицо, а я, не удержавшись, заныла в голос от боли. И всё же один хвост обвился вокруг шеи пса, чтобы тот не сбежал, и удерживал его на расстоянии от моего горла. Три оставшихся сегмента впились в собачье тело, разрывая открытую незащищённую брюшину. Когтями правой руки уже я вцепилась в глотку зверя, стараясь ослабить его хватку на левое предплечье.

Поднявшись, Тэцу всей своей дурной силой опустил кулак уцелевшей руки на хребет живучей твари.

Хруст. От мощи удара Тэцу псина припала на меня и насадилась на копья, прошившие тело насквозь. Зверь взвизгнул, выпустил мою руку из пасти. Видимо, на последних силах он совершил рывок в сторону, снимаясь с копий, и упал на землю. Вокруг него стала расползаться кровавая лужа от обильного красного потока, вытекающего из распоротой брюшины. Вот только мёртв он не был. Скуля и загребая лапами, он старался ползти к толстяку. Тени охватили тело пса и брызнули в разные стороны.

— Мори! — крикнул здоровяк и пополз к вернувшемуся в свой облик напарнику, зажимающему руками вспоротый живот.

Всхлипывая от боли, я прижала к себе кровоточащую руку и, пошатываясь, приподнялась с земли. Одежда, пропитанная кровью твари, неприятно липла к коже.

— Твоя рука… — с неприкрытой тревогой посмотрел на меня Тэцу.

— Жить буду, — шмыгнув носом, выдавила я дрожащим от боли голосом, кривя улыбку. Бинтов под рукой не оказалось, пришлось затягивать покровом жгут на разодранной левой руке. Только взгляд не отводила от вампиров.

Толстяк добрался до своего партнёра и силился встать рядом. А бешенство в его глазах не предвещало ничего хорошего для нас. Его руки уже частично выправились. Да и силы его, похоже, стали возвращаться. Если дать время восстановиться, то второй раунд мы не переживём. Оставалось только…

— Что дальше? — спросив, Тэцу зажал рукой продолжающую кровоточить рану на плече.

Я устало посмотрела на него и опять вернула внимание к вампирам.

Вариант здесь лишь один.

— Забери из моего номера кота, пожалуйста, и отнеси к Хью, — сумев немного отрешиться от рвущей боли, попросила я. — И если не трудно, можешь мне подобрать что-нибудь из одежды? А то эту только выкидывать теперь. Здесь дальше я сама разберусь.

— Разберёшься? — удивлённо посмотрел на меня парень.

— Иди, Тэцу, — я сжала в кулак правую руку, на которой рана, нанесённая мечом Цубаки, вновь стала кровить. — Присмотри за моим напарником, пожалуйста.

Обернувшись к нему, я успокаивающе улыбнулась и попыталась взглядом передать уверенность, которой совершенно точно не было внутри меня.

— Боя уже не будет, иди.

— Хорошо, — он с некоторым сомнением посмотрел на меня, но всё-таки похромал к галерее с приоткрытым сёдзи моего номера.

Облегчённо выдохнув, я уловила, как едва слышно отодвинулись внутренние двери. Мне же оставалось только смотреть на мою совершённую в прошлом ошибку.

— Думаешь, мы будем вести переговоры с едой? — усмехнулся восстанавливающийся здоровяк. — Я вас уничтожу своими же руками и ваши головы принесу Цубаки.

— Не сомневаюсь, — я прикрыла на мгновение глаза, чтобы задавить отголоски неуверенности. — Я понимаю, что с вами без толку говорить, — глубоко вздохнув, я подняла глаза на вампира. — У вас был второй шанс, когда я не дала своему напарнику убить вас. Но вы урока не поняли. Продолжили охоту. Вы неспособны к мирной жизни. Только и можете, как бешеные псы, бросаться на живых — таких отстреливают.

Это моя ошибка — я сохранила их жизни. Мне и исправлять её. Вокруг не кино и не игра. Реальность. И враг жесток, готов убить.

Нет, хватит. К чёрту гуманизм, мораль, милосердие, терпимость и прочую хрень, которую нам прививают с детства. На удар — я буду отвечать равносильным ударом, каким бы чудовищем ни стала из-за этого. Прошлая Рэн была смертельно ранена, когда истекал кровью её друг. А меч фокусника всё-таки её добил. Куро спас лишь новую Рэн. И пора принять реальность.

Как раньше уже никогда не будет.

Сердце замерло, по венам потёк жгучий холод. Слетевший раньше капюшон вновь опустился на голову, но в этот раз он был невероятно тяжёлым. Шарф подобно удавке крепко обвил шею. Когти покрова на правой руке, чувствуя мою волю, удлинились, став похожими на клинок. А брошь лотоса запылала кровавым светом.

Каждый шаг давался с трудом, словно на ногах висели гири. Здоровяк под моим взглядом безуспешно пытался встать, но укус товарища, видимо, передавший его энергию хлюпику, обессилил его, и он, рыча, раз за разом падал на землю.

Хотелось закрыть глаза, но я не позволила себе такую роскошь.

Росчерк острого чёрного меча не встретил сопротивления. И голова вампира, отделившись, упала на землю и откатилась в сторону. Под ногами мерзко плюхнулось безголовое тело. Обильный поток крови тёк из шеи. Отвратительное зрелище. Пара мгновений — и труп опал прахом. Переведя взгляд на раненого вампира, принёсшего нам столь много проблем, я, опустив копья хвоста, отделила и его голову. Лужа крови стала обильнее, коснулась моих необутых ног. И снова в воздух устремились белые частицы.

А меня накрыло, смыло холодное спокойствие. Тело задрожало, а я, схватившись за живот, согнулась в рвотных позывах. Покров забурлил и пока ещё легко, предупреждающе, царапал мою кожу.

Но я не забыла. Помню. Никаких колебаний. Никакой слабости. Я не должна бояться своей же силы. Сделала выбор, а значит нельзя сомневаться. Только почему так больно? Почему хочется завыть израненным зверем и забиться в какой-нибудь угол.

Но нельзя.

А плечо словно поддерживающе пожали, и я резко обернулась. Но никого рядом не было.

* * *

16 июля 2018 г. 03:26

Рэн

— Вот что значит Хью заболел — наш талисман. Второе происшествие за день. Ещё и преступники в районе объявились. Столько пострадавших! Говорят, даже убили кого-то, — качая головой Сендагая-сан, отец Тэцу, вышел из комнаты. — Что за день…

Его сын, долго не думая, сказал отцу, что во двор забрёл бродячий пёс, который набросился на нас и покусал обоих. Правда, я заработала оценивающий взгляд от родителя друга. Ну да, чем могли заниматься подростки, уединившись ночью вдвоём. Особенно если девчонка одета в одежду любимого сына? Как-то ответ сам напрашивался.

Тэцу… Бестолочь белобрысая!

Как я поняла, никто не видел и не слышал возни во дворе, несмотря на то, что пошумели мы знатно — одни наши крики от боли чего стоили, как и рычание зверя. Единственное объяснение — кто-то из вампиров установил звуковой барьер. Больше ничего на ум не шло. Да и не важно. Стоило ещё отметить, что кровь вампиров спустя минуты обратилась в белые частички, и на земле остались разводы только нашей с Тэцу крови.

Так или иначе, после того как доползла до комнат, я поспешила в душ смыть кровь и избавиться от грязной одежды. Пришлось прикрыть раны покровом. В ванной и нашла приготовленные Тэцу чёрные спортивные штаны и мужскую голубую рубашку с короткими рукавами. Только я в них утонула. Но выбор был невелик. В следующий раз буду брать с собой запасные вещи. Сейчас же пришлось подворачивать штанины, завязывать узлом края рубашки на талии, а то она выглядела платьем, и убирать покров, чтобы не было вопросов, как блондинка стала рыжей и наоборот.

Стоило мне выйти из ванной, как я наткнулась на взволнованного отца друга, с немалым удивлением окинувшего меня взглядом. Учитывая, насколько сильно были повреждены руки и имеющиеся укусы на ногах, отбросив явные возникшие вопросы, мужчина провёл меня к выходу из гостиницы, где нас с Тэцу усадил в автомобиль и довёз до больницы. Там уже обработали раны, сделали уколы и наложили швы. Благо кости оказались целы. Да и травмы хоть и выглядели, может, жутковато, но не были столь опасными.

Всё это время я нервно следила за часами, ведь сервампы остались одни в гостинице. Обратно нас также вернул отец Тэцу. Правда, всю дорогу приносил извинения за то, что я получила травмы на территории их гостиницы. От вины в голосе мужчины мне и вовсе стало неловко, и я устала повторять, что не имела никаких претензий. Но Сендагая-сан всё равно всучил золотую карточку постоянного клиента, что давала солидную скидку в их гостинице. Только напрягло, как разговор незаметно сместился на мои планы (хочу выжить) и на тему, кто мои родители (хороший вопрос, сама им задаюсь). Напряжно. И что-то мне подсказывало, ждал Тэцу взрослый разговор о мальчиках и девочках и… кхм, их совместной жизни.

Как же неловко-то…

Время было уже далеко за полночь, но, сидя у окна на втором этаже, где была расположена комната Тэцу, и, наслаждаясь травяным чаем, я отстранённо смотрела на телефон, лежащий на столике.

Сегодня у меня вечер — или ночь — исправления ошибок. Одну я исправила, пора было браться за другую, пусть и время позднее. Мне следовало ещё вечером заняться этим делом. Но я поддалась усталости и нервному потрясению, после столкновения с Цубаки, и непозволительно расслабилась, уснула.

Прав зверёк, что жил у Куро в душе, — я могла и не проснуться.

Тяжело вздохнув, я взяла в руки телефон и выбрала в контактах номер Махиру. Немного поколебавшись, я всё-таки запустила дозвон, и всё равно раздающиеся гудки будили чувство вины.

— Алло? — сонный голос друга всколыхнул во мне ещё больший стыд.

— Прости, что так поздно, Махиру. Это Рэн, — решила я уточнить, а то, наверняка брал телефон не глядя.

— Рэн? — было слышно, как он подскочил с постели. — Что-то случилось? — взволнованно обратился он.

— Извини, что разбудила. Мне срочно нужен номер хохолка или его сервампа.

— В три часа ночи? — недоверчиво уточнил Махиру и тут же повелительно добавил: — Рассказывай давай.

— На сервампа Гордыни напали, — рассматривая перебинтованную левую руку, с очередным тяжёлым вздохом ответила я. — Хочу предупредить Похоть об угрозе и обсудить кое-что срочное.

— Что? Когда? Что случилось? Ты, вообще, где сейчас?! — посыпались на меня взволнованные вопросы.

— Махиру, мне бы номер, — вклинилась я. — Сбрось мне его в сообщении, пожалуйста. Сервамп без сознания, а на него и его еву уже было нападение.

— Я понял, — не видела, но я прямо-таки чувствовала, как Махиру нахмурил брови. — Сейчас отправлю номер, а ты мне адрес, где ты.

— Перестань…

— Рэн, я серьёзен, — перебил он меня строгим голосом. — Завтра после школы приеду. Вроде задержаться не должен.

А меня словно холодной водой окатило.

— Бездна! Фестиваль же был в субботу! — застонала я. — Как же я могла забыть…

— Ты просто так и осталась безответственной, — усмехнулся голос друга на той стороне. — Как бы ты ни обленилась вконец, с таким-то сервампом, — наигранно посетовал он.

— Прости. Я ужасный друг.

— Не волнуйся, — успокаивающе проговорил Широта. — Я всё понимаю. Ты сама в порядке? Как Куро?

— Куро отсыпается, ему тоже досталось, — я перевела взгляд на всё столь же бессознательного кота.

— А ты? — в голосе зазвучали ноты подозрительности.

— Относительно здорова, — поморщившись, попыталась я увильнуть от прямого ответа.

— Рэн… — предупреждающе произнёс Махиру.

— Просто я снова руки повредила. А так, жива и здорова, — нервно протараторила я и тут же пошла в атаку: — И всё, Махиру, хватит. Отправь мне номер и спать ложись!

— Ты права, я лучше завтра приеду и всё узнаю, — угрожающе предупредил Широта. — До завтра!

— До завтра, — обречённо попрощалась я.

Задумчиво крутя в руке телефон, я не могла отделаться от ощущения, что голос Махиру изменился. В нём появилась уверенность и сила.

Телефон пикнул о приёме сообщения, которое, кроме номера, напоминало мне об адресе для друга. От ошибок никто не застрахован, но…

«Пора бы повзрослеть, Рэн».

Оказавшись втянутой в опасный конфликт, пусть и укрытый тенями вампиров, я повела себя как ребёнок, легкомысленно отмахнулась из-за обид от союза и информации, которой сейчас не хватало. Мне не потянуть одной, и я не хочу вновь видеть Куро на коленях или на месте Гордыни — чтобы с ним не произошло, вряд ли это что-то хорошее.

Да, я была на нервах после покушения. Конечно, я оскорбилась, услышав заявление хохолка. И, разумеется, я волновалась все эти часы о Куро и Махиру. Но я повела себя глупо и недальновидно, когда стремилась мстительно задеть в ответ, оборвать возможные связи. Ничто не мешало мне спокойнее и дипломатичнее себя повести, но я…

Может, я и не испытывала доверия к семье Алисейн, которые передали мне то предложение устами хохолка… Но без информации я едва ли что-нибудь смогу сделать. А сама с нуля ничего не создам. У меня нет других контактов, как и нет знакомых магов, вампиров или ещё знающих людей или нелюдей — никого, кроме самого Куро и его родственников. И сейчас я лично знаю только сервампа Похоти Лили и сервампа Гордыни Тёмного Элджернона Хью Третьего. Последний в плохом состоянии и от него ничего не узнать. Тэцу знал мало. Но хохолок… Хохолок говорил, что его семья давно связана с сервампами, а значит и знали они многое.

Всё же… Всё же…

Ради Куро, чтобы не видеть его более в таком состоянии и на коленях, я должна найти общий язык хотя бы с евой его брата. Моя гордость — ничтожно низкая цена.

Время исправлять ошибки.

— Дом Алисейн. Чем могу помочь? — прозвучал узнаваемый доброжелательный голос сервампа Похоти.

— Извините за столь поздний звонок, Лили. Это Симидзуки Рэн, ева Лени, — прикрыв глаза, я старалась отрешиться от тяжести вины в груди.

— Рэн? — в голосе сервампа прозвучало немалое удивление. — Не ожидал тебя услышать, но, без сомнений, рад.

— Я хочу принести свои извинения, Лили, — я тяжело вздохнула.

Именно так. Ещё тогда, остыв, я обещала коту, что принесу извинения.

— Наше знакомство не задалось с самого начала. И я... чувствую вину за слова, что были мной сказаны в тот день. В оправдание могу лишь сказать, что всё это… всё это было на эмоциях. Я понимаю ваши мотивы. Понимаю, почему вы обращаете умирающих детей… — провела я ладонью по лицу перебинтованной рукой. — Я искренне сожалею о своих... о тех словах. Извините.

— Не стоит, Рэн, — с ощутимой улыбкой в голосе отозвался сервамп. — Я не держу зла на твои слова. В чём-то я даже согласен с ними.

— Что не оправдывает меня, — категорически отмела я. — Но звоню я и по другому поводу. Цубаки напал на сервампа Гордыни.

— Что с ним? — было ощутимо, как подобрался и напрягся Похоть.

— Это одна из причин моего звонка, — я прикусила губу, переводя взгляд на Хью. — Хохолок, в смысле ваша ева, — исправилась я, но услышала приглушённый смешок Лили, — говорил, что Алисейн давно сотрудничают с сервампами... Так вот из-за ранения из Гордыни вырвалась непонятная белая взвесь. Она смерчем крутилась по небольшой территории, а позже поднялась в небо. Но простые люди её не видели. Чем-то она ещё похожа на белый прах, в который обращаются вампиры, — задумчиво подметила я, только сейчас осознав сходство этих белых частиц.

— Он…

— Он жив, — я вновь скосила глаза на Хью. — Но пока в сознание не приходил и постоянно меняет форму.

— Я попробую узнать, что это могло быть, — задумчиво произнёс Похоть. — Мысли кое-какие есть, но надо проверить. Если что-то изменится, дай мне знать, Рэн.

— Разумеется, — согласилась я, неосознанно кивнув, и добавила: — Если вас не затруднит, держите меня тоже в курсе.

— Конечно. Как узнаю что-то новое, сразу свяжусь, — уведомил меня сервамп, а я кое-как разобрала едва слышимые приказы, которые он кому-то отдавал.

— Договорились. Всего доброго, Лили, — поспешила я попрощаться, чувствуя, что собеседник сосредоточен на ином.

Устало откинувшись на кресле, я помассировала ноющий висок и заметила тихо сидящего рядом с Хью Тэцу.

Удивительный парень: голыми руками, без сил евы, сломал руки одному вампиру, а потом ещё и нашёл в себе силы переломить хребет другому. Я не уставала удивляться ему. До сих пор невероятно поражало несоответствие возраста и внешности. Тэцу выглядел студентом, лет на двадцать: высокий, мускулистый синеглазый блондин. Сюда ещё добавить спокойное выражение лица, прибавляющее ему годков. Правда же оказалась ошеломительной — ему только четырнадцать исполнилось.

На его фоне именно я выглядела ребёнком. Но всё равно была из нас двоих старшей, поэтому и прогнала его после боя. Ни к чему ему было на себя брать грех убийства или делить его со мной. Ошибка моя. Выбор мой. Мне и нести этот крест.

— Поспи, Тэцу. У тебя тяжёлый денёк выдался, — улыбнулась я ему.

— Я в порядке, Рэн-сан, — отрицательно качнул он головой и, достав наушники, определённо настроился слушать музыку и бодрствовать всю ночь у постели своего сервампа.

— Меня одной для дежурства хватит, — недовольно заметила я. — Если что, я разбужу. Да и если новая информация появится — тоже. Своим бдением у его постели ты ему не поможешь.

Он поднял на меня свои невозможные спокойные синие глаза. Но я прекрасно представляла, какая буря сейчас в его душе, потому что не меньшая бушевала в моей.

— Я в порядке, — непреклонно повторил он.

— Хорошо, — согласно кивнула я и сделала глоток чая, чтобы взять паузу на обдумывание, как его отправить отдыхать. — Давай так, сейчас бодрствую я — ты спишь. С рассветом ты будешь дежурить — я посплю. Это будет справедливо, так? — прищурив глаза, я посмотрела на него.

— Тогда лучше я первый, — хмуро ответил он.

— Я чая напилась, — подняв руку, я продемонстрировала ему кружку с чаем. — К тому же Хью наверняка ещё спать будет в ближайшие часы, а вот уже после рассвета может и проснуться.

Немного подумав, он всё-таки согласился и, принеся футон из соседней комнаты, улёгся наконец-таки спать рядом со своим партнёром. И меня ничуть не удивило, что он сразу же провалился в сон.

Встав со своего места у компьютерного стола, я набросила лежащее в стороне одеяло на Тэцу, потом подошла всё к тому же собранному мной гнезду для кота и поправила, чтобы ему было удобнее лежать. Подойдя к Хью, я с тревогой положила ладонь на покрывшийся испариной холодный лоб вечного ребёнка — вот только чем помочь не знала, потому просто тоже поправила одеяло.

Включив ночник и погасив верхний свет, я присела у своего рюкзака и вытащила словарь латинского языка, который брала с собой. Хотелось быть подготовленной, когда в следующий раз окажусь в том тоннеле с серебристыми письменами. Надеюсь, мне удастся ещё раз так осознанно посетить его. В любом случае знание латыни лишним не будет. Да здравствует ночь зубрёжки. Вдобавок это прекрасно помогало отвлечься от всего произошедшего.

Надо сказать, латинский отвлёк меня просто отлично. Забылась на несколько часов со словарём. О том, что наступило утро, мне напомнила лишь ноющая боль в руках. К сожалению, обезболивающие прекратили действовать.

Разумеется, на рассвете будить Тэцу я не стала, да и в школу он не должен был идти сегодня из-за травм. Проснулся парень лишь к девяти часам утра и не был особо доволен моим самоуправством, пусть и промолчал, ведь его родные были только рады, что он смог поспать после ночного происшествия.

Я же, заняв его место, провалилась в тяжёлую дрёму из-за ноющих ран. Наверное, именно потому мои сны были полны холода и мрачности: тёмное болото, покрытое изморозью, засохшие растения и руки, утягивающие меня на дно. А там была тёмная пещера с липкими от паутины стенами…

* * *

16 июля 2018 г. 10:04

Сонный Эш

Лень утро не любил и не понимал людей, что вставали с рассветом. Нет, когда надо, то он, конечно, поднимался и в рань. Только для него это было подобно воскрешению из мёртвых.

С хозяйкой ему и здесь повезло. Рэн сама любила поспать подольше, понежиться в постели, потому и не мешала ему. Просто укладывала его сонную кошачью тушку в рюкзак, а когда стал спать в теле, то уже просто для начала просила обернуться. Лежать в её сумке не особо удобно: душно, тесно, тетрадки и ручки впивались в бок, — только спать хотелось больше. Да и в школе ему не мешали: залезешь на шкаф или на подоконник возле ведьмы и спишь, сколько хочешь.

Веселило и нытьё Рэн, что она так же хотела подремать, особенно после их посиделок в играх за полночь. Забавляли её просьбы поменяться, чтобы он прикинулся ей, а она пока поспит в рюкзаке. Только все надежды рушились с её неумением становиться таким милым котиком, как он. Сколько раз он слышал, когда на обеденной перемене пробирались на крышу:

— Хочу баиньки! Хочу на ручки, — придуриваясь, хныкала ведьма и протягивала к нему руки.

Лень её не разочаровывал и, обламывая, котом запрыгивал ей на руки. Выражение её лица всегда обиженное, пусть и проделывал такое не один раз. Зато он, развалившись на её коленях, под тихий смех и бурчание получал приятные почесушки шеи и грудки, как и массаж ушек.

Но ещё больше забавляло их с ведьмой лицо святоши, наблюдающего раз за разом эту картину.

Пацан ревновал, как мог брат ревновать сестру к другому мужчине. Сервамп это мог сказать со всей уверенностью. Святоша кружил цербером. Постоянно звонил, иногда, «мимо проходя», заваливался к ним домой на пару минут. Даже пытался поговорить с ним — как он там выразился-то? — «по-мужски». Поговорили. Вернее, там был монолог пацана. Святошу послушать, так Лень себя растлителем малолетних начинал ощущать. Фантазии современного поколения детишек впечатляли. А подслушивающая ведьма ещё долго потом мучилась икотой после заливистого смеха. Но кажется, ей нравилось дразнить «почти брата».

Тяжела доля милого и красивого котика.

А вообще, если опустить сам факт контракта, то он зря нагнетал. Проснёшься — завтрак готов почти всегда: ждал на кухне или в коробочке для еды. За редким исключением, когда ему на днях самому пришлось им заняться. Приказов, когда нужно вывернуться наизнанку, но выполнить, почти нет, только небольшие просьбы, от которых он мог отбиться. Почти райские условия, по сравнению с тем, что было раньше. Только напрягало, чем придётся расплачиваться за это. Мировой закон равновесия он знал прекрасно: если что-то прибыло — значит, где-то убыло. Если все относительно хорошо — жди беды.

Наверное потому, вернувшись в сознание, Лень с удовлетворением и облегчением воспринял ноющие так и не зажившие раны. Наконец-то мир спросил с него за спокойные часы, столкнув с восьмым, а не поставил на счётчик. Значит, в будущем не стоило ждать, что стребуют ещё и проценты. Только наличие боли казалось странным. Кровь евы перед боем должна была подстегнуть восстановление, но это не помогло. И проблема, похоже, в оружии младшенького. Не будь его клинки созданы из теней, то Лень бы посчитал, что тот раздобыл освящённое церковью оружие. Ещё в бою он увидел, что его восстановление пасовало. Раны не заживали. Да и даже отрубился перед евой. Впрочем, как и после боя с психованным вампиром после заключения контракта — тогда тоже вырубило.

Уши стрельнули — послышался тихий женский стон.

Подняв голову, сервамп осмотрелся. Явно мальчишеская комната. Спал он в удобном коконе из одеял. Рядом два японских матраса — футона, кажется. На одном лежал в отключке брат Гордыня. А вот на другом с лицом покрытым испариной тяжёло дышала во сне Рэн. И именно с её губ срывались стоны.

Сервамп напрягся, потянул носом. Пахло её кровью.

Поднявшись с одеял, Лень обернулся человеком и, морщась, потянулся. Раны прострелили болью. Но хотя бы закрылись и не кровили. Бросив взгляд на еву, он подошёл к ней и опустился рядом, изучая её состояние.

Увиденная картина ему не нравилась: израненные руки перевязаны, на щеках следы царапин, да и в целом видок, словно она дралась с кем-то. Вопросы появились и из-за мужской одежды, в которой Рэн спала. И это не его вещи.

Но, кажется, он знал кому сейчас задаст эти вопросы — за комнатой слышались шаги. Тихо отворились двери и в проёме остановился высокий блондинистый пацан. Если судить по запаху и теням — ева брата. И именно его одежда на ведьме.

— У меня к тебе пара вопросов, — сощурил глаза Лень и поднялся. — Пойдём-ка выйдем.

Мальчишка и в самом деле оказался хозяином Гордыни, а ещё рассказал неприятную историю о нападении подчинённых Уныния. От всего этого хотелось скривиться. У мира к его еве, кажется, имелись какие-то претензии и огромный долг с процентами. Иначе он не знал как объяснить, почему над ней висел какой-то рок, и она вечно во что-то влипала, да ещё и с обязательными травмами для себя. А ведь это мешало и ему восстанавливаться.

— Дальше не знаю, — спокойно смотрел на него переросток. — Старшая сестра отправила меня в дом, а сама осталась с вампирами. Сказала, что боя не будет и мне стоит перенести тебя к Хью. Я и не слышал из дома звуков боя.

Лень помрачнел и дослушивал уже краем уха. Отметил лишь, что, по словам переростка, Рэн кому-то ещё звонила и извинялась.

Умывшись и перекусив принесёнными пацаном бутербродами, сервамп опять уселся возле хнычущей во сне евы. Руки её горели огнём и чтобы хоть немного притупить боль пришлось оборачивать их тенью. А то уши неприятно резали стоны.

Но проблема была и с сознанием Рэн.

Ведьме и раньше снились кошмары. Сервамп нередко дёргался ночью, когда она, тяжело дыша, резко садилась на кровати и хваталась за горло, будто её кто-то душил во снах. Но сейчас было немного иначе.

Сонный дьявол внимательно изучал её лицо и, хмыкнув над тем, что и в самом деле стал нянькой, положил ладонь на её лоб.

Расслабившись, он погрузился в своё сознание. И нахмурился. Уже привычная и даже немного умиротворяющая картина цветущих вдали от его катакомб сияющих лотосов исчезла. Теперь здесь властвовала уже знакомая топь, убившая свет. Печально. Как только его перестала отравлять магия Рэн, то он даже стал находить свою изюминку в её неправильной чистоте. Но убийство всегда оставляло следы на душе. Даже во имя защиты. Вкус чистой крови, подобной роднику, приобретёт первые ноты смрада греха.

Вернувшись в реальность, Лень взлохматил волосы и, проведя по лицу рукой, невесело хмыкнул. Всё же, как оказалось, велика разница, когда ева мужчина, а когда женщина. Во всяком случае именно для него.

Рэн — первая женщина, заключившая с ним контракт. Даже девочка, ребёнок.

И с самого начала всё пошло не так, как он привык.

Сколько сервамп себя помнил, раны ев его никогда не задевали. Да ему и вовсе было на них плевать. А вот сейчас картина раненной хозяйки не приносила злобного удовлетворения, наоборот, он поймал себя на том, как заскрипел зубами.

Не женское это дело — ненавидеть и нести смерть, пачкать руки чужой кровью. И то, что ведьма пошла на это — говорило о его слабости.

Тьма задери! Как же задевало и то, что его, раненного, закрывала от меча восьмого женщина! Ребёнок! А он даже не мог её за свою спину оттолкнуть, вытащить из-под клинка! Это её желание защитить его… Нет, он её порыв оценил, но… Тьма, чтобы женщина его защищала?! Прав восьмой, куда ниже падать? Теперь ещё из-за ран проспал нападение. Даже не почуял угрозу. Ева сама отбилась. А если бы он ей не дал сил? Много ли она сделала бы со своей книжкой и голосом?

Он скрипнул зубами. Как же это злило.

«А прибить её было бы проще» — искушающе вставил зверь.

«Проще», — не мог не согласиться Лень.

Напрягал и Уныние. Что с Гордыней не особо ясно. Вернее, Лень понимал, что сделал младший, но как? Ещё и странное оружие, наносящее раны и замедляющее восстановление. Интерес восьмого к Рэн — Уныние её точно выделял, ведь для него замерший в паре шагов мальчишка Гордыни был пустым местом. Его послушать, так смерть ведьмы должна задеть самого Сонного дьявола, как будто она часть его идиотской семьи из проблемных родственничков. Нет, даже важнее.

Бред какой-то. Но слишком уж странные слова сказал восьмой, чтобы их просто выкинуть из головы. Непонятно, с чего такие выводы, ведь младшенький должен был хоть немного собрать информации о нём, прежде чем бросаться такими угрозами. Он же не Похоть или Мать с их привязанностью к евам. Смерть ведьмы, конечно, вызовет печаль. Но не будет же он горем упиваться. Заденет его фиаско, как телохранителя, будет обидно за потраченное на еву время — и всё.

Прикопать ведьму, избавиться от контракта, к которым так и подбивал дух, — всё это тоже чушь. Если уж ввязался, то не в его правилах отступать. Да и, как бы ни было печально признавать, но двухвековая голодовка давала о себе знать. Тени ослабли. А ведь даже Похоть значительно вырос в силах, что и говорить об остальных. Будучи старшим, он не имел права уступать им.

Нужна кровь евы.

И Рэн его пока устраивала в качестве союзника. Тем более последние события, как и то, что она убила, точно изменят её отношение ко многому. Сознание уже менялось. Всё это даст ему больше свободы. Надо ведь находить хоть что-то хорошее в сложившейся ситуации. Ещё бы как-нибудь отвязаться от восьмого...

* * *

Рэн

Страшно! Как же страшно!

…Затхлый воздух. Пещера столь темна, что, кажется, будто тебя окружает чёрный дым, лишающий зрения, но не слуха. Шелест, скрип… Сердце испуганной птахой рвётся из груди. Ледяной пот струится по спине. Воздуха не хватает. Булькающее шипение со всех сторон, и я вжимаюсь в липкую стену. Дрожащие руки с силой стискивают, выставляя перед собой, кинжал из огромного загнутого когтя. И надо бы светлячка вызвать, но так страшно узнать, что скрывает тьма! Но надо… Надо!

Скрюченные пальцы с трудом отпускают кинжал. Щёлкнуть ими не удаётся с первой попытки. Но с шестой… Недовольное шипение тварей от вспыхнувшего яркого света. А я понимаю, что из горла рвётся вой ужаса.

Я хочу проснуться!

Волосы встают дыбом, ноги подкашиваются — вокруг множество фасетчатых глаз на головах огромных пауков. Их чудовищные тела шевелятся мраком, тонкие лапы, покрытые щетиной, заканчиваются кривыми когтями…

Прижата к стене. Наступают. Не сбежать. Спасите…

Руки сжимают коготь. Мир расплывается в глазах, вместе со рвущимся из груди рычанием отчаяния или ужаса. Нет! Ярости! Бить! Кромсать!

Тело изнывает от ран, нанесёнными паучьими когтями и жвалами. Моя кровь смешивается с зелёной жижей, вытекающей из хитиновых тел. Яд огнём распространяется по венам. Светляк гаснет. Но кинжал из когтя зверя как продолжение моих рук и я продолжаю во тьме, вслепую, наносить удары. С губ срывается рык. Если умру здесь, то не сдержу клятву! Я не сдамся! Я буду жить!

Шелест и шипение. Подступающая слабость…

* * *

16 июля 2018 г. 12:56

Рэн

Из вязкого кошмара я с трудом выдиралась к реальности. Сквозь закрытые веки, помогая, проникал дневной свет. Тишину нарушали приглушённые звуки проезжающих автомобилей, голоса людей, птичьи трели.

Опять столь реальный сон. Даже всё ещё чувствовала, как когти на лапах пауков вспарывали кожу, липкая паутина оплетала руки, мешала свободно двигаться, а яд огнём проникал в тело, нёс слабость…

А я ведь почти привыкла к таким реальным и беспокойным снам.

Отгоняя мысли, я с неохотой открыла глаза, и сразу наткнулась взглядом на сидящего рядом со мной Куро. Он низко наклонил голову, отчего чёлка закрыла глаза. Тень от надетого капюшона падала на лицо, а меховая опушка в виде ушек поникла.

— Как твои раны? — тихо спросила я, отчего он чуть дрогнул и поднял на меня усталые красные глаза.

— Почти все зажили, я же вампир, — пожал он плечами и опять опустил голову.

— Почти?

Потянувшись, я села на постели, оправив большую для меня рубашку, и глянула на всё ещё спящего Хью, а потом на часы, показывающие первый час.

— Восстановление сервампа после травм зависит от евы, — вновь посмотрел на меня Куро уже более осмысленным взглядом. — Ты ранена, а потому и мои травмы излечиваются медленнее.

Мученически морщась, я пошевелила левой рукой: боль всё ещё была, но уже не столь острая.

— Прости. Здесь непрошенные гости были, — подняла я глаза на него и виновато улыбнулась.

— Да, знаю, — кивнул напарник. — Переросток рассказал.

— Переросток? — недоумённо переспросила я, а потом до меня дошло: — Ты про Тэцу, да?

— Он сказал, что ты осталась одна с двумя вампирами, а его отослала, — всматриваясь в мои глаза, заметил Куро.

— Есть такое, — отвернувшись, не стала я отрицать и встала на ноги, ведь нужно было приводить себя в порядок. А ещё я просто хотела сбежать от этого разговора.

— Что было потом, когда он ушёл?

От вопроса Куро мне стало не по себе. Но смысл молчать? Он ведь и сам всё понял.

— На нас напали вампиры, которых не так давно я просила оставить живыми. Та троица из магазина, помнишь? — задала я риторический вопрос и отрешённо поправила бинты на руке, лишь бы не смотреть на кота. — Предпочитаю на ошибках учиться. Так что, ты сам знаешь ответ.

Прикрыв на мгновение глаза, давя в себе слабость, я отправилась в ванную, а по сути сбежала зализывать потревоженные раны.