Староста, который хотел достичь власти (джен)

К концу ноября обстановка в министерстве накалилась до предела. Дарси и Долиш были довольны тем, как все разворачивалось — ряды мракоборцев сильно поредели. Теперь оставалось только, чтобы подобная же неприятность произошла с невыразимцами и, может быть, мы смогли бы захватить министерство втроем. В это, конечно, верилось слабо, но вместе с тем, как занималась зима, мы позволили себе немного надежды. Настроение у всех было благодушное — вплоть до событий с журналом “Придира”.

О них сейчас.

С самого момента своего основания “Придира” считался макулатурной газетенкой, которую читали только любители дешевых мистификаций, верящие в сверхъестественное и магические чудеса. В частности, как-то раз там писали о том, что Фадж запекает неугодных ему гоблинов в пирогах, а Сириус Блэк — это тайная рок-звезда.

В период возвышения Волан-де-Морта направленность журнала коренным образом изменилась. В “Придире” начали работать Хельмут Риз, Райс Ричардс — и другие сотрудники из закрытого “Чармстрайкера”. Они писали статьи в том же истерическом стиле, но скрывали за прежними странными выкриками хорошо исследованные факты. Только многолетняя “желтая” репутация журнала помогала долгое время избегать внимания министерства.

Все это начало меняться, когда 10 Декабря газета попала на глаза Эразинусу Нотту, главе цезурной комиссии. Он пришел в ужас, однако, когда он показал ее Долохову, тот посоветовал не раздувать лишней паники. Долохов, по всей видимости, счел, что вред от журнала минимальный, и рассчитывал пока позволить ему работать, чтобы со временем повесить этот провал на Амбридж. Нотту, конечно, план объяснять не стали, но он догадался сам, и отнесся к идее прохладно, справедливо полагая, что в любом случае, когда все вскроется, лично его Темный Лорд убьет с особым пристрастием.

Желая исправить ситуацию, 11 Декабря Нотт встретился за ланчем с Яксли, и в тот же вечер в кабинете Амбридж состоялось экстренное совещание, на котором все охали, причитали и говорили успокаивающие слова.

— Спасибо, дорогой Эразинус, что вы обратили мое внимание на этот инцидент, — ворковала Амбридж. — Не волнуйтесь больше об этом деле. Мы примем все возможные меры.

Разумеется, единственной мерой, которую приняла Амбридж, было сообщить обо всем Волан-де-Морту, так что волноваться об этом деле Нотту и в самом деле больше не пришлось. Его казнили 14 Декабря.

Волан-де-Морт собрал всех в поместье Малфоев и, когда все расселись в гостиной, некоторое время рассуждал о том, что глупость хуже предательства. Потом он приказал Нотту встать и поразил его заклятием круциатус.

— Его мысль от меня ускользает, — вполголоса заметил Эрендел, криво улыбаясь.

— Не думаю, что он это серьезно, — согласилась Дарси.

Крики Нотта эхом отражались от сводов потолка, так что это было самое время для подобных шуток.

Я рассматривал лица остальных пожирателей смерти, думая, какое впечатление на них оказывает увиденное. Долохов и Лестрейндж казались безразличными, Амбридж была разочарована, что казнили только одного Нотта, Беллатриса Лестрейндж едва заметно улыбалась, а на лице Люциуса Малфоя даже слишком явно отражалось отвращение. Общее настроение в зале, впрочем, было скорее озлобленное, нежели испуганное. Не думаю, что многие именно так представляли себе власть чистокровных волшебников. Главное же было в том, что Нотт был один из них — а простить того, чтобы так обращались с одним из них они не могли.

В конце концов Нотт перестал кричать, из его горла вылетали только тихие хрипы, и наконец когда его поразило очередное заклинание — он затих совсем. Кто-то в заднем ряду упал в обморок.

— Не следует жалеть о нем, — заметил Темный Лорд. — Он сам навлек это на себя.

Он прошелся по гостиной, останавливая взгляд на лицах каждого из присутствующих и с видимым удовлетворением отмечая, что его демонстрация возымела нужный эффект.

— Поднимайтесь, будем праздновать, — наконец произнес он.

Я заметил, что Нарцисса Малфой поднялась со своего места одной из первых, но вовсе не для того, чтобы приступить к празднованиям, а чтобы помочь тому человеку из заднего ряда. На лице у нее было глухое раздражение, совсем как у ее мужа. Я заметил взгляд, который она бросила в сторону Снейпа, и мне подумалось, что, должно быть, они были знакомы ближе, чем могло бы показаться.

Амбридж о чем-то разговаривала с Темным Лордом, даже по ее лицу было ясно, что говорит она с подобострастным придыханием. Возможно, ей все еще хотелось надеяться, что одним Ноттом дело не ограничится.

Эрендела, Дарси и меня случившееся беспокоило мало и, когда всем сказали подняться, мы довольно быстро отыскали ближайшего домовика, разносившего закуски, и принялись выбирать самое вкусное, стараясь не обращать внимания на все еще лежавший на полу труп.

— Еда ничего, — заметил Эрендел. — Вечера у Темного Лорда получаются с изюминкой.

Дарси посоветовала ему помолчать, потому что присоединяться к Нотту из-за такой глупости желания у нее не было.

К нам подошел Драко Малфой с бокалом какого-то крепкого алкоголя в руке, и я слегка огляделся, пытаясь понять, где он его взял. С жизненным опытом понимаешь, что открытый бар может исправить почти любой вечер.

— Элдрич, ты тоже здесь, — заметил Малфой. — И Уизли, конечно же.

— Драко, как дела? — поинтересовался Эрендел.

— Ты что, серьезно? — тот сделал большой глоток и покосился на труп. — Нотта убили.

Я увидел, как Эрендел закатил глаза. В самом деле, как он смел отвечать на этот вопрос откровенно. Никаких манер.

— Вы чудовищно глупы, если не понимаете, что тут происходит, — продолжал Малфой. — Думаете, что нашли рядом с ней — он кивнул на Амбридж — теплое местечко? Это ненадолго.

— Да, теплое местечко, — заметил Эрендел. — Как в аду на сковородке.

— А твоя сестра, Уизли, отправится из Хогвартса сразу в Азкабан, — вставил Малфой.

Мне стало немного сложно дышать, и я снова поискал глазами бар.

— Они с парочкой таких же друзей. Полоумная, дочь этого с журналом. Лонгботтом, с помешанными родителями. Они втроем попробовали украсть меч Гриффиндора из кабинета директора. Можешь себе представить, что с ними сделали.

Я пытался собраться с духом, чтобы что-то ответить, но мысли словно парализовало.

— Скажем так, — видя мою растерянность, Малфой вернул себе самообладание и снова говорил в своей вычурной манере, — зрелище было довольно мерзкое.

— И что?

Малфой усмехнулся и вместо ответа отхлебнул из бокала. Меня охватила такая злость, что показалось вполне разумным прямо сейчас выхватить палочку и проклясть его. Тот, разумеется, именно такой реакции и добивался, и теперь показательно отвернулся от меня и говорил с Эренделом.

— Как ты думаешь, сколько еще…

Я оставил их и вышел в парк, чтобы немного успокоиться. Если бы действительно случилось что-то ужасное, Малфой обязательно сказал бы об этом, а раз он не торопится описывать подробности, то значит описывать нечего…

Парковая дорожка петляла среди подстриженных кустов и почти сливалась в сумерках с их темной зеленью. Я думал о Джинни, и мне было страшно, хотя я и пытался объяснить себе, что то, что я ничего не слышал было хорошим знаком — Снейп скрыл случившееся от министерства. Но что если что-нибудь случилось? Сердце все еще билось часто. Я не позволю ничему случиться с ней. Не позволю.

Вдалеке виднелся небольшой грот и двое людей, укрывшиеся в нем.

— Как он?

— Теодор? Очнулся. Не знаю, правда, оправится ли он когда-нибудь.

Говорили Снейп и Нарцисса Малфой. Я, незамеченный, остановился возле кустов, зачем-то решив слушать.

— Знаете, я много думала о том, что вы сказали тогда. Еще недавно мне хотелось надеяться, что вы чрезмерно мрачно смотрите на вещи, но теперь я вынуждена согласиться.

Снейп неопределенно кивнул. Мне показалось, что ему не хотелось слишком на нее давить, чтобы она не передумала.

— Темный Лорд действительно ведет нас в тупик, — продолжала Нарцисса. — Уверена, не одна я согласна с вами после того, что случилось сегодня. Эразинус был одним из нас. Если Он может себе позволить такое, кто знает, на что Он еще способен.

— Вы знаете Его секрет, ведь так?

Этот вопрос, кажется, напугал Нарциссу, казалось даже, что она вот-вот обернется, чтобы посмотреть, не стоит ли Волан-де-Морт за ее спиной. Потом она, кажется, решилась говорить:

— Он отдал нам дневник, но я долгое время не догадывалась о его значении. Только после того как пропал мой кузен все наконец встало на свои места.

— Значит вы сделаете так, чтобы…

Мне лучше было этого не слышать. Я оставил их и пошел обратно к дому.

Уже почти возле самой лестницы, я вдруг снова увидел Драко Малфоя. Он тоже прогуливался по парку, кажется, уже сильно не в себе. Бокал все еще был у него в руках — но совершенно опустевший. Он разбил его о мощеную дорожку и принялся гонять осколки ботинком.

Помню, у меня мелькнула мысль, что и ему приходилось сейчас переживать не лучшие времена. И, наверное, произошедшее с Ноттом напугало его гораздо больше, чем меня. Я даже, возможно, проникся жалостью — не могу ручаться.

В следующее мгновение я обезоружил его и, прижав к земле, принялся кричать, чтобы он немедленно сказал мне, что случилось с Джинни. Он кашлял и задыхался, но меня это не останавливало.

— Что случилось с моей сестрой? — процедил я.

Он пытался что-то сказать. Я ударил его головой о мощеную дорожку. Осколки от разбитого бокала вонзились ему в щеку, так что потекла кровь.

— Что?…

— Она… В-в-в порядке… — по лицу у Малфоя текли слезы. — П-п-просто отработки…

Услышав то, что хотел, я поднялся на ноги. Он лежал, сжавшись в клубок.

— В следующий раз так и говори, мать твою.

Я несколько раз ударил его ногой в живот прежде чем уйти.