Староста, который хотел достичь власти (джен)

Следующие несколько дней я провел в больнице Святого Мунго. По всей видимости мне было плохо, как никогда до этого. Приступы приходили очень часто, почти один за другим, некоторое время я даже плохо понимал, что происходит. Когда ясность возвращалась, я лежал и смотрел в потолок. Иногда мне снилось, что в меня попало взрывное заклятие, и что мое тело разорвало на кровавые куски — и это доставляло мне крайнее удовлетворение. Отвратительный конец отвратительного человека.

Мне ничего не говорили о том, что происходило тогда в министерстве. Да и почти никто из тех, кто мог сказать мне то, что я хотел знать не мог встретиться со мной в открытую. Только позднее я узнал, что тогда они попытались помочь Полумне Лавгуд сбежать, но потерпели неудачу, так что на несколько месяцев она оказалась в плену в поместье Малфоев. Не могу представить, насколько это было ужасно.

На следующий день после того, как я пришел в себя, зашла Дарси.

— Тебе уже лучше? — поинтересовалась она. — Ты можешь поговорить?

Она немного помялась, как будто вопрос, который она собиралась задать был неприятным.

— Скажи, Перси, — еще одна пауза, — ты уже сошел с ума или еще нет?

— Конечно сошел, — ответил я.

Дарси слегка закатила глаза.

— Ты знаешь, что Долиш ушел? Его видели, когда мы пытались освободить дочь Лавгуда. Я думаю, он специально подстроил, чтобы так получилось. Он хотел уйти.

— И хорошо, что ушел. Это последняя мразь. Можешь так ему и передать…

— Ты ничего не хочешь мне рассказать? — Дарси внимательно уставилась на меня.

— Говорила с Долишем, — с раздражением сказал я.

Она кивнула.

— И что он сказал?

Дарси оценивающе оглядела меня.

— Ты и правда стал много пить, — заметила она. — Из-за этого твоя болезнь ухудшилась. Целители сказали, что это опасно. Признайся честно, ты хочешь умереть?

— Что? — почему она так решила. — Конечно нет.

— Я тебе не верю, — сказала она. — Если бы мне пришлось притворяться перед Амбридж, я бы возненавидела себя.

Я не стал отрицать. Она все поняла и немного поджала губы.

— Ты еще помнишь, кто ты?

— Я помню.

— Долиш утверждает, что ты слишком хорошо вписался в их общество. Он сказал мне, что ты станешь предателем.

Я рассмеялся. Это обвинение было уже за гранью. Долиш, конечно, был ублюдком.

— И ты с ним согласна, да? — спросил я.

— Не согласна, — отрезала она. — Но думала тебе хотелось бы знать…

— Ошибаешься, — огрызнулся я. — Это как раз то, о чем мне знать совершенно не хотелось. Думаешь, мне хочется представлять, как он рассказывает моим родителям, что я теперь настоящий пожиратель только без метки?

Мгновение Дарси молчала, как будто жалея о сказанном.

— Это все беспокоит меня, Перси, — неопределенно закончила она.

Вечером она пришла уже вместе с Эренделом. Они говорили что-то о том, что убийцу Риза так и не нашли. Эрендел шутил над его смертью и добавлял, что согласен со мной и это кто-то из мракоборцев.

На следующий день я проснулся от того, что кто-то гладил мои волосы. Еще не до конца прийдя в себя, я перехватил руку.

— Не волнуйся, Перси, — это была Амбридж.

Мне хотелось сжать ее ладонь покрепче и попытаться сломать ей пару пальцев, но я выпустил ее и уставился в потолок.

— Я приходила раньше. Тебе тогда было очень плохо, — сладко проворковала она, снова прикасаясь к моему лбу. — Надеюсь, теперь тебе лучше.

— Лучше, — я не был пьян, и это было ужасно.

Я мог себя успокоить только тем, что скоро, очень скоро с ней будет покончено, и она будет мертва, и что я сам смогу убить ее.

— Яксли рассказал мне, что ты сделал, — заметила Амбридж после небольшой паузы. — Угрожал всем этим мракоборцам. Ты понимаешь, что такое поведение могло стоить тебе жизни? Не знаю, в самом деле, почему они тебя не убили.

Я пожал плечами. Амбридж немного помолчала.

— Я чувствую и свою ответственность здесь, — она мелко откашлялась и снова растянула губы в улыбке. — Тебе, должно быть, кажется, что я с тобой несправедлива.

Я продолжал молчать. Ответить хотя бы что-нибудь было выше моих сил. Она некоторое время разглядывала меня.

— Послушай, Перси, — наконец заметила она, все больше волнуясь. — Надеюсь, ты знаешь, что я не хочу чтобы тебя убили. Ты единственный, кому я могу доверять.

Мое молчание почему-то было для нее одновременно неудобным и немного приятным.

— Думаешь, я не знаю, чего тебе стоило предотвратить то покушение? Я знаю. И я благодарна тебе за это. Я так и сказала. Зачем эти крайности?

Я отвернулся от нее.

— Нет-нет, — поспешила поправиться она. — Я знаю, что твои чувства вовсе не подделка, что ты не делаешь все это специально. Ты не можешь иначе.

Наблюдать за моими страданиями, якобы от любви к ней, ей нравилось, но, видимо, чувствовать вину за это тоже было неплохим развлечением. Никогда не мог бы представить, что она хотя бы когда-нибудь чувствовала себя виноватой. Если бы я мог смотреть на ситуацию со стороны, то, наверное, нашел бы ее ироничной.

— Ты не веришь, что я отношусь к тебе с теплотой, — очень возвышенно продолжала Амбридж, снова трогая мое лицо. — Но я покажу тебе, насколько в самом деле ценю тебя, даже если не могу ответить любовью на твою любовь.

Меня подташнивало.

— Я приняла решение. Если я смогу избавиться от Долохова, то только с твоей помощью. Мы многое прошли вместе. С самого начала и до сих пор. Еще помнишь Фаджа?

Я заставил себя смотреть ей в глаза и даже слегка улыбнуться. Амбридж улыбнулась в ответ.

— Ты единственный, кто понимает меня, Перси. Ты не представляешь, насколько это для меня дорого. Ко мне никогда и никто не относился так, как ты. И потому я чувствую, что могу тебе довериться. Я не из тех людей, кто легко доверяет, но ты совсем другой. Я никогда не верила в людей, но теперь не могу не верить, — она неловко улыбнулась, глаза у нее блестели, и ее поведение в этот раз не было фальшивым. — Я расскажу тебе, какие заклинания позволяют управлять дементорами, — торжественно закончила она. — Это главное преимущество Отдела Тайн, и я хочу, чтобы ты мог им воспользоваться.

Мне почувствовалось, что нужно было что-то сказать и, хотя язык все еще не слушался, я попытался заговорить. Она прервала меня, снова покачав головой. На лице у нее было написано удовольствие

— Не надо. Я знаю. Поговорим обо всем потом, — она встала на ноги, наклонилась ко мне и поцеловала в лоб. Воздух застрял у меня в легких. Она отстранилась от меня, посмотрела в лицо, улыбнулась, как будто довольная увиденным.

— Нам обоим придется потрудиться, — она деланно рассмеялась.