Староста, который хотел достичь власти (джен)

Во время переворота погибло довольно много невыразимцев и мракоборцев, а еще больше оказалось в тюрьме, и это делало планы Ордена по освобождению министерства гораздо более реалистичными. Все пришло в движение, Билл, Кингсли и Уэллс много работали — и чувствовалось, что до того самого конца остается совсем не долго.

Сперва я думал, что Долохов расторгнет мою помолвку с его племянницей сразу после переворота и тут же попытается убить меня, но этого не произошло. Мне показалось, что после того, что он видел, он решил не беспокоиться и просто немного подождать, пока я не разрушу сам себя. По всему казалось, что долго ждать ему не придется.

Я думал, что после смерти Амбридж, все наладится — и действительно, мне было не так тошно, когда не приходилось притворяться каждый день — но это все равно ничего не решило. Во мне самом больше не было ничего. Да, я мог ослабить боль, приходящую снаружи, убрать кинжал от своего горла, но что было делать с той пустотой, которая пожирала меня изнутри?

Некоторые из тех невыразимцев, которые предали Амбридж следом за мной, посчитав, что я был человеком, способным не только выпутаться из любой ситуации, но даже обратить ее себе на пользу, теперь, увидев меня вблизи, засомневались, и собирались в будущем примкнуть к Долохову.

Вопросы возникали и у тех, кто знал меня гораздо лучше. Эглантина Берк говорила, что мне необходимо отдохнуть и удалиться на время от дел. Мне казалось даже, что она действительно переживает за меня, а не просто хочет от меня избавиться.

Дарси почти перестала общаться со мной. Очень многое для Ордена она стала делать одна, даже не говоря мне об этом.

— Тебе надо быть аккуратнее, — заметила она однажды. — Ты же тоже это чувствуешь?

— Что все идет к концу?

Она кивнула и некоторое время молчала.

— Я не знаю, как мы это сделали, — наконец проговорила она. — Но этот шанс мы выцарапали.

Также Дарси говорила мне быть аккуратнее с Эренделом, но я не слушал ее. Поэтому он разглядел гораздо больше остальных.

— Значит ты сдался? Я думал, больше не о чем переживать, — начал однажды он. — Мы выиграли.

— Конечно выиграли, — сказал я. — Разве нет? Почему ты думаешь, что я сдался?

Он пожал плечами. Ему было что-то про меня не ясно, и мне показалось, что в зависимости от того, что я скажу ему сейчас, он либо останется, либо уйдет к Долохову, как и остальные невыразимцы. На самом деле, мне было безразлично, что он выберет.

— Я кое-чего не понимаю, Перси, — с усмешкой продолжал Эрендел. — Я думал, что у тебя есть какая-то цель, есть амбиции, я думал, что ты хочешь власти для себя — чтобы больше не прятаться за спинами других. Но теперь, когда у тебя наконец есть этот шанс, когда ты через столькое прошел ради него, ты просто отказываешься.

Я пожал плечами.

— Я устал. Все говорили, что я сломался? Они правы. Еще наверное говорят, что я только хотел избавиться от Амбридж, и больше ничего — и снова в точку.

Эрендел саркастически улыбнулся, кажется, не поверив ни одному моему слову.

— Мы же друзья, Перси, правильно? — спросил он.

Я кивнул, ожидая, чего он попросит от меня за это.

— Я больше не верю, что ты хотел власти, больше не верю, что ты хотел проникнуть в чистокровное общество. Если твоей главной заботой была месть Амбридж — у тебя было много шансов. Тогда чего ты хотел на самом деле?

— У тебя же есть теория, — с усмешкой сказал я.

Эрендела это не обескуражило.

— Я думаю, ты здесь защищаешь маглорожденных, — сказал он, уставившись мне в глаза. Мое сердце пропустило удар.

— Маглорожденных? — переспросил я. — Ты хотел сказать грязнокровок.

Это его, конечно, не сбило и он все еще смотрел на меня.

— Я думаю, что именно ты украл все эти деньги, которые конфисковала Комиссия по Учету. Из-за которых Перегрина подвергли поцелую. Которыми Долохов шантажирует Яксли. Не знаю, почему никто не смотрел на тебя до сих пор. Может быть, они слишком торопились использовать это друг против друга. Ты же был просто пешкой. Поэтому ты избавился от Ранкорна, который так близко расследовал дела Крюковата, Кровняка и Дирка Крессвелла — и дело было закрыто.

Мне пришло в голову, что Эрендел был очень умен, и что я зря с таким небрежением отнесся к предупреждениям Дарси о нем. Но теперь было поздно. Он тем временем продолжал говорить:

— И, я думаю, что если бы Ранкорн продолжил копать, то нашел бы, что твой брат Билл Уизли, некогда работавший в Гринготтс, тоже в этом замешан. Куда же пошли деньги? Я думаю, вы использовали их, чтобы помочь маглорожденным бежать. Когда-то был некий “Фонд Амелии Боунс” — значит и инфраструктура у вас была. И какой же это был сюрприз, когда оказалась, что возглавляла этот фонд Айи Арма. Твоя погибшая возлюбленная.

— Это очень интересно, — с иронией заметил я. — Хотел бы я быть так умен.

Эрендел посмотрел на меня с раздражением. Мне было даже интересно, выхватит ли он волшебную палочку. Было бы так иронично, если бы он убил меня сейчас, когда все почти закончилось.

Он стоял неподвижно, разглядывая меня, я тоже не двигался, ожидая, когда он нападет. И вот в тот самый момент, когда мы были готовы броситься друг на друга, в кабинет вдруг пожаловал Яксли.

— Уизли, — заметил он, смерив меня неприязненным взглядом, — это ваших рук дело?

— О чем вы? — вопросом на вопрос ответил я, все еще не сводя глаз с Эрендела. Если он решит сейчас заговорить, все будет кончено. Они вдвоем без труда справятся со мной. Сердце билось быстрее.

— Крессвелл и Кровняк мертвы, а Крюкохват сбежал вместе с Гарри Поттером. Может быть вы скажете, почему егеря так удачно похоронили это дело?

Я молчал, только вопросительно смотрел на Яксли, как если бы надеялся, что он одумается и сам припомнит, где его место.

— Отвечайте, Уизли, — с раздражением бросил тот.

— Вы наверное забыли, что я вам не подчиняюсь? — поинтересовался я. — Как по мне, именно вы украли те деньги, и для вас очень кстати, что те двое теперь не смогут свидетельствовать против вас.

Яксли воззрился на меня с недовольством и удивлением.

— Вы раньше говорили другое, Уизли, — процедил он.

Я пожал плечами, снова невольно посмотрев на Эрендела. Он стоял, разглядывая меня, а потом вдруг произнес:

— А как Крессвелл связан с вами, господин Яксли?

Яксли обернулся на него.

— Крессвелл — единственный, кто мог раскрыть дело о хищениях в Имущественной Комиссии. Но теперь егеря так удачно убили его…

— И кто вы думаете украл деньги?

— Откуда я знаю, — Яксли неожиданно стал защищаться. — Амбридж? Перегрин? Любой другой человек, который решил нажить состояние. Уизли?

— Если вы собираетесь обвинять меня в чем-то, то скажите мне это в глаза, — процедил я, сжимая в кармане волшебную палочку. Этот жест от Яксли не укрылся, и он, как будто вспомнив какие-то мои прошлые похождения, тоже немного напрягся.

— Это вполне логичное предположение, разве нет? — жестко сказал он. — Вся эта история была изначально под контролем Амбридж, а она сейчас мертва. Но кто-то считал нужным избавиться от Крессвелла и Кровняка, а их третий соратник, Крюкохват, после сбежал с Поттером. Так что где же деньги? А вы, Уизли, при этом всегда держали эту историю под контро…

Я не дал ему закончить. В этот самый момент я выхватил волшебную палочку и нацелил ему в лицо. Оглушающее заклятие отбросило его к стене. Я подошел, наклонился над ним.

— Я не желаю слушать эту ложь. Тем более, от того, кто сам совершил все это. Вы поняли?

Что про все это думал Эрендел? Каждый момент мне казалось, что вот-вот мне в спину упрется волшебная палочка.

— Идите, — процедил я, уставившись в глаза Яксли. — Больше говорить не о чем.

Он поднялся, с неприязнью оглядывая меня. Он собирался драться? Но он только обещал, что доберется до правды.

Яксли вышел за дверь. И в тот самый момент, когда он уже не смог бы ничего увидеть, Эрендел вдруг схватил меня за плечо, развернул к себе и ударил по лицу. Из носа хлынула кровь. Я отшатнулся на несколько шагов.

— Ублюдок, — проговорил он. — Я был прав, не так ли?

Мгновение я смотрел на него, прижимая руку к лицу. В его глазах была ярость.

— Я считал тебя своим другом.

— Почему ты не поддержал его? — спросил я. — Яксли?

— Действительно, почему, мать твою, — зло бросил он.

Эрендел прошел мимо меня к двери, я понял, что он собирается уйти, уехать и больше никогда не возвращаться. И тогда я вдруг наконец понял, что обидело его вовсе не то, что я предал “дело чистокровных” или министерство. Его обидело, что, несмотря на то, что мы были друзьями, я не сказал ему правды, даже когда он напрямую просил об этом. Я предал его лично, как своего друга.

— Эрендел.

Обернувшись от двери, он посмотрел на меня. Я протянул ему руку.

— Спасибо тебе за все.

Он пожал мою руку, коротко кивнул и вышел.

Больше я его не видел.