Розы в лунном свете (гет)

С некоторых пор, после того как все Сакамаки лишились истинной силы, Юи очень беспокоил Сю. Она и сама не могла бы сказать, почему в глубине души так боится за него и почему ей кажется, что потерю вампирской силы он перенес тяжелее всех братьев… Ведь жизнь Сю после той страшной ночи на первый взгляд совершенно не изменилась: книги и музыка по-прежнему были его стихией, из которой он очень ненадолго и с большой неохотой выныривал в реальность. Разве что выглядел он теперь еще более задумчивым и отстраненным, чем обычно.

Однажды, когда Юи за ужином вновь с тревогой вгляделась в его худое бледное лицо, она попыталась мысленно обосновать свои ощущения. Может быть, Сю печалится о том, что ему, лишенному истинной силы, теперь уже никогда не унаследовать звание главы семьи? Или он страшится ответственности за случившееся? Ведь с него, как с самого старшего, отец, узнав об их трагедии, спросит жестче, чем с прочих сыновей…

Но даже все это, на взгляд Юи, не объясняло той боли, что словно подтачивала Сю изнутри. Было что-то еще, чего она не могла понять. Юи не знала, что у этого «чего-то», у этой непреходящей боли, есть имя. И это имя — Эдгар.

Прежде Юи никогда не заглядывала в музыкальный салон, давно уже ставший, можно сказать, личным кабинетом Сю. Но в один из вечеров, незадолго до ухода Эмиля, который в этот раз особенно долго беседовал с Рейдзи, Юи поймала себя на том, что по устоявшейся уже привычке стоя за дверью столовой и подслушивая их разговор, думает не столько об этой беседе, сколько о том, почему Сю сегодня не остался с гостем, а ушел к себе сразу после ужина.

Она сама не заметила, как поднялась по лестнице и остановилась перед приоткрытой дверью, из-за которой доносились звуки рояля — тоскующие, страстные, берущие за душу… Странная это была музыка! Словно мерный и величавый плеск океанских волн временами вдруг перебивало быстрое и громкое журчание лесного ручейка. При этом и плеск, и журчание были такими грустными, что слушая их, хотелось заплакать.

Юи не смогла бы вспомнить, сколько времени она простояла вот так, у двери, пока за очередным торопливым переливом ручейка не последовал вдруг беспорядочный залп звуков, словно кто-то с размаху ударил обеими руками по клавишам. Юи мало что смыслила в музыке, тем более — в классической, но даже ей было ясно, что подобный аккорд (если эту свалку звуков вообще можно было так назвать) никак не мог быть задуман автором мелодии. Не помня себя, она ворвалась в музыкальный салон — и остановилась как вкопанная.

Ветер развевал легкие белые шторы на открытых окнах. На их фоне тревожно плясали огоньки свечей в больших хрустальных канделябрах. Черная громада рояля, казалось, занимала собой всю эту просторную комнату, напоминая диковинное чудовище. За роялем сидел Сю, уронив голову на клавиши, и плакал навзрыд.

Юи отчетливо осознавала, что наследник Сакамаки может сейчас грубо прогнать ее. И даже ударить. Но все равно не смогла удержаться от того, что велела ей ее душа. Она подошла к Сю, наклонилась и обняла его за плечи, прижавшись щекой к его макушке. Сю прерывисто вздохнул, совсем как ребенок, и замолк. Юи вся внутренне сжалась — вот, сейчас он встанет и оттолкнет ее…

Сю встал. И обняв, прижал Юи к себе. Крепко, но не страстно, как это делали, например, Аято или Райто. Он обнял ее так бережно, спокойно и ласково, словно она была его сестрой или дочерью.

Юи понимала, что слова сейчас ни к чему, но все равно не удержалась от вопроса:

— Эта мелодия… Что это было?

Сю, помолчав, ответил еле слышно:

— Шопен. Вальс номер семь…

Юи эти слова ровным счетом ничего не сказали, и она тут же забыла их. Ей важен был только голос Сю. Что сильнее звучит в нем сейчас — жизнь или смерть? Вроде бы жизнь… Девушка облегченно вздохнула. Ей почему-то показалось, что она только что спасла Сю от самоубийства.

В общем-то, примерно так оно и было. Под звуки печального вальса душа Сю блуждала в бескрайних далях, где вновь и вновь искала — и не могла отыскать! — дорогую ей душу. Реальный мир уже давно не имел для Сю никакого значения, потому что в нем больше не было Эдгара. И как раз сегодня Сю всерьез задумался о том, что утрата истинной силы существенно расширяет для вампира круг возможностей самовольного ухода из жизни… Но ласковые объятья Юи неожиданно для него самого вернули его в реальность и дали силы жить дальше.

Юи прильнула к груди Сю, а тот задумчиво гладил ее по волосам. Такими их и увидел ворвавшийся в музыкальный салон Аято, который уже битых полчаса искал их пленницу по всему дому. Юи не оказалось ни в столовой, ни в ее комнате, и Аято подозревал, что она выскользнула из дома, чтобы тайком встретиться с Эмилем в парке поместья. Последних остатков рассудительности у Аято хватило только на то, чтобы не побежать вслед за удаляющимся после очередного визита доктором, а проследить за ним из окна. К удивлению Аято, Эмиль неспешно прошагал по главной аллее прямо к воротам, никуда не сворачивая, вышел на улицу и скрылся в вечернем сумраке.

Краткая успокоенность сменилась у Аято очередным приступом ревности. «Если не Эмиль, то кто же? С кем она уединилась? — вихрем пронеслось у него в голове. — Субару и Райто можно не принимать в расчет — они еще не встают с постели. Кроме того, я только что заглядывал к ним — Юи там нет. И это точно не Рейдзи — он весь вечер болтал с доктором… Остаются только двое: Канато и Сю. Кто же из них?»

Считая своего родного брата наиболее хитрым и опасным из всей семьи, Аято первым делом ринулся было во владения Канато. Но не успел пробежать и полпути до его комнаты, как Канато собственной персоной появился из-за угла коридора. Он был один. Если не считать Тедди, конечно.

— Как ты думаешь, Тедди, проклятый докторишка уже ушел? — тихо спросил у своего медведя Канато, когда поравнялся с Аято.

Обычно Аято терпеть не мог, когда чертов медведеносец задавал кому-то вопросы вот так, обращаясь якобы к своей мрачной игрушке. В такие минуты ему хотелось хорошенечко пнуть и облезлого Тедди, и его несносного владельца. Но сейчас появление Канато так обрадовало ревнивого рыжего, что он охотно ответил брату:

— Ушел, ушел… А ты Юи случайно не видел?

— Тедди, где может быть Юи, когда в доме гостит доктор? Конечно же, под дверью столовой… Юи подслушивает и подсматривает. Он ей определенно нравится, этот доктор, не так ли, Тедди? Но если доктор уже ушел, то Юи может быть где угодно…

— Спасибо, утешил… — процедил Аято сквозь зубы вслед удаляющемуся Канато и нехотя направился наверх, в музыкальный салон.

Ему не очень-то хотелось тревожить наследника в его убежище. Сю, в отличие от Рейдзи, никогда не заявлял вслух о неприкосновенности своей личной территории, но это не означало, что в музыкальный салон, давно ставший любимой комнатой наследника Сакамаки, имеет право в любое время дня и ночи врываться любой из его младших братьев. Кроме того, Аято считал, что Сю — последний в их семье, от кого можно ожидать тайного свидания с Юи, так что к нему меньше всего стоит ревновать их непокорную пленницу…

Тем сильнее оказалось потрясение Аято, когда он подошел к настежь распахнутой двери музыкального салона и увидел Сю и Юи, слившихся в нежном объятии у рояля.