Розы в лунном свете (гет)

Когда раздался первый возмущенный вопль Аято, рука Сю, гладившая волосы Юи, на секунду замерла. Затем Сю отстранился от девушки и повернулся к брату. Дальнейшее Юи запомнила как страшную, чудовищную карусель мгновений, каждое из которых как бы застывало на какой-то момент, словно для того, чтобы лучше запечатлеться в ее памяти…

Крик Аято: «Только я — ее повелитель! Ты понял? Только я!» Бледное, почти белое от злости лицо Аято с оскаленным, искривленным от ярости ртом… Бросок Аято через всю комнату к Сю, который отступил, заслонив собой Юи… Сияющий медью канделябр в руке Аято — он замахнулся было на Сю, но в последний момент, видимо, вспомнив о внутрисемейной субординации, запустил подсвечником в окно…

Белые шелковые шторы, на которых, словно призрачная золотая бахрома, вдруг заплясало пламя, перекинувшееся со свечей… Огонь, который удивительно быстро распространился по всей комнате и охватил своими щупальцами паркет и рояль… Искаженное ужасом лицо рухнувшего на колени Сю, его остановившийся взгляд и сдавленный крик: «Эдгар! Я здесь!» Ее, Юи, рука, обнимающая Сю за плечи…

Замешательство на лице Аято, сменившееся страхом, а затем решимостью… Они с Аято, чуть ли не волоком тащащие Сю к двери (какой же он тяжелый, оказывается)… До ужаса спокойные слова Сю: «Сначала огонь украл у меня Эдгара. Теперь он украл у меня музыку…» Аято, в спину подталкивающий Сю к лестнице… Мелькнувшее на минуту встревоженное лицо Рейдзи — тот кинулся вызывать пожарных… Золотистые завитки огня, расползающиеся по голубым обоям коридорных панелей…

Ступени лестницы — вниз, вниз, вниз! — словно конца им не будет… Огонь и на первом этаже — казалось, пламени тоже нет конца, как и ступеням… Еще одна небольшая лестница — к той комнате, где Канато хранит своих жертвенных невест… А вот и сам Канато: перепачканный в саже, с еще более безумным взглядом, чем обычно… Обгорелый Тедди в одной руке Канато и длинный обрывок кружевной фаты — в другой… Сплошная стена пламени за спиной Канато… Сильные руки Аято, которые тянут ее и Канато подальше от этого пламени…

Узоры ковра в холле, которые мелькают как-то очень быстро — неужели она с такой огромной скоростью бежит к выходу? Темные верхушки деревьев парка — и воздух, чистый свежий воздух, и сладостная прохлада… На этом карусель мелькающих картинок остановилась — Юи потеряла сознание.

Очнулась она в своей постели. Стояла ночь. У кровати горела лампа. Ее свет напомнил Юи о пожаре, и она рывком села на кровати.

— Чего дергаешься, истеричка? — раздался недовольный голос совсем рядом.

Она испуганно глянула влево и увидела, что рядом кто-то лежит, почти с головой укутавшись в одеяло. По подушке разметались выбившиеся из-под одеяла спутанные рыжие лохмы.

— Аято, ты как? С тобой все хорошо? — спросила Юи и протянула руку к лежащему.

В этот момент его одеяло слегка сдвинулось вниз, и из-под рыжих прядей на девушку сверкнули зеленые глаза. Но это не были глаза Аято.

— Заткнись и спи, сучечка… — пробормотал Райто и отвернулся от нее.

— Райто?! — изумилась Юи. — Но как ты сюда добрался? Тебе ведь еще нельзя вставать!

— Я сказал, заткнись! — рявкнул парень.

Юи послушно умолкла. В голове роилась куча вопросов, но задать их было, увы, некому. Злить Райто она не решалась. Пойти и разбудить остальных — тем более. Так, молча, в смятенных мыслях, она и досидела до рассвета на кровати, слушая тяжелое, с хрипами, дыхание Райто — его рана все еще давала о себе знать. Несмотря на грубое, как обычно, поведение Райто, Юи почувствовала к нему благодарность: выходит, что узнав о пожаре и о потрясении, которое ей пришлось пережить, он, невзирая на собственную сильную боль от раны, пришел к ней, чтобы в эти тяжелые часы быть рядом…

Утром Юи помогла Райто, невзирая на яростное сопротивление с его стороны, добраться до его постели. А потом, за завтраком, наконец-то узнала от Рейдзи ответы на все интересующие ее вопросы. Пожар полностью уничтожил то крыло особняка, в котором находились музыкальный салон и хранилище жертвенных невест. Но никто не пострадал — по крайней мере, физически.

Аято ел с аппетитом, выглядел бодрым и свежим — по нему никак нельзя было сказать, что вчера он, не щадя сил, помогал пожарной бригаде тушить пламя. Никто не обвинял его в том, что он сам этот пожар и устроил — видимо, двое старших братьев всё выяснили между собой еще вчера.

Что действительно удивило и даже напугало Юи, так это поведение Сю. Он выглядел неестественно спокойным, а за завтраком вдруг, ни к кому конкретно не обращаясь, бросил фразу о том, что все к лучшему: раз уж он не мог расстаться со своим прошлым, то прошлое само решило расстаться с ним. В ответ на это Рейдзи, нахмурившись, посоветовал ему сегодня вечером побеседовать с доктором о своем самочувствии. Сю решительно отказался и занялся едой.

Юи искоса посматривала на него. Наследник Сакамаки даже внешне он был не совсем таким, как обычно. Юи не сразу сообразила, в чем дело, но потом заметила — не было наушников, без которых его обычно сложно было представить! Похоже, после пожара, погубившего музыкальный салон, Сю решил отказаться от музыки в любом ее виде.

Канато отмыли от копоти и переодели, но он полностью отказался от еды и сейчас лежал в постели — маленький, бледный, более чем когда-либо похожий на хрупкого ребенка. Рядом с ним на белоснежной подушке раскинул лапы чумазый после пожара Тедди. Канато смотрел в потолок и временами беззвучно плакал, не утирая слез — ни на что другое у него пока что не хватало сил. В отличие от Сю, он отнюдь не стремился распрощаться с прошлым и тяжело переживал гибель своей коллекции восковых невест.

В ответ на рекомендацию Рейдзи показаться доктору, когда тот придет вечером осмотреть Субару и Райто, Канато заявил, что если к нему приведут Эмиля, то он либо собственноручно задушит этого поганого медика, либо покончит жизнь самоубийством. Зная, что Канато и в лучшие времена не был склонен к шуткам, Рейдзи благоразумно умолк.