Бесконечная дорога (джен)

Гарриет села так поспешно, что, не будь она такой мелкой, обязательно врезалась бы головой в верхнюю койку. Бродяга не был настоящей собакой, он был Сириусом — он не стал бы лаять из-за ерунды.

Она попыталась вылезти из постели, и Гермиона ухватила ее за руку.

— Прислушайся, — прошептала она. Вспышка фейерверка озарила брезент, и Гарриет увидела, что на лице у Гермионы застыл испуг.

И тогда Гарриет услышала: пение сменилось криками. Еще одна вспышка света выбелила брезент, показав множество теней — они двигались, убегали, спотыкаясь и толкая друг друга.

Они с Гермионой выбрались из постели. Гарриет оставила Гермиону расталкивать Джинни, а сама рванула наружу.

Бродяга сидел у палатки девочек, лаял и рычал. Люди бежали мимо их лагеря, вниз с холма, в сторону леса. Что-то двигалось, какая-то темная масса в ночи, распространяющая похожие на выстрелы звуки и проблески света.

Но и воздух над ней шевелился. Гарриет прищурилась…

— Боже мой, — ослабшим голосом сказала у нее за спиной Гермиона. Из палатки мальчиков выскочил мистер Уизли — маггловский джемпер натянут поверх пижамы, в руке палочка. За ним вылезли Фред и Джордж, тоже в пижамах, потрясенные, но не сонные.

— Что происходит? — дрожащим голосом спросила Джинни.

— Это… это управляющий лагеря? — голос Гермионы был не намного тверже, а рука, которой она указала на дергающиеся фигуры, тряслась.

Одна из палаток загорелась, и в ее свете Гарриет ясно увидела искаженное ужасом лицо управляющего. Его подкинуло выше, и Гарриет заметила, что он тянется к другим магглам, летающим и вращающимся рядом с ним.

«Его жена и дети?» — подумала Гарриет со злостью, вспыхнувшей, словно эхо от взрыва заклинания.

— Это мерзко, — сказал Рон. Один из волшебников раскрутил младшего маггловского ребенка, как волчок. — Это по-настоящему мерзко…

Бродяга зарычал.

Билл, Чарли и Перси, пригнувшись, вышли из палатки, полностью одетые, с палочками в руках. Должно быть, именно этого ждал мистер Уизли — он обернулся к Фреду, Джорджу, Рону, Джинни, Гермионе и Гарриет и закричал, так как шум продолжал нарастать:

— Мы пойдем на помощь Министерству! Вы все — в лес и держитесь вместе! Я зайду за вами, когда мы со всем разберемся!

Билл, Чарли и Перси уже бежали с холма в сторону группы марширующих, которая, кажется, начала обрастать попутчиками. Еще несколько человек, которые, как предположила Гарриет, были работниками Министерства, мчались в сторону беспорядка, но им приходилось пробираться через поток перепуганного народа, бегущего в противоположную сторону.

— Идем, Гарриет! — крикнула ей Гермиона и побежала за Уизли. Гавкнул Бродяга…

И Гарриет поняла, что не видит Ремуса. Она подскочила к его палатке, закричала: «Ремус?» — но в ней было темно, и, даже не заглядывая внутрь, она догадалась, что его там нет. Уже ушел помогать спускать семью Робертса?

Бродяга, рыча, потянул ее зубами за рукав. Ну ладно, Ремус уже взрослый волшебник, он преподавал защиту: с ним, разумеется, все будет в порядке. Она оглянулась в поисках Гермионы и Рона…

Но в мельтешащей вокруг толпе были одни незнакомцы.

Кто-то врезался ей в плечо, так, что ее повернуло вокруг своей оси. Она оступилась; чей-то локоть ударил ей в скулу. Она упала на землю, и ее, наверное, затоптали бы, если бы кто-то не ухватил ее за плечи, вздергивая на ноги.

Она подняла взгляд — это был друг Ремуса. Бродяга лаял на него и рычал.

— Где остальные? — настойчиво спросил он.

— Мистер Уизли пошел помогать Министерству… Мне надо было идти в лес, но я не знаю, куда подевалась Гермиона и остальные…

— Глупо было дать вас разделить, — рявкнул он. Она ощетинилась.

— По-моему, это не ваше дело, — бросила она.

— Ну конечно, — отозвался он с сарказмом, и ей захотелось его пнуть. — Очевидно же, что вы прекрасно справляетесь сама.

Бродяга снова зарычал и вцепился ему в лодыжку. Друг Ремуса ответил на это злым взглядом.

— Вам следует лучше воспитывать свою шавку, — по его тону можно было подумать, что он знает — Бродяга поймет оскорбление.

— Вам самому только собак и воспитывать, — парировала Гарриет.

— Отлично, мисс Поттер, — ответил он и подтолкнул ее к деревьям. — Почти умно.

И снова Гарриет поймала себя на том, что он напомнил ей Снейпа. Ей еще не встречался никто равный ему по невыносимости. И манера, с которой он ею командовал и гнал ее по лесу, явно была снейповской. Но она (хоть и не призналась бы в этом даже через хреналион лет) все-таки была рада, что кто-то с ней был и что ей не пришлось блуждать по лесу в одиночку, когда вокруг такое.

Ее изначальный план — позвать Рона и Гермиону — не сработал бы: в лесу было полно народу, зовущих всяких Джонни, Дейдр и Шерназ, так что найти тут кого-то можно было, только заорав прямо в ухо человеку, наткнувшемуся на тебя в темноте. Разноцветные фонарики исчезли, но это не мешало людям беспорядочно метаться по лесу. Единственным освещением были пожары и вспышки заклинаний в лагере, и удобнее от этого не становилось: они только высвечивали отдельными пятнами напряженные лица и выпученные глаза.

Гарриет опять попала в толчею паникующих людей, и ее снова сбило бы с ног, если бы не друг Ремуса. Он оттолкнул тех, кто на них налетел (и, судя по вскрикам, кого-то даже пнул, а кого-то и проклял), а Гарриет вцепилась в его куртку и спряталась за ним, как за щитом. Бродяга пытался держаться поблизости, но из-за всего этого хаоса его то и дело то оттирали прочь, то пинали по ребрам.

Наконец они толчками, пинками и заклинаниями пробили себе дорогу достаточно далеко, туда, где толпа поредела. Люди собирались кучками, так часто оборачиваясь, что казались жертвами какого-то нехорошего проклятия. Гарриет вспомнила вращающегося маггловского ребенка, и ее пробрала дрожь. Бродяга, заскулив, прижался к ней сбоку.

Она подпрыгнула от взрыва, похожего на близко разразившийся гром, и не стала возражать, когда друг Ремуса пошел дальше. Он ничего ей не говорил, даже не смотрел на нее, но, когда она попыталась выпустить его куртку, не оглянувшись, резко сказал: «Не отпускайте».

В руке у него была палочка. Решив, что ей станет легче, если она достанет свою, она сунула руку в халат… и поняла, что не взяла ее. Она выругалась.

— Что? — на этот раз он посмотрел назад, проницательно, как Снейп.

— Я не взяла свою палочку… Ну я же не знала! — оправдываясь, добавила она, так как его сердитый взгляд стал недоверчивым. — Услышала, что Бродяга лает, и вышла посмотреть, что там, а зайти обратно так и не получилось. Я же не сплю с палочкой в кармане!

— Не смейте отходить от меня. Или этой проклятой псины, — он пошел дальше, передвинув ее так, чтобы она шла рядом.

Гарриет начала задумываться, насколько глубоко в лес они направляются. Звуки, доносившиеся из лагеря, сменись ночными шорохами и пощелкиванием леса. Она знала, что в безопасности, так как Бродяга не пытался напасть на друга Ремуса (хотя, похоже, его недолюбливал), но куда же они все-таки идут?

Что ж, мысли читать она не умеет.

— Куда мы идем?

— Хочу видеть лагерь, но издалека, — ответил он, не останавливаясь.

Они миновали группу гоблинов, стоящих у огромного мешка золота. Они негромко гортанно переговаривались — речь по звуку напоминала шум подводной реки. Проблемы лагеря, похоже, их не волновали; впрочем, отсюда до лагеря было далеко.

Однако поблизости кто-то закричал… несколько голосов, похожих на…

Через сплетение ветвей к ним двинулось серебристое мерцание. Друг Ремуса остановился, Гарриет остановилась вместе с ним; и тут он выругался (использовав выражение намного хуже, чем то, что употребила она) и заткнул уши пальцами: впереди показались три вейлы.

Если на игре их красота показалась Гарриет жутковатой, то теперь, вблизи, впечатление усилилось вдвое. Кожа у них была все такая же лунно-белая, волосы по-прежнему развевались, словно их трепал только для них существующий ветер, и они скользили вперед, словно ноги у них были сделаны из дыма и не имели костей; но было в них что-то страшноватое. Может, это из-за того, как она видела, как их лица превращаются в морды ящеров… но Гарриет не была уверена наверняка. Она решила, что это, скорее, потому, что под их неземной красотой она различает хищников.

За вейлами шла группа молодых волшебников с обмякшими, зачарованными лицами; они кричали, пытаясь привлечь внимание вейл. Вейл это, кажется, совершенно не трогало, но одна из них посмотрела прямо на друга Ремуса, и две остальные поступили так же.

Тот нырнул с тропинки под деревья, ломая ветки. Гарриет подобрала полы ночной рубашки и халата и поспешила следом, рядом побежал Бродяга. Бегать в темноте было сложно, она чуть не потянула лодыжку, но друг Ремуса в некотором роде прокладывал ей путь. К тому времени, как Гарриет его догнала, крики опьяненных вейлами волшебников затихли.

Тот стоял, прислонившись к дереву, дыша так, словно пробежал расстояние в два раза больше, по-прежнему заткнув уши и зажмурившись. Гарриет подергала его за рукав, он открыл глаза; она изобразила жестами, что достает пальцы из ушей, и он опустил руки. Он выпрямился с выражением лица, которое еще сильнее обычного напомнило ей Снейпа.

— Что, от них правда так плохо? — спросила Гарриет.

— А вы как думаете? — резко ответил он.

Гарриет отступила на шаг, но не из-за тона его голоса. Он как будто начал трансформироваться, словно вейла — лицо исказилось, нос вытянулся и загнулся…

Снова ругнувшись, он закрыл его рукой, словно хотел спрятать — бледной рукой, с длинными пальцами, знакомой на вид…

— Отличная работа, — прозвучал у нее за спиной голос Сириуса. Сердце у Гарриет чуть не разорвалось.

— Ты что!.. — закричала она, но слова застряли у нее в горле — с последним негромким хлопком друг Ремуса окончательно превратился в Снейпа.

Гарриет разинула рот. Снейп все еще прикрывал нос, как будто так она его бы не узнала, но потом опустил руку и яростно на нее посмотрел.

— Так это!.. — выдавила она. Она собиралась сказать: «Это ты, ублюдок», но у нее перехватило горло. Затем она повернулась к Сириусу — тот глядел насмешливо и сардонически. — И ты! И Ремус! — добавила она, осознав всю глубину тройного предательства.

— Всех нас разоблачил, Снейп, — продолжил Сириус, словно ему нравилось того дразнить.

Снейп что-то сказал Сириусу — судя по интонации, очень гадкое, но Гарриет ничего не поняла. Она поклялась себе, что потом выяснит.

— Все эти гребаные вейлы, — рявкнул он.

— Нейтрализовали оборотку? — с издевательской невинностью сказал Сириус.

— Иди убейся, Блэк, они меня отвлекли…

Сириус фыркнул.

— А у тебя какое оправдание? — выплюнул Снейп. — Становись собакой, пока тебя не увидели!

— Он прав, Сириус, ты что творишь?

Сириус, казалось, по-настоящему обиделся. Она попыталась продолжить помягче:

— Если кто-нибудь увидит Сн… профессора Снейпа, ему ничего не будет.

Теперь фыркнул Снейп (может быть, из-за того, что она чуть не назвала его по фамилии).

— Так или иначе, я лучше не буду привлекать внимания, — произнес он язвительно и достал из внутреннего кармана куртки фляжку, из которой, как видела Гарриет, он пил на стадионе.

Но, уже собравшись отпить, остановился. Странное выражение появилось у него на лице — пугающая неподвижность. Гарриет осознала, что его стало лучше видно — потому что лес наполнился неярким зеленоватым светом.

В темноте снова раздались крики. Сердце у Гарриет понеслось вскачь.

На залитом зеленью лице Снейпа отразилось чувство, которого она не разобрала — слишком сложное для нее. Сириус посмотрел вверх, через полог леса над головой, и лицо у него стало совсем как у Снейпа, так что оба они на каком-то глубинном уровне стали почти одинаковыми.

Гарриет тоже посмотрела вверх, но ничего не разобрала через деревья, только зеленую, цвета угасающей неоновой вывески, дымку.

Сириус выдохнул.

— Опоздали, значит.

— Опоздали, чтоб его, — сказал Снейп.

Потом глотнул оборотного. По его коже прошла рябь, нос уменьшился и выпрямился; длинные засаленные волосы посветлели от черного до каштанового, закрутились короткими завитками; пальцы укоротились, руки стали шире. Только глаза остались прежними — черными, пронзительными. Гарриет задумалась, не потому ли он выбрал волосы именно этого человека.

Но Сириус не трансформировался. Вместо этого он приобнял Гарриет, прижал к своему боку.

— Если нас кто-нибудь увидит, — холодно сказал Снейп собственным голосом, без йоркширского акцента Эбенизера, — я тебя прокляну и сдам властям за нападение на Гарриет Поттер.

Сириус только снова фыркнул.

— Ну пошли уже, я хочу посмотреть.

— Что там? — спросила Гарриет. Выражение лиц Снейпа и Сириуса ее напугало, да и крики толпы тоже — но теперь они оба, похоже, овладели собой. Если бы там было… убийство, вряд ли Сириус так спокойно бы сказал, что хочет посмотреть.

И куда они опоздали?

Снейп не ответил, просто пошел. Они с Сириусом последовали за ним; Гарриет запиналась в темноте и молилась, что не порвала еще окончательно новую рубашку — та то и дело цеплялась за всякие острые предметы.

Они вышли из леса там, где он граничил с болотом. Снейп под обороткой остановился в тени деревьев — хотя, впрочем, от этой… штуки… висящей в небе, падало недостаточно света для того, чтобы отбрасывать тени.

Она напомнила ей призраков Хогвартса — точно так же, как они, она была почти как из тумана, но у призраков была кожа, пусть всего лишь призрачное напоминание о ней. А эта… штука… была черепом. Он был зеленым, цвета того заклинания, что убило ее маму в воспоминаниях — зеленый туман, окрасивший и облака, и землю, и все у нее внутри. Все стало зеленым; совсем все.

— Что это? — спросила Гарриет. Голос вышел слишком тихим, словно всю силу из него высосали.

— Знак Волдеморта, — ответил Сириус, глядя в небо. На лице у него снова было то же чувство, что и раньше, и нечто еще — намного мрачнее.

— Темная Метка, — сказал Снейп. Он тоже смотрел в небо.

— Волдеморт и его Пожиратели смерти отправляли ее в небо каждый раз, когда убивали, — продолжил Сириус. Интонация голоса была такой же сложной, как выражение лица, однако она ясно различила отвращение и яростную угрозу. — Так они злорадствовали.

«Волдеморт и его Пожиратели смерти? Прямо как название рок-группы», — несколько истерично подумала Гарриет.

— К-кто такие Пожиратели смерти?

— Так называли себя его проклятые последователи, — ответил Сириус.

— Почему она здесь? — сердце у Гарриет снова загремело. Ей приснился сон про Волдеморта, про Волдеморта и Хвоста… И Ремус решил, что это важно… И шрам у нее болел… И теперь еще это — знак Волдеморта…

И почему ей кажется, что она уже видела его раньше? Не рисунок, не фотографию, а именно вот эту зеленую чудовищную штуку, висящую в ночном небе, как дым от бомбы.

— Мы не знаем, — сказал Сириус.

Гарриет посмотрела на него, потом на Снейпа — тот повернулся к Темной Метке спиной. У нее промелькнуло короткое и странное желание — захотелось, чтобы у него было свое лицо, не чужое. Вид сердитого Снейпа был таким привычным, что от него стало бы спокойнее.

— Вы знали, что это случится? — спросила она их. Опоздали, значит, опоздали, чтоб его. — Это из-за этого вы все сюда явились и провернули эту мани… махини…

— Махинацию, — подсказал Снейп с язвительностью на своем чужом лице.

— Ага, — намного добрее подтвердил Сириус. — Знали. Или, в некотором роде, подозревали, что это может…

— Надо вернуться в лагерь, — резко сказал Снейп.

— Откуда, Сириус? — спросила Гарриет, сердито поглядев на Снейпа.

— Пошли, — бросил Снейп и зашагал прочь.

— Ну… — начал Сириус, трогаясь вместе с Гарриет с места, — помнишь то временное заклинание…

— В собаку превратился, ты… — Снейп сдержался, похоже, титаническим усилием, и все-таки не назвал его каким-нибудь гадким, но интересным словом. — Придурок!

— Обязательно, Сопливус, как только уверюсь, что ты будешь охрененно вежлив с моей крестницей!

Гарриет заподозрила, что они могут простоять тут до восхода солнца, обмениваясь оскорблениями.

— Сириус, пожалуйста, я не хочу, чтобы тебя увидели.

Он показал Снейпу тот же жест, который демонстрировали лепреконы на чемпионате. Затем его фигура размылась, и он снова стал собакой.

— Как выразительно, — усмехнулся Снейп. — Краткость — сестра таланта.

— По-моему, вам нравится друг друга злить, — сказала Гарриет. В школе она бы не посмела бы этого сказать, но сейчас, посмотрев, как эти двое препираются, она ощутила себя единственной взрослой в их компании.

— Идем дальше, — только и ответил на это Снейп.

Гарриет поспешила его нагнать. Бродяга рысил рядом с ней.

— Почему вы здесь?

— Временное помрачение рассудка, — отозвался Снейп, не глядя.

— Почему вы здесь с Ремусом и Сириусом?

— Повторять не собираюсь.

Гарриет не знала, счесть это смешным или возмутительным. Она вдруг почувствовала, что устала. Уже третью ночь подряд она почти не спала — точнее, в эту ночь она не спала вообще. В предыдущие ей удавалось урвать хоть несколько часов сна. Теперь, когда страх прошел, она могла бы лечь на краю болота и вырубиться.

Точнее, надеялась, что может. В животе шевелилось что-то неприятное, вроде той туманной змеи наверху.

— Что? — спросил Снейп. Гарриет, нахмурившись, подняла на него взгляд.

— Что? — повторила она.

— Никаких дерзких возражений?

— Просто устала, вот и все. — Тут ее навестила еще одна мысль, такая же неприятная, как вся эта ночь: — Надеюсь, Рон и Гермиона в порядке. И все Уизли… и Ремус. Где Ремус?

— Ушел помогать Министерству, когда я отправился искать вас.

Гарриет не могла решить, стоит ли этому радоваться. Хотя… все-таки ей стало приятно. Где-то между змеями-тревогами промелькнуло что-то, похожее на счастье. Но оно было такое неуверенное, того и гляди, исчезнет — потому что вдруг Снейп защищал ее только в память о матери, или все-таки он остался, потому что был… что был? Ему все еще не было до нее дела. Она снова была в опасности, в конце концов, а защищать ее было вроде как его обязанностью.

«Я не встречал более необязательного человека, чем Северус», — прозвучал в ее памяти голос Дамблдора. Она приостановилась… но потом потрясла головой. Что это все-таки значит?

Да и какая разница?

Из-за деревьев доносились звуки лагеря. Они вышли из леса в таком месте, что пришлось пройти через большую часть лагеря, добираясь до стоянки Уизли. Гарриет глазела на порванные, растоптанные палатки, на блестящее в грязи битое стекло (Снейп убрал его с пути взмахом палочки), на реки грязной воды, текущей по мусору. Воздух был дымным и пах пожаром. Гарриет положила руку на загривок Бродяги, зарылась в мех пальцами. Снейп был молчалив и мрачен.

Наконец она разобрала три палатки на вершине холма; ни одна из них не была ни сожжена, ни сорвана (только у мальчиков несколько покосилась). Ремус в одиночестве ходил туда-сюда перед палаткой мальчиков. Обернувшись и увидев, как они поднимаются на холм, он буквально побежал вниз, им навстречу, подняв поток грязных брызг, запачкавших Гарриет ночную рубашку.

— Слава богу, — выдавил он, сгреб ее и обнял.

Это не было легкое объятие — оно было крепким, отчаянным от страха, который, как она чувствовала, превращался в облегчение, пока он держал ее в руках. Гарриет была ошеломлена.

Он отодвинулся, положил ей руки на плечи, вглядываясь в лицо.

— Ты в порядке? — лоб у него был измазан грязью, на щеке — царапина от заклинания. — Не ранена?

Гарриет потрясла головой. Она поняла, что счастлива — действительно, по-настоящему счастлива. Она улыбнулась. Ремус улыбнулся ей в ответ и поцеловал ее в макушку.

— Пошли внутрь, — сказал он. Потом оглянулся на Бродягу (тот лизнул его в руку) и на Снейпа (тот неподвижно смотрел на них). — Где Рон, Гермиона, Артур?

Счастье испарилось.

— Их тут нет?

— Ох, слава Мерлину, вон они, — голос Ремуса был исполнен благодарности; он смотрел Гарриет через плечо. Она быстро развернулась и увидела, как мистер Уизли пробивается через толпу перепуганных людей, донимающих его вопросами.

— Разумеется, это не он, — донесся его голос. — Мы не знаем, кто это был, похоже, что он дизаппарировал. Теперь, пожалуйста, прошу меня извинить, мне хотелось бы лечь спать…

Гермиона заметила Гарриет. Она вскарабкалась на холм и бросилась на Гарриет, прямо как Ремус.

— Офигеть, — Рон добрался до них. На побледневшем лице ярко выделялись веснушки. — Ты в порядке, Гарри?

— Мы тебя потеряли! — со слезами в голосе сказала Гермиона. — Когда появилась Темная Метка, мы подумали… — она сглотнула, словно пыталась съесть слова, произносить которые было невыносимо.

— Все остальные здесь, — сообщил Ремус мистеру Уизли. Из палатки выглянул Чарли.

— Слава Мерлину, вы все тут. Мы привели Фреда с Джорджем и Джинни, пап.

Все нырнули в палатку, даже Снейп и Бродяга (те продолжали обмениваться злыми взглядами, несмотря на толпу Уизли, растащившую их футов на пять друг от друга). Билли сидел на кухонном столе, прижимая к руке простыню — длинный кровоточащий разрез на его руке был слишком велик для кухонного полотенца. Перси был похож на Виктора Крама, ударенного бладжером, а на Чарли была порезана рубашка, словно он едва увернулся от режущего проклятия. Фред, Джордж и Джинни казались целыми, но взволнованными. Джинни обеими руками крепко прижимала к себе диванную подушку.

— Поймали его, пап? — резко спросил Билл. — Того, кто создал Темную Метку?

— Нет. Мы обнаружили домового эльфа Барти Крауча, держащего палочку Гарриет…

— Что? — переспросили Гарриет и Ремус.

— Палочку Гарриет? — спросил Фред.

— Эльф мистера Крауча? — выдавил Перси.

— …но мы не в курсе, кто все-таки создал Метку, — договорил мистер Уизли.

— Мы ото всех отделились, — дрожащим голосом сказала Гермиона. — На, Гарриет, вот твоя палочка… Мы были с Фредом, Джорджем и Джинни, когда зашли в лес, но потом Рон споткнулся…

— И там был этот подлый мерзавец, Малфой, — со злостью продолжил Рон. — Прислонился такой к дереву, как будто весь лес купил, и наслаждался видом…

Гарриет невольно посмотрела на Снейпа. Тот, хоть и смотрел на Рона, словно почувствовал это и бросил на нее взгляд, но тут же отвел его снова; выражения она не разобрала.

— И я поняла, — тверже продолжила Гермиона, словно пыталась вернуть Рона к сути, — что Гарриет с нами нет… Но потом решила, что, может быть, ты пошла с Джинни и остальными и не заметила, как мы отстали…

— Так что мы пошли дальше в лес, сами по себе, — подхватил Рон, — а потом услышали этот низкий жуткий голос…

С этого места историю продолжил мистер Уизли. Когда он закончил, Перси, который до этого раздувался, словно возмущенная лягушка-бык, выпалил:

— Ну и правильно мистер Крауч сделал, что избавился от такой домовухи! Убежала, хотя он ясно сказал ей этого не делать, опозорила его перед Министерством… Как бы это выглядело, если б она попала в отдел по регулированию и учету…

— Она ничего не сделала! — сердито заявила Гермиона. — Просто оказалась не в том месте и не в то время!

Перси отшатнулся, его глаза за стеклами очков заморгали. Билл и Чарли молча переглянулись, а Ремус нахмурился.

— Гермиона, волшебник в положении мистера Крауча не может позволить себе домовика, который буйствует с палочкой в руках! — возразил Перси.

— Она не буйствовала! — Гермиона почти кричала. — Она подобрала ее с земли!

— Домовикам все равно палочки не нужны, — сказала Гарриет, когда Перси снова открыл рот. — У них собственная магия, ее намного проще использовать. Что стало с магглами? — спросила она поспешно, так как Гермиона и Перси оба продолжали напоминать рассерженных лягушек-быков. — Вы их спустили?

— Не то чтобы в этом была наша заслуга, — ответил Билл, но Гарриет слишком устала и почти не ощутила смущения от того, что он к ней обратился. — Когда появилась Темная Метка, Пожиратели смерти тут же ее испугались. Они аппарировали до того, как мы успели подойти достаточно близко, чтобы хоть с кого-то снять маску. Мы, по крайней мере, подхватили Робертсов прежде, чем они упали. Им уже подправили воспоминания.

— Это были Пожиратели смерти? — растерялась Гарриет. Она заметила, что никто не переспросил, что это такое, и порадовалась, что уже узнала у Сириуса, так что не пришлось чувствовать себя глупо. — Но я думала, что Темную Метку сделал Пожиратель?

— Вероятно, да, — сказал мистер Уизли. Голос у него был такой же усталый, как сама Гарриет. — Больше никому не известно это заклинание.

— Но почему они тогда убежали? — спросил Рон, озвучив следующий вопрос Гарриет. — Им же должно было быть приятно ее увидеть?

— Пошевели мозгами, Рон, — произнес Билл (и Гарриет порадовалась, что это не она спросила). — Даже если они настоящие Пожиратели смерти, они немало потрудились, чтобы не попасть в Азкабан тринадцать лет назад — наплели всякого вранья про то, что он заставлял их пытать и убивать людей. Могу поспорить, что они больше всех перепугаются, если он вернется. Когда он утратил силу, они от него отреклись и вернулись к обычной жизни… Вряд ли он будет особенно ими доволен, как считаешь?

Гарриет подумала о том, справедливо ли это, когда кто-то настолько симпатичный еще и такой умный. Ну или когда кто-то такой умный еще и симпатичный.

— Значит, — медленно сказала она, — тот, кто создал Темную Метку… он хотел поддержать Пожирателей смерти или напугать их?

— Можно только догадываться, Гарриет, — ответил мистер Уизли. — Слушайте, уже очень поздно, и если ваша мать услышит, что случилось, она будет ужасно волноваться. Нам лучше поспать несколько часов, а потом попытаться достать порт-ключ отсюда как можно раньше.

Гарриет вышла из палатки мальчиков вместе с Гермионой и дрожащей Джинни. Ремус, Снейп и Бродяга вынырнули за ними следом. Гарриет посмотрела на мужчин (и собаку) и сказала Гермионе:

— Ты иди. Я сейчас.

Гермиона кивнула и пошла в палатку за Джинни (та отправилась туда сразу же, словно не хотела оставаться снаружи).

Темную Метку снесло ветром, но отвратительная дымка все еще висела над лагерем, который выглядел покинутым и уменьшившимся, словно все счастье из него выпили. Гарриет предположила, что так оно и было.

— Уже почти три утра, — мягко сказал Ремус. — Тебе действительно лучше попытаться поспать.

— Сомневаюсь, что много просплю, — это было правдой: она замучилась, голова была тяжелой, но мысли бесновались в мозгу, словно гроза. — У меня слишком много вопросов, — и, не удержавшись, добавила: — Например, что здесь делает Снейп.

Брови Ремуса взлетели, скрывшись под пропитанными потом волосами, и он бросил на Снейпа встревоженный взгляд.

— Оборотное закончилось, пока мы были в лесу, — сквозь зубы пояснил Снейп. Он был в бешенстве. Затем развернулся и ушел в палатку, так резко задернув клапан, что вся палатка зашаталась.

— Да уж, — пробормотал Ремус. Он поманил за собой Гарриет, а Бродяга пошел за ними сам и перекинулся в Сириуса сразу, как только оказался внутри.

— Бродяга! — резко сказал Ремус, ткнул палочкой на вход палатки, так что брезент стянулся и тесемки переплелись, закрывая его.

— Никого же нет, — Сириус запустил пятерню в волосы.

— Под этим же предлогом он трансформировался в лесу, — сообщил Снейп.

— Заткнись, Сопливус, — рявкнул Сириус. Гарриет поморщилась. — Это ты виноват, что мы пропустили мудака, который запустил в сраное небо сраную Метку…

— Ты трансформировался? — потребовал ответа Ремус, прервав поток ругательств. — Ты сошел с ума?

Сириус посмотрел на него враждебно. Не так, как Рон смотрел на Гермиону, когда она его пилила, или близнецы — на свою маму, когда та ругала их за заколдованные ириски; это было гораздо более взрослое выражение, почти… мрачное.

— Я сам могу решать за себя, Ремус.

Ремус уставился на него. Сириус, все с той же тенью на лице, уставился в ответ.

Гарриет забеспокоилась: что же ей делать? Может, остановить их, пока они не поссорились всерьез?

Снейп почти беззвучно щелкнул пальцами, привлекая ее внимание. Она, моргнув, взглянула на него, и он чуть качнул головой, явно намекая не вмешиваться. Она помедлила. Снейп ненавидит Ремуса и Сириуса… Может, он наоборот хочет, чтобы они поссорились?

Но тут Ремус снова повернулся к столу с невероятно спокойным лицом, и напряжение схлынуло. Сириус мрачно смотрел в сторону, ссутулившись на стуле.

— Полагаю, вы так ничего и не увидели, — сказал Ремус.

— Нет, потому что Снейпа по дороге отвлекли чертовы вейлы, — ответил Сириус.

Снейп ответил взглядом, похожим на отравленную стрелу. Гарриет чуть не застонала.

— Ну, это же со всеми бывает, — вмешалась она, пока Снейп не начал словесно рвать Сириусу глотку. — В смысле, все парни. А ты был собакой, Сириус.

— Это лишь одно из возможных объяснений, — заметил Снейп недвусмысленно гадким тоном.

Гарриет поняла, что Снейп намекнул на нечто конкретное, потому что Ремус продемонстрировал то самое отсутствие реакции, которое само по себе было реакцией, а Сириус помрачнел снова. Однако она решила, что, раз на лице Снейпа мелькнуло мстительное удовлетворение, Ремус замкнулся, а Сириус вздыбил загривок, значит, ей лучше не лезть. Уж точно не сейчас, пока их трое. Ремус и Сириус, может быть, расскажут ей позже, когда Снейп уйдет, если она правильно спросит.

— Что меня и правда интересует, так это почему вы все здесь, — сказала она. — Вы давно запланировали приехать, не только тогда, когда мне приснился сон, потому что тогда билеты уже были распроданы.

— Разве это плохо? — спросил Ремус. — То, что мы планировали приехать?

— Нет, но… почему вы не сказали мне? — она нахмурилась. — И зачем маскировка? Можно подумать, что вы что-то… замышляете.

Ей померещилось, или Ремус и Сириус пытаются не улыбаться? Снейп, ну, он, наверное, вообще улыбаться не умеет. Гарриет сердито на них поглядела, но они стали вести себя еще хуже. Сириус захрюкал, словно сдерживал хихиканье.

— Ну? — сказала она.

Ремус вынул что-то из кармана — сложенный в несколько раз лист пергамента. На мгновение она подумала, что это Карта Мародеров, но та осталась в ее чемодане, в Норе.

Снейп пробурчал что-то вполголоса, когда Ремус передал ей пергамент. Гарриет развернула его, стараясь не выглядеть слишком вызывающе.

Пергамент был исписан довольно знакомым почерком. На нем было несколько следов от кружки с чаем, края растрепались, складки были до того старыми, что в уголках образовались дырочки. Но, когда она прочла страницу, ее недоумение только возросло.

— Не понимаю.

— Когда с тобой случился временной несчастный случай, — пояснил Ремус, — и ты бредила… это на самом деле был не бред. Ты предсказывала будущее.

Гарриет вылупилась на него.

— В конце, — холодно сказал Снейп.

Она прочла последнюю строку: но эти парни в масках разбежались, когда на небе показалась Темная Метка.

Она это сказала?

— Так вот почему вы сказали, что опоздали? — проговорила она, уставившись на эту строчку. Это произошло только сегодня, но этот пергамент был таким зачитанным — он был написан недели, если не месяцы назад. У нее зашевелились волосы на затылке.

— Мы пытались выяснить, кто повинен в сегодняшнем хаосе, — голос у Ремуса был тяжелым, лицо — утомленнее обычного. — Я тоже не справился с той группой, что атаковала магглов. Даже с предзнанием мы ничего не смогли сделать.

Лица Снейпа и Сириуса одинаково помрачнели, словно они пришли к тому же выводу. Сириус смотрел в стол, расстроенный и разозленный. Снейп беспокойно барабанил пальцами по колену.

Она не знала, стоит ли злиться на них за то, что они это от нее скрыли. Она ощущала только какое-то отупение, перечитывая заново про Грейнджеров, Уизли, про чемпионат… вещи, произошедшие гораздо позже, чем был написан этот испачканный чаем пергамент… но кое-чего тут не было. Не хватало рассказа о том, как она провела пол-лета в Хогвартсе, но было про розовое оборчатое платье (правда, не упоминались Малфои).

Это было так… сюрреально. Сегодня магия уже не раз производила на нее впечатление, но это было другое. Это было почти страшно.

— Извини, что мы тебе не рассказали, — сказал Ремус. — Не хотели тебя беспокоить.

— Есть продолжение?

— Боюсь, что нет. Ты все время говорила задом наперед, понимаешь, так что в конце страницы — последнее, что стало нам известно. К тому времени, как Северус разобрался, что происходит, ты уже предсказывала события сегодняшней ночи.

Снейп? Она посмотрела на него. Лицо его было замкнутым, холодным и недовольным, словно он считал, что Ремус не должен был ей об этом сообщать. Он по-прежнему был под обороткой. Успел отпить, пока она не видела.

Раз он записывал это с ее слов… значит, он был с ней, пока она болела. На миг она снова растерялась. Снова всплыли слова Дамблдора: «Я не встречал более необязательного человека, чем Северус».

Но она ведь была тогда в опасности? Она могла сойти с ума, это ведь тоже опасность. Снейп всегда был рядом, когда появлялась опасность. Его не было, только когда она кончалась.

— Все равно маскировку не объясняет, знаете ли.

— Я учил каждого из этих треклятых Уизли, — сказал Снейп, удивив ее тем, что вообще заговорил. — Я не хочу, чтобы они знали, что я здесь.

В это Гарриет, пожалуй, могла поверить. Близнецы точно попытались бы подлить ему чего-нибудь в чай. Она была уверена, что миссис Уизли не удалось все у них конфисковать.

— Довольно на сегодня? — улыбаясь, понимающе спросил Ремус. — Как думаешь, теперь сможешь поспать?

— Наверное, — она сложила пергамент. — Можно, я себе оставлю?

— На здоровье, — разрешил Ремус. — У нас есть другие копии. Увидимся через пару часов, — пообещал он, когда она встала, чтобы уйти.

В воздухе снаружи ощущались пустота и простор. Кое-кто все еще ходил по лагерю, кто-то даже собирал вещи, но большинство, похоже, скрылось в палатках. Может быть, они, как Джинни, не хотели оставаться снаружи.

В палатке девочек было темно, но, когда Гарриет залезла на койку, Гермиона прошептала:

— Все в порядке?

— Ага, — шепнула она в ответ. Хотя, если честно, сомневалась.

Она лежала, глядя на гладкий и темный брезент, который больше не вспыхивал, и прислушивалась к приглушенным шумам ночи вокруг. Мысли не хотели успокаиваться. Они ходили, как Ремус тогда перед палаткой, вспыхивали, как свет заклятий во время нападения, и распадались, как зеленый туман Темной Метки. Когда ее, наконец, сморил сон, ей снились чудовища: гигантская змея с безносым лицом Волдеморта и его красными глазами; прекрасные вейлы с кожистыми крыльями и клювами; и Снейп, который превращался в незнакомцев, одного за другим, и только злые глаза оставались прежними.

Когда перед рассветом мистер Уизли разбудил ее к отъезду, она почувствовала себя так, словно не спала вовсе.