Тюрьма из Стекла (джен)

Никос Василь жил хорошо. К возрасту около сорока лет он испытал практически каждую роскошь, которую мог иметь человек. У него была замечательная семья с прекрасными, любящими жёнами и в основном послушными детьми. У него была сила, личная и не только; достаточно, что он мог свободно двигаться и действовать почти без последствий. У него было богатство, достаточно, чтобы поддерживать его всю оставшуюся жизнь, если он будет умён. Жизнь была хороша для Никоса.

Конечно, случались и неудачи. Никос всё ещё был человеком. У него имелись потребности, побуждения, и он не всегда контролировал себя. Как мог он, когда исполнение его желаний было так легко достижимо? Украсть чьё-то сердце так просто. Ему редко требовалось рассматривать последствия. Его сила нивелировала слишком многие из них. Его жёны, его слуги, они уходили с ним с готовностью. О каком преступлении было нужно сообщать, когда сами жертвы утверждали обратное? Так что, да, Никос не являлся большим знатоком в оценке последствий. Это являлось досадной проблемой, и той, разрешением которой он всё ещё был озадачен.

Проблема была довольно безотлагательной. Он потерял многое со своей недавней ошибкой. Та милая маленькая актриса, такая мягкая, и нежная, и прекрасная; она украла его сердце, как и он украл множество других. Он забрал её, повинуясь порыву, без размышлений или соображений. Ошибка. Герои пришли, разрушили так многое из того, что он построил. Десятилетие работы потеряно за день.

Это поколебало веру его детей в него. Он терял их, он знал это. Жан-Поль оказался первым, тот мятежный сын. Мальчик ушёл рано, когда репутация Никоса всё ещё находилась на пике. Жан-Поль сбежал от защиты своего отца, от любви своей семьи. Он оставил экстравагантную жизнь, ради предоставления которой Никос так усердно трудился.

Действие его сына ранило Никоса. Это умалило его. Он меньше доверял своей семье, меньше откровенно любил, меньше был терпим к их ошибкам, их неумелостям. Никто из них не предупредил его, никто из них не сказал, когда Жан-Поль решил уйти. Разве они не видели этого? Разве они не знали, глубоко внутри, что член их семьи восставал? Не слушался? Покидал своего отца?!

А теперь Шери, милая Шери, также ушла. Он любил её без меры, даже до безрассудства Жан-Поля. Он любил её больше всех остальных после этого. Та замечательная, умная девушка, так сильно похожая на него. Даже их силы совпадали, до такой степени, что влияние на неё приносило больше проблем, чем оно того стоило.

Он должен был быть более строг с ней. Он должен был принять дополнительные меры предосторожности. Сделай он так, возможно, он не оказался бы там, где находился, уставившись на свою милую маленькую девочку и на подростка, что убила Бога.

Они пришли ночью, пока его слуги хранили молчание, пока его семья отдыхала. Он дремал, насытившись в результате своих завоеваний. Отель был не таким роскошным, как предпочитал Никос. Тот был стар, его возраст показывался в трещинах стен и старой краске. Тем не менее отель подходил для нескольких ночей. Он мог расслабиться здесь. Четыре этажа и десять стен между ним и внешним миром; Никос считал себя в безопасности. Теперь он, возможно, не почувствует себя в безопасности никогда снова.

Сперва открылся пол, отслаиваясь, словно фольга. Никос сначала предположил, что то был сон, или, возможно, трюк света, когда светло-коричневое покрытие стало тёмной, зияющей пропастью. Затем появились головы. Волосы их выдали. Он узнал их обеих: единственная красная прядь, что любила его дочь, и сиявшие неоново-синие пряди самой опасной девушки на планете. Его первой мыслью было схватить её, овладеть Катализатор. Его сила набросилась, ища её разум, её сердце, ища цель, чтобы сделать его собственной.

Он не нашёл ничего. Никаких признаков жизни, или любви, или даже эмоций. На ней не имелось цветов; та палитра, которую он использовал для вырисовывания себя в жизни людей, оставалась пуста. Она была призраком, видением, плохой сказкой на ночь, пришедшей к нему из темноты. Он поступил разумно и сменил цель. Эмоции его дочери были видны, знакомы. Её чувства похожи на маленькие пятна света и тени, танцевавшие в её разуме. Её границы горче, темнее и злее, чем когда она уходила. Её тело кружилось в зависти и гордости, окроплённое надеждой, и яростью, и лишь прикосновением первобытного ужаса. Соринки были в досягаемости, видимые, доступные. Лишь после того, как он попытался и не сумел воздействовать на них, лишь тогда он осознал, просто в насколько больших неприятностях он находился.

Теперь они находились там, в его комнате, две очень опасные женщины. Рука Катализатор обёрнута вокруг запястья Шери, тревожный признак привязанности. Пол появился под ними, бесшумно, без усилий. Никос бросил взгляд на свою подстилку, бесполезная женщина спокойно дремала. Он коснулся её огней своей силой, и обнаружил, что те застряли. Он развернулся обратно к паре, лихорадочно соображая.

Шери улыбалась ему. Это не было настоящей улыбкой, не было искренней улыбкой, но скорее тем, что выдавал Никос, когда его дети совершали ошибки, когда они должны были быть наказаны. Это была уродливая, фальшивая штука, и она не подходила лицу, как у неё. Её эмоции танцевали: мстительное ликование, боровшееся с осторожным страхом.

Шери помахала ему.

— Привет, папочка, — её взгляд переместился к Катализатор. — Моя подруга хотела встретиться с тобой, — девушка была мастером в сокрытии своих эмоций. Он мог видеть, как те разделялись, складывались в маленькие коробки и засовывались в глубины сознания. Он жалел, что не удосужился выучить подобный навык.

Никос облизал губы с как можно меньшим намёком.

— Катализатор, — его кивок был изящным и вовсе не дрожащим. — Добро пожаловать в моё временное жилище. Как я могу помочь тебе?

Шери выглядела потрясённой от его вопроса, его этикета. Она считала, что он станет провоцировать подобного человека без возможности воспользоваться силой для помощи ему? Что он ничему не научился с прошлых ошибок? Она всегда так плохо думала о нём? (Эта мысль послала вспышку ярости по нему, и глаз Шери дёрнулся).

Катализатор улыбнулась ему, настоящей улыбкой, не похожей на таковую Шери. Она была довольна его сотрудничеством, и эта мысль ужасала его.

— Мне нужна твоя помощь, — просто заявила она.

Никос не был глупцом. Девушка перед ним убила Левиафана, убила Сибирь и Джека Остряка. Он отказался давать ей причину убивать его. Он кивнул, немедленно.

— Всё, что ты хочешь. Я всегда счастлив помочь настоящему герою.

Голова Шери поворачивалась туда и обратно между ними, её эмоции сверкали негодованием, отчаянием, страхом.

— Я могу делать всё, что может он! — резко произнесла его дочь. Никосу хотелось засмеяться от абсурдности её слов. У него имелось больше декады опыта над этой глупой девчонкой.

Катализатор кивнула его дочери. Её голос был тихим и нисколько не успокаивавшим.

— Ты будешь перепроверять его работу, — произнесла она, и Никосу перехотелось смеяться.

— Со всем уважением, Катализатор, но её сила не имеет утончённости моей. Она не подходит для подобной задачи, — произнёс он осторожно. Указание на то, что его дочь могла испытывать некоторые неприятные чувства к нему начало бы путь, который он не хотел изучать. Женщина не рассмотрит подобный аргумент в его пользу.

Катализатор пожала плечами.

— Я узнаю, если она солжёт. Она знает, что произойдёт, если она солжёт. Это важно для меня, так что вы оба сделаете всё возможное, — её слова были утверждениями, не вопросами. Безоговорочными, бесспорными. Никос восхитился бы ею, имейся между ними двумя расстояние.

В действительности же, имелось лишь согласие, и страх. Он выбрался из постели и надел свежую одежду. Белая рубашка на пуговицах и чистые брюки. Он будет выглядеть презентабельным для этой женщины, этой богини. Он заставит её видеть его тем, кем он являлся, не тем выродком, каким его выставляли. Это могло оказаться разницей между жизнью и смертью.

Он разгладил складки на одежде.

— Я готов. Могу я потратить мгновение на то, чтобы предупредить свою семью, что я ухожу? Если они обнаружат моё отсутствие, всё может… стать проблематичным. Мне бы не хотелось, чтобы пострадали невинные из-за недоразумения, — его собственное предупреждение, настолько мягкое, насколько он мог создать. Не восстание, а общение. Он был довольно горд своей сдержанностью.

— С тобой будет закончено к тому моменту, как они заметят, — спокойно произнесла Катализатор. — Я верну тебя к твоей семье после того, как закончу с тобой, — формулировка не была обнадёживающей, как и тошнотворный страх, что несла с собой Шери. Его дочь была подвинута вперёд её рукой, и она остановилась рядом с Катализатор перед Никосом. Герой протянула руку, и Никос уставился на ту, беспокойство разрасталось в нём. Она являлась героем, словом и делом. Какой бы странной эта встреча ни стала, у него имелось немного гарантий, что она не убьёт его без колебаний и не назовёт это справедливостью.

Должно быть, его страх стал заметным, поскольку Катализатор закатила глаза.

— Расслабься, — девушка улыбнулась снова, но это не особенно изменило её взгляд. Было раздражающе, неестественно, видеть ту успокаивающую улыбку под её холодным взглядом, слышать её голос, холодный и пустой. — Ты меня не заботишь. Меня не волнует, что ты делал. Прекрати тратить моё время, — Шери выглядела больной, и её огни на мгновение вспыхнули страхом и завистью.

Никос сжал челюсть и взял девушку за руку. Он подавил желание попробовать свою силу снова. У неё не имелось никакой причины солгать ему, что он мог различить.

— Могу я спросить, куда мы направляемся?

Катализатор взглянула на потолок, и тот разошёлся на части, словно головоломка. Они выбрались на воздух, все трое, какая-то сила схватила его и дёрнула вверх. Верх каждого этажа уступал путь, пока они проходили, разделяясь на части и воссоздаваясь, пока, наконец, Никос не увидел звёзды и далёкие огни Монреаля.

Катализатор развернулась к нему.

— Ты слышал о Дракон.

Никос моргнул. Это не было вопросом.

— Конечно, — нервничая, ответил он. Дракон являлась главной силой в рейде против его старой стоянки. Женщина являлась постоянным раздражением; её дистанционно управляемые дроны и костюмы не попадали под влияние сил его семьи и его. Там не имелось никаких разумов для подчинения. Более важно, она узнает его незамедлительно.

— Тогда ты слышал о Драконоборцах? — продолжила Катализатор. Настоящий вопрос на этот раз, и у Никоса имелся ответ.

Он кивнул, подтверждая.

— Группа наёмников. Они нанимались по всей Канаде годами. Предположительно, они украли какую-то технологию Дракон.

— Это, в основном, и всё, — смартфон вылетел из кармана Катализатор и воспарил перед её лицом. Мягко сверкавший экран показал карту Монреаля с отмеченным местоположением. — Мы собираемся встретиться с ними.

— Чт... — Его вопрос оказался украден у него, когда они дёрнулись вперёд. Он, и Шери, и Катализатор, они пронеслись по воздуху на скоростях далеко за той, что человек нашёл бы безопасной. Он развернулся, с широко раскрытыми глазами, чтобы посмотреть на своих компаньонов. Шери, казалось, кричала. Было сложно расшифровать её слова. Не имелось никакого звука в их движении, лишь ощущение, но он мог считать восторг, излучаемый ею, ясно как день. Она наслаждалась мгновением, получая то удовольствие, что могла, от действий Катализатор, заставляя себя убирать мысли от того неизбежного конца, которого боялась.

Никос сломал её так прекрасно.

Они остановились на крыше офисного здания. Остановились, в смысле, прекратили, перестали, завершили все действия. Не имелось никакого замедления. Они двигались, а затем перестали. Никос пошатнулся, когда Катализатор отпустила его. Он взглянул на своё окружение, сосредотачиваясь, отметив несколько пятен света, где его сила поймала разумы в поле зрения. Он сомневался, что угроза ими принесёт что-то стоящее, но он придерживал информацию в дальней части разума, просто на всякий случай. Он развернулся обратно к Катализатор, замечая, что Шери всё ещё удерживалась ею за руку.

Любопытно. Его изначальной мыслью была привязанность, но реакции его дочери не подходили к этой теории. Тогда собственнический инстинкт? Осторожность? Катализатор являлась известным биокинетиком. Являлась ли Шери так опасна, что ей приходилось наблюдать за той постоянно? Он оценил лицо своей дочери, её позу, её калейдоскоп эмоций.

Контроль. Это являлось ответом. Он узнал реакции Шери. Это было так знакомо, так похоже на прошедшие дни. Катализатор воспитывала её, как когда-то давно Никос.

Катализатор щёлкнула пальцем перед лицом Никоса, и он отложил свои мысли в сторону. Позже будет время для этого. Он улыбнулся ей, более уверенный, теперь, когда он понял её личность.

— Какова ваша воля, миледи?

Она одарила его очередным закатом глаз.

— Ты используешь свою силу на тех, на ком я тебе скажу. Любовь и преданность, как можно более сильные, — она посмотрела на него с сомнением. — Можешь ты сделать так, чтобы я являлась тем, кем они будут одержимы, вместо тебя?

Он никогда не пытался делать этого ранее. Никогда не имел необходимости ранее. Теперь было не подходящее время для экспериментов.

— Боюсь, что нет, — он сделал паузу, затем добавил: — Впрочем, я с радостью передам любые приказы.

— Я могу сделать это, — вмешалась Шери, вспыхнув отчаянием-уверенностью-надеждой. — Я могу заставить их любить тебя, — она посмотрела на Никоса, злость-злость-злость вспыхнула в её мыслях. — Тебе не нужен он.

Никос откинулся назад от яда в её голосе, но Катализатор засмеялась.

— Он проверит твою работу, прямо как ты проверишь его, — объявила героиня. Она жестом указала на воздух, и тот замерцал золотым светом. — Теперь будьте готовы.

— Пришло время поймать Святого.