Тюрьма из Стекла (джен)

♪Ты должен знать, когда их сдерживать, знать, когда их загонять, знать, когда уходить, и знать, когда убегать…♪

Колин мрачно вздохнул на последнюю песню, появившуюся в списке треков адаптации к культуре Дракон. Он попросил её помощи в решении некоторых из его более вопиющих социальных проблем, но до сих пор испытывал лишь ограниченный успех. По всей видимости, это являлось общей тенденцией всех его недавних усилий. Он совершенно не смог достигнуть ничего значимого во время рейдов на Империю ранее на неделе, а теперь вся организация, казалось, исчезла в строениях.

Колин был так близок. Очередная минута или две, и оба — Крюковолк и Алебастр — пали бы. Он смог бы оставить удержание солдатам СКП и переместился бы к следующему сражению. Возможно, без вмешательства извне, он смог бы добраться до сражения Триумфа вовремя, чтобы предоставить какую-то отчаянно необходимую помощь. Привнесение четырёх кейпов Империи за одну ночь, с помощью или нет, являлось большим подвигом, и, хоть это не остановило бы его неизбежное перемещение, это могло оказать ему маленькую услугу с верхними эшелонами Протектората, какую-то небольшую надежду, чтобы уцепиться.

Впрочем, жизнь редко шла навстречу Колину Уоллису. За, возможно, первый раз в своей жизни, у Луна имелась стратегическая идея, что не состояла в зарядитьвырастисжечьУНИЧТОЖИТЬ! Бомбёжка Демона Ли погубила лишь трёх кейпов Империи, прежде чем тот прекратил нападение, или, возможно, был остановлен, если отчёт о новом независимом был правдив, но это было больше, чем весь Протекторат. Не имело значения, что Ли одержал успех, лишь подобрав членов Империи, пока те сражались с героями Протектората. Вне зависимости от того, как громко Колин протестовал, тот факт, что Демон Ли вмешался в победные бои, всегда будет опускаться. Публика будет видеть числа, будет слышать отчёты о Демоне Ли, практически спасшем Триумфа, и будет судить Протекторат, как слабого, ненадёжного. Не имело значения, что Ли являлся психопатом, холодным, целеустремлённым серийным убийцей. В эту неделю он убивал нацистов. В эту неделю его будут хвалить.

Люди были вот такими глупыми.

Так что, не было никакой славы для Колина, никакой финальной битвы, чтобы искупить себя. Он не сможет даже броситься в технарство, поскольку его бюджет был урезан до абсолютного минимума, как раз достаточно, чтобы поддерживать его текущую экипировку. Это и являлось причиной, почему Колин находился снаружи на мотоцикле, патрулируя территорию АПП, вместо исследования временной технологии Бакуды с Дракон.

Колин отвлёкся, находясь не в своей тарелке, размышляя о мрачном будущем. Его «патруль» являлся не более чем оправданием оставаться занятым.

Технари не были созданы для бездействия. Тем не менее, его попытки на самоотвлечение жалко проваливались. Улицы успокоились после дней рейдов, будто преступники, как один, укрылись от ярости Протектората. Колину стыдно было признавать, но он обнаружил себя надеявшимся, что мир завершится перед его переездом к концу месяца. Хоть Протекторат не сумел удалить большинство кейпов Империи, они всё же смогли захватить абсурдный объём имущества и дюжины обычных членов банд. Отбросы города устрашились, но неделя заканчивалась, и у бандитов была короткая память. Избиение обычных головорезов едва защитывалось за достижение, но это, по крайней мере, позволит ему некоторую меру раскаяния, позволит ему достигнуть некоторую меру хорошего в городе до его изгнания.

Он разъезжал на мотоцикле по пустым улицам, сворачивая через задние переулки и разбитые дороги, которые он знал, словно тыльную сторону руки. Он прислушивался к низкому гудению двигателя, вспоминал строжайшую заботу, что вложил в создание любого и каждого куска его великолепной машины. Он мечтал о лучших временах, днях, где смерть ребёнка не падала бы на него, где он мог бы переложить вину за ошибки на юношеское рвение, а не простое высокомерие. Когда он изменился? Когда его желание защитить превратилось в необходимость превзойти? Его ли амбиции, пылающе сильные даже сейчас, провели его по этому пути? Вопросы, сомнения, самоанализ — у Оружейника не было времени на эти вещи. У Оружейника имелась война до победы, вечная битва против самой концепции преступления, сражение, что будет переводить его из города в город всю его оставшуюся жизнь. Колин, однако, имел всё время в мире. Возможно, пришло время подумать над вопросами, которые он так долго игнорировал?

Это произошло в тот момент, когда Колин решил задуматься над этими глубоко личными и менявшими жизнь вопросами, многоквартирное здание через квартал от него решило взорваться. Сторона, встречавшаяся с его улицей, прорвалась, словно спелая дыня, распыляя бетон и стекло по тротуару, прежде чем напор огня заполнил зиявшую дыру.

Ответ Оружейника оказался инстинктивным и немедленным: развернуть мотоцикл до остановки, дважды проверить GPS и передать быстрый отчёт тому, кто бы ни обслуживал коммуникатор:

— Это Оружейник, многоквартирное здание только что зашлось пламенем у моего местоположения. Причина неизвестна, но похоже на какую-то взрывчатку. Выдвигаюсь, чтобы помочь гражданским.

Он двинулся вперёд с целью, занимая как раз достаточно времени, чтобы развернуть алебарду и запечатать маску против тепла. Где именно указанные гражданские находились, он не знал, но эти многоквартирные здания не были заброшены, и он не станет просто бесцельно стоять, пока... Его мыслительный процесс резко прервался, когда шторм артиллерийского огня вырвался изнутри здания. Оружейник нырнул в ближайший переулок, выжидая удобный момент, чтобы вызвать подмогу, и заглянул за угол. Его броня была пуленепробиваемой, но он не станет с готовностью бросаться в горячий свинец.

Первым предположением Оружейника стало простое сражение банд. Бакуда уже показала себя готовой выдавать свой технарский арсенал, и нервничавший бандит мог с лёгкостью запустить бомбу в слепой панике. Осторожность, однако, редко являлась неправильным решением. Он ловко развернул алебарду, направляя острый конец в сторону ближайшей крыши. Дёрнувшись, скрытый крюк запустился в бетонную стену и поднял его наверх. Он забрался на твёрдую поверхность, автоматически перезаряжая абордажную цепь, и быстро осмотрел заднюю часть автостоянки.

Удивительно, что могла показать небольшая высота. Задняя часть здания являлась настоящей военной зоной. Дюжины мужчин и женщин в цветах Империи и АПП рвали друг друга в жестокой рукопашной схватке. Как оказалось, в таких стеснённых условиях пистолеты оказались быстро отброшены после открывшегося залпа. Оружейник мог видеть части тел, разбросанные по голому бетону, предположительно, вырванные силой недавнего выстрела. Среди полчища тел он едва мог разглядеть пятно, прорывавшееся сквозь толпу, которое выглядело удивительно похоже на Блицкрига, если бы тот внезапно развил суперскорость. Очередное быстрое сканирование толпы, там! Сзади, защищенный со всех сторон блеск красного: Отила.

Оружейник продолжал прятаться, пригнувшись за уступом крыши.

— У меня есть визуальное изображение двоих кейпов Империи, — прошептал он в микрофон в шлеме. Я повторяю: — Отила и Блицкриг находятся у моего местоположения, сражаются с не обладающими силами бандитами АПП.

И избивают их, что не удивительно. Что делало тот факт, что Империя, казалось, отступала, ещё более запутанным.

Мягкий шлепок успокоил его замешательство, когда граната выкатилась из задней двери горевшего здания и врезалась в самое большое скопление людей. Тошнотворное хлюпанье, вспышка света, и дюжина тел превратилась в ужасную смесь органов и брызг крови.

Оружейник остался в укрытии, пока Бакуда показывалась в поле видимости, неся гранатомёт, который казался слишком уж большим для её низкого тела, всё это время крича. Его приборная панель автоматически перевела разозлённый японский в серию оскорблений, пока он перемещал алебарду в обе руки, направляя клинок вперёд. Он нацелился, и движением, практикованным тысячи раз, выстрелил детектором в ногу Бакуды.

Разозлённый технарь не сумела заметить никаких непорядков, вместо этого решив выстрелить в Отилу. Козырь Империи закричала, и размытая фигура схватила её за талию и вытащила за зону выстрела. Её «охранники» не сумели сбежать вовремя, и, казалось, исчезли из существования, когда граната детонировала. Блицкриг остановился на время, всё ещё с Отилой в руках, и, казалось, рассматривал Бакуду. Оружейник мог ясно видеть, как тот смотрел на гранаты на ремне той, прежде чем развернуться к отступлению.

Оставшиеся члены банды Империи раскололись с уходом Блицкрига, расходясь в разных направлениях, отчаянно ища избавления от очевидно потерявшего рассудок технаря по бомбам, которая всё ещё выкрикивала проклятия на японском.

С практически завершением недолгой битвы Оружейник молчаливо спустился с крыши и направился в сторону мотоцикла. Он объедет вокруг здания, чтобы дождаться поддержки, и, как только Бакуда посчитает себя в безопасности, как только его передатчик покажет, что она неподвижна, он ударит.

Оставалось всё ещё что-то хорошее для выполнения в этом городе.