Тюрьма из Стекла (джен)

Ребекка стояла перед прозрачным окном, смотря вниз на лучшую надежду человечества против Армагеддона. Одно из тел Улья лежало на дне ямы, прикованное к стене за запястья, лодыжки, талию и шею. Извращённое создание извивалось в своих оковах, выкрикивая злые угрозы в тёмное, пустое пространство, в котором обитало. Частички плоти сходили с неё и отделялись, извиваясь вдаль от главного тела, словно черви, лишь чтобы оказаться сожжёнными перекрещивающейся сеткой наэлектризованных проводов.

Счетовод стоял позади Ребекки, поедая яблоко. Каждый укус, что он делал, казалось, вызывал максимальный уровень хруста, это, она знала, он делал, чтобы разозлить её. Она продолжила своё наблюдение, несмотря на раздражение, выражение её лица оставалось стоическим и неизменным, пока не-особенно-исправившийся злодей обсасывал свои пальцы и причмокивал губами. Наконец, он завершил свой перекус, небрежным взмахом руки отправив яблочный огрызок рикошетом в мусорную корзину в удалении двух комнат и сорока футов.

Мгновение прошло, как он присоединился к Александрии у окна. Ребекка наблюдала, как он осматривал Улей с нескрываемым отвращением. Его взгляд обратился к ней на мгновение, и он слегка приподнял уголок рта. Он потянулся в своё пальто, доставая какую-то конфетку, завёрнутую в целлофан.

Руки Ребекки медленно сжались в кулаки, пока он разворачивал ту, шуршание звучало заметно громче в маленькой обсерватории, чем даже визгливая брань испытуемых объектов. Он засунул конфету в рот, издав низкий стон, когда та расположилась у его щеки. Скомканная обёртка отправилась в его карман, где каждое движение его тела заставило ту издавать шуршание.

Ребекка боролась против желания скрипнуть зубами.

Взгляд Счетовода прошёлся по зоне удержания Улья. Ребекка знала, что его сила заполняла пробелы, говоря ему, как лучше всего разобрать на части всю штуковину при помощи карандаша и каких-нибудь обрезков ногтей. Вот почему он был полезен, почему она терпела его присутствие. Он найдёт недостатки, которые мог пропустить Баланс. Он гарантирует, что её план работоспособен. Если бы только он не был такой колоссальной задницей по этому поводу.

Счетовод недолго прогудел про себя, затем начал жевать. Хруст хруст хруст наполнили комнату. Уже изношенное терпение Ребекки лопнуло.

— Ты закончил? — требовательно спросила она.

Он одарил её блаженной улыбкой.

— Ну, конечно, закончил. Это та ещё установка, должен я признать.

— Баланс отлично выполняет работу, — категорично заявила Ребекка.

— Да, его дизайны бесподобны, когда он ставит тот свой рациональный разум в работу, — согласился Счетовод. — Выбирал ли он также строительную бригаду?

— Он предоставил список, — ответила Ребекка.

— И ты представила их Слизню после этого?

— Ну, конечно, — подтвердила она.

Счетовод потёр подбородок.

— Так этот путь побега закрыт. Никто не знает, что она, — он указал на тело Улья, — здесь?

— Никто вне Котла, — скрестила руки на груди Александрия. — Ты к чему-то это ведёшь?

— Да, — Счетовод отвернулся от окна и начал ходить по маленькой комнате. — Дизайны Баланса предполагают совершенство, которого ни одна строительная команда не может реалистично достигнуть. Впрочем, они подошли ужасающе близко. Не имеется никаких структурных слабостей, которыми Улей сможет воспользоваться из своей ямы.

Ребекка слегка сменила язык своего тела, чтобы обозначить вежливый интерес. Она никогда не расслабляла свой контроль рядом с этим человеком. Она всегда будет помнить, чем он был.

Счетовод взглянул на неё, слегка скривив губы.

— Что насчёт СКП?

— Они верят, что каждый клон всё ещё во льду. Очевидно, что тела есть на месте, для любого, кто пожелает проверить, — сказала ему Ребекка.

Счетовод кивнул на её слова, но продолжил шагать.

— Никакого вовлечения СКП, никаких рабочих, Баланс очевидно не знает никаких деталей… очень хорошо, Ребекка.

Он, наконец, остановился, развернувшись к ней. Широкая улыбка украшала его губы.

— Твой план безумен, но он, безусловно, самое хорошо исполненное безумие, которое я когда-либо видел.

В беседе появилась пауза, пока Ребекка боролась против желания размазать его по потолку.

Счетовод, будто читая её мысли, добавил:

— Конечно, я не могу рассчитать, что может произойти, когда ты начнёшь кормить того монстра внизу. Кто знает, какие способности она может проявить.

Ребекка позволила капле злости проявиться в своём тоне.

— У моего плана имеются недостатки, я признаю. Вот почему я привлекла тебя.

Говорящий калькулятор фыркнул.

— Ты привлекла меня, поскольку Доктор Мать не пожертвует временем Контессы для этой глупости.

— Время Доктора занято изучением маленькой протеже Эйдолона, и у Контессы имеются свои обязанности для выполнения. Они знают, что я могу справиться с этим самостоятельно, — холодно ответила Ребекка.

— Ну, не самостоятельно, — Счетовод улыбнулся. — Иначе меня не было бы здесь, не так ли?

— Верно, — Ребекка выплюнула это слово, словно проклятие.

Счетовод кивнул себе.

— Какие условные действия у тебя имеются на случай Симург?

Ребекке, пойманной врасплох, пришлось остановить себя от того, чтобы моргнуть.

— …Никаких, за исключением анонимности. Я не знаю, как я даже начну защищаться от неё. Всё, что я задействовала, будет подорвано до того, как она вообще прибудет. Ты знаешь это.

— Анонимность не помогла в Мэдисоне, — указал Счетовод.

— Мэдисон был случайностью, — твёрдо заявила она.

Он одарил её изумлённым взглядом.

— Как ты можешь вообще говорить так?

— Поскольку, если Симург знает обо всех наших операциях, то мы уже проиграли. Я не готова рассматривать эту линию мышления.

Он выглядел удивлённым её рассуждениями, но уступил через мгновение. Она молча посчитала жест победой.

Он вытащил карандаш из своего переднего кармана и покрутил тот между пальцев. Прошли долгие минуты, пока приводящий в ярость мужчина гудел про себя. Его взгляд каким-то образом одновременно был пустым и расчётливым, и Ребекка боролась с желанием заговорить.

Она сдалась прежде, чем он.

— Что-нибудь ещё добавишь?

Он выпал из своего оцепенения, вздыхая.

— Боюсь, что ты тут пытаешься приручить силу природы, Ребекка. Ничто, что я видел в Улье, не указывает на готовность, или даже способность сотрудничать вне своего коллектива.

— Если я провалюсь, то провалюсь. Чего я не сделаю, так это не стану пытаться, — заявила она ровно, сохраняя тот пыл, ту отчаянную надежду, сокрытую внутри неё.

— Да, я могу видеть это, — ответил он. — Почему ты так отчаянно пытаешься сделать это? Ты видела информацию на Катализатор. Если мы сможем развить её...

— Любая сила, которой обладает Катализатор, — это сила, которую решил выпустить Сын! — прервала Ребекка, ярость залила её тон. — Она. Не. Спасёт нас. Наша единственная надежда должна прийти от агента павшей сущности.

Она ткнула пальцем в яму.

— Силы Улья пришли из другого источника. Они не были выпущены Сыном. Она может быть нашим козырем так, как не сможет никогда быть Катализатор! Я отказываюсь верить, что у естественного триггера имеется способность убивать своего безусловного прародителя. Нам требуется армия для сражения с ним, но армия, состоящая из его агентов, не сможет убить его. Мы знаем это. Всё, что мы проделали, каждый ужас, что мы сотворили, произошли из-за этого одного факта! Это есть и всегда было нашим Путём к Победе! — Слова вышли в отчаянном рычании, раздаваясь в молчании, пока Ребекка сражалась, чтобы восстановить контроль.

Выражение лица Счетовода стало безразличным.

— Ты не можешь контролировать её.

— Пока нет, но со временем… — Ребекка ощутила себя истощённой, измученной. Она так сильно устала.

Но она не была незнакомкой к этому ощущению. Она встретилась взглядом с Счетоводом, собранная вновь.

— Будешь ли ты помогать мне?

Счетовод встретился с ней взглядом. Она не могла прочесть его. Совсем нет. Никакого намёка на его мысли не проступило на его лице. Наконец, он покачал головой.

— Нет.

— Почему нет?! — потребовала Ребекка. — Я приняла меры предосторожности, как ты и советовал. Я, в меру всех своих способностей, удостоверилась, что ничто не сможет пойти не так. Тебе раньше нравилась эта идея!

Он беспомощно развёл руками.

— Недавние события заставили меня передумать. Я больше не верю, что риск стоит того, или даже необходим.

Ребекка почти покачала головой в недоверии.

— Недавние события? Смерть Джека ослабила твой желудок? Думаешь, что сможешь уклониться от того, что должно быть сделано, теперь, когда последняя твоя связь с прошлым мертва? Или ты просто зачислил себя в школу слепого оптимизма?!

— Ни мой желудок, ни моя решительность не ослабли. Я просто проходил по тому пути ранее и выучил свой урок, — его голос был задумчивым и ностальгическим.

Он улыбнулся замешательству Ребекки.

— Но я могу видеть, что ты не желаешь быть убеждённой, так что я не буду тратить впустую дыхание. Я оставлю тебе один совет вместо этого. Как только ты осознаешь тщетность этого, не сомневайся. Не горюй по потерянному времени. Не мечтай о том, что могло бы быть. Уничтожь создание и двигайся дальше.

— Этот совет излишен. С твоей помощью или нет, я одержу успех, — холодно заявила Ребекка. — Любой монстр может быть приручен, со временем.

Счетовод покачал головой и наклонился к ней. Он проговорил тихо, будто выдавая какой-то большой секрет.

— Ты не приручаешь монстров, моя дорогая Александрия, ты убиваешь их.

Он развернулся на выход.

Злость вспыхнула в Ребекке. Когда Счетовод открыл дверь, она отметила:

— Мы приручили тебя достаточно хорошо.

Счетовод замер на полпути из комнаты, его нога зависла в воздухе. Надолго задумавшись, он опустил ту на землю. Он развернулся к Ребекке, намёки на Предвестника выглядывали за его вежливым фасадом. Его поза отбрасывала тёмные тени на его лицо, закрывая его глаза. Он раздумывал над ней мгновение.

— Думаю, Джейкоб был бы рад узнать, что его идеология продолжает жить, — каждое слово было точным, жестоким, идеально рассчитанным. Он не мог быть ничем другим.

Он вышел из комнаты, оставив Ребекку со своими мыслями. Она рассматривала его слова, проворачивала их в своей голове, изучала их с каждого угла. Она не могла не сделать этого. Её силы сделали невозможным проигнорировать созданное сравнение.

Тем не менее, она ждала. Она стояла на месте целых десять минут, пока не убедилась, что Счетовод давно ушёл.

Затем она превратила комнату в щебень.

Все жертвы, которые она принесла, все ужасные выборы, они будут значить что-то. Перед лицом вымирания она не могла позволить себе быть слабой. Каждое трудное решение, что она когда-либо принимала, привело её сюда. Это было единственным путём, единственным способом, который она могла видеть, чтобы оправдать себя.

Он ошибался. Он должен был ошибаться.

И, если он был прав, это не имело значения.

Она могла двигаться лишь вперёд.