Гарри Поттер и стальные яйца (джен)

— Хороший ты мужик был, Сириус! — рыдал Гарри на плече у Сириуса.

— Уж мне ли не знать! — рыдал Сириус, неуклюже похлопывая крестника по плечу.

Гарри помнил, как эта ужасная новость настигла его в тот момент, когда он только-только решился съесть знаменитую лимонную дольку. Помнил, как поперхнувшись, выплюнул ее на середину стола. Помнил, как у него подкосились колени и как он возненавидел лимонные дольки!

Дамблдор, будто бы прочувствовавший момент, долгое время грустно молчал. И только Фадж облегченно выдохнул. Гарри хотел пнуть этого политикана, но вместо этого у него вырвалось:

— Как?!

— Как герой, — тихо ответил Дамблдор.

— Прекратите его выгораживать! — потребовал Фадж, снова багровея.

Седовласый старец достал из кармана аккуратно сложенный пергамент и положил на стол, поглаживая ладонью:

— Вот. Записку мне предсмертную оставил, — сказал он министру.

Тот схватил пергамент и стал читать вслух:

“Уважаемый Альбус Персиваль Вулфрик Брайан Дамблдор! В этот час я могу положиться только на такого сильного и волевого волшебника с незапятнанной репутацией, как вы…”

Тут Фадж оторвал взгляд от письма и с сомнением уставился на Дамблдора. Ничего не сказав, министр продолжил читать:

“В отличие от этих безмозглых кретинов из Министерства и возглавляющего их надутого индюка…”

— Так, а это точно Блэк писал? — нахмурился министр магии.

— Клянусь своим фениксом! — горячо подтвердил Альбус.

“… у вас хватит ума и чести довериться мне. Увы, дни мои сочтены. Да какие там дни? Эти строки успеть бы дописать. Виной тому эта безухая и безносая говорящая обезьяна — Волдеморт. Я выяснил, что мой крестник не убил его. Я знаю о пророчестве и заклинаю вас именем госпо… в смысле Мерлина — не бросайте мальчика в адское пламя. Он еще не готов! У Волдеморта есть семь хоркруксов, семь осколков его черной души. Учитывая его честолюбие, тщеславие и гордыню, каждый хоркрукс — это особенная для него вещь! Я не знаю, как они выглядят. Знаю только об одном — о кольце его отца, которое я прилагаю к данному письму. Я сумел его найти и обезвредить. Но меня настигло смертельное проклятие этой твари. Весь мир считает меня убийцей, и только вы знаете, что это не так. Я искренне надеюсь, что когда-нибудь все эти болваны начнут прислушиваться к вам. Умоляю вас, позаботьтесь о Гарри! У бедного мальчика есть состояние в Гринготсе. Я знаю, что Лили и Джеймс хотели бы, чтобы он рос без нужды. Но если вы не остановите Темного лорда, эти деньги больше никогда ему не понадобятся. А посему волею крестного отца и его опекуна я передаю право пользования этими деньгами на ваше усмотрение. Искренне ваш, Сириус Блэк.”

— Какого…? — начал было Гарри, но тут зашевелился Гриндевальд.

Хмури моментально оказался возле него и сунул ему палочку под нос.

— Только дай мне повод! — процедил он.

Гриндевальд насмешиво взглянул на него снизу вверх:

— Я что, в ад попал?

— В точку, Геллерт, — подтвердил Аластор.

— Ага, а ты, стало быть, самый главный и самый уродливый черт?

Но многоопытный мракоборец не повелся на провокацию, а указал на Дамблдора:

— Нет. Самый главный и уродливый здесь — он.

— Минуточку! — запротестовал было Фадж, но быстро смутился и заткнулся.

— Итак, вы хотите предложить мне сделку, — прохрипел Гриндевальд.

— Нет, мы хотим дать тебе по морде, — уточнил Дамблдор. — Но придется предложить тебе сделку.

Связанный Гриндевальд неуклюже сел, опершись спиной о стену.

— Я буду чай, — сказал он.

— Ты щас у меня кровью ссать будешь! — рассвирепел Хмури.

— Альбус, скажи им, что так переговоры не ведут, — по-свойски обратился Гриндевальд к Дамблдору.

— Он прав, развяжите его. Минерва, будь добра, сделай еще один чай.

— Развязать? — Амелию Боунс перекосило, будто она откусила лимон. — Он очень опасен, Альбус!

— Я очень опасен, Амелия, — спокойно возразил Дамблдор. — Однажды я его уже победил. А сейчас он даже без палочки. Уверяю тебя, бояться нечего.

— Ага. Почаще себе это повторяй, дружище, — подмигнул ему Гриндевальд. — Единственной моей ошибкой тогда было довериться тебе.

— О чем он говорит, Дамблдор? — нахмурился Фадж.

— Обо всех этих сказках про нашу великую дуэль. Я просто-напросто тогда сдался и отдал ему свою палочку на хранение. В противном случае, уж я бы ему задницу надрал, можете мне поверить, — оскалился Гриндевальд.

Дамблдор невозмутимо разглядывал свои ногти:

— Я тебя уговорил сдаться, обезоружил и изолировал от общества. Это и называется “победа”, Геллерт, — вставил он.

— Не беспокойся, второй раз у тебя этот номер не пройдет. Я стал поопытнее.

Дамблдор беспечно махнул рукой:

— Много опыта набрался, просидев пятьдесят лет в Тайной комнате?

— ЧТО?! — воскликнул министр магии. — Альбус, вы все это время знали про Тайную комнату?

Дамблдор вновь принялся изучать свои ногти:

— Конечно, знал. Уж она-то понадежнее Нурменгарда. Во всей школе я был единственным, кто обращал внимание на происходящее вокруг. Я был единственным, кто всерьез воспринял стремление Тома к темной магии. Я был единственным, кто разглядел в нем редкостное упорство, хладнокровие и талант. И я честно пытался предупредить. Но Диппет никак не хотел высунуть свою голову из задницы. Ему проще было обвинить Хагрида, чем искать улики против настоящего преступника. Знакомая ситуация, да, Корнелиус? Я установил слежку за Реддлом и вскоре выяснил, где вход в Тайную комнату. Я не змееуст, но слышал, что шипел Том, чтобы открыть вход. С тех пор я всегда держал при себе Омут памяти. Воспроизвести услышанное однажды, только и делов.

«Мне не нужна мантия, чтобы быть невидимым» — вспомнил Гарри слова бывшего директора.

— Ну да. А потом ты предал нашу дружбу. У нас был отличный план, как обчистить Гринготс на предмет всяких темных вещичек. Между прочим, твой план! — Гриндевальд повернулся к Фаджу. — Но, когда я вернулся к нему за палочкой, он гостеприимно напоил меня своим чаем с лимонными дольками…. В общем, это был самый вероломный поступок, который я видел в своей жизни. Наутро я очнулся в Тайной комнате с краткой запиской “Посиди пока тут”. Посидел, блин! И даже поседел.

— Это правда, Альбус? — захлопнув широко открытый рот, повернулась к Дамблдору мадам Боунс.

Дамблдор сидел с таким видом, будто это был его самый грандиозный план.

— Это тебе за Андромеду, — буркнул Дамблдор.

Но Гриндевальд только усмехнулся:

— Все считают тебя великим, светлым, просто идеальным. А по мне, так ты просто не захотел делиться властью. Вон, сидит министр и хлебалом щелкает, пока такие события проходят мимо него. Думает, что это он командует парадом. Пусть не совсем пешка, но не больше коня на твоей шахматной доске.

— Чего? — вскинулся Фадж, но его прервала Амелия:

— Так что там насчет сделки? Что мы могли бы ему предложить?

— Да, Альбус, — потер руки Геллерт. — Что бы ты мог мне предложить?

У молча сидящего Гарри сложилось впечатление, что Гриндевальд сознательно игнорирует Фаджа, настраивая его против Дамблдора. А значит, игра началась.

— Свободу, — ответил Дамблдор.

— Не смеши! Я смогу добыть ее сам. Тайная комната теперь навсегда заперта, а больше меня ничто и никто не удержит. Но ты это и так знаешь. Так что ты хотел мне предложить?

Дамблдор наматывал свою бороду на палец.

— Камень.

— Камень? — удивился Геллерт.

— Не просто камень. Тот самый камень.

— Философский? — встрял Фадж.

— Один из Даров.

— Каких еще Даров? — снова не понял Фадж.

Но Гриндевальд задумался. Похоже, он понял.

— Я бы предпочел другой Дар, — наконец произнес он, скользнув взглядом по палочке Дамблдора, но тот показал кукиш:

— Ты не в том положении, чтобы торговаться. Не забывай, пророчество продолжает действовать: или ты его, или он вас с Гарри. Тебе в любом случае придется его убить — или умереть. Камень — это плата за то, чтобы ты не затягивал с делом. И за Обеты, которые ты дашь. Но я все еще могу убить тебя и сделать выбор в пользу Поттера.

* * *

Где-то посередине между замком и Хогсмидом поставили красивую белоснежную гробницу, которая изначально предназначалась для Локхарта. Однако после того, как Дамблдор воткнул нож в принесенный из теплиц мадам Спраут ящик с мандрагорами и, нанизав на лезвие тельце взрослого мандрагора, подошел к телу Локхарта и выжал стекающий сок тому в рот, надобность в похоронах учителя отпала.

— Эх, а какую красоту для него возвели, — вздохнула Падма Патил. — Пропадет.

Увы, не пропала. И теперь, после речи Дамблдора, который долго рассказывал, насколько велик и благороден был Сириус, вся школа собралась почтить его память. Только Фадж решил не оставаться. Они с Хмури и отрядом авроров затребовали у Гриндевальда кучу Непреложных обетов, которые фактически представляли собой заповеди вроде “не убий никого кроме Сам-Знаешь-Кого, не сбеги, не мсти, не матерись и так далее”, после чего отконвоировали его подальше от посторонних взглядов.

— Белоснежная. Для Блэка. Какая ирония! — усмехнулся Снейп, глядя на гробницу.

Вечером был траурный ужин, на котором на своем обычном месте сидел легендарный директор Альбус Дамблдор. Ученики удивленно переглядывались между собой. Наконец старикан встал, и все замолчали.

— Теперь, когда с плохой новостью покончено, перейдем к хорошим. Тайная комната навеки закрыта, с чудовищем покончено, и даже Локхарта мы сумели спасти! — хлопнул он по плечу дрожащего профессора. — А еще у нас снова перестановки в составе руководства.

— Ура-а-а-а!!! — выкрикнул кто-то из зала.

— Успокойся, Северус, — мягко произнес Дамблдор. — Фадж ясно дал мне понять, что не станет терпеть меня на посту директора. Это ударило бы по его имиджу. Ну так пусть выкусит! Отныне я буду заместителем директора! Правда, Минерва?

Та устало кивнула.

Зал взорвался приветственными криками. Громче всех кричали Фред и Джордж Уизли. А вот Джинни совсем притихла. Она в который раз виновато тронула Гарри за руку.

— Это я во всем в…

— Слушай, — чавкая, перебил ее Рон. — Я могу понять Блетчли, я даже Локхарта могу понять, но Финч-Флетчли за что пострадал? Нормальный вроде парень был.

Джинни напряглась, но под заинтересованным взглядом Гарри ответила:

— Все это время целью был не он, а Малфой! Но Джастин там тогда не должен был находиться! После того случая Том долго меня обхаживал, прежде чем я решилась на вторую попытку. Чашу терпения переполнил тот злополучный матч, после которого ты пострадал. Я услышала, как Малфой со своими амбалами договорились явиться к тебе в полночь в больничное крыло, пока у тебя не было палочки. Но они где-то задержались по дороге. До сих пор не пойму, где. Ну и… вот.

— Ясно, — протянул Гарри, перестав жевать. — А с Локхартом?

— Ну, я тогда вдрызг разругалась с Томом. Он стал шантажировать меня моими же секретами. Я даже выкинула дневник, потому что не смогла его уничтожить. Однако через какое-то время он вновь вернулся ко мне. Том снова предложил убийство. Причем очень хотел убить Невилла. Откуда он только про него узнал? Я наотрез отказалась. Но я не учла одного: я слишком много времени провела с Томом. Все это время он подпитывался моей энергией. Чтобы полностью материализоваться, ему нужна была третья жертва. Но Невилла тогда взять не получилось, он был в башне вместе с вами.

— Какие же мы дураки! — воскликнула Гермиона. — Мы весь год тряслись из-за чудовища, а оно, передвигаясь в стенах замка, просто физически не могло подняться на башню!

— Да, — кивнула Джинни. — Гриффиндор — единственный факультет, который практически был в безопасности. Когда затея с Невиллом сорвалась, он вернулся к плану с Малфоем. Вот только он его никогда не видел и руководствовался лишь моим описанием, которое я дала еще при первой попытке убийства: важный, холеный, симпатичный блондин.

Джинни слегка покраснела и смутилась при этих словах.

— И василиск обознался, — догадалась Гермиона.

— Вот везучий сукин сын! — воскликнул Рон, с прищуром глядя на Драко.

— А дальше вы все знаете. Том меня похитил и утащил в Тайную комнату.

— Мерлин, ну зачем? Зачем было убивать Малфоя?! — Рон с жалостью смотрел на сестру. — Как тебе только в голову такое пришло?

— Пришло. Странно, что тебе не пришло после того, что он и его папаша сделали с нашим отцом! — парировала та. — После увольнения нам теперь вообще деньги на карманные расходы не дают. А все эти унижения и насмешки?

Джинни снова начала злиться, и друзья замолчали.

* * *

Вечером, когда все разошлись по спальням, Гарри схватил мантию-невидимку и помчался к Дамблдору. Им так и не удалось переговорить с глазу на глаз. А у него было что сказать этому челомагу.

— Чесночный леденец!

Забег вверх по винтовой лестнице.

Тук-тук!

Рукой.

Бах!

Ногой.

Хрясь!

Дверь об стену.

— Добрый вечер, профессор! — тоном, не предвещающим ничего хорошего, начал Гарри.

— Садись, Гарри.

— Вы убили его! — крикнул Мальчик-Который-Как-Обычно-Выжил.

— Нет, он сам убился.

— С вашей подачи! Неужели нельзя было обезвредить кольцо по-другому?!

— Нельзя, Гарри. Создавая этот хоркрукс — я уверен, что Сириус тебе уже все рассказал про них, — так вот, создавая этот хоркрукс, Том принес в жертву не кого-нибудь, а своего прародителя. Ну то есть отца. И чтобы его уничтожить, обязательно нужна была жертва. Я тут как раз объяснял твоему крестному про то, как действуют пророчества, — Дамблдор указал ладонью на кресло у окна.

Только тут Гарри заметил, что там сидит Сириус. Больше не “Младший”. Отныне — единственный.

— Привет, Гарри, — задумчиво произнес он.

— Сириус, что бы он тебе не говорил — не верь ему! Гриндевальд был прав.

— Просто выслушай его, — устало произнес крестный, потирая покрасневшие глаза.

— Не буду! Он убил тебя! Неужели ты не понимаешь?

Дамблдор возвысил голос:

— Это ты не понимаешь! Тот Сириус уже был мертв. Я знаю все! Сначала я прочитал тебя, а потом его! Конспираторы хреновы! Против лома нет приема. И как только я узнал о том, что Сириус из будущего с помощью Арки создал временную петлю, я решил действовать. Да, Гарри, Сириус был обречен. Не могут в мире существовать две копии одного человека. Вернее, раз уж была создана временная петля, то только в пределах ее. Максимум он мог бы прожить до событий в Отделе Тайн в 1996 году. В течение этого времени его ждала бы какая-нибудь нелепая смерть. Без всякой пользы обществу. И тут я увидел шанс, как можно использовать Сириуса. Поручив ему эту работу. И он ушел красиво, он ушел героем для всего магического мира! А главное знаешь, что? Теперь нашего Сириуса никто не будет преследовать. Даже Волдеморт не знает, что он жив. Блэк наш главный козырь!

Гарри недоверчиво слушал.

— Я тут как раз рассказывал твоему крестному отцу, каким образом действуют пророчества, — хмурясь, продолжал Дамблдор. — Так вот, пророчество — это ответная реакция на возросшее могущество. Как только один человек получает огромную силу или власть, в этот мир приходит пророк, который говорит устами самой Смерти — или, как ее еще называют,— Судьбы. Пророк — это ее посланник. Смерть не просто так забирает нас. Ее основная задача — это равновесие в мире. Самый большой грех перед ней — поиск бессмертия. И тогда обычно рождается какой-нибудь очередной Избранный. Так случилось с Гриндевальдом и Волдемортом. Вот только они по ряду причин не стали сражаться друг с другом. Годы шли, и Смерть послала еще одного Избранного — тебя, Гарри!

— А за вами она не придет? Вы тоже вроде как неслабый? — спросил Гарри.

Он видел, как Сириус усмехнулся такому детскому вопросу.

— Гарри, в корень зришь. А ты думаешь, почему я себя ограничиваю? Я не стал министром, я не использовал Философский камень. Я даже другой важный Камень пообещал и отдам Гриндевальду. Я хочу мира и спокойствия. И я за то, чтобы могущественные артефакты находились в разных руках.

Тут снизу послышались приглушенные крики. Дамблдор поглядел на часы.

— Сириус, подожди пока здесь. Гарри, за мной! — скомандовал он.

Блэк поморщился, как от зубной боли.

— Опять прятаться!

— Ты — наш туз в рукаве, — строго напомнил Дамблдор.

Заместитель директора встал, Гарри двинулся следом по винтовой лестнице. Спускаясь, они все отчетливее слышали брань:

— Какого Волдеморта ты вылупилась? Я тебе бумаги принес! С печатью Министерства. Я теперь тут главный. Открывай!

— Я читать не умею, — призналась каменная горгулья. — Идите в лес!

— Ну погоди! Добби, ломай дверь!

Раздался частый топот босых пяток по каменным плитам.

Бам!

— У-у-у-о-о-о-й, пля-я-я! Моя нога-а-а!

— Так ты лбом попробуй, — посоветовал грубый бас. — Мы тебе его для чего тренировали?

Дамблдор распахнул двери и поймал вновь разбежавшегося эльфа.

— Люциус, — дружелюбно сказал он.

— Дамблдор! — процедил Малфой-старший. — А вы что здесь делаете? Если мне не изменяет склероз, вас того… отослали.

Седой старец поправил свои очки-половинки и улыбнулся:

— Я решил вернуться.

Малфой смерил его презрительным взглядом:

— Ладно, я найду вам какой-нибудь чуланчик. Будете помогать эльфам на кухне, — тут он повернулся к Добби и рявкнул: — А ты чего встал? Подхватил чемоданы и бегом наверх! Костюмы отгладить и развесить в шкафу по тональности, обувь должна блестеть! Потом я жду чай и фрикасе в винном соусе. Выполнять!

Добби засеменил своими ножками в воздухе. Дамблдор продолжал держать его за уши.

— Люциус, днем тут действительно был министр и он действительно хотел сделать тебя директором. И ты бы знал об этом, если бы явился вовремя….

Малфой знал об этом, но заставить себя явиться вовремя не смог. Тем самым он решил сразу показать обитателям замка, кто здесь хозяин. А потом учинить какой-нибудь показательный разнос. Ну, и уже в самом конце сменить гнев на милость.

— … так что, к счастью для тебя, я взваливаю эту ношу на себя. А ты и дальше можешь продолжать делать то, что у тебя выходит лучше всего. То есть — ни хрена! И министр был вынужден со мной согласиться.

Малфой процедил сквозь зубы:

— Ты об этом еще пожалеешь!

Добби пискнул:

— Так, куда барин изволит, чтобы я засунул его костюмы?

И потряс тяжелым чемоданом. Малфой громко выругался и, вихрем развернувшись, бросил через плечо:

— За мной, отродье! Тебя ждет прекрасный вечерок.

Добби с испугом посмотрел на Дамблдора. Тот обратился к Гарри:

— Домового эльфа может освободить только его хозяин, дав ему какую-нибудь одежду.

Гарри буркнул:

— От Малфоя вы такого не дождетесь.

Добби жалобно всхлипнул и достал из-за пазухи связанный лично носок.

— Но, барин, вы обещали…

— Погодь! — оборвал его Альбус и выразительно посмотрел на недалекого Выжившего: — Гарри, я повторюсь — “дав ему какую-нибудь одежду”.

Гарри зевнул:

— Да понял я! Но повторюсь — от Малфоя вы такого не дождетесь.

Малфой рявкнул возле порога:

— Слышь ты, эльф! Я на тебе сегодня опыты Теслы ставить буду, электричеством, если сейчас же не прекратишь саботировать мои приказы!

— Барин! — взмолился Добби, хватая полу мантии Дамблдора. — Умоляю, сделайте что-нибудь! Хватит с меня и опытов Павлова.

Седовласый управляющий Хогвартса сверкнул глазами на Поттера и прошипел:

— Гарри! Не подарить! Дать одежду! Ну?!

Мальчик-Который-Выжил хлопнул себя по лбу:

— Ну конечно! Добби! — торжественно заявил он. — Я дарую тебе свободу, тупоголовый ты кретин!

— Ты не лучше, — буркнул Дамблдор.

Люциус молча глядел на этот фарс. Гарри тем временем продолжал:

— На самом деле ты уже давно свободен, мазохист ты хренов!

Малфой приподнял бровь:

— Чего?

— Свободен! — повторил Поттер. — Потому что у тебя в руках что? Правильно — чемодан. А в чемодане что? Правильно — одежда. И так каждый раз, когда ты стираешь ему трусы или завязываешь галстук, или…

— ЧЕГО?! — оглушительно рявкнул Малфой.

Дамблдор довольно кивнул:

— Ага. Как, впрочем, и все другие эльфы. Но они слишком… в общем, не осознают этого.

Добби радостно завизжал и попытался в прыжке поцеловать Гарри, но тот увернулся. Малфой начал было:

— Я приказываю тебе…

— Ой, да пошел ты! — сказал эльф и захлопнул дверь перед его носом.

Дамблдор обнял мальчика за плечи:

— Знаешь, а ведь без Добби ничего этого не было бы. Только благодаря его совету Малфой решил подкинуть дневник Уизли. Иначе я даже не знаю, как бы мы взламывали Малфой-мэнор в поисках хоркрукса Волдеморта. Уж легче Гринготс ограбить: поверь мне, я знаю. Ну что, Добби, пойдешь ко мне работать?

Домовик радостно вскрикнул:

— Только если вы разрешите мне носить одежду.

— Ишь ты! — усмехнулся в бороду старик. — Еще условия ставит! Ладно, по рукам. А теперь пойдемте — может, успеем попить чаю, прежде чем Минерва выгонит нас из своего кабинета.