Розы в лунном свете (гет)

Аято и Райто, сидевшие на скамейке под окном Юи, заметили, что свет в комнате девушки погас. Они настороженно переглянулись. Каждый опасался, что другой не подчинится приказу Рейдзи и все же проникнет ночью в комнату пленницы. Однако, не забывая наблюдать друг за другом, они помнили и о третьем. Этого тихушника, вечно прижимающего к себе плюшевого медведя, нельзя было сбрасывать со счетов.

Правда, по отношению к среднему в троице старший и младший братья придерживались несколько разного мнения. В тихом омуте Канато чертей водилось, пожалуй, побольше, чем у них обоих, вместе взятых — в этом двое зеленоглазых рыжих Сакамаки были полностью согласны друг с другом.

Но Аято, со свойственным ему чрезмерным самомнением, относился к Канато слегка пренебрежительно — во всяком случае, когда дело касалось Юи. Райто же, у которого любовь к себе, неповторимому, все же не так сильно искажала картину окружающего мира, как у Аято, смотрел на хрупкого и болезненного Канато сверху вниз только в прямом смысле слова. А вот в переносном смысле Райто на такое благоразумно не решался, отдавая должное глубокому уму и невероятно извращенному воображению среднего брата.

Именно поэтому сейчас, в эту весеннюю ночь — очень странную ночь, когда с самого вечера все пошло как-то не так, — Райто встал со скамьи и демонстративно направился к парадному входу. Аято смотрел ему вслед, разрываясь между горячим желанием немедленно оказаться в комнате Юи и не менее сильным стремлением проследить за братом. Он был уверен, что чертов Райто не дойдет до крыльца, а просто-напросто, зайдя за угол, тут же перенесется в спальню пленницы. Бежать за ним? Ну, нет! Лучше уж он, Аято, перехватит его прямо там — у постели Юи!

Райто удалялся лениво-величавой походкой, словно плывя по воздуху между бесконечных кустов роз. Аято казалось, что брат специально бесит его, сгорающего от нетерпения, своей нарочитой медлительностью. И, надо сказать, в этом он не ошибался... Но вот, наконец, Райто, надвинув на лоб шляпу, скрылся за угловым эркером. В ту же секунду Аято перенесся в спальню Юи, прямо к изголовью кровати девушки. К его огромному удивлению, Райто в этой комнате еще не было.

Когда Аято столь поспешно возник у постели Юи, Райто все еще был там, где брат видел его в последний раз — возле эркера. В тени полукруглого выступа Райто остановился, хмыкнул и, вернувшись на несколько шагов, осторожно выглянул из-за угла… Скамья, на которой они только что сидели с Аято, была пуста. Кто бы сомневался!

Райто скривил тонкий длинный рот в усмешке и неторопливо двинулся вдоль фасада особняка к парадному входу. Аято, как всегда, до смешного предсказуем. Вот и хорошо, пусть пока в спальне побудет — посторожит… Райто гораздо больше интересовало — и очень беспокоило! — что сейчас делает Канато и не задумал ли он чего-нибудь эдакого, в своем извращенном стиле…

«Нет уж, эту сучечку наш медведеносец не получит! — думал Райто, идя ко входу в особняк. — Конечно, выпить у нее чуток из шейки или из грудки — такого мне для брата никогда не жалко… Это нормально. Но пусть не вздумает овладеть целиком ее телом. Или того хуже — ее душою! А он это может, даром что выглядит как двенадцатилетний… Все эти восковые девки, что стоят сейчас у него в комнате и таращатся своими стеклянными гляделками — все они, до единой, когда-то умилялись: ах, какой милый мальчик! И продолжали умиляться до последнего, пока он полностью не выпивал из них жизнь… Что поделать, любит он у нас допивать за братьями, хи-хи... Но Юи… то есть, эту сучечку, он в свою кукольную коллекцию не получит. Она моя, эта Юи! И ладно бы только Канато, но ведь и Аято тоже туда же! Его распирает от гордости, что он был первым, укусившим ее… Подумаешь! Зато я был у нее просто первым. Смертные это ценят… Я для нее важнее прочих, как бы она ни притворялась. Но за Канато все равно надо бы получше наблюдать… Аято — этот не в счет, он и так весь как на ладони. А вот от Канато можно ожидать чего угодно — аж завидно порой бывает, до чего же он идеальный сын Корделии!»

Фасад огромного особняка тянулся невыносимо долго. Какое же это нудное и бессмысленное занятие — ходить пешком! «Больше не могу!» — мысленно простонал от нетерпения Райто и мгновенно перенесся (благо, Аято не видит!) туда, куда и шел — к большой двери в темном коридоре. Он постучал по медным пластинкам, которыми она была обита. Изнутри никто не откликнулся.

Райто постоял у двери, за которой Канато хранил свою коллекцию восковых невест, и решил не входить. Брат совершенно точно здесь: Райто ощущал это тем особым, необъяснимым чутьем, каким близнец ощущает своего близнеца. Вот и отлично. Если Канато сейчас у себя, то ну его к чертям… По крайней мере, пока что.

Надо бы сейчас к сучечке наведаться! И снова напомнить не в меру любопытной пленнице, что не стоило ей тогда подслушивать, как он, Райто, читает вслух при луне романтические стихи. Между прочим, не какие-нибудь, а собственного сочинения. И посвященные ей, Юи… Да, именно ей, будь она проклята! Правда, ее имя там ни разу не упоминалось, так что она вряд ли догадалась о посвящении. А как испуганно эта дрянь уверяла, что не подслушивала нарочно! Так он и поверил, как же… Он же видит, как она на него смотрит! Да и тогда, в церкви, лежа под ним навзничь на алтаре и глядя затуманенными глазами на алые розы потолочного витража, она думала совсем не о боге. В тот момент богом для нее был он, Райто…

Как же все-таки забавно вышло! Аято, по-детски тщеславный, хочет стать для нее единственным господином. И не знает глупый братишка, что он, Райто, уже пошел дальше — стал для нее богом…