Хроники Эверона. Песнь Феникса (гет)

«Миром правит не скрежет пушечного механизма, а скрип пера на векселе, которым оплачены и пушка, и пушечный мастер, и порох, и ядра».

© Хилари Мантел. Волчий Зал

Семнадцатилетняя Минерва босыми ногами медленно ступала по мягкой траве, больше похожей на тонкий легкий шелк. Она любила прогуливаться по живописным окрестностям огромного и мрачного поместья женщины, которой покойная мать девушки, София Маркелл, поручила заботы о своих детях.

Миледи, как она просила себя называть, не отличалась особой добротой ни к Минерве и ее братьям, ни даже к тому мальчишке, которого она привела с рынка. Эта женщина больше внушала страх не только своими темными глазами, скрывающими правду о ней, и ледяным голосом, от которого все внутри застывало, но и своим поведением.

Минерву всегда влекло все таинственное и неизведанное. Однажды ее мать, видя, как единственная дочь жадно впитывает все древние сказания и легенды о магии, взяла ее с собой на ночную прогулку. Там она научила маленькую Минерву смотреть на звезды не как на яркие огни на темно-синем полотне неба, а как на то, что может приоткрыть завесу над тайнами будущего.

София намеревалась однажды передать дочери все свои знания, накопленные за много лет, но ее жизнь резко оборвалась из-за непомерных амбиций. И тогда она возложила эту ношу на нее — на ту, что когда-то была ее ученицей.

И если свою мать Минерва слушала с открытым ртом, то миледи она боялась. Она боялась нездорового блеска в ее глазах, холодного голоса, которым она что-то объясняла, и мягких, но цепких рук, впивавшихся в плечо девочки всякий раз, когда у нее что-нибудь не получалось.

Минерва втайне от этой женщины практиковалась здесь, на прибрежной полосе, а Персей Дертос — тот самый мальчик, которого миледи подобрала, как бездомного звереныша — был вечным спутником девушки.

Но четыре месяца назад женщина сбежала под покровом ночи. Исчезла, ничего не объяснив. Но ни Маркеллам, ни самому Персею объяснения были не нужны. Казалось, с исчезновением миледи все пятеро освободились от крепких железных оков.

И все же, несмотря на то, что в отсутствие миледи юная Минерва Маркелл могла заниматься любимым делом, девушка нередко вспоминала фразу, которую ее наставница всегда повторяла:

— Однажды, мои милые детки, мы вернем то, что должно принадлежать нам по праву крови.

* * *

Самая дальняя провинция Эверона, расположенная на востоке, называлась Долина ветров. Еще в древности люди, пришедшие из-за моря, дали ей такое название — оттого, что в холодное время года эти земли обдувались ветрами с трех сторон: с запада, севера и юга.

Речной город, находившийся в устье двух рек — Килдэр и Келлс, начиная с осени, превращался во всеми забытое поселение. Но весной, когда таял лед и прекращали дуть холодные ветра, он вновь становился оживленным, хоть и небольшим, портовым городом.

Заграничные торговцы и купцы, приплывавшие из далеких земель, нередко высаживались здесь, ведь в Речном городе торговая пошлина была намного ниже, чем в Нобилиссе. Правда, была вероятность, что большинство товаров заберут разбойники, нередко встречающиеся на их пути. Но жители Речного города не были глупы: основная часть мужского населения за немалую плату предлагала свои услуги в качестве охранников для торговых повозок.

Шесть месяцев в году жители неплохо наживались на купцах, впервые приплывших в Эверон и не знавших, что лучше нанимать охрану в своих землях, а остальные шесть месяцев они были вынуждены на заработанные летом деньги выживать в холодном и промозглом месте.

Доминик, стоя на высоком холме, с усмешкой смотрел на маленький городок, захваченный солдатами Майстера. Согласно донесениям лорда Уолтерса, который управлял этими землями, большинство людей успели сбежать из города до того, как люди Эмриса высадились здесь. Но не только это заставляло молодого короля ликовать.

Приближалась зима. Скоро воды рек Килдэр и Келлс будут скованы льдом, который очень трудно пробить самостоятельно. Даже если Эмрис захочет подтянуть силы с востока, его люди просто не смогут проплыть и застрянут посреди Лимерийского моря, в которое впадают эти две большие реки Эверона.

— Эмрис — не глупый человек, — покачав головой, произнес Дориан, подойдя к Доминику. — Он знает, что эти реки покрываются льдом. Здесь что-то не так.

— Я и сам думал об этом, — похлопав друга по плечу, ответил король. — Но нам остается только ждать.

Доминик принял решение держать осаду до тех пор, пока запасы в городе не закончатся, и майстерцы не сдадутся сами. А пока он и его войска поставили шатры на крупной возвышенности перед долиной, в которой находился город. Кораблям, прибывшим из Нобилисса и Западных земель, было приказано разворачивать все корабли Эмриса, которые попытаются войти в воды рек. Люди же с запада были буквально в одном дне пути от места, где расположился король.

Казалось бы, все шло как нельзя гладко. Даже если люди Эмриса попытаются выступить со своим войском, эверонцы непременно разобьют их. Успех был на стороне Доминика. И все же закрадывались сомнения. Зачем осаждать город, который не является особо значимым и который вскоре будет отделен от мира за морем крепкими льдами?

Немало подобных подозрений солдаты Эмриса вызывали и у тех немногочисленных жителей, кто остался в городе и не стал бежать со остальными.

Молодая женщина по имени Меропа Дрейк, жена портного Бьюфорда Дрейка, выйдя из храма, где сейчас временно располагался госпиталь, в котором она помогала, направилась к дороге, идущей на городской рынок. Осада Речного города длилась уже целую неделю. И пока это не было столь критично — но ведь скоро склады опустеют, и чтобы пополнить запасы, придется двигаться по дороге, которую сейчас стерегут солдаты Эверона.

Казалось бы, это должно было беспокоить людей Майстера, но они были на удивление беспечны. Целыми днями солдаты сидели либо на центральной площади, либо в тавернах, где пили и играли в кости. И совершенно не переживали из-за того, что уже через три недели реки покроются льдом, а запасы закончатся еще раньше.

Женщина нервно сглотнула и ускорила шаг, когда один из солдат выкрикнул ей неприличный комплимент. Меропе не нравились жадные взгляды, которые бросали на нее чужаки каждый раз, когда она проходила мимо. Настоящий страх сковывал ее сердце. Но что с них взять? Это обычные наемники, которые, воюя, любят разжиться трофеями. Они без колебаний и без тени сомнения в глазах отнимут твои богатства. Если же ты беден, то самым грязным способом воспользуются твоей женой, дочерью или сестрой, а затем убьют всех вас. Они — безжалостные убийцы, жадные до чужого добра.

И все же воины Эмриса, славившиеся своей беспощадностью к мирным жителям городов, которые оказывались в их власти, были добры к тем, кто не смог или не захотел покинуть Речной город. Они не врывались в дома, желая отнять золото и драгоценности, не убивали всех подряд и не насиловали женщин, хотя именно этого и боялись служители храмов. Они просто вошли в город и сидели в нем, словно ожидая дальнейших приказов.

Покупая хлеб на рынке, Меропа Дрейк невольно подслушала разговор между двумя мужчинами, стоявшими неподалеку. Лицо одного было скрыто капюшоном темного плаща, а другой стоял спиной к ней. Они говорили на эльфийском языке, думая, что жители Речного города ничего не смыслят в нем — но они не знали, что дед Меропы Дрейк был одним из тех немногочисленных торговцев, который вел дела с народом леса. Он неплохо говорил на их языке и всех своих детей, и даже внуков обучил этой причудливой речи.

Все то, что удалось услышать женщине, больше походило на бессмысленный набор слов:

«Обман. Удобный случай. Корона».

Пустые слова, не несущие никакой информации. Но ведь не просто же так солдаты Майстера передавали их друг другу на незнакомом многим языке.

Быстро расплатившись с торговкой, Меропа поспешила домой, чтобы сообщить об этом мужу, который непременно придумает, что делать. Женщина была настолько погружена в свои мысли, что даже не заметила пошлых шуточек, отпущенных в ее адрес солдатами, сидевших на деревянных ящиках неподалеку от городской стены.

Меропа так стремительно ворвалась в дом, что ее муж обеспокоенно спросил:

— Что случилось?

Пройдя в комнату, женщина облегченно выдохнула, увидев лорда Уолтерса рядом с мужем. Правитель Речного города, который не чурался общаться с простыми людьми, не обремененными титулами и благородной кровью, был хорошим другом их семьи. Он нередко захаживал к ним в гости. И сегодня снова решил заглянуть к ним.

— Ах, как славно, что вы здесь, лорд Уолтерс, — Меропа подбежала к мужчине. — На рынке я стала свидетельницей крайне странного разговора между двумя людьми Эмриса. Я не уверена, что это обычные солдаты, ведь они говорили на эльфийском.

Уолтерс и Бьюфорд испуганно переглянулись. Женщина рассказала им все — и тогда Уолтерс незамедлительно написал записку, где кратко изложил рассказ Меропы. Уже через час записка попала в руки Доминика. Но когда до молодого короля дошел смысл этих слов и он приказал части войска немедленно вернуться в Нобилисс, было уже поздно. Военные корабли другой части армии Эмриса и огромная флотилия наемников с юга уже вошли в гавань Нобилисса.

Сесилия Лигера, сойдя с корабля, нарочито медленно ступила на землю, закрыв глаза и довольно улыбаясь.

— Я снова здесь, — едва слышно прошептала она.

Она была очень красива: длинные волнистые волосы цвета воронова крыла, бледно-фарфоровое лицо с правильными чертами и темные, словно сама ночь, глаза, доставшиеся ей от далекого предка — Арейта Калистениса, что был женат на старшей дочери Арриана де Клер и его супруги Морвенны. Все в движениях этой молодой женщины говорило о принадлежности к древнему благородному роду.

— Скоро этот замок будет моим, — прозвучал грубый бас позади нее. — Эта корона будет на моей голове, а рядом со мной на троне будет сидеть самая красивая женщина, — мужчина небрежно обнял ее за талию и потянул за собой.

— Дорогой Эмрис, нельзя ли полегче, мне трудно дышать, — нежным голосом произнесла Сесилия, посмотрев на руку короля Майстера, обвивавшую ее тонкую талию.

Мужчина ослабил хватку, однако не отпустил ее. Он вообще редко расставался с ней с того момента, как Сесилия Лигера переступила порог его дворца в далеком Майстере. Поначалу Сесилия, оттеснив его советников, была ему отличным помощником в политических вопросах, ну, а затем их отношения перестали ограничиваться беседами в рабочем кабинете и постепенно перешли в спальню короля.

За полгода, проведенные в далекой Майстерской земле, своими нравами и обычаями больше походившей на варварский мир, женщине удалось очаровать грубого неотесанного короля, который поначалу насмехался над ней и ее предложением «быть полезной во всем и всегда Его Величеству». Но затем, убедившись в хитрости ее ума, Эмрис стал прислушиваться к мнению иностранки, а затем и вовсе нашел ее привлекательной женщиной, которая, в отличие от его предыдущей жены — безропотной, с тихим приторным голосом, была достойна титула королевы Майстера.

Сесилию совсем не волновали презрительные взгляды сыновей Эмриса, которые ненавидели чужеземку за то, что она стала причиной смерти их матери. Ее не волновали перешептывания подданных короля. Она добилась своей цели: разум мужчины, больше походившего на вождя варварского племени, был в ее власти. И вот спустя полгода она вновь вернулась в Эверон с непреодолимым желанием поскорее увидеть золотую корону на своей голове. Эмрис ей был нужен только в качестве грубой военной силы. А когда они переступят порог королевского дворца Тартесс — он может совершенно случайно погибнуть…

Сесилия исподлобья посмотрела на Эмриса. Будет трудно справиться с таким крупным и сильным мужчиной, но ей это не впервой.

— Пока воины моего сына сдерживают войска Доминика у Речного города, мы возьмем Тартесс, — ехидно усмехнувшись, произнес Эмрис.

— Прояви немного благородства и даруй этим людям жизнь, — все так же тихо произнесла Сесилия.

— Благородство — не моя черта, — фыркнув, сквозь зубы ответил Эмрис, продолжая держать ее за талию.

— И все же за одну лишь проявленную тобой доброту к этим бедным людям женщины, оставшиеся в замке, откроют ворота, — ловко вывернувшись из его цепких объятий, продолжала настаивать она.

Скрипя зубами, он согласился с Сесилией и приказал своим воинам спокойно продвигаться по городу и вступать в схватку только с теми, кто окажет сопротивление.

Ко всеобщему изумлению, войско Эмриса свободно шло по Нобилиссу. Люди, закрыв двери на все засовы и захлопнув ставни окон, сидели в своих домах, не высовываясь. Неподдельный страх, словно сладковатый гнилостный запах вчерашних позабытых грехов, чувствовался вокруг. Город будто накрыло волной ужаса.

Новость о том, что Эмрис со своим войском свободно прошел в стены города Нобилисс, разбудила всю королевскую семью ранним утром, на рассвете. Лорд Глэвум, облаченный в кольчугу, стоял перед вдовствующей королевой, которая была в гневе.

— Как вы позволили этому варвару сойти на наших землях? — не унималась леди Каллиста, нервно расхаживая по комнате.

— В моем распоряжении лишь три десятка людей, способных защищать стены города, — в который раз начинал объяснять Регулус. — Погибнут все, если мы окажем сопротивление.

— И вы предлагаете впустить врага в наш дом? — изумилась королева Талея.

— К сожалению, Ваше Величество, у нас нет иного выбора, — со вздохом ответил лорд. — Я уже послал гонца с посланием для короля. А пока мы ожидаем его и войско, придется принять Эмриса и его людей, как подобает.

— Я полагаюсь на ваше мнение, лорд Глэвум, — королева одобрительно кивнула головой.

Каллиста сверкнула глазами, сосредоточив внимание на невестке. Глупая девчонка, ничего не смыслящая в политике! Вдовствующая королева не понаслышке знала, чем опасны грубые воины с жаждой богатства и похотью в глазах. А дворец полон хорошеньких девушек, которые могут стать жертвами этой беспощадной войны…

Высокие кованые железные ворота, как и обещала Сесилия, открылись перед самодовольным королем Майстера, вдруг возжелавшим захватить трон Эверона, и его спутниками. Мужчина жадным взглядом осматривался по сторонам. Его не занимала красота садов, и вряд ли он оценит великолепные гобелены и полотна, мраморные статуи, украшавшие замок внутри. Ему по душе голые холодные каменные стены, которые навевали тоску и печаль на его молодую супругу.

Сесилия Лигера не без высокомерия оглядывала собравшихся у дверей замка людей. В основном это были женщины. Впереди всех, держа за руку высокого статного мужчину с копной курчавых темных волос, стояла молодая девушка, которая была намного ниже своего спутника. Ее волосы на солнце отливали золотистыми бликами, а кожа была еще бледнее, чем у самой Сесилии. Она создавала впечатление слишком трусливой и безропотной девицы, которую с трудом можно представить в роли королевы.

Чуть позади них стояла другая королевская особа, с которой Сесилия в далеком прошлом уже была знакома. Каллиста Лайонелл. Годы не пощадили ее некогда нежное пухлое личико со здоровым румянцем на щеках. Теперь скулы обозначились резче, морщины глубоко залегли под глазами, а линия тонких губ приняла бледно-розовый оттенок. Но одно осталось неизменным: надменный презрительный взгляд, каким уже немолодая женщина смотрела на людей, вошедших в крепость Тартесса. Встретившись глазами с Сесилией, Каллиста нахмурилась, тщетно пытаясь вспомнить, где же она могла видеть ее.

Горделиво вздернув подбородок и хмыкнув, женщина продолжала всматриваться в толпу. Вдруг ее внимание привлекла копна густых волнистых черных волос, совсем как у нее, и большие пронзительные голубые глаза, в которых читался еле скрываемый страх. Она помнила, как этими глазами с тем же ужасом, что и сейчас, на нее смотрела маленькая девочка, которую вместе с братьями привез рыцарь — тот самый, что сейчас стоит рядом с королевой. Сесилия обучала девочку тому, чему некогда научилась у ее матери… Минерва Маркелл, ее воспитанница и ученица. А рядом с ней, невольно сжав кулаки и прожигая Сесилию гневным взглядом, стоит ее другой ученик — Персей Дертос. Он всегда был намного сильнее Минервы, хотя по праву рождения та должна была обладать большим могуществом, чем обычный сын рыбака, внезапно открывший в себе способность ясновидения.

Рот Сесилии оскалился в хитрой довольной улыбке. Кажется, теперь все на месте.

— Какой славный прием! — воскликнул Эмрис, выйдя вперед. — Так вот что такое хваленое Эверонское гостеприимство, — расхохотался он, и его войско подхватило смех своего короля.

— Мы рады приветствовать вас в Тартессе, — все еще продолжая сжимать локоть лорда-советника, громко произнесла королева Талея. Сесилия с усмешкой отметила дрожащие нотки в ее голосе, который вот-вот был готов сорваться на плач. Слишком уж плаксивая девчонка ходит в королевах Эверона.

— А где же ваш король? — с ухмылкой спросил завоеватель.

— На войне с вашим войском, — выкрикнула леди Каллиста, обойдя невестку. — Он не смог прибыть вовремя, но не сомневайтесь, он непременно поприветствует вас лично, как только сможет.

Лицо короля исказилось от негодования. Ну еще бы! Какая дерзость со стороны тех, кто невольно находится в его власти. Стоит ему отдать приказ — и всех повесят на дворцовой площади в назидание всем, кто еще раз осмелится выступить против него. Но, в отличие от своего быстро выходящего из себя мужа, Сесилия, посмотрев на Каллисту чуть прищуренным взглядом, лишь улыбнулась уголками рта. Спустя столько лет она все же научилась защищать свое посредством колких слов и сарказма — а ведь раньше главным оружием молодой фрейлины принцессы Софии были козни и интриги за спиной госпожи.

— Прошу вас, — Талея, собравшись с духом, жестом пригласила Эмриса и его спутников во дворец.

До тех пор, пока жизнь всех обитателей замка во власти этого грозного, не внушающего ни доверия, ни симпатии, мужчины, им всем придется послушно играть свои роли, с любезными и доброжелательными улыбками на лицах. До возвращения Доминика они должны развлекать грубого мужчину-завоевателя.