Хроники Эверона. Песнь Феникса (гет)

«Люди, имеющие общие цели, могут многое. Люди, имеющие общего врага, могут невозможное».

© Цитата из сериала «Однажды в сказке»

Сигвальд гордо восседал на грубо сколоченном деревянном стуле. Руки его лежали на коленях. Он зло смотрел на старшего сына. Казалось, из его глаз вот-вот полетят искры. Виллем, виновато опустив голову, мысленно проклинал Анейрина, словно забыв, что это он его подначивал, он зачинщик драки.

— Разве так поступает воин? — наконец нарушил звенящую тишину вождь. — Разве позволено тебе обращать оружие против брата?

— Это была тренировка, — попытался оправдаться Виллем.

— Я видел, как тренируются Ронан и Риан, — взревел Сигвальд. — Твои удары не были похожи на это. Что ты хотел доказать? Что вы опять не поделили?

Не успел Виллем что-то ответить, как в комнаты вождя ворвалась Далия. Без стука, без объявления, без разрешения мужа. Она просто вошла, вызвав на лице Сигвальда еще большую гримасу недовольства.

— Анейрину плохо, — тяжело дыша, объявила она. — Он сейчас с этой травницей. Ему очень больно.

Сигвальд подскочил на месте, ошарашенно посмотрев на жену. Виллем, не поворачивая головы к мачехе, что-то проворчал. Но отец с его острым слухом охотника все услышал. Теперь уже Сигвальд разозлился не на шутку.

— Ты, паршивый щенок, — он впечатал сына в стену, сомкнув свои огромные медвежьи ладони у него на шее. — Если Анейрин умрет, я казню тебя лично, так и знай.

— Сигвальд, остановись, пока не поздно, — слезно умоляла Далия, подбежав к мужу и положив ладонь на его плечо. — Ты будешь жалеть.

— Уйди, женщина, — прошипел он, продолжая со злостью душить родного сына. Виллем задыхался, мысленно уже приготовившись к смерти.

— Сигвальд, нет! — закричала Далия, видя, как закатываются глаза Виллема.

И на этот раз он услышал ее. Вождь убрал руки от шеи сына и отступил на два шага назад. Виллем тут же, кашляя, сполз по стене на пол.

— Ты будешь наказан, сын мой, — пообещал Сигвальд. — Мы еще не закончили, — отряхнув руку, словно на нее была грязь, он со звериным рыком покинул комнату, подхватив мантию из шкуры зверя. Далия, немного оторопев, все же последовала за ним. Виллем сам виноват. Негоже жалеть его. Он подвел ее любимого сына к границе смерти.

* * *

— Матушка, вы позволите поиграть в саду? — обратился Дантей к Рее.

Ему ужасно осточертело сидеть в покоях с мамой, бабушкой и тетей. Вся его жизнь проходила в этих четырех стенах среди женщин. А ему бы хотелось вместе с отцом ходить на заседания совета, смотр войск или новых кораблей. Наравне с сестрой приветствовать иностранных послов. Но Дантей — бастард. И все в этом мире напоминает ему о его низком положении.

— Хорошо, — кивнула Рея, отвлекаясь от вышивки. — Ингрид, — обратилась она к одной из своих служанок. — Сопроводи принца в сад. — Принц? Разве был он настоящим принцем? Адмет истинный наследник, не Дантей. — И глаз с него не спускай, — добавила она им вдогонку.

Если бы Рея только видела взгляд Дантея, то, может быть, наконец перестала так опекать его. Дантею уже почти двенадцать, но мать ведет себя с ним так, словно ему лет пять. Он устал не только от общества шумных, вечно щебечущих, как надоедливые птицы по утрам, дам, но и от их нелепой опеки.

— Как думаешь, мама, это гримм похитил ворона королевы? — спросила у Пенелопы Рея. Мать, стоя за ее спиной, напевая какой-то легкий мотив, подняла голову от книги, которую лениво разглядывала.

— Так думает этот прихвостень королевы, — поморщившись, отозвалась Пенелопа. — Ведь он исчез практически сразу, как слегла Минерва.

— А ты так не думаешь? — Рея села вполоборота, с любопытством посмотрев на мать.

— Думаю, так и было, — хмыкнула Пенелопа, уголки ее рта хитро дернулись вверх. — Но вряд ли бы он справился сам, ему кто-то помогал, кто-то из дворца.

— Но никто не знает про нас, — на выдохе произнесла Рея. — Кто мог?

— Кто-то из своих, — Пенелопа посмотрела на дочь таким многозначительным взглядом, что та быстро догадалась, что она имела в виду.

— Так это была ты? Но зачем?

— Минерва мешает нам, в первую очередь нашему златоволосому мальчику, пока жива она, не видать Дантею трона, — Пенелопа подняла взгляд на дочь. — Я решила немного помочь нашему принцу.

— Немного помочь? — от негодования Рея подскочила на ноги. — Но так нельзя, мама, мы ведь своего рода сестры, не по крови, но по силе. Ты предала свою семью.

— Скажи то же самое себе, — мать с остервенением кинула книгу на стол. С грохотом ударившись о деревянную поверхность, та упала на пол. — Чтобы родить Дантея, тебе пришлось убить всех своих племянников и лишить сестер возможности родить других. Дантей жив, все остальные мертвы. И ты говоришь мне о предательстве?

— Этого хотели вы, матушка, — тихо отозвалась Рея, потупив взгляд.

— А ты разве нет? — Пенелопа развела руками.

— Вы думали, что этого будет достаточно для того, чтобы заполучить любовь короля, — грустно улыбнулась дочь. — Но чем старше становится Доминик, тем больше благоволит Минерве. Даже сейчас, — она махнула рукой в сторону двери. — Он сидит у ее постели, когда же я попыталась уговорить его отдохнуть, из благих побуждений, он грубо вытолкал меня прочь.

— Дитя мое, — гнев Пенелопы сменился на милость. — Когда не будет Минервы, корона будет в твоих руках. И этот сумасшедший фанатик, гримм, оказал нам большую услугу, — с этим словами она двинулась к двери и вскоре скрылась за ней.

Рея присела на край стула. Лучи полуденного солнца проникли в комнату. Ее волосы заблестели, отливая золотом. Она задумалась.

Правильно ли поступила ее мать? Правильно ли они поступили еще изначально, прибегнув к магии, чтобы дать ее чреву дитя? Рея безумно любила Дантея не потому, что он возможный наследник Эверона, а как всякая мать любит своего ребенка. И, несмотря ни на что, однажды Минерва спасла его, не дав Силе забрать его своими цепкими лапами в пучину тьмы. Предупредила о появлении гримма во дворце. Наверное, Рее стоит отблагодарить королеву не только на словах.

Женщина повернула голову к окну. За витражным стеклом сидела ее белая голубка, которую Рея еще вчера выпустила полетать. Птица не стучала своим розовым клювом по стеклу, она лишь молча наблюдала за хозяйкой, словно подталкивая ее к правильному решению.

Еще с минуту поразмыслив, Рея встала со своего места.

— Так тому и быть, — заключила она, открыв окно. — Ты должна найти Элавера. Ищи и помоги ему, — приказала птице Рея. Дважды повторять ей не пришлось. Голубка быстро взметнулась вверх. — А я сделаю все, что могу, со своей стороны, — пообещала Рея самой себе и уверенно вышла из комнаты следом за матерью.

Вот уже вторую ночь Доминик не смыкал глаз. Он все сидел подле супруги и молился. Молился, чтобы она наконец открыла глаза, чтобы поднялась и снова была с ним и детьми. Прожив с ней столько лет, король привык к вздорному характеру Минервы, который, надо признать, с годами чуть смягчился. Привык к дурной привычке жены влезать в его дела. Поначалу этот факт становился причиной их частых конфликтов, но со временем он нашел в ней верного советчика.

С годами его желание близости с женщиной чуть поубавилось, его покои редко посещали любовницы, даже Рея Касарос бывала там не так часто. Доминик все больше времени проводил с законной женой, прогуливаясь с ней по парку, наслаждаясь освежающей летней прохладой в тени деревьев. В иные дни он подолгу сидел с ней в кабинете, обсуждая насущные дела. И чем старше становились они, тем больше было между ними согласия. С годами она всецело оправдала свое имя. Минерва. Мудрая.

И приближенные лорды короля также были благосклонны к королеве. Лорд Регулус Глэвум, когда-то пообещавший Софии, что будет оберегать ее наследников, если те однажды вернутся в Эверон, честно выполнял обещанное. Но Минерва давно не нуждалась в его протекции, ведь она уже совсем не та юная взбалмошная особа, какой прибыла в дворец. Королева, жена, мать. Теперь он полагался на ее решения.

И лорд Вейнворт. Доминик прекрасно помнил, как Минерва буквально всеми фибрами души ненавидела Леоната и его глупышку-сестру. Потому что Вейнворту в подарок от Себастьяна досталось имение Маркеллов, а Кирена стала женой Клеона Дейномена. Но со временем что-то переменилось в их отношениях. Помимо забот начальника королевской стражи, Вейнворт умудрялся выполнять какие-то важные поручения Минервы. Он всюду следовал за ней. Поэтому Доминик не назначал супруге рыцаря-телохранителя, ведь с ней всегда был Леонат. И король не видел ничего в этом предосудительного, ему он всецело доверял. Леонат Вейнворт — верный слуга короны…

— Ваше Величество, — кто-то аккуратно дотронулся до его плеча. Доминик испуганно открыл глаза и увидел перед собой старое морщинистое лицо придворного лекаря, обрамленное длинными седыми волосами.

Незадолго до внезапной болезни Минервы Хаббард подходил к королю с прошением об отдыхе по выслуге лет. Он уже так давно служил во дворце, что сейчас, чувствуя приближение скорой смерти, хотел вернуться в родные края. Пройти по знакомым с детства тропинкам, вдохнуть запах предгорных краев, ощутить свежесть и мягкость травы, по которой мальчишкой носился, уверенно держа деревянный меч в руках. Он бы хотел вернуться туда, откуда когда-то пришел.

И Доминик пообещал пожилому лекарю, что обязательно удовлетворит его просьбу. Но не успел Хаббард покинуть дворец, как Минерву сразил этот невесть откуда взявшийся недуг. И король заявил, что не отпустит Ллойда до тех пор, пока королева не выздоровеет. Да и разве смог бы сам Хаббард покинуть дворец в такие-то мрачные дни?

Он помнил королеву еще маленькой черноволосой большеглазой девочкой, которая всюду следовала за своим отцом. Тогда он еще был совсем юным, только что приступившим к своей должности лекарем. Позднее он встретил Минерву уже молодой, весьма амбициозной особой с трудно сдерживаемым желанием вернуть все, что у нее когда-то силой отняли. Но близость к короне, а впоследствии и брак с молодым королем из династии Неопалонисов изменили Минерву. Она воистину стала настоящей женщиной. Верной, мудрой, справедливой.

Но сейчас ей не время покидать этот мир. Она нужна своему мужу и детям, своему королевству. Однажды наступит день, когда Касаросы и их союзники захотят посадить на трон Дантея. Мальчишка славный, по мнению Хаббарда, но совершенно не подходящий для королевского трона. Минерва нужна принцу Адмету. Вряд ли он сможет взойти на престол без ее помощи и поддержки.

— Вам бы поспать, Ваше Величество, вы ничем не поможете королеве, если продолжите так убивать себя, — ласково произнес лекарь.

— Я должен быть с ней, — распрямился Доминик. — Я всегда был с ней в самые тяжелые для нее минуты.

— Я знаю, — кивнул Хаббард. — Но королева спит, она не видит и не слышит вас. Вернитесь в свои комнаты, отдохните. В конце концов, вы все еще король. Вам нужно думать обо всех нас и, в первую очередь, о ваших детях. Они нуждаются в вас.

Доминик повернул голову к Минерве. Она мирно лежала на подушках. Интересно, что она сейчас чувствовала? Сесилия говорила, что ей очень больно. Доминику бы хотелось разделить с ней эту боль, помочь ей справиться. Но как? Интересно, видела ли она их всех, знала ли она, что ее семья рядом, что все они молятся о ее здоровье? Как ей помочь? Доминик взял в руки холодные, словно лед, ладони супруги и, прижав их к своим губам, закрыл глаза.

— Ты нужна мне, милая, — прошептал он. — Не оставляй меня. Не оставляй наших детей.

Ответом ему была тишина. Губы Минервы не могли пошевелиться, она не могла ответить. Но она все слышала. И видела. Слышала мольбы детей, видела их слезы. Слышала ласковые слова мужа, видела, как он не отходил от нее ни на минуту. Слышала братьев, видела их переживания. Она все видела и слышала. Но не могла пошевелиться. Ее тело не слушалось. Как бы ни старалась, Минерва не могла разрушить невидимые оковы, которые сковали ее. И ни одно заклинание, которые читала Сесилия, стоя у изголовья ее кровати, не помогало. Минерве был нужен Элавер. Ее душа заключена в этой птице. Без Элавера не может быть Минервы, а без Минервы не может быть Элавера.

Сесилия была так погружена в изучение древних манускриптов и пожелтевших от времени пергаментов, что не заметила, как в ее маленькую, но светлую благодаря широкому окну комнату вошла Рея Касарос. И, наверное, она бы еще долго не замечала неожиданную гостью, если бы ее ворон, мирно спавший все это время, не встрепенулся и не начал бегать по клетке.

— Что с тобой, Юнис? — она подняла голову. — Леди Касарос? — Сесилия вопросительно изогнула бровь, отодвинув в сторону древние записи. — Чем обязана вашему визиту?

— Ищешь способ помочь Минерве? — догадалась Рея, проходя глубже в комнату.

Она быстро догадалась, что откровенничать Сесилия с ней не собирается, значит, нужно ее расположить к себе.

— Это же моя работа. Я должна помочь своей госпоже.

— Я отправила Изабо, мою птицу, на поиски Элавера, — заявила Рея.

— Разве может белый голубь помочь черному ворону? — с усмешкой спросила Лигера. Ее глаза блеснули.

— Мы не подруги, да, — согласилась Рея, пожав плечами. — Но Минерва не раз шла мне навстречу, я так же, как и ты, хочу помочь ей.

— Никто не хочет помочь Минерве сильнее меня, ведь мы семья, — Сесилия положила руку на клетку с вороном, чтобы успокоить его. Юнис продолжал бегать по широкой деревянной жердочке. Присутствие Реи явно вызывало его беспокойство. — Я отправила Тору на поиски Элавера.

— Но ведь она еще совсем дитя, — выдохнула Рея, изумленно округлив глаза.

— Может, белые голубки и ломаются от порыва ветра, но черный ворон всегда силен, особенно в минуты опасности, — усмехнулась Сесилия. — Тора справится.

— С чем справится Тора? — услышали они позади себя.

Обе женщины от неожиданности вздрогнули. Рея испуганно обернулась. Сесилия нервно сглотнула. Слышал ли он весь разговор? И если да, то как объяснить, о чем они здесь толковали? Как объяснить, что желание короля защитить честь семьи подвело Минерву к финальной черте? Что делать?

— Отвечай! — приказал Доминик, топнув ногой.

— Доминик, — ласково начала Рея, пытаясь приблизиться к возлюбленному.

— Король! — не выдержав, закричал он. — Ты забываешься, я твой король.

— Ваше Величество, принцесса не могла сидеть, сложив руки, она очень хотела помочь своей матери, — чуть хриплым голосом начала Сесилия, но Доминик грубо перебил ее:

— Все хотят помочь Минерве. Что может сделать девочка, если даже два умелых лекаря не в силах справиться?

Лигера, виновато опустив взгляд, молчала. Что она может? Ничего. Может, Доминик и прав, не стоило отправлять изнеженную принцессу, она не Минерва, она из другого теста, хрупкая, нежная, наивная. Но она — ворон, как и все они. Сесилия верила, что сила, глубоко спящая внутри нее, поможет девочке.

— Если хоть волос упадет с головы моей дочери, ты будешь казнена, — грозно объявил Доминик. — Но я надеюсь, что моя дочь вернется домой живой и невредимой, потому что потом ты будешь навсегда изгнана из дворца, — пообещал он лекарше. — Даже не попадайтесь мне на глаза, вы обе, — король полоснул Рею ненавидящим взглядом.

Когда Доминик вышел из комнаты, обе женщины сокрушенно переглянулись меж собой. Рея уже хотела было что-то сказать, но, так и не решившись, поджала губы и опустила голову. Сесилия повернулась к окну, сдерживая неожиданный даже для нее самой порыв расплакаться. Неужели ее так задели слова Доминика? Но если Минерва придет в себя, она непременно решит этот вопрос. Она не выгонит Сесилию на улицу, прекрасно зная, что та делала все для ее спасения. Тогда почему вдруг на женщину, уже давно превратившую свое сердце в камень, вдруг нахлынули слезы?

Когда в покои принца Адмета пришел слуга, объявивший о том, что отец желает его видеть незамедлительно, юноша понял, что разговор будет связан с Торой. Глупо было надеяться, что он не заметит отсутствие принцессы во дворце. Всю предыдущую ночь Адмет не мог сомкнуть глаз. Как можно спокойно спать, зная, что мама при смерти, а Тора бродит непонятно где?

Как же он был зол на Сесилию! Она вынудила его сестру пуститься в эту авантюру. Разве додумалась бы Тора до этого сама? Конечно, нет. Никто не говорит, что она не хотела бы выздоровления матушки, но не ценой же собственной жизни. Родители всегда внушали ему, что он должен заботиться о сестре, всегда, несмотря ни на что. Но как можно уберечь ее от беды, если она сама ввязалась в это? Где Тора? Что с ней? Как Адмету сейчас смотреть в глаза отцу? Во всем виновата Сесилия.

С этими мыслями принц, сжав руки в кулаки и закрыв глаза, вошел в кабинет отца, предварительно робко постучав в дверь. Король сидел за своим столом, невидящим взглядом смотря вперед. Руки его были сцеплены до побелевших костяшек. По телу Адмету пробежали мурашки. Король был зол. И это еще мягко сказано.

За спиной короля стоял наставник Адмета. Леонат Вейнворт учтиво поклонился вошедшему наследнику престола и жестом дал понять, что он должен быть как можно аккуратнее, разговаривая с отцом. Хотя принц и без предупреждения учителя все прекрасно понимал.

— Где Тора? — спросил Доминик без лишних прелюдий.

— Я не знаю, — честно ответил Адмет, стойко выдержав рассерженный взгляд отца.

— Как ты можешь этого не знать? — рассвирепел Доминик. Еще никогда прежде он не повышал голос на собственных детей. Будучи вспыльчивой и достаточно эмоциональной, этим чаще грешила Минерва, но гнев ее быстро сменялся на милость. Она была подобна огню — скоро разгоралась, но так же скоро и потухала. Доминик же был другим, более спокойным. Он обладал недюжинной выдержкой, от которой сейчас не осталось и следа. — Тебе вверена Тора! Где она?

— Я не знаю, отец, — с нажимом произнес Адмет. Как и его мать, он был достаточно вспыльчивым. И сейчас сдерживался из последних сил, дабы не навлечь на себя гнев короля. — Она сказала, что должна помочь маме, и покинула замок. Куда она пошла, я не знаю, — принц опустил голову.

Доминик внимательно посмотрел на сына. Покачав головой, он тяжело вздохнул. Вот куда понесло эту девчонку?!

— Лорд Вейнворт, — обратился он к подданному. Леонат распрямился и напрягся в ожидании приказа короля. Хотя он и так понимал, о чем попросит повелитель. — Найдите мою дочь. Верните ее домой. Делайте, что хотите, но узнайте, куда она пошла и где она сейчас.

— Конечно, Ваше Величество, — поклонившись Доминику, Леонат двинулся к двери, поклонившись также и принцу.

— Ты должен был остановить Тору, — разочарованно произнес Доминик, стоило Леонату скрыться за дверью. — Она отправилась одна?

— Она взяла с собой человека, которому доверяет, — отозвался Адмет, не поднимая головы.

— Кто этот человек, ты его знаешь? — Доминик напрягся.

— Молодой кузнец по имени Вистан.

Доминик чуть сощурился и постучал пальцами по деревянному столу, за которым сидел.

— Мне кажется, или я уже слышал это имя?