Надежда Пигмалиона (гет)

Я — есмь. Ты — будешь. Между нами — бездна.

Я пью. Ты жаждешь. Сговориться — тщетно.

Нас десять лет, нас сто тысячелетий

Разъединяют.

Мне снилось, что я сижу лунной ночью на берегу тихой заводи. Черная вода была неподвижна и казалась густой, как деготь. Звезды молчаливо наблюдали за землей с высоты. Окружающее безмолвие нарушил далекий звериный вой, полный тоски и одиночества.

* * *

Я проснулась от ощущения давящей на грудь тяжести и сонно попыталась ее стряхнуть. Рука моя наткнулась на прохладную сухую чешую. Я распахнула глаза и чуть не вскрикнула от неожиданности: на моей груди лежала большая треугольная голова Нагайны, змея дремала, но, почувствовав мое пробуждение, приветливо зашипела. Я, не веря своим глазам, приподнялась на кровати и провела рукой по широкому змеиному телу. Комната была погружена в полумрак, за окном совсем стемнело.

«Только что же утро было…» — нахмурилась я. Глубоко дышать было все еще больно, я поморщилась от неприятных воспоминаний. Сквозь щель неплотно прикрытой двери из гостиной пробивался свет. Я поднялась и медленно подошла, выглянув наружу. Камин горел, и тени от его пламени плясали на потолке и стенах, а Он сидел в кресле и смотрел в огонь. Собравшись с мыслями, я толкнула дверь и вышла из спальни. Лорд обернулся и смерил меня изучающим взглядом.

— Ну наконец-то, неужели нельзя было выспаться за столько времени? — прошипел он, не сводя с меня испытующего взгляда. Я молчала и смотрела ему в глаза. Столько раз я мысленно репетировала этот разговор, и теперь, когда он, наконец, настал, у меня не было слов. Да и вообще не хотелось ничего говорить. Вместо радости долгожданной встречи я испытала раздражение.

— Ну что ты стоишь? Присаживайся, — он сделал приглашающий жест рукой. Я не шелохнулась, и он опустил руку обратно на подлокотник.

— Я вижу, ты хорошо провела время, с пользой, — сказал он, кивая на высокую стопку прочитанных мною книг, лежащих на столе. — Полагаю, теперь ты неплохо знакома с настоящей волшебной историей, — протянул он, смотря мне в глаза, и тоже замолчал. — Знаю, у тебя было непростое утро, — прошипел он, и губы его чуть скривились в усмешке. Я ничего ему не ответила. — Какое впечатление произвела на тебя моя верная Белла? — продолжал он после паузы. — Она немного нервная — последствия долгого общения с дементорами, но я уверен, вы поладите, — медленно смаковал он.

Я молчала и думала о том, как долго он будет издеваться. «Запер меня, натравил какую-то сумасшедшую, а теперь еще и смеется», — едко подумала я.

— Ты что, разучилась за это время говорить? — прошипел он со смешком, а в глазах его мелькнуло раздражение. — Впрочем, это даже к лучшему, тебе так больше идет. Колдовать, правда, будет сложнее, ты ведь и так в этом не сильна, — ядовито протянул он, не сводя глаз с моего лица и ловя каждую эмоцию.

Я поняла, что он делает это намеренно, зачем-то хочет вывести меня, и решила игнорировать все его слова.

— Ничего не поделаешь — кровь, — прошипел он, разводя руки в стороны. — Белла сказала, что ты ей хамила, это правда? Или я снова не так все понял? — выплюнул он, прожигая меня взглядом.

Я молчала.

— Она просила наказать тебя, и, вот, я решил зайти, — протянул он уже без улыбки. Я почувствовала, как растет напряжение в воздухе: он злился. — Ну и какие методы мы изберем в этот раз?

Лорд вдруг встал и медленно двинулся в мою сторону. Я не шелохнулась, только следила за ним взглядом. Подойдя совсем близко, он остановился, теперь мне приходилось смотреть на него снизу вверх и высоко задирать голову. «Кажется, он еще вырос», — промелькнула у меня мысль.

— Запирать тебя больше нет смысла, а то ты так вовсе озвереешь, — сказал он, но, не получив ответа, отпрянул и молча двинулся дальше по комнате. Тишина в комнате была давящая, липкая.— В общем, я решил, что у тебя было достаточно времени подумать над своим поведением, и пора освободить тебя из-под домашнего ареста, — вдруг сказал он и оглянулся на меня. — Я ожидал другой реакции, разве ты не соскучилась… по свободе?

«Он играет со мной как кошка с мышкой», — подумала я и решила, что нужно твердо обозначить свою позицию.

— Я соскучилась по родине и хочу домой в Албанию, — сказала я, голос мой от долгого молчания прозвучал глухо. Он замер на мгновение и, кажется, удивился, смерил меня взглядом и недобро усмехнулся.

— Вот как? Хочешь вернуться в родной хлев? — ядовито переспросил Лорд, вновь подходя ближе.

— Вы были правы, моя работа выполнена, вы теперь здоровы и могущественны, я больше здесь не нужна и хотела бы вернуться домой, — продолжала я, стараясь говорить как можно спокойнее и внутренне замирая от страха.

— Не ожидал, что ты так быстро сдашься, всего три месяца и ты пошла на попятную. Разве ты не хочешь учиться у меня больше? — спросил он, пытливо разглядывая меня.

— Я думаю, наши занятия уже давно прекратились, — возразила я.

— С чего ты так решила? В последний раз, как я помню, ты сама отказалась тренироваться и отправилась на поиски приключений, — с нажимом ответил он.

— Наши тренировки прекратились раньше.

— Ты ошибаешься. Видишь ли, терпение — прекрасная добродетель, которой у тебя нет, но ее можно воспитать, — вещал он. — И, судя по всему, ты неплохо поддаешься этому воспитанию.

Этого я стерпеть не могла.

— Терпению?! Вы все это время держали меня здесь, чтобы научить терпению? — воскликнула я и тут же поняла, что попалась-таки на его удочку.

— Ну разумеется, сильная магия требует терпения и, если ты все еще хочешь учиться, тебе придется им запастись, — протянул он довольно, — это тебе не баранов пасти.

Я молчала, обдумывая все, что он сказал.

— Ну так что? — не вытерпел он, уже ощущая свою победу. — Хочешь обратно в глушь к грязным маглам?

Я тяжело вздохнула и помотала головой.

— Ну вот и славно, завтра начнем занятия, — возвестил он. Я почувствовала, как сразу стало легче дышать, в комнате будто стало теплее. — Ты меня разочаровала, полудохлая Белла справилась с тобой в два счета, — вещал Лорд, усаживаясь обратно в кресло, я решила, что дальше бастовать никакого смысла нет и поспешила занять свое место, тем более что тело мое все болело после утреннего Круциатуса.

* * *

Утром, открыв входную дверь, я с замиранием сердца переступила проклятый порог, о который разбилось столько моих заклятий и сил. Лорд снял ловушку, но значило ли это, что я была свободна? Показав язык противному старикашке на портрете, я отправилась на долгожданную прогулку: мне ужасно хотелось оказаться подальше от опостылевших комнат. В доме было непривычно людно, пока я спускалась по лестнице, мне встретился незнакомый худой мужчина с черными волосами, в которых серебрилась седина. Я поздоровалась с ним, но он ничего не ответил, только смерил меня тяжелым взглядом; на втором этаже я столкнулась с Хвостом, который почему-то испугался, увидев меня, а потом сказал что-то вроде «не ожидал увидеть…».

Настроение у меня было прекрасным, казалось, ничто не может омрачить этот день. Проходя через сквозную залу, я увидела забытый кем-то на диване «Пророк» и с жадностью начала его читать. Газета была датирована десятым ноября, и ее заголовок гласил: «Падение Азкабана». На крупной колдографии было изображено странное треугольное здание, возвышающееся над штормящим морем. Один из углов его был обрушен, каменная кладка осыпалась, образуя дыры в похожие на соты камеры.

В статье приводилось интервью с Министром Магии Корнелиусом Фаджем. Он утверждал, что произошедшее — вопиющий и недопустимый случай, что все силы Министерства и Аврората подняты на борьбу с преступностью и беззаконием. Также он призывал к сохранению спокойствия и обещал, что все сбежавшие преступники будут пойманы в кратчайшие сроки. Главным по этому делу назначался некий Бартемиус Крауч, который приказом от девятого ноября был провозглашен главой отдела Магического Правопорядка, ему передавались «исключительные полномочия» на время проведения операции поимки.

Фадж отмечал, что политика Крауча в прошлом имела большой эффект и сейчас настало время вновь применить его выдающиеся способности, он был убежден, что твердые и решительные действия — это как раз то, что необходимо в данной ситуации. В следующей статье говорилось о том, что в массовом побеге виновен не кто иной, как неуловимый Сириус Блэк, за его поимку назначалась награда в тысячу галеонов. «Ну и ну, дело Лорда и правда набирает обороты…» Обдумать прочитанное мне помешала Нарцисса, которая вошла в залу и замерла, увидев меня.

— Здравствуйте, — сказала я и искренне улыбнулась: после долгого одиночества я была рада любой компании.

— Доброе утро, рада видеть тебя… в здравии, — сказала она, чуть запнувшись. — Сейчас подадут завтрак, а после я буду ждать тебя в голубой гостиной, — чинно продолжала она.

— Хорошо, мэм, — ответила я, инстинктивно расправляя плечи при виде ее царственной осанки. Нарцисса кивнула и, не сказав больше ни слова, удалилась. «Ну вот, опять все заново, гадкий английский…» — со вздохом подумала я и направилась в столовую. Зайдя в залу, служившую столовой, я оглянулась, там за столом сидел человек и с аппетитом поглощал еду с огромного блюда, стоящего перед ним. Я поздоровалась, и он, на мгновение оторвавшись от своего занятия, кивнул мне и вновь уткнулся в тарелку с таким видом, как будто не было на свете ничего важнее и прекраснее, чем ростбиф.

Позавтракав, я отправилась в голубую гостиную, Нарцисса уже ждала меня. Во время занятия оказалось, что за прошедшие два с половиной месяца я подчистую забыла все, чему она меня учила. Но Нарцисса проявляла удивительную терпеливость и невозмутимо объясняла мне все по несколько раз. «Вот бы Лорду отошла хоть треть ее терпения», — думала я, старательно повторяя за ней предложения. Отзанимавшись со мной три часа, она, наконец, отпустила меня, и я поспешила убраться подальше, пока меня не заставили еще что-нибудь учить. Лорда в мэноре не было, он обещался прибыть к вечеру, поэтому я со спокойной душой отправилась на улицу.

Когда я переступила порог дома, меня захлестнул такой восторг, что я побоялась задохнуться. Зима пришла в этом году удивительно рано, несколько дней были заморозки, а сегодня вдруг пошел снег. Он мягко ложился на землю, укрывая ровные парковые газоны. Вокруг стояла удивительная волнующая тишина, казалось, будто невидимый оркестр замер перед началом концерта и через мгновение громыхнет музыка. Я бродила по пустынным аллейкам, стараясь дышать как можно глубже, собирала мокрый снег с бордюров, мяла его и смотрела, как он таял в руках, превращаясь в прозрачную воду. Я чувствовала себя абсолютно счастливой. И стремилась продлить эти редкие ускользающие мгновения.

Лорд не солгал, наши с ним занятия действительно возобновились: по вечерам он отводил меня в дуэльный зал, располагавшийся на цокольном этаже мэнора, и гонял там по несколько часов кряду. Он усложнил наши тренировки, темп увеличился, проклятия становились все опаснее, мы отрабатывали различные тактики в сражении, а также всяческие обманки и ловушки. Получалось у меня, по его словам, скверно. Лорд говорил, что у меня нет таланта к темной магии.

Больше всего мне нравилось создание иллюзий, это был кропотливый и интересный процесс, чтобы объект получался похожим, необходимо было сконцентрироваться, детально продумать и представить его внешний вид. Самые простые иллюзии — мелкие предметы — удавались мне хорошо, позже я научилась создавать животных. Главной сложностью в создании живых существ было знание и копирование их повадок, без этого иллюзия выглядела ненатурально. Самым трудным Лорд признавал создание иллюзии своего двойника, ведь сложнее всего адекватно воспроизвести самого себя. Он рекомендовал мне литературу, которую я едва успевала прочитывать. Свободного времени не было совершенно, ночью я доползала до кровати и падала без чувств.

Иногда Лорд приглашал Барти Крауча принять участие в дуэли, и они, становясь на разные концы зала, на пару забрасывали меня проклятиями, при этом Барти частенько переусердствовал и меня приходилось лечить. Барти благоговел при виде Лорда и спешил исполнять все его поручения с небывалым рвением, доходившим до фанатизма. В остальное же время Барти был спокоен, приветлив, скромен и харизматичен от природы, никогда не задирал нос, чем разительно отличался от аристократов, наводнивших мэнор, он не гнушался общением со мной, часто шутил и подбадривал. При этом я совершенно четко осознавала, что, если бы Лорд приказал ему, Барти убил бы меня, не задумываясь. У него было только две крайности: преданность Лорду и ненависть к отцу. Я видела, как перекашивалось его лицо всякий раз, когда он читал газету и видел там имя отца. Я как-то спросила его о причинах этой ненависти, и обычно спокойный Барти разразился долгой гневной тирадой, из которой я узнала, что его отец — страшный карьерист и тиран, который никогда не интересовался своей семьей и легко отказался от сына в угоду службе.

— Если бы не моя матушка, — говорил Барти, — я бы подох там, в Азкабане, отец никогда бы не пошел на такое ради меня, я был уже тяжело болен, когда они с матерью пришли меня навестить. Он не любил меня раньше, но потом просто возненавидел, ему было противно даже подходить ко мне, обо мне заботилась Винки.

Я кивала и сочувствовала ему, видя, как он светится даже от самой мимолетной похвалы Лорда, а потом вспоминала про себя. Ведь я тоже была поймана на ту же удочку, одобрение Лорда — все, к чему я могла стремиться.

Несколько раз в коридорах я сталкивалась с Беллатрисой Лестрейндж. Теперь я знала имя этой ведьмы. Она проходила мимо, молчаливо смеривая меня презрительным взглядом. Барти охотно рассказал мне все, что знал про эту женщину. Самым удивительным открытием для меня стало то, что Нарцисса — эта интеллигентная выдержанная дама — была ей родной сестрой. Едва ли я могла в это поверить, но справочник волшебников незыблемо подтверждал слова Барти. Беллатриса славилась среди Пожирателей жестокостью, импульсивностью и «особой» преданностью Лорду. Несколько раз я видела ее мужа — Рудольфуса Лестрейнжа, он был хмурым молчаливым человеком с темными глазами и скорбными складками у губ, и всегда словно пребывал в тени собственной жены, нисколько не интересуя ее.

Но стоило лишь на мгновение появиться в ее поле зрения Лорду, как взгляд ее загорался, она оживлялась и готова была ежеминутно бросаться Лорду под ноги, неустанно твердя: «Мой Господин… Мой Повелитель», всячески привлекая к себе внимание. Лорд был прохладно благосклонен к такому проявлению верности и бросал на меня поучительные взгляды. Вот, мол, смотри, как надо себя вести. Любое Его одобрение вызывало у нее слезы радости и восхищения, она пожирала Лорда жадным взглядом и следовала за ним по пятам, ловя каждое слово и жест до тех пор, пока он не отсылал ее. Глядя на это, я думала лишь: «неужели я выгляжу так же жалко, как она?» «Нет, ты выглядишь хуже», — отвечал мне внутренний голос. «У нее есть все: родословная, деньги, муж и талант в темных искусствах, а ты не имеешь ничего, даже твоя палочка и одежда принадлежат Ему», — продолжала я говорить сама себе.

Освобожденные Лордом Пожиратели так и остались жить в поместье Малфоев, Нарцисса, очевидно, не испытывала особого восторга от их пребывания, но вида не подавала и как всегда была тактична и сдержана. Жизнь в мэноре текла своим чередом, но в конце ноября произошло событие, взволновавшее его обитателей.

Я как раз спешила после завтрака в голубую гостиную, когда услышала гомон голосов, полных возмущения и негодования. Заглянув в зал, я увидела, как несколько Пожирателей сидели на диванах с газетами в руках, курили и наперебой обсуждали Крауча и всех «министерских мразей». Больше всех возмущался Барти. Оказалось, в газете был опубликован новый указ, названный впоследствии «Краучевой дюжиной» и вызвавший широкий общественный резонанс. Двенадцать пунктов были обведены жирной каймой на передовице «Пророка».

* * *

С целью скорейшей поимки преступников Министерством Магии вводится ряд крайних мер:

1. С десяти вечера каждого дня вводится комендантский час. Нахождение на улицах и прочих объектах общественного пользования нежелательно и будет приравниваться к нарушению общественного порядка.

2. Вводится круглосуточное патрулирование улиц и прочих общественных объектов.

3. Вводится контроль и регистрация всех магических перемещений (каминные сети, трансгрессия, порталы).

4. Вводится контроль и регистрация всей магической почты.

5. Предоставление и распространение ложной или недостоверной информации приравнивается к нарушению общественного порядка.

6. Вводится ограничение на проведение всех массовых мероприятий.

7. Все родственники сбежавших преступников будут подвергнуты обязательной процедуре допроса.

8. Вводятся выборочные обыски жилых и нежилых обьектов.

9. Представителям Аврората и работникам Отдела Магического правопорядка разрешается пользоваться любыми заклинаниями и средствами при поимке и розыске преступников.

10. Лица, находящиеся на свободе, освобожденные и (или) оправданные по делам касающимся функционирования организации «Пожиратели смерти» подлежат обязательной процедуре допроса.

11. Уклонение, отказ или создание помех при работе представителей Министерства приравнивается к преступлению.

12. Все вышеперечисленные меры являются обязательными для исполнения на территории Англии, и их нарушения будут приравнены к преступлению.

Министерство Магии приносит извинения за временные неудобства.

* * *

— Старый кретин опять дорвался до власти, — проревел со своего кресла Трэверс.

— В прошлый раз до него не добрались, теперь снова своих собак недобитых спустит, — поддакнул Джагсон.

— А ты, Барти, не хочешь отомстить папочке за двенадцать лет под империусом? — хрипло поинтересовался Долохов. Барти был бледен, газета в его руках подрагивала, он то и дело облизывал нижнюю губу, что выдавало в нем крайнюю степень волнения.

— Он мне не отец, — сквозь зубы процедил он, — я с удовольствием прикончил бы его.

— Странно, что Фадж опять пустил его, наверное, слишком боится, что мы придем по его душу, — осклабился Трэвэрс.

— Да, если бы Темный Лорд приказал, можно было бы устроить этому выблядку хорошее рандеву, — протянул Мальсибер. Во время последней реплики в зал неожиданно вошла Нарцисса.

— Я бы попросила вас, джентльмены, не выражаться в моем доме, — холодно сказала она.

— У своего муженька-предателя попроси, — прохрипел Мальсибер и тряхнул газетой. — Его-то точно скоро за зад возьмут. — Нарцисса побледнела и поджала губы.

— Тебе нечего здесь делать, Арта, ступай в гостиную, — строго сказала она, и я, не смея спорить, пошла к двери, оглядываясь на Мальсибера и ожидая, что его кто-нибудь осадит, но нет, все молчали, как будто ничего не произошло. Этот факт очень меня расстроил, и Мальсибер был мысленно занесен в «черный список», в котором пока была только Беллатрисса и незнакомый, но очень опасный Дамблдор. Этим вечером тренировку Лорд отменил, и я, почитав немного «Силу темных искусств», отправилась спать.