Хроники Эверона. Песнь Феникса (гет)

«Жизнь — это вечный круговорот проблем, которые надо решать, и на пути всегда будут возникать препятствия, которые придется преодолевать.».

© Уинстон Грэм. Сага о Полдарках.

Эверон, по крайней мере, его центральная часть, славился своим солнечным и теплым летом. Урожай на полях всегда был благодатный, что обеспечивало многие семьи в холодную и дождливую зиму. Редко когда лучшее время года мало чем отличалось от четырех промозглых месяцев.

Но именно таким и было это лето. Вот уже неделю лили проливные дожди, не оставляя крестьянам ни единого шанса на спасение будущего урожая. Люди были уверены, что все семена сгнили и утонули в воде. Дождь погубил все молодые побеги, а также надежду на то, что зима не будет голодной.

И все поголовно, от простых ремесленников до знатных лордов обвиняли в этом нерадивого короля Эдрика, считая, что Боги гневаются на него за его неудачное правление. Фредерик Майнер, дядя неудачливого правителя, частенько бывал в тавернах и других подобных заведениях, где люди неизменно сопровождали имя его племянника нецензурными словами. Он видел недовольство, которое зрело среди народа, и считал, что это на руку и ему, и тем, кто заодно с ним.

Адрия же с трудом переносила свою первую беременность. У молодой королевы постоянно кружилась голова, не позволяя ей даже выйти из спальни. А из-за того, что она постоянно лежала, в надежде, что головокружение хоть когда-нибудь прекратится, у нее стали опухать ноги.

Эдрик злился, винил жену в неспособности выносить здорового наследника, а придворные лекари только разводили руками. А что еще оставалось? Ведь они никак не могли помочь своей госпоже. Именно поэтому Адрия вызвала мать из родового поместья. Уж если медицина бессильна, то помочь сможет лишь магия.

У Адрии просто не было выбора. Она отчаянно не хотела принимать свою сущность, предопределенную природой. Но сейчас она не видела иного выхода, кроме как просить спасения у Силы. Эта темная, неподвластная рациональному разуму материя ни за что не откажет своему дитя, добровольно принимающему ее частицу в себе.

И вот поздним вечером, когда шквалистый ветер, принесенный с моря, вновь налетел на столицу Эверона, трое путников, закутанные в теплые темного-синие плащи, пытались забраться на самый высокий склон мрачного леса Дубб-Эйл, границы которого проходили недалеко от стен королевского дворца.

Адрия, одной рукой опираясь на сильное плечо Дункана Дейномена, а другой — крепко сжимая ладонь матери, с трудом переставляла ноги. Долгие дни, проведенные в постели, давали о себе знать. Мышечная слабость с каждым шагом все сильнее сковывала ступни, не позволяя двигаться. Но каждый раз Дейдра заставляла ее идти вперед.

— Ты должна, обязана ради себя самой, — неустанно твердила женщина.

Дункан всю дорогу молчал, лишь сильнее обхватывая королеву за талию и помогая ей продолжать свой нелегкий путь. Эта затея — отправиться ночью в темный густой лес, где, по слухам, обитали самые немыслимые чудовища — ему совсем не нравилась. Но Адрия умоляла ей помочь, и Дейномен просто не мог отказать. Не только потому, что она — его госпожа. В первую очередь, королева для него — друг. И ее состояние сильно беспокоило Дункана, пожалуй, даже больше, чем Эдрика, который то и дело твердил о своем еще не родившемся дитя, словно забыв о его матери.

— А теперь оставь нас, мальчик, — ледяным тоном произнесла Дейдра, когда они все-таки поднялись на самый высокий склон. — Жди здесь.

— Не разговаривай с ним так, — ответила Адрия. В горле у нее пересохло от долгого молчания. — Ему можно доверять, — она посмотрела на друга, который остался стоять в стороне и провожал ее опасливым взглядом, пока она поднималась наверх.

— Запомни, Адрия, никому нельзя доверять, — отмахнулась Дейдра, подводя дочь к краю обрыва. — Ты помнишь, что ты должна сделать?

— Да, — тихо отозвалась та, опускаясь на колени.

В глазах у Адрии потемнело. Опираясь руками о сырую после дождя землю, она пыталась принять удобную для себя позу. И совсем неважно, что после этой ночной вылазки платье, подол которого уже весь в грязи, будет окончательно испорчено. Сейчас главное, чтобы все получилось, чтобы жизненные силы вернулись к ней.

Взяв из рук матери серебряный клинок, засветившийся под светом луны, Адрия, ухватившись двумя руками за металлическую рукоятку с каким-то непонятыми орнаментом, принялась усердно вырисовывать на земле, устланной пересохшими листьями и сгнившей травой, круг. Вряд ли он вышел аккуратным и ровным, но ведь это совсем неважно. Главное — сам ритуал.

Затем она посмотрела на свою дрожащую то ли от холода, то ли от слабости левую руку и, поджав губы, чуть уколола клинком палец. Тотчас брызнула кровь. Выдавив несколько капель в центр круга, Адрия снова забросала место проведения ритуала листьями.

— Я взываю к тебе, — едва шевеля губами от усталости, медленно произнесла королева. — Прими мою душу. Возьми под крыло, как черный ворон сберегает птенцов своих.

Эти слова она повторила еще три раза. И пока Адрия совершала обряд инициации, она совсем не замечала происходящего вокруг. А Дункан, стоявший в стороне, заметил, что ветер резко сменил направление. Он слышал, как скрипят старые дубы, и звук этот был подобен стону. Где-то вдалеке послышался волчий вой, протяжный и страшный, от которого мурашки пробежали по коже.

Казалось, что рядом с ним вершится нечто ужасное. Он разрывался между желанием вскочить на коня и ускакать как можно дальше, или же подхватить Адрию с собой, увезти ее прочь из этого жуткого места, где лес словно разговаривал с непрошеными гостями. Но когда Адрия просила у него помощи, она взяла с Дункана обещание, что он ни при каких обстоятельств не помешает ей и не уйдет. Он дал слово, и потому продолжал стоять в стороне, молча ужасаясь происходящему.

Дейдра же была спокойна. Ее никогда не пугала стихия. В далеком детстве она могла выбежать из дома, завидев начинающуюся грозу, и любоваться тем, как на безмятежном небе вдруг начинали кружиться хмурые и угрюмые, свинцово-серые тучи, закрывавшие солнце своей тяжестью. Сверкала молния, а через несколько секунд невдалеке слышался раскат грома. И что-то внутри юной Дейдры начинало ликовать.

Она была спокойна, ибо знала, что Сила примет Адрию, как принимала каждого из своих детей. Она дарует ей черного ворона, который после ритуала станет средоточием жизненных сил ведьмы. Их род не прервется. И Морвена, первая обладательница магии черного воронового крыла, будет довольна. И сама Дейдра будет довольна.

С замиранием сердца Адрия вслушивалась в окружающее ее буйство стихии. Она пыталась найти ответ на свой вопрос среди порывов ветра, раскатов грома и волчьего воя. Но Сила молчала, с каждой минутой лишая молодую женщину, просившую о снисхождении и благодати, всякой надежды.

И вдруг среди этого шума послышались отчетливые слова:

— Я принимаю твою душу.

Адрия резко повернулась к матери. Судя по ее довольной улыбке, она тоже услышала ответ от неведомого существа. И только Дункан не различил слов среди завываний ветра.

Адрия облегченно выдохнула, пытаясь подняться с колен, но внезапно ее тело охватила резкая боль, и наступила темнота.

Очнулась Адрия уже в своей постели. За окном щебетали птицы, но в комнате было мрачно, потому что тяжелые парчовые шторы были плотно задернуты, не позволяя согревающим озорным лучам солнца пробраться внутрь. Отбросив в сторону шелковое покрывало, которым она была укрыта, она поднялась с постели и почувствовала, что от былой усталости, постоянно сопровождавшей ее на протяжении нескольких недель, не осталось и следа. Казалось, будто все это происходило с кем-то другим, а не с Адрией — ведь она была бодра и весела.

— Доброе утро, дамы, — немного сонным голосом произнесла королева, входя в гостиную, где дамы усердно занимались вышиванием, негромко переговариваясь между собой.

— Доброе утро, Ваше Величество, — все четыре фрейлины тотчас встали и поклонились своей госпоже.

— Как вы себя чувствуете? — обеспокоенно поинтересовалась Мария Аллен, недавно вошедшая в штат фрейлин, но быстро ставшая незаменимой для королевы.

— Прекрасно, — с улыбкой отозвалась Адрия, присаживаясь на диван. Фрейлины тотчас засуетились вокруг, готовя все для умывания госпожи. — Кирстин, будь добра, попроси повара приготовить нечто особенное.

— Будет исполнено, мадам, — кивнула немолодая женщина в ответ. Кирстин Баффо была единственной дамой, которую Адрия пожелала оставить при себе из прошлого штата фрейлин, потому что доверяла ей.

Когда со всеми утренними процедурами и завтраком было покончено, Адрия решила незамедлительно покинуть свои покои, чтобы вернуться к непосредственным королевским делам. Придворные были ужасно удивлены, увидев свою госпожу после стольких недель вынужденного затворничества. Еще вчера Адрия была настолько бледна, что казалось, вот-вот отойдет в мир иной, а сейчас она, совершенно здоровая, проплывала по коридорам дворца, улыбаясь каждому, кто встречался на ее пути.

И даже погода сегодня радовала глаз. Светило яркое солнце, согревая теплыми лучами землю. И уже к вечеру по дворцу поползут слухи, будто состояние королевы как-то связано с погодой. Адрия же, слушая, как фрейлины пересказывают эти нелепые сплетни, будет лишь звонко смеяться и отмахиваться в ответ. Ведь только ей, а еще ее матери и Дункану Дейномену известна истинная причина столь внезапного выздоровления королевы.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил за обедом Эдрик, когда Адрия внезапно пожелала присоединиться к его трапезе. Хотя, судя по здоровому румянцу, жена была полна сил и здоровья. Но он все равно задал этот вопрос, как того требовал строгий этикет.

— Слава Богам, все хорошо, — улыбнулась она, разрезая нежное мясо птицы. — Думаю, присутствие матери помогло мне подняться на ноги.

— Только лишь присутствие? — он вопросительно изогнул бровь.

— Она отпаивала меня целебными травами, — осторожно ответила Адрия, сильно сжав уголки скатерти под столом. — Мята и ромашка. Ничего особенного.

— Я надеюсь на это, — сдержанно кивнул Эдрик. — В твое отсутствие ко двору явился один человек. Он поведал мне о вреде магии и пообещал изничтожить ее на корню. Он сказал, что это поможет вернуть моему королевству былое величие.

— Что за человек? — Адрия резко выпрямилась. Страшное сомнение закралось в ее душу. Но она хотела верить, что ошибается. — Откуда он пришел?

— Издалека. Я не запомнил его настоящего имени, потому что он постоянно называл себя каким-то странным словом, — Эдрик чуть сощурился и уставился в одну точку, пытаясь вспомнить это слово.

— Дай, угадаю. Гримм? — на выдохе произнесла Адрия. Судя по округлившимся глазам мужа, ее самые ужасные опасения оправдались.

— Откуда ты знаешь?

— Отец немного рассказывал об этих людях, — уверенно солгала Адрия. — Гриммы уничтожают магию и все, что с ней связано, — а вот на этот раз она говорила правду. — Зачем он прибыл во дворец?

— Говорит, что в моем королевстве зреет зло, и я должен позволить ему разобраться с этим, — пожал плечами Эдрик, возвращаясь к еде.

— Ты должен немедленно выгнать его, а еще лучше — казнить, — решительно произнесла королева. Встретив удивленный взгляд мужа, она продолжала: — Этот человек может быть опасен. Вдруг он обманом захочет лишить тебя власти?

Адрия хотела посеять зерно сомнения у Эдрика в надежде, что он прислушается к ее словам и избавится от гримма. Эти люди опасны, крайне опасны для таких, как она или ее мать. Она не может позволить злейшему врагу ходить рядом с ней и выискивать признаки присутствия магии во дворце.

— Ну что за чушь? — недовольно фыркнул король. — Никто и никогда не отнимет у истинного Майнера корону. Никогда, — взяв с соседней тарелки яблоко, он добавил: — И более не досаждай мне своими нелепыми подозрениями.

И былого хорошего настроения, с которым проснулась Адрия, как не бывало. Беспокойство и страх, подобно льду, сковали ее сердце. Обедать супруги закончили в гробовом молчании, а Адрии вообще кусок не шел в горло, так что она только для виду ковырялась вилкой в тарелке.

Но одно молодая королева знала наверняка: ей нужно поскорее встретиться с этим человеком, чтобы осторожно выяснить его мотивы и планы дальнейших действий.

Выйдя из королевской столовой, Адрия, одолеваемая одновременно любопытством и страхом, направилась к кабинету секретаря Дейномена. Она знала наверняка, что Дункан непременно устроит ей встречу с этим пресловутым гриммом, так внезапно нагрянувшим в Тартесс.

Когда от кабинета главного королевского секретаря ее отделяла всего пара коридоров, королева неожиданно для себя наткнулась на Аурелиана, сидевшего на подоконнике и читавшего какую-то книгу. А ведь она за эти дни и вовсе забыла об эльфе, который вроде бы не являлся пленником, но все равно жил во дворце, как заложник.

— Миледи, простите, я не заметил вас, — услышав тихий шелест подола ее платья, Аурелин тотчас поприветствовал королеву.

Живя во дворце, он постепенно привык к здешним правилам и обычаям. Тем более, что некоторые из них не слишком отличались от эльфийских. Не желая лишний раз раздражать своих тюремщиков, Аурелиан всячески выказывал королевской семье уважение. И сейчас, едва завидев королеву, поспешил ей поклониться.

— Что читаете? — с доброжелательной улыбкой спросила она, пытаясь разглядеть название книги на обложке.

— История вашего королевства, — ответил Аурелиан. — Я только начал…

— Значит, сейчас вы читаете про леди Морвену и лорда Арриана де Клера, — догадалась Адрия, одобрительно кивнув в ответ. — Занятно. А вы знали, что Майнеры и Бошамы происходят от двух дочерей Морвены и Арриана?

— Бошамы? — переспросил эльф.

— Моя мать из их рода, — пояснила королева.

— Значит, вы с королем дальние родственники? — удивился он. Ему это показалось странным.

— Скажу вам больше, милорд Аурелиан, Астеры также состоят в родстве с Майнерами, — заговорщическим тоном произнесла Адрия. — В дальнем родстве, — добавила она, встретив во взгляде эльфа ужас и непонимание.

— И вы гордитесь этим?

— Это дальнее родство, — неуверенно пожала плечами королева. — Когда вы дойдете до короля Винсента I Отравителя, — она кивком головы указала на книгу, — то поймете, что тот совершил куда больший грех, когда взял в жены незаконнорожденную дочь своего отца.

— Безумие, — только и ответил он.

— Адрия! — окликнули королеву, которая тотчас узнала звонкий голос матери. — Почему ты стоишь здесь?

Дейдра подошла к ним.

— Ваше Величество, я, пожалуй, пойду, — неуверенно произнес Аурелиан, меньше всего желая стать невольным свидетелем общения матери и дочери. — Леди де Бошам, — поклонившись обеим женщинам, эльф постарался как можно скорее скрыться за поворотом.

— Ты водишь дружбу с пленником королевства? — изумленно и в то же время крайне недовольно произнесла Дейдра.

— А разве это плохо? — в тон ей ответила дочь. — Как говорится, врагов надо держать еще ближе, чем друзей.

Снова солгала. Но иначе мать бы не отвязалась от нее. Пусть лучше думает, что в этом есть какой-то коварный замысел, чем осуждает. Сейчас у них возникла куда большая проблема, чем ворчание матушки по поводу ее дружбы с эльфом.

Ближе к вечеру, когда Адрия и Дейдра вели между собой непринужденную беседу — что случалось крайне редко — леди Аллен сообщила, что некий Феликс Савье просит королеву об аудиенции. От Дункана Адрия знала, что именно так зовут гримма, прибывшего ко двору.

Переглянувшись с матерью, которой она рассказала о разговоре с Эдриком, Адрия кивнула в знак согласия, и уже через минуту перед ними предстал еще молодой, лет тридцати, человек довольно высокого роста с рыжеватыми волосами, которые при свете свечей приобрели янтарный оттенок. Его темные, словно уголь, глаза быстро оглядели комнату. Вообще, Савье вполне можно было бы назвать привлекательным, если бы не огромный ярко-алый шрам, рассекающий левую сторону лица.

— Добрый вечер, господин Савье, — Адрия поприветствовала гостя настолько любезно, насколько могла. — Прошу, не стойте, присаживайтесь, — она кивнула в сторону большого мягкого кресла, стоявшего напротив того, в котором гордо и величественно восседала ее мать. — Я некоторое время не могла заниматься своими привычными делами в силу своего положения, — королева положила руку на чуть округлившийся живот. — Мой муж сказал, что в мое отсутствие вы явились ко двору. С какой целью?

— Искоренить магию, Ваше Величество, — немного погодя ответил мужчина. Голос его был необычно мягок и даже приятен на слух.

— Простите, но в чем же ее вред? — спросила Дейдра. Адрия постаралась сдержаться, но ей так и хотелось крикнуть матери, что подобные вопросы могут их выдать.

— Магия — это зло, призванное силами тьмы. Люди должны нести добро, таковы заветы Богов. Боги отрицали магию, так должны поступать и люди, — уверенно и спокойно ответил гримм.

— И как вы намерены с ней бороться, будучи при дворе? — осторожно поинтересовалась королева.

— Мне было послание, — чуть тише ответил мужчина. — Я знаю, что зло зреет подле короля. Мой долг — защищать короля.

— Это хорошо, что у моего мужа есть такие верные подданные. С вами мы можем быть спокойны, — Адрия с трудом выдавила из себя улыбку, стараясь унять дрожь в руках. — Но не стоит понапрасну беспокоить короля. Все, что касается двора, относится ко мне. Вы должны иметь дело со мной.

— Не гневайтесь, миледи, однако король приказал именно с ним обсуждать эти вещи, — два одинаковых холодных и настороженных взора встретились друг с другом. — Тем более, в вашем положении следует чаще гулять на свежем воздухе, а не заниматься подобными делами.

— Это мне решать, чем заниматься в свободное время, — недовольно бросила Адрия. — Вы можете идти.

— Как прикажете, мадам, — он низко поклонился и двинулся к дверям. Но вдруг его внимание привлек черный ворон, подаренный дочери Дейдрой. Птица, сидевшая в клетке, усердно чистила свои темные перья, совсем не замечая внимательного взгляда этого страшного человека. — Черный ворон? — спросил он, повернувшись к королеве и ее матери.

— Просто питомец, — мягко улыбнулась Адрия.

— Просто птица, — добавила Дейдра.

Когда же гримм вышел из покоев королевы, Адрия откинулась на мягкие подушки позади себя и обреченно произнесла:

— Вот увидите, матушка, этот человек принесет нам множество неприятностей.