Гарри Поттер: возвращение ушедших (джен)

— Кира, наконец-то! Где ты была? Уже за полночь, — довольно грубо рявкнул начальник безопасности. Он стоял посреди холла, освещенного зажженными по периметру свечами, и их неровный свет бросал на его напряженное лицо резкие колеблющиеся тени.

— Ты ничего не перепутал, Арчи?! — возмущенно ответила Кира, не ожидавшая такой встречи.

Она никогда не забывала, какова реальная расстановка сил в племени, но, во-первых, вопрос с ее личной свободой, казалось, был решен давно и окончательно, а во-вторых, на публике военачальник всегда придерживался формально-почтительного тона в обращении к ней. И она была не намерена соглашаться на роль посмешища, пусть даже в глазах одного лишь денщика. Нет, если ей доверили играть роль предводительницы, она это будет делать, даже когда в зале только один зритель. — Что за тон? Не припоминаю, чтобы я была обязана тебе отчитываться.

— Простите, но я отвечаю за вашу безопасность, миледи, — тоже, вероятно, сообразив, что вышел за рамки, сбавил обороты Арчи.

— Насколько я помню, ты отвечаешь за защиту племени, — тихо ответила девушка, стараясь не уязвить самолюбия и не пошатнуть статус военачальника, с одной стороны, и не сдать собственных позиций, с другой. — А о себе я в состоянии позаботиться сама. Ценю твою щепетильность, но не стоит.

— В изменившихся обстоятельствах, полагаю, стоит пересмотреть и некоторые правила, — с плохо сдерживаемым раздражением ответил военачальник. — Например, одиночные прогулки в ночном лесу вряд ли уместны, миледи. При всем уважении, я сомневаюсь, что вы в полной мере можете обеспечить в такой ситуации собственную безопасность. А от нее, позвольте заметить, зависит не только ваше личное благополучие, но и племени.

Кира, к собственному удивлению, почувствовала себя спокойно и уверенно, несмотря на то что сильный и властный соплеменник явно покушался на ее столь ценимую свободу.

— Ты находишь меня настолько легкомысленной, Арчи? — с усмешкой спросила она. — Полагаешь, я самонадеянно и беспечно решила испытать судьбу… или, может быть, собственную храбрость таким глупым способом? Тебе, пожалуй, стоило бы больше мне доверять. Но раз уж это не так, спешу сообщить, что мне ничего не угрожало, поскольку я была с нашими партнерами-волшебниками. И повторюсь: впредь не нужно волноваться понапрасну. Да, — примирительно улыбнулась она, — обещаю в будущем предупреждать, если буду задерживаться.

Предводительница проследовала мимо военачальника к лестнице и поднялась к себе. Он немного замешкался, но потом стремительно взлетел наверх и, заявив о себе резким двойным стуком, вошел в ее апартаменты. Волчица обернулась с горящей в руке спичкой, недоуменно и хмуро уставилась на него.

— Кира, он тебе нравится, так? — неожиданно спросил военачальник, вперившись в нее взглядом. — Этот колдун?

Она зажгла третью свечу в канделябре, дунула на спичку, всколыхнув три огонька, и только потом подошла к Арчи.

— А вот сейчас ты задаешь вопросы о том, что и близко не принадлежит области твоих полномочий, — тихо произнесла волчица, выдерживая тяжелый и гневный взгляд матерого воина. — Ты мне не отец, не брат и не шаман, — негромко, но твердо заявила она, давая понять, что в личной сфере на уступки не пойдет.

В повисшей тишине из лесной чащи донесся протяжный свист совы.

Арчи посмотрел на собеседницу с досадой неопределенного вида. Усмотрел ли он в ее словах риск для собственного статуса в племени, волновала ли его по-прежнему ее безопасность или присутствовала какая-то личная обида? Кира не смогла расшифровать. «Вот когда пригодились бы навыки легилимента, — мелькнула шальная мысль, — хотя, пожалуй, еще надо было бы подумать, насколько их применение стало бы оправданным…»

— Я всего лишь хочу уберечь тебя от ошибки, — чувствовалось, что он стремился придать словам больше проникновенности, участливости, но мешала нервозность.

Несмотря на неприятный разговор, Кира все еще чувствовала себя счастливой и предприняла новую попытку успокоить военачальника.

— Арчи, — с легкой безмятежной улыбкой выдохнула она и коснулась его руки повыше локтя, — у каждого человека есть право совершать ошибки, если они ни для кого больше не представляют угрозы. Не так ли? И у меня тоже оно есть. Не нужно меня опекать. Если я и набью себе шишку, это будет только моя шишка. Интересы племени не пострадают…

— Похоже, ты совершенно утратила способность здраво мыслить! — сквозь зубы рявкнул матерый, нависая над предводительницей.

«Ну, все!»

— Не вижу ни малейшего смысла в продолжении этого разговора, — сухо ответила она и, развернувшись, пошла к своему столу, надеясь на то, что такое невербальное «Уходи» будет понято.

— Не гони меня, Кира! — взрычал Арчи. — Вспомни о том, что ты руководишь не одна. Тебе еще нужна моя поддержка!

— Ты угрожаешь мне… — искренне изумилась Кира и усмехнулась. Предположение выглядело совершенно нелепым, но как иначе можно интерпретировать такое заявление? — Чего ты хочешь? — она развела руками, опершись бедром на край стола.

Военачальник с трудом сглотнул и приблизился.

— Вовсе нет, — глухо сказал он, воспаленно блестя глазами — Я был и остаюсь тебе верен. Лишь хочу напомнить, что чужак не может быть нашим предводителем. Таков закон.

«Вот в чем дело, — облегченно подумала Кира. — Главный воин опасается, что появится настоящий сильный вождь, а ему придется подвинуться с лидерской позиции».

— Я знаю закон, — кивнула она. — На этот счет можешь не беспокоиться. Предводителем племени чужак не станет. А сейчас я бы хотела отдохнуть, если ты не возражаешь…

Арчи еще несколько секунд испепелял ее взглядом, играя желваками на щеках, но затем коротко кивнул и покинул комнату. Его тяжелые шаги отметились удаляющимся скрипом лестничных ступеней, почти беззвучно пересекли холл. Хлопнула входная дверь.

«Судя по всему, мои слова его не убедили, — констатировала Кира. — Что ж? Его проблемы».

Сбежав с крыльца, военачальник чуть не сбил с ног завхоза.

— Что ты здесь делаешь? — машинально спросил Арчи.

Ховлан зябко потер руки, а лицо его в свете горящих с двух сторон от двери вождеской резиденции факелов поблескивало от пота.

— Кира поздно возвращается в последнее время, — мерзко улыбнулся он.

— Миледи была на важном совещании с колдунами, и не твое дело, когда она вернулась... — глаза матерого сверкнули. — Почему трясешься? Случилось что-то?

— Нет, Арчи, нет, — скривился Ховлан. — Просто я, кажется, заболел. Простудился, наверное.

— Волку не пристало простужаться, — неодобрительно рыкнул Арчи и бросил осуждающий взгляд на двух молодых племянников завхоза, в нерешительности остановившихся шагах в пяти от него. "Уже и по лагерю ходит с охраной", — военачальник сплюнул в сторону и, оскальзываясь на утоптанной дорожке, зашагал дальше. Он был жутко зол на Киру.

А она уже через пару минут выкинула их разговор из головы, прошла к себе, быстро разделась и упала в постель. Мысли о перспективах замужества ее ранее не посещали. Преждевременно это было. Но слова Арчи навели на размышления. «Если Северус отвечает мне взаимностью — у меня ведь основания так думать — что тогда? — она улыбнулась, обнимая подушку. — Нужно выбирать: замужество или вождество, — вспомнились их разговоры, прогулки, объятия, поцелуй, и пришла полная уверенность: — Я выберу его. А место вождя есть кому передать. Двоюродному брату Джерретту уже двадцать два».

Со счастливым выражением на лице Кира уснула.

* * *

Снейп тем временем поставил автомобиль в наименее приметном и редко посещаемом уголке хогвартского двора, наложил на него чары невидимости и прошел в замок. По темным пустым коридорам проследовал в свои апартаменты. Взглянул на часы. Была уже половина первого ночи. Сел в кресло за письменным столом и уставился в темноту перед собой.

Мысли больше не были упорядоченными и спокойными. Возникло тревожное понимание — необходим самоанализ. Он медленно, с беспокойным предчувствием убрал окклюментные барьеры. Подсознание с буйством вод, прорвавших плотину, атаковало разум.

Кира идет с ним рядом через свой лагерь. Сильная и одновременно трогательно беззащитная. «Обними меня». Через куртку чувствуется, как учащенно стучит ее сердце, а его чуть замедляет ход. Она удивляется, смеется, смущается. Глаза блестят, синие, глубокие, кристально чистые… Кира телепатически передает ему яркую солнечную картинку. Киру в ее волчьем обличье хватает акромантул, а грудь Северуса сжимают ледяные тиски. Кира в уютном лондонском кафе, и на душе у него тепло и спокойно. Кира склоняет голову ему на плечо. Кира податливо замирает, когда его губы касаются ее. Кира!..

Наклонился вперед, прижавшись лбом к сложенным козырьком ладоням. Сердце стучало так, что вздрагивали пальцы. «Это же невозможно. Как? Она любит… Я… люблю? Разве я еще способен?.. Или это наваждение? Или самообман?.. Может быть, только страсть? Что?»

В такой ментальной буре анализировать что-либо было невозможно. Он призвал всю свою волю и путем окклюменции начал отсекать неинформативные и потому непродуктивные в плане анализа эмоции: страх — быть отвергнутым, страх — навлечь беду, страх — разочаровать или разочароваться, слабая и робкая радость, сексуальное влечение… От напряжения на лбу выступили капельки пота. Дальше сомнения… Сомнения в собственной привлекательности и способности сделать женщину счастливой пока туда же — за окклюментный блок. Сомнения в истинности трактовок действий своих и Киры — с этим нужно работать.

Избавившись от эмоциональных помех, он тщательно в деталях вспомнил и обдумал жесты, слова, действия, взгляды, улыбки Киры и пришел к выводу, что, как минимум, он ей нравится. Пожалуй, даже очень… Проведя ревизию собственных поступков, мыслей и порывов, заключил: «Она мне тоже… Нет! Будь смелее — ты влюблен… Не увиливай. Это не влюбленность. Это любовь». Нервозность просочилась сквозь барьеры беззвучным смехом. Он решительно не понимал, радостный его смех или обреченный. Но то, что покою пришел конец — это однозначно. «И что дальше?» Кое-что ясно — для безопасности Киры он сделает все возможное. Уже делал, но сделает еще больше. С остальным сложнее. Сказать ли ей о своих чувствах? Попытаться ли пойти дальше? Хочется? — Да. Страшно? — Более чем. Риски есть? — Они всегда есть.

Взгляд отыскал на полке шкафа маленькую вещицу, которая тускло поблескивала в слабом свете Луны, серебристым туманом крадущемся через узкую щель между шторами. Флэшка. «Будут сомнения — послушайте».

Шевельнулись губы: «Акцио». Стены окутало звукоизолирующие заклинание. Засветился монитор ноутбука. Раздались звуки песни на русском языке. Музыка, стиль исполнения были не во вкусе Снейпа, но слова вызвали озадаченную улыбку: «Просто одинокая волчица ищет своего среди мужчин…» Песня ничего не обещала. Но Березка, вручая флэшку, говорила о близком счастье. Значило ли это, что его волчица своего мужчину нашла?..

Северус выключил ноутбук и прошел в спальню. Долго ворочался, то улыбаясь, то хмурясь своим мыслям, чувствуя то тепло нежности и надежды, то холод тревоги и неверия. В какой-то момент из темных глубин подсознания всплыло едкое, саморазрушительное: «А ты вообще достоин быть счастливым? Вспомни Лили. Ты погубил ее. Разлюбил. Уверен, что не разлюбишь и Киру? Что не погубиш-ш-шь и й-е-й-ё-о?..» — прошипела, заглянув в глаза, Нагайна. Вздрогнул. Понял, что начал засыпать и внутренний диалог перекочевал в сон.

Разум вознегодовал. Режим — дрессировщик. Щелкнул ментальный хлыст, усмиряя монстров подсознания: «Стоп. Расставим точки. Я признал за собой право на счастье, шагнув вспять на трансэкзистенциальном мосту — вопрос закрыт.

Я не губил Лили. Довольно самобичевания. Была ошибка, которая имела отношение к ее гибели. Но эта ошибка была исправлена. Исправлена так, что, если бы не глупость Джеймса, Лили была бы жива. За чужие ошибки я не в ответе. Хватит.

От любви она сама меня освободила, сделав свой выбор. А мне потребовалось тридцать лет, чтобы эту свободу принять. Но это все-таки свершилось, пора закрыть дверь.

Кира. Не разлюблю. Уверен. Почему? Не знаю. Не все доступно логике.

Худшее, что можно сделать, это сбежать от любимой женщины… Доверив ее безопасность другим. Такой ошибки я больше не совершу.

Завтра напряженный день. Спать».

Окклюментные щиты остановили поток мысли.