Хроники Эверона. Песнь Феникса (гет)

«Каждый знал, проклятия неправедно осужденных непременно сбудутся».

© Кен Фоллетт. Столпы земли

Из окна своей спальни София смотрела, как Регулус Глэвум, доверенное лицо ее мужа, увозил ее детей. Она знала, что совсем скоро солдаты Неопалониса придут за ней, они не пощадят ее, как не пощадили бедного Филипа.

Женщина передернула плечами, попытавшись совладать с дрожью в руках. Но липкое чувство страха, съедавшее ее изнутри, не давало ей успокоиться. Как только три всадника, увозившие ее детей далеко отсюда, скрылись из виду, София шумно выдохнула. Она оглядела комнату, словно пытаясь запомнить каждую деталь, каждую мелочь, а затем вышла, тихо закрыв за собой дверь.

София спустилась в гостиную. Нет в мире ничего более ужасного, чем ожидание, особенно ожидание собственной смерти. Женщина расхаживала из стороны в сторону, не в силах усидеть на месте ни минуты.

Сквозь открытое окно доносился тихий шелест листьев. Внезапно где-то вдалеке послышалось ржание коня. София резко обернулась, в ее глазах застыл испуг.

— Ну вот и все, — тихо произнесла она. — Конец близок, — она подошла к окну, пытаясь разглядеть во тьме приближающихся всадников. — Скоро я воссоединюсь с тобой, мой милый Филип.

Когда четверо солдат во главе с Себастьяном Неопалонисом ворвались в поместье Маркеллов, София, с трудом совладав с собой, заняла место на любимом кресле ее мужа, ожидая прихода гостей.

— Ах, вот ты где, — усмехнувшись, прошипел некогда лучший друг Филипа, проходя в гостиную. — А где же твои милые детишки?

— Себастьян, я так рада, что ты решил навестить меня, — София всеми силами пыталась не показать своего страха.

— Детей нет, милорд, — сообщил один из солдат, войдя в помещение. — В доме пусто.

— Где же юные наследники трона? — спросил Себастьян, не сводя глаз с женщины.

— Они покинули дом до вашего внезапного визита.

— Куда ты их отправила?! — мужчина с трудом сдерживал свой гнев.

— Знаешь, Себастьян, — София поднялась с места, — еще пару лет назад я и подумать не могла, что ты сможешь провернуть такое. Ты слишком глуп для этого. Хотя постой… — она подняла указательный палец вверх. — Твоя жена, моя бывшая фрейлина, весьма умна… Неужели все это — ее идея?

— Ты слишком много болтаешь, — прошипел он. — Пора заканчивать с этим.

— Я не боюсь смерти, Себастьян Неопалонис, — София почти вплотную приблизилась к нему. — А чего боишься ты? Этот день будет приходить к тебе в самых страшных кошмарах. Я с того света заставлю тебя заплатить за все, что ты сделал с моей семьей, — она выпрямилась и продолжала: — Каждый раз, когда ты будешь поворачиваться спиной к своим приближенным, твой разум будут одолевать подозрения, ты будешь бояться, что один из них в конце концов вонзит свой кинжал тебе в спину, — она посмотрела ему прямо в глаза. — Я проклинаю род Неопалонисов! Все вы погибнете, не принеся в этот мир наследников!

Себастьян и София прожигали друг друга взглядами. Внезапно женщина начала смеяться. Ее громкий смех эхом отдавался в его голове. Неопалонис еще крепче сжал кинжал в своих руках, а на скулах заходили желваки.

— Ненавижу тебя! — выкрикнул он и трижды ударил Софию кинжалом прямо в сердце. — Ненавижу тебя!

* * *

Двухнедельное путешествие короля по стране подошло к концу. Доминик и его приближенные возвращались в Тартесс по Королевскому тракту.

Молодой правитель был доволен результатами своей поездки по стране. Он в очередной раз убедился в том, что народ Эверона любит своего короля, и никакое возвращение Маркеллов не подорвало его авторитета в глазах подданных.

Но именно поэтому Эвмент вот уже три дня не переставал хмуриться. Он, словно пятилетний ребенок, был обижен на весь мир, в особенности на свою старшую сестру, которая отказалась участвовать в затее брата.

Минерва действительно приняла правильное решение. Чем дальше они отдалялись от Тартесса, тем более девушка убеждалась в том, что народ Эверона любит Доминика, и ничто не сможет заставить их думать иначе. Да, люди любили их мать, Софию Маркелл, уважали ее, но она умерла более десяти лет назад. Сейчас же, когда правит такой благородный и мудрый король, никто не станет поддерживать притязания Маркеллов на трон.

Но Эвмент думал иначе, он был твердо уверен в том, что Маркеллы должны вернуть свое.

Однажды вечером, когда Минерва прогуливалась по саду герцогини Бернадет, которая приняла короля и его спутников на шестой день пути, Эвмент нагнал Минерву и спросил:

— Итак, милая сестренка, когда мы приступим к осуществлению нашего плана? Когда ты пустишь в ход все свои способности?

— Я не хочу менять судьбу, Эвмент, — тихо произнесла девушка. — Ты же знаешь, что за вмешательство в естественный ход событий нужно дорого заплатить? Ты готов отдать свою жизнь за то, чего уже не увидишь?

— Я бы без промедления пожертвовал своей жизнью ради того, чтобы моя семья получила то, что по праву принадлежит ей, — не задумываясь, ответил Эвмент.

— Все ради семьи? — с усмешкой произнесла Минерва.

— Все ради власти.

В тот день она твердо убедилась в том, что ради достижения своей цели ее брат не остановится ни перед чем. Он пойдет всеми возможными путями, но добьется своего. Минерва боялась, что жадность Эвмента погубит его.

Когда путники сделали привал, она в очередной раз попыталась поговорить с братом.

— Перестань, Эвмент, я знаю, что обещала, но пока не было подходящего момента. Мы осуществим задуманное позже, — сказала она.

— Знаешь, Минерва, я более не хочу иметь с тобой дел, — резко ответил Эвмент. — Ты обещаешь, а затем забираешь свои слова назад.

— Прекрати немедленно, — от негодования девушка топнула ногой. — Ты ведешь себя словно ребенок. Жадность говорит в тебе, — она наклонилась к нему и прошептала: — Это сгубило нашу мать. Не становись на нее похожим, иначе тебя ждет такой же печальный конец.

— Милая сестрица, — усмехнувшись, начал он. — Я, как, впрочем и ты, обладаю всеми пороками нашей покойной матушки. Просто в отличие от тебя, я не скрываю их за маской добродетели.

С этими словами он отвернулся, всем своим видом продемонстрировав нежелание разговаривать более.

Минерва, которая в детстве безумно восхищалась Софией, с годами поняла, что, несмотря на свой ум, ее мать проиграла битву за корону и трон из-за банальной жажды власти. Если поначалу она действовала согласно стратегии, то в конце поступала крайне импульсивно и необдуманно. Жадность Софии сгубила ее и Филипа.

Бренн, стоявший чуть поодаль, с интересом наблюдал за сестрой и братом. Еще при отъезде из Тартесса он отметил, что Минерва и Эвмент ведут себя весьма дружелюбно по отношению друг к другу — а ведь подобное случалось крайне редко. Они были, что называется, не разлей вода практически все время поездки, но сейчас между ними снова разлад. Интересно, в чем же причина?

В эту минуту со стороны леса послышался шум и топот копыт. Все замерли в ожидании. Но когда прозвучал рог, звуки которого не были знакомы никому, сомнений не осталось. Мужчины выхватили свои мечи, готовые сражаться с неизвестным врагом.

— Защищать короля! — выкрикнул Кристофер Рей, и солдаты столпились вокруг Доминика.

— Что происходит? Кто это? — спросила Минерва, подойдя к Бренну.

— Пока не знаю, но я прошу тебя, держись поближе ко мне, — ответил брат.

— Ваше Величество, пока есть время, думаю, будет лучше, если дамы покинут место сражения, — мягко заметил лорд Глэвум, подойдя к королю.

— Да, вы правы, милорд, — кивнул он. — Дейномен, немедленно уведи отсюда женщин! — выкрикнул Доминик.

Клеон молча кивнул и жестом пригласил принцессу Фриду пройти вперед.

— Нет, я никуда не уйду, — запротестовала Аристонике. — Здесь мой отец, ему понадобится моя помощь.

— А я не оставлю своих братьев, — поддержала ее Минерва.

— Это приказ короля, мы не можем противиться ему, — ответил Клеон. — Прошу вас, идемте.

— Нет, нет, — продолжала настаивать на своем леди Аристонике.

— Минерва? — Клеон вопросительно изогнул бровь.

Но к этому моменту уже было поздно куда-либо бежать. Неизвестные окружили короля и его спутников с обеих сторон. Клеон толкнул девушек к себе за спину и вытащил меч из ножен.

— Это Королевский тракт, что вы здесь делаете? — выкрикнул телохранитель короля.

Минерва с интересом оглядывала их. Это были мужчины средних лет высокого роста, одетые в длинные белые одеяния, напоминавшие тунику, и обладавшие платиновыми волосами, почти доходящими до поясницы. Некоторые из них были облачены в серебристые кольчуги.

Внезапно глаза девушки расширились от удивления. Она знала их, вернее, слышала от своей матери. Это были эльфы! София очень часто рассказывала детям о прекрасном народе, который построил свои королевства в лесах.

— Этого не может быть, — прошептала она и повернула голову к Бренну.

Брат, словно услышав ее мысли, тоже повернулся к ней. Встретившись взглядом с Минервой, он лишь кивнул головой. Значит, он тоже вспомнил рассказы матери.

— Кто вы такие? — продолжал Кристофер Рей. — Немедленно отойдите, и мы вас не тронем.

Эльфы не проронили ни слова. Бренн, видя, что Кристофер настроен серьезно, выскочил вперед и встал между телохранителем и народом леса. Минерва бросилась за братом.

— Что это значит? — недоумевал Доминик.

— Это эльфы, — пояснил Бренн. — Они не сделают ничего дурного.

Все, включая самих эльфов, удивленно уставились на Маркеллов. Эвмент, стоявший чуть поодаль, переводил непонимающий взгляд то на брата и сестру, то на лесной народ.

— Наша мать, София Маркелл, много рассказывала о них, — предвосхищая следующий вопрос, сказала Минерва.

— Вы — дети принцессы Софии? — удивился один из эльфов, выйдя вперед. — Значит, вы внуки Адрии Астер.

Леонат Вейнворт недовольно закатил глаза и опустил взгляд.

— Даже здесь все напоминают о происхождении этих выскочек, — недовольно произнес он. Некоторые солдаты, стоявшие близко к нему, издали смешки и закивали головами.

— Маркеллы не виноваты в том, что по своему происхождению являются единственными потомками королей древности, — заступился за них Дейномен.

Вейнворт бросил на своего будущего родственника недовольный взгляд. Ему не нравилось, что Клеон проявляет большую благосклонность к Маркеллам, особенно к леди Минерве. От него не ускользнули молчаливые взгляды, полные надежд и ожидания, которые они бросают друг на друга.

— Все верно, сэр, — кивнул Бренн.

— Позвольте представиться, король Амиларис IV, — он почтительно кивнул. — Я был знаком с вашей бабушкой и уважал ее за прогрессивные идеи, за ум и силу духа, — Минерва и Бренн переглянулись. — Но я здесь для того, чтобы поговорить с королем Эверона.

Кирена Вейнворт и Олимпия Дейномен прогуливались по саду.

— Я так рада наконец познакомиться с вами, моя дорогая, — улыбнувшись, сказала Кирена. — Я так жду дня своей свадьбы, — она мечтательно посмотрела на небо.

— А я рада, что мой брат наконец обзаведется семьей, нам двоим этого не хватало, — ответила Олимпия. — Наш отец погиб, напрасно пытаясь защитить Филипа и Софию Маркелл от смерти.

— Вы не разделяете чувств Клеона по отношению к Маркеллам? — удивилась невеста ее брата. — А он так привязан к ним, особенно к леди Минерве.

— Вы должны быть внимательны, если не хотите, чтобы эта девчонка отняла у вас мужа, — резко выпалила Олимпия. — Я знаю Минерву с детства и, поверьте мне, она очень лживый человек.

— А мне она показалась очень милой, — недоуменно произнесла Кирена.

Неожиданно из замка выбежала служанка. По ее испуганному раскрасневшемуся лицу девушки сразу поняли, что случилось нечто ужасное.

— Леди Вейнворт, леди Вейнворт, — громко позвала она. — Беда! Королеве срочно требуется ваша помощь.

Переглянувшись, Кирена и Олимпия бросились во дворец. Они бежали настолько быстро, насколько им это позволяли длинные пышные юбки.

— Что произошло, моя госпожа? — спросила Кирена, когда они вбежали в покои королевы.

Но увидев заплаканную Талею на кровати с окровавленными простынями, девушки поняли, что приключилось самое страшное.

— Где ты была?! — крикнула Каллиста, подойдя к старшей фрейлине своей невестки. — Как ты посмела оставить свою госпожу?! — воскликнула женщина и, размахнувшись, с силой ударила Кирену так, что та даже отлетела в сторону.

— Простите меня, миледи, я не знала, — испуганно пролепетала леди Вейнворт, схватившись за щеку.

— Вставай немедленно и помоги своей королеве, — прошипела она и повернулась к Олимпии. — Ты разве в свите фрейлин?

— Нет, мадам, я хотела узнать, не нужна ли королеве моя помощь, — заикаясь, ответила девушка.

— Пошла вон! — выкрикнула Каллиста, указав на дверь.

Низко поклонившись, Олимпия выбежала из покоев Талеи.

К возвращению короля и его спутников в Тартесс фрейлины и служанки уже привели королеву в порядок, сожгли простыни и по приказу леди Каллисты избавились от того, что осталось от ребенка. Врач дал Талеи необходимые лекарства.

Придворные собрались у главных ворот замка, чтобы поприветствовать своего короля. Каллиста, которая подошла последней, была мрачнее тучи. Она знала, что ее сына ждет огромное разочарование, которое его отец испытывал неоднократно.

— Его Величество король Доминик! — объявил глашатай, и всадники во главе с детьми Каллисты въехали на территорию замка.

— Дорогая матушка, — поприветствовал Доминик подошедшую к нему мать. — Я так рад видеть вас.

— Миледи, — Фрида поклонилась, подойдя к ней. — А где же Талея? Отчего она не вышла к нам? — спросила принцесса, с любопытством оглядевшись по сторонам.

— Ты должен понять, Доминик, — начала Каллиста, положив ладонь на плечо сына. — Вы еще молоды и сильны здоровьем.

— Что с моей женой, мама? — Доминик сбросил руку матери со своего плеча.

Каллиста тяжело вздохнула и опустила взгляд. Сердце короля больно сжалось в груди. Он тотчас сорвался с места и побежал в замок.

— Что произошло, мама? — обеспокоенно поинтересовалась Фрида.

— Многих женщин настигает подобная участь, — тихо отозвалась она. — Никто в этом не виноват.

Каллиста перевела взгляд на Маркеллов. Как же она ненавидела их за то, что они могут улыбаться и смеяться в то время, как ее семья вынуждена проливать слезы! Она знала, что причиной сегодняшнего происшествия были они — вернее, их мать.

В ту ночь, когда Себастьян Неопалонис убил единственную наследницу трона Эверона, он, вернувшись домой, рассказал жене о предсмертных словах Софии Маркелл.

— Она прокляла наш род, — он усмехнулся. — Сказала, что у нас не будет детей и внуков. Ну что за чушь?

Если бы Себастьян знал, что все последующие беременности Каллисты будут оборачиваться выкидышем…

— Что здесь произошло? — спросила Минерва у Дориана.

— У королевы случился выкидыш, — пояснил брат. — С самого утра во дворце переполох.

— Это ужасно, — тихо произнесла девушка.

Уже поздно вечером, когда Доминик покинул покои своей жены, Каллиста решила еще раз навестить невестку.

— Ты позволишь, моя дорогая? — спросила она, заглянув в комнату.

— Конечно, миледи, — Талея, несмотря на ужасную слабость и боль во всем теле, попыталась приподняться.

— Не надо, — остановила ее Каллиста. — Отдыхай, — женщина присела рядом с ней и ласково провела рукой по волосам. — Я понимаю тебя, милая, я и сама не раз оказывалась в подобной ситуации.

— Это так тяжело и больно… — прошептала молодая женщина, с трудом сдерживая слезы.

— Борись с этим, борись с печалью в сердце, — Каллиста накрыла ее руку своей ладонью. — Ты стала жертвой проклятья, как и я, — тихо произнесла она, наклонившись к невестке.

— О чем вы? — удивилась Талея.

— Перед своей смертью София Маркелл прокляла наш род. Она пообещала, что мы все погибнем, не принеся в этот мир наследников.

— Это чушь, глупости, дурацкие предрассудки, — начала отнекиваться Талея. — Просто глупое стечение обстоятельств.

— После смерти Софии все мои последующие беременности заканчивались выкидышем, теперь же проклятье дошло и до тебя.

— Но это невозможно, — тяжело дыша, ответила Талея. — Эверону нужны наследники. Тогда род Неопалонисов прервется, — ее охватила мелкая дрожь.

— Род Неопалонис не прервется, если ребенок все-таки появится на свет, — с какой-то неприятной улыбкой произнесла Каллиста и поднялась со своего места.

— Но как? — еще больше удивилась Талея.

— Его отцом не обязательно должен быть мой сын. Неважно, что им будет совершенно иной человек — главное, чтобы этот ребенок унаследовал корону от Доминика, — от этих слов молодая королева еще больше оторопела. Ее свекровь открыто предлагает ей изменить мужу ради трона и власти? — Отдыхай, милая, набирайся сил, — с этими словами женщина покинула комнату.

Талея отвернулась к окну и, продолжая перебирать в руках ткань ночной рубашки, задумалась над сказанным леди Каллистой. Но ведь проклятий не существует, верно? Все это лишь древние предрассудки глупых людей. И как бы она ни старалась выкинуть мысли о проклятье из головы, это ей никак не удавалось. В голове снова и снова звучали слова леди Каллисты: «Род Неопалонис не прервется, если ребенок все-таки появится на свет».