Надежда Пигмалиона (гет)

Коснись губами глаз моих,

Дай мне проснуться и прозреть,

Последний бой давно утих,

И крылья распластала смерть.

Войди, войди в мой темный дом,

Зажги свечу, что на окне,

Пусть этот мир горит огнем,

Мы не сгорим в его огне…

* * *

Мы замерли на пороге, безмолвно созерцая открывшуюся картину. Жуткий вой охранных чар резал слух, Снейп заглушил их невербальным заклинанием и нерешительно вступил в комнату, держа палочку наготове. Я последовала за ним. Канделябры на стенах вспыхнули, освещая кабинет. Окинув взглядом обстановку, я не увидела никаких следов борьбы или разрушений. Тихонько жужжал вредноскоп, на столе лежали книги, которые Грюм хотел отдать мне. Снейп пощупал пульс у аврора, помахал над ним палочкой. Мне было жутко, волшебный глаз Грюма продолжал метаться в глазнице даже после смерти своего владельца. Я отвернулась. «А ведь мы только-только разговаривали с ним, а теперь он мертв… Значит, мои подозрения были ложными, в Хогвартсе есть настоящий убийца… Крауч, Каркаров и Грюм. Какая между ними связь?»

— Зачем вы это сделали? — прервал мои размышления Снейп.

— Что сделала? — удивилась я.

— Не надо придуриваться, я этого терпеть не могу. Говорите начистоту, здесь никто не услышит. Зачем вам понадобилось столько убийств? Лорд не говорил, что они необходимы.

Ситуация казалась мне столь дикой и абсурдной, что вместо ответа я нервно рассмеялась.

— Прекратите паясничать! И объясняйте, что за чертовщина здесь творится и какое отношение вы к ней имеете? — процедил Снейп сквозь зубы.

— Не поверите, в этот раз ни-ка-кой, — все еще смеясь, ответила я. — Неужели вы думаете, что я умею убивать на расстоянии? Сами посудите, я встретилась с мистером Краучем в лесу, но он ушел и не стал мне помогать, а весь оставшийся день я провела в больничном крыле.

— Тогда кто? — не унимался Снейп, смотря на меня с подозрением.

— Понятия не имею, главный подозреваемый уже мертв.

Я села на краешек стола и подробно пересказала причины своих подозрений; Снейп не перебивал, только скептически хмыкал.

— Что теперь будет? — поинтересовалась я, закончив свой рассказ.

— Ничего хорошего. Вам лучше не оставаться в одиночестве, пока мы не поймем, откуда исходит угроза, — буркнул он и жестом пригласил меня выйти.

Стоило нам оказаться в коридоре, как из-за поворота вывернул Дамблдор, окинул нас проницательным взглядом, выслушал краткий рассказ Снейпа и накрыл Грюма темной тканью.

— Аластор был моим давним другом. Это большая потеря. Уверен, что преступник получит по заслугам, — сказал он, скользнув по мне взглядом.

— Мисс Руфи, я попрошу вас пройти в мой кабинет.

Обычно я всегда находила, что ответить. Скажет мне Лорд: «иди спать», а я ему: «не хочу!» или «отрабатывай атаку» — «не буду!». Так почему в этот раз я безропотно поплелась в треклятый кабинет? Снейп хотел было пойти тоже, но Дамблдор надавал ему поручений и спровадил.

«Слишком часто здесь бываю, пора завязывать с этим», — подумала я и, усевшись на стул, постаралась сосредоточиться только на конкретных окружающих вещах и не блуждать мысленно по всей своей жизни. Старик зашел следом и быстрым движением руки разжег камин. Он казался усталым. За высоким окном стояла глубокая ночь, быть может, моя последняя.

— Не желаешь чаю с пирожными? — спросил он, усаживаясь в свое высокое кресло напротив.

— Нет, сэр.

— А я, с твоего позволения… — он хлопнул в ладоши, и появившийся эльф поставил перед нами большой поднос с угощениями. Желудок издал предательский восторженный клич. Некоторое время мы сидели в тишине. Дамблдор угощался эклерами и прихлебывал чай с молоком, я тоже соблазнилась на печенье. «Он, что, ищет компанию для ночных трапез?» — ехидно подумала я и поспешила спрятать улыбку в кружке с чаем.

— Что ж, нам давно уже следовало поговорить, но прости старика, — замотался. Прежде всего я хочу выразить свое сожаление по поводу сегодняшнего происшествия, но уверен, мадам Помфри сделает все, чтобы оно никак не сказалось на твоем здоровье. Печально, что ты застала Хогвартс в такие темные времена, — задумчиво протянул он, отставляя пустой стакан. Я кивнула, наблюдая за полетом чаинок. — Эти преступления совершены жестоким, беспринципным и очень опасным волшебником…

— Сэр, я не…

— …не думаю, что этот человек — ты, — с легкой улыбкой закончил Дамблдор, — может быть, я предвзят, но никогда еще не сомневался в благородстве студентов своего факультета. — У меня отлегло от сердца, а он продолжал: — Теперь ты понимаешь, как ужасно видеть страдания невинных, быть среди них, но я хочу, чтобы ты также поняла и то, что в Хогвартсе никто не желает тебе зла.

Я снова кивнула.

— Насколько мне известно, ты прибыла к нам из далекой Албании?

— Да, сэр.

— Там сейчас тепло, как думаешь? — спросил он по-албански.

Это было очень неожиданно и приятно. Родная речь ласкала мой слух, я так давно не слышала ее.

— Теплее, чем здесь, во всяком случае, без дождей, — улыбнулась я.

— Я бывал в Албании, очень красивая и дикая страна. Знаешь ли ты, что одна из Основательниц нашей школы — Кандида Когтевран — твоя землячка?

— Да, я слышала об этом.

— Все профессора хвалят тебя, ты делаешь большие успехи в учебе, может, это в крови, ведь Кандида славилась умом?— улыбнулся Дамблдор.

— Не думаю, сэр, что имею с ней какое-то родство. А успехами я обязана своему учителю.

— Учителю… Что ж, как скажешь. С завтрашнего дня в Хогвартсе начнется операция по розыску и поимке преступника. Не думаю, что она принесет какие-то плоды, но все же я должен спросить. Не известно ли тебе, кто стоит за этими преступлениями?

— До сегодняшнего вечера у меня были основания подозревать профессора Грюма, но теперь… А почему вы считаете, что поиски не принесут результата? — удивилась я.

— Жаль. Очевидно, потому, что я знаю, кто убийца, — веско сказал Дамблдор, добродушие и усталая рассеянность слетели с него, как морок. Сейчас он был собранным, уверенным и внушительным, а конфеты и яркая мантия со звездами только оттеняли это. «Волк в бабушкином чепчике… Дедушка-дедушка, отчего у тебя такие большие зубы?» — ерничал мой внутренний голос.

— И кто же?

— Волдеморт.

Я замерла на вдохе, из уст Дамблдора это имя звучало как оскорбление, как плевок.

— Я не виню тебя в твоей привязанности, в конце концов, Он мог действительно помочь тебе. Я лишь хочу предупредить: Том никогда не делает ничего без пользы для себя. Принимай все дары от него с оглядкой на его выгоду, ибо взамен Он потребует стократ.

— Не понимаю, о чем вы… — пролепетала я.

— Разве? — усмехнулся старик, его голубые глаза сверкнули в свете свечей. — Думаю, не ошибусь, если скажу, что ты уже бывала в этих местах до поступления в Хогвартс. Два года назад ты приходила в Запретный лес за единорожьей кровью, верно? Именно с твоей помощью Волдеморт вернул свое могущество и теперь методично захватывает власть, устраняя помехи.

В комнате повисло тягостное молчание. Я не подтвердила слов Дамблдора, но и отпираться было глупо: он все знал. Я сцепила пальцы в замок и постаралась успокоить скачущее сердце. Мне отчего-то было неудобно, словно меня уличили в чем-то постыдном, раздели догола, а теперь показывают пальцем и осуждают. В голову как назло лезли всякие пакости, вроде случайного убийства торговца в Лютном. Мне было жарко. Снова. Как будто выкачали весь воздух.

— Давай, я попробую объяснить тебе ситуацию: выслушай меня, как старого человека, повидавшего жизнь. Ты встретила его в Албании, так? Жила небогато, возможно, даже была сиротой, а Он был слаб, но очень настойчив. Вы нашли общий язык, и в конце концов ему удалось тебя уговорить. Он предлагал тебе богатства и славу, обещал щедрые награды. Ты поверила ему, и вы прибыли в Лондон, где Он стал учить тебя, попутно ища решение своих проблем, так? — Я молчала. — А когда надобность отпала, он избавился от тебя, отправив сюда, так?

Слова Дамблдора были для меня хуже Круциатуса, они били точно в сердце. Глаза щипало, я сглатывала горький комок. Теперь холодно. Пальцы дрожат.

— Так вот, Том никогда не считался ни с кем, горевать об этом бессмысленно. Ему неведомы теплые чувства, но он ловко пользуется чужими. Ты еще можешь все исправить. Отринь его. Пойми, что тот путь, на который ты встала, идя за ним, приведет лишь к смерти… — «Складно говоришь, падла… Не слушать, не принимать за чистую монету!». Еще чуть-чуть, и комната начнет плавиться от жара. — … ведь для него ты — всего лишь пешка, которой он, не задумываясь, пожертвует, — Дамблдор замолчал, давая мне мне время на размышления.

Я первый раз за весь разговор посмотрела ему прямо в глаза.

— Вы. Ничего. Не знаете. Мой Лорд не раз спасал мне жизнь, теперь она принадлежит Ему. Он дал мне все, что обещал, и даже больше. Я ни о чем не жалею, разве только о том, что не умею играть в шахматы, но это не помешает мне перевернуть вашу доску. А пешка… Кому, как не вам, знать, что пешка — это спящий тигр?

Несколько секунд Дамблдор был в замешательстве, а потом в глубине его глаз сверкнуло понимание. Он нахмурился, и я сразу почувствовала проникновение в сознание. Картинки прошлого мелькали одна за другой. Он копошился в моей памяти, как в грязном белье, спешно, неаккуратно, но так и не смог найти нужное, потому что когда он наткнулся на воспоминание об одном из снов, мою голову пронзила резкая боль, и в глазах потемнело. Проморгавшись, я вновь взглянула на Дамблдора: он посерел и поблек.

— Ну что ж, время уже позднее или раннее, это как посмотреть. Мы увлеклись беседой, а еще предстоит много дел, — тихо сказал он. — Я был рад знакомству, и надеюсь, что вы вынесете для себя пользу из нашего разговора. Желаете лакричную конфетку?

— Да, конечно, спасибо, — я черпанула целую горсть из миски и, попрощавшись с директором, ушла.

Я медленно брела по замку в башню Гриффиндора. За окном занимался рассвет. Мне казалось, что за прошедшие сутки я постарела на сотню лет. Когда Полная дама открыла проход, передо мной предстала странная картина: Гарри и Рон, ссутулившись, спали в креслах возле камина.

— Гарри… Проснись, — тихонько позвала я и тронула его плечо. Он встрепенулся и уставился на меня сонным непонимающим взглядом.

— Арта, что ты здесь делаешь? Тебя уже отпустили из больничного крыла? Как ты себя чувствуешь? Что там произошло? — засыпал Гарри меня вопросами и толкнул похрапывающего Рона, отчего тот проснулся.

— Нет, меня не отпускали… Я… Я сбежала.

— Ничего себе! Это зачем?

— Понимаешь, я почему-то решила, что во всем произошедшем виновен Грюм, и мы со Снейпом пошли его искать… — после этих слов я получила в награду два скептических и недоверчивых взгляда и поспешила оправдаться. — … вот, а потом пришел Дамблдор, он сказал, что завтра, то есть сегодня, начнется следствие, — закончила я свой рассказ. — Хотите лакричных конфет? А то они мне уже всю руку искусали.

— Ты была в кабинете Дамблдора? — тут же догадался Гарри, беря несколько штук.

— Да, он расспрашивал меня о случившемся, а вы почему здесь спите?

— Гермиона сейчас в Мунго, Макгонагалл обещала сообщить о ее состоянии, и мы остались ждать, видимо, она так и не пришла, — взволнованно отозвался Рон.

— Грюм мертв… В голове не укладывается! Он же был сильнейшим аврором и всегда начеку, как же так?! — воскликнул Гарри и потер шрам.

— Значит, тот, кто его убил, был еще сильнее и опасней. Видал, как он все провернул под носом у Дамблдора? Гарри… А вдруг… Вдруг Сириус был прав, и Сам-Знаешь-Кто вернулся? — спросил Рон.

— Волдеморт бы не оставил меня в живых… А Сириу-у… — Гарри осекся и выразительно посмотрел на Рона. Я поняла, что они имели в виду Блэка, но сделала вид, что задумалась и не слышала их прокола. Мы поговорили о Гермионе и отправились в постели. Утреннее солнце ярко светило за окном.

На следующий день школа буквально кишела людьми из Министерства. Они сновали по коридорам, во дворе и в лесу, везде норовя сунуть свой нос. Вида они были чрезвычайно важного. Перси отдавал им распоряжения. Прибыли и представители из других стран, они охали и качали головами. «Три убийства за один день в школе, да… это многовато…» — глубокомысленно изрек какой-то плотный мужчина в синем костюме.

Занятия у нас отменили, всем студентам рекомендовали не покидать гостиных, дабы не мешать следствию. Но никто, конечно же, не прислушался, всем было любопытно, и группки встревоженных студентов весь день бродили по замку. Я тоже рыскала в надежде увидеть Малфоя. «Крауч, Каркаров и Грюм… Дамблдор был прав: эти трое, пожалуй, самые ненавидимые Пожирателями личности, если не брать в расчет самого Дамблдора. Но как же ловко все сделано! Интересно, кто же исполнитель? Снейп? Он мог бы… Два раза в диверсиях использовались зелья сложных составов, и Лорд во сне спрашивал про его «свершения». Но, если бы это было дело рук Снейпа, Дамблдор бы его просто так не оставил! Очень странно…» — рассуждала я.

Министр вместе с Малфоем появились к вечеру. Фадж заметно нервничал, смотрел на всех исподлобья, то и дело озирался по сторонам. А Люциус всем своим видом изображал смертельную скуку и самодовольство. Я поздоровалась с ним, получила в ответ сухой кивок, и все… Мои надежды на получение еще одного письма не оправдались, и мне пришлось плестись в башню ни с чем.

Через три дня Гермиону доставили из Мунго. Она растерянно улыбалась и говорила, что все хорошо. А я даже боялась представить, насколько хуже было ей, чем мне, ведь ее не опаивали спасительным зельем, и она захлебывалась в озере по-настоящему.

Нашествие чиновников на Хогвартс продолжалось еще две недели, периметр школы был оцеплен аврорами. Слова Дамблдора подтвердились: все поиски остались бесплодными. В конце марта Малфой публично передал Дамблдору приказ об отстранении от должности. Это произошло за ужином в Большом зале. После того, как приказ зачитали, поднялся ужасный шум, студенты повскакивали со своих мест. Гарри помчался к столу преподавателей и что-то кричал в лицо Малфою. Хагрид рыдал, Снейп хмурился. Только стол Слизерина оставался спокоен, Драко с улыбкой что-то говорил своим друзьям и благоговейно посматривал на отца. Дамблдор выдал душещипательную прощальную речь и под звуки детских рыданий удалился из зала.

Последний этап Турнира Трех Волшебников провели формально, чтобы снять действие магического контракта. Вместо серьезного и опасного испытания Чемпионы играли в плюй-камни под строгим наблюдением авроров. Победила Флер, но празднования не было, ей отдали выигрыш и отправили всех восвояси.

— Фадж распорядился, чтобы учеников Хогвартса отпустили домой на два месяца раньше, ты читала? — спросил меня Седрик, когда мы возвращались после прогулки.

— «Дабы не провоцировать новые нападения и подобрать новое высококвалифицированное руководство…» — процитировала я выдержку из утренней статьи. — Это здорово, — с улыбкой сказала я. — Очень хочу поскорее попасть… домой, — слова прозвучали непривычно и неправильно.

— Я тоже соскучился по родителям, — кивнул Седрик, — жаль только, что мы не отметим твой День Рождения, — как-никак, юбилей, — улыбнулся он.

Я промолчала, пытаясь вспомнить, когда последний раз отмечала этот праздник.

Когда мы добрались до замка, Седрик неожиданно взял меня за руку и повел куда-то за собой. Я боролась со смущением и мысленно язвила, стараясь себя подбодрить: «Ишь ты! Застеснялась! На Святочном балу всю храбрость растратила? Это сколько же надо было выпить, чтобы додуматься…». Мы повернули и оказались в незнакомом коридоре, заставленном огромными дубовыми бочками из-под медовухи. Я смутилась еще больше, решив, что это дурной знак. А Седрик постучал по одной из них, и бочка откатилась, открыв проход. Пройдя по круглому земляному ходу, я оказалась в залитой солнцем гостиной Пуффендуя. Она была просторней и уютней, чем наша. Повсюду стояли глиняные горшки с растениями и мягкие пуфики веселых цветов. Седрик прибежал из спальни с корзинкой в руках и с улыбкой отдал мне. Я изумленно уставилась на белого пушистого котенка, сидевшего на дне.

— Ты говорила, что любишь животных, вот я и решил, что ты будешь рада… — смешался Седрик.

— А… Да… Очень рада. Полезный подарок, будет ловить мышей в мэноре, — улыбнулась я, стараясь скрыть удивление. Но Седрик подумал, что я говорю серьезно, и посоветовал мне отпугивающие мышей чары.

Восторги и умиленное щебетание девчонок в гостиной гриффиндора не смолкало до самой ночи. Все считали такой романтичный подарок верхом мечты. Все, кроме Бекима, который совершенно не понял моего приобретения. При виде нового соседа в его взгляде отразился ужас. Он попытался совершить покушение, но был прогнан и страшно обиделся.

— Как ты назовешь эту прелесть? — спрашивала Лаванда.

Я задумалась, глядя на котенка.

— Думаю, ему подойдет Кендрим.

Лаванда поморщилась.

— Ну что за нелепое имя! Его лучше назвать Лапик или Пушистик.

— Это же банально, вот у моих соседей были два кота, одного звали Цицерон, а второго — Черчилль, — вставила Гермиона.

— Чуть не забыл про пирожок! — сказал вдруг Рон и, вытащив из кармана кусок пирога, с аппетитом стал его есть.

Я назвала котенка Пирожком.

Апрельские деньки пробегали очень быстро. На улице становилось все теплее, зеленела трава, распускались почки. Но настроения в замке были далеко не солнечными. В факультетской гостиной каждый вечер строились планы забастовок новому руководству, при том, что оно еще не было назначено. А в «Пророке» Рита Скитер радостно поливала грязью Дамблдора и Хогвартс, вызывая приступы бессильной злобы у студентов и некоторых педагогов. Хагрид, прочитав утреннюю газету, так хватил кулаком по столу, что тот опрокинулся. Я одна выбивалась из общих настроений и считала дни до отъезда в мэнор. Драко тоже хотел домой и мечтал, чтобы Люциуса назначили директором.

— Представляешь, как будет здорово? Поттер со своими грязнокровками и оборванцами больше не будет пупом земли. Наконец-то наберут настоящих профессионалов, а не этот сброд. В программу введут Темные искусства и магический этикет вместо бесполезного магловедения, — восторженно мечтал он.

Я кивала ему и читала очередное письмо от Нарциссы, но про Лорда в нем не было ни строчки.

Наконец настал долгожданный день отъезда. Я была словно на иголках и с раннего утра собирала вещи, а оставшийся день бродила по замку и случайно вышла в зал наград. Медленно обходя полки с кубками и медалями, я наткнулась на знакомую фамилию. «За особые заслуги перед школой Т. М. Реддл» — гласила надпись. «Они до сих пор хранят награды… Интересно, может, у них остались экзаменационные табели бывших учеников или их выпускные колдографии?». С этими мыслями я заглянула в библиотеку.

— Мадам Пинс, хранятся ли в Хогвартсе какие-нибудь данные о выпустившихся учениках?

— Да, у нас есть архив начиная с пятнадцатого века, — с гордостью ответила она.

— А нельзя ли мне в него заглянуть, хочу проверить, не учился ли здесь кто-то из моих предков?

Уловка сработала, и меня пустили в святая святых — пыльную каморку за столом библиотекаря.

Год выпуска Лорда я знала только приблизительно, поэтому пришлось покопаться. Мои старания увенчались успехом, когда я выудила из кипы бумаг пожелтевшую папку с нужным именем.

Со старой выцветшей колдографии на меня смотрел хмурый мальчик из моих снов. Оценочные табели за все годы были удивительно однообразны и пестрели отметками «Превосходно». В конце были вложены грамоты: «За успешное исполнение обязанностей старосты», «За блестящее освоение магических наук» и «Любимому ученику за лучшие зелья на свете! От Горация Слизнорта». На последней странице нашлась выпускная колдография. Черты юного Тома Реддла были аристократичны и до приторности идеальны: черные волосы, спадающие на высокий лоб, четко очерченные губы, большие глаза. Хоть колдография и была черно-белой, я точно знала, что они были ярко-синими. В этом юноше не было ничего от Лорда, разве что только взгляд…

Я убрала папку на место.

На обеденном пиру было непривычно тихо, ребята ковырялись в тарелках и тоскливо поглядывали на преподавательский стол, а я — на часы. Когда нас отпустили, все поспешили занять места в каретах.

Путь до поезда прошел в молчании, каждый думал о своем. Величественный Хогвартс постепенно удалялся.

На перроне ко мне подбежал Седрик, он прощался, приглашал меня в гости, обещал писать каждую неделю, а потом вдруг наклонился и поцеловал. Легко и мягко коснулся губ. А у меня земля ушла из-под ног, и словно кто-то выключил звук. Все вокруг затопило жаром. Я беспомощно хватала раскаленный воздух, не приносящий облегчения. Седрик улыбнулся и, махнув рукой, побежал рассаживать первокурсников по вагонам, а я ошалело смотрела ему вслед и пыталась осознать свои ощущения. Так бы и стояла столбом на перроне, если бы меня не дернули за рукав.

— Пошли, барсучий принц уже умчался, — протянул над ухом знакомый голос. Я кивнула и двинулась следом за Драко. — Последнее дело — спутаться с пуффендуйцем, у них вместо мозгов хлебный мякиш.

— Да ладно тебе…

— Он тебя унизил прилюдно, а ты и рада, — читал мне нотации Драко, когда мы сели в купе.

— Чем же он меня унизил? — удивилась я.

— Ни одна уважающая себя волшебница не позволила бы себя целовать до того, как кавалер официально представится ее родителям. Если бы это случилось лет сто назад, то твой брат, отец или опекун обязаны были бы вызвать нахала на дуэль, чтобы восстановить твою честь. А если бы он упал им в ноги и покаялся, то его бы заставили на тебе жениться, — поведал Драко. — Но куда уж этому, он же босяк и живет по соседству с Уизли, от них чего только не нахватаешься, как дворняги все лижутся. В благородных чистокровных семьях это недопустимо. Традиции чтут и не позволяют себе опускаться до такой фамильярности. Мой отец несколько лет ухаживал за мамой после того, как их познакомили родители, а только потом сделал предложение.

Дверь купе открылась, и к нам присоединились Крэбб, Гойл и Пэнси, поэтому Драко сменил тему. Я отвернулась к окну и смотрела на проносящиеся мимо пейзажи. Колеса поезда мерно стучали, отмеряя мили нашего пути.