Гарри Поттер: возвращение ушедших (джен)

Возня авроров за дверью наконец-то прекратилась. Ушли ни с чем.

«Все-таки снимать жилье в маггловском многоквартирном доме было хорошей идеей», — удовлетворенно подумала Копра. Аккуратно снять ее магические замки так называемые коллеги не смогли, а грубо разрушать не рискнули. Кругом полно магглов. Статут. Женщина нервно усмехнулась, машинально поправила высокую прическу и осторожно разгладила на столе старинный свиток. Он представлял собой средневековую копию древней рукописи.

«Еще немного, — думала Копра, — и я смогу вернуть свои силы. Даже больше, чем было. Много больше. Тогда никто мне не помешает занять свое место. И не нужно будет прятать Морриган…»

— Мама, — в проеме приоткрывшейся двери показалось испуганное девичье личико: синие глаза, белокурые волосы. — Они ушли?

— Да, — жесткие сухие черты Копры необычно смягчились, — не тревожься, милая. Все в порядке. Но я еще занята, — добавила она строже, когда дочь, распахивая створки шире, подалась вперед. — Не мешай мне, детка.

Девочка послушно скрылась.

«Никто не помешает, — женщина сжала зубы. — Не позволю. Никому. Ни звездному мальчику, ни Волдеморту. Возродился он, видите ли! Не вовремя, — по тощим впалым щекам прокатились желваки. — Апологет чистокровности! Высшая раса… Нечисть еще какая-то уцепилась…» — межбровье прорезала глубокая борозда.

Копра не смогла определить сущность, обитавшую в теле преследовавшего ее мальчика. И стандартное заклинание от инфернала на него не подействовало. Это пугало. Она сбросила хвост, трансгрессировав за первым же поворотом, но для верности сделала еще несколько прыжков, прежде чем вернуться домой. Нельзя было провалить задуманное. Никак нельзя. Слишком долог был путь.

* * *

— Ведьма, значит, — хмыкнула Остер, когда ее четвертая дочь — шестой ребенок в семье, — деревенея от волнения, не прикоснувшись передвинула по столу солонку и замерла, уставившись на мать расширившимися глазами. — Что ж, хоть кому-то повезло. Но и спрос с тебя будет больше, так и знай.

Хозяйка небольшой техасской фермы, многодетная мать, которая за всю жизнь ни разу не поцеловала ни одного из своих одиннадцати детей, монументальной поступью покинула кухню. Три ее дочери выдохнули (Копра — с облегчением, а Дейдра и Анда — разочарованно) и вернулись к чистке картошки. Младшая ехидно поглядывала на старших. Они-то надеялись, что ей влетит за фокусы, но мать не только не ругала, но еще сказала, что повезло. «Так вам!» О том, что значит "больше спрос", и о своей исключительности шестилетняя волшебница не думала.

Мысли о праве на привилегии за уникальные способности стали посещать Копру пару-тройку лет спустя. Она же по сравнению с другими детьми получала только большие объемы работы. Девочка злилась, но заявить претензии родителям не смела. В редкие свободные часы убегала за дальние пастбища и, гуляя по прозрачной дубраве, вымещала обиду на растениях и мелких животных. Там дочь маггла и сквиба набрела на мертвое болотце и впервые встретила слепую Мортабор.

Вначале бельма, затянувшие глаза старой колдуньи, не на шутку напугали девочку. Но стоило ей понять, что перед ней волшебница, которой ничего не стоит наколдовать нарядное платье или превратить кочку в жабу, как любопытство пересилило страх. Копра сама попросила научить ее так же хорошо пользоваться магией. Мортабор, испытав маленькую ведьму долгим взглядом пустых глаз, согласилась.

Для многих зелий приходилось ловить и убивать животных, иногда — варить живьем. Многие сильные заклинания тоже требовали жертв. Но если такие мелочи и беспокоили начинающую волшебницу, то только первое время. В конце концов, жертву можно было выбирать и вовсе не обязательно отдавать что-то свое, а с новыми навыками жизнь стала другой. Копра почувствовала власть. Сначала ее зауважали сестры и братья. Не сразу, но им хватило ума понять, что летучие мыши стали преследовать Анду после того, как она наябедничала родителям об отлынивании сестры от уборки по дому, Дейдра покрылась жуткими прыщами, назвав Копру сушеной воблой, а Картер дико корчился на полу, хватаясь за живот, после слов о безоговорочном превосходстве мальчиков над девочками. Потом необычную дочь стали остерегаться и родители.

— Надо было строже за ней следить, — подслушала она как-то слова негодующей матери, обращенные отцу, — теперь нам с ней не справиться!

Копра возликовала, но ее радость тут же омрачилась следующей репликой Остер:

— Ничего, скоро отправится в школу, там приструнят.

Как ни странно, Мортабор не только не согласилась защищать ученицу от родительского произвола, но и ей запретила сопротивляться:

— Не привлекай к себе внимания непокорностью раньше времени, — проворчала колдунья. — В школу поедешь. На других волшебников посмотришь. С немагами справляться — много ума не надо. Учись жить среди равных.

Ильвермони поразила, вызвав одновременно восхищение и досаду. Какой величественной может быть магия! Как много Копра не знала и не умела. И как много оказалось равных ей и даже превосходящих ее. Она умела быть усердной и коммуникабельной, стремилась к лидерству во всем, но из года в год была лишь в числе лучших на курсе. А хотелось стать первой. Потихоньку стала использовать секреты Мортабор: вначале для усиления собственной магии, потом и для того, чтобы ослабить, напугать или скомпрометировать конкурентов. Особенно весело было пошалить с зомби-животными. В ведьмином доме на мертвом болоте Копра многому научилась. Она хорошо запомнила ритуал подчинения мертвеца и подумывала самостоятельно создать человеческого инфернала, чтобы подослать к ненавистной Анге — старосте школы, но чуть не попалась на ерунде. Сумела выкрутиться. Но индивидуальный надзор за ней установили — она его чувствовала. Пришлось стать осторожнее.

А на последнем курсе жизнь Копры перевернулась во второй раз. Она влюбилась. С Беном познакомились на фестивале магии, и мир заиграл новыми красками. Летом, сразу по окончании школы, Бен позвал замуж. Впервые ей было наплевать на то, что говорит Мортабор. Любовь, замужество — глупости? Не для темной ведьмы? Тогда она перестанет ею быть. И некромантию забудет. На что ей инферналы, когда у Бена такие искрящиеся голубые глаза, мягкие светлые кудри, губы сладкие, а руки сильные и ласковые? И никаких чар, никаких зелий. Он любит ее по-настоящему.

— Хотя бы рожать не вздумай! — Копре часто вспоминалось, как вздыбились при этих словах седые патлы наставницы и будто бы сверкнули белым светом слепые глаза.

Счастье исчезло также внезапно, как и пришло. Бен тогда вбежал в комнату на дикий вопль акушерки, взглянул на новорожденную дочь и отпрянул.

— Ты темная! — в ужасе шептал он. С полок шкафа, в который он впечатался широкой спиной, падала посуда. Медленно разлетались и тускло поблескивали осколки. — Господи Всемогущий, ты темная! Как же я не заметил! — в отчаянии повторял Бен и смотрел на жену как на что-то уродливое, мерзкое. Он сбежал. Бросил. Предал.

Бена спустя три дня нашли в сточной канаве вместе с телом женщины, очень похожей на его молодую жену. Глупая акушерка хоть в чем-то пригодилась. «Убийство с целью ограбления», — позже написали в полицейском протоколе.

Было нелегко. Решая вопрос с акушеркой, Копра почувствовала, что роды существенно ослабили ее магию. Боялась, что на Бена сил не хватит. Но, когда она нашла мужа, тот был потерян, подавлен, смотрел на нее сквозь слезы и практически не мешал. Было больно, но она смогла. А когда все было сделано, Копра вдруг поняла, что совсем не может колдовать, и похолодела.

«Неужели конец? Сквиб?» — пульсировало в голове, пока она уже вручную волоком стаскивала два тела в канализационный сток.

Был момент апатии, когда захотелось упасть прямо там в высоких зарослях тростника, буйствующего на жирных берегах зловонной канавы, закрыть глаза и никогда больше не открывать. Но Копра не привыкла сдаваться, и было жаль несчастную новорожденную малышку. Она пообещала себе, что у них будет все, о чем только можно мечтать, нарекла дочь именем Морриган — Большая королева — и приняла решение перебраться в Англию. На корабле Копра заметила первые признаки возвращения магических сил и в Старом свете принялась строить жизнь заново.

Путь к цели, к власти был раздражающе медленным.

Однажды Копре посчастливилось. Будучи в командировке еще в качестве рядового сотрудника Отдела магических игр и спорта, в толчее египетского рынка волшебных артефактов, разглядывая заваленные бесполезными безделушками прилавки, она наткнулась на действительно интересную вещь — старый пергамент с непонятными письменами.

Смуглый, как вяленая дыня, старьевщик лопотал что-то про очень мощное заклинание, хранимое свитком, но прочитать или хотя бы внятно объяснить, на каком языке сделаны записи, не мог. Было ясно, что торгаш сам не знает, что продает. Однако чутье и шлейф темной магии, тянущийся от свитка, убедили Копру раскошелиться на немалую, как ей тогда казалось, сумму.

В открытую решать загадку свитка она не могла. Не один год ушел на то, чтобы выяснить: таинственные письмена — это древнеиндийское брахми ⁽¹⁾. Не меньшее время занял перевод. Лишь уловив общую суть, ведьма убедилась, что старания ее не напрасны. Рукопись хранила ритуал открытия источника величайшей силы. Дальше предстояло самое сложное — понять детали.

Как ни странно, одну из трех самых сложных загадок Копре помог решить ненавистный Поттер. Критикуя предложенный ею законопроект об обязательной экспертизе духовно-нравственного развития юных волшебников, он заявил, что запрет на использование магии подростками, которых признают аморальными, приведет к появлению обскуров. Инициативу начальницы отдела морали и нравов забраковали. Зато, когда она в самом дурном настроении вернулась домой и в который раз развернула перед собой свиток, отчаянно желая овладеть наконец его тайной, стало вдруг просто очевидно, кого имел в виду древний маг, говоря про дитя с черной звездой в груди. «Выращенное противно карме…» — сходилось. Оставалось разобраться с местом силы, способной заставить черную звезду парить, и непонятным Аашасадхваном ⁽²⁾, который Копра предварительно перевела как «дорогу надежды», но была уверена, что речь идет не о дороге в прямом смысле слова, а о некоем артефакте.

* * *

Со стоном досады ведьма оторвалась от разглядывания рукописи. За последние полтора года она не продвинулась ни на шаг.

Последней ее крупной удачей было то, что удалось заполучить мальчишку. Для этого пришлось рискнуть — посетить родину. Копра помнила школьные сплетни о том, что в некоторых американских сектах до сих пор детей-магов считают плодами дьявола, скрывают от общества и практикуют жестокие ритуалы экзорцизма. Она рассчитывала найти нужного ребенка и не ошиблась. Тупые людишки, искоренявшие волшебников в своем кругу, легко подчинились воле опытной ведьмы и отдали проклятое дитя.

Воодушевленная успехом Копра хотела было поквитаться с Мортабор. Старая невежда была виновата в ее беде. В Англии Копра видела много могущественных семейств, из поколения в поколение практикующих самую что ни на есть темную магию, и во всех этих семьях росло здоровое потомство, потому что использовались очищающие ритуалы и обереги для женщин. Знала ли о них Мортабор? Должно быть, нет. Но это не меняло сути — повстречай Копра другую, более мудрую, наставницу, и все было бы иначе. Однако жажда мести уступила доводам разума. Колонтон решила пока не рисковать и без лишних промедлений покинула американский континент.

Мотнув головой, Копра стряхнула воспоминания. Нужно узнать, что там мальчишка. Вообще-то его имя Пол. Но зачем инструменту имя?

Ведьма щелкнула узловатыми пальцами, и в них словно из воздуха материализовался серый неприметный блокнот на кольцах с вставленной в них ручкой.

«Как дела?» — размашисто черкнула Колонтон на листе, разлинованном в клетку, как маггловская школьная тетрадь.

Слова побледнели и исчезли, а через минуту другую появились другие:

«Все в порядке, мэм».

* * *

В каминных трубах выл и гудел ветер. За окнами темнела ночная мгла, и лишь огонь в камине, да несколько люмосов по углам освещали комнату.

— Извини, Рон, — Гарри серьезно и огорошенно посмотрел на полулежащего на диване друга, — но ты реально придурок.

Уизли закатил глаза и, отвернув покрытое ссадинами и синяками лицо, уставился в стену. Однако хватило его ненадолго. Джинни и Гермиона, сидевшие в стоявших поодаль креслах в совершенно одинаковых позах нога на ногу и с воинственно сложенными на груди руками, даже не успели ничего добавить к уже рассказанному, как виновник собрания заговорил сам:

— Ладно. Не вопрос — я придурок! — он вздернул рыжие брови и, стрельнув негодующим взглядом в жену и сестру, широко раскрытыми глазами вперился в друга. — Но вы же не станете отрицать… — покрытая веснушками кожа на лбу собралась в складки. Рон сосредоточенно подбирал слова: — Что результаты эксперимента, оказались… э-э-э... впечатляющими?

— Они и на Лилином хомячке были впечатляющими! — глаза Гермионы яростно сузились.

— Но ты сама говорила, что на человека зелье не всегда действует так же, как на подопытное животное, так? — Рон перевел взгляд на нее, чуть не вывернув себе шею. Гермиона раздула ноздри, а на губах ее мужа появилась самодовольная улыбка. — А теперь мы точно знаем, что оно увеличивает не только силу и прочность, но и магию. Это может нам пригодиться.

— Ты. Должен. Был. Подумать. О риске! — медленно отчеканила миссис Уизли. — И не повторяй, что это благородное дело! — со смесью ехидства и раздражения она покачала головой.

— А что, если это так и есть, — пожал плечами Рон, взглядом ища поддержку у Гарри, но тот его не слушал.

Он смотрел на Джинни, которая тоже включилась в перепалку. Гарри понимал, что придется рассказать ей о своем возвращении в аврорат, предвидел ее огорчение и чувствовал уколы совести за тот душевный подъем, который пережил, ощутив почти забытый, бодрящий вкус борьбы, опасности и значимости дела. Он корил себя за эгоизм, за мальчишество, понимал, что абсолютно ничего хорошего происходящее не сулит, но не мог не признать: ему давно не хватало адреналина.

Спорщики меж тем обменивались репликами о том, как недопустима потеря самоконтроля, и о возможности доработки зелья. Даже название ему уже успели дать — «берсерк-эликсир».

— И не нужен нам Снейп, — сменив положение лежа на позу потрепанного жизнью лотоса, распалялся Рон. — Гермиона сама все сделает! Все забыли, как она варила Оборотное на втором курсе? Я и на седьмом бы не смог!

Гарри с добродушной иронией заметил, что подруга опустила голову, стараясь скрыть дрожащую на губах улыбку.

— Доработка в любом случае потребует времени. А ты заставил нас переволноваться.

— И вообще-то мы еще предыдущее твое гениальное предложение не реализовали, — в отличие от Гермионы, Джинни успокаиваться не собиралась. — Готовься. Завтра все вместе варим Феликса. Или ты думал, будешь только генерировать идеи и грандиозные авантюры устраивать? Нет, братик! С завтрашнего дня будешь делать то, что тебе скажут…

— Ой, Джин, не включай маму.

— А я и есть мама, Рон! — с неожиданной болью ответила его сестра и, порывисто поднявшись, подошла к окну. Как придавленные тяжелой ношей, опустились плечи. Из-под напряженно сведенных бровей глянуло ее отражение в ромбе оконной рамы.

— Джинни права, — Гермиона подалась вперед, сцепляя в замок пальцы. — Мы не можем поступать также безрассудно, как в школьные годы.

— А ты почему так поздно вернулся, Гарри? Какие новости?

Он виновато поднял на жену взгляд. Она по-прежнему стояла у окна, но повернулась лицом в комнату и оперлась руками о подоконник позади себя.

— Понимаешь, Джинни, — начал Гарри и с досадой заметил, что мямлит. Кашлянул. — Я согласился вернуться…

Она выслушала молча, напряженная как струна. Не ругалась, не упрекала. Только мотнула головой и горько усмехнулась:

— Как будто могло быть иначе...

«Обиделась. Конечно, обиделась и расстроилась. Прости, любимая, но ты же понимаешь, я иначе не мог».

А общественность тем временем требовала немедленных разъяснений.

— Да, Рон, именно в аврорат… — возмущенно-взбудораженное лицо друга вызывало невольную улыбку.

Пришло время в подробностях рассказать и об ультиматуме Волдеморта, и о Нэше-ветале на хвосте Колонтон, и о не увенчавшихся успехом визитах оперативных групп к ней на квартиру и на швейную фабрику:

— На фабрике мы с парнями каждый угол практически ощупали-обнюхали. Магический фон серьезный, а источник не нашли. Оставили наблюдателей…

— А поможет? Что-то в Женеве… как это — эшелонированная оборона! — Реддла не очень-то удержала.

— Есть предложения получше?! — негодуя, вытаращился Гарри. — А Реддл из логова просто трансгрессировал — гад! Но Копра — не он, к счастью.

— А тебе не кажется, что на фабрике у Копры тоже Фиделиус? — Гермиона сосредоточенно перекатывала в ладонях волшебную палочку.

— Практически уверен, — процедил снова-аврор и чертыхнулся. — Хорошо, на квартире таких чар нет.

— Да, магглы бы заподозрили неладное, если бы из подъезда исчезла одна квартира, — Рон фыркнул.

— Да дело же не в этом, — вскинула брови Гермиона. — Вы разве не помните? Хранитель не может жить в хранимом им доме, — она обвела всех недоумевающим взглядом. — В месте, скрытом Фиделиусом, магические каналы его хранителя блокируются, это грозит истощением и полной утратой способностей волшебника.

— Как тогда Реддл мог? Или его инкубаторы хранил кто-то другой?

— Кто, например?

— Не знаю. Может быть, проблема решалась тем, что клонов много? У одного каналы перекрыты — у остальных функционируют.

* * *

От кирпичного здания бывшей швейной фабрики веяло запустением и упадком. Свинцово-серое небо смотрелось в забранные грубыми металлическими решетками мутные окна, кое-где зияющие рваными звездами пробоин. Скрипели, раскачиваясь на ветру, давно погасшие фонари, и стонали деревья, окружавшие пятак разбитого асфальта перед парадным входом.

Два мракоборца, скрытые чарами заглушения и невидимости, то и дело обновляли согревающие заклинания. Один часто поглядывал на часы.

— Только начало третьего. Почти час до смены, а спать уже охота, — он смачно зевнул, прислоняясь спиной к шершавому стволу акации. — Кажется, стоя б заснул.

Второй только хмыкнул.

— Вот приду домой…

— Тихо!

Посреди двора мелкие обломки веток, полуистлевшие листья и снег, покрывавший землю скудной рваной простыней, взвились вихрем. Поначалу легкий и прозрачный, он быстро наполнился клубящейся темнотой. Авроры невольно прыгнули за толстые стволы и затаились, забыв о предпринятых мерах.

Через секунду из быстро исчезающей черноты вышли самый опасный темный волшебник из известных им современников и мальчик в дутой курточке. Волдеморт оглянулся и шумно втянул воздух.

— Я его чувствую, — донесся свистящий шепот.

У наблюдателей похолодело в животах и морозом ободрало лопатки.

— Он здесь, — отозвался мальчик, повернулся, и мракоборцы увидели светящиеся красным нечеловеческие глаза, — но входа к нему нет.

— Фиделиус популярен.

— Ты знаешь, как обойти эту преграду, гуру?

Волшебник вскинул белую руку. В этот момент из-за плотной ваты облаков выглянула луна и осветила его лицо. Безгубый рот улыбался.

— Не торопись, демон. Здесь есть кто-то, желающий познакомиться с нами поближе. Авроры внутренне сжались, но Волдеморт смотрел совсем в другую сторону, вверх на двускатную крышу, пестрящую проплешинами отвалившейся черепицы. Из-за вентиляционных труб показалась миниатюрная женская фигурка, вскочила верхом на метлу и уверенно спустилась вниз.

— Здравствуйте, лорд! — голос казался монотонным и манерно гнусавым, слегка. Ветер трепал длинные светлые волосы девушки.

— Назовитесь, юная мисс… — с благосклонным высокомерием велел Темный лорд.

— Меня зовут Кассиопа. Кассиопа Аллузи, сэр.

— И чего же вы хотите, мисс Аллузи? — он плавно отклонился корпусом в одну сторону, одновременно склоняя голову в другую. Змея, раскачивающаяся в стойке.

— Отомстить своей обидчице и помочь вам, сэр.

Волдеморт громко выдохнул, снова обнажая ряд острых зубов в подобии улыбки.

— Откровенно. Это правильно, мисс Аллузи, не стоит и пытаться меня обмануть, — длинные пальцы властно завладели подбородком Кассиопы и подняли его выше. — Не бойся. Если ты сказала правду, я не причиню тебе вреда, — он впился расширившимися зрачками в ее глаза. Отпустил через несколько минут. — Отлично. Вы не Хранитель, но доступ имеете.

— А если Копра вдруг умрет, я стану Хранителем и проведу вас к ребенку, — вставила Кассиопа. Волдеморт лишь прищурился. Удача улыбалась ему. Можно было и простить девчонке ее нетерпеливость.

— Что ж, не вижу причин откладывать визит к вашей начальнице? Вы ведь в состоянии проводить нас к ней?

— Конечно, сэр, — Кассиопа с готовностью склонилась в не отличающемся изяществом поклоне.

— Называйте меня "мой лорд", — кивнул он и, обернувшись к ветале, добавил: — О них позаботятся.

Авроры еще не успели осмыслить, о ком и кто должен позаботиться, а за исчезнувшими волшебниками еще не улегся аппарационный вихрь, как позади них возникли еще два.

— Фините инкантатем! — с бледно-голубоватых змеиных лиц насмешливо посмотрели две пары красных глаз. — Нелегка мракоборческая служба, не правда ли, господа?

1) Разновидность древнеиндийского слогового письма, возникшая в VIII — VII веках, а по некоторым данным около 2 тыс. лет до н.э. и бывшая в ходу до Средних веков.

Вернуться к тексту

2) От санскритских: ádhvan [adhvan] m — путь, пространство и āśás [aashas] — надежда; ожидание

Вернуться к тексту