Хроники Эверона. Песнь Феникса (гет)

«Ты будешь королевой, пока не придет другая, моложе и красивее, чтобы свергнуть тебя и отнять все, что тебе дорого».

© Джордж Мартин. Песнь Льда и Пламени.

— Долина птичьих стай! — возвестил чей-то громкий голос где-то над головой Андерии.

Означало ли это, что их утомительное, и это еще мягко сказано, путешествие подошло к концу? Сколько прошло дней? А может, недель или даже месяцев? Андерия потеряла счет времени. Чего им ждать теперь? Андерия не сомневалась, она нужна, по какой-то неизвестной ей причине, но нужна. А как же другие? Судя по тому, как эти варвары безжалостно скидывали в море тех ее соплеменников, кто умер, пощады вряд ли можно ожидать. На что теперь надеяться тем, кому так не повезло пережить это путешествие? На паршивую жизнь в вечном рабстве?

— Мне страшно, — едва слышно прошептала Эвника, положив голову на плечо Андерии.

— И мне, — согласилась девушка.

Судя по всему, их корабль начал пришвартовываться, люди Анейрина то и дело бегали туда-сюда, выполняя его указания.

— Как думаешь, нас убьют или продадут в рабство? — все так же тихо спросила Эвника.

— Не думай о плохом, — Андерия попыталась выдавить из себя улыбку. — Мы же теренгейцы, мы не сдаемся, мы не падаем духом.

— Забавно, — хмыкнул Анейрин, приблизившись к ним. — Годвин, — свистнул он одному щуплому мальчишке с большими карими глазами, который, судя по всему, был на корабле мелким слугой, выполняющим любые приказы. — Помоги развязать их, — мальчишка кивнул в ответ. — Если вы двое будете держаться меня, ничего не случится, — сказал он, развязывая тугие веревки, которыми все пленники были привязаны к подножью высокого столба в центре корабля.

— Почему мы должны верить тебе? — с вызовом спросила Андерия, пытаясь размять затекшие кисти.

— Потому что иного выбора нет, — усмехнулся Анейрин. — Всех продадут как рабов, кроме тебя, — он посмотрел на девушку. — Ты нужна своей сестре и моему отцу.

— Уж лучше быть проданной, — фыркнула она.

— Думай, что говоришь, девчонка, — оскалился воин, жестко схватив Андерию за подбородок. Эвника, сидящая рядом, невольно издала испуганный стон. — Не знаю, зачем я взялся за это, — проворчал он. — Но, видят Боги, я чувствую, что должен защищать тебя. Только посмей не позволить мне исполнить мое предназначение.

— Предназначение? — спросила Андерия, дернув головой в сторону. — Ты что же, с Богами общаешься?

Для ее народа общаться с Богами было привилегией. Это делали жрецы, друиды, но никак не обычные воины, фермеры и ремесленники. Они могли приходить к друидам, прося узнать у Богов, как лучше поступить в том или ином случае, просили о защите, молили о помощи. И через друидов Боги давали ответы. Только им можно общаться с Богами и никому больше.

— Любой воин слышит голос Богов, иногда они передают свои просьбы через сны, но их замыслы не всегда ясны, — ответил он, поднимаясь на ноги. — Поэтому мне и непонятно, почему я должен защищать тебя. Но я сделаю это, раз такова их воля, — произнес он ей на ухо, помогая подняться. — И ее, — он, не сводя взгляда с Андерии, кивнул в сторону Эвники, руки которой развязывал Годвин. — Просто потому что ты так отчаянно защищала ее. Она тебе очень дорога.

Эвника облегченно выдохнула. Она останется с Андерией. Слава Богам.

— И каким образом?

— Я думаю отдать ее в услужение моей матери. У нее доброе сердце, она не будет с ней жестока, как могли бы быть другие. Тем более, ей всегда хотелось иметь дочь, но не повезло родить четверых сыновей, — удивительно, но он мягко взял ее за плечо и повел к корме корабля.

— Разве сыновья — это не радость? Не Божья благодать?

— Только если это не четырнадцатый наследник, — Андерия изумленно посмотрела на Анейрина. Четырнадцать детей? Какой же сильной должна быть женщина, чтобы умудриться выносить такое количество детей? — Девочки — это разменная монета, ими можно торговать, как сундуками золота, в надежде заключить союз с кем-то из соседей.

— Но ты сказал, что твоя мать родила четверых сыновей, — вдруг сообразив, нахмурилась Андерия. — Откуда еще десять взялись?

— Никогда не слышала о том, что жен может быть больше одной? — рассмеялся он.

— И сколько жен у твоего отца?

— Четыре, — снова усмехнулся Анейрин. — И твоя сестра, — он повернул голову к Селии, которая уже сошла с корабля и теперь стояла чуть поодаль, — последняя из них.

— Скольких сыновей родила она?

— Разве ты еще не догадалась, что ты здесь именно поэтому? — Анейрин помог Андерии и Эвнике спуститься с корабля.

Плененные теренгейцы неуверенно, испуганно вцепившись в руки друг друга, ступили на неизвестные им земли. Что будет дальше? Есть ли надежда? Или же им всем уготована судьба тех, кого без почести захоронения сбросили в воды бескрайнего моря?

Когда начало смеркаться, Анейрин пришел в амбар, где обычно держали домашний скот. Там и оставили на время плененных будущих рабов. Он пришел, чтобы сопроводить Андерию к своему отцу.

— А как же Эвника? — спросила она, поднимаясь на ноги.

Ей не хотелось оставлять девочку здесь. И пускай она была не одна, а среди соседей и друзей по несчастью, Андерия все же опасалась, что за это время придет кто-то и уведет Эвнику вместе с остальными на какой-нибудь невольничий рынок, или где там эти варвары торгуют людьми…

— Все будет хорошо, — пообещал воин. — До завтрашнего вечера никто и не вспомнит о них, — он снова связал ее кисти веревками, но на этот раз не так туго.

— Если с ней что-то случится, я убью тебя, — пообещала Андерия, двинувшись вперед, и бросив прощальный взгляд на Эвнику, которая провожала ее выпученными испуганными глазами.

— Мои люди сделают это раньше, — сказал он, обойдя ее слева и встав за спиной.

Как только большие деревянные амбарные двери за ними закрылись, среди теренгейцев началось бурное обсуждение.

— Ну вот, еще одна предательница, — недовольно проворчал один.

— Такая же, как и сестра, — поддержал его второй.

— Андерия не такая, — вступилась за нее Эвника. Напрасно целительница переживала, что девочке стоит опасаться варваров, сейчас ее самый страшный враг — свои же. С какой же злобой и ненавистью они смотрели на нее сейчас…

— Нельзя было верить Маркеллии, нельзя верить и ее внучкам, — добавила жена пекаря, злобно оскалившись.

— Это не так, — твердо заявила Эвника. — Андерия не такая.

— Ну, это мы еще посмотрим.

Анейрин сопроводил Андерию к большому деревянному дому, у дверей которого стояли два вооруженных воина. Когда двери перед ними открылись, взгляду Андерии предстал огромный зал, в центре которого стояли длинные столы. Было шумно, пахло жареным мясом и хмелем. Девушка не особенно любила такие яства, какие стояли на столах, но уж очень она была голодна.

За все время их путешествия им давали лишь хлеб и воду. И, учитывая, как много их было в момент отплытия, хватало не каждому. Андерия старалась отдать свою часть кому-то другому. Будь то жена пекаря, которая все время рыдала, Эвника, которую буквально трясло от голода, или напуганный мальчишка, отчаянно вжавшийся в руку сестры. Анейрин видел все это, а потому, если удавалось, старался дать этой скупой еды чуть больше, чем обычно давалась тем, кто был насильно увезен его воинами.

В сопровождении Анейрина они прошли вперед, прямиком к тому месту, где на высоком резном деревянном стуле сидел мужчина, облаченный в меха. По обе стороны от него сидели, очевидно, две из его жен. Одной, конечно же, была Селия. Вся из себя такая довольная. По левую же руку от короля гордо восседала женщина на вид лет тридцати. Красивая, статная. Явно мать Анейрина. Он так похож на нее. Те же темно-каштановые волосы и такие же карие глаза. И как можно было променять эту благородную красавицу на кого-то вроде Селии? Несмотря на свою природную красоту, ее сестра явно уступала матери Анейрина во многом. И это было видно.

— Так значит, ты сестра Селии, — стоило королю этих варваров начать говорить, как в зале тотчас повисла оглушающая тишина. — Анейрин, развяжи-ка веревки, эта ведьмочка наша гостья, — он сопроводил свои слова повелительным жестом. — А гостей надо уважать.

Тут он внезапно поднялся со своего места. И Андерии удалось рассмотреть его получше. Это был высокий крепкий мужчина, широкий в плечах. Возможно, годами раньше у него не было такого живота, но сейчас от жирной пищи и постоянного сидячего положения король потолстел. Волосы у него были короткие и светлые. А глаза серые. Полная противоположность Анейрина.

— Как тебя зовут? — спросил он, приблизившись почти вплотную к Андерии. — Знаешь, зачем ты здесь?

— Андерия, мое имя Андерия, — целительница гордо вскинула голову, устремив на короля взгляд, полный презрения. Анейрин затаил дыхание. Ох, ну и глупая же девчонка. Это не он, с отцом шутки плохи.

Воин прекрасно помнил, какие расправы его отец учинял с теми, кто дерзил ему, кто шел поперек его слова, и не важно, слуга или родной сын. За предательство и вовсе казнили без разбирательства и суда. Эта дерзкая девица сама нарывается. И вот что с ней делать?

— Знаешь ли ты, Андерия, зачем ты здесь? — удивительно, но отец никак не выразил своего недовольства. Анейрин облегченно выдохнул.

— Возможно, моя сестра пожелала пригласить меня на свадебные торжества, — она через плечо посмотрела на Селию. — Но чуть опоздала.

С минуту мужчина молчал. Лицо его было таким же красным, как и тогда, когда он сидел на своем подобии трона. Воцарилась тишина, все ожидали, что же их король ответит этой нерадивой чужестранке. А затем он, к удивлению многих, громко расхохотался.

— А она хороша, — сквозь смех сказал он, посмотрев на Селию. — Ты же подберешь ей подходящую комнату? Я хочу, чтобы наша гостья не чувствовала себя, как в плену. Ведь мы, — он положил правую руку на левую часть груди, туда, где сердце. — Искренне рады приветствовать ее у нас. И надеемся, что и наша гостья ценит это.

Анейрин побоялся, что сейчас она снова что-нибудь ляпнет эдакое, от чего ее голова точно окажется на плахе. Нельзя этого допустить. Надо помешать.

— Отец, — он вышел вперед, закрыв своей внушительной фигурой Андерию. — Позволь показать тебе те дары, что мы привезли тебе.

— Конечно, — улыбнулся и кивнул король. — Иди-ка, дорогуша, пообщайся с сестрой, — когда Селия встала, король слегка шлепнул ее под бурный гогот своих соплеменников. Краем глаза Андерия видела, как при этом скривилась другая жена короля. Целительница испытала нечто похожее на жалость к этой женщине. Собственный муж открыто унижал ее на глазах у всех, не проявляя ни малейшего интереса к ней.

Вся проблема мужчин в том, что они выбирают тех, кто позволяет грубости в отношении себя, кто всем своим видом показывает, что с ними можно играть, как с животными. А те, кто так же гордо восседает на троне, оказываются не у дел. Гордая, сильная, уважающая себя женщина — порок в мире, где правят мужчины.

— Эвника, — тихо произнесла Андерия, поравнявшись с Анейрином.

— Иди уже отсюда, — шикнул на нее воин. — Я все помню.

Во всеобщей суматохе, где каждый норовил разглядеть то, что эти варвары нагло украли у теренгейцев, грубо затолкав в огромные деревянные сундуки, совершенно не думая о ценности или хрупкости некоторых вещиц, никто и не заметил бы их недолгого разговора, но от цепкого взгляда Селии не ускользнуло ничто.

— Так значит, теперь я буду жить здесь? — спросила Андерия, недовольно оглядев комнату, куда ее сопроводила сестра. Она состроила гримасу специально. Нельзя сказать, что это было ужасное место, а даже наоборот, весьма милая маленькая комнатка с небольшим окном. С улицы доносился шум и запах моря. Практически как в родном Теренгее, только все чуждое, и здесь она совсем не свободный человек.

— Могу вернуть в амбар, — хмыкнула Селия, нагло присаживаясь на кровать в углу комнаты. — Может, тогда ты станешь более сговорчивой.

— Как я могу быть сговорчивой с той, что предала свой народ? — произнесла Андерия, уставившись в окно.

— Может, наконец уже перестанешь? — вздохнула Селия. — Это было неизбежно. Ортейцы все равно бы дошли до Теренгея.

— Ортейцы? — целительница нахмурила брови.

— Они так называют себя. Потомки великого Ортея, — пояснила Селия.

— Как давно ты здесь? — Андерия по-прежнему стояла у окна, не поворачивая головы.

— Почти два года. И мне было не так просто, как ты думаешь. Я же женщина, самое бесправное создание, а особенно здесь, — Селия издала смешок. — И я с Сигвальдом только потому, что это лучше, чем быть рабыней для каждого из этих грязных оборванцев.

— Я не спрашивала тебя о мотивах твоих поступков, — покачала головой сестра.

— Мне нужно родить ему ребенка, Андерия, умоляю, помоги, — Селия поднялась с кровати и приблизилась к девушке. — Мне нужна твоя помощь.

— Почему с этой проблемой ты не можешь разобраться сама? Это не самое сложное, чему бабушка обучила нас, — взгляд Андерии по-прежнему был холодным и непроницаемым.

— Я потеряла часть своих сил, когда избавилась от ребенка, — призналась Селия, поджав губы.

— Ты была беременна? — сестра изумленно уставилась на нее. — Кто отец? Маркус или тот купец?

— Я не знаю, — покачала головой Селия, возвращаясь обратно к кровати. — Когда меня изгнали, я долгое время просто скиталась, я была настолько подавлена, что просто даже не заметила, что в положении. А когда поняла, было уже поздно, чтобы решить этот вопрос деликатно.

— Ты должна была придти ко мне или к бабушке!

— Чтобы вы выставили меня за дверь? — зло рассмеялась Селия. — Вы ничего не сделали, когда меня прогоняли, когда в меня кидались чем только можно, пока я проходила мимо толпы.

— Таковы наши законы. И ты это знаешь. Ты убийца, Селия. Ты убила того купца. А затем устроила пожар, который забрал еще десяток уже невинных жизней.

— Потому что он прилюдно опозорил меня, назвал продажной девкой.

— А разве это не так? — Андерия присела на край кровати рядом с сестрой. — Ты была помолвлена с Маркусом, но все равно решила завязать отношения с этим купцом. Зачем? Ты сама виновата во всем.

— Потому что я хотела большего! — Селия вскочила на ноги. — Я всегда знала, что я родилась для чего-то большего. Что мог дать мне Маркус? Он всего лишь лесоруб, а Сигвальд — он король. А я его жена, и значит, королева.

— Король кого? Этой шайки неграмотных оборванцев?

— Но эта шайка неграмотных оборванцев расправилась с вами, — Андерия тотчас поджала губы, как бы ни хотелось это признавать, но тут ее сестра была права. — Мне нужна твоя помощь, — спустя минуту молчания вновь заговорила Селия. — Помоги мне, а иначе я буду как Далия. Сигвальд найдет другую женщину, а меня выбросит, — сестра продолжала молчать, вперив взгляд в пол. — Я рада тебя видеть, Андерия, хоть ты и не веришь. Спокойной ночи, сестренка, — со вздохом добавила она и покинула комнату целительницы, тихо закрыв за собой дверь.

Далия вернулась в свою комнату сама не своя. Сославшись на головную боль и усталость, она попросила у Сигвальда разрешения покинуть праздник. В ответ он просто отмахнулся. Ему все равно, что Далия нездорова, что она умирает от тоски и неразделенной любви. Больше пятнадцати лет она была ему верной женой, надежной спутницей и опорой, а сейчас на ее месте сидит эта наглая молодая чужестранка. Она определенно околдовала Сигвальда, а сейчас еще и свою сестру притащила.

В дверь постучали. Помотав головой, Далия попыталась скрыть предательски выступившие слезы. Это был Анейрин, который привел с собой какую-то девочку лет двенадцати. Напуганная, дрожащая. Неужели когда-то такой была и сама Далия?

Она была не намного старше этой испуганной девочки, когда ей объявили, что она станет женой короля Сигвальда. На тот момент у него уже была одна жена и он вполне мог взять другую. Далии повезло, из тысячи претенденток он выбрал именно ее. Ее, простую служанку своей госпожи, которая просто готовила хозяйку к смотринам. Далия вовсе не имела права участвовать в выборе невест.

— Ты плакала? — ничего нельзя скрыть от Анейрина.

— Жуткая головная боль, — солгала Далия.

— Ты нездорова? — обеспокоенно спросил сын, опускаясь на колени перед стулом, на котором сидела Далия. — Я могу позвать Конора, или же эту похищенную целительницу, она сделает тебе какой-нибудь отвар.

— Ну вот еще, не приму я ничего от этой девки, — Далия повела плечами.

— Если у вас болит голова, отвар могу приготовить я, — робко заявила Эвника. Мать и сын удивленно уставились на нее. Удивительно, но за эти пару минут они и думать забыли о ней.

— Кто это? — спросила Далия, внимательно рассматривая худую с осунувшимся лицом девочку.

— Ее зовут Эвника, и она безумно дорога этой целительнице. Я пообещал сохранить ей жизнь. Возьмешь к себе в услужение? — Далия нахмурилась, продолжая придирчиво осматривать ребенка. — Не думаю, что она создаст тебе какие-то проблемы, в отличие от ее наставницы.

— Спустись на кухню и скажи, что я распорядилась, чтобы тебя накормили досыта, а если не поверят, пусть идут ко мне, — приказала Далия, махнув в сторону двери. — Не хочу, чтобы ты ненароком грохнулась в обморок, пока будешь готовить мне отвар от головной боли.

В Теренгее принято кланяться перед знатными господами, а как здесь? Еще какое-то время Эвника стояла на месте, как вкопанная. Стоит ли ей поклониться? А вдруг здесь все по-другому? И уже через час ее голова будет красоваться на одной из пик рядом с теми, чьи головы они видели, когда шли сюда. Тогда все то, что сделала для нее Андерия, просто напрасно.

— Чего стоишь? — спросил Анейрин.

— Извините, — тихо произнесла она, скрываясь за дверью.

— Говоришь, сообразительная? — спросила Далия.

— Временами бывает.

— Ты, верно, сильно привязался к этой целительнице? — мать принялась проводить мраморным гребнем по волосам.

— Мне приснился сон. Боги хотят, чтобы я ее защищал, — признался Анейрин. — Я не знаю, почему, но твердо уверен, что должен сделать это.

— Пути Богов неисповедимы, — вздохнула мать. — А мне показалось, что она не очень-то рада видеть сестру.

— Они не так дружны, как были мы.

— Ты должен беречь себя, мой мальчик, ты единственный сын, оставшийся у меня.

Анейрин самый младший из сыновей, рождённых у Сигвальда и Далии. Его первая королева, старшая жена, произвела на свет шестерых мальчиков. Еще у отца была наложница, также родившая ему четырех сыновей. Она появилась как раз, когда Далия вынашивала Анейрина. Но появление этой девушки никак не обеспокоило его мать. То была совсем глупая рабыня, которой не хватило ума выжить в этой семье. Она возомнила себя госпожой, хотела подняться выше, чем ей положено, предала Сигвальда и за это заплатила жизнью, а также жизнью собственных сыновей.

Что чувствовал Сигвальд, когда наблюдал за тем, как слуги душат веревками его же сыновей? Испытывал ли он хоть что-то, отдаленно напоминавшее жалость, сочувствие? Ненавидел ли он себя впоследствии? Никто не знал ответов на эти вопросы. Сигвальд был жестоким правителем и отцом. Но им восхищались подданные, а жены его любили. В нем было что-то, что цепляло людей любого сословия и ранга.

Так Сигвальд лишился четырех из своих наследников. Старшие сыновья Далии погибли. Один героически пал во время одного из походов своего отца, а два средних просто пропали. Поначалу король рассвирепел, считая, что они сбежали, был готов казнить Далию и Анейрина, но спустя неделю он увидел их головы, водруженные на пики у окраины деревни. Тогда он с горечью осознал, что его любимые мальчики стали жертвами интриг. Когда ты сильный правитель, у тебя есть немало врагов.

Затем чума, которая вспыхнула практически сразу после возвращения его воинов из похода на Север. Она унесла жизни еще троих сыновей, а также жизнь его первой супруги. У Сигвальда осталась только Далия и четыре наследника. Уже немало. Но то, как Боги один за другим забирали жизни его близких, не внушало надежды на то, что трон под ним стоит прочно, что его дело продолжат выжившие сыновья.

А затем появилась Селия. Молодая, крепкая, обладающая знаниями, которые не были доступны его волхвам. Он надеялся, что это его шанс. Но за столько месяцев новоявленная супруга так и не смогла забеременеть. И сейчас именно Андерия, ее сестра — единственная надежда на то, что наследие Сигвальда будет жить еще долго. Сигвальд желал уверенности. Старшие сыновья были глупцами, он это знал. Лишь Анейрин подавал хоть какие-то надежды, но в даже в нем, увы, Сигвальд не видел мудрого правителя, лишь храброго, честного воина.

— Отец меня любит, ты же знаешь, мама, — улыбнулся Анейрин, накрыв своей большой ладонью ее бледную руку.

— Так же, как любил твоих младших братьев? — Далия вскинула брови. — Любовь твоего отца не бесконечна. Всегда будь начеку. Ибо самые острые клинки прячут в мягкие ножны (1).

* * *

(1) Острые клинки прячут в самые мягкие ножны — цитата из сериала «Тюдоры»