Хроники Эверона. Песнь Феникса (гет)

«На вид мы все не такие, как на самом деле».

© Оскар Уайльд. Веер леди Уиндермир.

Андерия еще издалека почувствовала приближение Анейрина по острому запаху хмеля, резко ударившему ей в нос.

— Почему ты здесь стоишь, скрываешься в темноте? — спросил он, подойдя почти вплотную. — Как убийца, м-м-м?

— Или как та, которой неприятен этот праздник.

Андерия слегка оттолкнула его, но в его состоянии, когда он и без того едва стоял на ногах, это могло обернуться тем, что он непременно грохнулся бы на пол. Анейрин пошатнулся, но не упал. Андерия успела схватить его за руку. А может, он именно этого хотел? Потому что стоило ему встать ровно, как он тотчас притянул Андерию к себе.

— Ты так притягательна, — прошептал он ей на ухо. Запах, исходивший от него, опьянял, но не страстью, а совсем наоборот.

— А ты просто жалок, — Андерия повторила попытку его оттолкнуть. Вот только на этот раз она не собиралась удерживать его, а он, видимо, понимая это, даже не сдвинулся с места. — Ты перепутал меня с Селией.

— Нет, ты еще лучше, — он провел вспотевшей ладонью по ее волосам.

— И именно поэтому я не стану твоей наложницей, — на этот раз ей все же удалось оттолкнуть крепкого воина. — Еще в Теренгее ты говорил, что не используешь женщин, как трофеи.

— Я рассчитывал на взаимность, — хмыкнул он, криво усмехнувшись.

— Анейрин, не видишь, что ли, девушка совсем не хочет тебя, — к ним подошел мужчина, намного выше и крепче Анейрина. При виде него Андерия испуганно сглотнула и затаила дыхание, переведя взгляд на сына вождя.

— Нет, просто девчонка слишком выпендривается, — уверенно заявил Анейрин, а потом схватил ее за локоть. Но не сильно. Андерия напряглась еще больше. — Она моя. И больше ничья, — с этими словами он, не дав девушке опомниться, потащил ее за собой, прочь из зала.

А воина, оставшегося стоять в одиночестве в темноте, накрыла волна раздражения. Все, кто хотел найти пару на эту ночь — уже нашли. А он остался ни с чем. Какая досада.

* * *

Во дворце Адмет появился только под утро. Принц так сильно увлекся выпивкой и обществом распутных дам, что не заметил, как прошла почти вся ночь. С того момента, как он вернулся с Южных Островов, Адмета интересовали только развлечения. Собрав вокруг себя небольшую компанию из таких же пылких юношей, детей лордов и советников короля, живших при дворе, он и эти молодые повесы каждую ночь предавались разврату и похоти во всевозможных тавернах и трактирах города.

А Тора стремится узнавать народ, просто прогуливаясь по городу. Чушь. Лучше всего можно узнать народ, уподобляясь его собственным порокам — так считал ее брат. Разве он не хорошо узнал своих людей, выпивая с ними на равных? Хорошо. Разве не известно ему, чего хотят девушки, которые обратили на него внимание? Известно.

Но вчерашняя вылазка закончилась неприятным инцидентом. И если один из его товарищей по увеселению отнесся ко всему этому с долей цинизма, считая весьма забавным свой поступок, то Адмет сразу начал чувствовать угрызения совести. А что будет, если родители узнают об этом? Отец, может, и не будет кричать, но он будет разочарован, это всегда прекрасно видно по лицу короля, а вот мама… Она просто будет вне себя от негодования. Вот он — наследник престола. Любуйся, Эверон, гордитесь, люди. Позор, да и только.

Внезапно яркий свет ударил в глаза принца. С недовольным криком Адмет подскочил на кровати. Кто посмел потревожить его сон? Продрав глаза, юноша встретился с грозным взглядом своей матери, стоявшей у окна. Минерва, сложив руки на груди и недовольно поджав губы, покачала головой. В комнате витал запах хмеля, пахло дешевой отвратительной выпивкой, от чего королева разозлилась еще больше.

— Что вы здесь делаете, матушка? — поинтересовался он, зажмурившись от яркого солнечного света, проникающего в комнату сквозь большие окна.

— Уже полдень! — воскликнула она. Адмет невольно зажмурился. От громкого голоса матери зазвенело в ушах, все-таки он вчера перебрал с выпивкой. — Ты проспал!

— Что именно? — устало спросил он, упав обратно на подушки и накрывшись с головой одеялом.

— Сегодня суббота, — Минерва подошла к кровати и стянула расшитые золотыми нитями одеяла на пол. — Вместо тебя на встрече с народом присутствовал твой отец.

— Королю тоже иногда полезно интересоваться жизнью народа, — беспечно отозвался Адмет.

— Прекрати! — завизжала от негодования Минерва. — Немедленно поднимайся!

— Как вы смеете кричать на наследника? — Адмет, сев на кровати, полоснул мать неприязненным взглядом. — При всем моем уважении, Ваше Величество, вы не смеете так бесцеремонно врываться в покои принца. Покиньте мои комнаты.

— Я сейчас говорю с тобой не как королева, а как твоя мать. Ты мой сын и обязан молчать, а не дерзить, — холодно процедила она, смерив его таким взглядом, от которого Адмету стало не по себе. — Тот человек, которого вы с дружками унизили вчера, он был здесь, он молил нас с отцом о справедливости.

По спине Адмета пробежала мелкая, но ощутимая дрожь. Опершись руками на мягкий матрас, он до побелевших костяшек вцепился в шелковые простыни. Вот теперь он не мог поднять голову на Минерву. Было стыдно. Стыдно за то, что они с друзьями наделали, за то, что он повел себя вот так ужасно и мерзко, за то, что не остановил своего товарища, а хихикал в стороне, стыдно за то, что родители обо всем узнали, за то, что им пришлось краснеть.

— Эй, кто это посмел идти по королевскому тракту так поздно? — выкрикнул Финбар, нагнав темную фигуру и стянув капюшон. — Ах, красотка, ты заблудилась? — хитро улыбнувшись, спросил он у резко отпрянувшей от него молодой девушки.

— Финбар, брось, идем, скоро начнет светать, — фыркнул Валентин, толкнув друга в сторону.

— Ваше Высочество, как вам эта красотка? — усмехнулся он, повернувшись к Адмету, что шел позади всех.

Глупый, глупый Финбар. Адмет же просил друзей называть его просто по имени. Не хотелось бы, чтобы в каждой таверне Нобилисса, где они побывали за последние недели, знали, что среди самых шумных и заметных посетителей был еще и наследник престола. Но сегодня они сильно перебрали с выпивкой. Финбар потому и забыл об обещании, которое дал своему другу.

Испуганная девушка, решив воспользоваться тем, что они отвлеклись, бросилась бежать в лес, желая скрыться от юношей, от которых сильно разило алкоголем, в тени деревьев. Трое сильных молодых людей в состоянии крепкого опьянения были способны на самые гадкие поступки. Такие не уважают ни титулы, ни честь, не внимают слезным мольбам, они подобны животным с их звериным диким желанием утолить свой голод.

— Не так быстро, деточка, — Финбар, скинув с себя руку Валентина, моментально нагнал девушку и притащил обратно. Она визжала, брыкалась, а Финбар смеялся. Адмет и Валентин продолжали стоять в стороне, но никак не вмешивались.

— Господа, что вы делаете с моей дочерью? — внезапно с криками выскочил низкорослый мужчина. Адмет сощурился, желая получше рассмотреть его, но от выпитого дымка перед глазами, словно пелена, закрывала все. — Прошу вас, отпустите ее.

— Так это твоя дочь? — рассмеялся Финбар, погладив золотые кудри своей пленницы. — Что же ты, папаша, не бережешь ее? Гуляет такая красотка одна.

— Финбар, прекрати, — покачал головой Адмет. — Мы должны вернуться во дворец.

— Вы живете во дворце? — удивился ее отец.

— Ты говоришь с самим принцем, нищеброд, — снова рассмеялся Финбар, продолжая удерживать на удивление покорно стоявшую в его цепких объятиях девушку.

— Ваше Высочество, — мужчина поклонился. — Скажите, что я могу сделать, чтобы вы отпустили мою дочь?

— Целуй ноги своего принца, — криво ухмыльнулся Финбар. — Я отпущу твою девку, если сделаешь это, — он переглянулся с друзьями. Валентин усмехнулся и покачал головой, хихикнул и Адмет. Сейчас все казалось таким забавным, таким нереальным, словно сон.

Немного помедлив, мужчина опустился на колени перед Финбаром и, пересилив себя, наступив на горло собственной гордости, все же сделал то, что ему приказали. Ради дочери. Любой отец не остановится ни перед чем, когда его ребенку угрожает опасность.

— Вот только принц не я, идиот, а он, — грубо отшвырнув его ногой в сторону, словно мусор, грязь под ногами, в который раз рассмеялся Финбар, а затем указал пальцем на Адмета. — Ползи теперь к нему.

Девушка горько всхлипнула, попытавшись выбраться из крепких рук юноши, который насильно удерживал ее.

— Финбар, может, не стоит? — спросил Адмет.

— Ну уж нет, пусть проявит всю свою преданность короне.

А тем временем мужчина смиренно подполз к ногам наследника и поцеловал мыски теперь уже его сапог. Что он чувствовал? Ощущал ли он свою абсолютную беспомощность, был ли полон презрения к самому себе? Их троих в тот момент это не волновало. Это было просто забавно, и все.

— Пошла прочь, — Финбар грубо толкнул девушку, и та упала прямо на отца. — Детка, можешь благодарить папочку, лишилась такой радости, такого блаженства, — он хитро улыбнулся, посмотрев на ее испуганное заплаканное лицо.

— Ну все уже, хватит, идем, — проворчал Валентин, толкая друга в нужную сторону.

— Молчишь? — спросила Минерва, чуть наклонив голову. — Нечего сказать? И правильно! Нет слов, чтобы описать твой гадкий поступок! Что за чудовище я воспитала?

— Мам, мы всего лишь заставили его целовать ноги, да, это ужасно, но не более, — попытался оправдаться Адмет.

— Вы надругались над его дочерью! — выпалила Минерва, схватившись за голову. — Ты не представляешь, в каком ужасе были мы с королем, когда отец бедной девочки сообщил нам об этом, — она покачала головой, едва сдерживая слезы отчаяния. — Она умерла, Адмет, ты это понимаешь?! Она не смогла пережить этого позора и наложила на себя руки!

Принц даже открыл рот от изумления. Глупо моргая, он смотрел на мать, не зная, что и ответить. Но ведь все было не так, ведь они, посмеявшись над ее отцом, просто ушли, они отпустили девчонку. Адмет никогда бы не позволил ни себе, ни своим друзьям лишить чести невинную девушку. Это же преступление против природы, против Богов. Отец, лорд Вейнворт, Рагнар — все они учили его правильным вещам. А подобный поступок не укладывается в норму. Он бы ни за что не поступился собственной честью ради каких-то сиюминутных радостей.

— Матушка, я клянусь вам собственной жизнью, я не делал этого, — Адмет вскочил с кровати.

— Но этот человек утверждает обратное, — мать и сын повернули головы к двери, где стоял только что вошедший Доминик. — Минерва, мы можем поговорить наедине? — спросил он, переведя холодный взгляд на супругу.

— Зачем? — развела руками женщина.

— Я попросил, — с нажимом произнес Доминик.

Минерва вздохнула. Посмотрев на мужа, она с мгновение стояла на месте, не двигаясь, а затем, покачав головой, все же направилась к нему. Стоило двери за родителями закрыться, как Адмет тут же подбежал к ней и, прислонившись правым ухом, стал прислушиваться. В детстве они с сестрой, как, наверное, и многие дети, очень часто подслушивали родительские разговоры, считая это занятие достаточно интересным, но на деле же они практически ничего не понимали из того, что обсуждали Доминик и Минерва, ведь обычно их разговоры в относительной близости от детей были связаны с политикой и государственными делами, но никак не с чем-то личным или тайным, как предполагали Адмет и Тора.

— Я же просил подождать, Минерва, — начал Доминик, кода они вышли из спальни в гостиную. — Мы должны были сделать это вместе.

— Но я не могла ждать, Доминик, — уперев руки в бока, женщина принялась расхаживать по комнате. — Ты слышал, он утверждает, что этого не делал?! Как?! Что делать дальше? — она принялась активно жестикулировать руками.

— Для начала надо успокоиться, — Доминик, взяв жену за руку, попытался усадить ее на софу. — Я потому и просил тебя не начинать без меня, я же знаю твою вспыльчивость, твою крайнюю эмоциональность, — Минерва все же присела на край дивана. Запустив пальцы в волосы, она окончательно растрепала свою прическу.

— Но я не знаю, как быть…

— Ты можешь поверить в то, что твой сын способен на такое? — он сжал ладонь жены.

— Нет, — простонала Минерва. — Мой мальчик не может быть чудовищем, Доминик, — она повернула голову к мужу. Глаза королевы наполнились слезами, а губы нервно задергались. Она пыталась сдержать надвигающийся приступ истерики. — Но что, если мы в чем-то ошиблись, когда воспитывали наших детей?

— Милая, мы воспитывали их одинаково, — Доминик наклонился ближе. — Почему же тогда Тора такая честная, совестливая, правильная?

— Вся в тебя, — хмыкнула Минерва, попытавшись улыбнуться.

— У нас хорошие дети, мы правильные родители, — он взял ее лицо в свои ладони. — Не позволяй никому усомниться в этом.

— Что мы будем делать?

— Иди к себе, Минерва, — он по-отечески поцеловал ее в лоб. — Пусть сэр Ллойд или леди Лигера приготовят тебе успокаивающий отвар. А я вернусь к сыну и поговорю с ним по-мужски.

Минерва ослушалась. Попытавшись придать своим волосам более или менее аккуратный вид и выйдя из покоев сына, она направилась не к себе, а в лазарет. И не потому, что хотела лично попросить Хаббарда или Сесилию приготовить ей что-то успокаивающее, а потому что нужно было срочно поговорить с леди Лигера, предупредить ее. Гримм во дворце.

Тот мужчина, что утверждал, будто ее сын изнасиловал его дочь и довел до самоубийства, и был гриммом. И он даже не скрывал этого, он открыто признал, кем является, когда Доминик спросил его. Этот рисунок на его шее. Любой, кто был хоть мало-мальски связан с миром магии, прекрасно знал, кем являлись люди, на шее которых была изображена пятиконечная звезда и заключенное в нее всевидящее око. Гриммы. Они веками внушают страх даже тем, кто не приносит в этот мир зла — просто им известно чуть больше, чем другим. Так разве за это они заслуживают смерти?

Но гриммы, непримиримые борцы за искоренение магии, считают иначе. И вот это страшное существо, а с виду обычный человек, пробрался в ее дворец, в ее дом, где живет ее семья, ее магия. Минерва боялась. Боялась, что сын действительно мог совершить столь страшное преступление, боялась, что все это было лишь коварной уловкой хитрого гримма, дабы внести раздор и хаос в ее семью…

Стоило ей переступить порог лазарета, как она тотчас увидела дочь на кровати, где лежал Вистан. Ну что за дети?! Она ведь отправила ее к себе, а Тора обещала, что больше не станет видеться с этим кузнецом…

— Тора! — недовольно воскликнула она. — А ты лежи, поправляйся, — добавила она, махнув рукой на пытающегося подняться Вистана. — Тора, немедленно вернись к своим занятиям. Отец будет недоволен, если ты начнешь меньше времени уделять учебе.

Девушка попыталась возразить, но мать, грозно посмотрев на нее, процедила сквозь зубы:

— Приказы королевы не обсуждаются!

Немного замявшись, Тора повернула голову к Вистану, но, чувствуя холодный пронизывающий взгляд матери на себе, пробормотала ему что-то невнятное и засеменила к выходу, пару раз обернувшись и встретившись взглядом с Вистаном.

— Леди Лигера здесь? — спросила Минерва, посмотрев на юного кузнеца. Но ему и не пришлось отвечать, потому что Сесилия появилась сама.

— Зачем так кричать? — усмехнулась она, вытирая руки полотенцем.

— Есть серьезный разговор.

— Ну хорошо, — нахмурившись, бывшая наставница кивнула в сторону маленького помещения, которое называла своим кабинетом. Вдоль четырех стен стояли большие деревянные шкафы, полки которых были уставлены всевозможными баночками и склянками, где хранились отвары, зелья, засушенные травы, корни. То, что не сможет вызвать подозрение — ведь она всего лишь лекарь, который часто прибегает к народным средствам.

— Гримм здесь, — сообщила Минерва, закрыв за собой дверь.

— Что? — удивилась Сесилия, повернувшись к ней лицом.

— Он сейчас во дворце, — устало прикрыв глаза, продолжила королева. — И он останется здесь на какое-то время, — все-таки Минерва не сумела сдержать слезы.

— Перестань, — Сесилия, подойдя ближе, попыталась обнять бывшую воспитанницу. — Расскажи мне, что случилось.

И Минерва поведала ей все, не утаив ни малейшей подробности. Про эту жуткую историю с дочерью гримма и ее сыном, про то, что Доминик, сам того не ведая, предложил этому ужасному человеку остаться во дворце.

— Что теперь делать? — тихо спросила она, ища поддержки в глазах Сесилии.

— Для начала успокойся, — кивнула женщина. — Мы обязательно разберемся с этим. Сейчас важнее всего понять, что именно произошло с Адметом, — подойдя к одному из шкафов, продолжала она.

— Он утверждает, что не делал этого, — всхлипнула Минерва.

— И ты не веришь ему, — догадалась леди Сесилия.

— Я не знаю, чему тут верить.

— А вот если бы однажды к Софии пришел некто и сказал, что Эвмент надругался над его дочерью? — Минерва непонимающе уставилась на Сесилию. — Ведь мы обе знаем, как твой братец любит покутить, — леди Лигера принялась что-то искать на одной из полок. — А он начал бы утверждать обратное. Кому бы она поверила?

— Она бы поверила Эвменту, — не задумываясь, ответила Минерва.

— Тогда почему ты сомневаешься в своем сыне? — Сесилия протянула ей пузырек, судя по резкому запаху, с настойкой травы пустырника — успокаивающее средство. Королева скривилась от горького вкуса. — Ты же куда лучшая мать для своих детей, чем София была для вас. Не сомневайся в своем сыне. Разве его отец, — она многозначительно посмотрела на Минерву, явственно давая понять, что говорит о настоящем отце — Клеоне, — поступил бы так?

— Никогда, — покачала головой королева.

— Тогда не верь, — она снова вернулась к шкафу.

— А что делать теперь с гриммом?

— Мы разберемся, — уверенно заверила Сесилия. — Он один, а нас больше. Он — никто, а ты королева, — она начала внимательно разглядывать содержимое других баночек на полке.

— Надеюсь, — слабо улыбнулась Минерва в ответ.

— Ты должна предупредить еще кое-кого, — Сесилия повернулась к ней вполоборота.

— С каких пор ты стала такой правильной? — хмыкнула Минерва, быстро догадавшись, о ком идет речь.

— Перед лицом врага мы все равны, — она сложила руки на груди и присела на край стола.

— Ты права, как говорится, враг моего врага — мой друг, — согласилась спустя какое-то время Минерва, двинувшись к двери.

— Она всегда была умной девочкой, — сказала Сесилия, когда королева вышла из кабинета, проведя указательным пальцем по голове своего ворона, что сидел на столе.

Сесилия перевела взгляд на окно. Вот уже который год она убегала каждый раз, когда поблизости появлялся кто-то из последователей гримма. Она скрывалась. И делала это очень умело. Жить в бегах сложно, но ничего другого не оставалось. Вот только сейчас расстаться со всем тем, что у нее есть, было бы очень сложно. Минерва и Персей, кажется, наконец простили ее за детские обиды, которые хранили в сердце долгие годы. У нее есть дом, есть люди, которым она по-своему важна. Не хочется убегать. Но это единственный способ остаться в живых. А что будет с Минервой и ее девочками? Сесилия снова повернула голову к ворону.

— Что же нам делать? — обратилась она к нему. Птица внимательно посмотрела на нее, а затем подмигнула одним глазом и принялась снова чистить свои перья. — Значит, так тому и быть, — вздохнула Сесилия. Черный ворон сказал свое слово.

Выйдя из лазарета, Минерва, по совету Сесилии Лигера, решила разыскать Рею Касарос и предупредить о том же, о чем предостерегла бывшую наставницу. И долго искать ей не пришлось, фаворитка короля вместе с сыном как раз направлялись туда, откуда буквально пару минут назад вышла сама королева. Судя по ссадинам на лице мальчика и по тому, как он волочил правую ногу, Дантей в очередной раз впутался в какую-то историю. Ох, уж эти мальчишки. Младший сын короля частенько зарабатывал какие-то синяки или ушибы, а его мать так трепетала над ним, что любая маленькая царапинка вызывала на ее лице гримасу страха и ужаса.

— Рея, я как раз тебя искала, — мягко улыбнулась Минерва, подойдя ближе.

Женщина напряглась и, распрямив спину, с силой сжала плечо сына и притянула его к себе ближе, будто боялась, что Минерва отнимет его.

— Ваше Величество?

— Что с тобой приключилось на этот раз, Дантей? — Минерва посмотрела на бастарда мужа.

— Катался верхом, Ваше Величество, — со вздохом ответил мальчишка.

— Ты должен быть аккуратнее, дружок, ты же сын короля, — она слегка потрепала его по волосам. — Иди в лазарет, там обработают твои раны. А я пока пообщаюсь с твоей мамой.

Мальчик повернулся к матери и молчаливо спросил дозволения у нее. Рея одобрительно кивнула в ответ. И, поклонившись королеве, сын Доминика побрел к лекарю, пару раз обернувшись назад.

— Что вы хотели, миледи? — нахмурившись, спросила Рея.

— Я хочу предупредить. Гримм при дворе, — как можно тише произнесла Минерва.

— Гримм? — лицо Реи тотчас побледнело. — Я думала, что это все сказки для детей, и они уже давно исчезли.

— Пятиконечная звезда и заключенное в нее всевидящее око.

— Ох, — произнесла леди Касарос на выдохе. — Как он здесь оказался?

— Гримм будет какое-то время жить при дворе по желанию самого короля, — проигнорировав ее вопрос, продолжила Минерва. — Сейчас мы все должны быть начеку. Максимальная аккуратность в словах и мелких деталях.

— Конечно, я понимаю, — закивала Рея.

В этот момент из-за угла вышел лорд Вейнворт. Он как раз разыскивал королеву по очень важному вопросу. Увидев двух женщин короля вместе, он опешил. Разве могут две непримиримые соперницы так спокойно беседовать?

— Вы что-то хотели, лорд Вейнворт? — спросила Минерва, заметив его.

— Есть один очень важный вопрос, — сообщил он.

Еще один важный вопрос. А может, хватит с нее этих очень важных вопросов на сегодня?

— Мне надо идти, — вздохнула Минерва, повернув голову обратно к Рее.

— Почему ты предупредила меня? — вдруг спросила Рея, задержав королеву.

— Может, мне и не нравится вся твоя семья, но, что бы ни было, мы одной крови. И сейчас лучше сплотиться воедино, чем предстать перед врагом двумя враждующими кланами.

— Это мудро, — кивнула Рея. — Сейчас я буду на твоей стороне.

— Надеюсь, мы сможем поскорее избавиться от него и вернуться к нашей прекрасной ненависти друг к другу, — усмехнулась Минерва.

— Я буду уповать на это, — сказала Рея и, склонившись в легком реверансе, направилась следом за своим сыном.

— Ну, что у вас на этот раз, лорд Вейнворт? — устало спросила Минерва, подойдя к Леонату.

— Вы должны на это взглянуть.