Хроники Эверона. Песнь Феникса (гет)

«Ни один человек не знает, какое наследство он оставляет после себя».

© Эдвард Резерфорд. Париж

Отныне жизнь их была подчинена одному распорядку: с рассветом Анейрин уплывал на мыс в поисках пищи и каких-то полезных вещей, которые пригодились бы им в хозяйстве, Андерия и Эвника же занимались домашними хлопотами. Неподалеку от избушки они высадили горох и пшеницу. И так день за днем. Каждый предыдущий был похож на следующий.

Теплое, немного засушливое лето сменилось холодной дождливой осенью. Анейрину пришлось укрепить крышу глиной и ветками, чтобы по вечерам не задувал промозглый ветер. После осени наступила зима. И длилась она долго. Голод. Вечные проливные дожди. В Теренгее никогда не видели снега. Зимой эти земли одолевал дождь, начинавшийся в ноябре и заканчивающийся в апреле. Эвника успела серьезно заболеть. И даже отвары Андерии не помогали, Анейрин подозревал, что бедняжку придется похоронить к началу весны. Но девчонка выкарабкалась, она оказалась сильной.

Итак, наступила весна. И Андерия сообщила Анейрину, что ждет ребенка. Эта новость привела в восторг Эвнику, которой явно становилось скучно жить в качестве затворницы и отшельницы на их скрытом от посторонних глаз островке. Куда меньше радости испытал Анейрин. Они с трудом пережили холода, что будет, когда ребенок появится на свет?

Положение Андерии беспокоило Анейрина. А та, наоборот, наслаждалась каждым мгновением. Все это было незнакомо ей. Но ребенок придавал ей сил. Каждый день она познавала что-то новое. Она как будто снова обрела магическую силу, которую, как казалось самой Андерии, утратила навсегда.

Однажды вечером она поделилась своими переживаниями с Анейрином. Это случилось где-то в конце февраля.

Судя по звездному небу над головой, Анейрин вернулся в их убежище на маленьком, скрытом от посторонних глаз островке уже далеко за полночь. Он застал Андерию сидящей на берегу в ожидании его возвращения.

— А где Эвника? — спросил он, вытягивая лодку из воды на берег.

— Уже давно спит, — хриплым от долгого молчания голосом отозвалась та.

— А почему ты не спишь? — поинтересовался Анейрин, присаживаясь рядом с ней. — Неужто ждала меня? — ухмыльнулся он.

— Я думала, — Андерия мечтательно посмотрела вдаль, туда, где темно-синее море сливалось с ночным небом. — Моя жизнь разделилась, стоило тебе и твоим соплеменникам грубо ворваться в нее. Почти год я прожила на твоих землях, среди твоего народа, среди твоих деревьев и трав. И вот теперь я здесь, в Теренгее. Но это уже не мой дом, — ее голос дрогнул.

— Нет людей и домов, согласен, — грустно кивнул Анейрин.

— Нет, ты не понимаешь, дело не в уничтоженной деревне, — покачала головой Андерия. — Я не чувствую этой земли. Моя магия должна подпитываться ее силой, но не может. Земля Теренгея считает меня предательницей. Очевидно, наказывая за связь с тобой, — она повернула к нему голову. Взгляд Анейрина был полон скепсиса.

— И что же делать? — с наигранным удивлением произнес он.

— Ты думаешь, что магии не существует, что все это мои россказни, — грустно улыбнулась Андерия, вновь повернув голову к морю. — Но это правда. Существует сила, которой я служу. Сила, которая дарует мне возможность знать, видеть и уметь намного больше, чем кто-либо из смертных. Но взамен требует беспрекословной верности.

— А ты смогла бы отказаться от этой силы ради меня? — он придвинулся ближе, нежно проведя рукой по пряди, которая выбилась из собранной прически.

— Это все равно, что отказаться от самой себя, — Андерия снова повернула к нему голову.

— Я отказался от самого себя, от своей земли ради тебя, — заметил он.

— Нет, это не так. Ты сделал это, чтобы остаться в живых после вероломного предательства твоего брата.

— Ошибаешься, я сделал это, чтобы спасти тебя и Эвнику, я мог бы погибнуть от рук Виллема, и Боги приняли бы меня, как героя, вознеся на небеса. Но я последовал за тобой, чтобы не дать ему сломить тебя или Эвнику еще больше, чтобы не дать надругаться над вами.

Анейрин замолчал. Молчала и Андерия. А что ответить? Они оба предали свою землю, свою семью. Отвергнутые, лишенные дома, они сидели на этом берегу под звездным небом, под теплым летним ветром. Они остались только вдвоем. У них нет семьи и нет дома. Но кто запретит обрести дом друг в друге?

Поддавшись внезапному порыву, Андерия прильнула к Анейрину, нежно поцеловав его в губы. Не ожидав подобного, на мгновение он растерялся, но тут же жадно ответил на ее поцелуй. Его руки принялись блуждать по ее гибкому податливому телу, которое буквально требовало его ласки.

В какой-то момент он с животным рыком повалил ее на землю, нависая над ней. Что же еще остается отвергнутым? Лишь соединиться воедино в страстном танце, самой манящей и желанной стороне любви…

Очевидно, что в ту ночь Андерия понесла. Изменения она стала замечать где-то ближе к середине марта, а в начале апреля — она твердо знала о своей беременности. Андерия не стала утаивать от Анейрина эту новость. К ее удивлению, он не выказал ни радости, ни восторга.

— Я догадывался, — буркнул он, садясь в лодку и оставляя Андерию в недоумении на берегу.

Его не было сутки. Андерия начала волноваться: неужели он решил бросить их с Эвникой одних, бросить своего еще не родившегося ребенка? Сбежал, как последний трус? Но нет, Анейрин вернулся. Он ничего не сказал ей, просидевшей почти сутки на берегу в ожидании его возвращения, молча прошел в дом и лег спать, как ни в чем не бывало. А утром их жизнь на острове вернулась к прежнему распорядку. Но ни разу Анейрин не спросил у Андерии о беременности и ребенке. Он также с того момента не касался ее тела более.

С недели на неделю Андерия должна была родить. Ее живот был настолько огромным, что не позволял выполнять даже элементарные дела по хозяйству. На помощь всегда приходила Эвника, которая не меньше самой Андерии ожидала появления малыша.

И все было бы хорошо, если бы Андерию не стали беспокоить кошмары. Каждую ночь она видела один и тот же сон: огромный плоский камень посреди леса, неестественно большой черный волк, которому все время пытался выклевать глаза ворон, летавший вокруг. Что это могло значить? Она не знала наверняка, но какое-то липкое нехорошее чувство поселилось в ее душе. В воздухе витало напряжение, смешанное со страхом.

О своих снах Андерия не рассказала Анейрину. И хотя тот видел, что она чем-то обеспокоена, вместо разговора по душам предпочел убедить самого себя, что это волнение от предстоящего рождения ребенка.

— Возьми меня с собой, — заявила однажды утром Андерия. — Хочу на мыс, пройтись по лесу.

— Сейчас очень ветрено, лодку может сильно раскачать, в твоем положении это небезопасно, — аргументировал свой отказ Анейрин.

— Мне еще не скоро рожать, — ответила она. Анейрин сначала округлил глаза от удивления, а затем нахмурил брови. Эвника, сидевшая напротив него, взглядом показала, что спорить с Андерией абсолютно бесполезно. Да и сам мужчина за несколько лет знакомства с ней понимал — переубедить ее абсолютно невозможно.

— Хорошо, но только держись рядом, — сдался Анейрин.

Андерия улыбнулась. Она наконец-то сможет попасть на остров, посетить лес и, возможно, найти объяснение своим дурным снам.

С полуденным солнцем все трое вышли в открытое море. Эвника, довольно зажмурившись от яркого солнца, восторженно смотрела вперед, предвкушая возвращение на мыс. Островок, на котором они жили, хоть и был уютным, тихим, защищенным, все же был маленьким. Девочка уже знала каждый камень. Разбуди ее ночью, она дошла бы до берега, не споткнувшись и не ударившись ни обо что. Ей хотелось снова увидеть Теренгей, пускай и разрушенный.

Андерия сидела с правого края лодки, напряженно смотря вперед. Она хотела найти объяснение своим снам и верила, что лес даст ей ответ. А может, и вовсе предложить Анейрину перебраться на мыс? Отстроить здесь дом, и тогда потянутся люди, Теренгей снова оживет, восстанет из пепла, словно феникс. Или же уйти подальше от побережья. Там, за лесным массивом на востоке Андерия знала Финна Храброго, правителя местных земель. Однажды Андерия лечила их единственного сына от страшной болезни, сковавшей его тело. Финн непременно примет ее при своем дворе. Он уважал старуху Маркелию и ее внучку Андерию. Они смогут найти кров в его доме.

Анейрин тоже думал. О предстоящем рождении ребенка. Ох, как же он винил себя за такую оплошность. Он должен был думать. А что теперь? У него родится сын или дочь. И дитя будет обречено нести бремя скитальцев и отшельников, какое несут его родители. Что он даст малышу? Что может дать? Этот ребенок не повторит былой великой славы своих предков, его имя не запишут в летописи. Быть может, проживет долгую жизнь, но она будет незаметной. Если бы только Анейрин знал, как сильно он ошибался…

А тем временем их лодка приблизилась к берегу.

Стоило Андерии ступить на землю, как она перестала слушать Анейрина и уверенно двинулась вперед, несмотря на то, что он, привязывая лодку, просил ее остановиться, подождать. Эвника и вовсе не пыталась ее остановить, стояла и молча смотрела ей вслед. Андерия, насколько ей позволяло ее положение, шла быстро. Она спешила пересечь границу леса.

Тишину нарушал лишь хруст веток, на которые Андерия невольно наступала. Правой рукой придерживая свой большой живот, она перешагивала через поваленные стволы деревьев. Создавалось впечатление, что лес не хочет, чтобы она проходила дальше. Цепкие ветки держали подол платья, хватали оголенные руки, царапая их.

Шорох. Андерия испуганно повернула голову в сторону. Никого. Закрыв глаза, она трижды выдохнула в надежде немного успокоиться. Это ее лес, нет причин для переживаний. Открыв глаза, Андерия отпрянула в сторону, оступившись, зацепилась за лежавшее на земле бревно и перевалилась через него. Перед ней стояла Селия.

— Что ты здесь делаешь? — тяжело дыша, спросила Андерия, схватившись за живот.

— Полагаю, нас сюда привело общее дело, — Селия помогла сестре подняться на ноги. — В твоем положении глупо разгуливать в одиночку.

— Ты тоже видела этот сон? — догадалась Андерия, отряхивая платье.

— Огромный черный волк и камень, — голос Селии дрогнул. Она явно была напугана.

Андерия внимательно посмотрела на сестру. Что ж, значит, не одну ее так беспокоило это странное сновидение. Бабушка всегда говорила, что сны — это возможность приоткрыть завесу будущего, увидеть то, что может произойти, и то, чего непременно стоит избежать. Но за свою жизнь сестры так и не научились понимать то, что им говорят сны. Этот дар приходит с опытом и долгими годами. Лишь на закате своих лет сама Маркелия научилась читать предсказания и предрекать сама.

— Ты знаешь, что это значит? — спросила Андерия.

— Я не нашла ответа, — вздохнула Селия. — Но есть некая вещь, которая беспокоит меня не меньше. Я слышала от жителей северных деревень о гриммах.

— Гриммах? — нахмурилась Андерия.

— Озлобленные глупцы, считающие, что магия не от Богов. Они убивают тех, кого заподозрят в связи с Силой. Они называют себя волками, истребителями зла, защитниками добра.

— Ты их встречала на своем пути? — кажется, не было смысла задавать этот вопрос, ответ и так был очевиден по лицу Селии.

— Я привлекла много внимания в одной из деревень, развлекая зевак своими талантами.

— Опять ты взялась за старое, Селия, — шумно выдохнула Андерия. — Бабушка говорила, что магия не для демонстраций рыночных. Это сокровенно.

— Мне надо было кормить ребенка, дорогая сестренка.

— Ребенка? Ты смогла зачать, но как? Сила наказала тебя за дочь…

— Но, кажется, Сила, насмехаясь надо мной, сочла семя Виллема куда достойнее, чем у его отца. Я понесла от него, когда он… — Селия замолчала. — Но это совсем неважно, — отмахнулась она.

Андерия закрыла глаза. Маркелия дала своим внучкам одинаковые знания, но были вещи, в которых Селия превосходила Андерию и наоборот. Так, например, старшая сестра была куда более способной в вопросах предсказания и вещих снов. Именно поэтому таинственное послание пришло ей первой, именно поэтому она оказалась в лесу, который некогда принадлежал Теренгею, раньше Андерии. А младшая же могла отчетливо считывать прошлое, она как будто видела картинки перед глазами, которые воспоминаниями проносились в голове рядом находящихся людей.

Так и сейчас. Андерии достаточно было коснуться руки Селии, чтобы увидеть тот самый день, когда Виллем воспользовался ею, надругавшись над ее телом и оставив после себя неприятные ссадины и кровоподтеки. Девушка сумела сбежать с острова на корабле с какими-то купцами, с которыми Виллем, воцарившись на троне отца, мечтал заключить союз. Потом сбежала и от них, когда те причалили к северным берегам их острова. Далее Андерия увидела тяжелые роды и женщину, помогающую появиться мальчику на свет. Скитания сестры с младенцем на руках. Голод и жизнь, полную лишений. На глазах Андерии проступили слезы, когда она увидела дрожащую Селию, оставляющую ребенка на пороге какого-то дома и скрывающуюся под покровом ночи.

— Прекрати копаться у меня в голове, — взревела Селия, отдернув ладонь сестры. Андерия пошатнулась. Она потратила много сил, чтобы узнать правду. И прикрыла глаза.

— Тебе повезло куда больше, сестренка, — усмехнулась Селия. — Анейрин любит тебя.

— Возможно. Он не рад ребенку.

— Потому что у него самого нет дома, он не может его дать и ребенку.

— Теренгей — наш дом.

— Это даже не твой дом теперь, — покачала головой Селия. — Виллем ищет меня и своего мятежного брата. Меня ему не найти никогда, но вот Анейрина… Уводи его глубоко на остров, затеряйтесь в каком-нибудь поселении, начните новую жизнь. И главное, забудь про магию. Иначе это привлечет внимание гримма и приведет прямиком к тебе. Ты не знаешь, что они делают с теми, кого считают причастными к магии. Это страшно.

— Таким ты видишь будущее? — спросила Андерия.

Налетел ветер. Деревья заскрипели. Зашумела густая зеленая листва. С веток встрепенулись птицы, взмыв в воздух.

— Виллем уже здесь, ты опоздала, Андерия, — грустно улыбнувшись, произнесла Селия. Андерия повернула голову в ту сторону, где должен быть Теренгей. Ну неужели он нашел их? Она снова повернулась к сестре, чтобы спросить, но той и след простыл. Как будто Селии тут и вовсе не было.