Надежда Пигмалиона (гет)

Сияньем и сном растревожен вдвойне,

Я сонные глазки открыл,

И девочка-смерть наклонилась ко мне,

Как розовый ангел без крыл.

Дни тянулись сплошной чередой, а в газетах мелькали заголовки: «Куда исчез Избранный?», «Дамблдор боится ответственности» и «Чего жаждет Тот-Кого-Нельзя-Называть». Их я просматривала во время коротких перерывов между подготовкой к СОВ. Лорд то ли был слишком занят, то ли намеренно меня избегал, поэтому виделись мы лишь украдкой на парадной лестнице и у библиотеки. Но что-то мне подсказывало, что свое мнение относительно экзамена он ни за что не изменит. И мне очень не хотелось остаться в дураках. Поэтому к подготовке я приступила с азартом.

Первым делом предстояло выбрать дисциплины, необходимые для будущей профессии. В приложенном перечне мне встретилось немало специальностей, о которых я даже не подозревала. Все, связанные с магглами, были отброшены в первую очередь, дальше странно соседствовали профессии Стирателя памяти и Дирижера волшебного оркестра. Министерству требовались сотрудники в Отдел по регистрации и контролю вервольфов и, конечно, авроры.

Я нервно усмехнулась, представив, как воспринял бы Лорд новость о моем выборе последнего. Но тут на глаза мне попалась профессия Целителя и я, недолго думая, поставила на зачарованном бланке напротив нее жирную галочку. Она на мгновение вспыхнула, приняв мой выбор.

И только потом я прочла, что для нее требовались высшие оценки по зельеварению, травологии, трансфигурации, заклинаниям и защите от Темных искусств. «Ну, по крайней мере с одним предметом проблем быть не должно. А остальные уж как-нибудь выучу…» — опрометчиво рассудила я. Оптимизм мой довольно быстро угас под натиском неизвестных тем и ускользающего времени.

При ознакомлении с присланными вопросами у меня обнаружились серьёзные пробелы. Ведь Лорд учил меня тому, что сам считал полезным, а я запоминала только то, что мне нравилось, и это закономерно не совпадало с представлениями Министерства о знаниях, необходимых, чтобы считаться волшебником среднего уровня. Так мне пришлось с сожалением отложить изученный до половины справочник колдомедицины и с головой погрузиться в школьную программу. «Вот уж удружил. Тоже мне… Великий поборник просвещения», — ворчала я про себя, корпя над трансфигурационными формулами.

Эта наука была очень важна в целительстве, а я умышленно избегала посвящённых ей разделов в «Большом Справочнике колдомедицины». Поскольку из всех ее областей у меня получались отлично только сглазы и разные вещи вроде заклятий окаменения или исчезновения, их мне было вполне достаточно. Но перечень вопросов так не считал. Поэтому мне следовало заучить бесчисленные формулы из серии «масленка в котёнка».

Похожие превращения путались в голове, и мои попытки регулярно терпели фиаско. Стопки исписанных пергаментов росли, а полки библиотеки пустели. Барти предложил свою помощь, но я отказалась. Потому что об этом, конечно, узнал бы Лорд. А мне хотелось сделать все самой. Потому что. Потому.

* * *

Третий закон Гэмпа гласит: «трансфигурированный объект тем дольше способен поддерживать форму, чем сильнее волшебник, творивший колдовство. Однако чем меньше заколдованный предмет, тем дольше будет держаться колдовство в прочих равных условиях. Все чары развеиваются со смертью наложившего их мага».

* * *

Из комнаты я выползала редко, время от времени забывая то про обед, то про ужин, а по пути в столовую — половину выученного. Барти посмеивался над моим лихорадочным состоянием и рассеянностью. Сам-то он умудрился превосходно сдать все двенадцать экзаменов, о чем не забывал мне напоминать. Мне предстояло только пять, но в один день.

Одна из тренировок закончилась побегом взбесившегося от бесконечных превращений стула. Он оброс шерстью и заимел ветвистые рога, а потом опрокинул чернильницу, сшиб меня с ног и с невиданной прытью умчался в коридор. Я гналась за ним до второго этажа, едва успевая чинить по пути разбитые статуэтки и светильники.

— Репарифарго!

Заклинание настигло дезертировавший предмет обстановки, возвратив ему нормальный облик. После этого я решила, что неплохо бы передохнуть и что-нибудь съесть. И, не долго думая, завалилась в столовую, запыхавшаяся и сердитая, в надежде уцепить со стола кусок холодного пирога или курицы.

Но я вовсе не ожидала попасть средь бела дня на званый обед. Компания собралась самая тёплая: сверкающая бриллиантами и надменностью Нарцисса по соседству с чопорным Люциусом, мрачный Снейп, бесстрастный Руквуд и очень толстый усатый старик, с натужной улыбкой поглядывавший по сторонам.

При виде меня на лице его отразилось явное облегчение. Остальные вообще никак не отреагировали, будто мой приход был таким же обыденным и неизбежным, как появление пыли на мебели. Только Снейп бросил на меня короткий въедливый взгляд. Жалобно звякнула чья-то вилка.

— Э-э-э… Извините. Добрый день, — смешалась я, понимая, что это тот самый важный гость, которого так хотел заполучить Лорд. Но, решив, что уже нарушила все приличия своим появлением, уселась на одно из двух пустующих мест.

Круглый стол ломился от угощений, а разговор за ним явно не клеился.

Я потянулась было за едой, но вдруг рядом со мной материализовался эльф в застиранной наволочке и поклонился так, будто его единственным стремлением было достать кончиком носа до пола.

— Что желает мисс Руфи? — пискнул он.

Я сделала заказ, отчего-то ощущая неловкость, и сверкающая тарелка мгновенно наполнилась. Я принялась за еду, борясь с противоречивыми желаниями побыстрей исчезнуть и выглядеть достойно.

У меня имелась привычка проглатывать пищу быстро, с аппетитом и почти не жуя. Поэтому обычно мне вполне хватало для обеда пяти минут, а если сосредоточится на ускорении — двух. Тогда как окружающие имели раздражающую особенность нарезать еду на мельчайшие кусочки с таким царственно-отстраненным видом, будто стремились доказать ей, что она их не очень-то интересует. Причем не имело значения, что лежало в тарелке перед ними: вкуснейшая индейка в медовом соусе или простой утренний омлет. Поэтому обед Малфоев мог растягиваться на весьма неопределённое время, зависящее больше от их настроения. Нарцисса часто делала мне замечания, когда мы обедали вдвоем. Что-то вроде: «так едят бездомные в дешёвых харчевнях». Хотя я никак не могла взять в толк, откуда она могла знать о таких местах.

— Позвольте представить вам мисс Арту Руфи, Гораций, — елейно протянул Малфой.

— Очень приятно, — отозвался тот, скользнув по мне взглядом, и чуть нахмурился. — Как поживаете?

— О, превосходно, — отозвалась я, стараясь казаться дружелюбной, — ловила свой стул. Он взбесился…

После моего откровения повисла неловкая пауза, во время которой я судорожно вспоминала правила ведения светской беседы.

— Сегодня такая промозглая погода… — неуверенно начала я, припомнив наконец.

— Да, мы уже обсудили ее отвратительность со всех сторон в ваше отсутствие, — иронично заявил Снейп. У него тоже были какие-то сложные взаимоотношения с едой — он мстительно тыкал ее вилкой. До чего-то большего между ними, судя по его худобе, доходило редко.

— Кажется, далее полагается прозвучать светской сплетне? — чуть прищурившись, поинтересовалась я. Это замечание несколько разрядило обстановку. На губах Нарциссы мелькнула лёгкая улыбка.

Я разглядывала гостя, может быть, пристальнее, чем позволяли приличия, и наконец поняла, что уже видела его в своих снах. В них он был значительно моложе и Лорд называл его «профессор Слизнорт», а тот его — «Том».

— Мне незнакома ваша фамилия, мисс. Вы приехали издалека? — заметив мое внимание, спросил он.

— Да, сэр, из Албании. А вы… Вы профессор Слизнорт, не так ли?

— Совершенно верно. Откуда вы знаете обо мне? Читали что-то из моих работ?

— Нет, сэр. Просто знаю… — промямлила я и тут же пожалела.

— Ох уж эти ваши сакральные знания, недоступные нам, простым смертным, — осклабился Снейп.

— Да будет вам, Северус, — тоном лёгкой светской беседы осадил его Слизнорт, которому Снейп, кажется, не очень-то нравился, — осведомлённость, как и осторожность, никогда не бывает излишней.

Над столом вновь повисла какая-то лазаретная тишина.

Я уткнулась в тарелку, решив больше не привлекать к себе лишнего внимания. Люциус завёл пространную речь о том, за какие заслуги его предкам достался такой шикарный участок земли в Уилтшире. Профессор слушал его с видом вежливой скуки, не притрагивался к вину и уныло ковырялся в тарелке, смешно шевеля пышными усами и поминутно косясь на часы.

Ситуацию «спас» явившийся вскоре Барти. Его энергичность, улыбчивость и блеск в глазах говорили о том, что он страшно доволен собой и предвкушает похвалу Лорда.

— А, вот ты где, а я тебя ищу везде, — заявил он вместо приветствия, пересек пружинистой походкой столовую и уселся рядом со мной. В нос сразу ударил запах его одеколона. Последнее время пахло от него сногсшибательно. Снейп едва заметно поморщился.

— У меня для тебя сюрприз, — ухмыльнувшись, сказал Барти и без церемоний задрал до плеча правый рукав тёмной рубашки. Под ним обнаружился свежий ожог. Кожа покраснела и покрылась волдырями.

— О!

— У вас отличные ловушки, профессор, думаю, ворам не позавидовать, — лукаво прокомментировал он, пока я рассматривала его рану.

Мне было совершенно очевидно, что Барти затеял какой-то спектакль, и мне в нем тоже была отведена роль. Вот только меня никто не спрашивал, хочу ли я принимать участие.

— Признаться, я опасался инферналов. Слышал, эти твари сейчас расплодились. Да и гостей у меня не бывает… — скомканно оправдывался Слизнорт.

— Должно быть, вы читали эту новую брошюру от Министерства по защите от тёмных магов? — поинтересовался Барти, от возбуждения подаваясь в сторону гостя.

— Н-нет, я не выписываю почты… — скривился старик.

— Жаль, там как раз про это! Полезная вещь эта брошюра, между прочим. Вот откуда тебе знать, что я настоящий Барти? М? — повернулся он ко мне.

Я все пыталась начать читать заклинание, но Барти постоянно дергался и вертелся.

— Вряд ли у кого-то хватило бы фантазии так изгаляться над едой, — ответила я, заметив, что Слизнорт уже некоторое время сидел не моргая и смотрел своими выпуклыми рыбьими глазами на тарелку Барти. Там спагетти, словно стая удавов, исступленно душили куриную ножку. На лице профессора застыло отвращение.

— Ха! Ты просто не знаешь, как хитро и коварно могут подделываться эти негодяи, — поёрничал Барти, подмигивая мне, — нам нужно немедленно выбрать условный вопрос. Вот спроси меня что-нибудь.

— Не знаю, — растерялась я, не понимая, что он затеял. За столом уже никто не ел и даже не пытался поддерживать беседу. Всё превратилось в бесплатный цирк. И в этом действии чувствовался почерк мастера.

— Например: какой мой любимый сок?

— Ну и какой?

— Мой любимый сок — это шампанское, — ослепительно улыбнулся Барти и снял с аккурат подлетевшего подноса два бокала, будто намереваясь один предложить мне.

— А, тебе нельзя. Ты еще СОВ не сдала. Ну что ж, придется пока довольствоваться конфетами. Тебе какие больше нравятся?

— Розовые, — хмуро бросила я. Его поведение начало меня раздражать. А в голове зудела мысль о невыученных заклинаниях. Я пыталась повторить их мысленно и чувствовала, что опять что-то путаю.

— Ну все. Теперь никакие тёмные силы нам не страшны, — приманивая ко мне вазочку с указанными конфетами, заключил Барти.

— Давай уже сюда свою руку!

— Пожалуйста, — с готовностью пододвинулся он. — Для прекрасной дамы ничего не жалко, ни руки, ни даже сердца.

Я изо всех сил постаралась сохранить невозмутимое лицо и, покопавшись в карманах, извлекла клочок пергамента со столбиком колдомедицинских формул, которые я не доучила. Буквы на нем косили и кривлялись в разные стороны, будто корчась в предсмертных судорогах.

— Вот, запомни это, — сурово сказала я, положив перед ним лист.

Барти нахмурился, почесав затылок здоровой рукой. Но скоро в его глазах сверкнул знакомый азартный огонёк, и он принялся беззвучно загибать пальцы. Я тем временем начала шептать формулу, водя кончиком палочки вдоль ожога. Волдыри стремительно опадали, превращаясь в нежную розовую кожу, которая становилась все светлее и покрывалась веснушками.

— Отлично получается, мисс, — похвалил меня вытянувший коротенькую шею Слизнорт.

— Благодарю, сэр.

— Я все запомнил, — радостно сообщил Барти спустя пару минут. — А зачем это надо?

— Чтобы ты помолчал.

Со стороны Руквуда донесся тихий смешок. Следом захихикали Слизнорт и сам Барти.

— Нет, так легко от него не избавиться. Утопить было бы неплохо, — ощерился Августус.

— Я умею плавать! А теперь еще и абсолютно здоров. За что глубочайше признателен.

Барти изящным жестом фокусника сотворил из салфетки розу, которую вручил мне. Я проследила за превращением с ноткой зависти и вдруг обнаружила, что механически закинула в рот уже которую по счету конфету из тех, что он так любезно пододвинул мне под руку.

— Это все, без сомнения, чудесно, но если не принять восстанавливающее зелье, утреннее пробуждение будет далеко не таким впечатляющим… — кисло прокомментировал Снейп.

— Великолепно! У вас талант! — перебил его Слизнорт. — А если есть способности к зельям, то вам прямая дорога в целители.

В голосе его звучало живое участие. Но отчего-то похвала вовсе меня не воодушевила. Профессор внимательно изучал меня своими круглыми прозрачными глазками и поглаживал ладонью солидный живот, затянутый бархатной курткой.

— Это очень полезные навыки. Полезные и редкие. В вашем возрасте, во всяком случае. Обычно юные леди предпочитают знать десятки способов подкрутки ресниц и укладки волос, чтобы привлекать мужчин, но не целебные чары, — посмеиваясь, добавил он.

— Потому что на свете больше глупых мужчин, чем слепых, — бросила я, решив, что камень летел в огород моего внешнего вида.

Барти рядом прыснул.

— К чему эти дерзости? — поджал губы Люциус.

— Это ничего-ничего! — хихикая, замахал пухлой рукой Слизнорт. — Дерзость и юность — это прекрасно. Но, бьюсь об заклад, что если бы вы учились в Хогвартсе, то никогда не попали бы на Слизерин.

— Я и не попала.

— Да? И куда же вас определили? — полюбопытствовал он.

— В Гриффиндор… сэр.

— О, я так и думал! У моего факультета совсем другая специфика, но у меня были блестящие студенты с вашего. Тоже запальчивые, но талантливые… — начал было он, но резко замолчал и вдруг страстно увлёкся сладостями, коих вокруг него стояло разных видов вазочек пять или шесть.

А я старалась незаметно свести чернильное пятно с рукава и придумать складный предлог, чтобы смыться.

— Странно… Вы, должно быть, происходите из какого-нибудь почтенного рода? — спросил он, выбрав угощение.

Этот полувопрос-полуутверждение загнал меня в тупик. Легенда, с которой меня отправляли в Хогвартс, совершенно выветрилась из моего сознания.

Но двери позади вдруг с тихим щелчком распахнулись. Пламя свечей в канделябрах легло, тени заплясали, и мне не надо было поворачивать голову, чтобы понять, кто пришёл. Я почувствовала Его каждой клеточкой. Он будто отразился в замерших лицах моих сотрапезников.

Слизнорт бросил взгляд на вошедшего и быстро отвел глаза, слов­но боялся, что они заболят. С его лица стремительно сошли все краски, он замер, будто надеясь остаться незамеченным.

— Приветствую вас, друзья. И тебя, Гораций. Отрадно видеть спустя… — и он сам себя перебил, — не подзывай эльфа, Люциус, кресло не понадобится. Я опоздал. И, к сожалению, снова спешу, так что не смогу остаться. Но разве мог я не прийти на встречу вовсе? Спустя столько лет, Гораций. Надеюсь, компания тебе не наскучила, — сказал Лорд торжественным и спокойным голосом.

Старик как-то странно дернулся, часто-часто заморгав. Я удержала себя от того, чтобы обернуться. Хотя это было и непросто, не только потому, что защипало между лопаток, но и потому, что уже долго его не видела. И когда он, наконец, появился, сложней всего было решить, негодовать мне или радоваться. В итоге я решила прикинуться кем-то вроде Нарциссы и вести себя с холодным безразличием. «Лорд пожаловал на обед… Ну и что с того? Подумаешь, невидаль какая! Оборачиваться неприлично».

Но через мгновение на мои плечи легли узкие бледные ладони, и я чуть не подпрыгнула с места от неожиданности. Сердце гулко булькнуло в горле.

— О, нисколько. Я всегда ценил встречи со своими студентами, и не важно, как давно они ими были, — торопливо ответил Слизнорт. Он тоже страшно разволновался, ерзал и сопел.

Руки на моих плечах сжались чуть сильнее. Я гадала, что мог бы означать этот неожиданный покровительственный жест. Лорд никогда не делал ничего просто так. И, пожалуй, самым бессмысленным, на первый взгляд, занятием до сих пор были его периодические попытки меня чему-нибудь научить.

На мне ненадолго скрестились непроницаемые взгляды Снейпа и Руквуда, Малфой тоже поглядывал то на меня, то на Слизнорта так, словно не мог решить, куда смотреть правильно, а куда — полезно, елейная улыбка прилипла к его лицу, как ириска к зубам.

Нарцисса глянула украдкой и опустила взгляд в бокал, словно увидела что-то неприличное. На их лицах под толщей аристократичной благовоспитанности шевельнулась какая-то сложновыразимая эмоция. Будто они наблюдали за кормлением взрослого соплохвоста и прикидывали безопасность расстояния. Только Барти, оказавшийся поблизости от своего кумира, был безмятежно доволен.

— Ты почти не изменился… — задумчиво протянул высокий голос надо мной, — а вот мне, как видишь, такого таланта не дано.

Слизнорт сцепил пухлые ручки в замок, прежде чем снова обратить беглый взгляд зеленоватых водянистых глазок на Лорда.

— Я бы рад согласиться, но, боюсь, что вы… мне безбожно льстите. Потому как я давно уже ни к чему не годный старик, — печально сказал он и тяжело вздохнул.

Ладони соскользнули с моих плеч, и меня вдруг одолело острое чувство потери.

Лорд обошёл стол по кругу, остановившись на этот раз чуть за спиной гостя — это был его излюбленный приём ведения диалога. Он взирал на старого мага перед собой с чем-то похожим на не слишком хорошо скрываемое разочарование. Так смотрят на Санту подросшие дети, когда впервые замечают его поддельную бороду.

Старик едва заметно поежился, взгляд его бессмысленно заметался по столу.

— Мне птичка нашептала, будто ты все бросил и ведёшь затворническую жизнь?

— Все так. Все так… Годы берут свое, — тихо отозвался Слизнорт и устало провёл пухлой ладонью по лицу, будто отчаянно желал проснуться от кошмара.

— Как это прискорбно, ты ведь всегда был душой общества, Гораций, — с поддельным участием прошелестел Лорд. — Уверен, что твои знания и таланты могли бы принести еще немалую пользу, не будь они похоронены средь магловских кварталов. Какое возмутительное расточительство!

Ясный голос Лорда взвился и замер в тишине зала. Все уткнулись в свои тарелки. Слизнорт в отчаянном стремлении отдалиться от мага, замершего за его спиной, сполз на самый краешек стула, так, что теперь его обширный живот упёрся в край стола.

«Кажется, все, что он сможет сделать сейчас добровольно — это лишиться чувств», — прокомментировал мой внутренний голос. Я подняла глаза на Лорда, постаравшись сделать самое невозмутимое лицо. И врезалась в его прямой взгляд. Будто он ждал этого. Дыхание оборвалось на мгновенье. Но он уже бесстрастно вперился в лысину Слизнорта.

— Успели познакомиться с моей любезной Артой? — поинтересовался он, дернув уголком рта. — Рекомендую.

И тут я со всей ясностью поняла, что действия Барти были чем-то вроде затравки.

— О, да, очаровательно, просто очаровательно. Такие таланты в области заклинаний. Вы…— Слизнорт на мгновение будто осекся и мигнул своими выпученными глазами, силясь что-то сказать, но потом продолжил, — как всегда очень избирательны в своем кругу.

— Ты же знаешь мое имя, Гораций. Тебе вовсе не следует его избегать.

— Имя… Да-да. — Старик достал платок и рассеянно потер лоснящуюся лысину. Его настороженный взгляд метнулся в мою сторону. — Я все бросил… Думаю, таким старикам, как я, уже не дело вмешиваться в жизнь молодых. Всему свое время. Молодость — пора цветения, любви, глупостей и отчаянных безрассудных стремлений… Но весь мир живет по ее закону. Вы тоже были таким…

— Довольно сантиментов. Ты же умный человек, Гораций, и, конечно, понимаешь, что ты здесь не только для того, чтобы насладиться компанией и угощением. Я желаю слышать твой ответ. Готов ли ты присоединиться к нам? — холодно оборвал его Лорд, которому, очевидно, резко наскучило любезничать. Он сдвинулся в сторону, чтобы видеть лицо собеседника.

— Ох, это… Очень лестное предложение. Но, право, я совсем не понимаю, чем могу быть полезен. Я — старый, больной человек, давно ушедший на покой.

Старик сглотнул, избегая взгляда Лорда.

— Чем я могу быть полезен вашей… вашему обществу? Какой от меня прок в войне? Я едва встаю с постели по утрам. Вам… Лорд Во… лдеморт… нужны молодые талантливые люди, коих за этим столом в избытке. А не жалкие старикашки, доживающие свой век.

Усмешка скользнула по безгубому рту Лорда, когда он услышал, с каким трудом называл его бывший учитель.

— Барти сказал, что ты недурственно сопротивлялся и вовсе не растерял хватку. К тому же, как ты и сам заметил, среди нас есть юные волшебники, ты мог бы многому научить их. Полагаю, тебе удобнее было бы доживать свой век в комфортных условиях и безопасности. Неужто не надоело пребывать в бегах? Разве это не очень унизительно для твоего почтенного положения и возраста? К чему ТЕБЕ прятаться от меня, Гораций? — Лорд сделал эффектную паузу, прежде чем продолжить. — Разве только… если ты предпочёл сойтись с Дамблдором? — голос его прозвучал почти понимающе.

Старый профессор протестующее пискнул и сердито замотал головой.

— Ни в коем случае. Я не собираюсь рисковать жизнью во имя его идей и амбиций. Те, кого он любезно называет друзьями, мрут, словно мухи. Этот его Орден Феникса…

Ответ старого волшебника удовлетворил Лорда настолько, что он перестал примораживать того взглядом.

— У меня вовсе не было стремления подвергать тебя опасности, Гораций. Жизнь волшебников для нас — безусловная ценность. Мы должны заботиться друг о друге, как всегда было принято на славном факультете Слизерина. Но где ещё, как не подле меня — величайшего волшебника в мире — ты сможешь обрести желанный покой? Присоединяйся. Твои таланты и моя память о нашей дружбе будут прекрасной гарантией твоего благополучия, — вдохновенно закончил Лорд.

Что-то мне подсказывало, что после такого предложения Слизнорту нельзя отказываться. Но старик не был бы слизеринцем, если бы не понял это сам. И он согласился.

* * *

Время, оставшееся до экзамена, ускользало сплошным бурным потоком.

Свитки из Хогвартса продолжали заваливать меня новыми темами, Барти — неуместным юмором, а газеты — подробностями нападений, в которых правда и вымысел сплетались до неотличимости, а очевидцы были слишком молчаливы. Я не знала, что из этого было наиболее впечатляющим, но вскоре начала подозревать, что приближаюсь к грани нервного срыва.

Главным страхом было, что Лорд захочет присутствовать на экзамене. А желание хорошо себя показать стало напоминать навязчивую идею. После странного поведения за тем обедом он будто решил реабилитироваться и снова пропал. Только Нагайна приползала ко мне в комнату. Один раз я решилась спросить ее, но ответ не принёс никакой ясности. «Хозяин далеко… за больш-ш-шой с-с-соленой водой, ищ-щет то, что с-сокрыто», — прошипела она. Я почему-то решила, что дело могло быть в Беллатрисе, но не дала себе времени для того, чтобы глухое негодование выросло во что-то болезненно-обжигающее.

По ночам стали сниться кошмары. В них Лорд с лихвой компенсировал свое отсутствие в реальности, снова был главным героем всех сюжетов, и чаще всего становился (вот это сюрприз!) председателем экзаменационной комиссии. В помощниках у него неустанно трудились уволенная Амбридж, дементоры и Снейп. Кто из них был хуже, определить было сложно. Всем скопом они бдительно следили за тем, чтобы я не списывала. А ответы приходилось писать непременно собственной кровью.

* * *

Суррей взволнован таинственным и ужасным происшествием. Утром минувшего понедельника в доме своей матери были найдены мёртвыми секретарь премьер-министра мистер Уайт и вся его семья. Доктор Хилл, живущая по соседству, бесстрашно явилась на услышанный крик и сразу вызвала медицинскую бригаду. Она сообщает, что более всего ее поразило выражение неописуемого ужаса, застывшего на лицах всех членов семьи Уайт, — «будто они узрели свою смерть». Также она сделала предположение, что причиной смерти взрослых могла стать внезапная остановка сердца от испуга, а вовсе не утечка бытового газа, как утверждают следователи. Доктор Хилл предприняла самостоятельную попытку реанимационных…

* * *

Я прочитала этот отрывок статьи, должно быть, с десяток раз. Рассеянно блуждая взглядом по непривычно статичным снимкам и строгому шрифту. Газета была маггловская. Колонка со статьёй располагалась в самом низу и обрывалась помятым оторванным уголком страницы с высохшим кофейным пятном. Продолжения не было.

Барти о чем-то трещал, не замолкая, суть слов совершенно не доходила до меня, но звук его голоса странно успокаивал, перемежался с доносившейся фортепианной мелодией, звоном ложечки о фарфор, словами из газеты и обрывками вертевшихся на задворках сознания названий растений. Вместе они сливались в нестройный шум, который я почти не замечала, мысленно смакуя воображаемое ощущение мягкой тяжести ладоней на плечах. В строках то и дело вспыхивал пристальный взгляд. И я замирала в трепете и томительном, едва выносимом предчувствии чего-то.

«Таинственным и ужасным. Горечавка. Таинственна, но не ядовита. Что за запах? Снова этот одеколон… Неописуемый. Остановка сердца? Наперстянка или «лисья перчатка» в сердечных настоях? Там что-то другое… Выражение неописуемого ужаса. Это я уже видела… Бесстрашный. Попытка реанимационных? Это когда надо дышать прямо ртом в рот, толкать в грудь и считать? Было в школе…»

Вдруг вокруг стало тише, и это неожиданно отвлекло меня от моего занятия. Я подняла взгляд на затихшего Барти и обнаружила, что он сидит в живописной позе, оперевшись на стол, и давится от беззвучного смеха. Так как кроме нас двоих в зале никого не было, причина должна была быть во мне, и это мне не понравилось, потому что смутило.

— Что такое? — настороженно спросила я, протерев на всякий случай рот салфеткой.

— Ты чего такая загадочная? Влюбилась, что ли? — лукаво поинтересовался он.

Вопрос выдернул меня из пучины задумчивости, как рыбу на лёд. Фантомное прикосновение исчезло.

— Что?! С чего вообще ты это взял? — фыркнула я, стараясь, чтобы это прозвучало непринуждённо, но получилось испуганно-возмущенно. — Ни в кого я не влюблялась. Что еще за чушь! И с чего вообще ты… — я поняла, что уже это говорила, и осеклась.

Барти мой ответ только ещё больше развеселил.

— У меня нет времени на всякие глупости. Я полночи зубрила травологию! У меня послезавтра экзамен, если ты забыл, — сделала я ещё одну попытку оправдаться. Но она провалилась — Барти многозначительно повел бровями.

— Ладно-ладно, я все равно узнаю все твои секретики.

Я решила, что это провокация, поэтому насупилась и попыталась быстрее есть свою молочную лапшу. Вилкой.

«Вот же ж гадство какое».

Барти не выдержал и расхохотался. Нужно было срочно спасать свое раненое достоинство.

— Что это? — кивнула я на газетный лист.

— Ты и это прослушала? — деланно изумился он. — Так, Мальс дал почитать про свою работу. Мы неплохо потрудились, пока Темный Лорд в отлучке. Оглянуться не успеешь, как прижмем к ногтю магловское правительство…

— Как думаешь, почему Авада убивает? — спросила я, зная, что Барти обожает всякого рода задачки и жаден до магических знаний почти так же, как Лорд.

Он, казалось, удивился резкой смене темы, но задумался.

— Сложно сказать… Она не повреждает тело. Скорее всего, просто вышибает дух. Темный Лорд говорил, что когда вы с ним встретились, он был бестелесен?

— Да. Я видела мельком какую-то тень или вроде того… Одним словом — жуть. В жизни так не бегала. Но потом Он вселился в змею и стало получше.

Барти слушал восторженно и кивал, хоть и слышал эту историю много раз. Ему нравилось знать, что я принимала активное участие в возрождении Лорда.

— Но ведь дементоры тоже высасывают душу, почему тогда тело остаётся жить? И почему… Если она не повреждает тело, почему же оставила шрам Гарри Поттеру?

Барти облизнул губы и нахмурился, на его веснушчатом лбу пролегла морщинка.

— Не знаю. Когда дело касается смерти, мы подходим к слишком большой загадке, и я совсем не тот, кто способен дать ответ. Но ты можешь спросить у Господина, когда он вернётся. Только Он может знать, — задумчиво протянул Барти, а потом вдруг хитро улыбнулся и склонился к моему уху. Так, что я снова почувствовала запах его одеколона.

— А мне интереснее узнать, — он интимно понизил голос, — в кого же ты все-таки влюбилась?

Я вспыхнула молчаливым негодованием, залпом допила остывший кофе и встала из-за стола со всем возможным достоинством. Но, кажется, это не произвело впечатления, потому что Барти вовсе не сказал: «извини, пожалуйста, за эти нелепые подозрения». Он самодовольно ухмылялся.

Руки так и чесались чем-нибудь запустить в него. Но громить столовую Нарциссы не хотелось, поэтому пришлось наскрести еще достоинства и уйти, понадеявшись, что это не слишком похоже на бегство.

Благо у меня действительно было дело. Время шло к одиннадцати, а это значило, что меня уже ждал Слизнорт. Его очень кстати подрядили позаниматься со мной зельями, когда до экзамена оставались считанные дни. Но учиться у него мне не понравилось.

Он был раздражающе и даже неестественно добреньким, постоянно обо всем расспрашивал, проявляя живейший интерес ко всей моей жизни, особенно к той ее стороне, которая касалась Лорда. Постоянно бубнил про своих великих учеников, любимым из которых был, разумеется, Лорд Волдеморт. И какую бы бурду я ни замесила в своём котле — лишь потирал ладони и говорил «очень неплохо». Но я-то знала, что такой «шедевр» заслуживал только оценки «отвратительно». И жалела, что нельзя позаниматься со Снейпом.

Он, конечно, был невыносим и точно уел бы меня за растрату ингредиентов и бестолковость, но хотя бы не пытался ввести в заблуждение, а уж та его книга с пометками… «Вот уж где кладезь. Если у него и воровать что-то, то именно ее. Там каждая мелочь расписана с дотошностью гоблина-счетовода».

Все еще пыхтя от праведного возмущения, я распахнула дверь в лабораторию. Ковырявшийся над чем-то Слизнорт подпрыгнул и, ойкнув, что-то выронил. В маленьком котелке у него что-то тихо булькало, источая приятный тонкий аромат.

— Добрый день, сэр.

— Ах, это вы! Сию секунду… Сию минуту… Сейчас, — приговаривал он, ссыпая в котел с кончика серебряного ножа.

Обычно здесь хозяйствовал Снейп, теперь же что-то неуловимо изменилось. Стало больше света и бардака. Взялось откуда-то неуместных габаритов кресло с пуфиком для ног, стоял недопитый чай с молоком.

— Прекрасная лаборатория. Одна из лучших, в которых мне только доводилось работать. Очень много редких и по-настоящему ценных ингредиентов, — хлопотал Слизнорт, — Феликссемпра! Ну вот и все! Через шесть месяцев будет совершенно готово. — Он удовлетворенно хлопнул в ладоши и приглашающе махнул рукой. — Взгляните, это мое любимое зелье — Феликс Фелицис. Приносит удачу тому, кто его принял. Очень дорогое и сложное, и принимать его часто нельзя, но в такие времена никакая предосторожность не излишня…

Я с любопытством заглянула в котел, но в нем сложно было что-то разглядеть, кроме золотистых искр.

Слизнорт метнул в меня какой-то странный взгляд, заложил руки за спину и хмыкнул.

— Из списка мне осталось сварить еще Умиротворяющий бальзам и Морочащую закваску, сэр.

— Да, конечно! Можете приступать. Все в вашем распоряжении, — спохватился он.

Некоторое время в лаборатории было слышно только мою возню и то, как Слизнорт бесцельно ходил вокруг, хлопая себя по бокам и что-то напевая.

— Почему вы отказались от обучения в Хогвартсе? Должно быть, вам тоскливо в этом угрюмом доме? — неожиданно спросил он.

— Ничуть, сэр. Этот дом не более угрюм, чем прочие дома, в которых мне доводилось бывать. А в школу я не смогла поехать в этом году, потому что была сильно ранена.

— Что с вами произошло?

— Проклятье. Неизвестное. Чье-то изобретение. От точно такого же погиб Трэверс.

В доказательство я чуть оттянула ворот блузки, продемонстрировав краешек поблекшего, но не исчезнувшего лучистого фиолетового следа.

— Мерлинова борода! Кто же это с вами сделал? — вылупил круглые глазки Слизнорт. Можно было побиться об заклад, что он знал про заварушку в Лютном, после которой мы с Барти ловко попали на первые полосы, но, конечно, желал услышать все из первых уст. Я вздохнула.

— Произошло недоразумение, сэр. Мне пришлось прийти на помощь другу. — Перед глазами живо предстали осевшая на дорогу Тонкс и перекошенное отчаянием лицо Барти.

— Не хочу вспоминать это.

— Конечно-конечно. Простите, что заставил вас… Главное, что… вам помогли справиться с этим проклятьем.

— Да, Лорд Волдеморт смог остановить его. Но полностью снять не удалось, — ответила я.

Слизнорт чуть вздрогнул. Наступила пауза, я сосредоточенно молотила в ступке лунный камень.

— И как часто происходит подобное? Гибели, ранения?

Я покусала губу, думая, стоит ли говорить всю правду.

— Не очень, сэр. За последний год погибли трое. Один из них был шпионом. Но ранения бывают довольно часто. Северус Снейп не раз лечил меня.

Больше он вопросов не задавал, и я доварила свои зелья в тишине. Цвет одного получился мутно-синим, а не фиолетовым, как полагалось.

— Весьма недурно! Думаю, на экзамене у вас все получится! — бодро заключил Слизнорт, заглянув в котёл. — Надеюсь, теперь мы будем с вами встречаться только для застольной беседы, но не для лечения. А если бы мы были в Хогвартсе, то я непременно пригласил бы вас в свой «Клуб Слизней». Ну, а пока… это вам маленький сувенир от меня, — с этими словами он извлёк из кармана мантии крохотный пузырёк и вручил мне. — Всего пара ложек — и вас будет ждать удача во всех делах! А немного удачи порой может даже спасти жизнь.

Он весело подмигнул мне, и я, улыбнувшись, тепло поблагодарила его.

«Ну и ну… Я ему правда понравилась или рекомендации Лорда творят чудеса? Зелье-то наверняка непростое… Интересно, поможет ли мне пара ложек удачи на экзамене по трансфигурации? Или меня немедленно исключат? Как они вообще проверят это? Может, как во сне, заставят поклясться на крови…» — размышляла я.

Последний день перед экзаменом утонул в лихорадочных попытках повторить всё. Я бродила по комнате, декламируя ответы вслух, превращала и зачаровывала все, что попадалось под руку, так что воздух чуть не искрил.

Беким наблюдал с любопытством до тех пор, пока я не начала превращать его. Из него получился отличный зеленый стакан, зеленые гладиолусы и очень пушистый зелёный медведь, который очень больно тяпнул меня за палец.

— Думаешь, мне это нравится? — зашипела я на него, залечивая кровящую ранку. Но он только издал свой жутковатый потусторонний звук и отвернулся.

Ночью я не могла уснуть. Ворочалась с боку на бок. Сердце шумело в ушах. Ноги мёрзли. Доводы рассудка о том, что бояться нечего, ведь никто не будет меня убивать или пытать, не помогали. Я ещё никогда не сдавала экзаменов.

«Вдруг, если не сдам, Лорд скажет, что я не могу остаться, потому что я плохая волшебница?»

Лишь под утро удалось провалиться в муторный сон, в котором я долго и упорно писала ответ на зачарованном свитке. Буквы оживали и разбегались, как стаи жуков, но в конце концов мне все же поставили «выше ожидаемого» и… тут я проснулась. Разбитая и разочарованная тем, что все усилия пошли насмарку, а экзамен все еще впереди.

Собирая со стола гербовые свитки, я заметила маленький фиал Слизнорта и на всякий случай сунула его в карман. Еда за завтраком совсем не имела вкуса. Какао замерзло, а пионы в вазе поменяли цвет с розового на красный. Даже Барти смылся и не отвлекал болтовней. Стрелка на часах ползла очень медленно, будто прилипая к циферблату. Когда она в конце концов указала на без двадцати десять, я не выдержала и на ватных ногах отправилась в голубую гостиную, где Нарцисса обещала все подготовить. Она встретилась мне в коридоре.

— Члены комиссии еще не прибыли, Люциус пошел их встречать, — с ободряющей улыбкой сообщила она и вручила мне ответ из Министерства на запрос о сдаче экзаменов на дому. Там значилось время начала, имена экзаменаторов и последовательность предметов. Первой стояла трансфигурация.

Нарцисса пожелала мне удачи, я вяло что-то ответила ей и побрела дальше.

«Удача. А что если все-таки попробовать? Чуть-чуть… От пары капель ведь хуже не будет?»

Совесть проиграла битву, и я, свернув с маршрута, заперлась в уборной.

Маленький флакончик сам скользнул в руку. Я откупорила его и понюхала. Пахло приятно. Пара капель сорвались на язык, и я замерла, прислушиваясь к ощущениям. Сначала было просто сладко. «Неужели не все зелья на свете пахнут тиной и горько-кислые на вкус? Может, Снейп специально их такими делает?»

Но, спустя несколько томительных мгновений, мир стал расцветать. Будто кто-то невидимый повернул вертушку яркости. Сонливость истаяла, и глаза распахнулись. Из нывшего с утра виска выдернули иголку. По телу стремительным потоком растекалась радость, вскипала, как пузырьки шампанского, уверенность. Появилось щекочущее предчувствие неминуемого успеха. Из зеркала мне широко, до ямочек на щеках улыбнулось отражение.

Спрятав флакончик в карман, я отправилась дальше и уверенно распахнула дверь в гостиную. Но так и замерла на пороге, потому что не узнала ее. Вместо мягких кресел и кушеток стоял длинный стол с цветами и хрустальными графинами на нем. Напротив — еще один стол поменьше, с перьями и чернильницей. У стены между большими часами и камином втиснулся стеллаж с котлами и ингредиентами для зелий. Лежали пучки разных трав, в противоположном углу подпрыгивали три сундука, еще два поменьше стояли неподвижно. Мерцала на стене большая карта звёздного неба с лунным календарём. А примыкавшая к гостиной оранжерея оказалась занавешена плотными шторами. Было слышно, как кто-то с противным скрежетом царапает там стекло.

Не успела я изумиться тому, как Нарцисса позволила такое сотворить со своей прекрасной обстановкой, как дверь в оранжерею распахнулась. Скрежет, шипение и щелканье стали громче и снова стихли. Из-за портьеры выскочил, аки черт из табакерки, Снейп.

— Надо же, кто бы мог подумать, что вы способны на пунктуальность. Ну и чего вы там встали? Вашей сиятельной особе требуется специальное приглашение? — процедил он сквозь зубы.

Во мне немедленно поднялось возмущение. В голове мгновенно образовались подходящие ответы: «Вообще-то, до экзамена еще пятнадцать минут. Чтоб вы спросили. Вам зато никакого не требуется. Чего вы тут делаете?»

Но невидимые искрящиеся нити непреодолимо потянули меня к столу, а губы сами собой растянулись в приветливой улыбке и сказали:

— Рада видеть вас, сэр.

Не успев удивиться, я уже обнаружила себя сидящей за столом, который поменьше.

Снейп встал напротив, сложив руки на груди и окинул меня неподкупным и пристрастным взглядом инквизитора.

— Я буду принимать у вас экзамен.

«С чего бы это? Вас нет в списке!»

— Хорошо. У меня сейчас должна быть трансфигурация, сэр.

— Ваша комиссия еще не прибыла, насколько мне известно. Поэтому сейчас у вас будет травология.

Я моргнула. Даже пузырящаяся в крови уверенность, вызванная зельем, не смогла перебить удивления. Налицо была явная несостыковка, ведь Снейп, очевидно, не мог заменить собой комиссию. Но спросила только:

— Разве вы… То есть я хотела сказать, почему травология, а не зелья, сэр?

— Вы сомневаетесь в моей компетентности в данной дисциплине? Или в своём желании сдавать экзамен?

— Ни в коем случае, сэр, — ответили мои губы моим голосом.

Снейп как-то подозрительно прищурился. Чёрные глаза холодно блеснули.

— Я задам вам всего два вопроса, — делая паузы между слов, заявил он. — Оставьте перо, оно вам не понадобится. Filius ante patrem.

— Это вопрос?

Он молча поднял брови, всем видом демонстрируя глубочайшее свое разочарование.

Я прочистила горло.

— Сын раньше отца. Так иначе называют растение Безвременник.

— Почему так?

— Потому что плоды их появляются весной как бы раньше цветков, которые расцветают только поздней осенью, когда все уже погибает от холода. Считается, что оно растёт там, где пролита кровь героя, поэтому символизирует бесстрашие, — рапортовала я. В мозгу будто засуетились сотни невидимых домовых эльфов, подсовывающих мне страницы учебников с правильными ответами, — а само название «Безвременник» — раннюю смерть, что, вероятно, вызвано высокой опасностью этого растения. Оно ужасно ядовито и используется…

— Довольно.

Снейп оборвал меня на самом важном. Эльфы с нужными учебниками замерли.

— Понюхайте это, — он небрежным жестом приманил ко мне какую-то колбу. Я вытянула пробку и осторожно вдохнула.

— О. Что-то знакомое…

Я нахмурилась. Эльфы суетились.

Снейп выжидающе смотрел.

— Похоже на… — Я понюхала еще раз. Запах ударил в нос сильнее, и у меня почти не осталось сомнений.

— …на одеколон Барти.

Снейп медленно кивнул.

— Вы не знаете, что это, — он утверждал. — Это вытяжка цветков Багульника.

— Багульника?

Его не было в вопросах, но он точно попадался мне, когда я…

— У него белые цветы, так?

Снейп снова медленно кивнул. Если золотистые эльфы в голове что-то и понимали в Снейпах, то только то, что он только что счел меня не совсем безнадежной.

— …И множество волшебных свойств…

— Каких именно?

— Э-э-э… По-моему… Кажется, там было что-то про мужество и пренебрежение к смерти, — эльфы дописывали учебник прямо на ходу, — …а его запах может пьянить, привязывать и одурманивать разум, поэтому его вроде используют…

Меня прервали шум и ругань, раздавшиеся где-то на этаже. Мы оба обернулись.

— Подождите меня здесь, — бросил Снейп и исчез за дверью.

Но ждать я, конечно, не стала и выскочила следом, чуть не врезавшись ему в спину. Он зыркнул через плечо, на зубах у него явно навязло какое-то ругательство, но он его проглотил. Шум повторился, кто-то застонал и ахнул. Мы поспешили туда, откуда доносились звуки.

В просторном вестибюле творилась непонятная суматоха. Снейп резко замер у дверей, и мне пришлось выглядывать из-за его плеча. Суетились несколько Пожирателей в масках. Они только что ввалились в дом через парадный вход.

Двери были распахнуты, и за ними замер с написанным на лице то ли ужасом, то ли отвращением Люциус, за спиной которого топталась группа магов совершенно реликтового вида.

— Вот дерьмо… Кажется, успели! Еле ноги унесли! — доносился из-за маски грубый голос.

— Ты чего делаешь, долбень? Тут зелья нужны! Позови кого-нибудь, поживее!

— Вот сам и позови, кретин.

— Лежать! — рявкнул второй, и голубой луч импедименты ударил во что-то на полу.

— Люциус… А, Снейп! Ты-то нам и нужен!

Я узнала голос Долохова, он резко сорвал капюшон и маску, открыв раскрасневшееся потное лицо.

Названный наконец-то отмер и устремился к группе магов. Только после этого я увидела, что на полу лежат четверо. Над одним сгрудились Пожиратели, и мне были видны только его ноги.

Еще двое были мне незнакомы, они лежали связанными и пребывали в полубессознательном состоянии. «Авроры?» А еще чуть в стороне от всех лежал, широко разбросав руки, здоровяк Селвин. Взгляд его остекленел. В лице не было ни кровинки, только невыразимый ужас. Снейп равнодушно прошел мимо него.

А я не смогла и опустилась на пол рядом, сама не отдавая себе отчёта в том, что делаю. Золотистые искры весело плясали в крови. Вокруг все мельтешили. Прибежал ахающий и охающий Слизнорт, разбил какой-то флакончик. Горько запахло полынью. Я прошептала диагностирующее заклинание. Чары молчали. Селвин был мёртв.

— Поднимайте, его нужно осмотреть. Лучше в лаборатории, — командовал Снейп.

— Кажется, я уже говорил не приносить ко мне в дом трупы! Никто не давал вам такого права! — возмущался Люциус, заметив Селвина. — Уберите немедленно и сами выметайтесь! У нас сегодня гости и важное мероприятие!

— Когда ты в следующий раз надумаешь подыхать у моего порога, даже не подумаю пускать, — едко парировал Долохов.

Один из авроров попытался сесть, но был отправлен на пол оглушающим.

— Ох, Мерлин и Моргана! — всплеснул руками Слизнорт. — Что же это делается?!

— Что ты стоишь, старый пень? Помогай! — гаркнул Амикус. Слизнорт что-то ответил. Я слышала его возмущённый голос. Вся их ругань доносилась будто издалека, в голове вертелись обрывки разных заклинаний. Пенились золотистые искры. Разум был кристально ясен.

«Магия только в нас… Мы ее создаём. Заклинание — это слова, ими можно играть… Переворачивать… Остановка сердца. Это когда надо дышать в рот и толкать в грудь?»

Амикус подскочил и попытался поднять Селвина в воздух.

— Не трожь! — рявкнула я.

— Че? — сморщился он, презрительно глядя на меня.

Сияющая уверенность внутри меня так и рвалась наружу, подстегивала. Хвост удачи маячил прямо перед носом. Неуверенность и страх бесследно испарились.

— Отвали, говорю, придурок! — громче повторила я. Амикус сплюнул на пол.

Кто-то обернулся. Но я уже не видела.

— Anapneo! Evigilatio! Evigilatio vitae!

Ничего не произошло.

— Ехternus pulso. Arteriarum pulso… Ictus creber! — продолжала перебирать я, соединяя куски разных заклятий. С палочки сыпались искры. Тело Селвина подрагивало.

— Crebеr ferio! — Синяя вспышка ударила мужчину в грудь. Сильные судороги сотрясли его от макушки до пяток. Ярко вспыхнули огни диагностических чар. Он хрипло прерывисто вздохнул.

— Anapneo!

Я вдруг обнаружила, что вокруг стоит звенящая, гробовая тишина, прерываемая лишь частым поверхностным дыханием Селвина.

Все замерли, забыв про раненого Мальсибера, про авроров и мелочные склоки, и смотрели на нас.

— Етишкин дух! — громко прошептал Долохов.

— Он не… Он же ж ведь… Мертвый был, — ошеломленно тыкнул в нас пальцем Кэрроу. — Я сам видел!

Селвин надсадно закашлялся и открыл глаза. А меня разобрало дурное ликование. Я безудержно расхохоталась. Это ещё больше всех напугало. Амикус попятился.

— Может… ты… не тем… глазом… посмотрел, — давясь и кашляя, со смехом выдавила я. Воздуха не хватало, а глаза застилали слезы.

— Что у вас здесь стряслось? — разнесся по вестибюлю высокий ледяной голос Лорда.

Мой приступ резко закончился. Пришедший в себя аврор коротко вскрикнул. Старинные часы начали раскатисто бить десять утра. «Вот это я понимаю, пунктуальность». Лорд только что вернулся откуда-то, на подоле его тёмной мантии виднелись белые разводы. «Это соль, что ли?» Пожиратели почтительно склонились. Слизнорт скомканно выдавил: «Доброе утро». А я так и осталась сидеть на полу. Лорд скользнул по всем изучающим взглядом, задержавшись на мне. И нахмурился.

— Ну? Кто-то потрудится мне объяснить?

Первым нашёлся Малфой:

— Мой Лорд, простите за этот форс-мажор. Я как раз встречал нашу уважаемую комиссию, — он указал на деловитых сморчков позади себя.

Только тогда я заметила, что они вели себя неестественно спокойно, будто вообще не видели Лорда.

— … Я не знал, что кому-то придёт в голову потревожить нас… — Малфой выразительно посмотрел на Амикуса.

— А че я? Это он заладил: «там колпаки, там колпаки». А я ему говорил, что лучше через Аппер-Фледжли, ушли бы там огородами и никто бы не заметил! — бросился разоблачать наклеп Кэрроу.

— Да ты тыквоголовый, тебя, может, и нет, — тихо буркнул Долохов.

Воздух вокруг стал гуще и звонче — это Лорд начинал закипать. А меня снова сотряс приступ беззвучного смеха. Внутри лопались золотистые пузыри. А вокруг стоял муторный запах полыни. «Может, это побочный эффект? Надо было почитать», — запоздало мелькнула мысль.

— А этот вот, — Амикус указал на Селвина, — откинулся по дороге. В него Авадой засветили. Я сам видел, Милорд!

Селвин только очумело на всех моргал.

— …А тут вон она! — закончил свой содержательный рассказ Амикус и указал на меня.

— Ну, а ты что скажешь? — обратился ко мне Лорд.

— А что я? Это все газеты. И секретарь этот… Как там его? Холл? А, нет, это доктор. А вообще мы тут недавно, а до этого багульник нюхали, вон с мистером Снейпом, — сказала я, подражая Кэрроу, и снова расхохоталась.

Лорд, конечно, не улыбнулся. Ни один мускул на его лице не дрогнул. Он задумчиво смотрел на меня некоторое время, а затем стремительно подошел и, чуть склонившись, молча протянул узкую бледную ладонь. Я мгновение неверяще глядела на нее, прежде чем схватиться. Слишком гротескно было все происходящее. Прохладные длинные пальцы сомкнулись вокруг моих, и Лорд резким движением поставил меня на ноги. Я замерла, глядя в его прозрачно-голубые глаза, совершенно забыв о реальности.

— Позвольте… Я попытаюсь объяснить, — подскочил перепуганный Слизнорт.

Лорд отпустил мою руку и повернулся к нему.

— Только что здесь… произошло нечто, выходящее за рамки моего понимания… — Глазки Слизнорта метались между палочкой в пальцах Лорда, Селвином и мной. — Боюсь, я вынужден согласиться с этим болваном. Мне доводилось видеть эффект Убивающего проклятья. Как это возможно? — спросил он в лоб.

И тут я почувствовала, что действие двух капель зелья начинает ослабевать, а вместе с ним угасает неуместная радость и самоуверенность. Потому что мне вдруг стало неуютно под пристальными взглядами присутствующих.

— Это… был просто эксперимент. Хуже ведь все равно уже не было бы.

— Что ты сделала? — требовательно спросил Лорд.

— Ну… Есть теория… что Убивающее проклятье не наносит внутренних повреждений, только останавливает сердце… Его можно завести.

— Что еще за теория? Чья?

Лорд раздражённо хмурился и мой ответ оказался совсем не кстати.

— В маггловской газете, — ляпнула я.

Лорд с резким шипением втянул воздух.

— Что ты нес-с-сешь?

Парселтанг прозвучал зловеще.

Слизнорт, стоявший ближе всех, взирал с уже нескрываемым ужасом.

Я довольно, как мне показалось, непринужденно пожала плечами.

— У Барти была такая.

Пред моим мысленным взором замелькали картины прошедшего утра. Проплыли среди прочего и флакончик с зельем и заляпанная газета. Лорд прикрыл на мгновенье глаза и мрачно поинтересовался:

— Ты можешь это повторить?

Вокруг сразу стало как-то темнее и прохладнее. Окружающие съежились, опасаясь того, что может последовать за моим ответом. Но никто не шелохнулся, будто Он заморозил всех разом.

— Нет, — твёрдо сказала я, — не могу.

— Почему?

Я вздохнула поглубже.

— Потому что я сжульничала. И выпила зелье Удачи. Это оно мне помогло. А теперь, я чувствую, выветрилось.

Лорд задумчиво погладил палочку и мягко сказал:

— Люциус, Августус, проводите наших дорогих гостей, — он лёгким пространным жестом указал на авроров. — Северус, принеси антидот. Остальные прочь.

Всех точно ветром сдуло. Долохов утащил авроров в подвал. Слизнорт поспешил левитировать Селвина и Мальсибера. А мы с Лордом в гробовом молчании проследовали за Малфоем и стайкой хрупких антикварных колдунов и колдуний в голубую гостиную. «Где он таких нарыл?» Я старалась не думать о том, что будет, но мандраж все равно пробирался к конечностям.

Юркнув за свой стол, я стала ждать, пока рассядутся члены комиссии. Они по-прежнему не замечали Лорда, неподвижно замершего у окна.

Черным вихрем влетел Снейп и впихнул мне какое-то протухшее горькое пойло, от которого у меня глаза полезли на лоб. И пока я морщилась и боролась с приступом тошноты, все расселись, а старый колдун, поправив пенсне и обратив взгляд прищуренных глаз на бумагу, произнес трескучим голосом:

— Итак. Начнём с трансфигурации…

* Evigilatio — лат. пробуждение

* Vitae — лат. жизнь.

* Externus pulsо — пробуждение пульса

* Ictus — лат. удар

* Creber — лат. часто

* Ferio —лат. бить