Надежда Пигмалиона (гет)

Я только миг люблю — и удаляюсь прочь.

Со мной был ясный день — за мной клубится ночь.

Я не люблю тебя. Мне жаль тебя губить.

Беги, пока еще ты можешь не любить.

Как жернов буду я для полудетских плеч.

Светить и греть?..

— Уйди! Могу я только жечь.

— Правде случается бывать неправдоподобнее всякой лжи! Я бы ни за что не поверил, если бы не видел собственными глазами! Страшно представить, сколько из тех небылиц, что можно услышать в тавернах и на трибунах — правдивы. Ну и зельице я сварил, а? Хотя, клянусь бородой Мерлина, оно вовсе не при чём. Разве что самую малость. Тут налицо владение магией, — вдохновенно трещал Слизнорт.

Ветер лениво перебирал густую зелень сада, поднимал рябь на пруду, отчего она ослепительно искрилась. Середина лета выдалась знойной и душной. Но в уютной беседке, где мы пили чай, уже давно поселились длинные тени.

— Варнава Кафф — мой талантливый ученик. Прекрасный, любознательный человек! Уже лет восемь как главный редактор Ежедневного Пророка. Вот кто дорого бы дал за такую историю!

— Слышала, будто он выжига и спекулянт, — веско возразила Нарцисса.

Она сидела, вольготно откинувшись на плетеном кресле, то и дело поднося к лицу белый бутон фрезии. Чаевничать на открытом воздухе она не любила, говоря, что ее раздражают то муравьи в джеме, то песок в пироге, то мушки в чае. Хозяйка мэнора пребывала в сумрачном расположении духа с тех пор, как Драко вернулся из школы. Мне она сказала, что ее мучают дурные предчувствия.

— Он не виноват, что каждый хочет получить правдивую информацию при полном соответствии со своими взглядами. Варнава знает толк в новостях! Писал мне несколько дней тому, жалуется, что плоховато с развлекательным материалом, одни некрологи, да и их не все пускают в печать. Война… От нее никуда не денешься, — печально поведал Слизнорт, перехватил мой взгляд и продолжил с напускной бодростью: — вот я и подумал, что он мог бы опубликовать эту историю со ссылкой на источник, «который не может быть назван». Таким верят даже больше…

— Неужто у редакции иссякла фантазия? Спешу вас уверить, не далее как завтра у них появится большой повод для сплетен.

— А вы умеете заинтриговать!..

Краем уха я слушала разговор Слизнорта с Нарциссой и млела в янтарных лучах вечернего солнца, постоянно бросая украдкой взгляды на видимый сквозь зелень небольшой кусочек дороги, ведущей к воротам. Чем ниже садилось солнце, тем томительнее и острее становилось мое нетерпение и более частыми — взгляды. Я даже пыталась считать про себя промежутки между ними, но постоянно сбивалась.

Во мне не угасала надежда на то, что там, за завесой зелёной изгороди мелькнет темная мантия Лорда. И тогда можно будет выждать десять. Нет. Семь минут. И удалиться под благовидным предлогом. Свернуть на соседнюю, скрытую зарослями шиповника тропинку и припустить во весь дух прямо к дому. Потом наверх. Несколько пролетов через ступеньку. Нырнуть в знакомый коридор, отдышаться у гобелена с единорогом в цветах и постучать в темную дверь. К нему.

Мой план был прост и прекрасен, как все гениальное. Я представляла его так ясно, что от предвкушения сердце сладко ныло в груди. В потайном кармане легкого платья кроме палочки лежал длинный список вопросов по разным разделам магии. Прошлый был значительно примитивнее и короче. А этот я составляла четыре дня, разыскивая среди библиотечных книг наиболее премудрые и пыльные. Выуживала из них самые сложные и каверзные вопросы. Я почти что гордилась ими. И сорок мудрецов не ответили бы сходу. А Он бы, конечно, постарался.

Все это сулило мне долгожданный уютный вечер в компании Лорда, который, благодаря моим стараниям, мог бы несколько затянуться. За почти три недели Он возвращался в мэнор всего пять раз.

Чтобы не прокараулить его возвращение, мне пришлось наловить в чулане докси и задобрить ими Бекима, который теперь приглядывал за окнами третьего этажа, пока я спала.

О том случае мы, конечно, говорили с Лордом. «Точка зрения. Все дело в ней. Вот ты и убедилась. Глупцы строят свой мир на условностях. Лицемерно делят его на добро и зло. Могущество страшит их. И самую могущественную Магию они прозвали Темной. Что ж, она не против. Я всегда утверждал и буду утверждать, что ни одна другая наука, никакая сила не может дать того, что приносит с собою она. Всего лишь еще одно доказательство. Всего лишь…» — так Он сказал мне. И даже, как признался потом Барти, сослал его за газетой, которую тот обыскался. А в следующую нашу встречу заявил, что «провёл опыт», выяснив, что заклинание не работает. «Кому везет, тому петух золотом снесёт…» В тот единственный раз я скоро ушла.

— …всегда знал, что с его помощью можно творить удивительные вещи! Вы сказали — всего две капли? — врезался в мои размышления деловитый голос Слизнорта.

— Да.

— Удивительно! Жаль, что вам пришлось принять дурацкий антидот, представляю, какая жуткая дрянь. Для чистоты эксперимента следовало бы сдавать экзамен без него и засечь время. Хотя с вашими превосходными результатами мы все равно бы ничего не поняли…

— Хотите сказать, для чистоты эксперимента мне следовало бы быть тупицей? — невесело усмехнулась я.

Старый профессор даже не допускал мысли о том, что мне чуть было не поставили «Удовлетворительно» по Трансфигурации, но в последний момент мне все-таки удалось убрать треклятый ослиный хвост, по неведомой прихоти науки выросший у кастрюли, которая, в остальном, была очень даже хороша.

Слизнорт захихикал и махнул на меня пухлой розовой ладошкой с прилипшим к пальцам сахаром.

История о чудесном оживлении Селвина разлетелась среди Пожирателей, обросла живописными подробностями и все больше походила на небылицу. Беднягу величали «Мальчиком-Который-Выжил», говорили, что у нас теперь есть «собственный Гарри Поттер» и даже предлагали сделать ему шрам.

А сам Селвин стал каким-то странным, растерянным и молчаливым. Меня обходил стороной. И не только он. Некоторые сочли произошедшее жутким и неправильным.

— Но вот вы сами посудите, — обратился Слизнорт к Нарциссе. — Как изящно! Ferio. Представляете? Это темная материя. Я сначала ушам не поверил, потом заглянул в библиотеку — и точно!

— Скорее уж бытовое. Подобным заклятьем мой отец отрубал головы нашим умершим домовикам…

— Совершенно верно! — подхватил Слизнорт. — И все же, если бы сам не видел — ни за что бы не поверил.

— А я бы поверила, — чуть снисходительно протянула Нарцисса, — вы просто не видели, как катался у нас по полу Сивый, перед тем как снова стать… человеком. Поверьте, это было стоящее зрелище.

Она поймала мой страдающий взгляд и спрятала улыбку в бутоне.

«Пройдоха Слизнорт теперь никогда не отвяжется…»

— Сивый? Это тот мерзкий оборотень, нападавший на детей? Ходили слухи, что с ним покончено…

— Так и есть. Его задрали свои же собратья, — холодно кивнула Нарцисса.

И что-то в ее виде говорило о том, что на это она бы посмотрела с большим удовольствием.

— Правда? — изумилась я.

— Насколько мне известно.

«Вот так новости… Значит, его все-таки выдворили из мэнора. Ну и поделом…»

— Так что за история тогда вышла? — не сдержал любопытства заинтригованный Слизнорт.

В парке пронзительно закричал павлин. Я бросила взгляд на дорожку и вытолкала сожаление на задворки сознания.

— Темный Лорд не велел говорить об этом, — с расстановкой заявила я и снова уставилась в сторону, глядя на неуклонно ползущие проплешины теней.

— А, ну… Хм… Тогда не будем, — неохотно согласился Слизнорт.

И нам обоим пришлось утопить разочарование в остывающем чае.

Когда солнце совсем затянуло сиреневой дымкой на западе, а от воды потянуло сырой прохладой и горьковатой гнилью можжевельника, Слизнорт улизнул восвояси, а мы с Нарциссой не спеша вернулись в дом.

Настроение у меня совершенно испортилось. Я проверила настаивающееся в темноте шкафа зелье, удостоверилась, что оно не загустело и, помаявшись от скуки, легла.

Дурной и беспокойный сон смежил мне веки.

* * *

— Ну и рожу раскормили… Тут бегаешь, бегаешь, как собака, а у них вон — усиленное питание. Я бы на таких родителей жалобу подал… в Отдел контроля магических животных, — пробубнил полненький розовощекий мальчик в запачканной рубашонке, разглядывая себя в высоком старинном зеркале.

Рядом с ним маленькая болезненного вида девочка, кривясь от омерзения, неаккуратно прилаживала сбоку бант.

— М-да-с, странные у тебя представления о том, что заставляет человека думать перед смертью, — продолжил он.

— Тебя никто и не спрашивает. Главный тут — я, — ответил тощий рыжий мальчишка, хмуро ожидавший, пока третий — кудрявый темноволосый тихоня — закончит завязывать шнурки. Он нервно пощелкал блестящей крышечкой золотых карманных часов и, глянув в них, шикнул:

— Шевелитесь! Уже идут!

Дети послушно бросились к большому богато накрытому столу, устланному белоснежной скатертью с серебристой оторочкой, и забрались на высокие резные стулья. Хмурая девочка с бантом полезла под стол.

А рыжий мальчишка тем временем посматривал в щелочку неплотно закрытой двери с вороватым видом человека, предвкушающего чудесную шалость. Смекнув, он подскочил к поблескивавшему в полумраке граммофону, приладил что-то и тоже уселся за стол, как раз когда отворилась тяжёлая дверь.

На пороге показались двое мужчин в грязных мантиях с нашивками Аврората и тяжёлых сапогах. На щеках одного — темноволосого и небритого — пылали болезненные красные пятна, он был весь в поту, хотя непохоже, что стояла жара. Правильные черты второго, более молодого, исказились, выдавая бессильное стремление казаться спокойным.

За спиной у них маячил еще один мальчик в голубой рубашке. Мужчины нервно окинули взглядом просторный зал. И старший, узрев детей, испустил тяжёлый вздох. Мальчишки за столом обернулись и с интересом смотрели на вошедших, болтая ногами.

На несколько мгновений повисла абсолютная тишина, которую прервал треск граммофона, неожиданно выплюнувшего из своего зева весёлые кабачные звуки барабанов, тарелок и труб, неуместно и зловеще грянувшие в этом богатом и мрачном зале. Гости одновременно вздрогнули.

— О, ах это вы! А мы все ждём-ждем… Ужасно! Ужасно рады гостям! Нижайше просим, вот сюда, пожалуйста, — звонко поприветствовал рыжий мальчишка и указал на самый высокий помпезный стул, чем-то смахивавший на трон, и нелепо соседствующий с ним простой табурет. Будто сидений на всех не хватало и снесли все, что имелось.

Гости, поколебавшись, сели на предложенные места и оказались аккурат напротив огромного, ревевшего пламенем камина.

Я взлетал и падал, меня сбивали с ног… — весело пел граммофон.

— Кто вы такие? — тут же спросил кудрявый мальчик и нахмурился.

— Не ваше дело, — сухо ответил старший гость и сцепил руки на коленях в замок.

Второй бросил на него короткий взгляд искоса и тоже промолчал.

— О, какая жалость, кажется, это будет скучно, — протянул розовощекий мальчик, с аппетитным хрустом кусая красное яблоко, брызнувшее соком.

И ничто больше не секрет для меня…

— Ну как же, как же! Так требуют правила приличия. Гостей следует представить обществу, — растолковал рыжий, — нас почтили визитом мистер Гэлвин Бэлл и мистер Кассий Данбар. Один работает в Отделе магического правопорядка, а второй — в Отделе по контролю опасных магических существ.

— А какие правила требуют, чтобы мятежники и убийцы прятались под детскими лицами? Разве ваш хозяин не выдал вам ваши маскарадные забрала? — громко и с досадой спросил темноволосый аврор. — Без него-то вы все лишь трусливый сброд подонков.

Его напарник опустил голову и заерзал, отчего табурет под ним визгливо заскрипел.

На мгновение на лицах мальчишек появилось какое-то недетское выражение, а потом они весело засмеялись.

И темнота ночи не таит опасности…

— Боюсь, любезный друг, что этот реприманд неуместен. Я бы вот не рискнул заявляться без приглашения в дом, как вы выразились, мятежников и убийц… — заметил кудрявый мальчик.

— Да ни за какие деньги! Моя жена бы мне такого не позволила! Вообразите, какой риск остаться вдовой? — вытаращился в комическом ужасе розовощекий прохвост. Он уже успел обглодать куриную ножку и теперь активно жестикулировал костью.— А больная мать? А мои бедные дети? Нет, ни за какие деньги не заведу такую обузу…

Кадык дерзкого гостя дернулся. Он не смотрел более ни на собеседников, ни на пиршественный стол, раскинувшийся перед ним, но взгляд его в напряжённости застыл на чем-то, чего в зале, должно быть, вовсе не было.

— Но раз уж так случилось, что мы теперь за одним столом, нам следует быть откровенными друг с другом, — продолжил кудрявый и взглянул на молодого аврора. — Птичка-невеличка на хвосте принесла, что ваша матушка, Кассий, переживает, будто тот тройной оклад, что посулил вам Скримджер, не окупится.

Там, где я хочу быть. То, чем я хочу стать

— Мудрая женщина, — вставил скучающий мальчик в голубой рубашке. — Зачем вообще нужны деньги, если нет головы?

Краснощекий озорник выудил откуда-то плевательную трубку и, прищурившись, глянул сквозь нее на смущенного и напуганного мужчину.

— Бесстыжая ложь! У него есть голова! — воскликнул он, тыкая костью.

—«Et Satan conduit le bal! Où brille l’ardent métal!»* Кажется, вы пьяны страхом и оттого слепы. Вас подставили…

Я отрицаю все законы и не играю ни по чьим правилам…

— А знаете что, Гэлвин? — снова обратился к старшему аврору рыжий мальчишка. — Вы всегда можете присоединиться к нашему сброду. Вы ведь благородный человек и, я так понимаю, нуждающийся? Вам ведь нужно кормить детей? Вы хотите вернуться домой? Так к чему пропадать? Скримджер того вовсе не стоит, — с живым участием говорил он, заглядывая большими светлыми глазами прямо в закаменевшее лицо гостя, на котором бесновалось коварное пламя.

Я побеждаю и расскажу, что проигрываешь ты…

Что-то в чертах Бэлла дрогнуло от этих проникновенных слов. Это не утаилось от жадного взгляда.

— Одно слово! Всего одно ваше слово — и наш великодушный повелитель будет готов простить вашу ошибку. И мы сейчас же освободим вас! — возбужденно затараторил тощий мальчишка.

Орел означает, я выиграл, а решка — ты проиграл…

— Нет, — одними губами сказал Белл.

Напарник посмотрел на него с нескрываемым уже изумлением.

— Ай-яй-яй… Как это грустно, мы могли бы подружиться. Но. Ввиду вашего нежелания, сложного семейного положения и, в первую очередь от того, что мы — люди необыкновенно высоких нравов… Мы вас отпускаем, Бэлл. Вы свободны.

Все же жизнь — не та игра, где можно совершать свой выбор

Розовощекий вторил громче:

— Проваливай с глаз долой, Бэлл!

Отоспишься в могиле…

Мужчина неуверенно поднялся из-за стола, отводя взгляд от своего напарника, который взирал на него с ужасом и мольбой.

Я возвращаюсь к тебе…

— А, может, желаете остаться на ужин? — предложил мальчик в голубой рубашке. — У нас есть славная томленая баранина под брусничным соусом.

— Нет. Благодарю.

А дальше я выйду на улицу. А дальше я напьюсь…

— Эй! Дай-ка денег этому гордому и благородному господину, — скомандовал рыжий.

Бэлл попытался протестовать, но кучерявый мальчуган уже сполз со стула и живо подскочил к нему с бархатным мешочком, ослабил тесемку, и золотые галеоны посыпались в широкие карманы аврорской мантии. Мешочек был зачарован, словно бездонный.

Карманы наполнились доверху, так, что несколько сверкающих галлеонов со звоном покатились по блестящему белому полу.

«А дальше я всё поставлю на удачу. Я верю, что мне с ней по пути.

Граммофон замолчал и, подумав немного, снова запел:

Я взлетал и падал, меня сбивали с ног…

— Благодарю, — пробормотал мужчина, но уходить не спешил, будто опасаясь подвоха.

— Бери-бери. Этого добра у нас навалом — тратить некуда. А гоблинам нет дела до преступлений, — подначил мальчишка.

Аврор снова скомкано забормотал какие-то благодарности и начал спиной отступать к выходу. Но никто и не думал его догонять. Тяжёлая дверь захлопнулась за ним.

— А… Как же я? — неуверенно спросил оставшийся аврор, переводя взгляд с одного мальчишки на другого.

— А у тебя нет детей, — отрезал кудрявый и сунул мешочек в карман.

— Но ты не огорчайся. Мы тебя не больно убьем.

— Нет! Нет, постойте! — резко вскочил гость.

Табурет упал.

— У меня мать! У меня сестра-сквиб!

— А нам-то что с того? Отвернись и поплачь.

— Если вы отпустите меня, я смогу принести вам пользу! — с жаром возразил он. — Верой и правдой служить буду! И В… всем вам.

— Лучше сядь и засохни! Не то я тебе лицо обглодаю! — пригрозил пухлый мальчуган.

Данбар безропотно скрючился на табурете. В этот момент из-под стола незаметно выскочила маленькая девочка с кривым бантом, пересекла зал и скрылась за дверью.

— Ну-с, не будем ссориться. Ты, конечно, поможешь нам, Кассий. Но сперва давайте лучше выпьем, — просиял рыжий проказник. Улыбка сверкнула жемчугом. — Тост! За великого и великодушного Темного Лорда!

Он схватил темную бутыль, со звуком «плюм» зубами вытянул пробку и шустро обежал всех по кругу, кивая в такт весёлой песенке. Из горлышка плеснуло темно-красным. Все встали. Неуверенно поднялся и несостоявшийся аврор. Кубки опрокинулись.

Все же жизнь — не та игра, где можно совершать свой выбор

Насмешливо и задорно глядят поверх серебра ясные глаза.

Отоспишься в могиле…

Подошвы скрипят по белому мрамору. Карманы оттопырились и тяжелы. На лице Бэлла цветёт надежда. Он запинается вдруг. Сапог прилип к полу. Вязкая жижа тянется за ним, точно жвачка, не желая отпускать. Бэлл пытается оторвать вторую ногу, но утопает по щиколотку.

Он все понимает и останавливается. Но вот навстречу с криком выбегает девочка с кривым бантом.

— Папочка!

Ужас и мука искажают его лицо. Забывшись, Бэлл бросается к ней. И падает. Золото из карманов брызжет со звоном и скачет по полу, с жадным чавканьем поглощающему его пальцы, кисти, локти. Хлюпает трясина белого мрамора. Бэлл хрипит, захлебывается. И вот, последние черты его уже изглаживаются на натертом до блеска полу. Шумит вода. Девочка беззвучно плачет.

А дальше я всё поставлю на удачу. Я верю, что мне с ней по пути.

А сотрапезники поднимают тосты один за другим. Хлебают вино из серебряных кубков. Закусывают белым сыром и сладким чёрным виноградом.

— Я видел в охотничьем зале головы льва, волка и оленя. Хозяин предпочитает трупам трофеи.

— Securi Ferio!

Срываются рубиновые капли, разлетаясь драгоценными брызгами. Пирующие режут на мелкие кусочки сочный бараний бок. Поливают устриц лимонами и малину сливками. Шипит, пузырится и капает на белые блюда. Плавятся и опадают свечи в ястребиных лапах канделябра. А по углам плодится тьма.

* * *

Я очнулась от дикого ужаса в серых утренних сумерках и несколько часов старательно уговаривала себя, что это всего лишь кошмар.

Главным доводом было то, что никто не мог запросто проникнуть в Мэнор. Лорд самолично устанавливал защиту еще осенью. Пройти сюда могли лишь по приглашению или по входному билету — Темной Метке. Так что прибывшему наряду Авроров пришлось бы уныло ждать у ворот добропорядочного хозяина, берегущего покой своей семьи в тёмные времена. А пока он бы неспешно двигался к ним, штаб-квартиру покидали. Второй, куда более жалкий довод: никому в голову бы не взбрело устраивать подобное.

Но к обеду сон так и не ушел из головы, засев занозой в мыслях. Хотелось увидеть Лорда.

— Надеюсь, Снейпа утвердят сегодня в должности. Было бы просто прекрасно поучиться без грязнокровок, особенно всяких выскочек типа Грейнджер. Хотя, держу пари, они и так возьмут пример с Поттички и бросят школу, — сказал Драко.

Он сидел напротив меня и без аппетита ковырял свой пудинг. Перед ним лежала газета со статьёй о поддержке Министерством семей магглорожденных.

— Утвердят? Что? — удивилась я.

— Ты что, опять ничего не знаешь? — разочарованно насупился Драко. — Отец отправился в Министерство, чтобы поддержать его кандидатуру. Попечительский совет выдвинул профессора Снейпа на пост директора, — протянул парень, будто говоря о самой очевидной вещи на свете.

«Ах вот оно как… Наверное, опять все прослушала».

— Да, было бы… замечательно.

— Не желаешь партию в шахматы? — неожиданно спросил Драко, мучившийся последнее время от безделья.

В отсутствие Барти я собиралась развлечь себя проникновением в его комнату и маленькой подменой, для чего в кармане уже лежала готовая настойка из багульника и жал веретенниц, но решила, что это может подождать.

— С радостью. Но тебе придется напомнить, как ходят фигуры, — улыбнулась я.

По моей просьбе мы расположились в гостиной на третьем этаже, потому как ужасы ночи заставили меня избегать второго.

Я бездумно отдавала приказы своим войскам и быстро потеряла четыре фигуры. Остальные были деморализованы. Чёрные наступали. Их офицер уже делал угрожающие выпады, а конь яростно храпел и вставал на дыбы, отчего мой король то и дело опасливо оглядывался на меня и даже грозил кулаком.

Но этой партии не суждено было быть законченной, потому как почти на границе слышимости внезапно раздалась череда хлопков.

«Трансгрессия…» — отстранённо отметила я.

Драко, продумывавший свой очередной ход, ничего не заметил.

«Никто никогда не трансгрессирует в дом. Кроме Лорда. Это верх неприличия. Мало ли, чем люди занимаются? Но он делает это совершенно бесшумно… Невозможно.»

По телу толпами побежали мурашки, а какая-то часть разума все продолжала уговаривать, что это только послышалось. Я заткнула ее и резко подскочила с места, чуть не перевернув всю доску.

— Ты чего? — изумился Драко.

— Останься здесь… Мне надо проверить кое-что, — не оборачиваясь на него, сказала я и, выхватив палочку, выскользнула в коридор.

Уже у лестницы отчетливо раздались еще пять характерных хлопков, но мне все еще не верилось. Я набросила дезиллюминационное заклинание и начала спускаться. Преодолела пролёт и замерла на ступеньке, не в силах сделать последний шаг.

Стояла мертвая неестественная тишина. Ни голосов, ни шагов. Если бы кто-то из Пожирателей вернулся так с рейда, они бы шумели… «Я бы вот не рискнул… без приглашения».

Где-то раздался приглушенный треск. Этот треск — удар заклинания о щит. Он вывел меня из ступора. «На нас напали!»

Я развернулась и опрометью бросилась обратно наверх — предупредить Драко. И чуть не врезалась в него на повороте. Он тоже услышал.

— Кто это там?

Я взмахом набросила защитные и заглушающие чары на нас обоих.

— Чужаки! На втором этаже полно Авроров, — выпалила я и тут же пожалела.

Драко смертельно побледнел прямо на глазах. Я испугалась, что с ним случится приступ паники, он закричит или потеряет сознание. Но парень только продолжал перепуганно таращиться на меня.

— Ч-что? Как?

— Не знаю. Надо убираться. Дай-ка свою палочку…

— Зачем? — подобрался Драко.

— Моя в розыске. С ней нельзя трансгрессировать.

— Но… Там же мама! — спохватился он.

— У нее нет метки и она не в розыске. Если это внезапный обыск — мы ее только подставим! Нужно предупредить других…

Драко не нашёлся с возражениями, безропотно отдал палочку и вцепился ледяными пальцами мне в локоть. Гладкое тёмное древко ощущалось неудобным и инородным. «Хоть бы потренироваться… С палочкой Нарциссы получилось тогда…»

— Ты уже умеешь трансгрессировать? Это очень опасно. Нас может расщепить, — запротестовал он, видя мое замешательство.

Медлить было нельзя. Я вздохнула и мысленно представила нас на аллее возле дома Долохова. Но ничего не произошло. Будто вовсе не колдовала. Я попробовала снова и снова.

— Не работает. Наверное, они установили барьер, как в Министерстве.

— И что делать?

Щеки у Драко пошли красными пятнами. Я сама чувствовала себя не лучше. Руки предательски тряслись. Я схватила со столика статуэтку.

— Портус. Сейчас. Аллея летнего дома Антонина Долохова, — без особой надежды сказала я.

Статуэтка вспыхнула и погасла. Более ничего не произошло.

— Можешь позвать эльфа?

— Темный Лорд запретил ему появляться вне кухни и обеденной, ты что, не знаешь? — по-детски обиженно спросил он.

Я была готова простонать от разочарования, но так и замерла с открытым ртом.

Ступеньки на лестнице искривились. Так колышется в полуденном мареве набухший, раскалённый воздух. Кто-то поднимался, скрытый чарами. Драко проследил за моим взглядом и выхватил палочку.

— Не спеши — осадила его я. — Пусть подойдут поближе.

— Я не хочу, чтобы они подходили, — нервно, но решительно отозвался он.

— Промахнешься — и нас сразу накроют, — прошипела я сквозь зубы. — Попробуй лучше понять, сколько их.

Драко пробормотал что-то неразборчиво. Я вглядывалась до рези в глазах и думала лишь о том, что ввязываться в драку — затея гибельная. Кто бы ни заявился сюда, он понимал, на что шёл и был готов к нападению. Я не знала, насколько умел Драко в дуэли, но предпочла бы, чтобы вместо него рядом стоял Барти. Было бы спокойней.

Если бы рядом стоял Лорд, мы бы уже вернулись к игре. «Почему бы тебе не вернуться прямо сейчас?» — обратилась я к нему мысленно, но, конечно, не получила ответа. Оставалось надеяться, что мое дезиллюминационное заклинание наложено лучше.

Не к месту вспомнилась алая гостиная в гриффиндорской башне и прохладная, струящаяся в руках, ткань волшебной мантии.

За этой мыслью я вдруг потеряла невидимую цель. Вокруг было совершенно тихо и пусто. Только кровь шумела в ушах. Но мы были вовсе не одни, кто-то стоял совсем близко, скрытый от глаз, тоже смотрел и ждал. От этого покалывало кожу.

Я бросила искоса взгляд на Драко и поняла, что он тоже ничего больше не видит. Мы стояли так близко, что я ощущала его частое дыхание.

Легкое дуновение ветра коснулось моей щеки. Скрипнула потревоженная сквозняком дверь в гостиную, где мы играли. «Партия даст им понять, что здесь не одна Нарцисса», — запоздало поняла я. «Чего они медлят? Чего боятся? Неужели не успели воспользоваться заклинанием и узнать, что в доме нас всего трое? Знали бы — не осторожничали так. Их намного больше… А может, просто не хотят шума, беготни и разрухи. Расставили сети и ждут».

Снова я кожей ощутила прикосновение ветерка, будто кто-то прошёл мимо. «Вот бы спуститься вниз. Да наверняка кто-то караулит лестницы…»

— Они ушли? — прерывистым шёпотом спросил Драко, хоть мы и были скрыты чарами.

— Нет. Где-то здесь.

— Я ничего не вижу, — подтвердил он мои догадки.

— Я тоже. Отсюда можно как-то иначе спуститься?

Драко не ответил, лишь нервно озирался. На виске у него вздулась жилка.

— Есть другой путь? — с нажимом переспросила я.

Только после этого он медленно кивнул.

— Тогда веди, — еще строже добавила я, на манер Люциуса, отметив про себя, что это хорошо приводит его в чувство.

Драко, будто воодушевившись, легонько потянул меня за запястье. Мы крались вдоль стен, огибая торшеры и изящные консольные столики, преодолели короткую галерею и нырнули между тяжёлых портьер к темной двери, умудрившись ни на кого не наткнуться.

Шестое чувство говорило мне, что наши недруги остались позади. За дверью оказался просторный и дорого обставленный кабинет, обшитый эбеновым деревом. Драко уверенно погладил по голове чёрную собачку — и одна из панелей открыла темный проход.

За стеной обнаружился узкий каменный коридорчик с крутыми лестницами. Пахло сыростью и загустевшим стоячим воздухом.

— Это сделал мой прадед Септимус. А еще он придумал тот проход через платформы… — с гордостью поведал Драко.

Мы спускались до тех пор, пока за одной из стен вдруг не послышался приглушённый и холодный голос Нарциссы:

— …никто не давал вам права вломиться в мой дом…

Драко замер так резко, что я налетела на него, и мы чуть не покатились вниз кубарем.

— У нас ордер на арест либо ликвидацию при задержании! И мы знаем, что отсюда прямо в Министерство осуществлялись нелегальные перемещения. Так что выбирай: говори сама, кто еще бывает в этом чертовом доме, или мы найдём способ развязать тебе язык. И не думай, что удастся отвертеться. Ты играешь в мужскую игру и отвечать будешь, как мужчина.

Драко провёл руками по шершавой стене, от чего по ней пробежала мелкая зыбь и она вдруг стала полупрозрачной, как рыбий пузырь.

Я тихонько ахнула от неожиданности. Но никто в комнате, очевидно, не заметил этого изменения. Вполоборота к нам стояли трое мужчин и Нарцисса. Руки ее были связаны, рукава платья оборваны, несколько прядей выбились из прически. Но самообладание не изменило ей.

Даже обезоруженная, она оставалась холодно-бесстрастной. Пол усеивали черепки сервиза и щепки кофейного столика. Кресла были перевёрнуты и дымились.

— Я не намерена давать проходимцам и бандитам никаких показаний. Вы незаконно находитесь в моем доме и вы не члены Визенгамота…

— Я нахожусь в твоем доме?! Скоро твоим домом станет уютненькая комнатка в Северном море! Как и всех, кого мы здесь встретим! Без изысков, зато и гостей немного. Молчать, значит, будем?! — рыкнул какой-то молодой небритый мужчина.

Нарцисса не отреагировала на угрозу. И он направил палочку ей в лицо, а потом усмехнулся и резко рассек воздух, пустив ей на руки обжигающие чары.

Крик резанул по ушам:

— Не смейте трогать мою мать! Не смейте!

Драко рванулся сквозь истончившуюся стену так быстро, что моя рука схватила лишь воздух.

Сверкнули вспышки проклятий. Парень отбил их. Они врезались в стены, опалили портьеры. Обидчик рухнул, сраженный проклятьем. Другие пригнулись и выставили щиты. Запахло жженым шёлком. Искры засверкали по ковру. Один аврор прянул за спину Нарциссе и направил палочку ей в грудь. Она дернулась, увидев сына, но не проронила ни звука.

— Осторожно, щенок! Или останешься без мамочки!

Драко замер, переводя палочку то на одного, то на другого, но попытки сопротивления прекратил. На лице его плескались растерянность и отчаяние.

— Брось палочку на пол! НА ПОЛ!

— Вы не имеете права! Вонючие ублюдки! — заупрямился Драко, но поймав взгляд Нарциссы и получив кивок, все же исполнил приказ.

В следующее же мгновение ему между лопаток прилетело парализующее заклинание. И он упал вперёд, как подкошенный. Нарцисса попыталась вырваться из хватки аврора. Раздался треск разрываемой ткани.

Глухая злоба клокотала у меня под горлом. Если бы Драко не метнулся так скоро, я сделала бы это лучше, но теперь…

— Откуда этот сопляк взялся? — спросил аврор и подошёл вплотную к стене.

Я стояла всего в паре дюймов, направляя палочку ему в живот, и вертела на языке проклятья. Он ощупал стену сверху донизу. Вспорол обои. Выпустил несколько заклятий. Его маленькие глазки-буравчики ввинчивались в обнажившуюся кладку, пытаясь проникнуть сквозь зачарованный камень. Но он не мог до меня добраться.

— Откуда ты взялся? А? — вторил второй и пнул Драко под ребра.

Но тот ничего не мог ответить, находясь во власти заклятья. «Никто не прибежал на крики, значит, на комнате заглушающее заклятье. Замечательно…»

— Чертовщина какая-то… Ладно. Двое уже есть. Мы свою норму выполнили. Я с этой комнаты никуда не сунусь… — крякнул, отойдя от стены, аврор и, присев на корточки, принялся неумело расколдовывать поверженного напарника.

— Да поди ж ты! У них тут лежбище. Подождём и остальных… жильцов… — ехидно протянул в ответ второй, склонившись к лицу Нарциссы.

Этот момент я и выбрала. Один шаг, две вспышки, и оба аврора сползли по стенам. А я бросилась резать верёвки на Нарциссе и снимать заклятие с Драко. У него была сильно рассечена бровь. Кровь капала на светлый ковёр. Пока его обнимала Нарцисса, я забрала палочки у авроров и сунула их в карман.

— Enerveite. Imperio. Отвечай. Сколько вас здесь?

Аврор поднял на меня затуманенный взгляд и просипел:

— Шестнадцать… в доме… и… еще…

Он не договорил. Глаза его закатились, тело конвульсивно содрогнулось. Я поводила над ним палочкой и поднялась, изо всех сил постаравшись не показывать одолевавших меня чувств, когда повернулась к Малфоям.

— Он умер? Да? — робко спросил Драко, промакивавший кровь с лица.

— Да.

— Надо попытаться выбраться отсюда и предупредить Люциуса и остальных о засаде, — сказала собранная Нарцисса, будто и не слышала нашего разговора. Лицо у нее было отрешенно-гневным. Эта воинственность восхитила меня.

«Если его уже не схватили в Министерстве», — подумала я, а вслух сказала:

— Да, надо попробовать…

Дверь в комнату распахнулась.

— Сюда! Зде…

— Петрификус Тоталус! — среагировала Нарцисса. Крик оборвался.

— Быстрей!

Мы бросились в коридор. Я перепрыгнула распластавшегося аврора, попутно призвав его палочку и запечатав дверь.

Мы побежали, прикрываясь щитами, слыша позади топот нескольких пар ног. Над моей головой со звоном разлетелся светильник. Мелкое стеклянное крошево, подхваченное волной заклятья, посекло кожу на лице. Заскрипело на зубах.

Красная вспышка Круциатуса отбила кусок колонны у лестницы. Еще две разбились о щит Драко.

— Reducto, — на ходу бросила я и побежала вниз за Малфоями.

В холле их было шестеро. Они ощетинились палочками и не скрывались. Четверо у закрытых парадных дверей. Двое преграждали лестницу. Увидев нас, они сперва не впечатлились.

— Стоять!

Я нашарила в кармане флакончик и резко плеснула из него им в лица. Щиты не спасли их. Двое немедленно взмыли к потолку.

Засверкали вспышки. Злая, яростная магия смешалась в воздухе. От силы заклятий в холле повылетали стекла. Осколки брызнули, сверкая под солнцем. Огненные шары с треском врезались в мои блоки, обдавая лицо и руки жаром. Лак на паркете пузырился. Прилипали подошвы туфель.

Я превратила осколки в кинжалы. Их рой со свистом вспорол воздух. Нарцисса оживила кустистый цветок в кадушке. Он выпустил острые щупальца и обвил шею одного мужчины.

— Авада Кедавра!

Старинные напольные часы ударили в последний раз, приняв на себя смертельное проклятье, метившее в кого-то из нас. Драко выбил парадные двери. Мы бросились туда.

Но один из авроров сделал какой-то сложный фигурный жест, и в мою сторону вылетела широкая серебристая сеть неизвестного заклятья.

— Reflecto, — успела я. Но оно не отбилось.

Тонкие, как паутина, звенья оплели меня, прилипнув к коже. Тело перестало подчиняться. Я рухнула на пол. Осколки врезались в тело, прорезая тонкую ткань летнего платья.

— Попалась чертовка! — победно гаркнул сверху голос.

Тёплое древко сосновой палочки немедленно вырвалось из моей ладони, оставив чувство непривычной пустоты и беззащитности. Звуки борьбы доносились уже из парка. Мне никто не мог помочь.

Чьи-то сильные руки грубо схватили меня и рывком подняли на ноги. Я попыталась вывернуться. Но аврор резко развернул меня и по-маггловски наотмашь ударил по лицу. В голове зазвенело. Комната опасно покачнулась вместе с бородатым мужчиной. «Да что они себе позволяют?» — как-то отстранённо возмутилась я, ощутив во рту солёное. Одуряюще пахло багульником. Мысли путались.

— Глядите-ка, кто у нас тут… — процедил он над ухом. — Узнаете, парни?

Шершавая рука перехватила меня за шею, надавливая так сильно, что у меня начался кашель. Я увидела, как один мужчина сидит в крови на полу и, шипя от боли, пытается вытащить из бедра кинжал. Двое бесконтрольно парят высоко под потолком. А смуглый аврор, который выпустил сеть, пытается избавить от цветка тело товарища. Он обернулся на зов, подошёл и смерил меня внимательным взглядом чёрных глаз.

— Считай, что тебя только что повысили, Бруствер, — заявил голос над ухом, и руки, сжимавшие мою шею, отпустили.

Я напряглась, услышав знакомую фамилию. Но этот Бруствер был мне незнаком. Его липкий взгляд с лица скользнул на грудь. Я старалась сохранять хладнокровие, когда он принялся расстегивать пуговицы на моем вороте.

— Узнаешь, что за рыбка попала в твои сети? Осторожней. Кусается.

— Да, мы определённо уже встречались, мисс Руфи, — подтвердил Бруствер.

Пальцы его коснулись моей кожи там, где оставался поблекший, но не пропавший, лучистый фиолетовый шрам. От прикосновения кожу в том месте обожгло холодом. Это отрезвило меня.

— Больно! Больно… — хрипло запротестовала я, сгибаясь пополам и обхватывая себя руками. Эта маленькая уловка позволила выхватить из кармана чужую палочку.

— Sectumsempra! — отчаянно рявкнула я.

На секунду все залило белым. Бородатый покачнулся, и кровь брызнула на пол, на платье, на руки. Я побежала. Свежий воздух парка резанул по лёгким цветами, срезанной травой, свежей вывороченной землёй и дурной радостью. Среди зелени слышались крики и звук битвы. В глазах рябила листва, яркие пятна света и тени, тени, тени. Я бежала без оглядки изо всех сил. Но в груди уже проснулось, заворочалось и разинуло пасть ледяное чудовище. Его гибельное дыхание опаляло упрямое сердце. Холодная тьма обступала всюду. «Значит, не ушла — отпустили».

Я на ходу врезалась в кого-то, и небо с землёй поменялись местами. Страшно закричала женщина. Я увидела лишь край чёрной мантии.

— Сделай что-нибудь! Что это?!

Теплые пальцы очутились на моей шее и затылке. Мне приподняли голову. И я встретилась на мгновение с непроницаемым черным взглядом.

— Слышишь меня?

Я хотела ответить, но холод полз внутри и перехватывал дыхание.

— Рецидив. Здесь что-то…

Дальше я не разобрала.

— С дороги! — воскликнул голос, который поднял в моей душе невыразимое беспокойство.

Надо мной прокатилась волна энергии, сметя прочь тех, кто был со мной. Я уже почти ничего не видела. Но мне хотелось сказать Ему, что все нормально. Нет! Не это. Суть, мучительно рожденная на свет отчаянными ударами сердца, росшая сорняком в тени души, никем не замеченная и ни к чему не пригодная. Ей лучше было бы истлеть в забвении. Но она росла, пока не проломила решётки и стены, готовая облечься в форму.

Мир упрямо расплывался, а взволнованные голоса превращались в стройный отдаляющийся гул. Все ускользало из сознания, становилось темнее и темнее. Меня поглощало безразличие и необъяснимые звуки, напоминавшие лошадиное ржание, плеск воды, детский плач и хлопанье крыльев.

* * *

Холод в груди сменился резкой болью. Тьма перед глазами разорвалась в клочья, уступив место краскам. Я увидела, как завис надо мной сверкающий на солнце серебром и алой кровью кинжал. И снежно-белое сосредоточенное лицо Лорда.

* * *

Я открыла глаза и обнаружила себя на диване в покоях Лорда. На потолочной лепнине плясали отблески пламени. Терпко пахло зельями. Мне смутно помнилось, как Снейп впихивал их в меня, будто желая проверить, потекут ли из ушей. Помнилось, как зубы стучали о стекло и как было неловко из-за распоротого на груди платья, которое никто не собирался чинить, и от того, что все туда зачем-то подолгу смотрели. Теперь на мне было покрывало, и я чувствовала, что под ним тоже что-то было, поэтому отогнала смущающие мысли и повернула голову.

На столике возле дивана стояли ряды снейповых склянок с бирками, на которых его мелким резким почерком значилось их содержимое, дата и время. «Ну надо же, какая заботушка», — фыркнула я про себя. «Сначала эти намеки про делишки Барти… Теперь это. Что ему за выгода с меня?» В одном из кресел у камина обнаружился Лорд. Он разглядывал доску с той самой партией, которую мы не доиграли утром. Мой взгляд какое-то время блуждал по его плечам, профилю, длинным пальцам на подлокотнике. На спинке соседнего кресла сгорбился Беким. «Что он здесь делает?»

— Твоя поганая птица только что поставила мне мат, — тихо сказал Лорд, будто прочтя мои мысли.

— Что… что случилось? Как вы… — приподнявшись на локте, спросила я и подивилась, как тускло прозвучал голос.

— Драко активировал метку.

— Так просто…

— Да.

Голос Лорда был спокоен, даже безразличен. А я не сдержала безрадостного смешка. «Это даже не просто. Это верх глупости! Не вспомнить про главное средство связи…»

— А…

— У нас только Эйвери. Но я хочу поговорить с тобой о другом… — Он продолжил не сразу, сперва покрутил в бледных пальцах бокал с вином и отпил немного. — О другом. А именно: о долгах.

— Долгах?

— Да. Долги. Их надо отдавать. Иначе они могут наделать неприятностей. Они — крючки и паутина. Я думаю, что ты так ничего и не попросила у меня за оказанную услугу. Обычно я знаю, что предложить. Но ты ни к чему особенно не тяготеешь… Скажи, чего тебе хочется на самом деле: могущества, положения в обществе, воздаяния обидчикам, денег? Может быть… бессмертия? — он усмехнулся.

Чем дальше Лорд говорил, тем меньше я его понимала и тем неуютнее себя чувствовала.

— Мне ничего не нужно. Если вы о долге за ваше возвращение, то не думаю, что от него что-то осталось. Вы вот мне снова жизнь спасли… — неуверенно пожала плечами я. «К чему Он клонит?»

— Всего лишь было любопытно посмотреть: вернётся ли оно на него через кровь. Я оказался прав, — холодно заявил Лорд.

Я проигнорировала иглу, кольнувшую в сердце, и продолжила, стараясь звучать непринужденно:

— Вы спасали мне жизнь.

— Спасал? — глумливо переспросил он. — Я собирался убить тебя, и однажды почти преуспел.

— Я не верю!

— Напрасно.

Я заметалась по закоулкам памяти, пытаясь понять, что он имеет в виду.

— Не трудись. Ты ничего не вспомнишь. Я позаботился об этом. Но могу, если хочешь, рассказать, как смотрел на то, как ты гинешь в глубине. Исчезаешь навсегда. А лишь когда ты уже почти утонула, я передумал: решил, что твоя способность находить мои вещи может ещё пригодиться.

Что-то сжалось внутри от этой скучающей будничности и непринуждённости, с которой он говорил мне эти страшные вещи. За весь разговор Лорд ни разу не посмотрел на меня. Мне был виден только его профиль. Я кое-как села, пробудив тупую пульсирующую боль в груди. Рану скрывали бинты.

— Вы… — голос предательски сорвался.— Вы меня учили.

— Ну да. Иначе я не смог бы вернуться.

— И потом…

— Думал, что из тебя что-то путное получится. Все-таки Белла после Азкабана, — он чуть поморщился, — не то…

Я осторожно встала, приложив к этому немалое усилие, и дошла к свободному креслу. Пришлось долго смаргивать рой чёрных мушек, прежде чем стало видно его лицо.

— Но оказалось, что ты вовсе к такому непригодна. Признаюсь, не ожидал, что у тебя может получиться Круциатус. Зато вовсе не удивительно, что ты съякшалась тогда с тем предателем крови. Как там его? Седрик? Неважно.

Лорд говорил так, будто хотел отрезать что-то. На его лице бродила то какая-то кривая усмешка, то злость, то еще что-то. Без названия.

«Это какой-то блеф? Очередной розыгрыш? Да-да. Блеф. Он ведь никогда ничего не забывает…»

Мое сознание лихорадочно вцепилось в эту мысль, как в спасительную соломинку. Но я не могла понять, зачем ему понадобилось говорить мне это? Почему теперь? А внутри все наизнанку выворачивалось. В глубине души я чувствовала, что все сказанное им — правда. И от того меня одолевал дух противоречия, желавший найти какой-то аргумент. Доказательство обратного.

— Вы учите меня теперь.

— Теперь приходится. Раз уж ты все равно здесь, а не в Хогвартсе и даже не хочешь уходить с Дамблдором и Поттером. Зачем бы мне держать при себе ни к чему не способную ведьму, да ещё в разгар войны? М?

— А…

— А что ещё? Содержу тебя не я. Этот дом принадлежит Малфоям, и все, что ты ешь и носишь, купили тебе они. Потому что Люциус умудрился вызнать у Горбина, что ты представлялась моей маггловской фамилией. И теперь они считают тебя моей внебрачной дочерью.

На последнем он запрокинул голову и расхохотался как сумасшедший. От этого смеха мне стало холодно и страшно. Словно что-то ядовитое и тёмное заползало внутрь и ломало, испепеляло все.

Я не видела его таким. Со мной. Точнее, он был именно таким. Раньше. Давно. «Всегда», — услужливо подсказал ехидный голосок. Смотреть на Лорда стало в тягость. Я снова встала и подошла ближе к огню.

А он, отсмеявшись, допил вино и продолжил легко и насмешливо:

— Я знаю, какова цена храбрости. И находчивости. Очень немногие могут сохранять живость ума где-то помимо собственной гостиной. Но в тебе есть все это. Ты позволяешь себе не терпеть то, что тебе не по душе. Но вот какая ирония — тебе не по душе именно мои идеи и методы. Презрение. О, я столько раз его видел в твоих глазах! Тебе претят мои цели и противны слуги. Но ты остаёшься. Зачем? Вставлять мне палки в колеса? Так я их сломаю! Про другого я бы решил, что из трусости или расчёта. Но ты… Ты ничего не просишь. Ни золота, ни положения, ни гарантий. Ничего. И я не понимаю… Раз все тебе здесь так противно, отчего ты вернулась тогда? Не осталась со своим дружком, которого бросилась защищать от Беллы? Отчего не попыталась уйти с Дамблдором, когда была возможность? Признаться, я ожидал именно такого исхода. Но вместо этого ты приносишь мне мерзкую кашу и говоришь какую-то чушь о защите… Почему? Давай, я был честен с тобой, почему так?

— Потому что я вас люблю.

Выпалила и испугалась. Эти слова вырвались в обход мысли, прямо из сердца. Слова, должные быть чем-то трепетным и светлым, упали в тишину, как тяжёлый булыжник на дно пруда. Хлюпнул о воду — и вниз. Во тьму. До самой илистой бездны. Все бы ничего, да булыжник тот был привязан к моей шее.

«Идиотка! Сейчас Он поднимет тебя на смех или выгонит», — мысль эта мелькнула и исчезла. Потому что заявление мое представляло собой бесспорную непреложную истину. Которая сама была как булыжник. Очень прочная и конкретная.

Но и Лорд почему-то не смеялся. На его лице застыло какое-то сложное, незнакомое мне выражение. Он молчал бесконечно долго. Можно было бы даже решить, что кто-то умудрился приложить его заклятьем заморозки, если бы он не моргал раз в минуту. Я ждала, и всё естество мое звенело, как перетянутая струна, готовая вот-вот лопнуть.

— Никто еще не позволял себе говорить такое. С чего ты это взяла? — спросил он наконец спокойно и тихо.

Я молчала. Мысли в голове остановились, как мошки, с размаху влетевшие в смолу. Все вокруг казалось невыносимо ярким и резким, словно я попала в какой-то перекрашенный сознанием сон или выпила Феликс Фелицис.

— Смотри на меня.

Он внезапно очутился рядом и подцепил мой подбородок пальцами. Лицо его ничего не выражало, только взгляд метался, перебегал с одного моего глаза на другой, будто пытаясь узреть в одном из них вранье.

— И отвечай. С чего ты, глупая малолетка, это взяла?

Голос у него сел. Я проглотила образовавшийся в горле комок и рвано выдохнула.

— Не знаю.

— Не знаешь? Ну как-то ты это поняла? Тебе, может, как во всех идиотских баснях, хочется петь, танцевать и целоваться под луной? — Он прищурился, а потом опустил мне руку на плечо и даже выдавил что-то вроде понимающей ухмылки. — Ты просто хочешь меня?

— Нет… Нет! Не так, — я яростно помотала головой.

Сердце мое трепыхалось, как мотылек в стеклянном флаконе.

— Просто я вами дорожу.

— И все? — Он нахмурился.

— Н-нет. Я…

— Говори правду и смотри мне в глаза!

От этого приказа меня будто волной окатило. Его нарастающая нервозность окончательно выбила из колеи. Я не была готова к такому подробному разбору моих чувств, тем более, что сама ещё в них не разобралась. И стеснялась.

— Ну!

— Я… Я просто знаю.

— Просто знаешь? — скептически переспросил он.

— Это… Как притяжение! Помните, вы сами… говорили, — нашлась я, ощущая меж тем, как подгибаются и мелко дрожат ноги. — Но… Может и то, что вы сказали теперь. В какой-то мере… Наверное.

— Да?

Лорд чуть отстранился и опустил голову в задумчивости.

— Что ж… Гипотезы надо проверять, — еле слышно выдохнул он и порывисто припал к моему рту.

Не поцелуй — нападение. Жадное, почти мучительное вторжение. Он яростно и беспорядочно терзал меня губами, зубами и руками. Я не могла ни вздохнуть, ни шелохнуться, ощущая кругом лишь его прохладные губы и требовательный язык. Это было много больше и совершенно иначе, чем то, что я представляла себе даже в самых отчаянных грезах. Это был не мертвый пруд, а бурный водоворот. Лютая, осатаневшая от голода бездна. С жадностью и чавканьем лакающая меня. Она вгрызалась в мои губы, шею, легкие. Я задыхалась и тонула. Руки отчаянно скользили по тёмной глади, силясь найти опору в стремнине.

В комнате взорвалось что-то стеклянное. Лорд замер.

Несколько мгновений Он еще исступленно прижимался ко мне, и я ощутила, как он дрожит всем телом, точно в лихорадке. Я тоже дрожала. А в голове была звенящая пустота. И неверие.

«Все сон. Безумный полуночный бред. Химера».

Под ладонью тяжело и гулко билось живое сердце.

Потом Лорд отстранился, и в его взгляде я увидела ничем не прикрытый голый вопящий страх и муку. Он молча достал палочку. Руки его все еще подрагивали и не слушались, путаясь в складках мантии.

Кончик белой палочки уставился мне в лицо. «Доигралась?» Но додумать я не успела.

Засиял зелёный свет.

Я обнаружила себя вдруг в пустой комнате в покоях Лорда с заходящимся сердцем и лёгким привкусом вина во рту. В теле играло странное напряжение, и неясная тревога ворочалась в душе, но я вовсе не могла ни понять, ни вспомнить ее причины. В голове шумело и токало. «Только мигрени сейчас не хватало…» Я отерла тыльной стороной руки саднящую разбитую губу. Она все еще кровила. Разгоряченное лицо обдало ветром — это Беким взлетел на шкаф. «Наверное, Лорд уже ушёл…»

Я подергала ручку двери, и та не поддалась. Из деревянного ларца, стоящего на комоде, вдруг раздались странные стрекочущие звуки, словно что-то вибрировало и подпрыгивало. Я замерла и прислушалась, но больше ничегошеньки не услышала. «Надо бы искупаться и завалиться спать…»

* «Сатана там правит бал! Люди гибнут за металл!»

Примечания:

http://ipic.su/img/img7/fs/IMG-20200822-WA0002.1598093591.jpg