Хроники Эверона. Песнь Феникса (гет)

«Как жаль, что тем, чем стало для меня

твоё существование, не стало

моё существованье для тебя».

© Иосиф Александрович Бродский

Все произошло в один миг. Анейрин вместе с Андерией и Эвникой направлялись в сторону леса, они не оборачивались на Виллема, и он, довольный собой и таким стечением обстоятельств, двигался к кораблю. Братья разошлись по разные стороны и были готовы навсегда забыть друг о друге.

Но верный приспешник нового предводителя ортейцев не готов был смириться с банальным отречением Анейрина. Вульф продолжал стоять на месте, поглядывая то на Виллема, то на удаляющегося Анейрина. Одно движение руки, одно неверно принятое решение — и клинок Вульфа ловко попал в спину Анейрина. Ортеец ехидно улыбнулся.

Он резкого удара Анейрин застыл на месте. Что это было? Жгучая боль разлилась в спине. Он упал на колени. Тяжело стоять, тяжело дышать. Темнело перед глазами. Что это было?

— Что с тобой? — спросила Эвника, оборачиваясь.

Андерия побелела, увидев торчащую из его спины рукоятку кинжала. Она, забыв о своем положении, бросилась к любимому.

— Сейчас, милый, сейчас, я помогу тебе, — запричитала она, схватившись за кинжал. Анейрин закричал от боли. Виллем обернулся. — Я помогу тебе, я спасу тебя, — продолжала причитать Андерия. — Эвника, немедленно найди королевский лист, немедленно, — в слезах приказала она, но девочка, пребывая в шоке, стояла, как вкопанная. — Я сказала — бегом! — выкрикнула Андерия, повернув заплаканное лицо к Эвнике. Руки молодой ведьмы были в крови.

— Что произошло? — Виллем в один миг подскочил к брату и упал на колени перед ним.

— Что ты наделал? Что ты наделал? — принялась бормотать Андерия, отталкивая Виллема. — Сейчас, милый, сейчас, я помогу тебе, — она провела правой руку по лицу, чтобы стереть слезы, забыв, что ее руки в крови Анейрина.

— Остановись, — хриплым голосом пробормотал он, схватив Андерию за правую руку. — Моя жизнь подошла к концу.

— Нет, нет, я спасу тебя, сейчас Эвника принесет целебные травы, — Андерия даже не замечала, что девочка продолжала стоять на месте.

— Я чувствую Богов, они зовут меня, — шепотом произнес Анейрин, посмотрев на Виллема, который все это время держал его за руку. — Я прощаю тебя, брат мой, прощаю, — он повернул голову к Андерии. — Прости меня, — на выдохе произнес Анейрин. — Ты самое лучшее, что было в моей жизни, ты прекрасна, — он улыбнулся. Слезы брызнули из глаз Андерии. — Расскажи ему о том, как сильно отец любил его, расскажи о Долине Птичьих Стай, о том, как там спокойно душе. Я бы хотел сейчас быть там, — Анейрин с трудом вымолвил последнюю фразу, а затем без сил упал навзничь.

— Нет, нет, нет, — зарыдала Андерия, припав головой к его плечу.

А затем из ее груди вырвался истошный крик. Крик, от которого зазвенело в ушах. Крик, от которого встрепенулись птицы с ветвей. Крик, от которого поднялись волны в море и заскрипели деревья. Природа чувствовала ее боль. Она принимала ее в себя.

— Это ты во всем виноват, — прошипела Андерия, поднимаясь на ноги и ударив стоящего чуть в стороне с опущенной головой Виллема в грудь. — Тебе было мало, тебе надо все уничтожать на своем пути? Не будет тебе покоя, не будет! — сквозь зубы процедила она. — Я проклинаю тебя. Проклинаю.

Виллем терпеливо сдерживал свой гнев всякий раз, когда Андерия ударяла его своим маленьким кулачком. Он знал, что это горе в ней говорит. Он понимал степень боли, которую она испытывала сейчас.

— Йоган, Фринан, — позвал он двух верных ортейцев. — Поднимите тело Анейрина, мы вернем его в Долину Птичьих Стай и похороним с честью, какая подобает всем воинам наших земель.

— Нет, нет, нет, — Андерия схватила его за руку, повиснув на ней. — Ты забрал его жизнь, отнял у меня, но тело я тебе не отдам.

Виллем грубо оттолкнул ее от себя — так, что она упала на колени.

— Забери ее, чтобы я ее больше не видел, — бросил он Эвнике. Девочка подбежала к наставнице и схватила ее за плечи.

Андерия продолжала выкрикивать проклятья вслед удаляющемуся Виллему. Она совсем позабыла о ребенке, который созревал у нее под сердцем. Неприятная тянущая боль сковала ее живот, но разве было ей до того дело? Она смотрела, как уносили тело ее милого, ее любимого Анейрина. Казалось, что ее душа уходила вместе с ним. И с каждым шагом она ненавидела Виллема еще больше…

Тем же вечером в доме, который Анейрин отстроил и укрепил для них с Эвникой, Андерия родила сына. Ребенок был копией своего отца. Еще через четыре дня тело Анейрина предали земле в Долине Птичьих Стай. Его могила была рядом с могилой его матери. Похороны младшего сына Сигвальда прошли по всем канонам и традициям ортейцев. А после Виллем прилюдно казнил Вульфа его же мечом. Кажется, впервые Виллем испытал нечто похожее на раскаяние.

* * *

Утренняя картина повторялась. Минерва стояла у окна, задумчиво смотря вдаль. Доминик сидел за столом, сложив руки у подбородка, Тора же сидела по другую сторону стола и снова, опустив голову, перебирала ткань платья.

Доминик сверлил дочь взглядом. Его гнев чуть поутих, но он по-прежнему не мог понять, как его благоразумная и воспитанная дочь могла попасть в подобную ситуацию. Конечно, теперь о браке с наследником Дриалы не может быть и речи. Но своим опрометчивым поступком Тора поставила крест на любом другом замужестве. Теперь ее придется отдать за того, с кем ее застали у пруда.

И вот Минерва как раз и думала о Гейбриеле. Почему она ничего не знала об этом молодом человеке? Почему не заинтересовалась им в тот момент, когда он поступил на службу к лорду Глэвуму? Почему не заметила интерес этого молодого человека к принцессе? Он ведь не просто так оказался сегодня у пруда, он явно наблюдал и следил за Торой. Есть ли у него свой корыстный интерес, или же это сильные чувства?

— Что скажешь в свое оправдание? — наконец нарушил тишину Доминик.

— Мне нечего ответить, отец, — не поднимая головы, отозвалась Тора. А что сказать? Принцессе казалось, что события сегодняшнего вечера и вовсе являются сном. Кошмарным сном.

— Как давно это продолжается?

Что ответить? Быть может, вот ее шанс — рассказать всю правду? Сказать, что там, у озера она была с Вистаном, а Гейбриел просто пришел потом… Но нет, Гейбриел прав: Вистан никто, его непременно казнят, а Гимилкар знатного происхождения. Нужно веское основание, чтобы казнить единственного сына важного лорда.

— Доминик, — Минерва подошла к мужу и положила руку на спинку его кресла. — Позволь эти вопросы решить нам наедине.

— Отчего же не обсудить их всем вместе? — тут же воспротивился Доминик.

— Я думаю, что дочери куда проще рассказать о чем-то только матери, — едва слышно произнесла Минерва. — Дай мне все решить без скандала. Ты сейчас сильно подвержен эмоциям. Это плохо для сложившейся ситуации.

— Делай все, что считаешь нужным, Минерва, — Доминик откинулся на спинку кресла и запрокинул голову.

Минерва улыбнулась и довольно кивнула. А затем повернула голову к дочери. Тотчас ее взгляд приобрел тот холодный блеск, с которым она всегда смотрела на своих детей, когда те в чем-то сильно провинились. Минерва головой указала Торе на дверь. И та поняла ее без лишних слов.

Уже в своих покоях Минерва не была такой спокойной и дипломатичной, как в кабинете короля. Принцесса даже немного боялась такой резкой перемены в матери. Она отчитывала Тору со всей строгостью, расхаживая из стороны в сторону.

— Я не хочу замуж за принца Ориона, мама, — тихо произнесла Тора.

— И ты сделала все, чтобы этого не случилось! — взревела Минерва, обессиленно опускаясь на софу напротив дочери. — Но для этого не стоило навлекать на себя скандал, моя дорогая.

Тора, едва сдерживая слезы, опустила голову.

— Что связывает тебя и Гейбриела Гимилкара? — более спокойным тоном поинтересовалась Минерва.

— Ничего. Мы общаемся немного, но я не знаю его так хорошо, как ты можешь подумать, — пожала плечами Тора.

— Но ведь он не просто так оказался там, — хмыкнула Минерва. — Что же, теперь тебе придется его узнать получше. Ведь он станет твоим мужем.

— Почему? — Тора вскочила на ноги. — Мама, а как же Вистан?

— Ах, Вистан, — Минерва тоже встала. — Ты ведь была с ним на озере, верно? — Тора с трудом выдержала взгляд матери. Как она узнала? — Я видела его там, — словно прочитав мысли дочери, ответила королева. — Застань отец вас двоих, ты бы стала свидетельницей казни кузнеца.

Тора в слезах упала на колени перед матерью, заставив ту от неожиданности ошарашенно округлить глаза.

— Матушка, я прошу тебя, помоги. Я люблю его, я стану только женой Вистана.

— Тора, о чем ты толкуешь? — Минерва попыталась поднять дочь. — Не думала я, что воспитала такую глупую девчонку. Он никто. Он попал в королевскую кузницу, только чтобы избежать несправедливой казни. Ты попросила меня спасти его. И я сделала это. Но я запретила тебе влюбляться в него.

— Разве можно запретить сердцу? — Тора подняла голову на мать.

— Можно, если рассуждать не сердцем, а головой. А теперь иди в свои комнаты, — Минерва снова села на софу. Тора стояла перед матерью. — Я запрещаю их тебе покидать, тебе также запрещено кого-либо принимать в своих покоях, пока на то не будет моего дозволения.

— Что будет с Вистаном, мама? — спросила Тора, уже стоя возле дверей.

— Продолжишь интересоваться им — я до конца твоих дней закрою тебя в комнатах, — Минерва повернула голову к дочери. — Забудь о нем. Навсегда. Ты сама определила свое и его будущее.

Тора ничего не ответила. Да и что можно было сказать. Ей не оставалось ничего другого, как вернуться в свои комнаты и стать их затворницей до тех пор, пока Минерва не замнет этот скандал. Уж в этом ей не было равных.

Минерва приступила к своей задаче. Для начала она и Доминик пригласили на аудиенцию Гейбриела Гимилкара. Без Томаса Гимилкара. На этом настоял Доминик, и жена с ним согласилась. Чем меньше людей будут знать об этом, хотя бы сейчас, тем лучше. Родители Торы услышали от юноши трогательную историю любви. Доминик даже поверил в его рассказ. А Минерва была готова смеяться, зная истинное положение дел. Но как же искренне Гимилкар рассказывал обо всем. Достойное качество для будущего советника или канцлера.

Минерва решила после побеседовать с лордом Глэвумом, которому служит Гейбриел. Ей хотелось знать, что он думает об этом юноше. Регулус был мудрым человеком. С юных лет королева не чуралась полагаться на слова старого доверенного их матери. София Маркелл не была глупой женщиной. И не держала подле себя глупцов. Минерва также не глупа.

Регулус описал Гейбриела как усердного и внимательного в делах молодого человека, достойного должности, которую занимал. Откровенно говоря, из всех юнцов, что побывали на службе у главного советника короля, Гейбриел Гимилкар был единственным, кого лорд Глэвум мог назвать достойной заменой себе. Интересно, с чего вдруг королева Минерва заинтересовалась им? Неужто он в чем-то провинился?

— Не беспокойтесь, мой дорогой лорд Глэвум, ваш помощник ничем не расстроил меня, — улыбнулась Минерва, похлопав его по руке. Они беседовали, прогуливаясь по саду. — Я просто предвижу, что его ждет большое будущее. И хотела бы знать, что о нем думаете вы, как его наставник.

— Вы знаете что-то, чего не знаю я, мадам? — нахмурился Регулус.

— Все хорошо, лорд Глэвум. Все хорошо.

И теперь Минерве нужно было решить вопрос, который должен остаться вне ведения Доминика. Пока король пытался аккуратно разорвать помолвку Торы и принца Ориона, не обозлив при этом Дриалу, Минерва устроила встречу с Вистаном.

Прошлым вечером, застав Вистана у озера, Минерва приказала лорду Вейнворту проследить за тем, чтобы молодой кузнец не покинул стен дворца, пока на то не будет ее дозволения. Леонат предлагал отправить его в темницу, но Минерва отвергла эту идею. Вистан вернулся в свою комнату, и к нему была приставлена охрана.

Сейчас королева стояла в маленькой спальне кузнеца. Вистан, смиренно опустив голову, стоял перед ней. У дверей остановился лорд Вейнворт.

— За то, что ты обесчестил мою дочь, кузнец, тебя следует казнить, — начала Минерва.

— Вы королева и вольны поступать так, как считаете нужным, — произнес Вистан.

— Молчи, глупец, — прорычал лорд Вейнворт. — Тебе не давали слова. Станешь говорить, когда на то будет дозволение Ее Величества королевы.

Минерва подняла ладонь вверх в знак того, что Леонату самому стоит замолчать.

— Я лишь одно не могу взять в толк: почему ты спрятался? — к удивлению Вейнворта, вдруг спросила Минерва. — Тора была готова пожертвовать всем ради любви к тебе. А что же ты?

Вистан молчал. Потому что не знал, что ответить на вопрос королевы. С самого начала их тайных отношений с Торой юноша знал, что рано или поздно придет конец всему. Разве позволили бы король и королева, чтобы их единственная принцесса стала женой простолюдина? Навряд ли. А если и да, что опять-таки маловероятно, справился бы Вистан с той ответственностью, которая легла бы на него? Протокол, этикет, ведь это все не для него. Но и Тора не смогла бы жить той жизнью, которая бы грозила им в случае побега. Она же принцесса. Разве сможет Тора работать в поле, вести домашнее хозяйство, следить за скотом и многое другое? Они оба совершенно не предназначены для той жизни, которую могли дать друг другу. И все же поддались чувствам…

— Думаю, я не люблю Ее Высочество так, как она заслуживает, — со вздохом отозвался Вистан.

Минерва сложила пальцы в замок и склонила голову. Ей стало обидно за Тору. Девочка рисковала всем, поставила на кон свое будущее ради человека, который не готов сделать то же самое ради нее. Неужели в этом и состоит весь парадокс любви: один всегда любит больше, чем другой? Неужели нельзя любить друг друга одинаково страстно? А может, и вовсе не существует любви? Вдруг это всего лишь красивая сказка, навязанная нам историями и рассказами других? Тогда что этот мир без любви? Нет, она, конечно же, есть. Любовь матери к ребенку, любовь братьев и сестер, любовь мужчины и женщины. Все это было и есть в жизни Минервы. Любовь существует. Просто истинные чувства так легко спутать во тьме наших внезапных страстей и увлечений…

— Лорд Вейнворт, я хочу, чтобы вы лично проследили за тем, чтобы господину Вистану выплатили жалование за год, а затем он покинет Тартесс, — Минерва не сводила глаз с юноши. — Советую тебе, кузнец, держаться подальше от дворца и моей дочери. Однако же, я лояльна и дам тебе шанс объясниться с Торой.

— В этом нет необходимости, Ваше Величество, это будет лишним, — отказался Вистан.

Минерва поджала губы.

— Что же, так тому и быть, — с этими словами она, резко развернувшись, покинула комнату.

Тем же вечером, до заката, пока не стемнело, Минерва позволила Торе покинуть ее комнаты. Мать и дочь пришли в библиотеку.

— Зачем мы здесь? — настороженно поинтересовалась принцесса.

— Подойди к окну, — сказала Минерва, стоявшая у того же окна, сложив руки на груди.

Тора послушно сделала несколько шагов вперед.

— Посмотри, — Минерва, внимательно смотря на дочь, кивнула в сторону окна.

Тора, недоверчиво нахмурившись, посмотрела на улицу. Все, как и всегда. Центральные ворота замка, которые охраняет стража. Ничего необычного. И тут ее внимание привлекли две мужские фигуры — одна, без сомнения, принадлежала Леонату Вейнворту. Уж его походку Тора узнает из тысячи. Но кто рядом с ним? Тора прищурилась, пытаясь разглядеть спутника главы королевской стражи.

— Это Вистан, он покидает замок, — пояснила Минерва. — Навсегда, — добавила она.

— И я здесь, чтобы посмотреть на то, как вы изгнали моего возлюбленного, матушка? — Тора полоснула мать взглядом.

— Он сам принял такое решение, — пожала плечами Минерва, прислонив голову к стене и посмотрев в окно.

— Ложь! — запротестовала Тора.

— Тогда почему же лорд Вейнворт дает ему мешочек денег? — не поворачивая головы к дочери, хмыкнула Минерва.

Тора снова повернулась к окну. Что это значит? Девушка подошла ближе и положила обе ладони на холодную поверхность стекла. Неужели он променял ее на деньги? Тора отдала ему свою душу и тело, не побоялась скандала, обозлила родителей… Что это значит? Неужто Вистан воспользовался ей и сбежал, как последний трус, обменяв на три десятка золотых монет?

— Запомни, Тора, — Минерва подошла ближе и произнесла это практически на ухо дочери. — Раз и навсегда запомни. Мужчины, которых любим мы, всегда будут уходить. Это неизбежно, — с этими словами женщина провела ладонью по плечу дочери и направилась к двери, решив, что сейчас лучшее, что она может сделать — оставить Тору одну.

Так и завершилась эта история. Кузнец Вистан покинул замок Тартесс, оставив в прошлой жизни чувства к принцессе Торе. Наследница очень тяжело переживала эту ситуацию, даже серьезно заболела, чем сильно обеспокоила родителей. И только лишь двум персонажам в этой серьезной любовной драме повезло больше других: Гейбриелу Гимилкару и принцу Ориону из Дриалы. Первый готовился вскоре породниться с королевской семьей. Это ли не успех? А второму его собственный отец быстро сосватал наследницу иного соседнего королевства, которое обещало военную поддержку, лишь бы избавиться от нелюбимой принцессы. Это тоже своего рода успех.