Хроники Эверона. Песнь Феникса (гет)

«За всю мою долгую жизнь я пришёл к выводу, что мы навеки связаны с теми, кто с нами одной крови. И пусть мы не выбираем своих родных, связь с ними может стать великой силой. Или глубочайшим разочарованием».

© Сериал «Первородные»

Виллем, угрюмо уставившись на языки пламени в камине, задумался о жизни. О жизни, которую он получил после возвращения домой. Казалось бы, он должен зажить спокойно, ведь теперь угроза в виде Анейрина не угрожает ему падением и расправой, но отчего же тогда сон не шел к нему по ночам, а спокойствие не задерживалось в его душе?

Виллем не знал покоя с того дня, как его воин вероломно зарубил брата. Ведь он же отрекся от наследия их отца, признал Виллема своим истинным вождем, зачем Вульф пошел на этот грех? Каждую ночь образ Анейрина преследовал его. Каждую ночь не давал покоя.

— Господин, пришел друид, как вы и просили, — в комнату вождя вошла юная служанка.

— Пускай войдет, — кивнул Виллем, не поворачивая головы.

Следом за девицей в комнате появился старик, которого Виллем так долго ждал. Он посылал за ним еще в обед, а сейчас уже было далеко за полночь. Как он посмел проявить такую дерзость?

— Знаю, о чем ты думаешь, — с порога заявил друид, проходя вглубь комнаты. — Но друид сам решает, когда ему приходить сразу же, а когда стоит задержаться.

— Да плевать я хотел на это, — прорычал Виллем, поднимаясь на ноги. — Избавь меня от страданий, сон не идет ко мне уже который месяц. И ничего не получается. Мои люди страдают. А так не должно быть. Мне было предначертано величие.

— А кто сказал тебе, что тебя ждет величие? — рассмеялся друид. — Ты сам это выдумал, сам увидел в том свое будущее.

— Еще слово — и я убью тебя, старик! — закричал Виллем, набросившись на него с ножом. Молодой вождь приставил кинжал к горлу друида. — Страшно?

— За душу твою страшно, — полушепотом произнес друид. — Погубил брата и просишь о спокойствии?

— Я к этому не причастен, — Виллем четко выговорил каждое слово. — Вульф понес за это справедливое наказание.

— Но ты не раз думал об этом. Ты мечтал убить Анейрина еще в утробе его матери, признай же это, — друид неприятно оскалился. — Ты не пожалел никого: ни отца, ни братьев, — Виллем засопел от злобы. — Так теперь смирись с последствиями своих поступков, — молодой вождь резко отпрянул от друида и в три шага оказался в противоположной стороне комнаты. — Ты берегись молодого медведя, но знай, что черный ворон станет твоей погибелью.

* * *

Минерва в сопровождении двух младших братьев, конюшего Персея Дертоса и лорда Леоната Вейнворта покинула королевский дворец под покровом ночи. До эльфийского города Элатриэль, что располагался вокруг одноименного озера, было три дня пути. Это был самый близкий к границам Эверона форт эльфов, но от того не менее важный для своего народа. Элатриэль стоял на пересечении трех дорог. И если с королевством Доминика у Амилариса IV было мирное соглашение о беспошлинной торговле и свободному прохождению купцов по этим трактам, то все остальные должны были платить эльфам налог, если, конечно, хотели сократить свой путь, а не идти через холодные, вечно заснеженные горы.

Минерва полагала, что если они не будут подолгу останавливаться в пути, то смогут быть в Элатриэле уже к вечеру следующего дня. Она велела спутникам гнать лошадей во весь опор. Да и сама, честно говоря, не щадила свою кобылу. Благо та у нее была выносливая. И в этом была заслуга Леоната Вейнворта. Он выкупил ее у одного проезжающего торговца в Нобилиссе специально для королевы, потому что увидел в той саму Минерву — сильную и выносливую, горделивую и немного спесивую.

Они остановились на длительный привал только в девять утра следующего дня. Это было красивое место у реки. На противоположном берегу вдали виднелась темная полоса леса. Минерва как раз стояла на одном из огромных камней, смотря вдаль.

Она думала о Дориане. Уже давно женщина не возвращалась к мыслям о брате. Но сейчас, ввиду сложившихся обстоятельств, она не переставая думала о нем. Его уже не было с ними, когда Минерва родила Адмета и Тору. А ей бы так хотелось, чтобы наставником для Адмета стал именно он. Безусловно, лорд Вейнворт оказался хорошим учителем, но разве может кто-то воспитать Маркелла лучше, чем сам Маркелл? Дориан не видел ни первых шагов, ни первых успехов всех своих племянников. Он не был ни с сестрой, ни с братьями в их самые трудные минуты. Дориан был потерян навсегда для них. Или же ей так казалось?

Когда утром она получила письмо, в котором Дориан провозглашал себя истинным королем Эверона, называя Доминика узурпатором, Минерва испугалась. Испугалась от того, что верила в подлинность этого сообщения, ведь она знала каждую царапинку на печати старшего брата. Без сомнения, это была та самая печать. Дориан предъявлял права на трон, который принадлежал ее мужу, и который впоследствии должен занять ее сын. И он был прав, ведь Маркеллы имели куда больше прав на престол Эверона, чем Неопалонисы. Что делать в сложившейся ситуации?

Много лет назад Минерва думала, что спасает Дориану жизнь, избавляя его от страданий. Разве могла она подумать, что жизнь сыграет с ней злую шутку? А как все объяснить Доминику? Он не поймет, просто не сможет. А еще он будет в ярости…

Леонат смотрел на королеву. Он так и не знал, куда именно они держали путь и какова была цель этого похода. Но учитывая, что здесь был Персей Дертос, вряд ли это была простая прогулка. Вейнворт считал Дертоса источником всех бед. Ведь всякий раз, когда королева оказывалась с ним, непременно происходило что-то, что подвергало ее опасности.

— Ваше Величество, может, приоткроете завесу тайны? — Леонат ласково провел ладонью по гриве своего коня, а потом сделал несколько шагов вперед. Минерва обернулась, вопрошающе уставившись на него.

— Действительно, Минерва, — кивнул Персей с самодовольной улыбкой. — Зачем мы взяли этого остолопа с собой?

— Следи за своим языком, конюший, — прошипел Леонат, зло сверкнув глазами в его сторону.

— А то что?

Они оба сейчас были похожи на двух задирающихся петухов. И если Эвмент смотрел на происходящее с долей интереса, считая разыгравшуюся сцену забавной, то Бренн не разделял мнения брата. И Минерва поддерживала его. Она тяжело вздохнула и спустилась с камня. Бренн придержал ее за руку, дабы она не оступилась ненароком.

— Вы ведете себя, как дети малые, — она подошла к ним ближе. — Сейчас не время и не место для этих глупых споров.

— Он вас совершенно не уважает, Ваше Величество, — запротестовал Леонат. Ну точно, как дети. Адмет и Тора так вели себя, когда были маленькими.

— Хватит, — Минерва вытянула ладонь в знак того, что Леонату стоит замолчать. — Седлайте коней, мы продолжаем наш путь.

Минерва не просчиталась. Они действительно прибыли к вратам Элатриэля как раз в тот миг, когда солнце почти опустилось за горизонт, радуя землю своими последними алыми лучами.

Леонат посмотрел на небо. Над ними кружила черная птица. Очевидно, это был ворон королевы. Она никогда не покидала дворец без Элавера. А с того дня, как его похитил некий гримм, она и вовсе не выпускала из виду своего любимца.

— Вы не понимаете, лорд Вейнворт, — как-то сказала Минерва. — В этой птице заключена моя душа. Не будет его — не будет и меня самой.

С того момента, как Леонат сблизился с королевой, он честно хранил каждую из тайн, в которые вольно или невольно оказался посвящен. Он не верил в магию, но видел, как она вершится. И продолжал молчать, ибо знал, какое наказание его может ждать.

— Похоже, нас уже ждут, — хмыкнул Эвмент, недоверчиво посмотрев на ворота, которые открылись перед ними как раз в тот момент, как Бренн спешился и намеревался подойти ближе. — Надеюсь, на коронации моего братца будет хороший банкет.

Бренн, запрыгивая обратно на лошадь, укоризненно посмотрел на младшего брата, Минерва не осталась в стороне и тоже одарила Эвмента недовольным взглядом. И лишь Леонат Вейнворт ошарашенно посмотрел на каждого из них. Судя по спокойствию, которые выражало лицо Персея, он понимал, о чем идет речь. А вот Леонат — совершенно нет. Что значит — коронация брата? О чем они все толкуют?

— Давай стараться держаться вместе, — предложил Бренн, дернув поводьями. — И будем защищать Минерву.

— Я и сама могу за себя постоять, — усмехнулась она, двинувшись вслед за младшим братом.

Путники переступили границу ворот Элатриэля. Минерва много слышала о народе эльфов от своей бабушки, пока та еще была жива, и от мамы. Она зачарованно слушала сказки, которые ей и братьям рассказывали перед сном. Эльфы были для них чем-то особенным. И уже став взрослой, королевой Эверона, Минерва нередко встречалась с королем Амиларисом, но посетить ни один из его чудесных городов ей так и не удалось. Элатриэль стал первым.

Эльфы разделялись на два клана. Первому, более старшему, вернее даже сказать, древнему поколению, было комфортно жить в лесной части королевства. Они отчетливо помнили все те страдания, на которые их обрекли люди. Ужасы войны между двумя народами были живы в их воспоминаниях, словно это было вчера. Такие эльфы не стремились к заключению союза. Они могли быть враждебно настроены к купцам, что случайно забрели в их древесный город. Недружелюбные, недоверчивые, они селились вокруг вековых дубов, которые, по их же собственным словам, давали силу. Они говорили с лесными духами и осуждали тех эльфов, что променяли лес на прекрасные белокаменные города, украшенные золотом и алмазами.

Второй же группой эльфов были как раз те, что выбрали путь более цивилизованного существования. Они предпочитали селиться в шикарных особняках, расположенных в таких красивых городах, как Элатриэль. Эти эльфы не общались с лесными духами, они создавали искусство: архитектуру, картины, витражные мозаики на окна, стихи, прозу, музыку. Такие эльфы были сродни аристократии Эверона: они не работали, а целыми днями рассуждали о вечном и о великом, творили и созидали. И только. Такие эльфы были весьма дружелюбны к новым идеям, особенно к идее о союзе с людьми. Их интересовала культура соседних народов, они стремились постичь ее.

Мысленно Минерва поблагодарила Богов, что озеро это, которое король Амиларис называл волшебным, способным помочь восстановить разум Дориана, находилось в подчинении не консервативных лесных эльфов, а именно таких, каким был сам Амиларис — прогрессивных. Хотя она отметила, что не все взгляды жителей Элатриэля можно было назвать дружелюбными.

— А кто-нибудь в курсе, куда нам? — вдруг спросил Эвмент, остановив свою лошадь.

— Хороший вопрос, а главное, своевременный, — Минерва проводила настороженным взглядом пару пожилых эльфов, что решили переходить улицу как раз в двух шагах от ее коня.

— Господа Маркеллы? — услышали они рядом с собой.

Все четверо повернули головы. Леонат даже положил руку на рукоятку меча. Таковы были привычки верного и надежного рыцаря, солдата своего короля и королевы. Перед ними был всадник на белом коне. Лицо его скрывалось за капюшоном светло-серебристого плаща.

— Кто вы? — первым молчание нарушил Бренн.

— Лорд Бренн, — незнакомец скинул капюшон и с ухмылкой посмотрел на среднего Маркелла. — Лорд Эвмент, — он вытянул шею и наклонился, чтобы лучше рассмотреть младшего Маркелла. — И, конечно же, леди Минерва, — эльф кивнул в знак уважения. — Рад от лица моего господина приветствовать вас и ваших спутников, — он на мгновение запнулся, посмотрев на Вистана и Леоната, — в славном городе Элатриэле.

— Кто вы, сэр? — Минерва внимательно посмотрела на него, поправляя левую перчатку.

— Тот, кому правитель Дориан поручил встречать таких важных гостей, как вы, — и снова эта ухмылка. Она уже начинала раздражать.

— А имя у этого доверенного лица есть? — первым не выдержал Эвмент. Эльфы, конечно, славились своим особым талантом к общению при помощи загадок и всего такого в этом духе, и Эвмент, безусловно, был бы одним из первых, кто посмеялся бы, но сейчас ситуация совсем не располагала к юмору.

— Это ни к чему, — отозвался эльф. — Прошу следовать за мной, господа, — и он пустил своего коня вперед, не быстро, словно давая путникам возможность подумать и принять единственное правильное решение в данной ситуации.

Минерва обменялась встревоженными взглядами с братьями. А затем повернула голову к Леонату. Он смотрел на нее. И вспоминал ту ночь, когда под покровом тьмы Минерва сожгла дотла имение Маркеллов и позволила эльфам увести ее старшего брата. Он давно забыл об этой истории. Дориан Маркелл стал лишь тенью в жизни каждого, кто находился под крышей замка Тартесс, в том числе и в жизни лорда Вейнворта. Но, кажется, сейчас это была уже не просто тень. Леонат смотрел на Минерву и отчетливо видел страх, который сковывал каждый сантиметр ее хрупкого тела. Ее большие голубые глаза были полны отчаяния и желания убежать отсюда как можно быстрее. Но как? Да и разве не она сама учила своих детей всегда отвечать за свои поступки? Этот урок сыграл злую шутку с самой Минервой.

— Надо двигаться, — хмыкнул Персей, прерывая затянувшуюся многозначительную паузу. — А то еще потеряем его из виду, — он кивком головы указал на эльфа.

— Вряд ли, — покачал головой Леонат, посмотрев на эльфа. — Ему приказано сопроводить нас. И он выполнит свой приказ. Но конюший прав, надо двигаться.

Они одновременно дернули поводья. Лошади двинулись вперед. И звон их подков эхом отдавался в ушах каждого из путников.

Минерва стояла посреди просторного светлого зала. Удивительно, но пол его был хрустальным, а великолепные стены — мраморными. Она смотрела вокруг не без восхищения. Ее впечатлили и потрясающие витражи на окнах, и гобелены, что украшали стены. Раньше она считала, что тронный зал Тартесса — предел совершенства, венец творения искусства. Но после сегодняшнего дня любому, кто заявил бы такое, она бы смело сказала, что он еще не бывал в зале дворца эльфийского города Элатриэль.

Позади Минервы стояли не менее восхищенные окружающей красотой мужчины, которые сопровождали ее. Даже Леонат Вейнворт, который вряд ли мог вспомнить момент, когда он восхищался чем-то вокруг, и тот был сражен красотой зала, куда их сопроводил эльф, встретивший их в городе.

Они стояли и ждали. И Минерва ждала своего конца. Если они не убедят брата отказаться от притязаний на трон Эверона, то придется двум народам, схватившись за мечи, вновь сойтись в войне. Минерва уже была готова отдать и собственную жизнь во имя спасения жизни своих детей.

Двери распахнулись, и ее сердце замерло. Сам Дориан уверенным и размашистым шагом направлялся к ним. Как же он был похож на их отца — Филипа Маркелла. Тот же уверенный взгляд, та же сила и стать. Эвмент невольно затоптался на месте. Бренн заметно занервничал. Первым делом Дориан подошел к сестре. Он был таким же, каким застыл в ее памяти. Не постарел ни на день.

— Ах, милая Минерва, как я рад видеть тебя здесь.

Он широко улыбнулся и заключил сестру в объятия. Минерва улыбнулась и стиснула руки вокруг его его сильной шеи. В порыве чувств Дориан подхватил сестру и закружил по залу, разразившись смехом. Не смогла сдержать чувств и Минерва. Закрыв глаза и еще сильнее вцепившись к ткань его туники, она позволила брату бесцеремонно кружить ее. И если остальные Маркеллы смотрели на эту картину расслабленно, без опаски, то Леонат был напряжен, и его рука, как и при въезде в Элатриэль, покоилась на рукоятке меча.

— Бренн, Эвмент! — не менее восхищенно произнес Дориан, опустив наконец Минерву на пол. Он подошел к братьям и крепко обнял их.

— Как твое здоровье, брат? — поинтересовался Бренн.

— Все хорошо, — кивнул Дориан, с довольной улыбкой положив руку на его плечо. — А как вы? Кажется, прошло немало лет с нашей последней встречи? Семь? Десять?

— Двадцать, Дориан, ты лишился рассудка почти двадцать лет назад, — холодным тоном отчеканил Эвмент.

— Эвмент, — на выдохе произнесла Минерва, подходя ближе.

— Двадцать лет, с ума сойти, — Дориан схватился за голову и расхохотался. — Двадцать лет. Я потерял четверть своей жизни. Я не могу в это поверить. Минерва, — он повернул голову к сестре. — Ты, должно быть, добилась своего. Ты же вышла замуж за Клеона Дейномена? — Минерва опустила голову. — Вы же сопроводили сестру по всем традициям? — он повернулся к младшим братьям.

— Минерва действительно вышла замуж и даже родила двух близнецов. Мальчик и девочка. Вернее, уже юноша и молодая девушка, — продолжил рассказывать Эвмент, не обращая внимания на напряженные взгляды, которые Бренн и Минерва искоса кидали на него. — И Бренн успел обзавестись семьей. Дочь лорда Глэвума помнишь?

— Как славно, — кивнул Дориан. — А что насчет тебя? Ты по-прежнему не обременяешь свою жизнь привязанностью к одной-единственной женщине? — Маркеллы вспомнили, как колкий и холодный Эвмент, будучи подростком, рассуждал о том, как губительна любовь, как она коварна, и что он никогда в жизни не станет обременять себя таким позорно слабым чувством.

— У Эвмента есть дочь, хотя семейная жизнь не сложилась, — Минерва сделала несколько шагов вперед и положила руку на плечо Дориана.

— А твоя? — он повернул голову к сестре. — Ты счастлива с этим мечтателем Дейноменом? По правде говоря, я никогда не считал его достойной партией для такой славной девушки, как ты, милая сестренка.

— Увы, я не смогла найти семейного счастья с Клеоном, — Минерва попыталась улыбнуться. — Столько всего произошло. И нам не хватит вечности, чтобы все рассказать, — она улыбнулась.

— Скажи ему, Минерва, — нетерпеливо произнес Эвмент. Старшие брат и сестра повернули к нему головы. — Скажи, — надавил он.

— О чем он толкует, Минерва? — Дориан снова повернул голову к Минерве. — Что не так?

Минерва молчала. Потому что не могла разорвать оцепенение, взявшее ее тело и разум в плен. Как это сказать? Как?

— Позвольте вмешаться, — кашлянув, начал Леонат. Кажется, Маркеллы совсем забыли о том, что здесь были еще и он с Персеем Дертосом. Сцена воссоединения, безусловно, была трогательной. Но она затянулась. — Ваша сестра, лорд Дориан, королева Эверона, мать двух законных наследников престола и достойная супруга нашего короля Доминика Неопалониса.

Наступила тишина. Все молчали. Дориан изумленно смотрел на Леоната, продолжая держать ладонь сестры в своих руках. Минерва, затаив дыхание, смотрела прямо на брата. Что он сейчас испытывает? Изумление? Гнев? Страх? Кажется, она разучилась читать его эмоции по лицу, хотя раньше это с легкостью удавалось ей. Но то было в другой жизни, в той, которую она оставила в тот день, когда приняла корону и села на трон подле Доминика.

Хотела бы она вернуться? Отчасти. Вернуться в те безмятежные дни, когда они жили с братьями вдали от королевского дворца. Когда они были просто семьей, не опальными детьми Софии и Филипа Маркелла. Но и нынешняя жизнь Минервы нравилась ей. Она любила своих детей, как и любая мать, она даже любила Доминика, ведь рядом с ним прошли двадцать лет ее жизни, были хорошие и плохие моменты, она видела его заботу, ласку, его гнев и страх. Он был для нее книгой, в которой знаешь каждую строчку. Он был ее мужем. Достойным, терпеливым, любящим мужем. И Минерва ни за что на свете не отдаст это. Не позволит Дориану разрушить все, что она по крупицам собирала эти двадцать лет.

— Это правда? — в четвертый раз спросил Дориан. Минерва так сильно погрузилась в свои мысли, что не услышала первых трех вопросов.

— Да, это так, — кивнула она, вытягивая свою ладонь из рук брата. — Я вышла замуж за Доминика. Я теперь королева, — она улыбнулась. — Как того и хотела наша мать.

— Она хотела, чтобы правили Маркеллы, а не эти узурпаторы Неопалонисы, как ты не понимаешь? — Дориан был на грани крика. Он сделал два шага назад. И то и дело смотрел то на Минерву, то на братьев. Леоната и Персея он и вовсе не замечал. — Ты не можешь быть счастлива с ним, не можешь, — Дориан отступил еще на несколько шагов назад. — Талея не была. Он жестокий и холодный.

— Талея была глупой женщиной, — ровным тоном произнесла Минерва. — Я не такая.

— Талея была совершенной, — теперь он действительно кричал. — Если бы не Доминик, она была бы жива и родила бы мне ребенка.

— Не тебе, — попытался воспротивиться Бренн. — Это был бы ребенок короля, несмотря на его происхождение.

— Я обязательно избавлю тебя от страданий, сестренка, — Дориан снова подошел к Минерве. Сейчас он действительно был похож на безумца. Каким и был до того, как попал к эльфам.

— Но это не страдания, — на выдохе произнесла Минерва. — Это моя жизнь. Я по-своему люблю Доминика. Поверь мне, он очень заботливый и внимательный муж. И мои дети. Они ведь наследники престола. Разве ты хочешь забрать трон у родных племянников, обрекая их на скитания, как это однажды сделал Себастьян Неопалонис? Ты хочешь разрушить их жизни так же, как были разрушены наши?

— Откажись от своих притязаний, Дориан, пожалуйста, — Эвмент с трепетной мольбой во взгляде посмотрел на брата. Никто из присутствующих и подумать не мог, что он на такое способен.

— Почему? — Дориан всплеснул руками. — Почему я должен отказываться от того, что принадлежит мне по праву?

— Потому что мы все утратили это право, когда официально отреклись от всех наших претензий в день возвращения в Эверон, разве ты не помнишь? — в диалог снова вступил Бренн.

— Но это наш престол, мой, я не стану отказываться от него, — продолжал сопротивляться Дориан. Сейчас он напоминал хищника, загнанного в угол.

— Откуда в тебе столько злобы? — вдруг спросил Эвмент. — Кто отравил твой разум? Я не помню, чтобы Дориан Маркелл хоть один день своей взрослой жизни лелеял мысль о троне. Ты осуждал меня за тщеславие. Осуждал Минерву за ее амбиции. Напоминал нам о матери, которую погубило это стремление. Что изменилось?

— Я, — Дориан выпрямился и расправил тунику. — Изменился я. Я собираюсь вернуть Эверон во власть Маркеллов. Не желаете поддержать меня — убирайтесь! — он махнул рукой в сторону большой дубовой двери. — Я пригласил вас на свою коронацию, чтобы разделить этот славный момент с вами. Потому что это то, чего мы всегда хотели. Хотела наша мать.

— Но не отец, Дориан, — мягко заметила Минерва. — Ты ведь так похож на него.

— Я сын своей матери, — с этими словами он грубо отпихнул руки сестры. — Убирайтесь прочь.

— Ради моих детей, прошу, одумайся, откажись, — взмолилась Минерва. — Это же мой муж и мои дети.

— Я не отправлю своих племянников на плаху. Но спасение жизни Доминика я не обещаю. Ты должна это понимать.

— А где гарантии, что ты не казнишь и своих племянников? — спросил Эвмент. Минерва изумленно посмотрела на младшего брата. — Они ведь стоят в очереди на престол впереди тебя.

— Эвмент, замолчи немедленно, — Минерва зажмурилась. Она была на грани истерики.

— Минерва, я даю тебе слово, — начал Дориан.

— Чего стоит твое слово, если ьы так легко отрекся от слов, которые дал Доминику в день нашего возвращения? — никак не унимался Эвмент.

— Хватит! — воскликнул Дориан. Эвмент осекся. — Сегодня день моей коронации. Если не готовы разделить этот момент со мной, убирайтесь прочь, — снова повторил Дориан.

Минерва сделала несколько шагов назад, пока не наступила на мысок сапога Леоната Вейнворта. Мужчина положил руки на ее плечи, как бы придерживая. Он почувствовал, как она сделала четыре глубоких вздоха, прежде чем сказать:

— Дориан, ты меня знаешь, я не отступлюсь. Если ты хочешь получить трон, тебе придется сначала сразиться со мной.

— Возьмешься за меч или, как трусиха, засядешь в своем подвале и будешь готовить зелье? — Дориан рассмеялся. И он снова был похож на безумца.

— Я сделаю все, чтобы спасти свою семью, — твердо заявила Минерва. — Ты ушел, и забота обо всех нас легла на мои плечи. Я с достоинством приняла это. Это моя семья. Мои братья. Мои племянники. Мои дети. Мой муж. И моя корона, — она отчетливо проговаривала каждое слово.

— Ты забываешь, что это еще и мои братья, мои племянники. И моя корона, — с усмешкой добавил Дориан.

— Это мы еще посмотрим, — хмыкнула Минерва.

Женщина резко развернулась и уверенно направилась к дверям. Ей больше нечего здесь было делать. Она сказала и услышала в ответ все. Что хотела и не хотела. Она не оборачивалась. Но знала, что спутники последуют ее примеру. А вот Эвмент все же бросил на старшего брата несколько укоризненных взглядов прежде, чем вся их скромная делегация скрылась за дверьми зала.

Это было началом новой войны между людьми и эльфами, между теми, кто поддерживал притязания потомков Себастьяна Неопалониса и потомков Адрии Астер. Это было началом войны и меж самими Маркеллами.