Хроники Эверона. Песнь Феникса (гет)

«Почему запретное всегда добавляет сладости?».

© Робин Хобб

В Долине Птичьих Стай намечался праздник. Если конечно, событие, которое намеривались отмечать ортейцы, можно было назвать праздником. Год со дня воцарения Виллема.

Это был трудное время для всего народа. Через месяц после смерти отца и всех братьев Виллема наступила засуха. Дождя не было больше двух месяцев. Семена, которые ортейцы посадили, сгорели.

Жрецы молились. Виллем свирепствовал. И они молили Богов, чтобы те ниспослали свою пощаду и прощение, еще усерднее. Совершили три крупных жертвоприношения. Были ли они напрасны? Трудно сказать. Потому что с августа месяца зарядили непрекращающиеся дожди.

Таким образом, сначала весь урожай сгорел, а затем погиб от непрекращающихся дождей. Люди остались без запаса еды на зиму. Боги гневались, это понимали все. И все знали, кто был тому виной. Братоубийца Виллем. Разве может быть царем тот, кто хладнокровно убил всю свою семью?

Поначалу Виллем пытался представить всем, будто это вина Анейрина. Это он убил отца, мать, а также двух старших братьев. Пытался убить и Виллема, но тот чудесным образом выжил. И после этого злодеяния, Анейрин позорно сбежал.

Поверили ли ортейцы в эту бесславную легенду? Отнюдь. Все знали, каков Анейрин, как сильно он любил свою мать, как уважал и почитал отца, и как сильно был привязан к Ронану и Риану. Мало кто верил в историю Виллема. Люди шептались у него за спиной. И вскоре Виллем и вовсе перестал отрицать свою причастность к убийствам. Он лишь угрюмо отмалчивался в ответ.

И все же другого вождя у ортейцев не было. От отсутствия иной альтернативы, ортейцы присягнули Виллему…

— Дедушка, дедушка, — требовательно позвал пожилого друида ребенок примерно лет семи или восьми.

Его звали Теп. И он жил со жрецами со днями своего рождения. Его матери, когда та была в положении, одним из служителей воли Богов было предсказано, что под сердцем та носит особенное дитя. Священное. «С ним будут говорить Боги» — сказали они. Теп родился и его мать без сожалений лишних отдала того на воспитание в общину жрецов.

А предсказание жрецов все-таки сбылось. Тепа с младенчества посещали вещие сны. Он мог предсказывать будущее. К нему прислушивались. Его уважали все: от глупых пугливых детей до умудренных жизненным опытом сильные воины. Тепа ценили и в общине жрецов. Но особенно его ценил верховный служитель воли Богов. Слепой старик. Тот, кого все здесь ласково называли «дедушка».

— Ты что-то видел, Теп? — спросил старец, его глаза, затуманенные белой пеленой по обыкновению, были широко распахнуты.

— Мне был сон, — мальчишка устроился рядом с верховным жрецом и принялся ему помогать раскладывать засохшие травы. — Я видел черного ворона. Он был в ярости. Я чувствовал его злобу.

— На кого же он злился? — спросил старик, сведя брови на переносице.

— На вождя, — шепотом, смертельно боясь быть услышанным, произнес Теп.

* * *

Дамия Маркелл слыла умной молодой леди. Она в совершенстве знала историю, риторику, диалектику, несколько иностранных языков. Словом, юная дочь Бренна Маркелла получила блестящее образование. Какое и обязывал ее статус.

А еще Дамия любила темные науки, в тайны которых постигала ее и Тору сама Минерва, иногда позволяя о чем-то рассказывать Сесилии Лигера. Это было то, о чем воспрещалось говорить, но то, что так невероятно завораживало Дамию. Потому что это было то, что отличало ее от других юных дам.

Пока они глупо смеялись над лентами и платьями, пока кружились по комнатам, воображая себя вальсирующими с какими-нибудь славными лордами, Дамия постигала тайны магии. В свои юные года она уже знала, как одурманить разум с помощью трав, как закупорить в склянку любовный напиток, как сварить жидкую смелость и даже как пропустить смерть в этот мир.

Дамия вместе с венценосной кузиной уже знала немало заклинаний, немало рецептов разных отваров. А еще она была прозорливее и способнее Торы. Минерва ничем себя не выдавала, но Дамия знала, что тетя гордилась ей. Как гордилась бы София, будь она жива.

И потому, встретив однажды поздним вечером в коридоре дворца Фрею Маркелл, еще одну свою кузину, с полной корзинкой различных трав, Дамия быстро определила, что означает каждая из них и для чего все они нужны.

— Готовишь любовное зелье? — посмеялась Дамия.

— Пропусти, — фыркнула Фрея, пытаясь обойти сестру.

— Что ты задумала? — Дамия схватила ее за руку. — Я вижу тебя насквозь, — тихо произнесла она. — Ты только играешь роль послушной папиной дочки, на деле ты куда хуже.

— Жизнь меня таковой сделала, — Фрея вырвала руку. — Пока вы все тут купались в любви и роскоши, я научилась выживать. Я знаю, что значит остаться одной. Как прокормить себя.

— И к чему все это? Ты же уже больше года живешь здесь. В любви и роскоши, — Дамия сложила руки на груди и внимательно посмотрела на кузину. — Так зачем эти травы?

— Я не понимаю, о чем ты, — поморщилась Фрея.

— Полынь, розовые лепестки, ветка вишни, — Дамия махнула ладонью на корзинку в руках Фреи. — Я знаю только одну вещь, которую можно приготовить из всех этих ингредиентов. Любовный напиток. Кого ты собралась привораживать?

— Не твое дело, — Фрея развернулась и двинулась дальше по коридору.

Дамия Маркелл слыла умной молодой леди. А потому она хорошо запомнила фразу своей тети о том, что за любую магию надо платить. Даже обычное приворотное зелье может забрать куда больше, чем принесет.

Но главная причина, почему Дамия Маркелл слыла умной молодой леди заключалась в ее остром и гибком мышлении, способном быстро анализировать ситуацию и делать верные выводы. Быть может о встрече с кузиной она бы и не вспомнила больше, если бы не догадалась, кого именно собралась привораживать ее хитрая кузина.

В тот вечер наследники престола, а также их брат и сестра собрались в библиотеке дворца. И стоя перед большим окном они наблюдали за тем, как Минерва и два ее младших брата в сопровождении каких-то мужчин, которых они не узнали издалека, покидали замок Тартесс.

Адмет, который утром стал свидетелем ссоры между родителями, напряженно вглядывался вдаль. Что это означало? Изгнание Маркеллов? Тогда почему Северус, Дамия и Фрея все еще во дворце. Что-то произошло между королем и королевой. Но что?

Тора, стоявшая рядом, тяжело дышала. Она тоже боялась, что этот отъезд ознаменовал ссылку для семьи ее матери. И в этом она винила себя. Тора думала, что ее беспечное поведение, позорная связь с Вистаном стала причиной ссоры родителей. Мама наверное как обычно преступила границы дозволенного и надерзила отцу. Вот только на этот раз он ее не простил, а потому спешно выдворил вместе с братьями.

— Думаю, что это всего лишь необходимая поездка для тети, а отец и дядя Эвмент ее всего лишь сопровождают, — поделился своими соображениями Северус.

— Хотелось бы верить, — сдавленно кивнул Адмет.

— Ты зря беспокоишься, — Фрея вышла вперед. — Все будет хорошо, — она взяла старшего кузена за руку и подняла на него свои глаза. — Вот увидишь.

И тут Дамию, стоявшую все это время чуть в стороне, осенило. Так вот кто стал жертвой амбиций Фреи Маркелл. Но это же безумие. Ведь они кузены. Близкие родственники. Эта связь была бы греховна. Но Дамия отчетливо разглядела этот влюбленный взгляд. Безумие...

Маркеллы столь внезапно покинувшие дворец, вернулись также внезапно. Они даже устроили скандал по возвращению. Ведь Минерва умудрилась без разрешения ворваться на королевский совет. Уму непостижимо! Слуги шептались. Каждый выдумывал свою причину, похлеще предыдущей.

Но Дамии не было на то дело, ведь ей не терпелось рассказать тете о своих догадках. Она обязана знать. К такому выводу пришла юная леди Маркелл прошлой бессонной ночью. Только ей было под силу остановить глупости, созревшие в голове племянницы. А еще от нее надлежало избавиться, как от червивого плода.

Именно с такими мыслями Дамия и направлялась в покои Минервы. И совершенно неожиданно для себя столкнулась с Адметом и Торой. Те тоже намеривались посетить мать, чтобы расспросить о произошедшем. Им нужны были ответы на их вопросы.

— Мне очень надо к тете, — сказала она, когда Адмет в третий раз заявил, что какие бы у нее на то ни были причины, для этого сейчас не время.

— Прости, крошка Дамия, — пожал плечами Адмет. — Но не в этот раз.

— Прости, дорогая, — слабо улыбнулась Тора. — Давай немного позже. Это вопрос семейный.

— А мы разве не семья? — хмыкнула Дамия.

— Конечно семья, — кивнул Адмет, приобняв кузина за плечи. — Но позволь нам решить наш вопрос. А потом ты. В порядке старшинства.

Дамия всплеснула руками и, проворчав что-то невнятное, двинулась в обратную сторону. Тора хотела было что-то сказать ей вслед, но брат остановил:

— Не надо, — покачал головой он. — Уверен там какие-нибудь девичьи вопросы, которые легко решаемы. Нам же сейчас нужно выяснить правду.

— Ты прав, — кивнула Тора.

Наследники постучали в двери, которые вели в покои их матери.

— Я сейчас не в настроении для семейных посиделок, — отмахнулась королева, когда фрейлина сообщила той о приходе детей.

— Как жаль, мама, а у нас как раз соответствующее настроение, — Адмет негрубо, но оттолкнул фрейлину в сторону и прошел в гостинную матери. Тора засеменила за ним.

Минерва подняла на него холодных взгляд своих голубых глаз. Иногда некая наглость ее сына переходила все границы. Но та всегда мысленно была вынуждена признавать, что это семейная черта всех Маркеллов, которую те унаследовали от Софии Майнер.

— Думаю, я редко наказывала тебя в детстве, — Минерва прищурилась. Хотелось бы ей, чтобы дети увидели, как рассердили ее этой бестактной выходкой, но вот только едва заметная улыбка выдавала ее. Адмет и Тора воспользовались этим и сели на софу напротив матери. — Итак, вы явно что-то хотели спросить, так вперед, — сказала Минерва, откинувшись на спинку своего кресла. Последняя фрейлина плотно закрыла за собой дверь.

— Ты поссорилась с отцом из-за меня? — спросила Тора. — Из-за моего будущего брака?

К их удивлению Минерва громко рассмеялась.

— Ах Тора, моя дорогая принцесса, не все в этом мире крутится вокруг тебя, — Минерва покачала головой. — Это связано со мной и моей семьей.

— А мы разве не твоя семья, мама? — воспротивился Адмет. — В нас тоже течет кровь Маркеллов.

Минерва отвернулась. Эта не та ситуация, которую бы ей хотелось обсуждать с детьми. Разве могут родители признаться своим дорогим чадам, что они тоже совершают ошибки? А рассказать об ошибках, которые могут стоить жизни детей? Такие темы не поднимаются, такие разговоры не ведутся.

— Мама, — настойчиво произнесла Тора. — Пожалуйста, расскажи нам. Отец весь вечер чернее тучи, ты молчалива и задумчива. Что это значит? Еси виной тому не я, то кто?

— Я, — выпалила Минерва. — Потому что возомнила себя вершительницей судеб. И поплатилась за это. А быть может моя расплата еще впереди, — последнее она добавила, отвернувшись к камину.

— Ничего не понимаю, — фыркнул Адмет.

Минерва грустно улыбнулась. Она все-таки нашла в себе силы поведать детям о том, что же на самом деле произошло с их дядей Дорианом. И Тора, знавшая правду, видевшая эту истину в видениях у разрушенного поместья Маркеллов, ничем не выдала свою осведомленность. Она, как и Адмет, молча слушала непростой рассказ их матери.

Осуждали ли они ее? Нет. Что Минерва, что Доминик с детства вкладывали в головы своих наследников, что нет ничего важнее семьи. Корона это всего лишь красивое украшение, но семья — величайшая драгоценность, которой может обладать человек. Сила в семье. И это как никто другой знали Маркеллы.

— Матушка, — ласково произнес Адмет, опустившись на колени перед креслом и взяв Минерву за руки, когда та вдруг внезапно начала плакать. Минерва в принципе редко давала волю чувствам при детях. — Я бы поступил также. И уверен, Тора бы сделала тоже самое для меня.

— Безусловно, — кивнула та, подсаживаясь ближе к матери.

— Здесь дело в другом, — удрученно произнесла Минерва. — Ваш отец вынужден вступить в войну. И ты Адмет уже в том возрасте, когда будешь должен сражаться с ним плечом к плечу. Ваши дяди, мои младшие братья, будут рядом с вами, — Минерва на мгновение замолчала. — А мой старший брат, которого я люблю ровно также, как Бренна и Эвмента, будет стоять против вас.

Дамия твердо убедила себя в том, что обязана поговорить с Минервой сегодня вечером. Ведь если Фрея действительно задумала то, в чем она ее подозревала, медлить было нельзя. И пускай фрейлины королевы сказали ей, что та не принимает гостей, Дамия все равно умудрилась проскочить в гостиную тети без дозволения.

— Мадам, простите меня, — еле выдавила из себя старшая фрейлина, грубо ухватив племянницу своей госпожи за юбку. — Я говорила леди Маркелл, что вы не принимаете никого.

Минерва смерила дочь Бренна тяжелым взглядом. Она стояла у окна, пытаясь справиться с эмоциями, которые нахлынули после беседы с детьми, а тут еще и Дамия. И ворвалась она также бесцеремонно и нагло, как и Адмет с Торой. Это начинало ей порядком надоедать.

— Сегодня все стремятся вывести меня из себя, — сквозь зубы процедила Минерва. — Ну что ж, пусть так, — она так резко махнула левой рукой, указав на кресло, что кольца на ее пальцах прозвенели. — Что же случилось у тебя? — спросила тетя, когда фрейлины ее во второй раз оставили свою госпожу наедине с неожиданным гостем.

— Это очень важно, тетя, — неуверенно начала свой рассказ Дамия. — Мне кажется, что Фрея кое-что замышляет. Кое-что мерзкое.

— Вот как, — удивилась Минерва, сделав несколько шагов от окна. — И что же это?

— Я думаю, она задумала соблазнить Адмета.

Минерва нахмурилась. Улыбнулась. Потом снова задумчиво нахмурилась. И затем рассмеялась. Громко. Дамии стало не по себе от этого.

— Дорогая, я уверена, что это беспочвенные подозрения, — она села рядом и ласково накрыла ее ладони своими. — Всему можно найти логическое объяснение.

— Я видела ее взгляд, — Дамия нетерпеливо вскочила на ноги. — А еще она готовит любовный отвар. Я уверена. Ветка вишни, полынь, розовые лепестки.

Стоило Дамии произнести последнее, как тотчас снисходительная улыбка исчезла с лица Минервы. Она переминалась в лице. Что сейчас сказала девочка? Любовное зелье. Минерва очень хорошо знала его состав. Все эти травы нужны были именно для этого. Но неужели Адмет? Зачем? Почему? Они ведь кузены. Эта связь может считаться ничем иным, как инцестом. Пускай короли древности и женились на своих сестрах, дочерях, все это было в прошлом. Друиды запрещали эти чувства. Это было мерзко.

— Ты ошиблась, — вдруг произнесла Минерва. — Этому должно найтись другое объяснение, — она повернула голову.

— Но, — попыталась возразить Дамия.

— Немедленно покинь мои покои, — приказала королева. Она даже не повернула голову к племяннице. — И впредь не смей заходить, не имея на то моего разрешения, — она повернулась и зло сверкнула глазами. — Ступай.

Дамии не оставалось ничего другого, как выполнить приказ своей королевы. Но выйдя из комнат Минервы она направилась не к себе, а к единственному человеку, который мог бы выслушать ее сейчас. К Сесилии Лигера.

— Ты все ей рассказала, но она не поверила. И теперь ты здесь, чтобы убедить меня в правдивости твоих слов, а также, чтобы повлиять на Минерву. Верно? — изрекла Сесилия после рассказа воспитанницы.

— Неужели ты не веришь мне? — чуть ли не плача произнесла Дамия.

— А с чего ты взяла, что я не верю?

— Просто вы все так смотрите на меня, — выдохнула Дамия. — Как на дурочку.

— Ты сделала достаточно, милая, — улыбнулась Сесилия. — Ты посеяло семя сомнений в душе Минервы. Когда я впервые встретила твою тетю, ей было еще меньше, чем тебе. Поверь мне, уж я то знаю Минерву как никто другой. Она сомневается. Но в конечном итоге убедится в правдивости твоих слов.

— Ты думаешь?

— Я уверена.

Сесилия обняла Дамию. Она верила правдивости слов девочки. Потому что ощущала нечто темное и мрачное, исходившее от Фреи. Женщина наблюдала за дочерью Эвмента с того дня, как та появилась во дворце. Уже тогда она знала, что девочка несет в себе злобу. Но сейчас была уверена, что мрачный хаос ее души способен погубить семью Минервы. Но Сесилия уверила себя, что рассказ Дамии убедит Минерву. Она начнет приглядываться к племяннице и остановит надвигающийся ураган. Ах если бы Сесилия только знала, что для этого уже поздно.