Letum non omnia finit (джен)

Знаете, бывает ощущение, что, когда в жизни всё хорошо, в скором времени обязательно наступит полный крах.

Тот день не предвещал абсолютно ничего плохого.

Я в приподнятом настроении ехала на встречу с университетскими подругами, мечтая о предстоящей трёхдневной поездке на море, которая выпала на мой день рождения, что, несомненно, очень меня радовало. Ведь несмотря на то, что жили мы в приморском городе, купаться удавалось редко — город портовый, различных кораблей, яхт и катеров не мало, а купаться в разводах нефтепродуктов как-то не было желания. У местных даже локальная шутка есть — про мальчика, который решил искупнуться на Корабельной набережной и обзавёлся третьей рукой. Поэтому приходилось ехать не менее пяти часов на другой конец края.

Мы решили совместить приятное с полезным и обсудить детали поездки не по телефону, как обычно, а сидя в кафе на набережной. Все просто: за последние полгода мы слишком мало виделись, поэтому не стали отказываться от возможности встретиться. Да и родители были не в восторге от приходящих счетов за домашний телефон, а мобильник был только у одной из нас.

И вот автобус с ветерком несётся к месту назначения, на мне очки, спасающие от яркого солнца, в руках томик Толкина, а в рюкзаке, сшитом из старых джинсов, бутыль с прохладной водой, столь необходимой в жаркий день. Жизнь прекрасна и удивительна…

Но моя интуиция просто кричит о приближающейся опасности. Обычно я ей всецело доверяю, но… Отменять из-за предчувствий встречу, запланированную ещё неделю назад, я посчитала глупым ребячеством. Разум в очередной раз взял контроль над чувствами. И не скажу, что меня это радовало. Вот, Елена Гилберт из Дневников Вампира тоже не обратила внимания на дурные предчувствия в начале первой книги… И что из этого получилось?

Что-то не о том я думаю… Да и странно, что вспомнила про эту серию книг, которая меня не особо зацепила. Всё-таки вампиры мне не по душе.

— Бред шизофреника, — вздохнула я и мотнула головой, прогоняя дурные мысли прочь. Чем о всякой чепухе думать, лучше погружусь в мир Средиземья.

Битва за Хельмову падь настолько меня увлекла, что я чуть не пропустила свою остановку. Пришлось в ускоренном режиме протискиваться через толпу дачников. Хорошо ещё, что основная масса людей вышла на предыдущей остановке, поэтому из чрева автобуса я вышла целой и невредимой.

И вот, стою я на городской площади, которую мы с девочками выбрали нашим местом встречи, и пытаюсь убрать книгу в рюкзак.

Я приехала раньше всех, а значит у меня ещё есть время посидеть на лавочке и понежиться на солнце. Уж очень его не хватало после дождливого июня. Поэтому я, не теряя времени, направилась к небольшой, а главное пустующей, лавочке.

Вдруг моё внимание привлёк ребёнок. Я пригляделась. Ну… Мальчик как мальчик, на вид лет семь-восемь, смуглый, темноволосый. В общем ничего примечательного.

Я уже собралась продолжить свой путь, как краем глаза заметила какое-то движение. Мужчина в деловом костюме, стоявший неподалёку от мальчика, достал пистолет, прицеливаясь в ребёнка.

Тело отреагировало моментально. В считанные секунды до выстрела я метнулась к мальчику, загородив его собой. Тело пронзила резкая боль. Я захрипела, пытаясь вдохнуть хотя бы глоток воздуха. С запозданием я услышала звуки выстрелов и крики людей.

Последнее, что я помню — это алые глаза шокированного мальчика и его руки, вцепившиеся в мои плечи.

Многие говорят, что смерть дарует покой. Так вот, не верьте им — они все врут.

Сорок дней.

Сорок чёртовых дней я не могла покинуть свой дом и своих родных. Невидимая, существующая в каком-то другом мире и беспомощно наблюдающая за страданиями близких. Смерть — это далеко не самое худшее…

Пятилетняя сестрёнка, заливающая слезами мой портрет.

Тётя и бабушка, тайком плачущие ночью в подушку.

Мужчины, стыдливо отворачивающиеся, чтобы никто не увидел их красных глаз.

Подруги, рыдающие навзрыд.

И хмурое дождливое небо…

Сорок дней ада.

Я даже не пыталась достучаться до родных, зная, что этим я их только напугаю. Ведь сказки о призраках и полтергейстах не с потолка берутся. Поэтому мне оставалось только неслышно вздыхать, да наблюдать за всеми.

Сначала, я даже не поняла, что произошло. Просто в момент, следующий после того, как меня пронзила боль, я осознала, что стою чуть поодаль. Мальчика отцепили от моего тела и загородили от толпы мужчины в черных костюмах и солнцезащитных очках. Ребёнка тут же обнял статный мужчина, видимо отец, шевелюру которого уже тронула седина. Внезапно мужчина поднял голову и, глянув мельком на спешно удаляющегося убийцу, сделал кому-то знак рукой. Через мгновение голова киллера стала кровавым месивом. Тело по инерции сделало шаг и завалилась на бок, оставив след среди пятен крови и ошмётков мозга. Будь у меня тело, меня бы непременно стошнило.

А странный мужчина недовольно оглядел площадь, которая стала похожа на место бойни, и сел в подъехавшую чёрную машину с сильно затонированными стёклами. Чёрт возьми, чувствую, что мне повезло, что с этим мужчиной я не пересеклась при жизни. От нелепости и неуместности этого каламбура, я захихикала. Но смех быстро оборвался, когда до меня дошло, в какой ситуации я оказалась. Я просто наблюдала за врачами, которые, накрыв тела, нервно курили в стороне. А потом я перенеслась домой, где меня не ждало ничего хорошего.

Но все это уже позади.

Я пропустила момент, когда оказалась в огромном белом помещении. Вот, я ещё дома, тоскливо оглядываю комнату; а тут я уже в другом месте. Ни белой вспышки, ни яркого света не было.

В центре комнаты стояли огромные серебряные весы. К ним я и направилась, озираясь по сторонам, пытаясь увидеть что-то ещё.

— Бесполезно, — я резко повернулась, услышав довольно-таки приятный мужской голос. — Кроме весов Созидания и Разрушения здесь ничего нет.

Говорил молодой мужчина, которому на вид было не больше тридцати лет. У меня перехватило дыхание: настолько прекрасен был незнакомец. Его светлые волосы расплавленным золотом лежали на плечах. Его глаза были зелёными, словно листья на деревьях, когда в них играют утренние солнечные лучи. Его безукоризненный костюм поражал своей белизной. Рубашка, галстук и туфли были такого же белоснежного цвета. Мужчина смотрел на меня и доброжелательно и ласково улыбался. Я хотела было улыбнуться в ответ, но тут меня как током прошибло: в его улыбке, в его голосе было СЛИШКОМ МНОГО ДОБРА.

— З… Здравствуйте, — на всякий случай поздоровалась я, надеясь, что мои догадки не оказались правдой.

— Привет-привет, Полиночка. Как же я рад тебя видеть, — мужчина, обворожительно улыбаясь, подошёл ко мне ближе.

Слова, движения… все выдавало в нем скользкую личность, этакого змея, ждущего, пока затянутся кольца. Меня передёрнуло. Странный мужчина до ужаса напоминал отца мальчика, которого я спасла. И мне это не нравилось.

— Я ведь за тобой давно наблюдаю. С самого детства. Ты всегда была такая миленькая и…

— Прекрати балаган немедленно! — только незнакомец протянул руку, пытаясь прикоснуться ко мне, на «сцене» появилось ещё одно действующее лицо. Голос внезапно появившегося мужчины был-таки громовой. Его грозный вид… впечатлял. Строгий взгляд, рыцарственная осанка. В противовес моему собеседнику он был облачен в старинные одежды. В его правой руке пылал алый клинок без ножен. И если мой собеседник вызывал лишь подозрения и страх, несмотря на приятный внешний вид, то этот мужчина рождал в душе спокойствие, лёгкость и веру. Веру в Свет.

Ох не так я себе представляла Божий Суд. Совсем не так. Особенно, если учитывать, что при жизни я себя ни к какой религии не относила.

Весы устрашающе качнулись.

— Ой, мама, — испуганно прошептала я.

— Не бойся, — ухмыльнулся мужчина в костюме. — Бояться надо было при жизни. А сейчас тебе остаётся лишь наблюдать. И смириться со своей участью.

От того, как он с предвкушением потёр руки мне стало откровенно не по себе.

— Увы, дитя, он прав, — с сожалением признал Воитель.

— Я всегда прав, — засмеялся незнакомец в белом.

— Дитя, ты знаешь, что сейчас будет? — спросил мужчина в старинном одеянии.

— Эээ… Сейчас буду определяться с последующим местожительством? — попыталась пошутить я.

Мужчина с мечом нахмурился, а его более современный «собрат» загоготал.

— Уриил, отдай девчонку мне. Таким, как она, самое место у меня, — он ухмыльнулся.

— Не спеши, Дьявол! — отрезал Архангел Уриил. — Это решать не нам! Да начнётся Суд Божий. Да решится судьба этой заблудшей души!

— Правила просты, — вновь подал голос оппонент Архангела. В его голосе явно слышалась вселенская скука. — Чаша весов на моей стороне — Чаша Разрушения. Чашка этого святоши, — Дьявол небрежно кивнул в сторону Уриила, — Чаша Созидания. Если перевесит Разрушение — то ты отправишься в Ад, под моим скромным руководством. Если Созидание — то к этим, на зелёненькие поля и луга Эдемского Сада.

— А если чаши уравновесятся? — спросила я, отмечая, что презрением в голосе Демона можно спокойно убивать.

— Это значит, что тебе, дитя, дан ещё один шанс. Переродившись, ты начнёшь новую жизнь, — произнёс Архангел.

— Ага. Шанс новый, но все грехи и ошибки предыдущих жизней сохранятся, — засмеялся «белоснежный» демон. — В этом то и вся прелесть вашей конторы, Уриил. Люди перерождаются, с каждым воплощением совершая все больше и больше ошибок… а потом попадают в самое пекло. К нам.

От его очередной улыбки меня передёрнуло.

Чаши Божественных Весов начали светиться. И если Чаша Созидания светилась мягким, согревающим светом, то на Чашу Разрушения было больно смотреть. От её резкого, испепеляющего света болели глаза.

— Начнём, пожалуй, — Архангел Уриил поклонился своему оппоненту. Тот поклонился в ответ. И понеслось.

Мне казалось, что это длилось вечно. Все слова и дела моей недолгой жизни проносились перед глазами, падая то на одну чашу весов, то на другую. Воспоминания проносились перед глазами. Часть из них даровала радость и счастье, часть — боль и отчаяние. Мои ноги подкосились, и я рухнула на колени. А этот поток все никак не иссякал.

Когда я уже была готова кричать от разрывающих сознание воспоминаний, все резко закончилось.

— Дитя, успокойся. Все уже позади, — успокаивающе произнёс Уриил.

Я поняла, что сижу на полу, уткнувшись лбом в колени. С трудом поднявшись, я вытерла мокрые от слез щеки и уставилась на Весы.

— Идеальное равновесие, — хмыкнул Дьявол, тоже осматривая их. — Ну что же, считай, что тебе повезло. Опять. Пятый раз твоя душа ускользает от меня. Но рано или поздно ты все равно будешь гореть в Аду.

Он дико засмеялся и исчез. Просто растворился… только смех ещё отдавался от гулких стен, оставляя состояние растерянности и напряжённости.

— Удачи тебе, дитя, — Уриил тепло улыбнулся. — В этот раз постарайся.

— Спасибо, — промолвила я. Но благодарить было уже некого. Уриил тоже исчез. Я осталась одна.

Белая комната вместе с весами постепенно растворялась, уходя в небытие. Вместо неё проступили очертания небольшой, но уютной комнаты в светлых тонах. В кресле сидела светловолосая женщина, которая улыбалась и тихо по-русски напевала, поглаживая округлившийся живот.

Внезапно ко мне пришло понимание, что ребёнок этой женщины и есть мой новый шанс, моя новая жизнь.

Я поддалась этому теплу, протягивая руку вперёд. Но испугавшись нового, боясь порвать связи с прошлым, спрятала пальцы в кулак и обхватила его второй рукой, опуская взгляд ниц. Что-то держало меня, тревожило и бередило рану, незажившую ещё после собственной смерти. Если бы я знала, чего стоила мне эта заминка… Если бы знала…

Не успела я осмыслить ситуацию, как синий огонь охватил мои ноги, поднимаясь все выше и превращаясь в самое настоящее пламя. От него не исходило ни жара, ни холода, но какая-то давящая пустота. И чем дольше я находилась в плену этого огня, тем белее становилось лицо женщины, сидящей в двух шагах от меня. Боль, отчаяние и суеверный ужас читались в её глазах. Когда она начала заваливаться на бок, тяжело и часто дыша, я рванулась вперёд в намерении помочь. В этот же миг пламя ужалило кожу рук, с помощью которых я пыталась пробиться сквозь преграду, оставляя алые следы. Я кричала, звала кого-нибудь на помощь… но тщетно… меня не существует в том, живом мире. Не знаю, сколько времени прошло: секунды, минуты, часы. Я беспомощно осела на пол, растеряно глядя на уже бесчувственную женщину. Алая струйка стекала по её ноге. Ребёнок видимо мёртв, мне уже некуда возвращаться. Нет нового шанса, нет жизни! Слезы навернулись на глаза, размывая холодные всполохи. В душе что-то оборвалось, осталась только горечь и бесконечная печаль.

На лестнице послышались скрипучие шаги. Сначала я даже не поняла, что кто-то вошёл в комнату и бросился к креслу. Вздрогнув от неожиданности, подняла глаза. Но тут жалящий капкан захлопнулся, скрывая лицо пришельца, словно не хотел, чтобы я его видела. Да и мне уже было все равно, лишь бы с моей неудавшейся матерью все было хорошо.

Боль от пламени отступила. Хотя, скорее, душевная боль не оставила места для чего-то иного. Мне оставалось лишь ждать… Вот только чего? Наверное, что все происходящее со мной — это лишь страшный сон. И что я скоро проснусь.

Мои надежды, что все происходящее — лишь сон, разбились вдребезги о скалы жестокой реальности.

Синее пламя больше не причиняло боли, приняв вид тонких, но от этого не менее прочных цепей, сковавших меня по рукам и ногам, тяжёлым грузом повиснув на шее и не давая ни малейшей возможности пошевелиться. Дикий зверь в клетке чувствует себя свободнее… И все это в непроглядном мраке.

Абсолютная тьма, в которой, казалось, погибнет любой лучик света, окружала меня капканом, как не так давно это делало синее пламя. Цепи же были недостаточно яркими, чтобы хоть чуточку рассеять эту чёрную мглу. Они просто мерцали мягким сиянием, и теперь напоминали не огонь, как вначале, а невесомую дымку, завораживающую любого, кто посмотрит на неё, чего я не осмеливалась лишний раз делать, опасаясь потерять свою личность. Вместо этого я вспоминала, прокручивала свою жизнь в памяти, чтобы не забыть. Розовый торт-мишка на четвёртый день рождения. Лучшая подруга и я в одинаковых платьях с подсолнухами. Мальчик, в которого я была влюблена в детском саду. Первый поход в школу и разочарование от жестокой школьной реальности. Первые выступления, грамоты и награды. Вечеринки с подругами. Ссора с отцом. Потом с матерью. Посиделки с крёстной. Рождение двух двоюродных сестёр. Голубое платье, как у Золушки, и корона королевы бала на выпускном. Первая любовь, первое разочарование. Поступление в университет. Встреча с девочками. Диплом. Работа. Одна, другая, третья… Весёлые разговоры ни о чём… Походы в кафе и кинотеатры… Как же я скучаю по всему этому…

Интересно, а души могут сойти с ума от одиночества?

Проверять это на себе не хотелось, поэтому я говорила, вспоминала прочитанные книги и фильмы, пела, рассказывала стихи… В общем делала что угодно, чтобы слышать хотя бы свой голос в этой давящей тишине.

Главное — не сдаваться. Цепи не смогут держать меня вечно. И когда они ослабнут, я вырвусь на свободу. Жизнь обычного призрака уже не казалась мне столь ужасной. Да, он существует лишь в астральном мире… но, по крайней мере, он может двигаться, видеть этот мир. И небо. Серое от дождя, тёмное грозовое, белоснежное от огромных облаков, похожих на мягкую перину… И яркое голубое, приводящее в восторг и дарующее ощущение бесконечности небосвода.

В одном я была права. Не знаю, сколько времени прошло с момента моего заточения, но цепи начали терять силу, постепенно исчезая во мраке. И как только ненавистные оковы ослабли настолько, что давали возможность двинуться, я резким движением разорвала их. Моей радости не было предела. Теперь нужно отсюда выбираться. Я встала, пошатываясь, разминая затёкшие мышцы. Затем сделала глубокий вдох и побежала вперёд. Правда недалеко. Момент появления золотой клетки я пропустила, поплатившись за это. Прутья моей новой тюрьмы были объяты ярким оранжевым пламенем, которое обожгло меня, когда я, набрав скорость, влетела в него. Оно было таким ярким, что мои глаза начали нестерпимо болеть всякий раз, когда я смотрела на него.

Но ещё больший шок меня ждал впереди.

Когда золотая клетка захлопнулась над головой, я начала слышать голоса. Первой мыслью было " Так и есть — с ума сошла, спятила, чокнулась!»

Было страшно. Долгое время отягощённая одиночеством, я вдруг испугалась, что возможно оказалась не одна. Я боялась разрушить уже устоявшуюся зону комфорта, мой уже ставший привычным мирок, боялась перемен.

Забившись в угол клетки, я со всей силы зажмурила глаза и зажала уши руками, лишь бы ничего не слышать и…

— Тсуна-кун, ты проснулся! — я увидела красивую женщину с каштановыми волосами и карими глазами, которая с лаской и любовью смотрела… на меня?

Это было очень странное ощущение. Я не могла управлять телом этого ребёнка, но чувствовала его каждую клеточку, каждую эмоцию, каждое прикосновение, как свои собственные. Меня переполняла огромная радость от появления этой женщины, и такая сильная любовь к ней, что я не могла понять, где заканчиваются мои чувства, а где начинаются чувства малыша… Когда-то я читала, что детские эмоции намного сильнее, чем у взрослого… но к такому я не была готова. Это был сплошной эмоциональный поток, в котором легко было потерять себя и раствориться в чужих чувствах без следа.

Осознав это, я резко распахнула глаза. Наваждение исчезло. Почти. Отголоски эмоций ребёнка даже в таком состоянии ощущались предельно отчётливо.

Постепенно я училась отличать мельчайшие оттенки изменения эмоционального состояния малыша. Которого, как оказалось, зовут Тсунаёши. Через него я постепенно познавала мир, окружающий полугодовалого кроху. Начала учить японский язык благодаря его матери, Нане. Эта потрясающая женщина находилась рядом с малышом каждое мгновение, рассказывая Тсуне что-то, читала ему книги, играла… Даже невооружённым глазом было заметно насколько дорог для неё сын и насколько ей нравится проводить с ним время. Вдвоём.

Для меня было странным, что примерно за месяц моего наблюдения за мальчиком мы видели отца Тсуны только однажды. Неудивительно, что и я, и Тсуна здорово перепугались, когда Нана вручила ребёнка в руки какому-то дядьке бандитского вида с колючей щетиной. Тсунаёши тогда зарыдал не своим голосом, а я не находила себе места от беспокойства. Даже слова Наны «Тсу-кун, это же твой папочка!» меня совершенно не успокоили.

Когда ты живёшь эмоциями и чувствами другого человека, а тем более маленького ребёнка, то хочешь того или нет, ты обязательно привяжешься к нему, как к родному. Так случилось со мной. Я уже воспринимала Тсунаёши как маленького братишку, практически близнеца, которого у меня никогда не было. Когда смеялся он, смеялась и я. Когда он плакал, хотелось только одного — обнять и утешить. Когда ему становилось страшно, я пыталась пробиться из клетки, раня себя, чтобы защитить малыша, уберечь его от опасности.

О побеге из золотой клетки даже мысли не было.

Я просто знала, что не могу оставить мальчика. И что рано или поздно я найду способ связаться с ним, подружиться, помогать, поддерживать в трудную минуту и просто быть рядом.

Всегда.

* * *

Время неумолимо летит вперёд.

У Тсунаёши сегодня день рожденья. Ему исполняется четыре. Нана, окрылённая не столько праздником, сколько приездом Емитсу, отца Тсуны, которого не было уже полгода, порхает по кухне, что-то нарезает, что-то смешивает, что-то жарит. Я искренне восхищаюсь этой женщиной. Она одновременно может стирать, убирать, готовить, при этом ни на секунду не оставляя без внимания сына, а её лицо всегда украшает лучезарная улыбка.

Пока мама готовит, Тсуна играет в соседней комнате. До этого малыш гулял на улице, но упал, разбив коленку. Такие травмы уже давно стали обыденностью для этого ребёнка. Да, Тсуна рос весьма неуклюжим мальчиком, который, казалось, не приспособлен абсолютно ни для каких подвижных игр. Так все говорили. А в это время я ощущала всю боль и обиду ребёнка, которого дразнят сверстники, и сердце моё сжималось. Да, он неуклюжий. Да, много чего боится. Но, боги, он всего-навсего ребёнок, который старается узнать что-то новое. А издёвки этому явно не способствуют. Нана защищает своё дитя, но она не панацея. А отца, который должен учить своего ребёнка хотя бы защищаться, носят непонятно какие черти неизвестно где. Что не радовало.

Но отставим меланхолию в сторону! Тсуна доволен и счастлив, значит и у меня не должно быть повода грустить.

В данный момент Савада-сан был занят. Да, именно Савада-сан, а не Тсуна! Все дело в том, что он решил перебарывать свой страх перед соседской собачонкой, которая несмотря на то, что была весьма малых размеров, пугала Тсуну почти до паники. И сейчас Тсунаёши упорно рисовал эту псину, убеждая себя, что больше не боится. А главное, что он решил избавляться от страха сам, а не по чьему-то указанию, что меня, без сомнения, радовало. В такие моменты Тсуна преображался: место пугливого мальчика занимал серьёзный и вдумчивый ребёнок, упорно делающий все, что задумал. Мне нравилось видеть его таким. Золотые прутья моей клетки в это время горели ярче обычного, освещая место моего заточения, не оставляя ни одного тёмного уголка. Вот только, жаль, что такие моменты наступали нечасто…

От раздумий меня отвлёк звук открывающейся входной двери. Тсуна поднял голову и, после секунды размышлений, отложил рисунки, направившись в прихожую, куда уже вышла Нана.

— С возвращением, дорогой! — она обняла мужа, по которому, без сомнений, очень скучала. Это ж какой свиньёй надо быть, чтобы так надолго бросать жену в одиночестве! Что-то сегодня не о том я думаю…

Второй пришелец снял шляпу и тут же завладел моим вниманием. Вроде обычный старик европейской внешности… Поздоровался с Наной, представился как Тимотео, извинился за вторжение, потрепал по голове Тсуну, улыбался доброй улыбкой… Ага, я подобную улыбку уже видела у «хорошего» дяди Люцифера и не скажу, что была от этого в восторге. Нужно проследить за этим стариком. Я не позволю ему навредить мальчику, даже если придётся сжечь все тело, в попытках выбраться из этой чёртовой клетки.

Пока я строила планы, как обезопасить малыша, несмотря ни на что, все собрались за столом. Под недружные аплодисменты Тсунаёши задул свечи, пожелав… найти хоть одного друга. Моё сердце сжалось в комок. Бедный мальчик! Он просто хочет, чтобы его приняли… чтобы с ним дружили… В который раз я пожалела, что не могу даже поговорить с Тсуной. Как бы я хотела рассказать ему, какой он замечательный, смышлёный и добрый ребёнок.

Словно в ответ на мои чувства, Тсуна вдруг горько заплакал.

— Тсуна! Ты мужик! А мужик не должен рыдать как девчонка! — да, Емитсу совсем не умеет обращаться с детьми. Нана только хотела обнять сына и успокоить, как случилось неожиданное: Тсунаёши оказался на коленях у старика Тимотео. От удивления мальчик перестал плакать, а я зависла в неком подобие ступора. Во-первых, от поступка Тимотео. Может, мои подозрения к нему ошибочны? Надеюсь на это… а во-вторых, меня не оставляла в покое мысль, что слезы Тсуны вызнаны именно моими эмоциями, потому что мальчик даже не думал грустить в тот момент. Такое произошло впервые. Но разберёмся с этим позже… Все равно не хочу оставлять Тсуну без внимания в присутствии людей, которым я не доверяю.

А в это время малыш стянул с руки Тимотео массивный серебряный перстень, инкрустированный большим камнем голубого цвета. Внутри камня можно разглядеть некое подобие герба, но я не уверена.

Когда Нана ушла на задний двор, снять высохшую одежду, Тсунаёши услышал лай той самой собаки. В тот момент, когда Тсуна перепугался за мать, кольцо в его ручках загорелось. И это было то же самое пламя, что не давало мне покинуть клетку. Какого черта тут происходит?!

Емитсу и Тимотео переглянулись с таким видом, что я поняла: эти двое явно знают ответ на мой вопрос.

Я не успела разозлиться на них, как Тимотео сделал быстрое движение рукой, прикоснувшись средним и указательным пальцем ко лбу Тсуны. Короткий всплеск знакомого оранжевого пламени и… все в который раз летит к черту.

Резко пропали все эмоции Тсунаёши. Сердце пропустило удар.

«Я его не чувствую…» — прошептала я, чувствуя, как страх за себя, за Тсуну, накатывает волнами. Появилось знание, что если погибнет мальчик, то исчезну и я.

Подхваченная волной паники, я носилась по клетке, ища хоть одну жалкую лазейку. Пламя, охватившее прутья, начало гореть ярче и ярче, сжигая, практически уничтожая клетку, вместе со всем, что находится внутри. И это за считанные секунды.

Страх сковал мышцы, руки и ноги занялись дрожью. Жар, уже опаляющий кожу, отрезвил. Сжав посильнее зубы, закрыв что есть мочи глаза и защищая лицо руками, я бросилась в самое пекло, ломая своим телом истончившиеся прутья столь ненавистной мне клетки. Адское пламя обжигало мне лицо, руки и тело, приносило нестерпимую боль, но я не останавливалась, чётко осознавая, что не имею права погибать здесь.

Ещё шаг и огненная клетка остаётся позади. Мгновение — и она с оглушительным грохотом взрывается яркой вспышкой света. Ослеплённую, обгоревшую, меня подхватывает взрывной волной и ударяет обо что-то твёрдое.

Последней мыслью было: «Этому старику ни за что нельзя доверять».

Холодные капли падали на моё лицо. Вокруг была тишина, нарушаемая едва слышными всхлипами. С большим трудом разлепив отяжелевшие веки, я увидела плачущего Тсунаёши, склонившегося надо мной.

— Тсу… на… — с трудом проговорила я. Мальчик резко перестал плакать и шокировано посмотрел на меня.

— С тобой всё хорошо? — взволнованно спросил ребенок. Вот глупый! Он не знает меня, не знает где он, но, тем не менее, волнуется в первую очередь за других… Я вздохнула, приподнимаясь на локтях, отмечая, что стала намного меньше ростом. Да и мое тонкоматериальное тело стало каким-то… детским? Что, чёрт возьми, произошло?

От панических мыслей меня отвлёк Тсуна, слегка дёрнув меня за прядь моих волос, тем самым привлекая к себе внимание.

— Да, я в порядке… Вроде, — ответила я, на заданный до этого вопрос, с неудовольствием осознавая, что мой голос принадлежит не взрослой девушке, а скорее маленькому ребенку. «Всё страньше и страньше! Всё чудесатее и чудесатее! Всё любопытственнее и любопытственнее! Всё страннее и страннее! Всё чудесится и чудесится!» Эта цитата из Алисы в Стране Чудес очень ясно описывала мое состояние.

Савада снова привлек мое внимание, на этот раз помахав своей ручкой перед моим лицом.

— Что, прости? — глупо переспросила я, понимая, что мальчик задал мне какой-то вопрос.

— Как тебя зовут? — повторил ребенок.

— Ли… Рина, — начала я, но поправилась, вспомнив тонкости японского языка.

— А я вот Тсунаёши, — улыбнулся мальчуган. — Будем дружить?

— Ээээ… Да, конечно, — несколько удивленно сказала я. Ох, отвыкла же я от детской непосредственности! Хотя если вспомнить, что я сейчас выгляжу как ребёнок, то все становится на свои места. Дети же чистые и искренние. Это очень даже мило. И глядя на радостного Тсунаёши, я ничуть не жалела о своих словах.

— Рина-чан, а ты знаешь, где мы? — Тсуна склонил голову набок, как он всегда делал, когда внимательно слушал кого-то. Я же лихорадочно начала придумывать объяснение.

— Ну… мы с тобой сейчас находимся в особом месте… — начала я, не зная, что лучше будет сказать ребенку. Врать само собой не хотелось.

— Я понял!!! — вдруг воскликнул Тсуна. — Это волшебное королевство, а ты живешь здесь! Только… А почему тут так темно?

— Ты очень догадливый, Тсунаёши, — я улыбнулась, мысленно восхваляя Нану, которая любит на ночь читать сыну сказки.

Оглядевшись, я поняла, о чём говорит Тсуна. Над нашими головами порхал небольшой сгусток синего пламени. Это пламя было очень похоже на то, которое связало меня с Тсунаёши. Но и было в нем что-то другое… Что-то родственное мне. И этого света этого огонька хватало только на то, чтобы мы с мальчиком видели друг друга, но не видели всего, что окружает нас.

Тсуна неосознанно старался держаться как можно ближе ко мне. Ну конечно! Он же дико боится темноты! Надо что-то придумать…

— Тсуна, — позвала я. Мальчик тут же посмотрел на меня. — А ты попробуй представить что-то хорошее. И вот увидишь — темнота исчезнет!

Мне бы ту уверенность, с какой я говорила. Если не получится, будет проблематично объясняться перед ребенком. Который в это время с силой закрыл глаза, что-то представляя. Вместе с этим окружающая нас обстановка стала изменяться. Из темноты появились деревья, под ногами выросла трава… Через несколько мгновений мы сидели на залитой солнцем поляне. Всюду летали бабочки, садясь на диковинные цветы. Гармония…

— Можешь открыть глаза, — негромко сказала я, ещё находясь под впечатлением. Дети действительно удивительны! Взрослые не способны вот так, за секунды выдумать в мельчайших деталях целый мирок.

— Ух ты! — мальчик, разинув рот, смотрел на это великолепие. — Знаешь, Рина-чан, мне тут очень нравится!

— Мне тоже, — тихо сказала я, наблюдая как счастливый Тсунаёши бегает по поляне.

После четырех лет одиночества было довольно странно разговаривать с кем-то… поначалу я даже чувствовала себя как-то неуютно. Но чувство дискомфорта быстро оставило меня: Тсуна не позволил мне сидеть и предаваться мыслям, утянув меня играть.

Рядом с этим ребенком было действительно весело. Я заново открыла для себя мир детства, а Тсуна радовался новому другу.

Казалось, мы можем играть вечно… но в один момент мальчик вдруг остановился и всхлипнул.

— Что случилось? — взволнованно спросила я.

— Мама наверное волнуется… — вздохнул мальчик. И правда… Я даже понятия не имею, что происходит с его телом, пока мы оба в подсознании.

— Наверное, тебе пора возвращаться, — грустно сказала я.

— А ты что будешь делать? — спросил Тсуна.

— Я буду ждать тебя здесь, — я улыбнулась, обняв мальчика на прощание. Он ответил мне теплой улыбкой, прикрыл глаза и исчез. Я же прилегла на траву.

Думаю, что наше знакомство всё-таки прошло очень удачно.

* * *

Когда Тсунаёши пришел в себя и открыл глаза, я, к своему глубочайшему недовольству, обнаружила, что он находится в больнице. Какого дьявола здесь творится?!

— Тсу-кун, ты так сильно меня напугал!!! — Нана вся в слезах обняла сына.

— Мама… А где папа? — спросил мальчик.

— Ох, дорогой мой… Твоему папе пришлось снова уехать… — вздохнула Нана. — Но он так сильно за тебя переживал!

Горечь и обида захлестнули бедного ребенка. Он так ждал, что отец на этот раз останется с ними, но… Я практически ненавидела Емитсу. Нельзя заставлять ребенка испытывать такие отвратительные чувства…

— Тсуна! — громко сказала я, надеясь на чудо. И не зря — мальчик резко поднял голову, удивленно обводя взглядом больничную палату, как будто ждал, что я вдруг появлюсь перед ним.

«Отлично! — мысленно усмехнулась я. — Закрепим успех».

— Тсуна, не расстраивайся, пожалуйста. Все будет хорошо, — пообещала я, зная, что ребенок меня прекрасно слышит.

Мои ожидания, что Тсуна будет расспрашивать маму обо мне, либо начнет отвечать вслух на мои слова, не подтвердились. Мальчик просто улыбнулся, кивнув своим мыслям. Я же в очередной раз удивилась сообразительности этого ребенка.

В течение дня удалось составить, наконец, картинку происходящего. После того, как старик Тимотео что-то сделал с Тсуной, мальчик потерял сознание. Из разговоров врачей стало понятно, что Тсу впал в кому на какое-то время. А после так же внезапно очнулся. Странные дела творятся в Датском королевстве. Я же лишь больше убеждалась, что вокруг мальчика происходит нечто странное.

С самого момента пробуждения Тсуны я постоянно ощущала, что за ним кто-то следит. Дико раздражал тот факт, что я никак не могла понять намерения наблюдателей. Кто они? Друзья? Враги? Это было пока не ясно, однако, я не могла перестать нервничать.

Тсунаёши тоже быстро заметил слежку, но реагировал куда спокойнее. «А вдруг это герои, которые защищают Намимори? И они смотрят не только за мной, а за всеми» — как-то сказал малыш мне, при этом разглядывая какой-то особо заинтересовавший его цветок.

Пришлось в экстренном порядке объяснять Тсуне, что не все люди желают ему только добра, что нельзя никуда идти с чужими людьми, особенно если те кажутся мальчику странными, и всё в этом духе.

Мой маленький друг сначала долго отнекивался, но вскоре смирился, понимая, что я просто за него дико волнуюсь.

После выписки из больницы Тсуна, не без моего влияния, конечно, начал усиленно заниматься. Он научился мысленно разговаривать со мной, поэтому я была спокойна, что его никто не будет считать сумасшедшим.

Тсу много времени проводил в подсознании. Мы вместе разучивали стихи, сказки и повести. Скажу честно, память у мальчика значительно улучшилась, как и речевые навыки. Тсунаёши всё чаще составлял сложные предложения и мог детально объяснить что-либо. Также малыш начал несложные физические упражнения, которые мне пришлось продвигать хитростью, под предлогом различным подвижных игр. Конечно, в такие моменты было просто необходимо следить за малышом, предупреждать его об опасностях и возможных травмах… но мне это было лишь в радость.

И постепенно, по мере нашего общения, Тсуна все чаще неосознанно называл меня почтительно-ласково «Оне-сан». Я была не против. Маленький Савада давно ощущался мною как младший братишка. Которому я всегда помогу. Которого я всегда поддержу. И с которым буду рядом. Всегда.

— Оне-сан, я так волнуюсь, — испуганно прошептал Тсуна, глядя на свою школу, в которой ему предстояло учиться ближайшие шесть лет.

— Спокойствие, отото. Только спокойствие! — сказала я, удобно устроившись на траве в подсознании Савады. — Школа — это далеко не самое плохое, что может случиться с человеком! Поверь, есть вещи намного страшнее…

Тсунаёши из-за моих слов споткнулся и чуть не упал. Его вовремя подхватила Нана, которая сразу начала причитать: «Тсу-кун, аккуратнее! Мы же не хотим, чтобы ты поранился в такой замечательный день?». Я же нахмурилась. Два с половиной года мы пытались, если не избавить, то приуменьшить неуклюжесть Тсуны и, не скрою, добились в этом определённых успехов. Однако все достижения перекрывало волнение ребенка.

Просто гадство какое-то!!! Мальчик панически боится оставаться где-то с незнакомыми людьми. Я была уверена на 110%, что если бы его отправили в детский сад, как всех нормальных детей, эта проблема была бы не настолько серьёзной. Емитсу уверял Нану, что не произойдет ничего страшного, если Тсуна будет дома.

Как бы я ни старалась понять старика, мне ничего не приходило на ум. Тсуна был не просто ограничен. Я постоянно замечала слежку за семьей Савада: за Наной… и за Тсунаёши, в частности. Бедный ребенок ни на секунду не оставался один: рядом все время «паслись» два — три человека. И это только те, которых мы замечали. На деле же, я уверена, их было гораздо больше. И причину этой слежки явно знал отец Тсуны. Иначе как объяснить, что, когда Савада-старший соизволял почтить визитом семью, количество следящих резко сокращалось?

Хотя приезды Емитсу были отдельной темой: если он приехал на три дня, то два с половиной из них он ест, пьёт и спит. Тсуна сильно обижается на него за это и старается свести контакты с отцом к минимуму. Я же в проблему «отцов и детей» старалась не вмешиваться. Совесть не позволяла мне настраивать Тсуну против родителя, но и поддерживать Емитсу я попросту не могла. Было в нем нечто такое, что настораживало… пугало. Тсуну в свои подозрения я, само собой, не посвящала. Во-первых, не хочу усугублять его отношения с отцом, и так напряженные. А, во-вторых, у меня не было никаких доказательств. А без них Емитсу просто остается темной лошадкой. Глаз с него спускать не буду, но вмешиваться не стану.

Тем более, что пока есть дела поважнее.

Тсуна с важным видом стоял на первой в своей жизни линейке и внимательно слушал директора. Тот рассказывал об общественных мероприятиях на этот год, благодарил родителей новичков за то, что «выбрали именно нашу школу», и всё в таком духе. Всё практически так же, как и у нас, в России, где я выросла. Правда, огромным плюсом было то, что руководство школы ни словом не обмолвилось про «звёзд» школы. Ни грамот, ни восхвалений достижений учеников. Это было странно, но здорово. Все довольны и никто не чувствует себя ущемлённым.

— Оне-сан, — мысленно подал голос Тсуна. — Ты никогда раньше не рассказывала о своем прошлом.

— Ну, — улыбнулась я. — Во-первых, подслушивать чужие мысли не хорошо. Во-вторых, лучше следи за выступлением директора. А в-третьих…

— Что? — настороженно поинтересовался ребенок.

— А в-третьих, я расскажу тебе тогда, когда наберешь за тесты по математике и японскому не менее 80 баллов, — легко ухмыльнулась я.

Тсунаёши мысленно застонал. А что ты хотел, родной? Надо же как-то стимулировать интерес к тому, что не нравится. Мы и так с большим трудом «добили» хирагану и катакану. Про кандзи даже речи быть не может! Слишком тяжело мальчугану учить подобные вещи. Может, хоть в школе появится что-то вроде конкуренции, чтобы братишка хоть чуточку старался учиться.

— Рина-чан, а мы будем сегодня заниматься? — спросил Тсу, которому уже надоело слушать монотонное повествование.

— Если ты про школу, то директор должен закончить речь с минуты на минуту, а потом у вас будет классный час, где вы познакомитесь с классным руководителем. Далее следуют два урока: японский язык и естествознание, — ответила я, материализуя прямо из воздуха большой блокнот, бегло просматривая его. Люблю возможности подсознания!

— Оне-чан, откуда ты все это знаешь? — удивился Тсуна.

— Твоя мама рассказывала всё это сегодня, пока ты завтракал. Ну, или спал на ходу, — рассмеялась я. Тсуна недовольно насупился. Так! Не стоит больше его злить. Он, когда злится, перестает со мной разговаривать. А мне скучно! Поэтому с милой улыбочкой душим внутреннего любителя сарказма и подколок и резко становимся доброй и милой Риной.

Главное, правда, — со временем мастерства не растерять.

* * *

Учебный день на сегодня подошёл к концу. На уроках я специально не отвлекала Тсуну, зато теперь буду наверстывать упущенное. Сегодня вечером мы будем читать историю похождений Бильбо Бэггинса, братишке должно понравиться. Книгу Тсунаёши заранее, по моей просьбе, взял из библиотеки. Осталось только дойти домой. Вроде бы, квест не сложный: Нана рядом, да и Тсуна может спокойно ориентироваться в Намимори.

Вот только Емитсу, стоящий у школьных ворот, никак не вписывался в наши планы. Уровень игры резко повысился. Спокойная дорога домой отменяется.

Савада-младший с неудовольствием уставился на Саваду-старшего. Я всегда поражалась резкому переходу от доброго и милого мальчугана к холодному и замкнутому человеку. При этом не скажу, что Тсуна не любил отца. Просто малыш с детства ощущал, что Емитсу далеко не так прост, как может показаться.

Вот и сейчас нерадивый папаша, только заметив свою семью, начал орать на весь Намимори о том, как он по ним скучал, как вырос Тсуна и как он всех любит.

Малыша начали упорно разрывать два желания: стукнуть отца чем-нибудь потяжелее, либо убежать подальше.

О боги! Надеюсь, что этой страстью к членовредительству он не от меня заразился. Хотя больше то не от кого.

Пришлось в спешном порядке убеждать Тсуну, что насилие не выход и что мальчику лучше как следует выучить японский, чтобы научиться уничтожать противника морально. Мои слова, как и ожидалось, возымели эффект. Тсу даже попросил о занятиях по иностранному языку. Ага, если опускать человека ниже ватерлинии, то на всех известных языках!

Пока я строила планы по изучению дополнительных языков, Емитсу успел притащить Тсуну с мамой в парк аттракционов. Вот это да! В моей иерархии отец Тсунаёши резко поднялся на ступень… так я думала, пока не осознала, что Савада-старший будто специально тащил мальчика только на самые страшные аттракционы.

Что там я говорила отото? Насилие не выход? Беру свои слова назад! Еще один круг на американских горках, и я пойду искать себе тело, чтобы потом как следует отдубасить Емитсу.

Нана не вмешивалась в «развлечение», поэтому успокаивать Тсуну пришлось мне. Правда, не сильно-то это и помогало. Если внешне отото впал в подобие ступора, то в подсознании он кричал вовсю. До этого момента я наивно думала, что душа оглохнуть не может. Никогда ещё так не ошибалась!

К чему я все это клоню: когда папаша затащил бедного ребёнка на аттракцион «Башня свободного падения», меня просто сгрызало плохое предчувствие. Когда кабинка начала медленно подниматься наверх, я запаниковала. А когда вся эта конструкция резко начала падать, мне уже было не до истерик. Не имею ни малейшего понятия, как этот мелкий поганец все провернул, но факт остается фактом: телом Тсуны управляла я, в то время как братишка скрылся в подсознании.

Я же со всей силы вцепилась (кстати, мне вот интересно, если женская душа в теле парня, то от какого рода говорить?) в поручни и закрыла глаза. Еще с прошлой жизни ненавижу подобные «развлечения». А моя лучшая подруга их обожала и таскала меня с собой. Вот свезло так свезло!

У самой земли у меня возникло ощущение, что органы Тсунаёши остались где-то в воздухе и вот-вот упадут вниз, превращая всё вокруг в кровавое месиво. Вестибулярный аппарат сходил с ума, голова дико кружилась, усиливая подступающую тошноту.

Емитсу, само собой, даже не заметил моего состояния. Он просто, схватив меня-Тсуну за руку, потащил нас к Нане. Неужели! Старик нагулялся, и теперь мы поедем домой!

Назад мы ехали на машине. За рулём был какой-то мужчина европейской внешности. Надеюсь, что это просто таксист. Емитсу, расположившийся на переднем сидении, усадил меня-Тсуну боком на колени. Зря он это. Мы ещё не пришли в себя после аттракционов, а тут и водитель гнал как сумасшедший. Результат был очевиден — Тсуну стошнило прямиком на белую рубашку папаши. У Наны началась паника, Емитсу кинулся её успокаивать.

Ну, а я под шумок исхитрилась передать управление телом мелкому, после чего надавала профилактических ментальных оплеух. Как-никак предупреждать нужно о подобных вещах. После пообещала, что, так и быть, потренируемся в управлении и передаче тела, но только когда Емитсу уедет, чтобы не было лишних вопросов.

На том и порешили. А пока нам еще нужно выдержать общество отца. Интересно, он в этот раз надолго приехал?

Емитсу, как будто назло, задержался дома почти на месяц. К огромному недовольству Тсуны. Нам и так с лихвой хватало постоянной слежки. Все как обычно: незнакомые люди, хоть и держащиеся на расстоянии, наблюдали постоянно. Ещё и отец в свободное от сна и принятия алкоголя время повадился ходить за Тсуной как приклеенный. Каждое утро Емитсу отводил Тсунаёши в школу. Каждый день забирал его. Хочешь пойти с классом на экскурсию в музей? Отлично, но папа должен быть рядом. Черт возьми, даже на заднем дворе Тсуна не мог играть в одиночестве! Это было, мягко говоря, странно. Время от времени я отпускала ехидные шуточки на тему «И как только папаня отпускает Тсуну одного в ванную комнату? А вдруг его сына там убьют?». Тсуна на это хихикал, но с видом мученика.

Все это время отото пребывал в недовольном состоянии. Он чувствовал, что у Емитсу проблемы, но не понимал, почему отец, вместо того, чтобы поделиться наболевшим с сыном и женой, «косит» под идиота. Мальчика сильно обижало такое отношение. И не понятно было, за кого ему было обиднее — за себя или за маму.

Нана же порхала по дому и была совершенно счастлива от мысли, что любимый просто рядом. И каждую свободную минуту она старалась проводить с мужем, поэтому дома Тсунаёши был предоставлен сам себе. Не скажу, что его это сильно угнетало: мы читали книги, учили кандзи, я помогала понять новые темы, пройденные в школе… Однако внимание со стороны родителей тоже должно быть.

Ярким лучиком в жизни моего братишки была одноклассница. Да-да, Савада Тсунаёши влюбился! Сасагава Киоко, так зовут девочку, была «умницей, спортсменкой, комсомолкой и просто красавицей».

Наш герой каждый день после школы тайно провожал объект своих воздыханий домой. Извел две тетради, пытался сочинить признание в любви… А я умилялась: такой романтик растет!

Но признаваться отото даже не собирался. Ведь Сасагава — очень популярная девочка, все время окружена толпой, что смущает новоявленного кавалера. Несмотря на то, что она только в первом классе младшей школы, Киоко уже занимается в танцевальной секции и посещает художественную школу. А Тсуна же… не занят никакими внешкольными курсами. Поэтому стараемся своими силами. На Емитсу надежды нет, Нана вся в домашних делах, а я, даже при всем желании, не учитель. Не спорю, одно время я мечтала пойти учиться на педагога, но в России быть преподавателем — тяжелый и неблагодарный труд. Сейчас же я корила себя за то, что даже не удосужилась ознакомиться с программой обучения и воспитания детей. И не приходилось бы тогда полагаться только на интуицию. Обидно, досадно, но ладно.

Итак, 27 апреля. Емитсу решил, что дома он побыл достаточно. Но скорее не он решил, а за него решили: с утра отцу позвонили, после чего он собрал все свои вещи и благополучно покинул дом.

Тсуна ощутимо расслабился. С моей подачи начал помогать маме по дому, от чего Нана пришла в восторг. Каждый день начинали с пробежки. Это хорошо! Да только все у нас не как у людей: Тсунаёши бегает по утрам потому, что опаздывает в школу. Единственное радует — в младшей школе нет формы, и можно носить удобную и практичную одежду.

Конечно, я могла бы каждое утро следить, чтобы Тсуна вставал вовремя… Но зачем? Гораздо веселее быть наблюдателем. К тому же, моя цель — не надзирать, а помогать. Ну, и еще, я с прошлой жизни не отличалась щепетильностью к школьным правилам. Проще говоря, я на них «забила». Но отото такой подарок судьбы, увы, не светит.

* * *

Пока Тсуна спал, я исследовала подсознание. Еще с прошлой жизни у меня были некоторые мысли, которые требовали подтверждения.

Теоретически в подсознании человека хранится информация о душе: о предыдущих воплощениях, связях с другими душами, все, что мы, люди, зовем судьбой и кармой. И если я смогу найти информацию и правильно ее расшифровать, то получится немного облегчить будущее для Тсунаёши, а значит и для себя.

Уже не первый день я веду поиски. И за три года нашла лишь крупицы нужной мне информации.

Но даже то, что я нашла, было далеко от идеала. Скажу прямо — у Тсунаёши большие проблемы. Начать хотя бы с того, что одна из основных чакр, свадхистана, у него заблокирована. Мальчик не погиб и не слег с заболеванием только из-за того, что энергия, которая имеется в этой чакре, моя. Только это защищает Тсуну от пробоев в эфирном теле. И это лишь верхушка «айсберга».

Каналы, исходящие от аджны чакры у нас общие. При этом в прошлой жизни я до конца не восстановила эту чакру «третьего глаза». Это значит лишь то, что теперь любой ментальный удар по Тсуне отражается и на мне. Нет, мы не делим беду пополам, как может показаться в теории. Все гораздо хуже… Например, если братик порежется. Следуя этой теории, рана должна проявиться у нас обоих напополам. На деле же порезы передадутся в полной мере. А ведь есть еще проклятия, порчи, программы и многое другое.

Ох, как мне не хватает моего маятника! Тогда бы хоть на поиски я тратила меньше времени. Но чего нет, того нет! Конечно, как только научимся с отото вместе управлять телом, не вызывая подозрений, я серьезно возьмусь за очищение. А то было бы странно связываться с подсознанием, находясь в подсознании.

Пока же я могу строить только теории. Но то, что Тимотео связан с повреждением чакр Тсунаеши, я могла сказать с полной уверенностью. Замечу также, что, из-за блокировки одной чакры, страдают все. От этого и неуклюжесть Тсуны, и неспособность быстро усваивать новый материал, и излишняя зажатость.

В общем, старики сделали ребенку «королевский» подарок. Даю слово, что пойду на все, лишь бы узнать, зачем они это сделали. И если, не дай Бог, они хотели навредить отото, я постараюсь, чтобы они прошли все круги ада.

А Тимотео мне не давал покоя. У меня было чувство, что я его где-то видела. Вот только не могла понять — где. Что я о нём знаю? Европеец, невысокий, ходит не спеша, глаза, если не приглядываться, вроде бы «добрые».

Окружающий мир, подстраиваясь под мои мысли, выдал мне проекцию Тимотео. Вот он наклоняется к Тсуне, улыбается отото и бросает мимолётный взгляд на Емитсу…

Я застыла как громом поражённая. Услужливое подсознание рядом со стариком выдало ещё одну картинку. Вот мужчина в костюме оттаскивает от моего тела ребёнка, к которому подбегает его отец, наклоняется к нему и… мне поплохело. Тимотео, и тот мужчина, были не просто похожи, а феноменально похожи. Подсознание позволяло сверить всё, вплоть до видимых родинок. И последние сомнения отпали. Таинственный дедок каким-то образом связан с моей смертью и с жизнью Тсуны. И. чёрт возьми, мне это совершенно не нравится.

От невеселых мыслей меня отвлек звук будильника.

Итак, планы на утро: растолкать Тсуну и, пока он собирается, рассказать о событиях сегодняшнего дня, затем выслушать недовольное ворчание ребенка и отправить его завтракать. Времени сборы, слава Богу, занимают немного, так как я каждый вечер устраиваю отото «промывку мозга» на тему, что лучше все сделать заранее. Тсунаёши сначала долго отнекивался, но потом понял, что так действительно проще.

Пока Тсу уминал омлет, заботливо приготовленный Наной, я зачитывала лекции, которые проходили вчера в школе. Удобно, когда у тебя в голове есть персональный репетитор, особенно учитывая, что в подсознании все зависит только от силы твоего воображения, поэтому нам с отото не составило труда придумать, как я могу записывать лекции. Что-то не в то направление мысли пошли. Нужно в срочном порядке приводить их в порядок. Последний раз такое было на двадцатилетии лучшей подруги. Но тогда вообще было весело…

— А что было-то? — влез в подсознание братишка. Вот честно, если бы сейчас ела, точно подавилась бы.

-Ну… Это был незабываемый праздник: с соседями, скорой медицинской помощью и угрозами вызвать полицию, — хмыкнула я. — А не пора ли тебе в школу?

Отото ойкнул и, схватив сумку, побежал на занятия.

— Никчемный Тсуна, ты снова опоздал! — как только отото пересек дверной проем, отовсюду послышались насмешки.

«Рина-не, может, поможешь?» — с надеждой спросил у меня Тсуна.

«Даже и не мечтай, — фыркнула я. — Кто во втором классе младшей школы сказал, что он взрослый и ответственный человек и что он может сам справиться с насмешками?»

«Ты злая», — надулся отото.

«Ага. Злая и жестокая… потому что кое-кто забил на домашние задания и продрых все выходные! Теперь, если тебе попадет от учителя, я не виновата! И не дай Бог, ты наберешь меньше пятидесяти баллов за тест! Гарантирую, к пересдаче будешь готовиться ночами!» — вспылила я, зная, что иначе заставить Тсуну хоть как-то учиться было невозможно.

Нана в этом плане совсем не интересовалась сыном. Приходилось выкручиваться. Не то, чтобы я считала, что учеба в школе даст Тсунаеши много знаний о жизни… Но хотя бы среднюю планку держать нужно! Если в младшей школе Савада ощутимо расслабился, то в средней он «пожинал плоды» такого отношения.

Домашние задания он делает через раз. На уроках часто спит. Вечно опаздывает. За нарушения дисциплины был неоднократно избит Хибари Кеей. Глава недавно сформированного Дисциплинарного Комитета был суров, серьезен и молчалив. Нужно будет пообещать отото, что если он и впредь будет учиться ниже среднего, то я возьму его тело под контроль и пойду дразнить Хибари. Порой я становлюсь слишком жестокой. Нужно исправляться. Наверное.

Пока Тсуна скучал на занятиях, я наблюдала за Намимори глазами отото. Начало осени, деревья еще покрыты зеленью, птицы поют… благодать. Вдали видно, как Хибари воспитывает опаздывающих школьников. Хорошо, что Тсунаеши сегодня не попался ему на глаза. У Тсу только-только синяки зажили после последней стычки с членами дисциплинарного комитета.

Вообще, меня искренне восхищает Хибари Кея. Собрать всех бандитов в округе Намимори и сколотить структуру, превосходящую полномочиями полицию и администрацию города надо уметь. В городке стало намного безопаснее. Отъявленных головорезов Хибари "загрыз", а остальные бандиты в спешке покинули Намимори. Интересно, как ГДК достиг такого уровня силы? Может спросить, а потом Тсуну натренировать подобным образом? Было бы неплохо...Хотя Тсуна не будет в восторге от моей идеи.

Скажу честно, Тсунаеши с его вечными опозданиями приходилось не просто. С физической подготовкой тоже не «клеилось». Максимум, чего мы достигли за эти годы — это развили выносливость. Отото без устали способен пробежать около трех километров… однако… очень медленно.

Тимотео больше не появлялся. Да и Емитсу не было уже около двух лет. Нана упорно убеждала сына, что отец — землекоп, и у него очень важная работа. Насчет последнего сомнений у меня не было. Были у Тсуны, который не мог поверить, что алкоголик-отец может заниматься чем-то важным. Попытки разузнать о работе родителя я пресекла на корню, аргументировав тем, что «меньше знаешь — крепче спишь». Моя интуиция кричала диким голосом, что нам будет очень плохо, если Емитсу узнает обо мне. Своей интуиции я обычно доверяла, особенно когда голос этой самой интуиции трансформировался в истеричные вопли.

Нам пока везло — на данный момент родитель Тсу ничего не заподозрил.

Поэтому, когда Емитсу приезжал, я обычно сидела тихо, не мучая отото саркастическими колкостями и остротами. В такие моменты, Тсунаеши даже радовался приездам отца.

Каюсь, я иногда перегибаю палку. Будь я на месте Тсунаеши, всеми силами бы искала способ хоть как-то блокировать такую разбушевавшуюся шизофрению. А Тсуна терпит.

Однако отото признался, что без меня его жизнь была бы слишком скучной и серой. Признаюсь честно, что слышать подобное приятно. Я стала для Тсунаеши старшей сестрой, которая может критиковать его как угодно, но, если случится беда, прийти на помощь. Или «вынести последние мозги» за провал теста.

* * *

«Пятнадцать! — бесновалась я. — Это каким тормозом нужно быть, чтобы за элементарный тест по алгебре набрать всего пятнадцать баллов!»

«Оне-сан, успокойся», — попросил Тсуна, пытаясь пообедать.

От моих воплей у него разболелась голова, но угомонить меня ему не под силу.

«Успокоиться? Как я могу успокоиться, когда дома ты решал точно такие же задачи на отлично!»

Вот честно. Не злюсь я на него. Но нужно же как-то объяснить отото, что труд, как умственный, так и физический нужен для его же пользы.

«Оне-сан, если ты такая умная, могла бы и помочь! Дома же помогала», — разозлился Тсунаеши.

«Савада, ты должен уяснить раз и навсегда, тесты — это контроль знаний! Твоих знаний! Не моих! Свой контроль я прошла еще лет шестнадцать назад. Теперь твоя очередь, — ехидно улыбнулась я. — И кстати, когда у тебя пересдача?»

«Послезавтра», — ответил отото, с аппетитом поедая сэндвичи.

«Отлично! — в предвкушении потерла я руки. — Пока не выучишь весь материал теста, никакого отдыха!»

«Ну, оне-са-ан», — нет, Савада, щенячьи глазки не помогут.

«Рина! Вот где мне могут пригодиться знания в математике?» — пошел в ход последний аргумент.

«Вот ты подумай, математика — основа физики. Допустим, недалеко от тебя произошел ядерный взрыв. Как ты, не зная математики, сможешь определить, сколько времени у тебя в запасе, чтобы покинуть потенциально опасную зону?»

Какой- то сомнительный аргумент получился... Как меня занесло! Меньше нужно было в прошлой жизни постапокалиптических книжек читать. Но на Тсуну моя речь произвела неизгладимое впечатление.

Вечером, на вопрос Наны о планах на ближайшие дни, Тсунаеши ответил, что… «готовится к ядерной войне». ». Нану чуть удар не хватил. Ну да, Хиросима и Нагасаки. Отчётливо захотелось побиться головой о что-нибудь твёрдое. Додумалась же — шутить в Японии про ядерные взрывы! Разум у меня есть, или где? А Тсуна, кстати занимался до ночи, что, скажу я вам, показатель. Теперь всегда буду выдумывать байки, дабы подогревать интерес к учёбе. Но не про войну. Это уж точно.

Отото настолько втянулся в подготовку, что сил прибрать комнату у него не осталось. Неудавшийся тест он сунул в стол, чтобы Нана не увидела. Не хотел Тсуна расстраивать маму.

Время час ночи.

Город засыпает.

Просыпается мафия

Говорят, что во сне человек путешествует по закоулкам подсознания. Если бы… Когда Тсуна спит, мне абсолютно нечего делать. Все подсознание я исследовала уже вдоль и поперёк. И даже пару раз подсмотрела, что же видит во сне Тсунаёши. Вот и в этот раз не сдержалась.

Наблюдение за водящими хороводы веселыми человечками с большими глазками и несоразмерной головой было настолько увлекательно, что я даже как-то отстранилась от окружающего мира. А зря…

— Не ты ли получил пятнадцать баллов по математике, Савада Тсунаеши? — голос Наны в миг разбудил отото. Я же только чертыхнулась. Вот ворона! Пропустила приход Наны и не разбудила Тсуну вовремя.

— Мама! Зачем ты его взяла?! — завопил братишка, попытался выхватить из рук матери тест и, под грозным взглядом Наны, свалился с кровати на пол. Н-да… не ожидала, что моя рука может так прочно приклеиться к лицу.

— Сегодня у тебя появился репетитор, — мгновение, и грозной Наны словно и не бывало. Она снова мило улыбается. — Какая удача! Я нашла листовку в почтовом ящике сегодня утром! Немедленно свяжусь с репетитором и скажу, что я согласна.

— Не нужен мне никакой репетитор, — категорично отказался Тсуна и мысленно добавил: «Рина-не, мне это не нравится».

И я была с ним согласна. Почему репетитор понадобился именно сейчас? Ведь отото с самого детства выпрашивал дополнительные занятия, но Емитсу каждый раз убеждал Нану, что это ни к чему. В итоге, Тсуна растерял к учебе весь интерес, который я тщательно пыталась поддерживать. И теперь, когда Савада-младший скатился и в учебе, и в спорте, и в общении со сверстниками, нам заявляют, что у Тсу будет репетитор.

Эта ситуация становится всё более странной.

— Я воспитаю Вашего ребенка так, что он станет новым лидером своего поколения, — начала читать Нана сомнительную листовку. — И пока Вы предоставляете мне ночлег и питание, я бесплатно буду учить Ваше чадо хоть круглые сутки!

— Больше похоже на мошенничество… — начал было Тсуна и вдруг резко перевел взгляд на часы. — А-а-а! Я уже сильно опаздываю!

Он резко вскочил с пола и, прокричав матери, что не нужен ему никакой репетитор, побежал собираться. Далеко, правда, не убежал: поскользнулся на лестнице и благополучно скатился вниз. Мне оставалось лишь вздохнуть: только чудо помогло Тсуне не сломать себе шею или другую часть тела.

— Чаос! — неожиданно раздался детский голос слева от Савады. Мальчик повернул голову, и нашему взору предстал… ребенок. Ага. В странном черном костюме, шляпе, на полях которой сидел хамелеон, и с желтой пустышкой на груди. И тут резко проснулась моя интуиция, подсказывая, что ничего хорошего от этого малыша ждать не придется.

Жаль, что отото не любит прислушиваться к голосу своей интуиции.

— Так это ты Тсуна? — продолжил странный ребенок. — Начиная с сегодняшнего дня, я буду присматривать за тобой.

— Кто ты вообще такой, малыш?! — резко спросил Тсу. Наконец-таки отото понял всю странность данной ситуации.

— Спокойнее, Никчёмный Тсуна, — протянул ребенок. Я же начала ругаться после ответа братишки:

— Откуда ты знаешь мое прозвище?

"Тсуна!!! Прекрати отзываться на эту глупую кличку! Не унижай себя!" — не удержалась я от комментария.

— Сбор информации — это самое важное, Тсуна, — хмыкнул странный мальчик.

— Хватит называть меня Тсуной! — вскипел отото. — Моё имя Савада Тсунаёши, и я не позволю, чтобы какой-то грудничок называл меня Тсу…

Не успев договорить, отото получил ощутимую пощёчину.

— Какого черта ты творишь?! — ух, как я зла. Настолько, что отодвинула Тсунаёши от управления телом.

— Откуда ты взялся, милый малыш? — Нана наконец-то спустилась по лестнице. А отото пытался меня тем временем успокоить. Не очень удачно, между прочим.

А странный ребенок представился тем временем как «репетитор-киллер Реборн». Даже визитку где-то сделал. Тсуна в подсознании начал смеяться. Нана вторила сыну уже в реальном мире. Я же только нахмурилась: вся эта ситуация мне решительно не нравилась.

«Ри-не, это же просто ребенок», — улыбался отото, принимая контроль над своим телом.

«Тем не менее, будь осторожен. Если это обычный ребенок, то я Селин Дион» — хмыкнула я.

"Ну так спой что ли..." — смех Тсуны прервал мой мысленный подзатыльник и пинок Реборна.

— Да вы издеваетесь! — заорал Савада, пока я отмечала, что с малышом, в принципе, можно найти общий язык. Вот только калечить отото я не позволю.

— Тсу-кун, ты в порядке? — спросила Нана, добавив. — Если ты не поторопишься, то опоздаешь.

— Точно! — завопил Тсунаёши и продолжил свои неудавшиеся сборы с удвоенной скоростью. Мне вновь оставалось лишь вздыхать. Как говорил "великий мыслитель" из аниме, которое мы с Тсуной не так давно посмотрели: "Крутой день начинается с крутого утра".

* * *

«Ваще не круто» — сказала я минут через десять, наблюдая за Тсунаёши, который носился по Намимори в одних трусах. За эти минуты произошло полное переосмысление моего отношения к Реборну. Теперь я просто мечтала замочить мелкого поганца, как зомби из игры Resident Evil.

Но обо всём по порядку.

По дороге на занятия Тсуну нагнал Реборн. В отото очень некстати проснулась кинофобия*, которую, как мы думали, получилось обуздать. Реборн глядя, как Тсу пятится от чихуахуа лишь, высказался, что Тсунаёши якобы неудачник, впадающий в истерику от любой мелочи. Дааа… шансы этой малявки дожить до совершеннолетия уменьшаются, как курс рубля в девяностые.

Так! Вдохнуть-выдохнуть. Досчитать до десяти… и прекратить злиться, пока отото тоже психовать не начал.

-С утром! — Сасагава Киоко очень удачно отвлекла нас от плохих мыслей. Тсуна так вообще завис. Вот что любовь с людьми делает! Даже я злорадствовать не могу в такие моменты.

-Почему ты ходишь в костюме, малыш? — спросила Киоко у Реборна.

-Потому что я мафиози, — серьезно ответил тот.

Скепсисом Савады можно было кого-нибудь убить.

— Я опоздаю, если не потороплюсь. До встречи, — попрощалась Киоко.

— Чао-чао! — помахал ручкой Реборн. Потом выждал некоторое время и выдал: — Тсуна, ты ведь «втрескался» в эту девчонку?

— Это не просто девчонка! Это Сасагава Киоко — гордость нашей школы! И вообще, тебя это не касается! — огрызнулся отото.

— Как твой учитель, я должен вникнуть во все тонкости твоих взаимоотношений с людьми, — как ни в чем не бывало произнес малыш. Признаюсь честно, с каждой минутой этот ребенок все больше и больше пугал меня.

— Что-то не помню, чтобы мы нанимали тебя, — недовольно хмыкнул Тсу. Я только поаплодировала. — Может, уже отстанешь от меня и пойдешь играть с ровесниками?!

— И не надейся! — сказал Реборн. Угроза? Странно… Но гораздо страннее то, что интуиция отото, обычно обостренная, с самого утра молчала. Поэтому Тсуна уверен, что малыш не опасен. Я же была убеждена, что кто-то заблокировал шестое чувство братишки, из-за чего он сейчас совершенно беззащитен.

— Так что, ты еще не признался Сасагаве Киоко в своих чувствах? — спросил Реборн.

— Хватит болтать ерунду, — вздохнул Тсуна и сел прямиком на асфальт. В школьной форме. Не обратив на мои гневные вопли никакого внимания. — Киоко-чан никогда не обратит внимание на такого, как я!

Реборн лишь усмехнулся:

— Ты никогда не получаешь за тесты больше семнадцати с половиной баллов. В прыжках через козла твой предел — третий уровень. Даже на турнике подтягиваться не умеешь. Поэтому ты и есть Никчёмный Тсуна?

— Да, — серьезно кивнул отото. Обратный отчет пошел: три-два-один…

— Эй! Откуда тебе столько известно обо мне? — долго же до тебя доходит, золотко.

— Я все прочел по твоим глазам, — вот откуда этот мелкий стебщик достал лупу размером со свою голову?

— Так что насчет Киоко? — не унимался Реборн.

— Если бы я мог погулять с такой девочкой, как она, то умер бы счастливым, — произнес Тсуна. Не рубил бы ты с плеча, братишка. Вон и ухмылка Реборна мне совсем не нравится.

На глазах отото лупа, которую репетитор держал в руке, трансформировалась в хамелеона.

А дальше начался такой бред, что я была уверена, что нас посетили галлюцинации.

— Настало время умереть, — на лице Реборна расплылась саркастическая улыбка, а хамелеон превратился в пистолет. О черт!

«Тсуна! Смывайся немедленно!» — заорала я в подсознании.

— Что ты… — начал братик, но закончить мысль не успел. Пуля попала точно между бровей, прямо в аджну чакру.

Полянку в подсознании Тсунаёши поглотила тьма. Последние слова, которые я услышала, были: «Если бы я знал, что этим закончится, я бы признался Киоко-чан»…

И теперь Савада Тсунаёши в одних трусах носится по Намимори, чтобы найти Сасагаву и признаться ей. Такого аншлага я ещё никогда не видела.

Мало того, что, когда Тсуна пришел в себя, на его лбу горело знакомое мне до боли оранжевое пламя… так это пламя еще и начало окружать меня уже в подсознании. Пришлось в скором порядке покидать «насиженное» место и прятаться в глубинах разума. Что-то мне подсказывало, что это пламя может с легкостью меня уничтожить.

Реборн! Всё-таки, ты редкостный скот!!!

Что ты сделал с моим отото?!

Позади остался небольшой, но пренеприятнейший скандал. "Мальчика-извращенца" уже знает вся школа. Тсунаёши уже несколько раз пытался сбежать с уроков, но всякий раз его либо останавливала я, либо отлавливал Реборн.

В итоге на занятиях Тсу был мрачнее тучи. С угрюмым видом он сидел, сверлил взглядом парту и никак не реагировал на подколы и издевки. Нужно будет поздравить Реборна — за одно утро маленький киллер довел моего отото до белого каления. Мальчик был зол как никогда. Слава богам, что всю злобу он показывал лишь в подсознании.

"Да кто он вообще такой?!" — бесновался братишка. — "Пришёл непонятно откуда, начал меня бить и оскорблять... Опозорил меня перед Киоко-чан! Оне-сан, что мне теперь делать?!"

"Успокоиться, отото", — я ласково потрепала Тсуну по волосам. — "Остаётся только успокоиться. Мы не в состоянии изменить что-либо. Вот, ты сейчас думаешь, что во всех твоих бедах виноват Реборн, однако, поверь мне — это лишь вершина айсберга."

"Что ты имеешь в виду?" — насторожился Тсунаёши. Ну, хоть злится уже не так явно.

"Сам посуди: с какой это радости Емитсу вдруг резко соглашается на репетитора? Причем, на такого необычного. Заметь: денег Реборн не требует, только собирается жить и питаться с вами. Сам по себе он странный. И к черту его возраст: спишем на то, что он гений с IQ больше, чем у Тони Старка..." — начала перечислять я. — "А еще он либо может создавать групповые галлюцинации, либо... я хочу забрать его хамелеона. Ты же видел, на что он способен? Это же круто!"

"Оне-сан, ты, кажется, отвлекаешься", — Тсуна уже улыбался, хоть и неуверенно. — "Что ты думаешь о его особых пулях?"

"Ну..." — я вздохнула. — "После того, как пуля посмертной воли попала в тебя, твоё сердце остановилось на несколько секунд. А после... даже не знаю, как лучше объяснить, но попытаюсь. В твоём обычном состоянии многие каналы чакры у тебя либо заблокированы, либо повреждены. За девять лет я, конечно, многие восстановила, но далеко не все. С аджной чакрой у тебя вообще проблемы: несмотря на то, что она у нас общая, каналы, соединяющие её с телом — твои. В свадхистане чакре энергия полностью моя. А после выстрела Реборна твоя энергия начала подавлять мою из-за того, что, несмотря на общие повреждения, твоя энергия более сбалансировала, а у меня полностью отсутствует Ян-часть. Ну вот как-то так..."

"То есть, для тебя это опасно?" — Тсунаёши помрачнел.

"Для нас" — поправила я. -"Твоя "сила" просто "выжигает" чужеродный объект, то есть меня. А тебе эта пуля резко сорвала все энергетические предохранители, что привело к расширению чакроканалов, а из-за проблем с аджной чакрой и к концентрации пламени в ней, что было заметно невооружённым взглядом. Но есть и ложка меда в этой бочке с дёгтем."

"Да неужели!" — отото лишь фыркнул.

"Представь себе. Во-первых, я выяснила, что свадхистана чакра у тебя доминирующая. В идеале, конечно, должен быть баланс, но этот идеал на практике недостижим. И, во-вторых, эта самая свадхистана чакра, ранее заблокированная, начала свое восстановление."

"Это значит..." — начал Тсуна.

"Именно" — я лишь ухмыльнулась. -"Наконец-то сможем развить твою выносливость и творческий потенциал. Тренировки начнем через пару дней."

"Втайне от Реборна?" — отото скептически хмыкнул.

"Не выйдет. Малыш постоянно наблюдает за тобой", — я лишь покачала головой. -"Но, может получится уговорить его помочь."

На том и порешили. Вовремя. Как раз раздался звонок с урока.

— Поэтому я, Куробэ, его уделаю! — вот блин! Зависла на минуту, чтобы придумать, как склонить мини-киллера к сотрудничеству и пропустила все интересное.

"Отото, что там у вас творится?" — само собой, мне стало интересно.

"Оне-ча-а-ан", — протянул Тсунаёши. -"Меня пытаются втянуть в сомнительную авантюру!"

"С каких это пор тест по истории стал сомнительной авантюрой? Соглашайся", — сказала я, и тут же добавила, видя что Тсу собирается возразить: -"Не переживай, мелкий. Я помогу."

И увидев, как воспрянул духом братишка, я вмиг осознала, что готова свернуть горы, лишь бы сохранить его улыбку.

— Начинайте, — дал отмашку сенсей. А мы с отото погрузились в умственную работу.

"Так!" — начала распоряжаться я, отыскивая в недрах памяти Тсуны материал для теста. -"Первый вопрос?"

"Страны Варшавского договора" — кисло сказал Тсу.

"Бред... Когда я училась, это только к пятнадцати годам изучали..." — ругнулась я. — "Итак, записывай: СССР, Румыния, Болгария, Польша, ГДР, Чехословакия, Венгрия и Албания. Ещё у них было классное оружие, но это не для теста. Дальше?"

"Потом расскажешь", — отото хмыкнул. — "Год образования Японии"

"11 февраля 660. Дальше..."

После получаса мучений над тестом мы ждали свою судьбу. Учитель проверял тесты, Куробэ усмехался, отото нервничал.

— Я оценил ваши работы, — наконец-то сказал учитель. — Куробэ, 99 баллов.

Недоумок с победным воплем вскочил на парту, пока я боролась с диким желанием позвать Хибари и указать на нарушителя дисциплины.

— Савада, — вздохнул учитель. — 100 баллов.

У отото случился сбой системы. Услужливое подсознание тут же выдало "синий экран смерти". Весь класс сначала завис, а потом разразился восторженными воплями.

"Ты молодец, отото", — я лишь улыбнулась. — "А теперь, будь другом, посмотри на Сасагаву."

Тсунаёши резко обернулся и встретился взглядом с улыбающейся Киоко.

Искра. Буря. Хибари Кея, пришедший наказать нарушителей дисциплины.

* * *

"Оне-сан, я наконец-то подружился с Киоко-чан" — радости Тсуны не было предела. — "Сейчас придем домой и поможешь мне с математикой?"

"О, как ты запел!" — я только рассмеялась. — "Нужно было раньше помочь тебе с тестом. Вдруг бы сразу за ум взялся? Ничего, мы еще воспитаем из тебя гения!"

"Ри-неее", — протянул отото. — "Я не хочу быть гением"

"Ну... ладно. Не хочешь, не надо"

— Стоп! И кем я тогда буду? — забылся Тсуна и ответил вслух.

-Ты будешь боссом мафии, никчёмный Тсуна, — дома отото уже поджидал Реборн. Вот приставучий... что?! Босс мафии? Какого черта?!

А мини-киллер продолжал:

— Меня наняли, чтобы как следует натренировать тебя. Ты будешь выдающимся боссом, я гарантирую.

Воцарилась тишина. Репетитор ждал реакции Тсуны, а отото в свою очередь находился в глубокой прострации. Пришлось брать дело в свои хрупкие женские руки.

— Что за мафия? — эх, не люблю говорить от лица братишки. Но Тсунаёши немножко завис, а повытягивать из Реборна информацию не помешает.

— Я был нанят боссом Девятого поколения семьи Вонгола. Кьюдайме стареет и планирует передать титул босса, — с большой охотой ответил киллер.

— Но ведь я далеко не единственный кандидат на этот пост, верно? — у Тсу после веселой пробежки в школу начали болеть ноги, поэтому пришлось опуститься в кресло.

— Ты прав. Наиболее подходящего кандидата, Энрико, застрелили на вылазке, — рассказывал Реборн, дополняя историю фотографиями. Мерзость! — Второго кандидата, Массимо, утопили. А от любимого сына Девятого, Федерико, остались лишь кости. Так что теперь ты единственный оставшийся кандидат.

— Предположим, что я тебе верю, — кивнула я, изо всех сил препятствуя передаче контроля над телом братишке. Тот все равно кроме эмоций ничего сейчас не выдаст, а дело важное. — Но, Реборн, трое названных тобой кандидатов — итальянцы. А я, если ничего не путаю, с утра был японцем. Может, пояснишь?

В глазах мини-киллера промелькнула тень одобрения и удивления. Ну да, Тсуну ведь однозначно описывали как импульсивного неудачника, а сейчас этот шаблон дал трещину. И пусть. Реборну незачем знать, что в теле Тсунаёши обитают две души, зато если он станет думать, что отото не так прост, это здорово облегчит нам жизнь.

— Охотно, — наконец-то ответил Реборн. — Первый босс Вонголы рано отошёл от дел...

Малыш достал что-то типа родословного древа. Мы с отото с огромным любопытством изучили его. Так-так. Мои навыки дедукции, конечно далеки от Шерлока Холмса, но даже мне было понятно, что Девятым боссом является Тимотео. Моя старая неприязнь к нему пробудилась снова. И теперь без всякого восторга мы продолжали изучать древо дальше.

"Оне-сан", — взволнованно произнес Тсуна. -"Как думаешь, ото-сан причастен к этому?"

"Возможно", — вздохнула я. — "По крайней мере, именно Емитсу привел в дом Тимотео и было понятно, что эти двое давно знакомы."

Тсунаёши только кивнул своим мыслям и, взяв некоторые вещи, вышел из комнаты. Ему нужно было как следует все обдумать, а рядом с напрягающим его мафиози он этого сделать не мог.

Поэтому мы просто взяли футон и расположились в гостевой комнате, раздвинув двери, ведущие в задний двор, чтобы послушать ночной Намимори.

"Мне это не нравится", — наконец заговорил Тсу.

"Мне тоже", — кивнула я. — "Но выбора у нас нет. Есть поговорка: из мафии можно уйти только вперед ногами. Не думаю, что тебя оставят в покое."

Тсуна вздохнул и начал тереть сонные глаза.

"Ложись спать, отото. Утро вечера мудренее."

Братишка согласно кивнул и, как только лег на футон, отключился. И в это же время я заметила, что за ним наблюдают.

Реборн сидел на ветке и внимательно смотрел на спящего Тсуну, а мне стало интересно: насколько киллер подотчетен старику Тимотео? В любом случае, в наших интересах сделать так, чтобы Девятый получал лишь крупицы информации об отото. По крайней мере, до тех пор, пока Тсунаёши не станет достаточно силен. А для этого, хотим мы этого или нет, нужно наладить общий язык с маленьким киллером.

Я была на сто процентов уверена, что с приходом этого малыша, нашей спокойной жизни пришел конец. И я оказалась права.

Несмотря на то, что братишка был единственным, кто набрал по тесту сто баллов и что он, вроде как, заслужил уважение класса, недовольные "выходкой" отото все же оставались. Капитан клуба кендо, некто Мочида, решил "отомстить за унижение, перенесенное его девушкой". Твою мать! И что только Киоко нашла в этом придурке?

Как оказалось — ничего. Сасагава всячески отрицала, что они встречаются, но, несмотря на это, окружающим её девчонкам было, мягко скажем фиолетово. Для них Мочида был героем, который спасал бедную Киоко от извращенца. Женская логика.

— Так вот ты какой, преследователь-извращенец! — работал на публику этот капитан. Тсуна, как истинный "джентльмен", передал управление телом мне. Гад ползучий! Я ведь буду мстить!

А Мочида тем временем продолжал:

— Бог может и простит такое отродье как ты, но я — ни за что!

— Господи ты боже мой! — воскликнула я. Раз Тсуна смотал удочки, то хоть подниму себе настроение за счет капитана. — А ты знаешь, что в христианстве злопамятство считается грехом? И, между прочим, неумение прощать является главной причиной блокировки аджны чакры. А высокомерие блокирует вишудху чакру. А это ведет к повреждению организма. Зачем тебе подобные проблемы?

— Савада, что ты несёшь? — недоуменно произнес Мочида после небольшого замешательства. Я же наслаждалась произведенным эффектом.

— Ну, — сделаем задумчивый вид. — Обычно, конечно, я несу всякий бред, однако сейчас я как никогда серьезен.

— Отлично, — быстро же этот семпай очухался. Жаль. — Тогда проверим твою серьезность! Если ты хотя бы раз достанешь меня в бою, то победа твоя. В противном случае — моя. А призом будет Сасагава Киоко!

— Ах ты, козья морда! — вскипела я. — Девушка не может быть призом! Киоко-чан не вещь!

Уууу, придурок! Ты меня разозлил! И не только меня — Тсунаёши вообще в бешенстве. Без лишних слов передаю ему управление телом.

— Давай обмундирование, — холодно произнес отото, делая шаг в сторону Мочиды.

Выстрел застал нас врасплох. Я подавила зарождающийся вопль и поспешила укрыться на задворках подсознания.

— РЕБОРН! — заорал Тсунаёши опять сверкая телесами. — Я выбью иппон!

Братишка без всякой защиты поскакал драться с семпаем. Школьники уже подбадривали его: "Вперед, извращенец!". Да... совсем не такой популярности я хотела для своего отото. Но, что есть, то есть.

— Только идиот побежит в драку голым! — захохотал противник. Зря он так. Интересно, когда братишка успел научиться укреплять мышцы и кости с помощью этого огня? Реборна что ли потом расспросить на эту тему...

— Получай! — закричал Тсунаёши и... выдрал клок волос из головы семпая. Я вместе со всеми наблюдателями зашлась в истерическом смехе. О да, Тсу, это победа!

Но кровожадному отото этого было мало. Через десяток секунд на голове Мочиды не было ни волоска. Так вот как произошло становление Ванпанчмена!

* * *

"Итак, подведем итоги нескольких дней с Реборном", — уже вечером я прохаживалась по подсознанию с большой папкой в руке, изредка пролистывая ее.

"Оне-чан, что за маскарад?" — недовольно проворчал Тсуна, оглядывая свое подсознание, которое, под моим влиянием, приняло вид офиса.

"Я — не я, без спецэффектов", — я лишь улыбнулась. -"Ты у нас герой, Савада Тсунаёши. До человека-факела, конечно, не дотягиваешь, но огоньку у тебя предостаточно. Или ты скорее призрачный гонщик? Нужно будет подумать об этом на досуге..."

Тсуна только глаза закатил.

"Будущий босс семьи Вонгола уже одержал первую победу!" — комментаторским голосом заговорила я. Подсознание постепенно принимало вид стадиона. — "Наш великий герой с честью, но без одежды, вышел из конфликта и, так сказать, замочил Мочиду..."

"Все, хватит, Ри-не!" — захохотал Тсуна.

— Что ты делаешь, никчёмный Тсуна? — нас как всегда прервал Реборн.

— Эээ... читаю книгу про мафию, которую ты мне дал! — молодец, отото! Быстро отмазку нашел!

— О, да неужели? — захихикал Реборн, внимательно вглядываясь в Тсуну. Иногда бывает ощущение, что репетитор видит нас насквозь. Или он только присматривается.

Как бы то ни было, школу с утра никто не отменял. Все профессиональные и непрофессиональные террористы обошли ее стороной. И неудивительно — сам Хибари Кея сегодня проверял школьную форму, стоя на воротах. Опасно-опасно.

Сходу Тсунаёши пригласили поучаствовать в матче по волейболу. Отото, окрыленный популярностью, сразу согласился, а потом поскакал искать Реборна, чтобы тот выстрелил в братишку пулей посмертной воли. Все мои увещевания были жестко проигнорированы.

Правда, и Реборн Тсу не помог, заявив, что в таком окрыленном состоянии Тсуна помрет, что для репетитора означает проваленное задание. Начинаю проникаться уважением к этому мелкому.

Но Тсунаёши не был бы Тсунаёши, если бы так просто пошел на матч. Этот мелкий паразит повесит на меня эту работу, аргументировав, что мне нужно больше двигаться. Кое-кто нарвался на тест по русскому языку после школы.

Сам матч был самым обычным. Нас сразу поставили на подачу, а это единственное, что я хорошо делала в этой игре. Но, даже как обычный игрок, я смогла пару раз забить гол, несмотря на общую нетренированность Тсуны. А в остальное время ребята хорошо подстраховывали, изредка передавая мяч.

Слава богу, что Реборн пока не лез со своими пулями — мы и так победили. Имидж Тсунаёши сохранен, все довольны.

Я же полдня ещё отплевывалась от запаха табака, которым, как мне казалось, был пропитан весь спортзал. Хотелось бы знать, какая зараза курит в школе?

Хибари Кеи на него нет!!!

"Тсуна-а-а" — мне было откровенно нечего делать, поэтому я решила понадоедать отото.

"Что, Оне-сан?" — вяло поинтересовался Тсу. Мальчик сидел на уроке истории и изо всех сил боролся со сном. Изверг Реборн занимался с братишкой до середины ночи, что хоть и принесло плоды, но вредило здоровью Тсунаеши.

"Хьюстон, прием. Какие новости во внешнем мире?" — лениво спросила я, краем глаза просматривая необходимую информацию для предстоящего теста по японскому языку.

"К нам новый ученик пришел", — произнес Тсуна. А потом добавил, нахмурившись: — "Он из Италии."

"Из Италии? Ставлю нашу классную новую толстовку, что он в мафиозной теме. Становится все интереснее" — сказала я и глазами Тсунаеши осмотрела новенького.

Итак, прошу любить и жаловать — Гокудера Хаято. Частично японец, частично итальянец. Странная прическа и хмурый взгляд прилагаются. Симпатяга. И это не только мое мнение: одноклассницы отото тоже оценили новенького. Их восторженные вздохи дико раздражали Тсуну. Даже Сасагава Киоко не отрывала от новенького взгляда.

Пришлось экстренно отлучать злого Тсуну от управления телом, чтобы тот не полез в драку. Пусть уж лучше в подсознании перебесится.

Гокудера Хаято тем временем обвел класс недружелюбным взглядом и с грозным видом вдруг направился в нашу сторону. Я только скучающе на него смотрела. Тсуна в подсознании паниковал, предчувствуя недоброе. Я попыталась успокоить отото, но тщетно.

Итак, новенький подошел к нашей парте и попытался ее пнуть. Но я дальновидно в последний момент придвинула ее к себе.

— Какой некультурный юноша, — я хмыкнула. — Вас в Италии совсем не учат элементарным нормам приличия? Если так, то тебе придется тяжко — Хибари-сан быстро дисциплине научит.

Итальянец только раздраженно цыкнул и пошел на свое место. Я под шумок скинула управление телом на шокированного отото, к которому на перемене пристали с расспросами. А ты его знаешь? Что вы не поделили? А девчонки все уроки обсуждали идею создания фан-клуба. Клянусь, с каждым годом я все меньше и меньше понимаю девушек.

Мы еле дождались обеденной перемены. Я, управляя телом Тсуны, выскользнула из класса, чтобы найти уединенное место, чтобы перекусить. Тсуна в это время в подсознании повторял материал. Мы поспорили, что если он сдаст все тесты минимум на 70 баллов, то в следующем семестре все тесты за него буду сдавать я. Отото вечно комбинировал в духе — что бы такого еще сделать, чтобы потом ничего не делать. Клянусь, этот мир держится только на лентяях.

Итак, иду я не торопясь по заднему двору школы, ищу подходящее местечко, куда можно кости бросить... и тут меня настигает уже знакомый запах сигарет., который я, между прочим, ненавижу. Пришлось временно отказаться от планов пообедать, чтобы высказать нарушителю все, что я о нем думаю.

"Оне-сан", — подал голос Тсуна. -"Лучше не иди туда. Нас ждут неприятности."

"Как это — не идти? Они же ждут!" — ответила я фразочкой из мультфильма. Тсу только вздохнул, а я наконец-таки разглядела курильщика.

— Гокудера Хаято, — холодно произнесла я, увидев как наш новенький со спокойным видом сидел на траве, вдыхая дым.

— Савада... Такое недоразумение как ты не должен становиться боссом Вонголы, — резко сказал итальянец. Тсуна насторожился.

— А тебя это не касается, — как я и предполагала, этот паренек часть мафии. Весьма ожидаемо. — Между прочим, я сомневаюсь, что ты являешься частью Вонголы. Конечно, под омерту я уже не попадаю, увы... Но никто не давал тебе права лезть в дела другой семьи.

— Только я подхожу на роль босса! — зарычал Гокудера.

— Да ты что! — издевательски воскликнула я, отмечая, что Реборн наблюдает за нами с крыши. А если он пока не вмешивается, значит велика вероятность, что эта встреча подстроена. И возможно это испытание для Тсунаеши. И мальчику, отложившему подготовку, все это дико не нравилось.

— Если ты такой весь из себя потрясающий, — я продолжала нарываться, несмотря на просьбы Тсу сбежать подальше от странного школьника. — Почему на место босса предложили мою кандидатуру? Значит, что во мне есть что-то такое, что выгодно отличает меня от тебя.

— Ты меня бесишь! — сказал Хаято, доставая динамит. Откуда он у него? — Умри!

Так вот почему он много курит! От сигарет он поджигает бомбы. Блин, это круто! Но лучше по-восхищаюсь симпатичным итальянцем позже, потому что тот даром времени не терял, бросив в Тсуну пару бомб. Пришлось оперативно взбираться на верхушку дерева, пока фитили не догорели. Я зажмурилась, ожидая взрыва, но его не было. Реборн, появившийся за мгновение до того, как фитили догорели, ликвидировал динамитные шашки.

— Чаосс, — как ни в чем не бывало произнес киллер. Судя по взгляду нашего обожаемого подрывника, нашего репетитора тот узнал.

— Реборн, — холодно отчеканила я, слезая с дерева. Ну вот, форму порвала немного... Нана, конечно, не убьет, но все равно неприятно. — Может, ты хочешь рассказать, какого черта тут происходит?

— Нет, не хочу, — пакостно захихикал киллер.

— Реборн, ты говорил серьезно насчет того, что кресло босса Вонголы достанется мне, если я убью Саваду? — вдруг спросил Гокудера.

— Ты... Что ты ему сказал?! — вскрикнула я, шокировано уставившись на киллера.

— Ага, — согласился репетитор. Мы с Тсуной синхронно фыркнули.

— Реборн, я понимаю, что твои методы и вкусы очень специфичны, но я не собираюсь ставить на кон свою жизнь, — я вздохнула, Тсуна прислушался. — У меня нет особого желания становиться боссом и всячески связываться с мафией. Я всегда хотел нормальной жизни, но меня втянули в эту хрень без моего желания и согласия. Тогда, Хаято-кун, скажи мне, с какой стати я должен отдавать свою жизнь ради того, что мне не по душе?

"Оне-сан", — вздохнул Тсуна.

"Отото, я не хочу для тебя подобной жизни. Ты заслуживаешь большего. Поэтому я сделаю все, что в моих силах, чтобы свести к минимуму влияние мафии на твою жизнь" — я знала, что братишка будет растроган моими словами. Но я сказала чистую правду.

"Спасибо, Ри-не"

Я улыбнулась нашему маленькому диалогу, который кроме нас никто не в состоянии прослушать и только-только собралась уйти и все-таки нормально пообедать, как передо мной вырос Хаято, умудрившийся поджечь сразу десяток бомб, которые сейчас летели в нас с отото. Пришлось отпрыгивать, при этом стараясь не упускать подрывника из виду. Тот лишь улыбнулся:

— Попался.

Я обнаружила вокруг себя десятки небольших бомб. Дело дрянь!

Момент выстрела я, к своему величайшему стыду, пропустила. Просто, в один момент, тело Тсунаеши окутал густой синеватый туман. Плохо. Я не успела передать отото управление телом и теперь неизвестно, как пуля посмертной воли повлияет на нас.

Туман постепенно начал развеиваться, а я с огромным удивлением поняла, что ощущение тела заметно изменилось. Оно стало более гибким и тонким, изменился центр тяжести. Длинные волосы щекотали спину сквозь тонкую ткань белого платья. Над бровями горело синее пламя, похожее на то, что когда-то объединило нас с Тсунаеши.

Гокудера Хаято собрался отправить в полет еще одну порцию бомб, но, увидев вместо Тсуны меня, от шока оступился. Все зажженные бомбы полетели на землю.

Не мешкая, я бросилась к подрывнику и сбила его с ног, спасая от прогремевших за спиной взрывов. Синее пламя, подчиняясь моей воле, создало вокруг нас подобие щита, благодаря которому мы не были ранены.

— С-спасибо, — отрывисто произнес Гокудера, шокировано осматривая меня.

— Не за что. Но пообещай мне, что не будешь в пределах Намимори играть в террориста. По крайней мере, лучше используй свои способности для защиты людей. Это будет намного полезнее, — серьезно произнесла я.

— Кто ты? — Реборн направил на меня свой пистолет.

— Я расскажу тебе. Мое имя Рина. Меня можно назвать старшей сестрой Тсунаеши Савады, — ответила я.

— Какие цели ты преследуешь? — маленький киллер даже не думал убирать оружие.

— Далеко не такие как ты думаешь, — я только хмыкнула. — Мое время истекает. Просто знай — я с Тсуной всегда. С самого детства. И у нас нет и не было тайн друг от друга. И я сделаю все, чтобы защитить моего отото.

Пламя во лбу резко развеялось, а я провалилась в подсознание, истратив почти все силы.

— Ого! — выдохнул Тсуна, приняв прежний вид. — Оне-сан умеет удивить!

— Что это было, Тсуна? — требовательно спросил мини-киллер.

— Это, — отото неожиданно улыбнулся. — Моя оне-сан. И, предупреждая последующие расспросы, она — та, кто воспитал меня таким, какой я есть. Та, кто с самого детства был рядом со мной, всегда помогая и поддерживая. И, скажу сразу, я не допущу, чтобы с ней что-то случилось.

Реборн замолчал, видимо шокированный серьезным тоном отото.

— Я ошибался, — вдруг произнес Гокудера. — Ты тот, кто подходит на роль босса. И я в неоплатном долгу перед тобой и твоей сестрой за мое спасение. Можете приказывать все, что угодно.

— Э-э-э, — Тсуна на секунду завис, но в это время вступила я:

— Послушай, Хаято-кун. Нам не нужны подчиненные. Мы нуждаемся в друге. Который всегда поддержит и будет рядом. Надеюсь, что ты согласишься быть таким другом. А так же надеюсь, что ты поднимешься с колен и прекратишь унижаться, а так же что мы пойдем на урок, пока Хибари Кея не снял с нас скальп.

— Вы правы, Десятый! — подрывник вскочил и потянул нас в класс. Вернее попытался.

— Хибари-сан сегодня очень злой, — прохныкал Тсуна через час, обрабатывая синяки после ударов тонфами.

— К сожалению, вы правы, — вздохнул Хаято и закурил. В тот же миг я перехватила управление телом у отото и молниеносно выхватила сигарету из пальцев подрывника, а затем прицельно выкинула ее в урну.

— Я ненавижу запах табака, Хаято, — произнесла я. — Поэтому будь добр, прекрати травить нас с отото.

— Рина-сан? — вопросительно произнес Гокудера.

— Угадал, — я закатила глаза. — Раз знаешь наш секрет, то нет смысла скрываться.

— А вас несложно отличить, — хмыкнул подрывник. — Десятый всегда использует суффиксы. А еще он никогда не говорит все, что думает.

— Я тоже не говорю все, что думаю, — я недовольно нахмурилась и достала из морозилки лед. Затем разделила его на две части и сложила их в пакеты. Один протянула Хаято, другой оставила себе, чтобы приложить к ноющему глазу. — Если бы я говорила все, что думаю, то мы с Тсунаеши были бы в полной заднице.

— Почему ты так говоришь? — как чертик из табакерки выскочил Реборн.

— Ты знаешь, сколько людей шпионили за нами? Я уверена, мы далеко не всех замечали. Знаешь, каково было жить в постоянном страхе за жизнь отото? — вскипела я. — Я устала. Передаю управление Тсунаеши.

— Она всегда такая? — спросил подрывник, наблюдая, как Тсуна, роется в аптечке в поисках йода.

— Оне-сан? Да, — братишка таки нашел йод и теперь шипел, обрабатывая ранки. — На нее порой находит, но она очень добрая и веселая.

— Емитсу знает? — вдруг спросил репетитор. Склянка с йодом вылетела из рук Тсу и тот, чертыхаясь кинулся ее поднимать.

— Нет. И надеюсь, что не узнает, — вздохнул Тсунаеши, поднимая взгляд на мини-киллера.

— Никчемный Тсуна, я подумаю над этим, — как ни странно, Реборн был серьезен. Почти. — Я не скажу Емитсу, но теперь буду тренировать вас двоих. Как раз узнаю что-нибудь новое о пулях.

— Так мы будем подопытными свинками?! — завопил отото.

— Ага, — согласился Реборн.

Ох, чую шестым чувством пятой точки, что мы влипли.

А вдруг нам повезет, и репетитор резко станет мирным созданием? Кого я обманываю...

* * *

— Ух ты! Я чувствую себя Доктором Стрэнджем! — воскликнула я, восхищенно оглядывая созданною мной иллюзию.

— Слишком ненатурально, — сказал Реборн и добавил через мгновение: — И психоделично. Очень.

— Зато красиво, — я вскинула руку, и в тот же миг пространство прочертили цветные всполохи.

— Иллюзии прежде всего должны быть максимально реалистичными, а не красивыми, — репетитора мои способности не впечатлили. — Тебе нужно продумать абсолютно все детали. Формы, цвета, ощущения даже запахи. Все это может стать опаснейшим оружием, как для твоих врагов, так и для тебя. Запомни, стоит тебе хоть на мгновение потерять контроль — ты труп.

— Все настолько плохо? — спросила я, пытаясь создать правдоподобное яблоко. Это было не так просто, как может показаться. Что говорил Реборн? Продумать детали? Добавим вмятинку сбоку, будто яблоко упало с ветки. Пусть оно будет асимметричным, слегка красноватым сверху...

— Вид неплохой, но далеко не идеальный. И у настоящих яблок запах намного слабее, — хмыкнул киллер. — Моя задача — сделать все, чтобы ты как следует научилась контролировать свои способности, а так же применять их на практике.

— Это не так-то просто, — вздохнула я, с трудом создавая небольшое деревце, усеянное фруктами. Рюку из Тетради Смерти это бы понравилось.

— Терпение. Ты занимаешься всего пару дней, — сказал малыш. — Тебе нужна усидчивость и...

— Маятник, — перебила я его. — Мне нужен маятник.

— Для чего? Будешь использовать его как оружие? — захихикал Реборн.

— Не угадал. Я не нуждаюсь в оружии, — я покачала головой. — Если понадобится, отото меня сможет защитить. Маятник — не оружие, а инструмент созидания.

— Нужно нам это созидание... Но черт с тобой! Будет тебе маятник. Материал? — даже если киллер не поверил, лишних вопросов он не задавал, что мне в нем, несомненно, нравилось.

— Горный хрусталь, аметист, бирюза, или, на худой конец, нефрит. В форме капли, овала, октаэдра, конуса или цилиндра. Окантовка и цепочка серебряные, — быстро описала я.

— Вижу, ты прекрасно знаешь, о чем просишь. Одобряю, — сказал Реборн. — Твоя тренировка окончена. Тсуна пусть будет готов к восьми часам.

— Так точно, — отсалютовала я, и погасила свое пламя. Появившийся на моем месте Тсуна широко зевнул.

"Оне-сан, почему меня так выматывают ваши тренировки?" — устало спросил он.

"Потому что нужно не только мышцы развивать, но и мозги! И потому что именно их я задействую в тренировках!" — я захохотала. Отото обиженно насупился и пошел в дом — отсыпаться. А я предпочла продолжить занятия уже в подсознании. Мне несказанно повезло, что моя сила основывается на способностях разума, и можно тренироваться в режиме нон-стоп. Слава богу, что Тсуну такие тренировки никак не затрагивали и братишка мог спокойно отдыхать, пока я пыталась создать приемлемую иллюзию, краем глаза наблюдая за снами отото.

Последнее время Реборн с удвоенной силой взялся за тренировки. Приходилось в срочном порядке подбирать восстанавливающие энергию процедуры. А еще нужно было откуда-то брать энергию для учебы! Неудивительно, что Тсунаеши медленно зверел. Мой дар убеждения был использован на максимум: еле смогла отговорить отото от пакостей Реборну. Держу пари, что маленький киллер не простит такого к себе отношения. Зачем же портить себе жизнь?

А еще с легкой руки Сасагавы Рёхея, старшего брата нашей любимой Киоко, Тсуна вступил в боксерский (так и хочется сказать бойцовский) клуб. Успехов пока не было — сейчас Тсунаеши не проходил даже в наилегчайшую весовую категорию. Поэтому мы с Ребоном решили, что отото надо подкачаться и в итоге братишка каждый вечер ходит в спортзал.

Ежедневно репетитор читает нам лекции по истории мафии. Тсу еще пытается откосить от поста босса, но уже как-то вяло и скорее по привычке. Смирился. Как и Хаято, которому я все мозги вынесла и который больше не порывался называть Тсунаеши боссом. Прилюдно, по крайней мере. С подрывником мы быстро нашли общий язык: он, как и я, был типичным раздолбаем, который только чудом умудрялся получать 100 баллов по каждому предмету. Тсуна на это обычно завистливо вздыхал.

На вечерней тренировке Реборн обучал Тсунаеши контролю над пламенем, параллельно рассказывая о видах пламени. Я, сидя в подсознании, приготовилась записывать. После того, как репетитор узнал обо мне, он в спешном порядке разработал стратегию, благодаря которой пламя отото больше не пыталось уничтожить меня. Благодаря этому я могла спокойно слушать лекции Реборна. Мини-киллер оказался потрясающим преподавателем, рассказывая действительно интересные вещи.

— Есть семь видов пламени. Основное и самое редкое — пламя Неба. Остальные: пламя Урагана, пламя Грозы, пламя Солнца, пламя Дождя, пламя Тумана и пламя Облака, — начал вещать Реборн.

— Оне-сан спрашивает, соответствуют ли эти силы цветам радуги, нотам и чакрам? — спросил Тсунаеши, параллельно пытаясь создать подобие щита.

— В точку, — довольно кивнул Реборн. — У каждого вида пламени есть свои особенности и свои методы пробуждения. Поэтому ваши тренировки сильно отличаются. Ты, Тсуна — боевик. Тебе нужно делать упор на физические атаки. А Рина — стратег и, возможно, медик, хотя для медицины больше подходит пламя Солнца...

— Все, я больше не могу, — выдохнул отото, развеивая пламя и падая на траву.

— Слишком мало. Пять минут в спокойном состоянии и две минуты в бою, — недовольно сказал киллер. — Готовься, что я не слезу с тебя, пока не научишься делать элементарные вещи, ориентированные для своей защиты.

— Да понял я! — вскрикнул Тсуна. — Оне-сан сказала мне то же самое!

— Раз ты все понял, то завтра ты идешь на матч по волейболу, — Реборн довольно потер руки.

— А где связь? И почему я должен идти на матч, если я член боксерского клуба? — спросил Тсуна, подползая к сумке, в надежде слопать бутерброды, заботливо приготовленные Наной. Но тщетно.

— РЕЕБОРН!!! — заорал отото во всю мощь легких. — КТО СОЖРАЛ ВСЮ ЕДУ?!

— А нечего было клювом щелкать, никчемный Тсуна, — пакостно захихикал Реборн. — Пошли домой, я замерз.

— Ненавижу волейбол, — недовольно бурчал Тсунаеши, натягивая спортивный костюм.

«Поверь мне, отото, я ненавижу его в разы больше», — вздохнула я.

«Оне-сан, а ты-то почему его не любишь?» — удивился Тсуна.

«В моей прошлой жизни мне везло попадать на самых чудовищных преподавателей по физической культуре. В школе была злобная мымра, которая заставляла играть в волейбол команду девочек против команды мальчиков. Битва полов была трижды в неделю. Два года средней школы я еще пыталась играть, но после пары вывихов и перелома запястья я забила. В лицее физкультура была раздельной, и, пока мальчики тупо играли в бильярд, девочки учились маршировать и стрелять. А в университете был монстр, который проводил с нами что-то типа тренировок в стиле Спарты. Ну, или в духе Реборна» — я захихикала.

«Теперь понятно, почему методы Реборна тебя не удивляют», — Тсу еще больше нахмурился. Добить его что ли новостью, что я помогать не буду в этом волейбольном матче? Да не, еще больше расстроится, и разговаривать со мной перестанет. И будет мне ску-у-учно… Но Реборн ясно дал мне понять, что Тсунаеши должен научиться самостоятельно справляться с проблемами, поэтому мое вмешательство в академическую жизнь отото было сведено к минимуму. Приходилось быть морально-волевой дубинкой, от чего Тсу был не в восторге.

И теперь Тсуна в очередной раз психовал, выслушивая оскорбления от участников соревнования. Ответные колкости Тсунаеши цели не достигали. Хаято, который с легкостью мог пресечь подобный беспредел в отношении его обожаемого Джудайме, быстро просек про соревнования и оперативно свинтил «пополнять запасы динамита». А в одиночку братишка не может дать отпор. Подчеркиваю — пока не может.

Неожиданно, конфликт разрулил Ямамото Такеши — очередной идол школы. Обаяшка, звезда бейсбольного клуба, кумир Тсунаеши.

Слишком, слишком много подающих надежды, но уже эффектных личностей обитает вокруг моего отото. Нет, не так. Они стали ближе к Тсуне после появления в его жизни Реборна. Так что я догадываюсь, кто приложил свою маленькую лапку к основным событиям в жизни Тсунаеши. И кто, скрываясь в тени, руководит всеми процессами становления нового босса.

Резкая боль на секунду ослепила меня, отвлекая от невеселых мыслей. Я сразу оттеснила Тсуну от управления телом и оглядела левую голень, от которой по всему телу расходились волны боли. Так и есть. Перелом. Быстро сориентировавшийся Такеши уже начал оказывать первую помощь, фиксируя ногу при помощи своей спортивной куртки.

Подоспели врачи, оперативно погрузившие Тсу на носилки. Я же, с помощью небольшого усилия, отключила тело Тсунаеши, возвращаясь в подсознание. Предстоит много работы.

Для начала, следует успокоить Тсуну, пообещав, что активных тренировок пока не будет. У Реборна, конечно, не все дома, но даже он не настолько сумасшедший, чтобы вредить наследнику.

Спустя полчаса очнувшийся Тсуна весело болтал с Ямамото. Бейсболист заработал небольшой вывих, практически в тот же миг, когда Тсуна заработал перелом. Такеши пытался подстраховать отото, но неудачно. Хотя, в отличие от моего братишки, правильно падать Ямамото умел. Теперь ему предстояло три дня проваляться в больнице, пока врачи не удостоверятся, что все в порядке.

— Джудайме, вы в порядке?!

Оооо, это надо видеть! Гокудера Хаято вломился в палату, за ним бежали две медсестры, пытаясь его остановить.

— Больным нужен покой! — кричали женщины, создавая шума в разы больше, чем Хаято. — Навещать могут только родственники!

— А он и есть родственник, — серьезно сказала я, воспользовавшись тем, что Тсуна, пребывая в ступоре, был неспособен что-либо сказать. — Он троюродный племянник двоюродной сестры моей бабушки по папиной линии.

Оценивший шутку Ямамото загоготал. Хаято ощутимо смутился, а медсестры растерялись. Пока женщины не пришли в себя, я потребовала еще одну подушку, а когда сотрудницы медучреждения удалились, начала спрашивать у подрывника, принес ли он восемь персиков. Почему именно персики и именно восемь, история умалчивает. В итоге Хаято уже было собрался бежать за персиками, но был великодушно прощен. Правда, для этого пришлось взять взятку в виде яблок.

— Вижу, тебе уже лучше, Никчемный Тсуна, — Реборн неожиданно появился на подоконнике. В костюме бонсая. Честное слово, если бы не использование желтого пламени, я была бы уверена, что этот мелкий киллер — иллюзионист. Ладно, делаем морду кирпичом и пусть все думают, что это норма.

— Мне будет еще лучше, если мне принесут одну красную папку… — начала я.

— Эту что ли? — усмехнулся Реборн, водружая на подоконник толстенную папку. Он ее за окном что ли прятал? А если бы дождь пошел?!

— Благодарю, — мрачно заметила я, отбирая свое имущество у мини-киллера. Затем нужно вытряхнуть из закрепленного на обложке мешочка небольшой серебряный маятник. Реборн, Гокудера и Ямамото наблюдали за моими манипуляциями с нескрываемым любопытством. Оставалось только фыркнуть и, закатив глаза, спихнуть управление телом на Тсуну. Ненавижу, когда наблюдают за моей работой.

Пока Тсунаеши отдувается за «свое» странное поведение, я начала диагностику.

Сначала нужно устранить пространственное рассогласование энергетического двойника. А то не хотелось бы, чтобы органы Тсунаеши были смещены на энергетическом уровне. Вправлять их дело не быстрое, но легкое.

А вот докопаться до первопричины травмы было тяжелее. Обычно, когда убираешь негативные вибрации, их поток со временем иссякает. Но в случае с Тсуной это не срабатывает. Каждый день приходится убирать то очаги загрязнения, то вредоносные программы, то негативное влияние луны, то пинками отправлять в астрал чужие души и прочие сущности, которые решали подкрепиться энергией Тсунаеши.

Реборн подкинул немало пищи для размышлений, но благодаря нему я смогла вывести одну интересную теорию, смысл которой можно свести к тому, что все негативные воздействия на связанные между собой атрибуты отражаются сразу на всех.

Пока Тсуна установил такую связь только с Хаято. И слава богу.

Из-за взрывного характера подрывника ему прилетает очень много негатива, цепляя Тсунаеши еще на подлете. Приходилось не слишком цензурно пояснять Урагану, в чем он не прав и что с ним будет, если я узнаю, что тот опять ввязался в неприятности. Хаято проникся и, вроде как, начал обуздывать свой характер.

В итоге Гокудера теперь постоянно заседает у нас дома, помогая отото с учебой и разговаривая со мной на различные темы. А еще он превосходно играет на синтезаторе, который подрывник прихватил с собой из Италии. Как человек, к музыке не равнодушный, я в восторге.

И кстати о связи…

«Тсунаеши» — позвала я. — «Спроси у Ямамото, не ругался ли он с кем-нибудь перед матчем.»

Тсуна, конечно, ничего не понял, но моей просьбе последовал. Такеши удивился нашей осведомленности, но в подробности не вдавался, а Реборн списал все на хваленую интуицию Вонголы. Тсу на это все рассмеялся самым некультурным образом. Чувствую, что у братишки сформировалось для меня прозвище. Нужно тоже придумать что-нибудь, чтобы было чем отвечать.

* * *

Я сидела в тени большой сосны на окраине Намимори. Реборн дал задание создать тропический лес, что было вдвойне сложно, учитывая, что я никогда не была в тропиках. Когда я это заявила, киллер прочитал мне длинную лекцию о том, что для иллюзиониста нет ничего невозможного. Затем он дал мне стопку книг про джунгли и велел заткнуться и выполнять задание.

С недавних пор я могу принимать свой облик на несколько часов. Реборн этому обрадовался и начал гонять меня еще сильнее. Левая нога была все еще скрыта под гипсом, костыли лежали немного в стороне. Поскольку физических тренировок пока не предвиделось, киллер тренировал нашу память.

— Эээ… Савада Рина? — меня отвлек знакомый голос. Я подняла голову и увидела стоящего передо мной Такеши.

— Ты друг Тсуны, Ямамото Такеши, верно? — улыбнулась я. Реборн с Тсуной придумали байку, что я якобы двоюродная сестра Тсуны, живущая в Кокуе. Конечно, объяснение так себе, но все верили.

— Да, это я, — кивнул Такеши. — Можно с тобой поговорить?

— Ну… конечно, — немного удивленно протянула я. Тсуна, в подсознании учивший английский, настороженно поднял голову.

— Дело в том, что Гокудера рассказывал, что ты можешь выслушать и дать совет… — Бейсболист взъерошил свои волосы.

— Хаято — трепло, — беззлобно вздохнула я. Интересно, когда подрывник успел переговорить с нашим юным идолом? Как много проходит мимо нас…

-Дело в том, — начал Ямамото. — Что в последнее время, несмотря на все старания, я стал хуже играть в бейсбол. Еще немного и я больше не буду ведущим игроком в команде. Что мне делать?

Я внимательно посмотрела на него. Парень беззлобный, спокойный. Умеет разрешать любые конфликты. Будет очень неплохо, если в окружении Тсуны будет подобный человек.

— Такеши… Не против, что я называю тебя по имени? — мой собеседник кивнул. — У тебя есть выбор: либо ты бросаешь все как есть и пытаешься найти себя в другом деле, либо ты начинаешь тренироваться на износ. Но вопрос в другом: а ты уверен, что бейсбол — это то, чем ты хочешь заниматься всю жизнь? Не зацикливайся на чем-то одном. К тому же, чтобы играть хорошо, не обязательно быть лучшим игроком. Но это твоя жизнь и решать тебе.

— А если самому все решать тяжело? — хмыкнул Ямамото.

— А для того, чтобы не было тяжело, нужны друзья. Просто поговори с теми людьми, которым ты доверяешь. Вот и все, — я улыбнулась, поднимая костыли и вставая. Мое время почти истекло. — До встречи, Такеши. Надеюсь, ты найдешь себя.

Я отвернулась, и, не спеша, заковыляла в сторону дома. Спину жег задумчивый взгляд бейсболиста. А подсознание затапливал вопросами Тсунаеши.

«Оне-сан, что это было?» — в очередной раз спросил отото.

«Твой друг пришел за советом, он его получил. Что тебя не устраивает?» — хмыкнула я, передавая тело Тсуне. Реборну потом отчитаюсь. Хотя, учитывая, что у него по всему городу есть мини-базы, киллер, наверное, уже в курсе.

«Я удивлен, что ты не послала его куда по-дальше» — признался Тсунаеши.

«Отото, не забывай, что мне доступны твои эмоции и ощущения.» — я только вздохнула. «То, как ты на подсознательном уровне, воспринимаешь этого парня, похоже на вашу связь с Хаято.»

«Ты намекаешь…» — начал Тсу, но я его перебила.

«Я не намекаю, я прямым текстом говорю, что ты нашел еще одного хранителя. Причем, дождь. Твоя мафиозная семья становится все больше.» — я захихикала. Тсуна устало вздохнул и поплелся домой.

Правда, дошли мы далеко не сразу. В квартале от дома нам встретился…

Тсуна устало вздохнул и поплелся домой.

Правда, дошли мы далеко не сразу. В квартале от дома нам встретился Реборн, который, как ни странно, не стал читать нотации по поводу невыполненного мной задания. Маленький киллер выглядел уставшим, что было довольно-таки странным.

— Реборн, что-то случилось? — удивленно спросил Тсуна, которого грызло любопытство. Я же высказала пару предположений почему Реборн в таком состоянии. Все они были, конечно, разной степени бредовости, но Тсу все равно закашлялся, подавляя смех. Киллер юмора не понял и недовольно нахмурился. Ох, чует мое сердце, что отото предстоит внеочередной жестокий тест.

Мои предсказания оказались верны. Уставший и голодный, а значит злой Реборн устроил Тсунаеши жестокую проверку сразу по всем преподаваемым дисциплинам. За каждый неправильный ответ братишке прилетал увесистый и болезненный подзатыльник. Несмотря на то, что Тсуну было откровенно жалко, вмешиваться я не собиралась, поскольку сама была сторонницей подобных методов воспитания…

//около 18 лет назад\

— Гога, ты тормоз! — я склонилась над соседским мальчишкой, который пытался имитировать выполнение домашнего задания. — Ты. Даже. Не можешь. Сделать. Элементарное. Задание. По. Русскому. Языку.

Вместо знаков препинания, я с упорством маньяка нещадно лупила парнишку книгой. По математике. Причем, я наивно полагала, что, возможно, часть информации из книги перетечет в жиденькие мозги моего «ученика-мученика».

Его мама сидела рядом и спокойно пила чай. Вообще-то предполагалось, что я должна прийти и помочь неучу с домашней работой, но я принципиально решила вынести мозги соседу.

— Ну, Полинка, мне это нафиг не нужно! — взвыл страдалец и снова получил по темечку книгой. — Я как Санёк буду!

— То есть ты хочешь быть неучем и неудачником, который не смог откосить от армии и которому не хватало мозгов там остаться, а потом всю жизнь проторчать на стройке? — прошипела я. Причина, по которой я так наседала на паренька была проста — его мама, в детстве отлично ладившая с моей мамой, всегда называла меня своей дочкой. А значит ее сын мне как брат. То есть у меня было полное право гонять его по любой мелочи.

— Так Сашке всего 21 год! — заявил этот неуч.

— Так у Санька твоего амбиций ноль и ничего путного из него не выйдет. В школе он не учился, учителей посылал. И что вышло? — зло сказала я. — Если будешь таким раздолбаем, то, клянусь, я оттащу тебя за угол и запинаю до смерти! Или пристрелю! Будем в Тараса Бульбу играть!

//Наше время\

«Оне-сан, а ты, оказывается, как Хибари-сан говорила» — Тсуна внаглую сканировал мои мысли. И пропустил вопрос от Реборна.

«Это твой Хибари-сан повторяет мои слова!» — припечатала я. — «Отото, пригнись!»

Из-за мощного подзатыльника Тсунаеши чуть не впечатался носом в письменный стол. Это стало последней каплей.

— Реборн! — вскричал Тсуна и вскочил, ойкая из-за того, что случайно наступил на больную ногу, еще скованную гипсом. — Тебе не кажется, что это перебор?!

— Не кажется, — улыбнулся киллер. — Это мои обычные методы. А теперь быстро скажи мне, как многие мафиози называют босса Вонголы?

— Ну… Дон? Крестный отец? — неуверенно произнес Тсу, внутренне сжимаясь, в ожидании очередного «акта насилия», как было заявлено мне.

«Отото, не тупи!» — решила подсказать я, сжалившись над братишкой. — «Главу семьи называют «босс всех боссов» или по-итальянски «capo di tutti capi». Термин, между прочим, применяется к главе самой влиятельной мафиозной семьи».

Тсунаёши повторил мои слова Реборну, на что тот заявил, что если я не прекращу подсказывать, то я очень и очень пожалею. Поэтому мне посоветовали заткнуть фонтан и отправиться в дебри подсознания учить итальянский и составлять тест по русскому языку для Тсуны. Зачем ему еще и русский учить я понять не могла. Киллер на все вопросы лишь загадочно отвечал, что изучение языков помогает тренировать мозги. А они у Тсуны и так хиленькие.

Негодование переполняло моего бедного братика, и в тот момент, когда тот хотел заорать, в комнату зашла Нана.

— Тсуна, смотри, к нам пришел друг Реборна, — радостно сказала она.

Тсу шокированно вытаращился на мать, а я, ругаясь как сапожник, в очередной раз начала сканировать территорию, не понимая, почему пришелец прошел в дом незамеченным.

Все было как обычно: пара подручных Емитсу в паре десятков метров от нас. Явных опасностей не было. Странно…

Вдруг за Наной показался самый странный ребенок из всех, которых я когда-либо видела (само собой, исключая нашего любимого репетитора). Его черные волосы были спутаны и взлохмачены, напоминая больше гриву, на которую были прикреплены рога. Сам мальчик был облачён в нелепый костюм, расцветкой похожий на окрас коровы.

«Дьявол в костюме коровы явился, чтобы покарать грешных людей, не пьющих молоко!» — трагическим тоном произнесла я, глядя на это безобразие, от чего Тсуна плавно сполз под стол, пытаясь совладать с приступом смеха.

— Привет Реборн! Это я — Ламбо! — произнес странный ребенок, подбегая к Реборну. Нана уже скрылась на кухне, сказав что-то в духе «Развлекайтесь, дети», поэтому она не увидела, как наш репетитор отправил человека-корову в стеночку. Шокированный Тсуна испуганно завопил.

— Никчемный Тсуна, не отвлекайся! — грозно сказал Реборн. — Кто из правителей начал притеснять мафиозные семьи в XX веке?

— Ээээ… — Тсуна ненадолго задумался, косясь на «друга» Реборна, сползающего по стенке. — Точно! Бенито Муссолини!

— Верно, — хмыкнул киллер, совершенно не обращая внимания на гостя. А зря…

Ребенок начал хныкать. Хныканье переросло в плач. А плач завершился ударом Реборна, в результате которого малыш вылетел через окно.

Я быстро загнала Тсуну в подсознание и, укрепляя тело пламенем, спрыгнула на задний двор, игнорируя боль в ноге. Не слишком приятные ощущения изменения тела были уже привычны. Оставалось пробежать пару метров и поймать малыша. Тот уставился на меня в немом шоке.

— Реборн, какого черта ты творишь? — я шипела так, словно в прошлой жизни была змеей.

— Успокойся, ученица, — посоветовал киллер, спускаясь по дереву. — Не стоит обращать внимания на такую мелкую сошку.

— Мелкую сошку? — хмыкнула я, сощурившись. Несмотря на показную грубость, я всегда ненавидела жестокость. Особенно по отношению к детям.

— Вероятнее всего он из семьи Бовино, — снизошел до пояснения Реборн. — Это очень маленькая и не сильно влиятельная семья. А связываться с теми, кто ниже по рангу — дурной тон.

— И, тем не менее, ты переборщил, — холодно ответила я и, развернувшись, похромала к дому, надеясь, что Нана не заметит произошедшее. Как минимум то, что вместо ее горячо любимого сына по дому ходит донельзя похожая на него блондинка.

— Сестренка, — прохныкал Ламбо, когда я прокралась в комнату Тсунаеши. Сам Тсуна в подсознании разразился гневной бранью. Увидев мой удивленный взгляд, странный малыш категорично сказал: — Ты поможешь мне победить Реборна!

— Нет, — отрезала я, откинувшись на кровати. Потом посмотрела на находящегося на грани истерики Ламбо и добавила: — Тренируйся как следует, чтобы сразиться с Реборном. Если хочешь, мой брат Тсуна познакомит тебя с человеком, который возможно начнет тебя тренировать. Но это при условии, что ты будешь послушным мафиози и перестанешь нарываться на неприятности.

Тсуна, читающий мои мысли, горестно застонал, а потом принялся с пеной у рта доказывать, что скидывать Ламбо на Гокудеру — самая дурная из моих идей. Я же в ответ фыркнула и, раз пошел такой разговор, вытолкнула Тсунаеши самого решать проблему с мелким, который успел опять сцепиться с Реборном. Детский сад, это точно. Киллер, психанув, швырнул толстенную энциклопедию в голову Бовино и, само собой, не промахнулся. Ламбо завыл и в ответ достал из своей внушающей шевелюры базуку. Стоп. БАЗУКУ?!

«Он что, собрался застрелиться?» — мысленно взвизгнул Тсу, которому я тут же скомандовала: «Вспышка справа».

Отото послушно упал носом в ковер. Недаром меня в прошлой жизни натаскивали чокнутый физрук и дядя-военный. Мне эти знания пригодились, чтобы тренировать братишку. Прозвучал взрыв. Комнату заволокло дымом, от которого Тсунаеши закашлялся, продвигаясь ближе к окну и открывая его. Случайный порыв ветра начал рассеивать дым.

На месте Ламбо стоял худощавый подросток с меланхоличным выражением лица. Заметив братишку, он подошел к нему и помог подняться.

— Савада Тсунаеши, — кивнул он. — Давно не виделись.

— Ты кто? — выдохнул Тсуна, отползая.

— Боже, — парень закатил глаза, странным образом повторяя мое фирменное выражение лица. Тсуна, а с ним и я замерли.

— Ты тот самый ребенок! — внезапно догадался Тсуна. — Ламбо Бовино! Но почему ты изменился?

Парень поведал нам об оружии, носящем название «Базука Десятилетия». Странная штука, которая перемещает человека в которого выстрелит в будущее ровно на пять минут. Правда, этот человек из будущего меняется с собой из настоящего. Правда, как я думаю, спрашивать у таких людей можно только весьма расплывчатые детали. Все-таки «эффект бабочки» никто не отменял.

Внезапно Ламбо-из-будущего замолчал, внимательно оглядывая комнату.

— Эй, босс, а где твоя сестра? — внезапно спросил он. — Ты же вроде говорил, что она всегда рядом с тобой была с детства. Да и сейчас она тебя на все собрания сопровождает...

Реборн, прежде не обращавший на Ламбо никакого внимания, резко поднял голову. Тсуна в немом шоке уставился на Ламбо, мысленно выпытывая у меня значение его слов. Как будто я знаю, ага.

— Что ты имеешь в виду? — выдавил отото наконец.

— Она же является твоим Консильери*, — начал Ламбо. — Она даже смогла уговорить вернуться в Вонголу…

Вновь появившийся дым скрыл с наших глаз Ламбо-подростка. На его месте сидел уже знакомый нам мальчик в костюме коровы, по всем признакам находящийся на грани истерики. В левой руке он держал что-то, похожее на странное украшение из перьев красноватого оттенка, а в правой был стакан с янтарной жидкостью.

«Какой-то стакан странный. На бочонок похож» — сказал Тсуна, оглядывая трофеи ребенка.

«Тсуна!» — заорала я. — «Быстро забери у него посуду! Это стакан для виски!»

Отото проворно перехватил бокал и принюхался к содержимому.

«Ну, я была права», — я только хмыкнула. — «Пробовать не советую, потому что, судя по запаху, виски очень дорогой и очень крепкий. А мне не улыбается твое пьяное тело потом спать укладывать. Хотя зрелище, наверное, было бы эпичное».

Тсунаеши проигнорировал мои замечания и просто-напросто вылил содержимое стакана в цветок, стоящий на подоконнике. Эх, была бы я постарше, прочитала бы нотацию о том, что нельзя делать с дорогим алкоголем. Но, учитывая, что я выгляжу лет на тринадцать, мои нотации не возымеют нужного эффекта.

— Ламбо, где ты был? — осторожно спросил Тсуна.

— Ууууу! — завыл Бовино. — Ламбо-сан попал в логово чудовищ! Они хотели навредить Ламбо-сану, но его спасла принцесса с добрыми глазами! Главарь чудовищ хотел навредить принцессе, но храбрый Ламбо-сан побил чудовище и забрал себе трофей победителя!

«Блин, нужно записать, что он рассказал!» — я потерла руки, создавая в подсознании здоровенный блокнот и записывая в нем слова малыша. — «Вот вырасту, научусь рисовать, стану издавать мангу по этому сюжету!»

«Оне-сан, ты в своем уме?» — хмыкнул Тсунаеши.

«Я-то в своем. Насчет тебя, правда, не уверена…» — вздохнула я. — «Лучше попробуй разговорить мальца».

«Зачем мне это?» — возмутился Тсуна.

«Прислушайся к интуиции, дубина!» — рявкнула я, теряя терпение.

«Но…» — Тсу на секунду задумался, растерявшись. — «Неужели этот мелкий мой хранитель?»

«Отото, тебе это должно быть лучше известно», — я вздохнула, силой мысли создавая в подсознании нечто подобие небольших колон, стоящих в ряд. Три из них светились.

«Оне-сан, что ты делаешь?» — Тсунаеши оставил нового хранителя с репетитором и спустился в подсознание.

«Смотри, эти столбы — это, так сказать, визуальное отображение твоих основных чакр», — я начала объяснение. — «Видишь, первый, четвертый и пятый столбы подсвечены. Красный столб — это твоя связь с хранителем урагана. Он самый яркий из-за того, что на духовном уровне вы воспринимаете друг друга как практически братьев. В идеале такая связь у тебя должна быть со всеми хранителями».

«А почему тогда вторая чакра не подсвечена?» — спросил братишка.

«Ну, я думаю, что она раскроется полностью лишь тогда, когда ты соберешь вокруг себя всех хранителей.»

«То есть, мне еще нужно найти троих каких-то людей, о которых я ничего не знаю! Прекрасно!» — в отчаянии Тсуны, казалось, можно утонуть. И верно: подсознание начало резко затапливать.

Пришлось, закатив глаза, создавать подобие плота.

«Отото, держи свои эмоции под контролем», — дала совет я. — «И кстати, тебя уже пару минут пытается Нана дозваться!»

«Ой!» — пискнул братишка, спешно покидая подсознание.

Я осталась одна, внимательно оглядывая столбы. Странные эмоции, явно не принадлежащие Тсуне захватили мое сознание. Знать бы, что они значат?

И почему, увидев трофеи Ламбо, перед глазами всплыл образ мальчика с алыми глазами?

Тсунаёши сидел за столом и в очередной раз, как стишок, повторял аргументы, которые должны были убедить Нану в том, что Ламбо должен остаться у нас. Почему братишка так решил, не знал никто. Реборн крутил пальцем у виска, Хаято, уже успевший познакомиться с «Великим Ламбо-саном», ругался, причём далеко не всегда цензурно, я только вздыхала: если Тсуне что-то взбрело в голову, то отговорить его очень тяжело.

Помимо этого, отото задумал занять подвальную комнату, которая была попросторнее. На мое замечание, что там сыро и холодно, мелкий только отмахнулся, сказав, что у него появилась навязчивая идея создать зону для посиделок с друзьями, раз таковые появились. Ну, или, как Тсуна сказал Реборну, неофициальную базу десятого поколения Вонголы. Теперь эта навязчивая идея перекинулась и на меня, из-за чего я сутками выуживала из глубин моего прошлого различные советы по ремонту, которые, еще в прошлой жизни, давал мне мой дедушка. Ламбо торчал на кухне с Наной. Реборн спал. Каждый был при деле.

— Ну, с Богом, — прошептал Тсунаёши, правда, Бога не уточнил, затем пару раз выдохнул и спустился по лестнице.

Нана порхала по кухне, весело напевая прилипчивый мотивчик из рекламы. Ламбо с деловым видом сидел на стуле и уплетал за обе щеки булочки с корицей.

— Тсу-кун, садись за стол, — Нана поманила сына к себе и вручила в его руки еще одно блюдо с выпечкой. Отото послушно сел рядом с Ламбо и начал поедать булочки.

Прошло пару минут.

«Тсуна, разговор», — подсказала я, понимая, что так можно зависнуть надолго. Братишка ойкнул.

— Тсу-кун, — начала вдруг Нана, хитро улыбаясь. — Ты же не против, что Ламбо поживёт у нас какое-то время?

— Э-э-э-э? — протянул «Тсу-кун», на пару мгновений зависнув.

— Ну, Ламбо рассказал, что ему тут очень нравится, — извиняющимся тоном сказала Нана. — И отец Ламбо, как я поняла, очень серьезный человек, позволил своему сыну остаться.

— Ааа… Ну это же здорово! — преувеличенно-радостным тоном сказал Тсунаёши. — А когда ты успела поговорить с отцом Ламбо?

— Сегодня утром на твое имя пришло письмо и посылка, — призналась Нана. — Надеюсь, Тсу-кун, ты не злишься, что я его прочла?

— Все в порядке, мам, — вздохнул отото и вздрогнул, представляя, какие письма ему могут приходить в будущем. — Но, в следующий раз, пожалуйста, если придут письма на моё имя, сразу передавай их мне, хорошо?

— Конечно, Тсу-кун, — Нана улыбнулась и протянула конверт. — Забирай письмо. Твоя посылка стоит у лестницы. И кстати, она ну очень тяжелая!

— «О, готовься», — я захихикала, наблюдая за расплывающимся в улыбке Реборном. — «Я так понимаю, что коробку тащить наверх придётся тебе. Ведь больше некому.»

— «Че-е-ерт!» — мысленно взвыл Тсунаёши. Затем вздохнул, забрал письмо у матери и уныло потащился к выходу из кухни.

— «Тсунаёши», — снова напомнила я. — «А про переезд кто собрался с maman говорить?»

Тсуна ойкнул и подошёл к матери. Я же извлекла из воздуха список с аргументами и принялась подсказывать отото.

— «Так», — бормотала я, — «Про тесноту сказал, про друзей сказал, про стабильные рост оценок в школе напомнил… А! Тсу, небольшой дружеский совет. Всеми силами отбивайся от участия в ремонте твоего отца. Так, на всякий случай…»

— «Я знаю, не-сан», — недовольно отозвался Тсуна.

— «Не отвлекайся от диалога!» — посоветовала я. Знает он… Пока не напомнишь, ни о чём не вспомнит. Особенно это касается домашних заданий. Но, слава Богам, с домашними заданиями помогает Хаято. А Такеши, посидев вечерком за размышлениями, выдал для Тсуны программу для укрепления тела. Опять же, главное — напоминать братишке о тренировках. С Реборном в этом плане лучше не связываться. Его методы уж больно жестоки. Ощущение такое, как будто Девятый Вонгола нанял киллера не для обучения Тсунаёши, а для его долгой и мучительной смерти.

— «Не-сан! Не-сан!» — пока я витала в облаках, Тсуна уже несколько минут пытался до меня дозваться.

— «Что случилось, отото? Где пожар?»

— «План по убеждению мамы выполнен успешно!» — гордо отозвался братишка.

— «Отлично!» — я в предвкушении потёрла руки. — «Тсуна, созывай свою банду! У нас сегодня много дел!»

— «Эй!» — притворно возмутился отото. — «Вообще-то я здесь Босс!»

— «Ну, для начала, ты пока не Босс», — я заухмылялась. — «И, даже когда станешь Боссом, я все равно не буду подчиняться. Буду высказывать тебе, чтобы командовал своей Вонголой, к которой я не имею отношения.»

— «Так не честно!» — а вот теперь Тсунаёши возмутился по-настоящему.

— «Жизнь вообще не самая честная штука», — сказала я.

— «Да знаю я», — Тсуна обулся и вышел из дома. — «Куда сначала?»

— «Ты у нас Босс, значит тебе решать» — ехидно произнесла я.

Тсунаёши лишь закатил глаза и направился в сторону дома Хаято.

Подрывник воспринял идею отото с восторгом. Даже пообещал полный анализ рынка строительных материалов предоставить через пару дней. Зная Гокудеру тот накатает минимум пару сотен страниц. Тсуна, представив, что его ждёт, мысленно застонал и начал спихивать обработку отчётов Хаято мне, аргументируя это тем, что я, видите ли, люблю читать. Пришлось подключать сидящего на плече отото Реборна для поучительной беседы на темы обязанностей Босса.

Тсунаёши на это в который раз заметил, что он, вообще-то, никаким Боссом становиться не собирается. Реборн же слова Тсу в который раз проигнорировал. Стабильность — наше все.

Итак, Тсуна и Хаято вместе с Такеши и, что стало для меня неожиданностью, Сасагавой Рёхеем начали обследовать подвальное помещение. Я же, в своём неизменном блокноте отмечала что можно выкинуть, что необходимо, а что теоретически могло пригодиться.

Рёхея в нашу странную компашку занесло совершенно случайно. Он был на пробежке, услышал, как Хаято и я, нагло занявшая тело Тсуны, спорим о цветовой гамме. Юный боксёр включился в наш «диалог», заявив, что как глава боксёрского клуба он просто обязан нам помочь с ремонтом. И что это будет ЭКСТРИМально крутая тренировка, ага.

И пока мальчишки, предварительно замерив комнату, весело переругиваясь, освобождали помещение от лишней мебели, я работала над дизайном. Тсуна мысленно меня ругал, высказывая, что фиолетовый цвет — это «вообще не круто». В итоге сошлись на черно-оранжевой цветовой гамме. Мрачновато конечно, но смотреться будет эффектно.

Так что, вооружившись своей фантазией, я начала создавать макеты, радуясь, что в подсознании это делать проще. Сначала пробежимся глазами по списку пожеланий. Моих, Тсуны и Реборна. Нана в этом плане дала нам зелёный свет на все идеи, сказав, что Тсуна уже достаточно взрослый, чтобы иметь свои представления об идеальной комнате. С деньгами, по словам Наны, проблем не было, но Тсуна, мучаясь угрызениями совести пообещал найти подработку, дабы компенсировать хотя бы часть затрат.

— «Итак, помещение пять на шесть метров», — забормотала я. — «Просторное, есть где разгуляться. По центру восточной пятиметровой стены лестница. Ширина метр, длина основания два с половиной…»

Когда я закончила «проект» наступила уже ночь. Мальчишки замотались в конец, и рухнули спать в гостевой комнате даже не переодевшись. Только бутербродами перекусили.

Тсунаёши, перед тем как с довольной моськой отключиться, рассказал мне, что я пропустила, пока строила планы. Например, то, что они с Рёхеем отлично поладили. Боксёр даже пообещал бегать с Тсуной по утрам и вечерам и вообще помочь в тренировках. Такеши же упомянул, что поговорит со своим отцом на предмет трудоустройства отото. Хаято на это только заметил, что Десятый не пойдёт без него к неизвестным людям и пусть «бейсбольный придурок делает что хочет, но я буду работать вместе с Десятым».

Наблюдая за счастливым Тсуной, я поняла, что рада, что Реборн появился в нашей жизни. И что киллер все-таки неплохой учитель.

* * *

Само собой, утром я пожалела о своих словах.

Сначала всех разбудил орущий Ламбо. Пока мальчишки ругали несправедливость на чем свет стоит, мне пришлось отстранять Тсуну от тела и идти на разборки. Несмотря на то, что Тсуна был целиком за то, чтобы Ламбо жил у нас, успокаивать своего маленького хранителя он не умел и спихивал эту «почётную» обязанность на меня. На мои замечания, что Ламбо вообще-то связан с Тсуной, Савада только отмахивался, говоря, что мне лучше удаётся ладить с детьми. Хотя это ещё с какой стороны посмотреть… Обижать Ламбо я никому не даю, но от моих методов воспитания Тсуне не по себе. Зато Реборн доволен. Сказал, что у него появилась преемница, ага. На что я ответила, что без проблем ей стану, если киллер завещает мне Леона. В общем мы тогда с репетитором так и не договорились.

В общем, Ламбо рыдал из-за рассечённой щеки.

Тсуне от вида крови резко по-плохело, я же только покачала головой: ребёнок снова носился, сшибая лбом препятствия. Пришлось брать мальца за руку и тащить в ванную для осмотра.

Как и ожидалось — ничего криминального. Просто лопнула кожа на щеке. Неприятно, конечно, но не смертельно. Хотя синяк появится на две-три недели уж точно. Да и шрам останется.

Рану я промыла, обработала и скрепила её края специальным клеем. Ламбо больше не кричал, просто молча плакал. Я сказала ему, что он молодец, выдержал мои манипуляции.

Появившаяся в дверях Нана подхватила Ламбо на руки, и сказав, что они едут в больницу, удалилась.

— Итак, Рина, — подал голос Реборн.

— Откуда узнал, что это я? — хмыкнула я, убирая аптечку.

— Тсуна крови боится, — захихикал киллер. — Зато теперь есть повод отправить вас на курсы первой помощи.

— Я не против, — сказала я и, увидев, что Реборн удивился, добавила: — Это знания, притом полезные. Реборн, я лентяйка, а не идиотка.

— Отлично, — репетитор потёр руки. — Вот с завтрашнего дня и начнёте.

— Я не хочу-у-у, — захныкал отото, но тут же словил подзатыльник от Реборна, который погнал Тсуну и всю его честную компанию на пробежку.

На пробежке Тсуна мало того, что отстал от друзей, так и вляпался в историю. Как обычно. Стабильный он, не подкопаться.

А дело было так: Тсунаёши бежал из последних сил, изнывая от жары. Навстречу ехала странного вида девица на мотоцикле. Причём, то, что девица не местная мы поняли ещё до того, как она сняла шлем. Хибари Кея не сильно любит неформалов. Вернее, любит, но только бить. Так что в Намимори приверженцев субкультур очень немного, что, признаться честно, расстраивало мою бунтарскую душонку.

Розоволосая девица оказалась на редкость симпатичной дамой. Разрез глаз выдавал в ней японку, но остальные черты лица были европейскими. Божечки, как же я люблю метисов! В прошлой жизни их было очень много среди моих друзей, и я постоянно им завидовала, поскольку была типичнейшей славянкой во всех смыслах. Хоть в этой жизни с внешностью повезло…

— Если хочешь пить — держи, — девушка протянула Тсуне банку газировки и уехала. Я только приготовилась читать нотации на тему вреда подобных напитков, как эта несчастная банка выскользнула из рук Тсунаёши и откатилась в сторону. Напиток, который был в ёмкости вылился на землю, неожиданно начиная испаряться. Отото на всякий случай отошёл в сторону. Как оказалось, не зря. Странный парок настиг сидящую на заборе ворону. В общем, птица умерла быстро и безболезненно.

Тсуна запричитал и со скоростью среднестатистического зайца поскакал домой. Высказывать все Реборну.

Киллер, впрочем, только пожал плечами и заявил, что его бывшая напарница, некто Бьянки, заявилась в Намимори.

— Реборн, — угрожающе произнесла я, принимая свой обычный облик. — Ты за Тсуну головой отвечаешь. Если из-за этой твоей Бьянки с ним что-то случится, то…

— То что ты сделаешь? — захихикал репетитор.

— Я? Ничего, — я улыбнулась. — Но Девятый Вонгола и отец Тсунаёши с тебя шкуру спустят, не так ли? Да и к тому же, если с Тсуной что-то случится, то ты провалишь задание. Впервые за много лет.

Реборн помрачнел, но быстро взял себя в руки и ядовито ухмыльнулся. Я поняла, что дорвалась, но о сказанном не жалела. Его задача не только учить Тсуну, но и оберегать того от опасности, с чем киллер, по моему скромному мнению, не особо справлялся.

Мои раздумья прервал звонок дверь. Ага, судя по голосу — это уже знакомая нам мотоциклистка, сообщившая, что доставила пиццу. С моллюсками.

— Реборн, — сказала я. — Ты пиццу заказывал?

— Неа. Не люблю пиццу с морепродуктами, — заявил киллер.

Пока мы с репетитором переговаривались, Тсуна уже предполагал, что нам ждать от незваной гостьи. Его интуиция заработала вовсю. Неожиданно Тсу вздохнул, отфутболил меня обратно в подсознание и пошёл открывать дверь незнакомке, по дороге зачем-то надев противогаз, откопанный нами в кладовке, а в руки взяв отцовскую робу. Реборн наблюдал за его манипуляциями с молчаливым одобрением.

Итак, Тсуна резко распахивает дверь, мотоциклистка только делает шаг к нему, а отото, подскакивая, надевает ей на голову робу и сбивает девушку с ног. Где он такого поднабрался?

Пицца вылетела из рук странной девушки и смачно впечаталась в землю возле калитки. И в довершение сего действа сверху на тесто падает голубь.

— Какого черта? — это были первые слова девушки после того, как она выпуталась из пыльной спецодежды.

— Чаоссу, Бьянки, — о, Реборн вылез. Стоп. Бьянки?

— Да вы задолбали! — крикнул Тсуна, вспылив. — Ещё один мафиози заявится на мою территорию, и я куплю себе ружье и буду стрелять в каждого, кто подходит к дому!!!

— «Лучше снайперскую винтовку» — подсказала я. — «Она хоть и тяжёлая, но убойная сила и точность у неё намного выше».

— Реборн, — томно вздохнула Бьянки, влюблёнными глазами смотря на киллера. — Я пришла, чтобы забрать тебя. Твоё место не здесь. Оно там, где полно захватывающих дух опасностей.

— Счастливого пути! — пожелал Тсуна от всей души. Реборн только стукнул отото.

— Бьянки, я занят, — немного устало произнёс репетитор. — Моё задание — вырастить Тсуну. И я его выполню.

— Тогда нужно сделать так, чтобы Десятый умер, — спокойно сказала она Черт возьми, да она чокнутая! Нормальные люди в мафии что ли вымерли как вид?

— Этим ты только подставишь Реборна, — вздохнул Тсунаёши. Он уже понял, что так просто он не отделается от назойливой обожательницы мини-киллера. Остаются два варианта — либо убить, либо приручить. Само собой, отото выбрал второй вариант.

— Подставлю? — заметно было, что Бьянки удивилась и даже растерялась.

— Именно, — спокойно кивнул Тсуна, решив «дожать» девушку. — У него идеальная репутация в мире мафии. И что будет с этой репутацией, если по твоей прихоти он провалит задание? Причём не абы какое, а задание босса самой влиятельной семьи? Что Реборн будет чувствовать? И как ты сможешь смотреть ему в глаза после такого?

Розоволосая девушка опустила голову. В ее глазах блеснули слезы.

— Я… Я не могу подвести Реборна, — выдавила она. — Но и находиться от него далеко не могу…

— У меня есть идея, — перебил ее отото. — Живи пока в Намимори, если что будешь прикрывать Реборна от врагов, которых, я почему-то уверен, будет много.

— Это мне подходит, — Бьянки устрашающе улыбнулась.

— Отлично! — сказал Реборн. — А ещё у Тсуны есть сестра. Она тоже моя ученица. И если ты согласишься ее обучать, я буду тебе очень признателен.

— «Да он же ей манипулирует в открытую» — возмутилась я, слыша согласие девушки.

— И чему она научит Оне-сан? — недовольно сказал братишка, но Реборн оставил его вопрос без внимания и погнал Тсуну делать уроки.

— «Молодец, отото» — сказала я, когда Реборн с Бьянки отправились пить кофе, оставив Тсуну наедине с домашним заданием. — «Сегодня ты показал себя не только лидером, но и стратегом. Я горжусь тобой!»

Тсуна не ответил, но ощутимо покраснел. Я только улыбнулась.

Прошёл месяц.

Обучаться у Бьянки было очень интересно. Помимо своей основной специализации она оказалась носителем пламени Урагана и, что было неожиданно, сестрой нашего обожаемого подрывника. Тот знатно удивился (и это ещё мягко сказано!), что его старшая сестра сидит у нас и, попивая чай, пересказывает Шекспира. В оригинале.

Хаято скрючило так, будто его заставили лимон с кожурой есть. Пробормотав извинения, он выскочил за дверь и убежал в закат. Я тогда ещё поинтересовалась у Реборна, не стрелял ли он в Гокудеру пулей посмертной воли. Мини-киллер ответил, что это неплохая идея, а Бьянки только посмеялась и погнала Тсуну готовить доклад по МХК.

На следующий день братишка выловил подрывника в школе, чтобы тот объяснил причину своего странного поведения.

Мда… В тот момент я сразу решила, что больше не буду жаловаться на свою семью из прошлой жизни. Несмотря на то, что родственников было много, они меня отравой не пичкали. Финал истории таков, что теперь, как только Хаято видит Бьянки, у него начинает болеть живот и из-за этого он ненавидит свою сестру. И за эти слова он нарвался на длиннейшую лекцию от Тсуны о том, что в жизни главное семья (в этот момент Тсу благополучно забыл своё отношение к отцу, ага), а я устами Тсуны высказалась на тему, что Ураган балбес и не может додуматься купить элементарные обезболивающие таблетки. И вообще, это все от его отрицательных мыслей, которые по-хорошему нужно выбивать из головы. Молотком.

После того, как Тсуну зажали в тиски, с одной стороны Хаято, который требовал сию же секунду удалить сестру из города, а с другой стороны Реборн, которому было параллельно на мнение Хаято, на мнение Тсуны, даже на мнение Бьянки. Киллер просто сказал, что девушка должна остаться. Без подробностей.

Тсуна тогда здорово разозлился и вытащил родственников на разговор в гостиную, предварительно нацепив на Гокудеру-старшую горнолыжные очки. И пока они не пришли к соглашению, злой отото отказывался их выпускать из комнаты. Само собой, два Урагана на свободу хотели, поэтому заключили перемирие. Временное, конечно. Подрывник потребовал, чтобы сестра не лезла в его жизнь, а Ядовитый Скорпион просто хотела наладить отношения с братом. Ну и проводить как можно больше времени с Реборном.

В данный момент я и Бьянки находились на кухне, разрабатывая Ядовитую Кухню, версию 2.0. У девушки оказался потрясающий, но странный талант — любая приготовленная ею еда становилась отравленной. Понятия не имею, как у неё это выходит. Но сестра Хаято старается и готовит с любовью, это факт.

Главной нашей задачей было разнообразить ассортимент ядов и сделать их как можно незаметнее. И убойнее. На моё замечание, что я вообще-то пацифист, и свято соблюдаю заповедь «не убий», Ядовитый Скорпион ответила, что в мире мафии, несмотря на большое количество ярых католиков, такое не прокатывает. Тут либо ты, либо тебя.

Пришлось последовать прямому совету своей наставницы и задвинуть свои претензии на неопределённое время в дальний ящик.

Комичности добавлял Тсунаёши, которого я запрягла разбираться в теории многомерной медицины. Для этого пришлось недельку потратить на написание методичек, поясняющих хотя бы основные моменты. Хотелось бы, конечно, найти оригинальные учебные пособия, но до Японии они пока не дошли, в сети ещё не появились, а лететь в Россию ради пяти книжек — на это жалко времени и денег. К тому же нас никто не отпустит. Реборна что ли озадачить… Конечно, придётся какое-то время побыть в кофейном рабстве, но оно того стоит. Впрочем, я и так слишком часто варю кофе. Тсуна уже раз -дцать сказал, что из-за меня мы заработаем проблемы с сердцем. Пришлось промывать ему мозг на тему зависимости возникновения болезней от психологического настроя. Отото проняло, но вникать в тонкости он отказался.

Но от меня так просто не отвяжешься. После того, как мне в семнадцатый раз пришлось снимать порчу с Хаято, я провела с Тсунаёши познавательную беседу и в добровольно-принудительном порядке отправила его разгребать энергетический бардак, устроенный его Хранителями.

И сейчас Тсу, пытаясь грызть гранит науки, ругал все на свете, начиная от подтяжек Первого Вонголы, заканчивая щетиной Емитсу.

Помимо занятий кулинарией, Бьянки учила меня этикету. Тсуну по этому поводу консультировал неожиданно подкованный в этой теме Хаято. Ещё уроки знаменитой отравительницы включали в себя ораторское искусство, живопись, итальянский и английский языки. Я же в ответ помогала ей практиковаться в русском языке, а также по просьбе Реборна начала заниматься с ней биолокацией на продвинутом уровне.

Все довольны и счастливы. Кроме Тсуны. Отото сначала дико обрадовался, что из-за занятий со мной у него на треть сокращается учебное время. Вот только я, как душа, могла почувствовать только умственную усталость от переизбытка знаний, которая за сутки проходила. А физическое переутомление доставалось только Тсунаёши. К тому же я все, что изучила, вдалбливала в голову отото. Девиз "меньше знаешь — крепче спишь" я, мягко скажем, презирала.

Нам ещё дико повезло, что Тсу умудрился относительно нормально закрыть триместр, и это избавило его (и меня) от дополнительных занятий. Хвала Хаято!

Все свободное время у нас занял ремонт. Пока мальчики таскали мебель и клеили обои, мы с Бьянки и Киоко ходили по магазинам, закупаясь. Идею о присоединении Киоко к нам подкинул ее старший брат, аргументируя свои слова тем, что девушке одной дома скучно, а все ее подруги разъехались кто-куда. Мы быстро успокоили Рёхея, целиком и полностью одобрив его идею. И не зря.

Дети семьи Сасагава отлично вписались в нашу разношёрстную компашку. Рёхей сдержал-таки свое обещание и начал тренировать Тсуну, а мы с Киоко раз в два-три дня выбирались в центр города поесть мороженого.

Никто не удивлялся тому факту, что в доме находился либо Тсуна, либо его «кузина». Нам пока удавалось сохранять наш секрет в тайне и при этом жить относительно нормальной, хоть и двойной жизнью. Пока правду знали только Реборн, Хаято и Бьянки. Рассказать все Ядовитому Скорпиону было моей идеей. Тсунаёши долгое время отказывался, но я его убедила, что девушка нам не навредит. Правда, труднее всего было внушить сестре Хаято мысль, что Тсуна не является помехой для того, чтобы проводить с мини-киллером время.

После того как я прозанималась с Бьянки, а Тсуна с горем пополам продрался сквозь основы "многомерки", Реборн вытащил отото на пробежку, где мы встретили одну интересную, и я бы даже сказала, эксцентричную, особу.

Девушка в школьной форме с трудом стояла на заборе, прямо на пути прохаживающегося по нему репетитора.

— Привет! — мило улыбнулась она, обращаясь к киллеру. Я могла только позавидовать ее непосредственности.

— Чаоссу! — сказал Реборн.

— Меня зовут Миура Хару, — представилась школьница и отчего-то покраснела.

Пока Тсунаёши подбирал с земли челюсть, девушка продолжила:

— Давай дружить?

— Хорошо, — просто сказал мини-киллер, вызвав у новой знакомой целый шквал восторгов, который она выразила тем, что с радостным писком довольно-таки грациозно соскочила с забора.

— «Какая странная девчонка…» — подумал Тсунаёши.

— «М-да…» — закатила глаза я. — «Так скакать в юбке — это очень плохая идея. Можно случайно засветить то, что следует показывать только мужу».

Тсуна поперхнулся и начал тихо ржать. А Миура Хару продолжила нас удивлять:

— Эм… Может, это слишком неожиданно… — вздохнула она, опять же обращаясь только к Реборну. — Но можно тебя обнять?

Отото резко перестал смеяться и потихоньку начал отходить от странной девушки, что-то бормоча про педофилию и про то, куда мы докатились с такой жизнью.

— Я не позволяю посторонним людям так просто ко мне прикоснуться, — спокойно произнёс Реборн и достал пистолет. — Потому что я наёмник!

— Ага, теперь ты будешь каждому встречному об этом говорить? — со скепсисом сказала я, заталкивая Тсу в подсознание. И тут же пришлось уходить от удара этой ненормальной.

— Ты урод! — припечатала Хару. — Чему ты его учишь?! Как ты смеешь уничтожать детскую чистоту и невинность своей прогнившей сущностью?!

Эти высказывания были настолько нелепыми, что я захохотала в голос, однако не забывая накладывать на девчонку иллюзии, чтобы она со своей страстью к детям до нас не добралась. К счастью, опасной она не выглядела, да и наша с Тсуной интуиция молчала. Однако, нельзя упускать тот факт, что в нашем районе юная помешанная на детях девушка, которая может попытаться ударить совершенно незнакомого человека. Где, спрашивается, дисциплина? Где дисциплинарный комитет, который, в конце концов, раз заменил собой полицию и неофициальную администрацию, то должен предпринять какие-нибудь действия! По возвращению в школу нужно обязательно накатать докладную на имя ГДК. Пусть у него голова болит.

— «Оне-сан, успокойся!» — засмеялся отото.

— Ты же старший брат Реборна! Я часто вижу вас вместе! — продолжала излагать Хару. Ее утверждения вызвали у меня ещё одну порцию неконтролируемого смеха. В подсознании все мысли заглушал так же хохотавший Тсуна.

— Ах так! — Миура ещё больше взбесилась. — Тогда ты больше не увидишь Реборна-тяна!

— Да ты что? — издевательски протянула я. — А ты у нас из органов опеки? Если нет, то ты не имеешь права к нам приставать, так что будь добра, сгинь по-хорошему?

Удивительно, но девчушка послушалась моего совета, однако ее взгляд метал молнии.

* * *

На следующее утро Тсуна едва не опоздал на первый учебный день нового триместра. И это, несмотря на то, что и я и Реборн разбудили его вовремя. Понятия не имею, как он так умудрился, но факт остаётся фактом.

Утро, несмотря на раннее время, обещало быть жарким. До сих пор для меня занятия летом были дикостью. Не знаю, как у других, а у меня в жару мозг совершенно отказывался работать, что, само собой, сказывалось на результатах деятельности. Вот и сейчас один учебный день из жизни Тсунаёши пролетел мимо.

Тсу в данный момент находился в похожем состоянии. Еле переставляя ноги, он лениво тащился до дома, находясь в отрешённом от реального мира состоянии.

— Доброе утро! — звонкий девичий голос заставил Тсуну остановиться и, поскольку интуиция упорно молчала, он медленно повернулся к обладательнице этого голоса. Вся сонливость мигом слетела с братишки, когда он увидел Хару.

— «Это что за покемон?» — вырвалось у меня. Тсуна же выпалил:

— Что ты, черт возьми, такое?!

Нам было от чего удивиться. Эксцентричная девчонка сегодня побила все рекорды. Громоздкие самурайские доспехи, зажатый одной рукой мотоциклетный шлем, воинственно поднятая хоккейная клюшка и синяки под глазами от недосыпа.

— «Тсуна!» — сказала я. — «Этот наряд занимает почётное второе место в конкурсе самых абсурдных костюмов».

— «А первое кто занял?» — хихикнул Тсу, не сводя взгляда с Хару.

— «Реборн в костюме сперматозоида» — замогильным тоном произнесла я, вспоминая эту жесть.

— «Зачем ты об этом напомнила?!» — мысленно взвыл Тсуна, но поток его бессвязных мыслей прервала Миура.

— Я всю ночь не спала и думала, — начала девушка, снова вызывая с моей стороны истерические смешки. — Если Реборн-тян на самом деле наемник, то, как я думаю, тот, кому суждено стать боссом мафии очень силен, Тсуна-сан.

— Что-о?! — воскликнул Тсуна, а я прервала смех.

— «Оне-сан, откуда она знает?» — ошарашенно спросил отото.

— «А я знаю?» — ответила я. — «Наверное, когда вчера я с ней беседовала от твоего лица и притопывала ногой, сообщая ей эту информацию при помощи азбуки Морзе!»

Пока Тсуна закатывал глаза, Хару успела вызвать его на дуэль. Девушка надела на голову шлем и приготовилась атаковать.

— «Оне-сан, помоги!» — запричитал Тсу.

— «Реборн дал мне чёткие инструкции насчёт того, что не женское это дело — драться», — я только вздохнула. — «Так что, извини, но это не моя война».

Тсунаёши только ругнулся, успешно уворачиваясь от ударов не самой вменяемой из девушек.

Внезапно, как чёртик из табакерки, появился Хаято.

— Джудайме, спрячься за меня! — скомандовал парень, бросая несколько бомб в Хару. Девушка попыталась увернуться, но ударной волной ее снесло с моста в реку.

Тсуна не успевал среагировать. Пришлось матерясь занимать его тело и ласточкой прыгать в воду. Дело дрянь! Течение довольно сильное, а девушка в доспехах тяжелее Тсуны, из-за чего ее быстрее уносит.

Краем глаза мы заметили блеснувший зелёным пистолет в руках у Реборна. Как раз вовремя!

За секунду до попадания пули в отото, тот вернул себе контроль над телом. Я в подсознании окружила себя защитной синеватой дымкой.

— Я спасу Хару силой своего предсмертного желания! — проорал братишка и в самом буквальном смысле побежал по воде к тонущей девушке. Схватив ее за руки, Тсуна рывком вытащил Хару из воды и бодренько поплыл к берегу.

— Спасибо большое, — сказала девушка, когда они уже достигли берега.

Миура сидела на траве, уткнувшись носом в колени и замотавшись в полотенце, которое откуда-то заботливо притащил Реборн. Хаято на двух языках отчитывал «безрассудную женщину, у которой вместо мозга чёрная дыра». Я, вооружившись блокнотом, записывала все ругательства.

— Ах! — внезапно Хару вскочила с травы. — «Я спасу Хару силой своего предсмертного желания!» Я думала, что подобные вещи можно только в кино услышать! Тсуна-сан, твой прыжок был прекрасен!

На этом Миура наконец-таки покраснела, я же в подсознании уже задыхалась от истерического смеха. Но девушка решила всех добить.

— Могу со стопроцентной уверенностью сказать, что Хару влюбилась в Тсуну-сана! — гордо сказала она, вызвав ступор как у Тсуны, так и у Хаято. Я же веселилась вовсю, представляя, какое свадебное платье может выбрать девушка с НАСТОЛЬКО специфическим вкусом.

— Ромео! Где же ты, Ромео? — надрывалась Бьянки, обыскивая дом. Оптимисты могли бы предположить, что девушка готовится к театральной постановке, но реальность была куда хуже. Кто же мог подумать, что пятнадцатилетний Ламбо очень похож на бывшего парня Ядовитого Скорпиона.

Тсуна не первый раз пытался меня убедить повлиять на Бьянки. Как будто это возможно. На юную мафиози мог повлиять только Реборн, которому на Ламбо плевать с Ниагарского водопада. Тсуна пытался поговорить с Бьянки, но был послан далеко и надолго. Оставалась я. После разговора с девушкой об этом Ромео мною был вынесен вердикт: чтобы сестра Хаято перестала бросаться на Ламбо, ей нужно либо отвлечься, либо забыть о своей душевной травме.

В итоге, как только пятилетний Ламбо применяет базуку десятилетия, нам приходится оперативно прятать взрослого Ламбо. Но зато его навыки маскировки значительно улучшились. Несомненно, я постепенно учусь видеть в любой ситуации только лучшее.

Итак, пока Бьянки играет в сыщика, а Ламбо прячется в шкафу Тсуны, я пытаюсь объяснить Реборну основы многомерной медицины. Удивительно, но, несмотря на свойства пламени Солнца, идеально подходящие для лечения людей, Реборн предпочитал людей калечить. Хоть он и не говорил этого прямо, но по его намёкам и обрывочным фразам можно было легко догадаться.

— Если упростить, — начала свой рассказ я. — То многомерная медицина основывается на радиэстезии. Но, полноценное лечение невозможно без методов, которые традиционная медицина не признаёт в принципе. Так же можно сказать, что то, чем я занимаюсь — это такой вид гипноза. Ну, в духе — если ты веришь, что ты здоров, то ты вылечишься.

— То есть, — хмыкнул Реборн. — Гарантий никаких нет?

— Это с какой стороны посмотреть, — я только вздохнула. — Если ты начнёшь лечить другого человека, тогда гарантий действительно никаких. Потому что в первую очередь вся суть этого лечения заключается в работе над собой. Например, осознание своих ошибок, грехов, для того, чтобы в последующем их не повторять. А люди, в том числе и близкие, обычно негативно реагируют даже на намёки о том, что они ошиблись.

— Ну и при чем тут человеческие ошибки? — скепсисом Реборна можно было кого-нибудь прибить, но я сделала вид, что этого не заметила.

— Очень многое, что нас разрушает, цепляется к нам из-за наших отрицательных мыслей, эмоций. И из-за этих мыслей и эмоций люди порой совершают такие ошибки и так вредят себе и другим, что этим провоцируют возникновение различных болезней. Задача радиэстезиста взять под контроль эти эмоции и не позволять им негативно влиять на жизнь. Как-то так…

— И ты можешь этому научить? — репетитор улыбнулся.

— Я буду учить только тех, кто готов меняться, — отрезала я. — Иначе смысла в моих стараниях будет никакого и…

Меня прервал Ламбо, вернувшийся в свой возраст. Ребёнок снова попытался напасть на Реборна, но промахнулся и почти вылетел в окно. Я еле успела перехватить этот своеобразный «снаряд». Ламбо даже не заметил, что произошло и, как только я опустила его на пол, унёсся за печеньем, что приготовила Нана. Чудный ребёнок.

— А что насчёт пламени думаешь? — вдруг спросил Реборн. Что-то мне подсказывало, что это основной вопрос, интересующий киллера.

— А что думать? — вздохнула я. — Я ещё изучаю этот вопрос. Пока могу сказать с уверенностью, что пламя вполне можно назвать аномалией, вызывающей хоть и не сильный, но ощутимый дисбаланс в организме.

— Вот как, — протянул киллер. На его лице было странное выражение, которому я решила не придавать значение.

Тсуна, который все это время сидел в подсознании и пытался продраться сквозь бесконечные физические формулы, поменялся со мной местами. Мои разъяснения на тему биолокации отото как обычно не слушал. Он просто не мог принять все это на веру. А без веры ничего не выйдет.

Тсунаёши только-только присматривался к кровати на предмет поваляться, как Реборн, толкнув речь на тему «Пока Босс спит, враги семьи качаются», погнал Тсу на пробежку. Братишка вздохнул и поплёлся на улицу.

Пока отото бегал, я, устроившись на диване, соорудила в подсознании подобие кинотеатра, где в двенадцатый раз пересматривала «Братство кольца». Тсу попытался возмутиться такой несправедливости, но был послан в магазин за грушами. Но до магазина он не дошёл.

Внезапно на тело отото накатила дикая слабость, вкупе с головной болью. Братишка пошатнулся и хотел было потереть висок, когда обнаружил, что на внутренней стороне ладони появился зловещий череп.

— Что это?! — Тсуна завопил.

— Это называется черепной болезнью, Тсуна. Она неизлечима, — спокойно сказал Реборн. — И ты скоро умрёшь.

— Реборн, советую тебе замолчать и побыстрее, — я фыркнула, перехватывая контроль над телом, который Тсу от шока потерял. — Прекрати программировать Тсуну на смерть и болезни. Для меня нет неизлечимых болезней. Я решу эту проблему, но отото лучше завтра пропустить школу, так как на лечение потребуется время.

— Но эта болезнь возникает из-за… — начал киллер, но я его перебила:

— Это не имеет значения. Все будет хорошо.

Последняя фраза была скорее для Тсунаёши, чтобы тот перестал паниковать.

Не возвращая отото контроль над телом, я направилась домой, где, выгнала Реборна из комнаты, заявив, что он будет только мешать. Затем достала маятник, тетрадь, ручку и таблицы и принялась за работу. Тсуна внимательно вслушивался в моё бормотание.

— Так, — себе под нос говорила я. — Зарядить ряд, уничтожающий патогенных возбудителей. Нам крупно повезёт, если это вирус. Итак, название вредоносной программы «Диагноз — Черепная болезнь». Какое же дурацкое название…

— «Оне-сан, не отвлекайся», — посоветовал Тсунаёши. — «И, будь добра, поясни свои действия».

— «Да без проблем», — ответила я. — «В данный момент я убираю ИПЭВП Диагноз. ИПЭВП — это Инородные Патологические Энергетические Вирусные Программы, или, как я говорю: «Вредоносные программы». Они внедряются в нашу ДНК, поражая как можно больше клеток. Однако, убираются такие программы не сложно. Больше времени займёт процесс восстановления. Но не волнуйся. Я с этим разберусь уже в нашем подсознании. А ты пока отдыхай и набирайся сил».

— «Спасибо, оне-сан» — Тсуна улыбнулся и, успокоившись, отправился спать. А мне предстояло много работы.

* * *

Скоро стукнет десять лет, как мы с Тсуной знакомы. За это время я с трудом наловчилась исцелять Тсу из подсознания. И, пока я ликвидировала болезнь и ее последствия, вопросов к Реборну становилось все больше. Не так-то просто за пару десятков минут наложить на человека четыре вредоносные программы, которые повредили три важных программы ДНК. И это даже несмотря на то, что восстановить тело Тсуны до идеального состояния пока не выйдет. Для начала ему нужно найти всех Хранителей и ликвидировать все вредоносные включения у них. И только потом организм отото начнёт восстанавливаться.

У Реборна и Наны удалось выбить пару дней, чтобы Тсуна хоть немного оклемался. Однако, большую часть этого времени я накладывала на Тсунаёши защитные слои. Руны, праалфавит, амулеты, православные молитвы, индийские мантры и так далее. Было использовано все, что я знала. Само собой, предварительно все способы были проверены и перепроверены на совместимость, чтобы не возникал дисбаланс. Гармония — это святое.

— Тсуна, просыпайся! — по лестнице спустился Реборн. — Маман ушла в магазин, а тебе пора на пробежку. Ты и так забросил тренировки!

— Я не сплю, — отозвался отото, надевая ветровку.

— С чего это? — заехидничал киллер. — Решил хотя бы раз в жизни проснуться сам?

— Я спал два дня. Надоело уже, — хмыкнул Тсуна, который сегодня отчего-то был не в лучшем настроении.

— Я вызвал доктора, — репетитор сделал вид, что не замечает хмурого настроения братишки. — Он хорошо разбирается в неизлечимых болезнях. Может быть он тебе поможет.

— Ты опоздал, Реборн, — Тсуна улыбнулся. — Оне-сан уже ликвидировала болезнь.

— И где она сама? Что-то давно никто не язвил, — Реборн захихикал.

— «Тсуна, клянусь, если я когда-нибудь заполучу свое тело, я Реборна прицельными пинками спущу с Пизанской башни», — устало проговорила я, возлежа на траве, которую Тсуна соорудил в подсознании. Мои собственные силы были на нуле.

— Оне-сан отдыхает… — начал было Тсуна и замолчал, услышав странный шум наверху.

— Прекрати! — раздался мужской голос.

— Умри! — о, а вот и Бьянки.

— Какого черта происходит? — Тсуна поднялся в коридор. Там, у подножия лестницы лежал какой-то странный тип в белом костюме. Лицо его было покрыто фирменным салатом Гокудеры-старшей.

— Давненько я никого не убивала миру на пользу, — Бьянки с довольным видом отряхнула руки, пока Тсунаёши рассматривал вторженца, мысленно зачитывая его некролог.

— Бьянки, прекрати убивать людей в моем доме, — вдруг резко сказал Тсуна, переведя взгляд на девушку. Та только плечами пожала.

— Хорошо, буду убивать их на улице, — съехидничала Бьянки.

— Ах! Такая же пацанка, — о, да этот субъект жив! Удивительно.

— Девчонки и должны быть такими! Теперь ты мне нравишься намного больше! — этот странный человек ринулся к розоволосой девушке и в полной тишине раздался звук поцелуя.

— «Савада, ложись!» — резко сказала я, приподнимаясь на локте. Отото на автомате повиновался. И вовремя.

Странный гость пролетел над головой братишки и, впечатавшись в дверь, вылетел на улицу.

Ведомый моими инструкциями, Тсуна подошёл к неудачному ловеласу и осмотрел его.

— Жив, но без сознания, — промолвил Тсунаёши, ловя на себе одобрительный взгляд Реборна.

— Это хорошо, — киллер улыбнулся. — Это тот самый доктор, о котором я говорил. Его зовут Доктор Шамал. Он прибыл из Италии.

— Доктор Кто? — недоуменно переспросил братишка.

— Не Доктор Кто, а Доктор Шамал, — поправил его Реборн, от чего я захохотала в голос. Тсуна поморщился.

— Только ещё одного чокнутого итальянца нам не хватало, — изрёк отото, наблюдая за попытками «доктора» встать.

— Бьянки, не надо так смущаться! — он снова полез к Ядовитому Скорпиону. — Давай поцелуемся в знак примирения!

— Пошёл к чёрту! — рявкнула девушка, кидая очередную порцию своей готовки гостю в голову.

Пока Бьянки энергичными ударами гоняла вторженца по нашему дворику, репетитор кратко объяснял нам, кто такой этот доктор.

— Он дамский угодник, который, к тому же, любит лезть целоваться, — спокойно сказал киллер.

— Эм, Реборн, а он точно доктор? — со скепсисом произнёс Тсунаёши.

— Ага, он первоклассный специалист, который принимал роды у моей мамы, — пафосно произнёс Реборн. Тсуна только закатил глаза.

— Шамал, это Тсуна, у него Черепная болезнь, — проговорил киллер, обращаясь к вторженцу.

— Да нет у меня никакой болезни! — вспыхнул Тсунаёши, но был проигнорирован.

— А, точно. Ты же меня вызвал, — хлопнул себя по лбу Шамал. — Прости, но я не обследую парней.

— «Ну, этого следовало ожидать», — хмыкнула я. — «Хотя было бы интересно с ним поболтать на тему методов лечения…»

— «Оне-сан», — укоризненно протянул Тсуна.

— «Что?» — отозвалась я. — «Держу пари, что его знания колоссальны. И было бы неплохо напроситься в ученицы».

— А, точно, я забыл, — вздохнул Реборн, в ответ доктору. Тсунаёши на это погрузился в больший шок. Шамал снова полез к Бьянки, а я придумала небольшой план. Ну, любопытно мне, что поделать.

— Реборн, — позвала я, оттеснив Тсуну от управления телом и принимая свой облик. — А от чего возникает эта «черепная болезнь»?

— Из-за пуль предсмертного желания, — охотно поделился киллер. — Когда тебя убивают пулей предсмертного желания десять раз, говорят, случается что-то ужасное.

— Да ты что! — воскликнула я, краем глаза следя за Шамалом, который увидел новую цель. Хорошо ещё, что Бьянки закидывала его своей кулинарией, не позволяя итальянцу приблизиться. — А я вот совершенно случайно узнала, что у Тсуны эта болезнь была спровоцирована укусом насекомого. Может пояснишь?

— Как ты это узнала? — вдруг неожиданно серьёзно сказал доктор.

— Это мой маленький секрет, — я только улыбнулась. — А мафиози, даже начинающие, своих секретов не раскрывают первым встречным.

— А ты вообще кто, юная леди? — спросил Шамал.

— Я Дейенерис Бурерождённая из дома Таргариен, Королева Андалов и Первых Людей… — начала я величественно. Бьянки начала сдавленно смеяться, но Реборн меня прервал.

— Это Рина, Альтер эго Тсунаёши, — ехидно сказал киллер. От такой оценки даже я потеряла дар речи, но Реборн невозмутимо продолжал: — И было бы неплохо, если бы ты обследовал их…

— Только через твой труп, — мрачно пообещала я, возвращая контроль над телом отото, дабы не искушать судьбу в лице ненормального доктора.

— Кстати, — вспомнил Реборн. — Шамал, нужно повысить сопротивляемость Тсуны к различным болезням…

Реборн не договорил, потому что Тсуна запустил в него ботинком, нашаренным у порога. Ладно, каюсь, это был не Тсунаёши, а психованная я. Видимо, мини-киллер тоже так подумал, поскольку пообещал мне внеочередную тренировку. Тсуна меня мысленно обматерил всеми доступными ему выражениями. Оно и понятно: тренируюсь я, а большая часть усталости достаётся ему. Реборн это давно понял, поэтому предпочитает пару раз в месяц доводить Тсуну до изнеможения, что позволяет увеличить предел выносливости.

— Тсуна, марш бегать! — сказал репетитор. — По возвращению тест по математике, итальянскому и японскому. Потом вами займутся Бьянки и Шамал.

— Черт! — протянул Тсунаеши, мысленно отмечая, что чем дальше, тем знакомые Реборна все более странные. И с этим не поспоришь.

Новый учебный год у ребят начался довольно криво. Не знаю, что за дурь в голове Реборна, но тот додумался натравить на мальчишек Хибари Кёю, который вполне себе живёт по принципу «Сила есть — ума не надо». Не подумайте, это не значит, что он глуп. Просто, предпочитает решать все проблемы кулаками.

Причина, по которой Тсуна и КО враждуют с ГДК, проста как все тупое. По инициативе Реборна эти дурни, пропустив клубные занятия, за что им в последствии от меня влетело, причём не один раз, потащились занимать клубную комнату, которая якобы должна была стать их базой. Почему они решили, что им выделят комнату для клубных занятий, если они ни один клуб не зарегистрировали, я так и не поняла. Кстати, после стычки с Хибари я ещё долго начитывала отото лекции об идиотизме, поскольку база у них вообще-то есть и находится она у нас дома. Пока что. Да и вообще они повели себя весьма глупо и самонадеянно, решив, что раз их трое, то они смогут уделать старшеклассника. И не просто старшеклассника, а Хибари Кёю.

Я не собиралась вмешиваться в эту ситуацию, поскольку, во-первых, они уже не маленькие, а во-вторых, мне было не до того. В дневное время я погружалась в состояние, сродни коме. Это не только восстанавливало мои силы, но и шло не в ущерб отото. Огромный минус такого состояния заключался в том, что я на какое-то время выпадаю из реальности и достучаться до меня не представлялось возможным. И этим, как мне думалось, я подвергала отото опасности. Поэтому, пришлось стрясти с Реборна, Бьянки и ребят все мыслимые и немыслимые клятвы заботиться о Тсунаёши, чтобы со спокойной душой уходить в «нирвану».

По утрам Тсуна шёл на пробежку, затем завтракал и топал с друзьями в школу. На этом моменте я отключалась и пробуждалась только тогда, когда Тсунаёши уже возвращался домой. После обеда — домашние задания и небольшая проверка знаний. Затем следовали тренировки Тсуны, а после, уже ночью, тренировали меня. На сон отводилось пять-шесть часов, а затем все по-новой.

Возникало стойкое ощущение, что в нас пытаются впихнуть знания и умения на десять лет вперёд. С чем это связано нам не поясняли, но чувствовалось, что грядёт буря. Реборн на все наши вопросы лишь отшучивался, что мы настолько никчёмные, что тренироваться нам нужно в разы усиленнее. Однако, Тсунаёши киллер напоминал натянутую струну: лишь прикоснись, и она лопнет. А Тсуну интуиция обычно не подводила.

И сейчас, в десять вечера, я сдавала Шамалу строение головного мозга. Мне просто физически необходимо знать строение тела в мельчайших подробностях. Это первый шаг. Вторым будет акупунктура. Реборн как раз обещал в течении месяца найти для меня учителя. Вроде бы тот обучался у лучших мастеров Китая, так что я была в предвкушении. Тсуна уже готовился от меня прятаться. Или прятать меня. Как он это провернёт, я не имела ни малейшего понятия. Ну да бог с ним.

Несказанно повезло, что Шамал был отличным и требовательным наставником, исключая те случаи, когда у него было «мартовское» настроение. Именно поэтому я перестраховывалась и на его занятия приходила исключительно в обличии отото. Ещё большим везением было то, что странный итальянец был убеждённым натуралом. Черт! Последнее время, в нашей жизни слишком много странных итальянцев. Пока радует, что среди них нет типичных мафиози, не расстающихся с пистолетом даже во сне. Хотя, я не удивлюсь, если такие кадры в скором времени появятся.

Благо, что Нана смотрела на возвращение Тсуны поздно вечером сквозь пальцы. Благодаря Дисциплинарному Комитету, Намимори был спокойным городком с рекордно низким уровнем преступности. И это даже несмотря на скверный характер их лидера.

Сдав-таки Шамалу все понятия, и даже получив сомнительное вознаграждение в виде коробки с медицинскими перчатками и масками, я поспешила домой. Нужно отчитаться Реборну, приготовить еду на завтра и наконец-таки засесть за доклад по основам бухгалтерского учёта. А что? Есть ещё (или уже) ленивые люди, которые не могут перелопатить гору книг, но которые готовы платить за проделанную работу. Правда, чтобы меня взяли в команду сайта, пришлось добавить к возрасту Тсуны пару-тройку лет, но это уже мелочи.

Все заработанные деньги складывались в неприметную сумку, которая, в свою очередь, покоилась в комоде Тсунаёши. В лучшем случае эти деньги пойдут на обучение в университете. В худшем же… помогут очень быстро свалить из города. И я очень надеюсь, что в ближайшие лет пять эти сбережения нам не пригодятся.

Так! Отставить негативные мысли! А то Тсуна проснётся и будет паниковать. Несмотря на все увещевания Реборна, Тсунаёши упорно отдыхал, пока занимались со мной. Медицина была ему неинтересна в принципе. К тому же отото был уверен, что в любой экстренной ситуации я буду спасать нашу шкурку. Отчасти он прав. Однако, я не прекратила поиски способа найти тело. Какие последствия это вызовет, я не имела ни малейшего понятия, но, пока я не удостоверюсь, что ни мне ни Тсуне моё решение угрожать не будет, я не посмею рассматривать возможности осуществления моих задумок.

В квартале от дома, за мной увязался соседский пёс-Барбос, который частенько провожал меня до дома, изредка подставляя голову для поглаживаний. Что примечательно, Тсуну пёс недолюбливал. Отото долго возмущался такой жизненной несправедливости, пока я мимоходом не заметила, что собак ни в коем случае нельзя бояться, иначе она может атаковать. Тсунаёши проникся и теперь, как только он видит собаку любых размеров, скидывает управление телом на меня. Не такого я ждала результата, да что поделать.

Сегодня у меня было не самое скверное настроение, поэтому Барбос получил от меня заранее купленную косточку, которую тут же начал с довольным видом грызть.

Почувствовав спиной чужой взгляд, я обернулась.

На другом конце улицы стоял ребёнок в традиционном китайском наряде. Один.

Я оглядела улицу в надежде увидеть родных ребёнка, но улица была пуста. На секунду мой альтруизм сцепился с нежеланием иметь проблем и в последствии выигравший эту схватку.

В итоге, поняв, что выбора у меня особо нет, я подошла к странному ребёнку, который вблизи оказался примерно одного роста и возраста с Ламбо. Однако, как только я приблизилась к малышу, он, нахмурившись, посмотрел на меня, развернулся и побежал прочь, оставляя после себя едва уловимый запах чеснока и ещё менее уловимый след пламени Солнца.

Дома нас встретил Реборн, облепленный стрекозами, как мёд муравьями. В обычном состоянии я бы удивилась, но у меня произошёл так называемый «послеэкзаменационный откат». Мозг просто-напросто отказывался структурировать мысли, поэтому слова киллера пролетели мимо. За это нам, конечно, прилетело, однако ничего не поделаешь — месяц без нормального отдыха и заполненный новой информацией, дал о себе знать.

Мы с трудом добрели до своей комнаты и упали спать прямо на пол.

* * *

Отсыпались мы несколько дней. Реборн соизволил сделать перерыв в тренировках. А Шамал даже умудрился выписать Тсуне больничный.

Отото был счастлив избавиться от постоянной головной боли, а я просто наслаждалась небольшим отдыхом.

Однако, все хорошее когда-нибудь заканчивается. На четвёртый день Реборн выгнал Тсуну в школу. В выходной. Отрабатывать пропуски в роли бесплатной рабочей силы для ДК. Хибари Кея на подобное заявление Реборна пожал плечами и отправил отото к своему помощнику Кусакабе. Причём, мини-киллер, видимо, остался ещё должен грозному ГДК. Тсунаёши уже нарисовал в воображении гору странных картин, но холодный взгляд Кёи остудил его пыл.

Кусакабе торжественно вручил Тсуне гору папок с личными делами учеников, которые необходимо было перенести в электронную форму и создать картотеку. Сам помощник ГДК с чистой совестью свинтил из кабинета, оставив Тсуну наедине с Кёей. Ну, как Тсуну… Этот гадёныш свинтил в подсознание, скинув на меня бумажную работу.

Делать нечего... Я вздохнула и взяла в руки папку с делами класса 1-А. Хибари сначала сверлил меня взглядом, но потом сам решил заняться документами.

Несмотря на очевидную монотонность работы, я была довольна. Сразу вспоминалась прошлая жизнь, когда меня занесло работать секретарём. Аккурат за полгода до… Но не будем о грустном.

Как только я взяла папку с делами класса отото, из неё выскочил файл с несколькими листами. Машинально я подхватила его и начала вчитываться. Это был бухгалтерский баланс Дисциплинарного Комитета за первый квартал. Что-то он мне не нравится… Достав калькулятор, я начала пересчитывать.

— Ну конечно! — воскликнула я, вскакивая. ГДК вопросительно взглянул на меня и, в тот же момент, я ощутила знакомую резкую боль в центре лба. Ну, Реборн! Я ему ещё устрою!

М-да, а Хибари Кея все же умеет удивляться. Хотя его тоже можно понять. Когда внезапно кабинет окутывает пламя тумана, из которого появляется весьма подозрительная девчушка, странным образом похожая на неудачника, который сидел здесь до этого… Тсуна бы в обморок упал, а этот — молодец, сразу оружие достал.

— Ээээ… Хибари… Сан? — робко позвала я, надеясь, что меня не убьют сразу. — У вас тут в балансе ошибка.

Подросток ничего не сказал, одним лишь взглядом велел продолжать. Я выдохнула.

— Ну, в общем, тут есть несколько расчётов, которые не отражены в сверке, — я осторожно подошла к Хибари, показывая, где именно не состыковка. — Так же, нет приходного и расходного кассового ордера, счета-фактуры или хотя бы чека на оплату тридцати шести тысяч ста сорока трёх йен. Либо это ошибка, либо кто-то не самым умелым образом крадёт деньги.

ГДК кивнул, принимая к сведению и забирая бумаги, пока я молилась всем богам, чтобы он поверил, и чтобы не оказалось, что ошиблась я. Я выдохнула и направилась в сторону двери.

— Стоять, — Черт! Улизнуть по-быстрому не выйдет. Я медленно обернулась и наткнулась на стальной взгляд. Парень уже начал доставать тонфа. — Ты кто?

— Хи-хибари-сан! — страх Тсуны на секунду завладел мной, из-за чего мой голос скакнул на октаву выше.

— Отвечай! — ГДК сделал шаг ко мне.

— Я… Я… — я пыталась придумать любое, даже самое абсурдное объяснение. — Я люблю Вас, Хибари-сан!

Бл… блин! Большое тебе спасибо, мозг! Как я из этой ситуации выкручиваться буду? Тсуна в подсознании, видимо, шлёпнулся в обморок. Ну вот никакой поддержки в трудный момент! Мне захотелось срочно опустить голову под холодную воду. Ну, или выпить чего-нибудь покрепче. Да кто ж мне продаст?

Пока я мысленно ругала себя всеми словами, Хибари уже достал тонфа и с прытью молодого зверя помчался ко мне. Пришлось самым позорным образом оглушать хищника визгом и выбираться из кабинета Дьявола.

Надежды, что ГДК надоест не было — он с завидным упорством бегает и прибивает «нарушителей».

Итак, вниз по лестнице, растолкать толпу первогодок, кинуть Хибари под ноги пару стульев, залететь в класс кулинарии, поздороваться с Киоко и вылезти в окно. Если я правильно помню план школы, то сбоку будет пожарная лестница, по которой можно спуститься с второго этажа. Я вовремя спряталась между окон, причём так, что влетевший следом в класс Хибари, меня не заметил. Точнее, мог бы не заметить, если бы девочки продолжили заниматься своими делами. Хотя, кого я обманываю? Не каждый день появляются чокнутые блондинки, выпрыгивающие из окна.

Пришлось ещё оперативнее бежать в сторону лестницы. Злобный ГДК само собой поскакал за мной.

— Хибари-сан, вы знаете, что бегать за девушками нехорошо? — ехидно сказала я, подходя к краю крыши и явно нарываясь. — А может, вы, того? Извращенец?

Само собой, этого говорить не стоило, однако я уже скользила по лестнице, прикидывая, как бы поудобнее рухнуть в куст. Но не все так просто… На моем пути оказался тот странный ребёнок, которого в начале недели видели мы с Тсуной. Почему-то он замер, глядя на самого опасного человека в Намимори.

Решив не рисковать, я спрыгнула на землю и перекатом ушла в сторону, попутно подхватив малыша на руки. Затем резко вскочила на ноги и поскакала в сторону тренировочных площадок, поскольку решила, что, если Реборн решил организовать всю эту ситуацию, значит он проверяет. Вот только Тсуну или меня? В любом случае, лучше обойтись без жертв.

— «Оне-сан, у тебя ребёнок на руках. И он странный», — вдруг подал голос Тсунаёши.

— Ээээ? — я посмотрела на ребёнка, на лбу которого появились странные символы, которые исчезали, словно символизируя… обратный отчёт? — Твою мать!

— Ты правильно догадалась, — Реборн на зелёном велосипеде появился рядом со мной. — И-пин — убийца из Гонконга, известный так же как Человек-Бомба.

— И бомба, как я понимаю, это не комплимент, — хмуро сказала я, осматривая гостя из Поднебесной, который вцепился в меня мёртвой хваткой. Символов на лбу было все меньше…

— Кея-сан! — я резко остановилась и повернулась к парню. — Лови!

Бросив ему И-пин, я побежала в сторону дома. По пути меня окружил знакомый туман, и уже Тсуна продолжил путь до дома.

Позади раздался взрыв.

— «Надеюсь, Кея-чан не пострадал», — обеспокоенно сказала я, от чего Тсуна споткнулся.

— «Оне-сан, ты головой ударилась?» — заметил отото.

— «Ну, я люблю догонялки, а Кея-чан отлично бегает», — я только улыбнулась.

— «Ты, главное, его так лично не назови — убьёт».

— «Отото, я, конечно, самоубийца, но не настолько».

* * *

Уже вечером, после того, как Реборн устроил Тсуне разнос за пропуск отработки и мне за то, что спровоцировала этот самый пропуск, к нам в дом пришёл гость. И протянул письмо Реборну, который, после разговора с И-пин на китайском, в ультимативной форме сказал мне принять мой облик.

И-пин радостно расселась у меня на коленях, а я принялась читать письмо, после которого у меня осталось много вопросов к Реборну. И не только к нему.

«Дорогая Апполинария!

Мы с тобой пока не знакомы, однако я о тебе наслышан. Не спрашивай, откуда — пока еще не время. Знаю, что с моей стороны — это неслыханная наглость, но прошу тебя позаботиться о И-пин. Она умная девочка, однако ей недостаёт практики в иностранных языках и медицине. Надеюсь, вы поладите. И, прошу, передай извинения Тсунаёши за доставленные неудобства."

И все. Никакой подписи, кроме слабо ощущающегося следа пламени Урагана. Обузданного Урагана.

Сам факт, что письмо было на русском языке, да ещё и обращался странный собеседник ко мне по моему старому имени, настораживал. Особенно если учитывать тот факт, что моё полное имя практически нигде не использовалось. Черт! Разум говорил, что это не к добру, а интуиция упорно твердила выполнить просьбу.

После небольшого совещания с Тсунаёши, мы решили оставить все как есть. Правда, ещё я попросила Реборна спросить у И-пин (честно, не ожидала, что это девочка!), не против ли она, если я буду ей помогать. Девочка ответила согласием, а Тсуна отчаянно молился, чтобы она не была похожей на Ламбо, на что я лишь посмеялась.

Как бы то ни было, И-пин стала моей воспитанницей. Хибари Кея мечтает меня придушить, ну а Реборн клянётся, что обо мне никому не рассказывал.

И если он говорит правду, то какого черта происходит?!

«Где же ты, оне-сан?»

Я резко открыла глаза и ощутила боль. Чувство было такое, будто болела каждая клеточка моего тела. Я прижалась лбом к холодной стене и застонала, сцепив зубы. Не знаю, сколько времени прошло, прежде чем боль начала понемногу отступать. Я начала мало-помалу воспринимать окружающее меня пространство. Ничего утешительного: щербатая плитка на полу, то там, то тут валяются куски бетона, выбитые стекла на окнах зияли тёмными провалами. На улице было темно, видимо была глубокая ночь.

Я перевернулась на спину и закрыла глаза ладонью, стараясь унять внезапно подступившую тошноту. Связных мыслей в голове не было. Не было вопросов в духе «Почему я здесь?», «Где это здесь?» и «Какого черта происходит?». Было только имя. Я Савада Кэтрин. Имя совершенно мне чужое. В отличии от его сокращения — Рин. Значение сокращённого имени мне понравилось. Рождённая заново. Красивое.

Чтобы не отвлекаться на болезненное самочувствие, я начала считать собственные прерывистые вздохи. Спустя тысячу вздохов тошнота начала отступать. Я постепенно позволяла себе шевелиться, проверяя, как действует тело. И результатом осталась не сильно довольна. Каждое движение давалось с трудом. Реакция тела на импульсы мозга была заторможённой. Ощущение было такое, будто меня накачали сильной анестезией, от которой я начала отходить.

Я встала на четвереньки, раскачиваясь и молясь всем богам, чтобы вестибулярный аппарат прекратил шалить. Меньше всего я хотела, чтобы меня стошнило на старый матрац, на котором я до этого лежала.

Опираясь рукой о стену, я начала медленно подниматься, стараясь обуздать непослушные конечности. Я упёрлась руками в стену и сделала маленький шажок вбок. Ещё. Ещё один. Вроде бы получается. Я осмотрела себя и отметила, что синяков и ссадин почти не было видно, а одета я была в платье до щиколоток, которое некогда было голубым, а теперь имело грязно-серый оттенок.

Теперь я держалась только правой рукой о стену и мерила маленькими шагами комнату. Пара десятков шагов вперёд, переложить руку на другую стену, сделать ещё десяток. Окрылённая успехом я не заметила валяющуюся на полу балку, о которую благополучно споткнулась и с грохотом упала на пол.

В комнату, где я находилась, вбежали два подростка. Один из них был высок, темноволос и носил очки в едва заметной оправе. Второй был ниже первого, обладал пшеничными волосами и имел шрам, пересекающий нос и щёки. Одеты они были в темно-зелёную форму, которая напоминая школьную.

— Что, детка, ноги не держат? — самодовольно поинтересовался низкий.

— Я тебе не «детка», — прошипела я сквозь зубы, пока второй парень помогал мне встать. Я поблагодарила его. Тот пожал плечами, мол «не за что».

— Да ты выглядишь, как типичная «девушка в беде», — расхохотался блондин.

— Умный совет дать? — фыркнула я. — Хотя, о чём я? Ты и «ум» — понятия явно противоположные.

Темноволосый хмыкнул. По дёрнувшимся уголкам губ я поняла, что он с трудом сдерживает смех. А вот низкий завёлся.

— Да кто ты такая? Если бы не приказ — с тобой бы никто не возился!

— И чей приказ? — невинно поинтересовалась я. Мой визави резко замолчал, играя в гляделки с высоким парнем. Затем, что-то для себя решил и бросил решительное:

— За мной.

Ну я и пошла. Придерживаемая под локоток темноволосым парнем.

— Как хоть тебя зовут? — спросила я у него шёпотом. Тот запнулся и удивлённо посмотрел на меня.

— Какимото Чикуса, — наконец сказал он.

— Рада знакомству, — растерянно пробормотала я, оглядывая помещение, куда меня привели. Обстановка не радовала. Судя по всему, мы находились в огромном заброшенном здании, а если быть точнее, в кинотеатре. Обшарпанные шторы, наваленные в углу кресла и запёкшаяся в нескольких местах кровь. По спине пробежал холодок.

На невысоком подиуме находился красный диван, ярким пятном смотрящийся на фоне всеобщей разрухи. На диване сидел, ссутулившись, молодой парень, облачённый в такую форму, как и мои сопровождающие. Его губы беззвучно шевелились, словно он произносил известную только ему молитву.

— Мы привели её, бьён, — сказал блондин, принимая внимание, видимо их вожака.

— Оя-оя, наша гостья наконец пришла в себя! — парень всплеснул руками. Я взглянула в его глаза и обомлела: один был синим, а второй красным. В этот момент моя интуиция завопила об опасности, исходящей от этого, вроде бы безобидного парня. От неожиданности я сделала шаг назад, но была остановлена блондином, улыбка которого напоминала уже скорее звериный оскал. Парень просто заломил мне руки за спину. Я зашипела от резкой боли — этот подонок, по всей видимости, выбил плечо из суставной сумки. Мне впору было бы испугаться, но я разозлилась. Внезапно мир стал чётче и замедлился. Я вырвала руку из плена блондина и, развернувшись со всей силы врезала тому в солнечное сплетение. Тот, словно в замедленной съемке, сложился пополам, а я отскочила к стене, готовая выгрызать зубами жизнь.

«Вожак», который всё это время не двинулся с места, зааплодировал. Я бешеным взглядом посмотрела на него.

— Осторожно, Кен, — сказал он. — Обломаешь зубки об эту девчушку.

Блондин, которого, как оказалось, зовут Кен, фыркнул, потирая живот. Я же воспользовалась случаем и потянула за плечо, вправляя плечо на место. Однако, несмотря на боль, с моих уст не сорвалось ни звука. Только прерывистое и хриплое дыхание выдавало меня с головой.

— Какого чёрта тут творится? — спросила я, продолжая настороженно посматривая на парней, попутно подыскивая что-нибудь, что могло бы сойти за оружие.

— Всё просто, — глава похихикал. — Меня зовут Рокудо Мукуро, и ты моя пленница.

— Пошёл ты… — я не успела договорить, оказалась прижатой к стене, больно ударившись затылком. Надо мной нависал Рокудо. Зрачок в его красном глазу имел форму кандзи «шесть», который спустя мгновение сменился на кандзи «один». И тогда мой разум снова затопила боль. Сначала меня окружил огонь, настолько горячий, что подкожный жир вскипал, выплёскиваясь наружу сквозь лопнувшую кожу. Казалось, эта пытка продолжалась вечно. Следом я оказалась в ледяной воде, которая сначала принесла облегчение, но лишила меня кислорода. Тело свело судорогой от холода, а сознание начало меня покидать.

Ещё секунда всё закончилось. Я обнаружила себя лежащей на полу в ногах Рокудо Мукуро.

— Что… Ты… Сделал? — эти слова дались мне с трудом. Легкие горели огнём, но только сейчас я осознала, что всё, что я видела, было иллюзией. И это пугало.

— Ку-фу-фу, — захихикал парень и улыбнулся маньячной улыбкой. — Ты прочувствовала на своей шкуре действие моего Пути Ада. Я могу уничтожить твой разум через бесконечный кошмар. Что и произошло с прошлой владелицей твоего никчёмного тела.

— С прошлой кем? — от удивления я резко села, на секунду забыв про боль. А Рокудо снова захихикал своим странным смехом и, присев на корточки, приподнял тонкими холодными пальцами мой подбородок.

— Так ты ничего не помнишь. Как чудесно! — воскликнул парень. — Может, будешь работать на меня? Мне как раз не хватает пушечного мяса, чтобы…

Я не дала ему договорить, ударив лбом его по носу. Судя по звуку и появившейся струйке крови, нос я сломать смогла. Я хотела нанести ещё удар, но пара сателлитов меня быстро скрутила, при этом наставив мне синяков и разбив губу.

— Моя интуиция говорит, что тебе придёт конец. И очень скоро, — я сплюнула кровь и улыбнулась Рокудо, впрочем, не произведя на него никакого впечатления. Он так и смотрел на меня, улыбаясь, словно увидел милую, но надоедливую букашку. Сознание снова затопил гнев, и я дёрнулась к врагу, но его приспешники меня удержали. Я почувствовала удар по затылку, а после наступила темнота.

* * *

Я оказалась перед огромными серебряными весами. Огляделась. Отовсюду струился слабый белый свет.

-Бесполезно, — я резко повернулась, услышав довольно-таки приятный мужской голос. — Кроме весов Созидания и Разрушения здесь ничего нет.

Я пыталась прогнать кретинское чувство дежавю, возникшее непонятно с каких предпосылок.

Передо мной стоял молодой мужчина в безукоризненно белом костюме. «Снова» — пронеслось в моей голове.

— Забыла, значит? — вздохнул он. — Ну ничего, я тебе напомню.

Он сделал шаг ко мне и обхватил руками мою голову. Я закричала. Ощущение было, что мириады иголок пронзают мой мозг, вытаскивая наружу то, что было забыто.

«Я шла по улице, непечатно ругая Реборна, Дино и мафию в целом. После очередной тренировки в духе Вонголы мы с Тсуной вывихнули запястье и теперь я тащила наше бренное тельце к Шамалу, чтобы тот помог. Тсуна обитал на краю сознания, не мешал и восстанавливал силы.

Внезапно плечо пронзила боль, и я с удивлением поняла, что тело проткнуто странной формы трезубцем.

— Ку-фу-фу, наконец-то! — произнёс кто-то, стоящий надо мной.

Последнее, что я увидела, был алый глаз кандзи «шесть» вместо зрачка»

— Вспомнила? — любезно спросил Дьявол. Вот только его тон никак не вязался с действием — он держал меня за шею на краю пропасти. Я лишь согласно прикрыла глаза, из последних сил цепляясь за его руку.

— Славно, славно, — улыбнулся повелитель Ада. — А теперь возвращайся в свой ничтожный мир. Тебе ещё нужно как следует нагрешить.

Монстр разжал руку, и я полетела в пропасть.

* * *

Следующее пробуждение оказалось ничуть не менее болезненным, чем предыдущее. Я лежала на полу, чувствуя раздирающую боль в правом боку. Судя по всему, сломано ребро. А учитывая, что боль отдавала в поясницу и живот, то и с почками у меня проблемы.

— Твою мать, — зашипела я, пытаясь шевельнуться. Выходило слабо, но у меня не было выбора — судя по затхлому запаху пыли, я была всё ещё в заброшенном парке развлечений, в Кокуе-лэнде. Это место я узнала, потому что родители водили сюда Тсуну чуть меньше десяти лет назад.

Я присела, облокотившись спиной о стену, чуть наклонилась вперёд и, ухватив ткань подола, резким рывком оторвала приличный кусок. Затем постаралась выдохнуть как можно больше воздуха из лёгких и быстро наложила подобие фиксирующей повязки на грудину.

Рядом со мной раздался приглушенный стон.

— Кто здесь? — испуганно прошептала я, вжавшись в стену.

— Жалкое… Травоядное… — я услышала знакомый мужской голос.

— Хи… Хибари-сан? — мой голос против моей воли прозвучал на октаву выше, и я резко замолкла, вглядываясь в полумрак.

Хибари Кёя, Глава Дисциплинарного Комитета школы Намимори, лежал на боку и хрипло дышал. Вокруг него растеклась лужица крови. Черт! Он же ранен!

Превозмогая боль, я подползла к парню и аккуратно потянула его за плечи. Тот застонал и сдавленно выругался.

— Потерпите, Хибари-сан, — приговаривала я, оттаскивая парня к стене. — Почти всё. Осталось чуть-чуть.

Я облокотила главу ДК о стену и начала ощупывать на предмет повреждений. Всё было плохо. Сломано несколько рёбер, нога, рука в нескольких местах. Не говоря уже о куче ран и синяков.

Я осмотрелась в поисках чего-нибудь, что могло бы сойти за шину. За неимением лучшего пришлось остановиться на деревянных палках, которыми я зафиксировала пострадавшую ногу и руку. Вместо бинта я использовала часть своего подола, который укоротился до середины бедра.

Нужно отдать должное Хибари Кее, тот стойко вытерпел все мои манипуляции. Только сдавленно шипел и ругался. Хоть ни разу не ударил и на том спасибо. А то это было вполне в его характере.

С дальней части кинотеатра доносились звуки разговора, но слишком тихие, чтобы что-либо разобрать.

Я села рядом с Хибари, баюкая пострадавшую руку. За нами скоро придут. Я знаю. Я верю. Я надеюсь.

Вскоре я забылась тревожным сном, не замечая, как по лицу текут слёзы.

Проснувшись, я обнаружила, что облокотилась на раненое плечо Хибари Кёи. От удивления я попыталась вскочить, позабыв о сломанном ребре, но поскользнулась и растянулась на полу.

— Травоядное, не мельтеши, — устало сказал глава ДК. Мне оставалось только подчиниться и прислушаться. Судя по звукам неподалёку шёл бой.

На руку Хибари опустилась маленькая жёлтая птичка, вроде бы канарейка, но уж больно жирненькая. Деспот Намимори и птица пару секунд смотрели друг на друга, а после канарейка вспорхнула к небольшой дыре в стене, где уселась и начала напевать гимн школы Намимори.

— Готова сваливать из этой дыры? — Хибари Кёя обратился ко мне и, дождавшись моего кивка, усмехнулся. Я, чертыхаясь, поднялась и помогла встать Хибари. И тут стену разрушил взрыв.

— Единственный парень, который так любит гимн нашей школы, — сквозь пелену дыма я услышала голос Хаято. — Это точно должен быть ты… Хибари Кёя.

ГДК к этому времени уже без помощи стоял на ногах. Я стояла чуть позади, укрытая тенью.

— Отвратительно выглядишь, — я ошалело уставилась на лежащего на полу Гокудеру. По всей видимости, его знатно потрепали сателлиты Рокудо, которые стояли чуть в стороне.

— Ты думаешь, этот полуживой ублюдок спасёт тебя? — заржал Кен.

— Я мог бы уйти, когда захочу. Мне не нужна помощь, — прорычал Хибари. Я фыркнула, а Хаято захихикал.

— Я сам разберусь с этими никчёмными креветками, — бросил Хибари Гокудере. Тот только пожал плечами.

Пока враги препирались, я осторожно нащупала кусок металла, как два лома толщиной, и тихо начала его поднимать. Я не чувствовала в себе пламя, так что старалась помочь чем смогу. Плечо заныло больно, но терпимо. Я перехватила импровизированную дубинку поудобнее и стала выжидать момент. И, когда Хибари оттолкнул Кена к окну, которое находилось рядом со мной, я выскочила и со всей силы ударила по врагу. Тот вылетел в окно. Чикуса закричал, но Хибари угрожающе повернулся к нему.

— Ты следующий, — сказал ГДК и направился к своей жертве. Я находилась чуть позади, прикрывая парня, но он справился без моей помощи.

— Минус два, — хмуро констатировала я, подходя к Хаято и помогая ему подняться.

— Джудайме, — прохрипел парень, а меня словно пронзила молния.

— Тсунаеши тоже тут? — тихо спросила я. Тот удивлённо посмотрел на меня и, помедлив, кивнул. Кея выразил общую мысль, бросив короткое «Идём». И мы отправились искать отото, поддерживая друг друга и не давая упасть.

Братишка с компанией оказались на четвёртом этаже и были в весьма плачевном состоянии.

— Извини, я опоздал, — криво улыбнулся Хаято, обращаясь к Тсунаёши.

— Вы живы, — никогда в глазах отото я не видела столько облегчения.

— Ты понял, Мукуро? — влез Реборн. — Я никогда не оставлю Тсуну одного.

— Реборн, — я вышла из-за спин парней. — Не пора бы тебе прекратить приписывать своей скромной персоне левые заслуги?

— Оя-оя, не ожидал, что ты выживешь, Кэтрин-чан, — издевательски протянул Мукуро. — Что там Кен и Чикуса делают?

— Если ты про выпендривающегося придурка и звериного кретина, то они решили взять смысловую паузу, — усмехнулся Хаято, которого Хибари сбросил как балласт.

Я перехватила на себе вопросительный взгляд Тсуны, который оставила без внимания, предпочёв размять пострадавшее плечо.

— Ты готов раскаяться? — холодно спросил Хибари у Рокудо.

— Не вставай между мной и Вонголой, — сказал Мукуро. — Как ты вообще на ногах стоишь? Сколько я тебе костей сломал?

— Около десятка, — влезла я. — Не так много, как мог бы.

— Девчонка может пригодиться, так что ликвидирую сначала тебя, — обратился Мукуро к ГДК и ринулся в атаку. Хибари отбил атаку, но был ранен в плечо. У Укурка какие-то проблемы с плечами? Почему он всех в плечи ранит?

Над Кёей зацвела иллюзорная сакура. Тот пару секунд смотрел на неё, но потом ударил Рокудо в солнечное сплетение. Хаято довольно сообщил, что излечил Кёю от какой-то странной аллергии на сакуру. Я поёжилась. Черт возьми, и такое бывает.

Хибари со всей силы ударил Мукуро в челюсть. У того аж фонтаном полилась кровь.

— Все закончилось, — сказал Реборн, а моя интуиция просто взвыла. Судя по всему, то же самое происходило с Тсунаёши. Хибари Кёя упал без сознания.

— Ку-фу-фу, никто из вас не останется в живых, — сказал Мукуро, и… приставил пистолет к виску. — Аривидерчи!

Прозвучал выстрел и Рокудо Мукуро упал на пол без признаков жизни. А Бьянки поднялась и. мило улыбнувшись, стала нападать на нас, вооружённая наконечником трезубца Мукуро. Зрачок в её правом глазу покраснел как у иллюзиониста.

— Рокудо Мукуро? — удивился Тсуна.

— Ку-фу-фу, есть ещё дела, которые мне нужно сделать, — засмеялась Бьянки не своим голосом. — так что я вернулся из глубин Ада.

— Я остановлю его, Десятый, — выступил вперёд Хаято и начал читать заклинание экзорцистов. Я, как человек в теме, чуть не пробила ладонью лоб. Но, на моё удивление, Бьянки упала на пол и забилась в судорогах. Тсуна подбежал к ней и не видел, как выражение лица подрывника поменялось. Он медленно взял наконечник трезубца и подошёл к Тсунаёши.

— Позволь мне закончить с этим, — улыбнулся он и замахнулся на Тсуну. Но не успел. Я ударила его арматурой по плечу, давая отото время, чтобы отскочить. Что он и сделал.

— Надоедливая девчонка, — Хаято улыбнулся чужой улыбкой. — Нужно было тебя сразу убить.

— Надо было, — я усмехнулась и встала между врагом и братишкой. — Но ты прокололся и обеспечил мне возможность существовать в полноценном теле. Спасибо.

— Пуля управления была запрещена, — внезапно встрял Реборн. — Где ты её достал?

— Оя-оя, так ты заметил, — улыбнулся Гоку-Мукуро.

Дальше мы выслушали небольшую лекцию, посвящённую этой особой запретной пуле. Я надеялась, что киллер скажет хоть один способ сбрасывания влияния этой пули, но тщетно. Кроме общей информации Реборн ничего толкового не выдал. Мукуро разливался соловьём о том, какой он сильный и вообще, и рассказал о своих планах. Взять под контроль наследника Вонголы и уничтожить мафию.

Это было настолько нелепо, что я не выдержала и рассмеялась.

— Веселимся? — Укурок был невозмутим. — И что же я сказал такого смешного?

— Уничтожить мафию? — я утёрла слезы травмированной рукой. — Ты думаешь, что ты первый, у кого возникло это желание?

— Ни у кого из них не было столько совершенного плана… — начал иллюзионист, но я его перебила.

— Все так говорили, — хмыкнула я. — А мафия существует до сих пор. Ты думаешь, что мой отото хочет стать боссом Вонголы? Что Такеши спит и видит, чтобы стать киллером? Что maman хотела себе участи практически матери-одиночки? Мафия — это гидра, которая распространяется всё дальше. Её можно лишь притормозить, но никак не остановить или уничтожить. А если ты думаешь, что у тебя получится, то ты либо излишне самоуверен, либо наивен, что ещё хуже.

— Ты можешь думать что угодно, — усмехнулся Гоку-Мукуро. — Но я просто порабощу всех.

Бьянки поднялась и пырнула трезубцем Хибари, лежавшего на полу без сознания. Тсунаёши схватился за голову. ГДК поднялся на трясущихся ногах, ударил Тсуну в челюсть и рухнул на пол.

— Что за монстр этот Хибари Кёя… — пробормотал иллюзионист, пытаясь сесть. — Сражаться с такими ранами… Впрочем, его тело больше нельзя использовать.

Тело Кёи со стуком повалилось на пол. А по обе стороны от Тсунаёши встали Бьянки и Хаято. В дверях появились Кен и Чикуса.

— Мукуро в четырёх людях?! — завопил Тсуна.

— Отото, ты не представляешь, насколько это пошло звучит, — хмыкнула я, покрепче сжимая арматуру.

— Оне-сан? — удивился Тсунаёши. — Это точно ты? Как ты…

— Не знаю, — отрезала я. — Я только полчаса назад вспомнила последние минуты в твоём сознании.

Дальше говорить мы не смогли, поскольку на нас разом напали все противники. Уклоняясь от атак Бьянки, я только удивляться могла способностям Мукуро — он одинаково хорошо управлял всеми людьми, отлично подстраиваясь под любой стиль боя. Его бы способности да на что-то полезное… Но он пустил их на разрушение и хаос.

Я пропустила момент, когда Хаято кинул бомбы. Меня смело взрывной волной и впечатало в стену с такой силой, что я, который раз за день, потеряла сознание.

* * *

Я словно лежала под лучами тёплого летнего солнца, покачиваясь на облаках. Тело, погруженное в негу, было максимально расслаблено. Ощущения времени не было, поэтому я не знала, как долго лежу в нирване.

Внезапно лёгкие резануло болью, которая распространилась на всё тело, которое сейчас чувствовалось как ненужный балласт.

Я медленно разлепила тяжёлые веки. Надо мной склонился мужчина в белом халате.

— Савада-сан? Вы меня слышите? — спросил доктор. Губы не слушались, поэтому я прикрыла глаза. — Отлично. Сейчас приходите в себя, ваши родственники вам всё расскажут. Через полчаса я подойду, чтобы проверить Ваше состояние. Если самочувствие ухудшится, срочно вызывайте медсестру.

Врач удалился, а в моём поле зрения появился Тсунаёши, облачённый в больничную пижаму.

— Мы победили? — тихо спросила я. — Или это очередная иллюзия?

— Рокудо Мукуро повержен, — ко мне на постель запрыгнул Реборн. — Преступников забрали в Вендикаре, а остальные были доставлены в больницу.

— Как они?

— Все хорошо, оне-сан, — сказал Тсунаёши. — Сильнее всего досталось тебе и Хибари-сану, но тот уже неделю как на ногах.

— Неделю? — удивилась я. — Сколько времени прошло?

— Ты только не паникуй, — успокаивающе начал Тсуна, но это мало помогало. — Тебя погрузили в искусственную кому, чтобы минимизировать опасность для жизни и ускорить восстановление.

— Сколько. Прошло. Времени. — прорычала я.

— В коме ты провела три недели, — отчитался Реборн. — А с твоего исчезновения прошло больше пяти месяцев.

— Пять месяцев? — я была в шоке.

— Это ещё не всё. — Реборн хмыкнул. — Мы узнали кто был владелицей твоего тела раньше.

— И кто же? — спросила я, готовясь к тому новому шоку.

— Некая Екатерина Романова, — ответил киллер. — Дочь Марии Романовой и…

— И Емитсу Савады, — резко закончил Тсунаёши, глядя в пол.

Я закашлялась и выдавила: — Какого хрена?

— Нам всем это тоже интересно, — сказал Реборн. — Девушку похитил неизвестный больше полугода назад. Как Рокудо это провернул — загадка, потому что в это время его тело было в Вендикаре.

— Это точно был он, — сказала я. — Девушку кто-нибудь ищет?

— Её мать умерла в середине девяностых годов под Санкт-Петербургом, а после девчонку взяли под крыло местные банды. Так что концов никто искать не станет — подумают, что девчонка сама сгинула в какой-то афере.

— Ужас, — только и смогла вымолвить я. — А Емитсу знал о дочери?

— Неизвестно, — вздохнул Тсуна. — Но, если что, у меня есть веский повод дать ему в хлебальник.

— Боже, Савада Тсунаёши ругается! — я всплеснула бы руками, но они пока были слишком слабые. Тсуна ощутимо покраснел.

— Мы сделали тебе документы на имя Кэтрин Савады, — сказал Реборн, а я его перебила:

— Имя-то не японское.

— Зато не противоречит имени этого тела и твоего родного, — сказал Тсунаёши. — Это я придумал, оне-сан.

— Ты большой молодец, отото, — я тепло улыбнулась брату, размышляя, почему тогда это имя вылезло в подсознании, когда я очнулась в Кокуе-лэнде. А после обратилась к Реборну: — Что же дальше?

— Maman ничего не знает, — сказал репетитор. — Мы сказали ей, что ты племянница Емитсу, чтобы не травмировать её. Так же, по причёсанной версии, вы с ребятами попали в автомобильную аварию, когда собирались отправиться в поход.

— Проблематично, — я выдохнула и наконец нашла в себе силы, чтобы приподняться на локтях. Понятливый Тсуна сразу подал мне стакан воды, который я с благодарностью приняла.

— Что дальше, Реборн? — спросила я, снова откидываясь на подушки.

— Буду тренировать Тсуну. Жаль, конечно, что вы потеряли свою связь, — вздохнул мини-киллер.

«Наивный.» — пронёсся в голове голос Тсунаёши. Я улыбнулась.

«Ну, он же маленький, значит ему простительно.» — ответила я отото.

«Без тебя было скучно.» — Тсуна в реальности вздохнул.

«Я тоже скучала, отото.»

Спустя неделю меня выписали из больницы. Да, врачи, обладающие Пламенем Солнца — это просто чудо. Я даже начала завидовать — это такие возможности для лечения открываются. У меня же пламени больше не было. Вообще. Мы проводили множество тестов, но результат один — отныне я обычный человек с необычными друзьями. Друзья, кстати несколько раз заходили. Киоко принесла торт, который мне, вообще-то из-за травмы желудка было нельзя, но его благополучно съели мальчишки. Хару подарила мне прекраснейший вязаный воротничок белого цвета. Даже Хибари Кёя отметился, прислав мне в подарок… кастет. Когда Тсунаёши увидел этот «дар», его просто пополам сложило от смеха. Я же заметила, что возможно грозный ГДК соизволит принять меня к себе в команду. Смех Тсуны резко прекратился.

Несколько раз заходила обвешанная детьми Нана. Мне было стыдно перед ней из-за поступка Емитсу пятнадцать лет назад. Но, вроде бы, в легенду о племяннице она поверила. А когда услышала, что кроме семьи Емитсу, у меня живых родственников нет, сразу предложила переехать к ним. Предложение женщины растрогало меня до слёз. Рыдали так же Ламбо и И-пин, которым жестокий Реборн сказал, что я их бросила. Малышка И-пин повязала мне на руку талисман, который сплела сама. Я клятвенно пообещала, что ни в коем случае не стану его снимать.

По приезде домой нас ждал аншлаг. В отсутствие Наны Бьянки и хранители Тсуны решили организовать праздник, решив отметить победу над Рокудо. Меня усадили между Тсуной и Хаято, который каждые десять минут вопрошал о моём самочувствии. На моих коленях устроилась довольная И-пин, с которой я, между прочим, буду делить комнату. Нана отказалась от застолья, сказав, что не хочет нам мешать, и удалилась к себе, напевая.

— Что я пропустила, ребята? — спросила я, умиротворённо оглядывая всех.

— Тсуна за это время подружился с двумя боссами союзных семей, — рассказал Хаято.

— Я в этом не сомневалась, — я хмыкнула. — Наверное снова были тренировки от Реборна в духе «Упал с самолёта — учишься летать»?

— Как ты узнала, Ри-не? — удивился Тсуна.

— Я прочитала эту информацию по радужке твоих глаз, — на полном серьёзе произнесла я.

— Это плагиат! — воскликнул Реборн, попивая кофе.

— Я знаю, — признала я. Бьянки рассмеялась.

— Савада, ты должна вступить в клуб! Во имя экстрима! — воскликнул Рёхей.

— Нии-сан, ты что! — вмешалась Киоко. — Она же только после аварии! Наверное, Рин-чан еще нельзя напрягаться! Правда же? — девушка повернулась ко мне.

— Ага, — я кивнула. — Ещё месяц перенапрягаться нельзя. Так что йога — наше всё!

— О. как здорово! — Хару всплеснула руками. — Давайте организуем женский клуб и будем заниматься все вместе!

Само собой, все её поддержали. Даже мальчишки, которые решили посетить пару занятий. После битвы нам всем требовался отдых, поэтому оставшийся день мы провели за разговорами и шутейками. Но что-то изменилось.

Тсунаёши, когда думал, что никто на него не смотрит, смотрел в стену невидящим взглядом. И только морщинка между бровями выдавала невесёлость его мыслей. Хаято время от времени вздрагивал, оглядываясь. Правую руку Ямамото иногда сводило судорогой. А во мне что-то надломилось. Я по-прежнему не собиралась лезть на рожон. Но слова Бьянки «убивай, или убьют тебя» поняла в полной мере. Я могу бесконечно прятаться, всеми силами стараясь избежать греха, или смириться и помогать Тсуне и ребятам. Хотя бы тем, что им не нужно будет оглядываться не случилось ли со мной что.

Уже вечером Тсунаёши отказался идти к себе и притащил в свою бывшую, а теперь в мою, комнату футон, пока мы с И-пин принимали ванну. Реборна, который попытался зайти к нам, я выставила с пожеланием лечь в кровать, сопеть в две дырочки и не выступать.

И-пин заплела мои волосы, которые были чуть-чуть длиннее плеч, в косу. Я, как положено хорошей «старшей сестре» восхитилась её умениями парикмахера и попросила почаще заплетать меня. Девочка покраснела и промолчала. Я подхватила её на руки и медленно пошла в комнату, удерживаясь за стену. Ноги, после вынужденной комы, ещё немного трясло.

В комнате я уложила на кровать, уснувшую у меня на руках И-пин. Тсуна потянул меня за рукав пижамы, предложив сходить на кухню и выпить чаю. Все в доме уснули, так что мы старались не шуметь.

— Ты злишься? — спросила я, когда хозяйственный Тсунаёши поставил передо мной кружку с ароматным зелёным чаем с мелиссой.

— Злюсь? — удивился братишка, пододвигая к себе свою кружку с чаем.

— На отца, — я отхлебнула глоток.

— Безумно, если честно, — Тсуна вздохнул. — Я знаю, что они с мамой начали встречаться за четыре года до моего рождения. А моя сестра родилась чуть раньше, чем за два года до того, как я родился. И эта мысль, чёрт побери, не даёт мне покоя.

— Придёт время, и ты спросишь с него. Всё спросишь, — я протянула руку и накрыла ладонь Тсуны своей. Тот благодарно улыбнулся. Какое-то время мы сидели молча.

— Идём спать, оне-сан, — сказал он, когда мы допили чай. — Завтра рано вставать.

* * *

Следующий месяц прошёл для меня в диком темпе. С Наной мы бегали по всем инстанциям, чтобы разобраться с документами, зарегистрироваться по месту жительства и оформиться в школе. После этого мне пришлось сдавать экзамены за младшую школу и первый класс средней. Реборн задрал планку, потребовав, чтобы я до конца учебного года сдала экзамены за всю среднюю школу. Зачем ему это, кто бы знал?

Помимо этого, львиную долю времени сжирали тренировки. Ничего особенного — просто постепенно я растягивала связки и укрепляла мышцы. Мне всё ещё приходилось ходить либо с тростью, либо по стеночке — пребывание в плену Рокудо и в последующей коме дало о себе знать. У меня было стойкое ощущение, что если бы не возможность в прошлом брать под контроль тело Тсунаёши, то мой период восстановления увеличился в разы.

И-пин не отходила от меня ни на шаг, послушно посещая со мной школу, тренируясь на заднем дворе и помогая Нане на кухне. Женщина была приятно удивлена, когда узнала, что я умею готовить. Так что, каждый вечер, перед ужином, небольшая кухня становилась женским царством на несколько часов. А после ужина мы все вместе усаживались в гостиной с чашкой чая и обсуждали прошедший день.

Тсуна почти всё свободное время проводил за тренировками. Отото мельком сказал, что Леон сделал для него новое оружие, которое необходимо освоить. Но вот что за оружие и какие его свойства я не знала. Тсунаёши бледнел, краснел, но молчал. Ясности не внесли и Такеши с Хаято. Один по-кретински улыбался, а второй нервно курил и менял тему.

Пришлось осторожно, чтобы остаться незамеченной, считывать намерения Тсуны через подсознание. Благо, оно не осталось единым, словно разделившись на две части, связанных небольшим тоннелем. Результаты меня не порадовали — братишка решил всеми силами оградить меня от мафиозного мира. Мне отчётливо захотелось треснуть его по голове чем-нибудь увесистым. Он должен был понимать, что я не настолько наивная как Киоко и не настолько доверчивая как Нана, а значит, случись что, сразу пойму в чём дело и попытаюсь помочь. А мафиози меня так или иначе заденут хотя бы по касательной — чтобы этого не случилось мне необходимо вообще практически не пересекаться с Тсуной. И то, это навряд ли поможет. Емитсу, вон, старается вообще семью не навещать, но охраны навесил, ибо мало ли. А мафия как спрут — только наступишь на него и сразу затянет в это болотце.

А ещё нельзя забывать про родных этого тела. Конечно, Реборн сказал, что Катю никто не ищет, но интуиция твердила мне об обратном. Так что в Россию я в ближайшее время ни ногой — меньше всего на свете хочу объясняться с родственниками этого тела. Кстати о родственниках…

Нана разбудила нас с И-пин еще с рассветом, сообщив, что Емитсу возвращается и что нам нужно подготовиться. Я вздохнула, выставила из комнаты затесавшегося Реборна и переоделась в домашний костюм. Китаянка последовала моему примеру и вскоре мы были уже на кухне, где повеселевшая Нана раздала нам указания. Мне предстояло приготовить несколько блюд русской кухни. Я не понимала, к чему застолье как на свадьбу, но список покупок набросала. Нана на крыльях любви улетела за продуктами, а я замесила тесто на пельмени. И-пин заинтересовалась блюдом и вызвалась помогать. Фарш дома был, так что к приходу Maman мы налепили больше половины. Я решила сделать заготовки на несколько дней, потому что мальчишки возвращаются с тренировок голодные и обедают поочерёдно у каждого. Зная прожорливость несостоявшегося Бати, я заранее большую часть отнесла в комнату к Тсуне в его морозилку, купленную Наной с полгода как.

— Оне-сан, что за праздник? — Тсуна проснулся вернулся с тренировки и шокировано оглядывал гостиную, которая была заставлена различными блюдами. Я, пока Нана не видит, подхватила припрятанное ранее блюдо с нарезками и потащила Тсуну в нашу и И-пин комнату. Девочка пришла следом с подносом, заполненным сладостями. И как только унесла?

— Поздравляю, отото, — серьёзно сказала я. — Ты женишься!

— ЭЭЭЭ? — шокировано завопил Тсунаёши.

— Это часть твоей тренировки, — сказал Реборн, устроившийся на столе и поедающий плюшки.

— Это… Как же… — глядя на наши серьёзные лица, Тсуна начал паниковать. И-пин лишь посмеивалась в кулачок.

— Ладно, спокойствие, — я положила руку на плечо брата. — Мы шутим.

— Тогда в чём дело? Я уже точно ничего не понимаю, — отото сокрушённо покачал головой.

— Твой отец… Емитсу возвращается, — вздохнула я.

— Что? — холодно спросил Тсуна.

— Ты слышал, — сказал Реборн.

— Когда? — выдохнул брат.

— Сегодня вечером, — ответил Реборн.

— Оне-сан, собирайся, — Тсуна поднялся с кровати. — Сегодня гуляем всю ночь. Не хочу с ним пересекаться.

— Как скажешь, — я могла бы возразить, а смысл? Тсуна был зол на отца, поэтому ему нужно проветриться. Может, получится его успокоить. — Дай нам с И-пин десяток минут, чтобы привести себя в порядок и идём.

Тсуна кивнул и вышел из комнаты. Реборн отправился за ним.

— Ри-не, — И-пин потянула меня за рукав. — Я думала, что у Тсуны нет отца.

Я присела перед девочкой и погладила её по голове.

— У всех есть отцы, — я грустно улыбнулась. — Папа Тсуны был в отъезде по работе, а теперь он возвращается.

— А почему Тсуна расстроен? — девочка искренне не понимала мотивов братишки.

— Видишь ли… — я вздохнула. — У Тсуны много причин обижаться на отца, но, я уверена, со временем он перерастёт свои обиды и сможет простить родителя. А теперь давай собираться!

И-пин облачилась в премилый тёмно-красный костюмчик. Меня она уговорила надеть короткое голубое платье и бежевые легинсы. На плечо я повесила сумку и, взяв трость, спустилась вниз. В прихожей я втиснулась в мягкие кожаные мокасины — обувь на жёсткой подошве и на каблуках мне ещё нельзя было носить. Нана выдала нам карманные деньги и отправила восвояси, пожелав как следует повеселиться. Я взяла за руку Фууту, который понёс И-пин. Рядом с Тсуной шли Ламбо и Реборн.

На улице к нам присоединились — Киоко, Хару, Хаято и Такеши. Мы отправились в торговый квартал, где гуляли совсем недолго, потому что Ламбо захотел пить. Мы заняли два столика, Киоко вызвалась сходить за напитками для малышки.

— Сходи с ней, — предложила я, заметив, как Тсуна провожает девушку влюблённым взглядом.

— Ты думаешь? — неуверенно сказал отото. Я лишь подтолкнула его к подруге. Тот на крыльях любви умчался вслед Киоко, а я откинулась на спинку стула.

Внезапно раздался взрыв и по нашей с Тсуной связи пошла волна паники. Я вскочила.

— Тсуна!

… по нашей с Тсуной связи пошла волна паники. Я вскочила.

— Тсуна! — выдохнула я, поднимая упавшую трость.

— Что случилось? — ко мне подбежала Киоко. Одна. Без брата.

— Бери детей и уходи в безопасное место, — скомандовала я. Киоко послушно взяла на руки И-пин и Ламбо. За предплечье девушки вцепился Фуута. — Найди Хару. Обе отправляйтесь к дому Тсунаёши. Расскажите всё Бьянки. Она сможет в случае чего вас защитить.

— А как же ты? — спросила подруга.

— Я найду отото и сразу приду к вам.

— Удачи, Ри-не. Береги себя, — сказала И-пин. Я кивнула и, помогая себе тростью, отправилась туда, где по ощущениям находился брат. Тот обнаружился на другом конце площади, придавленный к земле подростком с русыми волосами, на месте аджны чакры которого горело голубое пламя. Значит, снова проделки мафии. Это всё у меня уже в печёнках сидит!

— Тсуна! — воскликнула я, отодвигая от брата незнакомого подростка и поднимая отото. — Ты в порядке?

— Оне-сан! — выдохнул отото. — Ты цела? А где…

— Девочек и малышню я отправила к нам домой. Там Бьянки. Она сможет их защитить.

— Почему сама не отправилась с ними? — недовольно спросил Тсунаёши.

— Я должна была удостовериться, что ты в порядке и узнать, что происходит, — я лишь пожала плечами.

— Десятый! — к нам подбежал Хаято.

— Тсуна, ты в норме? — вторил ему Такеши.

Отото не успел ответить, как мы услышали ор. А по-другому этот возглас назвать было никак нельзя.

— Я разрежу любой мусор, стоящий на моём пути, — дым развеялся, и мы увидели мужчину… Ну как мужчину, парня лет двадцати-двадцати пяти.

— Волосы, — потянулась я к нему, буравя взглядом. — Мне нужны такие же волосы.

— Оне-сан, ты в порядке? — Тсуна обеспокоенно взял меня за плечи.

— Отото, ты только посмотри на его прекрасную шевелюру! — воскликнула я. — Как он ее отрастил? Как он за ней ухаживает? Как сохраняет этот холодный пепельный оттенок?

— У тебя же похожий цвет волос, — хмыкнул Такеши. Я резко развернулась к нему.

— Не смей путать его платиновый блонд и мой песочный! Это разные цвета! — отрезала я. — Мне срочно нужны контакты его парикмахера!

— Что ты несёшь? — спросил Тсуна, встряхивая меня.

— Джудайме, у неё шок, — Хаято бегло меня осмотрел и вынес вердикт. Я же не понимала: ну какой у меня шок? Я ведь в порядке!

Я не успела возразить, как блондин взмахнул мечом и в метре от нас с громким шумом раскололась плитка, покрывающая площадь. Закричали, убегая, люди.

— Гокудера-кун, — резко бросил Тсуна. Сейчас он выглядел серьёзным, как никогда. Настоящий лидер. — Хватай Рин и отведи её в безопасное место.

— Есть! — отчеканил подрывник, закидывая меня на плечо.

— Но… — хотела возразить я, но Тсунаёши меня резко прервал.

— Оне-сан, своё недовольство выскажешь позже. Гокудера-кун! Ты ещё здесь?

Ураган намёк понял и побежал в сторону дома, придерживая меня за бёдра. Я могла лишь наблюдать за отдаляющимся Тсуной, который готовился к бою и кусать до крови губы.

— Рин-сан, — обратился ко мне Гокудера. — Я отнесу Вас домой и отправлюсь на помощь Джудайме.

— Отличная идея, Хаято-кун, — сказала я и вздохнула. — Я знаю, ты не дашь Тсуну в обиду.

— Спасибо, Рин-сан, — сказал подрывник и поставил меня у ворот. — А теперь я к Джудайме!

— Удачи! — запоздало крикнула я вслед парню. На негнущихся ногах я дошла до дома, краем сознания отмечая, что трость я забыла на площади. После я с трудом открыла дверь и сползла по стенке в прихожей.

— Сестрёнка! — ко мне кинулись Ламбо и И-пин. Фуута тоже вышел в коридор, но остановился в отдалении. Я сгребла малышню в охапку и прижала к себе.

— С ними всё будет хорошо, — шептала я и не верила своим словам. Внутри всё сжималось от плохого предчувствия. Интуиция просто кричала об опасности, напрягая каждую клеточку моего тела и вызывая крупную дрожь.

— О Боже! — Бьянки вышла в прихожую и, увидев меня, всплеснула руками. Картинка перед глазами ненадолго расплылась. Я лишь почувствовала, как меня куда-то ведут. Пришла в себя я уже в гостиной, где знакомый мне светловолосый мужчина протянул гуиноми, до краёв наполненную саке. Я одним глотком осушила посуду, впрочем, не почувствовав ни вкуса, ни крепости. Дрожь не уменьшилась, но прорезался голос.

— Где Киоко и Хару? — хрипло спросила я.

— Я отправила их по домам, — Бьянки, которая до этого успокаивала малышню на кухне, подошла ко мне со стаканом воды, который я с благодарностью приняла. Руки тряслись настолько, что пока я пила, расплескала половину на себя.

— Что покрепче есть? — спросила Бьянки у Емитсу.

— Хочешь, чтобы её вырубило? — засмеялся мужчина. — Чем тебе моё саке не угодило?

— Её вырубит в любом случае, а так она хоть сможет рассказать, что случилось, — Ядовитый Скорпион веселья отца Тсуны не разделяла.

— Вскрываю свою заначку, мелкая, — загоготал Емитсу, разливая по стаканам янтарную жидкость. Виски, наверное. Один стакан он протянул мне, а за второй взялся сам.

Прежде чем ответить Емитсу, я сжала предложенный мне стакан побелевшими пальцами и сделала большой глоток. Алкоголь неприятно обжёг горло, и я поморщилась.

— Пока Вы смеётесь, Вашего сына, возможно убивают, — как бы между прочим заметила я и сделала ещё глоток. Савада-старший резко умолк.

От алкоголя интуиция притупилась и больше не била так сильно по нервам, так что я, по крайней мере, смогла нормально дышать. Я прикрыла глаза, прислушиваясь к ощущениям. По нашей связи прокатывались волны пламени, которые, несмотря на отсутствие оного, я все же могла ощущать. Битва была в разгаре, а я сижу дома, не в силах помочь, и просто паникую. Я медленно сжала руку в кулак.

— Может всё-таки расскажешь, что произошло? — спросил Емитсу.

— Для начала, можно вопрос, товарищ родитель? — я покрутила в руке стакан. От моего обращения Емитсу дёрнулся, но все же кивнул. Старое советское обращение, напоминание о моём прошлом, я произнесла по-русски. В глазах Бьянки я увидела смешинки, но внешне девушка оставалась серьёзной.

— Тогда я задам несколько вопросов, если позволите, — хмыкнула я. — Вам известно, кто я?

— К сожалению — да, — Емитсу поморщился, как от зубной боли.

— Толку-то сожалеть, — я фыркнула. — если бы кое-кто держал кое-что в штанах, то проблем с Вашим сожалением бы не было.

— Попридержи язык! — прикрикнул «папенька». — Не тебе возмущаться!

— Верно. Не мне, — я кивнула. — Возмущаться будет Тсуна. И, поверьте мне, ему есть что Вам сказать.

— Он знает? — Емитсу удивился.

— У нас нет секретов друг от друга. И Реборн одобрил, — я лишь пожала плечами. — А теперь второй вопрос: Вы вообще собираетесь рассказывать сыну о том, кто Вы?

— И кто же я? — Емитсу прищурился, а я почувствовала словно к моему виску приставили револьвер. Но алкоголь неплохо притупил интуицию, а вместе с ней инстинкт самосохранения, поэтому я была наглой как никогда.

— Вам виднее, кто Вы, — по понятным причинам я уклонилась от ответа. — К вашей развесёлой компании я не имею ни малейшего отношения.

— Правильный ответ.

— Я знаю. И все-таки?

— Взаимоотношения с моим сыном не твоего ума дело. Я не собираюсь отчитываться перед каким-то бастардом, который уж никак не должен был родиться.

— Ваше право, — на «бастарда» я совершенно не обиделась. Как ни крути, это правда. — Но всё-таки, как бы Вы это не отрицали, Тсунаёши — мой брат. И мне, чёрт возьми, не безразлично его будущее, поэтому вопрос номер три: какое отношение Вы имеете к мечнику с длинными пепельными волосами и ярко выраженной склонностью к итальянской ругани?

— И этот мечник… — начал несостоявшийся отец, но я не дала ему договорить.

— И этот мечник сейчас сражается с мальчишками на торговой площади.

По усмешке Емитсу я поняла, что он как минимум знал обо всём, а как максимум — самолично является организатором этого праздника жизни. Я подпёрла ладонью голову, гипнотизируя стол. Встречаться взглядом с другом дона Тимотео не хотелось. Но при этом я из последних сил сдерживалась, чтобы не высказать папаше все мысли о нём, что скопились за недолгую жизнь Тсунаёши. Краем глаза я отметила, что кулаки Бьянки сжались, а сама девушка сверлит взглядом пол. Тут всё ясно. Реборн не особо посвящает подругу в свои планы, и это девушке не нравится. А тут ещё под удар попадает её младший брат. В общем, если Ядовитый Скорпион решит травануть батю, то я с радостью поучаствую.

В конце концов я психанула и залпом допила виски. Затем с громким стуком поставила стакан на стол. Бьянки вздрогнула от резкого звука. Я же, сославшись на дела, отправилась к себе.

Я не знаю, что за игру затеял Емитсу… Тимотео… Да, собственно, какая разница! Тот, кто по законам мироздания должен защищать своё дитя, а на самом деле с каждым разом подвергает его опасности. Тот, кто должен быть другом, наставником, несёт угрозу. И, самое страшное, я не знаю, как освободить Тсуну и мальчишек из этой паутины.

В последние два месяца мой мир перевернулся, отказываясь возвращаться в исходное положение.

Мне нужно многое обдумать. Очень многое.

* * *

Затуманенный алкоголем мозг потребовал отдыха. Я предусмотрительно достала из рюкзака небольшую бутылку минеральной воды, которую поставила на прикроватную тумбочку. Туда же я переложила походную косметичку, в которой, вообще-то, я храню лекарства. После я наскоро умылась и, переодевшись в старую футболку Тсуны и свободные бриджи, легла спать.

Казалось, я только прикрыла глаза, как меня разбудил Тсуна, с шумом ввалившийся в мою комнату.

— Оне-сан, что с тобой? — парень кинулся ко мне и начал меня тормошить, за что получил подзатыльник.

— Не ори. Отото, — я отодвинула братишку и, нащупав аптечку, начала искать обезболивающее. Из-за резкого пробуждения у меня началась мигрень.

— Боже, полцарства отдам за обычный советский анальгин, — пробормотала я, находя нужные таблетки и запивая их большим количеством воды. Затем я откинулась на подушки, прикрыв глаза, готовая слушать.

— Ну и чего ты разорался? — поинтересовалась я, не открывая глаз.

— Ты знаешь, что отец напоил саке Ламбо, И-пин и Фууту? — ответил вопросом на вопрос Тсуна. Я помассировала виски и витиевато выругалась на родном языке. Тсунаёши присвистнул.

— Знаешь, я понял меньше трети из того, что ты сказала. Но, судя по твоей реакции ты была не в курсе.

— Хуже, — я пакостно улыбнулась, предвкушая реакцию отото. — Я пила с твоим отцом виски.

— ЧТООО?! — завопил Тсуна. Дверь в этот же момент открылась. В комнату ввалились пьяненькие дети.

Первым делом я конфисковала у них саке, посетовав, что мы не в России — обычную водку можно хотя бы использовать для дезинфекции. А тут… Я велела Тсуне вылить алкоголь, либо заныкать так, чтобы ни дети, ни батя его не обнаружили, даже случайно. Отото понятливо кивнул и, подхватив бутылки, вышел из комнаты.

Я же решила не издеваться над детьми, поэтому обойдёмся без промывания желудка. Поэтому я наскоро умыла их прохладной водой, скормила каждому по паре таблеток сорбента, споила по стакану травяного чая, который заварила ещё утром, и уложила их спать в своей комнате.

После этого я на цыпочках вышла в коридор и наведалась на кухню. Увы! Из всего великолепия, что мы наготовили, осталось целое ничего. Пре-ле-стно!

— Можешь не стараться, — я обернулась и увидела Тсунаёши. Прислонившегося плечом к дверному косяку. — После отца еды не остаётся, поэтому сегодня ляжем спать голодными.

— Мой милый братишка, позволь рассказать тебе историю, — я улыбнулась. — В тёмном-тёмном Намимори, в тёмном-тёмном квартале Магуро, в тёмном-тёмном четвёртом районе, в тёмном-тёмном седьмом доме, в совсем уж тёмном подвале, в ужасно тёмной морозилке лежит страшный-престрашный двухнедельный запас пельменей.

— Ты спасла наши грешные души! — просиял отото.

— Ещё не спасла, — я ухмыльнулась. — Так что, хватай пароварку, запас воды и дуй в свой подвал. Твой батя не должен узнать, что у него слабо получается нас объедать. Я смешаю специи, приготовлю нам напитки и присоединюсь к тебе.

Тсунаёши ушуршал со скоростью электровеника, пока я заваривала зелёный чай с имбирём и айвой. Потом настругала лёгкий салат из овощей, найденных в закромах холодильника. Большую часть салата я переложила в контейнер и прикрепила сверху записку, мол это для Наны. На поднос я поставила посуду, чайник с чаем, миску с салатом и маленькие тарелочки со специями и соусами.

Тсуна как раз появился на пороге и отобрал у меня ношу.

В подвале мы разместились за котацу. Я занималась готовкой, а Тсуна не спешил начинать беседу, лопая салат.

— Я Вас внимательно слушаю, молодой человек, — я скрестила руки на груди.

— Я не хочу тебя в это впутывать, — помрачнел отото.

— А я знаешь ли, хочу знать причину того, что из-за нашей связи я чуть ласты не склеила в коридорчике, — ядовито заметила я и хлебнула чая. Тот оказался слишком горячим, и я закашлялась, не говоря ничего приличного.

— Тот мечник… Он из Вонголы, — было видно, что слова даются Тсуне с трудом. Ещё бы! Несмотря на его отнекивание от должности босса, он в какой-то степени излишне романтизировал и идеализировал мир мафии. А Реборн, чтоб его черти драли, не спешил развеивать фантазии отото.

— Я не удивлена, знаешь ли, — я поёжилась и погрела руки о чайник. — Тебя хотят поставить на пост главы одной из самых влиятельных мафиозных семей в мире. А, между нами, девочками, очень ограниченное количество людей знает, что ты вовсе не никчёмный Тсуна. Неудивительно, что тебя хотят убрать.

— Ты не совсем права, — Савада-младший уронил голову на руки. — Длинноволосому нужны были какие-то кольца Вонголы.

— Он их забрал? — с надеждой спросила я.

— Нет, — Тсу ударился лбом о столик. — Дино-ни передал мне оригиналы, а мечник украл копию.

— О, Боги! — воскликнула я. — Вот честно, печёнкой чую новую заварушку! Тсуна, имей в виду — если я окажусь права, я разорю высокоградусную заначку твоего отца и выпью весь вискарь. Уйду в запой на неделю! Обещаю!

— Ну оне-сан… — обречённо застонал Тсунаёши, а я пакостно захихикала.

Я методично наматывала эластичный бинт на руки от пальцев до локтей. Подобные бинты, только на дюйм шире, закрывали мои стопы и голени.

В спортзале, где я сейчас находилась, было пусто. Да, ради этого стоило покупать абонемент в спорткомплекс на противоположном от дома конце города!

Закончив с бинтованием, я принялась за разминку. Мышцы протестующе ныли, но я была упорна. Боли пугали меня не так сильно, как перспектива находиться в одном доме с Емитсу. Каждый раз пересекаясь с ним, я чувствовала себя будто под чутким взором палача. При своей семье он вёл себя как простодушный обалдуй, но как только я появлялась в его поле зрения, он, прищурившись, следил за каждым моим движением, держа руку в районе бедра. Я предполагала, что на «работе» Емитсу не снимает набедренную кобуру. А стоило мне оказаться наедине с Наной, как Савада-старший являл себя миру и уводил свою жену подальше от меня. Женщина, прекрасно видевшая отношение «родича» ко мне, потом долго извинялась.

Именно её идеей было купить мне абонемент в спортзал. И в библиотеку. И в бассейн. А ещё в языковую школу, ага. Нана чувствовала себя виноватой передо мной, а на меня давило просто огромной чувство вины перед ней. Я прекрасно осознавала, что не имела никакого права влезать в эту семью. Мне было трудно принимать заботу Наны, но я всячески старалась помогать ей по дому. Мать Тсунаёши была женщиной абсолютно прекрасной и удивительной. У неё всегда есть время и силы для улыбки, доброго слова и жизненного совета. В свои тридцать пять она была очень мудрой женщиной, способной переплюнуть даже седоволосых старцев. Моя интуиция часто твердила, что Нана, если не знает точно, то явно догадывается о сфере деятельности её мужа. Но, как добродушный и мягкий человек, она закрывала глаза на всё это. Мне только было непонятно, почему она позволила втянуть во всё это Тсуну. Ведь всё это время она одна воспитывала своего болезненного и беспокойного, но самого любимого сына, пока муж пропадал невесть где, откупаясь деньгами.

Нана мне безумно напоминала мою крёстную маму, Анну. Крёстная была одним из самых лучших и светлых людей, которых я знала. Мои родители разошлись, мама устраивала свою жизнь, а отец переехал в другой город. Меня ещё ребёнком сплавили к бабушке, у которой и без меня было двое детей подросткового возраста, а когда я сама стала подростком, родились ещё две внучки. Поэтому росла я практически во дворе, как и многие дети моего времени. Однако, ещё в детском саду меня судьба свела с Лилей, которая стала мне лучшей подругой и названной сестрой. А Анна была её мамой. Крёстная всегда поддерживала нашу дружбу. Благодаря этой женщине я объездила весь край! А когда Лиля, будучи подростком, начала бунтовать, отдаляясь от своей семьи и старых друзей, я подружилась с её мамой. Анна рассказывала о своей жизни, о прочитанных книгах и даже о том, как водить машину. Чёрт возьми, эта святая женщина воспитала меня как личность чуть менее, чем полностью!

А потом она умерла. Нам с Лилей только-только стукнуло по 18 лет. Врачи просто проморгали раковую опухоль, а потом стало поздно. Крёстная ходила по больницам, даже летала в Корею. И это в столь тяжёлые для страны девяностые годы! Она прошла курс химиотерапии, обратилась к религии, открыла для себя и для меня биолокацию и начала идти на поправку… Да вот только организм не выдержал процесса восстановления. Её не стало в день своего рождения. А следующие несколько месяцев попросту стёрлись из моей памяти. Моя подруга, Оксана, учившаяся в то время на психолога, констатировала сильную депрессию и начала таскать меня по врачам. Я начала собирать себя по кусочкам… И в тот же год, летом, умерла.

С удивлением я обнаружила себя уткнувшейся лбом в стекло спортивного зала. Шея и щёки намокли от слёз. Сколько я не плакала? Лет пятнадцать, наверное…

Я краем бинта вытерла слёзы и встряхнула волосами.

— Так! Хватит раскисать! — сказала я себе и начала аккуратно выполнять упражнения на растяжку. Вот только надолго меня не хватило — через полчаса я неосторожно двинулась и благополучно потянула связку на ноге. Вздохнув, я решила закончить на сегодня с упражнениями, а то так и до серьёзной травмы недалеко.

Я наскоро ополоснулась под контрастным душем. Затем заплела свои недлинные волосы в два колоска и принялась одеваться. Компрессионные чулки, которые я люто ненавидела, но без которых не могла долго ходить, чёрные леггинсы, облегающая водолазка к ним в тон и вязаное платье без рукавов из мягкой голубой пряжи. Несмотря на весьма тёплое время года, я почти всегда мёрзла. Тсуна шутил, что это от того, что у меня больше пламени нет, а врач, к которому меня насильно притащила Нана, утверждал, что это анемия. Я не спорила и безропотно пила всю ту гору витаминов и препаратов, которую мне понавыписывали. Только молилась всем богам, чтобы печень и почки выдержали это издевательство.

Со дня нападения патлатого мечника прошло всего три дня, а от меня уже все отдалились. Как я поняла, мальчишки договорились не посвящать меня в их проблемы. С Тсуной я пересекалась только перед сном. Он заходил в мою с И-пин комнату и задавал всего два вопроса: «У тебя всё в порядке?» и «Как ты себя чувствуешь?». А всё остальное время он проводил в школе и на тренировках. Там же, судя по всему, торчали Хаято и Такеши. И экстремальный старший брат Киоко, судя по словам последней, нашёл себе наставника, похожего на Реборна, и теперь тренируется. К соревнованиям по сумо, ага. Но Киоко ему верит, хоть и дико переживает. С ней мы тоже пока не пересекаемся — у девушки скоро соревнования по танцам, и она репетирует на износ.

Я встала перед зеркалом и достала косметичку из рюкзака. В Японии не принято ходить не улыбаясь, с синяками под глазами. Тут не Россия, где на хмурящегося человека не обращают внимания. Когда я, забыв об этом, по старой привычке вышла из дома после бессонной ночи, у меня несколько десятков раз посторонние люди спросили, хорошо ли я себя чувствую и нужна ли мне помощь. Я к этому не привыкла и меня, как болезненного человека, это немного раздражает. Поэтому сейчас я прятала под слоями штукатурки синяки под глазами, болезненный цвет лица и искусанные губы.

На выходе из спорткомплекса я натянула на лицо нейтральную улыбку и не спеша отправилась в небольшую итальянскую кофейню, открывшуюся в Намимори в то время, когда наша весёлая компашка сражалась с Мукуро. О кофейне мне рассказала Киоко, когда я отлёживалась дома.

Мимо меня лошадиным галопом промчался блондин в зелёной куртке. За ним с упорством маньяка с безумной улыбочкой бежал Хибари Кёя. Ну, хоть кому-то сейчас весело…

— Добрый день, синьора, — за барной стойкой стоял мужчина лет сорока, которого, судя по бейджику, звали Фабрицио. — Хотите что-то заказать? Или, может быть, Вас проконсультировать?

— О, право не стоит, — вежливо улыбнулась я, пробегая глазами по меню. — Мне, пожалуйста, миндальные бискотти, три шарика джелато страччателла и кусочек капрезе. О, и кофе! Двойной капучино без сахара. С ежевичным сиропом.

— С Вас одна тысяча восемьсот йен, — улыбнулся бармен. — Заказ будет готов в течении десяти минут.

Я улыбнулась и расплатилась за заказ. Затем сгребла сдачу в небольшой кошелёк и уже было собралась сесть за столик в ожидании еды, как услышала:

— Синьора разбирается в итальянской кухне? — спросил меня бармен, передав заказ на кухню.

— Грех не знать одну из самых популярных и вкусных кухонь мира, — засмеялась я.

— в Японии не так много людей, разделяющих Ваше мнение, — хмыкнул мужчина. — Удивительно только, что этот городок в последние несколько лет стал одним из самых популярных туристических мест для итальянцев.

— Действительно, удивительно… — пробормотала я, и добавила уже громче: — Может быть, чуткие итальянцы разглядели нашу прекрасную природу?

— Вполне возможно, — согласился со мной собеседник. — Я, собственно, что хотел спросить… Синьора, случайно, не ищет работу?

— Оу… Конечно, было бы неплохо, — растерялась я. — Но видите ли, я около месяца назад вышла из комы и до конца пока не восстановилась, так что имеется некая заторможенность в движениях…

— Честное слово, синьора, мне проще нанять хотя бы на неполный день человека, уважающего и разбирающегося в итальянской кухне, чем учить с нуля новых людей, половина которых, возможно, уволится через месяц.

— Ваши слова резонны, — признала я. — Давайте поступим так: я посоветуюсь с опекуном, спрошу у врача и в ближайшие пару дней озвучу Вам своё решение?

— Договорились, синьора. Буду ждать Вашего ответа, — кивнул бармен. — А вот и Ваш заказ!

Я поблагодарила синьора Фабрицио и села за столик у окна, грея руки о чашку ароматного кофе.

* * *

Серый телефон-раскладушка завибрировал, сообщая, что пришло время вставать. Я осторожно выпуталась из цепких ручек Ламбо и И-пин, которые с недавних пор повадились спать со мной. Ну, с И-пин всё понятно, а Ламбо не мог спать в одной комнате с Тсуной из-за режима последнего. Только Фуута не сильно шёл со мной на контакт из-за застенчивости. Да и, скорее всего, мальчуган помнит, как я бездыханным телом валялась у Мукуро. Вот что за жизнь…

Подхватив вешалку с подготовленной с вечера рабочей одеждой, другой рукой я взяла косметичку и отправилась в душ и собираться, стараясь при этом никого не разбудить.

Позади остался маленький, но оттого не менее неприятный скандал. В день, когда я сказала Нане о том, что хочу работать, мы несколько часов ругались шёпотом. Громче было нельзя — у нас на руках были дети, уснувшие во время просмотра фильма. Maman утверждала, что зарплаты Емитсу с лихвой хватит на всю семью, а я парировала тем, что я тут, как бы, приживалка, и нужно вносить свою лепту. Да и Емитсу, спавший и видевший, как депортировать меня из Японии, не сегодня, так завтра, запретит Нане тратиться на меня. Женщина на это лишь вздохнула, признавая мою правоту, и настояла лишь на том, чтобы сопроводить меня к врачу. Доктор пожал плечами и дал добро, сообщив, что, несмотря на побочные эффекты, я восстанавливаюсь намного быстрее обычного человека.

Синьор Фабрицио был очень рад, так что на следующий день после моего посещения кафе, мы подписали договор. И теперь, поскольку экзамены за среднюю школу я успела сдать, а в старшую пока не рвалась, я пять дней в неделю работала в кофейне, стараясь узнать всё, что можно об Италии. Так же я познакомилась с синьором Антонио, братом синьора Фабрицио, который был профессиональным поваром и несколько лет проработал в ресторане «La pergola»(4), имеющем три звезды Мишлена. Я, узнав об этом, даже заикаться начала, чем немало развеселила братьев. Синьор Антонио был бесконечно влюблён в родную кухню и мог часами рассуждать о, к примеру, правильном приготовлении карбонары.

Несмотря на то, что в меню у нас были только сладости, братья готовили полноценные обеды из итальянской кухни. Я, любопытная душа, после каждого такого обеда приставала к синьору Антонио с блокнотом, прося рассказать мне рецепт и тонкости приготовления. Жаль, Нана перестала допускать меня до готовки, утверждая, что я устаю на работе.

А Тсуна, недовольный из-за того, что я, во-первых, остригла волосы, а во-вторых, что сообщила о своём трудоустройстве постфактум, сердито вздыхал и сверлил меня взглядом. Ничего, перебесится. Как экзамены начнутся, так придёт просить о помощи.

Я включила воду погорячее и забралась в душ, растирая холодные ноги и руки. Несмотря на все старания, я таки умудрилась намочить волосы. Пришлось их сушить феном. Волнистые пряди немного не доставали до подбородка и щекотали щёки.

Моя форма по регламенту должна быть базовых цветов и строгого кроя, так что я выбрала для работы чёрную юбку карандаш чуть выше колена, белую рубашку, застёгивающуюся под горло, и чёрные балетки на венском каблуке. А в самой кофейне я надевала фартук на одно плечо бордового цвета.

Я нанесла на лицо энное количество слоёв штукатурки, чтобы не пугать бедных японцев, затем зашла в комнату за сумкой, поправила одеяло детям и отправилась работать.

— Доброе утро, синьор Антонио, — перед тем как оставить вещи в своём личном шкафчике, я заглянула на кухню — поздороваться.

— Здравствуй, Кэти, — ответил мне повар, замешивая тесто для савоярди.

— Синьор Фабрицио ещё не пришёл? — поинтересовалась я, уже после того, как надела фартук, убрала волосы с лица при помощи широкого чёрного ободка и сложила вещи в личный ящик. В руках я несла миниатюрную аптечку с необходимыми для меня лекарствами, телефон и ключи от кассы.

— Брат на переговорах, — сказал синьор Антонио. — Нам поступило неплохое предложение.

— О, тогда надеюсь, что у вас всё получится, — улыбнулась я и отправилась готовить своё рабочее место.

Первым делом я поставила прогреваться кофемашину. Затем открыла кассовую смену и пересчитала деньги в кассе. Заполнила утренний отчёт, который вечером вместе с выручкой заберёт синьор Фабрицио.

После этого синьор Антонио принёс коробку с расфасованным по небольшим упаковкам мороженым, которое я начала раскладывать на верхней полке в холодильной витрине. На нижней полке синьор Антонио разместил лотки со свежеприготовленным джелато.

Через час синьор Антонио принёс пирожные, которые я выложила на витрину. Как только я закончила, в кофейню зашёл неестественно бледный синьор Фабрицио.

— Доброе утро, синьор Фабрицио! У Вас всё в порядке? — вежливо поинтересовалась я, снимая перчатки, в которых я занималась пирожными.

— О, Катарина, не волнуйся, — сказал начальник и промокнул лоб носовым платком, извлечённым из кармана. — Видишь ли, в ближайшие несколько недель кофейня не будет работать.

— Но почему? — удивилась я.

— Понимаешь, завтра из Италии прибывают очень важные и влиятельные господа, которые изъявили желание нанять нас с братом в качестве поваров.

Синьора Фабрицио начала бить крупная дрожь, так что я быстро сварила лавандовый латте, который подала начальнику. Тот с благодарностью принял чашку.

— Благодарю, — сказал мужчина. — Так вот, что я, собственно, хотел сказать… Нам нужен помощник-бармен. Не согласишься ли ты подработать сверхурочно? Оплату обещают более, чем достойную и в евро.

— Это, конечно, хорошо, — сказала я. — Но я как бы ни разу не бармен.

— Главное, чтобы ты могла отличить виски от текилы или коньяка и могла перелить алкоголь из бутылки в подходящую ёмкость, — отмахнулся синьор Фабрицио. — Ты умная девочка и быстро научишься.

— Ну, тогда особых проблем нет. Наверное, — я пожала плечами. — Экзамены у меня только к концу учебного года, а это нескоро, так что свободное время есть.

— Я знал, что ты согласишься, — улыбнулся начальник. — Поэтому попросил подготовить договор и для тебя. Возьми себе перерыв, сделай кофе и внимательно прочитай, прежде чем подписывать. Я подменю тебя за кассой.

— Так точно! — я шутливо отдала честь, готовя себе капучино с попкорновым сиропом. Затем села за столик и погрузилась в чтение.

Да, видимо очень влиятельные люди приезжают. Мне будет запрещено рассказывать о том, что я услышу или увижу в особняке, где остановятся итальянцы. В свою очередь мне гарантировалась полная неприкосновенность при условии, что я не буду кому-либо вредить. Чёрт возьми, что за люди приезжают в Намимори, если подобные вещи прописываются в договоре? Ох, печёнкой чую, что всё это связано с Тсунаёши и, прости Господи, с Вонголой. Прав был Реборн: сколько от мафии не бегай, она тебя нагонит.

Я вздохнула и размашисто расписалась, совершенно не представляя, как я буду объяснять всё Тсуне.

— Ты никуда не едешь! — отрезал Тсуна. Я откинулась на кучу декоративных подушек, которые в большом количестве были накиданы на небольшой диван в подвале Тсунаёши.

— Я подписала договор и обязана выполнить его условия, — сказала я негромко. Тсуна, Реборн и Хаято уже битый час выносили мне мозг на тему воображаемой опасности и у меня уже начиналась мигрень. Я потёрла лоб.

— Рин-сан, Вы не знаете, во что ввязываетесь, — встрял подрывник. — Они убийцы!

— И вот мы плавно перешли к главной причине, почему договор расторгнуть нельзя, — я захихикала. — А вообще, любопытное лицемерие, Хаято-кун. Ты — мафиози, твоя сестра — прирождённая убийца. Твой наставник, Шамал — тоже не пони с блёстками. Я уже молчу про Реборна. Я до сих пор не знаю, сколько людей он завалил. Но гады и убийцы — это, конечно же, Вария. Именно они являются монстрами, пьют кровь девственниц и едят котят.

Такеши, сидящий всё это время молча, захохотал, оценив шутку. Я кивнула ему и процитировала:

— «Предательство карается убийством предателя и всех его родственников». Не так ли, Реборн, Хаято?

— Ты не часть мафии. На тебя это не распространяется, — сказал Реборн, прикрыв бессовестные глаза шляпой. Гокудера повесил голову.

— Реборн, прекрати вводить Тсуну в заблуждение, — я поморщилась и вздохнула. — Я стала частью мафии ещё тогда, когда Мария Романова отказалась делать аборт. Тогда, когда моя хилая душонка появилась рядом с Тсунаёши, на которого у дона Тимотео большие планы. Но, если для тебя, Реборн, этого недостаточно, то вот, — я достала из сумки договор и принялась читать: — На время действия данного договора, в скобках: один месяц, работник, в скобках: Кэтрин Савада, дурацкое, блин, имя, попадает под юрисдикцию Независимого отряда «Вария», который, в свою очередь, обязуется обеспечить полную физическую и психологическую безопасность». Пояснять, что это значит?

— Не стоит, — за всех ответил побледневший Хаято. — И как Вы только решились подписать это?

— О, Боже! Как я могла? — я театрально всплеснула руками и добавила со злостью: — У меня, в отличии от вашей развесёлой компании, есть хоть какие-то гарантии безопасности. А вы, кретины безмозглые, решили, что у вас яйца прочнее, чем у Чака Норриса. Вы действительно считаете, что у вас есть шансы победить людей, которые не первый год являются элитными наёмными убийцами? Решили жить недолго и умереть красиво?

— Вы решили предать Джудайме! — неожиданно для всех выдал подрывник. Это было настолько нелепо, что я истерически расхохоталась. А подручный отото продолжал: — Вы перешли на сторону врага!

Данное заявление вызвало у меня новый приступ гомерического смеха. Тсуна вздрогнул. Хаято сверлил меня взглядом, видимо, думая, что докопался до истины. Идиот. Реборн, прищурившись, оглядывал комнату.

— Ты ошибся, младший босс, — отсмеявшись сказала я. — Я не на стороне Варии. Но. — я подняла руку, призывая открывшего было рот подрывника, к тишине. — Я не принимаю и сторону Тсунаёши.

— Но… Почему? — Тсуна растерял весь свой гонор и теперь смотрел на меня оленьими глазами. Моё сердце сжалось, но я не подала вида. С лёгкой руки Реборна, Емитсу и ребят Тсуна пребывал в полном неведении, что такое мафия. Для него мафиози были сродни благородным рыцарям, которые защищали слабых, помогали бедным, а по утрам поливали цветочки. На мои попытки достучаться до него, объяснить, что, если он станет боссом, ему придётся брать на себя ответственность за такие вещи, как убийства, наркотики и проституция, четырнадцатилетний парень совершенно не обращал внимание. Как заведённый твердил, что он изменит Вонголу. Узнать бы, кто этой дурью ему башку забил и устроить этому «доброжелателю» камикорос, как говорит Хибари Кёя.

— Отото, всё просто. Ты собственнолично принял решение как можно меньше посвящать меня в дела Вонголы и мафии в целом. А это значит, что о вашем конфликте с Варией я знать не знаю и ведать не ведаю, поэтому и сторону выбрать не могу, — я хмыкнула, наблюдая, как у брата покраснели уши. Злится, но молчит. Понимает, что я права.

— И вот ещё что, — я встала с дивана, подхватила сумку, в которую уже сложила договор. Затем подошла к Тсуне и положила руку ему на плечо. — К вам, суицидники несчастные, у меня вопросов нет. Вы условно взрослые люди, и на риск идёте сознательно. Но, чёрт возьми, вы втягиваете в это пятилетнего ребёнка!

— Тупая Корова мафиози, — фыркнул Реборн.

— Он ребёнок. Не таинственный Аркобалено, а, чёрт вас всех дери, пятилетний мальчик, — я вздохнула, стараясь выровнять дрожащий голос. — Если из-за вашего идиотизма пострадает Ламбо, то, клянусь, я забуду, что ты моя семья, Тсунаёши, и что ты наследник. Я сломаю тебе нос.

Я сжала плечо отото и покинула его обитель, хлопнув дверью. Наверху я столкнулась с греющим уши Емитсу, который, увидев меня, усмехнулся. Ну да, ну да. Мы с Тсуной поругались. А этот утырок счастлив.

Мне отчётливо захотелось побиться головой о стену. Ну или напиться и забыться. Атмосфера в доме была настолько токсичная и угнетающая, что становилось тошно. Хоть у меня и не было пламени, но интуиция осталась, которая проявляла себя как закоротивший провод. Нервы и так были на пределе насчёт Тсуны и КО, а тут ещё и негативные флюиды в доме. Хорошо, что итальянцы арендовали особняк в часе езды от Намимори. И мне было предписано почти всё время находиться там, пока высокопоставленные синьоры не уедут. Отлучаться можно, если поставить в известность некоего Занзаса Скайрини или же Скуало Суперби. Я предполагала, что эти люди являются, собственно, боссом Варии и правой рукой.

Я зашла в комнату, достала из шкафа вместительный серый чемодан, который уложила на кровать, и начала перебирать вещи, размышляя, что взять с собой, а что оставить.

— Сестрёнка, ты уезжаешь? — в комнату зашла И-пин. Следом за ней прошмыгнули Ламбо и Фуута.

— Да, мне нужно уехать. Меня не будет несколько недель, — сказала я, складывая два чёрных платья с белыми воротничками. Ламбо завыл пароходной сиреной, от чего я, зашипев, схватилась за разболевшуюся с новой силой голову. Понятливый Фуута быстро отвлёк малыша, пока я пила лекарства от головной боли. Затем я присела на корточки перед детьми и улыбнулась.

— Я же не навсегда уезжаю, глупышка, — я взлохматила шевелюру Ламбо. — Мне просто нужно работать. Зато потом я куплю вам всем кучу вкусняшек.

— Ламбо-сан хочет такояки! — радостно завопил ребёнок.

— Хорошо, как я приеду, мы все вместе отправимся гулять и объедимся такояки. Договорились?

Дети кивнули. Я встала, уперев руки в бока и с притворной строгостью оглядела детей.

— Тогда я сейчас отправляюсь собираться, а, поскольку уеду я рано утром, даю вам задание сейчас — кто к моему возвращению выучит больше всего кандзи, тот выиграет в соревновании. И сможет загадать мне любое желание!

— Ура! — радостно завопили дети и с грацией слонят поскакали на первый этаж — учиться. Я выдохнула, продолжив собираться в тишине и покое.

К платьям отправились балетки на небольшом каблуке, беговые кроссовки, спортивный костюм, совершенно ушлёпская пижама с принтом в виде коров (подарок Ламбо-сана) и прочая нужная одежда. Недолго думая, я прогулялась в ванную, где наскоро приняла душ и сразу собрала свои мыльно-рыльные принадлежности. Отдельный карман чемодана я набила всякими гигиеническими расходниками, типа салфеток. На вещи я положила увесистый том Властелина Колец, который решила-таки прочесть в оригинале. А поскольку моё имя вовсе не Шарлотта Бронте, к книге добавились пара карманных словарей, пенал и несколько тетрадей.

Ну, вроде всё. Осталось подготовить одежду на завтра и можно отправляться на боковую. Я выгладила и повесила на вешалку льняной костюм, состоящий из брюк и блузы, и повесила рядом тонкое шерстяное пальто.

Я облачилась в мягкую пижаму и рухнула спать, закутавшись в одеяло как в кокон.

* * *

Утро наступило неприлично быстро. Казалось, я только закрыла глаза, как противный будильник запищал, положив начало моим страданиям. Не глядя, я нащупала телефон, отключила звук и откинулась на подушки. Сразу дала о себе знать головная боль. Пришлось подниматься и пить таблетки, которые я, слава Богам, забыла вчера сложить в чемодан. Ожидая, пока подействуют лекарства, я, лёжа, потому что сил сидеть пока не было, надевала компрессионные чулки. Краем глаза я заметила, что экран телефона загорелся. Звонил синьор Фабрицио.

— Катарина, мы заедем за тобой минут через тридцать, — без приветствия сообщил начальник.

— Доброе утро, синьор Фабрицио, — я подавила зевок. — Я уже собираюсь.

— Можешь не завтракать, — судя по всему, синьор Антонио отобрал у брата телефон. — Гости прибывают ближе к вечеру, так что успеем и поесть, и подготовиться.

— Я Вас поняла, — сказала я. Начальник положил трубку. Ну, а я поползла убираться и собираться. И к назначенному времени я стояла у калитки с чемоданом в руках.

Подъехала серая тойота, из которой вышел синьор Антонио, отобравший у меня чемодан и убравший его в багажник. Меня усадили на заднее сиденье, вручив коробку с зеленью и велев придерживать ящик с винным уксусом.

— Брат, нам ехать час! Хотя бы музыку включи, — возмутился синьор Фабрицио. Синьор Антонио, находившийся за рулём, лишь фыркнул, ответив:

— Все диски в бардачке. Включи сам — руки, вроде, не отсохли.

— Да даже, если отсохнут — ты всё равно нихрена не заметишь! — огрызнулся синьор Фабрицио.

— Эм… Синьоры, я вам не мешаю? — спросила я, надеясь прекратить перепалку.

— Оу, прости, Катарина, — спохватился синьор Антонио, пока синьор Фабрицио включал музыку. Исполнителя я сразу узнала.

— Адриано Челентано? — уточнила я, подаваясь вперёд. Коробка с зеленью чуть не рухнула вперёд, но в последний момент я смогла удержать её на своих коленях. Дождавшись кивка синьора Фабрицио, я попросила: — Боже, сделайте громче, иначе будете слышать, как я буду отвратительно завывать, подпевая!

Братья заулыбались, а синьор Фабрицио спросил:

— Знаешь Адриано Челентано?

— Синьор, — снисходительно сказала я. — Ну невозможно любить Италию и не знать творчество потрясающего Адриано Челентано!

— Твоя правда, — засмеялся синьор Фабрицио.

— Нужно будет устроить марафон фильмов с ним на языке оригинала, — предложил синьор Антонио.

— Только если будем смотреть на замедленной скорости, а в руках я буду держать словарь, — засмеялась я. — В противном случае я толком ничего не пойму.

— Ничего, ещё подтянем твой итальянский. Деваться тебе некуда, — хмыкнул синьор Фабрицио.

— Мне уже страшно, — я показушно поёжилась.

— Глаза боятся, а руки делают. И мозги при этом, Катарина, работают, — сказал синьор Фабрицио.

— Ну что за странные намёки, — недовольно пробормотала я.

— Так, слушай и запоминай: как приедем, у тебя будет не больше двух часов, чтобы расположиться и принарядиться, — синьор Фабрицио начал вводить меня в курс дела. — К четырём часам пополудни нам нужно подготовить банкет. На тебе будет приготовление напитков и координирование работы официантов.

— Эм, а Вы уверены? — спросила я. — Я работаю меньше недели.

— Зато ты наш сотрудник, а не как все официанты, со стороны, — заметил синьор Антонио. — Память у тебя неплохая, мозги имеются. Хоть ты иногда и делаешь вид, что не умеешь ими пользоваться, — ну да, ну да, куда же без колкостей. — Так что нам будет намного проще обучить тебя, а самим сосредоточиться на кухне. Предупреждаю сразу — персонала будет немало и возможно придётся либо литрами пить успокоительное, либо бить посуду.

— Да ну нафиг! — взвыла я. — Я и так чёртов неврастеник! Мне же всего шестнадцать! За что мне всё это? Я же кого-нибудь убью ненароком!

— В этом случае молись всем богам, чтобы высокопоставленные господа помогли тебе спрятать труп, — хмыкнул синьор Антонио.

— Прелестно! — фыркнула я.

Остаток пути прошёл молча. А когда мы подъезжали к дому, я, увидев место, где нам предстояло жить в ближайшие несколько недель, чуть не выпрыгнула в окно от радости. Вашу мамашу, да это же просто грёбаный дворец! Я такие только по телеку видела. Четыре этажа великолепия с кучей колонн, балкончиков и переходов. На крыше виднелась прогулочная площадка.

Синьор Антонио предъявил пропуск и заехал на подземную парковку. Синьор Фабрицио в это время передал мне мой пропуск, бейдж с моим именем и ключ от моей комнаты.

— Тебе повезло — мы смогли выбить для тебя отдельную комнату. Остальной персонал будет проживать по три человека, — хмыкнул начальник.

— Аллилуйя! — пропела я. Настроение заметно улучшилось. — Интроверту угодили. Интроверт счастлив.

— Интроверт, бери в руки чемодан и топай к себе, — распорядился синьор Фабрицио, когда мы подъехали к служебному лифту и выгрузились из машины. — Из кухни попадёшь в обеденную залу, дальше по коридору до развилки. Пойдёшь налево, четвёртая комната твоя. Через два часа за тобой зайдут.

— Так точно! — я шутливо отдала честь, поднимаясь с начальниками в лифте. Прибыв на нужный этаж, я поставила чемодан на пол и покатила за собой, попутно восхищаясь окружающей обстановкой. Кто-то может подумать, что я восхищалась архитектурой, дизайном… Так вот хрен вам! Я облизывалась на кухню, на которой, казалось, было всё. От большой духовки, в которую влезет индейка, до мороженицы. Главное, не скомуниздить эту самую мороженицу. Это будет сложно, учитывая насколько я обожаю отличные кухни. Чтобы места было много, и чтобы всё было оборудовано по последнему слову техники. Держись, Рин, держись!

В обеденной зале было тихо и царил полумрак. Стук колёс эхом отражался от стен, что било по мозгам, усиливая головную боль. Пришлось тащить чемодан в руках до самой комнаты. Ибо леди неприлично жрать таблетки в том количестве, в котором их приходилось есть мне.

Провернув ключ в замочной скважине, я толкнула дверь. Куча тканей, позолоты и светлых оттенков. Слишком вычурно. На мой взгляд. Дорохо-бохато, как говорила моя maman. Мне, выросшей в утончённом стиле советского минимализма, было немного не по себе. Ещё раскокаю что-нибудь — вовек не расплачусь же.

Я достала из чемодана тапочки на мягкой подошве. Не по душе мне была европейская привычка ходить по дому в уличной обуви, особенно в спальне. Затем я повесила пальто в шкаф и принялась раскладывать вещи в комод с лепниной. А зайдя в ванную, я просто обомлела. Божечки-кошечки, да эта комната равна половине квартиры, в которой я жила в прошлой жизни!

Возле раковины я разложила уходовую косметику и полотенца. После я ополоснула лицо и вернулась в комнату — накладывать макияж. В Италии с внешним видом было не так строго, как в Японии, но синяки под глазами лучше всё же замазать. Замажем круги под глазами и нарисуем их над глазами, ага.

Через два часа я, собранная и готовая, сидела за письменным столом и читала, попутно выписывая незнакомые слова в тетрадь, чтобы потом их выучить. Волосы уложены, макияж нанесён, чёрное платье-футляр с белым воротником с рукавом три четверти надето, черные балетки и тёмные колготы в наличии.

Раздался стук. Я открыла дверь и увидела молодого парня европейской внешности в безукоризненно белой рубашке и в чёрном костюме, состоящем из брюк и жилета.

— Добрый день, прекрасная леди! — с улыбкой начал он по-итальянски, но наткнулся на мой удивлённый взгляд, неверно истолковал его, и продолжил уже на японском. — Синьор Фабрицио попросил меня привести тебя в обеденную залу.

— Секунду, — сказала я и взяла с комода небольшую сумочку с лекарствами, телефоном и маслом для губ. — Всё. Можем выдвигаться.

Пока мы шли по коридору, этот парень, представившийся Стефаном, успел меня забодать. Ему двадцать один, он прибыл из Италии, у него нет девушки, но есть мать и трое братьев с сестрой, и ему дико повезло, что представители самой Варии обратили на него внимание! И когда-нибудь он непременно станет капо, если не самим боссом. Пусть помечтает. Ага. Вот только нахрена было мне всё это рассказывать?

Ещё дико раздражали его попытки ненароком прикоснуться ко мне. Как ему это удавалось, если я старалась держаться ближе к противоположной от него стене, не имею ни малейшего понятия. Безумно хотелось отвесить парню хорошего леща, но я пока сдерживалась. Пока не хотелось портить отношения с персоналом. А там посмотрим. Какая-то я воинственная становлюсь. Стресс, видимо, сказывается.

В обеденной зале меня поймал синьор Фабрицио, который послал меня на кухню — найти чего-нибудь на предмет поесть. Синьор Антонио вручил мне тарелку с большим круассаном без начинки и стакан какао и усадил меня прямо на кухне. Во время завтрака я наблюдала как повара готовят свои рабочие места. Было в этой картине что-то успокаивающее. Верно на моей родине говорят: «Бесконечно можно смотреть на три вещи: как горит огонь. Как течёт вода и как другие работают. То есть, идеальный объект для наблюдений — пожар.». Пожара на горизонте не предвиделось, а долго смотреть на чужую работу мне не позволили. Дождались, когда я доем и выпихнули в обеденную залу. Синьор Фабрицио отвёл меня к бару, моему временному пристанищу, где уже наблюдался Стефан, который по всем канонам барменских стереотипов протирал стойку. Отвечаю, если всё это время мне придётся работать с ним и его отношение ко мне не поменяется, я его убью!

— Прекрасная незнакомка, иди ко мне! — завопил этот придурок, не замечая начальника. Я хотела запустить в поганца стулом, но синьор Фабрицио придержал меня за локоть.

— Стефано, прекрати приставать к девочке! Имей в виду — если по твоей вине хотя бы волос упадёт с её головы, то тебе не поздоровится, — негромко сказал начальник. От него повеяло такой опасностью, что у меня зашевелились волосы на затылке. Так-так, а мой шеф не так прост, как казалось. Стефан, стоявший по стойке смирно, отвесил начальнику поклон и извинился передо мной. Я шёпотом поблагодарила синьора Фабрицио и приступила к подготовке рабочего места.

— Ты на постоянку закреплён за баром? — спросила я, открывая и расставляя сиропы по цветам.

— Вообще я официант, а барменом меня поставили только на сегодня, — Стефан до блеска натирал бокалы. — Плюс, если тебе необходимо будет отлучиться, я заменю тебя. Так что, если что — кричи, зови. Твой верный рыцарь придёт на помощь.

— Отлично, — я решила на первое время простить фамильярность.

Какое-то время мы работали молча. Я проводила ревизию напитков и расходников, записывая в блокнот что и в каком количестве мы взяли со склада, когда подошёл синьор Фабрицио.

— Так, Катарина, отвлекись от работы и подойди, пожалуйста, — попросил шеф. Я отложила блокнот и подошла к стойке.

— Вы что-то хотели, синьор Фабрицио? — спросила я.

— Да. Записывай, — он протянул мне планшет с закреплёнными на нём листами бумаги для печати. Я облокотилась о стойку и, взяв капиллярную ручку, приготовилась писать.

— Синьор Занзас является боссом. Его распоряжения, как ты понимаешь, являются приоритетными. Из еды он предпочитает стейки, однако всегда нужно уточнять какие именно, из какого мяса и, особенно, прожарку. Из напитков у него в приоритете виски и текила. Дальше… синьор Скуало любит рыбные блюда, в особенности карпаччо из тунца, чёрный кофе без добавок, текилу, бренди. Синьор Луссурия не пьёт алкоголь, преимущество отдаёт тайской кухне. Насчёт предпочтений синьора Бельфегора, синьора Маммона и синьора Леви-а-Тана информации у меня нет, так что гляди в оба — придётся узнавать по ходу. А то, что нам уже известно, нужно выучить. Справишься?

— У меня выбора нет, синьор, — я вздохнула, но улыбнулась. — Я не имею права подмочить репутацию братьев Коррадо.

— Вот это настрой! — засмеялся синьор Фабрицио. — Тогда слушай дальше: я выдам тебе блокнот, записывай туда все косяки официантов. По вечерам будет разбор полётов. Главное, чтобы никто ничего не подсыпал гостям.

— Это верная позиция, синьор. Подробно можете не объяснять, — вздохнула я. — Если во время Конфликта пострадает одна из сторон не во время битвы, то это будет колоссальный удар по репутации Вонголы.

— Так, стоп! — прервал меня начальник. — Я думал, что ты однофамилица советника.

— Хуже, — против воли на губах заиграла усмешка. — Я его бастард.

— Ох, еб… — выдохнул синьор Фабрицио.

— Это точно, — согласилась я и решила задать вопрос, который у меня давно назревал. — А какое отношение Вы имеете к Вонголе?

— Пожалуй, об этом я расскажу позже, — ушёл от ответа шеф. — И как только тебя сюда отпустили?

— А меня и не отпускали, — пожатие плечами. — Емитсу плевать. Брат пытался закатить истерику, но, после его бойкота из-за моего трудоустройства, на меня это не сильно действует.

— Ну что же, — синьор Фабрицио улыбнулся. — одной тайной меньше. Давай готовиться.

— Так точно! — я отдала честь и отправилась давать указания насчёт бара с учётом поступивших указаний. Стефан таскал со склада коробки с алкоголем и с кофе.

Затем оставшееся время мы потратили, расставляя оборудование и посуду так, чтобы было удобно работать.

И вот, в назначенное время я стою в центре зала по правую руку от синьора Фабрицио. По левую руку начальника стоял синьор Антонио. А по обе стороны ковровой дорожки стояли официанты, повара и горничные. Меня начало ощутимо потряхивать.

Расчётное время — минус одна минута. Вдалеке послышались приближающиеся шаги. Гости прибыли.

Битва — всего лишь формальность.

Конфликт Колец Вонголы начался в эту минуту.

Роскошные двери медленно открылись…

Роскошные двери медленно открылись, а моя интуиция взвыла. Нервы обострились до предела, а окружающий мир я стала видеть отчётливее, чем обычно. Даже головная боль отступила на второй план. А в это время в обеденную залу входили те, от кого напрямую зависела жизнь моего отото и его друзей. Три десятка человек, все мужчины, одеты в однотипную форму, отличающуюся лишь нашивками. Эта форма в моём воспалённом мозгу вызвала стойкую ассоциацию с формой СС. Мне, человеку, воспитанному в отвращении ко всему, связанному с нацистами, стало откровенно не по себе.

В середине отряда, отделённые почтительно-пустым пространством, шли капитаны. Мой взгляд скользнул по ним и зацепился за робота. Робот? Какого хрена? Мы же не в книге жанра «киберпанк».

Оказалось, пока я рассматривала гостей, мою скромную персону заметили. Мечник, с которым мы пересекались полторы недели назад, с решительным видом направился ко мне. Синьор Фабрицио тут же шагнул вперёд, загородив меня широкой спиной.

— Какого хера она тут делает?! — заорал патлатый на такой запредельной громкости, что у меня зазвенело в ушах.

— Она здесь работает, синьор, — спокойно произнёс мой начальник.

— Эта девка из команды врага! Где гарантии, что она тут не для того, чтобы шпионить? Что она не отравит нас во время ужина? — Боги, ну почему этот патлатый так орёт?

— Я не спец по части отравлений. Обратитесь к Ядовитому Скорпиону, — криво улыбнулась я, стараясь не подавать виду, что утихшая было головная боль с новой силой начала бить по нервным окончаниям. Мечник в ответ начал витиевато ругать по-итальянски, и я не выдержала. Зашипев, я схватилась за голову и прикрыла глаза. Ощущение было такое, будто мозг пытается пробить себе путь наружу, имея в распоряжение только отбойный молоток.

Я настолько сконцентрировалась на боли, что не сразу заметила, что мечник заткнулся. Опомнилась только тогда, когда чьи-то тёплые ладони мягко оторвали мои руки от многострадальной головы.

— Глаза не открывай — ослепнешь, — бодро сказал мне некто. Ведомая интуицией, я послушно зажмурилась и почувствовала, как от висков заструилось тепло, прогоняя боль.

— И как часто у тебя такие проблемы, милая? — спросили у меня.

— Каждый день по несколько раз, — я пожала плечами и, открыв глаза, увидела перед собой эксцентричного мужчину в солнцезащитных очках и с зелёной чёлкой, который убирал руки от моих висков.

— А началось это всё… — начал мужчина и замолчал, как бы предлагая мне закончить фразу.

— Где-то с месяц назад, после того, как я вышла из комы после стычки с группой девиантов-мафиози, — я недоумевала, зачем эти вопросы. Ну болит у меня голова. Да, постоянно. Но я же не занимаюсь самолечением, а врач сказал, что это из-за защемлённого позвоночником нерва.

— А чем ты лечишься, милое создание? — спросил мужчина, улыбнувшись. Я же прислушалась к голосу интуиции, который чувствовал, что этот человек не опасен. По крайней мере пока. Поэтому я отправилась к стойке — доставать аптечку.

— Луссурия, что это за херня? — услышала я зычный голос.

— Спокойно, Леви, — судя по голосу синьор Луссурия был абсолютно спокоен. — Что может быть плохого в помощи девочке?

— Ну, например, то, что вы в дальнейшем от этой девочки потребуете, — криво улыбнулась я, приближаясь к капо и протягивая синьору Луссурии свою «походную» аптечку. — Здесь все лекарства, которые мне выписали после травмы.

Странный синьор взял из моих рук аптечку и удалился к бару, где начал перебирать лекарства, шёпотом ругаясь по-итальянски. Я хотела последовать за ним, однако босс Варии взглядом пригвоздил меня к месту, ненавязчиво положив руку на пистолет. Модель похожа на знаменитый «Пустынный орёл». Это значит, что один выстрел из этого «скромного» оружия может проделать в моей голове дырень размером с кулак.

Намёк понятен. Я замерла на месте, сложив руки на груди.

Синьор Фабрицио достал из нагрудного кармана пиджака сиреневый платок, которым промокнул пот на лбу. Синьор Антонио нервно теребил запонку на рукаве. Остальной персонал смотрел в пол, видимо, опасаясь пошевелиться. Я же стояла, прикрыв глаза, всей своей побитой шкурой чувствуя недружелюбные взгляды варийских солдат. Не так уж и страшно. В сравнении со змеиным взглядом Емитсу, было откровенно слабовато. Про дона Тимотео я вообще молчу.

Наконец синьор Луссурия закончил копаться в моих таблетках и вернулся к нашей напряжённой компании, несильно стукнув меня по спине.

— Не горбись! Ты же леди! -сказал он. Я настолько удивилась, что даже не нашлась с ответом. А синьор Луссурия продолжил: — Ну что, девочка. Кто тебя настолько не любит, что желает убить без шума и пыли?

— Да много кто… — я задумалась и, неожиданно для всех, и в первую очередь для себя, расхохоталась. — Савада Емитсу, для начала.

— А этот то почему? — голос подал высокий смуглый мужчина с настолько широкими плечами, что я с трудом представляла, как он проходит сквозь дверной проём типичной хрущёвки. Синьор Леви-а-Тан, кажется.

— Ни одному обладателю счастливой… — я пальцами показала кавычки. — семьи не будет в радость каждый день лицезреть своего бастарда. Особенно, если любимая жена тайком оформляет патронат на этого самого бастарда.

— Говоришь об этом прям с гордостью, бастард, — язвительно фыркнул мечник, выделяя последнее слово.

— Не с гордостью, — я пожала плечами. — Однако, я не могу изменить тот факт, что я — незаконнорождённый ребёнок Емитсу. И какой смысл мне сейчас истерить, отрицая сей нелицеприятный факт? Вот и я думаю, что никакого. Так что, многоуважаемые синьоры, давайте называть вещи своими именами.

— Мусор. Так что там с таблетками? — хмуро спросил босс. Мать моя женщина! Вот это баритон! Да, в такой голос несложно влюбиться… Хорошо, что у меня пока гормоны с ума не сходят. Намного легче держать себя в руках.

— Да ничего хорошего, босс, — синьор Луссурия вздохнул и вдруг запричитал. — Кто бы мог подумать, что наша драгоценная Вонгола будет ставить эксперименты по блокировке пламени. Уроды!

— Я прошу прощения, но какого хрена? — немало напуганная словами синьора Луссурии выдала я. Слава богам, что на мой вскрик никто не обратил внимание. Синьор Луссурия лишь бросил кратко «Поговорим утром. Из таблеток можешь выпить только обезболивающее. Случится что-то — зови меня». Ну и правильно. Я и так привлекла к себе кучу ненужного внимания. Вон и Офелия со Стефаном косятся с любопытством — допроса с пристрастием мне явно не избежать.

Так, собственно, и случилось. Как только меня и Стефано отправили на наше рабочее место, парень тут же начал засыпать меня вопросами.

— Значит, ты не последний человек в мафии? — усмехнулся он.

— Мимо, — в ответ я только фыркнула. — Это мой, прости Господи, родственничек не последний человек. Так что, если ты решил сделать карьеру в мире мафии через постель, то обращаться нужно не ко мне, а к Саваде Емитсу.

— Иди ты! — недовольно буркнул Стефано и замолчал. Обиделся, ага. Ну и слава богам — мне только в радость работать в тишине. Ну, в относительной тишине — всё-таки варийцы вовсе не были тихой компанией. И хотя синьор Луссурия заверил меня, что головная боль гарантированно не вернётся до вечера, по уже сформировавшейся привычке, я всё равно опасалась.

Сама работа была не трудная, но слегка монотонная — отдавать чеки на кухню, разливать алкоголь, готовить напитки, передавать подносы с едой официантам. Исключением был алкоголь для босса — бутылки я передавала запечатанные. Паранойя — это по-нашему.

В таком диком темпе мне ещё не приходилось работать и, если бы не «практика» в кофейне, я бы запуталась окончательно и что-нибудь бы непременно натворила.

Время от времени (а точнее почти постоянно) я чувствовала изучающие взгляды, направленные на меня со всех сторон. Это, с одной стороны, не слабо нервировало, а с другой… мы с Тсуной столько лет живём под прицелом как охраны, так и врагов семьи. А вот Стефано ощутимо нервничал.

Я весьма лояльно отнеслась к его трясущимся рукам. Ну, между нами, девочками, у кого из нас не было хотя бы лёгкой формы неврастении! Но когда этот кадр в дребезги разбил бутыль с виски, предназначенную боссу, моя лояльность резко иссякла.

Вздохнув, я достала новую запечатанную бутылку, передала её официанту, у которого дёргался уголок губ, и, наконец, обратилась к Стефано.

— В первый день работы разбить бутылку вискаря стоимостью больше пяти тысяч евро — это надо уметь. Сейчас немедленно убирай все осколки. Вечером отчитаемся синьору Фабрицио и, скорее всего, виски ты купишь из своей зарплаты. А сейчас, прошу тебя и заклинаю именами всех богов — не трогай ничего бьющегося дороже сотни евро. А то такими темпами ты будешь работать в убыток и придётся продать тебя на органы, чтобы закрыть дыру в балансе.

— Она просто выскользнула из рук! — воскликнул Стефан достаточно громко, чтобы привлечь внимание капитанов.

— Мусор, что у вас происходит? — заорал синьор Скуало.

— Всё в порядке, синьор, — спокойно отозвалась я. — Простой мой коллега сейчас будет слизывать с пола неплохой виски.

— Идиоты, — резюмировал мечник. В принципе, я не могла с ним не согласиться.

* * *

Работать мы закончили не сильно поздно — в десять вечера. Большие шишки отправились на совещание, а Фабрицио с Антонио устроили разбор полётов. Досталось всем, даже мне. Хотя мне попало по большей части из-за косяков Стефано. Мне было поручено лучше следить за неуклюжим парнем. Ну, и отчёты заполнять аккуратнее. Ладно, постараюсь исправиться.

А пока я поспешила в свою комнату, предварительно сдав все отчёты и ключи от склада.

До меня только сегодня дошло, что за всё время, после выхода из комы, я не брала в руки маятник. Это было очень странно, особенно если учитывать, что ещё в прошлой жизни я выработала привычку при малейшей проблеме со здоровьем обращаться к подсознанию. Складывалось ощущение, что с момента пробуждения на меня воздействовало что-то, влияющее на разум. И синьору Луссурии удалось это воздействие сбросить.

Дойдя до комнаты, я поняла, что являюсь беспросветной клинической идиоткой. Ну надо же было оставить дома все свои записи!

В расстроенных чувствах я смыла косметику и переоделась в пижаму.

Ну ничего! Где наша не пропадала!

Следующие полчаса я потратила на зарисовку таблиц, необходимых для простейшей диагностики. Благо, я ещё давно заказала у Реборна маятник из аметиста, который со стороны выглядел как красивый кулон на тонкой серебряной цепочке. И, видимо, мои кукловоды так и решили.

Расчертив таблицы, я приступила к диагностике. И сразу же захотелось незамедлительно сделать две вещи: побиться головой о стенку и отобрать у босса виски. Это был самый быстрый и надёжный способ выпилиться.

Извините меня, но это трындец! То, что чакры работают весьма хреново, догадаться можно было с лёгкостью. Но вот то, что у меня была забита большая часть энергетических каналов, я не ожидала. И причин для этого было — вагон и маленькая тележка: тут и подключение энергетических вампиров, и связь с инфернальным миром, и ауральные сущности и огрооомная куча вредоносных программ. Вишенкой на этом «торте» являются не до конца зажившие физические травмы.

Хотелось медленно задушить врача, который убеждал меня, что всё хорошо и организм успешно идёт на поправку. Паскуда вонгольская!

Моё негодование прервал требовательный стук в дверь.

Я кинула косой взгляд на часы и нахмурилась — полдвенадцатого ночи как-никак. Подозрительно. И, как назло, у меня не было ничего, что можно было бы использовать в качестве оружия.

Оглядев комнату, я одной рукой подхватила небольшой торшер и отправилась открывать дверь, за которой, к моему удивлению, наблюдался синьор Луссурия. Тот тоже был немало удивлён, увидев меня с торшером наперевес.

— С кем воевать собралась, милая? — быстро придя в себя, деловито поинтересовался синьор.

— Не знаю, если честно, — я пожала плечами. — Просто ходят тут всякие по ночам, к несовершеннолетним девушкам ломятся.

— Я, между прочим, по делу. Насчёт твоего состояния, болезная. Но, если тебе это не нужно, то я, пожалуй, пойду, — синьор Луссурия развернулся, намереваясь уйти. Пришлось останавливать.

— Прошу прощения, синьор, — вздохнула я. — Я погорячилась. Времена нынче нервные.

— Ох, моя дорогая, как я тебя понимаю… — закивал эксцентричный вариец. Потом мужчина резко замолчал, оглядел в коридор и быстро отбуксировал меня в комнату.

— Девочка, ты в большой беде, — начал синьор и тут наткнулся на мои записи, которые я не успела убрать. Тетрадь тут же оказалась в руках странного мужчины. И пока он изучал мои каракули, я сидела на краю кровати, поджав ноги и закутавшись в плед до ушей. Меня снова начало морозить.

— Ну что же… — наконец заговорил синьор Луссурия. — Раз ты, как оказалось, и сама в курсе проблемы, то всё становится намного проще. Кстати, откуда знания берёшь?

— Не поверите — из прошлой жизни, — уныло сказала я.

— Ты права — я не верю, — хмыкнул вариец.

— Ваше право, — я лишь пожала плечами. И так знаю, насколько бредово звучит моя история. Сама себе бы не поверила.

— Как у тебя с пламенем дела, ребёнок? — перевёл тему мужчина.

— Никак, — грустно улыбнулась я. — Мне сказали, что моё пламя Тумана иссякло.

— Тумана? — вариец резко подался вперёд. — Но, девочка моя, у тебя никак не может быть пламени Тумана!

— Эээ… чё? — не поняла юмора я.

— Да у тебя чакры и энергетические каналы характерные для носителя пламени Неба! — воскликнул синьор и, вскочив, начал нервно прохаживаться по комнате. Я, ошалев, наблюдала за ним, ни черта уже не понимая. А синьор Луссурия всё раскалялся.

— Пламя иссякло! Что за чушь! Немыслимо! Пламя не может в один момент просто взять и закончиться! Только если носитель умирает! — воскликнул счастливый обладатель пламени Солнца. — Вонгола уже совсем охренела! Значит, нам с тобой нужно поступить так: во-первых, ты отдаёшь нам на изучение все свои подозрительные лекарства. Гордись — даже наш босс заинтересовался грядущими исследованиями. Если вызовет тебя на ковёр — не пугайся. Во-вторых, я попробую найти контакты моего старого знакомого. Скорее всего, тебе, душечка, придётся походить на иглоукалывание. Да, не особо приятно, но необходимо. И ещё…

— Постойте, — перебила я синьора. — Почему вы мне помогаете?

— Девочка моя, — синьор Луссурия смотрел на меня как на неразумного ребёнка. — Ты себя давно в зеркале видела? Без обид, но на лицо ты копия нашего дорогого советника. Вот только сложилось ощущение, будто эту копию в концлагере держали. В тебе сколько килограмм?

— Тридцать восемь. Рост метр пятьдесят шесть, — ответила я невесело.

— С питанием как?

— Стараюсь есть как не в себя, занимаюсь спортом каждый день, насколько тело позволяет.

— А эффекта нет?

— Никакого, — я уронила голову на ладони, понимая, что всё дело в элементарной жалости.

— Выше нос, девочка! — неожиданно весело сказал Луссурия. — У тебя есть отличная возможность утереть нос Емитсу и всей Вонголе. Представь, как они все охренеют, если ты выживешь и станешь сильнее!

— Стать сильнее… — я улыбнулась. — Заманчивая перспектива.

Сгущались сумерки.

Я попрощалась с синьором Фабрицио и вышла из кофейни, осторожно держа в левой руке клубничный молочный коктейль. Второй рукой я поправляла постоянно сползающую с плеча сумку.

Нужно было успеть заскочить домой, чтобы переодеться, и отправиться на прогулку с Бьянки. Реборн с Тсуной почти всё время торчали на тренировках, так что отравительница откровенно скучала. Пришлось проявлять инициативу и вытаскивать девушку из дома.

Благодаря помощи синьора Луссурии организм постепенно идёт на поправку, и с каждым днём я чувствую себя всё лучше и лучше.

Достав телефон, чтобы позвонить подруге, я неудачно взмахнула своим напитком. В следующий миг бумажный стакан пробила насквозь массивная пуля, от чего значительная часть коктейля пролилась на меня. Чёрт!

Я оперативно забежала за ближайший дом, по дороге избавившись от стакана. Вжавшись спиной в стену, я принялась судорожно размышлять. Мы, конечно догадывались, что рано или поздно за мной придут, но не ожидали, что это произойдёт настолько скоро.

Осторожно достав из сумки допотопный неубиваемый мобильник, я отправила необходимые смс шифром — всё как договаривались. Телефон перекочевал в карман юбки. В случае чего, меня найдут. Ну, или мой остывающий труп.

Теперь задача была одна — продержаться как можно дольше до прихода подмоги. В городе мне прятаться негде — всюду шпионы Вонголы. Уехать из города представляется маловероятным, потому что нужной суммы у меня сейчас, как назло, не было. Остаётся одно.

Продвигаясь короткими перебежками по переулку, я направилась в лес. Ветки и кусты, по крайней мере, скроют меня от снайперов. Не зря я про них вспомнила…

Как меня учили, я передвигалась зигзагами, и пока мне везло — пули стрелка ушли в молоко. Однако, на подходе к лесу я, видимо, расслабилась, за что немедленно поплатилась.

Тяжёлая пуля вскользь задела левое плечо, которое тут же окрасилось багрянцем. Боль, резанув по нервам, ослепила меня на мгновение, за которое я споткнулась о лежащую на земле ветку и растянулась на земле. Это спасло мне жизнь: очередная пуля прошла в паре сантиметров от моей макушки как раз в момент падения.

Ни на секунду не останавливаться! Я вскочила, с силой зажала раненое плечо рукой и побежала дальше. Паника захлёстывала, а сердце колотилось с такой силой, что я буквально слышала, как пульсирует кровь. Как назло, я начала уставать. В боку закололо, а на ступне я мимоходом заметила кровавые разводы. Не нужно было надевать на работу неразношенные балетки…

Забежав за особо толстое дерево, я попыталась отдышаться.

Что мы имеем? За моей головой отправили неизвестное количество человек, которые не гнушаются использовать оружие в черте города. Преобладающая рука у меня повреждена, значит защищаться я толком не могу. Собственно, мне и нечем. Ещё и ноги стёрты в кровь.

Я быстро достала из сумки лёгкий шарф, которым туго замотала плечо чуть выше раны, сделав слабое подобие жгута. Что с ногами делать я не придумала, так что пришлось оставить всё как есть.

Невдалеке раздался треск веток. Твою мать!

Сумку пришлось оставить — она была слишком тяжёлая и неудобная, чтобы с ней бегать. Я прикрыла её кустом, чтобы сильно не бросалась в глаза. Не так уж и жалко — если выживу, смогу хоть с десяток таких купить. Всё равно там нет ничего ценного, а меня, или мой труп, найдут с помощью телефона, который болтается в кармане. Хотя в полумраке у меня был шанс сбежать. Мизерный, но всё-таки. Ещё поборемся.

Нащупав здоровой рукой небольшую корягу, я с силой швырнула её в противоположную от меня сторону. Судя по звукам, преследователи купились.

Я вздохнула, прикрыв глаза, и начала осторожно пробираться вглубь леса. Двигаясь максимально бесшумно, я петляла меж деревьев, стараясь не попадаться преследователям, которых оказалось неожиданно много. Чёрт! Я всего лишь шестнадцатилетняя девчонка! Слишком много чести, на мой взгляд.

Сосредоточившись на погоне, я не заметила, как выбежала на небольшую поляну на краю обрыва. Это конец…

Внизу шумела река. С трёх сторон меня окружала пропасть, а из леса тем временем выходили мужчины в чёрных костюмах и солнцезащитных очках, перекрывая мне путь к отступлению. В авангарде шёл небезызвестный дон Тимотео. Я сделала шаг назад, оказавшись на краю обрыва. Старикашка остановился метрах в пяти от меня.

— Набегалась, Полиночка? — ласково спросил он. Только одно существо так меня называло, издеваясь. Мои губы сами собой растянулись в безумной улыбке.

— Люцифер, старина! — хохотнула я. — Ты не мог найти тушку поприличнее? А Уриил знает, что ты пытаешься жульничать, чтобы заполучить мою душу?

— Всё ехидничаешь, птичка? — елейным голосом сказал старик. — Недолго тебе осталось щебетать.

— Значит, у меня есть стимул бороться до последнего, — выдохнула я, высвобождая пламя. Но мой оппонент ждал этого.

Как зачарованная я следила за его тростью, от которой внезапно отделился плотный сгусток пламени, полетевший в меня.

От неожиданности, я отшатнулась. Земля под ногами осыпалась, и я начала падать. Из-за этого огненный шар ударил не в сердце, как, видимо, хотел Тимотео, а в ключицу.

Тело обожгло невыносимым холодом, и я отключилась, падая в пропасть.

* * *

Резко распахнув глаза, я поняла, что лежу в постели, жадно хватая ртом воздух. Пульс отдавал в уши, а сердце, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди.

— Сон… это просто сон… — тяжело дыша, сказала я в темноту. Нащупав телефон, я открыла его и тут же зажмурилась от яркого света. Приоткрыв один глаз, я посмотрела на время. Шесть сорок пять. Не так уж и плохо. Как раз пора вставать.

Я поднялась с постели и, пошатываясь, побрела в ванную.

В зеркале отражалась бледная изнеможённая девушка с всклокоченными короткими волосами и испуганными глазами, почему-то пронзительного янтарного цвета. Словно пламя… Как зачарованная я подняла руку и, вспомнив ощущения из сна, попыталась повторить их. С кончиков пальцев сорвалась маленькая искорка, погасшая, не долетев до пола. Это последствия отмены таблеток? Нужно будет уточнить у синьора Луссурии. Вот только стоит ли ему рассказывать о сне?

Глянув ещё раз в зеркало, я уныло вздохнула. Эксцентричный вариец абсолютно прав — я действительно напоминала жертву какого-нибудь концентрационного лагеря. Впалые щёки, тонкая, цыплячья шея, ручки-тростиночки. Ко всему этому идёт полное отсутствие вторичных половых признаков — минус первый размер груди и плоская задница делали меня похожей от силы на десятилетку. Стало откровенно скверно.

Ложиться спать смысла не было, да и я боялась вернуться в ужасный сон. Значит, нужно потихоньку начинать собираться. И прогуляться на кухню, дабы найти чего-нибудь пожевать.

От идеи надеть белую рубашку, подготовленную с вечера, я с ужасом отказалась. Отчётливо захотелось явиться на работу прямо в пижаме. Пришлось потрясти головой, дабы прогнать ненужные мысли.

Мне просто физически нужно настроиться на рабочий лад. А значит, что? Правильно — тренировка. Ничего так не прочищает мозги, как хороший комплекс упражнений. Тем более, что вчера я так и не позанималась.

В итоге я быстро натянула спортивный костюм и забинтовала конечности — не хотелось получить растяжение. Короткие волосы я закрепила невидимками за ушами, чтобы они не лезли в глаза.

Выйдя в коридор, я наткнулась на одного из варийских рядовых, который обходил поместье, патрулируя. Я нарочито бодрым голосом спросила есть ли тут тренировочная площадка. Была послана на задний двор, на котором, к моему неудовольствию, уже разминалось несколько солдат.

Я выбрала себе уголок, как мне казалось, в отдалении и принялась разогревать мышцы. В голове, как назло, ужом крутилась мысль, что, с моим нынешним уровнем подготовки, меня убить — раз плюнуть. Подъехать что ли с наглой рожей к синьору Луссурии на предмет нормальной тренировочной программы? Мне определённо нужно прокачать выносливость — сейчас я могу пробежать, не запыхавшись метров двести от силы. Ещё бы умудриться лень перебороть.

Разогрев мышцы, я пробежала небольшой круг и приступила к основному блоку упражнений. Спину мне жёг чей-то внимательный взгляд. И штук десять настороженных, ага. Пришлось делать морду кирпичом, стараясь не замечать пристального внимания.

Тренировка не заняла много времени — всего минут тридцать. После я направилась к себе. Путь мой лежал через террасу, на которой внезапно обнаружился синьор Скуало, мирно поедающий свой завтрак. Я попыталась быстро прошмыгнуть мимо, но была остановлена варийцем.

— Тренируешься как дилетант, мелкая, — ехидно фыркнул мечник. — В бою тебя любой уделает.

— У меня нет цели драться, синьор, — негромко сказала я. — К тому же, я не имею суперкрутого наставника, который разъяснит мне все тонкости. Приходится разбираться самостоятельно.

— Если не собираешься драться, то при любой угрозе будешь убегать, словно крыса? — сквозь зубы процедил мой собеседник.

— Умереть в заведомо проигрышном бою или отступить, но выжить? Синьор Скуало, а что бы выбрали вы? — хмыкнув, я прошла в поместье, решив не дожидаться ответа мечника. Знаю, что это не вежливо, однако у меня уже в печёнке сидит пропаганда насилия от всех окружающих меня людей. Как там было в манге «Король-шаман» — «уничтожай, или уничтожат тебя»? Вот только я считаю, что насилие порождает лишь большее насилие.

Всё, что я могу сейчас — это стать сильнее. Но только для того, чтобы быть способной быстро покинуть поле боя. И, если повезёт, утащить с собой пару-тройку гражданских.

Вернувшись к себе, я первым делом направилась в душ. После завернулась в халат и, не просушив волосы, села за письменный стол.

Мне нужно было оформить свои рассеянные мысли в некое подобие плана дальнейших действий.

Первым пунктом шла задача узнать-таки, что за «подарочек» в виде лекарств преподнесла мне Вонгола, а также нивелировать все негативные последствия. А вот затем нужно будет разобраться со своим внешним видом. Набрать вес, выработать привычку ежедневно заниматься спортом… да хоть краситься научиться! Главное — выглядеть презентабельно. И желательно на свой возраст.

Закончив с планированием, я наконец начала собираться для работы. Влажные волосы пришлось оперативно сушить феном и выпрямлять, из-за чего подсушенные кончики неприятно кололи шею. Поэтому недолго думая, я надела чёрную водолазку с высоким горлом и юбку в тон. Надеюсь, что на сегодня мне простят небольшое отступление от формы.

Марафетиться, как обычно, было откровенно лень. Хотя синяки под глазами так и требовали консилера. Эх, хорошо, что у меня типично европейский разрез глаз, а значит мешки под глазами практически не появляются. Поэтому я замазала синяки и подчеркнула глаза тушью.

К девяти часам я приползла на кухню, чтобы сообразить себе перекус. Меня тут же перехватил синьор Антонио, выглядевший откровенно обеспокоенным.

— Катарина, доброе утро, — сказал мужчина. — Позволь мне поинтересоваться: почему синьор Луссурия вчера вечером выпытывал у нас с братом какого хрена ты выглядишь так, будто мы тебя голодом морим?

— Твою мать… — вздохнула я и закатила глаза. — Синьор Антонио, я же говорила, что несколько месяцев торчала в плену у чокнутого преступника. А потом, как я узнала буквально вчера, меня начали пичкать таблетками, которые здорово тормозили восстановление организма.

— Попробуй объяснить это Фабрицио, который уже планирует тебя кормить самыми высококалорийными итальянскими блюдами, — криво улыбнулся наш лучший повар. Я в ответ лишь схватилась за голову и горестно застонала.

— Чего грустишь, красавица? — подошедший Стефано хлопнул меня по плечу так, что я чуть не улетела на кухонную стойку. Я хмуро посмотрела на парня.

— Да просто узнала, что при проблемах со здоровьем нужно есть на завтрак молодых и наглых итальянцев. Теперь вот думаю, как тебя лучше приготовить, — огрызнулась я. И тут же услышала громовой смех. Обернувшись, я увидела синьора Скуало, смех которого был подобен звуковой волне, уничтожающей всё на своём пути.

— Это уже не кухня, а проходной двор какой-то, — по-русски пробурчала я. Синьор Скуало перестал смеяться и, внимательно посмотрев на меня, произнёс на моём родном языке:

— А ты не так проста, мелкая.

— Вы знаете русский язык? — немало удивилась я.

— Учил в школе, — отмахнулся мечник. — Каждый член Варии знает минимум два языка.

— Чёрт, это действительно круто, — я искренне восхитилась. — А скотина-Реборн нам говорил, что солдаты Варии способны только на убийства!

Синьор Скуало тут же разразился длинной непечатной тирадой. Я загибала пальцы, считая языки. Итальянский, русский, английский, испанский и японский. Он поистине гений! Ещё и очень переживает за репутацию организации. Неожиданно…

Начальник тут же впихнул мне в руки небольшой поднос с омлетом, салатом и кофе и шёпотом отправил завтракать в зал. Там я разместилась за самым маленьким столиком в надежде позавтракать в одиночестве. Ага, аж два раза. Все мои пожелания рассыпались в прах, когда ко мне подсели Офелия и Елена — главные болтушки среди официантов.

— Привет, девочка. — улыбнулась Елена. — Слушай, я вчера не успела спросить — с каких пор Вария берёт на работу детей?

— Елена! — укоризненно воскликнула Офелия. — Но в чём-то она права… сколько тебе? Лет десять?

— Почти, — хмыкнула я, впрочем, не давая точного ответа. — Но, по крайней мере, я знаю одно, — я взглянула на внушительные бюсты девушек. — Мне явно не грозит стать жертвой домогательств — насколько мне известно, в Варии педофилов нет.

— А вот это не факт, — сказал мимо проходящий синьор Скуало, кивая на Стефано.

— Значит, буду ночевать на кухне в обнимку со сковородой, — беззаботно сказала я, отпив кофе.

— Могу одолжить спальный мешок, — снова вклинился мечник. — Будет кому продукты охранять.

— Только за дополнительную плату, — сказала я, откинувшись на стуле.

— Говоришь, как Мармон, — мечник внимательно на меня посмотрел.

— Посчитаю это комплиментом, — улыбнулась я, с удовольствием отмечая, что синьор Скуало своими появлением спугнул официанток. Ну и слава богам! Не сильно комплексую по поводу внешности, но одни и те же вопросы порядком надоели.

После завтрака я проверила склад, пополнила запасы бара и прибралась на рабочем месте, выписав подзатыльник Стефано, который вчера хреново протёр полку для сиропов, из-за чего разлитые сиропы карамелизировались. Пришлось убирать все бутылки и замывать полку мощными средствами. Отчётливо хотелось протереть полку бестолковым парнем. Убила бы!

Затем, чтобы хоть чуть-чуть успокоиться, с упорством перфекциониста я раскладывала салфетки, зубочистки и коктейльные трубочки на специальной подставке.

— Мелкая, сделай кофе! — к барной стойке подошёл синьор Скуало, громовым голосом обозначив своё местоположение.

— Да, конечно. Какой кофе желаете? — отозвалась я.

— Классический раф, — хмыкнул мечник, хитро глянув на меня. Думает, что я не знаю рецепт? Наивный…

Я приготовила эспрессо, затем разогрела паром высокий стеклянный стакан. Подогрела сливки, добавила обычный и ванильный сахар, долила в питчер эспрессо и взбила полученную смесь, которую перелила в стакан.

— Кто учил готовить? — невозмутимо поинтересовался мечник.

— Синьор Антонио, — довольно отозвалась я. — Он превосходный наставник.

— Этого у него не отнять, — серьёзно кивнул синьор Скуало и, подхватив свой кофе, отправился к столу, который он с утра облюбовал для работы. Не такой он и плохой. Интересно, почему Реборн убеждал нас, что все в Варии — классические маньяки, получающие удовольствие только в убийствах и насилии? Я пока увидела лишь эксцентричных, но всё же людей. Да и интуиция не воет сиреной. Как это обычно бывает в присутствии Емитсу или Тимотео.

В барную зону вышел синьор Антонио, который в руках нёс большой поднос. Я внимательно оглядела еду. Так-так. Большой стейк, салат из овощей, запечённый картофель с паприкой. Многовато для типичного итальянского завтрака…

— Катарина, приготовь большую порцию американо для синьора Занзаса и проконтролируй, чтобы официанты к одиннадцать утра отнесли ему завтрак, — распорядился начальник. Я посмотрела на наручные часы. Без пяти одиннадцать. Чёрт! Я кинулась готовить кофе, окликнув Офелию.

— Что-то случилось, Кэтрин? — спросила девушка, неспешно подойдя к стойке.

— Почти, — сказала я, не отвлекаясь от кофемашины. — Нужно отнести завтрак синьору Занзасу…

— Ой, нет-нет-нет! — запричитала девушка. — Босса нельзя лишний раз тревожить! Он же меня убьёт!

— Значит, найди того, кто выполнит приказ синьора Занзаса! — прикрикнула я, аккуратно ставя чашку с кофе на поднос. Затем немного подумала и на край подноса положила несколько порций сахара и сливок.

— Хоть стреляй в меня, но я никого не смогу найти! — воскликнула Офелия. — Все официанты боятся босса до потери пульса!

— Значит, если вы все не способны справляться со своими обязанностями, то это сделаю я! И не забуду всё доложить синьору Фабрицио! — я решительно взялась за поднос. — Стефано! Подмени меня! — прорычала я, привлекая внимание парня. Кивнув ему на стойку, я направилась прочь из зала, крепко держа поднос. Проходя мимо синьора Скуало, я увидела, что он скалится. Ну ничего! И на моей улице перевернётся грузовик с конфетами!

С тяжёлым подносом мне пришлось топать на четвёртый этаж — именно там располагались апартаменты синьора Занзаса. Моя слабая тушка ощутимо протестовала против подобных упражнений.

Дойдя до нужной двери, я дважды громко постучала. Ответа не было. Появилась трусливая мысль уйти, но… интуиция упрямо твердила, что нужно расшибиться в лепёшку, но приказ босса выполнить. Секунду поколебавшись, я решительно повернула ручку и толкнула дверь.

В полумраке комнаты рубинами вспыхнули алые глаза, а я осознала, что мне в голову нацелено дуло пистолета.

Несмотря на то, что я ожидала подобного развития событий, в первые секунды я всё равно растерялась.

Босс нарочито расслабленно сидел в кресле и смотрел на меня прищурившись, словно размышляя, что же я буду делать. А что, собственно, мне остаётся? Только одно…

— Синьор Занзас, доброго вам утра, — с трудом натянув улыбку начала я, стараясь придать дрожащему голосу хоть каплю уверенности. — Вчера вы распорядились подать завтрак к одиннадцати утра…

Небрежным кивком головы синьор Занзас указал на стол,стоящий перед ним. Нервно сглотнув, я вздохнула и медленно приблизилась к боссу. Тот внимательно следил за каждым моим движением, а меня не покидало ощущение, будто я нахожусь в одной клетке с, по меньшей мере, амурским тигром.

Аккуратно поставив поднос перед боссом, я сделала пару шагов назад, ожидая дальнейших распоряжений.

— С каких пор бармен выполняет обязанности официанта? — подозрительно спросил босс.

— С тех самых пор, как официанты боятся выполнять свои обязанности, — собрав всю смелость в кулак, выдала я, стараясь унять нервную дрожь.

— А ты значит бесстрашная? — босс скептически хмыкнул.

— Вовсе нет. Я боюсь очень многих вещей, — я пожала плечами. — Но одно я знаю точно — в мире мафии неисполнение приказов часто карается смертью.

— Хм… свободна, — видимо мой ответ устроил синьора Занзаса. Я коротко поклонилась ему и отправилась на своё рабочее место, стараясь унять разбушевавшиеся нервы.

— О Боже! — ко мне кинулась Офелия. — Ты жива?

— Нет, — раздражённо хмыкнула я, поправляя фартук. — Синьор Занзас сначала зверски убил меня, а потом поднял мой хладный труп с помощью магии Вуду.

— Это ни черта не смешно! — вспылила официантка. — Я вообще-то за тебя волнуюсь!

— Волнуешься, но позволила прогуляться в пасть к тигру? — я лишь фыркнула. — Да ну нахрен такую заботу, вот честно!

Я встала за стойку бара, кивком отпустив Стефано, и принялась пальцами барабанить по барной стойке. Раздражение росло в геометрической прогрессии. Отчаянно хотелось что-нибудь разбить, сломать. Выпустить пар.

Часть меня немерено удивлялась — подобные настроения были мне не свойственны. А другая часть изо всех сил старалась сдерживать рвущуюся наружу ярость.

— Мелкая, повтори кофе! — крикнул со своего места синьор Скуало. Я быстро сделала раф и передала его официанту.

— Вижу ты нашла общий язык с капо, красавица, — Стефано облокотился о стойку бара.

— Стефано, милый, — с чувством начала я. Парень подался вперёд и тут я поймала его за ворот рубашки и с яростью продолжила: — у меня весьма хреновое настроение, так что если ты не хочешь получить стаканом в лоб, то свали, пожалуйста, в туман и не доставай меня. Всё уяснил?

Не знаю, что парень прочитал в моих глазах, но он кивнул, с шумом сглотнув. И только тогда я решила отпустить его. Стефано, как пай-мальчик, слинял. Я же провела рукой по лицу, как будто снимая невидимую паутину.

— Милое создание, что за агрессия с утра пораньше? — их кухни внезапно выглянул синьор Луссурия.

— Меня всё раздражает, — пожала плечами я, сердито расставляя стаканы и кружки по местам.

— А ты успокойся и расслабься, — певуче сказал хранитель пламени Солнца.

— Я вчера попыталась успокоиться и расслабиться! А потом мне всю ночь снилось, как за моей башкой охотится припадочный старикашка! И наутро я чуть всё вокруг не сожгла, фонтанируя искрами!

Ну, про фонтан искр я, конечно, преувеличила… Но Луссурии этого хватило. Мужчина быстро пересёк бар и схватил меня за плечи.

— Что ты делала? — грозно спросил он. — Покажи!

Ну я и показала…

Попытавшись воспроизвести ощущения из сна, я, отойдя от синьора Луссурии на пару шагов, подняла руки на уровне груди, высвобождая огонь, который жёг меня с самого утра. Между ладоней появился огненный шар насыщенного оранжевого цвета. Я с большим трудом удерживала пламя в шаровидной форме. Секунда… две… три… а потом что-то пошло не так.

Я утратила контроль и пламя потеряло форму и с диким грохотом распространилось вокруг. Взрывной волной меня перекинуло через бар и больно впечатало в стену. Интуиция тот же час ударила по нервам и, с трудом разлепив глаза, я увидела, как на меня направлено больше десятка стволов.

— Мелкая, ты живая? — надо мной склонился синьор Скуало и мечом наголо. Самурай, блин!

— Честно? Пока не знаю, — откашлявшись, прохрипела я. Меня внезапно разобрало инфернальное веселье, так что я расхохоталась.

— Чего ржёшь? — подозрительно поинтересовался мечник, жестом приказывая солдатам убрать оружие.

— Луссурия! — вместо ответа позвала я.

— Аички? — подал голос вариец, выглядывая из-за барной стойки.

— Никогда, заклинаю тебя, не проси меня повторять нечто подобное, — опираясь на стенку, я с трудом поднялась.

— Мусор, какого хера тут творится? — мы все услышали грозный голос. Обернувшись, я увидела разъярённого синьора Занзаса, рука которого покоилась на пистолете, лежащем в поясной кобуре. Шутить резко расхотелось.

— Хэй, босс! — мечник быстро взял ситуацию в свои руки… руку. — Прикинь, у этой малявки пламя Неба! А педик попросил его высвободить.

— В данном случае, педик — это не ориентация, а род деятельности, — пробурчал с кухни синьор Антонио так, чтобы его все услышали.

— Ой, да ладно тебе, Тони! — воскликнул Луссурия, совершенно не обидевшись на реплику предыдущего оратора. — Никто даже не пострадал!

— А как же Катарина? — недовольный синьор Антонио вышел из кухни и облокотился о стойку.

— Да всё с ней хорошо, — мечник рывком поставил меня на ноги. — Можете дальше продолжать свои сомнительные тренировки.

— А может не надо? — в моём голосе явно проскользнули панические нотки. — Такими темпами я себе все кости переломаю.

— Ничего, залечим, — улыбнулся Луссурия.

— В долг, ага, — не удержалась от шпильки я.

— Это основной принцип мафии, мелкая, — хмыкнул синьор Скуало.

— Я бы сказала, что думаю о этих принципах, но лучше возьму смысловую паузу, — пробурчала я, оглядывая бар. Слава всем богам, что повреждений не было.

— Защита от пламени? — поинтересовалась я. Поскольку мечник с боссом отправились разбираться в отчётах, мне ответил синьор Антонио.

— Она, родимая, — кивнул начальник.

— Значит, мне чертовски повезло, — резюмировала я.

— Ты даже не представляешь, насколько ты права, — улыбнулся Луссурия. — Мармон бы с тебя три шкуры содрал за каждую поломку.

— Мелкая, кофе! — громогласно потребовал со своего места синьор Скуало.

— Сколько порций? — повысив голос, чтобы меня услышали, спросила я.

— Тащи штук десть двойных американо с коньяком и можешь валить куда-нибудь до вечера, — отозвался мечник.

— Валить? — недоуменно переспросила я, обращаясь к начальнику и эксцентричному варийцу.

— Радуйся — я отпросил тебя до ужина, — довольно объявил синьор Луссурия.

— Боюсь спросить: а с какой целью? — с опаской полюбопытствовала я.

— Нам нужно узнать, насколько повреждены системы твоего организма, чтобы определиться с планом лечения, — рассказал синьор Луссурия. — Поэтому мы сейчас едем в больницу — благо, мой знакомый согласился тебя принять.

— Надеюсь, он окажется компетентнее врачей из Вонголы, — сказала я, обращаясь к кофемашине.

Приготовление кофе, как и сборы, не заняли много времени. Я только зашла в комнату за небольшим рюкзаком, в который закинула обезболивающие таблетки и телефон.

Синьор Луссурия уже ждал меня в большой чёрной машине с сильно затонированными задними стёклами. Я быстро скользнула на заднее сиденье. Эксцентричный вариец сидел рядом, а за рулём был неназвавшийся солдат, на рукаве формы которого красовалась нашивка с изображением солнца.

— Медкарта у тебя с собой? — полюбопытствовал Луссурия.

— Нет, — я уныло вздохнула. — Карта лежит в моей комнате.

— Значит, сначала заедем за твоими документами, — кивнул вариец. — Едем, Альберто.

По дороге особо не разговаривали. Синьор Луссурия думал о своём, я же размышляла, что сказать Тсунаёши. Интуиция говорила, что лучше ему не знать, какой зуб на меня точит Вонгола. Да и если я ему всё расскажу, он мне не поверит. Как ни прискорбно, у моего отото сейчас другие авторитеты, управляющие мнением и поведением брата. И у меня нет возможности с ними тягаться. Мне было больно осознавать, что, скорее всего, все те ростки характера, которые я почти десять лет старательно взращивала, так и останутся ростками.

Впервые я абсолютно не понимала, как мне себя вести с Тсунаёши.

Так ничего и не придумав, я решила придерживаться нейтрально-дружелюбной позиции. Не отталкивать, но особо не откровенничать. К тому же, Луссурия настойчиво просил никому не готовить о том, что лекарства я больше не принимаю. И молчать как партизан о своём пламени, ни словом, ни жестом не выдавая истину.

Наконец, машина остановилась в паре сотен метрах от дома.

— Милая, мы приехали. Сама понимаешь, что ближе к дому советника мы подъехать не можем, — защебетал Луссурия.

— Всё в порядке. Дойду пешком, заберу необходимое и сразу вернусь, — улыбнулась я.

— Удачи, — пожелал эксцентричный вариец. Я кивнула и, подхватив рюкзак, вышла из машины.

За эти двести метров, что я шла к дому, меня трижды останавливали, но, проверив документы, отпускали. Меня это не просто не напрягало, а даже радовало — Нану с детьми охраняют, а это главное.

— Кэти-чан! — стоило мне зайти в дом и разуться, как меня обняла Нана. — Ты не говорила, что приедешь сегодня!

— Я внезапно поняла, что взяла с собой мало вещей, — на ходу выдумала отмазку я. — Поэтому начальник меня отпустил ненадолго.

— Пообедаешь с нами? — улыбнулась женщина.

— Я бы с радостью, но меня ждут, — с грустной улыбкой сказала я.

— Ну ничего! — беззаботно сказала Нана. — Не буду тебя задерживать… но я была рада тебя повидать.

Я ещё раз обняла эту святую женщину и поднялась к себе. Огляделась. В комнате никого не обнаружилось, поэтому я быстро открыла прикроватную тумбочку и сложила в рюкзак необходимые документы.

— Явилась? — за спиной прозвучал насмешливый голос. Я застегнула рюкзак, обернулась и увидела Реборна. За ним стоял Тсуна, настороженно наблюдающий за мной. Всё ясно.

— Не волнуйся, Реборн, — холодно сказала я. — Я заехала буквально на пару минут. Если не желаешь терпеть моё общество, то закрой, пожалуйста, дверь с другой стороны.

— Да как ты смеешь так говорить! — вспыхнул Тсунаёши. — Особенно после того, что вчера случилось!

— А что вчера случилось? — поинтересовалась я, отодвигая дверь шкафа и придирчиво осматривая вешалки.

— Хранитель Грозы Варии напал на Ламбо! — воскликнул Тсуна.

— Ламбо в порядке? — спросила я.

— Да, в полном. Я вовремя успел его спасти, — ответил отото.

— И когда только синьор Леви успел? — удивилась я. — Ведь с четырёх до десяти часов вечера он почти непрерывно находился в обеденной зале.

— Нападение произошло ближе к полуночи, — недовольно сказал Реборн.

— Тогда встречная претензия: какого, простите, хрена, пятилетний ребёнок делал на улице во время комендантского часа? — со злостью спросила я, поворачиваясь к Тсунаёши.

— Он был вместе с Гокудерой и Ямамото, — попытался возразить Тсуна.

— Они тоже несовершеннолетние, к твоему сведению, — я сняла с вешалок пару платьев и сарафан, которые сложила в бумажный пакет, оставшийся после похода по магазинам. Затем, недолго думая, закинула ещё пару комплектов спортивной формы. И кожаную куртку.

— Почему ты защищаешь их? Они же убийцы! — губы Тсуны запрыгали, от чего его фраза, против воли, прозвучала громче.

— Потому что они люди, отото, — я только вздохнула. — И, к твоему сведению, в мафии каждый первый является убийцей.

— И давно ты стала убийц выгораживать? — ехидно спросил Реборн.

— С тех самых пор, как моего самого дорогого в мире человека вынуждают стать боссом одной их самых влиятельных семей, специализирующейся как раз-таки на убийствах, — зло сказала я и, подхватив рюкзак и пакет, буквально выбежала из дома. На сверхскорости я преодолела расстояние до варийцев и буквально влетела в машину.

— Как всё прошло? — осторожно спросил Луссурия, а я осознала, что из-за разговора с отото у меня проснулась тахикардия. Вдох-выдох.

— Относительно нормально, — вздохнула я и сжала трясущиеся руки в кулаки. — Вот только нервы у меня ни к чёрту.

— Ты же ещё совсем молоденькая! Какие проблемы с нервами? — удивился вариец.

— А вот это самое большое заблуждение, — я покачала головой. — Связь между нервами и возрастом актуальна только при деменции. Убитые нервы, по факту, могут быть у кого угодно.

* * *

В особняк мы возвращались уже к ужину. Дорогу назад я почти не помню — с меня выкачали около двухсот миллилитров крови для различных анализов, что, учитывая мой недостаток массы тела и низкое давление, привело к сонливости.

Большую часть пути я дремала, облокотившись на плечо хранителя Солнца. К тому же, поскольку я всё-таки успела позавтракать, пришлось остаться без обеда, чтобы перед отъездом сдать кровь. Хотя времени поесть у меня и не было — синьор Луссурия, настоятельно просивший обращаться к нему более фамильярно, протащил меня по всем врачам и обследованиям. Ноги ныли, болела поясница, а на внутренней стороне локтевого сгиба красовался синяк. Прямо как у наркомана. Блеск…

До особняка я шла, опираясь на Луссурию. Голова кружилась так, что меня мутило.

Вариец дотащил меня до обеденной залы и, усадив за стол, куда-то ушуршал. Я вздохнула и опустила лоб на прохладную поверхность стола.

— Луссурия, нахера ты труп припёр? — невдалеке раздался насмешливый голос синьора Скуало.

— Шишиши… можно я заберу тело на опыты? — захихикал синьор Бельфегор.

— А вот хрен вам, — я с трудом, но приняла вертикальное положение. — Я ещё вас всех переживу!

— Отличный настрой, Катарина! — мимо проходящий синьор Фабрицио легко хлопнул меня по плечу.

— Вот чёрт! Она не дохлая… — разочарованно протянул синьор Бельфегор. — Может добьём?

— Полегче, Бельфегор! — прикрикнул синьор Леви-а-тан. — Девчонка пока нужна живой!

— Какого хрена? — воскликнула я. Синьор Фабрицио помог мне встать и сказал:

— Катарина, пойдём, поужинаешь в моём кабинете, — видя, что я не двигаюсь, мужчина добавил: — Я всё объясню.

Пришлось повиноваться. Я позволила увести меня в кабинет, где начальник усадил меня за свой стол, предварительно собрав все документы в стопку. Мне хотелось начать расспрашивать, но синьор Фабрицио покачал головой. В этот момент в кабинет зашла Андреа, несущая поднос со стейком, свежими овощами и бокалом красного вина. Начальник жестом приказал девушке удалиться.

— Сначала поешь. Разговоры потом, — мягко сказал мужчина и, заметив, что я убираю с подноса бокал, добавил: — Вино для тебя. Тебе необходимо поднять давление и восстановить кровообращение. Приказ Луссурии, так что не спорь.

Со вздохом я взяла в руки приборы и принялась за еду. Начальник терпеливо ждал, когда я закончу трапезничать.

— Ну так повторюсь: какого хрена? — наконец произнесла я.

— Синьор Занзас распорядился, чтобы ты присутствовала на сражениях, — синьор Фабрицио сделал паузу. — Как наблюдатель.

— Что-то мне не верится, что Вария нуждается в наблюдателях, — скептически заметила я, откидываясь на спинку кресла. После плотного ужина меня снова начало клонить в сон.

— Катарина, — как-то грустно вздохнул начальник. — Ты же умная девочка и всё понимаешь…

— Ему не нужен наблюдатель… — медленно начала я, осознавая глубину задницы, в которой оказалась. Дыхание участилось, а сон как рукой сняло. Интуиция уже привычно начала бить по нервам.

— В таком случае… я всего лишь заложник.

По мрачному виду синьора Фабрицио я поняла, что попала в десятку.

В ту ночь я почти не спала, несмотря на то, что организм явно переутомился. Ведомая отвратительными предчувствиями, я всё больше накручивала себя, не в силах отогнать навязчивые мысли. К тому же, до меня доходили отголоски волнения Тсунаёши, что никак не способствовало успокоению.

Лишь под утро у меня получилось ненадолго задремать, а когда пришло время вставать, я обнаружила на простынях небольшое кровяное пятно.

— О боги! Как не вовремя! — застонала я, направляясь в душ. Хотя, что я несу… подобные вещи всегда происходят в самый неподходящий момент. Благо, я как самый заправский параноик, заранее взяла всё необходимое. Не придётся лишний раз выезжать в город.

После водных процедур пришлось стаскивать с кровати постельное бельё и застирывать вместе с пижамой под ледяной водой, вспоминая советы бабушки. Ну что за жизнь…

Живот тянуло, поэтому я сразу выпила средство от спазма.

Отчётливо хотелось завернуться в одеяло, как в кокон, забиться в уголок и жалеть себя. Но для меня это недопустимая роскошь.

Я сполоснула лицо ледяной водой, чтобы взбодриться и начала укладывать волосы. Чёлку себе что ли отрезать? Да нет, трижды пожалею потом. Как со стрижкой получилось — сначала подстриглась, а уже потом узнала, что волосы почти не растут. Идиотка.

Сил, да и желания тренироваться не было, поэтому я сразу оделась для работы. И видимо у меня входит в привычку макияж использовать только для маскировки синяков под глазами. Не забыть бы купить консилер, а то мой почти закончился.

В обеденном зале было тихо и царил полумрак. Я посмотрела на наручные часы. Семь утра. Неудивительно, что на рабочем месте ещё никого не было. Хотя, насчёт «никого» я погорячилась. На кухне обнаружились Сиерра и Винсент — ученики синьора Антонио, которые занимались заготовками.

— Доброе утро, Катарина, — улыбнулся Винсент. — Ты сегодня рано.

— Сама себе удивляюсь, — улыбнулась я, не подавая вида насколько мне хреново. — Вам помощь может нужна?

— Для начала, моя дорогая, приготовь себе завтрак, — распорядилась Сиерра. — Где хранятся продукты для персонала и оборудование — знаешь сама. Как позавтракаешь, возвращайся, потому что на кухне работы всегда много. Что-нибудь придумаем.

Я кивнула и послушно отправилась к холодильникам. Недолго думая, я выудила пару яиц для омлета, томат, пару полосок бекона и веточку базилика для начинки. Затем на двух сковородах быстро приготовила себе завтрак, помыла за собой посуду и, положив тарелку с приборами на поднос, вышла в зал.

Свет я включила только над стойкой, на которую поставила поднос. Кофемашину я включила ещё до того, как заглянула на кухню, и она успела нагреться. Так что я приготовила себе крепкий и сладкий американо, в который добавила немного сливок.

Только я села за стойку и приступила к завтраку, как рядом со мной раздалось громогласное:

— Мелкая, кофе!

— Твою мать! — от неожиданности я вздрогнула, от чего вилка, которую я держала в руках, упала на пол. — Синьор Скуало, ну зачем так подкрадываться к людям?

— Это чтобы ты не расслаблялась, — заржал мечник. Зараза патлатая! Вот вырасту и дам по шее, честное слово.

Вилку, само собой, пришлось мыть. Плюс синьору Скуало ну прямо срочно потребовался кофе ещё до завтрака. Я быстро приготовила ему крепкий американо и настойчиво, но вежливо, попросила не беспокоить меня минут двадцать, потому что завтрак — самый важный приём пищи. И всё в этом духе.

Не торопясь я прикончила свой завтрак, допила кофе и приготовила синьору Скуало ещё американо, который, психанув, подала в пивной кружке. Мечник ни разу не обиделся, даже посмеялся, что кружка идеально подходит к его объёмам потребления кофе.

Затем я отправилась к бару, где начала готовить рабочее место. Протёрла пыль, отполировала стойку и притащила всё необходимое со склада. И чуть не надорвала спину, забыв о своём щекотливом состоянии. Начали болеть почки, поэтому снова пришлось грызть таблетки. Да, отвыкла я от этого состояния за шестнадцать лет. Забыла, в какое растение мышечные спазмы способны превратить здоровую девушку. Хотя здоровой девушкой я точно не была. Ну что же… будем жить на таблетках. Не в первый раз обезболивающие становятся моими лучшими друзьями.

Меня несколько раз звали на кухню — помочь с нарезками и приготовлением маринада. Я всегда любила готовку, а сегодня ещё и получилось абстрагироваться от боли и плохого настроения. А всё потому что я считала, что нельзя готовить с плохим настроением. Всё негативное оставляем за дверью кухни. Так и готовится легче, и еда получается вкуснее.

К девяти утра стали подтягиваться остальные. Официанты с уборщиками готовили зал, я же перетащила один из высоких стульев на территорию бара, где сидела, лениво наблюдая за всеми. Время от времени подходили солдаты, заказывая напитки, преимущественно кофе. Но в принципе, утро проходило весьма тухло.

— Катарина, приготовь кофе для босса, — распорядился синьор Антонио около полудня. Пока я занималась напитком, начальник выловил Елену, которой приказал отнести завтрак синьору Занзасу. Девушка странно воодушевилась и, когда синьор Антонио вернулся на кухню, расстегнула три верхних пуговицы на блузе и начала поправлять причёску.

— Как повезло, что я сегодня надела свой лучший комплект белья, — радостно вздохнула официантка. Я поперхнулась и ошарашено уставилась на неё.

— Ты думаешь, что босс потащит тебя в постель? — я скептически подняла брови.

— Ну конечно, — снисходительно засмеялась девушка. — Ты ещё маленькая и не понимаешь. А для меня это, может быть, единственный способ поднять свой статус.

Я проводила взглядом девушку, которая, на секундочку, всего на два года была старше меня, дождалась, когда Елена с подносом удалится из обеденного зала, и как следует проржалась, уткнувшись лицом в ладони. На меня начали коситься и пара человек даже подошли и спросили всё ли со мной в порядке. Из-за смеха я не смогла ответить что-нибудь внятное, поэтому просто покивала головой.

Нет, наш босс, вне всякого сомнения, мужчина хоть куда, но соблазнять официанток вместо того, чтобы отдавать распоряжения насчёт первой битвы было как минимум недальновидно. Ни один полководец не будет расслабляться перед встречей с врагом. Это после битвы можно как следует оторваться и уйти в угар. По крайней мере я была в этом уверена.

Елена не вернулась, а официанты перемещались стайками, напряжённо перешёптываясь.

— Что у вас случилось? — спросила я у проходящей мимо Офелии. Девушка остановилась, облокотилась о стойку бара и вздохнула.

— Босс нашу Елену чуть не убил, — негромко сообщила Офелия. Я сдавлено захихикала.

— Что смешного? — не поняла официантка.

— Она думала, что босс с ней спать будет, — я закатила глаза, всё ещё посмеиваясь.

— Она… что? — переспросила Офелия, округлив глаза. — Охренеть! Она с ума сошла!

— Ну почему сразу с ума сошла, — я покрутила в руках стакан с травяным чаем. — Просто каждый всё воспринимает в меру своей испорченности. А чаще всего завтрак — это просто завтрак.

— Наверное ты права, — вздохнула моя собеседница.

— Как там Елена? — поинтересовалась я. Не то чтобы меня волновало состояние этой девушки, просто мне было интересно, насколько большие повреждения нанёс ей босс.

— Стефано видел, как она вся в слезах быстро шла в жилое крыло, — рассказала Офелия. — А левая щека у неё была вся пунцовая.

— Ну хоть жива осталась, — покачала головой я. — Хвала богам, что синьор Занзас её не пристрелил. Мозги бы пришлось собирать долго. Да и не хочется портить прекрасный ландшафт особняка закапыванием трупа.

— О боже! Катарина! — воскликнула официантка. Я лишь пожала плечами, мол «А что я такого сказала?» и пошла готовить очередную порцию кофе для подошедшего синьора Скуало. А как мне ещё реагировать? Ещё в прошлой жизни я насмотрелась на девочек, готовых на всё ради славы, власти или богатства, с удовольствием прыгающих в машины к браткам. Я не могу их осуждать или оправдывать. Бедные девушки не от хорошей жизни доходят до такого. Меня эта участь обошла стороной не иначе, как чудом, если учитывать в какой неблагополучной семье я росла. Но мне повезло, что моя крёстная старательно взращивала в нас гордость и самоуважение. Для меня позволить нелюбимому человеку прикоснуться к себе — хуже смерти. И я, конечно, отжигала во время переходного возраста, но не настолько, чтобы тусить с бандитами. И крёстная помогла обуздать мне мой взрывной характер, чтобы я меньше нарывалась на неприятности. И теперь я молилась всем богам, чтобы в этой жизни подростковый максимализм обошёл меня стороной.

После обеда появился Луссурия, наскоро пообедал, поправил мне причёску и убежал тренироваться. Интересно, как будут проходить бои, и кто утверждает порядок сражений? Лично у меня сложилось ощущение, что этот самый порядок — тайна только для Тсунаёши и компании.

Я присматривалась к поведению бойцов Варии. Все были весьма спокойны, будто ни капли не сомневались в собственной победе. Господи, пусть эти мужчины будут милосердны, и мои мальчики не сильно пострадают!

Наконец синьор Фабрицио подошёл ко мне и скомандовал собираться. Я передала бар под контроль Стефано и отправилась в свою комнату, где стянула с себя строгое платье-футляр и надела платье прямого кроя с закосом на стиль Твигги. На улице было прохладно, поэтому я не забыла про кожаную куртку и чёрные колготы. Понятия не имею, можно ли будет проносить с собой вещи, но на всякий случай возьму с собой рюкзак. В этот самый рюкзак я, ведомая интуицией, положила бинты и дезинфицирующее средство и зачем-то пару шприцов с мощной местной анестезией, которую мне прописывали на самый крайний случай.

— Не забудь солнцезащитные очки, милая, — ко мне заглянул Луссурия.

— На кой-чёрт они мне на ночь глядя? — я сначала не поняла, но потом врубилась. — Бой хранителей пламени Солнца, точно!

Футляр с очками отправился в рюкзак. Я впрыгнула в свои любимые мягкие мокасины и направилась в главный холл, который был объявлен точкой сбора. Помимо хранителей и меня собрался ещё синьор Фабрицио, который давал указания солдатам в бронежилетах и с винтовками ВСС за плечами.

— Разве винторезы не используют только в странах СНГ? — удивилась я. Мой начальник смерил меня долгим взглядом.

— И откуда ты только это знаешь… — наконец произнёс он. — Но ты права. Винтовку одобрил босс, а он разбирается в оружии. Вария действительно закупает эти винтовки в СНГ. Страну и поставщиков я тебе, само собой, не скажу.

— Мне это знать и не нужно. Лучше высплюсь, — хмыкнула я. — А бронежилет вы надели зачем?

— И в кого ты такая наблюдательная… — закатил глаза синьор Фабрицио, поправляя свободную ветровку. Ну не пояснять же, что начальник обычно носит элегантные костюмы, а не спортивную или военную форму.

— Фабрицио, как ты эту почемучку терпишь? — фыркнул синьор Скуало, уперев руку в бок.

— Ску-тян, не обижай Кэти! — Луссурия шутливо ткнул коллегу в плечо.

Наконец пришёл синьор Леви, сообщивший, что босс приказал выдвигаться. Мы распределились по машинам. Меня усадили на заднее сиденье между Луссурией и синьором Леви. Мой начальник сел впереди, по рации переговариваясь с бойцами, которые едут с нами. Меня мучило любопытство: какую нишу занимает синьор Фабрицио в иерархии Варии? По тому, что я увидела — он является чуть ли не капитаном, что было странно, ведь у синьора Занзаса полный набор хранителей. Может он советник? Хотя кто советника пустит надолго на другой конец планеты… Всё страньше и страньше…

Чем ближе мы подъезжали к Намимори, тем сильнее я волновалась. Моя интуиция почему-то молчала, что пугало ещё сильнее.

Автомобили остановились у ворот школы. Как пояснил Луссурия ещё по дороге — бои будут проходить на территории школы. Хибари Кёя будет в восторге, ага. Интересно, сколько денег Вонгола отвалит дисциплинарному комитету?

Синьор Фабрицио приказал бойцам рассредоточиться по периметру школы. Сам бой будет проходить на специально обустроенной площадке во внутреннем дворе школы. Туда, собственно и направлялись капитаны. Я слегка потянула синьора Скуало, который был главным в отсутствие босса, за рукав.

— Чего тебе, мелкая? — недовольно спросил мечник.

— Я могу встретить брата? — взволнованно спросила я. Мужчина вздохнул, прежде чем ответить.

— Хрен с тобой. Но во время боя не отходи от нас ни на шаг. Приказ босса.

— Спасибо. Я всё поняла и вцеплюсь в вас как клещ, капитан, — я шутливо отдала честь. Мечник закатил глаза, пробурчав что-то про «молодо-зелено». Я же вернулась к воротам школы ждать ребят.

Минут через десять явился Хаято.

— Рин-сан, вы-таки решили поболеть за нас? — спросил подрывник.

— Не совсем, но морально я с вами, — обтекаемо ответила я, сверля взглядом асфальт под ногами.

— У вас всё хорошо? — взволнованно поинтересовался Хаято. Я не ответила, лишь горько усмехнулась, но умный парень всё понял. — Вот значит как… Тогда я должен перед вами извиниться, — продолжил подрывник, нервно взъерошив волосы на затылке. — Я действительно был уверен, что вы предали Джудайме. А оказалось, что у вас тоже выбора особо нет.

— Хаято, я всё понимаю, — мягко сказала я, положив руку парню на плечо. — Просто в следующий раз думай, прежде чем рубить с плеча.

— Эй, Савада! Ты что тут делаешь? — удивился подошедший Рёхей, хлопнувший меня по плечу. Видимо, он не знает, что я более чем в курсе.

— Вы всех хранителей собрали? — не желая комментировать реплику Рёхея, я задала вопрос Хаято.

— Я понятия не имею, Рин-сан, — покачал головой Хаято. — Реборн-сан и Емитсу -сан нам толком ничего не рассказывают.

— Ну конечно! — ядовито фыркнула я. — Это ведь им, а не вам свою шкуру под пламя подставлять.

— Опять Рин на кого-то ругается? — к нашей компании присоединился как обычно улыбающийся Такеши.

— Ага, ругаюсь, — серьёзно покивала я. — Ругаюсь на остолопов и общую несправедливость жизни.

— Ха-ха-ха! Ты смешная! — посмеялся Такеши. Я только закатила глаза. Вот более чем уверена, что Такеши прекрасно осознаёт всю глубину задницы, в которую их толкают. Но почему он не сопротивляется? Думает, что всё обойдётся?

— Ребята! — мои размышления прервал Тсуна, который подбегал к школе с Ламбо на руках. Рядом с ним бежал Реборн. В этот момент я почувствовала, что несколько человек рассматривают нашу компанию через объектив оптического прицела. Интуиция не била тревогу, но я всё равно нервничала.

Ребята поприветствовали Тсуну, а меня тем временем заметил Реборн.

— Тебя тут быть не должно, — безапелляционно сказал мини-киллер.

— Оне-сан! — воскликнул Тсуна, делая шаг назад. — Что ты тут делаешь?

Я заскрипела зубами. Хотя, чего я ожидала? Встреч с цветами? Обнимашек? Наивная…

— Будь моя воля, я бы с превеликим удовольствием осталась в особняке, — огрызнулась я. — Но мафиозные боссы обычно не спрашивают мнения простых смертных.

Я резко развернулась и направилась на площадку, подготовленную для боя.

«Оне-сан», — Тсунаёши решил достучаться до меня через подсознание. — «Так почему ты здесь?»

«Я уже назвала причину», — ответила я брату и нахмурилась.

«А зачем боссу Варии твоё присутствие на боях?» — не понял Тсуна.

«Думай, отото. Докажи, что я не зря с тобой десять лет занималась».

«Ох, любишь ты всё усложнять…» — брат мысленно застонал и принялся размышлять. — «Ты не боец, пламени у тебя нет, поэтому к битвам тебя привлечь нельзя. Значит. Ты нужна для чего-то другого… для чего-то, что принесёт выгоду Варии…»

Я терпеливо ждала, когда брат сделает необходимые выводы. В это время мы всей компанией шли во внутренний двор. Такеши и Хаято тихо переговаривались, Ламбо перебрался ко мне на руки и оглядывал школу, постоянно зевая. Бедный ребёнок… собьёт себе режим так, что потом не восстановишь.

Реборн недовольно косился на меня, поджимая губы, но молчал. Этого-то что не устраивает? Личная неприязнь к Варии? Или просто не устраивает, что я частенько маячу на горизонте?

Как только мы обогнули школу, одновременно произошло несколько вещей: появились две странные, абсолютно одинаковые девахи; офицеры Варии пафосно приземлились на землю, спрыгнув с последнего этажа школы; а Тсунаёши наконец понял зачем боссу нужно моё присутствие на битвах. Брат придержал меня за локоть, осматривая безумным взглядом.

— Скажи мне, что это неправда! — требовательно, на грани истерики произнёс он.

— Я обещала тебе не лгать, — тихо сказала я, наклонив голову. Тсунаёши неожиданно зарычал, а моя интуиция настолько ударила по нервам, что я не выдержала и начала медленно оседать на землю, не выпуская из рук Ламбо. А вокруг стало распространяться жёсткое пламя неба, опаляя волосы, обдавая кожу нестерпимым взглядом. Я как будто вернулась в прошлое, когда меня окружала огненная клетка. Стало страшно.

— Джудайме! — воскликнул Хаято, пытаясь закрыться рукой от пламени.

— Тсуна! — вторили подрывнику Такеши с Рёхеем. Ламбо испуганно прижался ко мне и зарыдал.

Сквозь пламя я смогла разглядеть, как брат шагнул к Варии. Розоволосые девахи испуганно попятились, а я ожидала, что Тсуну остановит если не Реборн, то Такеши, как хранитель Дождя. Но, видимо гнев Неба застал врасплох даже Реборна.

Придётся брать всё в свои руки.

— Тсуна! — я добавила в голос как можно больше металла, при этом посылая мощный посыл в подсознание. — Остановись, пока ты не совершил то, о чём будешь жалеть.

Секунд десять ничего не менялось, а потом пламя стало медленно отступать. Я осторожно выдохнула. Чувствуя, как к мокрому от напряжения лбу прилипли пряди волос. Ламбо вцепился в меня, тихо всхлипывая.

Тсунаёши стоял боком ко мне, не сводя с противников непривычно яростный взгляд. Его пламя, выбивающееся из аджны чакры практически закрывало верхнюю половину лица, напоминая причудливую маску.

— Я не буду с вами драться сейчас. Моим противником будет ваш босс, — холодно произнёс… нет, не Тсуна… Десятый Вонгола. У меня по коже побежали мурашки. — Но если с ней что-то случится, то я из вас душу выну.

Я сидела на стуле, обхватив колени руками, невидящим взглядом смотря в противоположную стену. На соседнем стуле сидел синьор Антонио, подпирающий лоб руками. Плечи мужчины слегка подрагивали — он беззвучно давился слезами. Я прекрасно понимала его состояние, потому что сама находилась на грани истерики.

Там, за стеной уже больше часа оперируют Луссурию и синьора Фабрицио.

Проигрыш Луссурии стал для нас неожиданностью. Капо хоть и отпустили пару едких шуточек, стараясь скрыть свои переживания. Но когда чёртов Гола Моска по приказу босса изрешетил спину хранителя Солнца дробью, я чуть не потеряла сознание. Очень не вовремя вернулась из моей прошлой жизни боязнь крови. Желудок предательски сжался, а я поблагодарила всех богов за то, что отказалась от ужина.

С огромным трудом, на остатке силы воли, я собрала себя в кучу и настояла на оказании первой помощи, понимая, что по крайней мере со стороны Тсуны медиков нет.

Рёхея, который, несмотря на победу, сильно пострадал, быстро увезла карета скорой помощи. У Киоко, которую привёл дегенерат Емитсу, началась паническая атака, из-за чего врачи и её увезли в больницу Намимори.

А вот у Варии был контракт с госпиталем Кокуе, поэтому врачи должны были приехать только через долгих полчаса. Не спрашивая разрешения, я метнулась к лежащему на ринге Луссурии и быстро достала из рюкзака бинты, попутно оценивая повреждения. Обработала потные от волнения ладони антисептиком и принялась лоскутами бинта аккуратно промакивать кровь со спины. Руки ходили ходуном, поэтому я попросила синьора Скуало разрезать майку Луссурии, чтобы понять куда колоть обезболивающее. Большая часть дроби застряла в лопатках, что давало надежду на то, что внутренние органы остались неповреждёнными, однако дробь я сама извлечь точно бы не смогла.

Я принялась медленно вводить лекарство внутримышечно, стараясь обезболить самые израненные участки спины. Удивительно, но меня никто не останавливал. Даже позволили помочь врачам перенести тихо постанывающего Луссурию до кареты скорой помощи, попутно докладывая о своих действиях. А в самой машине я увидела лежащего на носилках без движения синьора Фабрицио, лоб которого был рассечён до виска.

Плохо помню, что было дальше. Я что-то кричала, пыталась пробиться к машине, от которой меня, брыкающуюся, оттаскивал синьор Скуало. Уже в машине синьор Леви отпаивал меня чем-то высокоградусным, чтобы хоть как-то успокоить. Но помогало это слабо. Всю дорогу до больницы я прорыдала, уткнувшись в плечо мечнику.

Для меня было настолько большим шоком увидеть всегда сильного и собранного синьора Фабрицио раненым и бессознательным, что сознание начало немного сдавать. Странно, что никто из Варии меня не прибил, а даже наоборот — все обменивались сочувственными взглядами.

Луссурию и моего начальника экстренно отвезли в операционную. Синьор Скуало отдавал распоряжения, попутно с кем-то беседуя по телефону. Я мало улавливала смысл фраз, обеими руками вцепившись в предплечье мечника, не отходя от него ни на шаг. Тот время от времени морщился, но в мой адрес ничего не говорил.

Второй приступ истерики у меня случился, когда в больницу влетел испуганный донельзя синьор Антонио. Несколько секунд он обезумевшими глазами осматривал коридор больницы, где стояли я и синьор Скуало, а затем сгрёб меня в медвежьи объятия, ощупывая на предмет ран.

— Тебя никто не ранил, ребёнок? — взволнованно спросил начальник. — Откуда кровь?

— Я оказывала первую помощь Луссурии. А синьор Фабрицио… он… — голос меня подвёл, и я больше не смогла ничего сказать, разрыдавшись в плечо синьора Антонио, который внимательно слушал пояснения синьора Скуало, несмотря на то, что самого мужчину уже начала бить крупная дрожь.

Как назло, врачи нам ничего не сообщали, что не способствовало успокоению. Но даже самая большая истерика рано или поздно должна закончиться. Хотя бы, когда иссякнут силы.

И уже больше часа мы с синьором Антонио сидели рука об руку и ждали хоть каких-то новостей. Синьор Скуало вернулся в машину, чтобы отчитаться синьору Занзасу без лишних ушей.

Наконец, из операционной вышел врач, оперировавший моего начальника.

— Как он? — взволнованно спросила я, вскакивая со стула. Синьор Антонио последовал моему примеру.

— Операция прошла успешно, — устало вздохнул хирург, платком протирая взмокший лоб. — Но нам пришлось погрузить его в искусственную кому, чтобы организм быстрее восстановился. Мы переведём пациента в реанимационное отделение и будем тщательно следить за его состоянием. Если в ближайшие сутки показатели будут стабильными, но ваш родственник выживет.

— Слава богу, — прошептал синьор Антонио, оседая на пол. Я успела подхватить падающего мужчину с помощью доктора довела начальника до стула, на который тот тяжело опустился.

— Появились новости? — к нам поспешил синьор Скуало. Я негромко пересказала мечнику слова доктора и принесла синьору Антонио воды.

— Ну слава богу, — выдохнул хранитель пламени Дождя. — А извращенец так и так выживет.

— Вы его что ли убить пытались? — слабо удивилась я.

— Конечно, — кивнул мечник так, будто это было в порядке вещей и обратился к моему начальнику: — Тони, босс направил тебе в помощь с полдесятка наших ребят. Всех из группы Фабрицио положили. Не переживай — я сам сообщу семьям.

— Хорошо. Передай боссу мои благодарности, — синьор Антонио слабо улыбнулся. — Ты сейчас отправишься в особняк? Захватишь с собой Катарину?

— В смысле? — я настолько удивилась, что мой голос прозвучал чуть громче, чем хотелось бы. — Я останусь в больнице!

— Катарина, — начальник с бесконечной усталостью посмотрел на меня. — прошу, не пререкайся хотя бы сейчас! Сколько часов ты спала за последние два дня?

Я прикусила язык и опустила голову, признавая правоту начальника. Тот обговорил планы на ближайшие сутки с синьором Скуало и ушёл в реанимационное отделение — ждать чуда.

— Ну что, мелкая, погнали? — спросил мечник. Я слабо кивнула и направилась к выходу.

Уже в фойе я увидела себя в зеркале. Всю перепачканную чужой кровью, со всколоченными волосами и чёрными дорожками от туши на щеках. Ужас, да и только.

Синьор Скуало усадил меня на переднее сиденье какого-то европейского седана, а сам сел за руль. Какое-то время мы ехали молча, но я решилась первой нарушить тишину.

— Я… я хотела извиниться за своё поведение… — отрывисто произнесла я, разглядывая свои коротко стриженые ногти, под которыми засохла кровь.

— Забей, — услышала я и удивлённо подняла голову. Синьор Скуало, не сводивший взгляда с дороги, как-то грустно усмехнулся и продолжил: — Ты не первый и не последний человек, кому мафия изрядно подпортила жизнь. Мы вообще ждали, что ты начнёшь истерику во время боя. Даже ставки делали. Кстати, судя по твоему поведению, ты знала, как закончится бой, не так ли?

— Мимо, — я отрицательно покачала головой. — Я была уверена, что победит Луссурия. Особенно, если учитывать, что Рёхей приступил к серьёзным тренировкам меньше двух недель назад.

— Тогда откуда у тебя шприцы с анестезией? — подозрительно поинтересовался мечник.

— Лекарства мне прописывали от мышечных спазмов ещё когда я из комы вышла. С собой я их обычно не таскаю, — честно призналась я, вздыхая. — Просто иногда приходит понимание, озарение, если пожелаете, что необходимо сделать определённые действия. Но, к сожалению, к интуиции не прилагается инструкция, так что я не могу точно знать, к чему приведут мои решения.

— Вот значит как… — произнёс синьор Скуало с какой-то странной интонацией. Моя вышеупомянутая интуиция слабо вякнула, но у меня не было ни сил, ни желания обращать на это внимания. Опасности нет и ладно.

До особняка ехали молча. Синьор Скуало по-джентельменски довёл меня до комнаты, приказал хоть чуть-чуть отоспаться, но к десяти утра быть на рабочем месте. Я попрощалась с мечником и оглядела комнату.

За день простынь высохла, но её ещё требовалось постелить. У меня ещё хватало мозгов не лапать чистую постель грязными руками, поэтому я, не снимая одежду, встала под струи горячего душа. Платье придётся выкидывать. Жалко, конечно, но запёкшуюся кровь со светлой ткань отстирать не представляется возможным.

Я до остервенения тёрла кожу жёсткой мочалкой, словно надеясь стереть и ужасные воспоминания о прошедшем дне. После этого на автопилоте вползла в пижаму, постелила простынь и уснула сразу, как коснулась головой подушки.

Как это обычно бывает, когда накануне вымотаешься, утро наступило неоправданно быстро. Вчера я не додумалась отключить будильник, который ровно в семь утра оглушил меня противным писком.

Тихо чертыхаясь я перекатилась на другой край кровати, с трудом дотянулась до будильника и переставила его на девять утра. И тут же отключилась.

Второе пробуждение было ничуть не легче предыдущего. Вот только у меня не было возможности перенести время подъёма. Синьор Фабрицио в больнице, синьор Антонио скорее всего рядом с братом, а я как самая старшая после начальников не имею права испортить репутацию братьев Коррадо.

Рывком поднявшись. Я собралась исключительно при помощи упорства и силы воли. И даже с помощью косметики смогла вернуть себе относительно человеческий облик. Только трясущиеся руки выдавали моё состояние.

В обеденной зале было немноголюдно. Я привычно подготовила бар к работе и села заполнять необходимые отчёты. И тут поняла, что на меня кто-то смотрит. Подняв голову, я увидела официантов, застывших возле бара. В отдалении, оперившись о стену, стоял синьор Скуало, наблюдавший за ситуацией и, казалось, чего-то ожидающий.

— Вам что-то нужно? — невозмутимо поинтересовалась я, откладывая ручку.

— Синьоры Коррадо не появлялись в особняке с ночи, — слово взяла Офелия. — Что случилось?

Чёрт! Почему офицеры Варии ничего не рассказали персоналу? Почему скинули это на меня?

Как будто читая мои мысли, синьор Скуало усмехнулся. Я вздохнула, помогая себе собраться с мыслями, обогнула барную стойку и встала перед ребятами, которые были немногим старше меня.

— Вчера ночью на отряд синьора Фабрицио напали, — честно сказала я. — Всех бойцов перебили, а сам синьор Фабрицио сейчас находится в реанимации и неизвестно, когда он придёт в себя.

— Что нам делать? — испуганно пискнула Елена.

— Работать, — ответила я. — Верить в лучшее. Мы не имеем права подвести братьев Коррадо. Синьор Антонио должен заботиться о брате, а не переживать, что мы всё похерим. Так что мы не должны облажаться! Стефан, хватай Элль и начинай обучать её приготовлению всех напитков. Если больше ничего не разобьёшь будешь в моё отсутствие отвечать за бар. Дальше… Офелия, поскольку у тебя больше всего опыта работы в общепите — на тебе координирование официантов. Обо всех форс-мажорах сразу докладывать мне, даже если меня не будет на месте. Свой номер я оставлю. В остальном — работаем в прежнем ритме. Всё ясно? Можете идти.

Официанты разошлись, Стефан оккупировал бар, объясняя Элль, невысокой смешливой девочке, тонкости профессии бармена. Не то чтобы это было столь необходимо… я просто-напросто боялась, что синьор Антонио будет отсутствовать минимум несколько дней и мне придётся разбираться с документами.

А пока я покинула территорию бара, перед этим приготовив себе зелёный чай с лавандой. Мне было просто необходимо разложить мысли по полочкам, поэтому я заняла самый дальний от входа столик, надеясь, что меня не побеспокоят. Но вместо того, чтобы пить чай, я расфокусированным взглядом осматривала стол, пытаясь понять, что мне делать и как вести себя дальше.

— Вижу, кто-то добрался до власти? — насмешливо сказал синьор Скуало, нарушивший моё одиночество и усевшийся на соседний стул.

— Будь моя воля, я бы забилась в уголок и рыдала, — я невесело фыркнула. — Но я сделала то, чего от меня ждали, не так ли? — я наклонила голову вбок, прищурившись оглядывая собеседника. Тот ответил не менее внимательным взглядом.

— От тебя ничего не ждали, мелкая, — наконец усмехнулся мечник. — Просто было интересно, насколько ты покажешь свою слабость подчинённым.

— В моём детстве за проявление малейшей слабости перед посторонними меня жестоко наказывали, — я вздрогнула от нахлынувших воспоминаний.

— Расти рядом с бандитами — не сахар, — понимающе кивнул синьор Скуало. Я вообще-то вспоминала свою родную мать, которая в алкогольном угаре любила воспитывать дочь в максимальной строгости. Ну да ладно…

— Вы в больницу сегодня собираетесь? — спросила я, желая сменить тему.

— Да, после обеда, — сказал мужчина. Я только хотела задать вопрос насчёт себя, как мечник добавил: — К четырём часа будь готова, поедешь со мной.

— Спасибо, — благодарно прошептала я, слабо улыбнувшись.

— Ой, только не реви! — хохотнул синьор Скуало, отмахнувшись. — Мне вчерашнего дня хватило.

— Чует моё сердце, что это только начало, — тихо сказала я, водя пальцем по краю кружки.

— Боюсь, что ты права, мелкая.

Синьор Скуало покинул меня, но надолго в одиночестве я не осталась. Ко мне подошёл Винсент, принёсший счета, накладные и чеки за прошедшие сутки. Так же мы обсудили заявки на бар и на кухню. Все документы я сложила в отжатую у синьора Скуало папку. Эту самую папку я вечером отвезу синьору Антонио. Заодно уточню свои обязанности. А то их количество почему-то с каждым днём увеличивается, а зарплата — нет.

Когда пришло время относить завтрак боссу, все официанты куда-то испарились. Я закатила глаза, приготовила крепкий американо, который поставила на поднос с едой, и засекла минуту, внимательно поглядывая на наручные часы. Ни одна скотина так и не появилась. Ну я им устрою!

Я подхватила поднос и отправилась на верхний этаж. Слабаки чёртовы! Босса они, видите ли, боятся! Я тоже его боюсь, но это не повод не выполнять свою работу. Вот психану и выбью с синьора Антонио разрешение вводить штрафные санкции на персонал. За каждый косяк пусть круги по тренировочной площадке наворачивают, раз они так любят от меня бегать.

Громко постучав в дверь кабинета босса, я выждала с десяток секунд и вошла.

— Доброе утро, синьор Занзас! — бодро сказала я, натянув самую доброжелательную улыбку.

— Мусор, снова ты… — босс смерил меня тяжёлым взглядом и закатил глаза.

— Снова я… — добавим в голос побольше трагичности. — Все остальные разбежались как тараканы, когда на горизонте замаячила перспектива отнести вам завтрак.

— Кто бы сомневался. — хмыкнул синьор Занзас и кивнул головой, отпуская меня. Я поставила поднос на край большого письменного стола из тёмного дерева и покинула кабинет.

* * *

Когда я вышла из машины, над Кокуе прогремел раскат грома. На минуту я замерла на месте, внимательно вглядываясь в тяжёлые кучевые облака.

— Туча движется в сторону Намимори, — ответила я, вздыхая. — К ночи быть грозе. Нужно будет купить дождевик.

— А ты как хотела? — хмыкнул мечник, подталкивая меня в сторону больницы. — Как-никак предстоит бой между хранителями пламени Грозы.

— Как-то слишком подозрительно, что непогода пришлась именно на этот бой. Вонгола обладает достаточными ресурсами, чтобы менять погоду по желанию? — подозрительно спросила я, на что вариец от души расхохотался.

— В теории, ресурсы моллюска более чем достаточны, — отсмеявшись, пояснил синьор Скуало. — Но на деле они просто посмотрели прогноз погоды и подогнали бой хранителей грозы под него.

— Гад вы, синьор Скуало, — с чувством произнесла я. — Такую конспирологическую теорию мне обломали!

По довольному виду мечника я поняла, что тот горд собой. Разрушитель теорий, блин!

В больнице было весьма спокойно. Все входы и выходы контролировали бойцы Варии. Я выдохнула, расслабляя плечи, и осеклась. С каких это пор я начала чувствовать себя в безопасности в окружении толпы убийц? Общаюсь с ними, любезничаю и считаю их весьма неплохими ребятами…

Пока я ловила когнитивный диссонанс, мы с синьором Скуало поднялись на третий этаж, который арендовала организация. Навстречу нам выбежал взволнованный синьор Антонио.

— Он очнулся! — радостно сказал мужчина.

— Когда? Почему сразу не сообщил? — возмутился мечник.

— Минут десять как. Я звонил, но из-за грозы связь барахлит, — улыбнулся синьор Антонио.

Синьор Скуало отошёл, чтобы доложить боссу, я же поинтересовалась:

— Его можно будет навестить?

— Брата сейчас осматривают врачи, — рассказал начальник. — Если всё будет хорошо, то его позволят увидеть.

— Слава богам! — облегчённо рассеялась я. Словно камень с души свалился.

— Кстати! — я спохватилась и достала из своего рюкзака папку. — Вот все отчёты, заявки и счета.

— Катарина, — синьор Антонио со странной мольбой посмотрела на меня. Меня охватило нехорошее предчувствие.

— Даже не думайте вешать на меня документооборот, — в моём голосе явно проступили нотки истерики. — Мне всего шестнадцать лет! У меня нет необходимых знаний и опыта!

— Катарина, врать нехорошо, — синьор Антонио, прищурившись, посмотрел на меня. — Объясни мне тогда, какой человек скрывается за ником «Sarcasm Provider»?

— Откуда вы узнали? — заявление начальника выбило меня из колеи, и я медленно осела на стул.

— Ты действительно думала, что никто не следит за вашими действиями в сети? — хмыкнул синьор Антонио. — К твоему сведению, семья советника находятся под колпаком как в физическом, так и в информационном поле. Кстати пишешь неплохие статьи и доклады.

— Можно вам задать вопрос? — тихо спросила я. Синьор Антонио кивнул, и я продолжила: — Как давно вам известно? И когда узнали в Варии?

— Честно говоря, — синьор Антонио почесал затылок. — информацию о тебе сначала раскопали программисты Варии. А босс уже потом передал информацию нам с братом.

— То есть, у меня снова нет выбора, — я выдохнула, оперевшись затылком о стену.

— Что-то в этом роде, — извиняющимся тоном сказал наш лучший повар. — Но, выше нос. Я приеду завтра утром и всё тебе объясню и покажу. Документы пока оставь у себя.

— Как скажете, синьор Антонио, — без выражения сказала я, смотря в потолок. Снова захотелось плакать и истерить. То, что я хорошо разбираюсь в документообороте совсем не означает, что это мне по душе. Идиотка я…

— Эй, мелкая, — мои мысли прервал громкий синьор Скуало. — Луссурию навещать пойдёшь?

— Божечки, ну конечно! — радостно сказала я, вскочив со стула и решил отложить негативные мысли на неопределённое время.

Меня сразу предупредили, что Луссурия пока прикован к больничной койке из-за того, что выстрел Голы Моски задел мышцы спины. Я не уточняла подробности, но похоже ранение было весьма серьёзное, однако врачи были уверены, что поставят хранителя пламени Солнца на ноги.

Синьор Скуало проводил меня до палаты эксцентричного варийца, сообщил охранникам, чтобы меня пропустили, а сам отправился к синьору Фабрицио, сказав, что вернётся за мной позже. Я внимательно оглядела бойцов с нашивками с изображением солнца и вошла в палату.

— Вечер добрый, — вежливо сказала я, осматривая светлую палату.

— Кэти, привет! — радостно сказал мужчина, поворачивая голову в мою сторону. — Слышал, тебя вчера потрепало.

— Не тебе говорить о том, что кого-то потрепало, — грустно хмыкнула я, опускаясь на стул рядом с постелью.

— Тоже верно, — согласился Луссурия. — Кстати, когда ты научилась оказывать первую помощь?

— Недолго училась у Шамала, — я поморщилась, вспоминая любвеобильного наставника.

— Тем не менее, твои навыки неплохо так помогли мне, — вариец внимательно осмотрел меня. — Скорее всего, к битве боссов я хотя бы пересяду в инвалидное кресло.

— Это радует, — я улыбнулась.

— Да не то слово! Я в сознании меньше дня, а уже готов поубивать всех! Представляешь, эти олухи не дают мне блеск для губ и увлажняющий крем, — плаксиво пожаловался Луссурия. — К концу недели кожа на моём лице будет похожа на несвежий изюм!

— Ну, крема у меня с собой нет, а вот свой блеск для губ могу тебе оставить. В самом деле, не позволять же тебе превратиться в сухофрукт, — засмеялась я, доставая светло-розовый блеск из косметички. Я всё равно почти полностью перешла на масла для губ, так что не жалко.

Хитрый Луссурия тут же просёк, что косметичка у меня с собой, и тут же потребовал незамедлительно его накрасить. Не могу же я отказать больному…

Я сидела на заднем сидении дорогого автомобиля и залипала в примитивную «змейку» на телефоне. За окном лило так, что я с трудом различала очертания школы. Из-за чёртовой непогоды мне пришлось сменить спортивное платье на форму Варии. Луссурия наотрез отказался отпускать меня без нормальной одежды, несмотря на то что я доказывала, что мне не холодно. Синьор Скуало почесал голову, плюнул и приказал кому-то из своих ребят привезти мне комплект формы. На мой вопрос откуда у Варии мой размер, мечник только отмахнулся, сообщив, что меня это не касается.

Чёрные брюки прямого края из плотной ткани, простая белая рубашка, военные ботинки с высоким берцем и чёрный тренчкот с нашивками в виде герба Варии сели как влитые. Снова возник вопрос: на кой чёрт шили форму специально для меня? И какие планы у мафии на мою тушку?

Но форма у них удобная, этого не отнять.

Так же в больнице мне выдали огромный чемодан со всем необходимым для экстренной медицинской помощи. Типа, раз навыки есть, то их будут эксплуатировать по полной.

Я наотрез отказалась таскаться повсюду с этим чемоданом, оставив его в машине. С собой взяла только свой рюкзак, в который помимо своих вещей положила жгут, стерильный бинт, пачку спиртовых салфеток, баллончик с пеной от ожогов, нашатырный спирт, пачку шприцов для инъекций и по упаковке ампул обезболивающих и антигистаминных средств.

Наконец, синьор Скуало постучал в окно, скомандовав выдвигаться. Я надвинула на голову капюшон, упаковала рюкзак в водонепроницаемую сумку и вышла из машины, оставив телефон на подлокотнике. Таскаться с мобильником в грозу было сродни самоубийству.

Дождь лил с такой силой, что, если бы не крутая варийская форма, я бы промокла в момент. Тот факт, что на дворе ну никак не май-месяц, хорошего настроения не добавляло. Да, в платье я бы точно совершенно околела. Нужно будет купить для Луссурии хороший крем для лица в знак благодарности.

Мы вышли на крышу школы, где будет проходить бой хранителей пламени Грозы. Синьор Леви уже часа два как торчал на крыше под проливным дождём. Зачем и почему — а вот хрен его знает.

Внезапно яркая вспышка на секунды ослепила меня. От неожиданности я вскрикнула и отшатнулась, плечом налетая на синьора Бельфегора. А через доли секунды прогремел оглушающий гром. Я прикрыла руками уши, роняя рюкзак и не говоря ничего приличного. В воздухе нестерпимо пахло озоном.

— Что, мелкая, проблемы? — насмешливо сказал мечник, рывком ставя меня на ноги и отдавая мне рюкзак. Я протёрла глаза и наконец смогла разглядеть арену для боя.

— Это же чёртовы молниеотводы! — наконец до меня дошло, и я потрясённо покачала головой. — Бедный Ламбо! Надеюсь, Тсуне хватит мозгов не позволять драться ребёнку! Уж лучше проиграть бой, чем быть причастным к травмам маленького ребёнка!

Синьор Бельфегор шипяще засмеялся:

— Молись, чтобы твои надежды оказались реальностью.

— В смысле? — я резко затормозила и вопросительно посмотрела на хранителя пламени Урагана.

— Леви А-Тану плевать, кто его цель, — мне ответил синьор Маммон. — Будь то женщина или ребёнок — он убьёт любого. Леви берётся за самые щекотливые задания. Так что, нет сомнений — если битва состоится, то вечер закончится трупом.

— О боги! — выдохнула я. — Нет-нет-нет!

Ноги подкосились, и я осела на землю, шокировано качая головой, боясь поверить, что милого маленького Ламбо подвергают такой опасности. В чувство меня привёл сильный удар по щеке.

— Прости, мелкая, — сказал синьор Скуало, пока я потирала щёку. — Сейчас тебе нельзя впадать в истерику.

— Тогда вам нужно убрать меня как можно дальше от площадки для боя, — произнесла я не поднимая головы. — Я не смогу сдержаться и обязательно вмешаюсь.

— Есть вариант проще, — судя по голосу, мечник усмехнулся. Мою левую руку резко подняли вверх, а в следующий миг тонкого запястья коснулось что-то холодное и металлическое. Щёлкнул замок.

— Какого хрена? — возмутилась я, осматривая наручники, которыми синьор Скуало приковал мою левую руку к своему запястью.

— А чтобы не рыпалась, — хмыкнул мечник, таща меня (а иначе это не назовёшь) на противоположную от входа сторону арены.

— Это незаконно! — на мой возглас варийцы расхохотались. Да и я хороша… мафии напоминать о законах.

Тсуну и его компанию мы сначала услышали, а потом увидели — мальчишки как обычно были весьма шумными. Они умудрились даже переорать шум грома, который неплохо так оглушал. Ну, по крайней мере меня.

Ребята повосхищались ареной, выслушали о ней небольшую лекцию… в этот момент молния очень удачно ударила в молниеотвод. Ламбо тут же радостно завопил и попросился подойти ближе. И эти кретины его не остановили!

— Надеюсь, у этих малолеток есть специалист по ритуальным услугам, — негромко хмыкнул синьор Скуало. Меня затрясло, словно молния попала в меня, а капитаны засмеялись.

Наконец, до Тсуны дошло, что он творит. До этого времени он взволнованно осматривал варийцев, словно кого-то выискивать. Ну, как кого-то…

Я хотела было окликнуть брата, но синьор Скуало сердито дёрнул меня за руку, велев не дёргаться. Выбора у меня не было, так что пришлось подчиниться. А потом мне захотелось собственноручно прибить Тсуну, потому что он вместо того, чтобы приказать своему подчинённому сдаться, просто спросил, уверен ли Ламбо в своей победе. Спрашивать у пятилетнего ребёнка может ли он победить… у ребёнка, который уверен на все сто процентов в своей неуязвимости.

«Тсуна, ты с ума сошёл?» — не выдержав, завопила я в подсознании. Отото зашипел и схватился за голову.

«Оне-сан, я не думал, что ты здесь…» — мысленно произнёс растерявшийся Тсуна.

«То есть, если бы меня не было, значит можно отправлять Ламбо на смерть?»

«Отец в него верит», — упрямо сказал Тсуна, а я не выдержала и расхохоталась в реальности. Хорошо так расхохоталась, с истерическими нотками. Все замолчали, напряжённо оглядывая меня. Я смахнула слёзы с глаз и свободной рукой махнула, мол «всё в порядке, продолжайте».

Судьи скомандовали соперникам пройти на арену, а я глубоко вздохнула и медленно выдохнула, немного успокаиваясь, и только после этого ответила Тсуне:

«С каких это пор Емитсу для тебя является человеком, которому можно доверять? Помнится, раньше ты был готов собственноручно прибить батеньку…»

«Наверное, с тех пор, как он был одним из немногих, кто поддержал меня в моих притязаниях на пост босса Вонголы», — Тсунаёши выпрямился и холодно посмотрел на меня.

«Вот как ты заговорил…» — я поначалу даже растерялась, отвлекаясь от боя. — «Давно ли решил в боссы заделаться? Почему не сказал сразу — я бы принесла шампанское».

«Твой сарказм сейчас неуместен, Рин. Я смогу изменить мафию только если стану боссом самой влиятельной семьи», — знать бы, какая сука вложила в голову отото эти бредовые мысли.

«Хочешь изменить мафию?» — я подняла голову, внимательно оглядывая ото… Нет, не отото. Тсунаёши. Я не узнаю человека, с которым веду диалог. Он мне дорог, но он для меня становится чужим. — «Тогда для начала будь готов увидеть всю мерзость, на что она способна».

В этот момент синьор Леви достал из-за спины нечто похожее на зонтики, которые оказались усилителями молний, пропитанные пламенем Грозы, приспособления окружили малыша Ламбо, а через секунду нас ослепила молния. Ламбо закричал так, что у меня подкосились ноги. Я начала сползать на землю, но мечник не дал мне упасть.

— Терпи, малая, — негромко сказал мужчина. Я не ответила, понимая, что если произнесу хоть слово, то разрыдаюсь.

Момент, когда зарёванный Ламбо достал базуку десятилетия, я пропустила. Однако пятнадцатилетний ребёнок также не смог даже ранить синьора Леви.

А в момент появления на поле боя Ламбо из двадцатилетнего будущего, у Тсунаёши появилась робкая надежда на победу малыша, пока моя интуиция отчитывала секунды до неизбежности. А Тсуна решил зов интуиции игнорировать.

Синьор Леви решил применить свою сильнейшую технику. Мелкий вполне мог бы её выдержать, если бы не закончилось действие базуки десятилетия.

Несколько разрядов молний чудовищной силы ударило в Ламбо. Ребёнок страшно, практически ультразвуком, закричал. Я с силой прикусила ладонь, подавляя рвущийся наружу крик.

Ламбо рухнул без движения, а чёртов Леви не спеша подошёл к малышу и с силой пнул его в голову. Не в силах стоять, я рухнула на холодной бетон. А придурок братец и его не менее придурочные друзья стояли столбами. Мне стало тяжело дышать, так что я стянула с головы намокший капюшон и расстегнула плащ. И тут же встретилась взглядом с Тсуной, который не предпринял ничего, чтобы спасти малыша, за которого нёс ответственность.

«Это твоя вина, Тсунаёши Савада», — зло сказала я подсознании. Тсуна вздрогнул и оленьими глазами уставился на меня, пока синьор Леви избивал бессознательного Ламбо.

«Готовь свой нос, Вонгола. Я ведь не шутила».

Тсуна размышлял с минуту и всё-таки вмешался в бой. Разрушил арену, произнёс вдохновляющую речь… вот только меня не проняло. Он должен был запретить Ламбо сражаться. Отделался бы лёгком унижением и не более. Но, видите ли, у нас гордость взыграла.

— Прекрати нести эту чушь, — у меня по коже пронёсся табун мурашек от знакомого нарочито спокойного голоса. А в следующий момент Тсуну сбил с ног мощный сгусток пламени.

Сверкнула молния и мы увидели босса, стоявшего чуть поодаль.

— Ты всерьёз думаешь, что сможешь победить меня и стать наследником? — синьор Занзас внимательно осмотрел Тсуну.

— Меня это не волнует! — горячо воскликнул братец, делая шаг к боссу. — Я только не хочу потерять в этих драках моих друзей!

— Кретин! — вырвалось у меня. Тсуна вздрогнул, а его друзья возмущённо зашептались. Ну что, Кэт, кто тебя за язык тянул? Пришлось договаривать.

— Если бы твоей целью было сохранение жизней ребят, — холодным тоном начала я, стараясь сдерживать ледяную ярость. — ты бы сразу отказался от конфликта и сдал кольца. Нет, Тсуна, — я покачала головой, всё больше распаляясь. — ты решил самоутвердиться за счёт чужих жизней. И всё это, — я обвела свободной рукой остатки арены. — твоя вина и твой грех.

Тсунаёши шокировано прикрыл ладонью рот и сдавленно всхлипнул. Я почти пожалела о своих словах, но тут раненый Ламбо заплакал, не приходя в сознание. Сожаление как ветром сдуло.

— Мелкий мусор, ты недостоин стать боссом, — сказал синьор Занзас, обращаясь к Тсуне и, подняв левую руку на уровень груди, начал концентрировать пламя в ладони. Одна из «судей» решила, что босса нужно остановить, что получила в торс мощный разряд пламени. Кровь хлынула фонтаном, а я поморщилась, сдерживая рвотные позывы. А синьор Занзас улыбнулся, хотя его улыбка больше напоминала звериный оскал.

— Сейчас я наконец-то понял причину, по которой старикашка, пусть и на время, выбрал тебя наследником, — босс презрительно скривился. — Ты и старик очень похожи.

«Ложь!» — мысленно воскликнула я, отказываясь верить. Но слова босса против моей воли поселили в душе зёрна сомнения.

Победителю отдали половину кольца Грозы, а боссу торжественно вручили кольцо Неба. Малолетние кретины даже попытались возмутиться, мол Тсуна правил не нарушал. Ага, всего лишь расхреначил поле боя, ничего такого. Кстати, несмотря на проповедные речи Тсуны о важности друзей, к раненому Ламбо никто так и не подошёл. Малыш всё так же лежал без сознания на мокром бетонном полу. Грош цена словам брата.

— Остальные кольца меня не интересуют, — хмыкнул синьор Занзас. — Я могу распорядиться, чтобы вас, ребятки, убили в любой момент.

Блефует. Он вполне может отдать соответствующий приказ, но это непременно запятнает репутацию Варии. Интуиция упорно твердила, что если этот человек и постарается убить Тсуну, то только во время финального боя. Босс тут же озвучил мои мысли.

— Время твоей смерти придёт позже, когда ты вкусишь всё отчаяние Конфликта Колец, — босс усмехнулся. — Как и старикашка.

— Ублюдок, что ты сделал с девятым?! — заорал Емитсу. Я же с надеждой смотрела на синьора Занзаса. Тимотео мёртв? Если это правда, то ребята ещё могут попытаться соскочить. И никто их не сможет заставить рисковать жизнью. И меня не будут пытаться умертвить. Мне захотелось расплакаться от облегчения. Я никогда за две моих жизни не желала кому-либо смерти, но, Господи, пусть слова синьора Занзаса окажутся правдой!

Синьор Скуало всё это время внимательно смотревший на меня, незаметно освободил мою руку, однако я всё равно не двинулась с места, помня приказ капо. Емитсу и Реборн направили пистолеты на босса, но тот, казалось, не замечал их. Мужчина вразвалочку подошёл к варийской стороне и встал неподалёку от меня.

— Радуйтесь, идиоты, — весьма добродушно сказал синьор Занзас. — Я даю вам ещё один шанс. Если вы выиграете большинство боёв, то я отдам вам все кольца и место лидера. Но если вы проиграете, — босс достал пистолет и направил на меня. Длины его рук вполне хватило для того, чтобы «Пустынный орёл» практически касался моего виска. Если он нажмёт на курок, то от моей головы мало что останется, но, несмотря на это, я не сдвинулась с места, хоть пульс и зашкаливал от волнения. Я прекрасно осознавала, что, если пошевелюсь, босс непременно выстрелит.

А мужчина тем временем продолжал: — Всё, что вам дорого, будет уничтожено.

— Отпусти её! — заорал Тсуна, бросаясь на синьора Занзаса. Благо, от необдуманных действий брата удержал Емитсу, презрительно процедивший:

— Мерзкая девчонка! От тебя одни проблемы! Нужно было убить тебя при рождении!

— Нужно было, — для меня не было новостью как папаша ко мне относится, так что я не растерялась: — Почему не убил? Яиц не хватило?

Уязвлённый Емитсу зарычал, а варийцы засмеялись. Может мне всё же не стоило грубить советнику… хотя гори оно всё синим пламенем! Я слишком устала бояться. И если я вскоре умру, то хотя бы не теряя гордости.

Босс отсмеялся и приказал оставшейся в живых червелло объявлять соперников на завтрашний бой. Хранители Урагана, значит. Если Хаято не улучшил свои навыки и не умерил вспыльчивость, то он проиграет.

Синьор Занзас направился на выход и остальные последовали за ним. Я замешкалась, приблизившись к Тсуне, чувствуя на себе взгляды капо.

— Оне-сан, — умоляюще выдохнул Тсуна.

— Я просила тебя предотвратить этот бой, — негромко начала я, сжимая руку в кулак. — Но ты наплевал на мои слова и на голос своей интуиции.

Шагнув вперёд, я с силой выбросила кулак вперёд, целясь брату в лицо. Под пальцами неприятно хрустнуло и Тсуна отшатнулся, обеими руками держась за нос, с которого начала капать кровь.

— Это нарушение! — воскликнул Реборн.

— Я не член Варии, — отрезала я.

— Это правда, — подтвердила мои слова червелло. — Однако в следующий раз прошу воздержаться от насилия.

— Прошу прощения, следующего раза не будет, — я склонила голову, показывая, что приняла слова девушки к сведению.

— Ты не хочешь извиниться перед братом? — холодно поинтересовался Емитсу.

— Нет, — не менее холодно ответила я. — Он получил, что заслужил.

Больше не обращая внимания на ребят. Я отправилась вслед за Варией прочь из школы.

— Ну и что это сейчас было? — хмыкнул босс, оглядывая меня. Боги, почему меня заставили ехать в особняк вместе с синьором Занзасом? Совсем не берегут мои юные нервишки…

Понимая, что пауза затягивается, я поспешила ответить.

— Ещё до начала Конфликта Колец я предупреждала его, что, если Ламбо пострадает, я сломаю ему нос, — я пожала плечами. — Если бы я не сдержала своё обещание, меня можно было бы смело записывать в отбросы.

— А ты не так проста, мелкая, — заржал с переднего сиденья синьор Скуало. — Отметелила врага раньше босса.

Это была настолько абсурдная фраза, что я захихикала, прекрасно понимая, что мне вообще не сильно смешно. Просто сдающий организм искал способ сбавить растущий с каждым днём уровень стресса.

— Надеюсь, ты переживёшь конфликт колец, — по-доброму усмехнулся мечник.

— А я то как на это надеюсь, — тихо сказала я, опустив голову.

Моё утро началось не с кофе, а с кучи документов, которые я систематизировала и заносила в базу данных. На мой вопрос направляет ли программа автоматические отчёты в налоговую, синьор Антонио лишь рассмеялся и ответил, что конечно же нет. В белую работает лишь кофейня, документация которой хранилась на отдельном сервере. Было ощущение, что бумагами никто не занимался как минимум с месяц.

— На кой чёрт вешать на меня столько обязанностей, если босс спит и видит, как меня пристрелить? — недовольно сказала я, допивая вторую кружку кофе за последний час.

— Если бы босс хотел тебя пристрелить, ты бы уже давно не дышала. Так что не неси ерунды, — спокойно сказал синьор Антонио, складывая в папки оприходованную документацию.

— Тогда я вообще ничего не понимаю, — я уронила голову на ладони.

— На данном этапе тебе и не нужно что-либо понимать, — начальник откинулся на спинку кресла. — Просто хорошо выполняй свою работу и будет тебе счастье.

— Ага, Стандартное такое мафиозное счастье. Сдалось мне оно… — тихо сказала я, отправляя поставщику по электронке заявку за утреннюю поставку овощей. Затем придвинула поближе стопку приходных накладных, которые предстояло обработать.

— Катарина! — громко постучав, в кабинет ворвалась Офелия. Я вздрогнула и рассыпала по полу документы. Пришлось лезть под стол и всё собирать.

— Что случилось, Офелия? — спокойно поинтересовался синьор Антонио.

— Босс приказал, чтобы Катарина принесла ему завтрак, — пискнула официантка.

Я секунд на десять зависла в неприличной позе, а потом робко выглянула из-за стола.

— Чего? — я подумала, что у меня галлюцинации.

— Тебе нужно отнести завтрак для босса, — сказала Офелия.

Дёрнувшись, я ощутимо стукнулась лбом о край стола и встала, витиевато ругаясь на нескольких языках одновременно. Офелия уже ускользнула, а я устало опустилась в кресло.

— Скучаю по тем временам, когда убивали гонца, принёсшего плохую весть, — уныло произнесла я, массируя пострадавший лоб. Синьор Антонио в этот момент решивший попить воды, шумно подавился.

— Катарина, ты нечто, — мужчина покачал головой и закатил глаза. Я собрала упавшие документы в аккуратную стопку и покинула кабинет.

В баре я уже на автомате приготовила большую кружку крепкого американо и, когда ставила кофе на поднос, наткнулась на недовольный взгляд Елены, который предпочла проигнорировать. Однако девушка решила привлечь к себе внимание.

— Почему именно ты? — хмыкнула она, скривив узкие губы.

— Потому что, в отличие от некоторых, я тут работаю, а не пытаюсь устроить свою личную жизнь, — сказала я и, подхватив поднос, удалилась из обеденной залы. Объяснять Елене, что я трижды пожалела, что согласилась работать с Варией, я не видела смысла. Ещё с прошлой жизни я уяснила, что бесполезно пытаться что-то доказывать человеку, который свято убеждён в своей правоте.

Коротко постучав, я дождалась приглашения войти. Все окна в кабинете были закрыты тяжёлыми и плотными шторами. Единственным источником освещения был зажжённый камин. Пламя от которого отбрасывало на стены причудливые и зловещие тени.

Синьор Занзас сидел, склонившись над массивным письменным столом, на котором, слабо поблёскивая, лежал перстень босса Вонголы.

— Доброе утро, — негромко сказала я, аккуратно ставя поднос на край стола. Босс не ответил, так что я развернулась, чтобы вернуться в кабинет синьора Фабрицио и быть погребённой под слоями документации.

— Я разве отпускал тебя, — сказал босс мне в спину. Я замерла и медленно повернулась к мужчине, от которого повеяло жаждой убийства. Колени затряслись, а я поблагодарила всех богов за то, что надела юбку до щиколоток.

— Вам ещё что-то нужно? — пискнула я, безуспешно стараясь унять дрожащий голос.

Синьор Занзас пальцами подвинул кольцо Вонголы к краю стола и только потом ответил.

— Кольцо возьми, — голос мужчины был негромким, но требовательным. — И только попробуй возразить.

Пришлось подчиниться. Я взвесила на ладони перстень, который был просто громадным для моей маленькой руки. В замешательстве я посмотрела на босса. Тот закатил глаза.

— Пламя в него подай, — фыркнул мужчина.

Мои руки затряслись. Легко сказать, пламя подай. В последний раз это ничем хорошим не кончилось. Но синьор Занзас не тот человек, с которым можно торговаться. Так что я крепко зажмурилась, сжала пальцами кольцо и высвободила немного пламени.

Даже сквозь закрытые веки я видела, как камень на перстне окружило оранжевое пламя. А в следующий момент все мои ментальные щиты обрушились под натиском мощного пламени. Я не сразу поняла, что пламя было будто разделено на восемь похожих, но всё-таки разных частей. И каждая часть как будто сканировала, прощупывала и оценивала. Не знаю, каков был результат, но почему эта сила называется именно пламя посмертной воли, я прекрасно осознала. Содержимое чёртового кольца пыталось сломить, подавить волю и навязать свою. Моё сознание заполонили ужасающие картины расправы над врагами семьи. И тот, кто передал кольцу часть своего пламени, явно весьма спокойно к этому относился.

Не выдержав этого натиска, я сдавленно вскрикнула и, забыв, где нахожусь, отшвырнула перстень подальше от себя. Затем рухнула на колени, обхватив себя руками, стараясь не утратить разум.

Перед глазами всё ещё стояли убийства, так что я не видела ничего, что происходит в реальном мире. Меня рывком подняли на ноги и опустили на что-то мягкое, видимо кресло. В руки мне дали стакан, из которого я на автомате отпила, совершенно не чувствуя вкуса.

Способность воспринимать реальность возвращалась постепенно. Зашкаливающий пульс начал приходить в норму, и я обнаружила себя сидящей в глубоком кожаном кресле и вцепившейся в высокий стакан с водой так, будто это был спасательный круг.

Синьор Занзас сидел напротив и не спеша пил виски из стакана. Я чувствовала, что босс в бешенстве и наперво решила, что это из-за меня. А потом пришло понимание, что скверное настроение босса могло быть напрямую связано с наследием Вонголы.

— Можно вопрос? — тихо, потому что язык ещё плохо меня слушался, спросила я. Синьор Занзас коротко кивнул, так что я продолжила: — То, что произошло сейчас со мной — это нормально?

— Не думаю, — хмыкнул босс, но как-то совсем не весело. — Твои предположения?

Я очень сомневалась, что боссу нужны мои предположения, однако пререкаться было себе дороже. Пришлось думать.

— Ну, — осторожно начала я, подбирая слова. — у меня было ощущение, что кто-то или что-то пыталось, как бы это сказать… навязать свою волю. Причём не самыми гуманными методами. И сущность явно была не одна. Я смогла выделить восемь частей… — мой разум пронзила странная пугающая догадка. — Раз перстень обладает собственной волей, какова вероятность того, что конфликт Колец ничего не решает и победителя выбирает именно пламя кольца?

Синьор Занзас шокировано уставился на меня, но быстро совладал с эмоциями и поинтересовался, скептически усмехнувшись:

— И что же надоумило ребёнка на такие мысли?

Вместо ответа я процитировала:

— Одно кольцо, чтоб править всеми. Оно главнее всех. Оно соберёт всех вместе и заключит во тьме.

Босс вздрогнул и велел мне идти, сообщив, что ему нужно много обдумать.

Я на негнущихся ногах дошла до обеденной залы и направилась к бару, за которым обнаружилась Элль, нервно теребившая манжету белоснежной рубашки.

— Элль, солнце, — обратилась я к девушке. — сделай мне, пожалуйста, сладкий капучино с корицей.

— Выглядишь уставшей, — взволнованно сказала Элль, взбивая молоко. — У тебя всё в порядке?

— В целом, всё могло быть намного хуже, — философски произнесла я.

— Тогда почему у тебя вид такой, будто по тебе асфальтоукладчик пару раз проехался? — подошедший Стефано хлопнул меня по плечу.

— Босс мозги загрузил, — я усмехнулась, отодвигаясь от парня на небольшое расстояние.

— Что-то тебя уж слишком загружают. Везёт тебе, тусуешься с капо, — Стефан завистливо вздохнул. Я скептически посмотрела на бармена.

— Хочешь — давай поменяемся, — снова захотелось стукнуть идиота.

— Стефано, если будешь таким безответственным, то тебя даже минимально загружать не будут, — умничка Элль поправила круглые очки в позолоченной оправе и поставила передо мной чашку кофе. Я попробовала капучино и вынесла вердикт:

— Зёрна передержала — слишком много горечи. В следующий раз эспрессо готовь быстрее.

— Хорошо, буду исправляться, — закивала девушка, а я, подхватив кофе. Отправилась в кабинет начальства.

— Что там у босса? Не обижал он тебя? — синьор Антонио накинулся на меня с вопросами сразу, как только я переступила порог кабинета.

— Синьор Занзас пребывает не в самом радушном настроении, однако ничего плохого он мне не сделал, — ответила я, ставя чашку на стол и опускаясь в кресло. — Синьор Антонио, а где можно узнать информацию об основателях и кольцах Вонголы?

— Ну нихрена себе у тебя запросы! — мой собеседник удивлённо покачал головой.

И всё-таки? — не отступала я.

— Отцензуренную версию найти не составит труда, — синьор Антонио тяжело опустился в соседнее кресло.

— А нормальную? Максимально приближённую к правде?

— Смешная шутка. Традиция «подтирать» нелицеприятную информацию о семье пошла от дона Фабио. Эту же традицию с удовольствием поддержала его дочь — донна Даниэла. Ну, а её отпрыск, известный тебе дон Тимотео, настолько подчистил историю семьи, что, на данный момент, больше правды ты найдёшь в фэнтезийных романах.

— Прекрасно! — с сарказмом воскликнула я. — А про кольца много известно?

— Боссу Вонголы и его советнику — да. А мы, простые смертные, лишены этих знаний, — синьор Антонио смерил меня подозрительным взглядом. — Теперь, будь добра, объясни мне свой интерес.

— Синьор Занзас приказал мне подать пламя в перстень, — негромко я начала рассказ. — И то, что случилось потом, мне совершенно не понравилось. Чёртово кольцо как будто подавляет волю. И я не могу знать это происходит со всеми или только с теми, кого кольцо не принимает.

— А что босс сказал?

— Он не вдавался в подробности, но было понятно, что у него ситуация не лучше. Иначе он бы никогда не позволил мне прикоснуться к перстню.

— Он это сделал только потому что кроме него только у тебя в этом доме пламя Неба, — синьор Антонио покачал головой. — Но ситуация явно скверная. Как бы не выяснилось, что весь этот Конфликт Колец не более, чем фикция.

— Именно поэтому я хотела ознакомиться с хрониками семьи и узнать, были ли похожие ситуации, — я устало потёрла виски, откидываясь на спинку кресла.

— Я попробую поискать информацию, но скорее всего ничего не найду, — вздохнул синьор Антонио.

— Так! — я хлопнула в ладоши, меняя тему. — Что там у нас с документами?

Начальник не успел ответить, как в кабинет влетел синьор Скуало.

— Мелкая, тебе десять минут на переодеться и бегом на тренировочную площадку! — скомандовал мечник. — Приказ босса!

Я переглянулась с синьором Антонио, одним глотком допила кофе и понеслась в свою комнату. Быстро сняла юбку с блузой и переоделась в спортивный костюм, благодаря всех богов за то, что в этой жизни взяла привычку носить спортивное бельё.

Торопясь на тренировочную площадку, я пронеслась мимо босса, почему-то занимающегося документацией на террасе.

Синьор Скуало ожидал меня рядом с импровизированной площадкой для спаррингов.

— Шесть минут, тридцать семь секунд, — сказал мечник, отключая секундомер. — В следующий раз на сборы у тебя будет не более пяти минут.

— Хорошо, но… какого чёрта? — я недоуменно покачала головой.

— Каким оружием владеешь? — вместо ответа поинтересовался синьор Скуало.

— Есть кастет, но у меня явно не хватит сил его нормально использовать, — сказала я.

— И всё? Давай, вспоминай, мелкая, — мечник был явно недоволен.

— Ну… нас в школе когда-то учили стрелять из автомата, — я поёжилась, вспоминая подготовку к соревнованиям. — Но это было весьма давно.

— Уже лучше, — хмыкнул синьор Скуало, по рации отдавая приказ притащить автомат Калашникова и три рожка патронов. И только потом обратился ко мне: — Будешь вспоминать.

— Даёте оружие заложнику? — скептически выгнула брови я. Прежде чем ответить, мечник долгим и тяжёлым взглядом осмотрел меня.

— Поверь, мелкая, в мафии к заложникам относятся совершенно иначе, — наконец сказал мужчина.

— Тогда я вообще ничего не понимаю, — честно призналась я, опускаясь на небольшую лавку.

— Босс уверен, что на последней битве будет знатная заварушка. Зная ублюдочный характер Емитсу, он явно сделает всё, чтобы его сынок победил. И если нужно, с тобой он сделает то же самое, что сотворил с Фабрицио, — пояснил синьор Скуало и уселся рядом со мной, потрепав широкой лапищей меня по макушке. Я возмущённо взвизгнула и отстранилась, принявшись руками приглаживать волосы.

— И всё равно я не понимаю на кой хрен давать мне оружие, — я недовольно уставилась на мечника.

— Нам пока не выгодно тебя убивать, — хмыкнул тот. — Это мы, в случае чего, всегда сделать успеем. Гораздо интереснее будет посмотреть, что из тебя вырастет.

— Я не хочу становиться частью мафии, — тихо сказала я, опустив голову.

— У тебя нет выбора, — голос у синьора Скуало был почти сочувствующий. — Носители пламени неба слишком редки, чтобы ими так просто разбрасываться.

* * *

Скуало, попросивший называть его по имени, оказался весьма жёстким тренером. Пальцы дико болели от нескольких часов сборки, разборки и чистки автомата, а на плече красовался огромный фиолетовый синяк от приклада. Мне ещё повезло, что у Варии был автомат Калашникова образца тысяча девятьсот семьдесят четвёртого года, а не тот же автомат Калашникова модернизированный. Я была более чем уверена, что от отдачи АКМа моя сорокакилограммовая тушка бы улетела.

До позднего обеда мы разбирали, чистили и собирали автомат на время, а после Скуало учил меня стрелять. Было не так тяжело, как могло быть. Поскольку в этой жизни моё телосложение мало отличалось от прошлой жизни. Только я на пяток килограмм была потяжелее. Но ничего, ещё вырасту.

Я успешно стреляла в мишени, но в самый центр не попала ни разу. Скуало это ничуть не расстроило.

— Твоя задача — задержать возможного противника до прибытия подкрепления, — пояснял мне мечник. И я не могла с этим не согласиться, потому что стать первоклассным стрелком за несколько дней способны только попаданцы из популярных в последнее время книг. Как попаданка с опытом, могу ответственно заявить — всё это чушь собачья. Если у тебя нет знаний, власти или умений — то тебе очень повезёт, если ты доживёшь до совершеннолетия. И то, приходится чуть ли не землю грызть, чтобы выжить.

Больше всего я боялась, что буду стрелять в человека. Боялась, но понимала, что рано или поздно мне придётся это сделать. Вария решила всерьёз прибрать меня к рукам. Поскольку выбора у меня не было, я просила лишь одного — сохранить жизнь Тсуне и ребятам. Босс проявил необычайную сдержанность и пообещал мне, что сохранит мальчишкам жизнь, если они не будут угрожать жизни членов Варии. Это было разумно.

Так же синьор Занзас запретил мне самостоятельно передвигаться за пределами особняка. И ещё мне было запрещено как-либо контактировать с представителями Вонголы. Только при условии нахождения рядом кого-нибудь из капо. Если я нарушу распоряжение босса, то это будет расцениваться как предательство и повлечёт за тобой незамедлительную ликвидацию. И даже это было весьма понятно. У варийцев не было ни малейшего повода мне доверять. Я дочь врага и сестра врага.

Впервые за две мои жизни я находилась под столь плотным контролем, практически изолированной от внешнего мира.

Ещё в присутствии босса я первым делом позвонила Нане. Женщина расплакалась, услышав мой голос, и рассказала, что Ламбо находится в реанимации. Стараясь не рыдать, я сообщила, что начальство не может меня отпустить, и спросила нужны ли деньги и лекарства. Само собой, Нана отказалась. Единственное, что она попросила — помочь ей устроить праздник, когда Ламбо придёт в себя.

Короткий разговор меня вымотал, но я не имела права раскисать. Всё оставшееся время до боя Хранителей Урагана я провела на полигоне, стреляя.

Босс даже расщедрился и позволил мне во время схватки Хаято и синьора Бельфегора остаться в машине, держа наготове заветный чемоданчик. Правда, сидеть пришлось рядом с синьором Занзасом, чья устрашающая аура меня нервировала.

Так что я ждала окончания боя, погрузившись в мир Средиземья и стараясь не вслушиваться в адские взрывы, доносящиеся с поля битвы.

Наконец, босс кратко сообщил, что бой окончен и что его хранителю требуется медицинская помощь. Я отложила книгу и вышла из машины, быстро направляясь к разрушенному крылу школу. Ощущение было такое, что через здание пронеслось торнадо.

За мной, не отставая ни на шаг, спешили два крепких мужчины из отряда Луссурии, тащившие мой чемодан.

Следуя инструкциям босса, я поднялась наверх, где пересеклась с Тсуной, часть лица которого была закрыта гипсовой повязкой.

— Оне-сан! — пискнул брат.

— Тсуна, прости, — тихо сказала я и поспешила к раненому. И только через подсознание я передала отото, что сожалею не только за сломанный нос. Я просила прощения за то, что больше не смогу поддерживать Тсуну.

Пусть и под принуждением, но я выбрала сторону. Ставка сделана.

Всхлипнув, я отпила большой глоток ирландского виски, которого осталось меньше половины. Крепкий алкоголь неприятно обжёг горло, так что я закашлялась. Ненавижу всё, что крепче вина, однако, как выяснилось — от него я не пьянею. Конечно, не факт, что я от виски окосею, но попытаться стоило.

Я сидела, привалившись спиной к стене, на прогулочной площадке, расположенной на крыше особняка, боясь поверить в то, что Скуало больше нет. Зная уровень Такеши, я ни на миг не сомневалась в победе длинноволосого мечника. За полторы недели физически невозможно так улучшить свои навыки. Особенно для человека, который, по его собственным заверениям, никогда не интересовался кэндзюцу. Это может означать лишь то, что милашка Такеши нас всех обманул.

Сделав ещё пару глотков, я ладонью подпёрла разгорячённый лоб. Меня не беспокоили, позволив скорбеть в одиночестве. Я поставила синьора Антонио перед фактом, что в счёт зарплаты взяла со склада бутыль виски и тарталетки с морепродуктами. Несмотря на затуманенное горем сознание, я всё же понимала, что с моим нынешним весом без закуски вполне можно снова предстать перед Судом Божьим.

Минуты медленно тянулись, но лучше не становилось. Ночь уже давно вступила в свои права, так что я начала замерзать. Идти в комнату не хотелось, так что я решила ещё выпить.

Алкоголь так и не принёс желаемого забвения, а всего лишь притупил зов интуиции. Бесполезное пойло…

Я залпом допила остатки виски, доела последнюю тарталетку и встала, пошатываясь. Снова вернулось жгучее желание замотаться в одеяло, забиться в уголок и страдать. Видимо, после Конфликта Колец я разорюсь на психотерапевта. Потому что отдыхать мне сейчас было ну никак нельзя. Хоть Скуало и тренировал меня всего пару дней, но он весьма доступно объяснил мне насколько важно умение защищать себя. А значит, несмотря на то, что учить меня некому, я должна продолжать тренировки. Это нужно в первую очередь мне.

Пока я шла в комнату, мне не встретилась ни одна живая душа. Казалось, весь особняк вымер. Ну и слава богам! Мне не хотелось видеть кого-либо хотя бы до утра.

В своей комнате я первым делом выбросила в мусорную корзину бутылку, затем скинула с себя форму Варии, которую как попало затолкала в шкаф, и без сил рухнула на кровать, забывшись беспокойным сном.

От моих обязанностей меня никто, к сожалению, не освобождал, поэтому пришлось соскребать себя с постели и топать в ванну, где я безуспешно пыталась с помощью косметики скрыть следы усталости. В итоге я плюнула и смыла всю косметику с лица. Всё равно, что обо мне подумают — у меня сегодня нет сил прятаться за масками.

Первым делом я отправилась в обеденную залу. Возле бара наблюдались Стефано, Элль и Оливия, тихо переговаривающиеся.

— Доброе утро, — сказала я, подходя к компании. — Стефано, Оливия, мне нужны отчёты за вчерашний день. Элль, приготовь пожалуйста крепкий сладкий американо с молоком.

— Хреново выглядишь, — сказал Стефано, протягивая мне файл с бумагами.

— Это значит, что мой внешний вид полностью соответствует моему самочувствию, — я пожала плечами, бегло просматривая отчёты бармена. — И, Стефано, если ты не исправишь свой почерк, отчёты, которые я не смогу разобрать, будешь съедать вместо завтрака. Пишешь как бройлер окорочком.

— Ой, я не на уроке родного языка. Не будь такой нудной, — отмахнулся парень.

— Как скажешь, — я хмыкнула. Стефано обрадовался, но я тут же его обломала: — Не забудь боссу сказать то же самое, когда я тебя сдам, если возникнут проблемы с отчётностью.

— Ну нормально же общались, — бармен обиженно насупился.

— Мы и продолжим нормально общаться, пока это не вредит моей работе, — я потёрла висок пальцами.

— То есть, ты у нас трудоголик? — засмеялся парень, но я не разделила его веселья.

— Когда к твоему виску приставят дуло пистолета, ты не меньше моего будешь переживать за работу, — разозлившись, я резко встала и отправилась на кухню за отчётами. Сиерра насильно попыталась накормить меня, но я вежливо отказалась. Со всеми этими стрессами мне кусок в горло не лез. Зато объёмы потребления кофе увеличивались в разы.

Я вышла с кухни и, взяв со стойки кофе, отправилась в кабинет. Пока включался ноутбук, я хлебала горячий напиток, уставившись в окно. Вдруг вспомнилось, как начальник не отпустил меня с работы на похороны отца. Так что мне не впервой скорбеть на работе. Я сильная. Справлюсь.

Позвонил синьор Антонио, рассказал как дела у Луссурии и синьора Фабрицио и попросил сделать АВС-анализ по кофейне. Я согласилась и записала поручение начальника на стикер, который прикрепила так, чтобы постоянно натыкаться на него взглядом.

Ну что, пора работать… я разбила документы по группам и принялась заносить данные в программу, периодически делая это на автомате. Пришлось время от времени бить себя по щекам, включая мозг. Не хочу допускать ошибки — потом задолбаюсь их выискивать и исправлять.

Когда я приступила к анализу, в кабинет, коротко постучав, скользнула Офелия с небольшим подносом, на котором расположилась тарелка с брускетами.

— Это от Сиерры, — пояснила девушка.

— Ну я же просила, — застонала я, откидываясь на спинку кресла и массируя виски.

— Ладно, попробую заставить себя поесть. Можешь принести мне ещё кофе?

Офелия коротко кивнула и покинула кабинет. Я размяла уставшую шею и начала структурировать данные.

Закончив со всеми документами, я быстро перекусила и решила прогуляться и проветрить мозги. Выйдя на террасу, я зацепилась взглядом за лежащий на столе автомат, с которым я тренировалась под чутким взглядом Скуало. Руки затряслись, губы запрыгали, а в голове всплыли слова мечника, сказанные мне вчера: «Если сложишь руки — тебя убьют. У тебя есть шанс побороться, так воспользуйся им!»

Я резко развернулась и поспешила в комнату, где быстро переоделась в спортивный костюм. Скуало был прав — в меня слишком много вкладывают, чтобы это не ценить.

На тренировочной площадке я быстро размялась, разогревая мышцы, и отправилась на пробежку. Мысли, терзавшие меня, начали потихоньку отступать, а ко мне пришло понимание, что занятия спортом помогают мне отвлечься куда как лучше алкоголя.

После пробежки я устроилась за столом на террасе и занялась сборкой и разборкой автомата. Меня никто не останавливал и не отбирал оружие, так что я решила, что не делаю ничего запрещённого.

Несмотря на то, что пальцы двигались на автомате, в голове было пусто. Казалось, во всём мире не существует ничего, кроме меня и моего оружия. Я не стремилась уменьшать скорость сборки, скорее напротив — моей целью было изучить каждую деталь настолько досконально, чтобы уметь собирать автомат даже с закрытыми глазами и в полной темноте.

Часов в пять пришла Сиерра и, практически пинками, погнала меня обедать. Скрипя зубами пришлось подчиниться. Аппетита всё ещё не было, однако если я продолжу так же тратить калории и при этом практически не есть, мой организм мне спасибо не скажет. Благо, Сиерра понимала, что много я не съем, поэтому приготовила мне небольшую порцию.

Обедая, я лениво наблюдала за залом. Элль запрягла Стефано чистить кофемашину. Ромилда и Елена протирали столы и сплетничали. В уголке, который до этого облюбовал для себя Скуало, сидел синьор Леви с ноутбуком и документами. Стало как-то тошно…

А тем временем ко мне подсел синьор Маммон.

— Нужно подписать эти бумаги, — иллюзионист протянул мне папку.

— Я могу передать их синьорам Коррадо, — без выражения сказала я.

— Нет, их нужно подписать незамедлительно, — настойчиво сказал мой собеседник.

— У меня нет необходимых полномочий, так что выделите курьера, — я лишь покачала головой.

— Нет, они у тебя есть, — синьор Маммон протянул мне доверенность на моё имя. Чёрт…

— Я не собираюсь подписывать что-либо без присутствия моего прямого начальства, — я напряглась, не понимая, что этому варийцу от меня нужно.

— Фабрицио и Антонио оставили тебя за главную. Неужели ты решила подвести их? — киллер внимательно посмотрел на меня. Ну он и падла! Это был явный удар ниже пояса. Однако вместо того, чтобы чувствовать себя виноватой, я разозлилась. И решительно достала бумаги из папки, которые сразу бегло проглядела. Синьор Маммон усмехнулся, что я заметила краем глаза. А в самих документах был напечатан практически анекдот.

— Вы действительно думаете, что я настолько тупая? — я скептически хмыкнула.

— Что-то не нравится? — иллюзионист скрестил руки на груди.

— Да всё практически, — я покачала головой. — То есть вы хотите, чтобы мои работодатели самостоятельно несли все убытки, в том числе понесённые по вине ваших людей? Да это бред!

— Ну почему сразу бред. Есть же страховка, — продолжал давить вариец.

— Она не покроет даже половины возможных трат. Так что эти бумаги не подпишу ни я, ни синьоры Коррадо. Порвите их и выкиньте, — отрезала я и принялась хлебать кофе.

— А что ты скажешь на это? — хранитель Тумана улыбнулся и подал кому-то знак рукой. В тот же момент пара крепких ребят с противоположного конца обеденной залы достали автоматически карабины, М4 вроде, хотя это не важно. Гораздо важнее тот факт, что на мою грудь были направлены две красные точки. Прям как в фильмах. Забавно. Пожалуй, пару месяцев назад я бы начала паниковать, однако в последнее время я так часто оказывалась под прицелом оружия, что это уже начало наедать.

— Ну? — иллюзионист уже открыто усмехался. Раздражает.

— На это я могу сказать, что вы можете подтереться этими бумажонками! — зло сказала я. Горит сарай — гори и хата! Будь что будет.

Синьор Маммон не успел ответить, как за соседним столом расхохотался кто-то, невидимый для меня. От неожиданности я подпрыгнула и схватилась за сердце. А голос-то знакомый, низкий с хрипотцой. Иллюзионист сделал пару сложных пассов руками и снял мощную иллюзию, скрывающую синьора Занзаса.

— Господи, — выдохнула я, чувствуя как бешено колотится сердце. — Вы меня чуть до смерти не напугали!

Босс ничего не сказал. Только смерил меня непонятным взглядом и удалился вместе с синьором Маммоном из обеденной залы.

С тихим стоном я подпёрла лоб ладонью. Боги, как меня всё это достало! Когда-то я думала, что моя прошлая жизнь была весьма тяжёлой. Но если сравнивать с тем, что происходит сейчас, я жила весьма спокойно и даже относительно счастливо. Да, всегда был риск нарваться на какого-нибудь бандюгана, но основными моими проблемами были конфликты с пьяной матерью.

— Хочу обратно в хрущёвку к бабушке, — уныло сказала я по-русски, доедая салат. Проходящий мимо синьор Бельфегор ехидно захихикал. И этот что ли русский язык знает? Нужно срочно узнать на каком языке не говорит ни один вариец и как можно скорее его выучить, чтобы спокойно высказывать свои мысли. А то бесят уши греть.

Закончив с обедом, я собрала посуду, которую сразу унесла на кухню. Хотела ещё помыть, но Сиерра шутливо прогнала меня полотенцем, сказав, что у меня и без того куча дел. Ну раз куча дел, то надо идти ими заниматься.

На террасе я увидела, что рядом с полюбившемся мне автоматом появилась коробка патронов и два пустых рожка. Намёк вполне понятен, поэтому я сгребла всё это добро и направилась на полигон, где уже кто-то заботливый развесил мишени.

Я наполнила рожки патронами, переставила карабин на режим одиночной стрельбы и начала методично расстреливать мишени. Плечо неприятно болело, а я жалела, что не освоила стрельбу от бедра. Хотя… ну его нафиг! У меня и так точность страдает: из трёх десятков выстрелов в центр всего четыре. Ещё девятнадцать попали в мишени. Остальные семь ушли в молоко. Плохо.

— Зачем стреляешь одиночными? — я вздрогнула и быстро направила ствол на «вторженца». Увидев, что это синьор Занзас, я ойкнула и быстро опустила оружие. Босс тем временем молча смотрел на меня, явно дожидаясь ответа.

— При режиме автоматической стрельбы слишком большой расход патронов, а это не экономно, — я втянула голову в плечи, сверля взглядом землю.

— Почему тогда не взяла самозарядную винтовку или пистолет? — поинтересовался синьор Занзас.

— У самозарядных винтовок слишком сильная отдача для меня, — я вздохнула, расслабляя плечи, не чувствуя опасности. Вроде как босс меня убивать не собирается. — А из пистолета я стреляла только один раз ещё в девяностых…

Опа! Я прикусила язык, видя, как брови босса поползли наверх. Может, он не обратит внимание на мои слова?

— В девяностых говоришь… — недобро протянул мужчина, рука которого потянулась к пистолету. — Сколько тебе лет, девочка?

— Шестнадцать, — тихо сказала я, опустив голову. Меня затрясло, а на лбу выступила испарина, когда я почувствовала, что босс направил на меня оружие.

— А теперь говори правду, — приказал синьор Занзас.

Я боялась поднимать голову, потому что чувствовала, что босс в ярости. Страшно.

— Вы мне всё равно не поверите, — с нотками истерики засмеялась я. Мой смех резко оборвался, когда синьор Занзас резко приблизился ко мне и приставил дуло пистолета к моему виску.

— Не тебе решать, поверю я или нет! — рявкнул мужчина. — Говори, пока не продырявил тебе башку!

Выдохнув, я медленно подняла голову, встречаясь взглядом с алыми глазами синьора Занзаса. Жить хотелось. Очень. Но подробности моей прошлой жизни не знает даже Тсуна…

— Я родилась первого июля тысяча девятьсот семьдесят шестого года в СССР в небольшой деревне на Дальнем Востоке, — решившись, начала я. — Семья у меня была небогатая — мама работала на пельменной фабрике, а отец охранником. Когда мне было пять лет, родители разошлись. Отец уехал в другой город, и мы с ним виделись всего раз десять до его смерти в марте девяносто пятого. Maman сошлась с маргиналом и начала жёстко пить и издеваться надо мной, так что полжизни пришлось жить у бабушки. В школе я училась хорошо — по-другому быть не могло. Я должна была стать медалисткой в третьем поколении и поступить в университет. С последним сложилось лишь наполовину — я закончила второй курс и университет благополучно загнулся. Пришлось идти работать. Какое-то время я работала в детском саду, а потом мне предложили работу… получше, но не самую законную. Я занималась бухгалтерией у братков, которые были… как бы это сказать… приближены к кормушке. С бандитами я не пересекалась — они были тем ещё параноиками и раздавали поручения через посредников. В таком темпе я проработала больше года, а потом… умерла, — в конце истории мой голос сорвался, и я всхлипнула.

— Умерла? Что за чушь? — ядовито хмыкнул босс.

— Я же сказала, что вы не поверите, — я снова всхлипнула, чувствуя, как подступает истерика. — А я бы на вас посмотрела, если бы вас застрелили среди бела дня на городской площади перед днём рождения! И я ведь даже не знаю, что случилось с мальчиком, которого я спасла!

Синьор Занзас убрал оружие и схватил меня на плечи, сильно встряхнув.

— Имя! Назови своё имя! — грозно воскликнул босс.

— Орлова Аполлинария Сергеевна, — пролепетала я, находясь на грани обморока. Мужчина резко разжал руки, и я упала к его ногам, содрогаясь от рыданий.

Я даже не услышала, как босс ушёл, оставив меня в одиночестве.

* * *

На битву хранителей пламени Тумана мне позволили не ехать. Синьор Леви нашёл меня, когда я сидела в своей комнате и рисовала впервые за много лет. Мужчина передал мне слова босса и посоветовал потратить время с пользой, протянув мне небольшую коробку, в которой я обнаружила подсумок, заполненный патронами, маленькую банку с какой-то пахучей мазью и эластичный бинт. Судя по запаху, мазь была от синяков. Как раз то, что нужно!

Как только синьор Леви ушёл, я сразу направилась в ванну, где сняла водолазку и щедро намазала мазью внушительный синяк на плече величиной с ладонь. С минуту подождав, когда мазь чуть-чуть впитается, я кое-как забинтовала правую руку от шеи до локтя. Стало полегче.

В подсумок к патронам я так же убрала свой пропуск — за автоматом в этот раз придётся самой топать в оружейную. Что я и сделала.

Широкоплечий детина сразу потребовал мой пропуск. Также мне пришлось сдать отпечатки пальцев и образец пламени. Как пояснил детина — это стандартная мера против иллюзионистов возможного врага. Ещё на моё имя завели специальную карту, наподобие тех, что я видела в библиотеках. В эту карту был записан заводской номер и модель моего оружия. Мне предписывалось до конца Конфликта Колец не расставаться с автоматом. Оружейник объяснил, что приказ босса распространялся на всех бойцов, синьоров Коррадо и, что удивительно, на меня. Чую, что-то грядёт.

На тренировочной площадке я открыла для себя новый вид извращений — бег по пересечённой местности с автоматом наперевес. Классические утяжелители для слабаков! По сравнению с тем, как меня в университете физрук заставлял приседать со штангой в половину моего веса — вообще пустяк.

Бегала я до тех пор, пока не начали болеть мышцы на ногах. Перенапрягать их я побоялась, поэтому решила сменить деятельность и отправилась стрелять. Но и этим я долго не занималась. Какое-то странное предчувствие не давало мне покоя. Конечно, грозила не смертельная опасность, но что-то, что явно могло знатно подпортить жизнь. Раздражает.

Прежде чем возвращаться в особняк, я наполнила запасные рожки патронами и перевела оружие на режим автоматической стрельбы.

Отвратительные предчувствия не давали мне нормально потренироваться и не дали даже отдохнуть. Воздух в комнате казался спёртым и даже открытое настежь окно не помогало. Появилась идея отправиться на прогулочную площадку, расположенную на крыше на уровне четвёртого этажа. Так что я повесила автомат на плечо и не спеша отправилась наверх.

Мой путь лежал через коридор, где располагался кабинет босса и зал для совещаний. Сразу удивило, что патрульных не было. Какого чёрта? Ни босса, ни капо в особняке не было, а значит на третьем этаже должна быть усиленная охрана. Не нравится мне это.

Я сняла автомат с предохранителя и начала медленно идти вглубь коридора. Благодаря мягким мокасинам я двигалась почти бесшумно, держа оружие наготове. Изо всех сил прислушиваясь, я пыталась понять голос своей интуиции.

Из приоткрытой двери кабинеты босса было видно слабое свечение и доносился стук клавиатуры. Сердце бешено застучало, отдаваясь в ушах. Рядом не было никого, к кому бы можно было обратиться за помощью, а уходить я не имела права. Так что я медленно выдохнула и пинком распахнула дверь, сразу нащупывая выключатель и включая верхний свет.

Знакомый до боли парень отскочил от стола синьора Занзаса к окну.

— Стефано? — не смотря на удивление, я взяла бармена на прицел.

— Катарина! Решила прогуляться? — парень немного нервно рассмеялся и двинулся обратно к столу.

— А ну стоять! — грозно прикрикнула я. — Тебе запрещено тут находиться!

— Да ладно тебе, милая! Давай сделаем вид, что мы друг друга не видели, — сказал Стефан, обворожительно улыбнувшись.

— Сначала ты мне расскажешь, что ты тут забыл, а потом я подумаю над твоим предложением, — я улыбнулась в ответ. Конечно я блефовала, отчаянно надеясь, что мимо пройдёт кто-нибудь из патрульных.

— Детка, ты как никто другой должна меня понять. Вонгола готова хорошо заплатить за компромат на Варию. Ты не представляешь, насколько они не хотят, чтобы Занзас стал боссом. А я достану эти данные и смогу сразу стать солдатом Вонголы. Ты можешь себе это представить? — с каждым словом Стефано всё больше напоминал безумца. — Помоги мне, и мы вдвоём станем частью Вонголы. Будем жить без постоянных приказов с верхушки, в своё удовольствие. Решайся, красавица!

— Стефано, ты обратился не по адресу, — я покачала головой, не сводя с бармена взгляд. — Вонгола спит и видит, как избавится от меня. Уйти с тобой для меня означает умереть.

— Значит, ты умрёшь в любом случае, — парень грустно усмехнулся и внезапно достал из-за пазухи пистолет. — Мне жаль, красавица…

Тишину кабинета прорезал оглушающий выстрел.

— Ай! Больно! — пискнула я, когда врач запустил пинцет в рану на предплечье, пытаясь достать застрявшую в мышце пулю.

— Я же наркоз вколол, ты не должна ничего чувствовать, — огрызнулся медик.

— А я говорила, что слабая анестезия на меня не действует, — огрызнулась я в ответ. — Надо было меня слушать!

— Наглеет на глазах, — засмеялся синьор Бельфегор. Есть немного. Но меня оправдывает то, что пулю доставал не обычный врач, а солдат из отряда Луссурии, Витторио, который не принял мои слова всерьёз.

— Да вколи ты ей нормальную анестезию, не мучай девочку! — воскликнул с инвалидного кресла Луссурия, который узнав, что меня ранили, примчался с больницы, несмотря на запрет врачей.

Когда Стефано достал пистолет, он замялся на доли секунды. Я успела выстрелить первой. Попала в руку, из-за чего бармен не смог меня убить — я укрепила тело с помощью пламени, поэтому пуля не прошла навылет, а благополучно застряла в предплечье. Осознание того, что меня ранили, пришло далеко не сразу. Адреналин, бушевавший в крови, не давал боли затуманить мой мозг.

Мне было жаль бармена, однако я понимала, что если сможет ускользнуть, то пострадаю я, как единственный свидетель. Своя шкура к телу ближе, так что я расчётливо двумя короткими очередями выстрелила Стефано по ногам. Тот застонав от боли, рухнул на пол, заливая кровью дорогой паркет. Меня замутило так, что если бы я поддалась на уговоры Сиерры и поужинала, то меня непременно бы стошнило.

— Какого хрена тут происходит? — в кабинет вломились пара крепких мужчин.

— А какого хрена нет патрулей на третьем этаже? — рявкнула на мужчин я, подходя к Стефано и пинком отшвыривая пистолет на другой конец кабинета.

— Оружие убрала! — ко мне приблизился один из солдат, рука которого тянулась к пистолету. Я тут же навела на него дуло автомата. Боец остановился, подняв ладони.

— Оружие уберу сразу, как вернётся босс и все капо, — прошипела я, до упора прижимая приклад к плечу. — А пока наложите этому кретину жгут, — я кивнула на скулящего Стефано. — Думаю, босс очень захочет с ним пообщаться.

Бармен затрясся как осиновый лист. Да, дорогой, а ты думал, что сможешь предать Варию без последствий?

Я оперлась о стену, не выпуская оружие из рук. Рукав серого спортивного платья пропитался кровью, которая, слава богам только сочилась, а не ручьём лила из раны. Тупая ноющая боль растекалась по телу, не давая нормально думать, но я не могла себе позволить такой роскоши. Дыхание стало прерывистым, а на лбу выступила испарина. Ничего, у меня были травмы и похуже. Скорей бы этот чёртов Конфликт Колец завершился. Я буду минимум неделю отдыхать и высыпаться.

Только когда в особняк вернулись капитаны, я позволила наложить себе жгут. И даже в этом случае я не отправилась к штатному врачу, а передала боссу полный отчёт о происшествии. Стефано начал было отмазываться и попытался свалить всё на меня, но синьор Леви одним мощным подзатыльником попросил парня взять смысловую паузу. Когда я закончила рассказ, босс кивнул и приказал синьору Бельфегору сопроводить меня к врачу. Бойцы синьора Леви утащили Стефано видимо для допроса. А ведь хороший мальчишка был…

Я повесила автомат на левое плечо и пошатываясь отправилась за хранителем Урагана. На мой вопрос про результаты боя, синьор Бельфегор лишь посмеялся и сказал, что синьор Мармон проиграл и слинял в неизвестном направлении.

— И кто же хранитель Тумана у Тсунаёши? — поинтересовалась я.

— Рокудо Мукуро, — оскалился синьор Бельфегор.

— Охренеть… — я покачала головой, боясь поверить. — И это после того, как этот ублюдок чуть не поубивал нас всех. Хороша Вонгола! Браво!

Потом я очень долго и на повышенных тонах общалась с Витторио, который никак не хотел колоть мне нормальную анестезию. Он боялся, что свалюсь с анафилактическим шоком, но не боялся, что я ему пяткой в глаз попаду, не справившись с болевым шоком.

Пока мы ругались с Витторио, привезли Луссурию, и пришлось ругаться уже с хранителем Солнца. Тому не понравилось, что босс пытается меня превратить в «солдата Джейн». Пришлось доказывать, что если бы не подобие военной подготовки, то быть мне застреленной предателем Стефано.

Не знаю, сколько бы мы так продолжали ругаться, но я, только освобождённая от жгута, неудачно дёрнулась, от чего открылось кровотечение. Сознание внезапно уплыло, а спустя мгновение я обнаружила себя лежащей на кушетке. К локтевому сгибу тянулась тонкая трубка, по которой в мой организм поступала кровь, неприятно обжигающая вены.

— Долго я была в отключке? — деловито поинтересовалась я.

— Говоришь так, будто для тебя это привычное дело, — хмыкнул Витторио и соизволил ответить. — Меньше получаса. Ты потеряла много крови.

— А я и не заметила… почему кровь вены так обжигает? — я поморщилась от неприятных ощущений.

— Милая, а ты думала будет легко? — к кушетке подъехал Луссурия. — Носителям пламени нежелательно переливать кровь обычных людей — нужно её щедро сдабривать пламенем. Причём носителям пламени Неба подходит только кровь обладателей такого же атрибута.

— Кровь Неба вообще штука универсальная — подходит всем атрибутам, — хмыкнул Витторио, укладывая инструменты в автоклав.

— А откуда у вас кровь носителя пламени Неба? — не врубилась я.

— У нас нет крови носителя чистого пламени неба, — Луссурия внимательно осмотрел меня, впрочем, не вдаваясь в подробности. Ответ пришёл откуда не ждали.

— Считай, что босс таким способом благодарит тебя за выявление крыс, — сказал синьор Леви, заходя в кабинет.

— Синьор Занзас — хороший человек, — сонно сказала я. Организм наконец понял, что он в безопасности и решил отключиться, чтобы восстановить силы.

* * *

Проснувшись, я с удивлением поняла, что впервые за неделю выспалась. Неизвестный доброжелатель даже перенёс мою спящую тушку в комнату.

Подняв руку, я с неудовольствием заметила на локтевом сгибе синяк. Витторио — скотина! Не мог мне нормально вену проколоть. Теперь как недонаркоман ходить придётся.

Бросив взгляд на часы, я в панике вскочила. И было от чего — время близилось к обеду, а значит я непозволительно опоздала. Пришлось на максимальной скорости нестись в ванную и собираться, что, учитывая мою временную однорукость, было весьма тяжело.

Я проигнорировала поход в столовую и сразу поспешила в кабинет, где, к моему удивлению, увидела синьора Фабрицио с перебинтованной головой и синьора Антонио, на скуле которого багровел внушительный синяк.

— Катарина, рад тебя видеть! — поприветствовал меня начальник, пытаясь активно жестикулировать, не смотря на торчащий из вены катетер, ведущий к капельнице.

— Я тоже рада вас видеть, но что происходит? — недоуменно спросила я, усаживаясь на свободное кресло.

— Занзас подтягивает все силы в особняк, — объяснил синьор Антонио.

— Это ясно. А синяк откуда? — спросила я и удивилась, потому что синьор Антонио покраснел, а синьор Фабрицио расхохотался.

— Брат решил с боссом позубоскалить, — отсмеявшись сказал начальник.

— Что? — мне показалось, что я ослышалась. Но по взгляду синьора Фабрицио я поняла, что слуховыми галлюцинациями не страдаю. — Но зачем?

— Потому что за безопасностью хреново следит, — синьор Антонио поморщился. — Он гарантировал, что на время Конфликта Колец особняк будет чуть ли не самым безопасным местом в Японии. А в итоге мы получили нашу помощницу, разгуливающую с автоматом наперевес и отлавливающую предателей.

— Не напоминайте, — жалобно попросила я, позеленев. — Меня до сих пор мутит от вчерашнего.

— Ребёнок, лучше расскажи, как ты всего за четыре дня, что меня не было, докатилась до жизни такой, — попросил синьор Фабрицио. Я стянула автомат с плеча, положив стоящее на предохранителе оружие на колени, и здоровой рукой помассировала висок.

— У меня ощущение, что я постепенно прохожу все стадии принятия того факта, что у меня не получится отделаться от мафии, — грустно сказала я. — И сейчас явно стадия депрессии. Всё чаще хочется послать всё это по известному адресу, но я слишком хочу жить, чтобы так поступить. Поэтому разгуливаю с автоматом наперевес вместо того, чтобы забиться в уголок и жалеть себя.

— Мда, ну мы и втянули тебя в историю, — синьор Антонио виновато покачал головой. — Надо было тебя в Италию на какую-нибудь достажировку отправить — всё равно главная заварушка сейчас в Японии.

— И я бы умерла от таблеток, которыми меня пичкала Вонгола, — ядовито хмыкнула я. — Нет уж спасибо — я лучше с Варией потусуюсь. Брата конечно жалко, но он сильный — переживёт.

— Это правда, что ты ему нос сломала? — вдруг улыбнулся синьор Фабрицио. Я же почувствовала, что у меня краснеют уши.

— Было дело… — неохотно признала я. — Но это не та тема, на которую я бы хотела сейчас говорить.

Приехал Луссурия и, обложив меня матом, отправил завтракать. Я хотела было отмазаться тем, что мне работать нужно, но хитрые синьоры Коррадо сообщили, что освобождают меня от документооборота. И вроде бы радоваться нужно, но было как-то тошно. Мне было просто физически необходимо чем-то занять мозги, чтобы прогнать ощущение, что меня ведут на эшафот. Но как назло синьор Фабрицио освободил меня от всех обязанностей, мол я ранена и мне нужно восстанавливаться.

В обеденной зале меня выловила Элль.

— Катарина, ты не видела Стефано? — спросила девушка, заправляя отросшую чёлку за ухо. Я его с вчерашнего вечера не видела.

Ох, чёрт… я приобрела Элль за плечи и подвела её к стулу.

— Тебе лучше сесть, — сказала я, опускаясь на стул напротив. Девушка послушно села, встревоженно осматривая меня и нервно барабаня пальцами по столу.

— Что-то произошло, да? — тихо спросила девушка.

— Ты права, — я кивнула, вздохнув. — Стефано вчера попался на попытке взлома личного компьютера босса.

— Он… что? Да ты шутишь! — воскликнула Элль.

— Я бы многое отдала, чтобы это было шуткой, — я покачала головой. — Мне крупно не повезло, потому что именно я напоролась на предателя, — на этих словах Элль испуганно пискнула, но я продолжала. — Мне удалось его задержать, но он успел подстрелить меня в плечо. И теперь в баре ты будешь за главную. Считай, что ты повышена.

— Я очень нуждалась в таком повышении. Аж три раза, — с сарказмом сказала Элль и откинулась на спинку стула. — Я не ожидала, что всё будет настолько серьёзно и страшно.

— Я тоже, — кивнула я, тряхнув волосами. — Но ничего, справимся как-нибудь.

Меня позвал завтракать Луссурия, поэтому мне пришлось оставить Элль. Во время завтрака я полоскала мозги хранителю пламени Солнца, который пытался убедить меня прекратить на время тренировки. Я упиралась рогом, отвечая, что, если я в мафии по самую печёнку, то я должна обладать достаточными навыками, чтобы хотя бы защитить себя.

К консенсусу мы так и не пришли. Луссурия укатил раздавать распоряжения своим ребятам, а мне передали указание босса принести ему кофе. Как обычно нашли крайнюю, ага.

В кабинете босса чувствовался лёгкий запах чистящих средств, но пятен крови уже не было. Я тихо поздоровалась и поставила небольшой поднос на край массивного письменного стола. Синьор Занзас никак не отреагировал, внимательно вчитываясь в документы, однако я, наученная горьким опытом, замерла в паре шагов от стола, ожидая, когда босс позволит мне уйти.

Ждать пришлось с десяток минут. Ноги после вчерашней тренировки неприятно ныли, и, чтобы не концентрироваться на боли, я отправилась в подсознание, с дуру полностью абстрагировавшись от внешнего мира. Меня порадовало, что, если верить энергетическим потокам, моё тело восстанавливается намного быстрее, чем в самых оптимистичных прогнозах. Может, мне повезёт, и я перестану ходить к врачам как на работу. Но были и минусы — наша связь с Тсунаёши истончилась настолько, что мы больше не можем общаться в подсознании на расстоянии. Стало тошно из-за того, что я сама виновата в том, что практически утратила связь с братом. Может, получится её укрепить?

Я не сразу поняла, что в реальном мире что-то не так. Босс переместился с рабочей зоны на кресло и внимательно наблюдал за мной. Ох, чёрт! Как долго я была в прострации? Это Реборн привык, что я и Тсуна постоянно выпадаем из реальности, а синьор Занзас и прибить может, чтобы не держать при себе сумасшедшую девчонку.

— Какие будут дальнейшие указания? — как ни в чём не бывало поинтересовалась я. Брови босса удивлённо взлетели вверх, однако через секунду он сказал, усмехнувшись:

— Сегодня и завтра освобождаешься от рабочих обязанностей. Подойдёшь к Луссурии — он выделит тебе в помощь пару бойцов с пламенем Солнца, чтобы ты не вылезала с тренировочной площадки.

— Прошу прощения, но зачем мне это? — осмелилась задать вопрос я.

— Правилами не запрещено заменять выбывших хранителей, — ответил босс, а у меня по спине пробежал холодок. — А носитель пламени Неба может заменять любой атрибут.

— Всё ясно. Спасибо за пояснения, — тихо сказала я и на негнущихся ногах отправилась к себе. В комнате я первым делом швырнула в стену какую-то небольшую вазу, попавшуюся под руку. Страх, злость и отчаяние переполняли меня, смешиваясь в адский коктейль эмоций, вызывая сильнейшую истерику.

Слова синьора Занзаса были мне предельно ясны — завтра мне придётся драться со своими друзьями, с людьми, которые были моей семьёй.

Когда за мной приехал Луссурия, я, уткнувшись в подушку, рыдала, проклиная весь мир, мафию и Вонголу в частности. Хранитель Солнца долго успокаивал меня, а, узнав причину моего расстройства, порывался уехать разговаривать с боссом. Я сразу вспомнила, что босс сделал с Луссурией за проигрыш, и с ужасом остановила эксцентричного варийца. Пришлось стиснуть зубы и топать на тренировочную площадку, чтобы учиться «благородному» ремеслу человекоубийства.

Раз в час меня осматривал медик, с помощью пламени Солнца залечивая повреждённые мышцы и связки, и заставлял меня поесть. Чтобы компенсировать потраченные калории.

И ежу понятно, что из-за таких нагрузок к битве хранителей пламени Облака я мало что соображала. Луссурия видя моё состояние споил мне какой-то навороченный энергетик, чтобы мозги прояснились. Сам офицер на бой не поехал — ему завтра с утра предстояла поездка в больницу и куча процедур, чтобы к вечеру его поставить на ноги.

На поле боя мы снова прибыли раньше противника. Будь я в более вменяемом состоянии, я бы знатно поржала с того, как синьор Леви пыхтя достаёт из минивена тяжёлое кресло босса и тащит его на дальний конец арены. Боссу сильнейшего в мире независимого отряда убийц несолидно будет восседать на, к примеру, складном стульчике, вроде того, что моя бабушка покупала, чтобы следить за пасущимися козами. Мой воспалённый мозг тут же подкинул картинку, где синьор Занзас грозным взглядом гоняет коз.

«Странный у Луссурии энергетик… надо будет ещё попросить», — подумала я, похихикивая.

Босс расположился на кресле, по рации отдавая приказы бойцам, патрулирующим Намимори. Справа от него замер по стойке «смирно» синьор Леви, взглядом указавший мне встать по левую руку синьора Занзаса. Автомат мне позволили оставить в машине, и я не знала куда деть непривычно свободные руки.

— Что ты знаешь о хранителе Облака противника? — обратился ко мне босс. Странно… раньше синьора Занзаса не интересовали хранители брата. Но придётся отвечать, притом честно. Босс обладает достаточно развитой интуицией, чтобы чувствовать, когда ему лгут.

— Хибари Кёя является одним из сильнейших людей, которых я знаю, — сказала я. — Даже с переломанными костями он не успокоится, пока не уничтожит врага.

— Вот как… — с непонятной улыбкой протянул синьор Занзас. Мне показалось или он более чем доволен открывшейся информацией? Но разве он не должен желать победы своего хранителя? И что вообще такое Гола Моска? В том, что у этого создания есть разум, я более чем сомневалась.

Прибыли ребята, почему-то без Тсунаёши. Наверное, Реборн гоняет его до потери пульса. Я захихикала, внезапно осознавая, что тренировалась сегодня в самом что ни на есть духе Вонголы. Кто бы мог подумать.

Нам представили шикарную арену с автоматическими миниганами, расставленными по периметру, и кучей мин, реагирующих на прикосновение.

— Можно после боя миниган стащить? — вырвалось у меня прежде чем я смогла взять себя в руки.

— Ты же его не поднимешь! — расхохотался синьор Леви.

— Пусть помечтает. — великодушно разрешил посмеивающийся синьор Бельфегор.

Бой начался только после словесной перепалки, в которой я принципиально не участвовала. После отмашки судей, робот на запредельной для его конструкции скорости полетел к Кёе, который одним ударом оторвал противнику руку. Силён…

Но вместо того, чтобы завершить бой, этот самонадеянный идиот бросил вызов синьору Занзасу, от которого повеяло такой жаждой убийства, что мне поплохело. Босс смахнулся с Кёей, но их прервал Моска, вышедший из-под контроля. И эта армированная хреновина начала выпускать ракеты, целясь во всё, что движется.

Синьор Леви дёрнул меня за капюшон, убирая мою тушку с линии огня. Стена позади меня взорвалась и, если бы я не научилась с помощью пламени укреплять тело, меня бы непременно оцарапало каменной крошкой.

Я только хотела ломануться за своим автоматом, как мелькнула знакомая оранжевая вспышка и какофония звуков резко прекратилась.

Пыль начала оседать, и я увидела Тсунаёши, который смог обезвредить робота. Ещё один удар и Моска лишился второй руки, но даже это не остановило странную махину. Тсуне пришлось вступить с ним в бой, просто чтобы выжить — робот посылал в брата всё новые и новые снаряды. Да сколько их у него? Оружейный склад?

Наконец, Тсуне надоело уворачиваться и он одним мощным ударом пламени разрешал обшивку Моски из недр которого вывалился знакомый до ужаса старик.

— Девятый Вонгола, — потрясённо выдохнула я, не веря. Как синьор Занзас смог это провернуть? А сам синьор Занзас тем временем обвинил Тсуну в том, что тот покалечил бедного старика.

Я улавливала эмоции Тсунаёши — кто бы мог подумать, что босс окажется столь великолепным психологом, умело играющим на слабостях жертвы. Брата было невыносимо жалко, однако вмешаться я не могла. Очень не вовремя проснулся инстинкт самосохранения, спавший мирным сном до нашествия Варии.

А старик тем временем очухался, виня себя в том, что он пробудил Занзаса. Реборн начал рассказывать об инциденте «колыбели», а перед моим взором стояла картина из моего сна: Тимотео и адское пламя, становящееся обжигающим льдом.

— Каким чудовищем нужно быть, чтобы сотворить подобное с собственным сыном? — в наступившей тишине мой вопрос прозвучал неожиданно громко. На меня тут же уставились десятки пар глаз, от чего стало неуютно.

— Оне-сан, что ты такое говоришь! — возмутился Тсуна.

— Занзас руководил восстанием и получил по заслугам, — сказал Реборн, прикрывая бесстыжие глаза шляпой. Разозлившись, я шагнула к нему.

— Скажи, дорогой репетитор, на милость: как нужно было воспитывать своего ребёнка, чтобы он в шестнадцать лет захотел уничтожить собственного отца? Да я в прошлой жизни в шестнадцать лет мечтала максимум в университет поступить! — воскликнула я, распаляясь. — Но вместо того, чтобы двинуть по морде вашему боссу, вы обвиняете в его грехах всех вокруг!

— Достаточно, — неожиданно спокойно произнёс синьор Занзас. Мою злость как рукой сняло, и я вытянулась в струну, пока босс продолжал: — Прибереги гнев для завтрашней битвы, девочка. Он тебе понадобится.

— Для… битвы? — Тсуна шокировано уставился на меня. — Оне-сан, что это значит?

— Завтра она будет выступать в качестве нового хранителя Дождя Варии, — ответил за меня синьор Занзас и расхохотался.

По связи с Тсуной прошла такая волна боли и разочарования, что я еле устояла на ногах, и то только потому, что меня придержал синьор Леви.

— Нет… — прошептал Тсуна и без чувств повалился на землю. Я хотела было ему помочь, но брата от меня загородили мальчишки, настороженно глядящие на меня.

— Ты довольна? — холодно сказал Реборн. — Нашла себе влиятельного покровителя?

— Ага, просто пляшу от счастья, — вторила мини-киллеру я.

— Мне стыдно, что я обучал тебя, — хмыкнул Реборн. И этот решил на моём чувстве вины играть… это фишка всех мелких киллеров? Раздражение начало возвращаться.

— Не мои проблемы. Я не обязана была оправдывать твои надежды, — зло сказала я и направилась к машинам, потому что синьор Занзас скомандовал уходить.

— Вы надеетесь, что Тсуна не сможет сражаться против меня? — уже в машине я задала вопрос, не первый день мучавший меня. Синьор Занзас не ответил, однако по его довольной усмешке я поняла, что попала в точку. Кто бы сомневался…

В ту ночь кошмары вернулись.

Стоило только телу перейти в фазу глубокого сна, как я с криком просыпалась. Сами сны были маловыразительными, но весьма разнообразными. То ужасающие тени рвали меня на части; то мёртвый Стефано протыкал меня кольями, шепча бледными губами «это твоя вина»; то Тсуна и ребята хоронили меня заживо…

Часов в пять утра я поняла, что дальше спать не имело смысла — сны больше истязали, чем восстанавливали силы. Поэтому я встала и, пошатываясь, побрела в ванную. Кое-как стянув пижаму, я забралась в душевую кабину, наощупь пытаясь установить нужный температурный режим и морщась от льющейся то горячей, то холодной воды. Ну, зато чуточку взбодрилась.

Безумно захотелось кофе, так что я облачилась сразу в спортивный костюм — адскую тренировку никто, к сожалению, не отменял, а возвращаться после завтрака в комнату было откровенно лень.

Взвалив автомат на плечо, я отправилась в обеденную залу, по пути кивая патрульным, которые наконец-то все стояли на своих постах. В самой зале за одним из столов восседал синьор Леви, лениво что-то пишущий в бумагах.

— Чего не спишь? — мужчина поднял голову, обращаясь ко мне.

— Кошмары, — я зябко поёжилась. — А вы чего не спите?

— Босс усилил патрули, которые необходимо координировать, — сказал синьор Леви.

— Ясно… — протянула я. — Может кофе?

— А давай, — согласился мужчина. — Американо без сахара.

Я кивнула и направилась к бару. Американо — это хорошо, не нужно прогревать кофемашину. Я засыпала кофе и воду в капельную кофеварку и села за стойку, барабаня пальцами по поверхности, ожидая, когда напиток приготовится. Затем приготовила себе сладкий американо с молоком и кофе для хранителя Грозы. Так же я наполнила небольшую вазочку шоколадными конфетами. Всё это добро я выставила на небольшой поднос, который у меня забрал синьор Леви, отнёсший напитки на стол. Я села напротив мужчины, взяла кружку и погрела о неё замёрзшие руки.

— Как не сойти с ума от всего этого? — внезапно спросила я. Синьор Леви помолчал, внимательно оглядывая меня, но потом всё же ответил.

— Рано или поздно ты привыкнешь. Человек — тварь такая, привыкает ко всему.

— А как привыкали вы?

— Привыкал, хах… — хранитель Грозы как-то невесело улыбнулся. — Я с детства находился в таких условиях, что моё нынешнее пребывание в мафии как манна небесная. Хотя, в отличии от тебя, девочка, у меня хотя бы был выбор. Но ты не первая и не последняя, у кого так сложилась судьба.

— Скуало говорил мне абсолютно то же самое, — тихо сказала я, сгорбившись.

— Поверь, Скуало знал о чём говорил, — хмыкнул синьор Леви. — Ты сейчас можешь начать сопротивляться и умереть, либо поплыть по течению и улучшить свою жизнь. Выбирать тебе.

— Всё ясно, спасибо, — сказала я, допивая кофе и поднимаясь со стула. Пришло время издеваться над своим организмом и работать на износ.

Уже привычным движением перехватив автомат, я отправилась бегать. Оружие неприятно оттягивало руки, а весь день предстояло провести на улице.

Где-то через час пришёл Витторио и отправил меня в медицинский кабинет, где меня наскоро обследовали, снабдили лекарствами на основе пламени Солнца и отправили восвояси. Ну, то есть тренироваться.

По дороге на площадку меня выловил Луссурия, в приказном порядке потребовавший, чтобы я позавтракала в его компании. Господи, как они задолбали меня дёргать постоянно по любому поводу. Бесят.

После завтрака у меня появился неплохой шанс выместить злость — меня ждали спарринги. Хорошая мысля как обычно приходит опосля. Так и Луссурия решил в день боя, что меня, оказывается, неплохо было бы поднатаскать в рукопашном бою. На кой чёрт мне рукопашный бой, если драться я буду с мечником — кто бы знал…

Никакой защиты мне не дали — сказали, что нужно привыкать сражаться в форме Варии, которая, слава богам, была защищена от воздействия пламени. Ну хоть кожаные перчатки с открытыми пальцами выдали.

— Кэти, познакомься с Лукой, — Луссурия представил мне высокого темноволосого парня лет двадцати. — Он из отряда Скуало.

— Дождь значит, — кивнула я. — Рада знакомству.

— Взаимно, — кивнул Луки.

— Кэти, для начала я хочу знать на что ты способна, — сказал Луссурия. — Пламя использовать можно.

Как только эксцентричный вариец скомандовал начало боя, Лука сорвался с места, целясь мне в корпус. За пару мгновений до этого, мою интуицию закоротило, и я шагнула вправо. Краем глаза я заметила, как перед рывком парня слегка окутало голубое сияние.

Лука, увидев, что я ушла с линии атаки, развернулся и выбросил вперёд кулак, усиливая удар пламенем. Я не успевала увернуться, поэтому скрестила руки перед собой, подавая в них пламя. Удар Луки не навредил мне — я просто отлетела к краю площадки, подошвами ботинок прочертив две борозды на песке.

Снова ускорившись, парень ударил меня по лицу так, что меня отбросило к деревьям. Пошатываясь, я поднялась, дрожащими пальцами касаясь разбитой губы. Ну, сучёныш, держись!

Я судорожно размышляла. Если при использовании мощного пламени меня отбрасывает назад, то мне нужен противовес… точно! Поиграю в железного человека.

Встав к врагу боком, я расставила руки в стороны, высвобождая всю мощь своего пламени. Оранжевая вспышка была такой силы, что я ослепла на несколько секунд. А потом раздался адский оглушающий грохот, закладывающий уши.

Когда зрение вернулось, я огляделась. Небольшая беседка, расположенная рядом с тренировочной площадкой, обуглилась. А растущее позади меня бедное деревце больше напоминало факел.

Лука, держась за окровавленное плечо, смотрел на меня с нескрываемым ужасом. Я сжала руки и тут же охнула от боли. Перчатки расплавились, а внутренняя сторона ладоней приобрела красный цвет, начали набухать мелкие волдыри. Плохо.

Луссурия подъехал ко мне, пока я тупо осматривала свои руки.

— Тело не выдержало силы пламени, — вынес вердикт мужчина и приказал принести анестетик и пену от ожогов. Луку он сразу отправил в медпункт.

— Такое часто бывает? — спросила я, стараясь не скулить от боли.

— Да почти у всех новичков, — отмахнулся вариец. — Лучше скажи, дорогая моя, каким местом ты думала, атакуя в полную силу?

— Я не ожидала, что так ударит… — тихо сказала я, опустив голову.

— Не ожидала она! Потому что головой нужно думать, а не тем, что пониже спины! Дать бы тебе по шее, да жалко, — пробурчал Луссурия, принимая у подбежавшего варийца ампулы с анестетиком и баллончик с пеной. Взяв одну из ампул, хранитель Солнца быстро её вскрыл и щедро полил мои руки. Я зашипела от боли, но Луссурия посоветовал мне молча расплачиваться за мою тупость. Никакого от него сочувствия в нужный момент!

Нанеся на ожоги пену, Луссурия недолго подержал свои руки над моими ладонями. Мелькнуло несколько жёлтых вспышек, а затем мужчина платком снял пену с ладоней, на которые я в шоке уставилась — волдыри исчезли, остались только покраснения.

— В очередной раз убеждаюсь, что пламя Солнца — самое полезное, — сказала я, пока Луссурия наносил на раны мазь и быстрыми отработанными движениями бинтовал ладонями.

— Ой, да брось! — отмахнулся мужчина. — Знала бы ты, сколько у меня таких ожогов было — не сосчитать. Всё, топай к себе. Бинты снимешь через пару часов, а руки не вздумай напрягать.

Я кивнула и направилась в особняк. По пути интуиция слабо вякнула и я, резко вскинув голову, столкнулась взглядом с синьором Занзасом, который сидел на небольшом балкончике и внимательно наблюдая за мной.

Покраснев, я опустила взгляд на светлую каменистую дорожку и поспешила в свою комнату, где, не зная, чем себя занять, просто рухнула спать прямо в форме.

Когда раздался требовательный стук в дверь, я вскочила, не понимая, что происходит. Стук не утихал, поэтому я сползла с кровати и поспешила открыть дверь, на ходу потирая сонные глаза. А спустя пару мгновений я решила, что у меня галлюцинации, потому что в коридоре стоял, скрестив руки на груди, синьор Занзас.

Нервно хохотнув, я качнула головой и закрыла дверь. Да что у Луссурии за лекарства, что я после них такие приходы ловлю? Такого не было даже когда меня фельдшер римантадином перекормила, леча грипп. Да и странно, что мой глюк принял форму босса. Стоп…

Мои глаза расшились и я, испуганно пискнув, бросилась открывать дверь.

— Ещё раз так сделаешь — голову откручу, — спокойно сказал синьор Занзас. Я, боясь сказануть что-нибудь не то, горячо закивала, принимая слова босса к сведению. А тот тем временем приказал следовать за ним. Пришлось идти, на ходу приглаживая растрёпанные волосы после недолгого сна.

Босс привёл меня на стрельбище, где уже ждал боец с небольшим металлическим чемоданчиком в руках. Синьор Занзас забрал чемодан и отпустил солдата.

— К сожалению, на битву Небес нельзя брать автоматы, — мужчина снисходительно посмотрел на висящее на моём плече оружие. — А пламя ты используешь как идиотка, — ещё один ироничный взгляд, но уже на мои перебинтованные ладони. — Перевязку снимай.

Кивнув, я принялась разматывать бинты, попутно оглядывая ладони. Краснота почти полностью спала, но жжение в ладонях ещё сохранилось.

Босс открыл чемодан и дал мне чёрные перчатки из плотной кожи с металлическими щитками, защищавшими внешнюю сторону ладони.

— Хорошие перчатки. Такими и морду кому-нибудь набить жалко, — оценила я, надевая их и разминая пальцы, проверяя их подвижность. — Они для чего-то особенного нужны?

— Нужны, — синьор Занзас говорил негромко, но ощущение, что каждое слово вбивается в голову гвоздями, не покидало. — Они не позволяют использовать пламя, которое может навредить телу.

— То есть, фактически — это ограничение пламени? — спросила я, склонив голову набок.

— Да, — кивнул босс. — И чтобы тебя в момент не пришили, вместе с перчатками нужно использовать оружие, которому не нужно большое количество пламени.

Синьор Занзас показал мне серебристый пистолет с чёрной рукоятью, который я осмотрела, прищурившись.

— Беретта? — немного неуверенно произнесла я.

— Он самый. Девяносто вторая модель, только немного модернизированная, — пояснил мужчина, протягивая мне пистолет. Тот лёг в руку как родной.

— А если я промажу? — скептически поинтересовалась я. Синьор Занзас усмехнулся, достал свой пистолет и выстрелил, не глядя, в сторону. Мощный поток пламени к чертям собачьим испепелил бедную берёзку.

— А патроны? — снова задала вопрос я. Мужчина выразительно поднял бровь и указал на чемодан, в котором лежало несколько коробок с гербом Вонголы на крышке.

— Мне кажется, или всё не так просто? — поинтересовалась я, прижимая драгоценный пистолет к груди. Босс лишь довольно усмехнулся.

* * *

Я сидела в машине, изо всех сил стараясь унять волнение. Меня колбасило так, что зуб на зуб не попадал, а рожки, наполненные патронами, глухо стучали в подсумке.

— Ты можешь перестать трястись? — рявкнул сидящий рядом синьор Занзас. От неожиданности я подскочила и села как на групповой школьной фотографии — прямая спина и ладони на коленях.

— Босс, не пугайте девочку, — сказал с переднего сиденья синьор Антонио, которого синьор Занзас внезапно назначил хранителем Облака. Как я сегодня узнала, носителями пламени Облака был не только синьор Антонио, но и синьор Фабрицио. Последний был, между прочим, неофициальным хранителем синьора Занзаса, но из-за ранения драться не мог.

Наконец, босс скомандовал выдвигаться. На негнущихся ногах я последовала за мужчиной, который весь день сегодня пребывал в хорошем настроении, явно чего-то ожидая.

На задний двор школы одновременно с нами пришли Хаято, Такеши, Рёхей и какой-то светловолосый паренёк, который, как мне шёпотом пояснил стоящий при помощи костылей Луссурия, был из отряда Емитсу. Надеюсь, мальчишка не очередной внебрачный ребёнок Советника.

— Боги, он вообще школьную форму что ли не снимает? — недовольно прокомментировала я появление брата. Синьор Леви усмехнулся, синьор Бельфегор захихикал, и даже одобрительно хмыкнул синьор Мармон, которого, всего связанного цепями, часа три назад притащил в особняк синьор Леви.

Судьи дождались прибытия оставшихся хранителей Тсунаёши. Даже бессознательного Ламбо с кислородным баллоном принесли. Сучки бесчувственные!

— Ламбо только начал выходить из комы! Он не может сражаться! — возмущённо завопил Тсунаёши.

— Обязательный вызов не берёт это во внимание, — холодно произнесла розоволосая девушка. — В небесной битве ставки — шесть колец вместе с жизнями шести хранителей.

— Что всё это значит? Ламбо же ранен! Почему Занзасу позволили заменить хранителей? — не унимался Тсуна. — Оне-сан вообще пламя использовать не может! Это против правил!

Я вопросительно глянула на синьора Занзаса и, получив в ответ небрежный кивок, сформировала в поднятой ладони шарик пламени размером с яблоко. Тсуна удивлённо сделал шаг назад, а я напряжённо вглядывалась в лица ребят. Но, видимо они не знали о «подарочке» Вонголы. Даже Реборн шокировано глядел на меня. Старик явно не рассказывает своему карманному киллеру о своём списке на ликвидацию. Может, хоть это Реборну критичность мышления включит.

Луссурия доступно объяснил мальчишкам в чём долг Хранителя, но его речь из-за мандража прошла мимо меня.

Всем хранителям закрепили на запястьях браслеты со встроенными мониторами, под которыми была характерная выемка под кольцо. На мониторе высветилась мини-карта, ведущая к моему месту боя. Бред. Могли бы просто сказать и не выпендриваться. Вонгола, одним словом.

Мальчишки как обычно хихикали и казалось не воспринимали грядущий бой серьёзно. Меня же, одно за другим, захлёстывали нехорошие предчувствия, в которых я безуспешно пыталась разобраться. Как бы этой ночи не стать для меня последней….

На площадке для битвы хранителей Дождя было холодно и сыро, после импровизированного «потопа», а посередине стояла металлическая вышка, метров десяти в высоту, на которой лежало кольцо. Судя по всему, на оставшихся аренах было то же самое.

Внезапно в запястье воткнулась тонкая игла, выдвинувшаяся из треклятого браслета. Вены обожгло болью, а я резко провалилась в подсознание. Не медля ни минуты, я провела диагностику. Плохо. В организм мне ввели какой-то странный яд. Парализующий? Похоже на то. Очень сомневаюсь, что это меня одну так выделили… но могу сказать точно — я нахожусь в более выигрышной ситуации, чем остальные.

Вибрационный ряд из подсознания составлять намного проще, чем в реальности. А с помощью пламени неба он напитывался в момент. Самих рядов пришлось составить несколько — разрушение очагов загрязнения, ликвидацию интоксикации и расщепление яда.

По-хорошему, нужно ещё восстановить дисбаланс энергии в чакрах и ликвидировать нарушение циркуляции энергии, но на это тупо не было времени. Я прекрасно понимала, что если сделаю всё как надо, то у меня не останется сил для боя.

Резко распахнув глаза, я с десяток секунд оценивала состояние физического тела. Мышцы безумно болели и видимо драться придётся стиснув зубы.

Пошатываясь я встала, оглядывая пространство. Такеши лежал на полу. Скрючившись, а я внезапно поняла, что нужно делать. Если яд ввели всем, то я обойду всю школу, но не допущу ничьей смерти! Выжить должны и ребята и Вария.

Я достала пистолет и решительно, как учил сегодня синьор Занзас, выстрелила в основание вышки. Та качнулась и таки рухнула на пол, подняв облако пыли.

На негнущихся ногах я подошла к кольцу, дрожащими пальцами подняла его и приложила к браслету. Вену снова кольнуло, и я почувствовала, как мне становится легче. Мда, задачка вышла какая-то несложная.

Я подошла к Такеши и проделала те же манипуляции с его браслетом.

— Почему? — слабо спросил парень.

— Ты идиот? — вспылила я, убирая кольцо в глубокий карман плаща. — Если вы, дубины малолетние, за пару деньков решили, что я ваш враг, то это ваши проблемы! Кретины!

Фыркнув, я прикинула кто находится ближе и поспешила к хранителям Солнца. Ну, насколько это было возможно после отравления организма парализующим ядом.

— О, Кэти! — обрадовался мне как родной Луссурия, исхитрившийся даже сесть, облокотившись о бетонную кадку с цветами. — Вижу, ты бодренькая.

— На вашем фоне я вообще как огурчик, — мрачно пошутила я, снося вторую вышку.

— Слушай, а всё-таки, как ты так быстро справилась с ядом? — поинтересовался Луссурия после получения своей порции противоядия.

— Это очень долгая история, — ответила я, приближаясь к Рёхею. — Могу научить, но тебе придётся потратить годик жизни и забыть про извращения с симпатичными накачанными мальчиками.

— Ну нет, тогда я пас, — запротестовал эксцентричный вариец.

— Дело твоё. Принуждать я не имею права, — я пожала плечами, убирая второе кольцо в карман. — Так, я побежала к Мармону, а ты не вздумай приставать к Рёхею или я на тебя очень обижусь!

Кивнув брату Киоко, я поспешила к спортивным залам. Вот только на тротуаре мою интуицию немного закоротила. Ведомая инстинктами, я припала к земле, а над моей макушкой пронёсся синьор Занзас.

— Женщина, ты что творишь? — перекрикивая выстрела спросил мужчина.

— Хожу, колечки добываю, попутно народ спасая, — громко сказала я, кидая кольца боссу и уворачиваясь от залпа пламени Тсуны, и заорала на брата: — Тсунаёши, мать твою, ты охренел?! Решил меня к праотцам раньше времени отправить?

— Я целился во врага, — немного виновато произнёс Тсуна. — Не стой рядом с ним и тебя не заденет.

— Вот только, в отличие от вас, здесь у меня врагов нет, — сказала я. — Я не собираюсь драться со своими. Мои враги держат в своих руках Вонголу, а не Намимори или отряд убийц.

Синьор Занзас засмеялся и выстрелил в сторону арены Урагана, Грозы и Облака. Зная потрясающую меткость босса, он явно попал в вышки.

— Реборн бы сказал что-то из серии «хороший босс должен заботиться о своих подчинённых», — я криво усмехнулась, вслушиваясь в отдалённые звуки боя. — Не так ли, отото?

— Почему оне-сан? — негромко спросил Тсуна. — Почему ты на стороне Варии?

Прежде чем ответить брату, я крепко задумалась, склонив голову. А действительно — почему? Если бы я действовала исключительно по принуждению, то я бы боялась и ненавидела всю Варию. Однако, я совсем не испытываю к ним ненависти. Эти мужчины поддерживали и заботились друг о друге. Да, весьма своеобразно, кривя губы и громко высказывая своё недовольство. На публику варийцы отлично играли в духе «бей своих, чтобы чужие боялись», но я-то видела и другую сторону. Собственно, для меня Вария — это наилучший пример классической мафиозной семьи со строгой иерархией и безукоризненным следованием законам мафии. На их фоне компашка Тсунаёши выглядела откровенным фарсом.

— Всё просто, Тсуна, — наконец произнесла я, глядя в огромные глаза брата. — Я уверена, что Занзас — наилучшая кандидатура на место босса. У Варии более чем достаточно сил и влияния, чтобы суметь удержать пост и защитить семью от врагов. Тебе же я желаю не ввязываться в это болото. Живи нормальной жизнью, Тсуна.

— Прости, оне-сан, — сказал Тсунаёши. — Я не могу подвести свою семью.

Брат поднял ладони на уровень груди и начал выпускать в пространство огромное количество странного пульсирующего пламени. Я впервые видела подобную технику, а вот босс всё понял куда как лучше меня. Быстро преодолев разделяющее их расстояние, мужчина с силой ударил Тсуну пистолетом по челюсти, а затем, резко переместившись за спину брату, выстрелил. Я испуганно вскрикнула, от ужаса прикрыв ладонью рот.

Тсунаёши ничком лежал на земле, а пламя Неба, обычно вырывающееся из аджны чакры, потухло.

Я было дёрнулась к отото, но синьор Занзас остановил меня, больно схватив за плечо.

— Я не велел тебе помогать обезьяне, подражающей тому, чего не знает. — ледяным тоном произнёс босс. От страха по моей коже пронёсся табун мурашек.

Неожиданно Тсуна поднялся. Пламя, что окутало его, было не в пример сильнее тому, что было пару минут назад, а вот одежда поистрепалась и ран на теле отото появилось куда больше.

Синьор Занзас говорил что-то о технике первого Вонголы, но я его не слушала, взволнованно наблюдая за Тсуной, от которого исходила несвойственная ему уверенность и умиротворение.

— На этот раз я всё сделаю правильно, — спокойно произнёс Тсуна, слегка поменяв положение рук.

— Давай, покажи всем как далеко ты готов зайти ради кресла босса, — расхохотался синьор Занзас, дёргая меня вбок так, чтобы я оказалась как раз между ним и отото.

— Нет! — воскликнула я, но больше ничего сказать не смогла, потому что босс закрыт мне рот ладонью. Я только испуганно глядела на Тсуну, не сдерживая льющиеся из глаз слёзы. Вот и причина, по которой я сегодня оказалась втянула в битву. Теперь по плану синьора Занзаса, Тсунаёши должен сдаться, однако брат с нескрываемой печалью посмотрел мне в глаза.

— Девятый вчера сказал мне, что каждый босс проходил через нечто подобное, — произнёс Тсуна, а меня затрясло от осознания, что Тсуна всё решил. Между моей жизнью и креслом босса Тсуна выбрал не меня.

— Прости меня, — Тсунаёши покачал головой и направил своё странное пламя в мою сторону. Почувствовав, что хватка синьора Занзаса заметно ослабла, я интуитивно со всей силы оттолкнула мужчину с линии огня, используя пламя. Чудом, не иначе, я сумела вывести босса из-под удара. А в следующий момент пламя отото заморозило моё и покрыло мою левую руку, которой я пыталась заслониться, до локтя толстым слоем льда, который начал быстро распространяться по телу. Я попыталась растопить этот ужасный лёд, но сделала только хуже — лёд начал ещё быстрее покрывать моё тело, перекинувшись на корпус и ноги.

Понимая, к чему всё идёт, я из последних сил повернулась к синьору Занзасу и с грустной улыбкой произнесла:

— Как забавно — история любит повторяться.

За мгновение до того, как ледовая тюрьма заключила меня в свои объятия, по всем семи телам резануло нестерпимой болью от рухнувшей связи с Тсунаёши, а затем сознание затопила тьма.

Признаться честно, Он был доволен. Спустя столько лет Он наконец-то приблизился вплотную к достижению свой заветной цели.

План был великолепен — подселить к рождённому буквально под заказ будущему десятому боссу Вонголы душу-паразита, который должен был проложить дорогу в подсознание мальчишки для Него, а потом сгореть в пламени носителя.

И всё шло как по маслу, пока сосунок Рокудо Мукуро не вмешался в Его план. О, как Он был зол, когда мерзкая девчонка ускользнула от Него и заняла тело, предназначавшееся ей для перерождения, самым наглым образом вытеснив Его сознание. Если бы она только знала, каких трудов Ему, не имея физического тела, стоило рассчитать, куда и когда прибудет подходящая Ему душа.

Но, не смотря на проблемы, всё вышло как нельзя лучше. Ему впору послать Тимотео цветы, в благодарность за воспитание наследника. Эти дети, объединившись, вполне могли бы сорвать его идеальный план, а нынешний Вонгола, расколов этот тандем, лишь приблизил свою гибель.

Кто бы мог подумать, что мальчишка настолько привяжется к своему паразиту, что её переход на сторону врага будет для него самым страшным ударом и он решит, что её лучше устранить, не взирая на собственную боль. Браво!

И теперь никто не помешает Ему завершить начатое ещё двести лет назад.

Вонгола стала слишком слаба, и только Он знает, как сделать её величайшей семьёй в истории. И никто не посмеет впредь недооценивать и насмехаться над Вонголой.

А всего-то нужно проникнуть в подсознание юного босса сразу после того, как мальчишку примет Кольцо. И можно спокойно внушать десятому боссу правильные мысли. Тимотео не даром приказал воспитывать ребёнка легковнушаемым — Ему это очень пригодится.

Что до девчонки… она отработанный материал и ему больше не нужна. С такими повреждениями тела она не должна выжить, но если произойдёт чудо — что же… Он великодушно позволит ей жить, если она не будет мешаться под ногами.

Ну а пока… Он улыбнулся своим мыслям, наблюдая за миром чужими глазами из своего укромного уголка подсознания.

Второй акт начался.

Вы когда-нибудь ныряли в прорубь? Я однажды поддалась на уговоры знакомых и окунулась разок на Крещение. Навсегда запомню, как тело сразу обожгло холодом, а сознание ненадолго помутнело.

Сейчас со мной происходило то же самое, с поправкой на то, что было ощущение, что заледенели даже внутренности. Руки и ноги сводило судорогой, однако я не могла даже шевельнуться. Всё тело как будто сковал гипс. Даже дышать было тяжело. Жизнь во мне поддерживало лишь пламя, едва теплившееся в груди. Но всепоглощающий холод подбирался всё ближе, стремясь погасить пламя и вместе с тем мою жизнь.

Не желая вновь умирать, я из последних сил боролась.

В этой борьбе я окончательно потеряла счёт времени. Не было даже связных мыслей — осталась только тяжёлая битва льда и пламени.

В какой-то момент лёд резко исчез. На мгновение я даже обрадовалась, а потом меня словно окунуло в кипящую лаву. Пламя вырывалось из-под контроля, сжигая всё на своём пути. Я прямо физически ощущала, как плавятся кости и лопается, не выдерживая температуры, кожа. Если на свете и существует ад, то я определённо в него попала. Огненные волны захлёстывали, пытаясь потопить меня в море пламени. Сложность была ещё в том, что ноги до сих пор сводило судорогой. Я била руками по огненным волнам, борясь за каждый глоток раскалённого воздуха, обжигающего лёгкие.

Не знаю, как долго я боролась за свою жизнь, но всё закончилось. Обессиленная, я погрузилась в спасительное забытие.

Пробуждение было, пожалуй, самым неприятным за две жизни. Тело болело так, будто по мне проехался асфальтоукладчик. Причём раза три, не меньше. Лёгкие горели огнём, не спасала даже кислородная маска, закреплённая на лице при помощи резинок. Попытка пошевелиться не увенчалась успехом — тело, будто налитое свинцом, меня совершенно не слушалось. Зрение тоже не хотело фокусироваться — яркий свет, льющийся из окон, ослеплял.

Краем глаза я уловила какое-то движение и захрипела, привлекая внимание. Что-либо сказать у меня просто не получилось.

Надо мной кто-то склонился и в предплечье вкололась игла, снова утянувшая меня в беспамятство.

Второй раз просыпаться было проще. Тело всё ещё ощущалось как чужое, но мозги относительно прояснились. Даже зрение вернулось быстро. Только голова дико болела.

Осмотревшись, я поняла, что нахожусь в просторной комнате с бежевыми обоями и большим обилием мебели из красного дерева. Из впечатления выбивалась только навороченная медицинская кровать, стоящая посередине комнаты, на которой я лежала, укрытая по грудь тёплым зелёным пледом. Только руки покоились поверх одеяла.

Левую руку до кончиков пальцев скрывал плотный бинт, а из локтевого сгиба торчал катетер, к которому вела тонкая трубка от капельницы. Я аккуратно пошевелила пальцами, опасаясь возможных повреждений. Но нет — рука двигалась как надо. А зачем тогда бинты?

В горле запершило, и я хрипло закашлялась, прикрыв рот правой рукой.

В комнату вбежала напуганная женщина, тёмные волосы которой уже тронула седина, и запричитала по-итальянски.

— Воды, — хрипло попросила я, с трудом вспоминая нужное слово на итальянском. Женщина всплеснула руками и поднесла к моим губам стакан воды, свободной рукой поддерживая мне затылок.

Я тихо поблагодарила её, откидываясь на подушки.

— Бедная девочка… — пожалела меня женщина, ласково гладя по волосам.

— Простите, мы с вами где-то виделись? — слабо спросила я, вглядываясь в черты лица леди, которые казались смутно знакомыми.

— Нет, дорогая, — мне было приятно, что женщина говорит неторопливо, позволяя мне понимать о чём идёт речь. — Но ты знаешь моих дорогих сыновей, Фабрицио и Антонио. Я Дебора Коррадо.

— Рада знакомству. Я Катарина, — я улыбнулась.

— Да знаю я, — вздохнула синьора Коррадо. — Меня чуть удар не хватил, когда я впервые тебя увидела. Бледная, вся в синяках и ожогах. Первые пару месяцев мы даже не знали, выживешь ли ты. Но Мадонна была к тебе благосклонна, милая.

— Пару месяцев? — тупо переспросила я. — Какое сегодня число?

— Третье ноября две тысячи двенадцатого года. Ты впервые пришла в себя в канун для всех Святых, — улыбнулась женщина, а из меня будто дух выбили. Я уставилась в белый потолок, изо всех сил сдерживая подступившие слёзы. Вот так, одним ударом пламени Вонгола забрала у меня больше года жизни. К этому плюсуем те полгода до моего трудоустройства в кофейню… долг Волголы передо мной становится всё больше. Вопрос лишь в том, смогу ли я этот долг стребовать.

— Не переживай, — синьора Коррадо поправила моё одеяло. — Дом у нас хороший, недалеко от моря. Мы сможем вылечить тебя.

— Недалеко от моря? Как далеко я от Японии? — я немало удивилась.

— Очень далеко, — рассмеялась женщина. — Наш дом находится в городе Терамо, в одноимённой провинции. Фабрицио перевёз тебя из Японии сразу, как собрал документы, необходимые для усыновления.

— Ничего не понимаю, — честно признала я.

— Фабрицио и Антонио должны вернуться через пару дней. Думаю, они лучше смогут тебе всё объяснить. И несомненно обрадуются, что ты очнулась, — синьора Коррадо ласково, как ребёнка, погладила меня по голове.

Я лишь кивнула, принимая слова женщины к сведению. Недолгий разговор меня вконец утомил, и я ненадолго задремала. Слава Богам, без сновидений, однако через какое-то время я почувствовала, что на меня внимательно смотрят.

Распахнув глаза, я уставилась на незнакомого пожилого мужчину, облачённого в тёмный костюм-тройку и шляпу в тон. Прям как мафиози в старых фильмах… Ох, чёрт! Я скорее рефлекторно, чем сознательно, швырнула во вторженца небольшой сгусток пламени. Мужчина, явно не ожидавший такого от меня, с трудом увернулся, громко ругаясь по-итальянски. Огненный шар в итоге врезался в большую картину с подсолнухами, сильно опалив её.

— Мне эта картина всё равно никогда не нравилась, — задумчиво произнесла синьора Коррадо, выходя из, наверное, ванны. В руках женщина несла внушительных размеров медицинский чемоданчик, очень похожий на тот, что мне выдавали во время Конфликта Колец. Я вздрогнула, прикрыла глаза, стараясь унять разбушевавшееся сердцебиение и отогнать нахлынувшие воспоминания, отдающие тупой болью в груди.

— Дебора, ты меня чуть к праотцам не отправила! — мужчина тем временем очень громко и очень эмоционально высказывал своё недовольство. — Почему ты не предупредила меня, что девочка настолько боевая?

— Мой дорогой Бернардо, это научит тебя не вламываться без приглашения в спальни к девушкам. Тот факт, что ты врач, не даёт тебе этого права, — претензии вторженца были хозяйке дома как слону дробина. — И даже не смей ругаться на мою внучку! Она за семнадцать лет пережила больше, чем ты, старый дурак, за шестьдесят!

Мужчина, которого синьора Коррадо назвала Бернардо, разразился в ответ новой непечатной тирадой, отчаянно жестикулируя. Однако, несмотря на это, моя интуиция больше не подавала сигналов об опасности — эти двое ругались так, как ругаются очень старые друзья, с поправкой на итальянскую эмоциональность. В любой другой момент я бы, пожалуй, увлечённо следила за перепалкой, но слабость и боль в мышцах не позволяли это сделать.

— Я вам не мешаю? — громко спросила я и закашлялась, нащупывая на столике рядом стакан с водой.

— Прости нас, дорогая, — синьора Коррадо спохватилась и поставила аптечку на что-то вроде узкой софы, стоящей в изножье массивной кровати. — У нас, стариков, не так много развлечений в жизни.

— Уж лучше бы вы сериалы обсуждали, — сказала я, откидываясь на мягкие подушки.

— А она этим и занимается в свободное от скандалов время, — усмехнулся мужчина и принялся меня осматривать и ощупывать, надиктовывая результаты синьоре Коррадо. Что примечательно, меня не просили встать или сесть, оставив лежать на подушках.

Шок меня поджидал, когда разбинтовали мою руку, чтобы снять катетер. Уродливые рваные шрамы, на несколько тонов темнее кожи, змеились по моей худой бледной руке. Дрожащими пальцами я оттянула ворот больничной рубашки и с ужасом обнаружила такие же шрамы на плече и груди. Откинув одеяло в сторону, я уставилась на свои тощие синюшные ноги. Рубцы на левом бедре казались ещё ярче.

— Мне нужно зеркало, — тихо, чтобы не разрыдаться, сказала я, нагло перебив синьора Бернардо. Тот сначала возмущённо посмотрел на меня, но после понимающе кивнул синьоре Коррадо, которая подошла к резному туалетному столику из красного дерева и достала косметическое зеркало в тонкой рамке, которое протянула мне.

Чувствуя, как гулко колотится сердце, я осторожно посмотрела на своё отражение.

Захотелось кричать. Громко, с надрывом, до потери голоса.

В зеркале я сначала увидела свои глаза. Голубые, горящие каким-то безумием. А затем я заметила тёмные рубцы, которые продолжались от шеи, залезая на левую щёку, и тянулись через висок к линии роста волос. Теперь я поняла откуда у синьора Занзаса такие шрамы. Мой брат овладел поистине ужасающей техникой.

Мой внимание привлёк какой-то странный цвет волос, который было трудно разобрать из-за косы, заплетённой кем-то заботливым. Положив зеркало на плед, я стянула с косы тонкую резинку, распуская волосы. Затем снова посмотрела на себя. Волосы ниже подбородка были привычного мне песочного цвета. А выше… я трижды прокляла себя за то, что однажды возжелала такие же волосы как у Скуало. Мне всего семнадцать, а я уже седая как дряхлая старуха.

Я уронила зеркало на плед и закрыла руками лицо, давясь слезами. Синьора Коррадо присела на край постели, успокаивающе гладя меня по плечу.

— А теперь хорошую новость, — всхлипнув, сказала я, уголком пледа вытирая мокрые щёки.

— Какую хорошую новость? — не понимающе спросил синьор Бернардо.

— Если столько хреновых новостей, то должна же быть хоть одна хорошая! — в сердцах воскликнула я. — Например, когда вы позволите мне встать с кровати?

— Детка. Мне так жаль… — сказала синьора Коррадо и заплакала.

* * *

Я сидела в кресле-качалке, лениво наблюдая как за широкими окнами занимается рассвет. Рядом стояло инвалидное кресло, на которое я изо всех сил старалась не глазеть. Даже ставшие бесполезными ноги, накрыла пледом.

Слова синьора Бернардо прозвучали как приговор. В ближайшие несколько лет я не смогу ходить из-за травмы позвоночника. Откуда у меня травма позвоночника, если меня заковало в лёд, синьора Коррадо, просившая называть её «Дебора» или «любимая бабушка», не знала. Она посоветовала расспросить Антонио, который находился в тот день на поле боя. Как оказалось, Дебора вполне себе в курсе дел мафии и Вонголу с ней можно было обсуждать спокойно.

Рядом с креслом-качалкой, по левую руку, расположился небольшой круглый столик, на котором стояла одинокая чашка холодного какао. Не люблю сладкое какао, но Дебора отказалась на ночь давать мне кофе. А устраивать из-за такой мелочи истерику не хотелось — совесть не позволяла так ответить Деби за заботу.

В руках я держала заключение приходившего вчера психиатра, весь день мурыжившего меня различными тестами и проверками. Мужчина просто не мог проверить, что у такой юной девушки может возникнуть посттравматическое стрессовое расстройство. Дебора на это лишь сказала, что удивилась бы, если бы у меня этого расстройства не было, учитывая, что я пережила.

Хорошего настроения не добавляло то, что я даже не могу начать курс психотерапии, пока не найдётся специалист, лояльный именно Варии. Конечно, мне было известно не так много, но я перестраховывалась, откровенно боясь, что враги снова утянут варийцев в какую-нибудь историю, а те, в свою очередь, затащат меня с собой.

Именно поэтому о событиях в Намимори я молчала как партизан на допросе, несмотря на попытки психолога добиться от меня правды. Врач хотел убедить меня, что мне полегчает, если я всё расскажу, что это в моих интересах. Ага, нашёл идиотку. Где гарантии, что всё, что я расскажу специалисту в тот же день не узнает Вонгола?

В общем, под конец сеанса мне отчаянно хотелось в психотерапевта швырнуть стаканом, из которого я обычно пила воду, расстрелять из автомата, добить из пистолета, а потом испепелить пламенем, которое к вечеру чуть не вышло из-под контроля. А врач, видимо что-то поняв, быстро слинял. Стоит ли говорить, что с лечением мы так и не определились. Дебора стояла насмерть, утверждая, что «у девочки есть отец, без которого нельзя принимать подобные решения».

Я тряхнула волосами, внезапно осознав, как двухцветная шевелюра меня раздражает. Поэтому я перебралась из одного кресла в другое и подъехала к массивному туалетному столику из красного дерева. Из недр одного из многочисленных ящиков я извлекла ножницы, а на столешнице я расстелила бумажную салфетку — так будет проще убрать за собой.

Тщательно расчесав спутанные волосы, я решительно взялась за ножницы и начала отстригать золотистые пряди, не сильно заботясь о ровности среза. Получилось конечно же криво — я не додумалась выпрямить или хотя бы намочить свои вьющиеся волосы.

Но стрижка не принесла мне желаемого облегчения. Я себе казалась не более чем выцветшей и измученной версией себя шестнадцатилетней.

Голова резко закружилась, а дыхание перехватило. Вцепившись в подлокотники кресла до побеления пальцев, я наклонилась вперёд, считая свои хриплые частые вздохи, молясь всем богам, чтобы приступ прошёл поскорее. Сердце колотилось как бешеное, а кровь пульсировала так быстро, что это было слышно.

Наконец мир перестал кружиться, а пульс постепенно пришёл в норму. Я откинулась на спинку кресла, нащупывая лежащий на туалетном столике платок, которым я вытерла пот со лба.

В горле пересохло, но ехать на кухню за чаем или соком не хотелось — я ещё не в полной мере разобралась со всеми функциями навороченного инвалидного кресла, которое, наверное, стоило как автомобиль, и перемещаться по лестнице на первый этаж самостоятельно я боялась. А Дебора проснётся не раньше семи… да и беспокоить её по такому пустяку не хотелось, поэтому я поехала в просторную ванную комнату, где набрала в стакан воды из-под крана, которую принялась жадно пить, морщась от неприятного привкуса.

Затем я вернулась в главную спальню, которую Дебора выделила для меня, мотивируя своё решение тем, что только в этой спальне достаточно места для громоздкого инвалидного кресла. Да и ванная, примыкающая к главной спальне, была единственной, в которой я могла проехать.

Я направилась к массивной кровати, застеленной тяжёлым бежевым покрывалом с коричневым набивным узором. Больничную кровать унесли в неизвестном направлении сразу, как я нашла в себе силы передвигаться в кресле, а не лежать ничком.

Вообще, вся мебель в доме была массивна и явно дорогая. Если бы не моё помутнённое состояние, я, наверное, бы до одури боялась что-то повредить. Кстати, прожжённую картину с подсолнухами Деборе пришлось снять, а тёмное пятно на обоях закрыть шкафом-витриной.

Так и не придумав себе занятие, я перебралась на кровать, поморщившись, когда пришлось перекладывать ставшие бесполезными ноги. Откинувшись на подушки, я бездумно уставилась в потолок.

Недолгий всплеск сил, возникший перед стрижкой, окончательно иссяк, поэтому я закуталась в плед и забылась коротким беспокойным сном.

Проснулась я от стука в дверь. Пару секунд я осоловело глядела по сторонам, совершенно не понимая, где нахожусь. Затем, вспомнив, хлопнула себя по лбу.

— Войдите, — громко сказала я, потирая глаза.

— Милая, я тебя разбудила? — в комнату зашла Дебора. В руках у женщины был поднос, на котором стояли две дымящиеся кружки и пара тарелок с круассанами.

— Немного, — я неловко улыбнулась, приглаживая рукой спутанные после сна волосы.

— Решила сменить имидж? — Дебора лишь вздохнула, внимательно осматривая меня. — Могла бы просто сказать, я бы отвезла тебя в парикмахерскую.

— Это было спонтанное решение, — я хмыкнула, зажимая пальцами несколько прядей. — Хотя, подровнять это безобразие не помешало бы.

— Значит заглянем сегодня в парикмахерскую, — кивнула Дебора, раскладывая столик для завтрака, и ставя на него кружку с кофе и круассан для меня. Сама женщина расположилась в кресле-качалке, стоящему в паре метров от изножья кровати.

— Нам сегодня предстоит небольшой шоппинг, — продолжала синьора Коррадо, постепенно попивая свой кофе.

— А в честь чего? — удивилась я.

— Сегодня вечером наконец-то возвращаются мои драгоценные сыновья, — Деби счастливо улыбнулась. — Нужно будет купить тебе что-нибудь из одежды и подготовиться к ужину. Ты готовить умеешь?

— Немного училась у синьора Антонио, — сказала я. — Когда выдвигаемся?

— Можно сразу после завтрака, — Дебора задумчиво потёрла подбородок. — Нужно привести особняк в порядок, поэтому я вызвала несколько уборщиков, которые прибудут после обеда. К этому времени нам нужно будет уже вернуться.

Пока я со скоростью улитки поедала круассан и пила кофе, Дебора прикончила свой завтрак и, вооружившись сантиметровой лентой, принялась снимать с меня мерки. Я не сопротивлялась, прекрасно понимая, что в моём положении примерка выйдет мягко скажем проблематичной.

Все мерки Деби записала в небольшой блокнот и наконец позволила мне нормально позавтракать. А женщина время зря не теряла и принесла для меня одежду, сложенную аккуратной стопкой. Я же поставила посуду на край прикроватной тумбочки, отодвинула в сторону столик для завтрака, перебралась на кресло и отправилась в ванную — приводить себя в порядок. Даже одеться смогла самостоятельно, несмотря на то, что Дебора настаивала на своей помощи. Кстати, мой вопрос откуда у неё одежда моего размера, немало развеселил женщину. Отсмеявшись, она рассказала, что не зря все эти годы хранила одежду своих сыновей — вещи двенадцатилетнего Антонио мне прекрасно подошли.

Мне выдали свободные спортивные брюки серого цвета и белую водолазку с длинным рукавом. Волосы я зачесала на левую сторону, прикрывая шрамы. Благо, что шрамы на теле благополучно были скрыты под одеждой.

Дебора помогла мне надеть кроссовки и дутую куртку — на улице как-никак ноябрь. Затем я перебралась в уличный вариант инвалидного кресла и и уже на выходе замотала шею длинным вязаным шарфом из лёгкой тонкой шерсти.

А на улице у меня случился когнитивный диссонанс. В Намимори я больше находилась в подсознании Тсунаёши, а с своём теле не прожила там ни одной зимы, так что климат я запомнила слабо. Поэтому ассоциации с погодой в ноябре у меня остались ещё с прошлой жизни — промозглый ветер с моря и температура воздуха не выше пяти градусов Цельсия. Плюс, из-за высокой влажности, температура по ощущениям могла быть на добрый десяток ниже. А в Терамо я с удивлением смотрела на прогуливающихся людей, облачённых в толстовки, тонкие пальто или лёгкие куртки.

Вот только долго глазеть на представителей рода человеческого, я не смогла. Уж слишком жалостливыми взглядами меня награждали проходящие мимо люди. Ну да, как же — такая юная, а уже изуродованная и на инвалидном кресле.

Почувствовав, что во мне вспыхнуло раздражение, я опустила взгляд на асфальт, опасаясь, что не сдержусь и начну фонтанировать пламенем.

Следующее испытание ждало меня в парикмахерской, куда привезла меня Дебора. Молодая, не старше двадцати пяти лет, девушка настойчиво пыталась меня убедить, что ровный срез уже не в моде и, что мне очень даже пойдёт стрижка «пикси» как у Твигги. Я же, прекрасно понимавшая, как ведут себя мои волнистые волосы, упрямо отбивалась. Если меня подстричь короче, чем по подбородок, то мне придётся постоянно укладывать волосы, чтобы они не торчали в разные стороны. Учитывая их цвет, меня вполне смогут обозвать одуванчиком.

В конце концов я не выдержала и попросила предоставить мне другого мастера, который сделает с моими волосами то, что нужно мне, причём желательно без мозговыноса. За работу взялась молчаливая полная женщина, послушно подровнявшая мне волосы, которые теперь были на пару сантиметров длиннее подбородка.

Но даже на этом мои страдания не закончились. В магазине одежды Дебора пришла в ужас, видя, что я откладываю в корзину.

— Нет-нет-нет! Так дело не пойдёт! — решительно воскликнула женщина, отбирая у меня многочисленные вешалки со свитерами, джинсами и прочими вещами, закрывающими тело. — Моя милая, моя милая, ну ты же девочка! Давай мы выберем для тебя симпатичные юбочки, маечки, блузы. Ты как куколка будешь выглядеть!

— Ага, как куколка, пережившая пожар, — я скривилась. — Дебора, пойми, я не хочу видеть эти шрамы каждый раз, когда поправляю плед. Мне с лихвой хватает того, что я не могу смотреть на себя в зеркало. Поэтому я прошу тебя, давай не будем усугублять мои проблемы насчёт внешности.

Дебора как-то грустно вздохнула, но вешалки всё же отдала. Чтобы сильно её не расстраивать, я всё-таки выбрала пару закрытых платьев и юбок по щиколотку.

Две небольшие перепалки весьма сильно меня утомили. А покупать ещё довольно много…

Пораскинув мозгами, Деби усадила меня в небольшой кофейне, наказав заказать себе что-нибудь и восстановить силы. Есть особо не хотелось, поэтому я выбрала для себя капучино с корицей. Дебора оплатила заказ и упорхнула подбирать мне обувь. Я лишь успела попросить что-нибудь с ортопедической стелькой и без каблука.

Как только я осталась сидеть в одиночестве у самого дальнего от входа столика, до меня дошло, что как бы не очень хорошо оставлять девчонку-инвалида, которая не в почёте у Вонголы, без присмотра и средств связи. Что-то ту не чисто…

Я тихо вздохнула, прислушиваясь к голосу интуиции. И тут же почувствовала пару внимательных взглядов, направленных на меня. Резко вскинув голову, я начала глазами искать наблюдателей.

Сидевший в углу молодой мужчина в кожаном плаще выстукивал ложечкой по чашке незамысловатый мотив, время от времени окидывая взглядом помещение. А за панорамным окном развалился на небольшой лавочке мужчина панковатого вида с кучей пирсинга в лице, облачённый в до боли знакомую форму. Готова поспорить на что угодно, что на нашивках у этих двоих герб Варии. А это значит, что про меня не забыли. С одной стороны, меня это обрадовало — как-никак под присмотром опытных бойцов я чувствовала себя в безопасности. А с другой — я боялась момента, когда от меня потребуют платить по счетам.

Деборы не было от силы полчаса. А когда она вернулась, мне в глаза бросилось отсутствие пакетов.

— А где… — начала я, но Дебора с лёгкой улыбкой меня перебила.

— Я не подумала, что покупок будет настолько много, поэтому решила не ехать на машине. Пришлось попросить очаровательных девушек оформить доставку всего, что мы для тебя накупили. В следующий раз будем мудрее.

— Или можно воспользоваться интернет-магазином, — улыбнулась я. Деби посмотрела на меня как на инопланетянку, закатила глаза, и мы отправились в супермаркет. Там женщина вручила мне корзину, сказав выбрать всё, что я захочу. Сама она направилась в мясной отдел.

Корзину я устроила на своих коленях и принялась изучать полки. Благо, проходы позволяли мне без особых проблем проезжать на инвалидном кресле.

Первым делом я заехала в отдел с бытовой химией, где набрала минимум, необходимый любой девушке. Само собой, я не сильно разбиралась в брендах, особенно европейских. Пришлось брать наугад, что было вдвойне веселее, учитывая, что я не в состоянии дотянуться до верхних полок.

Проезжая мимо полок с канцелярией, я на пару секунд остановилась, задумавшись, а потом положила в корзину пару скетчбуков и упаковку простых карандашей с ластиками. Подумав ещё немного, я добавила к своим покупкам несколько тетрадей в твёрдом переплёте.

На самом деле, будь моя воля, я бы накидала в корзину всю канцелярию. Останавливало лишь то, что Дебора явно от этого будет не в восторге. Да и я не смогла бы всё унести.

А на полке с шоколадом меня ждал интересный сюрприз. Когда я краем глаза заметила знакомый с детства логотип, то решила, что у меня верно галлюцинации. Я даже ущипнула себя за щеку, чтобы удостовериться, что глаза мне не лгут. Но нет — шоколад остался на месте.

Дрожащей рукой я взяла с полки лакомство, которое всегда мне казалось извращением — тёмный шоколад с морской капустой. На глаза навернулись слёзы. Сейчас у меня в руках был кусочек дома.

Я решительно смахнула с полки с пяток плиток шоколада и поехала дальше, стараясь пока не думать о том, чего я когда-то лишилась. Оставлю это удовольствие на потом.

В итоге я, проехавшись по супермаркету, добавила в корзину лишь коробку чая с гибискусом и ведёрко фисташкового мороженого.

— Нет, ну вы посмотрите на неё! — весело воскликнула Дебора, осматривая мою корзину. — Я-то думала, что ты наберёшь кучу ненужной ерунды вроде чипсов и колы…

— Я пробовала колу пару раз. Такая гадость, — признала я, скривившись. — А вот чипсов можно набрать.

— Мадонна, и зачем я только это сказала… — пробурчала Деби и… закинула в тележку, наполненную продуктами, две больших пачки чипсов с сыром. Я ехала следом за ней, похихикивая. Странная женщина, но весёлая. Я её уже обожаю.

Расплатившись, Дебора самые лёгкие пакеты сгрузила на мои колени, а пакеты потяжелее прекрасно расположились на ручках инвалидного кресла. Ну, по крайней мере я нашла хоть один плюс в моём нынешнем положении — у меня значительно увеличилась грузоподъёмность.

Это меня так рассмешило, что всю дорогу до особняка я хихикала, под недоуменным взглядом Деборы, жгущем затылок.

В просторном холле я первым делом, но не без труда, сняла кроссовки. Ну дико для меня было ходить в уличной обуви по дому! Затем я перебралась в домашнее кресло и отправилась в небольшую ванную комнату, соседствующую с большой кухней. Там я сразу вымыла руки.

— Ты и твои восточные привычки, — покачала головой Дебора, с улыбкой разбирая покупки.

— Я навскидку могу назвать несколько десятков заболеваний, которые хорошо распространяются если не мыть руки, — заметила я, выкладывая покупки из пакета на массивный дубовый обеденный стол.

— У нас это называют ОКР, — Дебора закатила глаза.

— А у нас это называют гигиеной, — весело парировала я.

— Может, ты мне ещё предложишь разуваться в доме? — расхохоталась Деби, тряхнув тёмными волосами.

— Предложу, — серьёзно кивнула я. — Это какая экономия сил будет, когда не придётся отмывать полы в таком огромном доме!

— Ага, и придётся мне ходить в дурацких тапочках, — женщина лишь закатила глаза.

— Э, нет! — запротестовала я. — Дурацкие тапки — это моя слабость. Я их даже когда-то пыталась коллекционировать. Тебе мы лучше подберём изящные чёрные лодочки на шпильке.

— Ты знаешь, что ты можешь быть чертовски убедительна? — хмыкнула Деби, кладя в чашку утиные грудки.

— Знаю конечно, — я кивнула, размышляя, что чай то я купила, а вот заварочного чайника в доме Коррадо не было. Плюнув, я взяла кружку, закинула в неё щепотку листьев гибискуса и залила всё кипятком. — Тебе помощь нужна?

— Вообще-то я думала, что ты просто поболтаешь со мной, пока я готовлю, — честно признала Деби, доставая из ящика большую коробку с различными специями.

— А зачем тогда спрашивала умею ли я готовить? — удивилась я, складывая стопкой канцелярию.

— Должна же я знать, научили ли тебя чему-нибудь мои мальчики, или же придётся учить тебя с нуля, — воскликнула моя собеседница, повязывая на тонкую талию фартук.

— Я сама попросила меня учить, — я вздохнула, подперев щёку ладонью. Воспоминания снова начали захлёстывать, словно волны, но в этот раз приступ удалось подавить. Однако чувство, что моё сердце сжимает неведомая ледяная рука, никуда не делось.

* * *

Дебора таки уговорила меня переодеться к ужину. Я сменила спортивный костюм на довольно длинную белую юбку, прикрывающую ноги в компрессионных чулках, и лёгкий свитерок кофейного цвета. Волосы я просто расчесала, надев ободок так, чтобы пряди не лезли в глаза. Деби также хотела дать мне свои серьги, но оказалась очень удивлена, узнав, что уши у меня не проколоты.

Дебора надела прямое платье из чёрного бархата с небольшим вырезом и длинным рукавом. В этом платье, с лёгким макияжем и с волосами, уложенными в изящный пучок, Деби выглядела максимум на сорок пять и даром, что ей уже шестьдесят один. Глядя на неё, я не могла не вспомнить свою бабушку из прошлой жизни, которой было всего сорок три года, когда я родилась. Конечно, она не была классической бабушкой, ходящей в платке, но… она никогда не выглядела и не стремилась выглядеть как Дебора. Стало как-то грустно.

Ужинать было решено на кухне. Дебора честно призналась, что ей просто лень готовить столовую для обычной семейной посиделки, что было весьма логично. Мы накрыли стол на четыре персоны, заставив его кучей блюд. У меня даже возникло ощущение, что Емитсу должен приехать — уж столько еды наготовила Дебора. Да и вид Деборы, весело напевающей что-то себе под нос, живо воскресил в моём сознании образ Наны. Правда, с поправкой на итальянский колорит.

Наконец скрипнула, открываясь, входная дверь. Я почувствовала, как мои ладони моментально вспотели от волнения. Дебора отправилась встречать прибывших, а я замешкалась, выезжая из-за стола. Я тихо проехала в холл и в нерешительности остановилась рядом с лестницей, смотря как Дебора эмоционально приветствует сыновей.

— Вы только посмотрите кто очнулся! — радостно воскликнул синьор Антонио, заметивший меня. Синьор Фабрицио бросил сумки и пакеты на пол и сгрёб меня в медвежьи объятия. Я уткнулась лбом в его плечо и разрыдалась. Деби тут же начала паниковать и в итоге нам сообща пришлось успокаивать уже её. Я снова начала рыдать, вот только уже от смеха — успокоившись, эмоциональная итальянка начала распекать сыновей за то, что «довели ребёнка до слёз».

Похихикивая, я вернулась на кухню. Братья Коррадо прошли за мной и тут же поспешили вымыть руки. Я сразу кинула победный взгляд на Дебору.

— И вы туда же! — воскликнула женщина.

— Куда? — удивился синьор Фабрицио.

— Твоя дочь уже успела проехаться мне по мозгам насчёт своих восточных замашек, — Дебора скрестила руки на груди и закатила глаза.

— А вот это правильно, — хмыкнула синьор Антонио, усаживаясь на стул.

— Ну, раз правильно, значит с завтрашнего дня по дому ходим исключительно в домашней обуви, — заявила итальянка, располагаясь на своём месте.

— А если я не хочу, то что? — усмехнулся синьор Антонио.

— То придёт пасхальный зайчик и опозорит нарушителя в особо извращённой форме, — хмыкнула я, подъезжая к свободному краю стола.

— А вот это уже действительно серьёзная угроза, — закивал синьор Фабрицио. Садясь во главе стола. Синьор Антонио открыл бутыль красного вина, Дебора разложила всем еду, кроме меня.

— Это что ещё за игнорирование? — нахмурился синьор Фабрицио.

— Ой, связываться с этой малоежкой — себе дороже. — фыркнула Деби. — Не маленькая, сама себе положит. А заставить её невозможно. Если вы не знаете, она даже в раздрае мастерски выносит мозг.

Я с улыбкой кивала, мысленно подписываясь под каждым словом, перекладывая на свою тарелку закуски.

— Катарина, ты хочешь, чтобы Луссурия снова доставал нас с братом, считая, что мы тебя голодом морим? — устало спросил синьор Фабрицио, подпирая щеку ладонью.

— Луссурия жив? — радостно переспросила я, заметно оживившись. — Как он? Как у него дела?

— Да что с этим извращенцем сделается? — фыркнул синьор Антонио.

— Так! — Дебора ударила ладонью по столу. — Первое правило в этом доме?

— За столом не говорить о работе, — синхронно сказали братья Коррадо, а я вздохнула.

После ужина Дебора попыталась убедить нас, что необходимо отдохнуть, но синьор Фабрицио твёрдо сказал, что нужно многое обсудить. Синьор Антонио сделал три порции кофе, и мы направились в кабинет, который был, пожалуй, самой современно обставленной комнатой в доме. Черные обои с белым узором, стол, шкафы и пол из белой древесины. Кресла, ковёр и шторы алого цвета.

Братья расположились в креслах, разделённых небольшим столиком. Я же подъехала к письменному столу, сложив руки на столешнице.

— Что я пропустила? — тихо спросила я, видя, что мои собеседники не стремятся начинать разговор.

— Ну… всё, — хмыкнул синьор Антонио.

— И слава богам, что тебя не было с нами, — вздохнул синьор Фабрицио. В этот момент я заметила, что виски мужчины уже тронула седина. Ощущение, что я была в коме не год, а все десять лет.

— Я не буду тебе рассказывать всё, что мы пережили, Катарина, — мой бывший начальник покачал головой. — В таком состоянии ты сразу начнёшь винить себя, что ты не сражалась с нами. Это нам сейчас нужно меньше всего.

— Я понимаю, — тихо сказала я. — Но всё-таки, можно узнать хотя бы краткий перечень событий? Кто сейчас босс Вонголы для начала?

— Деборе это не понравится, — хмуро сказал синьор Антонио. — Она очень хочет уберечь тебя от мафии.

— Невозможно уберечь того, кто кровными узами связан с мафией, — нахмурилась я, вздохнув.

— Тони, ты же знаешь, что если бы не Занзас, то Вонгола бы сразу добралась до Катарины, — сказал синьор Фабрицио.

— А что сделал синьор Занзас? — удивилась я. Прежде чем ответить, братья Коррадо переглянулись. Слово взял синьор Антонио.

— У нас был только один способ вытащить тебя из той мясорубки, что творилась в Намимори. Емитсу словно с катушек слетел, желая лично прострелить твою голову. Так что, мы подстроили всё так, будто Занзас в порыве ярости от проигрыша испепелил тебя своим пламенем. Для всех Савада Рин умерла на следующий день после битвы Неба. Прах передали семье советника и вроде как даже где-то захоронили. Само собой, это не поспособствовало потеплению отношений между Занзасом и твоим братом. Больше скажу, они друг друга ненавидят. Я более чем уверен, что, когда Тсунаёши станет боссом, Варии придётся тяжко. На самом деле, лично у меня возникло стойкое ощущение, что пацан просто забыл о том, что он с тобой сделал. Это странно.

— А как вы объяснили остальным, откуда у вас в доме девушка в коматозном состоянии? — недоуменно поинтересовалась я, не желая говорить о Тсуне. Мне пока нечего о нём сказать.

— О. тут всё предельно просто, — засмеялся синьор Фабрицио. — Члены Волголы не входили в мой дом, так что тебя никто из чужих не видел. По официальной версии, произошедшее с Рин меня настолько потрясло, что я сошёл с ума и удочерил девочку-инвалида с русскими корнями и таким же именем, пострадавшую в аварии. Удивительно, что они поверили.

— Только потому что они хотели поверить. Вонголе костью в горле стоял тот факт, что помимо основного наследника есть его старшая сестра с похожими силами. Ощущение, что Тимотео боялся, что ты могла заявить о своих правах на кресло босса. И после донны Даниэлы нельзя было отказать только по тому факту, что ты девушка. Поэтому им проще было сделать всё, чтобы тебя убрать, — мрачно сказал синьор Антонио. — Но они определённо раскроют наш обман, стоит им тебя увидеть.

— Поэтому к следующей встречей с Вонголой я должна стать сильнее, — тихо договорила я, сжимая ледяными пальцами подлокотники кресла.

Если кто-то думает, что я сразу побежала тренироваться, то я с огромным удовольствием разочарую этого человека.

Антонио, начавший обижаться, если я его называла синьором, подарил мне неплохой игровой ноутбук. И я перво-наперво оформила подписку в онлайн-кинотеатре и пересмотрела все части властелина колец, поедая быстро таявшее мороженое. Под конец я рыдала, утираясь кучей бумажных салфеток. Дебору чуть удар не хватил, когда она заглянула ко мне в комнату. Бедная женщина подумала, что у меня очередной нервный срыв. Антонио потом долго ржал, советуя мне ни в коем случае не смотреть «Титаник» или «Хатико».

Вообще, я довольно много времени проводила с Антонио, когда он не был занят в семейном ресторане. Мы играли в приставку, смотрели наитупейшие комедии, которые терпеть не могла Дебора, и готовили на всю семью. Кстати, выяснилось, что я как губка впитываю знания о приготовлении мяса, при том, что та же информация про овощи надолго в моей голове не задерживается. Про выпечку я вообще молчу — замешивание теста для меня было сродни пытке.

Фабрицио дома бывал намного реже. Почти всё время он проводил на базе Варии, в Тоскане. А когда приезжал, то, не смотря на явную усталость, всегда заходил ко мне, спрашивал как у меня дела и рассказывал, что у него нового, тщательно обруливая всё, что связано с мафией. Пару раз он даже уснул в моей комнате, в кресле-качалке. Я в этом случае аккуратно накрывала Фабрицио пледом и, подхватив ноутбук, как можно тише уезжала в гостиную, расположенную на первом этаже — разлагаться перед телевизором, смотря очередной сезон «Топ-модель по-американски».

Дебора также довольно много времени проводила вне дома. Оказалось, что она брала отпуск, чтобы помочь мне освоиться. А пока я лежала в коме, Деби, Фабрицио и Антонио посменно дежурили у моей постели. А сейчас Дебора снова вернулась к управлению рестораном.

Поэтому большую часть времени я была предоставлена сама себе. И с одной стороны я была рада, что меня никто не дёргает, но с другой… находиться одной в большом двухэтажном особняке с подвалом было откровенно страшно. Спать в этом случае я не могла — сознание захлёстывали картинки одна хуже другой. В какой-то момент я не выдержала и, порывшись как следует в небольшой кладовке, откопала неплохой охотничий нож в кожаных ножнах, с которым потом почти не расставалась, особенно во сне. Само собой, Деборе я ни слова не сказала. Поставила в известность лишь Антонио, который лишь махнул рукой, сказав, что если мне так легче, то нет проблем.

Первые дни, оставаясь одна, я каталась по дому, откровенно не зная, чем себя занять. Не нужно было куда-то нестись, с кем-то воевать, тренироваться до потери пульса… с непривычки я маялась от скуки. А потом мне Тони рассказал про Steam. В общем, я довольно плотно подсела на шутеры и хорроры, стараясь не играть при Деборе, которая считала стрелялки совсем не женскими играми. Зато Тони, сам не дурак поиграть, поощрял моё новое увлечение. Мы могли часами рубиться в Mortal Kombat на приставке или по ночам проходить по сети Left4dead.

Также я много рисовала. Начинала со всякой мелочи вроде предметов в комнате, постепенно переходя на рисование человеческих тел. Правда и с этим возникло немало проблем. Дело в том, что в прошлой жизни, хоть я и родилась левшой, меня, как и многих советских детей, переучили писать правой рукой. И мозг довольно сильно тормозил, потому что в этой жизни меня никто не переучивал, и ведущая рука у меня была левая. В итоге мой почерк и манера рисовать были отвратительными и ужасно раздражали. Я даже психанула и заказала с десяток прописей и часами тренировалась вырисовывать буквы и кандзи.

Психотерапевт, которого нанял Фабрицио, пытался мне доказать, что моё поведение не более, чем попытки психики изолироваться от негативных событий прошлого. На мой вопрос, а что, собственно, в этом плохого, мужчина убеждал меня, что это может очень препятствовать в формировании социальных контактов. На это я лишь сказала, что для меня это является скорее плюсом, чем минусом. В общем, очередной специалист отказался от меня, заявив, что я слишком проблемный пациент, не заинтересованный в выздоровлении. Ну и скатертью ему дорожка. После безумного темпа жизни в Намимори, всё, что я делала сейчас — отдыхала, либо тратила время на то, что мне интересно. Это ли не счастье?

Наверное, Фабрицио понял, что я пока не готова позволять копаться в моих мозгах, и от меня временно отстали. Суицидальных мыслей я у себя пока не наблюдала, ровно, как и повышенной агрессивности. Собственно, главными моими проблемами были ночные кошмары и эмоциональная нестабильность, особенно в плане слезливости. Ну и изредка панические атаки мучали. Неприятно, но вполне лечится таблетками.

Меня не беспокоили и не нагружали делами до самого Рождества. Если бы не Дебора, я бы начисто забыла про этот праздник, с ранних лет привыкнув отмечать сначала Новый год, а потом Рождество. Пришлось долго думать над подарками и рыскать по интернет-магазинам, чтобы успеть всё купить вовремя. Благо, в финансах я нужды не испытывала — Фабрицио открыл счёт на моё имя, который регулярно пополнял, чтобы у меня не было нужды обращаться к кому-либо каждый раз, как нужно было что-нибудь купить.

Пакостно хихикая, я заказала на всю семью совершенно ушлёпские красные свитера и оленями, представляя, что мне за это устроит утончённая Дебора. Также я заказала для Деби подарочный сертификат в магазин косметики, для Тони я откопала двадцати четырёхбитную приставку. Сложнее всего было с Фабрицио. Я не придумала ничего лучше, кроме как купить ему в подарок хороший блокнот для записей и перьевую ручку.

Себе я заказала пижаму с котиками. А также носки с лапками, тапки с котиками, шапку с ушками и лапки-варежки. Оплачивая заказ, я прикидывала, сколько раз мне скажут, что я как маленькая. Затем подумала и купила подушку в виде кошачьей мордочки и одеяло с котиками. Когда придёт очередной психолог, который мне не понравится, завернусь во всё это добро и буду мяукать в ответ на все вопросы.

Двадцать первого декабря мы с Тони отмечали «конец света». Весь день играли в игры про апокалипсис, ожидая, когда мир «бомбанёт». Увы и ах, не бомбанул. Майя нас обманули, расходимся.

На Рождество мы всей семьёй собрались в столовой, где Дебора, отстранившая всех от готовки, наставила кучу блюд, пока мы с братьями Коррадо украшали дом. Ужин затянулся до глубокой ночи, но я легла спать довольно рано — до этого полночи смотрела «сверхъестественное» и после пары бокалов вина меня разморило. Да, это не наши новогодние загулы с подругами и крёстной, которые длились ни одни сутки.

Само собой, с утра я проснулась раньше всех. И даже с отличным настроением, что после моего пробуждения в Италии редкость.

Наскоро умывшись, я облачилась в пижаму с котиками, поверх которой натянула рождественский свитер.

Было откровенно скучно. Мои дорогие итальянцы вполне себе могут спать до обеда, а внизу вообще-то ждали подарки.

Ну и мой гениальный выспавшийся мозг не придумал ничего лучше, кроме как кататься взад-вперёд по коридору второго этажа и горланить «Подъём-подъём! Кто спит — того убьём!».

— Что тебе нужно, маленькое чудовище? — из своей комнаты выглянул сонный Антонио.

— Так подарки же! — воскликнула я, не забыв по-дурацки похлопать глазами.

— Ты радуешься, как ребёнок, — рассмеялся Тони.

— Я бы посмотрела, как бы ты радовался, если бы последним подарком, который ты получил на Рождество, была бы одна несчастная кружка много лет назад, — заявила я, направляясь к Деборе, которая, к моему удивлению, уже не спала, а сидела за туалетным столиком, накладывая макияж.

— Ты можешь прожить хотя бы день без макияжа? — я усмехнулась.

— Ты с ума сошла? Нет конечно! — воскликнула Деби, нанося на точёные скулы румян. — А ты бы смогла прожить хотя бы день без своего компьютера?

— Да легко, — я улыбнулась, пожав плечами. — Особенно когда с ногами проблем не было, это мне легко удавалось.

— И чем же ты занималась? — полюбопытствовала женщина, расчёсывая свои не слишком длинные волосы.

— Ну, — я почесала затылок. — Я много времени проводила с младшим братом, обучая его всему, что знаю сама. А затем, почти сразу после моего знакомства с Фабрицио и Антонио, меня занесло в Варию, где я работала и тренировалась.

— То есть нормального детства у тебя не было… — грустно сказала Деби. Я вздрогнула и уставилась на неё.

— Ладно, не бери в голову, — женщина улыбнулась. — Пойдём будить Фабрицио.

Втроём мы успешно растолкали Фабрицио, который вчера неплохо принял на грудь и которому воспитание не позволило ругаться матом при дамах.

Через десяток минут мы уже расположились в гостиной перед раскидистой ёлкой, вокруг которой были разложены коробки с подарками. Первым делом я попросила открыть три свёртка, упакованные в глянцевую бумагу. С котиками.

— Я это не надену, — с ужасом проговорила Дебора, осматривая свитер, пока я хохотала, прикрывая рот ладонями.

— Maman, неужели вы отстанете от нашего скромного коллектива? — с притворным ужасом спросил Тони, уже облачившийся в свитер и распаковывающий следующую коробку. — Ого! Nintendo 64! Фабрицио, помнишь, как мы дрались из-за такой?

— Ещё бы! — рассмеялся Фабрицио. — Я всегда побеждал, а ты каждый раз бегал жаловаться отцу, чтобы заполучить первый контроллер.

— Дрались? — удивилась я. — У вас разница в возрасте одиннадцать лет! Неужели вы не додумались, что можно играть по очереди?

Братья синхронно покраснели. Мальчишки всегда мальчишки…

Дебора, вскрыв конверт с предназначенным ей сертификатом, таки сменила гнев на милость и даже надела свитер. Женщина подарила мне набор средств для роста волос на основе пламени Солнца. Тони вручил мне коробку, в которой обнаружилось с десяток игр для приставки, а Фабрицио вложил мне в ладони диск с композициями Адриано Челентано, на котором красовался размашистый автограф.

— Ты запомнил? — удивлённо воскликнула я.

— «Ну невозможно любить Италию и не знать творчество потрясающего Адриано Челентано!» — процитировал Фабрицио. Растрогавшись, я всхлипнула, сдерживая подступающие слёзы.

— Побереги слёзы, — сказал Тони. — Ты ещё не распаковала подарки от твоих старых знакомых.

— От каких ещё знакомых? — удивилась я. Фабрицио поставил передо мной башню из четырёх коробок, нижняя из которых занимала больше половины журнального стола.

Я взяла самую маленькую коробку и аккуратно открыла её, обнаруживая то, что совсем не ожидала увидеть.

— Мой кастет, — тихо выдохнула я, аккуратно доставая его из коробки. Кто мог целый год хранить его, чтобы потом передать мне? Ответом послужила небольшая записка, лежащая на дне коробки. «У тебя ещё есть шанс побороться» — аккуратно на русском языке было выведено на прямоугольной картонке.

— Скуало выжил? — неверяще спросила я и, дождавшись утвердительного кивка Тони, яростно воскликнула: — Я его убью! Я думала, что его убили! Да я чуть с ума не сошла от ужаса!

— Его спас Дино Кавалоне, — сказал Фабрицио.

— Фабрицио, если не сложно, купи бутылку того ирландского виски, что я пила, пытаясь справиться с горем. — попросила я. — И кинь в этого карася патлатого. Только обязательно скажи, что это от меня.

Тони откинулся на спинку дивана и захохотал. Фабрицио кивнул, сдерживая смех, и пообещал так и сделать. А вот Дебора недовольно поджала губы.

— Кто позволил шестнадцатилетней девочке распивать виски? — процедила она.

— Дебора, — я лишь вздохнула. — я словами не могу передать насколько большая стрессовая нагрузка свалилась на меня тогда. Я в буквальном смысле оказалась между молотом и наковальней. И изо всех сил стараясь держаться за остатки разума.

Женщина смутила и опустила голову, пока я вскрывала вторую коробку, лёгкую и тонкую. Там лежал ловец снов.

— О, кто-то знает, что у тебя проблемы со сном, — сказал Фабрицио.

— Интересно лишь — кто, — хмыкнул Тони, внимательно глядя на меня. Я прикрыла глаза, прислушиваясь к ощущениям. Мне показалось, или я услышала дальние раскаты грома?

— Нужно будет послать синьору Леви что-нибудь хорошее, — улыбнулась я, прикидывая куда в своей комнате повесить ловец снов.

— С чего ты вообще взяла, что это от старины Леви? — недоуменно спросил Тони.

— Ну… — я даже ненадолго зависла. — чутьё?

— Твою чутьё не ошиблось, — хмыкнул Фабрицио. — Вопрос только — когда ты успела найти с Леви общий язык?

— Он своеобразный, но не самый плохой человек, — я лишь пожала плечами и потянулась к следующей коробке. Открыла, заглянула в неё и отложила, причитая на трёх языках.

— О, косметос, — Тони с любопытством заглянул в коробку, доверху набитой различной декоративной косметикой. — Это от кого?

— От Луссурии конечно же, — уныло вздохнула я.

— А зачем так много? — не врубился Тони.

— Ты у меня спрашиваешь? — воскликнула я. — Наверное для того, чтобы всё это высыпать в ванну и нырнуть туда ласточкой, пачкая всё вокруг.

— Будет чем заняться в свободное время, — усмехнулся Фабрицио.

— Я теперь боюсь представить, что в последней коробке, — я вздохнула, осматривая прямоугольную коробку из чёрного плотного картона. Интуиция слабо пискнула, что меня насторожило. Я хотела поставить коробку на колени, но поняла, что она довольно тяжёлая. Попытка разорвать картон так же успехом не увенчалась. Хорошо, что у меня с собой всегда нож, которым я аккуратно по краям прорезала картон, явив миру поверхность металлического чемодана. Моя семья тут же расселась вокруг, напряжённо рассматривая чемодан.

— Фабрицио, кто это передал для девочки? — настороженно спросила Дебора.

— Всё скопом отдавал Леви, — ответил Фабрицио. — Поэтому сомневаюсь, что там есть что-то, что может навредить. Уж очень параноидален хранитель Грозы Варии.

— А замок-то непростой, — со знанием дела сказал Тони, осматривая чемодан, но не прикасаясь к нему. — Открывается с помощью пламени.

Я не сильно поняла, почему они так напряглись. Моя интуиция не чувствовала опасности. По крайней мере от содержимого чемодана.

Пожав плечами, я указательным пальцем прикоснулась к замку, подавая пламя. Внутри чемодана что-то щёлкнуло, от чего братья Коррадо дёрнулись. Я аккуратно откинула крышку и уставилась на содержимое.

Тони, заглянувший в чемодан из-за моего плеча, присвистнул.

— Это же… — начал он, но я его перебила.

— Беретта. Девяносто вторая модель модернизированная, — сказала я, совершенно не понимая, как мне реагировать на такой рождественский сюрприз.

— Моя внучка не будет носить при себе оружие! — воскликнула Дебора.

— Это не просто оружие, — я говорила тихо, подушечками пальцев поглаживая рукоять пистолета. — Этот пистолет мне дал босс для битвы Неба.

— Ты не представляешь, во что можешь ввязаться! — не унималась женщина. Я медленно подняла голову и внимательно посмотрела на Деби.

— Я похожа на человека, который не представляет, что такое мафия? — спросила я. Моё сознание захлестнули картинки прошлого, а пламя начало выходить из-под контроля. Чтобы его обуздать, пришлось прикрыть глаза и стиснуть зубы, успокаиваясь.

— Мама, не дави на неё, — твёрдо сказал Фабрицио и обратился ко мне: — Что ты предпримешь?

— Мне нужно подумать, — ответила я, прижимая к груди драгоценный чемодан.

* * *

После неприятного разговора я сгребла все свои подарки и отправилась в комнату, попросив меня не беспокоить. Дебора обиделась и начала выедать мозг сыновьям, на тему опасности мафии для моей покалеченной тушки. Женщину можно понять — её горячо любимого супруга, отца Фабрицио и Антонио, синьора Адриано Коррадо, убил предыдущий босс Варии и по совместительству Первый Император Мечей.

Я не представляю, что должно быть в голове у Неба, чтобы он убил своего Хранителя. Место отца занял Фабрицио, как старший сын. В итоге на одном из заданий его серьёзно ранили, что привело к его полному бесплодию. Именно поэтому Дебора уверена, что от мафии ничего хорошего ждать не стоит.

В комнате я первым делом наполнила основной и два запасных магазина патронами, затем надела плечевую кобуру, которую задолбалась подгонять. На кобуре я закрепила пистолет и подсумок с запасными магазинами. Сразу стало намного спокойнее. Теперь я понимаю, почему синьор Занзас никогда с пистолетами не расстаётся. Я видимо такой же стану. Потому что я давно не чувствовала себя настолько уверено.

Синьор Занзас не мог дать более прозрачного намёка, что Вария до сих пор заинтересована в моей тушке. А значит сейчас мне нужно решить, насколько я заинтересована в сотрудничестве с Варией. Хотя что тут решать… без них мои шансы выжить стремятся к нулю. И ежу понятно, что мои давние мечты жить спокойно без влияния мафии так и останутся мечтами. Как сказал мне Скуало: «носители пламени Неба слишком редки, чтобы ими так просто разбрасываться». К тому же, в теории у варийцев есть все ресурсы, чтобы поставить меня на ноги. Как ни крути, а плюсов больше, чем минусов. Фабрицио и Дебора, конечно, явно будут далеко не в восторге, это при том, что Фабрицио сейчас является единственной ниточкой, связывающей меня с Варией.

Значит, поиграем в шпионов. Нужно подать боссу знак, который поймёт только он.

Я на минутку задумалась, воскрешая в памяти нужный образ, затем взяла скетчбук и карандаш и принялась рисовать то, что бросается в глаза каждому, кто приезжает на центральную площадь моего родного города. А именно — памятник с тремя скульптурами советских солдат, вглядывающихся в морскую гладь. Вполне себе узнаваемый символ места, где меня убили, но, чтобы быть понятной наверняка, у основания памятника я изобразила маленькую девичью фигурку в белом. Никаких записок я не оставляла — это было ни к чему.

А когда вечером ко мне зашёл Фабрицио с подносом полным еды (мужчина сразу напомнил мне, что я пропустила завтрак и обед), я с милой улыбочкой попросила передать синьору Занзасу тонкий конверт.

— Признавайся, что там? — хмуро спросил Фабрицио, ставя поднос на столик для завтрака.

— Рисунок, — честно ответила я. — И ничего более.

— Тебе что-нибудь ещё нужно? — мой собеседник устало опустился в кресло-качалку.

— Да, — я кивнула, вилкой перемешивая слегка подостывшую пасту. — Мне нужен самый полный свод законов мафии. Давно пора их изучить.

Фабрицио должно быть решил, что если я достаточно пришла в себя, чтобы узнавать больше о мафии, значит меня вполне можно загрузить документацией. Я без особого удовольствия осматривала десятки папок, расставленных в офисном стеллаже в кабинете.

— В прошлый раз, когда вы с Тони решили скинуть на меня документооборот, ничего хорошего не произошло, — кисло сказала я, откидываясь на спинку кресла.

— В этот раз я не лежу в больнице с пробитой головой, — ответил Фабрицио, почесал шрам на лбу и достал из бумажного пакета внушительную стопку документов. — Тебе задача всё это занести в программу.

— За сегодня? — испуганно пискнула я.

— За неделю, — успокоил меня Фабрицио.

— Ну хоть это радует, — вздохнула я, отодвигая офисное кресло в сторону, чтобы подъехать вплотную к угловому письменному столу. — Хотя в Намимори было повеселее.

— Это ещё почему? — возмутился сидящий в кресле Тони.

— Ну, я всегда могла позубоскалить со Скуало, поболтать с синьором Леви или до боли в конечностях стрелять на полигоне, — начала перечислять я. — К тому же Офелия мне постоянно приносила кофе.

С хитрой улыбочкой я разделила документы на семь равных частей, сообщив удивлённому Фабрицио, что поскольку он установил сроки, я буду разбирать бумажки ровно неделю. А также сходу с наглой рожей попросила Тони приготовить для меня кофе, тем самым выпроводив мужчин из кабинета.

Сегодняшнюю норму документов я прикончила за пару часов, а затем, сославшись на усталость, отправилась к себе. Самое смешное, что это была не отмазка — после пробуждения я утомлялась максимально быстро. Поэтому в спальне я первым делом забралась на кровать, прижала к груди беретту и уснула.

Спать днём мне нравилось намного больше, чем ночью. По крайней мере, кошмары днём приходили не так часто, что меня радовало. Хотя благодаря подарку синьора Занзаса, я стала спать намного спокойнее. Правда, Дебора теперь отказывается меня будить, после того как я чуть не пристрелила бедного синьора Бернардо, решившего справиться о моём самочувствии. Ну и пусть. Моё спокойствие для меня сейчас высшая ценность, даже если окружающим это доставляет неудобства.

Проснувшись через пару часов, я сидя размяла затёкшую шею — взяла дурную привычку спать на нескольких подушках, из-за чего постоянно мучаюсь.

Я переползла на свободный край кровати, который в шутку называла ленивым кабинетом, потому что там располагался приставной столик с лежащим на нём ноутбуком. На рядом стоящей прикроватной тумбочке, не слишком аккуратной стопкой лежали книги, которые я читала совершенно беспорядочно.

Дождавшись загрузки системы, я вставила флешку в разъём и открыла файлы, которые отыскал по моей просьбе Фабрицио. Сначала я приступила к изучению свода законов мафии, делая пометки в одном из скетчбуков.

Сказать, что этих самых законов было ничтожно мало — это не сказать ничего. В основном всё сводилось к преданности семье, запрету на сотрудничество с полицией и санкциям за предательство.

Признаться честно, я такого не ожидала и была недовольна. У любой организации, даже если она преступная, должен быть свод законов, регламентирующий все нюансы.

А значит Фабрицио притащил мне лишь общие положения, наверное, относящиеся ко всем семьям. Скорее всего, чтобы заполучить «кодекс чести» Вонголы, нужно стать частью этой семьи, чего мне не хотелось.

Можно было бы обратиться к Луссурии или Скуало, поскольку я была уверена, что они-то мне не откажут, но у меня банально не было телефона для связи с внешним миром, а я не идиотка, чтобы пытаться связываться через интернет. Тони мне сразу сообщил, что ноутбук мне для поигрулек, а не для выуживания закрытой информации.

Кстати, даже по весьма сжатым пунктам Омерты, я очень быстро поняла, что ещё перед Конфликтом Колец была абсолютно права. В мафию я вляпалась по самое темечко, конечно не тогда, когда родилась Катя, но когда в её тело Мукуро переместил мою душу.

Фабрицио и Дебора могут бесконечно надеяться, что у них получится уберечь меня от мафии. Им позволяют это делать только до тех пор, пока про меня не узнали большие боссы.

Всю следующую неделю пришлось нехило так понапрягать мозги, в перерывах между сном и документами с ресторана. Я имела лишь смутное представление о законах мафии, которое целиком и полностью основывалось на всём, что я знала о праве. Поэтому я не расставалась с ручкой и скетчбуком, постоянно записывая свои мысли по поводу своего незавидного положения в мафии и как это положение исправить.

В пятницу я торжественно отчиталась вернувшемуся с задания Фабрицио, что разобралась со всеми документами.

— Хотя ты могла вполне их разобрать за пару дней, — хмыкнул мужчина.

— Мне с лихвой хватило Конфликта Колец, чтобы понять, что я не хочу работать на износ, — в том же тоне сказала я, протирая пыль с чёрного рояля, стоящего в углу гостиной.

— Ладно, уела, — вздохнул Фабрицио, выуживая из шкафа с верхней одеждой пальто. — Мне нужно съездить в офис, у нас через час совещание насчёт открытия нового ресторана. Когда вернусь — не знаю. Однако мне сегодня должны привезти документы от босса. Не могла бы ты…

— Встречу, предложу кофе, развлеку светской беседой. Если ты задержишься, то приготовлю обед, — кивнула я, заканчивая с протиранием рояля.

— Ты самый лучший и понимающий ребёнок на свете, — улыбнулся Фабрицио, заматываясь в широкий серый шарф. — Всё, я убежал.

Оставшись в одиночестве, я задумчиво осмотрела себя в зеркале, размышляя стоит ли мне одеться поприличнее, или не заморачиваться и остаться в радужном кигуруми-единороге, который Тони мне купил ради шутки. Лень во мне боролась с разумом и последний победил. Вздохнув, я поднялась на второй этаж и проехала в свою комнату. Из большого шкафа я выудила просторную белую рубашку и чёрные брюки прямого кроя. Под рубашку я надела облегающую белую футболку, поверх которой я закрепила ремни плечевой кобуры, не собираясь расставаться с оружием.

Не знаю, что в моём положении хуже — надевать штаны или обувь. И в том и в другом случае мне приходилось, лёжа на кровати, изворачиваться в немыслимые асаны, руками сгибая бесполезные ноги. Конечно, всегда можно было обратиться за помощью к Деборе, однако для меня это было унизительно — взрослая кобыла и не могу одеться самостоятельно.

Спустившись в гостиную, я включила приставку, взяла контроллер и припарковалась рядом с диваном из светлой кожи. Свой блокнот для записей я не сильно аккуратно кинула на журнальный столик рядом с большой вазой, наполненной фруктами.

Тщательно расчёсанные волосы то и дело лезли в глаза. И если поначалу я не обращала на это внимание, то потом мне надоело постоянно убирать пряди с лица. Психанув, я быстро съездила в прихожую и выудила из высокого узкого комода чёрный ободок.

В ожидании курьера я залипла в какой-то маловыразительный зомби-хоррор, который, вместе с десятком других игр, купила на рождественской распродаже.

Когда раздался стук в дверь, я чуть было не подпрыгнула от неожиданности. Поставив игру на паузу, я положила геймпад на журнальный столик и поехала в холл, где открыла дверь, удерживая при этом руку у пистолета. Однако применять оружие не было нужды.

Столкнувшись с алым взглядом синьора Занзаса, я сначала растерялась, осоловело хлопая глазами.

— Где Фабрицио? — хмуро поинтересовался босс.

— Он уехал в офис и просил его подождать пару часов, — пролепетала я, отъезжая в сторону и впуская мужчину в дом. — Вы можете подождать его у нас.

Синьор Занзас кивнул и прошёл в гостиную. Я нерешительно остановилась на пороге, нервно теребя манжету рубашки.

— Может, желаете чай или кофе? — спросила я.

— Кофе. Как обычно, — отозвался босс, располагаясь на диване. У меня даже мысли не возникло говорить мужчине, что в этом доме не поощряется разгуливание в уличной обуви. Интуиция твердила, что меня конечно не убьют, но немного пристрелить могут.

Я развернулась и поехала на кухню, панически размышляя. Фабрицио скорее всего и не подозревал, что босс решит лично привезти документы. Иначе он бы чёрта с два оставил меня одну дома. Да и нелогично, что синьор Занзас решил просто так поработать курьером. Сложно…

На автомате я достала из шкафа кружку из чёрного матового стекла и проехала к небольшой кофемашине. Две порции американо — одна с коньяком, а вторая с молоком, были готовы через пару минут. Чтобы их перевезти без последствий, я расположила на коленях небольшой поднос, на котором обычно таскаю вкусняшки в свою комнату.

Вернувшись в гостиную, я увидела, что синьор Занзас внимательно читает мои записи. Вот растяпа! Это же надо было так неосмотрительно оставить такой важный блокнот! И ведь не отберёшь уже.

Я аккуратно выставила кружки на журнальный столик и замерла, глядя на стоящую в углу ёлку, мерцающую разноцветными огоньками.

— Твоё творчество? — наконец произнёс мужчина, откладывая блокнот.

— Моё, — не стала отрицать я.

— Собираешься в мафию даже несмотря на запрет Фабрицио? — босс произнёс это таким тоном, что было предельно ясно, что он думает о подобных запретах.

— С такими шрамами я всё равно далеко от мафии не убегу. — уныло сказала я с трудом сдерживаясь, чтобы не провести пальцами по изуродованному лицу. Краем глаза я заметила, как рука синьора Занзаса дёрнулась. Не удивлюсь, что и для него шрамы — больная тема.

Пока босс пил кофе, я потянулась к геймпаду и вышла из игры, впрочем, не закрывая стим.

— Интересный выбор игр, — прокомментировал мужчина, внимательно вглядываясь в телевизор.

— Деборе не нравится, что я не расстаюсь с оружием, — я вздохнула, погрев холодные ладони о кружку. — Про его применение вообще не может быть и речи. Приходится вымещать агрессию в виртуальном мире.

Босс взял контроллер и начал лениво пролистывать список игр, пока я осознавала всю абсурдность происходящего. Сижу тут, как ни в чём не бывало, пью кофе в компании одного из сильнейших мафиози и обсуждаю с ним видеоигры. Сказал бы мне кто-то об этом пару лет назад, я бы точно не поверила.

А синьор Занзас тем временем врубил mortal kombat и протянул мне второй геймпад. Уровень абсурда определённо начал зашкаливать.

Вернувшийся через пару часов Фабрицио долго подбирал челюсть с пола, пока я возмущалась, от волнения то и дело переходя с японского на русский, а с русского на итальянский. Никогда не проигрывала с таким разгромным счётом!

— Катарина, всё в порядке? — взволнованный донельзя Фабрицио подошёл ко мне.

— Да, вполне, — покивала я. — Мне просто сегодня доказали, что я отвратительно играю в файтинги.

— Зря ты вообще с ним играть села, — фыркнул хранитель пламени Облака, косясь на своего начальника. — Босса ещё никто не обыгрывал.

— Значит моё имя войдёт в историю, — я довольно улыбнулась. — Две победы… правда из полусотни.

— Ну значит, у тебя есть время потренироваться перед реваншем, — рассмеялся Фабрицио, неаккуратно сбрасывая пальто и шарф на кресло, стоящее рядом с роялем. — Можешь начать прямо сейчас, пока мы с боссом обсуждаем дела.

— Нет, — резко бросил синьор Занзас. — Она тоже будет присутствовать.

— Я не позволю! — воскликнул Фабрицио. — Она и так уже пострадала из-за мафии!

— И пострадает ещё, если ты будешь её прятать. И она это знает, — босс кинул своему хранителю мой блокнот с записями, затем встал и решительно прошёл в кабинет. Я вздохнула, но последовала за ним, припарковавшись между письменным столом и креслом. Фабрицио вошёл в кабинет и сел за письменный стол. Синьор Занзас передал ему документы и приступил к моему допросу.

— Значит ты считаешь, что Варии следует отделиться от Вонголы, — босс, нахмурившись, смотрел на меня. Фабрицио, изучавший документы, подпрыгнул.

— Чего? — произнёс он.

— Это был бы наилучший вариант, — я невозмутимо пожала плечами.

— А если я не хочу? — мужчина хмыкнул.

— Значит вы намного глупее, чем я думала, — я откинулась в кресле, с вызовом смотря боссу в глаза. Фабрицио от неожиданности закашлялся, с опаской глядя на синьора Занзаса.

— У тебя есть несколько минут, чтобы объясниться, пока я тебя не пристрелил, — негромко, но с отчётливым гневом, сказал мужчина, сжав руку в кулак.

— Я не очень хорошо знаю законы мафии. Однако ответьте мне на вопрос: есть разница между заточением в лёд главы отряда или босса независимой семьи? Насколько я знаю, Девятый Вонгола даже не почесался, применяя на своём сыне прорыв точки нуля. И совершенно другой была бы ситуация, если бы этот сын был бы боссом другой семьи. Мне кажется, что во втором случае Вонгола была бы объявлена агрессором и босс семьи предстал бы, ну не знаю, перед Вендиче или каким-нибудь судом Альянса. И само собой никто бы не посмел целых восемь лет удерживать во льдах босса Варии. Поправьте меня, если я не права.

Да, это определённо был удар ниже пояса. Босс прищурившись глядел на меня, а я физически чувствовала в какой он ярости. Было ощущение, будто я стою рядом с извергающимся вулканом. Прикрыв глаза, я начала окутывать себя как бы коконом гармонии, погашающим всплески чужих эмоций.

— Инициатива наказуема, женщина. — наконец произнёс синьор Занзас, усмехнувшись. — Ведёшь этот проект под моим личным руководством. Одна ошибка и…

— Не нужно меня запугивать, — тихо сказала я, нагло перебив мужчину. — Если вы внимательно читали мои записи, то вы должны понимать, что я не меньше вашего заинтересована в суверенности Варии.

— Какие документы тебе нужны? — на сегодня мне видимо простили запредельную наглость. Я достала из лотка с документами чистый лист и взяла ручку.

— Ну для начала было бы неплохо найти исторические сводки о похожих событиях, — начала я, стараясь записывать как можно аккуратнее. — Причём подойдут как удачные, так и неудачные примеры. Нам нужно всё проанализировать и понять каких ошибок следует избегать. Также, однозначно понадобится свод законов, общий для Альянса, устав Вонголы и устав Варии. А дальше по обстоятельствам.

— Ясно. Свободна, — хмыкнул босс, забирая у меня листок со списком. Я послушно кивнула и покинула кабинет, отправившись на кухню. Что-то я проголодалась…

Решив не мудрить, я поджарила себе небольшой стейк и приготовила ромашковый чай. Всё-таки разговор с боссом по мне ударил — руки ходили ходуном, однако до панической атаки было далеко. Да, я нехило так перенервничала и испугалась. Да, мне предстоит важная работа. Однако сейчас я могла заняться делом, результат которого может помочь дорогим для меня людям.

Помыв за собой посуду, я отправилась в свою комнату, где засела за чистописание.

Где-то через час ко мне пришёл Фабрицио, устало опустившийся на софу, и начал причитать в духе «что же ты творишь, дитя неразумное». Я отложила тетради и внимательно посмотрела на мужчину.

— Я знаю, что я чуть не разбудила тигра, — сказала я. — Но мне было необходимо убедить босса в том, что уход от Вонголы — это единственное верное решение.

— Понять не могу, зачем это тебе нужно? — Фабрицио нахмурился.

— Отделение Варии обеспечит мне возможность присоединиться к ним и жить в относительной безопасности, — я пожала плечами.

— С чего ты вообще взяла, что после твоего сегодняшнего финта Занзас позволит тебе присоединиться к Варии? — фыркнул Фабрицио и закинул ногу на ногу.

— А, ты же не в курсе, — вспомнила я. — Ещё в Намимори я прошла через ряд странных проверок. Ко мне даже Мармон подходил и пытался угрозами заставить меня подписать ряд не очень выгодных документов. Я уже молчу про проверки на стрессоустойчивость. А Скуало как-то оговорился, что носители пламени Неба слишком редки. И что, в случае чего, убить меня они всегда успеют.

— И ты считаешь, что сегодня была очередная проверка? — кивнул мужчина, задумчиво потерев пальцами подбородок.

— Что-то в этом роде, — сказала я, снимая ободок, от которого уже начала болеть голова. — Однако, моя интуиция подсказывает, что всё пошло совсем не так, как планировал синьор Занзас.

— Ты переиграла его в его же игре, — Фабрицио вздохнул как-то совершенно невесело.

— В том-то и дело, что нет, — возразила я. — Всё равно, в выигрыше останется синьор Занзас. Мне не нужно как-либо переигрывать босса — я лишь хочу жить в спокойствии и безопасности. И Вария — это единственная семья, которая сможет мне это обеспечить.

Я проснулась от собственного надрывного кашля. Вот это же надо было заболеть после единственной в новом году вылазки по магазинам! А из-за того, что иммунитет ещё был слабоват, организм не распознал вирус вовремя и пошло осложнение на лёгкие. Мне даже выписали антибиотики.

Перекатившись на бок, я потянулась к столику, нащупывая термос, в котором плескался зелёный чай с лимоном и мёдом. Термос пришлось купить уже после того, как я слегла — от холодных или слишком горячих напитков нещадно драло горло, что усиливало кашель.

Чай помог заглушить приступ кашля. Я откинулась на подушки, смотря на часы. Час ночи. Вот чёрт! Я проспала меньше двух часов!

Закинув в рот малиновый леденец, я взяла термометр и измерила температуру. Мда… тридцать девять и четыре.

— Боги, как же меня всё это задолбало! — простонала я, откидывая термометр к ноутбуку. Хорошо, что он электронный — если разобьётся, то не страшно. Выпив пару таблеток нурофена, я поняла, что обычный ибупрофен мне не сильно поможет.

Пришлось соскребать себя с постели и перебираться в кресло, чтобы спуститься на кухню. Хорошо, что Дебора уже спит — она бы явно не одобрила мои методы по сбиванию высокой температуры. В небольшую миску я влила несколько ложек уксуса и уже в своей ванной набрала в миску тёплой воды.

Лучший способ сбить температуру — это старое доброе обтирание уксусной водой и замотаться в тёплую пижаму и в несколько одеял. Главное с кислотой не переборщить, чтобы ожогов и раздражения не было.

На утро я даже перестала себя чувствовать переваренной макарониной из школьной столовой. Правда, пришлось сразу ехать в душ и кидать пижаму в стирку, но это мелочи.

Поверх чистой пижамы я надела яркий полосатый свитер и замоталась в плед. В домах Италии зимой между прочим дубак. Определённо я хочу зимовать в России, где есть централизованное отопление. Вот чтобы температура была выше несчастных пятнадцати градусов. Конечно, мы с Деби можем увеличить комнатную температуру, но тогда придётся закупать дополнительные газовые баллоны, что для такого особняка не может влететь в копеечку.

Я положила на колени таблетницу и пустой термос — видимо ночью я ещё несколько раз просыпалась, чтобы попить.

На кухне внезапно обнаружился Фабрицио, спокойненько попивающий кофе вместе со Скуало.

— О, привет, мелкая, — улыбнулся мечник.

— Доброе утро, — с трудом договорила я, потому что закашлялась.

— Ты чего, больная что ли? — удивился вариец.

— Ага, на всю голову, — хрипло сказала я. Мечник оглушительно захохотал, оценив шутку. А меня тем временем скрутило от кашля.

— Как тебе помочь, ребёнок? — взволнованно спросил Фабрицио.

— Убей меня, — жалобно попросила я. Мечник снова заржал, но всё-таки встал и загремел посудой. Через несколько минут мужчина поставил передо мной чашку, от которой шёл пар. Я осторожно попробовала и, поняв, что питьё совершенно безвредно, принялась с удовольствием пить, чувствуя, как согревается горло.

— Горячее молоко? Серьёзно? — скептически произнёс Фабрицио.

— С мёдом и корицей, — кивнул Скуало, усаживаясь на своё место. — Доисторический метод. Ещё моя бабка им всех лечила.

— А я додумалась только до чая с лимоном и мёдом, — я улыбнулась и взяла из вазы с фруктами маленькую веточку винограда, которую принялась греть в ладони, прежде чем съесть. — Кстати, а ты чего приехал?

— Ну нифига себе ты гостеприимная! — возмутился капитан, тряхнув шевелюрой.

— Я же тебя пока не выгоняю, — усмехнулась я, подпирая ладонью щеку. — Просто знаю я вас, варийцев — вы редко когда что-либо делаете просто так.

— По-твоему я не могу заехать к старому другу на чашку кофе и навестить одну мелкую поганку? — нахмурился Скуало, а я закивала головой.

— Вполне можешь. И мы даже рады будем твоему визиту. Просто я в сознании уже почти три месяца, и до сегодняшнего дня тебя не было не видно и не слышно, даже не смотря на всю мощь твоего голоса.

— Катарина, прекрати его пытать, — прервал меня Фабрицио, взбивая в миске яйца для омлета.

— Ладно, — просто сказала я, совершая ревизию холодильника. Вот странное состояние… хочется чего-то, а чего не знаю. В итоге, я просто взяла йогурт, которые вечно сидящая на диетах Дебора, закупает тоннами. Затем вспомнила, что холодное мне как бы нельзя. Пришлось убирать йогурт на место и уныло грызть фрукты в ожидании омлета.

— Мелкая, там босс передал тебе какие-то документы, — спустя пару минут произнёс Скуало. Я откинулась на спинку кресла и бросила победный взгляд на Фабрицио.

— Что за документы? — недовольно спросил мужчина, отвлекаясь от сковороды.

— Понятия не имею, — хмыкнул хранитель Дождя. — Босс мне не докладывается. Но там большая коробка.

— Зато у меня теперь есть занятие на вечер… или на пару десятков вечеров, — философски заметила я. — Притащи коробку на второй этаж, пожалуйста.

— Кабинет — для слабаков? — фыркнул Фабрицио.

— В кабинете окна огромные. Боюсь, что Дебора будет мимо ходить и глядеть укоризненно.

— Аргумент, — кивнул Фабрицио, ставя передо мной тарелку с омлетом.

После завтрака я приготовила себе чай, который перелила в термос. Затем попросила Фабрицио принести в мою комнату кофе, а сама накидала в вазу фруктов и конфет. И наконец поднялась наверх и, кряхтя, перебралась в свою постель.

— Неплохо ты тут устроилась, — сказал Скуало, без стука заходя в комнату, и, занося довольно увесистую коробку.

— Совет на будущее — нервы у меня ни к чёрту, поэтому не вламывайся так резко ко мне, — сказала я, убирая пистолет в кобуру.

— Кто тебе вообще оружие доверил? — недовольно спросил мечник, разваливаясь на кресле-качалке и закидывая ноги на длинную софу, расположенную в изножье кровати. Я не могла сдержать смеха от вида сурового мужчины, обутого в жёлто-чёрные полосатые тапки с крылышками.

— Я так понимаю, обувь — твоих рук дело? — хмуро спросил мужчина.

— Знал бы ты, как тяжело найти ушлёпские тапки больших размеров, — захихикала я и добавила уже серьёзнее: — А оружие мне доверил твой начальник.

— Параноики херовы… — недовольно пробурчал Скуало. Я вопросительно на него посмотрела, однако расспрашивать про синьора Занзаса не решилась. Вместо этого я сунула нос в коробку, которую Ску поставил рядом с прикроватной тумбочкой. Папки с документами, небольшой ноутбук и коробка с телефоном. Тут явно где-то должна быть записка с инструкциями, но я не собиралась её искать, пока нахожусь не в одиночестве. Скуало, наблюдавший за мной, лишь насмешливо хмыкнул.

— Ну хоть откормили тебя, мелкая. На человека стала похожа, а не на скелетину, — мужчина внаглую взял лежащую на столе шоколадку с морской капустой, и развернул её.

— Спасибо конечно, но лучше бы мне оставаться скелетиной, — вздохнула я, пробуя кофе.

— Это ещё почему? — удивился мечник. Я кивнула на таблетки, в обилии лежащие на втором прикроватном столике.

— Проблемы с телом и головой оказались куда серьёзнее, чем мы ожидали, — сказала я, откидываясь на подушки. — Почти у всех лекарств гора побочек, которые очень бьют по гормональной системе.

— А мы думали, что боссу тяжело далось восстановление, — Скуало хмыкнул. — Но, глядя на тебя, вполне можно сказать, что он ещё легко отделался.

Я лишь невесело усмехнулась и уставилась в окно. Скуало в одно лицо схомячил шоколадку и нарушил тишину.

— Мелкая, да ты извращенка.

— Поясни, — не поняла я.

— Шоколад с морской капустой — это извращение, — мечник усмехнулся. — Как ты его ешь?

— Сожрал и не подавился, так ещё и возмущается! — воскликнула я. — И я этот шоколад не ем. Он мне нужен для другого.

— И для чего же? — Скуало скептически поднял бровь.

— Как напоминание о жизни, которую у меня забрала Вонгола, — честно сказала я, глядя мужчине в глаза. Тот усмехнулся и посмотрел в окно.

* * *

Скуало завис у нас на целый день. Мы разговаривали обо всём, что они пережили, пока я была в отрубе. Я даже порадовалась, что сижу на транквилизаторах, потому что упоминания Тсунаёши и ребят не сводили меня с ума, а просто отдавали тупой болью в груди. Конечно, снова захотелось забиться в уголок и рыдать, но это было для меня весьма привычное состояние.

Также я с поистине восточным коварством потребовала на обед гавайскую пиццу, мотивируя своё решение тем, что я извращенка. Мечник трижды проклял свой длинный язык, а затем на свою голову предложил мне поиграть в MK. Мой дьявольский смех, наверное, был слышен на весь Терамо. Даже Фабрицио вышел из кабинета, чтобы увидеть, как Скуало с разгромным счётом проиграет.

— Да как так-то? — возмущался мечник во всю мощь своих лёгких.

— Учись проигрывать, — довольно сказала я, откидываясь на мягкую спинку дивана.

— Реванш! — рявкнул Скуало.

— Сразу после того, как я переиграю босса, — я захихикала.

— Пф, это значит никогда, — заржал Ску.

— Если бы мои ноги меня слушались, я бы дала тебе хорошего пинка, — мечтательно сказала я.

— Сначала догони, мелочь, — весело фыркнул мечник.

— О, не переживай. Если не догоню я, то догонит вот этот стакан, — я помахала невысоким стаканом с вишнёвым соком. Скуало перестал ржать и с возмущением уставился на меня.

— Издеваешься? Это нихера не смешно! — воскликнул мечник.

— Ну, если хочешь, стакан можем заменить на, ну не знаю, вон ту вазочку с гладиолусами, — миролюбиво сказала я.

А ещё мне улыбнулась удача. Скуало на днях собирался на миссию в Россию и даже любезно согласился купить для меня несколько занятных вещей, которые проблематично достать в Италии. Правда список получился великоват… помимо книг по многомерной медицине я попросила привезти мне лекарств, да побольше. Ну, надоело мне по каждой мелочи обращаться к врачу и получать рецепт. Это долго, дорого и не интересно. Да и синьор Бернардо хоть и был другом семьи, но счета за свои услуги выставлял огромные. Я, когда впервые увидела чек, сразу подумала, что на эти деньги студент в России может почти семестр жить. А по страховке приёма можно ожидать месяц.

В общем ужас, да и только.

На следующее утро я ещё до завтрака приступила к разбору посылки от босса. От обилия бумаг я немного охреневала. Кодекс Вонголы, устав Варии, полный свод Омерты, а также история Варии и семей Джиг, Томасо и Бовино. Боги, да я кучу времени потрачу только на чтение этой горы документов.

Качая головой, я достала ноутбук, в котором лежал сложенный вдвое лист бумаги, на котором были напечатаны логины и пароли. Представив, как я буду это всё учить, я ужаснулась. А вот телефон должно быть нужен для экстренной связи.

Пришедшая Дебора погнала меня завтракать, отвлекая от бумаг. Пришлось ехать вниз и радоваться, что на меня не распространяется правило переодеваться к завтраку. Вот нельзя просто в ночной рубашке и халате позавтракать! Непременно нужно, по мнению Деборы, наряжаться, краситься и делать укладку. Я подошла к подобному творчески — результатом стала покупка «парадных» пижам, в которых не стыдно перед глазами гостей показаться. Деби это конечно же не понравилось, мол «это не стильно», но я, порывшись в гугле с полчасика, выдала ей несколько статей о том, что ещё Коко Шанель могла выйти в свет в пижамном наряде. Вопросы ко мне отпали сразу.

После завтрака мне вручили график занятий с очередным психотерапевтом. Судя по всему, за меня решили взяться всерьёз. Тут и сеансы психотерапии, и различные тренинги, и даже группа поддержки людей с посттравматическим стрессовым расстройством.

Представив, сколько на это уйдёт времени, я впала в уныние. С одной стороны, я прекрасно понимала, что нужно приложить массу усилий, чтобы выздороветь. А вот с другой… было ощущение, что сил у меня на это не хватит. Просто хотелось, чтобы меня оставили в покое.

В итоге я вместо того, чтобы заниматься делами, полдня провалялась в постели рыдая в подушку и жалея себя. Настроение совершенно не располагало к изучению законов. Пришлось себя буквально пинками заставлять. Я даже перебралась в кабинет для ознакомления с историей и уставом Варии, чтобы не было соблазна лечь на кровать и страдать.

Как и ожидалось, изначально Вария была организована японскими эмигрантами и выходцами из якудза. Известно, что предыдущий босс был выходцем из клана Хибари. И почему я не удивлена, что Кёя причастен к якудза?

Затем Скуало мочканул Первого Императора Мечей и почему-то уступил место босса синьору Занзасу. А синьор Занзас вместо того, чтобы показать задницу Тимотео, присоединился к Вонголе, потеряв львиную долю независимости. Но не прошло и года, как босса заковали во льды на долгих восемь лет. Странная санкция за восстание, но вопрос даже не в этом. Почему синьора Занзаса освободили незадолго до Конфликта Колец? Это была спланированная операция?

С непривычки голова пухла от обилия информации. Само собой, весь устав я осилить не смогла: только треть, отмечая карандашом наиболее интересные пункты. Работы мне предстояло много.

На следующий день пришлось вставать ни свет ни заря и ехать в больницу. Не позавтракав, потому что нужно сдать кровь и сделать УЗИ некоторых органов и КТ. Так же хорошего настроения не добавлял способ моей транспортировки — в небольшом автобусе, пристегнув кресло и себя ремнями. Для меня этот процесс был весьма унизительным, поэтому я трусливо сбегала из внешнего мира в подсознание. Дебора довольно долго привыкала к тому, что в подобные моменты я смотрю на мир совершенно стеклянными глазами, время от времени моргая.

Кстати о подсознании… там всё было мягко скажем плохо. Нечто единое раскололось на сотни осколков, которые висели в невесомости, скрытые какой-то невнятной дымкой, за которую я не рисковала заходить. А стабильные области между собой были связаны ненадёжными верёвочными мостками. И мне не хватало ни сил, ни знаний, чтобы собрать подсознание воедино.

Собственно, состояние моего подсознания наглядно показывало масштаб моих травм. Покалечено всё — и тело, и психика, и подсознание. Ирония в том, что пока я в такой депрессии и апатии, я не могу использовать в полной мере свои способности.

Вибрационные ряды просто срабатывали даже не через раз, а через все десять. А как сшить воедино подсознание я вообще не имела ни малейшего понятия. И я не знаю, найду ли я хоть какой-нибудь алгоритм восстановления. Всех обычно интересовало здоровье физическое, намного реже — психическое. Поэтому мне придётся буквально танцевать с бубном и надеяться, что хватит сил вернуться к нормальной жизни.

Сдав все анализы и пройдя все исследования, я потащила Дебору в ближайшее кафе. До приёма у синьора Бергардо ещё два долгих часа, а я голодная как стая волков. Правда, привычных для меня с детства сытных завтраков в Италии не было. Пришлось довольствоваться салатом с рикоттой, пока Деби с аппетитом поедала круассан без начинки.

А у врача меня ждал очередной неприятный сюрприз. С момента пробуждения я набрала целых тридцать килограмм, и судя по всему, вес и не думал останавливаться. Я в полной мере смогла оценить все «прелести» гормонального сбоя: от россыпи прыщей на лице и спине, до отвратительных растяжек на бёдрах. Деби меня пыталась утешать тем, что у неё вообще растяжки были и на животе, и на груди, но помогало это слабо.

Синьор Бернардо почесал затылок и посоветовал сдать анализы на гормоны, а также посетить эндокринолога. О диетах и речи быть не могло — я и так ела минимально, отдавая предпочтение фруктам и изредка запечённому мясу, а вредной еды просто много съесть не могла, потому что меня мучила изжога.

Когда мы покинули больницу и направились к психотерапевту, Дебора предложила на днях съездить в салон красоты, мол «а вдруг тебе станет чуточку легче». Я согласилась скорее из вежливости, слабо веря, что подобные процедуры как-то смогут повлиять на моё состояние. Единственное я попросила, что красоту будем наводить уже после того, как я вылечу грипп.

Моим новым психотерапевтом оказалась довольно высокая блондинка с карими глазами, скрывающимися за квадратными очками с толстыми линзами, и россыпью веснушек на теле.

— Привет. Меня зовут Рита Эспосито, но ты можешь называть меня просто Рита, — весьма дружелюбно начала женщина, когда мы с ней остались в кабинете один на один. Деби упорхнула за кормом для своих рыбок. Зная её, помимо зоомагазина женщину явно занесёт в десяток-другой магазинов.

— Катарина Коррадо, — представилась я. Услышав фамилию женщины, я нахмурилась. Интуиции что-то не нравилось, но вот что именно? Хотя опасности для жизни пока нет.

Сгорбившись, я сунула руку в карман огромной мужской толстовки, где нащупала рукоять небольшого ножа, который взяла с собой тайком от Деборы. Прикосновение к оружию меня успокоило.

— Я могу называть тебя Кэти? — спросила синьора Эспосито.

— Нет, — отрезала я. — Не люблю излишней фамильярности.

— Как скажешь, — Рита примирительно подняла руки. — Может расскажешь о себе?

Рита взялась за меня всерьёз. И если многочисленные опросники, тесты и беседы у меня не вызывали отторжения, то от групповой терапии мне хотелось лезть на стену, кусая обои.

Мне всегда было слишком тяжело видеть чужое горе. Я невольно проникалась сочувствием и желанием помочь, несмотря на возможной ущерб для себя. И находясь в обществе ветеранов войн, жертв насильников, людей, переживших теракты, я чувствовала себя лишней. Никак не могла прогнать ощущение, что я просто занимаю место того, кому нужна помощь больше, чем мне. Всё равно мне приходилось из раза в раз рассказывать выдуманные подробности выдуманной катастрофы, не прорабатывая свою проблему. Рита словно видела меня насквозь и всё время пыталась с помощью наводящих вопросов вывести меня на чистую воду, но она недооценила мою способность лгать. Я ещё в прошлой жизни привыкла прорабатывать ложь до мелочей. И в этот раз я под руководством Фабрицио написала небольшой рассказ о событиях, которые не произошли и заучила его, приправляя трагичными эмоциями.

В итоге, после пары групповых занятий я начала ещё сильнее замыкаться в себе, впадая в апатию. Дебора забила тревогу, и Рита позволила мне не посещать подобные тренинги. Зато я освободила время для разбора документов от синьора Занзаса, с которым я связывалась преимущественно по электронной почте, когда у него появлялись вопросы по поводу информации, выложенной мною на сервер.

Собственно, у Варии были все шансы послать Вонголу в самом неприличном направлении. Так в своё время поступили семьи Джиг и Томасо. А вот семья Бовино была не самым удачным примером такого отделения. Юридически они независимая семья, но фактически — их босс даже задницу не может почесать без ведома Вонголы. В итоге нормальные семьи ни во что не ставят семью Бовино. И Реборн это отлично продемонстрировал на бедном Ламбо. Интересно, как он там? Не обижают ли малыша мальчишки? Как он восстановился после Конфликта Колец? И ведь не узнаешь ни у кого…

Вздохнув, я отложила ручку и размяла затёкшие пальцы. Привычка всё записывать на бумаге меня рано или поздно доконает.

На столе передо мной лежала стопка из полусотни исписанных листов — выжимка из уставов семей. Всё это нужно отправить синьору Занзасу.

Лень во мне начала бороться с ответственностью, пока я думала: отправить сканы и не заморачиваться, или перепечатать по-человечески. Вот с одной стороны у меня мало сил для подобной работы, а с другой — я же сама в это ввязалась. Значит нужно выполнять работу максимально качественно. Чтобы не заставляли переделывать, ага.

Пришлось ехать на кухню и варить себе большую порцию кофе, потому что в противном случае я просто усну за столом.

На кухне я получила очередную порцию нотаций от Деборы, которая не оставляла попыток убедить меня послать мафию лесом. Как будто это возможно…

О том, что кофе мне не помогает, я вспомнила лишь когда допила кружку, и меня ещё сильнее начало клонить в сон. Проклиная себя за феерическую тупость, я собрала в папку все бумаги, которые сложила в один из ящиков на полке для документов. Ящик я закрыла на ключ, дубликат которого был только у Фабрицио. Конечно, это было из разряда паранойи, но мы перестраховывались.

Затем я поднялась наверх и перебралась на кровать, уснув сразу же, как голова коснулась подушки.

Сон мне снился странный. Я находилась в пыльном архиве и что-то усиленно искала. Раз за разом перебирала пыльные коробки и перекладывала какие-то бумаги с места на место.

Наконец я нашла то, что искала. Большой цветок астры, выглядевший просто островком жизни в этом тёмном пыльном царстве. Я поспешила коснуться цветка и тут же об этом пожалела — рука до плеча покрылась инеем. Вскрикнув, я смахнула бутон на пол и тут же его растоптала.

Проснулась я от стука в дверь. Схватилась за пистолет, но, прислушавшись к интуиции, поняла, что опасности нет.

— Войдите! — громко сказала я, удобнее устраиваясь на подушках, и, натягивая одеяло до шеи. Так, на всякий случай.

В комнату вошла Дебора. Я тут же отметила её непривычно бледное лицо, и сжатые в тонкую полоску губы.

— Катарина, к тебе гости. Тебе лучше приодеться, — спокойно произнесла женщина, однако я чувствовала, что она взволнована.

— Дай мне минут двадцать, — попросила я, переползая на край кровати, и подвигая кресло поближе, чтобы в него перебраться. Деби кивнула и покинула комнату.

Не имею ни малейшего понятия кто решил меня навестить. Интуиция не подавала сигналов об опасности, однако пистолет лучше держать при себе.

Я наскоро умылась, надела белую майку на толстых лямках, поверх которой закрепила ремни кобуры. Тёмно-синие брюки из плотной ткани прямого кроя надёжно скрыли покалеченные ноги, а безразмерный свитер из пряжи персикового цвета — пистолет. Затем я наклонилась вперёд, морщась от неприятных ощущений, и всунула стопы в чёрные лоферы.

Напоследок я тщательно расчесала спутанные со сна волосы — судя по причёске, я снова металась во сне. Можно выезжать и узнавать какого хрена происходит.

Застывшая стрелой в прихожей, Дебора кивнула мне в сторону гостиной, двери в которую были открыты. Я настороженно проехала внутрь.

В кресле возле рояля вольготно расположился синьор Занзас. На столике рядом стояла дымящаяся кружка с кофе и поднос с закусками.

— Добрый день, — осторожно сказала я, недоуменно хлопая ресницами.

Синьор Занзас кивнул и указал на коробку, стоящую рядом с роялем.

— Тебе посылка от Скуало, — сказал мужчина.

Я подъехала к роялю и подняла довольно-таки увесистую коробку на мягкое сиденье возле инструмента. Привычным движением извлекла из ножен свой нож и вскрыла упаковку, заглядывая внутрь.

— Ну и что там? — нетерпеливо поинтересовался босс, видя мою довольную морду.

— Книги и лекарства, — сообщила я, перебирая содержимое посылки. — И почему-то матрёшка. Он бы ещё валенки с балалайкой привёз!

— А почему именно книги и лекарства? — позади меня раздался незнакомый голос. Я резко развернулась, на ходу доставая пистолет и целясь во вторженца. Почему моя интуиция не заметила ещё одного человека в комнате?

Моему взору предстал ребёнок от силы лет пяти, облачённый в красный костюм в восточном стиле. И всё бы ничего, если бы не голос и не по-детски серьёзные глаза. Мальчик усмехнулся, провёл ладонью перед собой, и моя интуиция буквально взвыла от нахождения рядом незнакомого носителя пламени Урагана. Обузданного Урагана… да не может быть!

— Как дела у И-пин? — как бы невзначай поинтересовалась я, сжимая при этом рукоять пистолета. Краем глаза я заметила, как брови синьора Занзаса поползли наверх. А вот странный ребёнок прямо-таки излучал умиротворение.

— Она в Китае, — сказал гость. — Я увёз её на родину сразу, как получил известие о смерти человека, которому я доверил свою ученицу. Хотя, признаюсь честно, Полина, я ожидал, что наша встреча будет иной.

— Не стоит называть меня именем, от которого я много лет назад отказалась, — хрипло сказала я, прикрывая глаза. Сердце снова застучало с такой силой, будто вот-вот выпрыгнет из груди. А я ведь пропустила вчерашний приём таблеток…

Чертыхнувшись, я сунула руку в небольшую сумку, висящую на одной из ручек коляски, и достала таблетницу и бутыль воды.

— Снова таблетки? — насмешливо спросил синьор Занзас. Я поморщилась, вспоминая тот инцидент.

— В этот раз транквилизаторы, — я невесело усмехнулась. — Ну и ещё несколько препаратов, тщательно проверенных на совместимость.

— Имея возможность исцеляться самой, зачем есть таблетки в таком количестве? — поинтересовался учитель И-пин. От его слов я дёрнулась, как от пощёчины.

— Если вы знаете о моих способностях, то вы должны знать, что с разбитым на осколки подсознанием невозможно исцелять ни себя, ни тем более других, — зло сказала я.

— Что за способности? — заинтересовался синьор Занзас. Вместо меня ответил наставник И-пин.

— Предрасположенность к целительству и поиску людей, приправленная отменной интуицией, — сказал ребёнок и обратился ко мне. — Если эти способности грамотно наложились на кровь Вонголы, то ты можешь стать алмазом Триады…

— Триада перебьётся, — резко сказал босс. — Девчонка является частью Варии, Фонг.

— Это правда? — удивился азиат.

— Ага, — с готовностью подтвердила я. В отличие от непонятной Триады, Вария была известной картой, которая меня целиком и полностью устраивала.

— И это, несмотря на то, что Вария — отряд убийц, а убийство — грех? — спросил с улыбкой Фонг, а синьор Занзас заскрипел зубами.

— Покажите мне хотя бы одного человека, причастного к мафии и не являющегося убийцей, вором или наркоторговцем, — я откинулась на спинку кресла. — И говоря о грехе убийства, вы забываете от другом, не менее опасном грехе — лжи. В Варии не строят из себя святых. Эти люди не скрывают свою тёмную сторону в отличие от многих других мафиози…

Я осеклась, потому что Фонг захлопал.

— Поразительная преданность, — одобрительно сказал ребёнок. — Я бы очень разочаровался, если бы ты сказала, что хочешь присоединиться к Триаде.

— Что тебе нужно, аркобалено? — наконец потерял терпение синьор Занзас. — Очень сомневаюсь, что ты примчался из Китая в Италию просто чтобы поболтать.

— К сожалению, ты прав, — вздохнул Фонг. — Я искал Рин больше года, чтобы предложить ученичество. Однако, до недавнего времени мы получали информацию о том, что душа находится в пограничном состоянии. А пару дней назад мои источники уведомили меня о том, что младший босс Варии, находясь в Санкт-Петербурге, приобрёл весьма специфичную литературу, которой обычно мало кто интересуется. Особенно в мафиозных кругах.

— Серьёзно? — удивилась я. — Контроль оборота книг по биолокации?

— А как ещё искать людей с нужными нам способностями? — произнёс наставник И-пин.

— Способность к биолокации имеют больше половины людей, — фыркнула я.

— Около семидесяти процентов, если быть точнее, — подтвердил Фонг. — Но вот выдающиеся способности есть только у пары процентов от общего числа. Поэтому мы проверяем всех и обучаем желающих.

— Само собой не за бесплатно, — босс поморщился. — Заманиваете обычных людей в Триаду.

— Само собой. Нужно же как-то новые кадры искать, — гость кивнул. — Однако к твоей протеже это не относится. Для любого наставника большой честью будет возможность обучать способного ученика. К тому же за Рин очень просила И-пин, а ей я отказать не могу.

— И что ты предлагаешь? — спросил синьор Занзас.

— Для начала нужно, как можно скорее поставить девочку на ноги, — от слов Фонга я встрепенулась, однако босс быстро вернул меня с небес на землю.

— Ты про блокаду? Она помрёт, — недовольно сказал мужчина.

— Ну ты же не помер, — с той же интонацией парировал Фонг, пока я недоуменно поглядывала на собеседников.

— Разве блокада — это не краткосрочное средство при спазме мышц? — спросила я. — Какое это имеет отношение ко мне?

Синьор Занзас, который явно терпеть не мог объяснять элементарные, с его точки зрения, вещи, поморщился. Отвечать пришлось Фонгу.

— Блокада — это просторечное название малоприятного комплекса процедур по восстановлению подвижности. Если упрощённо, то эпидурально вводится средство на основе пламени Солнца, восстанавливающее ткани и связи.

— И как любое восстановление, проходит оно тяжелее болезни, — понимающе хмыкнула я.

— Именно, — кивнул Фонг.

— Каковы шансы выжить? — поинтересовалась я.

Повисла гнетущая тишина, лучше любых слов отвечающая на мой вопрос.

* * *

В тот день Фонг и синьор Занзас до ночи обсуждали что со мной делать. Вернувшийся вечером Фабрицио сразу к ним присоединился.

Все трое склонялись к выводу, что, пока я не стану сильнее, меня лучше держать как можно дальше от Вонголы. А поскольку обучать меня будет Фонг, то вопрос с моим местожительством в ближайшие несколько лет определён. Там же будут восстанавливать мою подвижность — у Фонга в Китае слишком большое влияние и враги не рискнуть убивать меня в Поднебесной.

Но перед тем как всё бросать и сломя голову ехать в Китай, мне предстояло закончить все дела в Италии. Желательно как можно скорее. И поскольку тащить меня в Таскану было откровенно хреновой затеей, синьор Занзас сообщил, что останется в Терамо, пока мы не подготовим все документы. Причём у босса был настолько довольный вид, что и дураку было понятно, что он просто решил выбить себе внеплановый отпуск. Впрочем, не мне его осуждать.

Дебору раздирали противоречия. С одной стороны, она ненавидела всё, что связано с мафией, а с другой — присутствие синьора Занзаса почти полностью гарантировало, что на дом ни одна скотина не нападёт.

Я сама никак не могла привыкнуть к тому, что выруливая на ночной дожор, постоянно натыкалась на синьора Занзаса, облюбовавшего в столовой круглый стол, окружённый мягкими креслами. Вообще, Деби за этим столом предпочитала пить чай и сплетничать с друзьями, однако босс не тот человек, с которым можно спорить. Пришлось Деборе назначать дружеские встречи в семейном ресторане, где она параллельно контролировала всё и вся.

Собственно, мои записи босса устроили. Мы просто вносили правки и продумывали формулу, рассчитывающую сумму, которую нужно будет заплатить Вонголе за свободу. Число в любом случае выходило устрашающее — я таких денег не то, что в жизни не видела, а даже представить не могла, сколько места подобная сумма могла бы занять. На них можно вполне себе купить с десяток курортов, однако синьор Занзас сказал, что это не такая большая плата за независимость. Особенно в нынешних реалиях Вонголы. Мне было до одури интересно, что там происходит, но лезть с расспросами я не решилась.

Самым большим для меня удивлением было то, что с боссом было весьма комфортно сосуществовать на одной территории. Главное не нарушать его личные границы и не доставать по пустякам. Как человек, так же ревностно оберегающий своё личное пространство, я это понимала и принимала. Хоть это и было странно для большинства итальянцев-экстравертов. По крайней мере так утверждала Дебора, постоянно сравнивающая меня с кактусом.

А ещё мне приходилось готовить почти ежедневно, потому что синьор Занзас из еды отдавал предпочтение стейкам. Вот Тони и Деби спихнули эту почётную обязанность на меня, как на мастера мясных блюд. Тони так вообще съехал на съёмную квартиру, пока в нашем доме находится гость. И чего они так босса боятся? Странные…

Вот и сейчас у меня так и не получилось уснуть, поэтому я как можно тише спустилась вниз, надеясь оккупировать плойку и поиграть в недавно вышедший шестой резидент. А в гостиной обнаружился синьор Занзас, судя по всему только включивший приставку.

— Как делить будем? Договоримся, сыграем в «камень-ножницы-бумага» или всё решит банальный мордобой? — деловито поинтересовалась я, перебираясь на диван и перекладывая ноги на специальную подставку.

— Что собралась делать? — усмехнулся босс, попивая кофе из выделенной для него кружки из чёрного матового стекла.

— Поубивать пару сотен зомби и надеяться, что после этого меня вырубит, — сообщила я, забирая геймпад и включая нужную игру. Босс быстро понял, что игра для двух игроков, потому он с довольным видом взял второй контроллер. Вот чует моё сердце, что если бы мужчину не устраивал мой выбор игр, то приставку у меня бы явно конфисковали, чтобы играть в своё удовольствие. Хорошо, что я в стиме обычно покупаю всякие хорроры-стрелялки. Игры вроде the Sims у меня установлены на ноутбуке, который я никому не даю.

— Какой дегенерат придумал гуляющий прицел? — недовольно прошипела я после того, как с десяток раз попала мимо головы зомби. — Да я в реальности стреляю лучше!

— Наверное брат дегенерата, решившего, что ходячие трупы коробки с патронами носят, — так же недовольно произнёс мой напарник.

Убив на прохождение первой главы часа полтора, мы в расстроенных чувствах переместились на кухню. Ну, по крайней мере я уж точно была расстроенной — такую серию игр убили. Сволочи.

Босс потребовал себе чай с бергамотом. Казалось бы, вот чайник, вот банка с чаем… но нет: «женщина, готовь». Я закатила глаза и достала заварочный чайник на полтора литра, чтобы меня не дёргали хотя бы до обеда. Себе любимой я приготовила молочный улун, потому что терпеть не могу чёрный чай. А затем я увлеклась и выставила на стол кучу закусок от конфет до мясной нарезки. Из-за этой привычки Дебора повадилась утверждать, что лишний вес я набираю именно из-за таких перекусов. Ага, во всём виноваты сладости, а не убитая к хренам гормональная система. Понятное дело, что она хочет помочь и делает это так, как она привыкла.

Как только синьор Занзас взял в руки кружку с чаем, его навороченный телефон издал противный писк. Разблокировав гаджет, мужчина внимательно прочитал сообщение. Нахмурился.

— Утром я выезжаю в Таскану, — наконец произнёс он. — Поэтому сейчас нужно будет собрать все бумаги.

— Всё плохо? — тихо спросила я. Босс поморщился.

— Бывало и хуже, — ответил мужчина. — Сырую стратегию мы проработали, дальше уже моя головная боль.

— Мне сообщить Фонгу, что я могу перебираться в Китай? — я погрела руки о чашку.

— Да, — кивнул синьор Занзас. — Для тебя есть задание — как можно скорее встать на ноги.

— Я вернусь сразу же, как стану настолько сильной, чтобы быть достойной Варии, — пообещала я. И, чёрт возьми, я сделаю всё, чтобы сдержать это обещание.

Синьора Занзаса мне не удалось проводить. Он уехал рано утром, когда я, утомлённая сбором всех бумаг, уснула прямо за письменным столом, что для меня было нетипично. Обычно у меня хватало сил, чтобы добраться до своей постели.

Меня разбудила Дебора, не обнаружившая утром мою тушку в спальне, и, едва не поднявшая панику.

Зевая, я потёрла щёку, на которой судя по ощущениям отпечатались пуговицы с рукава свитера. Деби, видя, что я пока не в адеквате, лишь вздохнула и перевезла меня на второй этаж. Также она помогла мне перебраться на кровать и накрыла пледом. Я уснула почти моментально, чувствуя, как меня гладят по волосам.

Проснулась я к обеду. И хоть Фонг сказал, что я могу звонить в любое время, я всё же дождалась, когда в Пекине наступит утро. Мне совесть не позволяла тревожить человека ночью. Это в Варии, пристанище сов, можно хоть на голове ходить. Жаворонков там единицы. Из Капо вообще один Скуало.

А после недолгого разговора с Фонгом меня закрутила круговерть событий. Перед отъездом нужно было переделать кучу дел.

Для начала мы съездили в посольство, куда отвезли документы, необходимые для получения визы. Со мной решила отправиться Дебора, потому что «я не доверю свою внучку каким-то непонятным азиатам», и Тони, который собрался следить за нашей с Деби безопасностью. Для этой же безопасности Фабрицио решил не ехать.

— Приезд одного из капитанов Варии на территорию Триады невольно привлечёт внимание, которое нам сейчас совершенно не нужно, — с грустной улыбкой пояснил он мне. Конечно решение мужчины было абсолютно логичным, но это означало, что мы не скоро увидимся снова.

Я тогда лишь кивнула, а потом полночи рыдала в подушку. Страшно вот так взять и резко поменять свою жизнь. Ехать в чужую страну, к чужим людям и надеяться, что ко мне будут хорошо относиться: не убьют и не превратят жизнь в ад.

Ещё я узнала, что придётся лететь на самолёте. А я как бы ни разу на самолётах не летала. Как моя тушка попала в Японию, я не знала до сих пор, а в Италию меня перевозили в коматозном состоянии.

Мы долго обсуждали, как будет проходить перелёт. И ежу понятно, что мне с моим громоздким креслом будет проблематично перемещаться в эконом-классе. А перелёт в бизнесе будет и стоить немало, так и времени займёт почти трое суток со всеми пересадками. Это будет тяжело даже для Деборы, не говоря обо мне. Поэтому Фабрицио психанул, и предложил не страдать фигнёй и полететь на частном самолёте. Конечно, это выйдет в несколько раз дороже, однако лететь мы будем втроём. Итак, дорога займёт от силы часов пятнадцать вместе с дозаправкой.

Такой вариант устроил всех. Правда, я потом ещё несколько дней каталась по дому взад-вперёд, приговаривая: «пятьдесят тысяч… квартира в Милане… потратить за один перелёт».

Тони, глядя на это безобразие, смеялся до слёз и шутил про «еврейскую душонку». К тому же он сообщил, что наша Деби только на салоны красоты тратит каждый месяц больше, чем вызвал новую порцию моих возмущений. Правда не громких: Дебора была весьма обидчивой особой.

Визы нам дали удивительно быстро — без влияния Фонга явно не обошлось. Так же быстро мы арендовали самолёт и предупредили встречающую сторону о приблизительном времени прибытия. И как-то совсем уж быстро наступило утро, когда Дебора зашла ко мне в комнату и произнесла:

— Ну что, пора собирать вещи.

В один момент я себя почувствовала Кевином из фильма «Один дома». Понятия не имею, что брать. Вернее, не знаю, что мне понадобится. На данный момент мне нужен ноутбук, пижама и плед с подушкой. Уверена, что, если я закину в чемодан только эти вещи, Дебора меня прибьёт. А для того, чтобы увезти с собой все свои вещи, нужен грузовик.

Пришлось ехать на поклон к бабуле и обращаться за помощью. Та отнеслась к этому более чем благосклонно, и притащила в мою обитель два больших чемодана и один поменьше, чтобы я смогла взять его с собой в самолёт.

Само собой, мы собирали далеко не всё. Я предполагала, что в Италии мне придётся отсутствовать как минимум год, но зимние вещи занимали слишком много места. Деби настаивала на официальных нарядах, но один из чемоданов я забила удобной спортивной одеждой. Очень сомневаюсь, что у меня будет время посещать светские мероприятия. Всего остального взяли по минимуму. К тому же у меня с собой будут мои банковские карты, так что без нужных вещей я не останусь.

Не обошлось и без проблем. Я наотрез отказалась оставлять оружие в Италии. Собралась брать и пистолет, и нож, и кастет.

— А если бы тебе прислали гранатомёт? — Дебора недовольно поджала губы.

— Я бы попросила ещё один. И оба бы взяла с собой, — парировала я, складывая в маленький чемодан ноутбук и телефон для связи с Варией. Игровой ноутбук я также планировала взять с собой. Как и часть косметики, подаренной Луссурией. Хотя последнее — это инициатива Деборы.

Пистолет пришлось временно отдать Антонио. Без оружия было некомфортно, но пришлось, стиснув зубы, терпеть эту вынужденную меру.

В аэропорт мы выехали в два часа ночи. Я к этому времени уже успела вздремнуть, поэтому чувствовала себя весьма бодро, как и Тони, который вёл образ жизни совы. А вот Деби была явно недовольна, потому что в это время обычно видела десятый сон. Как и Бернардо, решивший отвезти нас в аэропорт, чтобы проводить.

Не любивший долгие прощания Фабрицио уехал накануне рано утром. Я была благодарна ему за это — эмоциональный всплеск вполне может мне навредить. Хотя было грустно, что я так и не сказала Фабрицио о том, насколько я ему благодарна за всё, что он для меня сделал. Всего за несколько месяцев он, Тони и Деби дали мне то, чего у меня никогда не было — нормальную семью. И теперь, чтобы я могла лично сказать отцу «спасибо», мне нужно вылечиться и стать сильнее. Что же… у меня появилась ещё одна мотивация пройти через все испытания.

Пока Антонио разбирался с документами, а сонная Дебора убежала за кофе, я сидела в машине и читала на телефоне Булгакова. Когда на телефон для связи с Варией пришло сообщение, меня чуть удар не хватил. Разблокировав гаджет, я с удивлением уставилась на сообщение от синьора Занзаса. Если пересказывать вкратце: я могу отключить геолокацию только во время перелётов. И не дай бог у Варии не получится отследить моё местоположение. А ещё хуже будет, если я при этом попаду в неприятности. Нет, бойцы меня конечно же вытащат, но только для того, чтобы босс мог лично меня прибить. Ну и напоследок мне пожелали удачного полёта.

Собственно, сообщение было абсолютно в стиле Варии. Даже ни капельки не обидно. Наоборот даже.

Я быстро набрала сообщение с благодарностями и переставила телефон на режим полёта. В это время вернулась Дебора и протянула мне и Бернардо стаканы с кофе. Женщина села рядом со мной и пригубила свой напиток.

— И за эту гадость они просят целых десять евро, — недовольно воскликнула Деби, пока Бернардо отплёвывался.

— Ну, не прям гадость, — задумчиво произнесла я. — Просто новичок явно варил. Или дегенерат.

Вернулся Антонио, залпом выпил свой кофе, и мы направились на досмотр, который, как мне потом сказала Дебора, прошёл весьма быстро и скорее для галочки. Почему для галочки? Просто после досмотра мы вернулись в машину и синьор Бернардо спокойненько проехал к самолёту.

Улыбчивый персонал закинул наш багаж в самолёт, пока мы прощались с синьором Бернардо.

— Смотри, старая клуша, не вздумай там толпу азиатов охмурять, — сказал мужчина Деборе. — Нам ещё по вечерам трансляцию великолепного века смотреть и обсуждать.

— О боги! — захихикала я. — Они снова про свои сериалы!

— А ты, ребёнок, никого не убивай в Китае, — обратился ко мне Бернардо.

— Только если меня никто будить не будет, — сказала я, намекая на происшествия с мужчиной. Тот усмехнулся и потрепал меня по шапке.

Тони и Бернардо пожали друг другу руки, пока Деби уже скрылась в недрах самолёта. Затем Антонио взялся за ручки моего кресла и помог мне подняться по трапу.

— Ну что, выбирай любое место, — сказал Тони.

— Какое место самое безопасное при авиакатастрофе? — невинно поинтересовалась я. Стоящая у входа стюардесса посмотрела на меня огромными глазами.

— Твоя параноидальность иногда заходит очень далеко, — вздохнул Антонио и печально посмотрел на меня.

— И всё-таки? — я была настойчива.

— Загугли, — предложила Дебора. Я закатила глаза, достала смартфон и залезла в поисковик.

— Самые безопасные места в хвостовой части, — радостно сообщила я родственникам через минуту. — Все садимся в хвосте!

— С какого перепугу? — Деби скептически подняла брови.

— Потому что вы — моя семья и я не хочу, чтобы вы пострадали, — просто сказала я. Бабуля прикусила язык, встала, взяла в руки свою мега-дорогую и элитную сумку и пересела ближе к хвосту. Тони, посмеиваясь, повёз меня следом.

Меня усадили у окна с видом на часть крыла. Антонио сел неподалёку, чтобы в случае чего мне помочь, но при этом, чтобы меня не беспокоить. Устроившись на месте, я положила на соседнее кресло свой чемодан и сумки с ноутбуками. Мою гоночную машину припарковали в проходе позади меня. Хотя я не хотела бы использовать колёса во время движения самолёта. Страшно же.

В самолёте была весьма комфортная температура, поэтому я сняла шапку, шарф и тёплый плащ, и сложила это добро под свой маленький чемодан.

А во время взлёта я поняла, что не могу совладать со своим страхом. Дабы не пугать всех очередной панической атакой, я позорно отступила в подсознание. Там дела, кстати, обстояли получше, чем было месяц назад. Мостков, соединяющих области, было больше, сами области были более стабильные… однако невнятная дымка была всё такой же плотной, и её всё так же было довольно много. Была мысль попробовать заглянуть за эту завесу, но интуиция сразу начала бить набатом.

Судя по ощущениям, ничего опасного там не было. Скорее я была не готова открывать для себя те области подсознания. Всему своё время. А пока я попробовала составить простенький вибрационный ряд, запускающий восстановление эфирного тела.

К моему большому удивлению, ряд успешно заработал. Правда эти манипуляции меня настолько утомили, что я спала всю дорогу до Новосибирска, где мы приземлились для дозаправки. Хотя если бы Дебора меня не разбудила, я бы наверное спала до самого Пекина. Но Деби захотела пройтись по аэропорту, территорию которого нам было запрещено покидать из-за отсутствия визы для въезда в Россию. И если Тони был взят только для компании, то у меня не было выбора — мои итальянцы совершенно не владели русским языком.

— Деби, дорогая, поверь, тебе не нужна балалайка, — терпеливо объясняла я женщине, решившей скупить все сувениры. Та не отступала, но я была настойчива. Наконец, Дебора передумала, решив купить небольшую резную шкатулку из кедрового дерева. Я вознесла хвалу всем богам и, пока родственники закупались едой, поехала выбирать для себя травяные сборы, по пути прихватив упаковку кедровых орешков и несколько флаконов с маслами деревьев хвойных пород. Сладкоежка Тони нагрёб сладостей, и мы вернулись в самолёт.

Второй перелёт для меня прошёл намного спокойнее. Организм всё-таки понял, что в самолёте не так опасно, как предполагалось. Я даже сделала несколько фото неба и земли с высоты птичьего полёта. Вот только желания что-либо смотреть у меня не было. Моё сознание захлестнула эйфория от того, что я могу начать восстановление физического и тонкоматериальных тел. Ну я и решила сдуру составить ряд на полное избавление от патогенных возбудителей. Да вот только сил не подрасчитала… проснулась я от того, что меня тормошат взволнованные донельзя Деби и Тони.

— Что случилось? Где пожар? — пролепетала я, потирая сонные глаза.

— А я говорила, что выспалась! — укоризненно воскликнула Дебора, уперев руки в бока. — Прибыли, болезная наша! Давай выгружаться.

Ничего себе! А по ощущениям прошло не больше часа…

Постоянно зевая, я натянула на себя верхнюю одежду. Тони помог мне перебраться в кресло и вывез меня из самолёта.

— Добро пожаловать в Китай. Моё имя Джун. Я буду сопровождать вас в отсутствие Учителя, — рядом с огромной машиной стояла невысокая китаянка. У неё были идеально прямые чёрные волосы, остриженные в удлинённое каре с идеально ровным срезом, и безукоризненно белый шёлковый деловой костюм. Чёрт, у неё даже брови и стрелки были идеально ровные, как под линейку!

А девушка тем временем внимательно оглядывала нас. Настолько внимательно, что было ощущение нахождения под сканером.

Я нахмурилась, затем зажмурилась на пару секунд, схлопывая ауру до минимума, и, выставляя по периметру что-то вроде барьера. И только потом я с вызовом посмотрела на Джун. Брови китаянки взметнулись вверх, пока я из последних сил держала защиту.

Наконец девушка удовлетворённо кивнула и пригласила нас располагаться в автомобиле.

Антонио помог мне пересесть из кресла на заднее сиденье большого внедорожника. Пока Тони ставил моё средство передвижения в багажник, Дебора открыла дверь и положила мне на колени сумки с ноутбуками и чемодан, из которого я тут же достала телефон. Первым делом я отписалась Фабрицио, что мы успешно приземлились. Отец ответил сразу и попросил позвонить ему, как мы прибудем в отель. Также надо будет не забыть отметиться боссу, что меня по дороге не ушатали.

Вскоре наши чемоданы закинули в багажник. Дебора расположилась рядом со мной, а Тони занял переднее пассажирское сиденье. Джун села за руль, пока я задавалась вопросом — её ли это машина. Потому что если да, то мой мозг немного сломался: уж очень странно выглядела миниатюрная женщина за рулём такой махины. Она бы ещё на танке приехала!

В аэропорту мы весьма быстро уладили все формальности, не без помощи Джун, которую видимо здесь знали и уважали. Я даже не успела утомиться, как мы снова загрузились в машину и поехали в город, до которого мы по скоростной трассе добрались всего за полчаса. А потом начались проблемы.

— В следующий раз надо будет рассчитать время прибытия так, чтобы не попасть в послеобеденную пробку, — заметила я, уныло оглядывая столпотворение машин, в центре которого мы оказались.

— Тогда вам придётся прибывать в город глубокой ночью, — заметила Джун, барабаня пальцами по рулю. — С раннего утра все едут на работу, затем все едут на обед, а потом домой. А на выходных добавляются толпы туристов.

— Как вы справляетесь? — поинтересовалась Дебора.

— Ну, многие люди стараются чаще пользоваться общественным транспортом, — задумчиво сказала китаянка. — Но даже в этом случае коллапса не избежать. Поэтому если мне необходимо срочно куда-то попасть, то приходится брать вертолёт.

— А вместе с ним кучу бюрократических проволочек, — пробурчал Антонио.

— Только если у вас нет нужных связей, — Джун улыбнулась.

— Тоже верно, — Тони хмыкнул.

— А какова вероятность крушения на вертолёте? — бесцеремонно влезла в разговор я.

— Катарина! — укоризненно воскликнула Дебора.

— Ребёнок, твоя паранойя точно заходит слишком далеко, — рассмеялся Тони.

— Это ещё не далеко, — хмыкнула я. — Но если хочешь, я могу не выходить на улицу без бронежилета.

— Как бы не оказалось, что в твоей ситуации — это не паранойя, а необходимость, — вздохнул Тони. Секундой позже вздохнула Дебора.

— Можете не волноваться, — произнесла Джун. — Хоть Триада и сотрудничает с Вонголой, являясь частью Альянса, но мы не выдаём ей людей. И по такой схеме работают почти все семьи. Вас не выдадут, пока вы не нарушаете законы правящей организации.

— Ох чёрт… снова изучать законы… — уныло сказала я. Родственники, глядя на мою морду лица, лишь рассмеялись.

Фонг прибыл на следующий день. Мы с семьёй как раз расположились в столовой, осматривая многочисленные тарелки с закусками. Я сочувственно посматривала на сонных Тони и Деби, которые медитировали над чашками с крепким кофе. Вот, вроде бы перелёт тяжело дался мне, но от акклиматизации и смены часовых поясов страдают они. Я же, напротив, себя чувствовала весьма сносно, но это, наверное, от того, что у меня не было стабильного режима сна. Да и по своей природе я та ещё сова.

— Доброе утро. Как прошёл перелёт? — спросил Фонг, придя в столовую.

— Доброе утро. Для меня если самолёт не упал, значит перелёт прошёл отлично, — улыбнулась я, убрав пистолет в кобуру, когда поняла, что опасности нет. — Позавтракаете с нами?

— С удовольствием, — ответил Фонг, располагаясь на свободном месте за столом.

— Катарина, неужели ты разбираешься в китайской кухне? — спросил Антонио, осоловело глядя на то, как я уверенно орудую палочками, накидывая на свою тарелку еду.

— Вообще не разбираюсь, — честно признала я, пробуя что-то, отдалённо похожее на наши вареники. Только из очень тонкого теста и с креветками. — Именно поэтому я попросила в первые пару дней подавать всего по чуть-чуть.

— А не боишься, что подадут что-то экзотическое, вроде собачатины или мяса летучей мыши? — задал каверзный вопрос Фонг.

— Я надеюсь на добросовестность поваров, — вздохнула я. — Ну не будут же они пичкать нежных европейцев настолько экзотической едой.

— Конечно не будут пичкать. Особенно после того, как ты рассказала, что у тебя была травма желудка, — хмыкнул Тони, допивая свой кофе, и, приступая к еде. — Они же не захотят тебя убить. Вот только на кой чёрт ты сказала, что у тебя аллергия на лук? Ты же его просто не любишь.

— Потому что опытным путём я выяснила, что когда ты говоришь, что не любишь что-то, то тебя непременно попытаются этим продуктом накормить, — со вздохом пояснила я. — Поэтому проще говорить, что ты аллергик. Либо можно устраивать скандалы из-за каждого кусочка, а я это не люблю. Да и сил на это нет.

После завтрака у Деборы подскочило давление, так что она, приняв лекарства, отправилась к себе, чтобы подремать. Ну, а я, Тони и Фонг переместились в гостиную.

— Вижу, ты начала восстановление, — негромко сказал Фонг, внимательно осматривая меня, как будто сканируя.

— Я сама удивилась, что ряд заработал, — сказала я, перебирая пальцами край огромной тёплой толстовки. — В итоге слегка переусердствовала и переутомилась. Почти весь путь до Китая спала, восстанавливая силы.

— А я-то думал, чего это тебя так выключило. Еле разбудили, — засмеялся Антонио. — Дебора хотела даже неотложку вызывать, чтобы тебя откачали.

— То, что у тебя получилось, как раз-таки неудивительно, — задумчиво произнёс наставник И-пин. — Всё же надежда творит чудеса.

— Вот только одной надежды мало, — я вздохнула и сгорбилась, поглаживая себя по предплечью, на котором был закреплён нож. Прикосновение к оружию меня как обычно успокоило.

— Ты права, — признал Фонг и перевёл тему. — Я не говорил И-пин о том, что смог связаться с тобой. Хочешь с ней встретиться?

— Очень хочу, — тихо сказала я, не глядя никому в глаза. — Но пока нельзя. Если встреться с И-пин сейчас, то, если я не переживу операцию, это может ей очень сильно навредить. Поэтому дождёмся момента, когда я смогу ходить сама. Хотя бы недолго и на костылях.

— Ты так спокойно говоришь о своей возможной смерти, — неодобрительно хмыкнул Антонио.

— А как по-другому? Если относиться к этому иначе, то можно и с ума сойти, — возразила я.

К обеду Деборе стало лучше, и мы наконец выдвинулись в больницу. Фонг обрадовал нас, сообщив, что госпиталь находится в паре десятков минут неспешной ходьбы от гостиницы. И это даже несмотря на заполненные людьми улицы.

Мне было неуютно протискиваться в своём громоздком кресле через толпу азиатов, для которых я выглядела как инопланетянка. Со светло-серыми, почти белыми волосами, серо-голубыми глазами и очень бледной, из-за постоянного сидения дома, кожей. И это я ещё шрамы на лице прикрыла волосами, тщательно зачесав их на левую сторону. В общем, на меня пялились в открытую, а некоторые даже пальцами показывали.

— Будешь теперь местной диковинкой, — хмыкнул Антонио. Я на это лишь негромко захныкала, пытаясь замотаться в шарф, надеясь спрятаться от взглядов людей.

По пути в больницу Дебора намётанным взглядом опытного шопоголика прикидывала забег по магазинам. И судя по многообещающим взглядам, которые она бросала на меня, мне в этом забеге придётся принимать непосредственное участие. Как бы отмазаться от участия в таких походах? Я скорее предпочитала закупаться в интернет-магазинах с возможностью доставки покупок хоть в любую точку мира. А ещё я не фанатела от модных брендов, чем повергала Дебору в шок. Вот дай мне сумку гуччи и китайскую подделку, и я совершенно не пойму где что. Просто отложу обе вещи в сторону и поеду в ателье. Или в крайнем случае сошью сама — раньше я часто этим занималась, хотя шила больше платья да рюкзаки.

Благодаря влиянию Фонга, нам не было нужды сидеть в очереди, ожидая приёма. Тони остался в коридоре, а в кабинет со мной прошли Деби и Фонг. Аркобалено собирался выступить в роли переводчика, а Дебора решила контролировать действия врача, чтобы тот не посмел мне навредить. Всё-таки был у бабули небольшой бзик на тему моей безопасности.

Врач, мистер Линь, поприветствовал нашу компанию и предложил Деборе и Фонгу расположиться на кожаных креслах напротив большого письменного стола. Я припарковала своё транспортное средство рядом с Деби, которая сразу взяла меня за руку, поморщившись от холодного прикосновения. Но вместо того, чтобы отпустить мою ладонь, женщина начала её растирать, разогревая.

Мы передали мистеру Линю мою пухлую медкарту, переведённую помимо итальянского на китайский и английский языки, которую тот сразу принялся внимательно изучать. Прикинув, сколько времени у него уйдёт на чтение, я приуныла. Недолго думая, я извлекла из кармана толстовки маленький блокнот в клетку и автоматический карандаш. Правая рука у меня была занята, поэтому я примостила блокнот на левом подлокотнике и принялась выводить знаки хираганы и катаканы. Нужно будет найти время и наставника для занятий каллиграфией.

Закончив с медкартой, врач наскоро осмотрел меня и вынес вердикт: нужно проводить дообследование. Но ясно одно — мне определённо нужно будет прекратить приём почти всех прописанных ранее лекарств. А всё из-за множества побочных эффектов, которые значительно сокращают мои шансы на выживание. Пока я сидела в растерянности, Фонг поблагодарил врача, передал Деборе бумаги с направлениями, и мы покинули кабинет.

— Что мне делать? — тихо, находясь на грани паники, спросила я в холле.

— Придётся привыкать, — серьёзно сказал Фонг. — Сейчас для тебя эти лекарства, словно дополнительные колёса для велосипеда. Но рано или поздно тебе нужно будет научиться ехать самой.

— Прекрасные слова, — признала я и расхохоталась. Ну точно истерика. — Вот только я не умею кататься на велосипеде.

— Чего? — Тони даже споткнулся от неожиданности. — Это же легко.

— Кому как, — я пожала плечами. — Я не раз и не два пыталась научиться и постоянно разбивала колени, но безуспешно. Мой предел — велотренажёр.

— Ну, как встанешь на ноги, так будешь учиться, — кивнула Дебора.

— В моих планах сначала научиться водить машину, — я весело фыркнула. — Это важнее и интереснее.

* * *

Всю последующую неделю я сдавала анализы и проходила обследования у узконаправленных специалистов, вплоть до аллерголога. У меня, кстати, откопали аллергию на пыльцу сирени и на пчелиный яд.

Так же у меня было ощущение, что в госпитале работают вампиры, решившие выкачать из меня всю кровь. Почти для всех обследований приходилось сдавать кровь, ещё и преимущественно из вены. К концу недели мои руки были все в синяках, как у заправского наркомана.

После первого посещения врача Фонг долго расспрашивал меня о прошлом. Особенно его заинтересовали особенности нашего с Тсуной взаимодействия. Учитель И-пин даже конспектировал мои сбивчивые пояснения. Я смогла весьма спокойно рассказать эту историю, только потому что ещё находилась под действием транквилизаторов, после отмены которых прошло очень мало времени. Хотя, даже в этом случае приходилось постоянно останавливаться, чтобы переварить нахлынувшие эмоции.

— Признаюсь честно, я знаю довольно много людей со странными историями… — задумчиво произнёс Фонг в итоге. — Но ваша с Тсунаёши история многим фору даст. Я ни разу не слышал о подобных путешествиях душ. И это несмотря на то, что при перерождении память сохраняется намного чаще, чем все думают.

— Есть ещё такие как я? — удивлённо прошептала я. Фонг отчего-то грустно улыбнулся.

— Глава семьи Джиглио Неро традиционно является перерожденцем. Но это у них семейное. Хотя за свои знания они платят большую цену и часто умирают молодыми.

— Не представляю, что чувствует человек, зная, что не доживёт до старости, — я сокрушённо покачала головой.

— Когда достигаешь такого уровня силы, что можешь предвидеть будущее, начинаешь ко всему относиться иначе, — заметил Фонг.

— Я считаю, что будущее должно оставаться тайной… особенно если это знание нужно подпитывать чужими жизнями, — поморщилась я и решила сменить тему. — А ещё известно что-то о перерожденцах?

— Ну, многие уверены, что Вендиче становятся такими из-за грехов прошлых жизней, — усмехнулся Фонг, откидываясь на спинку кресла.

— Интересная теория, — протянула я. — Интересно, на сколько она соответствует действительности.

— Об этом известно только Вендиче, — ответил наставник И-пин.

Известие о том, что я не одна такая, меня воодушевило. Интересно, как остальные приняли себя и своё прошлое? Как сложилась у них жизнь, как они выбирали свой жизненный путь? Мне было любопытно абсолютно всё. Безумно хотелось пообщаться с перерожденцами. Обменяться, так сказать, опытом. Когда я сказала об этом Фонгу, тот подумал и согласился с тем, что это будет более чем полезно. Вот только сейчас я даже близко не готова к таким разговорам. Ни физически, ни морально.

В свободное от посещений врачей и походов по магазинам время я медитировала, стараясь стабилизировать подсознание. Дебора всё удивлялась, что у меня не было никакого желания посещать местные достопримечательности. Всему этому я предпочитала сидение в отеле в окружении ароматических палочек и свечей.

А затем мистер Линь, получив на руки результаты моей медкомиссии, вынес вердикт: необходима чистка организма от не самых полезных веществ, осевших в тканях. Причём немалая часть осталась ещё со времён, когда меня травила Вонгола. Фонг, узнав об этом, очень удивился. А когда Антонио через Фабрицио запросил у Варии копию исследования моих лекарств, я впервые увидела Фонга в ярости. Тот просто не мог поверить, что Вонгола может так просто избавляться от носителей пламени Неба. И это при том, насколько они, по их заявлениям, ценят легендарную кровь Первого Вонголы.

— Девятый Вонгола с таким апломбом заявил, что его наследником будет японец, — рассказывал нахмуренный Фонг. — Всё хвастал, что для Вонголы не принципиально итальянское воспитание и гражданство. И если для должности босса ещё важна кровь, то для капитанов и это не нужно. На каждом собрании советует остальным семьям брать с Вонголы пример.

— Если задуматься, то выглядит странно тот факт, что у Тимотео очень быстро и скоропостижно скончались три сына, — хмыкнул Тони. — Затем надолго выбивают из игры оставшегося наследника, а потом старикашка решил, что его преемником будет никому неизвестный японец. Понятия не имею, почему боссы Альянса это приняли.

— Это как раз объяснимо, — вмешалась в разговор я. — Насколько я знаю, в Намимори приезжали молодые боссы семей, которые подружились с Тсунаёши. Скорее всего, ставка сделана не на старшее, более циничное поколение, а на молодёжь.

— То есть на людей, у которых из-за малого опыта часто отсутствует критическое мышление, — Антонио скривился. — Просто потрясающе!

— Здесь дело даже не в этом, — Фонг задумчиво потёр пальцами подбородок. — А вот если связать молодых людей дружескими отношениями, то это вполне может быть надёжнее многих соглашений, заключённых на собраниях Альянса.

— И эти боссы будут выступать единым фронтом, гарантируя, что предложения Вонголы наберут большинство голосов, — со знанием дела произнесла я, вспоминая содержимое бумаг, присланных синьором Занзасом. Юридически все семьи Альянса были относительно в равных условиях, а по факту на собраниях доминирует Вонгола.

— Всё же, я буду надеяться, что дон Тимотео таким образом хочет поддержать преемника, — произнёс Фонг.

— Пару-тройку лет назад я бы сказала то же самое, — я лишь хмыкнула. — Но, когда жизнь бьёт тебя мордой об стол, розовые очки разбиваются весьма быстро.

Примерно в то же время Фонг назначил весьма своеобразную плату за обучение. Мне будет необходимо написать что-то вроде автобиографии. Причём на всех известных мне языках, то есть на русском, японском, итальянском и английском. Я долго не понимала зачем это, пока не узнала о большом архиве, расположенном в подземельях Храма Неба. Там собраны биографии многих выдающихся личностей за несколько тысяч лет! И только малая часть знаний доступна простым смертным.

Именно из этого архива Фонг почерпнул знания о биолокации и перерождениях. А меня допустят только, чтобы я могла принести свои рукописи, которые при мне же поместят на сотню лет в капсулу времени. Это была обычная предосторожность — чтобы при моей жизни меня не могли найти враги с целью шантажа. И мои знания могут в будущем помочь такому же перерожденцу как я разобраться во всём, не прибегая к скачкам по граблям.

Так что почти всё время до операции я проводила либо в медитациях, пытаясь разобраться со своим подсознанием, либо записывала историю своих двух жизней.

Дебора, в свободное от посещения магазинов и достопримечательностей время, хваталась за голову и ела мне мозг. Она просто не могла поверить, что у меня не было никакого желания выходить на улицу и осматривать достопримечательности. Но я для себя решила, что если выживу, то десять раз успею всё осмотреть и везде побывать. А пока меня вполне устраивало то, что шикарными видами я любовалась, исключительно сидя в номере, и, залипая в панорамное окно. Больше развлечений у меня особо не было — по просьбе Фонга Тони ограничил использование гаджетов. Исключением был только телефон для связи с Варией. Хотя бы потому что синьора Занзаса Антонио опасался намного сильнее, чем Фонга. Мой телефон мне выдавали только для разговора с Фабрицио или в том случае, когда мне приходилось покидать отель — чтобы не потерялась. Про игры на ноутбуке я вообще молчу. Максимум, как мне позволялось взаимодействовать с техникой — это пару часов в день что-нибудь почитать.

Не имею не малейшего понятия зачем это нужно. И первое время у меня натурально ехала крыша от безделья. Я думала, что после травмы я ничего не делала, но я ошибалась, так как всё равно регулярно читала книги, залипала в игры или рисовала. А сейчас на мне висел почти полный запрет на любую умственную активность, который я поначалу не сильно соблюдала. Мозг, привыкший к почти постоянной активности, требовал действий, притом любых. Из-за этого я могла тайком от всех до блеска убирать номер, или долго разглаживать складки на покрывале, стремясь к идеальному результату. Хотя я никогда не обладала любовью к кропотливости и усидчивости, стремясь делать всё быстро и «с наскока».

Иногда Фонг давал мне странные, но несложные задания. Например, нарисовать иллюстрацию к небольшому рассказу, вышить защитные знаки на пояске или переписать часть своей автобиографии. Учитывая, что развлечений у меня сейчас было не так много, поручения наставника я выполняла с большим энтузиазмом, щепетильно прорабатывая каждую деталь. Всё, что угодно, лишь бы как можно дольше не возвращаться к унылому состоянию ничегонеделания.

Я была уверена, что Фонг преследует именно эту цель — воспитать во мне скрупулёзность и внимание к мелочам, но я ошиблась. И это вскрылось только когда мы приехали в Храм Неба, чтобы я вознесла своим покровителям молитву с просьбой помочь мне пережить грядущую операцию.

До этого дня я чувствовала в храме лишь небывалое умиротворение, но сегодня меня словно обдало тёплым воздухом.

Сконцентрировавшись на своих ощущениях, я осознала, почему Храм Неба назван именно так.

— Тут всюду пламя Неба, — восхищённо выдохнула я, осматриваясь, стараясь запечатлеть в памяти все блики пламени.

— Именно, — довольно кивнул Фонг.

— Но почему? Его тут слишком много для даже сотни людей! — я откровенно недоумевала.

— И не удивительно, — аркобалено рассмеялся. — На территории храма захоронено больше двух тысяч носителей пламени Неба, которые пожелали после смерти оберегать знания многих поколений. Нигде в мире нет места более гармоничного, чем Храм Неба. И если ты это почувствовала, значит ты готова перейти на новую ступень обучения.

В больницу мы приехали рано утром. На этом настоял Фонг, чтобы избежать ненужного внимания. Сам учитель расположился у меня на коленях, благосклонно взирая на многочисленных людей в костюмах, патрулирующих госпиталь. Сдаётся, что аркобалено подёргал за свои ниточки в Триаде, согнав сюда кучу охранников. Сразу вспомнился Конфликт Колец, когда я вместе со Скуало навещала Фабрицио и Луссурию. Если выживу, то непременно свяжусь с капитанами, без которых было весьма скучно. Хотя скорее тихо, если вспомнить мощность голосовых связок одного конкретного мечника.

Дебора шла рядом, нервно сжимая ремешок своей сумочки. На Антонио мы повесили «почётную» обязанность перенести мои чемоданы в шикарную палату, которые для меня выбил Фонг. В отель я не вернусь. Перекантуюсь пару недель в госпитале, а затем вместе с аркобалено отправлюсь в одну из его резиденций, где начну тренировки.

Палата располагалась на минус втором этаже. Стены были толстенные, как будто несущие. Сначала я не поняла для чего это нужно, а потом прислушалась к своим ощущениям. Да тут везде защита от пламени! Стены, шкаф, стол, тумбочка и все остальные предметы в палате имели такую защиту. О своих наблюдениях я тут же рассказала Фонгу.

— А ты как хотела? — хмыкнул аркобалено. — Ты будешь просто фонтанировать пламенем, которое будет восстанавливать твои энергетические каналы.

— А ожоги? А наблюдение врача? — спросила я. Вот, вроде бы нужно бояться, а я не могу. Просто хочется как можно скорее пройти этот этап.

— Ожоги будут. Нам остаётся лишь надеяться, что их будет не очень много, — серьёзно сказал Фонг. — Врачи будут за тобой следить, но сама понимаешь, что это весьма проблематично, когда в палате бушует пламя.

На стене висел странный и сложный прибор, оказавшийся датчиком пламени, с помощью которого врачи смогут понимать стоит ли заходить в палату, или есть вероятность поджариться.

Я попросила Тони поставить мой чемодан в шкаф — всё равно там не было ничего сверхважного. Ноутбук, телефоны, записные книжки и пистолет с ножом перекочевали во вместительную тумбочку. Звонить никому я не собиралась — смысл? Выживу — позвоню и поделюсь со всеми радостью. Не выживу — что же… не люблю сопли на кулак наматывать. Правда, так думали не все.

Когда меня заставили сменить удобный тёмно-зелёный костюм на дебильную больничную ночнушку с завязками на спине, Дебора разрыдалась и выбежала в коридор. Антонио, находившийся там, долго её успокаивал. Хорошо, что Тони с нами приехал. Я бы физически не смогла успокоить эмоциональную итальянку.

Из-за раннего подъёма и необходимости с утра сдавать кровь, я не завтракала. На мой вопрос, когда я смогу перекусить, мистер Линь мило улыбнулся и через Фонга сообщил, что перед процедурой вообще-то есть не положено, иначе еда назад полезет.

Блеск…

С большим трудом мне удалось убедить Дебору отправиться в отель. Та упиралась рогом и не хотела оставлять меня одну. Я же слабо представляла, как она будет рядом, когда я буду фонтанировать пламенем. Если это будет похоже на мои ожоги во время Конфликта Колец, то зрелище явно будет малоприятное. Так что истерику бабуля вполне способна устроить. Она была носителем пламени Облака, но слабым настолько, что вообще его не использовала. Само собой, она не сильно разбиралась в тонкостях лечения пламенем. Я не хочу, чтобы увиденное Дебору шокировало.

Меня поддержали и Антонио, и Фонг. Деборе пришлось вернуться в отель и ждать новостей. Аркобалено отправил с ней Джун, чтобы мы могли быть уверены, что Дебора будет в безопасности.

Сам Антонио занял палату напротив, чтобы быть, так сказать, последним форпостом на пути ко мне. Фонг будет присоединяться к нему в свободное от дел время.

Мистер Линь принёс мне стопку документов, которые мне предстояло подписать. Хотя я ожидала, что это будет необходимо сделать Антонио, как моему официальному представителю. В этот момент вскрылось, что я оказывается два месяца как эмансипированная. Вот только этот факт прошёл как-то мимо меня, хотя Тони клялся и божился, что мне об этом говорили. Пришлось напоминать, что, если я тусуюсь в подсознании, мне бесполезно о чём-то говорить.

— В такие моменты душа моя не здесь, — закончила я и принялась за чтение бумаг. Ещё с прошлой жизни взяла в привычку читать каждую строчку каждого гребаного документа. Особенно после того, как у соседки отжали большую квартиру в центре города, из-за чего ей пришлось переехать в нашу деревню.

Собственно, набор документов был весьма стандартным: согласие на операцию, договор на оказание сопровождающих медицинских услуг, а также расписка, что я предупреждена обо всех рисках.

После подписания меня стали готовить к операции. Для начала я сняла все украшения от маятника, купленного уже здесь в Китае, до заколок, с помощью которых я обычно убирала отросшие пряди, вечно лезущие в лицо. Затем мне щедро намазали спину антисептиком, неприятно холодившим кожу.

И только в этот момент у меня начался нервный мандраж. Боги, я же в прошлой жизни не болела ничем серьёзнее гриппа! Я даже к врачу ходила только в компании бабушки! А вдруг что-то случится…

Пришлось с помощью дыхательной гимнастики заталкивать поглубже в подсознание подступающую истерику. Помогало слабо. Особенно после того, как я увидела кучу шприцов с золотистым, слегка светящимся содержимым, и специальные катетеры.

Руки затряслись. Чтобы их чем-то занять, я схватилась двумя руками за подлокотник больничной койки.

Сначала мне ввели тестовую дозу, чтобы посмотреть, как организм реагирует на препарат. Это было довольно больно, но терпимо. Как будто просто чем-то прижгли поясницу. А потом стали по одному вводить катетеры. Я будто физически слышала, как иглы проходят через позвоночник.

Пальцы, держащиеся за подлокотник, побелели от напряжения, а по лицу градом струился пот вперемешку со слезами.

Двигаться мне было нельзя — в противном случае игла может травмировать позвоночник. Чтобы это предотвратить, меня крепко держал за плечи Антонио. Чёрт, лучше бы это был кто-то посторонний… ненавижу, когда близкие видят мои слёзы.

Когда мне стали вводить препарат, эти мысли очень быстро улетучились. Ощущение, что к позвоночнику в нескольких местах приложили выжигатели для дерева, так распространённые во времена моего детства. Невыносимое чувство жжения понемногу начало расползаться по телу, а сознание стало куда-то уплывать. Этого мне никак нельзя было допускать. Стоит утратить контроль над разумом, я могу просто сойти с ума от происходящего, либо умереть.

Врачи быстро уложили мою тушку на койку и зафиксировали толстыми ремнями. Это была необходимая предосторожность, потому что велик риск, что я начну метаться от боли и ненароком себе что-нибудь поврежу.

Я пропустила тот момент, когда осталась в одиночестве. Честно говоря, мне было не до этого. Губы вмиг пересохли, а со лба струился пот. Если постараться забыть о боли в спине, то может показаться, что я слегла с гриппом. Вот только в этот раз никто не вызовет мне скорую помощь, как было в далёком детстве. Я должна справиться сама.

Пока пламя не начало выходить из-под контроля, я спустилась в подсознание, при этом не теряя связь с внешним миром. Это было бы довольно тяжело, если бы не тренировки под контролем Фонга. Мне пришлось возвести несколько барьеров для защиты разума от пламени, которое вполне способно выжечь всё, оставив просто оболочку в виде искалеченного тела.

Задачу Фонг мне обрисовал вполне конкретно — необходимо находясь в подсознании, перенаправлять лишнюю энергию на восстановление физического и тонких тел. Чем я и занялась, когда излишки пламени начали выплёскиваться как у Тсунаёши, вот только через мои многочисленные шрамы, оставшиеся после прорыва точки нуля.

Ощущение, что собственное пламя стало агрессивным по отношению ко мне, показалось мне смутно знакомым. Ну конечно! Судя по всему, похожими препаратами меня лечили после «разморозки». Если бы не было так больно, я, наверное, бы расхохоталась. Вот жуки! А запугали меня, что я скорее всего умру. Я и поверила.

Не имею ни малейшего понятия сколько я боролась с излишками пламени Неба. Снова и снова я направляла энергию на восстановление связок, нервных окончаний и тонких тел. Когда пламя утихало, и до введения новой порции препарата, я просто вырубалась, чтобы восстановить хотя бы часть сил. В такое время в палату приходили врачи, которые обрабатывали многочисленные ожоги, проверяли катетеры и вводили лекарство, боль от которого сразу возвращала меня в сознание.

К началу пятого подобного цикла я начала терять связь с реальностью. Сил, чтобы перераспределять пламя, у меня не осталось. Единственное, на что меня хватало, так это на то, чтобы, не взирая на боль, не мешать лишнему пламени покидать тело. Из-за этого я почти перестала чувствовать половину тела, особенно в местах шрамов.

Лишь в этот момент я чётко осознала, что имел в виду синьор Занзас, с уверенностью говорившего, что я помру. И осознание этого даже не напугало — для страха нужны силы, а у меня их нет.

Я не поняла, когда пламя стихло. Просто почувствовала, как моё полубессознательное тело повернули на бок и вытащили из тела все катетеры. После меня вернули в исходное положение, а в вену воткнулась игла, погрузившая сознание в спасительную темноту.

* * *

Проснулась я на удивление бодрой и полной сил. Открыв глаза, я перво-наперво осмотрела себя на предмет повреждений — уж очень болела левая сторона тела.

Шрамы, к которым я только начала привыкать, приобрели насыщенный бордовый цвет. Проведя по ним пальцами, я поняла, что на них запеклась кровь. Теперь понятно откуда боль. Однако, я очень сомневаюсь, что после таких ожогов у меня получится избавиться от шрамов. Видимо они со мной навсегда.

— Очнулась? — спросил Антонио, восседающий на стуле рядом с постелью.

— Видимо да, — хрипло сказала я и прокашлялась. — Надеюсь, я не была в отключке год?

— На этот раз — нет, — Тони засмеялся. — Прошло всего семь дней.

— Хотя бы одна хорошая новость, — я слабо улыбнулась. — Можно шутить про девочку из фильма «звонок»?

В палату вошли две медсестры, вежливо, но настойчиво, попросившие Антонио удалиться. Как только за мужчиной закрылась дверь, с меня стянули тонкое одеяло и заставили лечь на бок.

Пламя довольно сильно повредило кожу, из-за чего ткань ночнушки пропиталась кровью и присохла к ранам.

Одежду пришлось резать на лоскуты и пропитывать ткань чем-то вроде неагрессивного антисептика, который всё равно неприятно пощипывал кожу. Ран было мягко скажем много. Если говорить откровенно, то почти вся левая половина тела скорее напоминала пережаренный стейк. Даже на тыльной стороне ладони виднелась алая рваная полоса. Ожогов не было лишь на ноге от середины бедра до стопы.

Пока ткань отмокала, мне быстро нанесли на лицо, шею и руку заживляющую мазь, отдалённо напоминающую ту, которой Луссурия обрабатывал мои ладони в Намимори. Затем в четыре руки меня освободили из плена ночнушки и сразу нанесли средство на все раны.

На боку мне пришлось лежать, пока лекарство не впитается. Медсёстры осмотрели проколы на спине и обработали их антисептиком.

После меня пересадили на кресло и сопроводили в небольшую ванную комнату, где помогли наскоро ополоснуться, не тревожа раны, и промыть волосы, которые из-за крови приняли красный оттенок.

К тому времени, как ко мне зашли Фонг и мистер Линь, меня забинтовали а-ля мумию от левого колена до шеи, на лицо наклеили специальные пластыри, не позволяющие вредоносным бактериям проникнуть в рану. А ещё медсёстры достали из шкафа и помогли мне надеть мою любимую пижаму с котиками, что подняло мне настроение. Мелочь, а приятно.

— Как самочувствие? — сразу спросил Фонг.

— Лучше, чем было при моём прошлом пробуждении, — пошутила я. Фонг понимающе улыбнулся.

Мистер Линь приступил к осмотру, попутно засыпая меня кучей вопросов о моём самочувствии, которые Фонг переводил по моей просьбе на японский. Из-за того, что я училась у Шамала, а тот русским языком владел на уровне «привет-пока», значительную часть информации я запомнила именно на японском, который я из-за частой практики знала чуть ли не лучше, чем родной русский.

Выяснилось, что я проснулась глубокой ночью, поэтому Тони решил Деборе позвонить только утром. А вот Фабрицио мы позвонили сразу, как позволили покинуть пределы минусового этажа.

— О мой Бог! Выглядишь ужасно! — воскликнул отец, увидев по видеосвязи мою заклеенную пластырями морду.

— Катарина, я очень рад, что ты выжила! Спасибо, Фабрицио, я тоже рада! Как ты себя чувствуешь? Довольно неплохо, сейчас поеду сдавать кровь, — разыграла я небольшой диалог, возвращая хихикающему Тони его телефон. Затем поехала в сторону кабинета для забора крови.

— Он просто перенервничал, — попытался оправдать брата Антонио. Выходило слабо, потому что мужчина всё время срывался на смех.

— Я знаю, — кивнула я. — Но дай мне как следует поистерить и пообижаться!

— Ах ты маленькая вредная… — начал Тони, но я его перебила.

— Как бы ты не собирался закончить предложение — «да», — сказала я, и Тони расхохотался.

Я успешно сдала кровь из вены и меня послали на МРТ.

Скорей бы уже отстреляться и потребовать завтрак. Безумно хочу оливье и свекольник. И желательно побольше сметаны, которую в Италии днём с огнём не сыщешь — там в ходу только йогурты без добавок и всякие творожные сыры. Хочешь нормальной кисломолочки? Топай ножками в специальный магазин с русскими продуктами, а у меня с этим была известная проблема. Хотя надеюсь, что в Китае с привычной мне едой получше.

Пока мою израненную тушку сканировало со всех сторон, я тусила в подсознании, которое сейчас было весьма стабильно. Между областями почти не было разрывов, соединённых тонкими верёвочными мостиками, однако, места, скрытые невнятной дымкой, так и остались неизменными. Нужно будет узнать у Фонга, что с этим делать. Даже если он не знает точно, ему явно хватит опыта, чтобы посоветовать что-то дельное.

На выходе из кабинета магнитно-резонансной томографии меня сцапала причитающая Дебора, расцеловавшая меня в здоровую щёку. Бабуля тут же развела бурную деятельность. За то время, что я провела на приёме у невролога, Деби проехалась по мозгам мистеру Линю, и меня перевели в шикарную палату на шестом этаже, из окон которой открывался неплохой вид на город. Также бабуля узнала, что мне можно есть, а что нельзя, и заказала из ближайшего ресторана обед.

Я только успела разложить в шкафу вещи, как позвонил курьер. После короткого спора было решено за едой отправить Антонио. Для себя любимой я захапала лапшу на говяжьем бульоне, и салат с фунчозой и свежими овощами. Дебора также отпилила для меня приличный кусок грудки с утки по-пекински. Снова она меня откормить хочет… пришлось утку вместе с салатом убирать в холодильник до обеда. Я только схуднула и мне совершенно не улыбалось возвращаться в тот вес. Всё-таки худышкой я себя чувствую намного комфортнее.

После завтрака я отписалась синьору Занзасу, мол «я жива и всё в порядке». Звонить боссу Варии я не видела смысла — более чем уверена, что у него куча дел, от которых я его не собираюсь отвлекать своими звонками. Если нужно будет, то босс сам позвонит.

Ближе к вечеру ко мне пришёл массажист, который заставил меня разрыдаться. Никогда не думала, что буду так радоваться возможности чувствовать свои ноги! Конечно до прямохождения без помощи ещё далеко, но первый этап по восстановлению подвижности я успешно прошла. Если постараюсь, к концу недели смогу передвигаться хотя бы на костылях или ходунках.

А ещё Фонг внезапно отменил запрет на гаджеты. Я сразу потребовала вернуть мне игровой ноутбук и почти всю неделю до выписки рубилась в свободное время в TES: Skyrim. Тони сначала долго хихикал над моим решением играть за аргонианина по имени Крокодил, а потом попытался влезть с советами, когда я проходила Ветреный пик. Пришлось прицельно кинуть в мужчину коробкой от сока манго с просьбой заткнуться и не мешать мне играть.

Как бы то ни было, а день выписки, а с ним и конец моему отдыху, приближался со скоростью поезда. Пора приступать к тренировкам.

Выписывалась я на своих двоих. Ну, если считать костыли, то всё же на четырёх… Но даже это было лучше, чем когда я только прибывала в больницу.

Дебора выдвинулась в Италию сегодня ночью. Она и так до последнего откладывала выбор и покупку помещения для нового ресторана, который решили открывать в Тоскане. Как я понимаю, новое заведение планируют открывать чисто под Фабрицио, который почти всё время тусуется на базе Варии, находящаяся как раз-таки в Тоскане. Кстати недвижимость там как будто золотая, ибо ценник заоблачный.

Я, Фонг и Антонио загрузились в машину к Джун, которой предстояло стать моим наставником по радиэстезии и гимнастике. Хрупкая китаянка имела за плечами весьма успешную карьеру в художественной гимнастике. Я, узнав об этом, сразу вспомнила сколько часов потратила на бессмысленные уговоры родственников, чтобы они отправили меня на гимнастику, фигурное катание или, на худой конец, балет. И ведь предрасположенность была, но всем было пофигу. Ну ничего, в этой жизни постараюсь хотя бы частично исполнить мечту. В большой спорт меня конечно никто не возьмёт, но всё равно научусь всему, чему смогу.

Пока мы торчали в пробке, со мной связался синьор Занзас, велевший сразу браться за написание своеобразной декларации о независимости, которую на очередном собрании будет необходимо продемонстрировать боссам Альянса, дабы уведомить их о выходе Варии из состава Вонголы. И хоть дата следующего собрания ещё не назначена, нам следовало подготовить все документы заранее.

Пришлось чертыхаться из-за отсутствия кофе и доставать ноутбук. Тони немного спас положение, протянув мне кофейные зёрна в шоколаде и специальные очки для работы за компьютером. Хорошо ещё, что задние стёкла в автомобиле были сильно затонированы и яркое солнце не бликовало на экране.

Конечно наброски этой декларации на сервере были, однако, попробуйте всё это собрать в единое полотно, когда мозг не совсем варит. Я сгрызла почти всю пачку зёрен, но задание с горем пополам выполнила. Правда, боссу улетела претензия не давать мне срочные задания, по крайней мере, пока я окончательно не восстановлюсь, иначе велика вероятность не успеть в срок. Либо будет вагон и маленькая тележка тупых ошибок. Я-то себя знаю.

Синьор Занзас не ответил, а меня пробрало веселье от того, что гипотетически я могу спокойно бесить босса по пустякам, а тот слишком далеко, чтобы надавать мне по шее. Главное этим не сильно увлекаться, потому что мужчина вполне себе может затаить зло и отыграться позднее.

В Пекинскую резиденцию Фонга мы приехали в разгар дня.

Выглянув из окна, я увидела приземистый одноэтажный довольно длинный дом, отделанный белым деревом. Со стороны дороги здание скрывали многочисленные деревья и кустарники, между которыми змеилась каменная дорожка. Более чем уверена, что на заднем дворе увижу ухоженный сад с беседкой и зоной для отдыха.

С замиранием сердца я вылезла из машины.

— И-пин на занятиях по контролю пламени, — сообщил Фонг, угадывая мои мысли. — Вернётся только к ужину.

От облегчения, промелькнувшего в сознании, захотелось дать себе хорошего леща. Пришлось признать, что я боюсь встречи с И-пин. Боюсь её реакции на мои жуткие шрамы. Боюсь, что она не простит меня за то, что я пропала на полтора года. И больше всего боюсь, что будет, когда девочка узнает, что я до сих пор с Варией. Вдруг она вообще после всего этого не захочет иметь со мной никаких дел?

Пока Тони под чутким руководством Джун выгружал из багажника мои вещи, мы с Фонгом не спеша прошли в дом.

Первым делом я, усевшись на мягкий пуф, сняла уличные ботинки и протёрла костыли от пыли, чтобы не пачкать пол в доме. Хорошо, что я додумалась надеть носки с прорезиненной подошвой — Фонг меня сразу предупредил, что во всём доме отполированный паркет. Мда… можно делать ставки сколько раз я упаду, не справившись с управлением ногами. Я и в прошлой жизни, не имея проблем с передвижением, постоянно спотыкалась и падала на подобном полу.

Сам дом был обставлен весьма однотипно — красные обои с восточным орнаментом, белая и серая краска на стенах; красные ковры и обивка мебели в тон. Полы покрывал чёрный паркет. Такого же цвета была деревянная современная мебель. Минимум украшений: картин, статуэток и прочих безделушек. Но очень много света, что не позволяло тёмной мебели давить на обитателей дома.

Поэтому легко представить мой шок, когда я вошла в очень светлую, я бы сказала, девчачью спальню, отделанную в совершенно других цветах. Паркет и мебель из светлого дерева: похоже на бук, но я не уверена. Стены выкрашены в мой любимый светло-бирюзовый цвет, и я сразу пообещала себе, что, когда приобрету своё жильё, обязательно добавлю в интерьер как можно больше этого чудесного оттенка.

У меня сложилось стойкое ощущение, что кто-то заботливый создал эту комнату специально для меня.

Большой письменный стол с множеством ящиков; узкие, но явно вместительные, комоды вместо прикроватных тумбочек; небольшой серый диванчик, на котором можно удобно устроиться с книгой… Чёрт, тут даже был электрический камин, над которым висел телевизор, а на каминной полке расположилась игровая приставка с (о боги!) бирюзовыми геймпадами.

Всё в этой комнате словно говорило «ты дома, Рин».

Пребывая в растерянности, я присела на край добротной двуспальной кровати, заправленной мягким белым покрывалом в волнистую серую полоску.

— Я не понимаю, — честно сказала я.

— Что, не нравится? — спросил Фонг, располагаясь на мягком стуле, стоящем рядом с письменным столом.

— Напротив, очень нравится, — я мотнула головой. — Сама бы не смогла сделать лучше…

— Это всё И-пин, — аркобалено рассмеялся, видя моё вытянувшееся от удивления лицо. — Я дал ей задание подготовить проект спальни для моего нового ученика. Никакой информации — лишь тетрадь и маятник. Ну и твоя фотография в запечатанном конверте.

— Просто потрясающе! — я искренне восхитилась. — Казалось бы, только недавно объясняла И-пин основы, а у неё уже такой прогресс!

— Эти полтора года девочка не теряла времени даром и усердно училась, — с гордостью сказал Фонг. — У неё предрасположенность к биолокации почти как у тебя.

— Подожди, но ремонт не делается несколько дней, — опомнилась я, подсчитав время, прошедшее после операции.

— Отделочные работы были завершены ещё до того, как ты легла в больницу, — Фонг рассмеялся. — А мебель доставили, когда у тебя была операция.

— Но ведь не было гарантий, что я выживу… — всё равно я до конца не понимала.

— Зато была надежда, — парировал наставник И-пин.

Антонио притащил мои чемоданы, и я решила заняться раскладыванием вещей. Сам Тони пошёл звонить Фабрицио. Фонг и Джун также решили оставить меня одну, переместившись в гостиную.

Располагая на одной из тумбочек различную мелочёвку, вроде различных кремов, я заметила, что из стены над кроватью торчит маленький гвоздик — самое то, чтобы повесить ловец снов, подаренный синьором Леви.

На глаза сразу навернулись слёзы. Приятно, когда продумывают даже такие мелочи, чтобы тебе было удобнее. До этого никто и никогда не переделывал комнату специально для меня. В прошлой жизни родственники считали, что я слишком маленькая, чтобы иметь своё мнение. Затем я жила в старой комнате Тсунаёши, и Емитсу скорее бы сгрыз собственные ботинки, чем позволил бы мне что-то менять в своём доме. Тупо из принципа. Ну, а в особняке семьи Коррадо не очень любили менять обстановку. Дошло до смешного — Тони и Фабрицио до сих пор, приезжая к матери, ночевали в своих детских комнатах на односпальных кроватях и в окружении своих старых игрушек. Милота да и только… вот только я себя чувствовала неуютно в окружении массивной дорогой мебели. Этот вовсе не значит, что в комнате, в которую меня заселили, мебель была дешёвая — вовсе нет. Но она была… попроще что ли.

Пока я распаковывала свои вещи, Тони успел съездить в небольшую гостиницу неподалёку, в которой обычно останавливались гости Фонга. Тот факт, что меня поселили в главном доме, был очень показателен — этим аркобалено ясно давал понять, что меня приняли в семью. Приятно, но страшно не оправдать ожидания.

Чтобы не пугать И-пин, я тщательно заклеила белым перевязочным материалом, который был похож на пластырь, но с малой клейкой частью, шрамы на лице. Из-за того, что пламя во время операции выходило через повреждённые ткани, заново травмируя их, шрамы снова покрылись отвратительно тёмно-красной коркой, которая дико чесалась, и которую ни в коем случае нельзя повреждать. А ещё было проблематично мыться: только быстрый прохладный душ, никакой ванны и в особенности сауны. В итоге сразу после водных процедур я обычно надевала тёплую пижаму и куталась в одеяло, долго согреваясь.

Мой огромный бежевый свитер крупной вязки и джинсы выглядели весьма прилично, поэтому я решила не переодеваться. Только расчесала волосы, которые за пять месяцев неплохо отросли и уже касались плеч. Косметические средства на основе пламени творят чудеса. Хотя прежний цвет волос вернуть так и не удалось. Теперь либо краситься, либо щеголять с седой головой. Осталось только отрастить волосы и можно будет выдавать себя за сестру Скуало. Нужно будет подкинуть мечнику эту идею, хотя бы для прикола.

Ко мне заглянул Фонг, чтобы позвать в гостиную для вечернего чаепития.

Я со своими костылями в обнимку вышла из комнаты и дохромала до большого углового дивана с мягкой красной обивкой. Выдохнув, я приземлилась на короткий край и вытянула болящие ноги. Устала, как собака. Как ни крути, а на инвалидном кресле передвигаться было проще.

Костыли я аккуратно прислонила к краю подоконника, чтобы они не упали.

Не успели мы разлить по чашкам ароматный зелёный чай, как скрипнула входная дверь. Руки у меня заходили ходуном, пока я в панике осматривала комнату. Спина тут же взмокла, отчего свитер начал противно липнуть к коже.

Боги, да оставшись один на один с синьором Занзасом я так не боялась!

Судя по шороху, И-пин сначала сняла куртку, а потом переобулась.

Наконец девочка отодвинула в сторону створку раздвижной двери и прошла в гостиную.

— Я дома, — начала она по-японски и тут наткнулась взглядом на меня. Я внимательно осматривала девочку, здорово вытянувшуюся за полтора года. Тёмные волосы, остриженные по плечи, были заплетены в два колоска: помнится, подобную причёску я носила в Намимори до работы в кофейне.

И-пин смотрела на меня огромными, из-за очков с толстыми линзами, глазами, которые стремительно намокали. Ох, чёрт!

— Ри-не, — неверяще прошептала девочка.

— Здравствуй, И-пин, — тихо сказала я, улыбнувшись дрожащими губами. — Я вернулась…

Мои слова как будто прорвали плотину. Пронзительно всхлипнув, И-пин кинулась ко мне в объятья. Здоровой рукой я прижала её к себе, краем сознания отмечая, что щёки намокли от слёз.

А в этот момент перед глазами вспыхнула странная, но знакомая картина: семь колонн, из которых горели только две: оранжевая и фиолетовая. Небо и Облако…

Спустя мгновение третья колонна начала светиться ярким и пронзительным жёлтым светом.

Словно Солнце…

* * *

Долго мы с И-пин в гостиной не просидели — выпили по чашке чая и удалились в мою комнату. Нас не останавливали — все понимали, что нам нужно многое обсудить. Хотя я не знала, что рассказать девочке, а о чём лучше умолчать, чтобы её не травмировать.

С другой стороны, малышка варится в мафиозном котле намного дольше меня и даже успела прославить в узких кругах своё имя. Как бы дико это для меня не было. Я всё равно до сих пор считала, что ни в коем случае нельзя впутывать в мафиозные сети детей. Скорее всего, никогда не приму иную точку зрения.

— Тебе тяжело ходить? — сочувственно спросила И-пин, глядя на мои мучения с костылями.

— Это ещё не трудно, — я нервно похихикала. — С ноября я вообще могла передвигаться только с помощью инвалидного кресла. Очень сомнительное удовольствие, если честно.

— Расскажи мне, — попросила девочка, скидывая забавные полосатые тапочки, и, забираясь с ногами на кровать.

Вздохнув, я села рядом и начала рассказывать всё с самого начала, решив-таки ничего не утаивать.

Как согласилась работать с Варией. Как узнала, что Вонгола пытается меня убить. Как стала по сути заложницей Варии и так далее.

Во время рассказа как я сломала нос Тсунаёши, зазвонил телефон. Я попросила И-пин подать его мне, так как он лежал на письменном столе, до которого надо идти. Девочка послушно подала телефон, однако, её глаза стали совсем огромными, когда она взглянула на имя звонящего.

Я глянула на экран и провела по нему пальцем, принимая вызов.

— Слушаю.

— С документами разобралась? — раздался хриплый мужской голос.

— Эээ… ну да. Ещё когда из больницы ехала… — недоумевающе произнесла я, бросая взгляд на часы, висящие над телевизором. Шесть вечера… в Италии одиннадцать утра. Что-то босс рано проснулся. — Все данные на сервере.

— Я ещё не смотрел, — сказал синьор Занзас после недолгого молчания.

— Тогда советую перепроверить, потому что я более чем уверена, что там вагон опечаток, — сказала я, закатывая глаза. На сервер ещё не заходил, но по мозгам пройдусь, ага.

— Без проблем. Напрягу Скуало, — судя по голосу, мужчина усмехнулся. — К концу недели на сервере будут образцы договоров с союзными семьями. Прочитать и проанализировать на будущее.

— Хорошо, сделаю, — кивнула я, молясь всем богам, чтобы этих образцов было не так много.

— Раз в две недели, не реже, жду полный отчёт о твоих тренировках, — напоследок сказал синьор Занзас и отключился, пока я осоловевшим взглядом смотрела в стену.

— Ри-не, всё в порядке? — обеспокоенно спросила И-пин, дотрагиваясь до моего плеча.

— А? Да, всё хорошо, — ответила я, тряхнув головой. — Просто босс меня как обычно озадачил.

— Почему ты называешь главу Варии боссом? — удивилась девочка.

— Ну… — я положила телефон на комод и упала на мягкие подушки. — Наверное потому, что после завершения обучения я поеду в Италию и стану частью Варии.

— Ты же не хотела быть частью мафии, — И-пин улеглась у меня под боком. — И так легко об этом говоришь.

— У меня было время, чтобы смириться, — я грустно усмехнулась. — Да и нет смысла переживать о том, что не можешь изменить. Фактически меня занесло в Варию ещё во время Конфликта Колец. А сейчас я им должна, как крестьянин феодалу. Как-никак мне жизнь спасли.

— Как ты можешь хотеть присоединиться к тем, кто избил Ламбо до полусмерти? — спросила девочка. Не возмущалась, не обвиняла — просто интересовалась.

— Тсунаёши много раз предупреждали, чтобы он ни в коем случае не позволял Ламбо драться. Наследник Вонголы прекрасно знал, что за противник Леви-а-тан, который сделает всё, чтобы блестяще выполнить задание босса. Я на участие Ламбо в этом сомнительном мероприятии повлиять не могла: брат меня не слушал, а в битву при всём желании вмешиваться было нельзя. Меня Скуало просто пристегнул наручниками…

Таким образом я возобновила прерванный синьором Занзасом рассказ. Больше всего И-пин шокировало то, что я пострадала не от рук Варии, как ей сказали, а из-за Тсунаёши. Оказалось, что больше суток после Конфликта Колец никто не знал где я и что со мной. Девочка поделилась со мной мыслью, что те дни она вспоминает как самые ужасные, что она пережила. Мальчишки почти в полном составе угодили в больницу. Ламбо стало ещё хуже, и он заработал ещё и пневмонию. Нане сказали, что ребята попали в аварию, и она дико переживала, почти не покидая больницу.

А потом позвонили из полиции. Сообщили, что кофейня сгорела и попросили приехать на опознание. Вот только опознавать было нечего: горстка обугленных костей, каменный кулон и оплавленный телефон. Всё это Нане пришлось хоронить в одиночестве: и Емитсу, и Тсунаёши отказались этим заниматься. И-пин тогда впервые видела, как Нана ругается с мужем и сыном, обвиняя их в чёрствости.

О событиях битвы Неба непосредственные участники не распространялись. Сама девочка почти не помнит, в какой момент появилась легенда о причастности Варии и лично синьора Занзаса в моей смерти, но Тсунаёши почему-то зацепился за эту идею, которую возвёл в абсолют. Не сразу конечно, но к моменту отъезда И-пин из Японии парень был практически одержим идеей мести. А ведь ему как наследнику постоянно приходилось контактировать с Варией… Зная импульсивность Тсунаёши, оставалось только удивляться, как синьор Занзас не пристрелил мальчишку.

Я с большим интересом послушала о путешествии в десятилетнее будущее и о последующем снятии проклятия со всех аркобалено. Кстати, в будущем ребята меня так и не встретили. Значит ли это, что я не доживу до двадцати шести лет? Или меня как следует спрятали? А ведь когда Ламбо из десятилетнего будущего посетил нас, он упоминал, что советником Десятого босса будет его сестра. Я более чем сомневалась, что по доброй воле присоединюсь к чёртовому моллюску, но тогда этот вариант будущего точно невозможен… Что же в этом случае произойдёт с Ламбо-подростком?

Конечно И-пин не знала всего, потому что не была очень приближена к Тсунаёши… Чтобы получить более подробную информацию, мне нужно пообщаться и с другими участниками тех событий. Однако, рассказ девочки не противоречил, а дополнял историю, которую я узнала от Антонио.

Ясно было одно — с Тсунаёши что-то происходит. Кто-то или что-то влияет на него, на его сознание.

Сейчас, с ясной, незамутнённой транквилизаторами и ядовитыми таблетками Вонголы, головой, я могла попытаться проанализировать все события, произошедшие с того самого момента, как я покинула подсознание Тсунаёши.

Понимающая И-пин оставила меня в одиночестве, отправившись в свою комнату, чтобы подготовиться к завтрашним занятиям. Я же дохромала до письменного стола с кучей ящиков и достала из своего рюкзака пухлый скетчбук с неразрисованными страницами.

Помассировав виски, я начала записывать все вещи, которые мне казались странными или подозрительными. А их было весьма много. Начиная с вопроса, зачем Тимотео было пытаться убить Занзаса ещё в детстве, и заканчивая причинами того, что Тсуна ни с того ни с чего воспылал к Емитсу любовью и уважением, а меня наоборот резко перестал воспринимать как авторитет.

Ведя записи, я никак не могла уловить момент, когда всё покатилось к чёрту. Ощущение, что этот процесс происходил… всегда? Ничего не понимаю…

Ведомая интуицией, я на чистом листе начертила временной луч, похожий на те, что я рисовала на уроках истории в далёком детстве. Исходной точкой послужил момент моего рождения в прошлой жизни. Затем я методично расставляла на луче деления, приблизительно отображающие важные даты. Проблема в том, что переживания последних лет были настолько сильные, что на их фоне воспоминания о прошлой жизни стали меркнуть и как бы выцветать. Я плохо помню лица родных. Остались какие-то фрагменты: потрясающая выпечка матери, которая, будучи трезвой, любила готовить… спелая клубника, заботливо выращенная бабушкой… звонкий смех сестры…

Почти восемнадцать лет прошло с тех пор, как меня подстрелили на главной площади города. Положа руку на сердце, я с уверенностью могу сказать, что та жизнь для меня чужая. Леви был чертовски прав говоря, что человек абсолютно ко всему привыкает.

Я настолько привыкла к мафии, к тому, что жизнь висит на волоске, и к тому, что в любой момент нужно будет всё бросать и ехать на другой конец мира, что слабо представляю, как можно жить по-другому.

Это страшно. Я не хочу забывать то, с чего всё начиналось. И ещё больше я не хочу забывать, кем я была и что потеряла.

Из-за таких размышлений я несколько расклеилась. Причём настолько, что И-пин, зашедшая, чтобы позвать меня на ужин, и увидевшая меня в слезах, здорово перепугалась. Я терпеливо объяснила ей, что слёзы — это нормально и не значит, что тебе больно или плохо. Просто иногда наступает момент, когда эмоций настолько много, что они требуют выхода. Девочка покивала, принимая мои слова к сведению, и пригласила меня к столу.

— Чем занималась? — добродушно спросил Фонг, когда я прихромала в столовую.

— Пыталась разобраться во всём, что пережила, — честно сказала я, приземляясь на ближайший к выходу стул. И-пин сразу поставила мои костыли к стене. Я тихо поблагодарила девочку.

— И как успехи? — поинтересовался Антонио, ставя передо мной стакан с апельсиновым соком.

— Честно? Я пока не знаю, — вздохнула я, накладывая себе греческий салат. Явно Тони готовил.

— Поясни, — попросил Фонг, внимательно глядя на меня. Интуиция зашевелилась, отмечая, что мою ауру сканируют, но я посоветовала ей замолчать.

— Я не могу понять, что в моей жизни пошло не так, — я сокрушённо покачала головой. — Казалось бы, стараешься как-то стабилизировать свою жизнь, а потом происходит какая-то мелочь, и всё летит к чёрту.

— Почему ты именно сейчас решила этим заниматься? — Фонг явно заинтересовался.

— Потому что чувствую, что на моё сознание не влияет что-либо извне, — уверенно сказала я. Наставник И-пин широко улыбнулся и мы приступили к ужину.

А затем я вернулась к своим записям. Достала коробку с благовониями и зажгла ароматическую палочку с запахом лаванды, который помогает мне сосредоточиться. Затем поставила перед собой толстую, молочно-белую свечу, которую также зажгла. И только потом взяла в руки нефритовый маятник на тонкой серебряной цепочке, который выбирала уже здесь, в Китае, прислушиваясь к интуиции.

Теперь пора задавать вопросы своему подсознанию.

«В какой момент времени меня сбили с выполнения планов своей души?»

Ответом послужили две даты: день моей смерти, и день, когда родилась Екатерина Романова. И с первым и со вторым всё предельно ясно. Я не должна была умирать в июне, но раз так произошло я должна была родиться… а в августе ли?

Быстро достав одну из своих таблиц, я выяснила, что Катя должна была родиться никак не раньше октября. Кто-то или что-то спровоцировало преждевременные роды. Как минимум это означает, что на мне висит вредоносная инграмма момента рождения…

На стикере я написала себе напоминалку, чтобы не забыть разобраться с этой проблемой.

Дальше я захотела узнать: с какого момента я упустила изменения, происходящие с Тсунаёши.

В ответе не было даты, но было конкретное событие: когда меня выкинуло из подсознания брата, но до того, как мою душу поместили в тело. Ещё я поняла, что нельзя разделять меня и Катю, потому что эта жизнь предназначалась мне. А нормально родиться мне помешало… синее пламя, которое на сто процентов было пламенем Тумана. Очень похоже на то, каким «обладала» я, когда была плотно связана с Тсунаёши. Но мы выяснили, что я никак не могла обладать пламенем Тумана, а Тсуна и подавно.

Почему именно Туман? Это проделки Рокудо Мукуро?

Ответ подсознания заставил меня долго и истерично смеяться. Почему-то одним из самых удачных дней для меня в новом воплощении считается тот, когда Мукуро переселил мою душу в предназначенное мне же тело.

Что вообще творится в этом мире?!

Мне стоило больших трудов убедить И-пин в том, что ночевать в одной комнате со мной — не самая лучшая идея.

Помог лишь пистолет.

Нет, я не угрожала ребёнку, а просто сняла свой огромный свитер. Девочка воочию увидела не только мои ужасающие шрамы, но и кобуру с пистолетом и запасными патронами, а также нож, чехол для которого был закреплён на правом предплечье.

— Из-за травм, в том числе психологических, я могу спокойно спать только с оружием под рукой, — рассказала я малышке. — И больше всего я боюсь, что из-за этой моей привычки пострадают близкие. Уже были случаи.

Девочка серьёзно кивнула и предложила найти для меня автомат. От карабина я отказалась, сразу вспомнив Конфликт Колец. Даже плечо заныло, вспоминая синяки от приклада.

Ещё И-пин провела мне экскурсию по своей комнате, которая также отличалась от основной части дома. Пол и мебель из светлого, как у меня в комнате, дерева. Светло-зелёные обои с незамысловатым узором и очень много светильников.

Я удивилась, увидев вместо обычной кровати два комплекса: на первом ярусе был письменный стол с ящиками, шкаф и полки, а на втором располагалось спальное место.

Один из комплексов был обжит: на полках стояли книги и игрушки, а на письменном столе царил небольшой ученический хаос.

— А почему две кровати? — спросила я, усаживаясь на забавное кресло с зелёными треугольниками. И-пин, забравшаяся было в небольшой тканевый шалаш, неожиданно смутилась.

— Ну, я хотела бы, чтобы у наставника появились ученики моего возраста, чтобы мы могли вместе играть, — сказала девочка.

Я внимательно оглядела комнату и поняла, что здесь действительно довольно много игрушек. От кукол до игрушечной плиты с миниатюрной посудой.

Было ясно как день, что Фонг не жалеет средств на отдых и развлечения своих подопечных. Тем страшнее вспоминать Реборна, который явно считал, что отдых — не необходимость, а награда. А ведь в Намимори у И-пин даже игрушек нормальных не было — почти всё отбирал Ламбо. В обилии была только канцелярия, которая постоянно требовалась Тсунаёши в школе. Теперь неудивительно, что девочка либо постоянно рисовала, либо таскалась за мной хвостиком.

Чувствую себя нечуткой свиньёй. Непременно нужно будет сходить с И-пин в какой-нибудь магазин с игрушками, чтобы она выбрала всё, что хочет.

Сказку на ночь девочка не требовала. Внимательно посмотрела на меня и отправила спать. К тому же Фонг предупредил, что специально под меня никто подстраиваться не будет. Хочешь тренироваться и получать новые знания — будь добра вставать в семь утра.

Поскольку я не дома, то само собой я подчинилась и уснула довольно рано, что для меня было совсем нетипично. Видимо мозг не выдержал дневных впечатлений и решил отдохнуть.

Вот только это не помешало мне проспать три будильника, которые видимо на автомате отключала. Проснулась я от мысли «как-то я очень долго сплю», глянула на время — семь тридцать. Ну, не так уж плохо.

К завтраку я даже успела умыться, расчесаться и сменить пижаму на свободные брюки и розовую плюшевую толстовку с ушками на капюшоне.

В столовой обнаружились Фонг и И-пин. Я поздоровалась и скользнула на один из свободных стульев. Передо мной тут же появилась тарелка с рисом. Никак не могу привыкнуть к завтракам, отличным от привычных мне с детства. В Италии на завтрак принято есть только круассан без начинки, который запивался крепким кофе. Завтрак в Японии и Китае мало чем отличался от обеда или ужина. Ни тебе каш на молоке, ни яичницы с колбасой. Даже тостера нет.

Надо будет в ближайшие дни заказать какую-нибудь хлебопечку. Каши на молоке варить даже не буду — сама я никогда не могла их много съесть, а почти у всех азиатов непереносимость лактозы. Поэтому и молоко придётся покупать самой и только на себя.

Позавтракав, И-пин убежала к себе, переоделась в утеплённый спортивный костюм и отправилась на пробежку.

Мы с Фонгом остались один на один, но прежде чем приступать к разговору, сначала мы убрали со стола и приготовили чай. Затем аркобалено принёс стопку листов бумаги и писчие принадлежности.

— Ну что, давай определяться с направлением твоего обучения, — произнёс Фонг. — Я бы хотел услышать твои мысли.

— Для начала я бы продумала улучшение боевых навыков, — ответила я. — Не столько из моей прихоти, сколько из соображений безопасности. Потому что этих навыков у меня нет вообще. А мне потом в Варию возвращаться.

— Это правильно, — серьёзно кивнул Фонг. — Узнай какие у них вступительные испытания, и начнём тебя к ним готовить. У тебя пока есть время, но думаю, что через пару недель ты сможешь отказаться от костылей.

— Сегодня же позвоню Скуало или Луссурии, чтобы уточнить этот вопрос, — сказала я, привычно грея руки о горячую чашку.

— Также я думаю, что можно сразу начинать занятия по биолокации, — сказал Фонг. — Будем дальше развивать твои способности по самолечению, несомненно нужно будет заниматься обострением интуиции. Ещё бы захватить лечение других людей и корректировку их сознаний…

— Нет, — решительно перебила аркобалено я. Тот удивлённо посмотрел на меня.

— Почему? Это же огромный пласт знаний.

— Потому что это опасные и даже ненужные знания, — убеждённо сказала я. — Если бы я посвятила свою жизнь какому-нибудь целительству, я бы возможно задумалась. Да и то не факт. Пойми, я собираюсь в мафию, где эти знания никто не будет использовать во благо. Я не хочу и этот грех на себя вешать.

Не знаю, сколько бы я пыталась доказать Фонгу свою точку зрения, если бы не аура довольства, окружившая аркобалено. Резко замолчав, я с возмущением посмотрела на учителя.

— Проверка? — уныло уточнила я.

— Прости, не удержался, — захихикал Фонг. — Надо же было уточнить для какой цели тебе нужны знания, которые вполне можно использовать, чтобы влиять на других людей.

— Спасибо, мне хватило опыта прошлого, — я поморщилась. — Меня крёстная взялась учить только, потому что я не просила делать что-то вместо себя, самостоятельно занимаясь лечением. Но ты не представляешь, сколько людей приходило ко мне. И просьбы у всех однотипные: «вправьте мозги сыну», «повлияйте на дочь», «муж от меня ушёл — верните». Не было ни одного человека, который бы сказал: «Научите меня. Направьте, а дальше я сам попытаюсь». Ощущение, что они видят во мне какого-то Хоттабыча, который выдернет откуда-нибудь волос, что-то пробухтит себе под нос, и проблема волшебным способом исчезнет!

— В этом человеческая сущность, — Фонг невесело усмехнулся. — Всегда хочется найти лёгкий и быстрый путь. Эдакую волшебную таблетку, которая всё сделает. И не все понимают, что таблетка эта называется «упорство и труд».

Мы могли бы долго рассуждать о проблемах рода человеческого, но нужно было заниматься делами.

Я похромала в свою комнату, где достала телефон для связи с Варией. Посмотрела на время. Почти десять, а значит, что в Италии около трёх часов ночи. Скуало точно спит. Босса тревожить я не хочу. Леви даже в свободное время обычно умудряется работать…

Я набрала Луссурию, отчаянно надеясь, что эксцентричный вариец не спит.

— Кэти! Как ты, дорогая? — Луссурия ответил после третьего гудка.

— У меня всё хорошо, — я улыбнулась. — Я тебя не отвлекаю?

— Божечки, да конечно нет! — запричитал мужчина. — Для тебя я всегда найду время, милая! … ну что?

В трубке послышалась странная возня, а потому мужской голос что-то эмоционально высказывал Луссурии. Причём по-испански.

— Лусс, у тебя всё хорошо? — осторожно спросила я через минуту. Вариец ответил не сразу — сначала я услышала звук захлопывающейся двери.

— Не обращай внимания, моя хорошая, — легкомысленно рассмеялся Луссурия. — Это Диего устраивает мне сцены ревности.

— Кем бы ни был этот Диего, передай ему, что если он тебя обидит, то я приеду и голову откручу, — пообещала я. Вариец весело рассмеялся, а я продолжила: — Собственно, я звоню тебе по делу. Расскажи пожалуйста: какие условия для вступления в Варию?

— Ты про экзамены? Божечки, да они тебе совсем не нужны! Ты же и так, можно сказать, одна из нас, — сказал Луссурия.

— Солнце, мне нужно сдать все экзамены, — твёрдо сказала я. — Сколько в Варии сейчас женщин? Вот-вот, и я о том же. Ты понимаешь, что скажет Вонгола на моё появление в ваших рядах? Думаю, обвинение «насосала» будет самым безобидным. Наша задача сделать всё, чтобы ни одна скотина не могла обвинить Варию в чём-то, что мы не совершали.

— Ну в таком случае ты права, — согласился со мной мужчина. — Тогда слушай. Скачала проводится психологическое тестирование. Затем экзамен на знание языков. Минимум два, максимум не ограничен, но чем больше, тем лучше. Потом зачёт по стрельбе. Тоже на выбор не меньше двух видов оружия. Боёвку завершает рукопашный бой и проверка навыков владения холодным оружием. Ну и, если всё сдашь, тебя допускают к одиночному выполнению задания. Выполняешь задание — и бегом в наши стройные ряды.

— Спасибо большое. Ты мой спаситель! — благодарно сказала я, записав слова мужчины.

— Ой да ладно тебе! — отмахнулся Луссурия. — Главное не забудь хотя бы иногда звонить и рассказывать как у тебя дела. А я пошёл за Диего. Он ушёл курить на улицу, а у него такое слабое здоровье!

— Удачи, — пожелала я, отключаясь. Луссурия был в своём репертуаре. Помнится, Рождество он встречал с неким Тео, а сейчас уже живёт с Диего. Ну хоть у кого-то личная жизнь бьёт ключом.

Я передала Фонгу слова Луссурии, само собой опустив личные разборки варийца. Аркобалено кивнул и позвонил Джун, без которой составлять график моих тренировок не имеет смысла.

Китаянка пришла одновременно с вернувшейся с пробежки И-пин. Вот только девочка налила себе воды в небольшую пластиковую бутылку и убежала к себе — читать учебник по японскому языку. Ну, а мы приступили к дебатам. Хотя правильнее будет сказать, что дебатировали Фонг и Джун, потому что я не знала как грамотно распределить нагрузку на мозг и тело и не свалиться с истощением. Мне только предстоит этому научиться.

Джун была уверенной, что, если ей позволят использовать препараты на основе пламени Солнца, она сможет привести меня в более-менее боевую форму за пару месяцев. Я в этом очень сомневалась, однако Фонг серьёзно кивнул и дал добро на использование препаратов. Единственным условием была тщательная проверка на совместимость и токсичность. Это в принципе делать нужно, а после выкрутасов Вонголы и подавно.

Было решено, что мне нет смысла качать боевые навыки, пока я достаточной мере не укреплю физическое тело. Так что в ближайшие месяцы мне предстоит усиленно заниматься гимнастикой и увеличивать выносливость. Ну, а мозги мне загрузят биолокацией. Фонг также будет учить меня понимать голос интуиции до того, как он трансформируется в истеричные вопли.

Так и повелось. В семь утра меня поднимала Джун, чтобы я под её надзором делала в гостиной что-то наподобие зарядки. После завтрака меня на разных языках гоняли по теории биолокации пару часов. Затем мы ехали в бассейн, потому что плавание отлично развивало почти все группы мышц. Вот только я ненавижу прохладную водопроводную воду и особенно хлорку. Уж лучше нырять в горную речку на Ивана Купала: пусть вода там намного холоднее, но она не режет в глаза при попадании и не сушит кожу.

Закончив с водными процедурами, мы с Джун обычно обедали у неё дома, где самая большая комната была переоборудована в зал для тренировок, в котором я заново училась ходить. Такие физические нагрузки меня изрядно выматывали, так что мне приходилось несколько часов спать, чтобы восстановить силы. А до ужина меня на разных языках гонял Фонг, проверяя как я уяснила утренние знания и обучая меня контролировать пламя.

От занятий меня освободили только на день рождения Тони, которому первого мая исполнилось двадцать девять лет. Я весь день скандировала лозунги в духе «любовь, комсомол и весна» или «мир, труд, май». А ещё мы под тортик посмотрели «Холодное сердце»… и я об этом очень пожалела. Очень светлые волосы, серо-голубые глаза, сильное влияние льда на жизнь… Меня настолько задолбали, что я швырялась пламенем в любого, кто посмеет назвать меня Эльзой или будет петь «Let it go». Причём больше всех нарывался именно Антонио.

Не знаю, сколько бы эти шуточки продолжались, если бы я, взбесившись, не начала чувствовать странное жжение, волнами исходившее от шрамов. Тони тогда резко перестал смеяться и смотрел на меня с ужасом.

Чтобы успокоиться, мне пришлось минут на десять закрыться в комнате и медитировать над зажжённой свечой. Пламя стабилизировалось тяжело и словно нехотя.

Антонио убедился в том, что в Китае опасности для меня нет, и через пару дней после дня рождения отчалил в Италию. Мне было физически тяжело отпускать мужчину на другой конец земного шара. Небу и хранителю всегда тяжело расставаться, особенно надолго. Как рассказал Фонг, Небо вообще всегда жадное до присутствия рядом своих хранителей. Я хотела было поинтересоваться у учителя, кто является его Небом, но интуиция мне посоветовала в эту тему не лезть.

Если честно, для меня остаётся загадкой момент, когда я обзавелась хранителем Облака. Точно знаю, что к Рождеству я была одна как перст, а к путешествию в Китай нас с Тони уже связывали крепкие узы. Наверное, это происходило не так резко, как у Тсуны и его хранителей, а очень постепенно и даже незаметно.

С И-пин мы также проводили не так много времени. Несколько часов после ужина мы обычно обсуждали события прошедшего дня, играли в настолки или рубились в приставку. Правда, малышка не очень любила обожаемые мной шутеры, но с завидным постоянством сидела рядом и читала, либо рисовала, пока я охотилась на мутантов.

Кстати, мы всё-таки в одно из воскресений, которое выдалось свободным от тренировок, выбрались в город и посетили огромный торговый центр, где я купила для И-пин кукольный домик со съёмными модулями. Ладно, признаюсь, что эту штуку я выбрала потому что в детстве даже мечтать не могла о подобных вещах. А вот девочка попросила специальную швейную машинку для детей, которую я купила только при условии, что И-пин будет шить только под присмотром старших.

Да, она гениальная мафиози и киллер. Но ей всего семь лет! Как-ни крути, И-пин всего лишь ребёнок, пусть и гениальный. К тому же я заметила, что бессознательно транслирую на девочку те же эмоции, что к сестре из прошлой жизни. Связь Небохранителей в какой-то степени усугубила это, потому что, когда И-пин уходила на задания, мою интуицию просто коротило от опасности, грозившей ей.

В такие моменты я из рук вон плохо работала с подсознанием, потому что невольно концентрировалась на тревоге. Помогали только утомительные тренировки, доводящие организм до такого состояния, что я, не соображая ничего, с трудом доползала до своей кровати, где сразу выключалась.

Джун сдержала обещание. К началу июля я уже прочно стояла на ногах без помощи костылей или трости, а также могла пробежать четверть марафона. После этого у меня из тренировок убрали ненавистный бассейн, зато добавили кучу занятий по боёвке. От занятий по контролю пламени и ближнему бою, до стрельбы из снайперской винтовки.

Расписание получилось мягко скажем плотное. Без тренировки не обходилось ни дня.

За время, проведённое рядом с Тсунаёши, я сильно продвинулась в освоении энергии инь, однако совершенно не развивала ян. И это даже не ошибка Реборна, а просто скромный факт, который он видимо решил замолчать.

Я была уверена, что градация пламени сопоставима с цветами радуги или чакрами, и исходя из этого, следует подбирать тренировки. А вот ни черта подобного. Есть типы пламени, для развития которых необходимо тренировать инь-составляющую. Например, для пламени тумана задействована только инь-энергия. У Дождя и Солнца также перекос в сторону души, однако энергия тела тоже необходима. По другую сторону спектра находятся Облако, Гроза и Ураган. Причём уже Урагану необходима только ян-составляющая.

И в этом случае становится понятно, почему Небо считается атрибутом Гармонии. Только при равном развитии тела и духа можно достичь наибольшего потенциала. Правда, идеального баланса достигают единицы.

В моём случае тело не выдерживает нагрузки пламени. Тсунаёши же поначалу утрачивал контроль над разумом, от чего и вытворял все те безумные вещи. Лысого Мочиду я до сих пор вспоминаю.

А есть ещё аномалии вроде смешанного пламени. И это по словам Фонга просто ужас. Особенно когда происходит смешение пламени и с инь стороны и с ян. Самый тяжёлый случай, которым занимался лично учитель, был мальчик-Облако с примесью Тумана. Понятия не имею кто это, но боюсь представить, как мучился бедный ребёнок, раздираемый изнутри таким разным пламенем. Повышенная агрессивность и нестабильная психика может быть самым безобидным прогнозом.

Зато я поняла почему так легко взбесить синьора Занзаса и, в частности, почему пламя Ярости называется именно так. Наверное ужасно всю жизнь стремиться к гармонии, но не достичь этого никогда. И чем больше человек старается уравновесить энергию, тем сильнее будет расти его гнев. Самый лучший вариант — это окружить себя стабильными хранителями, а также носителями пламени Неба, достигшими относительной Гармонии.

С таким забитым расписанием не удивительно, что я совершенно забыла про свой же день рождения. Напомнил, как ни странно, Скуало. В полночь по Пекинскому времени скинул песню «восемнадцать мне уже». Чёрт, а ведь точно.

Последний раз я отмечала этот праздник тоже в восемнадцатилетие, не дожив до девятнадцати буквально несколько недель. Тем страннее для меня было то, что многие близкие отменили все дела, чтобы посвятить день мне. Фонг даже умудрился перенести собрание Триады. Больше меня удивил только приезд Антонио и Леви, которые привезли с собой гору подарков. Хотя фактически Леви был проездом — у него задание в Гонконге.

Луссурия снова передал коробку косметики. Я хотела было паниковать, однако эксцентричный вариец положил по большей части уходовую косметику на основе пламени Солнца. А декоративная была вполне нейтральных оттенков, которые можно использовать в повседневной жизни.

Леви от всей Варии приволок ящик патронов для моей беретты, вокруг которого я скакала, довольная, что можно будет нормально учиться, не экономя патроны. Всё-таки пистолет, подаренный синьором Занзасом, довольно сильно отличался от другого оружия, и патроны к нему изготавливались в ненавистной мне Вонголе. Из обычного пистолета я тоже училась стрелять, но предпочтение отдавала любимому оружию, с которым буквально сроднилась.

После дня рождения мне дали ещё один день, чтобы отдохнуть, в который я тупо отсыпалась. Это была стандартная практика, чтобы в сжатые сроки впихнуть в мою голову знания. Несколько недель усиленных занятий, и, когда от переизбытка информации мозг перестаёт нормально воспринимать что-то новое, следовало отсыпаться часов двадцать. За это время полученные знания укладываются в черепушке, тело отдыхает, а значит можно тренироваться дальше.

К такому темпу я весьма быстро привыкла. Чем-то это напоминало тренировки Реборна. Правда, без школы. Аттестат о школьном образовании я вообще получила задним числом и не вполне законно. Даже экзамены сдавать не пришлось, из-за чего меня немного грызла совесть. Нужно будет честно поступить в ВУЗ, чтобы её заткнуть. И само собой сдать на отлично экзамен в Варию. Может к девятнадцати годам получиться это провернуть?

Так думала я, пока в ноябре мы не обнаружили проблему, ставящую под вопрос моё дальнейшее обучение.

— Попробуй ещё раз, — устало произнёс Фонг. Я вздохнула и, взявшись за маятник, склонилась над планом дома. Сидящая напротив Джун внимательно наблюдала за моими действиями.

Задача передо мной стояла весьма простая на первый взгляд. Мне нужно было найти кольцо, которое спрятано где-то в доме, имея под рукой только блокнот, карандаш и маятник. И кольцо это лично я держала в руках и упаковывала в конверт, чтобы после меня к нему никто не прикасался, а результата всё равно нет.

Ощущение, будто подсознание совершенно не понимало, чего я от него хочу. Результаты каждый раз были совершенно разные, а однажды маятник вообще упрямо показывал, что нужный мне предмет находится за пределами дома. И это при том, как оказалось, что кольцо лежало в ящике буфета в столовой, где я и находилась!

Эта ситуация буквально поставила меня в ступор. Всё это время я весьма успешно занималась диагностикой как себя, так и других людей. Причём узнавать живы ли мои хранители я могла с лёгкостью, даже несмотря на расстояние. С остальными людьми было немного тяжелее — требовалась вещь, принадлежащая человеку. Были конечно погрешности, особенно поначалу, но никогда не было такого, что неверно всё.

Фонг предположил, что имеет место какой-нибудь блок, однако диагностика упорно не давала результатов, показывая, что всё в порядке. Это могло значить, что у нас просто недостаточно знаний. И неудивительно: я о перерожденцах знала только из личного опыта, Джун этой специфической темой в принципе не интересовалась, а у Фонга не было учеников таких как я.

Меня освободили от занятий по биолокации на неопределённой срок, а учитель на следующий день прямо с утра отчалил в Италию, чтобы разобраться. Конечно, по-хорошему мне тоже надо было ехать, но это было бы уж слишком опасно. Поэтому я осталась в Китае: присматривать за И-пин и оттачивать на заднем дворе умение стрелять из пистолета. Джун уехала на очередное собрание Триады, так что у нас намечались каникулы.

Поскольку И-пин была на домашнем обучении, в школу ей ходить не было нужды — она просто раз в месяц сдавала все экзамены. По утрам я объясняла девочке новые темы, попутно вспоминая школьную программу, а после обеда тренировалась сама. Хотя И-пин всё равно старалась быть рядом, при этом совершенно не напрягая. В любой момент я могла попросить своего хранителя оставить меня в одиночестве, и она на это совершенно не обижалась. Единственное, я не могла помочь девочке с китайским языком — как Фонг ни старался, мой мозг не запоминал ничего, кроме пары общих фраз.

А ещё мы подсели на пазлы. Купили картину с морем на десять тысяч деталей, которую собирали на журнальном столике в гостиной, сидя на мягком ковре. Признаюсь честно, в прошлой жизни мне не хватало терпения на подобные занятия, но тут я втянулась.

К возвращению Фонга мы от нечего делать прогенералили дом и наготовили кучу еды. В духовке томилась утка, холодильник был забит закусками, а на столе остывал пирог с брусникой. И-пин предлагала испечь классическую шарлотку, но я терпеть не могу печёные яблоки.

Оставшееся время я потратила, метая на заднем дворе ножи в небольшой пенёк. Несмотря на ноябрь, сегодня было довольно тепло. Я себя чувствовала весьма комфортно в спортивном костюме с флисовой подкладкой, да и И-пин решила сделать домашнее задание на улице, сидя в небольшой беседке, в которой мы летними вечерами гоняли чаи.

Когда скрипнули ворота, я подняла голову и принялась собирать ножи, которые сразу сложила на место — Фонг ну очень щепетильно относился к порядку.

Из подъехавшего автомобиля вышли трое: Джун, Фонг и Мармон. Однако…

Сразу захотелось узнать какого чёрта происходит, но было невежливо накидываться с расспросами на только что приехавших людей. Поэтому я затолкала любопытство подальше, зазывая всех к столу.

Мы с И-пин быстро выставили на стол блюда с вкусностями и заварили чай.

— Как прошла поездка? — ненавязчиво поинтересовалась я, разрезая утку.

— Весьма плодотворно, — спокойно произнёс Фонг с улыбкой, однако не вдаваясь в подробности. Джун вообще больше отмалчивалась, неприязненно поглядывая на Мармона, который и так был не особо болтлив. А хранителя Тумана Варии ещё и И-пин сверлила недовольным взглядом.

И ежу понятно, что обед прошёл в напряжении и почти в полной тишине. Затем мы с И-пин быстро убрали со стола, а Джун приготовила новую порцию чая.

— Стало что-то известно? — наконец спросила я.

— А может сначала убрать из комнаты ребёнка? — хмыкнул Мармон.

— Я не только ребёнок, но и хранитель Солнца Оне-сан, — ядовито фыркнула И-пин, которая терпеть не могла, когда посторонние проезжались по её возрасту.

— А босс знает, что ты обзавелась хранителями? — я не видела глаз Мармона, но явно чувствовала, что он на меня внимательно смотрит.

— Это не твоего ума дело, — отрезала я, всем видом показывая, чтобы аркобалено не лез куда не надо. Так-то боссу я давала полный отчёт о происходящем в моей жизни, но посторонним об этом знать необязательно. А хранитель Тумана Варии не сделал ничего, чтобы я ему доверяла.

— Мармон, нужна диагностика, — серьёзно произнёс Фонг, на которого я уставилась с неподдельным удивлением. Чего блин?

— Я бесплатно не работаю, — произнёс аркобалеко, а я снова почувствовала на себе его взгляд.

— Если это снова проверка, то имей в виду — я могу и пристрелить, — произнесла я, демонстративно кладя на стол ладонь, в которой был зажат пистолет. Фонг опустил взгляд, но я чувствовала, что он улыбается. Учитель-то знает, что я блефую, но Мармону мы об этом не скажем.

Хранитель Тумана Варии помолчал, вздохнул, а потом извлёк из своего плаща рулон туалетной бумаги. И-пин удивлённо наблюдала за Мармоном, а Джун закатила глаза.

Оторвав кусок бумаги, аркобалено смачно в него высморкался и принялся внимательно изучать то, что у него получилось. В этот момент я почувствовала, будто моё тело и подсознание сканируют.

— Этот цирк с бумагой обязателен? — брезгливо поморщилась я, откидываясь на спинку стула.

От моей фразы Мармон ненадолго завис, а Фонг расхохотался от души.

— А я говорил, что она тебя раскусит, — довольно сказал учитель.

— Не ожидала, что в Варии есть радиэстезисты, особенно способные считывать информацию без маятника в руках, — удивлённо произнесла я.

— Я предпочитаю эти способности не афишировать на стороне, — недовольно хмыкнул аркобалено. — Сама знаешь почему.

— Догадываюсь, — вздохнула я.

— А теперь вернёмся к делу, — сказал Фонг. — У Рин стоит какой-то блок, мешающий заниматься поиском.

— Ты разве не консультировался с Варией по этому поводу? — произнёс Мармон. Лягушка, восседавшая на его макушке, протяжно квакнула, явно соглашаясь с хозяином.

— Я хочу выслушать твои мысли, — Фонг, как обычно, был эталоном спокойствия.

— Да связь с Высшим Я у неё покалеченная, — резко бросил аркобалено Тумана. Я с удивлением уставилась на него, от чего тот разозлился:

— А ты не думала для чего каждая душа проходит очищение? Именно для того, чтобы не возникло конфликта личностей!

— Объясни, — попросила я, доставая с полки блокнот, чтобы записать мысли варийца.

— Ты до сих пор не отпустила свою прошлую жизнь, — обвиняюще произнёс Мармон.

Моя ручка зависла над листом, пока я пустым взглядом смотрела в стол, осознавая насколько аркобалено прав. Любую ситуацию я рассматриваю с призмы своего прошлого и пытаюсь компенсировать всего, чего лишилась, совершенно не задумываясь о будущем. Даже цель у меня только одна — стать частью Варии, только чтобы не умереть… а что дальше? И не то планов никаких нет — я даже ни о чём не мечтаю. Просто плыву по течению и, вместо того, чтобы радоваться каждому дню жизни, будто наблюдаю за всем со стороны.

— Что мне делать? — растерянно прошептала я.

— Выбора нет… — вздохнул Фонг, со всей серьёзностью глядя на меня. — Тебе придётся поехать туда, где всё началось…

Туда, где всё началось… у меня по спине пробежал холодок.

Мне необходимо вернуться на родину. В то место, где меня убили.

— Вопрос как мне туда попасть даже не буду поднимать, — хмыкнула я, совладав с волнением. — Меньше полутора тысяч километров всё-таки… Но что мне искать в России?

— Никто не знает, — ответил Фонг. — Это путь, по которому ты должна пройти сама. Можно лишь предположить, что отправной точкой будет место смерти.

— Центральная площадь значит… — задумчиво произнесла я, барабаня пальцами по столу. — Что поделать… надо ехать.

Вот только просто так меня бы никто не отпустил. Сначала пришлось сдавать Мармону и Фонгу экзамен по боевым навыкам, а потом неделю лечить синяки и трещины в костях. Правда, вариец потом огрёб от учителя за то, что не церемонился и бил в полную силу. Однако, аркобалено единогласно признали, что в принципе в бою я не помру и смогу унести ноги в случае опасности. Благо, что эти самые ноги нормально функционируют.

Я даже примерно не могла прикинуть как долго буду отсутствовать. Интуиция говорила, что никак не меньше месяца, а, значит, Рождество и Новый год мне придётся встречать одной. Не знаю, как эту новость преподнести Деборе, которая меня просто прибьёт. Надеюсь, что Тони сможет разрулить эту ситуацию, как он обещал. Хотя хранителю Облака было совершенно не по душе моя затея с одиночной поездкой.

Обнадёживало лишь то, что в мире мафии границы стран иногда отличались от привычных гражданскому населению. Той же дорогой к моему сердцу Приморский край является территорией подотчётной не только России, но и Китаю, Корее и Японии. Именно здесь чаще всего проводились собрания азиатской части Альянса.

Узнав это, я сразу спросила, были ли собрания альянса летом девяносто пятого, а получив ответ, долго сидела в своей комнате, уставившись в стену. Помнится, когда не стало крёстной, а потом отца, я пару месяцев усиленно курила, отчаянно надеясь сбавить стресс… сейчас мне бы тоже не помешала сигарета. Нужно будет купить пачку и бросить в сумку как раз для подобных случаев.

И угораздило же меня приехать в город в то время, когда там собрались все боссы Альянса! Тем было страннее покушение на тогда ещё семилетнего синьора Занзаса. Вонгола уверяла, что это была попытка ударить по Девятому боссу, но я, как невольный участник тех событий, очень даже сомневалась в официальной версии. Ни одна семья, а тем более бандиты, не будет так явно и очевидно нападать на одного из наследников сильнейшей семьи, особенно когда все сливки мафии собраны в одном городе. Вот только зачем это нужно старику? Что такого происходило в то время?

Как бы то ни было, а мне просто необходимо будет поговорить по душам с синьором Занзасом, желательно лично. Не знаю почему, но я уверена, что эту ситуацию нельзя пускать на самотёк. Мне просто необходимо докопаться до правды.

* * *

Пятнадцатого декабря вечером мы выехали к железнодорожному вокзалу. Лететь на самолёте было бы быстрее, но я конечно же выбрала наземный способ передвижения. Можно было бы поехать и на машине, но у меня было слишком мало опыта — водительские права я получила только в октябре.

В рюкзаке лежали поддельные документы на имя Ивановой Екатерины, девятнадцати лет. По легенде я поеду сдавать экзамены в местный вуз да прогуляться по малой родине. Путешествовать под своим именем мне было, мягко скажем, рановато, потому что, как ни крути, а фамилия Коррадо было весьма знаменита и в мафиозных, и в гражданских кругах. Тут даже обычную девчонку из семьи потомственных рестораторов вполне могут схватить с целью выкупа, а если узнают о моей связи с Варией… это вполне может привлечь внимание со стороны семьи Джиг, которая была весьма в хороших отношениях с Вонголой. А я очень не хочу, чтобы в моей памяти родной город отложился как площадка для мафиозных разборок.

Меня тщательно проинструктировали насчёт тонкостей передвижения мафиози. Фонг сообщил куда надо, что едет его ученица, притом не для задания, а «на отдых», поэтому проблем по идее быть не должно. Хотя в паспорте у меня имелись штампы на основе пламени Урагана, дающие понять знающим людям, что меня как минимум не стоит обыскивать. Пистолет то и нож были всегда при мне. Никто бы не позволил мне отправиться в потенциально опасное место безоружной. И не только потому что ко мне испытывали какие-то положительные эмоции, а скорее из-за того, что в мою шрамированную тушку вложено ну очень много денег, которые сгорят, если меня убьют.

С собой у меня была сумка с ноутбуками, небольшой кожаный рюкзак, с которым я таскалась вместо дамской сумочки, и чемодан со сменными, преимущественно тёплыми, вещами.

Хоть блока на пламени больше не было, я всё равно продолжала почти всегда мёрзнуть. Доходило до абсурда — куртки, ботинки и термобельё я покупала только в специализированных магазинах для альпинистов.

В Пекине и Терамо ещё климат был весьма приятный. Во Владивостоке же была адская смесь из сильных ветров и высокой влажности, и всегда казалось, что зимой на улице намного холоднее, чем показывает термометр. А я ещё прусь туда в разгар зимы! Идиотка, не иначе.

— Береги себя, — серьёзно произнёс Фонг. — Надеюсь, эта поездка поможет тебе.

— Я тоже надеюсь, — кивнула я и наклонилась, чтобы обнять И-пин.

— Возвращайся скорее, сестрёнка, — сказала девочка. Я улыбнулась ей и ласково потрепала по волосам, напомнив негоднице о необходимости носить шапку. Затем подхватила чемодан и отправилась в поезд, чтобы найти своё купе.

Билеты стоили не так дорого, однако я решила не выкупать все места, чтобы создать иллюзию не сильно богатой студентки. Да и я считала, что тратить лишние девятьсот евро на такую блажь, как одиночная поездка в поезде, было излишним.

Хотя в деньгах я совершенно не нуждалась. Фабрицио и Дебора ежемесячно перечисляли на мой счёт кругленькие суммы, плюс я так и не тратила деньги, заработанные во время Конфликта Колец. Конечно, был соблазн накупить кучу ерунды, но меня останавливал тот факт, что я была не дома, а вес и количество багажа был весьма ограничен. К тому же я недавно загорелась идеей накопить на собственную квартирку в Тоскане, неподалёку от варийской базы.

Войдя в купе, я первым делом сняла шапку и куртку, чтобы не запариться. Затем закинула на полку чемодан и уселась возле окна так, чтобы к двери была обращена правая половина лица. Хоть шрамы я тщательно загримировала и зачесала длинную чёлку налево, всё равно не хотелось, чтобы на меня пялились.

С моей тревожностью можно было даже не пытаться спать. Я себя знаю — ещё пристрелю кого-нибудь ненароком. Так что я достала свой ноутбук, на котором запустила убивалку времени в виде the Sims 3, и выставила на столик бутыль с водой. В рюкзаке был термос с кофе и сендвичи, но я решила оставить еду на потом.

Ехать мне пришлось не в одиночестве. Компанию мне составили мужчина лет сорока, возвращающийся с заработков на родину, и дородная темноволосая женщина с мальчуганом младшего школьного возраста. Причём хитрая женщина тут же развела бурную деятельность, попытавшись согнать меня с нижней полки. На мой вопрос почему она тогда не купила билет сразу на нижнюю полку, женщина тут же начала причитать о бездушной непонимающей молодёжи. Ага, как же. Я заплатила на пятьдесят евро больше чем она, чтобы ехать с комфортом. Отличная тактика: экономить, а потом требовать, чтобы посторонние люди ущемляли себя.

Тётку я осадила, холодно сказав, что с меня всего полгода как сняли инвалидность, и я не собираюсь излишне нагружать травмированные ноги. Женщину проняло, и она принялась доставать с той же претензией бедного мужчину. Право-слово, точно возвращаюсь в Матушку-Россию.

Пацан в это время сидел рядом со мной с абсолютно индифферентным видом, явно давно привыкнув к выкрутасам родственницы, которая, выбив с мужчины согласие поменяться местами, умчалась за постельным бельём.

Как только за женщиной закрылась дверь, мальчишка заметно оживился и принялся расспрашивать меня об установленных на ноуте играх. Пришлось его расстроить, сообщив, что игр на русском языке у меня нет. Я в принципе на русском языке обычно смотрю только старые добрые советские фильмы да читаю книги. Правда, Тони настоятельно рекомендовал мне пройти сталкер в оригинале, но вот руки никак не доходят.

Немного поразмыслив, я вырубила игру и открыла браузер, чтобы присмотреть себе квартирку, в которой я буду жить, а также узнать адреса и номера телефонов агентств, где можно взять в аренду машину. Интуиция подсказывала, что на такси или, не дай бог, общественном транспорте я заколебусь кататься.

Ох и избаловали меня в Италии! А ведь когда-то я считала вполне нормальным тратить пару часов на дорогу в одну сторону, только чтобы съездить погулять. Причём и в жару, и в лютый холод. Я до сих пор отлично помню, как мы с подругой под проливным дождём в какой-то подворотне ели бургеры.

Вернувшаяся тётка видимо оказалась особой на редкость злопамятной. Для начала она потребовала, чтобы я убрала со стола ноутбук, который оказывается ей дико мешал поужинать. Я осоловело оглядывала свою далеко не самую большую машину, которая занимала от силы пятую часть стола. Вот с одной стороны мне было не сложно переложить ноутбук на колени, а с другой я остро чувствовала, что женщина явно нарывается на конфликт. И даже если я пойду ей на уступки, она всё равно найдёт к чему прицепиться. Только навскидку я могла предположить, какие у неё проблемы. Например, то, что подсознание явно не выше шестого уровня из двенадцати… я внимательно пригляделась к женщине, подавая в глаза каплю пламени.

Женщину тут же окутало слабое красно-коричневое сияние. Недостаток энергии и отсутствие ясности мыслей значит. Перебита связь с Космической энергией, а на плечах покоился мутный грязный сгусток энергии, из-за которого женщина непроизвольно сутулилась. Бревно, значит. А в самой ауре я разглядела призрачный рыдающий лик и ещё один с гадкой ухмылочкой, будто нашёптывающий что-то. Бедняжка… где же ты исхитрилась подхватить двух энергетических паразитов? А именно Горе и Склочника.

Качая головой, я присмотрелась к мальчику, аура которого была красивого цвета морской волны, однако с вкраплениями серого. Болезнь? Вглядевшись внимательнее, я заметила, что Вишудха чакра очень слабая, а от неё куда-то вверх и в сторону тянулась нить. Когда я, усилием воли, осторожно коснулась её, меня будто обожгло. Связь с планетарным эгрегором. Сгорание? Очень похожу на то…

Я попыталась собрать воедино полученную информацию и поняла, что болеет ребёнок. Причём болезнью, которая будто сжигает изнутри…

Вздохнув, я достала из рюкзака записную книжку и напрягла память, чтобы записать пару нужных адресов. Затем выдрала листок и протянула его женщине.

— Первый адрес — это госпиталь в Пекине. Там очень хорошие врачи, — сказала я. — А по второму адресу в Приморье раньше была хорошая онкологическая клиника. Не знаю, работает ли она сейчас, но попытка не пытка.

Взгляд женщины смягчился, и я с удовольствием ответила, что земной дух исчез без следа. До самого конца поездки женщина ни с кем не скандалила и вообще была тише воды, ниже травы. И вообще меня никто не беспокоил.

Я успешно записала адреса и телефоны, прикинула маршруты, а также узнала, где можно в случае чего поменять валюту. Так-то мой счёт был мультивалютный, однако к рублю он не был привязан. Да и нельзя было светить мои данные. Придётся мне мучаться с наличкой. Хотя в Китае мы открыли счёт на моё поддельное имя, на всякий случай.

Когда поезд пересёк границу России, я убрала ноутбук в сумку и уставилась в окно. Мимо проплывали живописные пейзажи, пока внутри меня царило странное давящее чувство. Сложно даже объяснить… Это адский коктейль из тоски, одиночества и скорби. Уверена, если бы не полумедитативное состояние, меня бы вполне могла накрыть паническая атака.

Словно наяву я видела маленькую светловолосую девочку, зачарованно наблюдающую за происходящим по ту сторону стекла.

Я всегда любила поезда. Старалась быстрее занять место у окна, чтобы хоть так забыть о проблемах жизни.

Погрузившись в воспоминания, я провела в задумчивости остаток ночи. Очнулась только в пригороде Владивостока. Пришлось чертыхаясь, бить себя по щекам, чтобы взбодриться, а также спешно проверять вещи. Всё на месте.

Мои попутчики тоже засуетились, собираясь.

Чем ближе был поезд к конечной станции, тем сильнее билось моё сердце. Ещё чуть-чуть и я окажусь дома.

Когда поезд остановился, меня пробрал поистине инфернальный смех. Ощущение, что за два десятка лет этот город почти не изменился! Так, пару зданий и мостов понатыкали.

Я вышла из поезда, оглядываясь по сторонам и поправляя перекрученную лямку сумки для ноутбука. Так, первым делом нужно разобраться с деньгами, затем позвонить насчёт квартиры и…

Меня отвлёк телефонный звонок. Я достала телефон для связи с Варией и только в этот момент вспомнила, что совсем забыла предупредить синьора Занзаса о своей авантюре.

Определённо меня прибьют.

Я зубами стянула с левой руки перчатку и провела пальцем по экрану, принимая вызов.

— Женщина, какого хера? — услышала я вкрадчивый голос босса.

Я почему-то растерялась и не нашла, что ответить. Очень хотелось съязвить, но было нельзя. Я серьёзно прокололась и должна с честью вынести грядущую головомойку.

— Мне кажется, или ты должна была сидеть в Китае и не высовываться? — продолжал синьор Занзас.

— Не кажется, — уныло согласилась я. — Но мне нужна эта поездка! Иначе придётся прекратить обучение! А я не готова вернуться в Италию!

— Не вижу связи, — хмыкнул босс, а мне захотелось побиться головой о близстоящую колонну.

— Если коротко, то возник конфликт тела и души, — пояснила я. — И нужно решить эту проблему.

— Я напомню, что последний раз, когда ты была в этом городе, тебя убили, — не сдавался мужчина.

— А я напомню, что я почти девятнадцать лет спокойно прожила недалеко от этого города! И убили меня только когда один конкретный красноглазый итальянец решил посетить Дальний Восток, — не выдержав, вспылила я. — Поэтому просто постарайтесь в ближайшие пару месяцев не приезжать в Приморье. Потому что если меня ещё раз убьют из-за вас, то клянусь, после перерождения я сама найду вас и поиграем в Тараса Бульбу!

Босс посмеялся и положил трубку. Ну, зная его, мне определённо дали добро на эту авантюру. Хотя привычка синьора Занзаса мастерски выводить людей из себя меня рано или поздно доконает.

Я быстро отписалась Фонгу, Фабрицио и Антонио, что приехала, и поспешила в здание вокзала, чтобы выйти в город.

Первое, что бросилось в глаза — машины. Множество автобусов, грузовиков и прочих автомобилей. Конечно, в Пекине транспорта было в разы больше, но в этот самый Пекин я выбиралась от силы десяток раз, предпочитая тусоваться в пригороде. А в Намимори и Терамо большинство улиц, особенно центральных, были такими узкими, что двум автомобилям было тяжело разъехаться, поэтому жители предпочитали передвигаться пешком или на общественном транспорте, чтобы не толкаться в пробках. Видимо во Владивостоке думают иначе…

Пришлось отказаться от первоначальной идеи передвигаться до квартиры на автобусах. И вообще лучше переждать утренние пробки в какой-нибудь кофейне.

Я узнала у сотрудницы вокзала местоположение ближайшего банка, куда незамедлительно отправилась. Надеюсь, пятьсот евро наличкой мне с лихвой хватит на бытовые траты. Конечно, в кошельке у меня лежали рублёвые банкноты, но я привыкла всё считать в евро или на худой конец иенах.

На выходе из банка я достала телефон, чтобы разузнать местоположение ближайшего Старбакса. Тут меня ждал облом — эта сеть кофеен до моей малой родины так и не добралась. В итоге я, подхватив чемодан, сердито потопала в ближайшую кафешку, где заказала большой стакан кокосового капучино и расположилась за одним из столиков, чтобы начать обзванивать арендодателей.

Мне повезло только с четвёртого раза: первые три квартиры были уже сданы. Ну и неудивительно — скоро Новогодние праздники, как-никак.

Договорившись с риэлтором, я допила свой кофе и вызвала такси. Меня начало клонить в сон, и я больше всего на свете хотела лечь и хорошенько выспаться. Но нельзя — собью режим, а по ночам не очень хочется ходить по улицам города. Не знаю, как сейчас, но в моё время это было мягко скажем опасно. Я конечно могу себя защитить, но хотелось бы обойтись без насилия.

Где-то через полтора часа я, постояв-таки в пробках, осматривала довольно симпатичную квартирку в скандинавском стиле, расположенную на первом этаже таунхауса. Конечно по цене она могла конкурировать с недвижимостью в центре, но зато была с отличным ремонтом, тёплыми полами и в пригороде, что для меня было самым главным плюсом. Таксист, с которым я по дороге разговорилась, сразу сообщил, что Владивосток — не город, а сплошная пробка. По словам мужчины, даже в Москве ситуация на дорогах в разы лучше.

Квартира меня устроила, и я подписала договор с хозяйкой, которая жила тут же, на втором этаже. За двухмесячную аренду, услуги риэлтора и залог я отдала почти три тысячи евро. Недурно на самом деле. На юге Италии за эти деньги можно целый домик арендовать. А я ведь лет с пятнадцати мечтаю отдохнуть на Средиземном море… Ладно, лучше оставить эти мысли. Я на родину не отдыхать приехала.

Сегодня не было смысла ехать за машиной, потому что я слишком устала, чтобы водить автомобиль. Пожалуй, на сегодня будет достаточно съездить за продуктами, а также закупить текстиль: всё необходимое для сна и полотенца.

Сказано — сделано. Я залезла в гугл, чтобы узнать где купить необходимое, а затем вызвала такси, которое доставило меня в один из гипермаркетов. Конечно, я больше привыкла к небольшим бутикам и магазинчикам, но ничего, я освоюсь.

Неспешно катя огромную тележку, я закидывала в неё всё необходимое. Снова возник затык с брендами — я внезапно осознала, что в русских брендах, особенно косметических, почти не разбираюсь. Пришлось тормозить у полок, читая составы. Ну почему я в своё время пошла на поводу у матери вместо того, чтобы учиться на какого-нибудь химика?

Был большой соблазн накупить гору готовой еды, но Дебора меня прибьёт, если узнает. Всё-таки бабуля была ярым приверженцем здоровой пищи, а ещё она вполне могла потребовать от меня фотоотчёт о питании.

Решив не тащить сегодня гору еды, я закинула в корзину пару йогуртов, кусок парной говядины, а также по паре кило овощей и фруктов. Думаю, на пару дней еды мне вполне хватит. А основательно можно закупиться уже, когда я арендую автомобиль. У меня и так вещей довольно много. Я с большим трудом донесла всё это до такси, а потом и до квартиры.

Аппетита совершенно не было, так что я просто поставила пакеты в холодильник. Затем сняла верхнюю одежду и рухнула спать прямо на нерастеленный диван, накрывшись пледом.

Следующим утром я выдвинулась за автомобилем. Улыбчивый консультант предлагал мне миниатюрные трёхдверные машины, от которых я решительно отказалась, потребовав внедорожник. И дело тут не в понтах, просто училась водить я на машине Джун, у которой как раз-таки был чёртов внедорожник. Причём после получения водительских прав она устроила мне свой экзамен. На все выходные мы поехали в Суньфэньхэ. Типа на шоппинг. И за рулём была я. Китаянка сидела на пассажирском сиденье, время от времени вставляя ехидные комментарии.

Поначалу я не понимала какие цели преследует Джун, а потом мы заехали в этот странный город. У меня позади был долгий четырнадцатичасовой путь, и я уже планировала заселиться в гостиницу и отоспаться, как увидела местное дорожное движение. Признаюсь честно, подобные ситуации я до этого видела только в документалках про Индию. Ощущение, что в этом городе не действуют никакие правила дорожного движения. Машины едут как вздумается водителям, пешеходы переходят дорогу где придётся и то и дело будто норовят попасть под колёса… В общем в Пекин я вернулась, познав Дзен, а Джун сказала, что после этого испытания я способна водить почти в любых условиях, хотя постоянная практика всё же необходима.

За серую тойоту со светлым просторным салоном я отдала почти четыре тысячи евро.

Какая-то дороговатая поездка получается… Если бы я не складировала на счетах большую часть денег, что выделяли родственники, то мне бы пришлось весьма тяжко. Фактически я уже потратила абсолютно всё, что заработала до и во время Конфликта Колец. Кто бы мог подумать, что этот город такой дорогой.

Решив не тянуть быка за рога, я сразу поехала к месту своей смерти. Несмотря на то, что дорога не сильно изменилась, я всё равно сверялась с навигатором. Однако даже это было весьма проблематично: приходилось всё время следить за дорогой, ни на секунду не отвлекаясь, потому что на пути попадались дятлы, норовящие подрезать. И это на заледеневшей дороге! Да и ещё судя по тому, как этих кретинов заносило, ездили они явно на лысой резине. Прибила бы!

С ещё одной проблемой я столкнулась, когда приехала в центр. Где это видано, чтобы в центре города, где проживает больше полумиллиона человек, было всего три нормальных парковки? Одна из них вообще при торговом центре. Основная часть водителей парковалась прямо на проезжей части, превращая четырёхполосную дорогу в двухполосную. Это было мягко скажем незаконно, и я даже увидела работающий эвакуатор, но видимо автовладельцам было фиолетово. Я так рисковать не хотела, поэтому оставила автомобиль у торгового центра. Пройдусь по сопкам на своих двоих.

Я вышла из машины с крутым фотоаппаратом наперевес, подаренным Деборой, и направилась к площади.

Видимо вчера был снег, который подтаял, потому что тротуары были покрыты тонким слоем льда, который неторопливо счищали работники. Из-за этого идти приходилось предельно аккуратно — одно неловкое движение и вполне можно до перекрёстка прокатиться на пятой точке.

Людей на улице было довольно много, несмотря на будний день. Мимо прошла группа японцев во главе с гидом, который соловьём разливался об истории города.

Я шла в отдалении, время от времени останавливаясь, чтобы сфотографировать очередное историческое здание. Меня вдруг охватило странное чувство волнения, будто я иду к чему-то важному. Позабыв о фотографировании, я почти бегом кинулась к площади. Взлетая по лестнице подземного перехода, я выбежала к памятникам, чувствуя, как гулко колотится сердце…

Разочарование.

Это было первым, что я почувствовала. Ощущение, будто к Рождеству ждёшь хороший подарок, а получаешь в лучшем случае только открытку.

Я осматривала площадь и окрестности, пытаясь найти хотя бы одну зацепку.

Ничего. Это место лишь вызывало чувство лёгкой ностальгии и не более. Я даже пыталась всё осмотреть с помощью пламени, но тщетно. Здесь происходило столько всего за эти почти два десятка лет, что отпечатки аур просто смешивались воедино. Вычленить что-либо связанное со мной, было просто невозможно.

На глаза навернулись слёзы, которые я тут же принялась стирать, опасаясь застудить глаза. А затем напоролась взглядом на строящийся большой православный храм. Церковь, расположенная на площади борцов за власть Советов… нарочно не придумаешь.

Нервно хихикая, я сфотографировала это великолепие так, чтобы в кадр попал и храм, и памятники. Так же в мой объектив попали корабли и вид на залив. А затем у меня замёрзли руки от пронизывающего ветра. Пришлось быстро возвращаться в машину. Первоначально я хотела пешком пройтись до набережной, чтобы купить сувениры, но от этой идеи пришлось отказаться. Когда на улице минус пятнадцать и сильный ветер, как-то не тянет гулять. Прикуплю сувениры для Деборы как-нибудь потом.

Вместо этого я покаталась по городу, изо всех сил прислушиваясь к интуиции и надеясь на отклик.

Снова ничего.

Я в полной мере ощущала себя героем сказки. Пойди туда, не знаю куда, и найди то, не знаю что.

И я действительно понятия не имею, что мне нужно искать. Знала точно, что всё, что я видела было не то.

Потратив на бесполезную поездку почти целый день, я в расстроенных чувствах вернулась в квартирку.

Так дело не пойдёт… слишком много мест в крае, которые в той или иной степени являлись для меня важными. Однако, это точно не Владивосток. Сама столица края у меня вызывала лишь недоумение и глухое раздражение. Когда-то я любила этот город. Конечно я понимала, что он за восемнадцать лет изменился, но глубоко внутри меня зрела надежда, что я вернусь в тот же небольшой уютный городок. И меньше всего я ожидала, что всё здесь будет настолько чужим и непривычным.

Может, моя малая родина даст больше ответов?

Я собиралась ехать в деревню утром, однако, когда проснулась, услышала завывание ветра.

— Да ну нет! — застонала я, открывая шторы и убеждаясь в своих подозрениях. Молоденькие берёзки рядом с домом гнулись почти пополам, а стоящие вдалеке деревья тупо не было видно из-за метели.

Взяв в руки смартфон, я быстро открыла сайт с прогнозом погоды. Просто прекрасно! Город накрыл циклон, который будет царствовать минимум два дня. В такую погоду даже опытным водителям было опасно садиться за руль, а мне и подавно.

Похоже, что в ближайшие несколько дней я заперта в четырёх стенах. Ну что же, вспомнив события годовалой давности…

Я решительно достала ноутбук, который расположила на небольшой стойке, заменяющей обеденный стол, и включила старый добрый «властелин колец». Впрочем, фильм я смотрела краем глаза, увлёкшись приготовлением лазаньи, по фирменному рецепту Деборы. А затем меня совсем уж понесло, и я приготовила глинтвейн, который был идеальным напитком для такой холодрыги.

Где-то через пару часов постучалась хозяйка квартиры. Зябко кутаясь в тёплую пуховую шаль, женщина предупредила, что из-за непогоды могут быть проблемы с водой и светом, а также поинтересовалась не замёрзла ли я. Меня это невероятно тронуло: Елена Васильевна вообще-то не должна была особо волноваться насколько мне комфортно. Я ответила, что у меня всё отлично и, достав из духовки противень, отпилила для женщины половину лазаньи. Я всё равно её бы ела дня три не меньше, и она бы мне надоела до чёртиков, а выкидывать еду я физически не могла после полуголодного детства.

Лазанью хозяйка квартиры приняла, а также пригласила меня вечером на чай. Видимо не одной мне скучно в такую погоду.

* * *

Мне повезло: шторм длился всего сутки. Ещё один день я ждала, пока службы не расчистят дороги и не устранят последствия непогоды. Тётя Лена сразу предупредила, что соваться на дороги сразу после циклона — дурная затея, потому что в пробках можно стоять по пять часов. Меня это знатно впечатлило. В моей голове просто не укладывались подобные вещи. Это же не Пекин, где проживает больше двадцати миллионов человек!

Вообще, с тётей Леной мы быстро нашли общий язык. Она была женщиной за пятьдесят, в прошлом работала учителем математики, а сейчас живёт на доходы от сдачи квартирки, да иногда подрабатывает репетитором. Дочь её сейчас работает в Питере, и вроде как должна приехать с женихом к Новому Году.

Кстати о праздниках… первым делом я поехала за подарками и сувенирами для семьи. У нас была целая схема, чтобы мне с собой всё не тащить: все покупки мне предстоит как следует запаковать и отправить почтой Джун, с которой я договорилась заранее. Затем уже в Китае я всё переберу и распределю по получателям, а когда приедет Тони, передам подарки ему, который как челнок в девяностых повезёт всё это добро на родину.

Ну и я таки раскошелилась на гирлянду, которую повесила на окно. Вдруг какое-никакое праздничное настроение появится?

Со всеми этими делами я не то, чтобы забыла про свою цель, а скорее отложила её на дальнюю полку, пока утром, в Сочельник, интуиция не дала понять, что дальше ждать нельзя. Мне необходимо сегодня поехать на малую родину.

Не медля, я быстро собралась и поехала. Даже не завтракала, решив просто выпить кофе по дороге.

Половину пути я преодолела по новой скоростной трассе, которую построили не так давно. Отличная штука. Здорово экономит время.

Хотя были и минусы. Навигатор показывал, что я пересекла границу соседней деревни, но я вообще не узнавала эти места. И дело даже не в изменившихся дорожных развязках.

Там, где был лес, высились отвратительные высотки, из всего благоустройства, имеющие только закатанные в асфальт парковки. Там, где были шикарные поля, расположились коттеджные посёлки, скрытые от любопытных глаз высокими заборами. А чуть в стороне от дороги стоял огромный торговый центр. Однако…

Затормозив на парковке торгового центра, я залезла в гугл. Может я что-то упустила, и в крае сейчас дикий всплеск рождаемости? Я отлично понимаю, почему в Китае так много этих ублюдочных каменных муравейников, особенно в восточной части страны, где располагались крупнейшие города и куда стекались люди. Но в Приморье последние двадцать лет наблюдается стабильный спад населения. Для кого стоят все эти бетонные джунгли, особенно в таких ебенях, как моя деревня и близлежащие сёла? Я не понимаю. Не покидало ощущение, что всё в этом городе было на отшибись, без души. И не для людей.

Хотя может быть у меня просто синдром утёнка…

Я прошлась по торговому центру, откопала альбом для эскизов в небольшом канцелярском магазине, а также купила для себя кофе.

Мне поднадоело кататься вокруг да около, поэтому я решительно поехала в родное село. Подъезжая к нему, я с удовольствием отметила, что родные места почти не изменились. Разве что к окраинам подбирались довольно неплохие дома. Явно не чета обычным одноэтажным деревенским домикам, в которых даже ванная изначально не предусмотрена.

Смотрю, народ при бабках стягивается в деревни подальше от города и строит дома, многие из которых больше похожи на родовые поместья. Клянусь, я видела особняк, который выглядел роскошнее фамильного особняка семьи Коррадо, которому, на секундочку, почти сто лет. Ну, как роскошнее… с позолотой и скульптурами львов у ворот. Дорого-богато, ага. Вот только этого богатства совершенно не было в самой деревне.

Я припарковалась у здания местной администрации, которые даже после распада СССР мы по привычке называли сельсоветом, затем с фотоаппаратом наперевес выбралась из машины. Надеюсь, что пока я гуляю, тачку не угонят.

Неспешно проходя вдоль зданий, я с ужасом поняла, что только на первый взгляд здесь ничего не изменилось. Деревянные оконные рамы, облупившаяся краска подъездных дверей, перекошенные ступеньки — обветшало абсолютно всё.

Мои идеалистичные представления о малой родине вдребезги разбились. Я совершенно не понимала, как можно счастливо и уютно жить в таких условиях. Сначала ещё промелькнула мысль, что это сейчас всё так плохо, а вот раньше было лучше… Однако дело в том, что не было. Просто мы не знали другой жизни.

В растерянности я добрела до небольшой детской площадки, где устало опустилась на узенькую лавочку, зачем-то выкрашенную в синий и красный цвета.

Чуда не случилось. Я не знаю, что делать дальше. И интуиция как назло молчит, никак не помогая.

Пытаясь собрать мысли воедино, я наблюдала за играющими на площадке детьми. Вот девчушка лет четырёх, выбегающая из-за угла, запуталась в ногах и растянулась на льду рядом с лавочкой.

Я вздохнула и встала, чтобы помочь ребёнку подняться.

— Спасибо, — тоненько сказала девочка, смотря на меня огромными голубыми глазами с длиннющими ресницами. В этот момент я почувствовала, как моё сердце падает куда-то в пятки. Сколько раз меня дразнили лупоглазой за такие же глаза — не сосчитать. И про всю нашу семью шутили, что у нас дома хранится копировальный аппарат, потому что все девочки рождались похожими друг на друга, почти как близнецы.

Я поставила девочку на ноги и негромко, но витиевато выругалась по-итальянски. А, к чёрту! Меня всё равно тут никто не поймёт!

Так думала я, пока этот чудесный ребёнок, хлопая ресницами, не спросил у меня на чистейшем итальянском:

— Синьора родом из Италии?

Охренеть…

В моей голове пронеслись десятки ругательств, пока я панически размышляла насколько сильно я попала.

— Синьора? — тихо спросила девочка, явно ожидая ответа. Я совладала с эмоциями и натянуто улыбнулась малышке.

— У меня есть родственники в Италии, — уклончиво произнесла я, не давая точного ответа, однако ни на йоту не солгав.

— А как вы относитесь к моллюскам? — полюбопытствовала девочка. Я усмехнулась, прекрасно поняв двойное дно фразы.

— В моей семье моллюсков не жалуют, — я хмыкнула, а девочка явно расстроилась, сердито топнув ножкой.

— Вот дьявол! — воскликнула она. — Кто хоть босс сейчас?

— Девятый, — осторожно сказала я, прислушиваясь к интуиции, и, пытаясь не прозевать потенциальную опасность. — Тимотео.

— Этот говнюк ещё жив? — возмутилась малышка, не обращая внимание на шептавшихся в стороне детей, видимо удивлённых, что их подружка умеет говорить не только по-русски. — Поверить не могу!

— Жив, к сожалению, — я скривилась. — И вполне себе радуется жизни. А где ты то с ним столкнулась, ребёнок?

— Ребёнок, — малышка совсем не по-детски усмехнулась. — Мне было почти тридцать, когда я умерла по вине Тимотео.

— О, и ты тоже? — удивилась я. Надо же, не ожидала в родном захолустье встретить перерожденца. Ещё и из мафии.

Девочка внимательно осмотрела меня, явно прислушиваясь к интуиции. У Тсунаёши в такие моменты было подобное выражение лица. Да и у меня, наверное, тоже. А моя собеседница тем временем кивнула, что-то для себя решив, и потянула меня за руку.

— Что ты делаешь? — возмутилась я.

— Нам нужно поговорить, — нервно ответила малышка. — Я хочу узнать, что произошло в семье с момента моей смерти. И пусть ты не часть Вонголы, но у меня больше нет источников информации.

— А ты не боишься, что раз я связана с мафией, я решу устранить тебя? — насмешливо спросила я. Девочка резко остановилась и развернулась ко мне.

— Ты меня за идиотку держишь? — фыркнула она, смерив меня взглядом. — К твоему сведению, моя интуиция никуда не делась. Сомневаюсь, что тебе вообще приходилось когда-либо убивать.

— А тебе приходилось? — я лишь хмыкнула, прищурившись. — Тот факт, что я ещё никого не пристрелила, не значит, что я не опасна. И это не берём в расчёт мои связи. Поэтому осторожнее на поворотах.

— Я прошу прощения, — сквозь зубы процедила девчонка. Да, а характер у неё совсем не сахар! Чувствую, своих родственников она гоняет и в хвост, и в гриву.

— Я поговорю с тобой, девочка, — после недолгого молчания произнесла я. — Но учти — без глупостей, иначе мне придётся запачкать руки.

— Тогда идём ко мне домой, — сказала малышка и потянула меня в сторону смутно знакомой двухэтажной хрущёвки.

— Твои родители нам по шее не надают? — поинтересовалась я, но девочка меня успокоила:

— Моя maman уверена, что я являюсь перерождением её кузины, которая умерла лет двадцать назад. Ей об этом какая-то гадалка сказала, к которой меня потащили, когда поняли, что мой разум намного старше, чем тело, — легкомысленно произнесла моя собеседница. — Правду я конечно не рассказываю, но и не позволяю относиться ко мне, как к ребёнку. Хотя папаша пытается меня воспитывать.

— А как тебя зовут-то? — запоздало спросила я, чувствуя вялое трепыхание интуиции.

— Беатрисс Скариани, — ответила девочка. — Но сейчас меня зовут Полина Орлова.

Услышав ответ, я резко остановилась и расхохоталась, краем сознания отмечая, что нахожусь на грани истерики.

— Что я такого сказала? — недоумевала малышка.

— Всё в порядке, — посмеиваясь сказала я, краешком шарфа вытирая проступившие слёзы. — Просто в прошлой жизни меня звали Аполинария Орлова. Видимо ты — моя племянница.

— Охренеть, — выдохнула Беатрисс. — Тогда нам точно нужно многое обсудить.

Меня провели по до боли знакомому маршруту на второй этаж. Вот только потёртая деревянная дверь бабушкиной квартиры сменилась на массивную металлическую, которая лично у меня вызывала отдалённые ассоциации с сейфами. Девочка решительно открыла дверь и кивком головы пригласила меня войти.

— Я дома! — громко сказала Беатрисс, стаскивая с лица шарф, пока я любопытством оглядывала обстановку.

— Ты как раз к обеду! — из кухни выглянула невысокая девушка с очень знакомыми чертами лица. Да уж, я сразу вспомнила почему нашу семью ксероксом называли: все девочки рождались практически на одно лицо, с минимальными отличиями. Передо мной будто стояла моя тётя, однако, прикинув даты, я быстро поняла, что это моя мелкая выросла.

— Кто вы? — настороженно спросила Вероника. — Полина, объяснись!

— Мам, это свои, — хмыкнула Беатрисс. — Долго объяснять.

— О, я никуда не тороплюсь! — Ника упёрла руки в бока, грозно смотря на нас. Ну, наверное, ей казалось, что это грозный взгляд, однако в сравнении с уничтожающим взглядом босса, было откровенно слабо. — Если ты немедленно не объяснишь, что происходит, то я…