Гибриды (джен)

Утро выдалось жарким и солнечным. Погода в нынешнем апреле стала по-настоящему летней. Молодежь в легких майках и шортах весело шагала в сторону школы. Девчонки сплетничали, парни обсуждали вчерашнюю победу «Лейкерс» над «Пеликанс». Кто-то, брел, молча слушая музыку в наушниках, кто-то быстренько завтракал на ходу. Словом, обычное и ничем не примечательное утро Тайни-Крик. Казалось бы, сама природа говорит людям: «Радуйтесь жизни!». Впрочем, не всем было весело. Джокер был одним из них. С самого начала учебного дня он хмур как никогда. Ребята пытались приободрить его, но он либо говорил, что в порядке, либо просто менял тему разговора. И вот он сидел в столовой во время обеденного перерыва. Лицо его выглядело мрачным. С грустными глазами он легонько тыкал вилкой в сосиску — аппетита не было. После вчерашнего вечера на душе неимоверно паршиво. Наступила некая апатия. На него это было не похоже. Он всегда умел выкручиваться, имел талант к нахождению выхода из любых ситуаций, при этом сохранял голову трезвой и не впадал в уныние. Вероятно, это и являлось основой его таланта. Но в этот раз так не получилось. В этот раз все слишком серьезно. Он не мог оставаться хладнокровным.

— День добрый, — Джокер нерасторопно поднял глаза. Перед ним стоял Кристоф Гаррет. — Позволишь? — учтиво спросил тот. Джокер равнодушно пожал плечами и вновь уткнулся носом в тарелку. Кристоф расстегнул пуговицу коричневого пиджака и сел напротив него со своим подносом. — Выглядишь печально.

— Разве? А по мне так я свечусь от радости, — саркастично буркнул он.

— Проблемы навалились? — поинтересовался тот.

— Типа того.

— Понятно, — кивнул тот и приступил к трапезе. Они оба сидели и молчали. Неловкая тишина продолжалась пару минут, и она была прервана Джокером.

— Пардон за мою бестактность, но что ты тут забыл?

— Вопреки расхожему мнению, люди из высшего общества позволяют себе отобедать в таких местах.

— Ладно, конкретизируем. Что ты забыл за моим столом?

— Мне просто хотелось посидеть в тишине, а пустых столов нет, — объяснился тот. Джокер медленно повернул голову и заметил, по меньшей мере, три свободных безлюдных стола.

— Ты либо очень остроумный, либо очень тупой, — ворчливо сказал он.

— Сам как думаешь?

— Поверь, ты не хочешь знать, что я о тебе думаю.

— Ты со своей ведьмой немыслимо недоверчив.

— Если мы не доверяем вам, значит на это есть повод. Как только вы появились, Мейсон начал слетать с катушек. Твоя семейка, как стая коршунов, вьется вокруг него и вьется. Что-то вам явно нужно от него, и я выясню что. Настроение у меня так себе, так что цацкаться не стану.

— Угрожаешь семейству грифонов? Ты либо очень остроумный, либо очень тупой, — парировал тот.

— Благодарю за приятную беседу, принц Гаррет, — Джокер встал, наигранно поклонился и поспешил уйти.

— Как там твоя мама?

Джокер застыл на месте. В него будто выстрелили из гаубицы. В голове слегка затуманилось. Слово «мама» из уст Кристофа очень разозлило его. Он развернулся и сел обратно, пожирая того глазами.

— Что ты сказал? — тихонько задал он вопрос.

— Тяжело, наверное, видеть ее такой. Даже вообразить не могу, что ты чувствуешь. К счастью для тебя, я знаю, как ее спасти.

— Я тоже. Верни свиток, — потребовал он.

— Ты умен, Джокер. Я рад этому. Приятно для разнообразия пообщаться с равным. Видишь ли, я окружен идиотами, и это меня удручает. А мне всегда хотелось…поиграть.

— У меня нет времени на игры, — он вскипал, словно чайник.

— Ты прав. Времени у тебя практически нет. Позволь, я кое-что расскажу. Немезида — поистине необычайное создание. Она не такая как остальные гибриды. Гибрид — это человек со звериным началом внутри, которое просыпается при обращении. Но немезида — это немного другое. Немезида — это существо со своим собственным разумом, которое в отличие от других может при желании полностью контролировать своего хозяина, отбросив того на задний план. В каком-то роде это одержимость. Почему же она этого не делает? Почему она позволяет управлять собой? Почему она подчиняется без вопросов? Просто потому, что она понимает свою роль. Она понимает, что является лишь вторым пилотом. Ей нет дела до собственных прихотей. Ее заботит лишь кара грешников. Она горда и высокомерна, но знает свое место. Жаль, что все люди не такие. В случае твоей матери, немезида подверглась…чужому влиянию. Что-то или кто-то пробрался в ее голову и извратил сущность. Если говорить по-простому, сбил настройки по умолчанию.

— Дух Стоуна… — догадался Джокер.

— Как только она почуяла рядом с собой грешников, то поняла, что «свободна ото всех оков». А потом взяла тотальный контроль над телом. Теперь она не желает возвращаться в свою норку, там, в головушке твоей матери. Свиток…гм, — прочистил тот горло, — свиток устанавливает контакт между сознанием хозяина и сознанием существа, что контролирует его. Обеспечивает им видео чат, скажем так. Обычно его используют, чтобы избавить человека от одержимости духом, но в теории он может применяться и для немезид. Ох, — Кристоф сделал несколько глотков из бутылки с водой, — я будто лекцию провел.

— Это все конечно интересно, но давай уже ближе к сути. Что ты хочешь за свиток? — напрямик спросил Джокер. Кристоф, долго не думая, достал из внутреннего кармана пиджака маленький флакончик размером с мизинец и положил его перед собой. Внутри виднелась голубая жидкость. — Когда сомнительный тип предлагает тебе флакончик с непонятной жидкостью, это всегда хреново кончается.

— Это не для тебя, а для нашего общего друга.

— Хочешь, чтобы я дал это Мейсону?

— Причем он должен остаться в неведении. Это главное.

— Погоди, правильно ли я понял? Ты просишь меня опоить лучшего друга? — в его голосе чувствовалось возмущение.

— Именно так, — подтвердил тот.

— Ни за что, — отказался наотрез. — Я не стану предавать его.

— Это не предательство, это для его же блага.

— Формулируй, как хочешь, но я этого не сделаю.

— Ну, решение твое. Я не стану его оспаривать. Вот только как ты метко выразился, времени практически нет. Сколько уже она в таком состоянии? Пару недель? Не используешь свиток сегодня, потеряешь ее навсегда. Готов ли ты рискнуть жизнью матери ради своих принципов?

— Ты лжешь, — посчитал он.

— У тебя два варианта. Первый: завтра я отдам тебе свиток сам. Используешь его и поймешь, что ничего не сработало. Второй: ты поверишь тому, кто знает, о чем говорит, выполнишь его безобидную просьбу и вернешь маму. Всего два варианта развития событий, Джокер. Так каков будет твой…выбор?

Это было за гранью. С такой сложной дилеммой Джокер никогда не сталкивался. С одной стороны, Кристоф мог блефовать. Времени у матери могло быть полно. Джокер мог бы придумать план, как вернуть свиток. Тогда бы он со спокойной душой послал Кристофа по общеизвестным координатам. Или, возможно, он говорил правду, и контроль немезиды скоро станет перманентным. В этом случае, он рискует потерять маму навсегда. На одной чаше весов мать, а на другой лучший друг, практически брат. Невероятно трудное решение. Джокер пытался придумать третий вариант, при котором риски минимальны. Но за такой короткий промежуток времени, сложно было сообразить что-то годное. Для принятия решения не хватало сведений. И он решил добыть их.

— Откуда мне знать, что это не яд? — кивком указал он на флакончик.

— Неоткуда. Я мог бы сказать тебе что это, но так потеряется весь интерес, — улыбнулся тот, показывая идеально ровные белоснежные зубки.

Джокер подключил свою горячо любимую логику. Гарреты обучают Мейсона, проводят с ним много времени. Если бы они хотели убить его, убили бы уже давным-давно. Значит, он им нужен для каких-то неведомых целей. Они имеют огромное влияние и недюжинные знания, раз уж Кристоф так осведомлен о немезидах. Получается, что Мейсон им нужен, чтобы сделать что-то, что сами сделать не могут. А для этого он нужен живым. Значит, во флаконе не яд. Тогда что в нем? Он не мог прийти к выводу, в голове все как-то перемешалось.

— Тик-так, Джокер, — прервал Кристоф его мысли. — Тик-так. У меня много достоинств, однако терпение не входит в их число.

«Думай, Джокер, давай», — говорил он про себя. «Зачем поить Мейсона какой-то жижей? Оно не убьет его, но что-то с ним сделает. Оно его…изменит», — вот и все. Пазл сошелся. С самого начала Гарреты меняли его. Делали более жестоким, более грубым и свирепым. Моралист Мейсон не подходит к их задумке. Но вот нынешний… нынешний сделает для них что угодно. Почти. Хоть он и стал хладнокровным, но все еще не пересечет ту самую черту. Черту, которую пересекла когда-то Энни, которую пересекли Кассандра и Лео. Они хотят, чтобы он кого-то убил. И голубая жидкость во флаконе окончательно уничтожит остатки нравственности в нем, разрушив все барьеры. Если Мейсон выпьет ее, он больше не станет прежним. Он пойдет по скользкой дорожке, сея хаос.

Теперь Джокер узнал все последствия своего выбора. Вот только легче не стало ни капли. Однако он смог по-другому взвесить «за» и «против» каждого варианта. На сердце стало вдруг тяжело, когда он осознал, что начал склоняться к одному из вариантов. Если копнуть глубже, ясно, что выбора, по сути, и не было.

— Судьба сама толкает тебя, — Кристоф заметил приближающегося к ним Мейсона. — Помни, он не должен знать об этом, — тот оттолкнул ладонью флакон и быстренько ретировался. Джокер тут же спрятал его под стол.

— Поговорим? — спросил Мейсон. Его лицо было серьезным как никогда. Явно волновался.

— Поговорим, — тяжело вздохнул Джокер. Он волновался куда больше.

— Так, — сел тот за стол с подносом, а рюкзак кинул на пол сбоку стола. — Черт, даже не знаю с чего начать. Даже в горле пересохло, — он отпил из синей бутылки Powerade, а затем засунул ее в боковой карман рюкзака.

— Ну, давай, думай, я не спешу, — Джокер осмотрелся и заметил у выхода в коридор Кристофа, который заинтригованно наблюдал за развитием событий. — С-сука, — еле слышно прошептал себе он под нос.

— Что?

— Ничего. Я тебя слушаю, — он чувствовал себя как на иголках. Ему предстояло переступить через себя и предать друга. Только так он мог спасти мать. Но вот только сможет ли он это сделать?

— Все нормально? — полюбопытствовал Мейсон. Тот слышал учащенное сердцебиение Джокера. Он знал, что Мейсон может почуять неладное, поэтому быстренько придумал как отвертеться.

— Зашибись просто. Как думаешь, все ли у меня нормально? — раздраженно отреагировал он.

— Свиток не сработал, — догадался тот. Как видно, Мейсону никто не рассказал, что он был украден.

— Неважно. Ты что-то хотел сказать. Ну так говори.

— Я…извиниться хотел. За то, что в последнее время был с тобой козлом. И вчера я перегнул палку. Твоя мать дорога тебе, она самый близкий твой человек, я это понимаю. Если бы ты встал между мной и моей мамой, я бы тоже обиделся.

— «Обиделся», — усмехнулся Джокер. — Нам что, по пять лет? Я не обижен. Я чертовски зол! — повысил он голос. Мейсон замолчал. Не мог подобрать нужных слов. — Но твоей вины тут нет, — тяжко вздохнул он. — Свиток бесполезен. Узнал бы я об этом на час раньше — ничего бы не поменялось. Так что…

— Это еще не все. Вчера я разговаривал с Натали. Она заставила меня задуматься. Я начинаю думать, что ты прав, — неуверенно произнес тот. Джокер заинтересованно посмотрел на него. — Со мной что-то не так, Джокер. И началось это, когда я встретил Гарретов. Кажется…кажется, из-за них я перестаю быть собой. Мне нужен мой лучший друг, чтобы разобраться в этом.

Душа Джокера начала разрываться. К великому несчастью, ему предстояло завершить зловещий план Гарретов, как раз, когда Мейсон почти освободился от дурного влияния. Это намного усложнило задачу.

— Вэл, друг мой! — внезапно подле них появился Кристоф. Мейсон обернулся. — Вчера был очень продуктивный день, не находишь? — они обменялись рукопожатиями, но Кристоф не отпускал руку Мейсона. Тот тянул время, отвлекая его внимание, чтобы Джокер успел подлить содержимое флакона в закрытый стакан с кофе на подносе Мейсона. Сердце Джокера заколотилось будто отбойный молоток. Он понимал, что время на исходе, что у него всего пара секунд, чтобы решиться на отчаянный шаг. Он глядел то на флакон, прикрытый ладонью, то на стакан.

— Эй, Мейсон, — тут к ним присоединился Робинс, который явно не входил в план отвлечения Кристофа. — Пулей к тренеру, у него к тебе дело, — хлопнул тот его по плечу и прошел мимо.

— Ладно, мне пора, удачи, — Кристоф решил не задерживаться и ушел. Мейсон наконец развернулся лицом к Джокеру, который весь покраснел.

— Прости. Не вовремя они тут появились, — покачал Вэл головой.

— Ничего. Иди, тебя тренер ждет.

— Шутишь? Я не уйду пока мы не договорим.

— Мы договорили. Иди, — настоял он, пытаясь не смотреть ему в глаза.

— Ладно, но мы все равно не закончили, — Мейсон не стал пить, сразу встал со стула, забрал рюкзак и спешно двинулся к выходу.

Кристоф издалека смотрел на опустошенного Джокера. Ему не удалось опоить друга, поэтому он лишился шанса спасти мать. Кристоф был недоволен. Ожидал, что Джокер все-таки может пойти на гадкий поступок ради своей мамы. Однако, судя по всему, для Джоффри Джефферсона принципы важнее жизни любимого человека. Джокер поднял глаза и посмотрел на Кристофа с презрением. Гаррет лишь изобразил досадное выражение лица. В этот момент Джокер встал и подавленно ушел. Кристоф посмотрел на его поднос и обомлел. Там стоял флакон, однако он был…пустым. Поначалу он не понял, что это значит. Он подошел к столу и открыл крышку стакана с кофе. Пусто. Куда же делась жидкость? Пара секунд размышлений дали ответ. «Вот же хитрый ублюдок», — поразился Кристоф, когда вспомнил, что Мейсон пришел с бутылкой ярко-синей воды в руках. В момент отвлечения бутылка находилась внизу в рюкзаке. Стало быть, Джокер понял, что стакан пустой. Телефон Кристофа зазвонил. Номер неизвестен.

— Алло?

— Я жду свой свиток, говнюк.

— Как ты добыл мой номер?

— У мамки своей спроси. Мне надоели игры. Я сделал, что ты просил. Теперь верни хренов кусок пергамента!

— Тебе удалось поразить меня, Джокер. Повторюсь, приятно иметь дело с равным. Сегодня в восемь часов у тебя дома. Постараюсь не опаздывать, — улыбнулся Кристоф и повесил трубку. Он взял флакончик, покрутил его в руках и прогулочным шагом двинулся прочь, легонько посмеиваясь.

* * *

Джокер расхаживал у себя на крыльце вечером. Раз в десять секунд он смотрел на часы, никак не мог дождаться восьми. Вдобавок к этому, его еще и мучила совесть. Как ни крути, он предал друга. Эта мысль не давала покоя. Возможно, ему никогда не удастся простить себя за это. Но он пошел на это ради матери. И ему очень не хотелось, чтобы все это было напрасно. Кристоф мог надурить его и попросту не вернуть свиток. Оставалось лишь…верить.

— Ровно 20:00, — этот голос начал становиться противным для него. Джокер обернулся. — Обожаю приходить вовремя, — улыбнулся Кристоф, вдохнув полной грудью прохладный вечерний воздух. — Как и обещал, вот, — тот крутнул свиток пару раз в руке.

— Осторожно, он хрупкий, — хмуро произнес Джокер.

— Не тебе учить меня обращаться с реликвиями.

Джокер вытянул руку.

— Сначала я хочу увидеть ее, — выдвинул тот условие.

— Я сказал, что мне надоели игры.

— Я помню, — невозмутимо кивнул Кристоф. — Только вот незадача: мы ведь только начали, — расплылся тот в дьявольской улыбке.

Джокер постоял еще несколько мгновений, прожигая в том дыру ненавистным взглядом, а затем двинулся во двор. Кристоф пошел за ним, беззаботно присвистывая какую-то мелодию. Они добрались до двери в погреб, закрытой на замок. Джокер отворил ее, и они спустились по шатким скрипучим ступенькам вниз. Нащупав выключатель, Джокер озарил яркой вспышкой света достаточно просторное подвальное помещение. У стен стояли стеллажи с пыльными коробками, в одном из углов виднелся старенький мотоцикл на кирпичах, принадлежавший деду Джокера, в другом — мешки со всякой всячиной. Словом, ничем не примечательный погреб. Центр его был относительно чист от грязи и пыли, ведь там находилась немезида. Она сидела в позе лотоса на холодном бетоне посередине идеально ровного круга, нарисованного мелом. Ее черное чешуйчатое лицо и закрытые глаза источали умиротворенность. Выглядело достаточно странно, учитывая, что весь пол под ней разукрашен тысячами царапин. Джокер удивленно уставился на ее правую руку. Она была обычной. Темной, как и вся ее остальная кожа, но это была рука, а не привычный меч. Она услышала шаги, открыла глаза, медленно перевела взгляд на Гаррета. Тот так проникся восторгом, что даже не заметил, как уже подошел вплотную к меловой черте. Немезида вдруг взмахнула рукой, которая в мгновенье ока трансформировалась в меч. Кристоф резко отстранился, ибо лезвие остановилось в паре дюймах от его глотки.

— Ух ты… — прошептал тот, пробегая по ней любопытными глазами. — А потрогать можно?

— Это по-твоему контактный зоопарк? — поражался он. — Впрочем, валяй. Игрушка ей не помешает. С удовольствием посмотрю, как она проковыряет дырку в твоей больной черепушке.

— В таком случае, откажусь. Мне дырок хватает.

— Хватит уже трепаться. Отдай хренов свиток, — вновь потребовал Джокер.

— И что ты с ним сделаешь, неуч? Я сам использую его.

— Думаешь, я позволю тебе хоть что-то использовать на ней?

— Хм… да. Ты тут ничего не решаешь. Все козыри у меня. Так что, либо я верну твою маму, либо…никто не вернет твою маму. Черт, да сегодня просто день ультиматумов, — подметил Кристоф. Джокер замолчал и опустил глаза. И вновь перед ним выбор, которого на деле нет. — Приму это за согласие, — не услышав нареканий, достал свиток и осторожно развернул его. — Приступим.

Кристоф незамедлительно начал читать заклинание. Судя по всему, не обязательно быть ведьмой, чтобы творить магию. Хотя это не удивительно. Дуэйн же как-то справлялся все эти годы. Секунд через десять немезида вдруг переменилась в лице. Кажется, работает. Меч вновь превратился в руку, и она схватилась за голову. Джокер испуганно наблюдал, как мучается немезида. Все же он оптимистично полагал, что таким образом его мама пробивает путь наружу. В каком-то роде так и было. Вскоре немезида уже перешла на истошный вопль. Из-за ее криков практически не было слышно слов заклинания, хотя Кристоф читал довольно громко. Она распустила темные крылья, которые все это время были сложены за спиной, а потом попыталась при помощи них вырваться из магической ловушки. Тщетно. Невидимая клетка основательно держала ее в узде. Внезапно она перестала шевелиться и кричать, но при этом какая-то сила заставляла ее тело парить в воздухе. Кристоф замолк в тот же миг. Воцарилась гробовая тишина. Джокер слышал лишь шибкий стук своего сердца, отдававшийся звоном в ушах. Она рухнула на бок без чувств. Джокер, затаив дыхание смотрел на нее, ожидая хоть какой-то реакции. И вот ее кожа начала принимать привычный облик; чешуйки, закрывавшие ее щеки, грудь и верхнюю часть бедер, начали исчезать; крылья вросли обратно в лопатки; волосы из ярко-красных превратились в черные. Это была Вероника. Она вернулась.

— Я ощущаю себя экзорцистом, — сказал Кристоф с довольной ухмылкой на лице.

— Мам, — Джокер схватил старый кусок ткани (рваную занавеску) со стеллажа позади и прикрыл ею мать. — Мам, ты как? — с трудом верил он своим глазам. Он так давно хотел увидеть ее лицо, оно было все таким же прелестным.

— Джоффри… — изможденно прошептала она, тяжело хлопая веками. Выглядела она, словно проспала целый год и только-только проснулась.

— Все нормально. Все хорошо, — радостно улыбнулся он, убрав ее волосы за ухо.

— Что ж. На этой светлой ноте я вас покину, — подал голос Гаррет-младший. — Не пропадай, тебя ждет еще куча работы, — почтенно кивнул тот и направился к выходу.

— В смысле? — спросил Джокер вслед.

— Друг мой, — обернулся тот, — я не шутил, когда говорил, что мы только начали.

— Я сделал что ты просил…

— Да. Это не значит, что я не попрошу вновь.

— Я не твоя прислуга.

— «Прислуга»? Ха-ха-ха, — посмеялся от души Кристоф. Джокер, нахмурив брови, глядел на того. — Нет, Джокер, что ты, — покачал тот головой, а затем подошел ближе, поправил галстук и присел на корты. — Ты — моя сучка, — Джокера аж покоробило, когда он услышал такое. — Я вернул тебе маму, но с легкой руки я же могу ее и отобрать. Ты будешь делать что угодно, когда угодно, где угодно и с кем угодно, если я этого захочу. Я скажу: «Съешь свое дерьмо», а ты спросишь: «Посолить ли мне его?». Я скажу: «Убей этого человека», а ты спросишь: «Быстро или медленно?». Я скажу: «Трахни свою мамашу», а ты спросишь: «Нежно или в задницу?». А если… — тот получил мощный удар в лицо. Джокер больше не мог терпеть подобного издевательства и дал волю эмоциям. Вполне опрометчиво, но ублюдок заслужил. Кристоф начал переполняться гневом. Глаза блеснули янтарным. Тот схватил его за шею и приподнял над землей. — О, зря ты это сделал… — Гаррет отшвырнул его в сторону стеллажей. Джокер врезался спиной и грохнулся вниз. В его глазах помутнело от удара, жуткая боль сзади не давала ему подняться. — Видишь ли, ты нужен мне живым. Но вот она… — взглянул тот на Веронику. — Хотя нет, рычаг давления терять нельзя, — рассуждал вслух. — Мне потребуются большие усилия, чтобы оставить ее в живых. Все же рискну.

Кристоф развел руками и с усердием пнул ее в живот. Он услышал, как она закашляла. Тот схватил ее за плечо, приподнял, а затем со всего размаха ударил по лицу кулаком. Грифон был неимоверно силен, а посему с первого же удара выбил ей несколько зубов. Они отлетели в сторону Джокера с брызгами крови. Он в шоке поднял глаза и наблюдал за тем, как Кристоф лупил по ней словно по боксерской груше. Его ноги и руки будто стали ватными, он никак не мог встать, хоть и очень сильно пытался. Все, что ему оставалось, лишь смотреть, как ее лицо покрывается кровью и ссадинами. Тот замахнулся что есть мочи и завершил удар, отпустив ее. У Джокера из глаз текли слезы, он ничего не мог поделать. Он с трудом протянул руку. Кристоф переводил дух, расхаживая кругами. Вдруг тот наткнулся на бейсбольную биту, лежавшую позади коробок.

— Ого, — Гаррет подобрал ее и покрутил в руках. — Вот это инструмент. Хм… — призадумался тот. — Ты смотрел последний сезон «Ходячих Мертвецов»? — Джокер тут же резко взглянул на него с ужасом в глазах. — Смотрел, — понял тот по его реакции. — Почему бы и нет? — улыбнулся тот.

— Не смей, п-психопат! — еле выговорил Джокер.

— Ничего не могу с собой поделать, — покачал тот головой и подошел к Веронике, предварительно сдув пыль с верхнего конца биты. — Прости, я…я так хочу это сделать, — завороженно глядел Кристоф на оружие и покрепче схватился за рукоять обоими ладонями.

— Не-ет! — отчаянно кричал Джокер.

И вот наступил роковой момент. Момент, который был предрешен. «Один умрет, второй предаст, третий убьет» — так говорилось в пророчестве Натали. В этот день сбылась одна из его частей. Это было душераздирающе, жестоко и неожиданно. Кристоф поднял свое страшное орудие над головой Вероники. До ее варварской гибели оставались считанные секунды. Сердце Джокера замерло. Кристоф глубоко вдохнул и уже начал опускать биту, как вдруг он остановился. Руки задрожали. Он недоуменно забегал глазами. Дрожь все усиливалась — она заставила Гаррета бросить биту. Все его тело вибрировало. Ему казалось, будто кто-то включил отбойный молоток в его голове. Он, пытаясь заглушить это, схватился за свое лицо и начал кричать, словно резаный. Джокер заметил, как его взгляд переместился в сторону выхода, и посмотрел туда же. Там стояла Натали. Она, сморщив лицо от неистовой ярости, держала перед собой плотно сжатый кулак, который легонько содрогался от источающейся невидимой магии. Стало ясно, что она использует огромное количество сил, ведь вскоре из ее носа потекла струйка крови. Она все давила и давила, даже не думая прекращать. Дикий крик Кристофа становился громче и громче. Все его лицо покраснело до жути. Давление нарастало, и нарастало, и нарастало, а затем в один миг его голова буквально взорвалась изнутри, окропив кровью все вокруг. Обезглавленное тело рухнуло подле Вероники. Алая жидкость, сочившаяся из шеи и остатков того, что раньше было подбородком, стала заливать пол, образуя большую лужицу.

Джокер сконфуженно глядел на Натали, раскрыв рот. Та же, в свою очередь, стояла в ступоре со стекающими каплями чужой крови на лице, осознавая, что сейчас натворила. Она опустошенно глядела в пустоту, полностью погрузившись в состояние шока. Пророчество сбылось. «Третий убьет». Этим «третьим» оказалась сама Натали. Она только что с неимоверной жестокостью убила человека, и это с трудом укладывалось в голове. Паралич Джокера потихоньку начал отступать. Он сумел подняться на ноги и тут же подскочил к Веронике, которая была едва жива.

— Натали, — обратился он к ней. Она даже бровью не повела. — Натали! — громче воскликнул он, но она все никак не реагировала. — НАТАЛИ! — уже крикнул он. Наконец, Муни вышла из оцепенения и посмотрела на Джокера. — Ей нужно в больницу, помоги мне, — он осторожно поднимал ее. Натали быстро подсобила. Они положили ее руки себе за шеи и спешно пошли наружу.

* * *

Мейсон вечером пришел в особняк Гарретов. Кларисса обратилась к нему за помощью. Ей никак не удавалось постичь такую дисциплину как литература. Преподаватель задал написать реферат на достаточно сложную тему, и она нуждалась в помощи более просвещенного ученика.

— Привет, — открыла она дверь. — Проходи.

— Готова грызть гранит науки? — он показал толстую книженцию в руках.

— Угу. Слушай, можешь одолжить свой телефон?

— Да, конечно, — протянул он ей мобильник.

— Иди пока в мою комнату, я сейчас подойду, — улыбнулась она и тут же скрылась из виду.

— Ну ладно, — тихонько произнес он и направился наверх.

Он сидел на большой кровати, разложив учебники, и морально подготовился к тому, что сейчас ему предстоит побыть учителем. Для него такое было не в новинку. Он часто подтягивал Джокера по литературе, а тот в свою очередь иногда подтягивал его по математике. Гибриды гибридами, но о школе забывать нельзя. Тут он услышал топот женских каблуков, доносившихся из коридора.

— Девушки такие девушки, — усмехнулся Мейсон. — Зачем надевать каблуки на… — он оглянулся и потерял дар речи. Кларисса встала в дверном проеме и с дьявольской ухмылкой глядела на него. На ее ногах были черные кожаные ботильоны на шнурках с высокими каблуками. Но не они стали причиной изумления Мейсона. Дело в том, что на ней не было ничего кроме нижнего белья. Очень прелестного белого нижнего белья с принтом зеленых листов марихуаны. Вдобавок к этому на ее ровных худых ножках плотно растянулись черные чулки. Мейсон откровенно говоря пялился на суперсексуальное тело с раскрытым ртом. — Ого… — это все что он смог сказать. Она заперла дверь, медленно сделала несколько шагов к нему, а затем развернулась на триста шестьдесят градусов. За считанные мгновенья она показала упругую попку в трусиках, и этих мгновений хватило, чтобы Мейсон успел оценить то, чем ее великодушно наградила мать-природа. — Я не совсем п-понимаю, — нерасторопно покачал он головой. Она подошла к нему вплотную и села на бедра, обвив руками шею.

— А я думаю, что ты все понимаешь, — прошептала она и начала целовать его за мочку уха. Мейсона это начало дико возбуждать, но он вдруг отстранился назад.

— Я не могу, — посмотрел он ей в глаза. — У меня есть Энни, — произнес он. Ему польстило желание Клариссы, но решиться на предательство любимого человека не мог.

— Так ли это? — заявила она. — Вы уже несколько недель не разговариваете. Ты отстоял ее честь, и она рассердилась на это. Разве так можно? К тому же, ваши отношения давно уже изжили себя, — Мейсон хотел что-то возразить, но не смог вставить слово. — Поверь мне, со стороны виднее. Ваши отношения зашли в тупик, они не развиваются. Каждый день одно и тоже, никакого прогресса. Возможно, когда-то вы и любили друг друга, но сейчас уже вряд ли. Зачем тратить свое время на ту, которая не ценит тебя таким, какой ты есть? — Мейсон призадумался. В нем закрались сомнения. Стали появляться мысли о том, что Кларисса может быть права. Он говорил с ней после стычки с Уотером. Она громко кричала и говорила, что не узнает его. Но изменения неизбежны. Все люди меняются со временем. Мейсон повзрослел, многое повидал, прошел через жуткие события, естественно все это наложило свой отпечаток. Но вместо того чтобы понять, Энни, напротив, отвергла его. По какой-то причине, раньше он не представлял это в таком ключе. Можно сказать, Кларисса открыла ему глаза. — Ну же, Вэл. Я захотела тебя в первую же встречу. Признай, ты тоже меня хочешь, — томно прошептала она, начав целовать его уже в губы. — Поддайся искушению… — Мейсон ничего не предпринимал. Он не отвечал на сладкие поцелуи, но и не пытался их остановить. В этот миг что-то щелкнуло у него в голове. Он до последнего сохранял рассудок и сдерживался. Однако желание овладело им. Его глаза на мгновенье сверкнули янтарным цветом, а после он начал робко целовать ее в ответ. С каждым разом он смыкал свои губы с ее все увереннее и увереннее. И вот он наплевал на все, крепко схватил ее за белокурые волосы и прижал к себе. Она начала скидывать с него футболку, все не переставая впиваться в его сочные губы. Страсти вспыхнули с новой силой, когда он сильными мускулистыми руками поднял ее и кинул на кровать. Она тут же начала расстегивать ремень на его джинсах, но закончить не успела: Мейсон отстранился назад и запустил пальцы ей в трусики. Она с игривым смешком подняла ноги выше его головы, и он ловко снял их с нее, а после бросил в сторону. Он вошел в раж, а посему тут же накинулся на нее словно зверь на кусок мяса. Она проводила пальцами по его груди, пока он целовал ее в шею. Каждый следующий его поцелуй приходился ниже предыдущего. Он спускался вниз, прямо туда. Мельком глянув ей в глаза, Мейсон вскоре принялся доставлять ей невообразимое удовольствие. Она растворилась в экстазе, положив ладони на его затылок и запрокинув голову назад. Ее стоны возбуждали Мейсона еще больше. Он начал делать это еще быстрее, увеличивая дозу наслаждения.

Так продолжалось несколько минут. Затем Кларисса решила перехватить инициативу в свои руки. Она встала, отпихнув его и подошла к окну. Он заинтересованно смотрел на нее. Она сняла свой лифчик и оказалось, что под ним прятался презерватив. Она кинула его Мейсону, а сама встала у подоконника спиной к нему, пошире расставив ноги. Дважды просить не пришлось. Он зубами разорвал пакетик, и подошел к ней вплотную. Надев инструмент, Мейсон принялся осторожно входить в Клариссу, придерживая ее за талию. Она едва слышно вскрикнула от удовольствия. Движения со временем стали быстрее. Он целовал ее в плечи и сжимал руками ее грудь. В этот миг все мысли были отброшены в сторону. Нравственно или нет, им было глубоко плевать. Сейчас есть лишь бурные чувства и бешеное удовольствие, которое нарастало с каждой секундой.

Энни еще раз взглянула на сообщение в своем телефоне от Мейсона: «Приходи в особняк Гарретов. Это очень срочно». Она перебрала в голове кучу сценариев. Может он решил попросить прощения таким образом? А может его там пытают, и он едва сумел настрочить СМС? В любом случае, она уже прибыла и скоро узнает, в чем же дело. Вошла через ворота и двигалась к парадной двери. Она убрала мобильник в карман. На улице было темно, поэтому взгляд машинально приковался к окнам, где горели огни. «Что ни говори, а домик шикарный» — подумала она, вновь оценив архитектуру особняка. И вот ее взор остановился на одном конкретном окошке. Но в этот момент остановился не только ее взор. В этот момент остановилось еще и ее сердце…