Пакт (джен)

— Ещё две книги в наш список чтения, — сказала Роуз.

Я глубоко вздохнул и взял одну из причудливых перьевых ручек со стола бабушки.

Снаружи всё ещё было темно.

— Для этого ещё слишком рано.

— Ты хотел перейти в наступление, пока он занят чем-то другим.

Пока Лейрд спит.

— Хотел. Названия?

— Название — «Стандарты», подзаголовок — «Практика взаимоотношений между одаренными. История».

— Какая полка?

— Эммм… Седьмой стеллаж, пятая полка.

Я посмотрел на лежащий передо мной черновой план библиотеки — два нарисованных от руки восьмиугольника с пронумерованными сторонами. Напротив сторон, соответствующих выходам в коридоры второго и третьего этажей, номера отсутствовали. Я определил местоположение стеллажа номер семь, взглянул на него, и понял, что почти наверняка знаю, о какой книге шла речь. Я внёс её в список.

— «Стандарты». Увлекательное чтиво, судя по названию.

— Вторая книга, шестой стеллаж, в самом низу. «Смерти в Восточном царстве белохвостых оленей».

— Не уверен, что улавливаю смысл, — сказал я, и всё же записал название и местоположение второй книги. Я положил бумагу и ручку рядом со сложенным письмом, которое мы с Роуз сочинили накануне вечером.

— Она не про оленей. Она более общая. Это перечень смертей практиков со времён начала колонизации Нового Света, точные даты и причины гибели. Издание не слишком свежее — две тысячи одиннадцатого года — но думаю, там можно найти список казнённых с указанием оснований для казни. Ты можешь пробежаться по этому списку и выяснить, нет ли каких-то общих тенденций.

— Я? — уточнил я.

— Что?

Я посмотрел на Роуз.

— Я? Ты сказала «Ты можешь пробежаться». Обычно ты используешь «ты» вместо «мы», только когда мы спорим. Ты считаешь, что этот список мёртвых должен быть на мне?

— Я собираюсь начать со «Стандартов», и раз уж ты приступил к изучению... что там у тебя?

Я взглянул на обложку книги, лежащей на моих коленях.

— «Выдающиеся междоусобицы».

— Вот. Ты читаешь её — я читаю «Стандарты». А когда закончишь с этой, перейдёшь к оленям.

— Я уже сыт по горло всей этой лабудой. И насколько велик этот твой реестр покойников?

— Большой, но, как я уже и сказала, для нас важен в нём лишь один столбец. Возьмёшься?

Я вытянул шею, но всё равно не смог разглядеть нужную полку.

— Покажешь?

— Могла бы, — ответила Роуз после короткой паузы.

Я повернулся к зеркалу, чтобы посмотреть на неё:

— Пожалуйста?

— Она слишком тяжёлая, чтобы я могла её поднять, — вздохнула Роуз.

— Вот же пройдоха, — сказал я. — Ты пыталась обманом вытащить из меня согласие читать какой-то до нелепого огромный том?

— Ну разве что чуть-чуть.

С учётом всех обстоятельств, ей удалось принять достаточно виноватый вид.

— Чёрт, Роуз, — сказал я, не сумев сдержать улыбку, хотя, конечно, весёлого тут было мало: ей почти удалось провести меня. — Мы не можем пакостить друг другу, нам вроде как следует прикрывать друг другу спину.

— Но я реально не хочу её читать, — воскликнула она. — Ну и подумала, что это было бы немного забавно.

— Здесь нет ничего, что мне хотелось бы читать, — сказал я и бросил «Выдающиеся междоусобицы» на пол. — Этот план никуда не годится.

— Мы обязательно что-нибудь найдем, — попыталась утешить меня Роуз.

— Мы не нашли ни одной книги, которая дала бы точный ответ, — сказал я. — И, скорее всего, не найдём... Здесь одно старьё. Обычно исследованиями занимаются ради того, чтобы исключить вероятности. Мы же перелопатили кучу книг, пересмотрели их вдоль и поперёк, и всё что сумели выяснить — что, если свяжемся с работой или семьёй Лейрда, то, скорее всего, не нарушим правил и не будем казнены. Не наверняка, а лишь «скорее всего».

— Местным игрокам, наверное, удобно, когда никто не знает наверняка, — заметила Роуз.

— Что ж, они должны быть довольны.

— Мы могли бы у кого-нибудь спросить. Вероятно, все остальные так об этом и узнают. Приходят на собрание, садятся и обсуждают, что делать можно, а что нет.

— Вот только если тебя хочет убить целый город, — заметил я, — на вариант «спроси у друга» можешь не рассчитывать.

— Ну да.

— А значит, возникает вопрос. У кого нам спросить?

Роуз подтащила стул к зеркалу, чтобы мы могли лучше друг друга видеть:

— У Мэгги?

— Я не доверяю Мэгги. Не скажу, что в чём-то её подозреваю, но у меня такое чувство, что если бы она могла обдурить нас ради собственной выгоды, она бы это сделала.

— Если ты будешь так придирчиво выбирать союзников, то мы так и будем совсем одни, — сказала Роуз.

— Может и так, — ответил я и вздохнул.

— А юристы?

— Возможно, — медленно кивнул я, делая всё возможное, чтобы не отвергнуть эту идею с ходу. — Но мне это не нравится.

— Мне не нравится тоже, но они есть, и нам рано или поздно придётся с ними пообщаться. Тебе нужно денежное пособие, ведь тебе нужно как-то ходить за покупками, и у нас есть вопросы, на которые они смогут ответить.

— Да, — сказал я. — Однако сразу возникают новые вопросы. Во-первых: как нам с ними связаться? Как отправить им письмо, чтобы никто не сумел понять, что мы это сделали?

— В документах были указаны номера юристов. А в маленькой чёрной книжке сказано, что нам достаточно трижды произнести название фирмы. Смысл, как мне кажется, тот же.

— Ни капельки не зловеще.

— Ни в малейшей степени, — серьёзно ответила Роуз.

— Ну что ж, может сразу покончим с этим? — спросил я.

— Нам всё равно без этого никак, — сказала она. — Может быть, спустимся вниз? Странно будет приглашать в это помещение кого-то ещё. Даже если мы знаем, что они приходили сюда, чтобы навести порядок после смерти Молли.

— Да, — сказал я. — Я понял, что ты имеешь в виду, это и вправду как-то неправильно. Пошли вниз? В гостиную?

— Конечно, — ответила Роуз и, о чём-то вспомнив, добавила: — Подожди! Ещё кое-что! Можешь захватить одну книгу?

— Какую книгу?

— Второй стеллаж, третья полка снизу. Это тот же автор, что написал книгу об отпечатках. «Валькирии».

Это означало, что мне придётся забраться по лестнице на верхний уровень, обойти по коридору третий этаж и затем вернуться на первый. Боль.

Я прикусил язык, прежде чем ответить.

— Конечно, — сказал я, взял все необходимые книги и направился к стеллажу, о котором шла речь.

Найти книгу оказалось довольно легко. Картинка на обложке очень походила на изображение на книге об отпечатках. Лицо женщины в профиль, дополненное крылатым шлемом.

— Я... — начала Роуз, но замолчала, заметив, как я вздрогнул, услышав её голос.

Я совершенно забыл, что у меня на шее висело велосипедное зеркало.

— Продолжай, — сказал я, продолжая спускаться по лестнице с книгами в руках.

— Я прочитала её, потому что подумала, что, возможно, там написано про таких, как я. Так оно и оказалось. Но она также рассказывает о призраках. Как о событиях прошлого, так и о практических приёмах. Оказывается, есть такие практики, что полностью специализируются на призраках и тенях. Что-то вроде некромантии.

— Магия смерти.

— Верно. Например, там описываются практики, которые убеждали воинов, как правило, умирающих солдат, что тех ожидает невероятная загробная жизнь, наполненная застольями и прославлением их подвигов. Эти рассказы помогали им заручиться согласием воинов на то, чтобы отказаться после смерти от своего духа. Согласие облегчало создание тени либо призрака, которые обладали знаниями, физической силой или какими-то другими качествами воинов, а также позволяло поместить призрака в сосуд.

— Ты бы хотела, чтобы тебя поместили в сосуд? — спросил я.

— Нет. Это было бы даже хуже, чем торчать внутри этих зеркал. Полное отсутствие движения.

— Верно, — сказал я. — Но?

— Но мне нравится сама идея. Мне нравится подход автора. В книге описывается техника работы с призраками, которая идеально подходит для практиков, у которых нет особых ресурсов, которые обитают в местах, где всё стоящее уже разобрано, или где местный Лорд запрещает использование определённых практик. Ты берёшь призрака, вселяешь его в некий предмет и получаешь…

— Магический артефакт? — спросил я.

— Да, орудие. Вообще говоря, сомневаюсь, что каждый Иной в Якобс Бэлл уже принадлежит тому или иному практику, да и Лорда, диктующего правила, у нас нет. И всё же в нашей ситуации вариантов не так уж и много.

— Значит, используем призраков? — спросил я.

— Это вариант. Они, конечно, бывают буйные, но это лишь одна из множества категорий. И мы знаем, как себя обезопасить.

— А что делает контакт с призраками более лёгким, чем с остальными Иными?

— Помнишь про леса позади дома? Болота? Всё это собственность бабушки. Призраки, как и любые другие отпечатки, не слишком-то устойчивы против внешних воздействий. Это лишь пережитки ужасных или ярких событий. Воплощение сильных эмоций, так?

— Как ты и сказала вчера вечером, — ответил я.

— Лучше всего они сохраняются в замкнутых пространствах, особенно в тех, которые как-то с ними связаны. Например внутри домов, в помещениях, где всё ещё лежат их трупы, где-то неподалеку от орудий убийств. Но не это главное. Они также сохраняются в местах, где очень мало людей, которые способны их потревожить. Например, в дикой местности.

— В лесах и болотах, — продолжил я.

— Именно! Мест, где можно найти нетронутых призраков на самом деле не так много, но их особо и не ищут, ведь призраки не так уж и надёжны, а ещё если черпать из них силу, то они быстро выгорают.

Как и отпечатки.

— Короче, много усилий ради крошечной выгоды, — закончила Роуз.

— То есть нам следует покинуть безопасный дом и отправиться в лес на поиски призраков? И ради этой крошечной выгоды рискнуть жизнью и здоровьем?

— Это один из вариантов. Но что, если у бабушки есть книга, куда она внесла всех примечательных призраков в округе и их точное местоположение? Тогда нам не потребуется идти к ним, мы сможем позвать их к себе.

Я остановился на середине лестницы, переложил книги в одну руку и взял самодельную подвеску-зеркальце, которую теперь носил на шее. Роуз стояла на несколько ступеней выше. Я с осуждением взглянул на неё.

— То есть, ты хочешь сказать, что теперь я должен вернуться в библиотеку, чтобы найти какую-то возможно несуществующую книгу с именами призраков?

— Нет, — ответила Роуз и подняла книгу так, чтобы я её увидел. — Видишь? Она у меня. Я уже нашла её. Здесь нет ничего такого, что я не смогла бы прочесть вслух.

— Ладно, — сказал я и продолжил спуск по лестнице. Роуз уже ждала меня в гостиной. — Звучит как план. Похоже, нам предстоит призвать несколько пугающих бездушных выродков мироздания. А когда покончим с этим, сделаем перерыв и призовём парочку призраков.

— В смысле?.. А, ну да. Ха-ха.

— А если серьёзно, что сначала: юристы или призраки? — спросил я.

— Юристы. Больше мы не можем это откладывать.

Я подошёл к телефону бабушки, но, когда поднял трубку, обнаружил, что гудков нет.

— Блядь! — вырвалось у меня.

— Не работает? — спросила Роуз.

Я покачал головой.

— Должно быть, кто-то недавно перерезал провода, или оператор отключил связь.

— Значит, будем трижды повторять название фирмы? Кажется, результат должен быть таким же.

— Сомневаюсь, — сказал я. — Не могу избавиться от ощущения, что зловещее повторение их названия обладает куда большим весом, чем телефонный звонок.

— Ты сам сказал, нельзя это откладывать.

Я кивнул, оглянулся по сторонам и вытащил из стопки книг маленькую чёрную книжку.

— Манн, Левин и Льюис.

На фоне переполненной гостиной с её книгами и вечным беспорядком мои слова показались пустыми и беспомощными.

— Манн, Левин и Льюис.

Взгляд блуждал по комнате в поисках признаков чего-то необычного.

— Манн, Левин и Льюис.

Третье повторение.

Мы так и стояли в полной тишине, ожидая ответа. Я не мог избавиться от мысли, что как только я расслаблюсь и с облегчением вздохну, то в это же мгновение меня испугает стук в дверь или звонок телефона.

Но когда прошло несколько минут, и я действительно расслабился, никто так и не постучал.

— Не работает? — спросила Роуз.

Я отрицательно покачал головой и добавил:

— Может быть, мне нужно быть снаружи.

— Один раз они точно вошли в дом. Юристы — единственные, от кого это здание не защищает. От них и от охотников на ведьм.

Я нахмурился.

— Спешки нет, Блэйк. Найдем другой способ как связаться с ними, или продолжим чтение и сами выясним, безопасно ли отправлять это письмо.

— Спешка есть, — возразил я. — Если не сделаем это в ближайшее время, они придумают, как нас одурачить. Найдут способ, как вытащить нас из дома, типа как они сделали с Молли, используют охотников на ведьм или кого-нибудь ещё. Что, если они начнут осаду, и у нас не будет возможности заниматься подобными вещами ещё несколько дней, а то и недель? Весь смысл перехода в наступление — это заставить их обороняться, отвлечь их силы, чтобы выиграть немного времени.

— Ладно, я не спорю. Я не против того, чтобы перейти в наступление, если мы будем подходить к этому с умом.

Я кивнул и положил руку на том «Валькирии»:

— Поскольку юристов мы больше не обсуждаем, а читать древние фолианты сегодня я больше не готов... Значит, призраки? Снаряжаемся всем необходимым и экспериментируем? Это подход с умом?

— Я надеюсь. Но если мы собираемся вызвать и поймать призрака, нам придётся выйти наружу. Захватишь соль по дороге?

Я кивнул:

— Ладно. Ладно насчёт призраков и ладно насчёт соли. Этим я готов заняться.

Она кивнула в ответ. Я увидел проблеск сомнения и гнева на её лице, но вслух она сказала:

— Спасибо.

Я взял свои зимние вещи, топорик и биту, а затем захватил на кухне пачку с солью. Натягивая пальто и перчатки, я прошёл под лестницей в заднюю часть дома и вышел наружу.

Светало. Солнце только начало подниматься, и было всё ещё темно. Ночью мне удалось немного вздремнуть, я проснулся в несусветную рань в надежде застать Лейрда врасплох, пока он крепко спал. Днём кто-нибудь мог отслеживать взаимосвязи, а раз так, сейчас самое подходящее время действовать.

Дом-на-Холме, как ему и положено, располагался на холме, однако форма этого холма никоим образом не напоминала окружность. Один из склонов холма, длинный и пологий, исчезал в редком пролеске, который, по мере удаления от дома, постепенно становился гуще.

Эта картина напомнила мне о бегстве от существ с птичьими черепами. Прятаться среди деревьев, оказаться в окружении, не знать куда идти.

Заднее крыльцо было покрыто снегом, песком и кучами листьев, которые никто не удосужился убрать. Вокруг невысокой стены, которая окружала территорию, собрались сугробы. Лестница вела вниз на заснеженный склон холма, плавно спускавшийся к деревьям.

Не так уж плавно, если подумать: учитывая снег и лёд, путь вниз мог оказаться опасным.

— Раз уж мы снаружи... Манн, Левин и Льюис, — сказал я. — Манн, Левин и Льюис. Манн, Левин и Льюис.

Ответом нам был лишь ветер, свистящий меж деревьев. И зловещая тишина.

Мы осмотрелись, но не обнаружили никаких признаков чьего-либо присутствия.

— Стоило попробовать, — сказал я. — Нам нужен телефон, а это очередная уловка двадцать два. Нужен телефон, чтобы связаться с юристами и выяснить, когда и где мы можем быть в достаточной безопасности чтобы получить доступ к телефону.

— Ну, что касается самообороны, если до этого дойдёт, то помощь призрака может оказаться очень кстати. Ты готов? — спросила Роуз.

— Непрерывный круг, полагаю, — ответил я.

— Да, круг из соли. Тебе нужно расчистить снег.

Я осмотрелся, почти уверенный в том, что как только повернусь к лесу спиной, на меня сразу же накинется какой-нибудь Иной. Однако уже светало, к тому же задняя часть дома просматривалась со стороны города. Если поблизости и были Иные, то разве что из тех, что умели хорошо скрываться. Я взял лопату, стоящую у задней двери, и начал расчищать внутренний дворик, обнаружив под снегом заледеневшую кирпичную плитку. Чтобы избавиться от льда, мне пришлось изрядно поскрести лопатой. Ладони ощутимо замёрзли — металлическая рукоятка лопаты даже через перчатки высасывала остатки тепла.

Я заметил, как что-то мелькнуло на краю участка.

Что доконает меня раньше? Коварный Иной или холод?

— Снаружи я чувствую себя куда менее уверенно, — заметил я.

— Мы в нескольких шагах от безопасности, — ответила она.

— Давай не будем тянуть, — нахмурился я.

— Дай мне пару секунд. Я пытаюсь разобраться с двумя разными книгами.

Я слышал, как она перелистывает страницы. Я потёр руки, пытаясь согреться.

— Соль, — сказала она. — Это чистое вещество, а любые призраки, которые могут попытаться причинить нам вред, вполне логично, будут нечистыми. Они запятнаны гневом и ненавистью.

— Это понятно.

— Самый простой способ — пустить кровь, — сказала Роуз. — Ты не против снова порезать себя?

Я взглянул на ладонь. Прошлый раз я пускал себе кровь, когда рисовал на кружке символ, проверяя вновь обретённые силы. Порез всё ещё не зажил. Собственно кровь меня не пугала, но и постоянно кромсать кончики пальцев желания не было.

— Мы повторяем имя духа. Это помогает установить слабую связь. Затем ты должен вложить в эту связь силу.

— Как? — спросил я.

— Кровью. Рисуешь символ, вроде того, что приведён в книге, а затем проводишь черту параллельно линии связи, которая появится между тобой и призраком. Кровь — это энергия. Наиболее чистая и непосредственная форма энергии из всех, что ты только можешь предложить. Однако, когда имеешь дело с Иными, следует быть осторожным: дашь им палец — они откусят всю руку. А тебе вряд ли нужно, чтобы они забрали всю твою кровь или всю энергию.

— Не нужно, — я покачал головой. — А призраки так умеют?

— Не должны уметь.

— Хорошо, — сказал я. — Что-нибудь ещё?

— Мы повторяем имя, ты чертишь линию, подпитываешь её достаточным количеством крови, чтобы призрак оказался в пределах слышимости. А затем можно попробовать с ним пообщаться.

— Пообщаться с призраком.

— Они не настоящие существа, а всего лишь отголоски значительных событий прошлого. Обычно связанных с мучениями, горем или яростью. Иногда с мгновениями абсолютного великолепия. А иногда чего-то другого. Вполне вероятно, что призрак будет ограничен сценарием. Его разум не способен думать ни о чём, кроме произошедшего события прошлого. Но договориться с ним будет скорее всего возможно. Помни, что каждую секунду, что ты используешь свою кровь, чтобы удержать его, ты понемногу ослабляешь себя. На эксперименты времени нет. Если он тебя не слушает, не пытайся его переубедить. Подыгрывай ему. Но если всё-таки найдёшь способ воздействия, то сразу пользуйся им.

Я кивнул.

— Ещё кое-что. Как говориться, несчастью нужен спутник, а потому призраки обычно пытаются низвести других до своего уровня. Что бы их ни тяготило, они излучают это на окружающих: гнев, боль, печаль, безумие...

— Чёрт, — сказал я.

— Воздействие не должно быть настолько сильным, чтобы захлестнуть тебя. Тем более через соляной круг. Но на всякий случай, я хочу, чтобы ты постоянно слушал, что я говорю, — сказала Роуз. — Даже если ты будешь настолько зол, что не сможешь рассуждать здраво. Даже если захочешь навредить себе.

— Ну да. Подыгрывай ему, кроме тех моментов, когда подыгрывать ему нельзя, — заметил я. «И постоянно слушай Роуз».

Роуз проигнорировала мою колкость.

— Давай начнём с призрака, который будет не слишком молодым и не слишком старым. Молодые обычно сильнее, а старые, как правило, продолжают существовать только лишь потому, что связаны с другими духами или источниками энергии, что сложно и опасно. Джун Бёрлисон. Она умерла в сороковых годах, где-то на тех полянах.

Джун Бёрлисон.

Я достал соль. Медленно и аккуратно рассыпал её по окружности вокруг себя. К тому времени, как я замкнул круг, лёд под первыми крупицами соли начал таять.

Теней на окраинах местности стало больше. Я был почти уверен, что сумею сбежать, если это понадобится. Дверь была всего в двух шагах позади, и у меня был топорик.

— Прикроешь мне спину? — спросил я и передвинул велосипедное зеркало назад, чтобы оно повисло у меня между лопаток.

— Договорились.

Порыв ветра, которому не помешала невысокая кирпичная стена, сдунул в мою сторону несколько крупинок соли.

Нужно было действовать быстро.

Я отложил сумку, топорик и биту в сторону.

— Привет, Джун, — сказал я. — Джун Бёрлисон.

Я переключился на другой взор.

— Джун Бёрлисон.

Теперь я видел связи. Духи взаимодействовали между мной и книгой, мной и Роуз, а также между мной и чем-то там, в лесу. Слишком общая, размытая и ускользающая связь, чтобы указать путь к чему-либо.

— Джун Бёрлисон, — сказала Роуз. Я увидел, как сформировалась ещё одна подобная связь, которая скользнула сначала ко мне, а затем к лесу, словно остаточный разряд молнии между проводниками.

Сработает ли этот метод для поиска людей? Предметов? Могу ли я, чтобы найти Лейрда, назвать его имя, а затем проследить за связью?

— Джун Бёрлисон, — повторил я. Разглядеть связь становилось всё проще. Может быть, она приближалась, даже без предложенной энергии крови?

Ну конечно. Связь не была односторонней. Это был обмен. Если я попробую создать слабую связь, чтобы найти Лейрда, он об этом узнает. И, вероятно, сможет использовать это против меня.

Здесь было то же самое, что и с юристами. Звать их по именам, пока они не заметят.

— Джун Бёрлисон, — сказал я.

Теперь линия стала достаточно четкой. Я выбрал палец, на котором ещё не было порезов, и полоснул его лезвием топорика. Затем я протянул руку за границу круга из соли и воспроизвёл символ с открытой страницы книги.

Я видел, как Иные подступили ближе, словно привлеченные кровью. Они перемещались в моей слепой зоне, высовывая головы из-за различных объектов местности. Каждый раз, когда я поворачивался к ним спиной, они сокращали расстояние. А поскольку они окружали меня со всех сторон, то каждую очередную секунду кто-то из них становился ближе.

— Возможно, придётся бежать, — заметила Роуз.

— Возможно, — ответил я, но всё же принялся чертить построение.

— Блэйк, — встревоженно сказала Роуз.

Я оглянулся назад и спросил:

— Круг из соли сможет его остановить?

— Не могу ничего обещать, — ответила Роуз.

Я стиснул зубы, и принялся рисовать оставшуюся часть построения. Когда я начертил линию из крови, коснувшись соленого круга, соль попала мне на рану.

— Ай, чёрт! — ругнулся я сквозь зубы.

Я почувствовал, как в ту же секунду связь вспыхнула.

Джун возникла на дальнем конце холма, рядом с границей леса.

Её образ не был размытым. И всё же он постоянно дёргался, словно в фильме, в котором не хватало кадров. Движения Джун были резкими и воспроизводили одни и те же фиксированные шаблоны: вот она ползёт ко мне, шарит одной рукой в снегу, хватается, подтягивается вперёд, отталкивается ногой и продвигается ещё на полметра. Она была наполовину раздета, и одежда её была старомодной. Чёрными неподвижными пальцами другой руки она сжимала воротник.

Я ощутил насколько замёрз. Она двигалась медленно, а я оделся не слишком-то тепло. Тем более для того, чтобы неподвижно торчать на холоде.

Вот только дело было не только в этом. Ощущение холода росло вместе с её приближением.

Когда Джун начала взбираться на крутой участок холма, где у неё не было «сценария» о том, как она должна была выглядеть или двигаться, она просто исчезла. Через секунду или две она появилась так, будто и не пропадала вовсе, однако за это время ей удалось приблизиться ближе метра на три.

Несмотря на то, что образ был несовершенным, он оставался на удивление чётким. Она не была полупрозрачной, как призраки в фильмах.

К моему облегчению, по мере приближения призрака Джун, тени остальных Иных отступали.

— Джун Бёрлисон, — сказал я.

Изображение снова дёрнулось, а затем Джун одним рывком преодолела половину оставшегося расстояния. В ту же секунду остальные Иные исчезли, сбежали.

Я ощутил прилив тепла, заставший меня врасплох, однако длилось это недолго. Тепло сменилось покалывающим жаром, который сопровождался чувством жжения в конечностях. Она преодолела половину расстояния, но интенсивность ощущений, которые я испытывал, увеличилась раз в десять.

— Она… воздействует на меня, — сказал я.

— На двух уровнях, — тихо пояснила Роуз. — Она черпает энергию из крови, которую ты используешь для установления связи, а также создаёт своего рода излучение, связанное с тем событием, благодаря которому она отпечаталась в мире.

— И одно усиливает другое, — пробормотал я и громче сказал: — Джун Бёрлисон, я хочу поговорить.

Жжение усиливалось. Оно стало настолько невыносимым, что я уже не мог стоять.

Джун, которая выглядела зрелой, взрослой женщиной, заговорила, как ни странно, детским голосом, который оказался едва ли громче хрипа:

— Я заснула слишком близко к огню. Я сожгла себя.

Что я вообще должен был ответить на это?

— Мне было холодно и я свернулась калачиком возле камина. Я горю. О боже, как горячо. Я горю, — Джун говорила слабым встревоженным голосом, который совершенно не соответствовал смыслу её слов.

Её пальцы, которые были настолько обмороженными, что их и пальцами едва ли можно было назвать, беспомощно царапали одежду.

Изображение дрогнуло, она исчезла на мгновение, а затем появилась снова. Когда её искалеченные непослушные пальцы коснулись порванной, грязной, измазанной одежды, с её губ сорвался тихий всхлип.

Я чувствовал жар. С каждой секундой становилось всё хуже.

— Мне тоже ж… — начал я, но остановился, чуть было не сказав «жарко». Это могло быть и ложью. Я не был уверен, действительно ли мне было жарко, или это была лишь иллюзия тепла. — Да, я чувствую жар.

Как будто мои слова стали своего рода топливом, жар немного усилился.

— Пусть это прекратится. С меня хватит. Пусть это прекратится, — сказала она.

Её слова произвели тот же эффект, жар стал ещё сильнее.

— Роуз, — пробормотал я слегка охрипшим голосом. — Я не уверен, готов ли к такому.

— Если это зайдёт слишком далеко, — начала Роуз, — разрушишь линию крови. Или ты можешь посыпать на неё солью. Всё закончится в тот же миг.

Джун Бёрлисон закричала, исчезнув в один миг и вновь появившись в следующий. Её движения можно было назвать отрывистыми, но они были также и вялыми. Она воспроизводила сейчас другой образ. Образ Джун в судорогах беспомощной агонии.

Когда волна жара пронеслась сквозь меня, я понял, что тоже кричу. Крик, похоже, только усугублял ситуацию.

Когда Джун снова начала мелькать и исчезать, я на мгновение почувствовал облегчение. Боли не осталось, однако сердце бешено колотилось. Я снова ощутил холод.

— Блэйк?

Я слегка встряхнул головой и напомнил себе, что со мной говорит Роуз.

— Получи ответы. Начни диалог, — сказала Роуз.

— Джун, — удалось произнести мне, хотя я всё ещё задыхался после крика. Я пытался сохранять спокойствие несмотря на то, что повторение её имени словно раздувало огонь. Но Джун не отвечала.

— Джун Бёрлисон. Ты помнишь, что случилось перед тем, как ты заснула у огня? — начала Роуз вместо меня.

Мгновение, и Джун стояла, обхватив своё тело руками. Её раны были уже не столь серьёзными, а одежда стала чище.

Теперь я почувствовал исходящую от неё волну холода. И всё же от воспоминания о только что накатившем на меня жаре лучше не стало.

— Ты помнишь, что случилось перед тем, как ты заснула? — спросила Роуз.

— Меня оставили в лесу. Я поссорилась с мужем и потребовала, чтобы он оставил меня у дороги. Я больше не могла находится с ним в машине. Теперь мне нужно идти домой.

— Здесь холодно, верно? — спросила Роуз.

— Очень холодно, — согласилась Джун.

— Вы часто ругаетесь? — спросила Роуз.

— Да. Все были против, но я вышла за него. Они были правы, я ошибалась. Я уверена, скоро я наберусь храбрости и признаюсь в этом матери с отцом. Стыдно, но мне надоели постоянные ссоры.

— Он ударил тебя? — спросила Роуз.

— Нет. Но мы так часто ссоримся. Мы такие разные. Как же холодно.

— Да, холодно, — ответила Роуз.

Джун всхлипнула, затем упала на четвереньки. Изображение снова мигнуло, и раны стали серьёзнее. Пальцы сожраны морозом.

— Я почти дома. Я больше не могу идти, но могу ползти.

Холод начал пробирать и меня. Достаточно, чтобы мне пришла мысль, что я и сам могу заработать обморожение.

Как много энергии она могла получить через связь посредством крови? Может быть, Роуз ошибалась? Может быть, на самом деле призрак мог мне серьёзно навредить?

Связано ли это с тем, что соль попала мне в рану? Может быть, моё построение было нарушено?

Или, вдруг осенило меня, кто-то другой высасывает из меня силы?

Когда я задумался о том, кто мог оказаться достаточно близко, то сумел вспомнить лишь о Роуз.

— Не теряй концентрацию, Блэйк, — сказала Роуз.

На мгновение мне показалось, что она читает мои мысли и отвечает на эту мысль. Но похоже, что нет.

— Холодно, ты почти дома, — сказал я.

Ничего.

— Это так? — спросила Роуз. — Ты почти дома?

— Я так замёрзла. Но муж будет ждать. Я попрошу прощения, он разожжёт камин, включит наш маленький электрообогреватель. В доме будет тепло, и я смогу отдохнуть.

— Но этого не случилось, верно? — спросила Роуз.

Лицо Джун исказилось в полнейшем замешательстве. Её переполняло чувство оглушающего предательства.

В течение нескольких долгих секунд я видел, как словно в замедленном повторе менялось выражение её лица. С такой медлительностью, на которую обыкновенные люди не были способны. Джун была раздавлена чувством невероятного отчаяния и предательства, настолько глубокого, что оно изменило всё её существо. И всё это время мне казалось, что виновником этого чувства был я.

Я видел её такой, какой она была в ту секунду, когда открыла дверь и осознала, что в доме холодно и пусто. Несовершенное воспроизведение ситуации.

Вокруг меня поднялся ветер. Пальцы пульсировали от боли и почти потеряли чувствительность.

— Джун, — мягко произнесла Роуз. — Так всё и случилось? Ты разожгла огонь в камине и легла спать?

Изображение мигнуло, сменилось, Джун Бёрлисон снова извивалась от боли, изувеченная и скорченная. Я вздрогнул и едва не шагнул назад, за пределы круга.

Жара и холод. Но почему разрыв? Почему повествование не было цельным?

Может быть оно включало в себя только моменты осознанности?

Я размял свои онемевшие пальцы.

Или здесь было что-то ещё?

— Камин горел? — спросил я.

Ответа не было. Я стиснул онемевшие пальцы в кулак.

— Камин горел, — сказала Роуз. — Ты заснула…

— Роуз, — заметил я. — Камин не горел. Мне кажется, что она не хочет говорить с мужчиной из-за своих проблем с мужем. Нужно, чтобы именно ты спросила её: сумела ли она разжечь камин перед тем, как заснула.

— Джун, — произнесла Роуз. — Ты разожгла огонь перед тем как заснула?

— Нет, — ответила Джун, — я задремала. В доме было холодно, но я не могла сосредоточиться. И моё сердце странно билось.

— А тело, — продолжил я, — в попытке спасти конечности качало в них всю доступную кровь. Неожиданный и крайне болезненный жар.

Но она меня не слышала. Не слышала по-настоящему.

— О чём ты говоришь? — спросила Роуз.

— Я читал об этом, после того как услышал один анекдот. Про некого идиота, который сел голой задницей в сугроб. Когда погибаешь от холода, в самом конце испытываешь интенсивное ощущение тепла. Джун не сгорела. Она была на последней стадии смерти от холода.

— Это был не жар, Джун, — повторила мои слова Роуз. — Это не твоя вина. То, что ты ощущала, то, что ощущаешь сейчас… это всего лишь только холод.

— Я горю!

Я снова ощутил жар, но он стал несколько меньше.

— Ты замерзаешь, а не горишь, — сказала Роуз. — Ты же меня слышишь, верно? Я думаю на каком-то уровне ты меня понимаешь. Это только холод.

— Как же холодно, — сказала Джун. Но её одежда сейчас соответствовала моменту, когда она испускала жар.

— Это не твоя вина, — сказала Роуз. — Это всё только холод. Ты заключишь с нами сделку?

— Как же холодно, — повторила Джун.

— Если ты согласишься, я гарантирую, что мой партнёр, который стоит внутри круга, будет согревать тебя, насколько он сможет.

Изображение Джун мигнуло, несколько секунд она извивалась в агонии, руки царапали землю, почерневшие пальцы пытались хоть за что-нибудь ухватиться.

Затем она снова стояла на ногах.

— Я не хочу всё время ругаться.

— У меня нет причин ругаться с тобой, — беспомощно произнёс я.

— Он не плохой человек, — сказала Роуз. — У него доброе сердце.

— Я не хочу всё время ругаться, — повторила Джун, словно не слыша.

Роуз попыталась убедить её ещё, но раз за разом получала одни и те же ответы. Я рассеянно слушал их диалог, одновременно прокручивая в уме всю нашу беседу. Несчастная жена, бредущая домой. Холод. Отказавшее тело.

Что сможет убедить её? Если учесть всё, кроме этой конкретной сцены?

— Спроси её, мечтала ли она, пока шла домой, встретить другого мужчину, — спросил я. — Нового мужа, которого она могла бы найти после того, как старый её бросил. Говори в настоящем времени.

Роуз задумалась на секунду, а затем сказала:

— Послушай, Джун. Представляешь ли ты себе сейчас мужчину, за которого хотела бы выйти замуж?

— Да. Я представляю, как он держит меня. Как согревает. Но потом я снова чувствую холод.

— Когда ты представляешь этого мужчину, — сказала Роуз. — Ты представляешь, как всё время с ним ругаешься?

— Нет. Я представляю, как он держит меня. И согревает.

— Если ты согласишься помочь, мой друг может взять тебя. И согревать. И тебе не нужно будет всё время ругаться.

Ответа не было. Джун неподвижно стояла, иногда мерцая.

Я больше не ощущал холода, разве что обыкновенный зимний холод.

Сердце бешено стучало, руки дрожали.

Я вышел за пределы круга.

И всё ещё не чувствовал холода.

Я развёл руки, собираясь обнять её.

— Блэйк, — сказала Роуз. — Нет!

Я замер.

— Если ты это сделаешь, ты, скорее всего, разрешишь её дилемму и сотрёшь отпечаток. Она недостаточно осознаёт себя, чтобы сопротивляться этому, а значит не сможет выполнить свою часть соглашения.

— Альтернатива? — спросил я.

— Альтернатива — это поместить её в некий сосуд. Ты сможешь выполнить сделку, согревая сосуд, а она будет помогать нам.

— Значит… она будет продолжать страдать? — спросил я.

— Она всегда будет страдать, — сказала Роуз. — Поскольку существо, на которое ты смотришь в данный момент, является воплощением страдания. Настоящая Джун отправилась в загробный мир. Перед тобой лишь эмоциональное событие, которое достаточно сильно ударило по миру, чтобы оставить след в виде «смерти от гипотермии». Если убрать страдание, то от неё не останется абсолютно ничего. Возможно миру станет немного легче, возможно, будет правильнее, если память об этом событии перестанет бродить по лесам, но именно нам от этого лучше не станет.

Я взглянул на Джун. Подавленную, дрожащую.

— Как-то это неправильно, — сказал я.

— Да, — признала Роуз. — Но это необходимо. И как бы это ни выглядело, ты не делаешь ей хуже. Это даже не личность. Это просто… впечатление.

— Я не готов в это поверить.

— Почему? Поэтому что она похожа на «деву в беде»?

— Поэтому что это призрак, который лишь на одну ступень отличается от отпечатка, не забыла? — сказал я возможно излишне резким тоном.

В наступившей тишине я слышал лишь звук собственных стучащих зубов.

— Мне кажется, — сказала Роуз более мягким голосом, — принять эту сделку будет более добрым поступком, чем упокоить её. Ты сможешь держать её рядом с собой и согревать её, за исключением тех моментов, когда ты захочешь, чтобы она стала воплощением смерти от холода. Она сможет существовать внутри тех фрагментов памяти, в которых она мечтала о том, как её обнимает мужчина.

— Ладно, — сказал я. — С этим я могу согласиться.

Я порылся в карманах, но не нашёл ничего полезного. Мне не хотелось, чтобы она вселилась в ключи, которые я уже использовал в ритуале пробуждения. А больше у меня особо ничего не было. Разве что лишний моток цепи и зеркальце на шее.

Я взглянул вниз, заметил торчащий из сумки топорик и вытащил его.

— Надеюсь, он нарубил достаточно дров для камина, — едва слышно пробормотала Джун.

Когда я повернулся, она исчезла, и нечто ударило в топорик.

Мои и так уже окоченевшие пальцы похолодели. По рукоятке поползли морозные узоры. Всего через пару секунд ладонь замёрзла настолько, что я оказался неспособен её разжать.

— Готово, — сказал я. — Теперь она внутри.

— Всё несколько сложнее, — сказала Роуз. — Если мы...

— Если не пойдём внутрь, я и сам скоро стану призраком, — сказал я, поднял биту, засунул книгу и соль в сумку и набросил её на плечо.

— Если она освободится внутри дома, то его защита нам не поможет.

— Однажды мы с ней уже справились, — сказал я, направляясь к двери. — Сейчас нам нужно лишь держать её в узде, верно?

— Нужно каким-то образом запечатать топорик.

— Мы запечатаем. Внутри, — сказал я, расстегнул куртку и засунул топорик под одежду, где разместил его между курткой и свитером. Мои онемевшие пальцы всё ещё сжимали рукоятку. — Так лучше, Джун?

Холод стал ощущаться уже не так сильно как раньше.

— Хорошо, — сказал я и кивнул Роуз: — Идём внутрь.

Я зашёл в дом.

Топорик был заметно холодным, но с каждой секундой это ощущалось всё слабее.

— Нам нужен способ нанести на рукоятку надпись, иначе она может выйти наружу в любую секунду, когда ей вздумается, и, скорее всего, она сделает это в тот самый момент, когда ты встретишься с реальным противником, — заметила Роуз, когда я вошёл в коридор.

— Это может оказаться полезным, — сказал я.

— Это почти наверняка тебя убьёт, — заметила Роуз.

— Тогда это не так уж и полезно, — признал я.

— Тебе следовало выбрать предмет поудобнее. На резиновой рукоятке с фактурной отделкой ничего не напишешь. И я не имею ни малейшего представления, как нанести надпись на сталь.

— Она выбрала его, а не я, — сказал я и осторожно отпустил рукоятку.

— Ну ладно, это подойдёт в качестве временной меры. Наполовину инструмент, наполовину фамильяр, — сказала Роуз. — Не уверена, как ты собираешься всё время незаметно таскать с собой топорик. Но, кажется, получилось.

— Получилось. Это шаг вперёд, — сказал я. Рука всё ещё дрожала. Казалось, что холод пробрал её до самой кости. — Нам нужно повторить это ещё несколько раз, разными способами, и тогда у нас появится сносный арсенал.

— Хороших вариантов не так много, — сказала Роуз.

— Значит используем не столь хорошие, — ответил я. — И будем надеяться, что я при этом не потеряю конечностей. Блин, больно-то как.

— Будем надеяться, — согласилась Роуз. — Давай я разберусь с надписями, а потом вместе сделаем всё необходимое.

— Я буду согревать нашу новую знакомую, как мы и обещали. Но не помешает немного согреться и самому, — сказал я. — Желательно как-нибудь с использованием плиты и чайника.

Я зашёл на кухню и заглянул в шкафчики. Раньше я пренебрегал пачкой горячего шоколада — мерзкая бурда из смеси шоколадного порошка и воды никогда особо мне не нравилась — однако сейчас этот вариант неожиданно показался лучшей за последнее время идеей.

Что касается горячей еды…

Я поморщился и вытащил овсянку. Это единственное, что я смогу относительно быстро приготовить.

— Чёртова овсянка, — пробормотал я под нос и добавил несколько громче. — Помнишь, что я говорил вчера вечером? Насчёт того, что ты должна мне напомнить о том, что я мог закупиться едой, но так этого и не сделал. Сейчас как раз время. Ещё немного и я заплачу.

— Блэйк? — окликнула меня Роуз.

Что-то в её голосе заставило меня насторожиться.

Я обернулся и увидел, что у нас появились гости.

На диване в гостиной сидели седовласый мужчина, двадцатилетний юноша и женщина чуть старше тридцати лет. Все в костюмах и с аккуратными деловыми причёсками.

Я видел в зеркале Роуз, видел выражение её лица. Даже учитывая их внезапное появление, этот отчаянный ужас, исказивший её черты, показался мне несколько чрезмерным.

Может быть, она видела что-то, недоступное мне? Или она успела что-то увидеть до того, как я повернулся?

— Полагаю, юристы из Манн, Левин и Льюис? — спросил я.

— Точнее говоря, мы и есть Манн, Левин и Льюис, — произнесла молодая женщина. Блондинка с аккуратным хвостиком и свисающей над бровью прядью. Она закинула ногу за ногу и сложила руки на колене. — Прошу вас, не нужно плакать в нашем присутствии. Не могу говорить за моих партнёров, но мне будет за вас стыдно.