Пакт (джен)

— Снимай ботинки, — потребовал полицейский.

— Чего?

— C ботинками и ремнями нельзя.

Скорчив кислую мину, я снял ботинки. Их я получил от юристов перед возвращением в Торонто, когда потерял свои собственные. Задрав рубашку, я продемонстрировал отсутствие ремня.

Коп задвинул железную решётчатую дверь на место. Её лязганье влилось в общую какофонию разговоров, выкриков и пьяных завываний.

Меня поместили в последнюю из длинного ряда камер. Во многих ячейках по соседству находилось от трёх до пяти человек, но моя собственная и камера напротив были пусты. В конце коридора стоял одинокий стол со стулом. Полицейский поставил мои ботинки на стол, а сам расположился на стуле.

Я поглядел на Эвана, потом на полицейского.

— Никак не выбраться, — прошептал Эван, в своём режиме воспроизведения старой записи.

Шептать было не обязательно. Никто его не мог ни слышать, ни видеть.

— …Надо уходить, — сказал Эван, будто обращаясь к самому себе.

В его речи был пропуск, потому что он не мог воспользоваться частью своего сознания, связанной со словом «тебе». Он слишком долго пробыл в одиночестве. Потом он это слово использовал — возможно, получал доступ к воспоминаниям, когда оказывался ближе к собственному телу, — но в данный момент у него это не получалось.

Я не мог ему ответить, не хотел, чтобы коп подумал, что я разговариваю сам с собой.

Вместо этого я поскрёб одну из ссадин на руке, чтобы вызвать кровотечение. Потом уселся на койке, нагнулся вперёд, сделав вид, будто поправляю носок, и начертил кровью тонкую линию между собой и копом.

Связь между ним и мной была разрушена.

Но ничего не произошло. Он оставался там же, где и был, не обращая внимания на подначки и жалобы со стороны остальных сидельцев. Судя по их запаху и манерам, это были в основном алкаши, так что шума и жалоб от них было куда больше обычного.

Я ждал, пытаясь придумать, что ещё предпринять. Мне нужно было воспользоваться выпавшей возможностью перевести дух.

Полицейский отхлебнул кофе, скривился и поднялся с места со стаканом в одной руке и с моими ботинками — в другой.

Даже не взглянув в мою сторону, он направился к двери на противоположном конце коридора. Шум и гам сопровождали его до самого выхода, однако стихли, как только дверь, расположенная далеко вне поля моего зрения, захлопнулась.

У нас появилось время для разговора.

— Беда? — спросил Эван и мигнул. — …сделал что-то не так?

— И да, и нет, — пробормотал я. — Они думают, что это я тебя убил. С этим меня просто подставили. Насчёт всего остального… это в основном из-за моей семьи. У моей бабушки была дурная репутация, и я её унаследовал. Если можно так выразиться.

— Ясно.

— Тебе не обязательно здесь быть, — сказал я, едва различая собственный голос в шуме, доносившемся из других камер. — Не обязательно оставаться со мной. Ты мне и так помог с Гиеной, ну, с тем волком. А тут проблемы исключительно мои собственные.

— Тебе не нужна моя помощь?

— На самом деле нужна, — ответил я. — Только я не хочу тебя заставлять. Не хочу, чтобы ты помогал из-за того, что у тебя нет выбора, или потому что… в общем, не знаю.

— Ладно, — сказал Эван. — Я… я…

Я ждал.

Он вроде бы пришёл в себя. И негромко заговорил:

— Моё тело. Будут резать какими-то штуками, когда я умру…

— Что? — переспросил я.

— Прямо сейчас, — смена кадра. — Прямо тут.

— А, точно, — сказал я, откинувшись на койке. — Ищут улики, а потом делают вскрытие. Ты… ты слабеешь?

— Нет.

— Это хорошо, — сказал я.

— Мама и папа. Я… — перебивка, — …не хочу… — снова перебивка, — … моим маме и папе.

— Не хочешь?

— Пожалуйста. Я… помощь пришла. Спасибо.

— Ты мне и так уже помог с Гиеной. Ты ничего, абсолютно ничего мне не должен, понимаешь?

На какое-то время он замолчал. В помещении по-прежнему стоял гвалт. Один парень, следуя какому-то странному ритму, выкрикивал ругательства. Бездомный, и, видимо, не в своём уме. Натерпелся, бедолага.

Когда Эван снова заговорил, его голос звучал более сосредоточенно, более цельно, чем минутой раньше. Похоже, его силы пополнялись.

— Ты меня нашёл. Я не могу пойти домой.

— Почему нет? То есть… я понимаю, что ты не можешь идти домой в обычном смысле, но… разве ты не можешь побыть какое-то время с мамой и папой?

Вместо прямого ответа он вновь повторил фрагмент какой-то старой сцены:

— Я… это я виноват.

— Не стоит себя винить за то, что сделала Гиена.

— Я потерялся. Я что-то видел… кого-то… пошёл посмотреть, и меня запутало, — прошептал Эван.

Мне захотелось взять его за плечи и слегка встряхнуть, чтобы придать своим словам побольше убедительности.

— Ты в этом не виноват, — сказал я. — Тебе не за что себя винить, понятно?

Он замер совершенно неподвижно. Ничего похожего хотя бы на вдох.

— Когда я был помладше, — начал я, — не таким маленьким, как ты, просто помладше… я сбежал из дома. Из-за этого со мной тоже случилось много всякого плохого. И я тоже себя в этом винил.

Он всё ещё сохранял неподвижность.

— Не помню, может, я уже говорил это, но… в общем, я хочу сказать тебе две вещи, только никак не решу, с которой начать. Я в этих делах не очень силён. Хм. Короче, когда хочешь заниматься магией, ну вот как я, то есть одно правило. Никогда нельзя говорить неправду. Иначе случится что-то плохое. Понимаешь?

Эван кивнул.

— И ещё одно. Мне кажется, об этом я никогда вслух не говорил. Даже самому себе. И я на самом деле не уверен, что это вообще стоит говорить, потому что, возможно, это против правил, и произойдут плохие вещи…

— Не… не обязательно.

— Эван… никто из нас не должен чувствовать себя виноватым. Плохие вещи, которые с нами случились, произошли не по нашей вине, понимаешь? А если ты будешь говорить, что это ты виноват, то это будет одновременно означать, будто ты говоришь, что это именно я виноват в том, что случилось со мной. Потому что тебя всё-таки заманили, а я-то решил убежать сам, по собственной воле.

— Нет, — сказал Эван.

Такого ответа я не ожидал.

— Не делай так, — сказал он. — Я… слушаю… это… я очень устал.

Он слабеет? Похоже, мои увещевания отнимали у него силы.

— Эван, ты можешь двигаться дальше. Я официально заявляю: твой долг передо мной выплачен.

— Я не… не могу. Я хочу… — он осёкся.

— Эван?

Он упрямо потряс головой.

Ему некуда было пойти. Он не мог находиться рядом со своим телом, чувствовал себя слишком виноватым рядом с родителями и не хотел двигаться дальше.

— Хорошо, — сказал я. — Допустим. Не уверен, что правильно тебя понял, но…

— Я не хочу умирать, — сказал он. Отозвался эхом из прежней памяти. — Не хочу умирать вот так.

«Но ты ведь и так уже умер».

А может, уход в посмертие — это следующая ступень смерти?

Он выживал на голом упорстве. Сражался, лишь бы не умереть в одиночестве, безвестно, вдали от всех.

Было похоже, что это стремление, это упорство стали его неотъемлемой частью. И, вероятно, теперь он их применял по отношению к той великой неизвестности, что ожидала его впереди.

Ладно, довольно об этом. У меня хватало куда более насущных проблем, чтобы ломать голову над тем, как отделаться от единственного помощника, который у меня оставался.

— Хорошо, Эван, — пробормотал я. — Так ты мне поможешь?

Он кивнул.

— Спасибо. Дело вот в чём. У меня что-то вроде задания. Гиена была вторым из трёх монстров, которых мне нужно обезвредить. У меня есть время до полуночи, чтобы связать третьего и кое-куда его доставить. Мои враги об этом прознали и сделали так, чтобы меня обвинили в твоём убийстве.

Он опять кивнул.

— Я могу использовать магию. Не слишком сильную, но могу. У моих врагов магия сильнее. Они заперли меня здесь и собираются держать, пока не кончится отпущенное мне время.

— …нужно уходить, — прокомментировал Эван.

— И лучше всего так, чтобы копы от меня отстали, — добавил я. — Чтобы я мог вернуться к своим друзьям, когда закончу со всеми делами и разговорами.

— …Хочу домой, — отозвался Эван эхом из прежней памяти.

— Точно, — подтвердил я.

— …что …нельзя домой, — проговорил мальчик.

О чём он мне пытается сообщить?

Да нет же. Я просто неправильно распознал его интонацию. Он хотел задать вопрос. Что, если нельзя будет пойти домой?

— Если домой идти будет нельзя, если мосты будут сожжены и выхода не останется… думаю, я буду согласен и на то, чтобы просто убраться отсюда подальше.

Он кивнул.

— Но мне бы этого не хотелось. В смысле, жить в бегах.

— Это точно, — подтвердил Эван.

— Против моих уловок у врагов наготове фокусы посерьёзнее. Они могут управлять временем, а я, честно говоря, не особо представляю, как это работает, когда они не проводят больших ритуалов.

— Понял, — сказал Эван.

— Ты не мог бы для начала разведать местность? — попросил я. — Только не попадайся на глаза полицейскому… есть тут один такой, с чёрной шевелюрой. Тот, который надевал на меня наручники. Помнишь его?

— Ага.

— Нужно определить пути отхода, выявить места, которых следует избегать, найти, где можно спрятаться от копов, да и просто разузнать, где что находится, чтобы я смог как-то ориентироваться.

— Хорошо.

Сказав это, Эван исчез.

Мне требовалась помощь. Одного Эвана было недостаточно.

Вызвать Фелла или Завоевателя я не мог, ведь мне, скорее всего, пришлось бы за это расплачиваться.

Может, позвать Рыцарей?

Я уселся на край койки, положив руки на колени, и уставился на бетонный пол. Он был покрыт влажными разводами коричневого и ржаво-красного цвета.

Вряд ли это была вода.

— Рыцари из Подвала, — позвал я. — Рыцари… Рыцари… Рыцари…

Я намеревался попробовать остановить тварь, разрушившую их жизни. Я уже одолел одно чудовище, и они об этом знали. Они ведь потом даже подвезли меня к Эвану, чтобы я мог спросить его, не хочет ли он стать моим фамильяром.

Я с ними ни о чём не договаривался, — потому что не хотелось заранее просить об одолжениях, которые могли и не пригодиться, — но на случай, если бы дошло до ритуала фамильяра, мой план состоял в том, чтобы попросить у них книги или совет.

Я понял ещё кое-что. Прямо сейчас имело смысл воспользоваться любыми одолжениями, которые они готовы будут мне оказать.

При удачном раскладе они смогут добраться до полицейского участка, поймут, что произошло, и придумают план действий.

При менее удачном раскладе они приедут сюда, решат, что я для них не настолько важен, и отправятся назад.

— Рыцари… — продолжал бубнить я. — Рыцари из Подвала… Ник с дробовиком, сын Дробовика, Рыцари Торонто…

Я повернулся и улёгся на койку.

До чего же я был обессилен. Вымотан.

На мгновение я ощутил острый приступ тревоги. Это было похоже на чувство падения, которое иногда возникает, когда лежишь в кровати на грани сна. А что если мной манипулируют? Что если я под заклятьем?

Я проверил свои связи, но ничего подозрительного не обнаружил.

Тогда я закатал рукава и осмотрел татуировки.

Они всё ещё оставались бледными, но фон выглядел ярким. Никаких признаков, что на меня или на татуировки действует что-то подозрительное.

Я расслабился и опустил голову на чересчур тонкую подушку.

— Рыцари… — снова забормотал я. — Рыцари…

Сил на то, чтобы бодрствовать, у меня уже не оставалось. Я заплатил цену, отдал кровь, несколько часов бегал по лесу, и мои силы, даже с учётом подпитки от Роуз, иссякли. Внутренний искуситель подсказывал, что меня всё равно разбудят, как только прибудет адвокат или кто бы то ни было ещё. И раз уж я собираюсь с кем-то сражаться, нужно так или иначе восстановить силы до наступления завтрашнего дня. И если мне вообще доведётся поспать перед встречей с демоном, то почему бы не использовать имеющееся время, которое иначе пропало бы впустую?

Последняя мысль перед тем, как меня унёс сон, была о Роуз. Если уж даже мой указатель топлива на нуле, то каково приходится ей?

* * *

«Блэйк Торбёрн!»

Я резко сел, чуть не разбив лоб о верхнюю койку.

Связи.

Целый пучок, тянутся снаружи. Одна из них подходит ближе и легонько касается меня.

«Блэйк Торбёрн!»

Кто-то снаружи произносил моё имя. Связь с ним выглядела самой сильной. Я предположил, что это Ник. Тот мужик с дробовиком, предводитель Рыцарей.

— Парень с дробовиком, — позвал я. — Ник.

Я ощутил, как связь становится прочнее. Он каким-то образом отреагировал на призыв.

Определяет моё местоположение?

Я огляделся вокруг.

Эван сидел в углу.

Копа за столом не было. Противоположная камера оказалась теперь занята двумя довольно растрёпанными девицами в потёках туши на вспотевших лицах. Обе дрыхли, не обращая внимания на шум, доносившийся из других камер. Сейчас воплей оттуда было меньше, в основном разговоры. Одна из девиц громко храпела.

— Извини, Эван, — пробормотал я. — Не собирался заставлять тебя ждать…

— …устал, — ответил он после короткой заминки. — Надо поспать. Я не могу спать. Устал… мне спать не дают.

— Я что-нибудь пропустил?

Он помотал головой.

— Разорвут меня, когда я умру…

Я не сразу сообразил, что он имеет в виду. Он ведь говорил то же самое и до того, как я заснул. Судя по всему, они закончили с его вскрытием.

— Прости меня, — сказал я. — Прости, что не дождался тебя, чтобы немного отвлечь от этого…

— Разорвут меня… я устал…

— Понимаю, — ответил я. Его тело теперь было повреждено ещё сильнее, а ведь оно являлось своего рода якорем, который удерживал его здесь.

Один из Рыцарей вошёл в здание и направился к дежурному на входе.

— Эван. Может, станет лучше, если я дам тебе одно поручение?

Он кивнул.

— Там внизу есть дежурный. Один мой... хм… мой коллега сейчас к нему направляется. Сгоняй туда, посмотри и послушай, будут ли они обо мне говорить. Если сразу не найдёшь, возвращайся сюда, я попробую указать верное направление. Узнай всё, что сможешь, и сразу назад, хорошо?

Он кивнул и исчез, пройдя сквозь стену.

— Отличная работа, — сказал я ему вслед. — Спасибо.

Моё внимание к окружающей обстановке резко активизировалось. Каким-то образом я смутно ощутил, что снаружи уже светит солнце.

Я проспал весь остаток ночи. Теперь предстояло действовать в условиях цейтнота. У меня оставалось самое большее шестнадцать часов.

Шестнадцать часов. Блядь.

Предстояло решить слишком много проблем. Как защитить себя от чего-то способного пожирать саму реальность? Как связать эту тварь?

Как мне вообще отсюда выбраться?

Как помочь Роуз? Достаточно ли для этого выполнить поручения Завоевателя и вежливо его попросить?

Удастся ли вернуться к обычной жизни? Сохранить связи с Джоэлом, Алексис, Таем, Тиффани, со всеми остальными? Вернуть свой мотоцикл?

Рыцари были уже рядом. Оставалось надеяться, что они как-нибудь да помогут. Пока что я сидел здесь, запертый в клетке. И не просто запертый. Мне было отлично известно, что Дункан Бехайм оставался где-то неподалёку. Готовый строить козни и срывать мои замыслы.

Успел ли он подготовить какие-либо планы и контрмеры, пока я спал?

Чувствовал я себя отлично. Даже чересчур отлично.

Я принялся вышагивать взад-вперёд по камере, пытаясь решить хотя бы часть проблем, но их было столько, что в голове они сливались в одну сплошную неразбериху.

Изменившийся шум подсказал мне, что к нам кто-то приближается. Некоторые разговоры стихли, другие выкрики стали громче.

Это оказался Дункан.

— Доброе утро, — сказал я, напрягшись в ожидании, что он сообщит мне, что уже давно день.

— Доброе утро. Ты, выходит, ранняя пташка?

— У меня гости?

— Твой адвокат. И ещё у нас появился свидетель.

— Обалдеть, — сказал я. — Не думал, что тебе разрешено со мной беседовать.

— Судя по всему, моё начальство этот вопрос больше не беспокоит, — сказал он, слегка улыбнувшись.

— Вот как.

Секунду спустя он отпер дверь. Насторожившись, я вышел в коридор.

Почему он не выглядит встревоженным? Неужели человек внизу не из числа Рыцарей?

Мы прошли мимо ряда столов и сотрудников полиции, сидящих за офисными загородками. Мне удалось разглядеть время в углу экрана компьютера. Девять утра.

Меня отвели в комнату для допроса и усадили на то же место, что и вчера. Он запер дверь снаружи.

У меня не было способа следить за временем. Эван так и не появился, и я опасался, что он вернётся в камеру и обнаружит, что меня там нет.

Не стоило бы ему приближаться к Дункану Бехайму.

Сидеть без движения, взаперти, в ловушке было просто ужасно… это я ненавидел, пожалуй, больше всего на свете. Я ведь когда-то даже сбежал из дома в попытке спастись от давления, которое было очень похожим на то, что я испытывал сейчас.

У меня скрутило живот от одной только мысли, что меня могут отправить в тюрьму, где мне придётся каждый день чувствовать то же самое, зная, что до выхода на свободу ещё десять или пятнадцать лет.

Я осознавал, что эти мысли были результатом психологического давления, манипуляций, направленных на то, чтобы выставить меня виновным, поставить в ситуацию, где я мог бы совершить ошибку. Таких же манипуляций, как нарушение моих личных границ во время допроса в предельно маленькой комнатушке.

Всё это я отлично понимал, но отрешиться от этой ситуации всё равно было нелегко.

Ещё хуже было то, что каждая секунда, проходящая здесь, уменьшала время, доступное мне сегодня ночью, время, которое могло понадобиться на связывание абстрактной твари, малого демона.

Мне показалось, что с момента выхода из камеры до мгновения, когда дверь наконец открылась, прошло не меньше часа.

— Доброе утро, мистер Торбёрн, — поздоровалась миссис Харрис.

— Доброе утро, мэм, — ответил я. — Спасибо, что пришли.

— У меня нет особого выбора, но всё равно спасибо, — ответила она. — Надеюсь, ради твоего же блага, сегодня ты сможешь больше рассказать полиции.

— Собираюсь воспользоваться своими правами, — сказал я.

— То, что они у тебя есть, не означает, что тебе обязательно ими пользоваться, — заметила она.

Следом за ней в дверь вошли Дункан и Макс. Я заметил, что в смежную комнату, отделённую односторонним зеркалом, гуськом тянутся люди.

Я не вполне понимал, что происходит.

— Несколько вопросов, с твоего позволения, — произнёс Макс.

— Вопросов?

— Всё в порядке, — успокаивающе произнесла миссис Харрис. — Отвечай настолько полно, насколько сможешь.

— Посмотрим, — ответил я. — У меня всё ещё есть право хранить молчание?

— Раздел одиннадцать, — ответила она. — Да, у тебя по-прежнему есть все права, предусмотренные законодательством. Здесь ничего не изменилось.

Эван прямо сквозь стену вошёл в комнату и остановился возле меня.

Сейчас он выглядел более отчётливым. Возможно, мы находились ближе к его телу?

Он увидел Дункана, сидящего у дальнего края стола, и расширил глаза. Воспроизводя одну из сцен, произошедших в лесу.

— Всё в порядке, — сказал я. — Хорошо. Давайте приступим.

Я поглядел на Эвана.

— Давайте все начнём.

Он остался на месте.

Я заметил, что Дункан слегка нахмурился.

— Вчера вас попросили отправиться в лес. От кого исходила просьба?

— Женщина сказала, что ты ходил туда по просьбе её семьи, — подсказал Эван.

Постойте, что?

Она солгала?!

— Насколько я помню, я отказывался отвечать на этот вопрос? — сказал я.

Мне нужно было время для размышлений.

— Возможно, ночь в камере могла помочь тебе изменить своё мнение? — заметил Макс.

Я нарочито вздохнул.

— Семья из придорожного магазина на окраине попросила им помочь. Я вроде помню пару имён, но они вам ничего не скажут.

Дункан снова отреагировал — нахмурился ещё больше.

— А поподробнее? — спросил Макс.

— Дайте подумать… — сказал я.

— Я хотел спросить у них совета, насчёт одного дела, с которым рассчитывал справиться сегодня… и до сих пор рассчитываю, если представится такая возможность. Я… точно не знаю, что с ними произошло. Знаю, что они потеряли кого-то из близких. У сына того парня, с которым я разговаривал, вроде бы пропала подружка, так? Они не вдавались в подробности.

Сегодня моя голова соображала не в пример лучше, чем накануне вечером.

И у меня появилось преимущество, от которого Дункан, судя по его виду, был не в восторге.

Вопрос был в том, как извлечь из этого максимальную выгоду.

Все они смотрели на один и тот же лист бумаги.

— А что вообще происходит? — спросил я, пытаясь выиграть время перед следующей серией вопросов.

— Кое-кто сообщил факты, свидетельствующие о твоём алиби, — ответила миссис Харрис. — Мы должны убедиться, что все детали совпадают.

— Хорошо, — сказал я. — О чём вы хотите спросить?

На этот раз заговорил Дункан:

— Прошлым вечером ты дал нам основания думать, что видишь демонов и гоблинов…

— Я такого не говорил, — ответил я.

— Ты отвечал на все наши вопросы, но категорически отказался сотрудничать, когда речь зашла об этих вещах, — настаивал Дункан.

— Нельзя ли вернуться к теме моего алиби? — попросил я.

— Не понимаю, какой во всём этом смысл, — поддержала меня миссис Харрис.

Дункан не обратил на её слова ни малейшего внимания.

— Мистер Торбёрн. Считаете ли вы, что группа людей, с которыми вы беседовали прошлым вечером, каким-либо образом связана со сверхъестественными силами?

— А вы? — спросил я в ответ.

— Не стоит быть агрессивным, — вмешалась адвокат.

— Да или нет? — настаивал Дункан.

— Думаю, что они…

— Да или нет? — перебил он.

— И кто тут агрессивен? — риторически вопросил я.

— Вы только усложняете своё положение, — покачала головой адвокат.

«Да иди ты к чёрту!» — мысленно пожелал я. Позволить Дункану управлять ходом беседы я не мог, поэтому продолжил говорить, с трудом сдерживая эмоции:

— Эти люди говорили что-то насчёт настольных игр. Типа Подземелья и Драконы, или Жребий Шелкопряда, а может это как-то связано с доской Уиджа. Я точно не знаю. Но, наверно, да, если понимать в широком смысле. Да, если так стоит вопрос.

— У вас имеются ещё какие-либо связи со сверхъестественным, мистер Торбёрн? — снова спросил Дункан Бехайм.

— Да что за вопросы такие? — возмутился я. — Мне казалось, мы собирались обсудить моё алиби.

— Я подозреваю, что смерть юного Эвана Матье включает сверхъестественную или якобы сверхъестественную составляющую…

— А вы, значит, верите в подобную белиберду? — перебил я.

— Тихо! — довольно-таки агрессивно прикрикнул Макс.

— Я полагаю, что заблудшие подростки способны иногда увлечься подобной чепухой, и в итоге это может причинить вред ничего не подозревающим посторонним лицам, — ответил Дункан. — Мы провели обыск у вас в квартире и обнаружили ритуальные изображения на одежде и по периметру помещения.

Вот же блядь.

Однако сегодня я соображал гораздо лучше, чем прошлым вечером. До такой степени, что это вызывало беспокойство. У меня имелся всего один существенный источник силы, и ей всё это могло выйти боком.

— Большую часть того, что вы увидели на полу, сделали мои друзья-художники, а не я сам. Владелец квартиры может вас с ними связать, если потребуется.

Если Дункана это и сбило с толку, то вида он не подал.

— А что насчёт одежды?

— Мои. Друзья. Художники, — раздражённо отчеканил я. — Мы иногда валяем дурака. Ставим эксперименты. Когда я наклеил на стены осколки зеркала — никто и глазом не моргнул. Вот такой вот я. И мои друзья такие же.

— Не уверен, что они до сих пор твои друзья, — заметил Дункан. — Похоже, их по-настоящему расстроили новости о том, что ты арестован за убийство ребёнка.

Я застыл на месте.

— Предлагаю вернуться к теме алиби, — сказала адвокат, словно заметив мою реакцию и решив прийти мне на помощь. — Мы сможем перейти к этим вопросам позже. Если у него были основания находиться там, где его вчера обнаружили, то обвинение становится весьма шатким.

— Находясь в магазине, ты перекусывал, — продолжил Макс. — Чем именно?

— Сэндвичем и колой, — немного рассеянно произнёс Эван.

— Сэндвичем и колой, — ответил я.

— Владелец магазина оказал тебе помощь, — спросил Макс. — Что он тебе дал?

— Цепь, — сказал я. — И ещё подвёз пару раз, в том числе подбросил до парка, где вы меня и обнаружили.

— И советы, — подсказал Эван.

— И ещё дал мне кое-какие советы, — дополнил я.

Макс и адвокат обменялись кивками. Дункан снова нахмурился.

Он залез в карман, и я увидел, что теперь в руке у него маленький пакетик соли. Бумажный, из тех, что дают в кафе.

Я не стал дожидаться, пока он что-нибудь выкинет. Единственным Иным в комнате был Эван. Я взглянул на него и сделал жест рукой.

Он удалился сквозь стену.

— Интересно, какого рода совет они тебе дали? — полюбопытствовал Дункан.

Насчет рун? И абстрактного демона?

Сказать об этом вслух я не мог.

— Кое-что по поводу проекта, который я должен сегодня закончить, — ответил я. — Пару советов насчёт языка…

— Какого именно проекта? — спросил Дункан.

Блядь.

— Это как-то связано с алиби? — поинтересовался я.

— Возможно, — ответил Дункан.

Я бросил взгляд на адвоката, но та не спешила вмешаться.

Я бы не отказался сменить адвоката, лишь бы тот не был таким бесхребетным. Мне нужен был человек, способный меня поддержать, а не беспомощно наблюдающий за моими попыткам оправдать себя и не дать Дункану увести разговор в сторону.

— Честно говоря, — ответил я, — всё это довольно-таки сложно, и на то, чтобы всё как следует объяснить, уйдёт куча времени. Но если говорить по существу, мне кажется, что мне не следует распространяться о деталях, связанных с этим проектом, и на то есть несколько причин, например…

— Ты уходишь от вопроса, — обвинил меня Дункан.

Он сбил меня с мысли. Мне и без того было достаточно сложно подбирать слова так, чтобы избегать прямой лжи.

— Например, потому, что я выполняю поручение одной очень… эксцентричной персоны.

— Кого именно? — снова перебил меня Дункан.

— Очень влиятельной эксцентричной персоны, которая, вероятно, не будет рада вниманию, если я раскрою вам её личность.

— Почему? — продолжал давить Дункан.

Я решил, что это мой шанс, но в попытке объединить ответ на вопрос со встречной атакой несколько дал маху.

— Он тот, кто он есть, — сказал я. — Это связано с…

— «Он тот, кто он есть»? — переспросил Дункан. — Что это вообще за ответ?

— …связано с домом, — продолжал говорить, пытаясь не слушать его голос, — который я унаследовал. Тем самым домом, из-за которого ваш дядя, инспектор Бехайм, устроил мне целую кучу проблем. Лейрд Бехайм, шеф полиции в Якобс-Белл. Я полагал, вам не разрешается здесь присутствовать?

Как только я затронул эту тему, стало заметно, как окружающие связи содрогаются, дёргаются и всё же не могут сдвинуться с места. Мои связи с ним, его связи с комнатой. Они были скованы чем-то прочным, отливающим золотом. Он что-то предпринял, лишил их возможности меняться.

Никто будто и не заметил моих вопросов. Всё оказалось без толку. Я словно пытался сдвинуть с места кирпичную стену.

— Оставим это, — пренебрежительно заметил он. — Скажите, мистер Торбёрн, Эван Матье говорит с вами?

— Вы опять об этом?

— Я не получил ответа на свои вопросы, поэтому вынужден их повторить.

— Насколько я понимаю, — ответил я, — вы хотите знать, почему я оказался там, рядом с телом. Меня попросили туда отправиться. И вас попросили о том же самом. Те, кто…

Он снова перебил меня очередным вопросом:

— Верно ли, что Эван Матье разговаривает с вами? Вовлечены ли вы, мистер Торбёрн, в оккультные практики, включающие, например, беседы с умершими людьми или связывание демонов?

— Честно говоря, — спокойно ответил я, — не могу поверить, что вы всерьёз об этом спрашиваете. Вы так упёрлись во все эти сверхъестественные дела…

— То есть вы этого не отрицаете, — констатировал Дункан.

— …и при этом, — продолжал я, — вы являетесь племянником Лейрда Бехайма, а вот он как раз с чем-то подозрительным связан, а ещё он был обвинён в убийстве моей кузины, плюс…

Связи снова задрожали. Вроде бы посильнее, чем до этого.

— Но под допросом находитесь именно вы.

— Несмотря на то, что у меня есть алиби, — возразил я. — Так почему же я всё ещё здесь?

— Алиби в лучшем случае сомнительное, — сказал он. — Многое не получило объяснения, а женщина, которая пришла, чтобы свидетельствовать по вашему делу, отказывается назвать того, кто сообщил ей о происходящем.

— А вы не могли бы назвать имя человека, который вам посоветовал отправиться в то место, где вы меня нашли? — спросил я. — Я уже говорил своему адвокату, что от этого просто разит сговором…

Это была шаткая, надуманная претензия, в лучшем случае удар по касательной — но я не собирался тратить время впустую, а значит, следовало бить в его слабое место.

— …Сговором, который исходит от ведущего крайне сомнительные дела шефа полиции, который с помощью своего племянника пытается кое-кого в чём-то обвинить. Как такое вообще возможно?!

Миссис Льюис рассказывала мне о значении драматизма. Действия, сопровождающие заявление, могут оказать заметное влияние на его силу.

Поэтому на последней фразе я повысил голос и хлопнул рукой по столу.

С этим ударом оковы разлетелись вдребезги. Оковы, оплетавшие связи, тянувшиеся от меня к центру комнаты, Дункану Бехайму, моей камере…

Одна из связей вела... к нижней поверхности моего стула?

Так или иначе, третий раз решает всё.

Я увидел, как омрачилось лицо Дункана Бехайма, и в ту же секунду в одностороннее зеркало слева от меня постучали.

Дункан вышел за дверь. Мгновение спустя в комнату вошёл пожилой офицер полиции.

Они растеряны. Нужно этим воспользоваться.

— Какого хрена тут творится? — возмутился я.

— Пожалуйста, не нужно так выражаться, — сказал полицейский.

— У меня алиби, — я повернулся к адвокату. — Ведь так?

Та встрепенулась, будто очнувшись от дремоты.

— Не совсем.

— Вы по-прежнему основной подозреваемый, — добавил пожилой полицейский.

Но заговорил он не сразу, и вид при этом у него был слегка растерянный.

Возможно, это была отдача? Цена, заплаченная Дунканом Бехаймом, что-то вроде штрафа? Возможно, чувство долга побуждало полицейского оставить меня здесь, но весы, которые Дункан склонил на свою сторону, теперь качнулись обратно, помогая мне выйти на свободу.

— Нет, — ответил я, — думаю, вы хотите сказать, что я наиболее близок к статусу подозреваемого из всех, кто у вас есть. Но было ли это вообще убийством?

— Детали не разглашаются, — ответил он.

— Я всего лишь оказался в неудачном месте в неудачное время. Но у меня были причины там находиться. А вы занимаетесь здесь какими-то мутными схемами, запирая меня в одной комнате с парнем, дядя которого, как вам прекрасно известно, имеет какое-то отношение к истории с моей кузиной. Кроме того, наш разговор записывался, и, хотя мне никто об этом не говорил, я полагаю, что кто-то добрался до записи и значительная её часть пропала, не так ли?

— Довольно, — сказал пожилой полицейский, достаточно твёрдо, чтобы прервать мой монолог. — Здесь мы задаём вопросы, а не наоборот.

Я повернулся к адвокату.

— Имеют ли они право меня здесь задерживать, учитывая, насколько слабы их обвинения?

— При наличии подозрений вас имеют право задержать на срок до двадцати четырёх часов, — ответила она. — Если хотите, я могу связаться с королевским прокурором.

— Сколько времени это займёт?

— У них обычно очень плотное расписание. Полагаю, какое-то время потребуется.

Блядь.

— Сразу после обеда будет слушание о выходе под залог, — добавила адвокат. — Вы встретитесь с мировым судьёй и сможете подать прошение о выходе под залог или отказаться от него.

После обеда.

Даже если это сработает и я смогу где-то раздобыть залог, при том, что я обвинён в убийстве и меня оклеветали перед моими друзьями…

…Всё равно времени останется очень мало.

В конечном счёте всё сводилось ко времени. Мне нужно было как можно скорее выйти отсюда, и раз уж ветер попутный, стоило попробовать воспользоваться обстоятельствами.

Я нахмурился, разглядывая столешницу.

— У вас остались ещё ко мне вопросы ?

— Нет. Можете возвращаться в свою камеру.

— Но у меня же прочное алиби, не так ли? — возразил я.

— Нет, — возразил коп. — Женщина не пояснила, кто именно попросил их передать вам инструкции к действию. Я полагаю, что к исчезновению и смерти мальчика могут иметь отношение ваш сообщник или группа сообщников.

— Вы избегаете слова «убийство», — сказал я, увидев лазейку. — Так был ли он убит? Есть ли у вас какие-то улики?

— До тела добрались животные, — сказал полицейский. — Мы его осмотрели…

— Но хоть что-нибудь? Офицер Макс вроде бы…

— Инспектор Варгис, — с небольшим запозданием поправил меня Макс. Подобно всем прочим, он выглядел несколько растерянным.

— …Инспектор Варгис упоминал термин «разумные сомнения». Если во второй половине дня дело попадёт к мировому судье, поддержит ли он требование об аресте, или, увидев улики, выбросит его в мусор? Может, вы удерживаете меня назло? Потому что…

— Хватит, — прервал меня пожилой полицейский. Я оставался настороже, чтобы не упустить возможность вклиниться. — Возможно, обвинение будет снято. Однако я доверяю мнению инспектора Бехайма…

— Вы говорите о парне, который, скорее всего, действует в интересах своего дяди, — вмешался я. — И уже не первый раз.

— В данном случае… — раздражённо начал он.

— Может быть, всё-таки стоит связаться с королевским прокурором? — спросил я адвоката.

— Нет, — сказал пожилой коп, мотнув головой, словно пытаясь стряхнуть с лица паутину. — В этом нет необходимости.

— Нет необходимости? — переспросил я.

— На данный момент мы можем снять с вас все обвинения. Тем не менее вы по-прежнему нас интересуете как возможный свидетель или подозреваемый. Если появятся новые улики, вы можете быть повторно арестованы. Мы будем периодически с вами связываться.

Cердце затрепетало, но я попытался не подавать вида.

Я бросил взгляд на адвоката.

— Звучит приемлемо, — отозвалась она.

— Прекрасно. Мистер Торбёрн, примите наши извинения за это… хм… недоразумение.

— Хорошо, — сказал я, хотя и не собирался принимать никаких извинений.

Они открыли дверь комнаты для допросов и застыли на месте.

Я протиснулся мимо них к выходу.

Бехайм, опустив голову, стоял посреди коридора, его руки безвольно висели вдоль тела. Пальцы были заляпаны чёрными пятнами. Окружающие жались по углам комнаты, в ужасе уставившись на него.

Но куда больше меня обеспокоили стоявшие вокруг него духи.

Девочка, мать семейства и старуха, держащие в руках одну общую нить.

Серокожий гигант с повязкой на лице.

Жестяной человек с часовым механизмом вместо тела, голова которого вращалась, описывая полный круг, каждую секунду поворачиваясь на один и тот же угол, словно его чересчур длинный и острый нос играл роль часовой стрелки.

Старик, удивительно похожий на фамильяра Лейрда, но несколько более бледный и потрёпанный.

Дункан сжимал что-то в руке. Какой-то цилиндр.

Что это такое?

— …совершенно невменяем, сэр, — говорил кто-то в углу комнаты.

— Бехайм? — негромко, но твёрдо произнёс пожилой полицейский.

Бехайм пошевелился, и я понял, что за предмет у него в руке. Баллончик с краской.

Я увидел, что стена позади него, также как и дверь, и доска для объявлений, были покрыты чёрными линиями магической диаграммы.

— Блядь, — выдохнул я, оглядывая комнату в поисках каких-нибудь идей.

— Я не могу позволить тебе уйти, Торбёрн, — произнёс Бехайм.

Я увидел копа, держащего в руке стаканчик кофе, и кинулся к нему.

Выхватил стакан из его руки и метнул в направлении диаграммы.

Дункан Бехайм и окружающие его духи отреагировали, синхронно положив руки на элементы построения.

Он произнёс какую-то фразу на языке, который я не мог понять, а затем моё имя.

Стакан с кофе застыл в воздухе на полпути к построению.

* * *

«Блэйк Торбёрн!»

Я резко сел, чуть не разбив башку о верхнюю койку.

— Бляяяя! — протяжно заорал я в голос.

«Блэйк Торбёрн!»

Это Рыцари, там, снаружи.

А я опять в камере.

— Нет, нет, нет, — повторял я, поднимаясь. Мои возмущённые вопли сливались с криками постояльцев соседних камер. — Нет, блядь, сука, блядь, пиздец!

Все вели себя точно так же, как в первый раз, кроме одного-единственного человека.

Дункана Бехайма.

Я ощутил, как он приближается к женщине из числа Рыцарей. К женщине, которая была способна лгать. Затем они оба направились к остальным Рыцарям. Дункан завёл с ними разговор.

— Рыцари, — произнёс я. — Ник. Ник…

Связь исчезла, едва возникнув. Что-то её заблокировало.

Я не понял, был ли это сам Ник или Бехайм. Однако Рыцари направились к выходу.

Я чувствовал, как они уходят. Садятся в машину и уезжают.

Им угрожали, их отвлекли или просто отфутболили — понять было трудно.

Бехайм вернулся в здание.

Куда он направлялся?

Он остановился в одной из комнат, немного помедлил и пошёл в другом направлении.

Ярко вспыхнула связь между ним и Эваном.

Теперь он нацелился на призрака.

Я взглянул на сидящего в углу Эвана.

— Прости, что тебе пришлось ещё раз через это пройти, — сказал я. — Они… тебя вскрыли?

Выражение растерянности на его лице наглядно свидетельствовало о том, что он не помнил произошедшего за последние несколько часов. Но он всё равно ответил «да».

— Извини, — повторил я. — Получается, только я и Бехайм?

Он непонимающе уставился на меня.

— Не бери в голову, — сказал я. — Ты хотел, чтобы я дал тебе какое-нибудь поручение…

Он расценил это как вопрос и кивнул.

— Только я в некотором затруднении, — продолжил я. — Разве что… ты как, умеешь отыскивать вещи?

— Не особо.

— Ты же нашёл ограду. Наверно, и еды немного отыскал?

— Почти что ничего.

— Ладно… но у тебя по крайней мере хорошо получалось определять, где находится волк, верно?

Он кивнул.

— Я хочу, чтобы ты пошёл и поискал ещё кое-что. В этом здании могут быть духи. Не думаю, что это плохие духи. Возможно, среди них есть животные, но это будут неправильные животные в неподходящем месте. Другие духи могут быть связаны с предметами, например, с часами. Среди них есть гигант с закрытым лицом, три женщины в одинаковых платьях, держащие нить, механический человек с крутящейся головой и ветхий дед с длиннющей бородой. Понял?

Он кивнул.

— Один человек не сможет удержать их всех одновременно. Если мне удастся выйти из этой камеры и добраться до них первым… это может помочь. Обыщи здание, только держись подальше от полицейского с чёрными волосами, хорошо? Я окликну тебя по имени, если понадобишься.

Эван удалился. Дункан остановился как вкопанный, затем двинулся в ином направлении. В этот раз он избрал другую цель.

Я вышагивал взад и вперёд по камере, ощущая, как уходит время. Занять себя было нечем, оставалось лишь переживать из-за смутных догадок о том, что Дункан Бехайм, судя по всему, способен черпать силу своей семьи, своего круга.

Используя эту силу, он оказался способен вернуть меня к началу дня, отобрав шанс на победу.

— Вот же засранец, — бормотал я.

Девицы в камере напротив проснулись. Одна явно мучилась похмельем, а другая была всё ещё навеселе, хотя и продрыхла половину ночи.

Время, когда Дункан в прошлый раз явился за мной, уже миновало.

Причём давно.

Адвокат не появлялась. Её тоже как-то отвлекли.

Что-то подсказывало мне, что и к мировому судье мне попасть не светит.

Он сбил с пути всех, кто мог бы прийти мне на помощь. Если он отыщет Эвана, то и его скорее всего изгонит или отвлечёт, используя соль или другие способы связывания.

«Устроил мне ебучий день сурка, — подумал я. — Заранее расстроил все мои планы. Мудила».

Правило трёх. Он действовал по поручению Лейрда и использовал ресурсы Лейрда, чтобы превзойти меня. Сначала я оказался в полной жопе, однако затем мне удалось разрушить его несложные манипуляции со связями, троекратно испытав их на прочность.

Но эта петля времени…

Я готов был поставить коренной зуб на то, что он сохранил козырь для третьего захода. Чтобы одержать победу в третий, решающий раз, он выкатит всю имеющуюся тяжёлую артиллерию, ведь эта третья победа станет и третьей победой Лейрда и окончательно сотрёт меня из общей картины… Стратегия выглядела безупречной.

Невозможно было представить, какую форму примет его решающий ход. Возможно, он бросит на меня всех доступных духов и все резервы силы. А может, просто пристрелит.

Чёрта с два я попаду в ту же петлю ещё раз!

Первым делом нужно было вывести из игры духов. Нейтрализовать его источники силы. Над этой задачей уже работал Эван.

Второе… как ни крути, мне требовалась помощь.

Но всё на свете имеет цену. И эта помощь могла обойтись недёшево.

Я нагнулся и стал обшаривать койку. Металлическая рама, проволочная сетка под матрасом. Я пробежал по ней рукой. Пусто.

Это создавало проблему.

Ещё одна проблема заключалась в неопределённости. Я не был уверен, что получу какой-то ответ. Даже заплатив положенную цену.

Унитаз. Я ощупал его так же, как койку, проводя рукой по всем поверхностям.

Вот оно. Почти то, что нужно. У туалетного бачка имелось углубление, служащее чем-то вроде слива. В том месте, где оно соединялось с толчком, прощупывалась кромка металла. Она прилегала достаточно неплотно, чтобы можно было ощутить край.

— Прошу прощения, дамы, — сказал я, указывая рукой на толчок. — Могу ли я попросить у вас минуту для уединения?

Похмельная девица закряхтела и, натянув подушку на голову, перевернулась лицом вниз.

— Уединения, чтобы ты мог как следует помацать унитаз? — спросила та, что была навеселе. Судя по всему, она за мной наблюдала.

— Наоборот, — ответил я.

— Наоборот… — она надолго зависла, прежде чем продолжить фразу, — …наоборот не получится.

— Вот я и боюсь, что не получится, — искренне сказал я. Ведь если это не сработает…

Я действовал исключительно по наитию.

— У тебя крыша поехала, — заявила она.

— Точнее сказать, я собираюсь сделать что-то безумное, — подтвердил я, махнув рукой, чтобы она отвернулась.

— Только давай без подробностей! — воскликнула девица, усевшись спиной к двери камеры.

Я расстегнул штаны, потом насколько мог потянулся вперёд и подсунул край пуговицы под металлическую кромку, пытаясь отогнуть её ещё сильнее. Потянув назад, я начал гонять пуговицу вправо-влево, что сопровождалось характерным металлическим скрежетом.

— Да что ты там, блядь, вытворяешь? — спросила девица. Похоже, она повернулась и увидела, как я, прижавшись сбоку к толчку, виляю задом туда-сюда. — Ой, мне вообще-то похер!

Я просунул в образовавшуюся щель край джинсов, который был немного толще пуговицы, и повторил процесс. На этот раз получилось тише.

Металлическая кромка теперь на некоторое расстояние отступала от самого толчка.

Я провёл рукой по макушке, собирая выступившую там испарину.

Надеясь на то, что в ней ещё оставалась хоть капелька грёз.

На многое теперь приходилось только надеяться.

Я размазал пот по кромке металла, мысленно вообразив результат.

Кромка сделалась острой.

Я прижал к ней запястье и полоснул по тыльной стороне руки.

Это сработало.

Я повторил то же самое со второй рукой.

Хотелось зарычать, издать шум, но я не мог позволить себе привлекать лишнее внимание.

Сидя на полу со скрещенными ногами, спиной к девицам, я потянулся кончиками пальцев к каплям крови, падающим на бетонный пол. И прочертил линию. Только на этот раз в сторону от себя.

— Роуз Торбёрн, — пробормотал я, — то, чем я владею, я отдаю тебе.

Новые капли крови упали на бетон.

— Роуз Торбёрн, — повторил я, — я отдаю тебе часть себя.

Судя по всему, Поз поработал над нашей связью. В результате я забирал у отпечатка то, что должен был отдавать…

И теперь я возвращал взятое, самым примитивным из всех возможных способов.

Я наблюдал за связью, замечая, как она изменяется с каждым новым повторением.

До этого сила по ней текла в обратном, неверном направлении. Теперь эта ошибка была исправлена.

Пусть и не задаром.

Смогу ли я устранить последствия вмешательства беса, если вложу в связь равноценную по объёму силу?

Прошло несколько минут. Я продолжал напитывать связь кровью. Капли стекали по ставшим липкими пальцам. Отдавать больше было опасно.

— Роуз Торбёрн, — произнёс я.

В глазах слегка помутилось.

Роуз я не ощутил. Но на секунду почувствовал, будто куда-то немного соскользнул.

То ли это была потеря ориентации, то ли какая-то другая потеря. Разрыв связи с миром?

Я снова заговорил.

— Роуз Торбёрн, я отдаю тебе часть самого себя. Я призываю тебя явиться сюда из оков Завоевателя.

Зрение снова сбойнуло. На этот раз чуть сильнее.

В какой-то мере это происходило потому, что я своими руками разрывал связь с реальностью. Отдавал свою собственную сущность, чтобы отменить манипуляции Поза.

Связь изменила вид.

— Блэйк!

Я оказался не способен достаточно сосредоточиться, чтобы использовать Взор.

— Блэйк, — произнесла Роуз.

— Рад, что ты снова со мной, — ответил я.

— Ох… ну ни фига ж себе. Ты истекаешь кровью… в тюремной камере? Блэйк, что произошло? Неужели Сфинкс…

— Роуз, — сказал я. — Ты пропустила…

Я пошатнулся и чуть не упал. Что было странно, учитывая, что я сидел на полу со скрещенными ногами. Из такого положения вообще трудно куда-то упасть.

— Тебе нужно остановить кровотечение, — встревоженно произнесла Роуз.

— Не-а, нафиг, — ответил я. Язык заплетался как у пьяного. Да ну, не настолько много крови я потерял.

Хотя да, камера выглядела так, как будто здесь кого-то зарезали. Я улыбнулся, представив лицо Дункана, когда он увидит всё это.

— Тебе нужно остановить кровотечение, — повторила Роуз.

— Не-а, — ответил я. — Надо, чтоб уходило. Забирай всё, что сможешь.

— Блэйк?

— Если я… отрублюсь… двое связаны, остался абстрактный демон. Мальчишку зовут… зовут Эван.

— Останови кровь!!!

Крик Роуз каким-то образом привлёк постороннее внимание. А может, это было просто совпадением. Девица в соседней камере повернулась, увидела меня и завопила. Очень протяжно и громко.

— Призрака зовут Эван, — повторил я. — Хороший парень. Поможет.

— Я ничего не смогу без тебя, Блэйк!

— Тебе придётся, — пробормотал я. — Сейчас я буду ни на что не годен.

Я посмотрел вниз.

Наверно, этого достаточно.

Я пошарил вокруг, пытаясь ухватиться за матрас, попробовал встать и не смог. Со второй попытки ухитрился подняться на ноги и навалился на койку, прижав руки весом тела.

— Ему нужен Блэйк Торбёрн? Я буду отдавать часть себя до тех пор, пока от Блэйка Торбёрна почти ничего не останется, — прошептал я. — Эван. Эван Матье. Иди сюда.

Ответа не было. Связь не появилась.

— Позови его, — попросил я.

Кто-то приблизился к камере и рывком распахнул дверь. Полицейский.

— Врача!

Я потянулся пальцем ноги к луже крови на полу и прочертил ещё одну линию.

Связь распалась.

Когда я проковылял мимо него к двери, он не обратил на меня внимания.

— Блэйк…

— Позови Эвана.

— Эвана? Эван. Эв…

Призрак был уже здесь.

— Ты с ума сошёл, — произнесла Роуз.

Всё вокруг шаталось из стороны в сторону.

— Роуз, познакомься с Эваном. Эван, это Роуз.

— Привет, — поздоровался Эван. — До тебя добрались монстры?

— Я сам до себя добрался, — пробормотал я. — Покажи мне, как выйти отсюда. Только побыстрее. В таком состоянии у меня всего один шанс.