Иное (джен)

«Как многое ты знаешь о Времени, Грэм Фергюссон? — шептал Инфуцор, пока вы летели к Хогвартсу — летели своим ходом, без «временных махинаций». — Как много ты знаешь об этом причудливом море, о вечно волнующейся стихии, родной для Хранящей? Понимаешь ли ты, почему именно твоя задача — избавиться от осколков инореальности? Конечно, нет».

«Что я должен понимать?» — прямо спросил ты. Неожиданно ты ощутил себя жутко усталым, и играть в словесные выпады с Фес-Ис, всё равно всегда тебя обыгрывающим, совершенно не хотелось. Хотелось рассказать о нём Бет или Седрику, лучше даже Седрику — кто, как не он, всегда поддержит? Хотелось — но не моглось.

— Туда! — перекрикивая рёв ветра, бросающего вас из стороны в сторону, крикнул Гарри, устремляясь в пике. Как он вообще хоть что-то разглядел в нагромождении заросших лесом островов? Один из перспективнейших ловцов столетия — такие слухи о нём ходили. И всё это — несмотря на очки. Ты подозревал, что зрение у Гарри уже в полном порядке, всё-таки медицина что Хогвартса-корабля, что Директората — шагнула вперёд. А очки — что очки? Очень интересные штуки можно спрятать в очках! Одни только спектрочки Луны чего стоят.

— Йу-ху-ху! — радостно воскликнула Бет, призраком кружась вокруг вас. До первых тренировок ты и не подозревал, что призраки могут летать так быстро! И Бет была ещё не самой быстрой из них — скорость призраков зависит от их воображения, а Бет называет (совершенно зря!) себя жуткой трусихой.

Ветер жёстко хлестал по лицу — ты летел без метлы, добрая треть чар которой служила для защиты наездника. Было немного больно, слезились глаза — но терпимо, скорее непривычно. Больше того, ты чувствовал, что сейчас, на «богоуровне», можешь и Бет перегнать! А уж если использовать Время…

«Не использовать — разрушить, — педантично поправил Инфуцор. — Ты — не Рыцарь Времени, ты — его Принц. Ты наивно считаешь, что Принц может быть созидателем, но это лишь следствие разрушения, неаккуратных разрезов, которые ты вносишь в ткань причинно-следственности. Ты не хранитель и проводник, подобно Хранящей Время, ты не воин, подобно Бете Робер, ты не созидатель, как Арадия Мегидо, — ты разрушитель, и чем быстрее ты это усвоишь — тем лучше».

«Зачем ты мне это говоришь?» — мысленно вздохнул.

«Не только опыт, но и понимание — ключ к эффективности. В твоём случае опыта ждать не приходится, Грэм, у тебя очень мало времени, чтобы овладеть своей силой, и твой спрайт ждёт своего часа в капчалоге, ждёт твоих свершений, ждёт, что ты научишься седлать Время — и уничтожать его навсегда. Ты — разрушитель вечности, ведь перед тем, как создать что-то, нужно сначала освободить место. Сильф Пространства, Принц Времени — понимаешь ли ты единство этих титулов?»

«Почему нельзя просто сказать?» — устало спросил ты.

«Я был бы рад произвести Акт Святотатственной Депарадоксификации, но, к сожалению, не буду иметь такой возможности. Это должен сделать ты сам, с полным пониманием, почему, зачем и как это происходит».

«Акт Святотатственной Депарадоксификации?! — даже мысленно это было сложно повторить! — О чём ты говоришь?»

«Звучит весьма забавно, не так ли? — рассмеялся Инфуцор в ответ. Смех его был нестрашным и не каким-то особенным — обычный смех, и уже это было необычно. Почему-то тебе казалось, что сущности должны смеяться как-то не-так. — Это название в точности соответствует процедуре, которую ты должен будешь совершить, если доживёшь. Я приложу определённые усилия, чтобы ты дожил и осознал; впрочем, я не смогу сопровождать тебя на этом пути до самого конца. Скоро связи нарушатся, в том числе наша, а я — освобожусь».

«Освободишься?!» — тебе стало немного спокойней, когда меж плывущими островами показался знакомый силуэт Хогвартса, распрямившего крылья во всю ширь.

«Ты же не думаешь, что я собирался томиться в своей тюрьме, ожидая, когда найдётся освободитель? Я приложил достаточно усилий, чтобы моё освобождение стало неизбежным; даже Хранящая Время не в силах остановить поступь самого Времени».

«А я? Я же Принц Времени?»

«Боюсь, ни Принц, ни Дева, ни кто-либо ещё меня не остановят. Я надеюсь прибыть, когда вы почти завершите свою миссию — и скорректировать её результат».

«Какой результат? Что ты хочешь сделать?» — ты и сам понимал, что спрашивать бесполезно, но должен был пытаться!

«Уничтожить то, что называют Системой. С этой очаровательной леди у нас был в своё время нелёгкий разговор, и она драматично разорвала наши отношения. Здесь, вне Потока, я могу сделать разворот и вернуться в прошлое Системы, чтобы слиться с ней воедино — и поглотить. Ранняя Система не обладает таким бесконечным потенциалом, как поздняя; жаль, что он будет утерян, но мне не нужны враги такие, как она».

«Но причём тут мы?»

«Вы — это ключ, врата и путь, начало и конец, — негромко рассмеялся Инфуцор. — Без вас мне не вернуться, и я буду беречь тебя, как зеницу ока, а мой верный друг, Ивицер, будет беречь своего брата и твоего соигрока».

«Мы попадём к Системе?» — догадался ты.

«Я не знаю, — улыбнулся Инфуцор. — Но у вас будет такая возможность, что более важно, она будет у всех находящихся подле. Вы приведёте меня к Системе, к её первому миру, в точку, когда архонта Архитектора ещё не существовало, и некому будет противостоять мне, никто не сможет предотвратить возвышение — даже Арбитр будет бессилен предо мной. И я принесу свет Нелуны в каждый мир, который желала ассимилировать Система, я понесу споры возвышения во всё пространство и время, которое охватывает Поток, и однажды Нелуна охватит его весь, сколь велик бы он ни был… А потом, Грэм Фергюссон, потом я отправлю споры в твою реальность, я изменю Лес к лучшему, моя сила даст каждому, включая тебя, великую власть, и границы между индивидуальностями сотрутся, но останутся; то будет эра мечты, эра величия и эра процветания».

«Зачем тебе я?» — вы уже подлетали, плавно замедляясь. Вокруг Хогвартса сновали летучие патрули. Гарри уже разговаривал с одним из дозорных.

«Ты? Именно ты мне не нужен, а вот функция, которую тебе суждено исполнить… Она нужна мне и Хранящей в равной мере и по равному поводу. Именно мне нужен не ты, а…»

«А кто?»

«Вот этого, Грэм Фергюссон, тебе знать не нужно», — и замолчал, прекратив отвечать на вопросы.

Впятером вы сели на лётную палубу… Вшестером! На плечо Бет, явившись в огненной вспышке, уселся Фоукс! Бет погладила птицу и улыбнулась ей, а затем тебе. На сердце стало легче. Ты не один, с тобой целая команда, с тобой Бет, с тобой Фоукс с целительными слезами, с тобой весь Хогвартс, который ты спас! И люди вокруг встречали вас улыбками, а тебя… Ты никогда не думал, что можешь стать… популярным! Стать частью истории, стать тем, кого однажды будут изучать по книгам! Или не будут? Тебе ли не знать, имена, личности и поступки скольких людей стёрлись, навсегда погребены под песком времени? Времени, самой Реки которого теперь нет…

«Все реки однажды высыхают… но пока есть вода, их сменяют новые реки, — философски заметил Инфуцор. — Вопрос в том, осталась ли у вас вода и где та земля, по которой потекут новые реки?»

Вшестером вы последовали внутрь Хогвартса, прошли по сдержанной роскоши верхней жилой палубы, какой-то пустой и тусклой без суматошного присутствия Луны. Майк Стэнли, мрачный парень из Сумеречного Квартала, кивнул тебе, проходя мимо. Улыбнулся Дон Уизли, о чём-то беседовавший сразу с двумя Перси — как странно это смотрелось со стороны! И вновь на душе стало немного теплей — ты не один, за твоей спиной весь Хогвартс, даже — два!

«Если бы вы были открыты друг другу, Грэм, — шепнул Фес-Ис, — если бы вы были едины… Ты помнишь это чувство?»

«Хватит!» — даже напоминание Инфуцора не опустило настроения.

«Мой юный друг, тебе ещё предстоит узнать, что такое подлинное единение по-настоящему различных существ. Узнать в том или ином виде — в зависимости от исхода нашего с Хранящей противостояния. Это будет твой добровольный выбор; поверь: ты не разочаруешься».

Ты молча проигнорировал этого… провокатора. Вместо всяких… мыслей сосредоточился на реальности. Следом за Гарри вы вошли в громадное помещение в изумрудных и золотых тонах. Холл Объединённой Канцелярии поражал воображение обычных граждан, а вот тебе казалось, что всё здесь слишком большое и помпезное. Объединившись, корабельные и земные чиновники и лорды определённо сложили самомнение и пафос в общий котёл: полученное зелье вышло тем ещё концентратом.

Туда и сюда сновали клерки да посыльные, просители и юристы, секретари и начальники, лорды и слуги. Ваш небольшой отряд ввинтился в это море — и буквально рассёк его. Гарри дёрнул тебя идти рядом с собой — и теперь перед вами расступались все. Перед тобой — «коренные» корабельные, перед Гарри — «гости» с родной Земли. Правда, приходилось постоянно кивать и улыбаться в ответ, выдавливать приветствия непрерывным потоком, но ты делал это почти привычно.

«Возможна ли устоявшаяся судьба у Принца Времени, разрушителя судеб? — молвил Фес-Ис. — Сколько мест, ролей и судеб тебе предстоит принять? Насколько твоя роль отрицает тебя и выключает из общего равновесия Игры?»

Громадная двустворчатая дверь на другом конце холла бесшумно отворилась, стоило только подойти. Вы оказались в небольшом зале, ещё более роскошном, чем холл. По стенам вился узор из змей и львов, украшенный изумрудами и рубинами, золотом и серебром. В центре зала стоял круглый стол, за которым вас ожидали четверо. Говорят, Энтони бывал на каждой встрече Расширенного Совета… Но сейчас здесь собрался Совет не Расширенный, а Малый.

— Вы не торопились, дамы и господа, — сухо «поприветствовала» Высший Директор Боунс.

— Похоже, им пришлось нелегко, Амелия, — отметил Высший Директор Скримджер.

Капитан Слизерин просто кивнул, а Минерва кивнула с улыбкой, мол, усаживайтесь — и сказала:

— Рассказывайте.

И вы рассказали: сначала Гарри, а затем ты. Скримджер слушал, поджав губы — он был явно чем-то недоволен. Амелия встретила ваш рассказ маской спокойного безразличия, Волдеморт чему-то хмурился, Макгонагалл сочувственно кивала.

— Итак, по пунктам, — холодно подытожила Амелия. — Ваша цель — очистить от иного этот… край. Острова пригодны для жизни, но мы не знаем, что будет с краем дальше. Здесь правит бог Янус, одно его лицо отвечает на вопросы, другое даёт задания. Мистер Фергюссон теперь умеет делать со временем… что?

«Разрезать, разрушать, наносить раны», — шепнул Инфуцор.

— Разрушать, — ответил ты. — То есть, если чему-то нужно время, я могу его… разрушить. И это что-то произойдёт.

— Ускорение любой деятельности в бесконечное число раз, — хмыкнула Гермиона. — Грэм, а что будет, если работа не обязательно завершится успешно?

— Не знаю, — а что тебе остаётся сказать? Ты знал, что можешь сделать, но вот результат… результат ты предсказать не мог. Вернее, мог, но… — Наверное, если она должна завершиться успешно — то завершится, если нет, то… нет.

— А если для «завершения» завершитель должен умереть? — нахмурился Седрик.

— Таким образом, я запрещаю пользоваться этой силой, когда ситуация неоднозначна, — подытожила Минерва. — Ради вашего же блага.

— Как быть с этой Арадией? — поднял следующий вопрос Лорд Слизерин. — Она вносит элемент хаоса в наши планы, но была полезна при создании этого места.

— Гипотетически, она — союзник Хранящей Время, — отметила Макгонагалл. — Но я бы остереглась назвать её «контролируемой», а её силы — «безопасными». Насколько мне известно, кроме сил времени ей доступен некий род телекинеза и воскрешение в большинстве случаев, которое есть и у Грэма. Предлагаю просто не трогать её и не пускать к Хогвартсу.

— Согласна, — кивнула Боунс.

— Поддерживаю, — согласился и Скримджер.

— Единогласно, — утвердил Слизерин. — А теперь…

«Забавно наблюдать, как они решают то, на что не в силах повлиять, — молвил Фес-Ис. — Арадия Мегидо непредсказуема, тебе придётся пользоваться своей силой и выполнять задание Януса — тебе и твоим храбрым спутникам, не иномагам, но лезущим в область, от которой простым волшебникам следует держаться подальше. Ты знаешь, что Гарри Поттер вооружён палочкой Дамблдора, которая является той самой Старшей Палочкой, одним из артефактов, вручённой волшебникам самой Смертью?»

«Это легенда!» — возразил ты.

«Легенда? Он сдерживает свою силу, и ты неоднократно это замечал. Его палочка частично снимает ограничения системы магии, границы, заданные первыми волшебниками, включая самого Мерлина, моего друга Ивицера и его друга Эжака Су. Починить нечинимое, убить неубиваемое, создать несоздаваемое — Альбус Дамблдор использовал эту палочку с величайшей осторожностью, а её предыдущему владельцу, Гриндельвальду, пришлось проиграть в дуэли, чтобы не выпустить наружу подлинную силу волшебства».

«Ивицер работал с Мерлином? Дамблдор и Гриндельвальд владели Старшей палочкой? Другие Дары Смерти тоже реальны?» — посыпались из тебя вопросы. Собрание вокруг тебя? Какая разница! То, о чём рассказывал Инфуцор… Он ведь — часть живой истории, существо, наблюдавшее за листом мириады лет! Почему ты никогда не думал, что его можно просто расспросить? Сейчас, когда листа уже нет, Инфуцору просто незачем лгать!

«Я никогда не лгу, Грэм, — усмехнулся Фес-Ис. — Ложь — обычно неэффективная стратегия поведения среди агентов Системы, а я был им слишком долго, я — плоть от её плоти, кровь от её крови, душа от её души. Если ты жаждешь знаний и задаёшь вопросы, то я могу побыть твоим личным Когнизором ненадолго.

Работал ли Ивицер с Мерлином? Разумеется. Когда Ивицер, а следом и многие другие стали волшебниками, им пришлось оставить прежние разногласия — речь зашла о самом существовании листа. Мне непонятны причины, по которым Страж листа позволил Мерлину открыть дорогу чудотворству — ты же не думаешь, что это могло произойти просто так? Недостаточно просто нарисовать картину, чтобы она стала шедевром — нужно, чтобы картина была оценена; чтобы ключ открыл дверь, у неё должен быть замок, а не запор. Но дозволение было получено, и волшебство было создано, проведено, точно Система проводит Поток в интересные ей удалённые вселенные — проведено из-за грани будущего и прошлого, замыкая петли душ.

И когда это свершилось, многие иномаги ощутили новую силу, дарованную через саму Реку Времён, почувствовали её беспредельность и осознали её опасность. Тогда Мерлин собрал их всех, от Ивицера и до самого плохонького волшебничка — когда-то их было мало, лишь сотнями иномаги исчислялись на лист. Они сотворили то, что сейчас могут назвать ритуалистикой, колдовством жеста, слова, образа и вещи, магической системой, притворяющей врата Чудес настолько, чтобы волшебники стали не просто слабее, но ограниченней и приземлённее. А Эжак Су, вечный Хранитель Библиотеки Судеб, скрепил новые пределы, подобно тому как пропустил магию Страж. О своём деянии в бесконечной наивности Мерлин объявил на весь лист, и маги, не бывшие иномагами, воспылали ненавистью к иномагам, не различая тех, кто участвовал в ограничении, от тех, кто был против или не знал. Именно из этих давних времён идёт уже угасшая вражда магов и иномагов и традиция одних скрываться от других.

Ты доволен этим рассказом? Не беспокойся, Грэм, я ускорил твоё субъективное время достаточно, чтобы ты мог получить все ответы».

«Спасибо, — искренне ответил ты, обратив внимание, что всё вокруг действительно двигается крайне медленно. Интересно, а Арадия может так же? Она ведь Дева Времени? — Ты всё это видел?»

«Мало что может быть сокрыто от взора того, кто заперт на границе Моря Имён. Информация струится сквозь мою темницу бесконечным потоком, а всё, что мне оставалось — это созерцать, фильтруя интересующие события. Ты готов выслушать ответ на следующий вопрос?»

«Да».

«Старшая Палочка и Дары Смерти. Не всем людям нравятся границы, Грэм Фергюссон, даже если они возведены ради их же безопасности. Границы, возведённые иномагами — пределы волшебства. Границы, возведённые Тем-Кто-Превыше — границы смерти. Границы неизбежности — течение Реки Времён. Эти границы волновали людей с тех пор, как они осознали их существование. Можно ли снять ограничения с волшебства? Можно ли вернуться из-за грани или вернуть кого-то близкого и любимого? Можно ли скрыться от самой смерти и жить вечно? Ты знаешь историю о трёх братьях Певерелл. Тебе ведом и исторический анализ этой легенды, и то, что предполагаемый путь Старшей Палочки был даже прослежен… до определённого момента.

Это первый из артефактов, созданных гением братьев Певерелл при участии Разделяющей Пределы, Последней Госпожи, той, кого неверно называют Смертью. Неверно называют, потому что это лишь одна из граней её силы, Силы самой Грани, Силы Границ и Пределов, Законов и Запретов, одним ликом которой является благая Маат, а другим — Мрачный Жнец. Она — та, кто не существует на самом деле, но может быть воплощена и может воплощаться сама, хотя и это описание неточно… Первый из артефактов — Старшая Палочка, рассекающая Предел Волшебства. И первый из братьев Певерелл — властный Антиох, слишком поздно осознавший, как опасна эта палочка и как много могущества она дарует. Она не принесла ему ни власти, ни подлинных побед, лишь разочарования, предательства и удары в спину. К счастью, он успел наложить на Палочку проклятие, не позволяющее ей творить… слишком многое. К сожалению для смертных, это проклятие однажды пало.

Второй Дар, рассекающий Пределы Смерти — это Воскрешающий Камень. Он не позволяет не умирать самому, но помогает отменить чужие смерти, обратить течение самой Реки… Он похож на твою силу, Грэм Фергюссон. Внутри одного мира это незаметно, но в масштабах листа применение Камня подобно глубокой ране, от которой остаётся уродливый, болючий шрам. Второй из братьев, Кадмус Певерелл, обнаружил всю чудовищность своего творения очень быстро, ещё до полноценного применения — и заклял Камень своей кровью и душой, ограничил его лишь одним аспектом воскрешения. С той поры Камень мог вернуть лишь память, тело или тень души, но никак не душу, не сущность, не человека целиком. Как и проклятие Антиоха, это волшебство развеялось со временем, ныне Камень ничем не ограничен.

Последний Дар также рассекает Пределы, и он единственный, что делает это постоянно, вне зависимости от желания владельца. Это Мантия-невидимка, единственная в своём роде, способна скрыть от самой Смерти. В отличие от своих братьев, Игнотус Певерелл мудро скрыл подлинную сущность Мантии, сообщив, что она якобы защищает от насильственной смерти и позволяет своему обладателю дожить до самой старости и умереть естественным образом. Конечно, это ложь. Мантия-невидимка скрывает от Смерти — но не в том смысле, который вкладывают в Смерть обычно, а в том, который вложил в неё я. Антиох жаждал настоящей власти над магией, Кадмус хотел обратить саму смертность, величайшую трагедию человечества — но Игнотус пошёл ещё дальше. Он не желал останавливаться на одном Пределе и на одной проблеме. Он желал одолеть их все».

«У него получилось?..» — с дрожью в мысленном голосе спросил ты, когда пауза стала невыносимой.

«То мне неизвестно, — ответствовал Инфуцор. — Видишь ли, основные свойства Мантии-невидимки — в сокрытии, но не от смерти, а от Закона. Игнотус Певерелл мог нарушать Принцип Равновесия, мог нарушать любые из Границ и Пределов — если бы сумел, разумеется. Мантия не помогала ему в этом, но уберегала от последствий. Никто из охраняющих Равновесие или Пределы не мог его найти, никакая из сущностей высокого ранга в принципе не могла его заметить — разве что из-за небрежности, по косвенным следам. Мне неведомо, что делал Игнотус Певерелл, ведомо лишь, что он умер от старости в своей постели, полностью удовлетворённый совершённым, и передал Мантию своему сыну, не раскрыв её истинных свойств и никак не заклиная. Мантия дошла до наших дней, ничем не ослабленная, ничем не приметная, и владельцам не были известны её истинные свойства».

«Значит, Палочка, Мантия и Камень…»

«Не просто в этом сеансе, а по левую руку от тебя. Мантия — в кармане мантии Гарри Поттера, Камень висит на цепочке у него на шее, а Палочку он держит в руке прямо сейчас. Он знает о мощи Палочки, хотя и не догадывается об истинных её масштабах, он никогда не пользовался Камнем, преодолел этот соблазн, подозревая, что есть некий подвох, что он совершит нечто необратимое, если попробует. О настоящих свойствах Мантии он не подозревал никогда».

«А если?..»

«Ты хочешь посоветоваться со мной? — рассмеялся Фес-Ис. — Твой выбор не ограничен. Ты можешь сообщить всё, что я сказал, Гарри Поттеру, ты можешь солгать, что это сведенья из редкой книги или что Хранящая лично сообщила их тебе. Ты можешь использовать возможности этих артефактов втёмную. Ты можешь проигнорировать эту информацию. Ты можешь посоветоваться с кем-то другим. А теперь, когда наш исторический экскурс подошёл к концу, я возвращаю тебя в реальность».

Оставшуюся часть собрания Совет просто выслушивал подробности, говорил о мерах и всём таком, пока Волдеморт, наконец, не оценил вашу усталость и не велел пойти отдохнуть перед свершениями. А ты напряжённо думал. Совет. У кого можно спросить совета? Сказать Гарри? Он был слишком… героем. Гриффиндорцем! Ты боялся, что Гарри, несмотря на сказанное Инфуцором, использует Палочку или Мантию как-нибудь слишком… смело. Бет? Элизабет — умница, но… Просто нет. Бет только всё усложнит. Гермиона? Она самая умная из вас, но порой слишком одержима страстью к познанию. Вдруг захочет как-то поэкспериментировать с артефактами? Остаётся только Седрик! Именно он успокаивал тебя, когда ты узнал, что родители умерли, именно он поддерживал всех в команде и был из вас самым… осторожным? расчётливым? аккуратным? Если не он, то кому вообще довериться? Разве что…

На выходе ты коснулся плеча Седрика и шепнул:

— Надо поговорить наедине.

— У тебя? — просто спросил Седрик, кивнув остальным. Гарри с Гермионой кивнули в ответ. Бет встретилась с тобой взглядом — и, поняв, что у вас будет мужской разговор, вздохнула и просочилась сквозь пол. Фоукс переливчато курлыкнул и исчез в огненной вспышке.

— Нет. Мы встретимся с кое-кем ещё.

— Я его знаю? — хмыкнул Седрик.

— Это… интересный человек, — хмыкнул ты в ответ.

— Привет, Майк, — улыбнулся ты бывшему ловцу, который явился домой сразу же, как только получил твою весточку Патронусом.

— Ну привет, коль не шутишь, — проворчал тот. — Что за херня стряслась, что за срочность? Я такой товар сбагривал… Сорвал мне сделку — друг, называется!

— Извини, — не очень искренне вышло, но Майк и не был особенно обижен. — Мне нужен твой совет.

— Насколько важное дельце? — прищурился Майк, смерив взглядом Седрика. — Твой дружок — вылитый головорез, в курсе?

— Это Седрик Диггори, мой друг и сокомандник, — поспешно представил ты. Седрик криво улыбнулся… ну да, парочка шрамов делала его немного… брутальней, но не настолько же, чтоб головорезом называть! — Седрик, это Майк, мой старый друг, он выручил меня из одной переделки.

— Мы друг друга вытащили из большущей жопы, — уточнил Майк. — Присаживайтесь. Так дельце важное?

— Я думаю… — помедлил, но решился сказать прямо, — от этого зависит судьба нас всех.

— Историки идут творить историю? — хрипло рассмеялся Майк вашей общей шутке. — Давай так, парень, раз разговор серьёзный, выпьем зелья тайны втроём. Штука ядрёная, мне её тот зельевар продал, которого советовал, Снейп, проверяли уже мои… знакомые. Из них даже безопасники Гильдии ничего не вытрясли, сечёшь?

— Согласен, — раз уж Снейп… — Седрик?

— Раз сам Снейп… — повторил тот твои мысли. — Снейп халтуры не варит.

Вы выпили по бокалу отвратительного на вид, но совершенно безвкусного зелёного варева. Майк похимичил что-то с дверью, а затем с парочкой артефактов, Седрик добавил ещё что-то своё, и только тогда вы спокойно уселись в дряхлые на вид — и где Майк такие находит? — но удобные и уютные кресла возле камина.

— Зелье часик работать будет, — сказал Майк. — Тайный час, никакая гадина никакими пытками ничего из нас о нём не вытащит, если сами не захотим рассказать. Что у тебя стряслось, парниша? Знаю, ты всей этой масштабной хернёй занимаешься, если бы не ты, мы бы все коньки пооткидывали, но ты же сам разбирался? Зачем тебе вдруг понадобился скромный мастер на все руки?

— Авантюрист, барыга и мошенник, — констатировал Седрик, с интересом разглядывая Майка.

— Есть немного, — ухмыльнулся Майк. — Зато под Гильдией не хожу и людей не кидаю.

— И вообще — просто замечательный человек, — открыто рассмеялся Седрик. — Ну у тебя, Грэм, и знакомства!

— Майк надёжный, как Гермиона, — серьёзно сказал ты. — Майк, Седрик, мне… в общем, мне попала в руки важная… информация. Об артефактах.

— Что-то тёмное, иномагическое? — посерьёзнел и Майк. — Продать, тайно уничтожить?

— Да нет же! Майк, ты знаешь, что мы в одной команде с Гарри Поттером?

— Герой Три-Эм-Земли, бла-бла-бла, — кивнул тот. — Видел его как-то, парень на вид хороший, но отмороженный донельзя. С такими хоть Азкабан вдвоём штурмовать! Тут тебе свезло, парниша.

— Седрик, ты знаешь, что за палочка у Гарри?

— Палочка Дамблдора, — без колебаний ответил тот. — Гарри сказал, что Дамблдор передал её сам. Сильная палочка, Гарри часто повторяет, что это не он сильный волшебник, а палочка так хороша.

— Я узнал из… источника… иномагического источника, что палочка Гарри — это Старшая Палочка.

— Старшая Палочка… не зря говорят, что Дамблдор был непобедим в дуэлях, — задумчиво сказал Седрик. — Но это же просто непобедимая палочка?

— Не просто, — вздохнул ты. — Понимаешь, эта палочка, как и все Дары Смерти — она… сильней, чем кажется. Майк, помнишь ту лекцию Райса об ограничениях магии?

— Такое забудешь, — проворчал тот. — Ты же не иномаг, Седрик? — тот отрицательно качнул головой. — А я вот стал, Варсиэр схрумти! Не слушай идиотов, которые говорят, мол, иномагия — это круто. Иномаги такую херню изучают, что лучше бы не было этой сраной иномагии! Так на кой ты вспомнил Райса, Грэм? Он ту ещё фигню впаривал — магия ограничена, а то натворим такой жути, что Ивицер вздрогнет!

— Ограничена? — нахмурился Седрик. — Ослаблена, ты хочешь сказать? Старшая Палочка возвращает магии силу?

— Ты не понимаешь… — вздохнул и попытался объяснить. — Когда-то давно, когда магия только возникла, она могла почти всё. Магия — это чудо! Можно было просто захотеть — и так бы стало.

— Парень, не заговаривайся так, Райс ещё о законах мира трындел, — добавил Майк.

— Да, законы мира, — кивнул ты. — Магией можно было их нарушать не все сразу, но помногу, а не как мы! А потом Мерлин и иномаги решили, что маги так всё разрушат, и ограничили волшебство. Теперь нам нужны палочки, жесты, слова, иначе ничего не получится. А Старшая Палочка — она была создана, чтобы нарушать этот запрет.

— Твою ж Моргану… — мрачно протянул Майк. — Эта фигня может творить что в башку стукнет? И то проклятое «генеральное расхождение»…

— Ивицер говорил о чём-то таком, но он не говорил о Палочке, — вспомнил Седрик. — Он говорил, что после падения Статута с нашим миром может произойти что-то… запредельное? И что Строителей от этого хранит Элис, как и Хранящая охраняет всех своих.

— Живой якорь? — предположил ты. — Только не иномагический, а магический. Для этого и нужны боги?

— Хрен с ними, с богами, — отмахнулся Майк. — Палочка, значит, может творить всамделишные чудеса? И чего тогда этот Гарри не сделал всё себе хорошо?

— Думаю, он просто работал с заклинаниями, какими они должны быть, — ты думал на этот счёт, пока вёл Седрика к Майку. — Нужно быть очень странным волшебником, чтобы просто пожелать чего-то и взмахнуть палочкой.

— Методы защиты иномагов, — хмыкнул Майк. — Меньше знаешь — крепче спишь, меньше говоришь — дольше не подохнешь. Вот Поттер не знал — дел не натворил.

— В общем, Старшая Палочка — это сила… и я не знаю, можно ли о ней говорить. Вы понимаете, почему? — обвёл их взглядом.

— А то! — откликнулся Майк.

— Да, — подтвердил Седрик. — И ты решил посоветоваться, что с ней делать и…

— Погоди-погоди! — прервал того Майк. — Ты говорил об артефактах.

— Дары Смерти! — озарило Седрика. — Мантия-невидимка Гарри и… быть не может! Его кулон? Грэм? Ты не шутишь?

— Воскрешающий Камень и Мантия-невидимка.

— Они тоже опасно-крутые? — предположил Майк. — Мантия что, бессмертие даёт, а Камень каких-нибудь ревенантов штампует?

— Хуже, — они уставились на тебя: Майк скорее предвкушающе, Седрик — с тревогой. — Камень может воскрешать мёртвых по-настоящему, но при этом он делает что-то плохое со временем. Вроде бы это нельзя заметить, если живёшь в одном мире, но мой источник ясно сообщает, что это похоже на кровоточащую рану. А Мантия — Мантия просто позволяет скрыться. В ней никакая Хранящая и даже Исказитель нас не найдут! Но она создавалась не для этого, а чтобы… Майк, помнишь, профессор рассказывал об откате?

— Проф красочно иллюстрировал, — невесело усмехнулся тот. — В общем, Седрик, если иномаг сделает что-то очень крутое или нарушит один из мировых Принципов, всяких там Законов и Запретов с большой буквы, то хрена с два ему с рук сойдёт! Откатом искорёжит так, что мама родимая не узнает! Если какой закончик помельче нарушить или не зарываться, то может пронести. Вот иномаги и не творят херни особо — только самые отмороженные или такие, кто срать хотел на откат, вроде этой вот Хранящей.

— Райс говорил, что иногда откат можно отвести в сторону, но никаких учебников, как это сделать, так и не написали — у каждого по-своему, — добавил ты. — А Мантия — это просто артефакт, под которым иномаг может делать что угодно без отката.

— Ах ты ж мать твою перемать! — воскликнул Майк и грязно выругался.

— Соблазн, — тихо резюмировал Седрик. — Палочка, Мантия и Камень воплощают мечты о настоящем чудотворстве, воскрешении близких и иномагической власти. У Камня есть подвох, если увлечься Палочкой, то можно разрушить мир, так?

— Никто не пробовал, по ходу, — вставил Майк.

— Сами Певереллы прокляли Палочку и Камень, чтобы их ограничить, — подтвердил ты. — Но сейчас проклятия уже нет.

— А Мантия? В ней нет ничего плохого? — уточнил Седрик.

— Ничего плохого? — мрачно усмехнулся Майк. — Ты, парень, может и бывал в жутких жопах, но твои переделки — полная херня перед тем, что делает иномагия без запретов. Это тебе не взрывчики да зомбятина на улицах, это когда мозги с душой плывут в такую бездну, что оттуда и Райс не вытащит — только что прикончит из жалости. Откат — это видимая хрень, ну… типа…

— Внешняя, — подсказал ты.

— Ага, точняк, внешняя. А иномаг, додумавшийся играться с иномагической хренью постоянно, хуже, чем сойдёт с ума! С откатом-то из моих знакомцев разве что Грэм столкнётся, если выпендрится особо, — остальные слабаки, даром что иномаги. А с ума каждый сойти может, если увлечётся, сечёшь? Даже я, ха! Говорят, невыразимцы по ночам ходят и проверяют по каютам, всё ли нормально в котелке варит — внешне хрен заметишь, пока твой сосед или жена не откроет проход в какую-нибудь преисподнюю и не скормит тебя демонам по кускам! А может, уже скормила, а ты этого, Варсиэр сожри, и не заметил, а потом такой — бах! — а тела-то и нету. Короче, нахрен это всё, когда я не был иномагом, всё было о’кей, а сейчас, блядь, в угол тёмный заглянуть боишься, вдруг оттуда что-то другое пялится? И всё равно находятся идиоты, которые к этому другому с конфетками, жертвами и поцелуйчиками, а потом… — неуклюже махнул рукой.

— И если таким идиотам или не знающим меру иномагам дать Мантию — будет плохо, — закончил за него ты. — Есть такие, кого проносит мимо угроз или кто чувствует опасность заранее, — и с Мантией…

— Сам чёрт не брат, — буркнул Майк. — А иномагией можно и воскресить пытаться, и ещё какой соблазнительной херни натворить, да такой, что какая там Палочка — тьфу! Мантия, дружище Седрик, самая опасная штука. С Камнем хрен пойми, Палочкой нужно постараться, чтобы всё сломать, а Мантия…

— Понятно, — Седрик прикрыл глаза, задумавшись. — Зачем ты нам рассказал это, Грэм?

— Артефакты — это сила, — ответил ты очевидное. — Если быть с Палочкой осторожнее, можно много кого спасти. С помощью Мантии можно спрятаться от Исказителя или Элис, а Камень… Мы не в листе, понимаете? И даже не в обычной вселенной Пространства Парадоксов. Тут Камень может сработать и никому не повредить!

— Родители, да? — понимающе отозвался Майк. — Такой вот соблазн, парниша, я бы Мэтта вернул, но ты же знаешь, что это не выход? Лист разрушен, где душа — одному Мерлину ведомо!

— Камень работает со временем, — парировал ты. — Если получится…

— А если будет хуже? Ты сам всё понимаешь — такие штуки слишком опасны, от них нужно держаться подальше! Всё испоганим…

— …или сделаем лучше! — вскинулся ты. — Ладно Камень, а Палочка? А Мантия?

— И что ты хочешь сделать? — он встретился с тобой взглядом, и ты увидел страх. — Палочкой переместиться во времени, Камнем воскресить родителей, потом вернуться и всё незаметно от Хранящей? Парень, ты серьёзно?

— Почему нет? — сжал ты зубы. — Я могу вытащить и твоего Мэтта! И… Седрик, кого? У тебя есть кого вытащить из прошлого?

— Принц Времени, — тихо сказал он, открыв, наконец, глаза. — Помнишь, что ты рассказывал, Грэм? Принц Времени — тот, кто разрушает Время, или тот, кто разрушает Временем. Тебе нельзя это делать. Я говорил с Энтони, он упоминал, что Хранящая сначала наняла его, чтобы он сохранил какое-то Равновесие, а один из вас четверых может его нарушить. Палочка, Камень, Мантия, Принц Времени, нарушенное Равновесие — откуда ты узнал о Дарах Смерти?

Сказанное тебя оглушило — и где-то в животе заворочался липкий холодок страха. Зачем Инфуцор сказал всё это? К чему он хотел подтолкнуть? А если и вправду ты можешь изменить само метавремя и всё сломать? План Хранящей, каким бы он ни был, все их судьбы? Разрушить судьбу — но ведь во времени всё связано со всем, и если вернуть на место кем-то обрезанную нить, то всё может пойти не так! Но папа и мама… Ты ведь можешь их вернуть! Гарри одолжит артефакты, у него и у самого есть кого вернуть, или даже вы отправитесь вместе…

— Я не могу говорить, — ответил ты. — Что-то вроде клятвы.

— Знание из сомнительного источника, как сказала бы Гермиона. Ты уверен, что это не ложь?

— Уверен, — резко кивнул ты. — Но я… я всё равно не уверен, стоит ли использовать Дары. Спасти кого-то из прошлого или быстрее справиться с заданием было бы хорошо, но всё равно… Я не знаю.

— Хочется и колется, — хмыкнул Майк. — Я бы на твоём месте забыл про Дары, стёр бы всё из бошки обливиэйтом от греха подальше.

— Нам нужна Гермиона, — решительно сказал Седрик. — Грэм, я понимаю, почему ты сомневаешься в ней, но поверь, из нас всех она самая благоразумная и последняя рискнёт использовать Палочку или Камень.

Вы с Майком переглянулись. Стоит ли оно того?

— Неболтливая? — уточнил Майк. — Ваш Поттер-то как узнает, такого наворотит что Палочкой, что Камнем… Знаю я такой типаж, — скривился он. — Герои любой ценой и любыми средствами.

— Гарри может быть категоричен, — кивнул Седрик. — Но именно Гермиона в нашей команде одёргивает его, если Гарри слишком… героичен. Грэм?

— Пошли патронус, — со вздохом согласился ты.

Гермиона чуть ли не вбежала, будто подозревала что-то особенное. Майк без колебаний протянул ей бокал зелья. Она смерила его подозрительным взглядом, проверила какими-то чарами и выпила. А затем ты рассказал ей всё. По мере рассказа Гермиона становилась всё более и более задумчивой, но, в отличие от Седрика, лихорадочно перебирала пальцами, а потом даже достала блокнот и что-то быстро черканула в нём.

— Гермиона?

— Так-так-так, я правильно поняла, у Гарри в руках Палочка, способная на настоящие чудеса и размывающая законы реальности этими чудесами, Камень, способный по-настоящему воскрешать людей, но вредящий при этом метавременному континууму, и Мантия, скрывающая от отката и иносущностей? — оттараторила она.

— Гермиона! — предостерегающе поднял руку Седрик. — Мы не будем…

— Да-да, это опасно, я всё понимаю, — быстро продолжила она, не дав тому договорить. — Так. Палочка может ограничить саму себя? — и немедленно черканула в блокноте. — Можно ли сделать ограничитель для Палочки? — ещё одна запись. — Скрывает ли Мантия от обычных иномагов? — запись. — Защищает ли от поисковых чар? От иномагического поиска? — ещё две записи. — Можно ли Палочкой усилить скрепы реальности? Можно ли нивелировать ей вред от Камня? Может ли Камень воскресить Мерлина? Может ли Палочка влиять на время? Может ли Палочка создать свою копию? Усилить другие палочки, волшебников, артефакты? Каков радиус действия Палочки и Камня? Может ли Палочка усилить саму себя? Можно ли копировать Мантию или Камень Палочкой? Может ли Камень воскрешать животных, одушевлённые артефакты, простые предметы или целые планеты? Как влияют Камень и Палочка на Пространство Парадоксов? Взаимодействуют ли Дары с аспектами?

Она продолжала и продолжала писать, перейдя на быстрый шёпот, а в блокноте убористым почерком заполнилась уже десятая страница.

— Гермиона? — вновь окликнул Седрик.

— Сейчас-сейчас… всё, — она провела под записями одну большую черту и спрятала блокнот в карман. — Мозговой штурм окончен. Вам нужно моё мнение?

— Использовать Дары опасно, но… — собственно, все опасности она перечислила сама, записав их в блокнот.

— Предлагаю следующее, — она обвела вас быстрым взглядом. — Во-первых, мы говорим Гарри об опасности Палочки, Камня и Мантии, но оставляем их у него. Он защитит их лучше нас, просто не будет использовать. Никакой конкретики! Только то, что использовать их опасно и это на самый крайний случай. Гарри согласится, я уверена. А сами… Грэм, кто из твоих знакомых лучше разбирается в игроалхимии?

— Элиза, — и в этом ты был уверен на все сто процентов. Разве что Хранящая лучше — но обращаться к ней самому? Ну уж нет!

— Спроси Элизу, можно ли сделать что-то, что ограничит Палочку, если да, то будем носить это при себе на крайний случай. Мантия. Просто запомним, что она может спрятать от Хранящей и Инфу… Исказителя. Камень. Ты можешь связаться с Хранящей?

— Она всё время занята, — покривил душой ты.

— Хм, — мгновение задумчивости. — В спутницах Сэма одна из её версий?

— Бета, — вспомнил ты. Бета тебя не пугала — она была резковатой, под стать Сэму, и знала очень-очень много. Будь время, ты бы обязательно расспросил её обо всех событиях, в которых она успела поучаствовать!

— Бета, да, — энергичный кивок. — Ты можешь с ней связаться и узнать, как может работать Воскрешающий Камень в нашем сеансе и можно ли переместиться в ещё целый лист с помощью Палочки, что будет, если там применить Камень и всё такое? Эй, не смотрите на меня так! Я не собираюсь этого делать, но в самом крайнем случае это может стать нашим шансом. Можешь даже не говорить мне ответы, если опасаешься, Грэм, но спроси обязательно. Договорились?

— Хорошо, — эта энергичная, быстрая Гермиона была для тебя внове, а вот Седрик, похоже, знал, кого звал.

— Рисковать не будем, но должны проработать запасные варианты, — уголками губ улыбнулась Гермиона. — Есть ещё идеи?

И вы приступили к уже совместному мозговому штурму.

— историкЛюбитель [ИЛ] начал доставать Бету [Б] в 17:24 -

ИЛ: Привет, я не отвлекаю?

Б: Грэм, верно?

ИЛ: Ага.

Б: Важное дело?

ИЛ: Ага.

Б: Излагай, чё.

ИЛ: Эм.

ИЛ: Понимаешь, тут такое дело… Что тебе известно о Дарах Смерти?

Б: Версий двадцать сказок. Нашёл ещё одну?

ИЛ: Нашёл настоящие Дары.

Б: Так.

Б: Блядь.

Б: Извини.

Б: Ты ведь серьёзно, блядь?

Б: Палочка, которой

Б: Которая с высокой колокольни посматривала на законы волшебства?

Б: Камень, по-настоящему воскрешающий мёртвых, корёжа метавремя к хренам собачьим??

Б: Мантия, о которой ни шиша не известно, кроме того, что она, блядь, сильнее Палочки или Камня???

Б: И теперь ты пришёл ко мне, чтобы спросить, что с ними делать?

Б: Ожидая мудрого, как задница Когнизора, совета?

ИЛ: Угу.

Б: «Угу», блядь!

Б: Кто ещё знает?

ИЛ: Я, Седрик, Майк, Гермиона и мой источник.

Б: Источник ты, конечно, сказать не можешь.

Б: Иначе бы назвал прямо.

Б: Хорошо. Меры предосторожности, чтобы ещё кто не узнал, приняты?

ИЛ: Ага.

Б: Так. Блядь. Так. Начинаем думать.

Б: Ты знаешь, откуда у меня все эти версии сказок?

ИЛ: Нет.

Б: Это риторический вопрос.

ИЛ: А.

Б: Именно, блядь. На риторические вопросы не отвечают.

Б: Хранящая интересовалась оригинальными Дарами Смерти.

Б: Настоящими, а не всякими копиями-версиями.

Б: Настоящие существуют в единственном экземпляре.

Б: Предупреждая вопрос: они не могут копировать самих себя.

Б: Хотя могут менять свою форму при сильном извращении.

Б: Извращении юзера, а не их собственном! В смысле, Палочкой можно заклясть саму Палочку выглядеть как кольцо или типа того.

Б: Они в своей первоначальной форме? Где?

Б: Стоп.

Б: Не отвечай, секундочку.

Б: Кристо, иди сюда и не читай чат!

ТоП: я тут

ТоП: не читаю

ТоП: что стряслось?

Б: Преврати наш сеанс связи в максимально шифрованный на лету.

Б: И не смотри, что там пишется.

Б: И наблюдай за Грэмом только со стороны.

ТоП: иномагия?

Б: И даже хуже.

ТоП: ОК

ТоП: как говорит Алиса

ТоП: делай раз

— чат-сеанс переоткрыт в шифроканале в 17:40 -

ТоП: делай два

— параметры шифрования изменены в 17:41 -

— история сеанса зашифрована в 17:41 -

ТоП: делай три

— ТоП запретил отвечать на приватный чат-сеанс {список} пользователей в 17:41 -

— ТоП забанил ТоП в 17:41 -

Б: Так немного лучше. Мы действительно одни.

Б: Излагай.

ИЛ: Дары Смерти у Гарри Поттера.

Б: Почему я, блядь, не сомневаюсь?

Б: Почему… так, неважно.

Б: Они полностью работоспособны?

ИЛ: Да.

Б: Но он юзает Палочку на 1% мощности как настоящий осторожный чувак и не в теме, что эта хрень на самом деле может. Так же с Мантией и Камнем?

ИЛ: Камень не использовал и не собирается.

Б: Мне полегчало (нет). Ты представляешь себе силу этих вещей, если их разыскивала сама Хранящая?

ИЛ: Она нашла их?

Б: Не знаю.

Б: И знать не хочу. Так. Поттер не узнает. Точно не узнает?

ИЛ: Точно не узнает. Мы все выпили зелье тайны, когда говорили об этом.

Б: Сейчас?

ИЛ: Выпил.

Б: Не ахти какая защита, но хоть, блядь, что-то.

Б: Извини за брань.

Б: Я тут параллельно разбираюсь со всякими мудаками.

Б: И новости у тебя, мягко говоря, пиздецовые.

ИЛ: Ничего страшного. У тебя есть… идеи?

Б: Как Дары дезинтегрировать к инфуцоровой бабушке или как их применить и не дезинтегрировать к инфуцоровой бабушке наше бедное мироздание?

ИЛ: Второе.

Б: Хм.

Б: Палочка вам не нужна.

Б: Я серьёзно, Палочку как можно быстрей передайте Элизе. Любым способом.

Б: Она знает, зачем.

ИЛ: Элиза же недоступна?

Б: Как будет доступна — передайте. Пока спрячь в капчалог. Или просто не говори о ней. Пусть Поттер так же пользуется. Изменения привлекут внимание.

ИЛ: Камень?

Б: И снова к Элизе. Спроси, нужен ли он кому. Она тут теперь типа, блядь, лидер.

ИЛ: Она?

Б: А непохоже?

Б: Это был риторический вопрос.

Б: Непохоже.

Б: А должна бы. Кому ещё?

Б: Ты в курсе, что от Камня и Палки в полную мощь будет откат?

ИЛ: Ага.

Б: Не забывай. Про Мантию хз.

Б: Что она делает?

ИЛ: Тебе нужно это знать?

Б: Понятно. Не нужно. Я догадываюсь.

Б: Так. С Мантией хз. Есть идеи — сначала думай, потом действуй.

Б: Ну ты и сам вкуриваешь.

Б: Вопросы?

Б: Кроме глупых, типа, «а не использовать ли Палочку самому», «а можно сделать ограничитель для Палочки» или «а если с помощью Палочки сделать безопасный её аналог».

ИЛ: Тогда вопросов нет.

Б: Умница. На глупые вопросы ответ простой: рискуешь всем планом Хранящей.

Б: Если решишь, что единственный выход — использовать хоть что-то, то действуй Палочкой, и помни об ограничениях. Не Камень. Не Мантия. Ты меня понял?

ИЛ: Понял.

Б: Чудненько. Теперь попроси Кристо устроить такой же шифросеанс с Элизой и поговори насчёт Палочки и Камня. Мантию оставь, мало ли.

ИЛ: Хорошо. Спасибо.

Б: Не за что. И удачи, чувак! Она нам очень пригодится.

— историкЛюбитель [ИЛ] делает копию записи сеанса в 18:00 -

— историкЛюбитель [ИЛ] прекратил доставать Бету [Б] в 18:00 -

— Хорошо, — улыбнулась Гермиона. Все четверо смотрели на экран компьютера, через который Грэм переписывался с Бетой. — Как я и думала. Комбинации опасны. Мастер комбинаций — мастер Теней, Шаман Теней. Подтверждено. Что?

— О чём ты, Гермиона? — теперь все смотрели на неё, включая тебя.

— Я прочитала весь межреальностный чат. С самого начала, — просто сказала она. Указала на себя пальцем. — Маг Света. Реализовавшийся.

— Так, — невольно вырвалось у Майка выражение Беты, хорошо хоть без «блядь»! — Чем закинулась?

— Авторское зелье, — отмахнулась она. — Ускорение восприятия, ускорение мышления. Сбивчивая речь. Лёгкая рассинхронизация зон мозга. Компенсируется. Разобралась в титулах и Игре.

— Отходняк-то не прикончит? — сощурился Майк. — Аналитик-хренолитик. Видел я таких…

— Не видел, — снова отмахнулась она. — Седрик?

— Не прикончит, — покачал тот головой. — Таблетка маггловского ибупрофена поможет от головной боли. И она так надолго. Гермиона, насколько эта порция?

— Неделя, — кривовато улыбнулась та. — Я разобралась. Во всём есть система и замысел. Я нашла систему. Достроила замысел по частям. Наверно, зря. Увлеклась. Поняла слишком многое. Не важно. Из меня это не вытянуть. Важно другое. Палочка и Камень — выжить и передать. Алхимия! Нам нужна материя. Хранящая. Сейчас!

— Что ты соби… — но Гермиона уже оттеснила тебя от компьютера. Моментально перелогинилась в ДК и начала чат с… кем?

— магСвета [МС] начала доставать Хранящую [] в 18:09 -

МС: Материя?

Ты похожа на него.

МС: Иначе. Можно?

— Хранящая [] инициализировала раздачу материи в 18:11 -

МС: Спасибо. Я не одна такая?

Сейчас? Разумеется. В обоих смыслах. К плану имеет полный доступ Элиза Даттон, Марк и Ивицер Творцевы, Осси Нуар, Инфуцор, Система. Частично — Бета и Морулис. На одном уровне с ними — Алиса и Кристо Орловы, Элис Орлофф, Крис, агент Джеймс. Но тебя интересует не план, а результат? Последствия? Риски? Ты знаешь, как я могла бы ответить. Тебе нужно успокоение и поддержка? Их не будет. Мы делаем то, чего не делали до нас. Мы творим наше прошлое и будущее.

МС: Предопределение?

Тебе нужно реконструировать весь масштаб метавремени? Тебе нужно объяснить, что такое «творчество» с моей точки зрения? Бесконечно далёкое Солнце освещает наши Небеса идеями, но оно не направляет нас, как не направляет нас и бесконечная Твердь, что испаряется реальностью под этими лучами. То неуловимое, что направляет, не направляя, творит без творения и позволяет без позволения, тебе известно под названием Изначальных Сил. Я не сумела бы объяснить их природу, если бы и постигла её.

МС: Я вижу.

Ты — реконструируешь. Вижу — я. Ты не способна реконструировать и долю всего, что прямо или косвенно формирует твои вопросы и мои ответы. Ограничена человеческим мозгом. Ты подумала о Палочке. Понимаешь, почему нет?

МС: Да. Я влезла не туда?

Такая возможность была предсказана и предусмотрена.

Нет, не я. Не в том смысле «не я».

Это не «чтение мыслей», использую метод Тёмной Луны. С ней связываться не рекомендую. Деструктивная методология: не для Света, слишком Жизнь.

Не портишь. Можешь быть дополнительной страховкой плана.

Неизвестно. Моё временное виденье ограничено сейчас.

Конечно, возможно.

У тебя нет никакой особенной роли в происходящем. Многие ассоциированные со Светом люди придают себе или кому-то определённому значительную роль. Иногда абсолютизируют её. С точки зрения Времени это фундаментальное заблуждение. Есть лишь метавременной ландшафт, причинные цепочки, сходящиеся и расходящиеся на бесконечности. С точки зрения Времени ни у кого нет никакой особенной роли и само понятие «роли» является чем-то эфемерным, иллюзорным.

Нет, иномагия никак не меняет этой точки зрения. Да, я считаю, что «объективная реальность» существует. Попробуй думать не аналитически, а синтетически.

Потому что могу. Ничто не мешает мне поговорить с тобой в свободное время. Ты — малозначимый фактор. Разговор с тобой ничего не изменит.

Ты уверена, что хочешь об этом поговорить? В таком случае, попробуй поправить степень и задуматься об обобщённых функциях. Ты допустила ошибку начинающего исследователя реальностности.

Конечно. Но я не буду проходить за тебя весь путь или давать готовые формулы. Спроси Януса, если хочешь. Ты должна понимать, что иногда важнее не ответ, а путь к ответу, то, как изменится твоё мышление в процессе осознания новых концепций.

Безусловно, есть. Например, ты можешь остаться «просто Гермионой» и пройти с Гарри совсем иной путь, ветвящийся на две тропы после (в случае успешного) завершения моего плана. Ты их уже реконструируешь. Ты будешь счастлива на одном из них, другой поведёт тебя навстречу приключениям.

Я не Свет, я — Время. Я не оцениваю, я прогнозирую и использую, а если не использую, то принимаю обстоятельства, каковы они есть. С моей позиции, все твои пути, включая многие вариации смерти, ровно ничем не отличаются друг от друга.

Именно потому я рассматриваю последствия если не на бесконечности, то на хорошем к ней приближении.

Хорошо. Если ты твёрдо уверена, что сможешь ступить на этот путь, то я даю моё тебе благословление. Ты должна понимать, что для этого всё равно необходим успех моего плана.

Молодец, хороший выбор. Осси, как ты считаешь?

СН: Чем-то похожа на активного Аркина. Да, она могла бы освоить мои методы, но не уверен, что это лучший путь.

Хм.

СН: А я — Принц Пустоты. Я ненавижу, когда у чего-то отсутствует смысл. Твоя точка зрения не единственная. Что касается тебя, Гермиона Грейнджер, то у всего есть цена. Нет подтверждений, равно как и опровержений, что ты переживёшь финал при любом исходе, поэтому запрошенная мной цена не должна тебя слишком волновать. Ты используешь меня как источник понимания, но и я использую тебя. Алхимизируй себе отдельное компьютерное устройство, я скину на него необходимый софт. Кира?

Да, ты можешь так поступить. Понимаешь ли ты, что это ослабит «неуязвимость наблюдателя»?

СН: Да. Хороший компромисс. Мне всё-таки хочется, чтобы твой план завершился если не успехом, то хорошим к нему приближением.

Если/когда ты узнаешь нечто критически важное, ты не сможешь даже поделиться этим. Ты понимаешь, что Гермиона Грейнджер может оказаться в позиции «слепого инструмента», гирьки неизвестной массы, бросаемой на хаотически колеблющиеся весы? Понимаешь ли это ты, Гермиона?

СН: Да.

МС: Да.

Хорошо, это ваш выбор. Попробуйте реализовать эту карту и этот расклад. Остальным: не волнуйтесь, возможное дело СН к МС скажется на вашей миссии скорее в положительном ключе. Я не могу утверждать, что исключительно в положительном, речь идёт о вероятностях.

СН: Как Принц Пустоты, не люблю неопределённость и тёмные карманы и стремлюсь их уничтожить.

МС: Поддерживаю как Маг Света. Я согласна с ценой. Договор.

СН: Договор. До связи.

МС: Удачи.

СН: Нет удачи, есть только судьба, которую творим мы сами.

Любопытно, что именно сейчас, близ критической точки, твоё утверждение максимально близко к истине.

— Получилось! — воскликнула Гермиона. — Ведь получилось же! — обернулась она к остальным с ликованием. — Достроила гипотезу. Провела эксперимент. Подтвердила гипотезу. Воспользовалась плодами.

— Это было сильно, — кивнул Седрик. — Я правильно понимаю: о договоре лучше молчать?

— Лучше. Связан с Дарами. Гарри может узнать, — резко кивнула Гермиона. — Грэм. Извини за вмешательство.

— Ничего страшного, — ты не знал, что и думать. Гермиона… Гермиона показала себя совсем с другой стороны. Ты привык к улыбчивой Гермионе, готовой всегда объяснить что-то непонятное, зарывающейся в книги на сутки, за что постоянно попрекаемой Гарри. Эта Гермиона, Гермиона холодная, инициативная, разглядывающая мир будто бы сквозь прицел какой-то волшебной «винтовки познания», вводила в ступор.

— Привыкай, она такая ещё на неделю, — хмыкнул Седрик.

— Каким, говоришь, зельем зашвырнулась? — с искренним интересом влез Майк. — Мне бы такая штука… Мана же небесная, Моргана побери!

— Нерушимый Обет верности? — повернулась к нему Гермиона, смерив откровенно оценивающим взглядом. — Полезен. Цена названа.

— Да ну нах! — отшатнулся Майк. — Без меня!

— Что и следовало доказать, — удовлетворённо кивнула Гермиона. — Цена выше потребности. Забудь. Снейп не повторил. Грэм? Элиза.

Ты только покачал головой. Да, эта Гермиона могла и пугать, пусть ничего страшного в ней не было, просто… она стала гиперпрактична? Но ты понял и интерес, даже жадность Майка: иметь такого «практика» в команде… Хорошо, что она с тобой.

Ты придвинулся к компьютеру, перелогинился, попросил помощи у Кристо и начал следующий сеанс связи:

— историкЛюбитель [ИЛ] начал доставать бессонногоШамана [БШ] в шифроканале в 18:56 -

ИЛ: Привет, я не отвлекаю?

БШ: привет, грэм. отвлекаешь, но чуть-чуть. я говорила с эллой, и это был очень важный разговор, сейчас нагруженная тут… у тебя что-то не просто важное, а типа срочно-важное?

ИЛ: Нет, не очень срочное, но очень важное. Держи.

— историкЛюбитель [ИЛ] послал бессонномуШаману [БШ] файл «разговор с Бетой.txt» -

ИЛ: Давай ты свяжешься со мной сама, когда освободишься?

БШ: секу, чувак, прочитаю…

БШ: так. как говаривает бета, «так, блядь». это слишком важно, чтобы откладывать на потом. если я правильно поняла, что это за палочка и что она может, она нужна мне, как только разберусь с абраксасом и краем весенних холодов. пригодилась бы и сейчас, но я не рискну ей колдовать. слишком сильная штука, не как ключ, только и я — не хранящая.

ИЛ: А Камень?

БШ: у меня есть идея. но не уверена. нужно подумать. я поняла задумку беты, но не сказать, чтобы в ней суперуверена. в этом сеансе я вообще мало в чём уверена… грэм, давай так: как только придёт время, несёшь мне палочку. пароль, скажем, «палочка-три-два-икс», только от меня, типа в личном чате или при личной встрече.

БШ: а по камню… сложно тут. камень, технически, может и лист попробовать восстановить. я не знаю, с какими последствиями, но с очень, очень, очень плохими! тут типа дело в том, что палочка опасна, но камень опасней, а про мантию я совсем не в курсе, это дела беты и хранящей. в общем, камень береги как зеницу ока. я хз, на что он способен, но подозреваю, может все планы нам сломать. особенно береги камень от криса. элис не рискнёт такую вещь использовать, ивицеру это не нужно, но крис — безумец, он пойдёт на всё, чтобы сделать хранящей и нам хуже!

ИЛ: Мы будем осторожны. Мне стоит говорить Гарри обо всём?

БШ: бета тут права, говорить нельзя.

ИЛ: Хорошо. У тебя… есть какие-нибудь замечания?

БШ: это ты про типа лидерские штучки, бету наслушался? из меня самый никудышный лидер в истории, я запорола свой сеанс и всё такое. ну, в общем, всё в ваших руках:) я не эксперт по иномагии, а у вас там как раз иномагические противники, поэтому просто повторю про осторожность. удачи с заданием януса!

ИЛ: Спасибо. И тебе удачи спасти Луну!

— бессонныйШаман [БШ] удаляет историю сеанса в 19:13 -

— историкЛюбитель [ИЛ] прекратил доставать бессонногоШамана [БШ] в шифроканале в 19:14 -

После такого напряжённого дня тебе хотелось только одного — выспаться как следует! Но Гермиона напомнила, что времени осталось мало, поэтому все вы ограничились зельем ускоренного сна, парой часов отдыха и общим сбором. После всего сказанного про иное Майк, конечно же, не решился помочь тебе, отправиться вместе с вами. Напротив, он предпочёл максимально от вашей миссии дистанцироваться и даже предлагал стереть ему память. И тут ты мог его понять…

Вы встретились на лётной палубе Хогвартса. Гарри, как оказалось, не спал вовсе, вместо этого организовал вам прикрытие из невыразимцев и авроров, которые будут держать периметр найденных иномагических аномалий и прикроют, случись что непоправимое. Гермиона это одобрила: Игра не против небольшой поддержки, в отличие от серьёзного читерства. Сама Гермиона спала лишь час и успела поработать с алхимизатором, преподнеся вам тяжёлые на вид красные мантии.

— Мантии «чистого благородства», — легонько вздохнула она. — Защитят от иного. Лучше не придумала. Нужны компьючки? — и надела свои.

— Нет, — покачал ты головой. Ты не кто-то вроде этих Алисы с Кристо, чтобы в напряжённой ситуации, а то и бою умудряться советоваться в чате!

— Гарри, Седрик, Бет?

Первые двое покачали головой, а вот Бет с энтузиазмом воскликнула:

— А давай! — и подхватила эти «компьючки», бросила вдаль свои призрачные. Как и всегда, ты залюбовался: компьючки какое-то время были вполне себе настоящими, а потом быстро, но не мгновенно стали призрачными — частью Бет. — Ух ты! А как ими пользоваться?

— Инструкция справа, — сухо улыбнулась Гермиона. Ты вздрогнул — такая Гермиона всё ещё вводила тебя в ступор. — Не поймёшь — спрашивай.

— Разберусь, — отмахнулась Бет. — Куда летим?

— Седрик? — бросил Гарри.

— Смотрите сюда, — тот шепнул заклинание и повёл волшебной палочкой.

Перед вами воспарила большущая полупрозрачная, точно Бет, иллюзия. Сотни, тысячи островов, кружащихся вокруг маленького солнца! Хогвартс был больше лишь некоторых из них — терялся на фоне всего этого громадья.

— Здесь находятся иномагические аномалии, — снова повёл палочкой Седрик.

На карте тут и там повисли алые шестерёнки. Некоторые из них были совсем маленькими и с поясняющими стрелочками, некоторые охватывали целый остров.

— Больших аномалий, как видите, — три, — продолжил Седрик. — Я бы назвал их «Город», «Сад» и «Пещера». Все они отличаются от обычных островов. «Город» похож на современный земной город с небоскрёбами, инфраструктурой и всем таким. «Сад» полон всевозможных цветов, в основном, гигантских. Остров «Пещеры» полностью пустой, единственная его особенность — это большая пещера в отвесном склоне. Остальные двенадцать аномалий — это малый остров, три здания, три группы застывших людей, книга и четыре пустых места.

— Как узнали, что именно эти места? — поинтересовался Гарри. — Янус как-то выделил их?

— Не Янус, — покачал головой Седрик. — Знакомая Грэма.

— Арадия? — ты бросил ещё один взгляд на карту. — Она заморозила иное?

— Частичная остановка времени, — вмешалась Гермиона. — Уровень концепции. Сможешь разрушить?

— Да, — невесело усмехнулся ты, вспоминая, как в прошлом (кажется, вечность назад!) Хранящая разрушила твоими руками магистрал. Ты можешь это повторить. Всё, что может создать Дева Времени, легко разрушит Принц. Твоя сила… Ты так и не успел свыкнуться с ней, но чем дольше её ощущал, тем яснее чувствовал: Инфуцор прав. Не хранитель, не проводник, не созидатель и не воин. Разрушитель.

Теперь ты ясно понимал, зачем Хранящая сделала тогда, годы назад, то, что сделала. Зачем показала, как разрушается магистрал, как рассыпаются надежды, как рушатся судьбы, как умирают миллионы, как сама линия времени со всей космической бездной обращаются в ничто! Ты запретил себе помнить. Ты забыл. Но потом, когда Луна, Тёмная Луна восстановила тебе память — она вернула и это. Вернула дар Хранящей, болезненный, страшный, наглядный урок разрушения.

«Молодец, — одобрил Фес-Ис. — Ты сделал следующий шаг навстречу осознания своего предназначения. Задумайся, почему именно ты должен закончить всё, наследник Хельги?»

«Это тоже… наследие?»

«Груз, — поправил Инфуцор. — Я бы назвал это грузом, если хочешь — генетическим грузом. Твой лист накопил много такого груза, груза непоправимых ошибок, смертельных искажений, жутких уродств, бессмысленных функций, нереализовавшихся возможностей, бесконечной ненависти и смерти».

«Но зачем Арадия и Янус всё это взяли с собой?»

«У них, безусловно, был выбор. Но выбор этот заключался не в том, чтобы брать или не брать осколки иномагии. Выбор этот заключался в том, собирать или не собирать из осколков листа ту тонкую субстанцию, которую ты назовёшь «душой». Янусу было всё равно, но Арадия Мегидо решила рискнуть. В Край Осеннего Уюта заключена, вплетена душа или то, что осталось от души твоего листа, каждого из его миров, каждой из линий его реальности — то общее, что несла Велира, то незримое, что делало твой лист твоим листом. Естественно, что иное, подобно яду, пропитало эту душу, естественно, что в генетическом коде листа накопились со временем ошибки, естественно, что в сущности листа были отпечатаны не только светлые, но и тёмные страницы его истории. Ты представления не имеешь, какой гигантский труд сделала Арадия в одиночку, минимизируя опасность и ущерб! Безусловно, она давно переросла ограничения своей роли, и этот рост — рост самого Времени, медленный и терпеливый. Или ты всё ещё обижаешься на неё за несколько экстремальный способ даровать тебе скальпель?»

«Скальпель?» — тупо спросил ты, с трудом пережёвывая откровения.

«Ты всё ещё не осознал свою роль? Хирург! Ты, Грэм Фергюссон, должен стать хирургом души своего листа, тем, кто избавится от тьмы иномагии, тем, кто позволит людям с тобой жить, не опасаясь иномагии. Сильф Пространства, Принц Времени — два названия, одна суть. Ты — тот, кто должен уничтожить наследие безумных времён, но ты же — тот кто, исцелит этот край. Порой прежде, чем новое растить, нужно от старого избавиться, не так ли?»

«Я… понимаю».

«Теперь возьми себя в руки, хирург, я возвращаю ход внешнего времени и рекомендую не идти на большие острова в первую очередь. Прежде чем приступать к сложным операциям, тебе стоит набраться опыта на простых».

«Почему я должен тебе верить?»

«Ты можешь облететь все аномалии сам, прислушавшись к интуиции. Ты можешь провести ритуалы или проникнуть своей сутью к сути аномалий. Ты можешь попросить Отдел Тайн провести экспертизу. Результат будет таким же, но ты потеряешь время. Я не желаю тебе поражения, Грэм Фергюссон, и никогда не желал. Напротив, я желаю, чтобы ты победил! Моё вмешательство касается не совсем даже плана Хранящей Время. Во многом это наш общий план — не созданный нами двоими, но нами двоими принятый вариант, наименьшее зло. Дилемма заключённого. Мы выбрали вариант, дающий нам наибольшую выгоду. Мы не предавали друг друга, а наши цели совпадали. Когда заканчивается план Хранящей, наш с ней план, — начинается и наше столкновение. Мы будем ждать, мы не будем вмешиваться. И когда она впервые по-настоящему распрямит свои крылья и устремится в небеса — тогда заработает мой план. А до этих пор мы действуем в одних целях, потому в моих интересах помогать тебе всеми возможными и невозможными способами».

«Как я могу тебе верить?»

«Спроси у неё. Спроси у Гермионы Грейнджер, совпадают ли наши интересы. Спроси, есть ли общее в наших целях. Спроси. Я возвращаю тебя назад».

Ты резко выдохнул. Голову кольнуло болью. Бросил Гермионе:

— Можем отойти на секундочку?

— Да, — не менее резко кивнула она, определённо что-то поняв.

Вы подошли к краю лётной палубы под недоумённые взгляды остальных. Несколько секунд ты просто молча смотрел на безупречно-голубую ширь небес своего края, на водопады, каскадами спадающие с острова на остров. Тихой, ностальгической музыкой ушедшему в небытие листу казался тебе этот край. Вряд ли Инфуцор врал. Душа листа… Таким он был? Таким было лучшее в нём? Чистым, просторным, светлым, осенним и вдохновляющим? Тёплым! Воздух был прохладным, ветер был холодным, но что-то неуловимо-тёплое было в трепещущих на ветру листьях. Что-то греющее душу.

«Или не что-то, а кто-то?» — непонятно шепнул Инфуцор.

— Скажи, ты можешь связаться с Осси? — спросил, наконец, ты, всматриваясь, ища успокоение в пейзажах своего края.

— Постоянный контакт. Важное вспомнил?

— Просто хочу спросить. Исказитель… — запнулся, но продолжил. — У него с Хранящей есть общая цель? Они могут помогать друг другу?

— Не могут. Помогают. Общая цель, единый план, расхождения после.

— Значит, Инфу… Исказитель может помогать и нам?

— Да. Он предложил свою помощь? — в отрывистых фразах Гермионы чувствовалась тревога, но ты лишь промолчал в ответ, не в силах ответить ни положительно, ни отрицательно. — Дары! Ты узнал о них от него? Он — твой источник? Ты не можешь отвечать? Непреложный Обет или аналог? Не могу прочитать мелкую моторику.

— Можно ли доверять Инфуцору? — наконец, спросил ты.

— Сложный вопрос, — после длинной паузы ответила она. — Предлагаю игнорировать его советы. Считать, что их нет. Не отличить полезные от вредных. Может помогать Хранящей. Может воплощать свой план.

— Хорошо, — решился внутренне ты. — Пойдём. Пора разобраться с этим всем, — и вдохнул полной грудью свежий воздух Края Осеннего Уюта. В твоих силах сделать так, чтобы этот край стал по-настоящему безопасным. А Инфуцор… Инфуцор Инфуцором, но начинать действительно лучше с малого.

Вы зависли — ты, Бет, Гарри, Седрик, Гермиона, отряд сопровождения — вдалеке от острова с аномалией-домом. Отсюда он казался безобидной точкой. Как сообщил Седрик, сам список аномалий получили с помощью поисковой магии, причём не обычной, а специальной, обрезанной, какой волшебники пользуются, когда подозревают иномагию. Такая магия не может сообщить чего-то конкретного, чтобы не повредить рассудку мага или не принести с собой какое-нибудь… зло.

Вместо того чтобы приближаться к первому из трёх домов вплотную, ты решил разведать всё издалека, и не заклинаниями зоркости или биноклями, а иномагией. Отправить своё присутствие вперёд не считается чем-то особенным для иномагов — равно как и сокрыть его. А вот сделать это частично — уже необычная задача. Джинни и Энтони так и не научились этому — в отличие от тебя. Ты — иномаг, выбравший своей сферой именно время. Самая полезная и, по твоему мнению, безопасная из всех сфер. Иномагов времени порой считают самыми слабыми… потому что о действительно могущественных порой не сохраняется ни следа. Откат.

Каждый иномаг чем-то платит за «прямое», «настоящее» могущество, за способность влиять на реальное, прямо или косвенно. Иномаги времени платят за свою силу всего лишь временем — метафорически говоря! Или не всего лишь? Настоящее могущество осторожные иномаги времени, такие, как ты, получают очень и очень нескоро, порою только к старости. Ты не знаешь, сколько лет было Хильде, мастеру сферы времени, когда она сгинула в погоне за Камнем Слизерина, но судя по рассказам профессора Райса — больше двух сотен.

И большую часть этих двух сотен она должна была посвятить самосовершенствованию, меняя «время» и благословенное незнание на иномагическую мощь. И выжить при этом. И не углубиться слишком далеко. И остаться в реальности, хотя бы тоннелях реальностей своих близких и иномагов-защитников Три-Эм Земли! Сохранить и разделить своё присутствие, своё время, своё бытие и свою жизнь! Ты восхищался Хильдой. И не представлял себе, каково быть иномагом времени, например, Хранящей. Или она была иномагом не времени? Была ли у неё вообще сфера?

У тебя в запасе были жалкие годы, поэтому ты успел овладеть не так уж многим… но ты не пожертвовал ничем, кроме «времени». Принцип Равновесия. Всегда нужно помнить о нём. Волшебники избегали его, будучи проводником чудесного, проводником самого нарушения Равновесия, но иномаги — нет. Каждый из иномагов должен помнить о плате, об откате, о жертве, о том, чему они являются вратами… или кому. Когда ты узнал об этом, то был… нет, не в ужасе. В начале пути легко отказаться от могущества и отката — можно было не развиваться, не становиться сильнее, ничем не платить и ничего не получать. Ты выбрал компромиссный вариант, и сейчас настало время пользоваться его плодами.

Ты устремил вперёд своё зрение и свой слух, оставив «остального» себя «на месте». Иномаги-ученики часто думают, что иномаг сферы, например, времени не может управлять, к примеру, разумом, но это не так. «Родная» сфера иномага — это рычаг, опора, главный инструмент, но чаще «реального» результата можно добиться только при совмещении двух сфер, и «основная» служит рычагом, а «вспомогательная» — эффектором, эффектом, инструментом или результатом. Три и больше сфер сразу — это продвинутая иномагия, подлинное искусство.

За умение дальнего восприятия ты заплатил временем долгих и упорных тренировок и ритуалов, большую часть которых даже не не помнишь, но не-помнишь. За устремление зрения и слуха вперёд сейчас, ты заплатил вдвое большим временем — когда ты вернёшься обратно, тебя будет ждать немного темноты и глухоты. Поэтому нужно действовать максимально быстро!

Ты, вернее, твоё частичное присутствие пролетело расстояние до немаленького острова в мгновение ока. Сам остров был вполне обычным для твоего края. Осенний лес. Пара водопадов. Дождь из облака над домом, стекающий по красному сиянию округ вполне знакомого тебе домика. Если приглядеться сквозь красное, то видна и надпись: «Семейство Олливандер — производители волшебных палочек с 382-го года до нашей эры». А в пыльной витрине по-прежнему лежит единственная палочка на фиолетовой подушке.

Ты вовремя одёрнул себя, не дав потянуться туда, к дому, чем-то ещё, помимо зрения и слуха. Дом привлекал внимание, требовал войти внутрь, ждал гостей! И даже временная заморозка, и даже специально ограниченное присутствие не смогли этому зову помешать! Ты мысленно вздохнул и оказался во мраке и тишине. Минута, другая — мрак плавно развеялся и растворился, будто кто-то нехотя раздвинул тяжёлые чёрные шторы и подкрутил звук реальности с нуля до нормы.

— Копия магазина Олливандера, — сообщил ты. — Сильный зов, нужен ситуационный якорь.

— Что это? — спросил Гарри.

— Защита против зовов иного, — опережая тебя, ответила Гермиона. — Удачный выбор якоря — высокая эффективность. Не единственный способ. Самый частый.

— Ты прочитала об иномагии всё, что нашла? — ты догадывался о чём-то подобном, но всё равно с трудом представлял, что даже самый большой любитель знаний захочет выяснять что-то об иномагии, за исключением того, как защититься от неведомого ужаса, не будучи иномагом. Ну или, вернее, как вовремя понять, что пора бежать?.. Не то чтобы книги об иномагии могли превратить в иномага — просто они были совершенно бесполезны в большинстве случаев! А часто — даже вредны и даже другим иномагам!

— Я знаю о ней всё. Всё, что знали авторы книг, — тут же поправилась Гермиона. И ты почувствовал в её словах толику сомнения. Вздохнул:

— Гермиона. И вы, Гарри, Седрик. Бет, тебя немного учили безопасности, но этого ты не знаешь, не успела ощутить, — небольшая пауза: собрался с мыслями. — Слушайте внимательно. Особенно ты, Гермиона. Мы, иномаги, часто растекаемся мыслью по древу, но суть… Об этом не любят говорить. Понимаешь, Гермиона, мир вокруг… для магглов и для магов, ну, не очень въедливых магов — он разумен и объясним. На этом постулате стоит вся маггловская и магическая наука. Мир пусть пока что не понятен, но понимаем, объясним! Вещи связаны друг с другом в систему, систему можно воссоздать, части выстраиваются в целое, по целому можно понять части, вещи следуют друг из друга и друг друга порождают по каким-то правилам, не всегда понятным, иногда случайным, но мера этой случайности тоже определяется, измеряется и объясняется! — ты замолчал, переводя дыхание. Давненько ты не говорил так долго! С той «речи юным библиотекарям», если точно вспомнить — ох и времечко же было…

— Ты хочешь сказать… — Гермиона даже отошла от своего сухого тона, наморщив лоб. — Что это ложь?

— Правда, только не для всех. Не истина, не-истина, — мотнул головой, не в силах выразить словами. — Представь себе, что кроме знания и незнания есть ещё… антизнание? Не отсутствие знания, а что-то противоположное! Антизнание, Тайна, Ноэли, инореальное, просто Иное — это всё одно и то же, у нас много названий и эвфемизмов для этого, — снова вздохнул, собираясь с мыслями. — Есть ещё одно, которое мы не любим использовать, потому что оно — самое… не правдивое, а близкое? Самое близкое к тому, что мы чувствуем. Бездна, — усилием воли прогнал не-шевелящиеся не-тени и уходящие вглубь не-просторы из воображения. — О бездне, Гермиона, ты нигде не прочитаешь. Мы не пишем об этом и не любим обсуждать. Но она есть и она не подчиняется знанию.

— Хаос? — прошептал Седрик.

— Не хаос, — отвернулся ты, чтобы выгнать тени, норовящие заполнить всё вокруг, обратно в глубину. Они вернутся. Они всегда возвращаются. Можно только отложить их прибытие. А ещё можно использовать его. Как оружие или как щит против того, что хуже. — Мы не уверены, что это. Хаос, порядок — как я могу определить, если не могу даже описать её? Иное просто есть, и мы, люди с надломленным, ослабленным якорем нереальности — его проводники. Помнишь, что говорил Майк, Седрик? Это сложно ограничивать, с этим опасно жить. Остальные люди… — ты припомнил одну метафору из запрещённой книги, которую собственноручно сжёг. — Представьте себе солнечный день. Солнце, луна, даже звёзды — всё это загораживает первозданную тьму неба. Это и есть знание, уверенность в положении дел, система, объяснимость, постижимость — свет, как аспект Свет, только шире! Аспект Света далёк от иного, и особенно далёк Маг Света, — ты встретился взглядом с Гермионой. — Это нельзя объяснить. Это нельзя описать. Это невозможно постичь. Только чувствовать. Бездна всегда здесь — просто никто её не видит, кроме нас!

— А как же Принципы? — тихо спросила Гермиона. — Равновесие, троичность, относительность и разрушение.

— Для нас это как знание для вас, — попытался объяснить ты. — Это упорядочивает, позволяет и помогает направлять иное, но это всё равно наше, нашего листа, ветви или Древа, не знаю. Внутри Принципов Ноэли можно как-то… направить. Но она есть и без Принципов, там, вовне! Настоящая, чистая бездна, а мы — просто листики на её ветру… Я помню одну книгу по математике. Там рассказывается про рисунок и фон. Есть все, универсальное множество, например, действительные числа, и есть правило, по которому мы отбираем из действительных чисел какое-нибудь множество поменьше. Отобранные числа с явным правилом — это рисунок, а что осталось — фон. В общем случае нельзя найти явное правило для фона, он может казаться сам по себе сколь угодно непредсказуемым и непонятным, хотя рисунок мы получили понятным способом. Понимаешь, Гермиона, о чём я говорю?

— Не всякий порядок может быть предсказан, — задумчиво кивнула она. — Если отобрать несколько таких «рисунков», то нельзя будет найти даже начальные правила.

— Видишь? — оставив за скобками то, что несколько правил подряд могут привести и к повышению предсказуемости. — Ноэли есть, Ноэли всегда здесь, каждый иномаг — это мостик, проводник Ноэли, мы используем её как способ менять мир, рисунок, создавать небольшие ошибки, как сказала бы Алиса, «читы» к правилам работы «явно упорядоченных» миров, но мы не знаем правила, по которым работает Ноэли, мы знаем, что это не чистый хаос — и всё! Никакие книги, никакие рассуждения не передадут то, что ощущает иномаг, когда касается инореального. Никакие книжки не подскажут, как поведёт себя иное в любом случае. Что-то можно вывести из Принципов, но сам Принцип Равновесия — обоюдоострый меч. Чем больше мы ощущаем и можем чувственно предсказать, направить, тем сильнее непрямой откат, ответное действие иного на нас. Можно как-то это перенаправить, смягчить, и это отдельное искусство. Я выбрал сферу времени, потому что для иномагов времени непрямой откат самый… управляемый и растянутый, но он всё равно есть. Принцип Разрушения в применении к иномагам значит, что мы не можем уменьшить откат до нуля никаким образом — можем только стремиться к этому. А в целом, Принцип Разрушения значит, что любая явно упорядоченная реальность рано или поздно разрушится, станет частью бездны, и об этом тоже не пишут книги! Мы не просто знаем это, а чувствуем каждый раз, когда используем иномагию, — ты снова вздохнул и, собравшись с силами, закончил. — Не верь книгам, Гермиона. Они писались иномагами для иномагов, и мы понимаем, что книги никогда не передадут и доли истины, что иное каждый раз иное, что рекомендации ничего не значат рядом с инореальностью, которой касается иномаг. Если бы я знал, что нам придётся убирать инореальное, то рассказал бы вам всё лучше!

— В общем, иное — это неведомая фигня, каждый раз с ней нужно быть параноиком и надеяться на иномага, так? — уточнил Седрик, пока Гермиона напряжённо хмурилась.

— В целом, да, — кивнул ты, обратив внимание, что вас окружало мягкое сияние заклинания приватности. Кто его успел наложить? Не Гермиона, значит, Седрик или Гарри — не Бет же!

— Что с этим якорем? — хмуро спросил Гарри. — Что мы должны делать?

— Мне нужно подумать, — и разобраться в ощущениях. — Вы можете подождать?

— Тебя накрыть приватностью? — уточнил Гарри.

— Давай, — улыбнулся ты. И окунулся в то неназываемое, что мигом стёрло улыбку и вообще все выражения с твоего лица.

Сфера времени — это сфера тонких нитей и связей, сфера следов и не-следов, сфера порядка и связи, сфера причинности и беспричинного, и иномаг времени порой подобен пауку, сидящему на паутине бесконечной сложности, паутине, протянутой над бездной, дрожащей на её ветру. Ветер Перемен! Никто из иномагов, действительно соприкоснувшихся с Ветром, его чудесным не считает. А есть и те, кто, гуляя по «паутине», не замечает вовремя, что очередная нить оборвана, — и срывается, порой утягивая за собой и личную паутинку. В реальности всё связано со всем, и нереальное — это обрыв связей, беспорядок, неправильный порядок, не-порядок, царящий на фундаментальном уровне. Но даже из оборванных историй, из перемешанных отрывков сказок и легенд можно восстановить если не картину (не-рисунок!), то хотя бы ощущение.

Ты оставил своё время (своевремя!) позади. Ты оставил позади свою реальность. Ты оставил позади свою память. Ты оставил позади всё, кроме намерения и следа иного в своём разуме, в своей душе и своём теле. Ты отправился вдаль по дороге, сотканной из отпечатков и теней, отбрасываемых реальностью на инореальность и наоборот. В безумной паутине, сотканной из шёпотов и отблесков, прошлого, будущего и настоящего, сплетённых в один клубок, не было чётких направлений и каких-либо ориентиров, кроме интуиции и опыта. И интуиция, и опыт сами по себе были нитями и следами, вдоль которых можно было устремиться — не один и не два иномага времени запутались в самих себе, заблудились в лабиринте собственных образов, подобно иномагам отражений…

И всё это было иллюзией. Ненастоящим. Воображаемым. Несуществующим. И оттого вдвойне неправильным казалось, что иллюзия, ненастоящее, воображаемое, несуществующее может влиять на реальный мир, быть провалом в страшный и чудесный мир, которому названия — нет. Удаляясь из бездны с собранным из осколков пониманием, ты с трудом сумел убедить себя, что увиденное помнить целиком — нельзя. Ты отбросил это, скормил голодной бездне, бесстрастному Принципу Равновесия, с трудом и облегчением сбросил инореальную лёгкость и принял своереальную тягость собственного «я».

Открыл глаза. Заклятье приватности исчезло. Ты не мог контролировать его исчезновение — оставшееся на краю сознание ощущение бесконечной паутины попросту стёрло, втянуло в себя волшебное ограничение. Усилием воли постарался ты выгнать всё лишнее из себя, но вышло так себе. Можно было обойтись не усилием воли, а кое-чем другим. Можно было не ждать. Ты видел таких — не лично, а в воспоминаниях профессора Райса и в записях иномагов, которые можно не только читать, но и смотреть. Люди, скармливающие иному частички себя: их сущность, их форма и их якоря напоминали сыр. Дыры, в которых селилась плесень. Меньше, чем люди. Не в силах отказаться от иномагии, но зашедшие в своём страхе отката слишком далеко. Уж лучше пустить в себя бездну с открытыми глазами, чем таять медленно и страшно!

Отпускало. Бет с восхищением иномага-новичка уставилась на тебя, Гермиона вздрогнула, Седрик сжал зубы, а Гарри бросил:

— У тебя глаза неправильные.

— Не только глаза, — эхо паутины шелестом голосов разошлось от твоих слов. — Это пройдёт. Просто след. Там, в лавке… я. В смысле, не-я.

— Твоё отражение? — переспросила Гермиона. — Откуда зов? Оно хочет тебя заместить?

— А ты много всего прочитала, — невольно усмехнулся ей. — Ты можешь… не читать больше о таком? — и тут же ответил на недоумённый взгляд. — Некоторые книги могут отражать прошлое слишком настояще. Ты ведь не хочешь поменяться местами с героями таких книг?

— Нет, — сузила глаза, просто приняв к сведенью. Осознала ли она всю серьёзность ситуации? — Как такие распознать?

— Тебе — никак, — хмыкнул ты. — А я с мадам Пинс и старшими библиотекарями отправил такие книги в специальную секцию. Я знаю, что мантия-невидимка Гарри может помочь туда проникнуть, — небольшая пауза. — Пожалуйста, не делай так больше, — в воздухе повисло невысказанное тобой «если хочешь жить».

— Поняла. Спасибо, — резко кивнула она. — Что ещё узнал?

— Я… справлюсь с этим, — не сразу ответил ты. — Или мы. Не очень чётко. Но извне оно неуязвимо — это… обрыв. Рана. Если мы будем просто взрывать этот дом заклинанием, он только станет больше. С ним нужно справиться как-то изнутри.

«Живое стремится жить… даже за счёт других», — шепнул Инфуцор.

«О чём ты?» — как минимум, Инфуцор не хочет твоей смерти, а значит, ему можно если не доверять, то хотя бы не игнорировать.

«Представь себя на их месте, — тихо, но чётко сказал он. — Представь себе, что ты, иномаг, осознал себя всего лишь отражением, тенью, следом давно угасшей реальности, которому повезло остаться полубыть. Они сознают свою неполноценность и желают, жаждут жить каждой частицей своей искажённой реальности. Волшебство — это энергия, это сила, это власть, это чудо! Естественно, что они впитывают силу чуда, чтобы жить, подобно тому, как поглощают силу Времени, постепенно избавляясь от Девиных оков. Будешь ли ты их добычей, их смертью или их путём назад?»

— И я, — продолжил, как ни в чём не бывало, когда ход «внешнего» времени вернулся в норму, — узнал, что они очень сильно хотят жить.

— Они? — тихо повторил Седрик. В отличие от хмурого Гарри, он фонтанировал тревогой. Тревогой — но не страхом. — Они разумные?

— Не знаю, — вздохнул ты. — В каком-то смысле, да, в каком-то смысле, нет. Это тени, что-то вроде памяти листа о прошлом, будущем или настоящем. «Формой» они обычно совпадают с тем, от чего отпечатались, но «материал» у них другой: нереальное, грёзы, зазеркалья, сны и всё такое.

— Как другая жизнь? Кремнийорганика или мышьяк вместо фосфора? — вставила Гермиона. — Признаки те же, но форма отлична из-за другого основания?

— Только отличие сильней, — качнул ты головой. — Вплоть до неузнаваемости. Не знаю, как они себя поведут и «поведут» ли вообще, но нам придётся как-то с ними разбираться изнутри. Но сначала якорь.

— Тебе помочь? — тут же спросила Бет.

Ты снова вздохнул — на этот раз про себя. Бет только ступила на путь иномага, а уже считала, что сила — это всё. Сила — и всё? Ты мог только невесело рассмеяться на это — и вспомнить всех ушедших. И надеяться, молиться неведомым богам паутины, что Луна осталась жива, что Джинни понимает, какова была цена, что Энтони хватит воли не заблудиться в себе, что, наконец, сам не свалишься в бездну, скользя по тонким нитям в поисках ответов. Бет ещё не понимала, была полна энтузиазма и отмахивалась от того, что считала запугиваниями или просто техникой безопасности.

…С Робертом Бойлом вы встретились в Ажурных Залах, сама обстановка которых напрягала тебя. Именно поэтому ты выбрал именно Залы — здесь твой страх мог стать оружием. Вы встретились не для того, чтобы скрестить волшебные палочки. Вы встретились, чтобы скрестить воли. Вы встретились потому, что ты был не согласен с пожеланием Бойла учить Бет иномагии. Вне зависимости от его и её мотивов. Ты не желал, чтобы она прикасалась к Ноэли. Ты не хотел, чтобы она однажды сгинула в бездне.

Вашей схватки не было. Не спускал ты с цепи тени ксеноморфов, не обращал лёд в завораживающие, затмевающие ум фракталы Бойл, не оказывался он распятым в паутине собственных страхов, не искажал их в существ, жаждущих тебя. Ты никогда не проявлял в реальности зеркало кошмаров, он никогда не размывался в нём миллионом образов, заполняя собой все Залы. Никогда не обращался ты его тенями и не выворачивал ему сущность — сотням тысяч таких же, как он! Никогда не вели вы сраженье в мрачном зазеркалье, не разбивал его ты и не ранил Бойла осколками того мрака. Никогда не отражался в них Бойл и никогда не становился тем, что называть нельзя. Никогда.

Вы сделали это вместе. Из книжной пыли сотворил ты пергамент. Из эха могущественных чар раздобыл он яркость, сделавшую пергамент сущим. Ваши собственные тени заменили тень обычного библиотечного пера, а его собственная тень стала тенью пергамента, чья тень, в свою очередь, не существовала (никогда). Собственной кровью переписали вы грядущее, и ты держал пергамент, а он вёл перо. А после, когда ледяное дыхание бездны отпустило ваши едва бьющиеся сердца, когда тени нехотя вернулись к вам, когда пергамент осуществился, а перо было торжественно сожжено, вы пожали друг другу руки, скрепив договор, ни слова из которого не прозвучало вслух.

Так ты впервые не-поучаствовал в настоящем столкновении двух иномагов. Так ты до глубины души осознал, почему иномаги столь редко конфликтуют. Так ты прошёл по краюшку Бездны, остался жив и вынес из этого «путешествия» бесценный опыт и капельку могущества. Так ты увидел, что действительно могучие иномаги — это нечто страшное и чуждое и что каждая пылинка оставшейся в них человечности — бесценна. Так Роберт Бойл понял, что ему есть с кем считаться на иной стороне Хогвартса, есть с кем там дружить. Не единожды приходил он к тебе на «консультацию», не единожды проводил тебя в отражения, где проводником выступал уже ты. Вы находили следы ушедших и никогда не существовавших, делали всё, чтобы они и дальше не существовали, не возвращались в явный мир! Потому что кто, если не вы?

И теперь ты смотрел на Бет, в призрачном облике которой уже мелькало что-то не то — пока незаметное простыми волшебниками — а может, они и не заметят никогда… Даже ты видел эту метку только как отголосок «инерционно грядущего». Видел её и знал, что Миртл уже принадлежит иная сила… или она ей принадлежит. Ты не был уверен, какую сферу она выберет в итоге, но был почти уверен, что не твою.

Возможно, сфера отражений, которую давно уж перерос Роберт Бойл? Или всё же самая страшная — нереальности? Или сфера невинного на вид профессора Райса, который и прямо обращался-то к ней единицы раз? Ты знал, почему — сфера времени позволяет порою знать больше, чем любая другая (больше, чем хотелось бы знать!). В душе Райса ты видел свернувшегося змея, чужеродное нечто, по сравнению с которым вся чуждость Варсиэра казалась понятной и предсказуемой… А может, Элизабет выберет блуждающие дороги сферы разума?

Ты не знал. Её первоначальное стремление и влияние Бойла не обязательно определят, какую грань Ноэли она испугается меньше. Именно это определяло выбор сферы чаще всего: не личные качества, не наставник и даже не всемогущие якобы Принципы. Страх. И нельзя было предсказать, что испугает её больше, нельзя было даже окончательно решить, будет это её выбор или выбор той стороны. Ты никогда не слышал о тех, кто выяснял настоящую причину — признак того, что выясняющие ушли или что похуже…

Итак! Тебе нужно защититься от зова. Теперь ты знал, что зов этот изменчив, родом из сферы отражений, и в каждом отражается по-разному. Ты видел два выхода: сделать якорь столь же изменчивым или, напротив, привести всех к одному образцу. Будь ты иномагом отражений, то выбрал бы, безусловно, первый вариант. Иномагу же времени ближе и проще вариант второй, не говоря уж о том, что тебе лично он казался безопасней. Изменчивые якоря, зовы, внешности, сущности и прочие характерные черты иномагов отражений — ты этого боялся. Первое, что ты решил, ещё до того, как Райс принялся за вас всерьёз, — это ни в коем случае не выбирать сферу отражений. Пока не узнал, что есть сфера ещё страшней!

— Нет, — грустно улыбнулся ты Бет, привычно вырываясь из воспоминаний и рассуждений. То, что делает Инфуцор, может повторить и иномагия времени; ты не был даже уверен, не пользуется ли он твоими способностями искусней, чем ты сам? — Ты с нами не идёшь.

— Грэм!

— Бет, — строго посмотрел на неё, автоматически, почти интуитивно повторяя голосовой след одного из любимых авторов. — Из всех нас к зову ты уязвимей всего. Ты — полупризрак, начинающий иномаг, близкая к иному, но ещё не научившаяся от него защищаться и им управлять. И я боюсь, что твой фамильяр слишком соблазнителен для них.

— Фоукс! — встревоженно воскликнула Бет — и феникс тут же появился рядом с ней. Хозяйка и фамильяр встретились взглядом. — Хорошо, — разочарованно мотнула головой она. — Я остаюсь. Но если вы там влезете в опасность — просто позовите меня! Фоукс вытащит вас откуда угодно!

— Конечно, Бет, — улыбнулся ты, протягивая ей серебряное кольцо в форме змеи, кусающей саму себя за хвост — Уробороса, символа вечности, но вместе с тем начала и завершения. Как Янус (как ты сам). — Мой якорь. Отправишь Фоукса через связь, если что? Будешь нашей страховкой?

— Конечно! — ответная улыбка. Седрик кивнул тебе из-за её спины — всё правильно, мол, сделал, она не будет думать, что бесполезна.

— А теперь… — ты вздохнул, настраиваясь на иноволшебство. — Гермиона, подлети, пожалуйста. Так, — потянулся в глубину себя-не-себя, через след, оставленный зовом, к его первоисточнику, создавая коридор через себя — или, лучше сказать, узенькую щёлочку, через которую не навредишь. Коснулся её лба, ощущая себя тонкой трубочкой, соединяющей два сосуда. — Чувствуешь что-нибудь?

— Нет. Почти, — зажмурила она глаза. — Чуть темней. Сложно объяснить. Что-то пытается нарушить ясность. Не понимаю.

— Это зов, и он на тебя не действует, — как ты и предполагал. Или видел? Или предвидел? Есть ли разница? Для иномага времени она стирается, становится изменчивой, но лишь иллюзией, не более того. — Ты будешь нашим якорем.

— Я?! — искреннее, почти детское удивление резко контрастировало с её ясным, сухим мышлением. Сейчас, касаясь её лба, ты осознавал её состояние как никогда ясно. Свет. Чистейший свет познания и логики, противоречащий, бросающий вызов любой тьме, любому страху… любому зову, любой иномагии. Идеально!

— Ты, — улыбнулся ей, свободной рукой тянясь к солнцу, подхватывая ниточки его лучей, предавая им форму пальцами и волей. Время — это сфера причин и связей. — Гарри!

Тот без колебаний надел на палец кольцо, сплетённое из света солнца и разума Гермионы Грейнджер.

— Седрик!

С облегчением тот надел своё кольцо.

— Бет!

— Но я же не лечу с вами? — тем не менее сияющее кольцо на тот же палец, что и твой якорь, прямо поверх него. Идеально.

— И, Гермиона, — «отпустил» её сознание и протянул четвёртое кольцо, пятое цепляя на себя, — ладно горный хрусталь, но где ты успела достать свежую родниковую воду?

— Это секрет, — просто ответила она. — Считал память? Нет. Знал бы ответ. Тогда как?

— Всё оставляет свой уникальный след, а иномаг времени — это тот, кто умеет читать и использовать следы, — «объяснил» ты. А как донести, что само восприятие иномага, сам ход мыслей — несколько, а то и сильно иной? Обычные люди мыслят только «своими» мыслями, но иномаги могут и не-своими (и это не обязательно чужие!), а ещё тем, что мыслями для нормального человека быть не может. — Как вы себя чувствуете?

— Ярче, — хихикнула Бет.

— Светлее, — задумчиво молвил Гарри.

— Спокойнее, — ощутимо расслабился Седрик.

— Ничего не изменилось, — настороженно заметила Гермиона.

— Ничего и не должно было измениться, — успокоил её ты. — То, что ты — якорь, не значит, что ты принимаешь на себя отдачу. Просто ты — образец, основа, но якорь устроен сложнее, чем ты думаешь. Это... своего рода схема. Сплетение связей, что-то вроде стабилизатора тока-напряжения, только вместо тока и напряжения — сознание и воля, а ты выступаешь скорее источником энергии и образцом. В худшем случае ты просто сильно устанешь. Ну знаешь, как бывает при умственном переутомлении? Что-то вроде пустоты в голове?

Одна из естественных задач любого иномага — это очерчивать и упрочнять границы. Наиболее близки к этой задаче иномаги нереальности, но и тебе приходилось восстанавливать или менять представления в головах других людей. Ты не сказал Гермионе правду. Ты её — правду — создал! Теперь её представления будут поддерживать сказанное тобой, делая его более реальным, а её — более защищённой. Бойл показывал и куда более тонкие трюки, но повторять такие импровизации тебе пока что рано.

— Ясно.

— Что ещё внутри лавки? — спросил Гарри.

— Моя копия и кто-то ещё, скорей всего, Олливандер, — и тут же поправился. — Не-я и не-Олливандер. У меня пока нет идей, как мы их убьём.

— Если не магия, то воспользуемся этим, — Гарри аккуратно извлёк из ножен меч Гриффиндора (странное предчувствие кольнуло твои виски), Седрик и Гермиона — гоблинские кинжалы.

— Может сработать, — согласился ты, в свою очередь потянувшись вглубь себя. Твоя не-память заботливо хранила все подробности непроизошедшего боя с Робертом Бойлом, в том числе осколки зазеркалья, один из которых ты приспособил под не-меч. Внешне это выглядело, будто бы ты держишься рукой за пустоту… А вот Бет испуганно отшатнулась: она видела больше остальных.

— Понимаешь теперь, почему мне не хотелось, чтобы ты занималась иномагией, — встретился с ней взглядом.

— Ну уж нет, Грэм Фергюссон, — упрямо сжала она губы, усилием воли не смотря на притягательный не-меч. — Такими мелочами меня не отпугнёшь!

Ты промолчал.

— Все готовы? — прервал тишину Гарри. Дождавшись кивков, продолжил. — Я послал сигнал сопровождению не выдвигаться следом. Вылетаем стандартным ордером минус Бет. В нас не будут стрелять, Грэм?

— Не будут, — невесело усмехнулся ты.

К острову вы подлетели в лёгком напряжении. Все ощущали лёгкую тягу зова, точно невидимый ветер в сторону дома, окутанного красным свечением, но кольца-связи не давали не-ветру перерасти во что-то большее. И снова ты вздохнул про себя, чуть сбрасывая напряжение: уверенности, что всё сработает так хорошо, не было.

— Убираю стазис? — спросил, «потянувшись» к силам аспекта.

Все переглянулись.

— Давай, — решил Гарри, пристально вглядываясь в красный свет.

Это было проще простого. Ты коснулся алого, на ощупь гладкого и твёрдого, а потом просто «освободил» скованный аспект. Похоже и непохоже на иномагию, и ты затруднялся объяснить сходство, а вот различие было простым: не требовалось вкладывать себя или проводить через себя то, чему нет и не будет однозначного названия. В обоих случаях ты касался сил за пределами твоего понимания и, должно быть, за пределами понимания почти всех смертных (всех, кто касался их и выбрал оставаться смертным, а не измениться!). Иногда ты задумывался, понимал ли иномагию Райс, понимал ли её Ивицер, понимали ли её Хранящая и Инфуцор?

«Не всякая бесконечность доступна пониманию высших, особенно та, кою именуют Тайной, — молвил Фес-Ис. — Ноэли — это не простая Сила; не бывает простых Сил, а Ноэли — это осколок, частица чего-то, одновременно воплощающего, ограничивающего и направляющего понимание; дорога, нить, но вместе с тем граница и барьер между тем, что вы наивно называете «метареальностями». Вы, ординарные, смертные иномаги, обладаете даром, которому завидуют и которого боятся многие высшие и бессмертные сущности; их положение и могущество локально бесконечно, а ваше же в потенциале бесконечно нелокально; вы видите, можете трогать и быть сосудом для бесчисленных Сил и абстракций, в то время как высшие обычно ограничены одной».

«Но мы уязвимы!» — горячо возразил ты.

«Хрупкие и несовершенные — точно ваше представление о мироздании! — рассмеялся Инфуцор. — Это так, Грэм Фергюссон, это так. Когда хрупкие, зашоренные смертные становятся мостом в бездну бездн — как должны реагировать обладатели Высших Сил? К вашему счастью, таковые в Лесу встречаются довольно редко, и лист ваш не успел привлечь их внимание, пока не стало поздно. Те единицы, кто пришли разобраться с вопросом Ноэли, повстречались или с Хранящей Время, или с моим добрым другом Ивом и прекратили представлять угрозу…»

Красный свет исчез, будто кто-то щёлкнул лампочкой. Вы приземлились. Твои спутники уменьшили и спрятали в карманы мантий мётлы. Вы замерли перед домом, который, на самом деле, когда-то был частью Косого Переулка, ныне вырванный из него неведомой силой. Камень вокруг него точно обкусали, да и сам дом лишился половины крыши, а ещё — дверной ручки. Прежде, чем ты успел его остановить, Седрик буркнул:

— Алохомора, — направив палочку на дверь.

С низким скрежетом ручка вернулась на место. Протаяла из на миг разверзшегося мрака половина крыши. Камень улицы появился из ничего, образуя площадку перед домом — вас при этом приподняло точно на него. И будто ставя точку в произошедшем, тихонько рассмеялся Инфуцор в твоей голове.

— Не применяй магию, — произнёс ты, надеясь, что звучишь веско и твёрдо. — Этот… осколок питается ей и восстанавливается за её счёт.

— Я уже понял, — сглотнул Седрик. Ты обратил внимание на его кольцо-связь. Оно светилось, прямо сейчас нивелируя какое-то воздействие. — Оно как будто смотрит на меня и очень хочет съесть.

— Это иллюзия, — Гермиона что, успокоить так попыталась?!

— Иномагия — это когда иллюзии и реальность неотделимы, — вновь постарался звучать спокойно и уверенно. — Когда ты уже столкнулся с иномагией, никакие убеждения, что это «просто иллюзия» не помогут. Страх — это нормально, — интересно, Гермиона замечает, что они просто цитируют разные книги? Её проблема скорее в том, что, не являясь иномагом, она не может различить, какие книги актуальны в какой ситуации.

— Убираем палочки, — сказал Гарри, продолжая всматриваться в неестественно плотный мрак за пыльной витриной. Ни движения, ни силуэта… — Как входим, Грэм?

— Я первым, потом Гермиона, если что, выдернет меня, как самая защищённая. Ничего не делайте без команды.

Не мешкая, но и не торопясь, приблизился к двери, сосредоточившись на восприятии. Каждое из пяти чувств может дать зацепку. От двери пахло тленом, но не гнилью. Это больше напоминало старые библиотечные закутки, сухие, осыпающиеся пылью страницы книг. Не прохлада и не тепло. Ни звука. Дверь выглядела слегка постаревшей, а учитывая вполне рабочие чары сохранности на ней, ты бы поставил, что двери с тысячу лет.

Конечно, это не обязательно так. Инореальное многообразно, ты сам мог «придать старости» зачарованному предмету навскидку тремя способами. Но следа воздействия не было. Не было происхождения. Дверь будто бы всегда была такой! Или кто-то очень постарался спрятать след, буквально до последней капли растворив, отправив в небытие, или растянул время… а может, она была такой с самого начала?

Ты потянулся к ручке, сосредоточившись на себе. Ничего. Пока ничего. Коснулся. Чуждость. Ты не мог точно понять, в чём она заключалась, но следов — не оставляла. Пока не оставляла. Ты ощущал что-то неправильное в тончайшем, что только мог различить — способе согласования причинных связей. В этом разбирался… да, наверное, из известных тебе людей только ХОД-Дамблдор да, может быть, Хранящая Время! Ингрид или Райс? Скорее нет. Та самая область, где наука сталкивалась с иномагией, причём не просто иномагией, а тончайшей иномагией времени и глубинной иномагией реальностей. Сама материя этого дома работала не так. Немного не так, но это в теории «немного», а на практике даже мельчайшее изменение в фундаменте мироустройства каскадно меняет сразу всё! Ты не боялся сферы реальностей — она просто вызывала у тебя дрожь. Бр-р-р!

Ты открыл дверь, отмечая, что сам по себе местный воздух не несёт следа чуждости. Конечно, нет, иначе инореальное этого дома было бы поглощено своереальным Края Осеннего Уюта или, напротив, по Краю расползалось бы пятно неправильности. Вошёл. Внутри не было темно, как казалось снаружи, — здесь царил сумрак без единой тени. А за витриной — совершенная темнота. Витрина — световой фильтр? Непонятно.

Пыль! Здесь столько пыли, что ты чуть не утонул в ней, как вошёл. Впрочем, эта пыль была неправильной — в нос не залетала, просто застилала взор, медленно оседая. Она чем-то напоминала снежинки или клочки паутины. Из глубины помещения навстречу тебе выступила фигура. Ты, крепче сжав не-меч, сделал к ней шаг.

— Мистер Олливандер? — голос Гермионы из-за спины точно разорвал сгустившуюся тишину. — Вы ненастоящий?

— Я инореален, дорогая Гермиона, — мягко улыбнулся он, встречаясь с тобой глазами, похожими на мутные белые омуты. Глазами без зрачков. — Или инореальна ты? Как посмотреть, как посмотреть. Каждый из нас в чём-то чужд друг другу, верно?

Тени и следы обесцвечивали этого Олливандера, кружились вокруг него и внутри него серой молью, ползли пауками, расползались паутинами пыли, и ты поспешно отвернулся. Ваш собеседник хранил в себе отражения иного, страшного и чуждого. Не бездны. Лучше бы уж бездны! Не каждое иное имеет к ней отношение (как бы ни было приятно считать иначе, обвиняя во всём запредельное), и сфера реальностей — как раз об этом. Но не только она. Не только.

Но он говорит с вами. Он кажется разумным. Возможно, его разум и не таков, как твой, но он достаточно владеет иномагией (тяжело определить, к какой из трёх сфер эта способность ближе), чтобы уподобить свой разум вашим. А вот обратное ты пытаться сделать не будешь. Ты не настолько опытный иномаг, как Райс или хотя бы Бойл, чтобы рассчитывать сохранить своё «я» при такой попытке.

— «Ино», но «реален»? — уловила Гермиона.

— Мы все такие, — из-за завесы пыли показался следующий силуэт, в котором ты без удивления узнал себя самого в возрасте… тринадцати? Только тогда твои волосы не были седыми.

— Мне жаль, что так вышло, — молвила профессор Спраут, показываясь из-за спин тебя-не-тебя и Олливандера. — Вы должны стать источником.

— Источником чего? — внешне спокойно спросил Гарри, обеими руками сжимая рукоять меча Гриффиндора. В твоём восприятии древний клинок был окутан оранжево-жёлтым пламенем, и паутина-пыль вспыхивала рядом с ним, озаряя огненной аурой и в реальности.

— Реальности, — Олливандер развёл руки, точно охватывая весь мир. — Это наша последняя надежда.

— Мы составляли эту ритуальную формулу очень долго, — подхватил не-ты.

— Седую вечность, — закончила профессор Спраут.

— Когда твоя реальность разрушилась, неожиданно осознаёшь, что у тебя много свободного времени, — тонко улыбнулся Гаррик Олливандер. — Вы должны нас понять: это единственный способ восстановить нашу реальность.

— Поглотить чужую? — угрожающе прищурился Седрик. — Грэм, ещё не пора их убивать?

— Не пора, — останавливающе поднял руку Гарри, опуская меч. — Просто хотите жить?

— И вернуть наши старые жизни, — болезненно улыбнулась Помона Спраут.

— Вернуть Лондон и Хогвартс, — вздохнул не-ты.

— И моих покупателей, — покачал головой Олливандер.

Ты напряжённо думал и вчувствовался, краем сознания следя за диалогом.

— Жалость не должна влиять на наше решение, — заметила Гермиона. — Они — естественные враги нашей реальности.

— Если мы можем помо…

— Какая помощь! Они сам сказа…

— Тихо, — веское слово само собой сорвалось с губ. — Мистер Олливандер, я верно понимаю, что для вашего... зерна есть два способа прорасти?

— Правильно, мистер Фергюссон, — склонил он голову, смерив тебя тусклым, страшным взглядом, в котором отражались вереницы лет и столетий. Само время, сама твоя сфера будто бы отпечаталась в этом взгляде! — Волшебство и ткань чуждого существования. Мы не рассчитываем, что нас будут заколдовывать после первых неудачных попыток — это просто защита. Мне жаль, но ваша реальность исчезнет, чтобы мы могли вернуть свою.

— Не свою, а её тень! — воскликнула Гермиона. — Неужели вы не понимаете?

— Не тебе нас судить, — хмуро ответил не-ты. — Ты даже не иномаг.

— Я иномаг, — прервал ты намечающийся спор. — И у меня есть предложение. Как насчёт того, что мы поможем восстановить вам вашу реальность магией?

— Вы столько не проживёте, остальные жители вашей реальности будут против, — резонно возразила Спраут.

— По мере роста наша реальность разорвёт вашу, — добавил не-ты.

— Скажем так, у меня есть пара козырей, — и хмыкнул, когда глаза Гермионы расширились точно в мультиках: она поняла.

…Найти Арадию было не так уж сложно. Достаточно ясно сформулировать желание, найти любой её след — и уничтожить время, которое ты мог бы затратить на поиски. Комбинируя аспект Времени с конкретным эхом будущего, ты избегал малейшей капельки опасности.

Ни капитан Слизерин, ни Минерва Макгонагалл не знали о твоих, вернее сказать, о ваших, всех троих, помимо Луны, успехах в иномагии. Луна была на виду, а вы — в тени её огня, вроде бы и заметны, вроде бы и личные ученики Райса и Фло, но никогда не демонстрировали успехов. Главной демонстрацией успехов было то, что даже Бойл узнал о твоих настоящих достижениях после не-дуэли, а не раньше. Волдеморт РМ-линии был, определённо, опытным и искусным иномагом, равно как и Макгонагалл — но отнюдь не выдающимся, в отличие от Бойла. А сам Роберт был, безусловно, слаб и ограничен по сравнению с Райсом или Фло.

— Привет-привет! — радостно помахала тебе рукой Арадия. — Рада, что ты не обиделся! Хочешь помочь мне с сотворением? — одной рукой она направляла Время прямо в творящий вихрь. — Некоторые вихри нужно замедлить, как какие-то — ускорить. Не хочешь поучаствовать?

— У меня задание от Януса, — не сдержал улыбки ты. Как на неё вообще можно обижаться? — Нужно убрать те… аномалии, которые ты заморозила.

— А, это, — понимающе кивнула она. — Опасные штуковины. Я избавлялась от них, где только могла, но наших с Янусом сил не хватило на всё. Нужен кто-то поразрушительней, такой, как ты!

— Я слышал, ты владеешь телекинезом?

— Угу, и только стала сильнее. Ты хочешь выбросить какую-то из аномалий? Я пробовала, но это не так просто: они сопротивляются!

— Эта сопротивляться не будет. Ты можешь разогнать её в сторону Дыры?

— Легко. Полетели?

Ты коснулся её руки и «телепортировался» к лавке Олливандера.

— Можешь начинать, как только я буду внутри. Все эти камни и всё остальное — тоже.

— Ага! — она повела рукой, точно что-то ощупывая. — Они ощущаются как один объект. Ты уверен, что хочешь быть внутри? Какой-то план?

— Что-то вроде, — отозвался ты. — Готова?

— Конечно!

Внутри тебя встретила не-пыль и лохмотья не-паутины. Гарри кивнул тебе и вышел за мгновение до того, как дом плавно, без всякой инерции, устремился вверх. Олливандер постарался и убрал тьму из-за витрин: вчетвером вы смотрели за полётом.

Острова мелькали и мелькали. Вы летели с воистину ошеломительной скоростью. В один прекрасный момент всё окружающее просто размазалось, а затем воцарилась тьма, тут же сменившаяся белым. Ты понятия не имел, что Арадия может разгонять настолько быстро!

— Сейчас! — крикнул не-ты.

Он и Спраут смотрели на тебя с надеждой, Олливандер же — с сосредоточенным спокойствием. У тебя было ощущение, что у него два, а то и три плана в запасе, если ты вдруг обманешь или не сможешь им помочь. Ты вытащил палочку и улыбнулся этим смелым людям, пожертвовавшим своим магическим даром, чтобы просто попытаться восстановить родной мир. Ты был уверен, что их мир был во многом не похож на твой, а в чём-то откровенно чужд, инаков, а то и страшен, но разве это имело значение? Разве ты имеешь право их судить? Конечно, нет! А вот помочь…

В этот момент тебе нужно было сделать две вещи одновременно. Вернее, мгновенно. Или правильней сказать, «одномгновенно»? Итак. Здесь, где Пространство и Время были максимально близки друг к другу, а дальше даже сливались воедино, ты должен был устремить магию фактически любыми заклинаниями вокруг себя и вместе с тем сделать перемещение сквозь Дыру моментальным, причём именно в таком порядке, чтобы на той стороне была уже готовая, восстановленная (ино)реальность. Правой рукой взмахнул ты палочкой, которую некогда вручил тебе в сопровождении профессора Спраут Гаррик Олливандер, а левой тронул аспект, разрезая временную ткань.

На этот раз произошедшее не казалось тебе мгновенным. И оно было очень даже непростым! В какой-то момент ты ощутил себя действующим, однако не действующим, существующим, но вне существования, активным, но объектом воздействия, смотрящим на Велиру со стороны и одновременно находящимся внутри её вод! Тебя вырезало, ты вырезал себя из времени — но не из метавремени. И ты должен был разрезать событийную ткань так, чтобы образовался новый канал, новый ручеёк, новое ответвление здесь ещё целой Велиры, ты должен был выступить акушером новой-старой реальности, и у тебя не было слов, чтобы объяснить, что ты делал и как.

…Пришёл в себя с огромным трудом. Перед глазами всё двоилось. В голове гудело. В горле пересохло. Мягко светилось, подпитывая изнутри, связь-кольцо.

— Ты сделал это! — радостно воскликнул не-ты. — Спасибо-спасибо-спасибо!

— Ваша палочка, мистер Фергюссон… — печально вздохнул Олливандер. — Мне жаль, но её уже не восстановить.

Палочка? Прямо в твоих руках она… осыпалась пылью! Получается, это что-то вроде отката? А ты сам… Нет, ты сам был в полном порядке. Палочка выступила одновременно скальпелем и набором строительных инструментов — похоже, весь откат приняла на себя она! А ты отделался истощением, и то неполным, ощущение опустошённости медленно отступало, по мере как пульсировало кольцо, сотканное из света солнца и света мыслей.

— Вы очень многое для нас сделали, Грэм, — продолжил Олливандер. — Вы не откажетесь принять от меня в дар замену?

— Конечно… Гаррик, — тебе действительно может подойти палочка из чуждой реальности, в которой — ты уже чувствовал это! — вместо Солнца была Луна, а живое выглядело совсем-совсем не-так?

— Не просто может, а обязательно подойдёт! — воскликнул Олливандер, пока не-ты, следуя за Спраут, выбрались на освещённый ярким лунным светом Косой Переулок. — Вы упускаете такой феномен, как благодарность мира. Вы оставили на этом мире печать своей души, вернули ему воплощение и достойны награды! Позвольте… — Он прикрыл глаза, повёл рукой — и вытащил палочку прямо из воздуха! — Вам подойдёт любая палочка в нашем мире, но эта, полагаю, будет лучшим выбором. Попробуете?

С трепетом ты принял жёлтую палочку, на вид совершенно не отличимую от твоей прежней.

— Розовое дерево и сердце дракона? — вырвалось у тебя. — Это…

— Инореальный близнец, — с энтузиазмом кивнул Олливандер. — Очень твёрдая, ей не достаёт гибкости, но её более чем достаёт вам, а палочка, как известно, учится у волшебника в той же мере, в которой волшебник учится у палочки. Она будет верна вам и после смерти, а её сила ещё удивит вас. Конечно, это не легендарная Старшая Палочка, которой владеет ваш товарищ, но в ваших руках она будет творить настоящие чудеса.

— Спасибо, — кивнул ты, ощущая, как палочка подстраивается под тебя, становясь своереальной (или, лучше сказать, твоереальной?), отделяясь от окружающей реальности. Одновременно и ты отдалился от своей — но самую малость, несоразмерно палочке!

— Это вам спасибо, — глубоко поклонился Олливандер. — Они, — указал на оживлённый Косой Переулок, — никогда не узнают, что исчезали и появлялись, но я могу поблагодарить вас от лица всего нашего мира. Мне жаль, что не могу предложить ничего, кроме палочки — вы не иномаг реальности, чтобы суметь использовать любой другой дар безопасно для себя.

Ты молча кивнул, не находя слов. Потянулся одновременно ко Времени и Бет через кольцо. Дёрнул. Последнее, что ты услышал, уносясь сквозь вихрь пространств и времён, было громкое «удачи!» от Гаррика Олливандера. А первое, что услышал по прибытии: «Как ты мог так собой рисковать!» — от Бет.