Иное (джен)

Грэм пришёл в себя от громких голосов, отдающихся громом в гудящей, искрящейся болью голове. Он чётко ощущал, что связан — ощущение было знакомым, верёвки от заклинания «инкарцеро», но дело было даже не в этом. Гудела не только голова. Гудело всё тело. Было больно и невероятно тяжело даже просто чуть напрячь любую мышцу, не говоря уж о том, чтобы открыть глаза. Мыслям мешала боль, и Грэм постарался сосредоточиться на разговоре. Голоса мужские, грубые, хрипловатые.

— Неплохая добыча, а? Как делить будем?

— Мари хотела новую мантию и палочку.

— А в следующий раз — всё мне?

— Без вопросов, брат! Но одного сдашь сам, ты один, но жрать тоже надо.

— Даже не знаю, брат. Пропью я всё, видит Мерлин!

— А если пропьёшь — что такого? Один разочек можно!

— Эх, брат, тебе проще, Мари тебя гоняет как Моисей евреев. А я, видишь ли, спиваюсь. Как денюжка появится — так иду в паб и напиваюсь, пока вокруг одни мерлины с моисеями и не видятся! — и добавил тоскливо. — Вот знаю же, что животное пьяное, но всё равно иду и пью. Я уже и зелья в Мунго покупал, и менталиста залётного трепал, ну, закодируй меня, закодируй, не могу так жить! А толку? Менталист, небось, мозги запудрил каким конфундусом, а сам и ушёл с деньжатами, лекари эти калекари со своим «для закрепления эффекта не пейте хотя бы неделю». Ну вот как не выпьешь-то раз в недельку? Эх!

— Эк тебя развезло, Майк. Слушай, давай ты и вправду всё мне отдашь, а я тебя к нам приглашать на обеды-ужины буду? Мари не против будет, а если и будет — ну покричит, покричит да перестанет! И зелье тебе эти мунговские куплю. А?

— Чёрт, Мэтт, если ты так сделаешь…

— Бля, Майк, куда, куда, стой, где стоишь! Никаких, блин, пьяных объятий, ты где, Моргана побери, набрался с утреца? А я-то думаю, что у тебя с реакцией не то!

— Да вон, у того парниши вытащил из кармана, целый галлеон, прикинь!

— Ого! Но погоди, погоди, брат, ты реально хочешь завязать?

— Да жить я хочу, брат! А с нашим ремеслом пить — верная гибель. Ну и… ну и, понимаешь, как я из Хога вышел, весь такой в парадной мантии, все девушки засматривались — а теперь кто на меня посмотрит? Ну что за рожа, а? Самому тошно. Выпить — оно, конечно, круто, но я вот думаю — лучше уж завяжу насовсем, чем подохну от ножа какого доходяги, по пьяни вместо палочки бутылку вытащив.

— Ну лады, брат, короче, мунговцы говорят, неделя?

— Ага, неделя без выпивки. Я, понимаешь, уже десятую пробую, всё зелье извёл — а оно дорогущее, зараза! И всё никак…

— Сколько? И ручищи не тяни, снова на выпивку же спустишь, сам сказал!

— Тридцать.

— Тридцать золотом… Лады, сдадим этих — купим тебе и зелья, и кормить буду, для нашего брата ничего не жалко — да я за тобой буду всю неделю таскаться и ступефаем глушить, если к деньгам или спиртному руку потянешь! Лады?

— Бра-а-а-ат…

— Бля, я ж сказал, без обниманья! Вот проспишься — только что не целуй, а то Мари заавадит и скажет, что так и было. Давай, Майк, соберись, нам ещё товар сбыть! Ты, значит, этих двоих прищучил?

— Угу. Эта валялась в подворотне за «Горбином», думал, скопытилась или набухалась по самое не могу, ан нет — живая, трезвая, видать, каким заклятьем отхватила, душа тоже на месте, на зелья чистенькая. Дорого сбудем. А этот дуб стоял прям посерёдке Лютного и глазел в «Пророк». Ну я его «гудком» и приголубил — свалился, как миленький.

— На род-то проверял?

— А то ж! Она вроде и чистокровная, но непробуждённая, а по возрасту должна бы. Сиротка какая? Никто не хватится, не из Старых. Этот вообще грязнокровный, хотя магии немало, небось, сквибы в предках были? Короче, сорок с каждого, а?

— Не, брат, это ты хватил, по пьяни, небось. На ритуалы проверю, мало ли — и двадцать с каждого, больше не дадут. У меня ещё трое, но это местные идиоты, пяток на каждого, не больше.

— Тебя не спалили там? Я хоть и пьяница, но не идиот ловить всех подряд!

— Обижаешь! Всё под невидимкой, тихо, в разных местах, разное время. Всё ОК, брат. Ну что, потащили?

— Попёрли. Деньжата ждут!

— Эй, брат!

— Да помню, помню, я в адеквате, деньги тебе, ты мне — лечилку и всё такое, по рукам.

— По рукам, брат. Портус! Давай, складывай их.

— Мобиликорпус! Мобиликорпус! Мобиликорпус! Мобиликорпус! Мобиликорпус!

Последнее заклятье коснулось уже Грэма, грубо перетащив на холодный пол, больно стукнув локтем. Как ни странно, эта боль несколько отрезвила — нет, эффект неведомого «гудка» всё ещё действовал, мешая думать, верёвки стягивали руки и ноги к телу, но теперь он мог чуть двигать пальцами. И даже приоткрыть веки — чего, конечно же, не сделал. Может, он и не Энтони, но понимает, когда лучше вести себя тихо!

— Ну-с, отправляемся! Берись, брат!

— Деньги-денюжки, брат!

Указательный палец прилип к чему-то холодному, а потом всё тело резко потянуло и закружило. Портключ! И это кружение помогло Грэму уяснить, что палочку во внутреннем кармане мантии за пазухой в бездонном кармане, начарованном в своё время Дамблдором ХОД-линии просто в подарок, так и не вытащили! Её рукоятка больно впилась в грудь и только что чудом не сломалась или не порвала карман. Правда, добраться до палочки было нереально, но… но у него была одна безумная идея! Нет, даже три. В конце концов, что такое материальные верёвки для иномага? Вот бы ещё двигаться нормально и думать… а ведь думает он уже нормально! Это портключ так подействовал?

Приземление было жёстким. Какой-то камень впился в копчик, и Грэм невероятным усилием воли подавил желание дёрнуться. Нельзя! Он всё ещё без сознания. Нужно ждать, ждать и подгадывать момент. Он позволил себе быстро моргнуть. Низкий каменный потолок, тускло-зелёный свет, что-то напоминающий, и гнилостно-тошнотный запах.

— Явились, — холодный мужской голос. — Сколько и кто?

— Девочка, лет двенадцать, в коме или типа того, — суетливо ответил Майк. — Парниша, такой же, под «гудком», вроде целый. Девочка чистокровная, но непробуждённая, никому не интересная.

— Хороший материал, — ледяное, точно колодезная вода, одобрение. Бр-р-р-р! Нужно срочно решать, что делать! — Эти трое — обычные бродяги?

— Они самые, — с некоторой опаской ответил Мэтт.

— А теперь идите отсю… или нет. Стойте.

— Что-то ещё, господин Ивицер? Какой-то особенный заказ? — Грэм чуял дрожь в голосе Мэтта.

— Ничего особенного, просто пара ловцов.

— Ловцов? Но господин, ловить братьев — это…

— Мэтт, дебил, пли!

Вспышка заклятья.

— Прыткие и догадливые, — равнодушно отозвался Ивицер. — Альци, Гейми, взять их!

А вот теперь момент действовать — идеальный! И вместо рывка или призрачного смещения, о которых думал изначально, Грэм «потянулся» к ходу времени. И «разорвал» слабенькое «временное отражение» своих верёвок. Они просто опали прахом. Не вставая, до последнего притворяясь бессознательным, надеясь, что исчезновения верёвок никто не заметит, потянулся к карману, ткнул палочкой в себя и шепнул:

— Энервейт.

Наконец-то в мышцах полегчало! Грэм осторожно поднялся и, наконец, огляделся.

Полумрак, освещённый зелёным сиянием… кристалла Рока!? — каменного зала тонул во мраке, куда ни посмотри. Кристалл, не такой уж большой, был на верхушке посоха, который держал бледный человек в чёрном плаще. На мгновение Грэм подумал нелепое: «Почему злодеи так любят чёрный цвет?» Ивицер с чувством превосходства смотрел на стоящих спина к спине Майка и Мэтта в оборванных мантиях, которые напряжённо удерживали палочками чуть мерцающие волшебные щиты, о которые бились две… химеры?

Нет. Эти… существа, некогда бывшие, наверное, собаками, увитые проводами, с белеющими тут и там сквозь гнилую плоть костями, с целым набором хаотически, пугающе пульсирующих зелёных кристосорбов на спине и вместо глаз, не могли быть никем иным, кроме служителей. Неестественно большими, точно в ужастиках челюстями и мощными когтями «Альци» и «Гейми» раз за разом пытались пробить щит — и он мерцал всё слабей и слабей!

— Постарайтесь не повредить мой материал, — холодно приказал служителям… нет, всё-таки не строитель, да и стал бы строитель собственноручно собирать… материал? Какой-то человеческий помощник, слуга? Но что Строители делают в этом странном мире? Подготавливаются к вторжению? — Пророк будет доволен моей работой! — теперь в ледяном голосе показались эмоции. Одна эмоция. Фанатичная вера!

Параллельно мелькающим мыслям, Грэм дрожащими руками направил палочку на повернувшегося спиной к телам «материала» (и Луны! — значит, вот кто та девочка, о которой болтали эти «ловцы»!) Ивицера. Уже привычно отбросил лишние мысли, полностью вкладываясь в единственное заклинание. Росчерк палочкой, почти крик:

— Конфринго! — мысленно поблагодарил Фло, за то что та дала своеобразную «базу» боевой магии, уча до седьмого пота.

Почти невидимый сгусток заклятья ударил Ивицера в спину, буквально подбрасывая в воздух и охватывая огнём. Но к удивлению Грэма огонь в тот же миг потух, а Ивицер ловко приземлился, резко обернулся к нему…

— Конфринго! — а вот это было из наставлений Райса — не терять темп, не отвлекаться. Он всё равно не справится ещё и со служителями, но просто обязан занять другого врага, максимально вкладываясь в каждое заклятье.

На этот раз Ивицер потух не сразу, даже болезненно вскрикнул, поднялся еле как, но посох из рук не выпустил — и отразил его неуклюжим замахом импульс атаки в сторону. Думай, Грэм, думай! Но умных мыслей в голову не приходило. Разве что…

— Конфринго! — в ближайшего служителя — главное, не промазать! — и вниз, на пол!

Над головой прогудел поток огня с посоха Ивицера. А потом скользнул вниз! Грэм чудом успел откатиться. Ткнул палочкой в сторону Ивицера и буркнул:

— Ступефай.

Всё есть иллюзия. Он есть иллюзия. Мир есть иллюзия. Ну же, сработай, только сработай! Расстояние не имеет значения! Рывок!

Есть! Он за спиной Ивицера. Ну, помоги ему Время! Коснуться спины и, сосредоточившись… Всё замерло. Грэм ощутил, что неким странным образом успевает выбрать. Выбрать? Он ощущал течение времени слуги Строителей — но интуитивно понимал, что просто не сможет его разрушить, ускорить или сделать что-то в этом духе. Дело даже не в умении, просто аспект не хотел ему подчиняться в чём-то действительно значительном. А «временная стойкость» Ивицера была именно что значительной. Но он мог сделать по-другому. Толкнуть, точно по накатанным рельсам.

Ивицер исчез в алой вспышке. Сработало! Грэм обернулся — и увидел несущуюся к нему собаку-служителя! Каким-то чудом (это «чудо» называется «благой взор богини Судьбы») отшатнулся от зубов и воскликнул:

— Протего!

Собака — или, лучше, не-собака? — ударилась о невидимый барьер. Ударилась раз, ударилась другой — и щит пал! А Грэм — Грэм просто стоял и тупо смотрел на служителя. Сил, чтобы поднять палочку, уже не было — всплеск адреналина кончился, всё, что он мог — это нелепо шагнуть назад…

— Редукто, — задние ноги бывшей собаки просто разорвало, и она от неожиданности замерла — но потом поползла на передних прямо к Грэму! — Варпо мортус, — собака зарывала, когда задняя её половина превратилась в искорёженный клубок костей, обрывков проводов и внутренностей.

Грэм, наконец, нашёл в себе силы и повторил:

— Редукто, — прямо в морду твари. Останки дёрнулись несколько раз и замерли. Тяжело дыша, Грэм поднял взгляд.

Майк опустил палочку и бросил:

— Спасибо, парень. Мы… — и посмотрел на окровавленное… нечто у своих ног. — Я у тебя в долгу. Блядь, какого хрена этот ебучий Ивицер вообще напал!? Мэтт… Какого хера мне теперь делать-то!?

— Не знаю, — просто ответил Грэм. А потом, не иначе благодаря всем предыдущим приключением, нашёл в себе волю спросить. — Вы знаете, зачем ему нужны были люди?

— Рабы, — сплюнул Майк. — Да, мы ебучие ловцы рабов, но это, редукто, — брошенное сгоряча заклятье вызвало фонтан крови и внутренностей мёртвой твари. Грэм внутренне подивился, что его ещё не рвёт — запах стоял… — какие-то некромантские химеры. Какого хрена у закупщика некромантская хуйня?! Эта сука убила Мэтта!

— Это служители, — Грэм, сбиваясь, начал говорить. — Эти… создания сделаны из нормальных собак. Он… он, наверное, собирал людей, чтобы сделать из них служителей.

— Постой, парниша, чего!? То есть, этот мудак делал из людей таких же тварей? — Майк пнул кровавое месиво, оставшееся от ближайшей к нему собаки. — Серьёзно? Откуда ты вообще знаешь?

— Он говорил о материале, — нашёлся Грэм. Но потом подумал, что скрывать теперь что-то глупо. — Я иномаг. Ты знаешь об иномагии?

— Херня, с которой нормальные маги не ведутся, иначе рано или поздно пропадают, — автоматически ответил Майк — и потом внимательно посмотрел на самого Грэма.

— Вот я и пропал у себя, — невесело продолжил Грэм. — И появился здесь. Увидел газету — а потом ты меня оглушил.

— Ты иномаг, значит, — Майк потянулся в карман, достал фляжку… а потом решительно бросил её во мрак. — Нет, хватит с меня! Из-за этого ёбанного рома с утречка Мэтт и подох — ни реакции, нихрена, пока протрезвел… Так. Парниша. Как бы то ни было, поговорим в другом месте. Надо валить, пока ещё таких тварей не подоспело или ещё чего похуже, Мерлин знает, с какой запретной хернёй этот некрофил заигрывал. Иди сюда и берись за портключ.

— Мы вернём всех, — твёрдо сказал Грэм.

— Да нихрена, — невесело усмехнулся Майк. — Я портключ только на троих сделаю, я ж не Мэтт, светлая ему память.

— Возьмём Луну, — мгновенно решил Грэм. Казалось, что мозг сейчас щёлкал, точно калькулятор. — И надо… — с трудом вытолкнул слова. — Надо сжечь остальных. Иначе их сделают такими же служителями.

— Он мог быть один, — возразил Майк. — Луна — она тоже иномагическая?

— Луна — моя подруга. Он точно не один, но даже если так, я его не убил, а просто… отправил в будущее, — Грэм не был в этом уверен, но… но что-то (я) подсказывало, что это так. — Ты же не хочешь, чтобы из них… и из Мэтта сделали таких же?

— Это и на мёртвых работает? — скривился Майк.

Работает, разумеется, пусть и несколько не так.

— Да, — откуда-то Грэм знал, что это так (всегда пожалуйста).

— Ладно, парниша, ты в этом, похоже, разбираешься, спалим всё тут Адским пламенем. Иди сюда, берись за кубок, клади на него руку своей Луны, а я обшмонаю Мэтта, чтобы хоть что-то Мари вернуть, и посох этого ублюдка тоже пригодится, а?