Пакт (джен)

Сложно было описать, что я ощутил в тот момент, когда фургон подъехал к Дому-на-Холме. Он должен был стать убежищем, но производил скорее противоположное впечатление. Ветви исполинских деревьев склонялись под тяжестью налипшего снега и льда, дом казался полупрозрачным на темно-сером фоне, а его светлые стены только усиливали эффект. Если смотреть слегка прищурившись, казалось, что окна парят прямо в воздухе.

Этот зловещий вид словно олицетворял собой весь тот ужас, который недавно приключился со мной. А может, и все беды, когда-либо случившиеся в моей жизни.

— С тобой всё будет в порядке? — поинтересовалась женщина, которая вызвалась меня подвезти. В её голосе сквозила усталость, свойственная людям, которые всю свою жизнь встают на работу в несусветную рань. И всё же она была любезна и чрезвычайно доброжелательна. Наша бессмысленная болтовня в дороге помогла мне снова почувствовать себя нормальным и отвлекла от мысли, что эти птицеголовые существа могут догнать и остановить эту машину так же, как они остановили мою. Из-за снегопада клиентов на заправке почти не было, и она отпросилась у шефа, чтобы подбросить меня.

— Не знаю. Наверное, нет, — честно ответил я. — Но это не имеет никакого отношения к тому, что я заблудился в лесу и получил несколько царапин.

Я чувствовал себя неописуемо усталым, и это не было связано с изнурительной пробежкой или с тем, что я спал всего четыре часа. Роуз в зеркале заднего обзора выглядела не лучше. Я полез за бумажником.

— Не надо денег, — сказала она, когда я протянул ей двадцатку.

— Тут только за бензин, — ответил я.

— Я вызвалась тебя подкинуть, чтобы улизнуть с работы — мне уже это в радость.

— Ну, тогда купи себе и своему шефу пиво после смены. И передай ему «спасибо» за то, что тебя отпустил, — сказал я и засунул купюру в захламлённое пространство на приборной панели, куда-то между чеками, крекерами и упаковкой влажных салфеток. Не дожидаясь споров или возражений, я схватил сумку и вылез из машины.

Она что-то сказала, когда я захлопывал дверь. Я снова открыл её и заглянул в салон:

— Не расслышал?

— Хочешь, я подожду? На случай, если не сможешь войти.

Смогу ли я попасть внутрь? Ключей у меня не было, как не было и уверенности, что на пути к входной двери со мной не случиться чего-то неожиданного.

— Да, пожалуйста, — ответил я.

Я захлопнул дверь и направился к парадному входу. На крыльце я обнаружил нечто вроде велосипедного замка со встроенным металлическим контейнером. Кодовый замок на четыре цифры.

Под ковриком нашёлся завёрнутый в полиэтилен большой почтовый конверт, с толстой пачкой документов внутри.

Первая страница пачки содержала лишь лишь одну надпись, сделанную настолько изящным каллиграфическим почерком, что я почувствовал укол зависти: «Дата рождения».

Я выставил на замке свой год рождения. Не подошло.

Может быть, день и месяц? Один-восемь-ноль-один.

Ящик открылся. Внутри было два ключа. Один ключ был очень старый, другой — обычный дверной ключ.

Я отпер входную дверь обычным ключом, потом помахал своей спасительнице.

С порога я проследил, как машина съезжает по длинному спуску. Когда она скрылась, я закрыл и запер дверь. Чувства защищенности не возникло.

— Молли! — крикнул я достаточно громко, чтобы наверняка быть услышанным в любой части дома. — Есть здесь кто?!

Нет ответа. Внезапно я осознал, что всё это время, невзирая на всю эту неразбериху и множество событий, которых я не понимал, в глубине души у меня теплилась надежда, что Молли жива.

Когда я в прошлый раз пришёл сюда, дом принадлежал бабушке. Каждая комната несла какой-то отпечаток её личности. Кажется, Молли пыталась систематически свести это ощущение на нет.

У книжных полок стояли коробки, заполненные книгами, между книгами были сложены завернутые в бумагу безделушки. Все картины были сняты со стен и аккуратно разложены по ещё большему количеству коробок. Несколько картин задвинуто за шкафы — за те немногие из них, что не были встроены в стены. Работа велась непоследовательно и была далека от завершения. Стопка книг тут, стопка книг там. Пара полок в одном шкафу, ещё полка в другом. Основная часть изменений пришлась на гостиную. На одном из диванов в центре гостиной Молли разложила одеяла и подушки.

— Блэйк, — голос был настолько тихим, что едва дотягивал до шепота.

Я поднял взгляд. В этой будничной домашней обстановке, далёкой от полуночных кошмаров, мне было несколько не по себе видеть на чёрном экране отражение Роуз вместо своего.

— Туалет в конце коридора, там есть зеркало, — сказала она.

Я скинул свой рюкзак на пол. Документы вместе с конвертом оставил на кофейном столике.

Стянул с себя новую шапку, которую мне одолжили, провел ладонью по мокрым от пота, немытым волосам. Прикоснулся к щеке, ощутив легкую щетину.

Ненавижу, когда приходится ходить грязным и небритым.

А ещё я ненавижу быть сбитым с толку. То мерзкое чувство, когда не можешь понять, что происходит. Мне предстояло разобраться со слишком уж многими вещами. Но сейчас я ощущал себя совершенно не в своей тарелке. Я вышел в коридор, соображая, куда мне нужно идти. Шел я не спеша, подмечая детали вокруг. Бабушкины вещи, которые Молли не стала убирать, вещи самой Молли. Эти предметы могли рассказать какие-то истории, и я не собирался упустить ни одной зацепки.

Расстановка книг на полках напоминала древние развалины. Тома лежали друг на друге словно отдельные кирпичи старинной кладки. Руины. И так же как руины могли поведать о людях и культуре, что создали их, так и вся обстановка хранила ускользающие следы индивидуальности, когда-то пропитавшей весь дом.

Обнаружив ванную комнату, я первым делом решил заняться ранами. Я нашёл шкафчик с лекарствами и вытащил всё, что было необходимо, чтобы обработать порезы. Роуз наблюдала за мной из зеркала над раковиной.

— Всё плохо? — спросила она.

— Бывало и хуже, — отозвался я.

— Ты не ответил на мой вопрос.

Я медленно сжал и разжал кулак. При движении боль в ране стала сильнее.

— Пальцы двигаются. Меня беспокоит не сама рана. Те твари были грязными. Особенно их ногти. А они несколько раз до меня добрались.

— Я могу чем-то помочь? — уточнила она.

Я вытащил пакет с бинтами и распаковал его. Нашёл нитку и иголку, отложил их в сторону.

— Не знаю. Но ты ведь и так мне помогла? Со льдом?

— Я пыталась. Но, не уверена, что мои действия имели значение. Хотелось бы мне быть полезнее.

— Тогда сделай одолжение: присматривай за мной. Если у меня начнётся лихорадка, или если станет похоже, что я заболел — скажи мне об этом. Заставь меня поехать в больницу.

— Я только там поняла, — произнесла Роуз, — какие же мы всё-таки разные. Мне ведь даже ничего не угрожало напрямую, а я не могла нормально соображать.

— Раз уж я научился выбираться из неприятностей, значит научишься и ты.

Она промолчала. Я разорвал упаковку с бинтами.

— Ты умеешь накладывать швы? — спросила она.

— Один раз накладывал.

— Тебя так сильно ранило?

Мне не очень хотелось отвечать на этот вопрос.

— Не меня, а моего друга. Себя я буду штопать в первый раз.

Здоровая рука заметно тряслась, и попасть ниткой в иголку не получалось. Промахнувшись уже пятый раз подряд, я чертыхнулся себе под нос.

— Блэйк…

— Секунду! — от раздражения ответ получился более резким, чем я того хотел.

Наконец, я сумел унять дрожь в обоих ладонях, прижав их к краю раковины. И нить, и игла стали почти неподвижными.

Продев нитку, я принялся за дезинфекцию. Я безжалостно раздвинул края раны, чтобы очистить её от грязи. Мне хотелось уничтожить любые следы присутствия этой твари в моём теле и на коже. Порез отчаянно болел, а рука то и дело дёргалась от боли, но я мрачно утешал себя тем, что только так можно избежать инфекции.

Я сказал «секунду», но Роуз хранила молчание всё то время, пока я работал. Сам я же нарушал тишину лишь чтобы крепко выругаться, а происходило это часто. Я успел вспомнить все ругательства, какие только знал. Так было легче.

Я поднял руку.

— Как смотрится?

— Лучше, чем я когда-либо смогу.

— Ты не ответила на мой вопрос, — сказал я.

— Ха-ха, — отозвалась она без тени улыбки. — Смотрится хорошо.

— Отлично, — сказал я. — Сейчас вернусь.

Я неторопливо обошёл все комнаты дома. На первом этаже были огромная гостиная, большая столовая, маленькая кухня с минимумом оборудования, коридор и туалет размером с ванную комнату в моей квартире.

Этажом выше была спальня бабушки, где с моего первого визита ничего не изменилось, разве что постельное бельё сняли с кровати. Ещё там обнаружились ванная комната и небольшая столовая, которая могла когда-то быть чьей-то спальней либо комнатой для гостей. Судя по обстановке, Молли редко поднималась на второй этаж. Если судить по предметам, которые я нашел на столике, она бывала в ванной комнате. Наверно, только потому, что это было единственное место в доме с ванной и душем.

Она заперлась в этом доме и почти ни к чему не прикасалась? Следы её присутствия несли только гостиная, кухня и эта ванная. Но как она здесь не свихнулась? Прошло ведь целых четыре месяца.

На третьем этаже было всего три небольшие комнаты. «Небольшие» впрочем, только если сравнивать с другими комнатами в доме. Две спальни по правую сторону — в каждой по кровати и платяному шкафу. И ещё одна комната для шитья, которая со временем превратилась в кладовую.

Оставшееся место занимала лестница, спиралью уходящая наверх, но дверь на четвёртый этаж оказалась заперта.

Пошарив в кармане, я достал старый ключ, и взвесил его на ладони. Я обошел уже весь дом, и только эта дверь оказалась заперта. Ключ был весьма архаичного вида: круглый в сечении стержень толщиной с мой палец, с изысканной головкой с одного конца и бородкой с зубьями с другого.

С первого взгляда было понятно, что к этому дверному замку он не подойдёт. На всякий случай я всё равно попробовал.

Ожидаемо безрезультатно. Ничего другого, что можно было бы открыть этим ключом, я не обнаружил, что было странно. Зачем в таком случае мне его дали, не снабдив замком?

Я спустился на первый этаж, заглянув по пути в ванную, чтобы снять со стены зеркало, которое затем установил в гостиной для Роуз. Немного повозился, пока не обнаружил, что его можно подвесить за крепления на книжный шкаф. Зеркало было достаточно большим, его поверхность оставалась на уровне моих глаз независимо от того, сижу я или стою. На случай падения, я вынул из кресла подушку и положил под ним.

Наконец, я ещё раз прошелся по первому этажу, вглядываясь в окна в поисках возможной опасности. Город постепенно просыпался: машины проезжали по дороге, дети с рюкзаками спешили в школу.

Вдоль ограды дома был тротуар, но пешеходы передвигались только по дальней стороне. Похоже, они привыкли держаться от дома подальше.

Ни птичьих черепов, ни скрюченных людей— ничего подозрительного. Завершая обход, я вернулся к окнам гостиной, чтобы взглянуть на улицу с другого ракурса.

— Ну как? — спросила Роуз.

— Слишком всё обыденно, — отозвался я. — Господи, как же я устал.

— Обыденно?

— Этот дом. Это простой обычный скучный дом, где моя бабушка прожила всю свою жизнь.

— Наша бабушка, — поправила она.

— Он какой-то безликий. Тут выросли наш папа, тётя Ирэн, и дядя Пол, но я не заметил ни одной игрушки, ни одного предмета, напоминавшего о них. Даже мои родители сохранили дома кое-что из моих вещей.

— Не хочу показаться назойливой, — вставила Роуз, — Но «наши родители».

— А они точно наши? — я откинулся назад, закинул ногу на журнальный столик и взглянул в зеркало. — Потому что мне кажется, мой отец совсем не похож на того, который достался тебе.

— Тот же человек, другие обстоятельства, — твёрдо сказала Роуз.

— Конечно. Ладно, предположим, что это так.

Я скинул ногу со стола и взял в руки конверт с документами.

— Что там? — спросила Роуз. — С моей стороны его нет.

— Юридические документы. Что тут у нас… сорок одна страница. Передача имущества покойной Розалин Д. Торбёрн от хранителя Молли Уокер, внучки наследодателя, хранителю Блэйку Торбёрну, внуку наследодателя. На первой странице описаны основные условия контракта. Имущество переходит в мою собственность только формально, оставаясь в управлении юристов до наступления моего двадцатипятилетия, после чего все ограничения снимаются, и я полностью вступаю в права наследования.

— Розалин Д. Торбёрн старшая, — поправила Роуз. — Я помню, он говорил на собрании что-то подобное.

— Я тоже помню. Следующая страница… начинается с предупреждения, что информация на ней «не является договором или соглашением»… похоже, вся оставшаяся часть наполовину юридическая хрень, а наполовину объяснения для простолюдинов вроде нас.

— Там что-нибудь есть? О тех тварях?

— Пока не нашел, — я перелистывал страницы и читая только заголовки. — Сроки действия, ограничения, особые условия…

— Особые условия?

Я отлистал обратно.

— Содержание дома, коммунальные платежи, расчистка подъездного пути, уход за газоном и садом, участие в собраниях с представителями фирмы… — я перелистнул страницу. — Ага, в самом конце говорится, что если наследник не отвечает требованиям, установленным миссис Торбёрн, права на владение могут быть отозваны.

— Что это за требования?

Я покачал головой.

— Без понятия. Пока просто запомним этот момент. После особых условий идёт раздел «Пособие», с указанием регулярных денежных выплат, описывается, как часто можно обращаться к юристам без возникновения задолженности. О! Вот оно! Упоминание о птичьих черепах-монстрах.

— Что? — Роуз подскочила и подошла к зеркалу.

— Это была шутка, — произнёс я мрачно: — Нихрена там нет. Несколько страниц с планом дома и картой земельного участка с куском леса и соседних болот, расписание встреч совета, какая-то чушь про контакты с юристами, и… — я замер.

— Что?

— Порядок отказа от наследства. На этот раз не шутка.

— Как-то мне не верится, что это может быть так просто, — сказала Роуз.

— Проще некуда. Позвонить или отправить емейл юристу, и опекунство передаётся следующему в очереди.

На всякий случай я ещё раз перечитал документы и комментарии к ним.

— Я немного про другое, — сказала Роуз. — Вся эта ситуация — типа ловушка, верно? Она с самого начала преследовала некую цель. Сначала весь город узнаёт, что она выбрала Молли, и её враги открывают сезон охоты… А теперь в той же самой ситуации оказываешься ты, плюс какая-то хитрость, чтобы ввести в действие меня… Она нарочно ставит нас в такое положение.

— Верно, — сказал я.

— Ну, и как тебе кажется, мы реально сейчас можем плюнуть на всё и уйти, или, как только попытаемся, ловушка захлопнется?

— Второе, — ответил я со вздохом. Слабая надежда испарилась, не успев родиться.

— Например, информация о вступлении в наследство является публичной, но информация об отказе от него не разглашается. А значит, охота за нами продолжится, но мы потеряем любую защиту и все ресурсы, которыми обладаем сейчас.

— Способ избавиться от наследников, которые слишком глупы, чтобы задуматься о последствиях.

— Или тех, кто слишком слаб, чтобы взять на себя ответственность, — добавила Роуз. — Это так на неё похоже.

— А ты её неплохо знаешь, верно? — спросил я. — Ты всё это время купалась в этом с головой.

— Всё это время, — сказала Роуз. — Вот только я ничего не знала про подобные тонкости. Слушай, я отойду на минуту. Как-то неприлично постоянно в пижаме ходить. Пойду, попробую переодеться.

С этими словами она ушла за рамку.

А я остался где был. Большой ключ, стопка документов…

Я пошарился по вещам Молли. Она оставила большую спортивную сумку, но в ней я нашел только одежду, наушники и пару кабелей от смартфона.

Было неприятно и немного стыдно рыться в её белье, так что я не стал продолжать.

Может быть я уже скомпрометировал себя, оставив на её вещах отпечатки пальцев? Полиция найдёт её мёртвой, а затем они обнаружат, что я уже въехал в дом, заранее зная о её смерти.

Пугающая мысль. Ещё одна ловушка? Проверка от бабушки?

Но тогда возникал другой вопрос. Зачем? Зачем она стравливала нас друг с другом, пытаясь найти среди нас кандидата, отвечающего каким-то безумным, однако весьма конкретным требованиям? Зачем проверять нас и бросать в лапы монстров, когда мы не успели ещё толком прийти в себя?

— Выглядишь задумчивым, — сказала Роуз.

Я посмотрел на неё в зеркало. На ней была явно вышедшая из моды блузка с перламутровыми пуговицами и кружевным воротником и плиссированная юбка. Волосы были по большей части распущены, две пряди убраны назад и закреплены чем-то на затылке.

Я приподнял бровь.

— Не говори ни слова! В этом доме острый дефицит зеркал. Так о чём ты думал, когда я вернулась?

— О ловушках. Проверках. Мне кажется, тут дело не только в том, чтобы присматривать за домом. Этим нельзя заработать столько врагов. Разве что, если бы мы жили в средневековье…

— Нельзя, но мы мы столкнулись с миром, в котором мало что понимаем.

— Блуждаем во тьме? — кивнул я. — Давай предположим, что это испытание… ты говорила, юристы собирали книги?

— Я это увидела только потому, что свет отражался от оконных стёкол. На столе стояли стопки книг.

— Опиши их.

— Старые книги. Вроде тех, что на нижней полке позади меня.

Я встал и взял одну. Твёрдый матерчатый переплёт. Истрёпанный, растрескавшийся, корешок давно выцвел.

— Те, что я видела, были не в таком плохом состоянии, — сказала Роуз. — Мне так кажется. Мне было плохо видно, но он заметил меня и подошел ближе. И я смогла рассмотреть одну. Но здесь в доме столько книг. Нам её тут искать как иголку в стоге сена.

— Зачем он складывал их на стол, если собирался расставить по полкам? — спросил я. — Он считал это важным. Давай вернёмся к предположению, что это какая-то проверка. Подсказок от бабушки ждать не стоит. Мне кажется, она и прежде не отличалась особой заботливостью по отношению к родным. В смысле, я никогда не ощущал, чтобы папа и мама меня поддерживали.

— Тут я с тобой не согласна, — ответила Роуз тихо. — Меня они поддерживают. Поддерживали. В прошедшем времени, наверное.

— Ладно, проехали, — сказал я, выкидывая эту идею из головы. — Просто хотел сказать, что бабушка не будет с нами нянчиться. Есть какие-то особенные книги, а дальше два варианта: либо они сейчас у юристов, и тогда нам просто нужно связаться с ними, либо они спрятаны.

— Спрятаны?

Я показал большой ключ:

— Обошел весь дом и не нашел к нему замка. Может, я просто не там ищу?

— Бабушка была строгая и суровая, но я бы не сказала, что она была несправедливой, — сказала Роуз. — Если она хочет, чтобы мы разгадали загадку, значит вся нужная информация у нас уже есть. И у Молли она тоже была.

Я обернулся к зеркалу, но Роуз смотрела вниз.

— Документы, — сказал я, как только понял, на что она смотрит.

— Думаешь, у Молли была своя копия? Вместе с этим ключом? Или копией ключа?

— Возможно, — ответила Роуз.

Я взял документы и пролистал до карты участка. Указание площади территории, схемы прокладки коммуникаций, ограничения на ремонтные работы…

На следующей странице был план здания. Расположение комнат.

Я вскочил из кресла с планом в руках:

— Сейчас вернусь. Не смогу с моей рукой одновременно нести зеркало и смотреть на план.

— Хорошо, — сказала она без особой радости.

Я поднялся на третий этаж и сверился с картой.

На карте было три комнаты слева. Комната и лестница справа.

Я же видел лишь две комнаты слева, комнату и лестницу справа.

Взглянул ещё раз на план этажа, затем измерил шагами длину коридора. Примерно шесть с половиной метров.

Мои друзья были художниками, людьми искусства, сам же я подобными талантами не обладал. Но с учётом того, сколько они для меня сделали, я пытался по мере сил помогать им — выполнял разные мелкие поручения. Сборка и установка их инсталляций, да и прочие работы, требующие грубой физической силы. Конечно, чтобы собирать стенды они могли нанять плотника. Но плотник не станет вникать в задумку художника.

Со временем я заработал неплохую репутацию среди местной богемы. Мастер на все руки, который в теме. Я знал владельцев галерей, людей из этой тусовки. Если не мог справиться сам, то знал, кому звонить.

Работа без изысков и оплата соответствующая, но здесь мои примитивные навыки могли пригодиться. Зная точную длину своего шага и своей руки — восемьдесят пять и восемьдесят два сантиметра соответственно — я мог измерять расстояния.

Кроме того у меня хорошо намётан глаз. Наверно, это и подстегнуло моё чутьё. Ещё в первый раз, когда я осматривал комнаты, у меня возникло ощущение, что помещения кажутся меньше, чем им следует быть. Согласно плану дома, расстояние между дальними стенами составляло одиннадцать метров. По моей оценке тут было шесть с половиной метров. Я попробовал снова, прошагав обратно и получив такие же цифры. От температуры дома могут сжиматься и расширяться, но блин, не настолько же! Ради эксперимента, я прошелся по коридору ещё дважды. Коридор имел форму прямоугольника, все углы прямые. Шесть с половиной метров вдоль северной стены, одиннадцать метров вдоль южной. Шириной в два метра на обоих концах.

Я направил взгляд вдоль коридора. Пол не был искривлён. И книжные полки вдоль стен каким-то образом стояли парами — напротив каждой на другой стороне располагалась полка таких же габаритов.

Я пошел вдоль «короткой» стены, сдвигая книги с полок.

Скважину удалось найти только со второй попытки. Она пряталась в углу сразу под полкой, на уровне пояса.

С некоторым трудом повернув ключ, я услышал отчётливый гулкий щелчок.

Тяжелый книжный стеллаж провернулся на огромных петлях назад и замер у внутренней стены.

— Охренеть, — вырвалось у меня.

Это был рабочий кабинет. Библиотека. Комната делилась на две части, и, похоже, занимала два этажа. Все стены верхней части комнаты были заставлены книжными полками, а вокруг круглого центрального отверстия в полу были установлены металлические перила. Из грязного окна на крыше неравномерными пятнами падал мягкий свет, освещая помещение лучше, чем лампочки в других комнатах дома.

Я неторопливо прошёлся по кабинету, осматривая обстановку. У каждой стены стояли затейливо украшенные стремянки. Встроенные колёсики позволяли катать их по рельсам, закреплённым у пола и на потолке. Пятая лестница спускалась через круглый проём на нижний этаж.

Взглянув на книги на полках, я сразу отметил что они не такие, как другие книги в доме. Эти были в хорошем состоянии и в основном не слишком толстые.

«Взгляд Кассандры».

«Друидизм». На корешке была инкрустация из слоновой кости в виде маски с вытаращенными глазами и очень кудрявой бородой.

«Куклы».

«Пагубные воздействия».

«Тени: Отблески и Отголоски».

«У-чжэнь: восточные практики вуду».

«Чары».

«Шаманизм: Animus» — тома с первого по шестой, и «Шаманизм: Umbra» — тома с седьмого по десятый".

Закончив читать названия вдоль одной из стен, я направился к следующей, перебирая корешки кончиками пальцев.

«Вакханки в современном обществе».

«Дети Лилит».

«Дриады, разновидности».

«Иные». Выпуски с 1964 по 2012 занимали целую полку, весьма увесистые фолианты.

«Ничтожный: расшифровки бесед с вампиром».

«Пути к безумию».

«Святые прегрешения».

«Шутки народа Фэй».

Остальные полки содержали сочинения схожей тематики. Со следующего книжного шкафа начиналась иностранная литература. Французский, немецкий и язык из символов, составленных будто из одних только треугольников.

Тут можно было ходить бесконечно, но языковой барьер вынудил меня остановиться.

Здесь, в этой библиотеке, были объяснения, которые я искал. Теоретически, это был ключ к пониманию всего происходящего. На практике, информации было так много, что невозможно было понять, за что хвататься. К примеру, я хочу узнать что-то про те птичьи черепа. Ну и откуда мне стоит начать? Сначала ответов нет совсем, а теперь их слишком много.

Хотя в комнате было тепло, по коже пробежал лёгкий озноб. Я обнял себя и потёр ладонями рукава.

В нервном возбуждении, я направился к ведущей вниз лестнице и спустился на первый этаж.

Стол и стул, на столе — одинокая книга на подставке, рядом мягкое кресло, кожаная кушетка, шкафы. В шкафах тоже были книжные полки, но маленькие и узкие, и располагались они над или под выдвижными ящиками. Какая-то литература для личного чтения. Рабочая доска на колёсиках, которую можно переворачивать, чтобы писать с обеих сторон.

Один из предметов интерьера был укрыт покрывалом. Можно было придумать миллион причин, чтобы к нему не прикасаться, но под покрывалом угадывалась форма. Это было что-то высокое и узкое, более тонкое, чем рабочая доска. Снизу из-под покрывала выглядывали металлические ножки…

Я обошел вокруг и с обратной стороны аккуратно приподнял краешек покрывала.

В такой ситуации, учитывая всё, что со мной недавно случилось, я от чего угодно ожидал подвоха.

— Роуз? — окликнул я.

— Да, — отозвалась она.

— Чувствуешь что-нибудь необычное?

— Нет. Кроме света, который появляется из ниоткуда.

— Здесь зеркало под тканью, — сказал я и скинул покрывало.

Я присел на стул, наблюдая, как она осматривается в зеркале, подходит к книжным шкафам, берет в руки книги.

Я отметил, что с моей стороны при этом ничего не происходило.

Я начал изучать стол. Столешница была обтянута коричневой кожей и закреплена по периметру гвоздями с крупными латунными шляпками. На столе лежали перья и чернильницы, обычные шариковые ручки, карандаши, калькулятор, кисточка, скальпель и другие инструменты в стаканах и пеналах по краям. В кружке был кофе или, может быть, чай. Вот только она простояла тут так долго, что высохшее молоко застыло на дне белёсой кляксой.

Здесь лежало ещё несколько книг и документы. Документы включали в себя толстую стопку бумаг, на первый взгляд идентичную той, что я оставил в гостиной, вот только текст обращался к Молли и содержал некоторые незначительные отличия в формулировках.

Но в первую очередь мой взгляд приковало письмо.

— Роуз, — позвал я.

— Что?

Я взял страницы письма и подошел к вплотную к зеркалу. Я держал текст так, чтобы мы могли читать одновременно.

Для Молли и остальных.

Пожалуйста прими мои неуклюжие извинения. Должно быть, ты сейчас растеряна и напугана. Скорее всего, остальные участники скоро начнут действовать. Возможно, уже начали, и тогда тебе будет проще поверить в серьёзность моих слов. Это поможет нам сразу перейти к делу. Если ты читаешь эту записку, будучи раненой телом, разумом, сердцем, духом или другим менее типичным образом, тебе следует сразу же обратиться к инструкции номер один из списка внизу. Пожертвуй сном, чтобы изучить её, а затем приступай к поискам. «Указатель» — это каталог всего содержимого библиотеки, составленный мной собственноручно. Он поможет тебе определить, в каком направлении искать спасение от твоей хвори.

Я бы могла попытаться предоставить объяснения, оправдания или извинения, но это было бы совсем не в моём духе. В качестве объяснений у тебя теперь есть целая библиотека. Возможно, изучив достаточно материалов, ты поймёшь, чем был оправдан мой поступок. А что касается извинений, давай обойдёмся и вовсе без них.

Буду краткой. Наш род обладает долгой историей. Уже в начале XIX века мы принимали определённое участие в изучении анагогических наук. Мы обладаем ресурсами, имеющими отношение к ремеслу, мистике, называй, как тебе угодно. К магии. Однако, всё имеет свою цену. Невозможно получить богатство, могущество, мудрость или силу, не отдав что-то взамен. По этой причине — как и по другим причинам — мало кому из практиков удаётся достичь величия и сохранить его надолго. Но наши предки попытались. Они заработали кармический долг, который перешёл к их детям, и к детям их детей, и так далее.

— Прочитала?

— Да, — сказала Роуз.

Я перевернул страницу.

Возможно, это кажется несправедливым, но это проблема современных стандартов справедливости: они современны. В этом мире, который я навязала тебе, обитают очень древние создания и существуют очень старые традиции. Здесь грехи передаются от отца к сыну. Или вернее, от матери к дочери. Существам, так долго живущим, как некоторые могущественные Иные, бывает трудно нас различать. Наша жизнь так коротка, и мы так похожи друг на друга, что им легче ориентироваться на родословную или на привычный шаблон. Одни используют инсигнии, другие передают силу седьмым сыновьям. Мы предпочитаем дочерей, и наша семья всегда остаётся небольшой. Если они будут обращаться к тебе по именам Роуз, Элизабет, Франческа, Эстер, Руфь, постарайся воспринять это как должное. Сейчас ты лишь ещё одно звено в длинной цепи.

Мои дневники лежат на полке за столом. Ты можешь прочесть их, чтобы пролить свет на часть возникших у тебя вопросов. Надеюсь, мои умозаключения помогут тебе составить свои собственные.

Сейчас я возлагаю на тебя задания. Чтобы ты понимала всю серьёзность этого, знай, что ты можешь потерять наследство, если не выполнишь их. Более того, потерпев неудачу, ты можешь обречь на погибель себя или весь наш род, в зависимости от того, как именно развернутся события.

1. Прочитай «Начала». Ты найдёшь эту книгу на столе на подставке. В ней рассказывается про самые основные вещи и описывается процесс пробуждения себя. Имей в виду, что пробуждение — это первый шаг на пути, где ты, в некоторых отношениях, станешь Иной. В задолго предшествующие нам времена, старейшие из них установили правила, гарантирующие безопасность и поддерживающие некое подобие мира. Важнейшее из этих правил — правда. Солги — и ты на время лишишься сил. Нарушь обещание или клятву — и станешь клятвопреступницей, лишишься всей защиты, которая есть даже у обычных, несведущих людей, которые украшают эту Землю. Прочитав «Начала», пробуди себя.

— Пиздец, — сказал я.

— Гадство, — эхом отозвалась Роуз.

Пройди оставшиеся шаги в любом порядке. Чем более значительными будут эти поступки, тем лучше они подготовят тебя к встрече с твоими врагами. Время от времени твои успехи будут проверять, и если в течение следующих пяти лет ты не продемонстрируешь достаточный прогресс в достижении поставленных целей, все твои права и доступ к этому дому будут аннулированы.

2. Изучи и исполни ритуал под названием «Фамулус». Фамильяр — это твой лучший союзник. Он станет орудием в твоих руках, источником сил, посланником для взаимодействия с более абстрактными сущностями, твоим спутником на всю жизнь. Отнесись к выбору столь же серьёзно, как к вступлению в брак, но учти, что развод невозможен. Фамильяр становится частью тебя до конца твоей жизни. Мы получаем их служение, а они получают возможность ненадолго стать смертными (пусть даже это ограниченная смертность), а также любые другие возможные условия, о которых вы договоритесь. Не позволяй своему фамильяру принимать форму крысы или собаки.

3. Изучи и исполни ритуал под названием «Имплементум». Выбор инструмента определит форму твоего взаимодействия с этим миром, форму твоего ремесла. В глазах многих он станет твоей визитной карточкой. Текст нудный. Страницы и страницы примеров. И всё же досконально изучи их, ибо в них скрыты многие смыслы, а неудачный выбор инструмента может серьёзно тебя ограничить.

4. Изучи и исполни ритуал, описанный в книге «Владение». У Бабы-Яги была избушка, у меня — моя комната. К несчастью, остальные помещения в доме уже заняты нашими предками, и пусть это и превращает дом в безопасное место, тебе придётся покинуть его, чтобы основать своё собственное владение, где всё будет подчиняться твоим законам, и где твоя сила будет максимальна. Три упомянутых здесь ритуала определят, как ты будешь получать, накапливать и направлять силу. Но учти, что твоя истинная сила — в том, как ты взаимодействуешь с другими и Иными.

5. Найди подходящего мужчину для замужества. Эти слова не означают, что он должен быть порядочным и добрым. Напротив, это даже может навредить. Тебе понадобится союзник — и мужчина, способный помочь тебе в мирских делах, даст тебе силы и в этом мире. Полагаю, самые продуктивные союзы в нашей семье получались, когда мы брали в мужья мерзавцев, а не джентльменов.

6. Посещай собрания совета. Они проходят во вторую субботу каждого месяца, в парке, в часы заката. В течение пяти лет будет шестьдесят таких собраний. Если пропустишь в сумме шесть из них ты будешь лишена собственности.

— Похоже, у нас намечается проблема, — сказал я.

— Ты не любишь сидеть на собраниях? — спросила Роуз.

Я бросил взгляд в её сторону.

Она хихикнула, но получилось нервно и неестественно:

— Я… просто не знаю, как на всё это реагировать. Пыталась выдать шутку. Тут ведь или смейся, или плачь, верно? А я и без этого письма весь день была готова заплакать.

— Тут сказано, что я должен вступить в брак с мужчиной. Что-то мне подсказывает, что это не самое большое затруднение, с которым мне предстоит столкнуться.

— Однополые браки сейчас легальны, — заметила она.

— Но я-то не гей, — сказал я. — Надо будет поинтересоваться у юристов, смогу ли я рассчитывать на поблажку в этом вопросе.

— У юристов? — она взглянула на меня, подняв одну бровь. — А если хорошенько подумать?

Я вздохнул, и последовал её совету.

— Они как-то во всё это замешаны, — произнёс я. — Прибирались за Молли, знали, куда класть книги… Они занимаются подготовкой дома для очередного наследника.

По мере того, как я продолжал говорить, я осознавал серьёзность ситуации.

— …и в документах на наследство были весьма конкретные упоминания о долгах.

— Они нам не друзья, Блэйк. Возможно, они окажут нам помощь, но не бескорыстно. Надо очень хорошо подумать о том, когда и с какой целью нам следует к ним обращаться.

Я задумался и несколько раз закусил губу. Но не желая зацикливаться на этом, продолжил читать дальше.

7. Прочти три четверти книг в этой библиотеке. Тебе потребуется помощь с иностранными языками. Я знаю, возможно, изучить шумерский посредством сделки с Иным может быть интересным опытом, но гораздо проще будет призвать или подчинить кого-то, кто сможет прочесть эти книги вслух.

8. По прошествии пяти лет, долг нашей семьи должен стать меньше, чем он был на момент, когда ты приняла наследство. Я надеюсь, что ты продолжишь эту работу до конца своей жизни, но я вынуждена думать только о следующих пяти годах, полагаясь в дальнейшем на твоё благоразумие.

Не появляйся в северной части Якобс-Бэлл пока не исполнишь хотя бы два ритуала и не заложишь надёжное основание. Возможно, не стоит туда заходить и после этого. С некоторыми персонами лучше не шутить.

Не заключай никаких крупных договоров или соглашений. До полного вступления в права наследства, все крупные сделки должны осуществляться через посредничество мистера Бизли (включая три главных ритуала). Он предостережет тебя от неверных решений, либо предоставит свою поддержку, но за это он назначит цену.

Мистер Бизли, как и прочие личности, с которыми ты встретишься в Якобс-Бэлл и окрестностях, описываются в маленькой чёрной книге, которой я в молодости дала игривое название «Действующие лица».

У нашей семьи много врагов, и должна признать, что из-за меня список врагов пополнили и союзники. Читать эту книгу я не принуждаю, но рекомендую. Возможно, это станет решающим фактором твоего выживания. Используй все средства, которые я тебе оставляю. Мы могущественны. Мы обладаем силой, которая заставляет с нами считаться. Во многом из-за этого у нас столько врагов. Весьма вероятно, чтобы остаться в живых, тебе придётся использовать весь наш арсенал.

И поскольку грехи матери переходят к её дочери, я передаю тебе своих врагов и свой долг. Я не прошу понимания или прощения.

Полагаю, ты поймёшь меня, когда придёт твоя пора взрастить наследницу и взвалить на неё это бремя.

Искренне твоя, Р.Д.Т.

Когда я нервничал, у меня никогда не получалась усидеть на месте. Сейчас, когда письмо было дочитано, я принялся расхаживать по комнате.

— Теперь у нас есть ответы, — сказала Роуз, словно пытаясь меня обнадёжить.

— Мне эти ответы не нравятся, — сказал я, слегка повышая голос. — Вот ведь старая сука!

— Мне кажется, у неё просто не было выбора, — возразила Роуз.

Я развернулся и встретился с ней взглядом:

— Ты проявляешь на удивление много сочувствия к этой старухе, носившей твоё имя, — начал я. — Я могу как-то удостовериться, что ты действительно моя женская версия?

Её лицо стало серьёзным, и в нём появилось столько же холода, сколько во мне было кипящей злости. Я тяжело дышал, и когда я сжал кулак, швы отозвались болью.

— Спроси меня о чём угодно, — сказала она. — Любой вопрос про детство с мамой и папой.

Я нахмурился, но ничего не сказал, только отвернулся и обхватил себя здоровой рукой. Она была права.

— Мы союзники, Блэйк. Союзники, понимаешь? Посмотри, в письме сказано, что тот, кто использует магию, не может лгать. Я единорог из открытого космоса, и я не умею разговаривать. Видишь?

В очередной раз пройдясь по комнате, я остановился у книжной подставки, взял лежащую на ней книгу и бросил её на стол.

«Начала».

Другие упомянутые книги лежали стопкой в углу, где их оставили юристы. «Фамулус», «Имплементум», «Владение». С оранжевой, фиолетовой и зелёной обложками. Во всём остальном они были похожи, как размером, так и шрифтами на корешках. Осмотрев каждую из них, я тоже бросил их на стол. Мне нравился звук, с которым они шлёпались о его поверхность.

Я нашел «Действующие лица». Пролистал. Там были закладки. Раздел «союзники» был практически пуст, лишь только номер для связи с юристами.

Враги… занимали почти весь остальной объём.

Упавшая в общую кучу книга не издала никаких звуков, а тем более удовлетворительного шлепка. Больше бросать туда было нечего. Во всяком случае, того, чем я хотел бы рискнуть.

— Ты злишься на меня? — спросила Роуз. — Мы не должны ссориться, Блэйк.

— Я… злюсь не на тебя, а на всю эту ситуацию, — сказал я. — Посмотри вокруг. Сколько книг нам придётся прочесть? Сколько книг нужно проглатывать за один день, просто чтобы не выбиться из графика?

— Может быть, можно как-то сжульничать? Если, технически, мы оба — один и тот же человек, можно ли сказать, что старший из детей Брэда и Кристины Торбёрн прочёл ровно половину книг?

— Не знаю, — ответил я.

— Но у нас есть ответы. Смотри…

Она отвернулась от зеркала и направилась к ближайшей книжной полке. И вдруг замерла, как громом поражённая.

— Роуз? — окликнул я.

Она не обернулась.

Ощущая тревогу, я направился к тому же шкафу с моей стороны зеркала.

«Худшие среди Иных»

«Дьяволы и мелочи»

«Тёмные контракты»

«Классификация Иных: демонические сущности и темнейшие существа»

«Адское пламя: связывания»

«Ярость преисподней»

«Пакты, договоры и цены»

У меня пересохло во рту. В голову закралось одно очень неприятное подозрение.

Эти книги занимали почётное место в бабушкином шкафу. Они были теми самыми средствами, которые она предлагала нам использовать.

Теперь ясно, почему у неё было так много врагов. Читать подобные книги…

Но у каждой на корешке были одинаковые инициалы: Р.Д.Т.

Их написала… она?!