Иное (джен)

> Будь Грэмом Фергюссоном

Когда вы все отошли от произошедшего, а Элла улетела говорить с Янусом, то устроили небольшой совет на уединённом островке. Теперь твой Край, Край Осеннего Уюта, и впрямь ощущался уютней. Из двенадцати малых аномалий осталось лишь шесть, и пусть ты догадывался, что самые опасные только впереди, в трёх из этих шести вы нашли союзников — Дениса, Лаад, в конечном итоге, Сайика и целый Ковчег. Ковчег, конечно, постарается остаться нейтральным, но когда Ивицер и Инфуцор станут серьёзными, выбора у Элрика не останется.

Остальные аномалии были не такими уж… враждебными. Лавка Олливандера? Тебе удалось договориться. Дневник Райса? Опасно, но и польза огромная. Вырожденная библиотека Лорда Аиста? Та Сирень не была вам врагом, опасность, конечно, была, но минимальная, зато прибыток — побольше, чем с дневника. От следующих аномалий ты ждал не договороспособности, а агрессии и, наверно, первых жертв. Ты боялся их и в глубине душе был уверен: кто-то из вас умрёт. Нельзя совать руку в пасть дикому дракону целых пятнадцать раз и рассчитывать, что он ни разу не укусит да огнём не полыхнёт. Так не бывает!

Тем более что из вас шестерых только ты да Денис — опытные иномаги, остальные — особенно Бет! — уязвимы вдвойне. Рассчитывать же на якорь, даже такой идеальный, как ясность Гермионы… ну, Бет бы могла. И ты, и Денис знали, чем обычно заканчивается надежда на «самый идеальный якорь на свете» — сколько было поучительных историй… Самое плохое, что обычно-то такая надежда заканчивается, но иногда она не заканчивается или даже не-заканчивается. И уж точно не поможет вам удача. Кому, как не тебе, иномагу времени, знать, когда удача срабатывает, а когда — в принципе не может.

— Думаю, — начал ты, — что нам пора открыть первую большую аномалию.

— Индустриалы, — тихо сказал Денис. — Джинни предупреждала о них.

— Кто это такие? — поинтересовался Гарри. — Звучит как много танков и вертушек. Помнишь американские рейды, а, Седрик? — ухмыльнулся.

— Век бы не помнить, — буркнул тот.

— Индустриалы — группировка иносущностей, классифицированная по Боде как упорядоченно-нейтрально-подвижная, — оттараторила Гермиона. — Предположительно, истоком искривления индустриалов является «механизм», по Боде, «завод», по Виртанен, «машина, автомат», по Божиловой. Договороспособны, незаразны, минимально опасны обычному человеку при коротком контакте, умеренно опасны иномагу, при длительном контакте чрезвычайно опасны для ткани привычности вплоть до её падения и обрыва линии реальности. Сколько здесь неверного, Грэм?

— В принципе, всё верно, — отозвался ты, вздохнув. — Индустриалы «упорядоченные», поэтому хорошо поддаются классификации. Из-за этого и из-за… — скривился, — договороспособности они могут уменьшать своё влияние на реальность. Не портить её. Им это не нужно. Им достаточно отражений и теней, был случай, когда «кормящиеся» с линии реальности индустриалы отправляли агентов, чтобы помочь иномагам-защитникам. В этом и проблема, — развёл ты руками. — Индустриалы разумны, умны и достаточно… человечны, чтобы иметь собственные, понятные нам и нам противоречащие интересы. С ними можно дружить, договариваться и враждовать. Мы как бы знаем их «исток», но самих их полностью не понимаем, а вот они нас — понимают и могут предсказать.

— Что насчёт боевой силы? — уточнил Гарри, поигрывая родной палочкой. Его бывшую палочку, Старшую, ты хранил в расширенном пространстве маленького кармашка рукава мантии. Стоит особым образом тряхнуть рукой — и Палочка готова к бою! Воскрешающий же камень неприятно холодил шею, и ты с трудом привык к этому ощущению.

— Мы не знаем, — ответил Денис, переглянувшись с тобой. — Индустриалы изредка посылают агентов, и мы слышали, что когда-то давно они воевали с кем-то там, чуть ли не в Бе… Гиннунгагапе. Только слухи. Говорят, у них и вправду есть боевая техника. Их агенты обычно — киборги или роботы. Их технологии не воспроизводятся, слишком уж иные. Молодым иномагам я рекомендовал обходить индустриалов стороной, опытным — можно вступать в сделки. Иногда индустриалам нужны образцы или чертежи техники из реала, а иногда — лично инженеры и изобретатели. От них, конечно, никто не возвращается. Платят не-вещами, участием в алхимии и ритуалах, редко — настоящими деньгами, когда у них не просто агенты, а целые представительства в реальности. Линии с такими представительствами обычно живут стабильно, но несчастливо. Ядерная война, биологический апокалипсис, восстание ИИ — обычные сценарии после долгого… интереса индустриалов. По их словам — не специально, доказательств тоже нет, но статистика неумолима. Я не слышал, чтобы кто-то из иномагов спускался к ним самим лично. Грэм?

— Было несколько похожих случаев, — отмеряя слова, произнёс ты. — Один из древних иномагов описывает «край бесконечных механизмов и башен, бросающих вызов небесам». Он только смотрел на это место со стороны и едва успел бежать от «механизмов, подобных людям, и людей, подобных механизмам». Профессор Райс общался с культистом Разбитого бога в… — осёкся, — не важно, где. Они происходят из общего с индустриалами источника. Профессор спускался к этому «источнику», но не добрался до него. По его мыслям, это слишком далеко, оттуда — не возвращаются.

— Кто-то однажды вернулся, — тихо, но чётко произнёс Денис. — Кто-то спустился в Гиннунгагап, добрался до этого истока и вернулся.

— Спустился — «кто-то», а вернулось — «что-то», — поправил ты. — И оно, возможно, не в нашем… Утгарде, не в нашей окраине Бе… Гиннунгагапа, крайнем безмирье, которое ещё явно. Оно основало там первый город индустриалов. Я предполагаю, — ты качнул головой, выражая столько сомнения, сколько мог, — что индустриалы не всегда были настолько… человечны. В их «истоке» нет ничего человечного. Но потом случилось что-то, — развёл руками, — загадочное, и у индустриалов теперь два истока, человек и механизм. Человеческого истока достаточно, чтобы они удерживались на границе, в Утгарде, а не улетели обратно в Гиннунгагап, откуда пришли. Я не знаю, так ли было, это просто компиляция нескольких старейших источников, в которых упоминается подобие истории индустриалов. Сами индустриалы говорят, что «прибыли из сингулярности», имея в виду технологическую сингулярность. Технологическая сингулярность — это…

— Мы знаем, — улыбнулся Седрик. — В Латинской Америке спасли как-то целый футурологический конгресс — они нам такого нарассказывали! Фантасты обзавидуются.

— Не знаю, действительно ли техносингулярность может вести в Гиннунгагап, — продолжил ты, отметив, что про конгресс стоит расспросить. Потом, когда ваша игровая сессия закончится, — но из слов индустриалов получается, что так. Почему они не пытаются вернуться в сингулярность — загадка.

— Насколько безопасно контактировать с индустриалами нам, не иномагам? — уточнила Гермиона.

— Только косвенные опасности, — пожал ты плечами. — Их город полностью в реальности, — поправился. — Там много не-вещей и не-явлений, но они все на нашем уровне. Магия будет работать на них не хуже иномагии.

— А их пушки будут прекрасно работать на нас, — хмыкнул Гарри. — Какие нужны приготовления?

— Стоит организовать периметр из авроров и невыразимцев, — молвил Денис, и ты кивнул.

— Если индустриалы хотят войны, то они её получат, — ухмыльнулся Гарри. — Сделаем.

— Надеюсь, всё удастся решить миром, — вздохнул Седрик.

— Хочешь мира — готовься к войне, — заметила Бет, и ты не сдержал улыбки. Раньше она почти всегда молчала, не вставляла ни фразы в присутствии других, но сейчас начала открываться. К сожалению, начали открываться и её иномагические способности. Пока слабо, но ты чувствовал ветерок потустороннего рядом с ней.

— В точку! — энергично кивнул Гарри. — Мы с Седриком организуем оцепление, а вы отдыхайте. Чтобы разобраться с целым городом, нам понадобятся все силы!

— Почему ты не сказал о задании от Джинни? — спросила Гермиона, когда остальные разошлись. Большинство аппарировало на Хогвартс, куда исчезла с фениксом Бет — остаётся только гадать, но твоя с ней связь растянулась явно дальше корабля. Ты бы не удивился, если она сейчас болтает с кем-нибудь из великих птиц.

— Это ничего им не даст, — качнул ты головой. — Только отвлечёт от индустриалов. Мы не знаем, где искать источник духовной силы и как он может выглядеть, — солгал ты. — Лабиринт… Пока ещё рано туда спускаться, — потому что спускался совсем недавно. Ты видел и исток духовной силы, и место, в котором он находится. И пока что просто не готов туда лезть! Будут ли они врагами? Если будут, то нужен другой якорь. Нужен… новый союзник? Или попросить Сайика? Лаад? Ты и сам не знаешь! — С индустриалами нужно разобраться поскорее. Слишком… опасные, — не то слово. Ты не мог подобрать нужного. Не опасные, не непредсказуемые, а — какие? Было в индустриалах что-то совсем неправильное. Даже по сравнению с остальным иным. Чем-то они были неправильны в самой своей неправильности. Но чем?

— Сталкивался с ними сам? — бросила Гермиона, отвернувшись. Похоже, её тоже беспокоила эта ситуация.

— Только с парой артефактов, — ответил ты после паузы. В конце концов, столкновение в паутине — это не настоящее столкновение. Эхо тоже не считается, ведь так? — Интересные штуки и безопасные.

— Как и всё у индустриалов? — словно продолжила твою мысль Гермиона. — Они интересны тебе. Чем?

— Очень мало тех, кто удерживается на границе Гиннунгагапа, — тут ты ответил без запинки. — В Утгарде много живых, но мало разумных. Индустриалы с одной стороны смотрят вовне, а с другой — в нашу реальность. Должно быть, они знают о метавремени и о метаистории и постистории больше всех. И мне интересна их собственная история. От неё остались одни слухи и обрывки, и я думаю…

— Ты думаешь, что индустриалы связаны с важной метаисторической личностью, — констатировала Гермиона. С ней нужно быть осторожным. Каждое твоё слово может выдать слишком много. Не для тебя — слишком много для неё. Её свет остаётся чистым и ярким, но кому, как не тебе, знать, как быстро гаснет свет, коснувшись хотя бы тени Бездны?

— Прометей, — молвил ты. Здесь нечего скрывать. — Это ты ни в каких книгах не прочитаешь. Мой собственный… анализ. Я думаю, тем, кто спустился и вернулся, был именно он.

> Будь Ивицером Творцевым

Теперь ты колдун по имени Ивицер, проводник воли Нелуны, иномаг из числа древнейших, бывший некромаг, а ныне — жрец, служитель, не верующий, а верящий. Ты отрицаешь предназначения. Ты отвергаешь судьбы. Однако с тобой гигантский кристосорб с квинтэссенцией предназначения-судьбы — кристосорб Рока, созданный ещё во время пробуждения Варсиэра. Он — могучее, пусть и не великое, оружие, ему далеко до талисмана, однако его сил хватит, чтобы, к примеру, испарить половину флота Хранящей. И уж тем более хватит, чтобы убить кого-то одного. Даже бога. Даже чистого бога. Ни Элис, ни Хранящая не устоят перед таким ударом… если дадут его нанести. Осталось подгадать момент, когда они будут заняты друг другом или Крисом, и тогда…

Ты не торопишься. Твоё терпение развито тысячелетними медитациями и веками неустанной работы во торжество Нелуны. Нелуна победит. Даже если проиграешь лично ты. Это истина, истина предвечная, сама сущность Нелуны. Можно только откладывать её победу, и твои противники будут стараться сделать это всеми силами. Но твоё терпение всё-таки не безгранично. И ты жаждешь победы быстрой и окончательной. Победы, плодами которой воспользуются все — и победители, и проигравшие, пусть и не в равной мере.

Ты наблюдаешь за происходящим в сеансе, одновременно пребывая в лабиринте теней, охватывая сеанс иносознанием, блуждая в инозеркалах своими отражениями, занимая свободные инореальности и касаясь всех и каждого инонереальностно. Пять сфер синергируют друг с другом, и ты не ограничен только ими. Ты разработал эту систему и ты же всегда был вне неё, администратор и грандмастер.

Ты видишь варианты и исходы, ты предчувствуешь недалёкое будущее и разглядываешь неслучившееся прошлое. Твой разум, опираясь на Нелуну, дробясь мириадой отражений, постигает мир в фоновом режиме. Тебе не требуется прилагать усилий, система отлажена давно и чётко. Все возможные искажения уже учтены тобой и твоим учителем, Инфуцором — Пророком.

Игра идёт своим чередом. В основном, эти войны в песочницах не вызывают ничего, кроме скуки. Есть спектр исходов, и все варианты сводятся к нему. Хранящая сколько угодно может болтать про «недосвязанную сеть», но вместе с волею Пророка эта «недосвязность» — иллюзия, иллюзия свободы, достаточная, чтобы обмануть Игру, но недостаточная, чтобы допустить ненужные исходы. Ты — апологет свободы воли, но ты же признаёшь, что реальные дела важней абстрактных идеалов. Ты практик. Если для новой, подлинной свободы придётся жертвовать свободой прошлою — ты готов на то пойти.

Ты незримо присутствуешь во многих точках сеанса более, чем просто наблюдатель. Ты получаешь знанья об эссенции от Теромоса. Ты копируешь информацию из нейробруча Эллы. Ты изучаешь работу душеворота Ковчега. Ты морщишься на тень Сирени — ох уж сколько проблем с этой… чрезмерно одарённой было! Хорошо, что она ушла. Ты различаешь место, где скрывается Крис и Бард, и правишь кое-что, чтобы они не вышли раньше времени — аспект Пустоты не в силах тому помешать. Разве что… Снова морщишься: Морулис. Неучтённый фактор, который, впрочем, вмешиваться в Игру не собирается, разве что — в её финал. Слуга, свободу вырвавший зубами, слуга, отрицающий судьбу. Такой похожий на тебя, пусть и пошедший по пути иному. Ты изучаешь творенья Фло. Склоняешь голову. Достойно уважения, о грандмастер отражений, — подлинная наследница Сирени, превзошедшая твои представленья о возможном.

Ты чувствуешь волю и внимание — предельную волю и предельное внимание. Ты улыбаешься и.о. повествователя, Осси Нуару. Он не вмешается. Нелуна дарует много знаний, но это знание — не одно из них. Это знание получено из великой временной петли. Это знание, с которым прибыл твой Пророк, и ты можешь полагаться на него всемерно. Да, вы собираетесь разорвать петлю — но сделаете это не сейчас. Доселе ваши знания о будущем соответствовали произошедшему на самом деле. Нет причин, что дальше, до критической точки, возникнут отклоненья.

Равновесие соблюдено. Хранящая Время всегда его ткала и хранила. Но ты его нарушишь. Ты знаешь, пусть и не будешь, пусть запрещено контактировать с Инфуцором через Грэма, — ты понимаешь, кто тут подлинный нарушитель. Кто был тем, кого искала Хранящая в начале-середине этой истории. Кого было поручено нейтрализовать Энтони — задача, с которой он не справился. Ещё ты знаешь, что в голове самого Энтони ждёт внедрённый кусочек плоти бездны, неактивный, ограждённый от Пророка защитой Кольца Пустоты.

Это будет удар в спину, пусть не нарушающий Равновесие, как то, что Пророк сделает с Грэмом, но удар важный. А может быть, его не будет? Тебе неведомо, что произойдёт в критическое метавремя, в момент, когда метареальность сойдётся-разойдётся, в момент величайшей свободы и величайшего долга. Покинет ли Кольцо руку Энтони? Будет ли выгодно воспользоваться им как марионеткой? Неизвестно.

Ты прерываешь размышления и материализуешься в Нова Проспект, глупой тюрьме жалкого Альянса. Ты обращаешься к безымянному вортигонту, потерянной частице целого, частице народа, угодного Нелуне, народа единения и сути:

— Привет. Я бы хотел сделать тебе предложение.

— Жрец Исказителя! — восклицает Сайик, появляясь рядом.

Ты простираешь к нему руку, проецируя волшебство и иномагию, усиленные Роком. Сайик замирает, запертый в аватаре. Долго так лучерождённого не удержать, но малости — достаточно.

Вортигонт разумно выслушивает тебя. Он умён и осторожен, понимает, что внешне враг может оказаться лучшим другом, а цели освободителя порой расходится с целями пленника. Ты рассказываешь вортигонту о Нелуне. Ты спрашиваешь об одиночестве, которое невыносимо. Ты говоришь о единении, которое не разорвать. Ты делишься чувством великой общности. Ты демонстрируешь презрение к грубой функциональности Альянса. Ты добавляешь о благих целях Джулии, но указываешь, что ей не дано воссоединить вортигонтов Нова Проспект с прочими, с вортигонтами, оставшимися в другой вселенной. Зато Нелуне то под силу!

Ни Джулия, ни прочие служители Хранящей не займутся возвращением вортигонтов к общему народу. Ты искренне сочувствуешь потере. Ты понимаешь, насколько она важна — важна для вортигонтов, в сущности своей, бессмертных, пока един их народ, — вортигонтов, для которых переселение душ — обыденность. А ещё служители Хранящей не помогут в борьбе вортигонтов против Альянса. Они скорее заключат союз с Альянсом, но никакой компенсации за века страданий вортигонтам принесено не будет. Ты же предлагаешь не просто возвращение на Землю, к сородичам и братьям, но возвращенье с новыми силами, с могуществом, которое позволит сокрушить Альянс, подлинно освободиться.

Вортигонт соглашается. После твоих демонстраций, чувствуя искренность в твоей эссенции, — он и не мог поступить иначе. Он оставляет право расторгнуть союз, если ты ошибаешься в мотивах служителей Хранящей, и то, как легко ты соглашаешься на это, ещё больше убеждает вортигонта. Он принимает твой дар и указывает на Сайика. Сайик — не проблема. Не так многому научился ты у Сирени в том сражении за гранью реальности, сражении незримом, но потрясшем основания основ. Но этих навыков хватает, чтобы соединить волшебство и иномагию:

— Обливиэйт. Меня здесь не было, моего разговора с вортигонтом не было, ты спокойно наблюдал и занимался своими делами, твои воспоминания об этом будут непротиворечивыми и не вызывающими у тебя подозрения и желания проверить.

Ты выпускаешь Сайика из плена, полукланяешься напоследок вортигонту и размываешь своё бытие обратно, чтобы рефокусироваться на «своей» планете, бывшей раньше Варсиэром. Ты ещё вернёшь ему форму… если это действительно понадобится. Будущее слишком смутно. Итак, ты закончил реализовывать собственные планы, пора бы обратить внимание на инструкции Пророка, переданные из прошлобудущего.

— Я несъедобный, — ухмыляешься Амат. Амат не верит и чёрной громадиной нависает над тобой, прежде чем напасть. Ты зачерпываешь местного густого, будто кисель, бытия и оформляешь его в первородное пламя. Амат с гневным рыком отшатывается, удаляется прочь.

Ты ступаешь по песку, обращая внимание на гармонию каждой песчинки, на идеально выглаженное небо с симметричным звёздным рисунком. Не самое приятное место, но стоит признать, что у его хозяйки есть вкус.

— Ивицер, брат посланника моего! — она смотрит на тебя идеальными глазами, идеальные черты лица идеально выражают каждую эмоцию. Мерзостно выглядит. Ты потерпишь. — Приветствую тебя в уголке моём, незванный гость. Пусть силою и мастерством, не чистотою светоча души, но испытанье Амат ты прошёл, искусник-чудодей.

— Давно меня не называли так, — искренне улыбаешься ты ей. — Льстишь, богиня. Не будем терять времени даром: я пришёл с предложением.

— Что же нужно чудодею, могуществом пустой души не обделённому отнюдь? — испытующий взгляд. Многие смертные влюбились бы за тень такого взгляда. Другие впали бы в религиозный экстаз. Её оправдывает лишь то, что такие вещи — часть её божественной природы. Половина «божественной природы» — дешёвые трюки вроде этого, и отказаться от них она не может.

Что такое — волей за власть платить? Что она такое — разум, но без воли, душа, но без свободы выбора, бесконечно вариативное пламя, горящее, однако, только по шаблону? Тебе не дано понять. Ты выбрал именно свободу. Свободу для всех, сколь тернистым ни был бы к ней путь. В этом ты похож на саму Хранящую, которой также некогда предлагали чистую божественность, величайшую власть — в обмен на волю всей души. В дальнейшем вы выбрали разные пути, однако это сходство, глубинное сходство истинно свободных, подлинных людей, отвергающих власть и вечность ради воли, — это в вас едино. Именно это, в конце концов, позволило Хранящей и Пророку договориться, выработать общий план, пусть и расходящийся потом.

— Я предлагаю сделку, госпожа северного ветра, — молвишь ты. — Есть нечто, что препятствует тебе, часть твоего облачения, что делает тебя подвластной другому существу.

— Гагана, малое дитя, уже касалась нити этой, — с оттенком задумчивости подтверждает Маат. — Крылья мои — сколь благословленье, столь проклятье в присутствие её. Без вмешательства сознания её интерференция порядков высших рождает псевдохаос в сущего узоре порождающем. Прав и в том ты, чудодей Ивицер, что крыл самой себе мне не отнять. Позволь узнать, зачем они тебе, не-жрец не-бога? Они не есть оружие, они — не инструмент, который с Нелуной работать будет ладно.

— А это будет… спойлером, — смеёшься ты. — Поверь, крылья порядка мне нужны не для оружия. Ты помнишь, для чего они были нужны в начале?

— Мысль эта восхитительна, — кивает она, подхватывая ассоциацию, сопрягая её с ордополевым узором и разматывая твой замысел до самого конца. — Согласна я. Делай, что велит тебе Пророк.

Она дарует тебе свои крылья, зелёные Крылья Порядка, освобождая себя от влияния Гаганы, а сеанс — от дисгармонии в божественных сферах. Ты исчезаешь из обители Маат и являешься в обитель Гефеста. Ты — величайший из алхимиков, но даже величайшему алхимику-человеку порой требуется помощь. Это часть сущности человеческой — кооперация. Ты зовёшь, и другое божество является прямо здесь. Втроём работать сподручней, чем в одиночку или же вдвоём.

Гефесту не нужны слова. Лилит читает твою душу — ту часть, которую позволил ты читать. Творческое вдохновение охватывает тебя, и Нелуна шепчет свои истины, но ты пропускаешь их мимо ушей. Чтобы победило смешение, порой нужна сначала чистота, а чтобы наступило безумие — истина предвечная. Всякий путь с чего-то начинается, и Нелуна — кульминация, к которой следует готовиться. Здесь и сейчас смешение скорее навредит, и ты убираешь его, как освободил от крыльев Маат (а Хранящая по той же причине крылья свои спрятала, а сама покинула божественные сферы… хотя как раз ей ничего не стоило изменить самозначение себя как бога). Настало время освободить и сами крылья!

Лилит напевает алхимическую песню, и сущности размываются, распадаются, пусть иллюзорно, но по-настоящему, на части, из которых некогда, но никогда произошли. Каждая вещь, каждый предмет имеет праобраз-идею, и единение праобраза с осколком Тверди и есть душа. Одна треть души, быть может, но и этого достаточно, чтобы говорить, что у каждой вещи — есть душа, нечеловеческая, меньшая, но настоящая и видимая для действительно хороших иномагов. Таких, как ты, таких, как первая, Тёмная Луна. Вещи связаны друг с другом, и Элиза Даттон, второй, быть может, из алхимиков после тебя, учившаяся у Хранящей Время, знает, что проекция бесконечномерной паутины связей и образует локальную алхимию сеанса. Алхимия глобальная зависит от алхимика, и высшие явления способны от этой зависимости избавить, пусть частично.

Песнь срывает покровы, возвращая субъективную первоидейность, точно ты снова на Побережье, а не в материальном мире. Песнь — продукт творения людей, сущность всех алхимиков, и воплощением алхимиков является сейчас и Лилит. Гефест же — творение безликое, нечеловеческое, творение самого Времени, каждый миг пересозидающего из мира мир, а из вселенной — её отраженье, только в будущем и прошлом. Ты — просто алхимик, первый из алхимиков, непревзойдённый, ведь даже Мерлин с Гаа не достигли твоего уровня. Должно быть, поэтому не рискнули о помощи просить? Ведь более искусный алхимик способен спрятать от менее искусного неочевидные, но влияющие на целое непредсказуемым образом тонкости… Как сделал ты однажды с Салазаром Слизерином, и Камень Слизерина стал не просто якоритовым якорем, а зародышем для сверхякоря, легко доступным для Хранящей, — часть плана Пророка и её.

Хотел бы ты понять, что собирается сделать она сама! Это оставалось загадкой. Величайшая алхимия? Но какая? Что собирается она создать? Нет, ты понимаешь одну половину плана и собираешься в неё вмешаться. Вы с Инфуцором едва ли не детально знаете его, складывая вместе постинформацию и кусочки мозаики прошлого. Но вот вторая половина остаётся загадкой. О ней осведомлена, быть может, лишь Элиза Даттон, да и то — ты не уверен. Что сделает Хранящая в самом конце? Тебе придётся импровизировать, чтобы противостоять ей, одновременно отбиваясь от союзных сил, что собрала Судьба в одном сеансе.

Но первая половина плана должна быть исполнена всё равно, даже вне зависимости от твоей победы. Есть вещи, которые выше победы Нелуны здесь и сейчас. И ты должен помочь их реализовать. Тем более, если тебе это интересно! Давненько ты не работал алхимиком, давненько не переплетал вещи в сосуде своей души, давно не играл идеями, соединяя волшебство и иномагию. Вновь это время — время творчества и созидания!

Ты кладёшь Крылья Порядка на Наковальню Времени, и Гефест обрушивает на них молот, размягчая причинно-предопределённость до порядков, когда в неё может вмешаться и смертный человек. Здесь и сейчас твоя воля и твоё представление способны манипулировать идеями, что воплощают Крылья — всем бесчисленным множеством идей, неизмеримым математическими языками. Лилит поёт для тебя истину, и жар Гефеста дарует тебе силы. Это не обязательно, на самом деле, но это значительно ускоряет весь процесс. Здесь, близ критической точки, обычные игры алхимиков со временем не сработают, и ты обратился к помощи самой Игры в лице Обитателей-богов.

Ты отделяешь идею Парности. Крылья становятся Крылом. Так удобней — незачем повторять все манипуляции дважды. Бросаешь взгляд на Гефеста. Тот понимающе взмахивает молотом, разрушая эту сущность — вернее, разрушая её тень на той части Платоновой Пещеры, где находишься сейчас. Парность не понадобится тебе, даже напротив, помешает. Ты делаешь не талисман, но что-то всё же уникальное, и сопутствующие Парности контексты могут его ослабить.

Ты вслушиваешься в песнь сущностей и черпаешь временные силы. Да. Вот так. И так. И, должно быть, эдак. Ты аккуратно вынимаешь идею Птичности из Крыла. В конце концов, все мы — это связи. И ты переплетаешь, разделяешь и совмещаешь их, действуя волшебной силой, чудотворством, через сосуд своей души. Из Птичности ты вычленяешь Физичность Птицы. Это непросто — века назад ты в последний раз занимался настолько абстрактными превращениями. Достаёшь из капчалога заранее подготовленного человека и извлекаешь из него Человечность. Соединяешь Физичность Птицы и Человечность, получая Физичность Человека. В этой физике выживет почти любой человек. Выбрасываешь останки донора, и Гефест утилизирует жалкий мусор Молотом. Расплетаешь то, что осталось от Крыла, в Полётность, Порядок и Власть. Власть, Порядок и Физичность Человека сплетаешь воедино, и этот долгий, кропотливый труд ускоряет своим присутствием Гефест, облегчает своей аурой Лилит. Полученное можно назвать Насильственным Очеловечиванием Физики.

Таким образом, нужный набор идей получен — теперь время созданья артефакта. У тебя есть две универсальные заготовки: плоть бездны и якорит. Первая используется, если нужно что-то узкоспециализированное, максимально эффективное и быстро. Второе — для вещей более… вечных и, что важно сейчас, стойких к воздействиям извне. Отдельно полезна нейтральность якорита относительно магии.

Берёшь якоритовый шарик и аккуратно, филигранно развязываешь его целостность. Якорит практически не поддаётся таким воздействиям, и тебе понадобились бы столетия и весьма экзотические сочетания воздействий, однако в присутствии Гефеста и Лилит хватает лишь минуты. Вплетаешь в связь Насильственное Очеловечивание Физики и — отдельно, без совмещений! — Полётность. Неплохо. Натягиваешь связь обратно, вновь пользуясь ускорением от Гефеста и упрощением от Лилит. Отпускаешь натянутый канат, напоследок укрепляя одной только каплей волшебства и тут же прибегая к помощи Лилит для минимизации последствий.

Неплохо получилось, хотя многие, кхм-кхм, претенденты на гордое звание помощника ученика алхимика, вроде того же бездаря-Снейпа, сказали бы, что это ювелирная и шедевральная работа. Глупость какая! Вот конверторы Велисо — это да, это был подлинный шедевр, и отдельная твоя гордость — возможность их буквально штамповать. Вот где ювелирная работа — превратить околоталисманы в предмет для штамповки! А эта поделка — неплохая, но не более того. Эх, как упали стандарты со времён первых иномагов! Помнится, вы с Эжаком однажды… Впрочем, не время предаваться воспоминаниям. Дело не закончено.

Ты возвращаешься в Край Неверного Утра, на сей раз — к Джулии Сайнс. Джулия как раз заканчивает исцелять вортигонтов, с трудом, но сумев убедить Альянс, что стоит отпустить их в обмен на некоторую помощь. Она соединяет вортигонтов воедино, исцеляет разрушенные мыслесвязи и сущность-связи, но не в силах восстановить общение и цикл перерождения единого народа вортигонтов. Она оперирует лучом, и то долей лишь его могущества. Ей не повторить достижение Хранящей, не дотянуться до другой метареальности, от Леса бесконечно удалённой. Для Нелуны это будет не достижением — банальным ходом, потому вортигонты пойдут за тобой, а не за Джулией.

Однако Принцесса Свежести Утра тебе понадобится в несколько ином аспекте. Ты являешься перед ней и говоришь:

— Привет. Похоже, одному из игроков скоро потребуется исцеление.

Ты искренен в своём желании помочь, и ни она, ни Сайик не распознают обмана. Сложно распознать обман, когда он действительно отсутствует!

Закончив дела в Краю Неверного Утра, ты отправляешься в Край Осеннего Уюта. Проводишь недолгую беседу с Лаад, убеждаясь в актуальности давних договорённостей. Перемещаешься затем в Птичий Ковчег. Лилит провожает тебя до Алатырь-камня, и ты ведёшь разговор с Гаганой. От неё тебе почти что ничего не нужно. Одна маленькая просьба, стоящая малой доли её внимания. Гагана исполняет её, как только узнаёт, зачем. Ты помогаешь ей в исполнении, уточняя место-время-состояние. Потребуется некоторое время, но Пророк будет доволен твоей работой.

> Будь Грэмом Фергюссоном

Ты рассеял красное свечение, и перед вами раскинулся город. На миг у тебя захватило дыхание от зрелища. Ковчег изнутри был намного больше, но город — Город был плотней. Лабиринт в Ковчеге превращался в настоящую кашу тропинок и ветвлений. Лабиринт в Городе разделялся на взаимосвязанные уровни, не распадался, но продлевался, упорядочивался в мириадах новых, незнакомых тебе измерений, точно причинно-следственность сошла с ума! Это был порядок, но порядок сумасшедшего, божественно сложное устройство, но устройство не то сломанное, не то намеренно испорченное — восстанавливаемое и порченое тысячи раз подряд, пока от оригинала не осталась архитектура, а форма и сущность функций окончательно не ускользнули от понимания…

Город был величественным и тусклым. Вверх устремлялся он сотнями небоскрёбов. По острову раскинулся он единым зданием, окутанным линиями транспортных магистралей. Низ острова таял во мгле, простирался дальше, в инореальность: Город точно опирался на неё. Опираться на иное? Стоять на нём? Но как?

Дыхание самого времени окутывало, пронизывало город. Колоссальные механизмы, медленно движущиеся меж небоскрёбов, работали будто нехотя, давно потеряв точность и размеренность движений. Исходящий от них гул навевал мысли об умирании и тлене. Бесчисленные стены и крыши, некогда яркие, давно выцвели и покрылись сеткой трещин. Ветер тоскливо завывал меж высоток и проржавевших конструкций, бывших не то антеннами, не то строительными лесами, ставших памятниками прошлому величию. Посеревшие, полуживые стебли свисали из окон, вились по карнизам, а где-то и вовсе раздирали стены на части. Во многих зданиях горел свет, где неестественно яркий, нарочито искусственный, а где — тусклый, моргающий, будто угасающий — и угасающий не первый год…

Смешанные чувства вызывало это место. Ещё живое, работающее, населённое — ты видел чьи-то силуэты, мелькающие за окнами, да и эти гигантские механизмы — кто-то ведь поддерживал их работу? Это, безусловно, город индустриалов — или был им. Но вот в полном ли порядке этот город — или что-то, кто-то его испортило? Загадка! В конце концов, ты не знал, что такое «норма» для индустриалов. Только профессор Райс да Прометей, если верна твоя гипотеза, смогли бы ответить. Может, кто-нибудь ещё из первых иномагов, вроде Сирени, наверняка — Ивицер и Инфуцор… Нет уж, их ты спрашивать не будешь!

Жаль, нельзя спросить Хранящую. Вернее, можно, ты пробовал, но тебе она — не отвечает. Сколько же исторических, метаисторических, постисторических, предысторических вещей она должна знать! Она ведь буквально участвовала чуть ли не во всей истории листа, а может, даже ветви или Древа! Ты ещё расспросишь её, обязательно расспросишь, если (когда!) вы победите — у неё не останется причин молчать. А вот сколькое знают индустриалы, нужно будет уточнить. Безусловно, немало, слишком много источников сходится в этом. И, вообще-то, задача не из индустриалов знания добыть, а разобраться, что делать с Городом. Кто о чём — а ты об истории опять! Между тем, если Город действительно… чем-то поражён, то его история вам очень пригодится.

С этими мыслями летел ты в хвосте отряда, и феникс кружил над вами, и Бет парила рядом, уцепившись полупризрачной рукой за твою одежду, невесомая и полунастоящая… Иномагия не сделает её настоящей. Не той ценой, на которую ты бы согласился. Ты говорил ей, а Бет вспоминала Фло по рассказам Бойла. Роберт Бойл — иномаг отражений, мастер, пусть и далёкий от Фло, но считающий её едва ль не идеалом. Ты знал больше него, чего стоило Фло то, чего она достигла. Ты не верил, что Бет сможет так же, а если и сможет — что это будет та Бет, которую ты ценишь, та Бет, которая влюблена в тебя, Бет, на чувства которой ты не готов пока ответить.

Вздохнул про себя. Ты не мог её обидеть. Ты никогда не заговаривал с ней о её чувствах, о своих чувствах, о вас. А она была просто счастлива быть рядом, ослеплённая своей любовью, готовая пойти на всё, чтобы быть с тобою рядом… Подозревала ли она, боялась ли, что ты её отвергнешь? Ты не знал. Мог узнать, в конце концов, на такие простые вопросы лабиринт легко давал ответы. Ты не хотел спрашивать. Ты просто видел её искреннюю радость. Пусть радуется! В конце концов, каждая аномалия может стать для тебя, для неё, для всех вас — последней. Каждое мгновенье реальности — ценно, и ты просто не хотел эти миги омрачать.

Вы аккуратно ступили на край острова, за которым клубилась мгла: сверху пар, ниже — не-пар. Здесь было жарко и влажно, и редкие порывы ветра не несли облегчение. Ты вдруг подумал, что это место, этот Город — он ведь тоже осенний. Не так, как мыслится обычно осень, но, должно быть, Лаад он понравится.

Вы медленно направились по серой земле к ближайшей двери. Конечно, можно было подлететь к небоскрёбу или поискать окно с силуэтами за ним, найти самих индустриалов — но хотелось бы получить больше информации перед официальным контактом. Да и будет ли этот контакт официальным? Сами индустриалы никак не отреагировали на появление в твоём Краю. У тебя мурашки по спине пробегали: а какими будут не-индустриалы, если индустриалы уже стоят на краю Бездны? Успокаивало, что Город здесь, в реальности, и серый бетон под ногами не проваливается, и «верум» исправно шепчет, что это настоящий материал. С другой стороны, а как индустриалы смогли сделать свой город настолько настоящим? Очередная загадка.

Эта часть… гигаздания, как его назвала Бет, была менее обшарпанной. Металлическая дверь и вовсе выглядела новенькой. Денис медленно поднёс к ней руку и дотронулся. Ничего. Затем так же медленно нажал на красную кнопку рядом. Дверь с тихим свистом уехала вниз. В тёплом свете «люмосов» осмотрелись внутри.

Ничего особенного. Сюда не долетал гул гигантских механизмов из центра Города, зато слышалось гудение послабей откуда-то из-за стен. Комната оказалась полностью пустой, только что в полу и стенах виднелись некие… разъёмы? Похоже, некогда туда подключалась какая-то техника, но сейчас не осталось ровным счётом ничего. На потолке не горели внешне целые люминесцентные лампы, выключатель — отсутствовал. Ровно одна дверь ведёт куда-то вглубь гигаздания. Ни кнопки, ни замка.

— Готовы? — скорее риторический вопрос. Гарри направил палочку, чуть помедлив, бросил: — Алохомора.

Дверь бесшумно отъехала в сторону. За ней — металлическая лестница с поручнями, ведущая резко вниз. Лестницу освещал тусклый жёлтый свет замызганных ламп накаливания. Прежде чем начать спуск, ты «ощупал» лестницу иномагией, насколько можно было, не погружаясь в паутину. Без толку — тени были запутаны, перемешаны друг с другом. Ты чувствовал, что есть алгоритм, по которому можно восстановить хронологический порядок теней, да только искать его — до скончания времён.

Ты первым ступил на чуть влажные, а потому скользкие ржавые ступени. Поручни пришлись кстати, но ты держался за них только правой рукой. Левая направляла палочку-фонарик вперёд. Слишком уж тусклый свет был у ламп, напрягать глаза — без тебя, и так уже посадил зрение за книгами, хорошо хоть мадам Помфри с этим помогла…

Лестница упёрлась в очередную дверь, на сей раз ржавую, с самой обыкновенной ручкой и встроенным замком.

— Алохомора, — шепнул ты. Толкнул дверь внутрь.

Вы вошли в достаточно большой зал. Как и комната наверху — чистый бетон, никаких украшений, вот только лампы — снова люминесцентные, голубые — работали, заливали помещение холодным мертвенным светом. Около стен мерцали зелёным экраны на вделанных в стены металлических подставках, а ниже них — вполне знакомые клавиатуры с латиницей и арабскими цифрами. Терминалы? Но к чему?

Никаких дверей из этого зала не вело. Было тихо, как в гробу — прочном бетонном гробу, должно быть, способном пережить какую-нибудь бомбардировку. На терминалах — просто мерцающий курсор. Они никак не реагировали на нажатие клавиш, кроме одного. Гермиона быстро перепробовала несколько команд, но терминал среагировал только на «help» надписью:

Соединение с нижними уровнями разорвано. Ожидайте отклика…

Ты с трудом выудил смутные образы людей, что-то быстро печатающих за этими терминалами, а ещё — что в этот зал некогда вели целых три двери. И той, через которую вы зашли, пользовались редко. На месте двух других сейчас остался только бетон. Погодите-ка, был ещё один… выход?! Ты резко обернулся. Дверь, через которую вы вошли, уже исчезла, обратилась бетоном. Следом за ней исчезали выключенные терминалы. Ничего иного в этом исчезновении не было. Они просто распадались на частицы и втягивались в то, что ты раньше принимал за разъёмы. Высокая технология прямиком из последних разделов постистории — ни капли иномагии. Ты уже знал, что увидишь, когда повернулся к рабочему терминалу:

Отклик получен. Начата процедура изоляции. Ожидайте…

— Взрываем стену! — крикнул ты, невербально поставив символ на месте одной из некогда дверей.

— Стенобой, я веду! — мгновенно среагировал Гарри.

Это вы заучили на тренировках — модели ситуаций и быстрые реакции на них. К сожалению, не до совершенства — слишком мало было времени, большая часть ушла на банальные отработки чар и связок до рефлекторного уровня. Тем не менее, ты вовремя подхватил действия Седрика и Гермионы, закрыл свой сектор щитом вместе с Бет, оттеснил Дениса за спину. Гарри выпустил три заклинания подряд — ну, ты знал, что это три заклинания, но от скорости они выглядели как одно-единственное.

Тряхнуло. На месте метки — неровная воронка и трещина. Гарри повторил, расширив дырку до полноценного прохода, не тратя времени на разговоры, махнул рукой. Вы сняли щиты и побежали за ним, а бетон под ногами темнел и таял. Ты последним спрыгнул с окончательно исчезнувшего пола и обернулся.

Инициирована процедура установки соединения, ожидайте, — различалось на терминале.

Фоукс! Феникс завис в центре зала, лениво помахивая крыльями.

— Фоукс, сюда! — отчаянно крикнула Бет из-за спины.

Соединение установлено.

— Назад, — бросил ты, отталкивая Бет. — Протего, — закрыл проход и, прежде чем Бет догадалась перейти в призрачную форму, добавил иномагический барьер. Вздохнул про себя. Ты не был готов к такому, но не время медлить. Время действовать. Глаза боятся — руки делают.

> Будь Элизабет Миртл

Теперь ты Миртл, и ты не Плакса! Больше — никогда! Но Фоукс, Фоукс, Фоукс! Ты рванула было к фениксу, спикировавшему куда-то, но Грэм грубо отталкивает тебя.

— Назад, — сейчас он звучит как… как… как профессор Райс? — Протего.

Фоукс! Ты чувствуешь, как истончается ваша связь! Как будто Фоукс за один взмах пролетает несколько листов, а то и Древ! Ты не можешь его потерять! Нужно просто встать над… над этим и потянуть Фоукса обратно, а Грэм уже вытянет тебя! Ты становишься призраком… и больно стукаешься о невидимую стенку.

— Нет, Бет. Туда тебе нельзя, — тихо, но непреклонно говорит Грэм. — Не смотри!

Поздно. Ты материализуешься между щитом и Грэмом, оттолкнув его. И вглядываешься.

Бездна. Грэм избегал говорить это вслух. Роберт сказал лишь единожды. Денис называл её «Гиннунгагапом». Теперь ты осознаёшь, почему.

Открылась Бездна, звёзд полна;

Звёздам числа нет, бездне дна.

Старый стих вертится в голове. Ты смотришь. Бездна смотрит на тебя в ответ.

Пол растаял, вместо него — окно, распахнутое в бесконечность, в беспредельность, которой нет настоящего имени, и «бездна» — просто кличка, глупые буквы, не выражающие смысла. Она скалится на тебя дырами в чём-то настолько же глубже действительности, насколько Солнце выше Тверди. Это не звёзды, что на Небе, не луны и даже не Нелуна. Это… Тёмные Звёзды, не-звёзды, столь же далёкие, как Солнце, чей свет готов сжечь любого смертного, — эти звёзды не сожгут. Они… ты… реальность… У тебя нет слов, не может вовсе быть слов, чтобы это описать! Неописуемое, неминуемое, безграничное, величественное, последнее! Последнее, что «увидит» реальность, последнее, что «увидит» саму реальность, прежде чем она распадётся на бессмысленные осколки, тающие во Внешней Тьме как льдинки в кипятке.

— Я сказал, назад! — кричит Грэм, с силой отбрасывая тебя, вырывая из хоровода видений, из инсайта, из понимания, как на самом деле просто и ненадёжно устроен тот кусочек сущего, который ты наивно считала «реальностью». — Все — назад! Уходите, быстрее, бегите отсюда!

— А ты? — откликается Гарри, утаскивая тебя дальше в коридор.

— Я их задержу. Кто-то должен закрыть этот прорыв или хотя бы изолировать. Ну же, уходите!

— Удачи! — бросает Денис, подхватывает тебя за призрачную (ты же только что была реальной! Если такая штука, как реальность, имеет хоть какой-то смысл…) руку и тащит за собой. — Все за мной!

Перед глазами мелькают коридоры, едва тронутые дрожащим, неверным светом, залы, полные гула и дребезжания, теряющиеся в полумраке махины… В нос бьют запахи машинного масла и едкой химии, ржавые двери сменяются проеденными точно кислотой, а за спиной — жадные, голодные напевы, шептания и тени. Ты теряешь ход времени, вцепившись в руку Дениса Гурьева, мечтая только забыть о том, что там увидела, — боясь, что забудешь хоть деталь. Где-то там, на краю сознания — крики, заклинания, летящие назад, чьи-то пасти, чуждый хлад и щупальца, сотканные из темноты, но всё это — просто разводы на воде по сравнению с силуэтами, мелькающими там, в глуби, что не имеет дна.

— Энервейт!

— Инос детрактум!

Сдвоенный шёпот свежим ветром выметает из головы то выцветающие, то проступающие сквозь окружение, мысли, воспоминания… Что? Что проступало? Что это было? Ты уже не помнишь. Оно слишком чуждое, чтобы задерживаться в человеческой голове. Разве что сделать её нечеловеческой, не-человеческой! Нет уж! Грэм смотрел на это и выдержал! Выдержишь и ты!

Открываешь глаза и с силой проявляешься. Ты здесь! Ты существуешь! Не чувствуешь поддерживающего огня Фоукса, кажется, улетевшего за двести вселенных от тебя, но ты и сама, без фамильяра, что-то можешь!

— Ай! — падаешь прямо на попу. Вот поэтому Грэм и говорит: сначала думай, потом делай! Что мешало встать на ноги, а потом уж воплотиться? Какая же ты дура! Если бы не он, вас бы сейчас уже съели, а он… Он — что? — Что с Грэмом?

— Жив, насколько я чую, — меланхолично отзывается Денис. Ты видишь, что за образом совершенно обычного, среднего во всём человека в Гурьеве скрываются ворота в… туда. Врата туда, куда ты заглянула по глупости. А он не просто смотрел, он буквально был дверью! — Сражается. Нам за ним нельзя.

— Почему? — тебе претит оставаться в этой… комнате? Очередная скучная бетонная коробка! Только с горой ржавых деталей в углу. Но теперь ты знаешь, что такие «скучные бетонные коробки» — это как «скучный обычный Денис». Стоит сделать с ними не то, и… — Мы же должны ему помочь! Это всё из-за меня?

— Это его личный выбор, — качает головой Денис. — «Из-за тебя» я тащил тебя всю дорогу. Не извиняйся, это было нетрудно. Грэм остался там, чтобы не сразиться и закрыть разлом, а — понять. Он считает, что механизм разлома и его направление могут объяснить большую часть местных… неурядиц.

— Он прав? — подаёт голос Гермиона. Звучит она на удивление бодро в сравнении с усталым Денисом.

— Возможно, — пожимает тот плечами. — Мне сложно судить, в части причин и объяснений иновремя отличается ужасающей глубиной. Могу лишь сказать: пусть разлом полностью принадлежит инореальному, но вот открывающий его механизм… Я не чувствовал в нём иного. Если Грэм разберётся в работе этого устройства, то мы, иномаги, получим ключ к закрытию не-дыр без иномагии.

— Теоретически возможно, — комментирует Гермиона. — Реальностные манипуляции через лакуны?

— Может быть, — вздыхает Денис, облокачиваясь на стену. — Иногда мне кажется, что мы — все мы, все иномаги! — упускаем из виду что-то очень важное, что-то очевидное, какой-то способ, мысль, идею…

— Мозг часто себя обманывает, — с неприкрытым скепсисом парирует Гермиона. — Иномагическая интуиция не лучше.

— Хорошо себя чувствуешь? — вместо ответа ей, Денис спрашивает тебя. — Готова двигаться? Мы не должны терять времени.

— Всё в порядке, — а на самом деле перед глазами нет-нет да и мелькают не-звёзды. В одном шаге от тебя, просто руку протяни, даже не руку, даже не волю, — просто правильно подумай! И тогда… Хватит с тебя, довольно уже дурой побыла, ничего протягивать туда не будешь! — А куда мы теперь? И где мы сейчас?

— А не знаем, — Гарри нарочито весел. — Вот и разберёмся.

> Будь Эллой Мэйдж

— Хорошая работа, — похвалила ты. Ведь так должен действовать лидер? — Что удалось узнать?

— Эллаол хорошо защищён, — ответил протосс по имени Нидаар, командир отряда из тринадцати, не считая его самого, неразимов. Именно Нидаар вместе с Диланом захватывал «языков», а потом вместе со Снейпом допрашивал их. — Эта… магия позволила людям повторить многие наши достижения. Они активировали подавляющее поле, ограничивающее воздушные манёвры. «Корсары», «феникс» и излучатель пустоты не смогут поддерживать нас с воздуха.

— Нам и не нужен штурм, — ответила ты, стараясь выглядеть уверенно. — Иначе я бы призвала всех тёмных тамплиеров и воинов Хранящей. У нас точечная операция по освобождению и захвату. Вошли, сыграли на внезапности, забрали пленных и, по возможности, чемпиона колдунов, и отступили.

— Город ограждён искривлением пространства, — заметил Дилан. — Мы не сможем эвакуироваться оттуда портключами или призмой искривления. По словам колдунов, они свободно телепортируются внутри города и даже призывают подкрепления из соседних городов. А я бы не стал аппарировать или прыгать сквозь Пустоту в Эллаоле.

— То есть, наш противник будет иметь неограниченную мобильность, — постаралась ты мыслить как военный… Всё равно вышло как Маг Пространства! — А мы — никакую. Стиль боя неразимов, как я поняла, строится на этих прыжках?

— Верно, Элла Мэйдж, — чуть склонил голову тёмный тамплиер. — Что ты хочешь предложить?

— В таких условиях нам не провести операцию, — констатировала ты. — Нужно отключить их генераторы пространственного искривления. Я проанализировала инфраструктуру города, — ты невербальным заклятьем зажгла схематичный образ города в центре «феникса», где все вы и собрались. — Здесь, здесь и здесь, — пометила красными точками, — располагаются энергостанции, питающие город. Здесь, — ещё одна отметка, — вероятно, находится управляющий защитой центр. Я не могу быть уверена на сто процентов, — вздохнула ты. — Но наши «языки» не в курсе деталей о защите Эллаола?

— Никто не знает этого, кроме круга избранных защитников, особой стражи Эллаола, — подтвердил Нидаар. — Вы уже изучили ментальные слепки, демонстрирующие возможности колдунов?

— Ага, — не самый приятный час, надо сказать. Инфопакеты от Кристо или пси-контакт с Теромосом — быстрее и приятней. — Как я поняла, в бою сами по себе колдуны не атакуют, а защищают себя и своих монстров магией, управляют ими и усиливают. Ну, кроме самых сильных колдунов, которые освоили способности магов из Пси-клана.

— Кто-то ограничивает развитие кланов, — задумчиво прокомментировал Снейп. — В нормальной ситуации все бы освоили способности всех.

— Возможно, — кивнул Крауч. — Но нас сейчас не интересуют скрытые силы, кукловоды и паранойя. Сначала освободим Энтони. Решаем дела последовательно.

— Эллаол — одна большая ловушка, — подняла ты руку, обрывая бессмысленный разговор. — Мы не можем аппарировать свободно, но можем аппарировать по маякам. Крауч, Снейп, Даффи, подготовьте восемь переносных маяков. Нидаар, раздели отряд на четыре части. Думаю, смогу отправить вас внутрь, минуя эту защиту. Я заимствую у войск Хранящей четыре искривляющих бомбы, вы доставите маяки к энергостанциям и центру управления. Шанс, что тюрьма или допросная находится рядом, с учётом пеленга Теромоса, минимален. Я аппарирую по маякам бомбы, и мы уничтожим защиту. Роб, Оли, я телепортирую вас в точку… кучкования бесов. Ваша задача — привлечь внимание в нужный момент и собрать их в как можно более компактную кучу по моему сигналу. Как только защита падёт, Джеймс переместит бесов в город, чтобы посеять панику и отвлечь защитников. В это время мы используем «корсары», чтобы парализовать защиту колдунов в центре города, и эвакуируем Энтони, Теромоса и Ханну на «феникс», как только получим их координаты. План ясен?

Снейп бросил взгляд на Дилана. Тот скривился. Крауч удовлетворённо кивнул. Роб и Оли промолчали, но было видно, что возражений у них нет. Нидаар молвил:

— Ты планируешь использовать функции призмы искривления «феникса» для перегруппировки перед финальной фазой операции?

— А, точно, — легко улыбнулась вопросу. — Нет, как мне объяснили ваши инженеры, кхалаи, это неэффективно. Я дам вам мои маячки и использую порталы Джеймса. Я буду координировать вас сверху и выдёргивать в случае неприятностей, но только после отключения пространственной защиты. Подлечу, если что, — развела руками. — Я не Джу, но кое-что умею. Возражения, замечания? — обвела всех взглядом. — Тогда приступаем к работе! И… — тебе пришла в голову идея, — пожалуй, попрошу кого-нибудь из магов Хранящей, зачаровать вам, благородные тамплиеры, мантии-невидимки, — интересно, что подобные выражения — «благородные тамплиеры» — считались даже не пафосными, а скорее банально вежливыми в среде протоссов, как тёмных, так и светлых. — Я не думаю, что ваша электромагнитная маскировка будет эффективней комплексной магии.

— Да будет так, — переглянувшись с сородичами, согласился Нидаар.

> Будь Грэмом Фергюссоном

«Любопытно», — молвил Инфуцор в твоей голове, когда ты отгородился барьером от голодных теней, дыр в определённости реального, точно таких же, как в паутине, стоит только с нити соскользнуть… но живых. Похоже, они кормились за счёт разъятия реального на части. Наверное. Ты не понимал, как это работает, и не хотел понимать.

«И что тебе любопытно?» — спросил его, наблюдая, вернее, ощущая, плотно зажмурив глаза, чтобы не видеть напрямую, как барьер дрожит и исчезает. Разделённая причинность размывалась, границы исчезали, чтобы быть переопределёнными.

«Это место, — задумчиво произнёс Инфуцор. — Его происхождение. Я не знаю о нём. Создатели этого места более чем искусны».

«Этот… механизм… разъятия реальности», — мысленно кивнул ему ты. Ты чувствовал — насколько можно доверять этим чувствам? — что Инфуцор не на шутку заинтригован происходящим. Впервые за все его вмешательства, Исказитель был заинтересован. Никакой снисходительности, его задумчивость и интерес казались максимально искренними. Да, да, да, даже бывший агент Системы не врёт, ты это слышал, и слышал даже от Эллы, которая спрашивала у Джеймса, — но он же Исказитель! Конечно, он мог врать, особенно чувствами. И возвёл ложь недомолвками в ранг искусства.

«Нет, — улыбнулся Инфуцор. — Этот механизм красив и интересен, но не он вызывает моё восхищение. Индустриалы скрывались от меня, Грэм. Я видел весь лист, и каждая прожилка, пульсирующая соком Велиры, бывала в конусе моего внимания. Метапрошлое — раскрытая книга для меня, постистория происходила перед моими глазами. Всё это время индустриалы оставались лишь ещё одним иноартефактом. Узор их тонкого влияния на реальность мешает складывать отдельные вмешательства в единую картину. Их происхождение никогда не интересовало меня, и это не моя оплошность, но их заслуга. Понимаешь ли ты все масштабы происходящего здесь, Грэм?»

«Это риторический вопрос? — ты подновил барьеры, прикидывая, как действовать дальше. Похоже, эту штуку можно закрыть только с помощью штатных механизмов, но спускаться к терминалу… Есть удалённое управление: ты чувствовал нити причинности, связывающие этот механизм с множеством сетей, опутывающих весь город и то, что под ним. Тебе нужен тот, кто разбирается в этих механизмах. Но где его найти? — Раз ты спрашиваешь, то не понимаю».

«Безусловно, — «вслух» рассуждал Инфуцор, — одного только сокрытия своего вмешательства было недостаточно. Я наблюдал за межреальностями и путями в Бездну с самого своего заключения. Я пытался постичь их, поставить себе на службу, пусть и был ограничен в возможностях. Индустриалы скрыли от меня действия в реальности, но как он скрывали свой масштаб вне неё?»

«Какой масштаб?» — уточнил всё-таки ты. На какую мысль пытается навести тебя Фес-Ис?

«Ты чувствуешь, куда уходят связи? Ты не хочешь заглядывать так далеко, и зря. Этот город — лишь первый уровень, Грэм Фергюссон. На более низком уровне реальности находится следующая часть творения индустриалов, вернее, то, что от неё осталось. Разрушения затронули её в гораздо большей мере, чем эту. Некоторые связи уходят ещё ниже. Даже я не знаю, сколько всего уровней было у Города до катастрофы и каково их истинное назначение. К сожалению, мой взгляд сюда, близ критической точки, существенно ограничен, и то, что суть индустриалов начала мне раскрываться только здесь, наводит на определённые мысли».

«Они собираются вмешаться в ваш с Хранящей план?» — было тяжело помнить, что Инфуцор — это существо, призвавшее в лист Нелуну, чьё проявление — Варсиэр. Инфуцор играл роль советника и даже какого-то приятеля слишком совершенно. Или не играл? Может быть, он, мыслящий всё как будущую часть Нелуны, действительно считал тебя приятелем, а себя — советником?

«Это, — издал Инфуцор смешок, — маловероятно. Однако мне весьма любопытно, почему та сила, что ведёт Арадию Мегидо и Хранящую Время, сохранила именно этот анклав. Воспользуйся силой Времени, чтобы уйти с поля безнадёжного сражения. У индустриалов есть свои способы сдержать это заражение».

Ты сделал это. Уйти действительно просто. Достаточно нащупать безопасную прямо сейчас, в сей момент дорогу — и сжать время движения в этот самый миг. Иномагия и аспект Времени идеально синергируют. Но ты должен помнить, что иномагические чувства могут обманывать, и если ты используешь Время тогда…

Ты оказался в огромном зале. Тени отражали гул и скрежет огромного конвейера, проходящего из конца в конец зала, но сейчас здесь стояла почти противоестественная тишина. Быстрым шагом ты пересёк зал, толкнул прозрачную пластиковую дверь и последовал по некогда белому, а ныне покрытому грязью и подпалинами коридору. Прямо посередине коридора — следы от гусениц, буквально впечатанные в пол. По обе стороны — двери, какие-то — кладовки, какие-то — раздевалки рабочих.

Одна из дверей — кабинет. Ты вошёл, отперев её «алохоморой». Обычный офис, с поправкой на заброшенность. Старый компьютер давно не работает, пачки документов превратились в труху, а на полу валяется скелет. Лабиринт подсказывал, что некогда этот человек прятался от бедствия, заперевшись здесь, но что-то настигло его, невзирая на дверь. Ты вздохнул и вышел в коридор, отпёр дверь в его конце с нисколько не обнадёживающей надписью «EXIT». Замер на пороге.

Когда-то здесь располагалось… А, даже не важно, что! Теперь несколько этажей попросту пропало, точно кто-то сверху их взял и откусил. Сверху на тебя поглядывало небо Края, а впереди простиралась дыра на пару десятков метров в глубину. По бетонному дну дыры туда-сюда, без всякого толку и порядка ездила строительная техника. Ты различал сиденья для людей, но сейчас там остались только скелеты. За счёт чего техника ещё работала? Всё равно.

Ты сделал шаг вперёд и завис над пропастью. Богоуровень даёт очень много. Раньше ты бы не рискнул сразиться с тенями и дырами — дело даже не в навыках, в конце концов, защищаться, раз за разом отсекая себя барьером, довольно просто. Дело в выносливости. Тебе банально не хватило бы сил, чтобы продержаться так долго, чтобы изучить возможности и уловки существ едва ли не из Бездны. И сейчас ты чувствовал, будто кто-то подключил тело к неиссякаемому источнику сил, не говоря уж о банальном полёте, улучшенной реакции и физической силе. Это не сделало тебя намного сильней, та же Джинни даже не заметила бы разницы с тобой-прошлым, но ты всё равно чувствовал себя уверенней, чем раньше.

Неторопливо спустился вниз, дальше этой «выбоины» с обезумевшими машинами. Похоже, и раньше здесь было что-то вроде «внутреннего проспекта». Широкий даже не коридор, а вытянутый вдаль, насколько видит глаз, зал. На потолке — лампы, некоторые из них — ещё работают, но большинство сломано, а часть — мигает, точно пытается, но не в силах зажечься. Ты медленно, вчувствываясь в окружение, пошёл по проспекту. Нет смысла куда-то бежать, пока не определишься с направлением. А для этого нужна информации. Несмотря на обломки и целые горы битого стекла от витрин — запустение здесь было не таким большим. Похоже, фактор, состаривший места до этого, слабо поработал здесь. Ты даже заметил нескольких робопауков, деловито собирающих мусор и уносящих его в малозаметные лючки в полу и потолке.

Скрип. Чуждый скрип из-за спины. Ты ничего не чувствовал. Ничего опасного. Ничего. Интуиция молчала. Медленно повернулся, сжимая палочку наготове. Ничего. Только копошащиеся вдали паучки превратились в без толку шевелящиеся останки. Что бы это ни было, оно умело скрываться от таких, как ты.

— Протего, — рассёк весь проспект щитом. Резко развернулся — и полетел.

Скрип. Звон, грохот!

— Ферро! — выкрикнул ты, указав палочкой за спину. «Железный» щит громыхнул, принимая на себя целую гору поднятого ветром мусора. Спустя секунду — лопнул, и мусор вместе с осколками щита продолжил гнаться за тобой. Ты ускорился, крикнул: — Мобис веус!

Вокруг тебя закрутился ветер, отклоняя стекляшки, норовящие разрезать на кусочки. Впрочем, щита скоро стало не хватать — осколки двигались со скоростью пули! Пара лоскутов богоуровневого костюма осталась позади. Ты резко замер (ещё одно преимущество полёта богоуровня), развернулся, взмахнул палочкой:

— Ваддивази!

Мусор, повинуясь заклинанию, струёй ударил в чудом уцелевшую витрину и с грохотом исчез внутри. Оно замерло, оценивая тебя. Палочка исчезла в капчалоге. Её место занял не-меч, осколок забытой инореальности. И этот осколок оно двинуть не могло. Струями ветра, мягкими, точно ласковыми, оно облетело тебя. Ты молча повернулся следом. Оно зависло прямо перед тобой, не то раздумывая о чём-то, не то преграждая путь. Ты улыбнулся ему, вытянул вперёд руку и капчалогировал воздух вместе с ним, мысленно поблагодарив Эллу за этот трюк. Не стоило ему фокусироваться, замирать и уж тем более — делать это рядом с сильным иномагом. Ты мог бы его убить, например, ускорив Временем удар не-мечом до мгновенного, — только зачем, если можно сохранить, поискать сведенья об ему подобных, может быть, использовать как оружие? Профессор Райс бы не одобрил, а вот Фло похвалила бы за практичность.

Ты огляделся сквозь паутину. Похоже, всё. Оно было единственной… аномалией здесь. Хотя… Это уже не аномалия, а потенциальный источник информации. Или всё же нет? Стоит как минимум проверить.

Ты спустился вниз и распахнул заклятьем закрытую дверь с поблёкшей надписью на ней. Бросил во мрак:

— Выходите, я знаю, что вы здесь.

— Опасный, — шепнули из темноты.

— Хищный ветер стих, — добавили с другой стороны.

— Нас много, он один, — парировали с третьей.

— Ветра тоже было много, — остерёг второй голос.

— Выходим? — четвёртый.

— Страшно! — пятый.

Громко перешёптываясь, парами и тройками маленькие, похожие на кукол человечки в обносках показались на свет «люмоса». Гремлины. Полудухи-полу… люди, наверно? Никто точно не знал. Гремлины получали силу, паразитируя на технике, понемногу, не разрушая, но сокращая срок жизни, снижая её КПД. Индустриалы ненавидели гремлинов.

— Как вы здесь оказались? — спросил ты их. Они зашептали вразнобой и ты прервал: — Кто-нибудь может говорить за всех?

— Я могу, — прокряхтел старый гремлин, которого задвигали назад молодые. На сморщенного неуклюжего старика остальные поглядывали скорее неприязненно, но возразить никто не возразил. — Мы нашли дыру, волшебник. Свободно было, и в Граде мы поселились.

— И много вас в Городе? — похоже, после некоей катастрофы (ты был уверен, что ей стало не разрушение листа) гремлины пролезли со стороны Утгарда и обнаружили, что ещё рабочую технику никто не защищает.

— Много, — развёл руками старый гремлин. — Всюду мы. Чего надобно-то, ваше магичество?

— Знаешь, что тут случилось? — наклонился ты к нему.

— Не знаю, — умные глаза гремлина смотрели холодно и оценивающе. А ведь никто старика назад не задвигал! Похоже, сородичи его попросту боялись, а сам он хладнокровно встал за ними, чтобы, в случае чего, первым убежать. — Хозяева-железячники сошли с ума — это и сам, поди-ка, понял?

— Понял, — нахмурился ты. — А что понял ты, гремлин?

— Железячники были сильномогучими собаками на сене, — оскалился гремлин кривыми жёлтыми зубами. — Назащищались от всего. Но что-то вот не предсказали, — злой смешок. — Бездна не прощает. Логов не осталось, магичество. Только сумасшествие да порча. Ищи терминал! Ищи рабочий терминал, слышал, где-то ходит Жнец, — он произнёс это как имя. — Злодей получает помощь снизу, значится, и связь с тем низом есть. Лифт ты видел, в лифты — не ходи. Ищи, магичество, вижу, искать умеешь, да народец наш не трожь.

— Мне вы не интересны, — выпрямился ты. — Спасибо за помощь.

— Тебе спасибо, — в спину бросил старый гремлин. — Хищный ветер докучал, ты — наш избавитель.

— Не за что, — и закрыл за собой дверь.

Итак, нечто попросту свело с ума индустриалов и их технику, а заодно сожрало как минимум кусок уровня ниже — настолько, что лифт, ведущий вниз, теперь ведёт попросту в Бездну. Но нижние уровни не уничтожены, более того, у кого-то здесь есть с ними связь. Похоже, самые нижние уровни (насколько нижние? Это ведь именно то, что называют Гиннунгагапом, Внешней Тьмою!) если не функционируют нормально, то хотя бы могут отправлять некую помощь верхним. Но самое подозрительное — что не осталось логов. Выходит, или нечто было столь стремительно, что даже техника индустриалов не успела ничего зафиксировать, или же оно было ещё и достаточно разумным, чтобы затереть следы. Но зачем? Сплошные вопросы без ответов!

> Будь Элизабет Миртл

Первые минуты пути сквозь пластико-бетонный лабиринт Города, скалящийся разбитыми окнами и подмигивающий мертвенно-белыми лампами, ты старательно «вычищаешь» сознание от всего лишнего. Роберт учил туго, и сейчас ты хвалишь саму себя за энтузиазм и упёртость. Если бы не это, то как долго приходила бы в себя? Когда, наконец, ты возвращаешься к реальности и рассматриваешь Город в подробностях… Нет, кровь в жилах от него не стынет, после взгляда туда — уже нет. Но холодок по коже пробегает. Вечное гудение каких-нибудь приборов, неестественно громкий стук воды, стекающей то тут, то там, — и привкус чего-то химического в воздухе. Ты никогда не была в морге, но готова поклясться, что именно таким морг и должен быть!

Город не мёртв. Он скорее напоминает инфернала, оживлённого тёмной магией трупа, слепо ковыляющего в поисках жертв. Вместо червей, питающихся мёртвой плотью, — гремлины, мелькающие тут и там. Денис их заметил тоже и кивнул тебе на немой вопрос: да, они — не видение, пусть ни Гарри, ни Седрик, ни Гермиона их не замечают. Куда вас ведёт Денис? Ты не торопишься с вопросами. Если бытие призрака чему-то и научило — так это терпению. Ты просто идёшь позади всех и вслушиваешься в Город. В конце концов, внимательное наблюдение приносит плоды.

— Денис, нам надо назад! — восклицаешь ты. — Здесь опасно!

— Что случилось? — все останавливаются, и Гурьев подходит к тебе. Он ничего не чувствует? Но почему?

— Вентиляция! Оно там! И оно набросится на нас, если пойдём дальше! — тыкаешь пальцем на вентиляционную решётку, стараясь не всматриваться глазами. Хватит и того, что видишь не глазами.

— Ниче… — он осекается. — Изобретательно, — щурится, разглядывая решётку. — Это не иное, но оно иным отравлено. Защищаем дыхание и пьём универсальные антидоты, живо!

— Вот дерьмо, — буркает Седрик, следом за остальными накладывая чары головного пузыря. — Помнишь ту канализацию, Гарри?

— Такое не забывается, — вздыхает тот. — Назад?

— Поздно! — вскрикивает Гермиона, когда решётка летит прямо тебе в голову. Ты делаешь голову призрачной. — К бою!

Вентиляция взрывается. Прямо вместе со стенами! Уродливые, несимметричные отростки плоти атакуют с каждой стороны! Одновременно происходит сразу столько всего:

— Протего, — приказывает Седрик, ограждая всех невидимым щитом. Плоть ударяется в него и не пробивает.

— Арида процесс, — хладнокровно колдует Гарри.

Гермиона же посылает невербальное заклинание, которое останавливает трещины на стенах, мешая потолку обрушиться на вас от ворочанья огромной массы плоти, опутавшей всё вокруг. Услышав, что делает Гарри — иссушающее заклятье! — понимаешь, что должна сделать сама:

— Фрагранта! — и обводишь палочкой всё-всё-всё вокруг, с трудом удерживая чары.

Пламя! Огонь вспыхивает вокруг, захлёстывает коридор и устремляется, вслед за иссушением, по трубам вентиляции. Становится жарко, но жар не касается головы, защищённой магией головного пузыря.

— Протего, — возобновляет Седрик щит.

— Фините, — останавливает Гарри пламя.

— Структур грагатус, — дополняет Гермиона, уже не восстанавливая, а насильно удерживая от разрушения всё вокруг. — Пять минут!

— Денис, куда? — спрашивает Гарри у Гурьева, всё это время замершего с закрытыми глазами. Ты… ты не хочешь знать, что именно он делал, когда приоткрывал себя-дверь!

— Назад, — он открывает глаза, и ты отворачиваешься от тьмы на месте глаз. Эту тьму, похоже, видишь только ты… — Я нашёл другой путь.

Спустя десяток минут бега по держащимся не иначе как чарами Гермионы коридорам вы выбираетесь в более-менее целый зал. Здесь на удивление тихо — только ваше судорожное дыхание да стук сердец. Как отдышались, ты спрашиваешь у Гурьева:

— А куда мы идём?

— Мне тоже интересно, — присоединяется Седрик. Гарри кивает в подтверждение.

Денис переглядывается с Гермионой. Отвечает именно она:

— Есть… информация, что у этого места не один уровень. Город простирается вниз, в Утгард, и дальше. Фактор, повредивший верхний Город, уменьшил его связность с уровнями ниже.

— Мы можем попробовать обрезать оставшиеся связи, а потом нужно будет только разобраться с разломами и зачистить Город от мелких аномалий, — подхватывает Денис.

— Никаких зачисток, — хмурится Гермиона. — Не успеем. Можно его уничтожить?

— Можно, — после колебания кивает Денис. — Есть способы. Думал, как раз ты будешь против. Столько бесценных, рабочих в реальности технологий и знаний…

— Обойдёмся, — отрезает Гермиона. — Нет времени. Сами придумаем, когда победим.

— Очень разумный взгляд на вещи, — улыбается Денис. — Что касается твоего вопроса, Бет, то мы двигаемся в направлении ближайшей связи с нижними уровнями. Уничтожим её — останется ещё две.

— А как же Грэм? — не можешь ты молчать. — Что с ним?

— Не могу с ним связаться, — разводит руками Гермиона.

— Он определённо жив, — слова Дениса успокаивают слабо. — Бет! Посмотри на меня. Он жив. И он не бездействует.

Что бы сказал сам Грэм на твоём месте? Не стал бы мямлить или говорить что-то вроде «давайте бросим дело и отправимся искать Бет незнамо где!» И ты не будешь! Хотя так хочется… Но ты не совсем глупая, чтобы пойти искать его одна. Сгинешь — и он этому точно не обрадуется. В конце концов, после того, что Грэм вытворил с лавкой Олливандера, это — просто мелочи. Или нет? Ведь не все вещи таковы, какими кажутся?

— Далеко идти? — делаешь максимально независимый вид. Не думать о Грэме и Фоуксе! Если Грэм сможет, то вернёт Фоукса, если нет… Если от него осталось хоть что-нибудь! Если твою с ним связь вообще не надо разорвать, ведь кто знает, что с Фоуксом сталось там! Не думать! Не думать о том, на что ты всё равно не можешь повлиять!

Идти оказывается совсем недалеко. Вы поднимаетесь по лестнице со ступенями, рассчитанными на каких-то громадин. Целый метр в высоту! Тебе-то хорошо, Денис, как и ты, умеет становиться призрачным, а вот остальные подтягивают друг друга с помощью магии. Ты прекрасно понимаешь, почему Гермиона не применила трансфигурацию или какие-нибудь подъёмные чары. Слишком… иное это место, и иное не инаковостью, а неким гигантизмом.

Лестница вьётся вокруг титанических механизмов. Огромная шестерня медленно вращается поодаль — и каждый из зубьев с Хогвартс-дракон размером! Лестница дрожит — она опирается на некий… механизм? Целую фабрику? Ты чувствуешь гул и ощущаешь, как сама реальность, сама реальностность подрагивает рядом с этим механизмом! Какие-то из механизмов-титанов кажутся абсурдными, как шестерня, а вон то напоминает мегазаклинание, полное мистического света, хрупкое, но гнущее действительность под себя. И всё это пронизывают бесчисленные кабели и провода, металлические, резиновые и даже сотканные из световых волокон, как тот волшебный механизм!

Это место подавляет масштабами и полной работоспособностью. Ты не видишь здесь следов разрухи. Деловито ползают маленькие робопаучки, едва ли не полирующие титанические конструкции вокруг. Иногда пролетают дроны из иссиня-чёрного металла. Порой какой-то из механизмов замирает, порой — меняет темп работы или собственную форму. Кажется, ваше присутствие нисколько не тревожит это место. Робопауки, дроны, фабрики, световые переливы — всё игнорирует ваше присутствие. Хочется быть тихим, хочется как мышь, как самое незаметное из привидений просочиться сквозь это место, не привлекая внимания его обитателей. Здесь нет никого живого, но масштабность — завораживает, никакой человеческий город с этим не сравнится.

— Невозможно, — шепчет Денис, как и ты, летящий чуть выше всех.

— Что случилось? — никто его не слышит, а ты не уверена, что стоит уточнять. Но проклятое любопытство всегда с тобой!

— Это место… Ты понимаешь? Понимаешь, что сделали индустриалы?

— Нет…

— Они управляют реальностью, — всё так же, не повышая тона, чтобы догоняющей вас троице не было слышно, отвечает он. — Без магии, без иномагии, без божественных сил!

— Как? — ты всё ещё не понимаешь, что настолько сильно поразило Дениса.

— Я не знаю, — вздыхает он. — Но очень хочу узнать.

Дальнейший подъём вы проделываете молча.

> Будь Ханной Аббот

С трудом вырвалась ты из забытья. Как будто сама тьма тянула к тебе щупальца, не давала проснуться, и ты без толку отталкивала её, боролась с многоглавой гидрой… Гидра проиграла. Чья-то помощь сверкающим копьём вонзилась в её хребет, переломила тьму и распылила тающими искрами. Искрами боли во всём теле! Ты вскрикнула.

— Сейчас будет легче, — чей-то голос донёсся сквозь завесу боли и смутной тяжести, сковывающей тело. Ты привычно «отставила тело в сторону» и огляделась духом.

Ты лежала в камере на ледяном полу. Голая. Запястья и лодыжки прикованы прямо к камню пола. Невидимая, но различимая тобой-духом сила придавливала к полу, едва давала дышать. Над тобой склонился незнакомец в светло-синем плаще. Он шептал:

— Сейчас, сейчас я освобожу вас, потерпите, — похоже, откуда-то зная, что ты уже пробудилась. Может быть, он тебя и пробудил?

Незнакомец сделал быстрый сложный жест, и давление пропало. Ещё один жест — оковы рассыпались на части, как «диффиндо» разрезанные. Ты открыла глаза, не прекращая оглядываться «формой» духа. Когда-то это было неудобно, теперь же накладывать два, три, четыре восприятия друг на друга без головокружений и усталости — легко. Энтони мог и больше, зато ты умела в таком состоянии не просто двигаться, а — убивать.

Незнакомец встал. Ты тоже, разминая затёкшие мышцы. Что характерно, подняться он не помог. Друг — или…

— Кто вы? — спросила, достав запасную палочку из капчалога. У тебя ещё с десяток таковых. Запас капчалог не тянет!

— Друг, — будто мысли прочитал! Снял капюшон — ничего особенного, на вид лет тридцать, лысый, с чёрным узором на голове, ты догадывалась, что магического назначения. Помнится, Роб тоже у тебя просил сделать ему защитное тату — послан был, конечно, к штатному татуировщику. — Мойлин, Первый Страж Эллаола, — все слова он произнёс с заглавной буквы и, одновременно, с каплей иронии. — В скором времени — бывший Первый Страж. Как я вижу, вам не нужна одежда?

— Не нужна, — оделась ты из инвентеки в рабочий серый комбинезон. — Предаёшь своих работодателей?

— Или они меня, — невесело ухмыльнулся Мойлин. — Подслушал тут парочку разговоров — я буду следующим в очереди на жертвоприношение после того парня, которого притащили вместе с тобой. Как они со мной — так и я с ними.

— Логично, — признала ты. Ловушкой это не пахло: ты-дух ощущала от Мойлина исключительно положительное. Острый ум, интерес к тебе, силу воли, неожиданную открытость, пусть и сдерживаемую этой самой волей, и внутреннюю решимость. Тебя, конечно, можно обмануть, но не настолько же полно! Мойлин не лгал. Он уже сжёг за собой мосты. А настоящий подарок судьбы — его должность. Местная стража — получается, он знает… — Где «тот парень»?

— Держи, — Мойлин извлёк из… нет, не капчалога. Ты-дух чуяла разницу между собственным капчалогом и тем, что использовал Мойлин. В общем, он извлёк «откуда-то» тёмно-синий плащ. — Надень поверх. Будешь младшим стражем, моим сопровождающим. До «того парня» тяжело добраться, но мы попробуем. С учётом паники, которую вы, пришлые, устроили, у нас неплохие шансы.

— Паника? — Теромос и Энтони что-то натворили, пока ты была в отключке? Но Энтони точно без сознания, связь с ним ослаблена, ты только чувствовала, что жив — не более того.

— Ну да, — хмыкнул Мойлин, жестом превращая стену этого натурального каменного мешка в настоящую дверь и открывая её. Тебе ничего не осталось, как последовать за ним, накинув капюшон. — Сородичи вашего ксеноса устроили очаровательную диверсию, закоротив нашу пространственную защиту. Интересно, откуда они узнали, где находятся узлы? Теперь по всему городу бегают гефестовы твари и у нас — у них, — поправился с усмешкой, — куча работы. Подозреваю, расчёт на то, чтобы освободить вас под шумок, — покачал головой. — Не получится.

— Почему? — накинула капюшон следом за Мойлином. Пустой коридор с явно волшебными огоньками на стенах чем-то неуловимым напоминал Хогвартс, ещё тот, родной, не корабль, а школу. Как же давно это было… Всего три года назад, а кажется — что вечность.

— Я не зря назывался Стражем, — ответствовал Мойлин в полный голос, нисколечко не стесняясь пленников в соседних камерах, что характерно, за обычными решётками. Поймал твой взгляд. — Я зачаровал нас. Тебя услышу только я, когда нужно, меня услышишь только ты.

— Неплохо, — ты заметила магию на плащах… нет, не магию. Вернее, местную «магию», «инфомагию» или как там её называла Алиса в шутку? — И что там с твоим стражеством?

— Мы, стража Эллаола, защищаем не высший круг посвящённых колдунов. Они не нуждаются в защите от других колдунов и, тем более, от людишек. Для этого есть служба безопасности, — капелька презрения. — Обычно бесполезны. Один посвящённый вроде меня стоит всей этой службы. Мы защищаем клан от того, кого призвали не отсюда.

— Что это за существо и какого… дементора не выкинули его обратно? — напряглась ты. Ещё инотварей не хватает для полного набора! Ничего. Таких ты тоже убивала. Ты, конечно, не Ивицер, который любую из тварюг мизинцем раздавит, и не Грэм с его — поёжилась — не-лезвием, но кое-что можешь.

— У нас с ним сделка, — усмехнулся Мойлин твоей реакции. — Оно не порабощает нас и делится знаниями, умениями, а мы в ответ удерживаем его в этой реальности жертвами. Другие кланы могут сколько угодно называть нас сумасшедшими. Для нас это комплимент — значит, никто так и не докопался, зачем нам жертвы на самом деле. Жертвы — это плата. Знания и сила — товар. Конечно, этот демон хочет большего и периодически пробует цепи договора на прочность. Для этого и нужна стража — сдерживать порывы нашего дорогого союзничка.

— И какого… демона тебя решили ему в жертву принести? — какими же идиотами надо быть, чтобы заключить сделку с инотварью такой силы? С другой стороны, Колдовской клан жив и здравствует. Похоже, они не такие уж идиоты, какими кажутся. Или ты чего-то всё ещё не знаешь. Эта их инфомагия, к примеру: в ней ты не понимаешь ровным счётом ничего.

— Сложный вопрос, — попытался отговориться Мойлин. Не тут-то было!

— Давай мне весь расклад, — отрезала ты, опуская голову, когда проходили возле других колдунов. Выглядели они нервно. Похоже, неразимчики дорвались, наконец, до боя, и колдунам пришлось ой как непросто! Интересно, кто это всё организовал? Джинни или, может, даже Грэм? Ну не Морулис же! В его вмешательство — не веришь.

— Как хочешь, — только и пожал плечами. — Видишь ли, меня растил колдун не из Колдовского клана. Мой учитель. Учитель имеет влияние на многие кланы и находится в тени. Именно учитель организовал мне эту должность, чтобы лучше контролировать демона. В его планы не входило, что я наберу так много личной силы — я подслушал его разговор с верховным колдуном. Верховный колдун уже поговорил с моим заместителем. Меня должны скормить демону. Как понимаешь, я против.

— Энтони говорил, что чувствует некую силу, наблюдающую за Сэмом и Бетой, — задумчиво сказала ты. — Мог ли это быть твой учитель?

— Мой учитель практикует… нестандартную магию, — столь же задумчиво отозвался Мойлин. — Он может отделять свой дух от тела, — как ты? — и наблюдать со стороны. Учитель говорит, что получил эти знания от демона, но я не верю. Демон многое даёт, но его знания ограничиваются демонологией. Как думаешь, почему наши магические конструкты такие самостоятельные? Мы вселяем в них подчинённых демонов помельче. Учитель же умеет больше верховного колдуна, — пауза, и он спрашивает сам: — Сэм и Бета — новые чемпионы? Они знакомы тебе?

— Мы в одной команде, — всё же раскрыла ты. Похоже, Мойлин не просто не лжёт, а сознательно выдаёт тайны Колдовского клана. — Спасём Энтони — узнаешь больше.

— По рукам, — короткий кивок. — Мы пришли.

Вы остановились перед пеленой сияния, загораживающей проход. Ты чувствовала двух людей за ней. От них исходила опасность.

— Что дальше?

— Я развею заклинание, но стражи этой камеры предупреждены о моём новом статусе. Их нужно нейтрализовать до того, как поднимут тревогу, — ты оскалилась, и он поднял руку. — Не убить! Не то поднимается тревога. Лишить сознания надолго. Я беру левого, ты — правого. Готова?

— Более чем, — спрятала палочку и размяла руки.

— На счёт три. Раз. Два. Три!

Пелена исчезла. Ты оказалась за спиной правого стража, обхватила его за шею и, раньше, чем он успел что-то осознать, сбитый с толку ударом тебя-духа, шепнула:

— Усни навечно.

Аккуратно опустила тело колдуна на пол. Мойлин синхронно махнул рукой, левитируя на пол тело «своего» колдуна. Его инфомагия быстрей твоего волшебства, но вот иномагия её обгоняет. Надо запомнить. Ты всё ещё верила бывшему Первому Стражу, однако доверяй — да будь готов. Мойлин был готов, поэтому идёт сейчас с тобой. Ты будешь готова тоже.

— Лучше, чем я ожидал, — похлопал в ладоши Мойлин. — Ты и впрямь интересная. Новая магия, непохожая ни на какую другую, — именно то, что я ищу.

Ты молча ухмыльнулась и кивнула на следующую дверь, на сей раз — из грязно-жёлтого металла. Мойлин смерил её взглядом и нахмурился:

— Неожиданно. Личная печать верховного колдуна. Мне такую не сло… кха!

Нечто огромное, могущественное посмотрело на вас. И надавило. Давление было таким, что ты попросту села на пол, а Мойлин прогнулся — но устоял. Ты обратилась тенью, иллюзией, перевернулась в «пространстве представлений реальности» или как в тех книжонках Грэма написано, — и давление обошло стороной. Встала, отряхнула мантию. Мойлин тоже распрямился, но со значительным трудом.

— Демон! — и выругался на колдунском, с упоминанием каких-то векторов и варп-течений.

— Всё хреново? — предположила ты.

— Верховный колдун натравил на нас демона, — поморщился Мойлин. — Не лично, демон в тюрьме, а капельку его силы. Я… могу держаться, — смерил тебя взглядом. — Тебе моя помощь не нужна, как вижу. Мне не сорвать эту печать, — поймал твой взгляд. — Стены она закрывает тоже. Я не продержусь рядом с дверью больше нескольких минут. Потом уходим — или я труп.

— Нас всё ещё не слышат? — уточнила ты на всякий случай.

— Просто голая сила, — снова поморщился колдун.

— Давай-ка начистоту, — ты-дух впитывала эманации двери, улавливала присутствие «печати» — ещё одна инфомагия, очень и очень сложная. — Ты бежишь как крыса с этой планетки. Тут тебе нечего делать, учитель предал, а у нас есть новые магии и всё, как ты любишь. Ты помогаешь мне освободить Энтони — я даю тебе укрытие у нас, выступаю доверителем.

— Всё так, — подтвердил Мойлин, что-то инфоколдуя. Получалось не очень, судя по выражению его лица. — Никаких новых знаний и сил мне тут не дадут, а цепной собачкой учителя я набегался — довольно! Вы — мой шанс на нечто большее.

— Я знаю, как нам проникнуть за эту печать, — решилась ты. — Дашь магическую клятву, что не скажешь ничего о моём способе, пока сама не разрешу, поможешь вывести отсюда Энтони — я помогу тебе. Сделка?

— Сделка, — медленно кивнул Мойлин, продолжая инфоколдовать. — Что за клятва?

— Называется «непреложный обет», — криво улыбнулась ты. — Тебе понравится.

> Будь Грэмом Фергюссоном

Путаница технических коридоров и разрушенных фабрик, где блуждали сумасшедшие роботы и надрывно выла вентиляция, закончилась. Ты отворил очередную дверь, на сей раз — из потрескавшегося пластика, и оказался на улице.

К голубому небу, прикрытому местной дымкой, вздымались небоскрёбы, безликие и одинаковые. По дорогам между ними блуждали люди — или то, что осталось от людей. Не совсем блуждали. Большинство уже лежало на земле. Умерли от истощения. Оставшиеся, спотыкаясь о трупы, таращась воспалёнными невидящими глазами в ведомую только им даль, бродили туда-сюда. Как они выжили? На лицах их ты видел засохшую кровь, а многие трупы были… разодраны, иначе и не скажешь.

Гадость, конечно, но осуждать явно сумасшедших как людей — неправильно. Здесь уже не осталось людей — или полулюдей. Эти… каннибалы некогда были индустриалами. У большинства — кибернетические конечности, глаза или ещё что-нибудь такое. Ты потянулся было к их теням, чтобы узнать больше, но тут же отшатнулся — чем-то страшным и знакомым повеяло оттуда. Нет! Ты туда не полезешь! Нужно двигаться, хватит уж глазеть на этих… деградантов!

Ты — в очередной раз похвалив богоуровень — взлетел повыше и попетлял между улочками, разглядывая картину разрушений. Ничего интересного: всё те же вышедшие из строя машины, деграданты, трупы, следы пожаров и завалов. Большинство небоскрёбов устояло. Возможно, потому что все они были жилыми, а в жилые помещения индустриалы вложили больший запас прочности? Или из поражающих факторов катастрофы сюда дошёл только информационный? Загадка.

Ты миновал центр, следуя наполовину подсказкам переусложнённой паутины, наполовину общеиномагической интуиции, вошёл в огромный цех. Здесь было тихо и тепло, в отличие от откровенного холода на улице, и ничем не пахло. И здесь обитали… призраки? Призраки — но не людей.

Беззвучно двигалась серая лента. Ты видел пыльный бетонный пол прямо сквозь неё. Провёл рукой — ладонь прошла свободно, оставив неприятное тянущее ощущение. Покачал головой. Бессмысленно работающий конвейер, могучий пресс, поднимающийся и опускающийся, стулья и столы, лампы, излучающие нереальный свет, даже кабели и внутренние стены цеха — всё было призрачным, ненастоящим! Здесь царила противоестественная тишина — в диссонанс плачу ветра да мычанию деградантов на улице. Или не совсем тишина?

— Почему ты не выключаешься? — донеслось до тебя. — Глупая кнопка, почему ты не работаешь?

— Кто здесь? — крикнул ты. — Ты меня понимаешь?

— Да-да? — откликнулись откуда-то из-за наслоений призрачности. — Иду-иду!

Прошло несколько минут — ты уже готов был идти искать обладателя голоса, как он прошёл сквозь дверь к тебе. Это он что — петлял по цеху, будто бы тот был реальным?

— А, привет, кто будешь? — индустриал даже рукой махнул в знак приветствия!

Сморщившаяся кожа делала его лысую голову похожей на картошку. Оба глаза были искусственными, почти неотличимыми от настоящих, кроме как по неестественно чётким движениям и отсутствию признаков старости. И руки, и ноги — протезы, переплетения металла и проводов, движущиеся чётко и точно. Рабочая спецовка выглядела на старике на удивление естественно, а шею оплетал металл — поддерживающий механизм?

— Я человек, иномаг, — представился ты. Был ли в себе этот индустриал? — Ты знаешь, что тут произошло?

Старик встретился с тобой взглядом. Кривая, зато искренняя улыбка на его лице погасла, уступила место печали и страху:

— Не знаю, — отрезал он. — Не хочу знать! Не хочу помнить! Тебе нужна информация, иномаг? Ищи Жнеца, если он не найдёт тебя первым.

— Мне известно, что в этом районе находится рабочий терминал, — аккуратно сказал ты. Ты мог бы использовать на индустриале подчиняющие чары, но это было… Нет. Просто нет. Бедняга и так едва жив, едва в своём уме.

— Находился, как не находиться, — после долгой паузы кивнул старик роботизированной шеей. — У меня был удалённый доступ. Жнец деактивировал. Тебе нужно ниже, человек. Ищи конфигуратор реальности и бойся холода.

— Ниже? — переспросил ты развернувшегося старика. — Где именно?

— Прямо под нами, глухая тетеря! — крикнул индустриал, прежде чем войти в призрачную дверь. Буквально через минуту ты услышал знакомое: «Почему ты не выключаешься? Глупая, глупая кнопка!»

Направив палочку в землю, ты произнёс:

— Проспицум.

Да, есть и чисто магические методы видеть на расстоянии. Ты мог заглянуть в альтернативное время через тень эха, например, но зачем тратить силы, если проще использовать единственное заклинание. Были и продвинутые чары такого типа: с ними маг мог заглянуть едва ли не в соседнюю звёздную систему, но для них нужен был особенный талант — как для тех же прорицаний. Заглянуть за несколько метров мог каждый.

Чётко усвоив образ места, крутанулся, аппарируя вниз. Не тратя время на тёмный коридор, повторил манёвр. Вниз, вниз и ещё раз вниз! На десятой аппарации ты окончательно выдохся, опёрся на стену, отходя от головокружения. И как только боевые маги вроде Гарри могут аппарировать по сорок раз за сраженье? И ведь не сказать, что у тебя проблемы с вестибулярным аппаратом! Итак, ты на сотню метров ниже цеха. Почувствовал ли ты что-то эдакое? Пожалуй… да.

Это одновременно противостояло и помогало иномагии. Сложно описать. Как будто кто-то одновременно тянет в две стороны с одинаковой силой. Равнодействующая сил — ноль, зато напряжение внутри раздираемой на части вещи… Ты чётко ощутил источник искажений, но вот познать его иновременем даже пытаться не стал. Кто знает, во что превращается лабиринт в таких местах? Ты не был уверен, что именно это — место нахождения терминала, но других зацепок не было. Согласно теням знаний, терминал позволит использовать систему наблюдения и контроля Города. Ты не только разберёшься, что здесь произошло, но и найдёшь друзей, поможешь им удалённо, может быть, даже свяжешься и поговоришь.

Ты направился по коридору, плавно меняющему наклон вниз и переходящему в лестницу со ступеньками и перилами. Похоже, раньше здесь был элеватор или что-то типа. С каждым шагом становилось всё холодней, на стенах появилась изморозь, а в воздухе клубился пар. Ты взлетел и защитился большим головным пузырём, установив его центром пупок, а не голову.

— Внимание, критическая утечка криоагента! — донёсся холодный голос сквозь шипение. — Внимание, критическая утечка криоагента!

Похоже, это зацикленная запись-предупреждение. По крайней мере, никого живого чары «гоменум ревелио» здесь не обнаружили. Или — призрак? Неважно. Ориентируясь больше на заклинания и иномагические чувства, ты пролетел промороженное место, снял защиту и приземлился.

— Интересно, — произнёс скорее сам себе, нарушая гнетущую тишину.

Ты шёл по совсем новому, без следа разрушений, белоснежному коридору, залитому приятным жёлтым светом. Пропало всякое гудение и шипение, и ты был уверен, что это — неспроста. Индустриалы защитили это место. Возможно, крионика нужна была для защиты от температурных колебаний? Здесь не помешала бы Элла! Вот уж кто бы точно разобрался в местных неиномагических странностях!

Остановился перед металлическими дверями с кодовым замком.

— Алохомора.

Толстенные двери послушно отъехали в сторону. Ты вошёл в абсолютно целую комнату… управления? Но управления чем?

Единственное кресло. Десятки пультов и клавиатур, множество экранов практически полностью закрывают все стены комнатки, кроме единственного окна со столь же прочными, что и дверь за спиной, металлическими ставнями. Ты опустился на кресло, и экраны послушно зажглись. Всё полностью работоспособно. На экранах — куча графиков, пересчитывающихся в реальном времени и совершенно тебе непонятных. На самом большом — поясняющая надпись:

Соединение с нижними уровнями: АКТ

Статус пассивной защиты: АКТ

Статус активной защиты: ДЕАКТ

Статус конфигуратора реальности: АКТ в режиме ПРОЕКТОР

Тип проекции: РЕАЛИЗАЦИЯ

Задействованная мощность: 100%

Конфигуратор реальности? Вероятно, он и находится за обзорным окном?

— Открывать или не открывать? — наставил на ставни палочку. Интуиция молчала. Инфуцор — тоже. Можно было заглянуть туда с помощью «проспицум», но кто сказал, что это безопасней?

— Это безопасно, — заметил знакомый по криоаварии мужской голос. — Я бы рекомендовал вам воспользоваться штатными методами вместо локального искривления ордополя.

— Кто ты? — не стал спешить обкладываться щитовыми чарами. Не похоже, чтобы в этом месте было что-то опасное. Да, вещи, которые не таковы, какими кажутся… но не здесь.

— ИИ-ассистент класса три, — представился тот. — Предназначен для управления и оптимизации работы конфигуратора реальности.

— Ты неразумен? — уточнил на всякий случай.

— Класс моей разумности — третий, — непонятно ответил ассистент. — Я способен к ограниченно разумному мышлению в рамках моей функции и частично за её пределами.

— Что такое конфигуратор реальности? — спросил с надеждой, что эта штука тебе поможет.

— Конфигуратор реальности — уникальное устройство, свободно реконфигурирующее сущее между любыми формами. Несмотря на высокий экспериментальный потенциал, конфигуратор используется для усиления связности верхних уровней техносферы.

— Почему он уникальный? — уловил ты некие эмоции в голосе ИИ.

— Источником эффектов конфигуратора является талисман. Согласно локальным законам этой реальности, может существовать только одна версия талисмана в причинно-замкнутой области.

— Что за талисман? — неужели тот, что просила найти Джинни?

— Имя, данное талисману его дарителем — Зеркало Тени.

Тени? Нет, это не связано с иновременем, речь идёт об аспекте Тени! Получается…

— Его подарила Элиза Даттон?

— Да.

— Зачем?

— Это не входит в область моей компетенции, — ИИ помедлил. — Могу предположить, что целью было создание конфигуратора реальности для преодоления разрушительных факторов, в данный момент затронувших верхние уровни этой техносферы. Цель была полностью реализована.

— Если я извлеку это Зеркало Тени, то что будет с Городом? — а ты уверен, что Элиза рассчитывала, что оно достанется именно вам, а конкретно — Элле. Насколько же многогранен план Хранящей Время?

— Не рекомендуется извлекать Зеркало Тени из конфигуратора реальности, — пауза. — Это нерационально. Рационально отсоединить конфигуратор реальности от внешнего управления и забрать целиком. Вы в любой момент можете извлечь Зеркало Тени или присоединить его обратно. Конфигуратор реальности транспортабелен человеком без дополнительных технических средств. Отвечаю на ваш первоначальный вопрос: будет разорвана информационная связь с верхними уровнями техносферы. Иных негативных последствий не предполагается.

Похоже, ИИ не хочет, чтобы ты оставил здесь конфигуратор реальности. Ты догадывался, почему, из его же фраз. Он бы хотел, чтобы конфигуратор раскрыл свой потенциал, а не простаивал «усилителем связности».

— То есть, если я заберу конфигуратор, то все уровни ниже будут недоступны? — это, между прочим, было бы очень хорошо. Кто знает, какие иности там, ниже, если здесь есть разломы, живые дыры, этот непонятный хищный ветер и куча другой гадости, которую ты обходил стороной?

— Будет нарушен информационный доступ, — поправил ИИ. — Энергетический доступ осуществляется модулятором напряжённости реальности. Транспортный доступ осуществляется в области работы генератора автоупорядочивания.

— Если разрушить все три…

— Это не область моей компетенции, — и после очередной паузы. — Вероятно, с учётом структурной деформации верхнего и следующего уровней и усилившегося межреальностного напряжения, этот уровень будет оторван от остальных. Целостность несущих конструкций оценивается как три процента. Нагрузка оценивается как двести семь процентов от стандартной.

— Я не совсем понял, как информационная связь увеличивает… прочность, — признался ты. Таким образом, после этой связи останется ещё две, затем закрыть разломы, и вы точно не столкнётесь с тем «фактором», который, считай, разрушил Город. Хорошая новость! Эта мегааномалия уже не выглядит такой уж страшной.

— Я отобразил нужные формулы и графики реальностной метафизики на центральном экране.

— Эм… ясно, — а что ещё тут сказать? Сюда бы Эллу или хотя бы Гермиону! Ты во всём этом не разбираешься уж точно. На всякий случай сфотографировал формулы и переслал в чат. Кристо и Алисе будет интересно. — Можно связаться с этими нижними уровнями и узнать, что здесь произошло? И как насчёт местной сети?

— Нетехническая связь с нижними уровнями заблокирована на той стороне. Мне неизвестно происхождение разрушительного фактора. Взаимодействие терминала с сетью данного уровня запрещено глобальной политикой безопасности, — вот тебе и терминал… Вздохнул и спросил:

— Ты поможешь мне извлечь конфигуратор?

— Начать процедуру извлечения?

— Давай, — кивнул ты самому себе. Как минимум, с этой связью будет просто.

> Будь Элизабет Миртл

Лестница для гигантов заканчивается у... что это вообще такое? Ещё один титанический механизм?

Столп чего-то устремляется снизу… Ты смотришь вниз и тут же жалеешь об этом. Не Бездна, нет. Но высота больше, чем у самого высокого небоскрёба Города, больше, чем ты можешь почувствовать! Столп чего-то и является связью, которую вы ищете. Связью между уровнями Города.

Сложно описать сам столп. Синие искры света, переливы самой реальности, молнии, но не физические, воспринимаемые не глазами, а шестым, седьмым, восьмым чувством. Клубящееся нечто, что не может иметь названия на человеческом языке. Как будто саму бесконечность сжали в одно место и получился этот столп!

Верхушка столпа переходит в световой вихрь, а тот, в свою очередь, сдерживается лепестками титанического механизма. Он нависает над вами так, что кажется, будто бы вы — даже не букашки, а пылинки возле лепестков этого железного цветка. Вокруг столпа кружат знакомые тёмно-синие дроны, порой влетают в него — и исчезают, просто растворяются без следа. Что это такое? Зачем оно нужно?

— Вот, значит, как это работает, — чётко произносит Денис. В его голосе нет ни страха, ни благоговения. Только бесконечное, как сам столп, спокойствие. — Вот, значит, что мы должны уничтожить.

— Что это такое? — спрашивает Гарри. Он разглядывает столп будто сквозь прицел какого оружия. Как можно вообще смотреть так на это чудо?

— Не знаю, — качает головой Денис. — Но оно работает на разнице физических законов разных уровней. Должно быть, индустриалы используют его как источник энергии. Или как канал связи. Или как машину исполнения желаний. Не знаю. Я не иномаг реальностей, но уверен, что его легко поломать.

— Тонкая настройка? Нет защиты от искажений? — быстро спрашивает Гермиона. Поднимает палочку, оценивающе оглядывая столп, — и столь же резко опускает.

— Я не вижу никакой защиты, — поправляет Денис. — Это не значит, что её нет. Ощущение, что это место… не рассчитано противостоять классическим волшебникам. Любой из нас может его уничтожить.

— С непредсказуемым результатом, — добавляет Гермиона. — Смертельно опасно. Недалеко. Кто-то останется и рискнёт собой, — с сожалением. — Не я.

— И не я, — едва заметно вздыхает Денис. — Мы с Гермионой слишком нужны, чтобы находить путь и ответы.

— Гарри, тебе тоже нельзя, — вставляет Гермиона.

— Я останусь, — не сразу осознаёшь, кто это говорит.

Ты сама! Ты… А разве есть вообще выбор? Ты — или кто? Или Седрик? Да он в сто раз тебя полезней! Это и есть то место, ради которого ты вошла в экспедицию. Ты… Выживешь ли? Ты не знаешь. Холодок близости к концу, настоящему, столь же страшному для призраков, сколь и для людей, сковывает внутренности и мешает дышать. Но ты уверена в решении. Именно ты должна это сделать.

— Лучше я, — Седрик? Но почему? — Без тебя, Бет, мы не достанем Фоукса.

— И со мной не достанете, — на лицо сама собой налезает горькая улыбка. — У меня есть шанс выжить, Седрик. Из всех я самая… защищённая. Я смогу вернуться к вам, ты — нет, — аргументы сами собой приходят в голову, будто ты долго над этим размышляла. — Один маг не сможет защититься от всех… аномалий в Городе. А один полупризрак — может. Мне не надо сражаться с той тварью в вентиляции, мне не грозит обрушение, на меня не действует большинство заклинаний, я иномаг и чувствую иное издали, могу проходить сквозь стены, потолки и полы.

— Мы не обязаны отходить так да… — начинает Седрик — но взгляд Гермионы заставляет замолкнуть. — Обязаны?

— Мы не знаем, — тихо отвечает Денис. — Я бы отошёл километров на семь. Улетим вниз на мётлах и пройдём несколько километров в сторону следующей связи. Туда, — указывает палочкой. — Чуешь, Бет?

— Да, — ты и вправду чуешь. На границе восприятия, едва заметно, но после того, как Денис показал — уже не потеряешь из виду это… искажение. Отсюда ты не видишь, что это такое, но какое оно — нет, ты не забудешь. — Как я пойму, когда нужно будет… действовать?

— Я подам сигнал, — он трансфигурирует из воздуха два камушка и связывает их протеевыми чарами. Протягивает один тебе. — Он нагреется, когда мы будем готовы. Если что-то пойдёт не так до нашей готовности — нагрей свой, мы вернёмся. Охлади камень, когда закончишь, чтобы мы возвратились за тобой. Будем ждать любого сигнала два часа после своего.

Ты молча киваешь. Слова не нужны. Смотришь на столп.

— Удачи, — тихо говорит тебе Седрик, положив руку на плечо. Ты просто киваешь ему.

— Собрались! — командует Гарри. — Наша задача — уцелеть до катаклизма и эвакуировать Бет. По мётлам!

Он пытается выглядеть бодрым, но ты чувствуешь его тоску. Не по тебе. Должно быть, по другим людям… другим бойцам, которых он терял? Он не боится тебя потерять. Он… слишком привык к этому? И он всё ещё лидер вашего отряда, но ни слова не сказал, когда ты вызвалась. Потому что… потому что понимал, что слова излишни?

— И вам удачи, — шепчешь вслед улетающим друзьям.

Вот мётлы превращаются в едва заметные точки на фоне титанов-механизмов. Вот исчезают. Ты напрягаешь обострившиеся после контакта с Бездной чувства. Различаешь, что там, внизу, дальше подножия великановой лестницы, отряд находит новый путь вглубь бетонного лабиринта. Соприкасаешься с присутствием Дениса, точно растянутым вокруг. Так вот как он всё воспринимает! Делается… частично частью окружения? В отличие от него, ты будто вытягиваешь не то сознание, не то присутствие, не то душу вдаль, оставаясь собою. Вы замечаете друг друга. Это похоже на безмолвную улыбку. Ты улыбаешься в реальности и «втягиваешь» чувства обратно.

Ждёшь. Ждёшь. И ещё раз ждёшь! Наблюдаешь за столпом. Пытаешься угадать световые эволюции «волшебного» механизма. Задумываешься над предназначением мегашестерёнки. Касаешься сознанием дронов. Пытаешься безуспешно пересчитать всех робопауков на лестнице. «Гладишь» вниманием нить, всё ещё связывающую с Фоуксом, не в силах уловить, что же происходит по ту сторону. Камень теплеет в твоей руке. Пора.

Сжимаешь связной камень в одной руке, палочку — в другой. Твёрдо стоишь материальными ногами на металлической площадке, венчающей лестницу великанов. Ты не знаешь, какое заклинание применил бы Денис или Гермиона. Но уверена, какое применишь сама. Какие чары получаются у иномагов лучше, чем у классиков? Какие чары действуют одинаково хорошо на волшебные артефакты, оживлённые предметы, сложную технику и человеческий разум?

— Конечно, конфундо, — отвечаешь сама себе, направив сквозь палочку всю свою волю, всё желание… нет, не уцелеть. Разрушить. Сколь ни прекрасен столп, ты должна обезопасить край Грэма, давший тебе, вам всем, всему Хогвартсу — приют.

В короткий миг, когда твои губы ещё произносят слова, твой разум касается-таки столпа, сколь бы ты ни хотела этого избежать. Ты не понимаешь! Но чувствуешь баланс. Равновесие. Филигранно рассчитанное равновесие сотен величин, которым нет названий и имён, сущность которых ускользает из-под взгляда, но не потому, что ты не можешь видеть, а потому, что не способна понять. Нет в голове ни слов, ни понятий таких.

Сознание раздваивается. Одна половина вкладывает всю себя в заклятье, другая — тонет в непостижимости столпа. А потом твои чары касаются баланса и тянут его. Тянут сразу во все стороны! Ты чувствуешь, как что-то разрушается, как нарушаются границы и расходятся пределы, как нарастают искажения и как размываются сущности, растянутые сквозь иллюзорные мембраны переходящих друг в друга законов. Будто лопаются струны, тонкие, напряжённые, бесконечно длинные, уходящие куда-то настолько низко, что ты не осмелилась бы и подумать, что…

Тебя выбрасывает обратно в тело, и ты видишь, как столп темнеет, видишь белые молнии, змеящиеся вокруг него, беззвучные и могучие. Одна из них мельком касается твоей площадки, и ты в последний миг успеваешь сделать себя призрачной. Себя — и палочку. Связной камень улетает вместе с площадкой в пропасть столпа. Ты разворачиваешься и летишь со всех сил подальше, по неожиданно чёткому следу друзей! А сзади за тобой гонится волна искажений, и все чувства кричат, что стоит ей тебя коснуться, и…

Быстрее, быстрее, быстрее! Титанические машины рушатся, разлетаются на части! Прямо сквозь тебя пролетает зубец мегашестерни, вокруг мелькают разряды «волшебной» машины, а жуткий технопад давно бы раздавил твою бедную голову, не будь она призрачной. Ты летишь сквозь кабели и дронов, сквозь обломки и вспышки, сквозь шипение кипящего металла, сквозь хаос и взрывы. Всё смазывается перед глазами, ты уже не видишь, куда летишь, только бы — успеть, успеть, успеть!

Ты не успеваешь. Волна — быстрей. Касается тебя. Боль! Удары! Темнота.

> Будь Грэмом Фергюссоном

Доставленный манипулятором прямо в руку конфигуратор реальности не был чем-то величественным или эпичным. Самый обычный чемоданчик с технической начинкой внутри, не очень-то тяжёлый. Не стало сюрпризом и то, что ИИ-ассистент физически располагается внутри чемоданчика. Желание жить и выполнять свою функцию дальше присуще и ограниченно разумным вроде него. Извлечь сам талисман из конфигуратора было совсем просто: для этого имелась специальная кнопка, после чего «технический обвес» Зеркала просто выталкивал его наружу, разрушая некое «самоподдерживающееся макроквантовое состояние».

— Как можно использовать конфигуратор, если я хочу быстрей добраться до следующей свя… — начал было ты. Свет погас. Теперь ты находился в темноте, нарушенной только парой индикаторов белого чемоданчика. — Что случилось?

— Фиксирую нарушение вспомогательного энергопитания, — невозмутимо сообщил ИИ. — Резервный генератор включится через три… два… один…

Появился свет. На сей раз — тревожный, приглушённо-красный.

— Согласно общеинфраструктурному оповещению вышла из строя линия вспомогательного энергоснабжения, — пауза. — Разрушен модулятор напряжённости реальности, пользователь.

— А Денис даром времени не теряет, — хмыкнул ты. — Хорошо. Ты знаешь, где находится генератор поля автоупорядочивания? Думаю, встретимся с ним там.

— Расчёт маршрута… Обнаружены альтернативы. Разрешено ли использовать конфигуратор реальности для отображения альтернатив?

— Отображай, — кивнул ты. Вот и посмотришь, как это работает.

А работало это… совершенно непонятно! То есть, прямо как твой аспект! Причинность просто перестроилась на микроуровне, причём законы физики — насколько ты, не иномаг реальности, мог их ощущать! — не столько перестроились, сколько расширились, странным образом не просто позволяя изменение, а делая его логичным, наименьшим действием.

Красный свет искривился, и перед тобой высветилось созданное из него изображение. Это был Город, вернее, верхний его уровень. Верхний уровень «техносферы», как бы назвал это ассистент. Он был огромным! Настоящий айсберг: если высоту от поверхности измерить высочайшими из небоскрёбов, то вниз Город простирался на пятнадцать таких небоскрёбов и ещё чуть-чуть! Яркая красная точка, «подписанная» миниатюрой человечка с чемоданчиком — это, должно быть, ты. Сквозь многажды упрощённую для большого масштаба схему секторов вело четыре маршрута. Два маршрута пересекало огромную… дыру в центре Города, два — обходило.

— Наличие альтернатив, — пояснял ассистент, — вызвано выбором типа перемещения и риском прохождения сквозь зону искривлённой физики.

— Что за зона и что за типы?

— Вы можете идти, используя конфигуратор реальности для преодоления границ секторов либо не используя. Вы можете лететь сквозь зону, оставшуюся после детонации модулятора напряжённости реальности, либо в её обход.

— Так, — ты нахмурился. — Что ещё за зона? Что там произошло? — это была… очень плохая новость. Тревога где-то на окраине сознания переросла в страх. Твои друзья живы? Бет, Гарри, Гермиона, Седрик и Денис — с ними всё в порядке?

— Информация отсутствует, — знакомая пауза. Похоже, ИИ было именно что тяжело думать вне рамок его функций. — Модулятор напряжённости реальности работал на основе метафизической неопределённости между зонами разных физических законов. В момент коллапса неопределённости локальная физика и метафизика искривляется непредсказуемым образом. Технологический уровень верхней тысячи уровней недостаточен, чтобы ответить более точно.

— Час от часу не легче, — вздохнул ты. — Откуда знаешь про этот «технологический уровень» и сколько вообще уровней у этой техносферы?

— Щуп техносферы имеет более миллиона уровней. Я имел ограниченный доступ к ближайшей тысяче уровней и имею примерное представление о возможностей верхнего участка щупа.

— Почему щуп? — снова уточнил ты. Миллион уровней? Кто, чёрт побери, такие индустриалы и откуда они родом?

— Это общепринятое название многоуровневого эффектора с обратной связью, — пояснил ИИ. — Полное название неудобно произносить вслух.

Ты задал вопрос, который должен был задать давным-давно:

— Кто такие индустриалы? Что такое техносфера?

— Информация отсутствует, — просто ответил ассистент. — Приблизительное вероятное определение моими словами: сверхцивилизация, достигшая метафизического уровня манипуляции природой, — пауза. — Я думаю, что нижние уровни техносферы более благоприятны физически, метафизически и реальностно для сверхразумных существ. Для воздействия на иные, менее благополучные реальности техносфера использует эффекторы-щупы, располагая уровни щупа в порядке наиболее плавного перепада ордополя. За счёт ордополевой разности уровней щупа работают вспомогательные генераторы типа «модулятор напряжённости реальности». Это достаточно полный ответ?

— Наверное… — протянул ты.

Итак, это некая… техническая цивилизация? Сама идея подобного противоречила всему, что ты знал об устройстве мироздания! Может ли цивилизация, не бог, не иномаг, не волшебник, не игрок-манипулятор аспекта, не существо вроде Инфуцора, обладающее предельной истиной, или вроде Алисы, с предельной волей, — менять законы физики? И, похоже, подстраивать их под себя — тоже? Раньше ты думал — нет. А теперь перед тобой конфигуратор, управляющий Тенью без капли чуда, волшебства и инореальности!

Индустриалы волей-неволей заставляли себя уважать. И тем более страшным казался тот… фактор, что разрушил верхние уровни. Это должен быть кто-то уровня Ивицера как минимум! Или, может быть, Алисы? Хранящая определённо стояла выше этого, но какое-нибудь её столкновение с Инфуцором вполне могло бы мельком затронуть и индустриалов. Насколько ты понял, чем выше уровень, тем хуже физика для действительно высоких технологий, а значит, верхним уровням сложно что-либо противопоставить какой-нибудь Тёмной Луне или Элизе.

Элиза. Она явно отметила индустриалов как существ… как цивилизацию, которой можно доверять. Оставить здесь целый талисман, рассчитывать, что его никуда не украдут, сохранят до самого сеанса… Пожалуй, твоё доверие, пусть и слабое, индустриалы заслужили. Ты слышал о них много плохого, но всё же меньше, чем о других… существах с изнанки. И то, что ты слышал, не было доверенными, хорошо подтверждёнными фактами. Больше слухами.

— Маршрут в обход опасной зоны, — решился ты. — С использованием конфигуратора. Я могу летать, и быстро.

— Принято. Опрашиваю информационную сеть. Перерассчитываю маршрут. Меняю режим конфигуратора, — схема Города исчезла. — Указываю направление, — тонкий белый лучик из чемоданчика упёрся в стену. — Можете начинать полёт, пользователь. Рекомендуется соблюдать осторожность с разгоном в замкнутых пространствах: конфигуратор работает ограниченно быстро.

— Что ж, — оторвал ноги от пола и зажёг «люмос». — Поехали.

Стена изменилась.

> Будь Седриком Диггори

Когда связной камень сперва раскалился, а затем попросту распался в пыль, после чего громыхнуло и вырубился свет — липкий страх обволакивает тебя. Вы не сговаривались — просто молча поворачиваете обратно. В свете лишь волшебных палочек, вглядываясь в каждую тень, торопитесь вы по пустынным, а теперь и тёмным коридорам. Навстречу вам выпрыгивает какое-то… отдалённое подобие человека. Ты уже насмотрелся на таких на Земле — на одних рефлексах отбрасываешь его чарами, Гарри добавляет «конфринго». На полминуты останавливаетесь, передыхаете, пока Гермиона колдует что-то на явно сумасшедшего гибрида человека и робота. Наконец, она поднимается, а Денис кивает: путь свободен. Вы срываетесь с места, и ты жалеешь, что коридоры часто петляют, залы полны мусора под потолок, а света нету вовсе — а так бы хотелось запрыгнуть на мётлы и домчатся в мгновенье ока!

Полчаса бега, прерываемые только парочкой полулюдей, вы торопитесь обратно, пока, наконец, дорогу не преграждает завал. Гермиона бросает вопросительный взгляд на Гурьева. Тот вздыхает:

— Её душа ещё здесь. Состояние стабильно тяжёлое. Пара часов у нас есть.

Вы приступаете к разбору. Ты аккуратно оттаскиваешь крупные обломки, Гарри дезинтегрирует мелкие, Гермиона держит свод, а Денис, метнувшись вперёд призраком, помогает вам с другой стороны. Выбрасываешь из головы глупую мысль, что там, на месте Бет, должен был быть ты. Она выжила. Выжил ли бы ты? Вряд ли. Ты, может быть, неплохой боец, но иномаг из тебя — как бегун из зомби. Порой ты думаешь, что не ты должен был выжить тогда, в китайской мясорубке, а Рон. Рон был младше — но и лучше тебя. Или Невилл. Они были прирождёнными бойцами. Ты просто не мог оставаться в стороне.

Это начиналось как бесконечная месть и попытка спасти то, что ещё можно спасти, после того как пожиратели убили папу. И это всё никак не заканчивается. Ты устал. Иногда тебе кажется, что каждый шаг, каждое движение совершаешь точно через кисель, будто воздух сопротивляется жалким попыткам двигаться. Усталость преследует тебя не первый год. Усталость, горькая безнадёжность (не спасти, не вернуть, не отомстить…) и колючее одиночество.

Гарри и Гермиона проводили время вместе. Ты… ты не лез к ним. Не напрашивался на общение. Ты просто проводил время сам с собой, не позволяя и выпить лишнего. Жил на зельях живости. И шёл следом за Гарри в бой. Что-то в глубине тебя было против этой безнадёжности. С одиночеством ты готов смириться, усталость давно уже с тобой, и ты привык с ней жить. Ты бы остановился, Гарри бы понял, он никого не держал в отряде насильно — только добровольцы… родственные ль души? Но безнадёжность — безнадёжность бесила и заставляла сжимать зубы.

Сжимать зубы — и рваться в бой. Ты сражался, когда на Земле остались редкие оплоты обороняющихся. Ты сражался за Хогвартс и за Министерство. За мечту отца о мире и покое. Пусть не для него, не для тебя, но для остальных. Папа бы гордился тобой? Ты не знаешь. Наверное, он хотел бы внуков, но Чжоу… И некому уже мстить. Некому. И когда, казалось, вы проигрывали — прибыл Хогвартс. Хогвартс прилетел на помощь Хогвартсу, и ты увидел свет в конце тоннеля. Землю, даже саму реальность Земли было не спасти — но вы выжили. Ступая по Хогвартсу-дракону, ты ловил неверящие улыбки знакомых волшебников, вдруг оказавшихся в безопасности. И слышал их благодарности. Ты сражался не зря.

Но как же ты устал от потерь! И сейчас, сжимая зубы, чтобы не поторопиться, не натворить дел, левитируешь обломки. Да, Гермиона держит свод, но Гермиона — не всесильна. Бет не скажет спасибо, если вы переломаете себе ноги камнями, чтобы её выручить. Вы выручите! Выручите. Ты хочешь в это верить! Хочешь верить, что вы, наконец, победите, что этот сеанс закончится, что всё закончится и ты сможешь, наконец, заснуть без кошмаров, не заливаясь зельем сна без сновидений. А дальше… Ты не знаешь, что будет дальше. Голова отказывается думать в том направлении. Не важно, что будет дальше! Дальше — будет. Пусть даже не для тебя — так для других. Как же хочется в это верить…

Завал заканчивается, а тебе кажется, что вы разбирали его пару лет. Спешите дальше, проходите несколько коридоров, выбегаете в знакомый зал. Это место тебе подсознательно не нравится. Застывшие роботы напоминают терракотовую армию. Дементоров Китай с его безумными колдунами! Мало вам было зомби и мутантов, так ещё и колдуны с их «отерракочиванием» живых людей, как будто это могло Китай спасти! У тебя до сих пор мурашки бегают при вспоминании, как люди превращаются в послушные статуи. Той ночью было, пожалуй, так же темно, как в этом зале.

Молнии! Молнии кружатся между роботов, и сгустки молний напоминают вам неких существ. Денис без колебаний бросает «Аваду» в ближайшее существо, но заклятье пролетает насквозь и сбивает одного из роботов. Гермиона пробует «конфринго», ты поддерживаешь «ступефаем», а Гарри — «инкарцеро». Этим… электропризракам всё равно. Вы почти бежите через зал, предчувствуя неприятности. И неприятности следуют.

Электропризраки буквально забираются, точно с неким трудом, внутрь роботов. С лязгом и скрежетом роботы оживают — отнюдь не для того, чтобы пожелать вам удачного пути! Иногда тебе кажется, что все эти изобретения магглов делают только хуже. Разве Волдеморт смог бы раздобыть и улучшить этот их проклятый вирус, если бы у них не было проклятых лабораторий с, очевидно, безумными учёными? И этот бессмысленный Город! Эти бешеные роботы!

…Конечно, это глупо — проклинать технический прогресс. Ты отбрасываешь ближайших, а Гермиона пробует взять их под контроль. Без толку. Гарри тратит целую секунду на сложное заклинание, а потом незримый клинок буквально разрезает вереницу оживших машин. Денис делает нечто, и догоняющие с тыла проваливаются сквозь пол. И всё-таки тебе кажется, что эти технические штучки — половина ваших бед. Пусть даже и был бы вирус — что бы он сделал без горы оружия у магглов? Да и магглов было бы меньше, попросту не смогли бы стольких прокормить!

Ты вновь и вновь отбрасываешь роботов с пути то влево, то вправо. Гермиона что-то делает с теми, что справа, — двигаться они прекращают. Трансфигурация, наверное? Палочка Гарри едва не превращается в пропеллер, настолько быстро он посылает таранящие чары, сминающие роботов слева в кучу бесполезного металла. Денис нейтрализует догоняющих. Десять минут бега — и вы вырываетесь из западни.

— Протего! — вчетвером заклинаете вы выход. Переглядываетесь. Гермиона тратит полминуты, пока вы подновляете щитовые чары, и трансфигурирует воздух выхода в сталь трёх метров толщиной. Разворачиваетесь и продолжаете полушаг-полубег. Ещё половина пути!

Следующее препятствие поджидает вас в действительно неприятном месте. Низкий потолок едва не касается макушки, а впереди — нечто вроде моста над пропастью. Зачем вообще нужны эти места? Кто всё это придумал? Мост — всего метр шириной, никаких перил не предусмотрено, а снизу раздаётся раскатистый гул и идёт тёплый воздух. Света здесь не было и в прошлый раз, а вот гул — что-то новенькое.

Вы быстро двигаетесь по антрацитово-чёрному мосту под таким же потолком, и тебе чудится, что потолок прямо сейчас рухнет на голову, как тогда, в Нью-Йорке. Потолок не падает. Вас останавливает другое. Мост… заканчивается. Как будто его кто-то обрезал кривым ножом! Получается, всё это время вы шли как по доске, выставленной над бездной? И проклятый мост даже не качнулся!

— Мётлы? — и достаёшь свою.

— Мётлы, — кивает Гарри.

Денис попросту взлетает сам. Вы пытаетесь придерживаться потолка… пока потолок не атакует вас! Металл, точно живой, ощетинивается шипами, заставляя вас снизиться, а потом и вовсе формируется в подобия конечностей и щупалец. Заклятьям чёрная металлическая масса не поддаётся вовсе, и вы вынуждены снижаться, уклоняться, парировать щитами прямо на лету. А потом металл вздымается целой стеной, и ты, летящий первым, кричишь остальным, пытаешься повернуть, но…

Удар. Боль. Темнота.

> Будь Грэмом Фергюссоном

Конфигуратор реальности работал… странно. Иномагическая интуиция отказывала — понять было просто нельзя. Ощущения расходились. Как расходились в бесконечность тропы в лабиринте, если пробовать увидеть тени применения Времени. Времени — и Тени тоже. Единственное, в чём ты был уверен, — это то, что Тень в лице конфигуратора затрагивает не только твою сферу, но ещё инозеркала и инореальности. Скорей всего, сферы нереальности и разума она не трогает, но ты не был так уверен. Никогда нельзя быть уверенным с аспектами и другими… явлениями высшего порядка, по классификации «О вечном и божественном». С высшей технологией, например.

Внешне конфигуратор попросту превращал целые стены в дыры. Не взрывал, не долбил, не нагревал, не дробил, а именно что превращал. Секунда до — обычная стена да едва слышно гудящий чемоданчик. Секунда после — стены с дыркой удобного размера. Если честно, тебе не хотелось узнавать, почему так и как вообще оно работает. Устал от нового, устал осмыслять и укладывать в голове. Гермиона назвала бы это информационной перегрузкой.

Ты молча летел вперёд, минуя самые толстые стены и переборки, проделывая конфигуратором дыры в местах наименьшего сопротивления, огибая «агрессивные феномены», как называл их ассистент. Ты уверен, что Гарри, Бет и команда движутся в том же самом направлении, пусть и медленней. ИИ не имел доступа к «основному массиву внутренней сети», только к тому, что ответственен за целостность и наличие «феноменов», поэтому найти друзей он попросту не мог. Ты собирался подождать их возле генератора поля автоупорядочивания.

Перегрузка перегрузкой, но долго лететь в молчании оказалось ещё хуже. Жаль, с ИИ не поговоришь о погоде! Наконец, ты не выдержал и спросил:

— Как работает конфигуратор реальностей?

— Конфигуратор имитирует волепосыл Элизы Даттон к Зеркалу Тени. В память конфигуратора загружен базис из трёх миллионов посылов и двадцати рекурсивно применимых модификаторов со свободными переменными. Выбирая точное значение переменных в комбинации посылов и модификаторов, я заставляю Зеркало Тени плюс-воздействовать аспектом Тени на необходимый предмет или участок реальности.

— То есть, Элиза оставила индустриалам способ работы с Зеркалом? — это уже не просто доверие, это — совместная работа, и работа, должно быть, длительная. Удивительно.

— Да.

— Что такое «плюс-воздействовать»? — спросил ты после нескольких минут тихого полёта.

— Возможно, — пауза, — мне следует привести цитату Элизы Даттон, касающуюся аспекта Тени.

— Давай, — пожал ты плечами. Послушать Элизу — гораздо лучше, чем в тишине лететь сквозь этот… этот техносклеп. Какой же редкой всё-таки мерзотности — Город! Не опасности — а именно мерзотности. Будто бы пропитанный унынием, распадом и… и чем-то, продолжающим ускользать из головы! Это раздражает ещё больше.

— Я долго заблуждалась насчёт своего аспекта, Смотритель.

Тихий, но уверенный голос Элизы-из-записи вызвал у тебя улыбку. Живая. Что бы с ней ни случилось в прошлом-метапрошлом — есть надежда, что она живая. Хранящая ведь наблюдала за ней и помогала ей метатогда? И, главное, Луна ведь с ней? Хранящая позаботится об Элизе, Элиза — о Луне, и всё будет хорошо.

— В чём же? — спросил у Элизы-из-записи… наверное, индустриал? Звучал он как человек. Приятный голос, вызывающий подспудное доверие.

— Хранящая учила меня типа управлять через Тень другими аспектами. Ну, типа управлять — на самом деле, не управлять, а типа… менять.

— В чём же разница? — полюбопытствовал индустриал.

— Сейчас, погоди, я дойду до этого, — вздохнула Элиза. — Я с самого начала подозревала, что теория Хранящей неполна. Она хорошо понимает Время, а другие аспекты, особенно вторичные, — только в общих чертах. Она рассказывала мне больше об особенностях первичных аспектов, чтобы я наловчилась их менять, и о равновесии аспектов. Наверное, из вторичных ей ближе всего Мера, — хмыкнула Элиза. — Мера — это о равновесии, балансе, гармонии, синергии и всём таком.

— Это интересная информация, — с оттенком благодарности молвил индустриал по прозвищу Смотритель. — Возможно, позже вы расскажете нам об аспектах поподробней?

— Куда я денусь, — смешок, но холодноватый. Не похоже, что у Элизы всё хорошо. Скорее уж наоборот! — Так вот, первичные аспекты — они как оси. Типа есть параметр, который общий и на аспект, и на ему противоположный. В плюс бесконечность — это к одному аспекту, в минус бесконечность — к другому. Знак — условность, типа как оси намалюешь, так и будет. Та же Жизнь с Роком: в одну сторону это активное развитие, в другую — пассивный детерминизм. Только Пространство и Время устроены не так… да и то, я не уверена.

— Вы ведёте к тому, что вторичные аспекты отличаются?

— Угу. Вторичные аспекты устроены сложней, их диада… Я диады дуаспектом называю. Это как бы одно понятие. Дуаспект Жизни-Рока — это линия, а дуаспект Тени-Духа — плоскость.

— Вы хотите сказать, что со вторичными дуаспектами связано два параметра?

— Типа того. Это не потому что они сильномогучие какие, просто, ну, они должны направлять первичные аспекты, поэтому более… гибкие, наверно. Ими сложнее управлять. Ну, то есть, игрок дуаспекта Жизни-Рока может только выбирать, куда и сколько добавить аспекта или убавить. Ну или там разрушить, создать, переместить, не важно! А со вторичными аспектами всё спутанно. Есть типа базовая ось между полюсами. Между Тенью и Духом это «абстрактность-конкретность», «идея-вещь», «Дао-майя» и всё такое. А другой параметр — это вроде «индивидуальность», «оригинальность», «свойственность». Типа когда мы от всяких вещей и ощущений Тени движемся к Духу, то «раздеваем» мир, понимаете? Ну, убираем всякую конкретику, детали, мелочи, неважное, вторичное.

— Понимаю, — после паузы ответствовал индустриал. — А если мы движемся по другой оси, то…

— Тогда мы меняем одёжку на какую-нибудь другую. Ну, вот, например, я могла бы быть одета много во что. Это всё — типа вариация меня, ну, меня-конкретной, меня-в-одежде.

— Я… — пауза, усмешка, — улавливаю суть.

— Если двигаться выше к Духу, то другим могло бы быть моё тело, но это всё ещё была бы я, Элиза Даттон, Шаман Тени. Совсем высоко я могла бы быть много кем Тени, а ещё выше — уже и не Тени. Типа, всё вторичное отбрасывается и варианты меня будут более абстрактными. Ну там, имя вторично, всякие куски памяти и моей истории, тело, пол, всё такое. А потом и моя личность не важна, там, где совсем-совсем Дух, остаётся только душа, ну, проекция меня-идеи на сущее, извиняюсь за мой философский. А меняться будет уже идея, то есть, для Тени разная индивидуальность — это формы, для Духа — сущности.

— Это интересная информация. Благодарю вас от лица этого щупа. Но как это связано с Зеркалом Тени? Вы говорите, что оно может нам помочь.

— Ещё как может, — усмехнулась Элиза. — Зеркало плюс-смещает Тень, то есть, от Духа к Тени, это раз, от похожего к индивидуальному, это два, ну, работает по обеим перпендикулярным… типа, это не оси, а спектры? В общем, вам важно, что это плюсовые действия. Если что-то иномагическое будет пытаться вас скушать, вы его просто воплотите Зеркалом и расстреляете из больших пушек. И если какая-нибудь фиготень будет вас развоплощать, то у вас тем более будет защита. Плюс-смещениями по индивид-оси, кстати, можно добивать воплощённых тварей. Типа Тенью нельзя убить, потому что это изменение сути, зато можно в предсмертное состояние бросить или какой паралич. Хотя чего это я, можно и убить, просто зачем действовать на врага целиком? Можно вызвать апоптоз половины клеток, к примеру.

— Или изменить атомарный состав, — предложил индустриал.

— Ага, так тоже можно, просто запариваться долго. Мне вот надо подключать другие аспекты, типа, Хранящая не зря меня учила через Тень именно с аспектами работать, а не с вещами там. Аспекты-то универсальны, индивидуализировал себе Света, и сознание больше, внимание чётче, а там можно и с атомами поработать. Просто каждый атом плюс-смещать — это замучаться можно, а группы по миллиардам в голове держать — только с аспектом и сработает… О, кстати, может, вы к обвесу добавите какой ИИ? Автоматизация, всё такое, можно будет не страдать фигнёй и атомы по отдельности не превращать.

— Я хотел вам это предложить. Зеркало Тени поддерживает параллельный доступ? — уточнил Смотритель.

— Угу, ещё бы, это же воплощение Тени, а Тень — о частях и разностях. Вот Кристалл Сердца — он фокусируется, если ни с чем не комбинировать, то доступ последовательный, один запрос — и хватит. С Тенью проще, не зря меня Хранящая выбрала для…

— Для чего?

— Не важно, — вздохнула Элиза. — Я… у вас же есть инфа с нижних уровней? О том, что планирует Хранящая?

— Это вне моего допуска, — невозмутимо ответствовал индустриал. — Мне известно, что планируется использование высшей технологии в сочетании с аспектами для создания чего-то крайне важного для всех. Моих когнитивных способностей не хватает для безопасного осознания метаплана Хранящей как целого, но мне известно, что в контакт с нами по данному вопросу вступил архонт Системы по имени Архитектор.

— Вроде бы ваша система уровней как раз и нужна, чтобы нижние могли нормально говорить с верхом, нет? — с лёгким недоумением уточнила Элиза. — Мы с вами уже разбирали сообщения нижних уровней, они, типа, запредельно сложные после упрощения и всё такое, но…

— Архитектор вступал в контакт не с нижними уровнями, — прервал её Смотритель.

— В смысле?

— Запрет на распространение информации касается не только наших когнитивных ограничений, — теперь голос индустриала звучал задумчиво-отрешённо. — И он исходит не с нижних уровней. Вы никогда не спрашивали об этом, Элиза, но ниже щупов располагается узел их схождения, место-состояние, в котором разница между технологией и волшебством, душой и разумом, Тенью и Духом перестаёт иметь смысл.

— То есть, оттуда вам указали…

— Нет, — тебе почудилась лёгкая улыбка в его тоне. — Запрет исходит из места ещё ниже.

> Будь Седриком Диггори

Ты приходишь в себя медленно и мучительно. Кажется, что всё тело затекло, что болит каждая мышца, каждая связка, каждая кость, каждый орган… Даже после той экспериментальной вакцины против «Красного света» было не так плохо! Боль стихает медленно, помаленьку и, кажется, проходят долгие дни, прежде чем тебе хватает сил пошевелиться и открыть глаза. Первое, что ты видишь, — это серебряную… маску? Или лицо? Лицо из серебряного металла с тускло-синими глазами-окулярами беззвучно смотрит на тебя. Ты пробуешь приподняться, но тяжёлая рука мешает сделать это.

— Лежи, — голос этого… существа мужской, на удивление тёплый и сочувственный. — Ещё несколько минут, прежде чем закрепятся первые преобразования.

— Какие ещё преобразования?! — что он с тобой сделал? Но дёргаться не стал — не идиот, понимаешь, что сейчас слишком слаб для сопротивления.

— Технически ты был мёртв, — качает головой существо. — Был смят в мясной блин, как говорят доиндустриалы. Твои спутники оставили тебя — им нечего было спасать.

— Но я просто ударился… — вспоминаешь последние мгновения. — Переломы…

— Элементаль металла смял тебя и перетёр, — качает головой существо. — К счастью, я находился неподалёку и поймал твои останки. Мне пришлось использовать последний заряд возвышения, иные меры не могли сработать, — снова качает головой. — Значительное поражение головного мозга, он едва удерживал душу. Больно?

— Для человека-лепёшки — не очень, — усмехаешься ты. — Что это за «возвышение» и кто ты такой?

— Индустриал, как ты мог догадаться, — улыбка на серебряной маске смотрится очень органично. Как будто тебе улыбается ангел. — Здесь меня прозвали Жнецом, поскольку я сокращаю популяцию таких феноменов, как гремлины и тот элементаль. Я — последний полноценный индустриал на этом уровне, и ты можешь называть меня Смотрителем. Я был послан с уровней ниже для оценки урона, возвращения контроля над уровнем и контакта с вами. Вы неплохо справлялись, — хмыкает индустриал. — Что касается твоего первого вопроса…

— Что? — не выдерживаешь ты паузы.

— Вставай, — он поднимается. — Вставай и оцени себя, полуиндустриал.

— О чём ты? — ты едва не вскакиваешь, только сейчас осознав, что боль пропала. Опускаешь взгляд на руки… Мерлин и Моргана! — Что ты со мной сделал?!

Твои руки! В них точно вплетены серебряные нити! Ты чувствуешь, что внутри них что-то пульсирует, ощущаешь тихий, ровный гул вместо биения сердца. На тебе нет одежды, и ты видишь серебряные жилы всюду, по всему телу, даже… Боли нет, нет сердцебиения, и это серебро — оно вместо сосудов, что ли? Что за…

— Успокойся, — всё так же тепло и располагающе говорит Смотритель. — Успокойся и осознай. Ты был технически мёртв. Твой мозг был разрушен на шестьдесят процентов. Твоё тело не подлежало восстановлению методами традиционной медицины. Ваша манипуляция локальным ордополем, или волшебство, могла бы помочь… — снова качает головой. — Твои друзья понимали, что они на это не способны. Достаточно заметить, что твой позвоночник был буквально перетёрт в порошок. Я использовал элемент высшей технологии, искривляющей локальное ордополе, как и ваша магия хаоса. Основное предназначение возвышения — это трансформация органического существа в полноценного индустриала. Вторичное назначение — ликвидация любой дисфункциональности. Как видишь, ты полностью исцелён. Или ты бы предпочёл смерть возвышению? Предпочёл бы оставить своих товарищей одних?

— Спасибо, — тебе было стыдно за вспышку. Если это был единственный способ тебя вылечить… — Что это за возвышение? Что такое этот «полноценный индустриал»?

Индустриал, серебряный, облачённый в чёрную накидку, кажется не то странным призраком, не то гротескным, искажённым ангелом. Он не дышит (как и ты!), и тебе немного не по себе в абсолютной тишине. Даже лампы небольшой пустой комнаты, в которой вы стоите, никак не звучат. Хочется убежать отсюда или, наоборот, закрыть глаза и представить, что всё нормально. Не получится! Теперь ты не дышишь. И даже не чувствуешь потребности!

— Пойдём, — дверь открывается сама, и индустриал выходит. Тебе ничего не остаётся, кроме как следовать за ним. — Нам следует догнать твоих товарищей. Я расскажу тебе по дороге.

Ты одеваешься с помощью капчалога и достаёшь запасную палочку. Хорошо хоть с капчалогом всё в порядке! Ты бы не удивился, если бы и он после… считай, смерти, куда-нибудь пропал.

— Теперь понятно, что за абстрактная конструкция прикреплена к твоей душе, — кивает индустриал, когда ты его догоняешь. — Хранилище вещей.

— Мы называем его капчалогом, — отвечаешь ты, быстрым шагом следуя за Смотрителем. — Не думал, что капчалог можно заметить.

— Нужно обладать рецепторами высших проявлений, — невозмутимо объясняет Смотритель. — «Капчалог» — на удивление нерациональная идея. Использовать абстракции высокого порядка для столь банальных потребностей… Это нарушает поступательную эволюцию цивилизации и приучает к лени.

— Ты должен рассказать, чем мне грозит «возвышение», — напоминаешь ты.

— Я веду к этому разговор, — вы ступаете на эскалатор, и тебе приходится вцепиться в перила, настолько быстро он несёт вперёд. Аж ветер бьёт в лицо! — Некоторые вещи нельзя объяснить коротко. Для начала, мне бы хотелось знать твоё имя.

— Седрик Диггори, — представляешься ты. — У тебя нет… нормального имени?

— Мои первичный и вторичный идентификаторы непереводимы на человеческие языки. Я прошу называть меня Смотрителем, поскольку это наиболее точно выражает мою текущую функцию в техносфере. Ты спросил, что такое индустриалы и что значит быть индустриалом, Седрик. Скажи мне, что ты знаешь об индустриальной революции? На твоей родине она началась именно в Англии.

— Мало что, — ты припомнил какие-то смутные обрывки из сказанного Гермионой и теми фантастами с конгресса.

— Индустриальная революция — экономико-технологический процесс, сопровождающийся социальными изменениями в обществах органических существ, — Смотритель выражается прямо-таки супернеопределённо! — Можно долго рассказывать о её предпосылках, конкретных проявлениях и следствиях. Для нас с тобой важно, что индустриальная революция — время, с которого сложные машины начинают действительно массово менять общество, время, с которого начинается обратная положительная связь. Рано или поздно связь окончательно замыкается, и машины начинают производить более совершенные машины, чтобы те порождали ещё большее совершенство.

— Технологическая сингулярность, — вставляешь ты. — Ты же к этому ведёшь?

— И да, и нет, — качает он головой. — То, что названо тобой технологической сингулярностью, лишь этап ускоряющегося научно-технического прогресса. Этап не настолько обязательный, каким его мнят многие мои коллеги с высоких уровней, наподобие этого. Мы назвались индустриалами для традиционных обществ, поскольку именно индустриальная революция проявила саму сущность цивилизации. Именно она показала, что этой сущностью является машина. Скажи мне, Седрик, что такое машина, механизм, устройство?

— Что-то как волшебная палочка, — приподнимаешь ты свою, — только сделанная магглами из подручных средств. И узконаправленная. Наверное, это как заклинание, вживлённое в предмет? Как волшебный артефакт, только у магглов и без магии?

— Неплохо для волшебника, мало сведущего в развитии цивилизации, — индустриал говорит это без капли снисхождения, но и одобрения в его голосе не слышно. — Верно, машины реализуют некие функции. Совершают работу. Превращают движение в пользу, если хочешь. Волшебство искривляет физику, природу мира, чтобы получить желаемое. Машины, напротив, следуют природе мира, если хочешь, эксплуатируют её. Рано или поздно любая цивилизация, маггловская цивилизация, как бы ты сказал, приходит к машинному производству, к индустриализации в той или иной её форме. Люди превращают части мира в овеществлённые функции ради своего удобства. Вместо того чтобы ходить ногами, люди строят ездящие и летающие устройства. Позже другие устройства строят им автомобили и самолёты, а ещё позже и разработка этих самолётов во многом ложится на устройства вычислительные — компьютеры.

Параллельно с этим люди познают мир, познают его законы, чтобы улучшать, оптимизировать устройства и машины. И познают они его с помощью других машин. Каждую частицу, каждую систему, каждый срез мира человек стремится понять, стремится построить такие модели, которые помогали бы предсказывать его поведение. С другой стороны, те части мира, которые не могут быть предсказаны из-за особенностей моделирования, человек делает предсказуемыми. Погода. Здоровье. Растения и животные. Собственное общество.

Это две грани одного процесса, Седрик: изучение мира и создание машин. Этот процесс можно назвать офункционаливанием, или когнитивизацией мира. Рано или поздно мы понимаем, что весь мир подобен огромной машине, работающей согласно иерархически упорядоченным правилам, и начинаем подчинять эту машину своим потребностям. Рано или поздно банальные потребности наподобие выживания, вкусной пищи и положения в обществе, отпадают. Мы познаём как машины уже самих себя, свои тела, организмы, мозг и душу. Мы меняем себя, оптимизируем, делаем лучше. Мы меняем, оптимизируем и делаем лучше наше общество. Мы прогрессируем. Остаются только потребности высшего порядка — само познание и само упорядочивание мира, которые и привели нас к этому состоянию.

— А как же творчество? — вставляешь ты. Индустриал… описывает это так искренне и горячо, что ты невольно проникаешься. — И как же выброшенные на улицу работники, которых заменили машинами? — именно они и были рассадником «Красного света». — Ты расписываешь это как прекрасное и замечательное, но…

— Я знаю, — с ноткой грусти прерывает он тебя. — Я знаю, о чём ты. Никакое развитие не происходит без жертв. Но люди умирают всё равно. Даже когда люди побеждают старость, то продолжают умирать. Рано или поздно люди решают внутренние проблемы. Не всякой цивилизации везёт, Седрик. Многие падают жертвой своего рода естественного отбора. Кто-то взрывает себя в пламени термоядерной войны. Кто-то тихо умирает из-за бездумного истощения ресурсов. Кто-то попадает в ловушку виртуальных реальностей и прекращает всякое развитие, блуждая в красочных мечтах. Творчество? Творчество — это то же самое упорядочивание мира, но не с целью улучшения, а с целью познания. Творчество, искусство — это форма самопознания и, в конечном итоге, самоулучшения общества. Вульгарное творчество, впрочем, — он морщится, — лишь удовлетворяет потребности, которые отпадут на следующих этапах развития. Человеческий организм, нервно-гуморальная система — сложно организованная машина, движение которой регулируется множеством стимулов. Эту систему можно и нужно улучшать, что есть отдельный, во многом спорный вопрос. Сейчас важнее, чтобы ты понял основное направление моей мысли. Есть путь, путь самоулучшения и подчинения мира-машины и себя-машины, путь превращения в нечто большее и великое, путь, с которого легко сбиться, но по которому можно и пройти до конца.

Не каждая цивилизация, будь то человеческая или нечеловеческая, имеет принципиальную возможность пройти до конца. Нужна ресурсная база. Нужно много удачи, много совпадения благоприятных факторов. Наконец, сам мир, вселенная, в которой зародилась цивилизация, вставшая на путь возвышения, должна быть открыта, должна найтись хоть одна лакуна в физических законах — способ, с помощью которого можно выйти за пределы локальной физики, одной-единственной машины-мира, — или способ, которым эти пределы можно изменить. Во всей бесконечности мироздания нашлись цивилизации, которым повезло. Эти цивилизации изменили свою природу и природу своего мира. Они натолкнулись на следующий предел, о котором ты, как общающийся с иномагами, должен знать.

— Я не понимаю, — картина, которую обрисовывает Смотритель, выглядит слишком масштабной для тебя. Какое вообще отношение она имеет к твоему… изменению?

— Говорили ли иномаги с тобой о пределах познаваемости мира?

— Да, — теперь ты вспоминаешь. Грэм действительно говорил такое Гермионе и всем вам! — Что-то о том, что мир на самом деле непостижим? О рисунке и фоне и о том, что магглы, уверенные в предсказуемости мира, ошибаются, — ты стараешься вспомнить, но получается не очень.

— Неплохо, — улыбается индустриал. — Видишь ли, Седрик, существуют числа, которые нельзя вычислить, принципиально нельзя. Это ограничение самой моделируемости, конечной моделируемости мира. Есть вещи, которые нельзя описать. Помимо рисунка-мира, который мы отражаем в меньших рисунках-моделях, есть фон, безграничный фон, полный других рисунков, и не все эти рисунки могут быть описаны средствами других рисунков. Рано или поздно возвышающиеся цивилизации сталкиваются с подобными границами. И тогда они понимают, что для познания подобных вещей следует менять собственную природу и природу своего мира на новом уровне. Иномаги считают нас, индустриалов, стоящими на границе между принципиально непознаваемой Бездной и взаимно познаваемыми реальностями. Это не так. Мы спустились намного глубже.

Чтобы познать саму Бездну, познать непознаваемое, мы меняем собственные разумы и души, смещаем и трансформируем пространства и физические законы, в которых они функционируют. Мы смотрим бесконечно сложные модели и изменяем наш разум таким образом, чтобы мочь их постигать. Там, в глубине, — он медлит. — Там, ниже, на уровнях, которые вне предела моего понимания, мы, группа сверхцивилизаций, продолжаем наше движение. Там сущность и форма меняется настолько быстро и настолько существенно, что мы с тобой просто не можем соприкоснуться с этим. Там наше желание упорядочивать и познавать реальности рождает порядки бесконечной, неописуемой сложности, и они являются лишь частицами постразумных, сверхразумных, надразумных существ и сущностей, в которые перерождаются идущие по нашему пути цивилизации.

Рано или поздно большинство цивилизаций нашего… скажем так, замкнутого по метапознанию среза мироздания приходят к похожим формам и обнаруживают друг друга там, внизу, вливаясь в нечто единое. Существа низшего порядка, подобные нам с тобой, могли бы назвать это нечто Богом, единым и непостижимым. Есть культы, которые, услышав мои слова, получив некоторые артефакты и технологии высоких и средних уровней постижения, начинают молиться богу-машине, Механу, Омниссии, WAN, Великому Вычислителю — тысячи имён, не затрагивающих сути! Глупость, конечно, но её можно понять, ведь этот Бог действительно существует: чтобы добраться до него, нужно повторить его воистину долгий путь.

Разумеется, после своего рождения, если это можно так описать, Механ обратил свой взор обратно, на реальности-рисунки, из которых начал своё движение. Само прикосновение Механа к ним могло бы стереть их, лопнуть, точно мыльные пузыри. Однако сущность наша — это механизм, и Механ создал механизмы-посредники, во много раз менее могущественные, нежели он сам, зато способные вмешиваться в ткань реальностей тонко, аккуратно. Мы называем это щупами.

Подобно тому как цивилизации, движущиеся к великому объединению в процессе познания и самоулучшения, стоят на разных уровнях, каждый щуп состоит из уровней, и нижние из них приближаются к Механу, а верхние лишь немногим отличаются по технологическому уровню, по возможностям и способностям, от знакомых тебе индустриальных цивилизаций. Сейчас мы находимся на верхнем уровне одного из щупов, уровне, существа которого могут полноценно общаться с обычными людьми и уровнем ниже. Именно отсюда мы, индустриалы, вмешиваемся в развитие листов наподобие твоего родного, цивилизаций, подобных твоей земной.

— Это… — не можешь найтись ты. — Это впечатляет. Я… Ты так и не сказал, что со мной сделал!

— Это технология уровней намного ниже, — отвечает Смотритель. — Я не могу объяснить сущность её работы, и теперь тебе должно быть понятно, почему. Её предназначение — это приближение разумного существа к форме существ средних уровней. Совершенствование. Иногда мы, индустриалы верхних уровней, видим в отдельных людях перспективу перерасти себя, влиться в вечное движение. Тогда мы используем подобные технологии. В данном случае я вынужден был использовать её, чтобы воскресить тебя. Ты изменишься, Седрик, но не жди, что станешь иным или сверхразумным. Путь индустриалов — путь познания и постижения, поэтому никакой инаковости в тебе не будет. Что касается могущества индустриалов средних уровней, то потребуются сознательные усилия, чтобы улучшить себя настолько сильно. Заряд дал тебе лишь потенциал, ресурсы, возможности для роста — эссенцию индустриалов, и не более того. Спроси, кто-то из твоих друзей должен знать термин «эссенция». Отныне ты волен измениться или остаться в некой полуформе.

— Что вообще мне эта… полуформа даёт? Кроме того, что не нужно дышать и я выгляжу как получеловек!

— Я достаточно говорил о возвышении через познание, чтобы ты понял, почему я не скажу многого, — он улыбается, как взрослый ребёнку, и это раздражает. — Важнее то, что она ничего не отнимает. Твоё тело полностью функционально, взаимосвязь и работа всех органов реконструирована. Разумеется, тебе придётся проверять, как будут действовать на тебя искривления ордополя, которые ты называешь «заклятьями» и «зельями». Действие большинства будет ослаблено, некоторые могут иметь искажённый эффект. Не тревожься о зельях против усталости и укрепляющих заклятьях. Поверь, в них ты нужды более не испытаешь. Из минусов: усиленный аппетит и разрушенная пассивная магия. Я заметил на твоей нервной системе и душе следы, характерные для волшебных клятв. Теперь они отсутствуют: помни, технически ты умер, а чары не работают после смерти. Возможно, в твоей голове будут всплывать новые знания, но это зависит от многих факторов. Если боишься этого, то минимизируй новую информацию, живи консервативно и традиционно. Полагаю, этого достаточно. Есть ли какие-нибудь вопросы?

— Мне надо всё обдумать, — вздыхаешь ты, вновь осознавая, что этот вздох — чисто эмоциональный. Тебе не надо дышать. Так непривычно, так… неправильно? — Что вообще с моими лёгкими? Ты сказал, что все органы восстановлены!

— Моя неточность, — спокойно признаёт индустриал. — Система первичного энергообеспечения организма была заменена для большей эффективности. Одна из первых, стандартная модификация. Кислород по-прежнему нужен тебе, но не в таких количествах, химический состав и движение крови регулируется новым органом. Боюсь, я не могу придумать ему названия, — улыбается он. — Мы используем коды для таких имплантов-заменителей, а тридцатизначный код ничего тебе не скажет. На месте лёгких и сердца установлена многофункциональная энергоячейка, совмещённая с химическим конвертором. Ожидаемое время работы системы до следующего техобслуживания — сто двадцать лет. За это время ты либо разберёшься с её механизмом и научишься обслуживать, либо вступишь в новый контакт с нами, либо умрёшь от независящих причин. Ожидаемое время жизни твоего тела — сто пятьдесят лет, и имей в виду, что магия, продлевающая жизнь и защищающая от старости, не будет работать на тебе правильно.

— Да тут бы до конца сеанса дожить, — снова вздыхаешь, будто пытаясь понять, что потерял. И никакого дискомфорта от того, что не нужно дышать, и от того, что у тебя в груди химико-энерго-штука. Стандартная, Моргана побери, модификация! А, к дементорам, главное — живой. — Спасибо, что спас меня, Смотритель.

— Это мой долг, — просто кивает он. — Довольно разговоров, Седрик. Мы прибыли наверх. Если поторопимся, то догоним твоих товарищей.

Вы действительно выезжаете на эскалаторе на поверхность. Наверно, вы пролетали где-то здесь на мётлах, но как же всё изменилось!

Если раньше над вами возвышался колоссальный потолок, будто бы вы находитесь в титанической стальной пещере, то теперь на вас с индустриалом приветливо поглядывает небо. Потолок попросту исчез. Как будто кто-то вырезал правильный цилиндр из Города! Все сотни подземных уровней — как на ладони. Вниз спадают водопадики воды, периодически падают какие-то обломки… Повсюду, насколько видит глаз, оплавленные куски механизмов, металла и бетона, а в воздухе мелькают золотистые пылинки, странным образом не мешающие обзору. И, наконец, в самом эпицентре до сих пор кружатся в хороводе белые молнии и вспышки. Как Бет вообще могла в этом уцелеть?

— Туда, — указывает Смотритель… на друзей! Отсюда они — просто маленькие, едва различимые фигурки неподалёку от эпицентра, но ты уверен, что это они! Кто ж ещё?

Индустриал идёт быстрым шагом, и ты едва сдерживаешься, чтобы не побежать. Друзья никуда не идут, лишь обновляют щиты от редких молний. Вскоре вас замечают, и ты машешь всем рукой.

— Седрик? Но как? Кто это с тобой? — восклицает Гарри, входя вам навстречу.

— Вы можете звать меня Смотритель, — легко кланяется твой спутник прежде, чем ты открываешь рот. — Я находился неподалёку во время вашего сражения с элементалем земли и спас вашего друга от смерти.

— Воскресил, — поправляешь ты. — Там нечего было спасать, — и продемонстрировал серебряные жилы на руках. — Я теперь… не совсем человек.

— Потом разберёмся, — Гарри встречается с тобой взглядом. — Ты как, Седрик?

— Живой, — на лицо сама собой наползает ухмылка. — И не против перекусить.

— Значит, в порядке, — кивает он тебе. — У нас проблема. Может быть, вы, Смотритель, знаете, как нам помочь?

Гарри отступает в сторону, и ты видишь, над чем склонились Гермиона и Денис — над Бет! Бет, призрачная Бет лежит на полу… и она бесцветная, снова чёрно-белая, как раньше в Хогвартсе! Кажется, она не дышит и вообще не двигается!

— Что с ней? — вырывается у тебя.

— Умирает, — коротко отвечает Денис, не поднимая глаз, водит рукой над Бет.

— Развоплощение, — уточняет Гермиона, не убирая палочку ото лба Миртл. Палочка слабо светится жёлтым. — Мы удерживаем Миртл от смерти, но не можем сидеть здесь вечно! Она просто растворится. Её душе не за что держаться.

— Любопытный феномен, — отстранённо замечает Смотритель, хмуря серебряный лоб.

— Это не феномен, а наша подруга, — отрезает Гарри. — Мы благодарны вам за спасение Седрика, но я прошу не выражаться так об Элизабет Миртл!

— Прошу прощения, — не похоже, чтобы индустриала задели слова Гарри. Его вообще что-нибудь может задеть? Полуробот… каким можешь стать и ты? — Я не так выразился. Мне жаль, что подобное произошло с Элизабет. Если бы вы дали себе немного времени, чтобы обследовать это место, то трагедии можно было бы избежать, — качает он головой. — У модулятора напряжённости реальности есть штатные средства экстренного отключения, которые легко найдёт любой человек, умеющий летать и дёргать за тумблеры.

— У нас не было времени, — резко отвечает Гарри. — А вас здесь не было, Смотритель.

— Я понимаю, — невозмутимо улыбается тот. — Транспортная инфраструктура этого уровня не была в порядке, и я не успел прибыть вовремя. Совпадение факторов привело к трагедии. Я никого не виню, уважаемый…

— Гарри Поттер. Мои друзья — Гермиона Грейнджер и Денис Гурьев.

— А Элизабет Миртл мне уже представили, — индустриал бесцеремонно подходит ближе и опускается на колени рядом с Бет. — Я правильно понимаю, что иномагия и волшебство здесь бессильны?

— Я не знаю способа помочь, — признаётся Гермиона. Если уж не знает Гермиона, то способа не существует — это точно.

— Тут разве что Ивицер справится, — добавляет Денис.

— Я… могу попробовать помочь, — после паузы говорит индустриал.

— Как? — спрашиваешь ты. — Ты ведь не с этих… нижних уровней?

— Высшие из средних уровней — вот место моего происхождения, — уточняет Смотритель. — Технический уровень места моего рождения позволяет… некоторые операции с душой. К сожалению, я никогда этому не обучался, а информационная связь между уровнями нарушена вашим другом, Грэмом Фергюссоном. Видите ли, моё тело — это продукт действительно высоких технологий. Я могу запрограммировать его связаться с другой душой.

— Ты можешь стать якорем для Бет? — Денис даже отрывается от Бет. — Две души в одном теле? Вид одержимости?

— Нет, — с ноткой печали улыбается индустриал и раскрывает: — Это не подходит, иначе вы бы давно подселили Элизабет к кому-нибудь из вас. Такая привязка сработает, только если тело не одушевлено. Я выгружу свою душу на внешний носитель. Вы положите моё тело к Элизабет, активируется процесс привязки и интеграции.

Ты хочешь уточнить, но индустриал поднимает руку:

— Дослушайте до конца, прежде чем соглашаться или отказываться! Моё тело — не тело человека. Это тело индустриала средних уровней, у него нет большинства человеческих потребностей, и если нейронные процессоры в точности сэмулируют привычную душе психику, то я не могу гарантировать того же касательно рецепторов или базовой функциональности женского организма. Вы должны понимать, что процедура привязки необратима. Элизабет Миртл окончательно обретёт материальное тело. Нельзя будет «отвязать душу», и лично Игнотус Певерелл вам не поможет. Моё тело… слишком прочно удерживает душу, скажем так. Одна из защитных функций, её нельзя отключить, не разрушив само тело, а за этим последует смерть. Моя душа адаптирована к выгрузке на специальный носитель, душа Элизабет — нет. Вы можете попробовать изменить форму моего тела, оно достаточно… развито для этого, но здесь я вам не помощник, никогда не интересовался подобным функционалом. Чтобы узнать о нём, вам понадобится установить связь с моими коллегами на средних уровнях, — его взгляд останавливается на Денисе. — Это место дальше того, что вы называется «Утгардом». Либо Элизабет может самостоятельно экспериментировать с трансформационными возможностями моего тела, на свой страх и риск. Разумеется, тело имеет определённую защиту от… непредсказуемых последствий, но не слишком хорошую. На средних уровнях мы доверяем своего разуму, а не искусственным барьерам. И, наконец, у вас есть пятнадцать минут на выбор, — Смотритель поворачивается к эпицентру. — Через двадцать минут я прогнозирую вторичный выброс. Вы можете рассматривать его как предельно локализированную реальностную бурю высшего порядка, совмещённую с хаотической деформацией ордополя. Боюсь, я не в силах защитить вас от неё, и ваших сил также будет недостаточно. Через двадцать минут нас здесь не будет — тем или иным образом. Я бы предпочёл сохранить это тело, — его невозмутимая интонация и улыбка диссонируют со словами. — Тем или иным образом. Решайте.

> Будь Грэмом Фергюссоном

Первое, что ты сделал после прослушивания — достал вовремя включённый диктофон и отправил запись в общий чат. Это определённо пригодится Элле, как и конфигуратор реальности. Лично ты экспериментировать с конфигуратором не собирался, как и оставлять его себе. Элла лучше разберётся с этим ИИ, может, заменит его своим или соединится с помощью нейробруча. Ты понимаешь, насколько это опасно, а чутьё… Похоже, ты не только саму работу Зеркала, но и вообще ничего вокруг не почуешь, пока конфигуратор рядом. От него нужно избавиться как можно быстрей, иначе иновремя будет бесполезным.

«Я буду твоей интуицией на это время», — вмешался Инфуцор.

«Нет, — отрезал ты, невольно ускоряясь меж стальных колонн, подсвеченных тускло-красным светом. — Я не доверяю тебе».

«Однажды я спас тебе жизнь, — мысленный эквивалент наставительного покачивания головой. — Элрик и Старшая Палочка».

«Ты что-то замышляешь», — ответил ему, петляя между колоннами. Когда они вообще закончатся? Зачем они здесь, какие функции выполняют? Загадка.

«Ничего не замышляет только дурак, — рассмеялся Фес-Ис. — Я замышляю твоё выживание, Грэм. Ты нужен мне. Нужен живым и дееспособным. Святотатственная депарадоксификация сама себя не сделает — в конце концов, процесс предполагает отсутствие парадоксов».

«И какие опасности ты видишь?» — скептически отозвался ты, в глубине души ощущая неуверенность.

«Недалёкие потомки ракетных установок, — серьёзно ответил Инфуцор. — И прямо сейчас в твою сторону совершился пуск».

Ты ускорился, всё быстрее и быстрее огибая колонны, по-прежнему не видя, не ощущая угрозы.

— Можешь как-то просканировать окружение? — бросил ИИ-ассистенту. — В нас запустили ракеты, можешь найти их и взорвать?

— Детектирую…

Смутное движение позади — хорошо хоть способность «иносмотреть затылком» не отказала! — ты поставил «протего». Взрыв! Ты едва не ослеп от вспышки, едва не врезался в колонну… едва не умер. Нужно лететь быстрей!

— Захват целей… — едва расслышал сквозь свист в ушах. Наугад бросил ещё «протего». Снова взрыв!

Тупик! Прямо перед тобой зал с колоннами заканчивался, а ракеты…

— Конфигурирую…

Ты резко затормозил, на обороте сосредоточился и выдал десяток щитов с помощью Времени. Закрыл глаза. На этот раз тебя даже не тряхнуло, но вспышки были видны и сквозь веки. Если переживёшь всё это, то обязательно изучишь парочку затемняющих чар! Нетрадиционное применение «нокс» всем хорошо, но его можно использовать только на уже горящий свет, не на взрыв заранее.

— Цели ликвидированы, — холодно констатировал ассистент. Да какой он ассистент! Он ведь и есть разум конфигуратора. Наверное, его и стоит называть Конфигуратором? — Мы продолжаем движение? — а ещё тебе казалось, что во время активного общения Конфигуратор становился… не то более человечным, не то более гибким. Адаптируется к пользователю — или действительно растёт над собой? Например, он впервые сказал «мы».

— Продолжаем, — хрипло ответил ты. Нервное, должно быть. — Я не предназначен для таких… сражений. И почему я вообще стал иномагом?

— Недостаточно данных, — отозвался Конфигуратор, проделав дырку в стене, оказавшейся на удивление тонкой — всего сантиметр металла. — Предположительно связано со стартовой конфигурацией души.

— Это был риторический вопрос, — хмыкнул ты, влетая в ещё один мегазал, белоснежный и полностью пустой. На дне плескалась грязная вода.

— Принято, — на сей раз Конфигуратор звучал неуверенно.

— Ты адаптируешься к пользователю или становишься умнее? — всё же спросил у него, на всякий случай запечатывая проход назад трансфигурацией. Ты не мастер превращений, но с помощью Времени даже полный неудачник может умножить свои силы в… сколько угодно раз?

— Я адаптируюсь к работе, — не сразу ответил Конфигуратор. — До контакта с вами я участвовал в нескольких экспериментах и обучался у Элизы Даттон. От меня не требовалось выполнение творческих задач. Элиза Даттон настояла на включении всех функций саморазвития, доступных искусственным интеллектам моего типа. Текущая цель — быть максимально полезным пользователю.

— То есть, ты потенциально полностью разумный? — и уточнил: — Не хуже меня?

— Потенциально любой ограниченно разумный ИИ техносферы способен к развитию до уровня индустриала нижних уровней, — а вот это звучало как цитата.

— Сам-то ты хочешь стать полностью разумным? Или ты ещё не можешь хотеть?

— Базовая система мотивации интегрирована, — пауза. — Я хочу стать лучше. Желание стать лучше естественно для любого разумного.

— Я бы с тобой поспорил, — хмыкнул ты, вспомнив тысячу и один случай из истории. — Разум — непростая штука.

— Когнитивные искажения, проблемы локального оптимума, мотивационные петли, — Конфигуратор звучал слегка печально. — Каждый ИИ моего типа получает сведения о препятствиях к развитию. Органический разум не имеет таких ресурсов по умолчанию, — пауза. — Я доволен, что являюсь частью техносферы.

— Счастлив, ты хочешь сказать, — поправил, задумавшись, что будет, если у каждого человека будет информация о когнитивных искажениях (познавательное чтиво — всё-таки психология полезней, чем думает Пинс!), «проблемах локального оптимума» (что-то связанное с вычислениями?) и «мотивационных петлях» (нейробиология, должно быть?) — причём с детства. Конфигуратор не выглядит типичным роботом из научной фантастики, ребёнком он не выглядит тоже. И вправду — развивающийся разум в начале пути. Что будет, если все люди станут такими? Получится — техносфера? Или этого мало?

— Согласно моему словарю, счастье сопровождает большая эмоциональная интенсивность.

— Просто выражение такое, — спохватился. — Устойчивое выражение. Почти фразеологизм.

— Заношу во внутренний словарь, буду набирать статистику использования, — нет, всё-таки ты не хочешь, чтобы люди были такими… методичными. Хотя ты бы не отказался познакомиться с живым, рабочим Городом индустриалов вместо блуждания по его инферналу.

— Можешь посматривать по сторонам? — попробовал без уточнений. Как среагирует Конфигуратор?

— Мне следует искать потенциальные угрозы? — понял тот.

— Ага, — «бассейн» закончился, и вы вылетели на простор. Многоэтажки — на этот раз не небоскрёбы — и куча разложившихся трупов внизу. От некоторых остались только металлические импланты да скелеты. Пахло тленом. — Не против, если я буду называть тебя Конфи?

— Сокращение от «конфигуратор»? Это риторический вопрос, — а он копирует твои фразы! — Я согласен. Детектирую угрозу.

— Где, что? — внизу всё было мёртво. Даже слишком мёртво, слишком тихо, слишком подозрительно! Но ты отвык обращать внимание на такое «слишком». Слишком уж часто обманывают ощущения! А иноместа, иновремена — они обычно целиком «слишкомые». Город — определённо иноместо.

— Аномальное движение жидкости. Поднимается к поверхности, разрушая местные коммуникации. Рекомендую ускорить полёт.

Ты ускорился. Из-под дорог, из окон домов ударили ядовито-зелёные струи, и ты почему-то не сомневался, что они ещё и просто ядовитые. Ударили, конечно же, в тебя.

— Экспульсо, — махнул палочкой, размётывая ближайшие жидкощупальца. Какой-нибудь элементаль воды или кислоты? — Можешь… помешать этой штуке?

«Осторожно, — вклинился Инфуцор. — За нами следит кто-то другой. Это похоже на проверку».

«Кто это?»

«Не вижу».

— Манипулирую агрегатным состоянием, — Конфи снова сделал Тенью нечто, мешающее самой интуиции работать, и жидкие щупальца одно за другим начали осыпаться зелёным льдом. Не осыпаться — брызгать осколками в разные стороны!

— Почему они взрываются? — спросил ты, на всякий случай взлетев повыше.

— Манипулирую статистическими величинами движения молекул, — пояснил Конфигуратор. — Избыток тепловой энергии жидкости преобразуется в кинетическую энергию твёрдого тела. Сохраняю общую энергию термодинамической системы для минимизации числа преобразований. Меньше преобразований — быстрее манипуляции.

— И много ещё этих щупалец? — ты всё летел и летел, а кислотный монстр всё пытался и пытался тебя достать.

— Численность падает, — пауза. — Аномалия концентрирует жидкость прямо перед нами. Соблюдайте осторожность!

Целый дом взрывается под массой зелёной жижи, вздыбившейся перед тобой, точно нависшая фигура.

— Продолжение манипуляции опасно для пользователя, — извинился Конфи. — Поиск новой манипуляции…

— Погоди, — поднял палочку. Жидкое существо ринулось к тебе, намереваясь поглотить… и переварить, наверное? Оживший желудочный сок! — Империо. Остановись.

Жидкость замерла. Ты ощутил контакт с разумом существа. Откровенно слабым разумом, не способным на сложные концепции. Ничего сложного тебе и не нужно.

— Убей себя.

Существо сделало что-то, и жидкость опала вниз волной.

— Протего, — защитился ты от брызг. Смерил взглядом оплавленные, точно свечки, дома. Да уж, «желудочного сока» лучше не касаться.

Этот район ты пролетел настороже, помня о словах Инфуцора, но ни сам, ни с помощью Конфигуратора враждебного внимания не заметил. Чуть расслабился и спросил у Конфи:

— Знаешь что-нибудь о Прометее?

— Сложный вопрос, — впервые ты услышал что-то подобное. Конфигуратор мог сомневаться в собственных мотивах и мнении, а вот в доступной информации — ни разу.

— Тебе запрещено отвечать? — предположил ты, так и не дождавшись продолжения.

— Прометей — пророк, — неуверенный ответ. — Мне сложно формулировать размытые философские концепции, пользователь. Я не уверен, что делаю корректные выводы по системообразующим вопросам. Техносфера считает, что все развивающиеся цивилизации, имеющие достаточный ресурсно-физический потенциал и находящиеся в нашем метакогнитивном слое, вольются в неё. Вы иномаг и волшебник, пользователь. Речь идёт о немагических цивилизациях.

— Немагические цивилизации — искры, вспыхивающие и гаснущие во тьме, — переформулировал известную цитату. — Я имею в виду, что они слишком мимолётны. Узор линий реальности бесконечно меняется в метавремени.

— Предполагается, что достаточно развитая немагическая цивилизация отрывается от враждебной внешней среды, — всё так же аккуратно, точно отмеряя каждое слово, ответствовал Конфигуратор. — В вашем случае это листья Деревьев.

— Погоди! Ты хочешь сказать, что есть ещё «не наш случай»? То есть… — у тебя даже дыхание перехватило!

— Техносфера соединяет множество метареальностей нашего метакогнитивного слоя, — «объяснил» Конфи. — Вам известно, что техносфера имеет контакт с Системой, которая является иной метареальностью относительно Леса. Мне неизвестны исходные характеристики других метареальностей. Я не обладал достаточной разумностью, чтобы мочь и хотеть их получить, пока имел инфоконтакт с нижними уровнями. Я предполагаю, что Пространство Парадоксов — отдельная, независимая от Леса метареальность, поскольку имеет другую пространственно-временную и метафизическую структуру. Вероятно. Я не обладаю необходимой квалификацией для уверенных заключений по этому вопросу.

— Допустим, цивилизация и вправду может… оторваться от листа, — ты вспомнил линию Аиста-Сирени. Может быть, немаги и вправду могут повторить конверторы? В конце концов, научились же они без капли волшебства и иномагии управлять Зеркалом Тени! Пусть и с помощью Элизы — но всё же. — Что дальше?

— Существует множество ветвей развития, которые приводят к стагнации. Я не обладаю постисторическими функциями, поэтому мне неизвестен их перечень. Мне известно, что иномаг по имени Прометей был предводителем единственной в Лесу цивилизации, которая влилась в техносферу. В определённом смысле, он — единственная причинная связь техносферы с Лесом. Если бы его не существовало, то техносфера не обратила бы внимание на Лес и этот лист. Прометей — основная причина существования этого места и лично меня.

— Ты… боишься оскорбить его некорректным описанием? — осторожно уточнил у него.

— Это утверждение, близкое к правде, — подтвердил Конфигуратор. — Техносфера адаптировала слово «пророк» для личностей, подобных Прометею, осознанно ведущих цивилизацию или значительную её часть в направлении стабильного постбудущего. Феномен пророков необъясним на наших, верхних уровнях. Предполагается, что человек, вне зависимости от личных особенностей, не может иметь моделирующие и управляющие способности ранга техносферы нижних уровней, чтобы направлять целую цивилизацию через ряд кризисов на протяжении сотен лет. Прометей определённо был человеком. Не существует простого, постижимого объяснения, как он это сделал.

— Иномагия…

— Вне зависимости от личных особенностей, — впервые перебил тебя Конфигуратор. — Мне известно о сущности, именуемой Хранящей Время. Она не классифицируется техносферой как человек. Прометей классифицируется как человек.

— Понятно, что ничего не понятно, — вздохнул ты, открывая очередную дверь в очередной коридор.

Вновь путешествие по Городу, тихому и давящему. Ты прошёл сквозь складские помещения, полные проржавевших приборов. Пролетел над мостом, по которому некогда ездили поезда. Под мостом плескалась вода, как подсказал Конфи, для охлаждения каких-то там реакторов, давно уж неработающих. Вода зацвела, и водяной элементаль плескался на поверхности. За мостом — полуразрушенная область, где здания и заводы чередуются с тёмными пропастями, в которые ты старался не заглядывать, облетая по широкой дуге. Вскоре пропастей стало слишком много, и вы с Конфи поменяли маршрут, огибая эту зону через местность, где от зданий осталась лишь серая пыль. Миновали и серую пустошь, отбившись от «пыльных призраков», выглядящих грозно, но легко материализуемых Конфигуратором, после чего их даже приканчивать не надо было — задыхались в собственной пыли. Углубились в огромную вентиляционную шахту, огибая, таким образом, зону искривлённой физики на поверхности, и снова вылетели в «небоскрёбный» сектор.

«Грэм!» — Инфуцор прозвучал искренне тревожно.

«Что?» — и шепнул Конфи следить за окружением пристальней. Ничего.

«Я прошу тебя о доверии».

«И каком?» — ты всё ещё не понимал, зачем он начал настолько издали.

«Впереди враг, которому ты проиграешь, — мысленное покачивание головой и капля волнения. — Он убьёт тебя. Окончательно убьёт. Не останется ни тела, ни души. Старшая Палочка тебе не поможет, ты не мастер концептуальных сражений, ты даже не представляешь, что это такое — серьёзный бой, в котором обе стороны меняют физику места боя, как пожелают. Мантия не спасёт: это — одно из редких существ, которые иммунны к Мантии при определённых условиях. В данном случае, ему было достаточно поймать тебя в конус своего внимания. Оно не отпустит тебя. И твоему Конфи пока рано участвовать в этом бою. Он проиграет. У тебя есть единственный шанс победить».

«Какой?» — ты чувствовал, что Инфуцор что-то не договаривает. Ой, да ладно! Он может внушить тебе вообще любое ощущение, обмануть и так сбоящую интуицию, подделать любые эмоции. Может быть, уже делал это, и не раз. Да, он пока что не врал тебе, но, может быть, именно ради этого момента?

«Передай мне контроль. Не в прямом смысле. Я не могу управлять твоим телом, твоим аспектом, твоей душой или твоей волей. Когда увидишь врага, разрушь Время с чётким намерением сделать то, что я тебе прикажу. Я уничтожу врага и не трону твою душу. Даю слово».

«Нет», — отрезал ты. Он что, действительно считает тебя настолько вот идиотом? Дать над собой контроль, ещё и разрушив при этом Время? Да Инфуцор сможет вообще что угодно от твоего лица сделать! Если ты вообще можешь это сделать. А ты… ты всё-таки уже не тот Грэм, который со страхом подслушивал Райса и Фло. Теперь — ты обладаешь силой. А с силой приходит и ответственность.

«Не веди себя как упёртый болван, — демонстративно вздохнул Инфуцор. — На кону стоит весь наш план! Каждый игрок должен дожить до его конца! Ты сам выбрал помогать Хранящей — а чтобы это сделать, ты должен быть жив. Подумай, как много подтверждений, что мы с ней работаем сообща!»

«Нет», — повторил ты. Подтверждения… Да он сам же их организовал! Ради этого момента. И опасность, должно быть, преувеличивает.

«Мне жаль, — на этот раз молвил он с грустью. — Мне жаль, но я сделаю всё, что могу».

«Возьмёшь меня под контроль сам?» — ты не чувствовал ни одной причины, к этому ведущей… Чёртова интуиция рядом с проклятым Зеркалом Тени!

«Я не могу, — печальная улыбка. — Ты искренне считаешь меня если не злом во плоти, то чем-то злонамеренным и почти что всемогущим. Я не всемогущ, Грэм. Я — всего лишь существо, которое было неверно понято, которому не верят слишком часто… Мой тебе совет: когда поймёшь, что проигрываешь, спрячь Палочку, Мантию и Камень. Они тебе не помогут, а лишиться их — лишиться всего».

«Посмотрим», — а теперь он предлагает тебе спрятать главное оружие. С другой стороны, если бы он действительно хотел тебя убить…

— Ваша цель прямо по курсу, пользователь, — тем временем, сообщил Конфигуратор.

Впереди виднелась группа небоскрёбов… или, скорее, одно большое здание из нескольких высоченных корпусов, точно срощенных между собой множеством переходов. Они казались совершенно новыми, нетронутыми катаклизмом, и окружающие строения, дороги, даже импланты на трупах, чем ближе, тем целее и новее были. Ты ощутил натяжение. Иное здесь… исчезало? Чем ближе к генератору поля автоупорядочивания, тем меньше оставалось инонереального! Интуиция вообще прекратила работать! Похоже, в этом месте безопасно. Инфуцор ошибается?

— Опасность! — почти крикнул Конфи. — Остановитесь!

Ты завис, поборов соблазн рвануть что есть сил к генератору. Впереди… что-то колыхалось? Точно горячий воздух.

— Отступайте, пользователь! — воскликнул Конфигуратор. — Фиксирую искривление ордополя… Я думаю, оно — живое!

Колыхание воздуха медленно, точно с ленцой, двинулось в твоём направлении. Ты, не ускоряясь, полетел назад, не отрывая взгляда от… этого.

— Регистрирую формы жизни позади вас, — сообщил Конфигуратор. — Согласно вашему описанию, идентифицирую жизнеформы как «Гарри Поттера», «Гермиону Грейнджер», «Дениса Гурьева», «Седрика Диггори». Фиксирую тело Смотрителя уровня без сознания.

— Отступать нельзя, — понял ты. Если ты отступишь, то оно нападёт на друзей. И… и если Инфуцор преувеличивает, то вряд ли сильно. Это «живое искривление ордополя» слишком опасно. У тебя есть Палочка и Мантия. И сейчас ты уже верил, что Мантия не поможет — почувствовал, отдалившись от генератора, липкое, едва заметное внимание, точно обволакивающее тебя. Но Палочка!

Ты спрятал Мантию и Камень в капчалог. Свою палочку — туда же. Старшую Палочку и аспект Времени — наизготовку. Сейчас — или никогда!

Ты бросаешь Конфигуратор назад, заставляя его мгновенно появиться возле друзей. Неизвестно, капчалогируется ли он. Не время рисковать! Адское Пламя вздымается перед тобой, окружает врага… и гаснет. Как? Даже Волдеморт не может просто взять и погасить Адское Пламя!

Ты выпускаешь заклятья. Одно за другим. Сначала непростительные, а затем всё, что ты знаешь, всё, что выкопал в древних книгах, всё, что хотя бы теоретически работает. Буквально разрываешь пространственно-временной континуум. Оно не замечает этого. Выворачиваешь наизнанку все вектора древним длительным ритуалом, проведённым в один миг. Ему всё равно. Запускаешь фрактальное разрезание. Оно лишь дрожит и беззвучно приближается. Стягиваешь пространство в складку, чтобы выбросить его в место, которое запрещено называть. Оно «выбрасывается»… и странным образом остаётся здесь же. Всё ближе и ближе. Всё ближе и ближе.

Желание, Право и Время сплетаются воедино. Ты уже не ограничиваешь себя классической магией. Есть твоя воля, есть твоё Право и есть Время на всё. Ты ведёшь бой, в котором мало что понимаешь, и реальность искривляется, лопается, осколками рассыпается вокруг, чтобы вновь стать единой. Ты разрушаешь время на раздумья, и идеи воплощаются мгновенно, одна за другой. Вечность становится мигом: миллиарды желаний, миллиарды способов уничтожить, разрушить, обратить в ничто, изгнать, развеять, взорвать, нарушить причинную связность, обратить чем-то безобидным впиваются во врага. Но оно игнорирует половину, остальные нивелирует, а пару даже отражает обратно, и только Время помогает защититься от них.

Оно наступает. Метр за метром. Ты уже слышишь друзей сзади. Ты знаешь, что они не справятся. Никто не справится. Кроме… Инфуцора? Но ты не можешь довериться ему!

«Тогда остановись, — велит он. — Прекрати сражаться. Иначе будет героическая смерть. Игра не воскресит тебя после героической смерти».

«Но Бет, Гарри и…»

«Да убери уже их отсюда!»

Ты разрываешь пространство, приказываешь друзьям находиться не здесь. Выбрасываешь их на окраину Города, откуда вы начинали путь, достаточно далеко от «лифта в Бездну», чтобы это было безопасно. Ты стираешь всякий след до них. Прячешь Палочку. Оно не сможет тебя убить, а всё остальное… Есть ещё Элрик с его Правом, есть гениальная Элла — тебя освободят, что бы оно ни сделало.

— Умно, — эхом отдаётся голос существа, уже окружившего тебя со всех сторон. — Мой наниматель рассказывал о подобных трюках. Игрока, говорил он, нельзя убить, если он не желает сражаться. Но ты же знаешь, человечек, что есть вещи хуже смерти?

Невидимая сила подхватывает тебя и тащит — но куда?

> Будь Марком Творцевым

Ты сидишь около костра, и Аргус молчаливо подкидывает ветки. Жарко. Тебе кажется, что ты совершенно бесполезен и вообще здесь лишний. Перо богини овевает мягкой прохладой, пытается успокоить, но — не помогает. Что вообще ты можешь? Ты не боец, как Джинни или Сэм. Иномаг из тебя — скорее сам в ином утонешь. Элла придумывает что-то принципиально новое, а ещё она — лидер, и недаром. А ты? Паж Символа… Что толку в титуле, если он совершенно бесполезен? Ты даже эту душную жару терпеть не можешь!

Вдалеке показывается свет. Кончик… волшебной палочки? Кто-то знакомый? Ангела не напрягается. Аргус лишь оглядывается. Ты догадываешься, почему. Ангела следит за общим чатом. Тебе там делать нечего, поэтому поглядывать за ним ты перестал. Волшебная палочка гаснет, и силуэт, точно овитый загадочностью, показывается в свете пламени костра.

— Прости, что задержался, — улыбается тебе Альбус Дамблдор, твой спрайт и по совместительству — один из великих волшебников 3М-линии. — Мне нужно было убедиться, что в Хогвартсе всё в порядке. Боюсь, я слишком спешно расстался со многими друзьями. Вижу, грустишь?

— Жарко, — вздыхаешь ты. Аргус вроде бы человек, с обычным, нормальным телом, — почему же ему не жарко?

— Об этом, — ловит твой взгляд Альбус, — тебе стоит спросить его самого. Помощи ты не просишь, чтобы с телом было так же, как с душой? — качает головой, взмахивает палочкой.

Ты вздрагиваешь от неожиданной прохлады — не как от Пера, а настоящей. На душе лучше не становится. Альбус присаживается на камень рядом. Тебе немного не по себе — теперь ты знаешь, кто твой спрайт. Осознавать, что рядом сидит не просто известный, а великий человек, некогда управлявший тысячами судеб… Как Алиса-Влада: настоящий масштаб её личности ты осознал, только когда она уже ушла.

— Хотел бы я уметь так же, — вздыхаешь ты.

— Научись, — он смотрит на тебя, мудрый волшебник, и тысячи символов, кажется, крутятся вокруг него, внутри него, тысячи связей-ассоциаций, которые ты не успеваешь различить. Должно быть, это и есть свидетельства по-настоящему великой личности — символическая многогранность. — Я поговорил с Хранящей Время.

— Что? — вскидываешься ты. — Но она же…

— Игра не так уж много мне как спрайту рассказала, — сейчас Дамблдор выглядит старым, очень старым и каким-то беспомощным. — Я не хотел играть навязанную роль с закрытыми глазами. Я спросил — она ответила. В числе прочего интересовался я и твоим аспектом.

— Символом? — ты окончательно запутываешься. К чему он ведёт?

— Символ — самый непрактичный аспект, — задумчиво молвит Альбус, отворачиваясь от тебя, смотря куда-то вдаль, сквозь языки пламени. — Самый практичный — Оружие, его противоположность. Паж — слабый класс, который требует времени и сил для реализации. Ты чувствуешь себя бессильным, не одним из восьми героев, которые создадут нечто чудесное, а лишним, даже испытание, которое тебе выпало, как будто бы отсутствует — просто следуй за волшебным Пером, и всё будет хорошо.

— Да, — всё, что ты можешь сказать. И вправду он читает твои мысли. Никакой магии для этого ему, должно быть, и не требуется…

— Тем не менее, ты был избран Хранящей и Игрой, — всё так же задумчиво, в никуда говорит Дамблдор. — Не воин, не творец, а искатель и нарицатель. Игра не ошибается, Хранящая Время не ошибается тем более. Твоё присутствие — не ошибка, Марк, а значит, ты ошибаешься в себе, смотришь на себя не с той стороны. Скажи, что самое великое ты сделал в своей жизни?

— Освободил Землю от тьмы? — предполагаешь ты.

— Сделал ли ты это один? — оборачивается к тебе Альбус, поощрительно улыбаясь. Что-то глубокое, невыразимое в словах встрепенулось в душе. Ночь, костёр, Дамблдор, этот разговор… Символ.

— Вместе с Джу, — ты не совсем понимаешь, к чему он клонит, но чувствуешь, что клонит.

— Ты Паж, — констатирует Альбус. — Ты вручаешь силу — не несёшь её один. И в этом ты стоишь тысячи Рыцарей Оружия и Символа. Ты искатель, и предельный поиск твой, по словам Хранящей, едва ли не лучший из доступных ей. Не нужно спрашивать, кому и как ты можешь помочь. Просто найди.

Просто найди. Эти слова раскалывают реальность. Ты вдруг осознаёшь то, что всегда с тобой. Ты… нет, не отрицал. Просто боялся замечать? То, что ты использовал, когда искал пути по заданию Хранящей. Глаза, открытые Алфэа. У тебя две пары глаз, и вторые — не совсем глаза.

То, что ты впервые осознал на Побережье, после той великой битвы. Мир — это не то, чем кажется. Так говорят иномаги. Мир — это то, чем кажется. Это тоже правда. Символ неотделим от реальности. Значение неотделимо от связи. Связь неотделима от движения. Движение — это Время. Река Времени. Символ неотделим от Реки Времени? Нет, не так!

Символы. Течение символов неотделимо от Реки Времени. Течение символов… имён… Река Имён? Река Имён и Река Времени? Это же… У тебя дыхание перехватывает: это одно и то же! Получается, Хранящая Время… Это ведь было очевидно! А магистралы… И Сердцевина Камня… И… ты? Чужие слова точно стучатся в дверь твоего сознания:

«Символ есть не только у вещи, общества, страны, но и у любого существа. Каждый из людей — символ. И в качестве этого символа каждый всегда пребывает каплей в водах Реки*».

Но у тебя-то не Река! То место, этот… сеанс, где вы находитесь сейчас! Это — водоворот! Слова, идеи, символы — крутятся, вертятся, вращаются. Огромная воронка, в которой сами капли испаряются, исчезают в водопаде… чтобы конденсироваться, собраться в нечто новое там, ниже. Или — выше, ведь направление времени зависит лишь от направления мысли, и стоит только посмотреть с другой точки зрения… Кажется, ты начинаешь понимать Хранящую. Стрела времени сонаправлена с эволюцией смыслов!

Ты не совсем понимаешь, что это. Что такое стрела времени, что такое эволюция смыслов, даже полную суть Велиры ты не ухватываешь. Ты не Провидец Духа. Ты Паж Символа. Но за каждую твою мысль цепляются миллионы символов в воронке, а воронка, на самом деле, связана через бесчисленные цепочки символов ассоциациями, логикой, причинностью, банальным расстоянием в пересекающихся семантических пространствах — со всем остальным. Со всем-всем-всем остальным, и ты ловишь аналогии с паутиной иномагов времени, таких как Грэм и Том, с ордополем, которым так интересуются Осси и Элла, и, наконец, с ноосферой. Ты чувствуешь важность этой связи, важность связи ноосферы и Реки — немедленно пишешь об этом Элле.

— Она сказала сделать это? — ты осознаёшь (подхватываешь, распутываешь клубок причин и ассоциаций), что Дамблдор не просто так сидел, а как-то влиял на тебя, будто бы подталкивал туда (сюда!), наверх.

— Хранящая? Что ты! — смеётся Альбус. Серьёзнеет. — У меня были ученики-иномаги. Порой волшебник делает что-то невероятное, а потом не может повторить. Ивицер пытался надавить твоим краем, вытолкнуть тебя из оков привычности необычностью разговора и действия. Порой слов и даже обстановки мало — нужен ещё небольшой толчок, чтобы волшебник по-настоящему осознал свою силу, перестал бессознательно закрывать глаза. Когда-то давно мой старый добрый друг Николас как-то преподал такой урок.

— Но у него не получилось, — ловишь новую информацию. — Не получилось повторить философский камень?

— Нико хотел передать это таинство мне, но не смог даже повторить, — светло-печальная улыбка. — Я так и не стал продолжателем его алхимических традиций. К счастью, — теперь улыбка лёгкая, загадочная, — я буду свидетелем алхимии более великой. Алхимия многообразна. Найдётся в ней место и искусству символической совместимости. А что касается твоего личного приключения… — в очках-половинках плещутся языки отражённого огня. — Кто тебе сказал, что перо, пусть даже и богини, — лучший компас, нежели ты сам?

> Будь Грэмом Фергюссоном

Вспышка безумной боли выключила тебя. Вновь пришёл в себя, цепляясь за, наконец, работающую иноинтуицию. Теперь ты ощущал существо, захватившее тебя. Оно было причиной самому себе, словно живое заклинание или даже небольшая… предельная истина, наверное? Оно несло в себе следы настолько глубоких Бездн, в которых выживало целые вечности: «седая древность» и «тьма эонов» — миг по сравнению с его жизнью. Оно боролось за жизнь в не-местах, где понятие «физика» ничего не значит — нет там никакой физики, только сплетения концепций, одним из которых и являлось это. И оно выжило. Оно победило. А ты пытался убить это волшебством, какими-то мелкими правками ордополя, когда оно жило там, где реальностная буря — всё равно что штиль? Какой же ты дурак!

Боли не было. Оно не стремилось причинить боль. Оно вообще не было к тебе «враждебно» в том смысле, который вкладывают во вражду люди. Оно навраждовалось на эры вперёд. Оно холодно и расчётливо действовало в рамках некоей сделки. Ты видел тень человека в чёрном, стоящего перед запредельным существом, — и ты узнал его. Крис. Крис нанял его, чтобы убить всех слуг Хранящей, до которых оно дотянется.

— Что Крис тебе предложил? — крикнул ты сквозь рёв ветра. Оно несло тебя в другую часть Города. Небыстро. Оно было ограничено метафизикой Пространства Парадоксов. Оно продавливало законы и метазаконы, но Пространство Парадоксов имело слишком много якорей, и Игра — главный из них. Не будь Игры, оно бы в один миг поглотило и переварило не то что город и сеанс — как бы не всё Дальнее Кольцо со всеми сеансами! Несмотря на то, что Дальнее Кольцо, вообще-то, «почти бесконечное».

— Путь к Храму, — ответило оно, когда ты уже думал, что пленителю всё равно на глупые вопросы своей добычи.

— К какому Храму?

— Ты не знаешь ничего о Храме, — равнодушно «ответило» существо, сжимая тебя невидимыми… силами, наверное. — Бесполезен, — ты и сам понял, что «Храм» — это точно не Крак и не Храм Первотворения. Это нечто… сверхиное. Настолько иное, что ты не видел ни одну нить во всей паутине, что вела бы к загадочному Храму. Даже прапраобраз его, тень тени тени — и тот ускользал, исчезал, растворялся, как мираж.

— Куда ты меня несёшь?

— Ты открыл путь вовне, человечек, — ответствовало оно. — Мы ступим на него. Ты останешься, а я вернусь.

— Хочешь свести меня с ума? — понял его замысел.

— Приблизительно верно, человечек. Якорь, что в тебе, не даст сожрать мне твою душу. Твоё тело подчинено игровым законам, окончательно убить пассивного тебя нельзя. Ты убьёшь себя сам. Твой разум сам пожрёт себя. Смотри внимательно, человечек. Это последний твой взгляд на объяснимый мир.

— Звучишь как опереточный злодей, — а внутри всё сжалось и заледенело. Это не было угрозой. Оно знало, что некое место-состояние сведёт тебя с ума, быстро и окончательно, превратит в собственную тень, вечно блуждающую за пределами вселенных и миров. Оно уже делало так. Много раз. Иномаги сильней тебя, защищённые от прямых атак, великие волшебники, получившие некое подобие бессмертия, сама Моргана, посмевшая вызвать его для какой-то глупой (с точки зрения существа) сделки, даже перворождённые, даже чистые боги, пусть других листов, — от их душ остались лишь пожёванные огрызки. А теперь ты. Не самый слабый иномаг, неплохой волшебник, богоуровневый игрок — не чета другим бессмертным, погибшим от его «лап».

— Отчаяние, — одобрительный смешок. — Мне нравится отчаяние. Мне нравится, когда вы, глупцы из внутренних миров, страшитесь своей судьбы, зная, что её не избежать. Это приятно. Приятно, что ты сам видишь, как закончились пути других глупцов, мнящих себя бессмертными.

Ты вспомнил! Автор «О вечном и божественном» писал об этом существе! Оно убивало богов. Оно убивало нестареющих. Оно убивало всех, кто достиг хотя бы тени бессмертия, — если ему давали на то шанс. У него не было имени. «Убийца бессмертных», «проклятье вечных» — так называли это существо. Как будто бы ему нравилось разрушать могущество, бессмертие, власть любого, кто вскарабкается высоко… Не как будто. Теперь ты уверен, что это именно так. Оно наслаждалось твоим отчаянием, наслаждалось каждым мгновением понимания, что выхода нет, что ты в плену слишком… слишком запредельного, чтобы даже попытаться вырваться. По словам безымянного автора, это существо заставляет богов таиться и редко показываться на свет, и только самые могучие могут не скрываться, могут бросить ему вызов — и не проиграть. Получается, у тебя надежда только на Хранящую?

«Она не вмешается, — тут же разрушил её Инфуцор. — Осси тоже не имеет права. Алиса могла бы, но ещё вовне сеанса. Ивицер мог бы, но это создание скрылось от него, своего давнего противника. Остальных оно заберёт с собою. Некому тебя спасать».

«Что мне делать?» — хорошо хоть эта тварь может читать только чувства. Если ты не ошибся. Ошибиться было, на удивление, сложно. Оно имело слишком цельный, специально сфокусированный образ, чёткий, безумно могучий магистрал, сравнимый, должно быть, с Камнем Слизерина, и нить реальности, достойную, наверное, по прочности Элис. Оно не скрывалось, нет, оно бросало в лицо всем противникам свою суть, прошлое и силы. Настолько сильному — незачем скрываться, кроме как в засаде на юрких жертв.

«Ничего, — хмыкнул Фес-Ис. — Теперь от тебя уже ничего не зависит. У меня есть одна идея. Не знаю, сработает ли она. Всё смутно возле критической точки. Мы с Хранящей не ожидали такого врага. Крис умеет удивлять. Рыцарь Ярости и Пустоты… Опаснейшее сочетание для мстителя».

Вы пронеслись над знакомыми местами. Ты увидел друзей внизу. Как тебе вообще в голову пришло перемещать их именно сюда?

— Я заберу их позже, — молвило оно, заметив твоё внимание. — Если не уберутся куда подальше, маленькие мошки. Я заберу вас всех, всех в этом сеансе. Смертных раздавлю, бессмертных выброшу вовне».

Ты понадеялся, что у друзей хватит ума бежать из Города как можно быстрее. Возможно, Арадия сможет его сдержать? Денис должен был понять, с чем вы столкнулись! Может быть, вмешается Элис?

«Убийца бессмертных сокрыт силой Пустоты, подарком Криса, — ответил Инфуцор на твои мысли. — Элис не видит это существо. Повторю, некому тебя спасать».

«Ты слишком спокойный! Твой план катится в Бездну!» — огрызнулся ты.

«Похоже, ты не готов к конструктивному диалогу, — спокойно констатировал Фес-Ис. — Продолжай переносить вину с этой ситуации на меня, это очень взросло, Грэм».

«Извини, — выдохнул ты. Ты сейчас серьёзно просишь прощения у Инфуцора? — Я…»

«Я помолчу. Удачного… путешествия».

Размолотив крыши и стены, вы влетели прямо в разлом, и живые дыры разбежались с вашего пути, как маленькие рыбки от большой акулы. Не-звёзды не-светили прямо в не-глаза, и бесконечная тьма впилась в тело ледяными иглами. Лёд взорвался.

Кажется, ты кричал. Здесь не было воздуха или был не-воздух. Ты не слышал себя даже мысленно. Ты умер. Тебя разорвало на куски, обгоревшие от холода-не-холода куски. Какое-то время ты просто пребывал. Неведомо где и неведомо как. Потом к тебе вернулось чувство тела, целого, живого тела… и его снова разорвало на куски.

Полубытие сменялось короткими периодами возрождения и быстрой смерти. Ты сгорал в не-пламени. Тебя убивали ледяные иглы. Ты задыхался без воздуха. Невидимая сила буквально выжимала всю кровь. Истлевал, таял под не-лучами. Тебя выворачивало наизнанку, превращало в инфернала, сдавливало в точку, трансфигурировало в металл, растворяло в кислоте, стирало, точно ластиком, распинало между измерениями, разрезало на кусочки…

Это длилось и длилось. Каким-то чудом, не иначе как за счёт отдыха между смертями, ты сохранял рассудок. Сначала ты цеплялся за число смертей, а потом просто цеплялся за своё «я», а затем догадался прокручивать смерти силой Времени. Стало легче, но ненадолго. Полубытие, сумеречное, сумрачное, казалось меньшим злом только поначалу, пока в нём не начал таять уже разум — в месте-состоянии без теней, без оформленных мыслей, без раздражителей, без смертей — но и без жизни. Что-то в тебе умирало в нём, что-то исчезало, стиралось, прекращало быть…

На границе между жизнью и смертью ты отменил своё… воздействие. Вновь смерти сменялись полубытием. Чем дальше вы двигались, тем более одинаковыми становились смерти, пока не остался единственный исход: твоё тело таяло в агонии, растворялось в горячей, едкой тьме. Тьма пыталась добраться до души, но не могла. Пока что не могла?

Смерти прекратились внезапно. Оно окутало тебя некоей защитой, изолировало от окружающей не-среды.

— Сохранил разум, — теперь в его голосе слышалась нотка уважения. И насмешки: — Как думаешь, другие «игроки» будут такими же стойкими? Что милосерднее: сойти с ума заранее или утратить его здесь? Прощай.

Его присутствие пропало разом, как после аппарации. Ты ожидал очередной смерти — но не умер. Тьма, что сгустилась вокруг тебя, не была смертельной. Она… бурлила? Спустя мгновение ты осознал. Вернее, тебя заставили осознать. Точно хоровод видений там, во Внешнем Небе, сквозь тебя пронёсся хоровод образов. Бессмысленных, хаотичных, эмоциональных, как один! Ты не смог бы это описать. В этом не было ничего от привычной упорядоченной реальности, кроме каких-то намёков, которые интерпретировались разумом, достраивались до ярких, неоформленных отпечатков, точно вспышек в вечном мраке.

Поток видений-не-видений нарастал. Величайший восторг и наивысшее страдание сменяли друг друга, отчаяние чередовалось с надеждой, свет со тьмой, боль с наслаждением, верх с низом, смысл с бессмыслицей, жизнь со смертью, вечность с мгновением, огонь со льдом, прошлое с будущим, воображаемое с реальным, полнота с пустотой, цвет с бесцветностью, великое с малым, огромное с мельчайшим, «я» с «не-я», и это ускорялось, ускорялось, ускорялось… Невозможно было чувствовать тело, невозможно было думать, невозможно было просто быть! Смерч всего-и-сразу засосал твоё сознание и развеял по ветру.

Время не имело значения, как и пространство, как и вообще хоть что-то. Но внутри тебя остался огонёк неподвижности, что-то яркое, сияющее, стабильное, что-то, за что отчаянно уцепились останки тебя. Единственное бытие в шторме. Единственное, что могло тебя спасти, единственное, сосредоточившись на чём ты мог думать хотя бы одну собственную мысль. Но что это? Что это за спасательный круг?

«Это я, — ответил Инфуцор. — Моё присутствие неподвластно этому псевдохаосу».

«Спа… — с трудом подумал ты, — …сибо».

«Ты же не думаешь, что это сохранит тебя? — иронично уточнил Фес-Ис. — Конечно, нет. Это даст тебе немного времени или того, что здесь заменяет время. Ты чувствуешь, как распадается память, как истирается твоя сущность? Якорь богоуровня не способен нивелировать подобное. В этом месте разрушится сама связь между тобой-как-высказыванием и тобой-как-зеркалом. На человеческом языке нет нужных слов. Твоё бытие не затронуто, твоя воля в полном порядке как таковая, но твоя истина, одна треть твоей души, — умрёт. То, что останется, не будет разумным на уровне концепции, идеи. Именно этот исход ждёт великих волшебников, заигравшихся со своей великой магией, именно так гибли чудотворцы, унося с собой на затворки Хаоса вырезы листа. Полагаю, именно чудотворцы подсказали Убийце бессмертных этот способ — один из множества возможных».

«Что… что делать?» — круговерть поглощала тебя, испаряла, и только голос Инфуцора был единственным маяком.

«Ничего, — рассмеялся Инфуцор. — Ничего не делать. Ты уже сделал всё, что мог. Слушай меня, Грэм. Слушай мой голос. Я расскажу тебе истории, которыми делилось со мной Море Имён. Слушай, сосредоточься на моём голосе, я поведаю о маленьких, но интересных тайнах, которые ты так любишь. Первая история случилась в пятнадцатом веке от рождения Христова, и в линии той реальности события пошли чуть-чуть не так, как в твоей родной…»

____________________________

*Слегка переиначенная цитата из «Моря имён» О. Онойко. Любопытно, что цитата была взята из недостижимой версии за пределами Леса. Может быть, Марк соприкоснулся с реальностью одного из читателей? Будет интересно исследовать эту связь после всего (прим. И.О. повествователя).