Иное (джен)

> переключимся на точку зрения Сэма Робера

Полёт на «фениксе» — это ёбанный кайф! Всё вокруг видно, эта штука вмещает в себя индивидуальные, мать её, системы наблюдения, повинуется силе мысли и, должно быть, может отыметь элегантными протоссовскими пушечками любую земную вертушку!

— Слушай, термос, да? — обратился ты к «неразиму», управляющему этой крошкой.

— Моё имя — Теромос, — с холодным смешком мыслеответил тот. Не, положительно, эти протоссы зазнались! Ты бы с такими пушечками, этой их псионикой такого бы натворил! А Бета ещё рассказывала, что этим чувакам не надо есть, воздух тоже не очень нужен, типа, они все из себя такие «совершенные формой». Да, ты завидуешь. Чего скрывать: лучше быть крутым протоссом, чем человеком; и это никак не связано с тем, что Бета тебя сильнее, ты совсем-совсем не комплексуешь… бля.

— Слушай, Теромос, вы, протоссы, такие кораблики продаёте?

— Решил, что авто — это уже некруто? — ухмыльнулась Бета.

— Ну, финальный замес по-любому будет в воздухе, — нахмурился ты. — Моя машинка всем бы хороша, но летать — не её. Нужна летающая крошка, иначе буду как те дикари с дубинами против пулемётов и гранат.

— У нас было время сконструировать достаточное количество «фениксов», — молвил Теромос. — Я могу одолжить этот тебе.

— Серьёзно? — у тебя, должно быть, аж глаза выпучились. Он же типа сам эту штучку сделал! Так какого хре…

— Нам не чуждо чувство собственности, — прохладно улыбнулся Теромос. — Ты совершенно прав в своей просьбе, — повернулся к Бете. — Нет, никакой скайятех, созданный, как у вас принято говорить, «на коленке», не сделает Сэма манёвренней и быстрей, чем моя «Честь Зератула». Что касается твоего вопроса, — как будто ты что-то спрашивал вслух! Нет, мысли чувак читать не умеет, защита made by Джу и крутым пришельцам не оставляла шанса. Но эмоции и «обрывки смыслов» всё равно просачивались, и если это исправить, то плакала ваша пока вырубленная с Бетой связь. — Я понимаю тебя как воин воина. Тебе нужно оружие, и ты спрашиваешь, как его раздобыть. Ты — воин важнее меня, ты играешь ключевую роль в сеансе, где я — лишь один из проводников. И, — почудилось, что Теромос прищурился, хотя век у пришельцев не было вовсе — жутковатые же бестии! — я буду очень разочарован, если ты случайно что-нибудь сломаешь или пожертвуешь машиной без веской на то причины.

— О’кей, шеф, — поднял ты вверх руки. — Всё будет в лучшем виде! Давай, показывай, как этой лапочкой рулить и как её чинить.

— Не думаю, что ты справишься с починкой функций, которые не восстанавливаются сами, — качнул головой Теромос — определённо с лёгким одобрением. — В этом случае тебе стоит обратиться ко мне или к неразимам-техникам в Храме Зимней Ночи. Если нас не станет, то тебе поможет Элла Мэйдж: ваш лидер демонстрировала превосходное интуитивное понимание нашей технологии и высокий псионный потенциал. Что касается обучения, то тебе придётся открыть мне свой разум.

— Это протосс, — пожала Бета плечами на твой взгляд. — Они типа как космосамураи в кубе… а, ты ж не в курсе о самураях. Ну типа слово чести, все дела. Можешь ему верить. Протоссы, тем более неразимы, не врут. Растопыривай чакры и готовься познавать кунг-фу.

Ты только фыркнул на очередные непонятные словечки — ох уж эта старая земная культура! — и «опустил ментальные щиты» или как там оно Джу говорила. Серая инопланетная ладонь протосса легла на лоб. Тысячи образов закрутили тебя в безумной песчаной буре…

— Твою неразимскую матушку! — воскликнул, когда пришёл в себя и немножко разобрал по ящичкам внутри себя «инструкцию по вождению «фениксов»». Да ты всерьёз недооценивал эту пташку!

— Она была достойным протоссом, — ты был готов поспорить, что Теромос только что ухмыльнулся. — А теперь надевай это, — он протянул металлический обруч с кучей мелких — как подсказала «инструкция», «кайдариновых» — кристаллов на нём. — Было нелегко научить нашу технику понимать ваши человеческие команды.

— Вы что, думали передать «Честь» кому-то заранее? — удивился ты, нахлобучивая неразимский интерфейс и тут же ощущая чужое присутствие в сознании. Кто… нет, что! Это же пташка! Ты чувствуешь её, чувствуешь, как протосс!

— Разумеется, — величественно кивнул Теромос. — В нашем распоряжении было слишком много малых кораблей и слишком мало воинов, готовых стать талантливыми пилотами. Морулис предложил использовать человеческих пилотов, если это будет возможно, и мы согласились.

— А как же ваши нерушимые традиции и гордость протоссов? — подняла бровь Бета. — Передавать хренам с горы свою продвинутую технику — не слишком ли…

— У нас было достаточно времени, чтобы осознать ошибки прошлого и обещать себе никогда их не повторять, — молвил неразим. — Мы сражались плечом к плечу с людьми и зергами против Тёмного. Почему же те, кого мы признали братьями по оружию и духу, не могут принять оружие из наших рук? Нас останавливали лишь технические сложности, но времени в Пустоте и способности Морулиса притворяться человеком оказалось достаточно, чтобы их решить. В конце концов, ты носишь клинок искажения, — указал он на браслет с зелёным кристаллом — твой ей подарок. — Разве это не должно меня оскорблять, по твоей логике?

— Ну, — задумалась Бета. — Я типа слышала вашу историю, но запомнила, какими вы были в начале. Вы ведь действительно изменились — и неразимы тоже. Воразун считала, что традиции — это то, что делает неразимов неразимами. Ей было больно, что они могут уйти в прошлое, когда разные народы протоссов станут одним. Я думала, все неразимы думают так же.

— Нет, — совершенно отчётливо усмехнулся Теромос. — Ты забыла, что мы ценим индивидуальность, пусть приучены сражаться и трудиться вместе. Я был среди основателей нашего народа. При мне так ценимые матриархом традиции зарождались и развивались, я наблюдал их изменения, и последующее столкновение наших народов не было для меня первым. Я помню Адуна, — каждое его слово несло за собой некую тень, что-то… глубокое. Бездну. Бездну времени, которую он прожил. Сейчас ты совершенно ясно видел, насколько он не человек, — люди, мать их, столько не живут! — Я помню наш исход с Айура. Я помню принесённые в жертву прежние традиции и верю, что это было сделано не зря. Я думаю, что мы шли верным путём, Бета Робер, — ты вздрогнул, когда он назвал её так. — Не люди для традиций, но традиции для людей. Не так ли говорит ваш народ? Мы меняемся, адаптируемся, приспосабливаемся — кому, как не нам, оценить великую силу изменения, столь любимую зергами! Мы никогда не заглядывали слишком глубоко в возможности технологий, доставшихся в наследство от Зел-Нага. Нас останавливали гордыня и страх. Мы словно забыли, что наши тела — это часть наследия. Элла Мэйдж раскрыла мне глаза. Мы изменимся, станем сильнее, примем наследство в полной мере. А технологии… В конце концов, это лишь оружие, сколь могущественным оно бы ни было. Вы, люди, создаёте ядерные бомбы без капли псионики. Разве вы откажитесь одолжить нам это оружие, если будет в том нужда? И мы не откажем вам в ответ. Именно это означает наш союз.

— Короче, если мы вам бро, то вы нам бро, — хмыкнул ты. — А теперь хватит болтовни, лучше глянем, как я смогу порулить этой пташкой!

— Я буду следить за тобой, Сэм, — кивнул протосс, — укажу и поправлю неудачные команды.

> посмотрим, как идут дела у Северуса Снейпа

С трудом пришёл ты в себя. Голова раскалывалась, как после затяжного запоя, мысли лениво перекатывались между глыбами новых знаний и умений. Волна освежающего света прошла сквозь сознание, и ты открыл глаза, осознав, что левого виска касается серокожая рогатая… Арания, да? Имя вспомнилось с ощутимым трудом, пробиваясь словно из далёкого прошлого сквозь громады новых знаний и умений. Ладонь у правого виска принадлежала — Королеве. Королеве лучерождённых — Королеве, в которой ты не сразу узнал Джулию Сайнс, бывшую раньше лишь Принцессой. Обе девушки: не человек и большая, чем человек, — улыбнулись, и свет раскалёнными лучами соединил твоё самосознание обратно, прогнав и головную боль, и дезориентацию.

— Проснись и пой, Северус Снейп, — рассмеялась неведомо чему Джулия. — Готов к серьёзным делам?

— Пожалуй, — морщась от вспышек осознания и боли, сотрясающих скорее не голову, а глубины разума, ты встал и первым делом проверил экипировку. Половины ингредиентов как ни бывало, но ты знал, куда они делись: ты творил под руководством Модрон, лучшей трети Триликой. Это было невероятно захватывающе и бесконечно полезно, но вытащили тебя оттуда не совсем вменяемым, и только помощь сразу двух целителей духа помогла вернуться в форму. — Где я буду наиболее полезен? — ты помнил, что в нужный момент должен оказаться в Храме Зимней Ночи, но также был уверен, что момент ещё не настал.

Два нечеловека переглянулись.

— У Хранящей есть задача для тебя, — ты сдержал «ещё одна?»: очевидно, порученное тебе изначально было по-настоящему секретным.

— Вы-то откуда знаете? — нащупал палочку и магию. Всё в порядке. Алхимнож и пистолет на месте и готовы к делу. Ты улыбнулся про себя: этот «сеанс» будил в тебе старые, юношеские ещё чувства. Ощущения, что ты нужен и полезен, что ты можешь вершить судьбы — не одну свою! Да, застоялся ты в Хогвартсе, застоялся. А уж уроки Модрон — они более чем стоили любого риска! — Слышал, Хранящая не имеет права вмешиваться.

— Но план её от этого никуда не исчез, — пожала плечами Арания. — Я знакома со многими деталями, и вместе с Джу мы осветили паутину Хранящей достаточно глубоко, чтобы утверждать, какая роль кому отведена — и когда. Знания были даны тебе не просто так, а с определённой целью, и этих знаний всё ещё недостаточно.

— Недостаточно для чего? — было в этой… тролле что-то отталкивающее. В настоящих троллях это запах, а у этой Арании… затрудняешься сказать. Инстинктивно хочется поставить её на место, надавить.

— Тебе предстоит сложный алхимический процесс, состоящий из нескольких актов, — ответила Арания. — И это не алхимия вещей.

— Алхимия человека, — сразу понял ты, даже не поморщившись. Раньше сама идея вызывала у тебя отвращение, но после того, что делал вирус с людьми, после уроков Модрон… Скажем так, всегда найдётся отброс-другой на проверку парочки гипотез. В крайнем случае, гомункулов никто не отменял. — Кто?

— Думаю, — качнула головой Джулия, — ты всё ещё не знаешь всего. Пара уроков у признанного мастера не помешает.

— Более признанного, чем Модрон?

— Модрон занималась людьми в последний раз довольно давно… — молвила Арания.

— Когда вампирчиков делала, ага! — жизнерадостно воскликнула Тёмная Луна, появляясь прямо перед тобой. Чудом не всадил в неё пулю. — Сразу после кентавров… или вейл? — широко улыбнулась, точно вспомнив что-то весёлое. — А вот гоблинов мы вместе мастерили, помнится, тогда и стала упрекать, мол, мучаю бедненьких, хи-хи… Кого волнует мненье отработанного материала? Ты же со мной согласен, милый Сев?

Ты поймал себя на том, что хочешь просто из принципа не согласиться со словами этого… этой… признанного мастера, да? Всякое о ней ты слышал, но видел только со стороны. Если она действительно творила некогда с Модрон, была её ученицей — это всё меняет. Какие знания хранит эта чёрная душа? Какими готова поделиться?

— Частично, — хмыкнул ты. — Почему бы Луне самой не сделать всё необходимое?

— Я буду занята, Снейп, — пожала та плечами. — Может, собственной смертью? Или чьей-то жизнью? Ха! И я не имею дело с богами. Мерзковатые типы! Помнится, разбирала одного я на запчасти… — оскалилась, но странным образом оскал этот был не пугающим, а задумчивым. И точно нечеловеческим. Из этих троих именно Тёмная Луна была по-настоящему далека от человека. — В общем, мы с тобой нюансики обговорим, и поспешу. Джин-Джин, должно быть, как раз освободится из кривых художниковых лап! Ну? — махнула руками Арании и Джулии. — Кыш-кыш, приличным дамам невместно слушать наши россказни мясницкие, хе-хе!

> вернёмся к Сэму; на этот раз не он будет объектом нашего внимания

Бета сидела, скрестив ноги, и Теромос смотрел ей в глаза и разум, распахнутый навстречу. Пока Сэм разбирался со всеми возможностями корабля, Теромос решил преподать параллельный урок Бете. Думаю, вы догадались, что лезвие искривления, которое досталось ей, изменило её природу не только своей интеграцией. Далеко не только. Точно так же, как некогда дядя Элизы получил не только форму, но и способности архангела, Бета получила не только форму браслета-генератора, но и способности к его активации. Светлые собратья неразимов активировали свои пси-клинки энергией Кхалы, а позже, когда Кхала была уничтожена, собственной псионикой. Тёмные же тамплиеры… да, всё верно:

— Пустота, — молвил Теромос, — не похожа на аспект. Она не слушается движения наших мыслей и не отгадывает наши желания. И она определённо не подчинится нам по своей собственной воле. Тёмные тамплиеры охотятся за Пустотой, с помощью воли и концентрации принуждают её поделиться своей мощью. Ты никогда не проходила Путём Тени, Бета, но тебе выпадали испытания гораздо более суровые. Ты отменно владеешь своей волей, но у тебя нет привычки управлять Пустотой. Твой навык формировать лезвие искажения полезен, однако дарит ложное ощущение, будто бы направлять Пустоту просто.

— Насколько это опасно? — спросила Бета.

— Больше, чем ты думаешь, — качнул головой наставник неразимов с буквально многовековым опытом. — Ты уже сталкивалась с аспектом Пустоты и имеешь представление о его опасностях. Аспект Пустоты в равной, гармоничной мере содержит форму, эссенцию и псионную сущность, иначе смотря, материю, энергию и информацию. Это слияние выстроено таким образом, чтобы сделать аспект эффективным и многосторонним инструментом; это предопределённая гармония, опирающаяся на прочие аспекты так же, как целостно и монолитно само деление на форму, эссенцию и псионику. Однако Пустота, что лежит в основании аспекта Пустоты, гораздо более многогранна, она подобна мастер-аспектам, Пространству и Времени, сохраняя, между тем, сущность Пустоты. С другой стороны от первородной Пустоты происходит та Пустота, которой распоряжаемся мы, неразимы. Там, где Пустота-аспект гармонична, наша Пустота хаотична; где аспект управляет случайностью, тёмная Пустота сама подобна случайности, разрушающей упорядоченную материю, энергию и информацию в единый миг; где аспект скрывает, тёмная Пустота втягивает в себя; где аспект инертен и мёртв, тёмная Пустота подобна живому существу — агрессивному хищнику, жаждущему пожрать волю того, кто её коснётся.

— Неприятненько звучит, — пожала плечами Бета. — Примеры есть?

— Когда мы только начинали экспериментировать с силой Пустоты, нередки были случаи, когда один самоуверенный протосс разрушал целый нексус со всеми его обитателями, — ровно, безразлично мыслеговорил Теромос, но я знал, что он был свидетелем этого. Он видел рождённые самоуверенными неразимами, тогда ещё бывшими частью единого народа, пустотные «бури», хаотические прорывы энергии, сметающие всё на своём пути. И он был среди тех, кто первым нащупал дорогу управлять Пустотой не интуитивно, индивидуально, а систематически; тем, кто писал первые научные труды, первые учебники. Более талантливые, сильные его сородичи могли несравнимо больше, но все они сгинули за века, большинство — из-за собственной самоуверенности, в попытках обуздать могущество Пустоты, лежащее за границами их воли. Теромос выжил и извлёк из этих смертей уроки, которые пригодились всем неразимам в будущем.

— Если бы так происходило часто, от вашего народа остались бы рожки да ножки через пару поколений, — хмыкнула Бета.

— Мы научились не только владеть Пустотой, но и учить её подчинять. Наш путь — тяжёлое испытание воли, и многие неразимы не выдерживают его, не становятся тёмными тамплиерами ни с первого, ни со второго раза. Некоторые навсегда отказываются от этого звания, занимаются иными, пусть важными нашему народу вещами. Мы не презираем их. Мы не делились на касты, подобно кхалаям, но всегда были тёмные братья, недостойные, неспособные справиться с продвинутыми приёмами контроля Пустоты. Мы не обучаем их, потому что помним наши первые эксперименты и первые потери. И даже лучшие из нас порой поддаются зову Пустоты! Даже лучшие могут перейти свой предел, погнавшись за мнимым могуществом, не так разрушительно — но сгинуть. Пустота — это ядовитый, страшный дар: годы тренировки нужны, чтобы только научить безопасно её касаться, — он смерил Бету испытующим взглядом. — Не тебе.

— Ага, я на халяву научилась, — широко улыбнулась та. — Ну так что, я могу чего-то простое с этой вашей Пустотой делать? Ну там, чёрной молнией бросаться?

— Это неэффективно, — холодный смешок. — Без артефактов, подобных Кольцу Энтони, или технологий, подобных твоему браслету-генератору, Пустоту сложно направлять в единое русло. Я могу «бросаться чёрными молниями», однако после нескольких таких атак буду измучен, до предела вымотан. Когда я говорил, что управление Пустотой требует волевых усилий, то имел в виду именно это. Псионик испытывает чудовищное напряжение, заставляя Пустоту течь по его желанью.

— Но вы делаете всякие штуки без техники, — возразила Бета. — Становитесь невидимыми, телепортируетесь, кто-то даже всякими узами Пустоты владеет, заряжаете щиты и всё такое.

— Обрати внимание, что это не разрушительные эффекты, — молвил Теромос. — Чтобы заставить Пустоту высвободиться не хаотически, а в заданном направлении, использовать её как оружие напрямую, «чёрными молниями», нужно зачерпнуть её довольно много, единовременно и не фильтруя. Однако фильтруя, используя лишь часть субстанции, можно создавать более масштабные, но менее разрушительные эффекты. Опытный тёмный тамплиер использует собственную агрессивность Пустоты, её чуждость нашему материальному миру и принцип наименьшего действия, заставляя энергию течь в нужном русле с минимальными усилиями. Если дать мне секунду подготовки, я брошу сгусток Пустоты, сравнимый с пятёркой «молний», ни капли не устав.

— Короче, никакой сырой магии, только правильные заклинания, — криво улыбнулась Бета. — Типа, сымпровизируешь — или сам взорвёшься, или пшик получишь, да ещё и устанешь адски.

— Почти верно, Бета Робер, — сверкнул глазами Теромос. — Я уже упоминал, что более талантливые мои собратья порой постигали течение Пустоты во вспышке озарения. Со мной такое случалось редко, однако ты… — секундная пауза. — Не беги по этой тропе. Если поймёшь, что можешь больше, можешь иначе — не торопись проверять. Умеренность — вот первое, о чём должен помнить любой неразим. Бдительность — второе. Расчёт — третье. Прежде, чем я преподам тебе первый урок, задам традиционный вопрос, тот, что задаёт каждый наставник каждому ученику перед уроком: ты уверена, что хочешь двигаться дальше? Если ограничишься уже обретённым, то не подвергнешь себя риску.

— Наш сеанс — один большой риск, грёбанный бросок костей Хранящей, — невесёлая усмешка. — Уверена, тёмный, давай уже, показывай, чего можно нахимичить клёвой пустотной магией.

— Да будет так, Бета Робер, — неразим повёл плечами, и тени послушно закружились сперва вокруг него, а после и около неё. — Вслушайся, ученица. Закрой глаза и вслушайся всеми своими чувствами. Ты ощущала поток Пустоты, который направляла сама, — теперь попробуй ощутить Пустоту, направляемую мною…

> Пока Теромос проводит первый урок для Беты, Сэм осваивает технику пришельцев, а Снейп учит алхимию человека у моей коллеги Темнушки, Элла Мэйдж с сопровождением вылетает из Кости. Спустя короткое время она получает в распоряжение сотню опытных волшебников на мётлах, а спустя ещё некоторое время организует их верным образом. В свою очередь, Джинни Уизли, Энтони Даффи и Марк Творцев покидают Разноцветье. Они разделяются: целью Энтони служит Люос, он же Край Жаркой Ночи; в свою очередь целью Джинни служит Эстус, он же Край Летних Легенд. Грэм же Фергюссон фокусирует своё внимание на очередной аномалии, и именно к нему мы с вами и отправимся.

Наконец, после всех злоключений, твоя команда осталась одна, без поддержки и усиления, против аномалий. У Джулии и Эллы были какие-то свои дела, ты подозреваешь, в крае Джинни и самой Джу. С Седриком вы перекинулись патронусами: с ним всё было хорошо, привыкал к новому телу, совсем скоро вернётся в строй. Денис тоже восстанавливался ударными темпами. С Бет было похуже: она уже очнулась, но чувствовала себя… не очень. Хуже, чем ты надеялся. Кристо и Джу были с ней, помогали, подсказывали, и ты жалел, что не мог быть там, но понимал, что со знаниями и способностями вас всех у Бет всё будет хорошо, главное — до этого «хорошо» дожить.

Аномалий осталось совсем немного. Пещера на пустом острове. Странный Сад. Малый остров, оказавшийся Ковчегом, вы разморозили, Город индустриалов — тоже. Все три здания: место сна Лаад и Сайика (светлая ему память), лавка Олливандера (новая палочка согревала ладонь) и Кость (поёжился, закутался в согревающие чары, точно это могло изгнать остатки смертного хлада) — разморожены. Книга, оказавшаяся дневником Райса или не-Райса, прочитана и сожжена. Пустая библиотека-наследие Аиста подобрана Морганой. Сама Моргана… Ты надеялся, что в бою с ней столкнуться не придётся. И что Алиса если не убьёт, то хотя бы заставить отступить Морриган. Разноцветье, домен художников, оказалось дружественным место. Из трёх групп людей одна подарила вам союзника — Дениса Гурьева.

Остались ещё две группы людей, к которым ты, если честно, опасался приближаться одной лишь своей командой, да одно пустое место. Именно к нему вы прибыли, отложив Сад (конечно, не обычный сад — ты уже понаблюдал за ним издалека, не удивишься, если это будет извращённая штука рук Тёмной Луны) и Пещеру к людям.

Это пустое место было уникальным. Все иномагические чувства шептали, что там ничего нет. Совсем ничего. Просто пустота. Арадия лишь пожала плечами, мол, ей Янус подсказал его заморозить, а Янус отвечать отказался. В лабиринте место не существовало. Никаких причинных связей, ничего. Совершенная пустота. И ты был склонен считать, что это действительно так. Что там что-то максимально эфемерное и пассивное, невидное из-за временной заморозки, не отбрасывающее тени из-за пассивности. Гермиона даже предположила, что это может быть один из великих магистралов 3М-Земли — тот, который создала команда Райса-Хильды-Фло. Ты думаешь, что она ошибается, но уверенности не нет.

Протягиваешь руку и разрушаешь красное сияние. Гарри и Гермиона тут же пускают по заклинанью: простенький «ступефай» и более сложное, с непроизносимым названием, предназначенное выявлять иное. Заклятья бесполезно пролетают насквозь. Ничего. Пустота. Ни связей, ни теней, ни эха. Ни единого ощущения, как будто бы…

…мир исчез за серебристым занавесом. Мгновенно, без единого предупреждения. Ты не оказываешься за пределами сеанса, нет. Просто сеанс… отдаляется. Становится бесконечно удалённой точкой, вместе с тем, никуда не исчезнув. Тебя вырезало из его пространства-времени, оставив в том же самом месте. Ты ни капли не пугаешься, потому что серебристый занавес, скрывший мир, — знакомый, могущественный, пусть и неприятный инструмент.

— Мистер Певерелл, я полагаю? — спрашиваешь ты у стереотипнейшего волшебника, точно сошедшего со страниц истории начала двадцатого века.

— Мистер Фергюссон, — тонко улыбается он. — Мы заочно знакомы, хранитель моего творения.

— Могу ли я поинтересоваться, зачем вы здесь? — у тебя слишком много предположений… а ещё ты его не видел в лабиринте. Мантия обвивается вокруг него тоже, будто бы не она же скрывает вас от мира вплоть до хода времени снаружи. Как он это делает? Даже Элла так не умеет!

— Есть три вещи, которые мне должно сделать в вашем сеансе, мистер Фергюссон, — слегка хмурится человек-без-теней, кажущийся тебе-иномагу какой-то хитрой иллюзией, воображаемым, ненастоящим. — Одна из них — исключительно исследовательский вопрос, решение которого поможет моей второй спутнице. Второй вопрос… — он глубоко вздыхает, не скрывая тревоги, даже страха. — Я останусь тут до самого конца и буду наблюдать. Это личное. Не ждите вмешательства, мой путь — предопределён. Третье же связано с вами, мистер Фергюссон. Моя первая спутница, известная как Хранящая Время, лучший мой друг и коллега, поручила научить вас пользоваться этим, — обводит рукой окружающий вас серебристый занавес.

— Зачем? — вновь спрашиваешь ты.

— Некоторые вещи не должны быть найдены, — он внимательно смотрит на тебя. — Одной из таких вещей будет полностью собранный сверхъякорь для того, что вы собираетесь создать. Вы или тот, кому вы доверите Мантию, скроет его. Это всегда было главным предназначением Мантии — тем, ради чего мы с Хранящей пожертвовали так многим. Краеугольный Камень будет скрыт от всех настолько надёжно, что никто и ничто, особенно Инфуцор, не доберётся до него. Неважно, сколько сил, какие способности, будь они трижды предельные, привлекут — Мантия выше этого, она — за пределами пределов, наивысший из Талисманов.

— А как же Ключ? — а сам прикидываешь, что делать теперь. Сосредоточенное внимание Инфуцора изнутри подтверждало: его ставка сработала. Он здесь, где не должен был быть. Теперь он знает, как Хранящая собирается скрыть КраК. Более того, ты почти уверен, что при сильном желании он сможет хотя бы раз взять тебя под контроль, пусть даже разрушив этим вашу связь. И если это будет тот самый раз, когда ты должен будешь скрыть КраК…

«Я не настолько глуп, Грэм, — молвит Инфуцор. — Краеугольный Камень должен быть скрыт. Но ты прав в том, что этот поворот событий крайне благоприятен для меня. Неожиданная удача. Я не догадывался, что Мантия может так много. Это многое меняет, позволяет скорректировать мой план. Ты — моё лучшее вложение».

— Свободный Универсальный Ключ… — протягивает Игнотус Певерелл. — Мы с Хранящей рассчитывали на противодействие в том числе ему. Он уступит Мантии. Я не научу вас этому, — вновь обводит мистический занавес, за которым остался сеанс. — Я научу вас самому великому, на что способна Мантия, последнему её применению, методу вложить её раз и навсегда. У вас, мистер Фергюссон, — или у того, кому вы доверяете, — будет ровно одна попытка. Это можно будет сделать как изнутри КраКа, так и извне, но помните, что тот, кто окажется внутри, попадёт в состояние… неопределённости. Его существование окажется размазано по всему вашему творению, скажем так. Он сможет выйти — но куда? Это — загадка даже для меня. Однако, дорогой мистер Фергюссон, именно стратегия, при которой некто изнутри Камня скроет его сам, является наилучшей. Как только творение будет завершено и связано со сверхъякорем, вы уберёте КраК из сеанса. Не важно, как именно: будет ли это аспект Пустоты, какой-нибудь род телепортации или банальное сверхускорение. Тот, кто останется внутри, скроет КраК, после чего покинет его. Это — гарантия, что сверхъякорь будет недоступен, гарантия, что ваше творение станет вечным и неразрушимым. Этим вы поделитесь лишь с лидером вашей команды и тем, кто совершит деяние, если вы, по каким-нибудь загадочным причинам, не сможете спрятать сверхъякорь сами.

— Почему не вы сами, мистер Певерелл? — предлагаешь ты. — Вы ведь должны, как я понимаю, вернуться в метапрошлое, а значит, покинете Камень без риска.

— Хранящая Время предлагала мне, — вздыхает он. — Я отказался. Есть веские причины личного характера, которые вам необязательно знать. Это ваш долг. У меня, — он невесело усмехается, — свой долг. Хранящая доверяет вам дело своей души. Не подведите её, — взмахивает рукой, появляя пару стульев. — Садитесь, мистер Фергюссон. Это знание — из тех, что боится суеты.

Ты садишься, мысленно ругаясь на посмеивающегося Инфуцора, свою безумную жизнь и тайну, которую доверишь Элле — и кому?

> Заметим, что в этот раз Игнотус осведомлён о моём присутствии и намеренно не скрылся от меня. Я надеюсь, что это — знак доверия со стороны Хранящей. Если потребуется, ради противодействия Инфуцору, я могу передать долг повествователя кому-нибудь другому. Жаль, что Фес-Ис добрался до столь уязвимой, критичной точки плана. Но не будем падать духом и обратимся к сюжетной линии Энтони Даффи.

В золотом вихре растворяетесь вы, на мгновение разделив частицу бытия Джулии Сайнс, прежде чем очутиться у входа в пещеру Гефеста. Вновь Джулия провожает к божеству, на сей раз — двоих. Теромос передал тебе кайдариновый кристалл с навыком своей ученицы, а сам присоединился к подготовке. Скоро в Краю Жаркой Ночи будет жарче, чем обычно, и ты совершенно не хочешь при этом присутствовать… догадываешься, что придётся.

Никакого давления на этот раз нет. Напротив, ступая под высокими пещерными сводами, ты чувствуешь энергию, ощущаешь поддержку. Звон громадного молота из подземных глубин не оглушает, не придавливает, точно мошку, а заставляет сердце биться быстрее, а кровь будто бы горит огнём. Каждый шаг даётся всё проще и проще. Нет ни лавы, ни жара. Только стук молота, стабильный, неизменный, как ход самого времени.

Машины, кажущиеся в прошлый раз орудиями разрушения, — теперь определённо механизмы созидания. Даже самые страшные из них — ты чувствуешь — предназначены для разрушения горной породы, а не городов. Что это — иллюзия или реальность?

Изменились не только машины. Джулия, идущая чуть позади, теперь иная. Раньше она была самим Утром, поддерживающим и дающим силы. Теперь ты ощущаешь противоречие бодрому ритму времени в её присутствии. Теперь она — не столько рассвет, сколько закат, и закат этот, бесконечная его красота и скорбь, отчётливо диссонирует с силой Гефеста, не даёт вам в полной мере проникнуться ей, мешает придавать сил, холодит кровь и замедляет сердце.

В кузнице своей встречает вас Гефест, и видишь ты, как молот сам стучит по наковальне, а бог ждёт вас у входа. Смертельным, жарким, тёмным пламенем был он в прошлый раз. Светлым, чистым огнём — стал сейчас. Но за спиной вашей — тьма, тьма холодная и безысходная… своя. Союзная тьма, Джулия Сайнс окутывает вас своим присутствием, скрывает от благого, на первый взгляд, влияния Гефеста.

— А, вернулись, — улыбается бог. — Хорошая работа, должен я признать. Герои мои, Сэм и Бета, живы и готовы к новым подвигам, а я смогу завершить им свой дар, — он чуть хмурится, переведя взгляд на замершую… зависшую позади и над вами Джулию. — Поздравляю и тебя, Надежда-и-Погибель. Сей путь приведёт тебя к подлинному возвышению — если не побоишься, себя сумеешь если сохранить.

— Я не буду пока спешить, — мягко улыбается Джулия.

— Смотри, первая из смертных, как бы ни было уж поздно! — недобро хохотнул Гефест. — Желали вы ответа на вопрос, герои Лилит?

— Мы ищем Осси, — говоришь ты, остерегаясь встречаться с богом взглядом. Не хотелось бы случайно упасть в его разум, как упал однажды в разум демона.

— Осси Нуар, друг бессмертный мой, — кивает Гефест. — Вы можете найти его в ядре планеты, где изученьем великого ритуала занялся втайне от составителя его. Сердце Ритуала — ваша цель. Путь к нему найдёте у Ложа моего героя Сэма. Ступайте — да будет лёгок этот путь!

Его благословение окутывает вас той же силой, что и звон молота. Энергия буквально бьёт в тебе ключом, хочется двигаться, торопиться, бежать… Прикосновение ледяной руки лучерождённой и её тихие слова гасят, трансформирует энергию во что-то более глубокое, ждущее своего часа:

— Всему своё время. Я доставлю вас ко входу, — и уносит в прохладном вихре из осенних листьев.

Вы оказываетесь перед горой, вокруг которой вьётся спиралью лестница. Там, наверху, как дала вам знать Джулия, и находится Ложе Приключенца Сэма Робера. Но вас интересует не оно, а стена у самого основания. Ты пускаешь «депримо» и ступаешь внутрь. Ханна рядом, держа палочку наготове, — Джулия же растворяется в лучах рассвета по каким-то своим делам.

Внутри темно и прохладно — облегчение после пустынного жара, от которого не очень-то прикрывали и чары. И почему тебе не пришло в голову подобрать, пока было время, сочетания заклятий комфорта, которые не конфликтуют со щитами? Сейчас уже поздно — лучше немного пострадать, чем окажется, что нужный щит не сработает поверх той же прохлады.

Подвесив над собой парочку светильников и накрывшись универсальными щитами, вы проходите не меньше сотни шагов по ровной, определённо искусственной, пусть и явно заброшенной, неясно почему не заметённой песком пещере. Внутри стоит полная тишина, как физическая, так и ментальная. Ни следа сознания, а давние отпечатки считывать ты не умеешь: это к владеющим сразу двумя сферами — и разума, и времени.

Переступая через останки древних маггловских приборов, вы приближаетесь к грубо выломанным стальным створкам. За ними — пустота. Подземный ход заканчивается ямой, вернее говоря, явно техническим отверстием вертикально вниз. Откуда-то оттуда, подсвечивая масштабы шахты, перемигиваются зелёные и красные огни. Вентиляция или лифт? Не важно. Вам — вниз.

Есть много способов летать, левитировать и просто спускаться с высоты. Вы с Ханной, не мудрствуя лукаво, трансфигурируете каменную пластину, зачаровываете её на поддержку и левитацию, не позабыв защиту. Встаёте на пластину и направляете её вниз, полегоньку ускоряя. Мимо проносятся тёмные провалы этажей без единой живой души и капли света. Неужели эта шахта ведёт напрямик к ядру планеты? Сколько же вам тогда спускаться?

Разум ты отправляешь ниже платформы, прикрыв глаза и положившись на Ханну. Ты будешь разведкой, а Ханна прикроет от неразумных угроз. Наконец, ты нащупываешь разум, а дальше — целое скопление. Вы тормозите и останавливаетесь на этаж выше. Сходите во мрак. Петляя по тёмным, нежилым коридорам, находите лестницу. На лестничном пролёте — грязный, вонючий, не мывшийся, должно быть, целый месяц низкорослый бородач. Спит, прижимая к груди истрёпанную сумку.

Берёшь Ханну за руку, скрываешь вас от кого угодно силой Кольца. Выталкиваешь за покров Пустоты щуп своего разума, проникаешь в память. Непривычно, неприятно, сложно, но ты выдёргиваешь из памяти бородача факты. Очень интересные факты: он никогда не бывал на поверхности и вообще считал её чем-то легендарным и страшным, вроде огненного ада со странными обитателями. Похоже, предки бородача давным-давно ушли с поверхности вглубь планеты, научившись инфомагией прокладывать шахты, а заодно сохранив какие-то старые технологии, вроде климатических и жизнеобеспечивающих систем.

Бородач смутно слышал, что на поверхности ещё кто-то жив и с ними даже идёт какая-то торговля, но не очень этому верил. Сюда, на верхние, нежилые уровни его привело банальное бегство — вор бежал от местных авроров, которые уже приговорили его к смертной казни через разложение в биореакторе. Пятёрка разумов недалеко внизу — это, должно быть, и есть правоохранители.

— Кристо, — зовёшь ты, понадёжней усыпив бородача и «выключив» Кольцо.

— Я здесь, — откликается тот.

— Знаешь что-нибудь об этих… людях? С ними кто-нибудь контактирует на поверхности?

— Хм, — секундное молчание. — Похоже, вам лучше присутствовать на докладе Беза. Я попрошу его подождать, найдите пустое помещение, и я обеспечу иллюзорное присутствие.

Ханна бросает пару стирающих следы чар. Вы поднимаетесь обратно, вверх.

> вернёмся к точке зрения Сэма Робера

Без вернулся серьёзным и усталым. Ты как-то сразу понял, что пришёл он колоться, больше — никаких секретов. После нескольких минут — ничегопонеделали по просьбе Кристо — вы собрались в зале совещаний на «Заре Айура», корабле класса «излучатель пустоты», на котором протоссы в своё время и прибыли в Храм Зимней Ночи. «Заря» тебе понравилась: брутальненько — а уж главное орудие! Выжигает целые здания, а «разогревшись», и районы разъебошит! Но не твоё: тебе б к большим пушкам в придачу скорость да мобильность. То ли дело «Честь Зератула»! Кем бы ни был этот чувак, Зератул, ты его честь не посрамишь, отожжёшь на пташке так, что заплачет вся пустыня.

Прикольная у протоссов техника: блестяшки всюду, золото, свет, кажется хрупкой, с дырками, а между — силовые поля, и хрен же их сломаешь. Нет, определённо, тебе заходит протоссовский пафос. Ещё бы перекрасить весь синий в красный, ведь каждый знает, что красные тачки катятся быстрее и бахают сильнее (и почему Бета так смеялась?), но Теромос — против, мол, это будет «как у талдаримов», а талдаримы — дикие необузданные мудаки или типа того. Интересно было бы с этими талдаримами познакомиться: наверняка у них есть пушечки побольше, чем у неразимов. А если мудаки, то отжать пушку у мудака — это ведь святое!

Кресел здесь не было. Протоссы вообще не любят кресла, «физиологически», как выругалась Бета, они им не нужны. Короче, вы с Бетой колданули, и вот уже все ненеразимы сидят на висящих в воздухе мягких вроде-креслах. В протоссовском стиле! Ты даже не поленился их золотыми сделать и светящимися. Магия — это круто (почти как большие пушки и крутые тачки, но самое крутое — это, конечно, подруга любимая твоя!).

Набралось вас восемь чуваков. Элла, новый лидер (и неплохой, похоже, без вас с Бетой умудрилась сеансец не просрать — никто не сгинул почём зря), в качестве световой проекции Кристо («как в Звёздных Войнах» — очередная непонятная отсылка!). Безымянный. Друг Без выглядел мрачным и решительным как никогда. Милая села рядом с тобой, и ты чувствовал себя спокойней безо всяких там эмпатий-телепатий. Две другие световые проекции — Энтони и Ханна, похоже, тоже что-то накопавшие на Люосе. Протоссы: Теромос, не лидер, а типа старейшины общины, и Нидаар, после успешной охоты на чемпиона ставший командиром пары сотен неразимов — фактически всех, кто мог пойти.

Первым делом выслушали доклад Энтони. Ты присвистнул про себя: пропустить такую тьму подземного народа… Это вы, конечно, знатно проебались. И сколько у этих чуваков неприятных сюрпризов? Зная поганую Игру: немало, причём все — против вас. И тогда взял слово Без:

— Мне многое нужно вам рассказать, — глубокий вдох, точно в бой собрался. — Ты нашёл мой народ, Энтони, и последний, седьмой клан, чемпионом которого я являюсь. Безымянный клан, клан подземников, самый многочисленный… и мирный. Века назад вождь, наречённый титулом Великого Учителя, увёл наш народ в недра земли, даровал нам тайные, неведомые поверхности знания, чтобы выжить и стать сильней вдали об солнца и войны, — пауза.

— Учителя этого, случаем, не Алфредом зовут? — не выдержала Бета.

— Всё верно, — кривая ухмылка. — Нашего и лично моего бессмертного Учителя зовут Алфредом. Он использует наш народ для своих, долговременных, тайных, колдовских целей, но то, что он нам дал… — Без прикрыл глаза, будто вспоминая, а затем резко открыл, и глаза его теперь были — глазами убийцы. — Я открыл тайну бессмертия Учителя. Не буду вдаваться в детали — не важны. Алфред выбирает, выращивает, воспитывает, учит себе нового, самого близкого ученика — а затем изгоняет его душу из тела и занимает пустой сосуд. Очередным учеником стал я. Я вовремя понял, что происходит, и бежал на поверхность. Сначала просто выживал. Затем я пожелал разрушить замыслы Учителя, которые не трогают мой народ. Тогда ещё верил, что Учитель желает ему только блага, а манипулирует — поверхностью, — качнул головой. — Паутины Учителя опутали всех. Он правит Безымянным кланом лично, контролирует торговлю с поверхностью, контролирует Колдовской и Пси-клан через доверенных лиц. Старейшины остальных кланов находились под его присмотром и влиянием. Он способствовал вражде и войнам между кланами, но вместе с тем не дал ни одному из них победить, а сам, тем временем, строил колдовскими машинами великий ритуал. Не знаю цели этого ритуала, но уверен: это будет катастрофа. Он пожертвует всеми: подземниками, поверхностью, даже самой планетой… всем сеансом, если сможет. Долгое время я думал, что Алфред служит демонам, которых использует Колдовской клан, но это оказалось ложью. Алфред служит богу тех демонов — существу, чьё имя я не смог узнать.

— Тзинч, — коротко бросила Бета. — Его зовут Тзинч. Итак, мы имеем сумасшедшего тзинчита, взявшего наш краюшек под крылышко. Внимание, вопрос: как его прибить?

— Это не так просто, — ответил Без. — Добрый век искал я способ добраться до него, — встретился с тобой взглядом. — Да, Сэм, это тело — тело долгожителя, — кривая усмешка. — Учитель выбирает себе лучшее. Я узнал, что Алфред влияет на кланы через Гефестову идею чемпионов. Он создал… подделал некое пророчество, многовариантную инструкцию, заставил старейшин в неё поверить, подделывая знамения и события. Теперь, когда план Учителя перешёл к финальной стадии, а ритуал почти готов, он планирует столкнуть все шесть кланов в великой битве за возвышение. Вот только чемпионов, — хмыкнул Без, — осталось только три. Колдовской клан объединился с Пси-кланом. Верят в Гронуса Непобедимого… или слушаются Учителя. Стремительные объединились с Ассасинами — у них много общего, часто союзничали раньше. Спецы и прежде поставляли благояростникам боеприпасы, а сейчас у их союза — общий чемпион. Мой старый знакомый, Эффиль, — он улыбнулся. — Я не сидел сложа руки этот век. Спецы и берсерки уже не под влиянием Учителя, знают о нём и готовы сражаться против. Мы присоединимся к их силам в великой битве, сокрушим Пси-союз и союз Убийц. Пленим их чемпионов. Эффилем, — он нахмурился, — я займусь сам, если понадобится.

— Почему ты помогаешь нам? — спросил его. Ты веришь Безу. Но не зря говорят: доверяй да проверяй. Тебе нужно знать, что он ответит. Не залип ли, как его Учитель, в ёбанной политике? Много хороших ребят скурвились из-за политических «нюансов»! Ещё больше — сгинули от «стратегических расчётов» всяких умников.

— Я долго искал способ, — ты встретился с ним взглядом. Глаза его намекали, мол, наш владелец повидал некоего дерьма! — Я входил к Гефесту. Прошёл его испытания, стал чемпионом, получил указание, как найти Осси. Я знал, что вы прибудете, и знал, что только у вас будут силы, чтобы всё переменить. Учитель ставит всё на это… возвышение. Сейчас он уязвимее всего, а вы — мой ключ к нему. Если погибну раньше, — мрачно усмехнулся, — вы всё равно его так не оставите. А если мне выпадет шанс… — усмешка стала откровенно злой. — Потом начну новую жизнь. Не на Люосе. Мойлин, мой приятель по тайной переписке, ухватился за свой шанс, и я последую за ним. Хороший наёмник не помешает ни Хогвартсу, ни Ковчегу, ни войскам Хранящей. Вы — моя ставка. Вы доверились мне — я доверяюсь вам.

— Замётано, чувак, — кивнул ты. — Каков план?

— Тэ-тэ-ха неразимов мне известны в общих чертах, — пожал тот плечами. — Битва запланирована через четыре часа, сначала, — он извлёк из пространственного кармана — что-то типа капчалога — небольшой приборчик, — предлагаю Кристо заняться этим. Здесь информация по моему народу. Не вся актуальна, но расположение и путь до сердца ритуала проложить несложно. Добраться… — качнул головой, повернувшись к Энтони. — Не знаю, какую охрану выставил Алфред. Сам я планировал обрушить породу в ключевых точках ритуала, но Учитель поймал моих диверсантов и послал их головы обратно. Будьте осторожны.

— Удачи, — улыбнулся ты Ханне. Боевая девочка. В их с Энтони паре именно она — руки, он — мозги.

— Удачи у меня навалом, — хмыкнул невидимый Кристо, убирая проекции этих двоих. — Не буду вам мешать; зовите, если что, — и тоже отключился.

Вы переглянулись. Нидаар активировал трёхмерную карту посредине зала, которая отображала место будущей битвы и текущее расположение войск. Ты прищурился. Давненько не участвовал в больших зарубах! Только та, беспорядочная, берсерков и колдунов, но то не бой, а бойня без планов, без разведки, без тузов в рукаве… Эта же — совсем другое дело!

> обратимся к точке зрения Джинни Уизли

Вы летите сквозь сеанс — ты и Том. Энергия переполняет тебя — после пары-то учебных поединков с Локонсом и согласия помочь против Тёмной Луны после сеанса! А в какое возбуждение пришёл сам Локонс, когда ты предложила! Тёмная Луна никогда не интересовалась Разноцветьем, формально соответствовала всем признакам свободного художника, отклоняла все приглашения, но чудовищем… Чудовищем, бешеным драконом назвала впервые её ты. И когда ты описала, когда рассказала — Локонс согласился. Чувство, что не одна бросишь ей вызов, что с тобой будет более опытный воин, — наполняет уверенностью. Вот только почему подспудно кажется, что ты совершила ошибку?

Том рядом был задумчив и молчалив. О чём он говорил с Эшером? Ты не стала спрашивать. Определённо о чём-то личном. Было у них двоих что-то общее, что-то их роднило, но что? Тут бы не помешали эти… мерзкие и эффективные импланты Темнушки. Нет. Это точно личное, и ты не собираешься лезть Тому в душу… пусть он побывал в твоей. Вы никогда не говорили с ним о мотивах и всём таком. Просто… молчаливое соглашение? Вы были связаны. Он освободился, но остался с тобой. Все «обязательства спрайта» мало что значили для сильного иномага. Том мог бы рассказать о крае и улететь куда-нибудь в Дальнее Кольцо или просто на Хогвартс. Это никогда не было его войной. Он остался, он сражался с тобой плечом к плечу, подсказывал, помогал, чем мог. Кто ты такая, чтобы после этого ещё о чём-то личном расспрашивать его?

Далёкие огни других краёв остались позади. Ты бросила взгляд на Скайю, где ждал своего часа флот Строителей. Вспомнила все свои бои с ними. Подумала о предложении Элис. Вспомнила Хранящую. Попыталась сложить в голове, как же будет выглядеть та битва, что вам предстоит, — и то Творение, которое даже Элла называет исключительно с заглавной буквы. А ведь где-то там — ты чувствуешь «отголоски», что-то тонкое даже отсюда — сражаются Ивицер и Морулис против Убийцы богов, а Алиса — против Морриган. Наверное, Грэм бы назвал это как-то по-философски, что-то вроде «сражение созидания против разрушения», ведь и вы, и Ивицер — вы против Криса, только по-разному. Может быть, поэтому вы никак не смогли победить Вихо. Вы разрушали. А нужно было — создавать. Или хотя бы возвращать…

Далёкая точка на фоне приближающегося Края Летних Легенд, Эстуса, планеты твоего учителя, растёт и растёт. Это остров — один из множества летучих островов Края Осеннего Уюта. И в то же время — особенный. Тёмная, древняя сила исходит от храма под названием Кость. Сила эта страшная и холодная — и сила другая, горячая, яростная, не менее вечная, вздымается у тебя в груди. Жизнь. Смерть? Смертность? Конец? Ты не сдалась небытию иномагии, ты знаешь, что даже из него можно вернуться! Тебя не пугает Смерть, ведь ты — Разбойница Жизни, и ты готова её разыскать и победить.

Тому сложнее. В конце концов, он чувствует грань тоньше, глубже тебя… Ты берёшь его за руку и посылаешь каплю Жизни. Он молча кивает, через силу улыбнувшись. Выдержит. Вы справитесь. Вы должны. Ради Фло и всех, кто ещё жив! Мама. Билл. Перси. Дядя Дон. Что бы они сказали, узнав, где ты и что делаешь? А папа? Рон? Фред, Джордж? Ты надеешься, что они бы гордились тобой. Ты адаптируешься, ты меняешься, ты становишься сильнее! Луна… ты надеешься, что Тёмная Луна не пожалеет, что выбрала именно тебя. Её ты тоже не подведёшь. В конце концов, человек побеждает чудовищ — это тоже естественный отбор.

Несколько десятков волшебников тянут чарами остров, и Альбус Дамблдор направляет их, а Марк Творцев стоит у входа в Кость, погрузившись туда. Ты убеждаешься, что у него всё в порядке — не без помощи какой-то тонкой, наполовину иной, наполовину классической магии вокруг. Ты не узнаёшь почерк, но догадываешься, что это тоже Дамблдор. Великий волшебник, погибший, пока ты отсутствовала, вернувшийся в виде спрайта Марка… Ты всё ещё помнила то странное чаепитие после кражи Камня Слизерина. Как относишься к Дамблдору сейчас? Сама не знаешь! Столько вод Велиры утекло… Определённо — без почтения. Ты сражалась рука об руку с богами, побеждала демонов, строители умирали от твоего клинка — в конце концов, ХОД-Дамблдор был круче! Интересно, где он сейчас, куда пристроила его Хранящая? Его жизнехран всё ещё работает, помогает тебе летать, и ты почти нащупала его Жизнь…

Вы пристраиваетесь около Дамблдора, обменявшись приветствиями. Ты засматриваешься, как он дирижирует усилиями волшебников, которым нужно постоянно балансировать вектор и силу чар, а порой менять тип, чтобы одолеть сопротивляющийся магии остров, удержать его курс. Порой Дамблдор вмешивается сам, одним метким заклятьем выравнивая снижение. Эстус встречает вас сиреневыми небесами, свежим воздухом, ярким псевдосолнцем и улыбчивой Темнушкой. Та направляет остров в нужную точку недалеко от логова Гемеры, и ты видишь сияние Великого Кристалла Жизни в её пасти. Сияние, ограниченное божеством, сияние, которому пока запрещено обращать джунгли хаосом, который ты помнила по Хранилищу Строителей.

Остров с Костью приземляется в большую яму внутри ещё более масштабного ритуального узора, сделанного буквально просеками в джунглях и заполненного кровью и мёртвой плотью. Скольких зверей и когда Тёмная Луна успела найти и принести в жертву? Или опять какое-нибудь магическо-иномагическое превращение неживого в живое? Нет. Это были настоящие жертвы. Нужны смерти, смерти полноценных живых существ. Недавняя смерть разрушает завесу, соединяет реальный и потусторонний мир — тот из потусторонних миров, который нужен иномагу.

Остров с грохотом приземляется. Аргус и Ангела встречают вас вместе с Тёмною Луной. Волшебники исчезают обратными портключами — остаётся только Дамблдор да Марк. Никому из вас не хочется ничего говорить: просто переглядываетесь друг с другом. Марк и Дамблдор. Ты и Том. Темнушка, Аргус и Ангела. Ты щедро делишься Жизнью, окутываешь вас всех ей, точно защитным покровом, не забывая дозировать, не тратить зря отнюдь не бесконечные запасы. Под этим покровом входите вы внутрь, и неожиданно за вами следует сама Гемера.

> перенесёмся на Большую Арену, что расположилась в предгорьях… хм, неких безымянных гор Края Жаркой Ночи

- Пустыня, — сказал Сэм, улыбаясь. — Пустыня никогда не меняется. Блядский песок, адская жарень и вечная война.

— Забавно, — Бета кашлянула, затянувшись роскошной сигаретой не иначе как из старых запасов. — Горы такого же цвета, как в моём краю. Ну, меня-Киры.

— Это что-нибудь значит?

— Только то, что Игра любит лезть в мозги символизмом, — скривилась Бета и раскашлялась.

— Ты чего вообще эту хуйню в зубы схватила? — без капли осуждения спросил Сэм. — Пахнет как от… — замешкался, — хрен пойми какой гадости.

— Считай это обычаем прежней цивилизации. Так-то я не курю, — снова закашлялась. — Успокаивает. На мой ангельско-терминаторский организм эта фигня не работает. Но успокаивает.

Сэм лишь пожал плечами и вновь обратил внимание на речь. Высокий бледный хер, по совместительству чемпион Эффиль, вещал целой куче берсерков и спецов на импровизированной площади. Речь, по ходу, завершалась. Туда ей и дорога. Политики. Политики не меняются тоже.

— …Мы выкурим этих крыс из их нор, — это он об Ассасинах. Ну-ну. — Все они побегут сюда, попытаются остановить наши орудия. И здесь их встретите вы, воины благородной ярости! Вы не пустите им кровь — вы затопите их кровью эти горы! Вместе — мы победим, — Эффиль приложил кулак к груди. Толпа ответила тем же. Сэм поморщился на радостный ор этих идиотов. Пушечное мясо. Как же он ненавидит толпы!

По сути, политический хер на все лады повторил план, чтоб даже до самых тупых берсерков дошло, почему не надо бежать в самоубийственную атаку. План был простой: Спецы разворачивают (уже развернули) купол мощнейшего одностороннего защитного поля. И сносят лагеря противников, горы, долины, песок, небо и даже Гефеста к хренам собачьим артиллерией и ракетами. У пси-колдунов есть свои защитные поля и артиллерия, но они и в подмётки не годятся спецовой: если враг не захочет сдохнуть, то придётся ему бежать под своей защитой сюда.

Бежать на очень-очень злых (после потери чемпиона) берсерков, вооружённых Спецами не то что до зубов, а до пальцев ног. Сэм бы не удивился, если бы и к члену счастливые берсерки прикрутили бы пару пушек. Он их, конечно, понимает, но надо же и меру знать! К берсеркам прилагаются махины големов, зачарованных благояростными инженерами по самое не хочу, и целых три полуголема-титана — совместное творение Спецов и Благояростников… Сэм надеялся, что эта херня хотя бы не упадёт после первого залпа (и совсем-совсем-совсем не завидовал управляющим этими махинами пилотам — «принцепсам»). До самих берсерков добираться врагам предстояло через минные поля и ракетные залпы. Недалёкие личные телепорты ассасинов здесь, под полем, сработать не должны, а против невидимости спецы припасли специальные детекторы.

Хороший план. Конечно, не сработает или сработает через жопу, но хороший. Берсерки — не самые управляемые воины, поставить их в защиту и пригнать врагов прямо на них — гениальная идея. Количество боеприпасов и их сила впечатлили даже Бету, защита големов — тоже на высоте. Вот только Сэм сомневался, что известные своими хитростями колдуны побегут на убой. Пси-клан тоже не пальцем деланный — не зря считается сильнейшим из шести. Ассасины и Стремительные — народец хрупкий да юркий, жить захочешь — мозгами работать да научишься.

Но фишка плана в том, что он, может, не выигрышный, да беспроигрышный точно. Эффиль всерьёз собирался долбить горы вокруг всем запасом боеприпасов, накопленных как бы ни за век, и запасных орудий у него имелось в достатке, а главное — телепорт-связь со складами, где всё это добро ждёт своего взрывного часа. Защитное поле тоже подпитывалось через телепорты энергостанциями Спецов, хаотично разбросанными по всей планете, как и склады, — взять их все за время финальной бойни просто невозможно. А вооружённые, мотивированные, бронированные неумирайки-берсерки будут стоять буквально до последней капли крови. Чтобы прорваться сквозь эшелонированную оборону к артиллерии, двум другим союзам придётся буквально перемолоть все силы берсерков в ближнем бою, где те особенно сильны. Или выдержать обстрел спецов, чья специальность — именно что взрывы. Эффиль не понравился Сэму с первого взгляда, но как стратег — вызывал уважение.

У плана был единственный минус, слабое место: воздух. Десант с воздуха или проникновение через поле, рассчитанное на снаряды, а не самолёты… Вдарят бомберы тех же Стремительных — и арте пизда. Сражение около орудий — сразу хана плану. Здесь Спецам оставалось рассчитывать на кучу ракетомётов, розданных берсеркам, и собственные зенитки… раньше. Они с Безом прибыли как раз вовремя, чтобы прикрыть главную слабость. Кто круче в воздухе — тот победит.

Бета успела скурить ещё три сигары, а Сэм — выпить банку энергетика, прежде чем настало время X. Согласно «пророчеству», в небе вспыхнуло яркое солнце, превратив жаркую ночь в жаркий день. В ту же секунду Эффиль отдал приказ, и по лагерям врага заработали все орудия и пусковые, какие только были у Спецов. Персонал телепорт-площадок начал доставку боеприпасов взамен потраченных. Берсерки весело переглядывались между собой: им нравились большие мечи, но большие пушки вызывали не меньший энтузиазм, а уж большие пушки, стреляющие во врага… Отлаженный военный механизм начал работу по превращению предгорий Арены в выжженную пустошь.

Лагерь убийцеловкачей оказался совсем не там, где виделся: орудия расстреляли лишь генераторы совершенной иллюзии. Эффиля это нисколько не смутило: половина орудий разобрала меж собой оставшиеся свободные квадраты и продолжила стрелять. Где бы ни были Ассасины — скоро их лагерь будет обнаружен самым лучшим из детекторов — большущим взрывом. Колдуны — ожидаемо — подняли собственное защитное поле и выдали ответные залпы из магической артиллерии. Дистанционно наводимый как бы ни с другой половины планеты ритуал под названием «Молот Небес» обрушился на защитное поле Спецов с оглушительным грохотом… совершенно неслышимым изнутри. Спецы тут же скорректировали обстрел с учётом времени перезарядки ритуала, чтобы тот не сбивал снаряды. Защита же колдунов пока держалась, однако управляющие ей операторы матерились на все лады: никто не ожидал, что у Спецов будет столько снарядов такой мощности. Первые отряды Пси-клана немедля телепортировались близ оборонительного периметра… и взорвались на минах. Выжили — все, но большинство лишилось личных щитов, после чего стало простой добычей пулемётно-ракетного энтузиазма берсерков.

И тогда вверх устремились сотни демонов и тысячи колдунов на летучих дисках. Им вторила авиация Стремительных: из обнаруженного-таки лагеря, пока ещё прикрытого защитными полями, вылетела целая армада транспортников и бомберов под сопровождением истребителей. А затем сам лагерь колдунов оторвался от поверхности вместе с огромным куском горы, воспарил в небо и, набирая скорость, направился к лагерю Спецов. Схватка за господство над воздухом — началась.

Не меньше половины призванно-созданных летучих тварей рвануло к петляющим от зенитного огня транспортникам Стремительных. Истребители открыли по ним огонь из ярких «лазерных» оружий (на самом деле, имеющих несколько отдалённое отношение к лазеру, ещё и доработанных для физики сеанса рядом зачарований). Завязался воздушный бой, быстро перешедший в воздушную свалку. Тем не менее, большая часть транспортников и бомберов спокойно шла на прорыв к периметру Спецов, перейдя в режим полной невидимости и даже временной призрачности, буквально проходя сквозь снаряды, ракеты и взрывы. Об этой технологии Спецам было известно ровным счётом ничего. В свою очередь, с другой стороны защитного купола приближались магические конструкты колдунов и хорошо защищённые боевые платформы Пси-клана.

Размытые, едва заметные и вооружённым глазом, вовсе невидимые для приборов тени устремились навстречу. Пять с лишком десятков «корсаров» неразимов, нагруженные ракетами с микрозарядами из антиматерии — старая, опасная технология, некогда применявшаяся для скаутов айурских флотов. Следом воздух рассекала пара десятков «оракулов», вооружённых пульсарными излучателями, периориентированными на ближний воздушный бой. Пилоты «оракулов» находятся в постоянном псионном контакте с темпоральными генераторами и тактическими компьютерами, а небольшие трюмы заполнены заряженными стазисными ловушками в форме стазисных ракет. И последние — всего четыре «феникса», вооружённых до зубов буквально всем самым разрушительным, что неразимы успели придумать, создать и воссоздать за годы со встречи с Морулисом.

Первое, что сделали «оракулы» — это «подсветили» тактическими указателями-предсказателями каждое судно Стремительных до единого. Кристо соединил тактическую сеть протоссов с тактической сетью Спецов, мгновенно сделав их видимыми для ПВО, а траектории и «нырки» в призрачность — предсказанными за несколько секунд. Далее «Оракулы» выпустили с сотню стазисных ракет, нацелившихся в бомберы, и на этом отступили за защитный купол, сосредоточившись на дистанционном управлении ракетами. Как легко понять, подавляющее число бомберов было поражено, оставшиеся — сбиты кучным зенитным огнём, а когда стазисные поля завершили действие — это время, естественно, было в точности передано Спецам — «разморозившиеся» бомбардировщики были сбиты, точно в тире. С транспортниками дело обстояло не так весело: их защита оказалась достаточно хороша, чтобы они дотянули до самого купола, несмотря на огонь ПВО.

Но вот в другой стороне ПВО уже не играло никакой роли: Спецы не собирались вести огонь по закрутившейся карусели из дисков, демонов-чар, «корсаров» и «фениксов». Шёл действительно плотный бой: несмотря на непревзойдённое боевое мастерство пилотов-протоссов, хищные и вёрткие демоны в таком большом количестве не дали себя уничтожить, предсказывали атаки не хуже «оракулов», пользовались поддержкой объёмной магии колдунов и псайкеров на дисках, защищённых не хуже транспортников Стремительных. Несмотря на все старания неразимов, их корабли то и дело взрывались в ослепительных голубых вспышках, а сражение неуклонно смещалось к защитному куполу.

И сквозь этот хаос крутящейся яркой вспышкой пронёсся Сэм Робер на последнем, пятом «фениксе» — «Чести Зератула». Окутанный магическими щитами Беты, разбрасывающий точечные Красные Мили, буквально ввинчивающийся между колдовскими зарядами, ракетами и взрывами, корабль Сэма выстрелил ровно три раза пустотной энергией, и каждый из этих разов поверг самых крупных, живучих и опасных демонов. Как влетела в бой, так и вылетела из него «Честь Зератула», чтобы устремиться к неуклонно приближающейся летучей горе, на которой выдерживала обстрел пси-колдовская база.

Юркий «феникс» проскользнул меж адских водопадов снарядов, на мгновенье сместился в метапространстве к Пустоте, тут же выскользнув обратно, но уже за защитным полем базы, полностью невидимый. Вниз, прямо на лагерь полетело содержимое трюма «Чести», и это были отнюдь не бомбы. Телепортационные площадки Спецов — самые прочные из них. Площадки активировались, ещё не коснувшись земли, и десятки, сотни, тысячи очень злых благояростников гроздьями попрыгали с небес. Следом за ними уже сам «феникс», пользуясь функциями призмы искривления, телепортировал на поле боя сотню тёмных тамплиеров.

Надо отдать колдунам и псайкерам должное: пусть они не были готовы к такому десанту, но собрались и дали отпор практически сразу. Лагерь заполонили небольшие демоны, а сами пси-клановцы, создав вокруг себя щиты, ответили на выстрелы берсерков молниями, огнём и ударами по самому сознанию. Бой быстро превратился в свалку, где каждый сражался, кооперируясь лишь с ближайшими союзниками.

Гронус Непобедимый шёл сквозь эту свалку спокойно и размеренно, точно танк через ряды туземцев с копьями. Берсерки разлетались от его взгляда, точно кегли, а кто выживал — сгорал заживо, и никакая стойкость к магии — не помогала. Дважды на Гронуса попытались напасть неразимы. Первого он схватил телекинезом в метре от себя, невзирая на невидимость, и сплющил, точно пластилинового. Двух следующих встретили молнии. Один, впрочем, успел ускользнуть от своей сквозь Пустоту, в чёрном вихре появился за спиной чемпиона Пси-клана… чтобы замереть в телекинетической хватке и быть разорванным на две половинки.

Вокруг Гронуса собирались колдуны и псайкеры, воспрянув духом. Командный пункт располагался в глубокой пещере, залы с ритуалами — там же, и это место берсерки с неразимами не смогли взять штурмом, а Гронус одним своим присутствием придавал сил союзникам, могучими чарами парализовал, сносил с ног, сжигал, выбрасывал за борт горы-базы целые отряды берсерков. Многие неразимы пали его жертвами, прежде чем осознали, что ни прыжки сквозь Пустоту, ни невидимость, ни личные энергощиты чемпиону Пси-клана — не помеха.

Демоны, повинуясь мысленным командам Гронуса, сосредоточились на телепорт-площадках, сломали их, отрезав берсерков как от эвакуации, так и от подкрепления. Выжившие неразимы вовремя ушли на незримый «феникс». Атака захлебнулась. Гронус подвесил над собой сразу десяток ещё живых берсерков и на глазах ликующих колдунов и псайкеров разорвал на части. Это была победа — и вместе с тем предвестие. Предвестие по-настоящему масштабной наземной битвы.

Щит летучей горы столкнулся со щитом Спецов. Между щитами вспыхнуло яростное пламя. Щит колдунов гас по частям — но по мере этого сама гора влетала внутрь, под защиту Спецов. Колдуны медленно опустили свою базу прямо на оборонительные позиции берсерков, вовремя ушедших тактическими телепортами. Игнорируя законы физики, гора погрузилась в песок и камень, точно вытесняя его куда-то ещё. Со странным звуком, напоминающим не то лопнувшую струну, не то грохот грома, посадка — завершилась.

Оправившиеся от неожиданной атаки, войска Пси-клана и Колдовского клана заняли боевые порядки. Впереди выступали псайкеры, одетые в артефактные доспехи, легко держащие хоть десяток гранат подряд. Позади — псайкеры, создающие над основными боевыми порядками дополнительные щиты. Не очень сильные — зато многослойные и легко возобновляемые, а благодаря ментальному контакту с командирами — возобновляемые вовремя. Позади — колдуны и многочисленные магические машины, от телекинетических и пирокинетических до манипулирующих пространством и иллюзиями. Вверх взвились демоны-чары и диски со стрелками — как колдунами, так и псайкерами. А на транспортных платформах, левитирующих под стационарными щитами в метре над землёй, приготовились творить своё чёрное дело малефики и заклинатели, чьей целью было как менять само поле боя, направляя удалённые ритуалы, так и проклинать вражеских командиров, пользуясь наводкой демонов.

С другой же стороны приземлились транспортники Ассасинов и Стремительных, выпуская облака ядовитого газа во все стороны. Но первыми на землю сели не они. Первыми выпали из захватов трёх-четырёхметровые пилотируемые роботы Стремительных — «рыцари», которые и зачистили зачарованными пулями и снарядами площадки для транспортников. Из транспортов, демонстрируя, что технология сжатия пространством известна не только протоссам и магам-классикам, выгрузилась целая армия. Передовые части — дистанционно управляемые боевые марионетки Ассасинов, быстрые и живучие. Вместе с ними — начинённые взрывчаткой дроны, чьей целью было посеять хаос в боевых рядах противника. Следом вперемешку шли уже скрывшиеся ассасины и бойцы Стремительных с мечами и винтовками под прикрытием «рыцарей». Инженеры Стремительных разворачивали тяжёлые турели прямо на поле боя, а снайперы Ассасинов занимали позиции на возвышенностях.

Мондог, чемпион клана убийц, хищным взглядом окинул поле боя и скомандовал наступление. Совершенно синхронно с ним — как будто или «как будто» скооперировавшись, приказал идти в атаку и Гронус Непобедимый. Оба ученика Алфреда, разумеется, понимали, что им придётся столкнуться меж собой, но собирались отложить этот бой на потом: сначала их ждала общая цель. Берсерки и Спецы. А до этого момента две армии будут сражаться по отдельности, по возможности не трогая друг друга.

Небесный бой окончательно сместился под защитный купол, и неразимы с демонами дрались прямо над почти опустевшим лагерем пси-колдунов, устремившихся в атаку. Медленно, но неуклонно силы небесных демонов таяли, а специализировавшиеся на них колдуны были мертвы: как раз их десант берсерков смёл начисто. Впрочем, и протоссы понесли немалые потери, и даже помощь «оракулов» их лишь снизила. Все пилоты выжили — эвакуировались телепортом в момент перед взрывом, пусть некоторые и успели получить травмы. Оставшиеся на ходу «фениксы», «корсары» и «оракулы», повинуясь приказу Нидаара, перегруппировались и перешли к тактике точечных ударов по вражеским армиям, перестреливаясь с остатками воздушных демонов и немногочисленным ПВО Стремительных. Нидаар не собирался посылать пилотов на самоубийственные задания: их целью теперь было напрягать и отвлекать наземные армии, не подставляясь самим — в том числе под ракеты Спецов.

…а где-то глубоко под землёй задрожали мистические линии планетарного ритуала, заряжаясь от бесчисленных смертей. Алфред довольно ухмыльнулся, наблюдая за продолжающимся сражением с высоты птичьего полёта. Трое или шестеро — как посмотреть — сражались за право обрести силу и изменить мир. Сражались за то, что угодно Владыке Перемен. Шло последнее из жертвоприношений.

> вернёмся к Энтони Даффи

Энтони и Ханна спускались по заброшенной лифтовой шахте. Вскоре, впрочем, уточнив у Кристо, они зашли на неосвещённый этаж и достали мётлы. Прикрыв и их магией невидимости, оседлали эти странные летательные артефакты волшебников и направили древко ровно вниз. Спикировали, помчались навстречу дну, ускоряясь и ускоряясь.

Кристо, тем временем, подключился к управляющим системам распределённого по всем недрам планеты города-государства подземников. Разные части города были связаны между собой портальной системой. Кристо ничего не стоило её взломать. К сожалению, он не знал, что Алфред следил за системой не только привычными программисту и хакеру методами, но и с помощью заклятий. Колдун отвлёк часть внимания на происходящее, подозревая во взломе Безымянного или гостей из внешнего сеанса. Да, всё верно, у Алфреда был очень хороший, надёжный источник информации о сеансе, он знал, кто такой Кристо, знал имена всех игроков, многое знал об их способностях.

На пути летящих на мётлах Энтони и Ханны открылся портал, соединяющий лифтовую шахту со множеством других. На самом деле, не только Энтони и Ханна использовали эти шахты для полётов. «Авроры», как выразился Энтони, подземников, их служба безопасности использовала левитирующие… приспособления. Пожалуй, я буду называть их гравициклами за неимением точного слова в вашем языке, уважаемые читатели. Итак, колдун аккуратно перехватил доступ к части функций портально-лифтовой сети тоннелей, пронизывающих собой весь Люос, и заблокировал прямой путь к сердцу Ритуала, открытый Кристо. Он сымитировал действие защитного ИИ, который тоже был, но лично Кристо противопоставить ничего не мог. Алфред разрабатывал различные способы защиты и вторжения не один век — Кристо поверил.

Алфред выпустил в транспортную сеть особый отряд безопасников, тренируемый как раз для подобных случаев. Он назывался… «вороны», конечно. «Вороны» на гравициклах, вооружённые тяжёлыми лазерными пушками, гравитационными гранатами и мультидетекторами, вылетели на перехват. Им понадобилось время, чтобы нагнать вторженцев: их непревзойдённое знание транспортной сети компенсировалось скоростью мысли Кристо. Однако столкновение произошло.

Это была безумная гонка, бешеная перестрелка в трёхмерном лабиринте. Два волшебника, не асы полёта, но твёрдые середнячки — и сорок девять «воронов», каждый из которых натренирован на именно такой бой. Но волшебников, реактивировавших благословление Гефеста, вёл сам Кристо, и часто порталы закрывались перед самым носом охотников, а порой им приходилось огибать неожиданно закрывшиеся створки… или врезаться в них.

Туда-сюда скакала гравитация. Мультидетекторы легко видели якобы спрятавшихся магов. Заклятья порой отскакивали, прежде чем взорваться, а щиты были эффективней атакующих чар, сбивая, превращая «воронов» в фарш на таких скоростях. Лазерные выстрелы пару раз едва ли не чудом разминулись с Энтони, и такова была их природа, что чары магов лишь ослабляли атаки.

Чудеса заканчиваются. Палочка Энтони полетела куда-то назад, исчезла в переплетении тоннелей, достойном какого-нибудь демона Тзинча. Улетела не одна, а вместе со сжимающей её рукой. К счастью, наложенные Энтони чары не дали загореться мантии, а его самоконтроля хватило, чтобы поверить, что раны нет. Иномаг разума, Энтони Даффи лишь сжал зубы, выхватил запасную палочку верой в руку и обезглавил командира «воронов» метким заклятьем. Оставшихся двух прикончила Ханна.

Алфред удовлетворённо кивнул, когда волшебники вырвались из транспортной сети в огромный зал, выполненный целиком из ноктилита, или чернокамня. Что нам следует знать о ноктилите? Чернокамень может находиться в трёх состояниях. Нейтральное состояние означает лишь его сопротивляемость силам хаоса, энергиям варпа, к которым обращаются такие, как Алфред. Два других состояния гораздо интересней. Одно из них древние силы родной Алфреду галактики использовали для удержания хаоса, разделения варпа, Имматериума, и обычного физического космоса, Материума, на две разные половины. Однако есть и третье состояние — состояние, позволяющее привлекать варп, накапливать и направлять его хаотические силы, соединять Материум и Имматериум воедино.

Колдун потратил не один век, чтобы с помощью постоянных жертв подземников в целом и своих учеников в частности перевести ноктилит в нужное состояние здесь, месте невероятно далёком — в метафизическом смысле — от Имматериума. Уже когда «настройка» была на середине, получилось путём особо кровавого ритуала достучаться до варпа и призвать повелителя перемен — высшего демона Тзинча. Ослабленный демон требовал бесконечных жертвоприношений, чтобы не просто жить, но и быть дееспособным. Именно этот демон атаковал разум Энтони и был, в конечном итоге, изгнан командой игроков и их помощников.

Совсем недавно чернокамень вошёл в идеальный резонанс с силами варпа. Как только это произошло, я прибыл в зал сердца ритуала, чтобы подробно изучить феномен. Увы, я — не Модрон, у меня нет её знаний и опыта, поэтому изучение заняло некоторое время. Я уведомил Алфреда о своём присутствии и своих целях, сообщил, что не собираюсь ни препятствовать его планам, ни помогать, добавил и то, что могу взаимодействовать с будущими героями этой планеты… или другими гостями со стороны. Естественно, колдун, не вмешиваясь прямо, попытался не дать Энтони и Ханне проникнуть в сердце ритуала — проникнуть ко мне. Просто из принципа исключения всех непредсказуемых факторов. Вмешиваться лично он посчитал на данном этапе плана слишком рискованным, и это была не трусость, а анализ вероятностей.

Первое, что увидели Энтони и Ханна, когда влетели в ритуальный зал, — это бесконечный узор горящих синим светом рун. Кажется, само пространство, сама реальность искажалась около поверхности осквернённого ноктилита. Варп пел в воздухе, близкий к реальности, как нигде в сеансе. Энтони и Ханна немедленно закрыли свои разумы, комбинируя иномагию, окклюменцию и чары. Второе, что они увидели, — это я.

Я висел в центре зала, окружённый ореолом расправленной предельной воли, погружённый в анализ реальностных и межреальностных искажений, и магия, столь надёжно защитившая от давления близкого варпа, нисколько не помогла от давления меня. Аура любопытства, интереса, сосредоточенной мысли пронизывала не только тела, но и души игроков. К сожалению, я ещё не научился сворачивать её в полной мере. Говорят, для этого нужно знать особый, «струнный» код, и я надеюсь, когда всё закончится, вступить в контакт с Лабораториями, что блуждают по Морю Вероятностей. Может быть, вместе с Алисой, моей непрямой ученицей. Надеюсь, она переживёт бой с Морриган.

— Обратите внимание на истончившуюся границу между реальностями, — замечаю я подлетающим игрокам, игнорируя понятие вежливости. — Любопытно, настолько эффективно защищает комбинация классической магии и базовых приёмов иномагии разума от давления той стороны, несмотря на разность природ реальностей и основных констант.

— Осси Нуар? — да, определённо жаль, что не могу свернуть своё присутствие в должной мере. Неприятно, когда оно внушает трепет помимо моего желания, само по себе.

— Энтони, Ханна, — киваю им. — Итак, вы прошли свои испытания и прибыли сюда, чтобы Энтони получил положенную ему силу. Неприятное ранение, — бросаю взгляд на отсутствие руки, которым Даффи умудряется держать запасную палочку. Иномаги разума и их парадоксы… — Скоро оно не будет иметь значения.

— Вы поможете мне? — спрашивает Энтони, взяв себя, наконец, в руки. Смертному сложно находиться в одном помещении с существом, достигшим индивидуальной трансценденции, наподобие меня. Как сказал бы Сэм, Энтони показал сейчас, что у него стальные яйца. Вот только для выполнения своей миссии ему нужны совсем не они…

— Ты хочешь, чтобы я имплантировал тебе часть души мёртвого протосса на место пустот, оставленных созданием крестражей? — я должен сформулировать это прямо. В конце концов, операция достаточно тонкая, а я — не лучший духовный хирург в обозримой мультивселенной. — Ты понимаешь, чем рискуешь в случае неудачи приживления?

— Да, — твёрдо отвечает он, не показывая страх… подозревая, что я вижу всё и так. — Я понимаю.

— Да будет так, — это отдаёт излишним пафосом, но я же — пафосный злой гений, верно? Подходит ли мне этот образ, нравится ли окружающим? По-разному. Меня волнует лишь то, что нравится мне — или Хранящей Время. Правда, её мнение по таким вопросам спрашивать как-то неудобно.

Подхватываю — не рукой, но волей — протянутый мне кайдариновый кристалл. Воистину протоссы — счастливый народ. Технологии такого уровня достались им так рано… Может быть, из этого истекают все их проблемы: до определённых возможностей цивилизации следует дозреть. До псионики — в том числе.

Я вижу душу Энтони, вижу пусть не в полной мере, но в достаточно хорошем разрешении. Я понимаю, как работает немалая часть его души и душ в целом — результат наших совместных с Тёмной Луной проектов, сокрытых как от Элис, так и от Алисы. Вижу я и осколок души Шарас, ученицы Теромоса. Он действительно похож на прекрасный драгоценный камень.

Я лишаю Энтони сознания. Извлекаю осколок души, напоминающий маленькую зелёную звезду. Бросаю опустевший кайдариновый кристалл, и он со звоном разбивается о ноктилит. Погружаю скальпель предельной воли в душу Энтони и начинаю работу.

Я разделяю струны и раздвигаю грани. Алфред считает, что я достаточно занят, и активирует заранее приготовленный ритуал.

Я соединяю пустоты и формирую границы. Варп врывается яростным потоком, и знакомый уже читателям повелитель перемен тянется ко мне с той стороны.

Я упорядочиваю переходы и создаю свободные связи. Серьёзно? Демонам так не терпится снова встретиться со смертью? Распыляю демона на мельчайшие частицы духа и наношу удар в варп, отбрасывая враждебное внимание.

Я помещаю осколок души в подготовленную область. Прекращаю бытие ещё двух наивных демонических личностей. Как сказала бы Кира, «пацаны к успеху шли, да не проканало». Сообщаю колдуну, что Тзинч не будет доволен, если лишится участка своих владений. Предлагаю ему заняться призывом демонов как-нибудь потом, когда меня здесь уже не будет.

Я расплетаю сущности и соединяю связи. Колдун недовольно соглашается. Не имея общих мерок, сравнивать мои возможности и возможности высших демонов Тзинча — и в целом сравнивать никогда прежде не встречавшиеся системы — достаточно глупое занятие. Особенно если ты не имеешь полного представления о возможностях ни тех, ни других.

Я убираю складки и возвращаю целостность. Алфред захлопывает дверь в варп. Не помогает: с той стороны рвутся очередные самоубийцы. Я направляю каплю предельной воли, использую полученное понимание работы ноктилита и межреальностного резонанса, чтобы перекрыть фигуральный кран, из которого протекает в сердце великого ритуала Имматериум, как, хм, некая вонючая субстанция. Вот так. Стало гораздо тише, не находите? А то все эти иллюзорные крики, воющие демонишки, шёпот неслучившегося… Как будто бы таких эффектов недостаточно от иномагов — зачем тут ещё варп?

Внимательно проверяю и оцениваю результат своего труда. Понятненько. Поворачиваюсь к Ханне:

— Знаешь ли ты, что тело протоссов адаптировано проводить и направлять огромные объёмы энергии Пустоты? Это часть того, что называют «совершенством формы».

— К… к чему вы это говорите? — интересно, что Ханне сложнее выдерживать моё присутствие, чем Энтони. Сложно сказать, почему. Я не готов разбирать её душу и тело на запчасти, чтобы найти ответ. Или готов?

— Конечно, — отвечаю я скорее своим мыслям, нежели ей, — Энтони не направляет Пустоту непосредственно. Это должно сделать за него Кольцо Пустоты, — между прочим, я вижу Кольцо, болтающееся у него на шее. Его сокрытие бесконечно далеко не только от невидимости Мантии, но и от маскировки Тёмной Сирени. Я многое извлёк из взаимодействия с ней. — Однако малейших потерь энергий при тех объёмах, которые он собирается направлять, будет достаточно, чтобы лишить сознания прямо во время работы. Иномагия здесь не поможет. Сколь ни был бы крепок разум, — я касаюсь предельной волей Энтони, слегка изменяя физические константы и подправляя энергетические уровни вместе с тем. Ноги Энтони медленно, достаточно красиво рассыпаются на мельчайшие частицы, будто демоны недавно. Кажется, в научной фантастике такой способ убийства называется дезинтеграцией. Распад постепенно ускоряется, захватывая всё большую область, — его подведёт тело. Он не справится со своей миссией, — Ханна, не в силах даже напасть на меня, шокированно наблюдает, как от тела Энтони Даффи не остаётся ровным счётом ничего, а я ловлю Кольцо Пустоты в ладонь, — но вот ты… — и смеряю её внимательным взглядом-повелением, оценивая заново. Сойдёт.

> вновь переключимся на Сэма Робера

- Твоё присутствие не требуется, — сообщил Эффиль, открыв глаза.

Профи, между прочим. Как и у него, у тебя — обруч мыслеуправления, только протоссовский. Но он при управлении войсками может переключаться из тактической сети на тебя, а потом обратно. Высший класс. Тебе до этого — «учиться, учиться и ещё раз учиться», как говорит подруга. К счастью, пока тебе не надо ничем онлайн управлять. А вот Бета приловчилась, но у неё мозг — вполовину комп, тебе такое не грозит и с имплантом лично от Темнушки. А от импланта бы не отказался!

Или нахрен это всё? Все эти войнушки, наёмничество? Осесть с Бетой где-нибудь на Хоге… Ага. Держи карман шире — осядете вы, как же. Где вы — там неприятности! А где неприятности — там будете и вы. Это у вас в крови — у тебя и Беты. У неё от Киры и Хранящей, у тебя — от Осси. А, нахрен это всё! Нечего загадывать. Там будет видно. Вот разберётесь с этими чуваками чемпионами…

— Ага, слышал, блинки поотключали, инвиз детекторами прошариваете насквозь, ни муха не пролетит, ни крыса не проскочет, — разве что не зевнул ты. — Сколько, говоришь, этого Мондога ловили? Ни разу, раз ещё живой? А ваших скольких порешал?

— Мы извлекли опыт из тех ошибок, — ответил после очередного сеанса связи-управления Эффиль. — Мой командный пункт изолирован и защищён семью перекрывающими друг друга комплексами, не считая физической защиты.

— Да-да, поэтому-то ты согласился, чтобы я рядом постоял, — лишь хмыкнул ты. — Где семёрка, там и восемь? — покосился на небольшой приборчик прямо у ног Эффиля. Соль в том, что прибор он этот не видел: когда действительно надо, протоссы умеют в настоящую невидимость, во всех-всех-всех диапазонах. Для маленьких вещиц или прямо для сооружений, на бойцов и технику такое не повесишь… но ты бы не отказался и обычненький инвиз на машинку-то свою! Инвиз, полёт, пушки и складик как у «Чести Зератула»… ты вообще себе машинку хочешь проапгрейдить или лучше сразу второй корабль-Хогвартс у Хранящей заказать? А что? Отличная ж идея! И рвануть на таком с подругой на медовый месяц…

— Тут ты прав, Сэмуэль, — по ходу, чуваку нравится называть тебя полным именем. Не, тебе оно тоже заходит, но как-то больно уж торжественно звучит — как на парадах в старых фильмах! — Безопасности много не бывает.

— Как бой? — переключил ты тему. В бою участвовала Бета.

— Неплохо, — пожал плечами Эффиль. — Прижали огнём к своим позициям — идут на прорыв. Убийцы — «рыцарями» и марионетками, колдуны — демонами и артефактчиками. Принцепсы наших «титанов» в нетерпении, — ухмыльнулся он. Такой Эффиль тебе нравился — не политик, а командир. Профи, да, своих такой не бросит, но только точно ли вы для него — свои? Неважно. Есть ты, есть Бета, есть чуваки из игроков, Хранящая — а прочие… Вот например:

— Берсерков-то не жалко?

— Они жили ради этого дня, — только и качнул он головой. — Они счастливы — все до единого. Последняя война, в которой все покровы сорваны, есть только враг и ты — разве это не прекрасно? Постарайтесь добраться до Алфреда. Будет тяжело, но колдунов и убийц мы победим — с подземниками-то что делать? Тоже воевать? Глупое реше… — замер, прикрыв глаза. — Охраняй, Сэм. Сейчас начнётся то, к чему я готовился всю жизнь.

— Размажь их там, — улыбнулся ты.

> немного сместим точку зрения, чтобы увидеть, как

…передовые отряды «рыцарей» врываются на позиции берсерков, игнорируя что взрывы ракет, что зачарованные мечи и молоты. Следом за ними — тысячи марионеток, совершенно не похожих на роботов, собственно, ими и не являющихся — скорее это род големов. Человекоподобные, комплекции подростка, с лазерными пистолетами, гранатами и парой кинжалов, они управлялись операторами ассасинов, сидящих в уютных бункерах далеко-далеко отсюда, будто бы не воюющих, а играющих в компьютерную игру с полным погружением. И играть в эту игру ассасины учатся всю жизнь!

Берсерки отступают, проигрывают, умирают, но каждая пядь песка даётся «рыцарям» Стремительных и марионеткам Ассасинов не просто так — десятки и сотни слабо защищённых марионеток остаются кусками пластика и камня на земле, уже не первый и не второй десяток «рыцарей» всё-таки подбит, причём обычно — самоубийственной атакой берсерка, буквально взрывающего машину с собою вместе. Но и щиты остальных «рыцарей» тускнеют, они не могут работать на форсаже бесконечно, скоро их можно будет пробить парочкой ракет — и тогда…

Невидимые тени вгрызаются в ряды берсерков — те с матами надевают очки-мультидетекторы. И тут выясняется, что далеко не всех убийц легко заметить даже в них, а если заметил — поди ещё попади! Дело усложняется воинами-ловкачами Стремительных, части из которых хватает скорости уклониться от ракеты и даже предсказать, куда выстрелит очередной медлительный берсерк, уклониться, подобраться ближе и попробовать знаменитую прочность и регенерацию клана Благородной Ярости знаменитыми же своей остротой клинками, снабжёнными ядами убийц. В считанные секунды прорыв превращается в свалку со стороны берсерков, в то время как ряды «рыцарей» и марионеток продолжают упорядоченно продвигаться вперёд, заливая огнём отдалённые позиции.

С другого фронта самые стойкие демоны и воины в артефактных доспехах не просто без проблем добираются до позиций берсерков, а буквально выкашивают их огнём и молниями. Периодически на берсерков обрушиваются площадные ментальные удары, срабатывают объёмные ритуалы, которых много меньше, чем артиллерии и ракет, но и мощность их куда как выше. Выданные Спецами личные щиты лишь уберегают от полного разгрома, заставляют отступать на заранее подготовленные позиции, скрипеть зубами, оставляя десятки погибших. Пси-колдуны не собираются останавливаться, их план — просто пройти сквозь берсерков, как нож сквозь масло, вообще не вступая в ближний бой.

Принцепсы титанов «Покоритель» и «Победоносец» наводят орудия своих огромных машин, вершин мастерства как инженеров Спецов, так и зачарователей-благояростников. Эффиль даёт добро. Выстрел! Мигом слетает маскировка, и псайкеры с колдунами видят перед собой ряды каменных истуканов и два громадных металлических силуэта, но прежде, чем осознают хоть что-нибудь, отряды прорыва буквально затапливает море плазмы, с одинаковой эффективностью плавящей воздух, песок и артефактные доспехи.

К своей чести, Гронус Непобедимый ориентируется едва ли не мгновенно. Срабатывает очередной ритуал, экстренный, подготовленный как раз на случай подобных козырей, и пси-колдунов выбрасывает телепортом вперёд, за големов и титанов, в ближний бой, где преимущество Спецов в огневой мощи нельзя будет реализовать. Големы, впрочем, предназначены для ближнего боя и будут более чем полезны, а титаны… Оба титана, не обращая внимания на телепортацию, устремляются к лагерю колдунов с твёрдым намерением оставить от него лишь оплавленный кратер, а по дороге — превратить в ничто все подкрепления демонов до единого. И надо сказать, у них на это есть все шансы.

Тем временем, титан «Жаждущий крови» врывается в построение «рыцарей». У него нет таких же дальнобойных орудий, как у «Победоносца» и «Покорителя», да и сам он заметно меньше ростом. Зато гораздо более прочная конфигурация защитных полей, более высокая скорость, лучшие гравикомпенсаторы и усиленные мультимельта-пушки превращают его в непревзойдённый инструмент боя против себе подобных. Что он немедленно и доказывает. Тогда как големам приходится вступать в странную неповоротливую рукопашную с «рыцарями» и зачастую проигрывать, «Жаждущий Крови», буквально не замечая вражеских щитов, рвётся вперёд, оставляя за собой лишь оплавленные обломки. Пара «рыцарей», решивших банально свалить «Жаждущего» с ног своей массой, осознали ошибку только тогда, когда тот буквально пинком отбросил в сторону одного, а другого расплющил металлическим кулаком… вернее, щитами вокруг него. Ответные выстрелы для титана были лишь комариными укусами, и даже наспех размещённые тяжёлые стационарные турели лишь без толку тратили заряды, не долетающие считанные метры до «Жаждущего», принцепс которого был абсолютно, бескомпромиссно счастлив.

> посмотрим, как проходит ритуал у Джинни Уизли

По кажущемуся бесконечным лабиринту, не имеющему отражений, ведёт вас Тёмная Луна. Элла оставила маршрут, но Темнушка вела вас иначе, и, кажется, сам лабиринт слегка менялся, подстраиваясь под ваш путь.

— Ты уже была здесь? — спросил Том.

— Старушка Эбби показывала мне это место, — не сразу ответила та. — Мы были вместе, знаешь? — качнула головой, точно встряхнув воспоминания. — Первые иномаги, «величайшие из всех»… Только Сирень родилась позже, чтобы вернуться назад, как сделала и я. Она стала первой, я — частью второго поколения, ученицей Модрон. Давно же это было… — снова качнула головой, и ты на миг различила за мириадами обликов и форм самой Жизни древнюю, уставшую, глубоко несчастную девочку-старуху.

Сколько лет Темнушке на самом деле? И насколько… насколько правильно убивать её? Иномаги так редко сражаются друг с другом… Тёмная Луна — красива. Ужасная, страшная, опасная, никак не контролируемая… ученица Морганы-Модрон, общавшаяся с первыми иномагами, ищущая ученичества Ивицера, прожившая и протворившая столько метавремени, что такую бездну сложно и представить.

Ты смотрела на Тёмную Луну и ощущала, как прежнее, старое, устаревшее утверждение перестаёт иметь смысл. «Все люди одинаково ценны». Это не так. Сколько жизней простого человека, сколько потенциала собрано в одной Темнушке? А… а в тебе? Разве ты-Королева не можешь быть разрушительной? Глупо было сравнивать Тёмную Луну с бешеным драконом. Она человек, и человек, который… тебе дорог? Она дала тебе знания и силы. Пугала — но научила страх преодолевать. Она… твой учитель? Как и Фло. Наравне. Может, это противоречит всем её, Темнушки, урокам, но есть вещи, есть люди, которые должны уцелеть, несмотря на все естественные отборы, эволюции и нормальность смерти, столь близкой здесь, в Кости. Ты вдруг поняла, что такое настоящее наследие ИМ-листа. Не аномалии, не иное и даже не Хогвартс. Люди.

Заодно поняла и Грэма, восхищающегося историческими личностями и историей. Вот она — история. Ведёт вас за собой — человек, которого хотела уничтожить и которого желаешь сохранить. Не только для себя. В конце концов, часть её архива ты уже смотрела — сколько же Темнушка может сделать, если примет вызов! Модрон создаёт целые миры — может ли такое же Луна? Ты уверена, что сможет, особенно если правильно спросить. И этот ритуал, который разработала она, разработала в одиночку, подготовила за считанные часы… Просто убить такого творца (такого Бармаглота)? Как тебе только в голову могло прийти!

Минуты назад ты думала о том, как убить чудовище в человеческом обличье. О помощи Локонса, о том, что ныне не одна. Но будешь ли ты бросать ей вызов? И да, и нет. Ты хочешь доказать, показать, что не хуже, хочешь победить её! Не как человек побеждает чудовище. Превзойти — как ученик учителя (и владычица — дракона-Бармаглота). Может быть, ты не создатель, но Разбойник Жизни не только её, Жизнь, отнимает, но ещё — даёт. В конце концов, сохранила и вернула же ты Тома! А значит — у тебя есть шанс. Ты ещё не знаешь, как, но докажешь ей, что достойна этих знаний, её наследия, практически подаренного потенциала.

И… ты не думаешь, что она на самом деле сделает что-то ужасное. У неё есть что-то вроде чести (как и у всех, должно быть, Бармаглотов). Иначе Модрон её бы не учила, иначе её убили бы первые из иномагов. Мерлин, Эжак Су, Прометей — они бы не потерпели чудовище под боком, и Модрон её бы не укрыла. Нет, теперь ты была уверена, что Тёмная Луна сохранила адекватность — насколько можно сохранить её в таком возрасте. Смогла ли бы сама так на её месте? Звучит как вызов!

Вы шагаете по лабиринту, чем дальше, тем явней расступающемуся перед Луной, а следом за вами вьются алые ленты. Кровь. Кровь убитых существ, целая река крови повинуется воле Темнушки, проводя линии ритуала уже внутри Кости. В «крови» этой осталось уже мало от, собственно, крови: противоестественное синеватое свечение, никакого запаха, только чувство чего-то неправильного, иного, ломающего реальность. Да! Вы хотите сломать реальность! Ты хочешь. Как же хорошо, что Тёмная Луна согласилась помочь! (Разве Бармаглот бы отказал?) А разве она могла иначе? Это вызов! Сущность Жизни (и чудовищ вроде Бармаглота). А уж Том… кто, кроме твоего верного Пажа, додумался бы до такого безумия?

Вы идёте по лабиринту, и чем дальше, тем явней ты видишь многомерность Тёмной Луны. Видишь поляны прекраснейших цветов, но и монстров, каких и в родном Зазеркалье не бывает. Бармаглот — уникальная, одна такая, одновременно рыцарь в сияющих доспехах, но и алхимик в окровавленных перчатках. Эссенции переливаются внутри неё, и впервые ты видишь Темнушку как целое — целое прекрасное, страшное и бесконечно ценное. Своевольная драгоценность, которая должна существовать, пусть даже и не в Зазеркалье.

Рядом с ней идёт Паж. Смутные линии лабиринта вьются вокруг него, будто мозгошмыги, и яркая, не менее ценная, чем Тёмная Луна, цепь соединяет ваши души. Как это назвать? Дружба? Служба? Братство? Вы редко откровенны до конца, но доверяете друг другу, как и должны взаимно доверять её Паж Разума и его Королева — Рыцарь Рока. Ты разглядываешь тёмную сторону его души: бесконечный голод до жизни, жажду быть, страшную, безумную, сдерживаемую лишь стальной волей. Он хочет стать больше, чем спрайт, больше, чем иномаг. Он понимает, что потерял Волдеморт, что потерял Райс, что потеряла ты и Тёмная Луна.

Это общее ваше понимание — оно объединяет. Неписанное правило: иномаги не сражаются всерьёз друг с другом. Вы и так потеряли слишком много. Но всё-таки у каждого есть вещь, за которую будешь убивать. Ты — за семью. Том — за шанс избавиться от иномагии, стать полностью реальным, сохранив себя. Темнушка… ты не знаешь. Она не откажется от могущества и потенциала, но и неполноту свою желает уничтожить. Жадный-прежадный Бармаглот!

Аргус и Ангела идут рядом — душа, заключённая в плоть чар, и душа, принявшая тело. Сильные люди. Муж и жена — не по какому-то обряду. Они, верные стражи спящих в анабиозе, не могли не сблизиться. Фло подобрала их души как части единого целого, без капли волшебства создав союз, который пронёс личности в целости и сохранности сквозь века. Даже предательство Вихо не сломало, но закалило их. Они жили ради долга — ради долга и умрут. У любого есть цена — каждая Королева Зазеркалья это знает. Их цена — служенья долг. Их ценность? Минимальна — вместе с тем и бесконечно велика.

Марк Творцев идёт рядом. Тоже Паж, но не твой лично, а ваш общий. Тот, кто подаёт оружие. Его оружие — Символ. И сейчас он опасливо разглядывает часть Зазеркалья, что принято звать ноосферой, а порой выходит дальше, в океан идей, куда нет хода и тебе. Ты не понимаешь ни что, ни как он делает. Так и должно быть. У каждого — свой потенциал, своя функция, специализация, проводящая сквозь естественный отбор, что называют жизнью. Его сила — в таких, как ты, в союзе с теми, кто защитит и примет помощь в качестве оплаты.

Альбус Дамблдор — неподалёку. Волшебник, иномаг, чей аспект — не то Сердце, не то Разум. Читающий чужие души, а порой и пишущий в них, здесь он открыт и кивает на твой оценивающий взгляд. Не фигура, а игрок, пусть и смирившийся с фигурой-ролью на сеанс. Он опасен. Он был тем, кто столкнул Гарри с угрозами и испытаниями. Он руководил Хогвартсом, и воля его, прямо или косвенно, достигала всякой части общества волшебников. Хочешь ли ты, чтобы такой игрок вернулся в Хогвартс? Тебе нравится то, что создали Слизерины. Что он внесёт — порядок или хаос? Ты проследишь за ним. В конце концов, в Хогвартсе ждут мама и два брата, дядя Дон и все-все-все. Вот только справишься ли? Ты Королева, но много ли ты правила, а не сражалась?

Гемера. Чистая богиня — так называют подобных ей чудовищ. Самая могучая из всех здесь, самая реальная. Тварь, чей изощрённый разум бросил тебе и Бармаглоту вызов. Зачем она здесь? Следить за тем, как на вызов отвечаете? Не похоже на неё. Её вмешательство — худшее, что может произойти. Ты надеешься, что здесь она — лишь наблюдатель. Жаль, нельзя её убить. Жаль, нельзя её понять. Ничего. С тобою верный Паж и Тёмная Луна, профессор (как давно ты называла его так?) Дамблдор и Марк Творцев. Они умеют понимать, как ты — сражаться.

Кровь течёт под вашими ногами, неощутимая, эфемерная, мистичная. В её свете вы входите в сокрытое пространство Кости. Уже не чёрное, а красное, искажённое иномагией Темнушки, море простирается пред вами. Смело ступаете за Бармаглотом следом, и поверхность выдерживает, поддерживает вас, чуть пружиня под ногами. Сейчас кровь и ритуал соединяют всё в одно, словно придавливают друг к другу, протыкают пачку пергамента, и ты — Королева Джиневра в той же мере, в которой и Разбойница Джин. Это и странно, и болезненно немного, но вскоре ты находишь «точку равновесия». Становишься собой, единой, нераздельной.

Вы останавливаетесь перед тремя фигурами. Ты знаешь, как их зовут. Белая — Снежная Королева, Разрушенье во плоти, обратная сторона эволюции отбора. Чёрная — Смерть, границы Рока-Жизни, что заданы сначала. Красная — Дьявол равновесья, баланс-цена выживания, что двигает развитье. И именно к нему обращается Тёмная Луна:

— Я хочу заключить сделку.

Щупальца Луны хаотически пульсируют, а нос попыхивает струйками огня. Бармаглот напряжена. Ты не уверена, но подозреваешь, что она давно, а может, и никогда не свершала таких деяний, как сегодня.

— Сделку, говоришь, — наклоняет голову фигура в алом. — Чего же ты желаешь?

— Жизнь, — коротко отвечает Темнушка. Не нужно уточнять. Всё это — часть ритуала. Все вы знаете, зачем пришли.

— Чем же готова заплатить?

— Смертью, — скалится она.

— Да будет так, — кивает Дьявол. Его сила, сила ожившего Принципа, сила малой истины, а может, Истины, становится явней. Она есть во всём. Каждую частицу тебя, вас всех, воздуха, светящейся крови и всей Кости пронизывает Равновесие. Равновесие существований. Равновесие сил. Равновесие законов. Равновесие потенциалов. Равновесие идей. Равновесие причин и следствий.

Сейчас это равновесие смещается. Дьявол тасует возможности и вероятности, потенциалы и законы, силы и существования. Это не настоящее изменение, а скорее… виртуальное? Не изменение, а указание. Дьявол создаёт, открывает или становится весами, позволяя класть на одну чашу плату, а с другой забрать соразмерную покупку. И Бармаглот платит.

Бледный Аргус встаёт пред ней. Темнушка заносит ритуальный кинжал — духовный клинок, способный рассекать идеи, может, даже души? Сейчас узнаешь.

— Жизнь нового тела за новое тело, — взмах. Струя крови, самой обычной, льётся вниз. Жизнь вытекает из хрипящего человека вниз, тает в море противоестественного света. Следом в нём исчезает уже мёртвое тело.

— Жизнь старой души за древнюю душу, — взмах. Ты видишь душу как призрачный силуэт, дробящийся на бесконечность отражений, стоит приглядеться. Кинжал Луны не может уничтожить их все, но убивает достаточно много, чтобы разрушить идентичность Аргуса раз и навсегда. Рассечённые отражения, точно осколки разбитого стекла, падают в море крови.

— Этого недостаточно, — молвит Дьявол.

Без лишних слов к Луне шагает уже Ангела.

— Жизнь старой идеи за жизнь древней идеи, — два взмаха. Бармаглот разрезает и душу, и тело, сплетённые воедино в странной потоковомагической форме Ангелы. — Жизнь новой магии за жизнь прежней магии, — останки магии, останки духа падают в море тьмы и крови, пропадая навсегда.

— Плата принята, — кивает Дьявол. А потом говорит фигура, до этого молчавшая. Фигура в белом.

— Этого недостаточно, — ты словно видишь злую улыбку под капюшоном. Холодный взгляд пронизывает вас, и тебе хочется сделать шаг назад, уступить перед угрозой, которую в бою — не победить. — Разрушенное не восстановить. Утерянное не вернуть. Настолько разделённое не собирается обратно.

Её сила, её Принцип, холодный и мертвящий, дотягивается до метафорических весов. Чаша платы улетает вверх.

— Время обращаемо, — тихим, но веским голосом вмешивается Мрачный Жнец. — Нарушенная грань. Лишь большая цена.

— Время, — Дьявол явно недоволен ни вмешательством Энтропии, ни контрвмешательством Смерти, — может быть оплачено лишь временем. Вы не можете заплатить прошлым, — насмешка. — Платите будущим.

— В моих игроках скрыт бесконечный потенциал, — а это уже Гемера. Ты всё ещё не понимаешь, что именно происходит, но чувствуешь нависший рок (Рок?). Никак не можешь повлиять на ритуал, нити которого напряжены вокруг Тёмной Луны. Ты бы не удержала их так долго, но Бармаглот и близко не устала. Она готова, что бы ни последовало после. — Их будущее подойдёт.

Дьявол молча кивает.

— Один из вас, — поворачивается к тебе и Луне Гемера, — будет третьим. Хищник и жертва, проигравший и победитель, ученица и учитель — выживет одна! Такова жизнь, — её шипящий смех болезненно отдаётся внутри тебя. — Вы обе проиграли Вихо, и выбор был ваш изменён. Одна из вас здесь станет выше, другая — в моря кровь уйдёт. Эта жертва не будет добровольной, как недобровольно возвращение умерших.

Она вмешивается в ритуал. Ты чувствуешь странное, ни на что не похожее влияние Гемеры. Богиня открывает пасть, и сверкающее солнце Кристалла Жизни вылетает из неё. Она свивает округ Кристалла кольца, своей силой направляя Жизнь прямо в ритуал. И одновременно с ней достаёт безупречный камень непередаваемых цветов Марк. Ему не нужно направлять аспект Сердца: будет достаточно одного присутствия, чтобы невыразимое нечто, одновременно энергия и эссенция, а может, что-то ещё, стало фокусом ритуала. Марк бросает Кристалл Сердца, и тот повисает в воздухе, проявляя своим присутствием смутный силуэт. Жизнь и Сердце соединяются в единое целое, и ритуал гудит от напряжения.

Тёмная Луна поворачивается к тебе. Её жёлтые глаза выражают хищное желание. Жадность. Жажду победы. Желание забрать всё. Нет!

— Луна! — вскрикивает Том. — Подожди! — лабиринт вокруг него становится ещё более явным, и разум Тома частично там — в тенях и эхе.

— Да, мальчик? — ловит его взгляд. Том не выдерживает, делает шаг назад. — Хочешь встать меж мной и шансом на последнюю победу?

— Есть… есть иной выбор, — он упрямо не отводит взгляд, точно не понимая, кого провоцирует сейчас. — Должен быть! Ты всегда выходила за границы — не надо…

— Я тебя поняла, — обрывает Бармаглот. Делает нечто, и Том замолкает, не в силах контролировать ни разум, ни тело. Темнушка поворачивается к тебе. — Это было наивно. Последнее желание? — поднимает два кинжала. Она всё ещё держит ритуал, и это даёт надежду победить. Ложную надежду. Слишком сильна, слишком долго готовилась Темнушка к этому моменту! Тебе не победить древнюю ведьму в прямом бою — но это не значит, что ты сдашься!

— Моя семья, — поднимаешь Вострый Нож, принявший форму длинного меча. В левой руке — палочка. Вот теперь помощь Локонса бы пригодилась! Но — нельзя. Вмешается — проиграете вы все. Ты должна сделать всё сама. Пусть умрёшь — у остальных будет шанс победить. Тянешься к Жизни вокруг. Энергия копится внутри, и сила Разбойницы не позволяет тебе мутировать, превратиться во что-то несусветное. Но Жизнь крутится и вокруг Темнушки, меняя форму по её, Ведьмы, воле.

— Отомстить и сохранить? — с трудом заставляешь себя не смотреть ей в глаза, игнорировать жуткую притягательность. Расфокусировать взгляд, сосредоточиться. Только так ты успеешь среагировать. Если успеешь! — Я подумаю, Джин-Джин.

Она начинает движение, и ты осознаёшь только, что, несмотря на весь разгон от импланта, несмотря на тренировки с Локонсом, на всю Жизнь внутри, на силу тебя-Королевы, на навыки тебя-Джин — ты не успеваешь не то что среагировать. Ты не успеваешь даже осознать, что и как. Это конец.

> после того как мы увидели последние секунды героев Жизни и Страха, какими мы их знали, обратимся к героям Оружия и Времени, чтобы убедиться, что они-то уж точно останутся живы

Вторжение объединённых сил Стремительных и Ассасинов быстро превратилось в кровавую резню. Берсерков было больше, они были выносливее и живучей, вооружение у них тоже было в большем количестве и лучше уровнем. С другой стороны, бойцы Стремительных имели намного более высокую выучку и скорость, а убийцы Ассасинов — выучку и мобильность: несмотря на все заявления Эффиля, он не смог перекрыть каждый способ телепортации и скрытности. Снайперы Ассасинов схватились в странной дуэли со снайперами Спецов, постепенно побеждая, но, в свою очередь, огонь орудий вскоре пробил бы щиты мобильных баз и позиций высадки нападающих. Марионетки атакуют големов, и это противостояние прочности и численности скорее равное. Какое-то время казалось, что на подступах к артиллерии в живых останется горстка бойцов любой из двух сторон, которая уже ничего не решит.

Дело решил фактор титана. «Жаждущий Крови», повергнув всех «рыцарей» и тяжёлые турели до единой, выступил центром кристаллизации всех сил берсерков, своего рода неразрушимым маяком, к которому стекались разрозненные отряды. Теперь, когда никто не имел шансов его уничтожить, титан отключил часть собственных щитов, вместо этого развернув щит внешний, внутри которого могли собираться берсерки, чтобы безнаказанно уничтожать врагов. Попытки уничтожить этот отряд терпели абсолютную неудачу: пушки титана расплавляли любой отряд Стремительных, несмотря на всю их скорость, а противотелепортационные системы оказались намного сильнее общего подавляющего поля внутри купола. «Жаждущий» с растущим вокруг него отрядом как будто представлял собой иллюстрацию плана Эффиля в миниатюре: безупречно защищённая укреппозиция артиллерии, взрывающая всё и вся вокруг.

Итак, Эффиль и Без побили все козыри Ассасинов и Стремительных своими и победили этот союз. Или не все? Пока основные силы убийц сражались и умирали, Могдог Осторожный с элитным отрядом прошли через позиции берсерков, точно нож сквозь масло. Большинство их противников не то что не заметили врага, а не сразу поняли даже, что мертвы! Особые яды и проклятия с замедленным эффектом не оставили шанса себя распознать и излечить. Эффиль осознал, что убийцы уже в его штабе, только когда берсерки и спецы по пути Могдога начали умирать без видимых причин.

Лично Без встретил отряд лучших ассасинов в штабе. Лишь один смог скрыться от его чар — сам Могдог. И то — на расстоянии. Справедливо оценив Беза как более серьёзную цель, к которой требуется индивидуальная подготовка, Могдог отправился дальше. Он проник в самое защищённое место, будто насмехаясь над всеми попытками Спецов защитить своего чемпиона. Аккуратно нейтрализовав все защитные системы до единой, он будто бы материализовался перед Эффилем и Сэмом. Последний даже не попытался выстрелить: понимал, что реакция чемпиона Ассасинов будет лучше его, а может быть, сравнима с Крисовой. Вместо этого он улыбнулся и сделал шаг от Эффиля.

— Правильный выбор, — хмыкнул Могдог.

— Сэм? — Эффиль до последнего не мог поверить в предательство союзников Беза после всего, что сделали протоссы. — Какого…

— Извини, чувак, — пожал тот плечами. — Просто бизнес.

— Учитель… — качнул Могдог головой, моментально достраивая в голове план Алфреда, поместив Сэма и Бету в число его особых учеников наравне с собой. Шагнул вперёд, чтобы закончить дело.

— Чем забористей план, тем хрен раскуришь, — процитировал Сэм Бету, когда стазисная ловушка сработала, заключив сразу двух чемпионов в кокон остановленного времени. Капчалогировал этот кокон и телепортировался обратно на «феникс». — Ну что, птичка, посмотрим, что… так, а это что за хрень?! — переключился на псионную связь. — Эй, Нидаар, бро, нужна твоя помощь!

Чтобы понять, что именно произошло, обратимся к другой стороне поля боя. Ситуация развивается на удивление симметрично. Пока берсерки на другой стороне громят Ассасинов и Стремительных, Гронус Непобедимый и силы его пси-колдунов громят на своём фланге уже берсерков. Постоянно возобновляемых личных щитов, мобильности уровня ассасинов и целых потоков боевых чар пусть не сразу, пусть с потерями, но хватает, чтобы смести оборонительные порядки. Дольше всех сопротивляются големы, но и те падают оплавленными кусками камня. Кому, как не пси-клановцам, знать, как разрушать чужие защитные чары? Кажется, что сейчас не такой уж большой, но выглядящий несокрушимым отряд боевых магов окончательно победит, сомнёт всякое сопротивление, уничтожит сначала артиллерийские позиции, а затем и штаб Спецов…

Распрямив алые крылья, Бета Робер выбрасывает в пси-колдунов веер Красных Миль. Она старательно ждёт, пока рядом не останется ни один живой берсерк, чтобы быть уверенной в своём праве. В один миг от лучших сил Пси-клана и клана Колдовского остаётся единственный человек. Гронус Непобедимый встречает доставшуюся ему Милю всей силой магии, усиленной даром псайкера и десятками ритуалов, работающих лично на него. Миля разлетается алыми брызгами. Гронус подпрыгивает и летит к Бете, демонстративно не пользуясь телепортацией.

— Снова всё сам, — он не разочарован, не подавлен. Напротив, чемпион Пси-клана полон энтузиазма и азарта. Он видит перед собой нового, опасного чемпиона, в крови его бурлит адреналин и колдовство.

— И я о том же, — кивает противнику Бета.

Несколько секунд они рассматривают друг друга. Волшебница и псайкер. Два воина, исполняющих самые сложные поручения своих господ — Хранящей и Алфреда соответственно. Два чемпиона, сражающихся ради совершенно разных, но вместе с тем таких похожих целей.

— Поехали, — не выдерживает Бета.

Её магия вырывается зелёным лучом. В один миг Гронус понимает, что эта атака смертельна. Никакие щиты, никакие ритуалы не помогут ему прямо сейчас, а времени на изучение — просто нет. Он телепортируется и выпускает самое страшное своё заклятье, «палец власти». Звучит не очень пафосно? Эта магия смещает пространство. Совсем недалеко, ровно на палец, узеньким лучом, направленным, собственно, из пальца. Никакое быстрое волшебство Беты не может противостоять этому прямо сейчас. К счастью, заклятье примерно столь же быстро формируется, сколь летит на ближней дистанции «Авада Кедавра», и Бета успевает на рефлексах уклониться аппарацией.

Это странный бой. Каждый из бойцов способен своим колдовством обрушивать твердыни и стирать с лица земли города. Каждый может выдержать едва ли не любое число ударов менее слабых магов, не говоря уж о банальных выстрелах. Но здесь и сейчас они взаимно уязвимы против совершенно не впечатляющих заклинаний: полностью невидимого «пальца» и узенького лучика «авады». Единственный способ защиты — телепортация. Единственный способ победы — предугадать телепорт врага и попасть в него заранее. Один раз подловил — победил.

У Гронуса было преимущество. Пока два титана окончательно не растерзали приземлившуюся базу пси-колдунов, он мог телепатически запрашивать ритуальную поддержку, а ещё имел с десяток лично подготовленных дистанционных ритуалов. Большая часть что тех, что других предназначалась не для быстрой одиночной цели, а для крупных противников и соединений. В конце концов, конкурентами в бою один на один Гронус видел Беза и Могдога, был уверен, что победит их и вместе. Но он не звался бы Непобедимым, если бы не подстраховался.

Трижды Бета едва не погибла. Один раз Гронус почти заставил её переместиться в зону искривлённого пространства. В другой раз — чуть не раздавил аналогом «Молота Небес», чуть-чуть ошибившись в наведении, что немудрено на таких скоростях. В третий раз — промазал ослабляющим проклятием, одним из немногих, способных пройти сквозь щиты Беты. Эти три раза были его шансами на победу. Свои шансы Гронус упустил.

Всё время сражения Бета уделяла каплю внимания капчалогу. Заранее взведённые невидимые стазисные ловушки разлетались по полю боя, а Гронусу было совсем не до детального сканирования. В один прекрасный момент он телепортировался ровно на такую мину и замер — вместе со всеми своими щитами и заготовками. Бета достала специальное устройство протоссов и аккуратно «вырезала» Гронуса из всех его щитов, размораживая стазис послойно, а затем без помех капчалогировала. Победа?

Наблюдающий за сражением Алфред недовольно цикнул. Нужно больше жертв. Ставка на чемпионов Ассасинов и Пси-клана — не сработала. «Снова всё сам», да?

Он потянулся волей к заложенным под Ареной термоядерным бомбам и активировал их полностью обесточенные системы магической силой. В тот же миг продвинутые сенсоры «Чести Зератула» обнаружили новую угрозу. Сэм связался с Нидааром на «Заре Айура», а Бета с Безом вернулись портключами к нему на борт. Десятки неразимов, недавно пилотов оракулов, направили энергию Пустоты в специальное устройство под руководством Теромоса. Механизмы термоядерных бомб полностью активировались. Уровень энергии в устройстве неразимов достиг критического уровня. Сработали ядерные заряды-«зажигалки» внутри бомб. «Честь Зератула» устремилась вертикально вверх. Нидаар лично настроил специальные врата искривления. Ядерный взрыв в каждой из бомб оказался направлен сверхплотной оболочкой ровно так, чтобы сфокусировать выброс энергии в небольшой области внутри, где размещался дейтерид лития. Врата искривления на «Заре Айура» были активированы. В считанные доли доль секунды концентрация давления в бомбах привела к инициации вторичной реакции — уже не деления, а соединения, и Алфред усилил своей волей эффективность реакции в разы. Устройство протоссов, чёрный шар, сдетонировало над Ареной, выпуская волну белого света. Этот свет столкнулся с другим, разрушительным излучением снизу, которому не хватило каких-то наносекунд, чтобы стереть все армии и лагеря с лица земли.

— Останавливаю время, — с запозданием констатировал Нидаар. Если бы протосс мог потеть, то он бы сейчас, должно быть, захлебнулся потом: сенсоры корабля безразлично констатировали, что промедли они ещё чуть, и ультимативная технология тёмных тамплиеров не успела бы спасти «Честь Зератула» от превращения в облако горячей плазмы.

> будь Эллой Мэйдж

Вдвоём ступаете вы в реакторную камеру, по совместительству — обитель Эроса. Ты и Джу. Мойлин остаётся ждать снаружи, Сайик… тебе очень жаль. Ты закуталась в подругину «мантию-крепость» — Джу же пошла просто так. Уже на подходе, когда явно неуверенные комбайны открывали вам двери, поглядывая как на самоубийц, ты чувствовала, насколько всё не так около ядра. Когда же вошли… Советник Альянса, с которым ты находилась на связи и который принимал поток инфы с сенсорики нейробруча, издаёт весьма эмоциональный скрежетописк. Ты не касаешься его псионикой (твоя псионика заточена на восприятие пространства и эссенции), но здесь и понимать-то нечего: Советник попросту присвистнул.

— Любопытно, — озвучиваешь ты, отфильтровав все ругательства. — Похоже, нам предстоит много работы.

— Реакция переходит в необратимую стадию, — сообщает Советник. — Вмешательство средствами Альянса предполагает деактивацию энергетического ядра в течение двадцати минут; в противном случае мы будем вынуждены предпринимать меры по перенаправлению взрыва в наименее опасном направлении.

— Хорошо, что у вас есть не только «средства Альянса», — улыбается Джулия, периодически расплываясь и вновь соединяясь синхронно с колыханием самого пространства. Ты ёжишься: в мантии не чувствуется ничего, но массив детекторов, поток с которых перекинул тебе Советник, да сенсоры обруча, и собственное восприятие…

— Ага, — только и отвечаешь ты, аккуратно ступая алхимизированными ботинками-небоходами следом за подругой. Вы приближаетесь к ядру, и шагать навстречу мгновенной смерти, которую отделяет от тебя лишь зачарованная магия, даже тяжелей, чем там, в Кости, вести вперёд отряд. Вся эта сверхъестественная жуть — она слишком непонятная, чтобы испугаться по-настоящему. А здесь ты чувствуешь, пусть не всегда разбираешься детально, что происходит с полями и пространством-временем. И знаешь, что будет, если ты высунешь за мантию хотя бы пальчик!

Эрос висит подле ядра, будто купаясь в его энергиях, неестественно чёткий на слепяще-белом фоне. Чистые боги… Хотела бы ты понять, как он выживает и чем вообще является! Может быть, после всего ты… или лучше вы с Осси займётесь именно этим? Загадки чистых богов, великий проект Зел-Нага, Архитектор Системы, рождение нового Древа — столько дел, столько идей, столько будущих открытий для одной маленькой тебя! Ну, это ведь значит, что ты должна стать больше? Наравне с Модрон — хватит для начала.

Чтобы поговорить с Обитателем — а ты очень хотела с ним поговорить, ведь он, в отличие от прочих, испытаний не устроит! — нужно «просто» стабилизировать реакцию в ядре. Как новоиспечённый Сильф Времени, Джу могла дать вам сколько угодно времени, управляя скоростью самой реакции. Как Сильф Сердца, она могла… эм, исцелять души? Совсем не к месту. А как Королева Зорь и Надежд — влиять на течение любых циклов, ускорять их и замедлять, приближать и отдалять критические точки.

Вот только это всё требовало не просто понимания, пусть даже знания, а рабочих моделей физических и метафизических процессов, происходящих в ядре и, несомненно, на стыке между реальностью Нова Проспект и остального сеанса. Ядро оказалось точкой наибольшего напряжения, местом смещающегося равновесия межреальностных процессов, поэтому детальных выкладок его работы от Альянса было недостаточно для восстановления. Восстановления? Погодите-ка!

Джулия, вообще-то, не была никакой Принцессой или Королевой, когда входила в сеанс. Возвышение как у твоей подруги — вещь, которую не предскажут ни боги, ни иномаги… и Хранящая, и Обитатели тоже. Это было не испытание для лучерождённой или иномага. Это была задача для Сильфа Сердца — мага и эмпата. И одобряюще улыбнувшийся твоим мыслям Эрос тоже был здесь неспроста. Ну хорошо, а нужна ли здесь ты? Определённо да. Одна пара из вас — ты и Марк или Арания с Луной — была необходима. Наверное, сейчас, став Королевой, Джу сделает всё сама… или наоборот? Или ей будет сложнее из-за знания и чувств? Ясно! Ты должна стать её проводником! И это будет сложнее, чем если бы она была просто эмпатом. Но и ты — нащупываешь внутри струнку уверенности — теперь не просто Элла.

Протягиваешь разум к разуму Джу, привычно адаптируя мозг через эссенцию. Ощущения бесконечности едва не захлёстывают тебя всю. Усилием воли выделяешь собственную эссенцию и струну внутри. Две точки отчёта. Третья — воля подруги. Джу направляется вперёд, к Эросу. Вперёд ли? Эрос — это врата. Эрос — вот настоящая бесконечность, по сравнению с которой чувства Джу — так, детская игрушка. Воля и сознание подруги расплывается, расходится (генеральное расхождение?) от одного только прикосновения к Эросу. Ведь объять всю мультивселенную человеческим разумом — это невозможно!

Непостижимость существам смертного облика и смертного разума, — сказала Смерть. — Бытие ранее света и тьмы, пустоты и полноты — единое, вечное и нераздельное. Мысли Эроса о воплощении сего.

Ты и не собираешься постигать! Ты собираешься упрощать. Твоя воля становится стальной клеткой, ядром жёсткости, несущими конструкциями, превращающими бесконечное многообразие в нечто более простое и понятное. Как там Эрос говорил? Не пробуй — делай!

Ты вводишь координатные сетки. Задаёшь параметры. Пишешь формулы. Запускаешь вычисления. Определяешь. Называешь. Одна делаешь то, что должны делать вместе: ты и Марк. Твой мозг, кажется, лопнет. Ты растянута между неописуемой безграничностью и ограниченными ресурсами самой себя. Задача кажется нередуцируемой, слишком большой для маленькой тебя! Должна стать больше. Пробуждаешь смутную, едва заметную часть тебя, что в домене Морганы осознавала себя над временем. Теперь ты должна встать над пространством! Ну же! Ну!

Уравнения имеют решения. Если ты не можешь решить их ни аналитически, ни численно — это не значит, что их нельзя решить вообще! Ты уже не совсем внутри сеанса — ты ещё и далеко вовне, там твой разум и твоё сознание. А ещё — разум и сознание Джу. У Джу уже однажды получалось быть над временем, как у Грэма. Любой поиск сходится; корректно определённые вычисления завершаются; идеи имеют реальные воплощения; набору признаков соответствуют некоторые системы — нужно только время. Сильф Времени может дать тебе всё время, которое только возможно дать! Вечность. И ты пускаешь свои мысли чрез неё.

…не совсем понимаешь, что именно сделала Джу. Ты была штурманом и капитаном, но она — бортовым механиком и кораблём одновременно. Ты дала цель и проложила путь. Подруга соединила две точки на расстоянии вечности друг от друга. Ряды формул и граничных условий заполняют твоё сознание, и ты следуешь им, ведёшь по ним, как по галактическим маякам космический корабль, вашу общую волю сквозь Эроса. Да!

Фрактал безграничности схлопывается сам в себя. Ты одновременно осознаёшь себя саму изнутри, но и — через огромное множество формул мистичного происхождения — видишь себя снаружи через Эроса. И воспринимаешь эмоции всего Края Неверного Утра, как чувствует их Эрос. Ты — нить-проводница по вывернутому зигзагу из Джулии чрез Эроса обратно в Нова Проспект. И что самое главное: теперь подруга чётко ощущает эмоции своего края и сеанса как целого, может влиять на него как эмпат. Делится с ним своим теплом, успокаивает, снимает боль, излечивает раны, сглаживает воспоминания, соединяет, сшивает, лечит, совмещает…

Это длится довольно долго. Ты вынуждена удерживать внутри себя и Джу весь каскад условий-формул, постоянно сознавать их, подновлять. Краем разума ухватываешь, как течёт минута за минутой, как выравнивается искривлённое пространство, как восстанавливается общее поле причинно-следственности, как вспыхивают и снова гаснут бесчисленные белые молнии. Джулия касается разума Советника-Координатора, присоединяя их к вашему дуэту. Добавляет разум Кристо. Сейчас ты не можешь помочь ей с метафизикой. Сейчас ты одновременно Маг Пространства и Провидица Власти, живой мост сквозь Эроса. Ты надеешься, что они справятся и так.

В определённый момент подключаются вортигонты в качестве реперных точек ордополя. Советник выступает своего рода ретранслятором-усилителем воли Джу, а Кристо — фокусатором. Помогает и Джеймс, ты чувствуешь помощь даже Элис, которой беспорядок вокруг и внутри Края Неверного Утра отнюдь не импонирует. Это не та задача, у которой есть быстрое окончательное решение. Работа по совмещению участков реальности с разной метафизикой продолжается итерация за итерацией, пока ты не находишь толику сил шепнуть про самонастройку. После паузы Кристо с Джу делают нечто, и всё завершается в один реальный момент — пусть часть тебя над и ухватывает мириады виртуальных циклов вовне-сверху.

С трудом отпускаешь ты формулы и условия, параллельно удаляясь и из Эроса — зеркала мультивселенной. И даже когда последнее из ограничений нехотя выталкивается из памяти, чувствуешь, что полный набор отпечатывается в тебе раз и навсегда. Вместе с ним — более глубокое понимание метафизики не листа или ветви, не Древа — Леса целиком. Ты ухватываешь, пусть мельком, пусть на грани компетенции, несколько черт, которые делают Лес именно Лесом. И что не менее важно, ты одновременно узнаёшь, что можно было бы поменять в самом основании, пусть и не сознаёшь, какими будут последствия. Это… это бесценный дар!

— Но это не тот дар, который ты искала, — молвит Эрос. — Я не могу дать тебе то, что неразрывно с моей формой-пребыванием.

Он говорит о том, что, в отличие от остальных Обитателей-богов, не обладает «пониманием» в человеческом смысле или в смысле индустриалов. Ему нечем с тобой делиться — и именно поэтому он не помогал тебе искать! Он дал тебе что-то, что пригодится после. Может быть, намного после, когда ты станешь равной Осси Нуару минимум.

— Спасибо, — киваешь живому фракталу, величественно висящему близ равномерно, упорядоченно пульсирующего ядра.

— Есть кое-что ещё, — поднимает палец Джу.

— Если ты пожелаешь, я могу дать совет, — похоже, Эрос специально ждал реакции или отсутствия реакции подруги. Не уверен сам и положился на неё? Но обращается он именно к тебе.

— Давай? — махнув рукой, удивляешься, что ещё способна здраво мыслить. Благодаря не иначе как полусознательному контролю эссенции всего организма — одной нервной системы было мало.

— Ты уже сгруппировала аспекты, — это не вопрос, а приглашение озвучить.

— Думаю, что да? — не была уверена. Тебе так нужна Элиза! Вдруг где-то ошибаешься коренным образом? Ты не Провидец Тени, не Маг Духа, ты просто Маг Пространства! — Дуаспект Сердца-Тени задаст ось от чистой метадуши до индивидуального воплощения в каждой точке с выделением внутренней структуры по идеальности-образцовости. Дуаспект Света-Пустоты… кстати, Джу, можешь дать мне свои фэнькай и фэньли?

— Конечно, — странное, но приятное чувство — видеть её искреннее удивление (в хорошем смысле!) твоими решениями. У неё ведь есть знание, а часто даже — понимание! — Я не метафизик, Эл, — улыбается она, протягивая два невзрачных ножа. Качает головой каким-то своим мыслям. — Я всё та же самая Джулия Сайнс, ни черта не смыслящая в классах и аспектах.

— Так вот, — капчалогируешь делители. — Свет-Пустота — это ось между осмысленной идеей и косным веществом. Эти два дуаспекта будут ведущими осями. Сердце и Свет будут… условно сверху? Тень и Пустота — внизу. Эта схема слишком… пассивная, чтобы быть реальностью? — многие вещи ты чувствуешь полуинтуитивно, слова подбираются не сразу. Ненавидишь такое! Инженер должен досконально понимать, с чем работает, а что ты сейчас — композитор, а не инженер, — нисколечко не важно! — Я вдохну в неё жизнь с помощью Дыхания и Жизни. Это будет не дуаспект, а комбинированный аспект? Жизнь соединит Сердце и Пустоту, а Дыхание — Тень и Свет? Седьмой аспект, Пространство, нужен, чтобы дать возможность движения?

— Но его недостаточно, — Эрос не выносит вердикт и никоим образом не давит. Просто сказанное им есть истина. Не правда — сразу истина. Он не то чтобы не умеет, а скорее не может лгать. Он — голос самой вселенной. Нужно только научиться понимать! — Недостаточно границ. Целое составляется из частей. Частей достаточно. Система создаётся из частей и связей между ними. Связей недостаточно. Упорядочивающим аспектом могло бы служить Время. У вас есть Сильф Времени, — улыбка подруге, — но Хранящая желает исключить эту возможность. Уравновешивающим хаос аспектом мог бы выступить Рок, наследующий Времени. Другие варианты — Разум и наследующая ему Кровь.

— У нас нет источника Рока, Разума или Крови, — а ведь он говорит всё правильно! Если подумать, то у тебя не получается система в полном смысле. Сердце-Тень и Свет-Пустота в выбранных проекциях пассивны. Пространство нейтральное, ближе скорее к хаосу само по себе, без парного Времени, а Жизнь и Дыхание активны и при этом хаотичны! Как бы ни размещала, ни комбинировала эти семь меж собой, Дыхание и Жизнь вместе — особенно Дыхание — не дадут сложиться любого рода гомеостазу, той статичности метафизики, которую ты ищешь.

…Погодите-ка, так вот что, на самом деле, предлагала тебе Смерть! Включить три Принципа, чтобы упорядочить течение Дыхания и развитие Жизни. И ты ещё можешь согласиться? Но захочешь ли? Есть ли тебе, чем Принципы заменить? Из трёх предложенных Эросом аспектов ровно один — самоочевидно, какой — безболезненно включается в схему в качестве надстройки. Понятно, что, непонятно — как.

— Тебе нужен связующий компонент, — подводит черту Эрос. — Подумай над другой функцией своего творения. Чтобы соединять счётное число произвольных конечных базисов, достаточно счётного отображения. Но ты собираешься соединять бесконечное число.

— Да, — невольно хмуришься ты. Это вторая проблема. — Значит, связующий компонент, — вот только единственный или разных два?

— Не обязательно аспект, — отмечает Обитатель — мастер соединений и совмещений. — Это может быть предельная истина или предельное бытие. У тебя есть иные варианты, — то есть, не один вариант, не только Принципы? Эрос определённо знает о чём-то ещё, но ограничивается намёком. — Подумай над этим. А я, — широкая улыбка, — буду с нетерпением ждать начала Песни.

> вернёмся к Сэму Роберу близ конца квеста его края, но отнюдь не сюжетной арки в целом

Трое ступали по холодным, тихим залам. Жар и шум, кажется, покинули их столетия назад. На Бету, Сэма и Беза смотрели со всех сторон часы. Всевозможные часовые механизмы, от песочных и механических, до игротеха и чистой магии, сопровождали их путь размеренным, равнодушным отсчётом. Тьма главной кузни встретила тускло-безразличными огнями люминесцентных ламп и тиканьем огромных заводных часов из иного металла. Гефест — фигура из тёмного, леденящего огня, гасящего даже этот холодный свет — кивнул им:

— Чемпионы. Я жду их.

Одного за другим извлекла пленных Бета. Яростного берсерка. Скривившегося колдуна. Готового напасть на жертву убийцу. Вынужденного делить сознание между полем боя и нападением на себя — командира. Наконец, предельно сосредоточенного мага, ищущего шанс перехитрить. Те из них, кто не был в стазисе, замерли под взглядом бога времени и механизмов. По его воле пленённые чемпионы были унесены металлическими лапами куда-то во тьму.

— Хорошая работа, — кивнул Гефест. — Но не все чемпионы побеждены, — и перевёл взгляд на Беза.

— Я сдаюсь, — пожал плечами тот. — Этого достаточно? Мне сохранят жизнь?

— Каждый должен быть побеждён — таковы мои условия, Безымянный, — сейчас сам Гефест казался равнодушным механизмом, подобным Принципу Равновесия.

Это была другая его сторона, с которой я успел познакомиться во время долгих бесед во тьме. Горячий, пылающий, формирующий будущее механизм творения — таков был Гефест, каким читатель встретил его в первый раз. Ледяная, бездушная неопределённость причин и следствий, непостижимая никакому смертному, в каждый момент бесконечно великая и вполне конечная одновременно — точно соединяющая все три Принципа: Дьявола, Снежную Королеву и Смерть — воедино в точке, которую люди зовут просто «настоящим». Разрушитель Надежды, антипод Абраксаса, создатель действительности, изрекающий финальный вердикт, что есть настоящее, а что останется нереализованной вариацией, — таким он был сейчас. И этот Гефест не принимал отказов и не нарушал собственные правила, будучи экстремумом порядка, антагонистом хаоса, детерминизмом во плоти.

— Вы приняли мой договор, — теперь он обращался ко всем троим. — Вы стали чемпионами. Лишь тот, кто победил всех остальных, получит награду. Нельзя победить, не сражаясь. Вы имели право выбрать, каким будет поражение: смерть или пленение. Вы отказались от этого права. Сэм и Бета или Безымянный — кто-то из вас должен умереть от руки другой стороны. Я жду! — он повысил голос, но не громом стал тот, а звонким, хладным звуком, точно дрожали льдинки причин и следствий, снежинки снегопада времени.

— Мы так не договаривались, — мрачно сказала Бета, в одной руке которой замер волшебный клинок, а в другой зажглось лезвие искривления. — Мне доводилось побеждать богов. Ничего особенного.

— Чувак, погоди, — Сэм хотел было останавливающе поднять руку, но вместо этого, поймав взгляд Беты, поднял свою — некогда созданную мной, между прочим — винтовку. — Мы друг с другом сражаться не будем и туда, — указал дулом во тьму, — не собираемся. Давай какой ещё квестец, а?

— Может быть, тебя кто-то расстроил, великий Гефест? — вокруг как никогда проницательного Безымянного играли огоньки готовых сорваться заклятий, и было их так много, что, казалось, светится сам воздух. — Мы накажем святотатца, если пожелаешь.

— Меня расстроили вы, — выдохнул Гефест. — Договор будет исполнен, желаете вы того или нет. Я был снисходителен, — он качнул головой, уже не кажущейся каменной. Напротив, она была металлическим переплетением непрерывно двигающихся механизмов, образующих загадочный порядок. — Я позволил двоим стать одним чемпионом, занять место одного героя. Гемера, — он плавно выпрямился — металлический истукан, нависший над тремя героями, которым был совсем не рад, — была права. Пусть выживет сильнейший! — и начал движение.

Что такое сила чистого или почти чистого бога некоторого элемента? Вопрос не так прост, как кажется. Как отсутствие воли, отсутствие трети души, связующей причину и объект, отсутствие самой субъектности может быть силой, а не слабостью? За счёт чего Элис способна противостоять мне на равных, может быть, и победить, пусть не уничтожить?

Элемент — это сила. Это род причины, одно из множества непрерывно воплощающихся, продавливающихся в мироздание стремлений. Одни элементы можно назвать смыслами. Другие — буквально являются материями. Третьи — формы движений. Достаточно первичные элементы соединяют все три этих взгляда, а также многие другие. Элементист или божество, разрушая собственную волю, получает своего рода «свободную связь» изнутри вовне себя. Теряя собственную причину, собственную субъектность, элементист может заменить её причиной иной. Заменить её элементом. Стать его порядком-разумом и бытием-воплощением одновременно, исказив, тем самым, собственное бытие и собственную истину, пусть их и не убавив.

Возможности элементиста растут нелинейно по мере разрушения его воли. Завершив великую алхимию, полностью разрушив собственную волю, элементист — или божество, что во многом вопрос вторичных ресурсов и терминологии, — получает возможность направить, переопределить собой нечто более масштабное, чем просто элемент. Это можно назвать первоэлементом, основанием, столпом Древа или как-то иначе — общепризнанного имени не существует. Элис лишилась собственной воли, став формой Света. Гефест — эта версия Обитателя Гефеста — сделал то же самое не совсем сам.

Лилит сбежала от обязанности стать «чистой-пречистой», как она это называла. Маат с готовностью и ответственностью приняла навязанную судьбу. Гемера… о, Гемера была заворожена замыслом Хранящей, как и Ехидна. Эрос был благодарен возможности вернуться к чистоте осколком себя, пусть и ненадолго. Янус не видел в этом ничего особенного. Абраксас рассматривал это как возможность. Лишь один из восьмерых, единственный, полностью и до конца поддерживающий избранницу Хранящей Время, считающий её план, её паутину подлинным шедевром — Гефест ненавидел то, чем становится. Противоречие между поддержкой плана Хранящей и презрением к самой природе чистой божественности, противной богу-кузнецу, уже выливалось во вспышки гнева. Одну из них застала делегация Энтони, Ханны и Джулии. Тогда Гефест сделал вид, что испортившееся настроение — следствие пропажи Сэма и Беты. Сейчас накопившаяся в нём бессильная ярость на ситуацию едва ли не кипела, и возражения троих чемпионов станут отдушиной божественного гнева.

Гефест взмахивает молотом. Само Время расступается перед этим взмахом, подобно тому как расступалось пред силой Грэма. Бета вскидывает руку, реагируя со скоростью мысли. Алые шестерёнки крутятся вокруг неё. Взаимодействие аспекта и элемента Времени — это тема для паранаучных диссертаций, а не художественного романа, поэтому я опущу подробности, а изложу лишь результат. Гефест оказался вынужден прекратить манипулировать собой-элементом, как и Бета — своим аспектом. Столкновение двух сил, несомненно, завершилось бы поражением Беты, но также и поражением всех созидательных сил сеанса, реальность которого и так с трудом выдерживала внешние причинные петли, реальные и потенциальные, столь близко к критической точке.

Молот возвращается в физическую реальность в считанных миллиметрах от груди Беты. Её отбрасывает к стене, вышибая дух. Гефест изящно — для своего размера — проворачивает тело, уклоняясь от выстрела Сэма. С грохотом рушатся огромные часы из ядовитого инометалла, но ни один осколок не касается Гефеста. Он знает, что произойдёт. Активные способности собственного элемента не так уж и нужны сейчас. Он — один из тех, кто формирует вязь событий что на микро-, что на макроуровне. Пусть не Абраксас, чтобы видеть все будущие, но именно он редуцирует многие возможности в одну действительность.

Магия Безымянного ударяет в бога. Гефест громогласно хохочет, меняя позу рассчитанными до нанометра движениями. Заклинания путаются друг в друге, каскадно активируют друг друга, обращаясь многоцветной вспышкой, разряжаются обратно, в Беза. К его чести, Безымянный успевает модифицировать личный щит. Щит аннулирует все компоненты отразившейся от самой себя атаки, кроме кинетической. Удар в голову лишает Беза сознания. Механическая лапа хватает его и уносит во тьму.

Сэм делает четыре выстрела. Четыре манипулятора исчезают из сеанса. Гефест набирает в лёгкие воздух и выдыхает. Ураганный порыв ветра сбивает Сэма с ног, несёт прямо в яму, на дне которой — лава… Сэм пользуется идеей Эллы, улучшенной Кристо, самокапчалогируется и самоизвлекается, обнулив импульс, возле Беты. В один миг стреляет, тут же меняет винтовку на две палочки, накладывает щит, вновь извлекает винтовку…

Гефест пригибается, пропуская конус из Опустошителя над собой. Вдали грохочут разрушенные механизмы. Четыре механические лапы синхронным ударом пробивают щит. Сэм в невероятном кульбите испаряет их все, не дав дотронуться до Беты, и упускает подобравшегося Гефеста. Винтовка улетает в одну сторону, сам Сэм — в другую: насаживается точно на металлический кол, оставшийся от титанических часов, полуиспарённых секундой раньше.

Самое неприятное в этом — состав часового сплава. Рана как таковая легкоисцелима, но при взаимодействии загадочного металла с кровью образуется яд. Я бы сказал так: Сэма можно было бы спасти, будь здесь Джулия и Темнушка сразу. Но ни та, ни другая не были доступны. Есть только Бета, воин, а не врач. Алый свет вновь освещает пещеру, охватывая тело Сэма.

Молот замирает на излёте. Я удерживаю его мизинцем.

— Хватит, — говорю ему. — Этого достаточно, мой друг. Умерь свой гнев, — заставляю кол исчезнуть из тела Сэма вместе с гневом из души Гефеста. Второе — достаточно сложная манипуляция. Лишь прежнее доверие бога-кузнеца позволяет совершить её. Молот Гефеста осыпается серым прахом по моему желанию. — Делай то, что должен.

— Да будет так, — помедлив, Гефест переводит взгляд с меня на Бету, дрожащей рукой удерживающей Сэма на грани между жизнью и смертью. — Пусть будет так, — хмурится и исчезает, раздвинув время.

Остаётся лишь холодная и пустая пещера, умирающий герой и его вторая половинка, всё-таки не пересилившая бога.

— Времени, — говорю я ей, — осталось мало.