Иное (джен)

Двое стояли на Поле Боя, и боевые корабли Строителей парили высоко над ними, прячась в облачном покрове Скайи, прикрывая собой бесчисленные видения. Впрочем, недолго этим видениям мелькать — некая тень, нераспознаваемая пока, неразличимая, смутная, определённо зловещая и могущественная, обрывает некоторые из них. В критический момент Скайя будет затемнена. Это не замысел Хранящей — это часть компромисса, равновесия, выстроенного не ей одной.

Двое не просто стояли — они работали. Один был оригиналом, и зовут его — Северус Снейп. Другая — Луна Лавгуд, отражение Темнушки. В конце концов, мультиприсутствие — простейшая из способностей мастера сферы отражений, не так ли? Тёмная Луна направляла Северуса Снейпа. Ей пришлось оставить отражение, когда выяснилось, что заданная Гефестом задачка слишком высока уровнем. Остаться лично не могла: ритуал в Краю Летних Легенд требовал всей воли, всего сознания, и лишь мельчайшую каплю себя выделила Темнушка Северусу. Впрочем, то, что ей было каплей, для волшебника, столь далёкого от первых поколений иномагов, — река, захлёстывающая с головой.

Моя бывшая коллега не обладает в форме отражения полноценной иномагией (скорее сама — иноявление), зато легко поправляла, корректировала, подсказывала Северусу. В его руках и воле, её мыслями и расчётами семеро были разделены, распадались на алхимические составляющие, и души их, освобождённые от оболочек, покинули Скайю, чтобы уйти дальше. А тела и разумы стали ингредиентами, вплетались в новое основание, меняли его, меняясь и сами.

Бог Гефест стоял подле алхимиков, меняя ход времени и метавремени тончайших операций, позволяя Снейпу делать то, к чему и Модрон не каждый раз обращалась. В далёком метапрошлом подобным, пусть не таким же точно образом божества работали вместе с лучерождёнными, сотворяя первоплоть листа в упорядоченные миры. Гефесту была привычна и приятна такая работа — работа, отвлекающая его от мрачных мыслей. В конце концов, он согласился. Он станет чистым божеством — этой инкарнацией Обитателя-себя. Сейчас в Гефесте сплетались две сущности — сущность чистого бога Механизма Времени и сущность Обитателя, одного из множества десятков, мультиприсутствующего в бесконечности сеанса и — в каком-то смысле — сознающего себя как целое. И грядущее затемнение Скайи окончательно разрушит это единство для Гефеста, а приближение к критической точке — сделает чистым божеством, будто бы вернув в самые первые метамоменты.

А где-то далеко от нависшего над алхимиками Гефеста летит по иссиня-чёрным небесам Края Жаркой Ночи Бета Робер, и Сэм замер на её руках, окутанный свечением аспекта. Сила Беты высока, но даже она не способна победить неизбежность. Лишь отложить её. Ей было дано мало времени, и она распоряжается этим временем идеально. Именно она, а не Сэм Робер, была интересна мне всегда. Сэм, внук мой, ничем не хуже и не лучше прочих героев этого сеанса. Бета же — уникальна. Единственная из бесчисленных версий Хранящей Время, которую та отпустила — или которая смогла свободу обрести? Рождение новой мультидуши из прежней — это воистину редкое явление, и я внимательно слежу за Бетой. Если будет возможность, мы с Эллой постараемся взять её с собой. Наследие, в определённом смысле, младшую сестру Хранящей Время я постараюсь сохранить во что бы то ни стало. В каком-то смысле, она дороже мне, чем Элла. Может, потому что Элла ещё не раскрыла свой потенциал? Или потому что Бету со мной объединяют воспоминания, а Эллу — нет?

Алой молнией проносится Бета к Ложу Приключенца. Аккуратно опускает умирающего Сэма на него и отпускает время. Четыре фонаря округ Ложа вспыхивают тускло-зелёным светом. Одновременно с этим заканчивают свою работу Северус, Луна и Гефест, опуская снобличье Сэма на парное Ложе Проспита. Кровь льётся из тела Сэма — и первого, и снобличья. Я внимательно наблюдаю, как Игра подхватывает снобличье, точно марионетку.

Реальность дрожит, расплетаясь на аспекты и сплетаясь вновь, будто повторяя действия алхимиков, но на качественно ином уровне. Один из аспектов отделяется от остальных двадцати трёх. Я вижу, как окончательно оформляется интуитивный интерфейс класса, как соединяется явление высшего порядка с конечным, ограниченным человеческим разумом. Я осознаю ограничения и лучше понимаю, что нужно, чтобы за них выйти. Что нужно, чтобы стать мастером аспекта, как Морулис. Этот шаг, на самом деле, не менее величественен и невозможен, нежели обретение любой из предельностей, будь то преистина, пребытие или преволя, как моя. Теперь я понимаю, почему Хранящая выбрала такие… экзотические методы обучения для Веры Орловой и Элизы Даттон. Вот только будет ли их достаточно? Увидим.

Сэмуэль Робер соединяется с аспектом, а его душа обретает новое, восстановленное Игрой вместилище. Он осознаёт новые возможности в мгновенье ока. Силы семерых чемпионов становятся его силами: класспект Вора Оружия делает их его собственными, интуитивно и вместе с тем логически понятными. Дар псайкера. Инфомагические способности. Скорость. Скрытность. Телепорт. Выносливость, регенерация и сила. Изворотливый ум и лидерство. Боевые навыки и тысячи заклятий. Всё это Гефест посредством Северуса и Луны даровал своему герою в полной мере — точно собрав урожай, взошедший после веков кровопролитных войн.

— Хм-хм, это, конечно, интересно, — замечает отражение Луны, отрывая Снейпа от созерцанья восхожденья Сэма, — но у меня тут проблемка наклёвывается.

— Что случилось? — хмурится Северус. Ему не по себе от одного присутствия Луны — пусть и не оригинала. Не сказать, что Снейп боится. Отнюдь. Он достаточно смел, чтобы смотреть в Бездну и выдерживать ответный взгляд… по крайней мере, сам считает так. В Луне кроется то, чего он жаждет и боится вместе с тем: подлинная алхимия вошедшего в силу иномага. И только после знакомства с ней Северус осознаёт, как многим нужно пожертвовать, чтобы стать таким же. Он не хочет думать об этом, но мысли ненароком возвращаются и возвращаются: а готов ли расстаться с такой большой долей человечности? Готов ли ступать дальше по этому пути? Может, лучше остановиться, может, достигнутого более чем хватит?

— Мой оригинал умер, — просто говорит Темнушка.

— Как? Это невоз… — осекается под серьёзным взглядом Луны. Её псевдотело то становится призрачным, едва не исчезает, то возвращается к болезненно чёткой реальности.

— Мне нужен якорь, — смеряет его взглядом, будто оценивая товар. — Ты сойдёшь. Плата — знания и навыки.

— Согласен, — Снейп осознаёт, что это и шанс, и риск. Он достаточно отсиживался за спинами других, достаточно расплачивался за собственные и чужие грехи — пора бы рискнуть и для себя!

— Как будто я спрашивала, а не уведомляла, — усмехается Темнушка, ныряя в его тело. Следующую реплику Снейп слышит уже из своей головы: — Будет больно, дорогуша.

Сэм приземляется на Ложе и недоумённо смотрит на кричащего от адской боли Снейпа, а Гефест качает головой, прежде чем развеять эту аватару и вернуться в родной Край.

> Позвольте обратить ваше внимание на окончание одной жизни и, вместе с тем, начало жизни новой:

…Бармаглот начинает движение, и ты осознаёшь только, что, несмотря на все свои и не-свои силы, не успеваешь даже среагировать. Не успеваешь осознать, что и как. Только бессильно дрожишь, когда древнее чудовище, выросшее из Луны Лавгуд, ослепительным росчерком воли и жажды сталкивается со столь же древним божеством. Гемера страшно шипит, ускоряясь в ответ, и бесчисленные щупальца, клыки и когти в мгновенье ока отрастают из её тела, чтобы растерзать, разорвать, раздробить, пожрать жалкую смертную, посмевшую бросить вызов божественному выбору. Посмевшую бросить вызов самой жизни, самим правилам Игры!

Неожиданно для себя ты смеёшься. Темнушка услышала и послушала Тома! Она парализовала его лишь для того, чтобы не потерять инициативу, нанести первый, неожиданный удар. И у неё получилось. Гемера использует всю мощь Великого Кристалла Жизни, непрерывно улучшая, адаптируя себя, развивая и так огромный потенциал тела Обитателя в нечто несусветное… и не успевает. Молнией движутся клинки Темнушки, разрубая щупальца и лапы, магия и иномагия сплетается воедино, а розовые молнии аспекта Луна перенаправляет на собственное усиление.

Она не должна была побеждать. Это было невозможно. Порхающая вокруг громадины-Гемеры порывами ураганного ветра Бармаглот кажется искоркой, пылинкой, выступившей против безграничных природных сил. Разве может песчинка победить ветер, который её же и несёт? Но песчинка растёт. За одну секунду стелющаяся вокруг Гемеры в едином, едва уловимом от скорости движении Тёмная Луна оплетает божественную противницу собственным телом. Её щупальца переплетаются со щупальцами Гемеры. Её пасти рвут пасти Гемеры. Её когти раздирают её плоть. Её клыки сочатся ядом самой Бездны, невыразимым, запредельным.

Элемент Жизни дрожит и меняется в ответ. Ты не совсем понимаешь, что именно делает Гемера, но различаешь результат. Бесчисленные опухоли вспухивают на плоти Темнушки. Мелкие голодные черви ввинчиваются в неё. Само пространство дрожит и лопается, и эта дрожь — живая, живая и стремящаяся лишь к одному — убить Луну. Богиня Жизни призывает всю свою власть, чтобы обратить тело и душу Темнушки во множество бессмысленно рвущих друг друга частей.

Точно вторя твоему смеху, Бармаглот смеётся над её усилиями. Этот смех — искренний, громогласный смех огромного существа, отринувшего сомнения и ограничения, сделавшего окончательный выбор. Смех хищницы, чующей страх своей жертвы. Смех узника, разорвавшего оковы. Смех монстра, вырвавшегося на свободу.

Пространство и время расплетаются под волей Тёмной Луны. Дух и плоть слушаются алхимика и химеролога. Кажется, сами элементы становятся сейчас игрушками в её руках. Ты окончательно уверяешься, что сейчас она делает следующий рывок, следующий шаг: подобно тому, как никогда ранее не удерживала столь масштабные, столь глубокие ритуалы (и она, и Гемера продолжают ритуал держать!), Бармаглот замахивается на управления основами мироздания, к которым, должно быть, дотягивался только что Ивицер да Моргана-Модрон.

Это уже не столкновение двух чудовищ. Это бой чудовища и человека. Богини — и алхимика. Алхимика, который прямо сейчас, на ваших глазах совершает Великое Делание, разрушает и созидает одновременно. Удерживая Гемеру (действо длится только пятую секунду!) на считанные микросекунды непрерывно умирающим, но нарождающимся вопреки телом, Темнушка вонзает в себя саму кинжалы духа. И этот разрез в бесконечное число раз глубже того, какими убивала Аргуса и Ангелу. Как будто бы Тёмная Луна отрезает целую плоскость, целое измерение собственной души!

Бой замирает. Какие-то части разросшейся Гемеры по инерции борются с частями Луны, но и эта борьба затихает. Ты не иномаг разума, но сейчас и обычный смертный бы понял, что ощущает богиня. Неверие. Она не может поверить в то, что сделала Луна. А что она сделала? Ни ты, ни пришедший в себя Том, ни Альбус Дамблдор — не понимаете. Понимает Марк, да не может вымолвить ни слова.

— Жертва — принята, — с удивлением констатирует Дьявол.

Ритуал дрожит и работает. Метафорические весы склоняются в нужную сторону, и размытая фигура медленно плотнеет. Ты надеешься, что всё получится… краем сознания. То, что происходит между Темнушкой и Гемерой, много важнее именно сейчас.

— Ты пос-с-с-смела, с-с-с-смертная… — шипит Гемера изумлённо.

— Уже нет, — одновременно печально и торжествующе улыбается Тёмная Луна. Это улыбка обычного человека. Щупальца Бармаглота, её пылающие пасти и могучее тело отмирают, падают в красно-синие воды, точно сброшенная змеёй шкура.

А потом Темнушка делает шаг вперёд. И совершает нечто, совершенно невыразимое на человеческом языке. Гемера шипит, ревёт яростно и страшно — вершит нечто ответное. Ты чувствуешь вибрацию чего-то фундаментального.

— Перераспределение сфер, — шепчет Марк.

Луна делает ещё шаг. Без сопротивления вонзает руку в плоть богини и вырывает из неё… сердце. Гемера обречённо провожает взглядом собственное сердце, истекающее ихором. Свободной рукой Темнушка, не торопясь, будто бы торжественно, вырывает собственное сердце. И ставит божественное на его место. Прикрывает глаза. Вибрация стихает. Ты ощущаешь, как Бармаглот перехватывает нити ритуала, что держала до этого Гемера. Освободившейся рукой она гасит яростное сияние Кристалла Жизни.

— Побеждает не сильнейший, а умнейший, — бросает умирающей, тонущей в крови богине… Нет! Уже не богине, а просто Обитателю. Поворачивается к тебе. — Сюда, Джин-Джин.

Ты подходишь. С трудом заставляешь ноги двигаться — кажется, чужая битва выпила твои силы тоже.

— Моя преемница, — обращается она, и голос этот — голос не человека. Ты читаешь, пользуясь даром Эллы:

Имя: Луна Лавгуд

Ранг: 4

Уровень: 110, «искусственный отбор»

Игровой статус: игрок-мультикласс/Обитатель сеанса

Социальный статус: чистая богиня/<неопределимо>

Способус: <неопределимо>

Роли: Ведьма, Провидица и Муза Жизни

Дополнительные характеристики: -

Модификации: проводница Жизни, телесное совершенство, сосуд эссенций, фокусированное бытие

Эффекты: контроль великого ритуала, формирование ткани домена (сеанс — лидер), вдохновение перерожденья

- Я слушаю… учитель, — смотришь в глаза алхимику, который буквально вырвал из рук богини её собственную власть и силу, пожертвовав, тем самым, человечностью.

— Ха! — качает головой. — Не я учила тебя, а сама жизнь. Подойди ближе. Ближе! Да. Это, — рывок руки, и… ты смотришь на собственное сердце в её руке. А потом она протягивает другую руку, и её, Темнушки, сердце, далеко не человеческое, полное механических включений, спокойно живущее без тела, оказывается в твоей груди. Теперь Луне не нужны иномагические манипуляции. Достаточно контроля самой Жизни, — мой дар, — и давит твоё сердце в кровавую жижу.

Сила. Ты чувствуешь, как от груди разливается энергия, не тёмная, не светлая, не чистая, не грязная — безликая, нейтральная сила наполняет твоё тело. Имплант забрасывает тебя тысячей сообщений — усилием воли скрываешь их пока. А вот голоса, чужие голоса в голове — заглушить не в силах.

«Новая хозяйка!» — шепчет первый голос, и ты чувствуешь прочные оковы, которыми даже не скован, а вокруг которых выкован его обладатель. Ты узнаёшь его, вернее, её имя. Зара, «защитник реальности, модель два». Хищник сворачивается клубком внутри твоей души, сытый и довольный, но осознаёшь, как голод его вызвать — усилие лишь мысли — и направить, куда ты пожелаешь.

«Хочешь что-нибудь улучшить, старшая сестра?» — тонкий детский голос. «Улучшатель концептуальный, образец тринадцать», или просто Ула. Ты могла направлять и её, но самое главное — ей было хорошо! Что бы ни сделала Тёмная Луна, сейчас, в тебе, Уле стало хорошо, комфортно, словно она обрела давно потерянный дом, а раньше, в Темнушке, только и могла страдать да безропотно исполнять приказы, веря, что это избавит её от боли. И ведь избавило! Именно ты стала её избавлением, будто бы платой за помощь, которую Ула внесла в сражение с Гемерой.

«Интеграция завершена, Джинни Уизли, — спокойным, уверенным голосом сообщил о себе третий духовный имплант по имени Аса. — Анализатор систем готов к работе. Нахожусь в режиме ожидания до получения управляющих команд».

— Почему? — только и можешь выдавить ты, едва справляясь с новыми… измерениями себя самой. Темнушка не просто добавила — она буквально вплела в тебя бывшую часть своей души, соединила раз и навсегда, и ты чувствуешь, как меняется внутренний мир, направляешь себя-Королеву взять эти изменения под контроль, оставляя в реальности себя-Джиневру.

— Они мне больше не понадобятся, — печально улыбается Луна. — Здесь мой путь завершён. Это, — машет рукой в сторону трупа Гемеры, над которым смыкается светящаяся жидкость, — не победа, а поражение. Я вышла из Игры раньше, чем пораженье обернулось смертью. Мы, игроки Жизни, — ухмыляется она, — всегда бросаем вызов Року, сколь бы он под Жизнь ни мимикрировал. Однажды, — качает головой, — я уже обернула пораженье в новую жизнь. Сейчас, — кривая улыбка, — меня больше нет. То, что ты видишь перед собой, то, что с тобой говорит, — последняя воля Тёмной Луны, отпечаток смысла, порождающий чистого бога. Не иномаг и не человек. Думаю, что заменю и Лилит, и Гемеру в замысле Хранящей. Можешь дальше звать меня Темнушкой. Я — её наследие, не меньшее, чем ты, с её разумом и бытием — без воли и свободы. Моё-её последнее желанье — не Ивицер. Иномагия. Передай Элле и Элизе, что ваше творение должно лишать неполноты бытия, дыры в душе.

— Мы сделаем это, — киваешь, не испытывая ни капли уверенности, что получится… уверенная, что сделаешь всё, что в твоих силах.

— А теперь продолжим, — Луна поворачивается к силуэту и метафорическим весам, небрежно поигрывая Великим Кристаллом Жизни в руке, точно какой-то безделушкой. — Я уже не иномаг, да иномагическая часть — завершена. Закончим это всё!

Розовая энергия жизни вьётся вокруг смутного силуэта, а Великий Кристалл Сердца сияет сверху, точно коронуя ещё не явленного человека. Ты надеешься, что человека. Колоссальные энергии и глубокие концепции сплетаются воедино. Жизнь и Сердце, забранные силой. Твой собственный зов, желание, которое вкладываешь прямо сейчас, повинуясь взгляду Тёмной Луны. «Здесь перерождений не бывает», — некогда сказала она, позже натолкнув Тома на идею.

Тогда названному вслух имени откликнулся сам мир, явив образ. Даже тогда! Просто имени! А сейчас ритуал буквально сжал ноосферу в плоскость, прижал друг к другу и так сшитые некогда Потоком пласты идей-имён и вещей-материй. Недосягаемое сейчас — на расстоянии ладони. Наверное, даже этого не было бы достаточно, если бы звала ты. Но здесь был Марк, Паж Символа, и он уже закончил свой «предельный поиск».

Нити множества цветов, сотканные из бесчисленных знаков, собираются вокруг Марка. Точно кто-то раскрасил пряди мыслей для Омута Памяти! Что-то дрожащее, едва заметное, дробящееся на мириады зеркальных осколков, однако на удивление цельное, единое в своей сущности, течёт за прядями символов. Марк бросает вперёд Перо богини Маат, и пряди следуют за ним. Перо распадается искрами прямо на лету, и пряди, следуя за искрами, пронизывают смутный силуэт, соединяясь с Сердцем, возвращающим целостность и сущность, с Жизнью, возрождающей потенциал, выворачивающей энтропию наизнанку.

Тёмная Луна меняет параметры ритуала, сосредотачивая давление на силуэте, сжимая, сдавливая аспекты и пряди в единое целое. Поднимается ураганный не-ветер, стягивающий части в целое. Ты, Том и каждый из вас прилагает усилия, чтобы не подчиниться духовному ветру, не рассыпаться на множество символов, сохранить себя. Это… невыразимое усилие. Ты не знаешь, не можешь понять, чем сопротивляешься и как, просто чувствуешь — так можно и так надо.

Процесс самоускоряется. Разноцветные пряди собираются уже не от Марка, а со всех сторон. Ты догадываешься, что сейчас они пронизывают всю ноосферу, вытягивая из неё каждый невесомый след и отпечаток. У тебя перехватывает дыхание от красоты и глубины происходящего. Это… это настоящая иномагия. Та, какую показывал в своей картине Ивицер. Та, какую творил Мерлин, когда создавал само волшебство. Её нельзя описать. Вся внешняя красочность была лишь ширмой для Тайны, расплетающей и сшивающей обратно сами основы бытия.

Последняя из нитей скрывается внутри. Радужная тень становится почти что целой. Не хватает лишь одного.

— Фло Вефэа! — одновременно зовёт и возвращает имя Марк.

Тихий вздох. Радужное сияние гаснет, облик, перетекающий между женщинами самой разной внешности, останавливается на смуглянке в лазурной мантии. Фло открывает ярко-синие глаза и встречается с тобою взглядом.

— Привет, Джин, — улыбается уголками губ. Переводит взгляд на Марка. — Спасибо, — останавливается на Дамблдоре. — Давно не виделись, Альбус? — наконец, поворачивается к Тёмной Луне. — Доброе утро, Луна, — делает нечто, расслаиваясь так, чтобы смотреть на вас всех. — Давно не виделись, друзья. Нужна помощь от старушки Фло? — подхватывает Великий Кристалл Сердца. Меняет его, ни капли не меняя. Водружает себе на голову Кристалл-венец — другую форму подлинного чуда.

— Ещё как нужна! — выдыхаешь ты. Комок напряжения внутри пусть не исчез, но ослаб, подтаял. Фло снова с вами! Теперь всё будет хорошо?

> Давайте посмотрим, как дела у Ханны Аббот

Ты вылетаешь из портала подле Хогвартса, и авроры сопровождают тебя до пункта проверки. Родные палубы встречают привычным многоголосьем. На Хогвартсе всегда кто-нибудь не спит. Ты чувствуешь себя, мягко говоря, не в своей тарелке, а голос Осси до сих пор звучит внутри: «Но вот ты — ты имеешь шансы сделать всё правильно». После чего он рассказал и показал, как. Наверное, ты бы смогла справиться сама. Ну уж нет!

— Привет? — окликает тебя Элла, прибывшая раньше. Протягивает руку.

— Привет, — пожимаешь руку настоящего космического инженера. Всегда любила фантастику. — Ты… готова? — убираешь окклюментивные щиты. Элла без лишних слов кладёт руку тебе на голову, и ты посылаешь воспоминания навстречу. Секунда, и она убирает руки и отпускает твой разум:

— Сделаем это, — деловитая уверенность специалиста. Хотела бы ты быть настолько же уверенной! — Где?

— В моей каюте. Приготовила заранее, — не могла иначе. А сам Энтони в твоей каюте не бывал, да и в своей — перестал появляться, как основал Гильдию. Иногда ты не была уверена, кто из вас больший трудоголик: ты, утренней вахтой секретарь и организатор, а вечерней — специалист по деликатным вопросам, или он — буквально переселившийся на место работы, готовый впрягаться в любой час любой из вахт.

— Пойдём, — капля уверенности передаётся и тебе. Идти следом за Эллой, неведомым образом выяснившей, куда, было… успокаивающе. Тебя ещё потряхивает после случившегося в сердце ритуала, после встречи с Осси, после… Но уже лучше. Ты постепенно берёшь себя в руки, помогая дыхательной гимнастикой и окклюменцией.

Ты колешь себя ритуальным ножом и мажешь каплю крови на дверную ручку. Шепчешь пароль. Дверь беззвучно пропадает. Вы заходите. Ритуальный узор ждёт, помаргивая алым. Другой источник света в полумраке — котёл в центре тщательно рассчитанного ритуала. Он кипел, когда вы вошли. Пунцовые искры бьют во все стороны из бурлящего варева. Ты заперла комнату внутрь ритуала стазиса, вульгарно сломав пару хрономеров. Так надёжней.

Дверь закрывается. Активируются защитные чары и ритуалы, большая часть которых — не для, собственно, защиты, а для изоляции, сокрытия. Серьёзные барьеры использовать нельзя: они не пускают внутрь духов. Хрономеры, пространственная магия и всё такое — тоже нет. Зато люди — да. По ту сторону дверей уже собрались две группки оживлённо беседующих волшебников, вооружённых до зубов, а с виду — обычные гуляки, ненароком остановившиеся рядом с твоей каютой. Троих из них ты тренировала лично. Не лучшие из безопасников, зато вернейшие. Костьми лягут. Кстати о костях…

Достаёшь из капчалога левый мизинец Дилана Даффи. Ничего, помучается с костеростом — тебе важней. Ритуальный узор уже работает: ощущаешь присутствие духа, притянутого ровно в центр — в котёл с бурлящим зельем. Бросаешь туда же мизинец:

— Кость отца, отданная без согласия, возроди своего сына!

Элла молча, невозмутимо смотрит. Только протянула к котлу светящуюся золотом руку.

— Плоть слуги, отданная добровольно, воскреси своего хозяина, — конечно, не твоя. Просто ещё один мизинец одного из людей, кто стоит снаружи. Зелье полыхает колдовским огнём, а ты чувствуешь, как волосы треплет, точно ветром.

Элла слегка хмурится. Ты ждёшь. Зелье меняет цвет на тёмно-зелёный. Элла кивает.

— Кровь недруга, взятая насильно, воскреси своего врага, — завершаешь ты ритуал, плеснув из заранее приготовленной склянки. Этот ингредиент — единственный несвежий. Свежесть, впрочем, не должна влиять на эффективность ритуала — но…

Зелье белеет. Элла вновь хмурится, останавливает тебя. Секунда, другая, третья… Наконец, повинуясь её жесту, протягиваешь бесформенный дар Морулиса. Элла делает нечто, ускользающее от тебя как от иномага, и изначальная эссенция — делится! Элла отщипывает маленький кусочек и бросает его прямо в котёл, произнося слова, придуманные Марком:

— Сила жизни, принятая в дар, дай новую плоть взамен утраченной.

Делает шаг к котлу, простерев уже обе руки. Закрывает глаза. Золотое сияние охватывает её всю и весь котёл, а затем и комнату! Жидкость из котла медленно принимает человекообразную форму. Сжимаешь руки в кулаки, сдерживая желание что-нибудь спросить или хотя бы отвернуться. Ну же! Ну!

Энтони Даффи делает шаг из ритуального узора, со смесью недоверия и растерянности встречается с тобою взглядом, широко раскрыв ярко светящиеся зелёным глаза без зрачков. Как у протоссов! Получилось? Не зря же ты не стала повторять то, что передал Осси, а поделилась с Эллой, Эллой, которая знакома с эссенцией протоссов, однажды приводила Энтони в порядок — единственной, кому могла довериться в этом деле? Не зря?

— Всё в порядке, — констатирует Элла, и золотой свет гаснет. Ты вдруг понимаешь, что Энтони, вообще-то, голый! — Надо, чтобы тебя посмотрела Джу, но я не вижу негативных последствий. Все системы органов работают нормально. Эссенция протоссов… полностью ассимилирована, — пару секунд паузы. — Я не умею работать с душой, но на уровне мозга проблемы отсутствуют. Нервные связи значительно перестроены по сравнению с оригиналом — вероятно, это усвоенные тобой навыки. Структура нервной системы адаптирована к критическим нагрузкам. Мозг дополнен двумя новыми отделами, специализированными на псионическом контроле. Клеточная структура изменена слабо — вместо этого я встроила механизм, временно адаптирующий тебя к энергиям Пустоты, временно уподобляющий первым Зел-Нага и неразимам — часть реализации была взята от одних, часть — от других. Прямые удары Пустотой любого типа для тебя по-прежнему смертельны, имей в виду и постарайся не подставляться. Из побочных эффектов: усиленная чувствительность к чужим мыслям, изменённые органы зрения, меньшая потребность в еде и воде. После серьёзной пустотной нагрузки тебе понадобится время на восстановление. Вроде всё? — поворачивается к тебе, ловит направление твоего взгляда. — Хм, репродуктивная совместимость с людьми сохранена в полном объёме, изменения не будут наследоваться, влияние на процессы взросления и старения — минимальные. И надень уже что-нибудь, Энтони! Капчалог по-прежнему с тобой.

> Переключимся на позицию Эллы Мэйдж

Ты отщипываешь ещё пару частей изначальной эссенции, на этот раз — значительных. Каждой из них — наверное? — хватит на новый Великий Кристалл Жизни. Помедлив, ты отделяешь ещё один малый кусочек и отдаёшь Ханне его и основную часть. Пусть она и не псионик, но тоже познала смысл эссенции через видения Теромоса — не зря же Морулис вручил этот дар именно ей? Закончив, оставляешь Энтони и Ханну вести мило неловкие разговоры, свойственные влюблённым, не признавшимся в чувствах.

Тебе вдруг подумалось, что саму все эти чувства почти что не волнуют. А ведь сколько об этом разговаривала с Джу! Наверное, ты ещё слишком… молодая для всего этого? Ты не асексуальна — это точно. А остальное… Как-нибудь потом? После Песни, после обучения у Осси? Или пока не встретила никого интересного? Разве что Гарри — но Гарри занят. А жаль…

Вылетаешь из портала в чистое голубое небо, полное едва заметных, остаточных видений. Грёзоворот — так это называли Арания и Брао-Илт. Ты не уверена, что этот… флёр не повредит мантию-крепость Джу, поэтому капчалогируешь её. Насчёт себя — уверена стократно. Ты слишком… весома для него?

Минуешь эхо грёзоворота, чтобы столкнуться со следующим препятствием: барьером. Слепяще-белый барьер сияющей Надежды, средоточие аспекта… Как прорваться сквозь него? И можно ли вообще? Ты всего лишь Маг Пространства, а Надежда — один из сильнейших, если не сильнейший аспект в столкновении лоб в лоб! Ты не очень-то его понимаешь, но о силе — многое читала?

Элиза, наверное, использовала Тень и Ярость? А ты? Можно позвать Джу и Грэма, но ты сомневаешься, что сила Сердца, Времени и лучерождённых чем-нибудь поможет. Надежда — слишком запредельна? Да, у тебя есть Зеркало Тени, но сама им управлять не умеешь, а Конфигуратор, при всём твоём уважении к искусственному интеллекту его уровня, не настолько искусен, чтобы вступить в концептуальное противостояние — и победить. Тупик?

Ты не можешь управлять Надеждой или что-нибудь ей противопоставить напрямую, а значит, нужен обходной путь! Порталы и волшебство ожидаемо не работают, а что умеешь ты ещё? Эссенциалистика! У тебя есть две возможности: «дыхание пустоты», античудо, с Пустотой, должно быть, и не связанное, и изначальная эссенция. Выбираешь, замерев перед барьером. Смутное ощущение, что от этого выбора зависит что-то очень важное, заставляет предельно сосредоточиться, едва ль не погрузиться в аналитический транс. Дыханье или изначальная? Что лучше сработает? С какими последствиями для те… вас всех?

Погодите-ка! Этот барьер — он же самоподдерживается? Получается… А значит… Ты натягиваешь-таки мантию (лучше она, чем ты) и приближаешься к слепящему сквозь закрытые веки свету. Ты должна? Ты справишься? Сжимаешь зубы и левый кулак, не совсем контролируя тело. Внимание сосредотачивается на изначальной эссенции в правой ладони. Глубоко вдыхаешь и бросаешь её в барьер, вниманием следуешь за ней — в океан возможностей Надежды.

Это тяжело. Невыносимо! У Эроса было испытание разума и воли, но больше всё же разума. Здесь же — воли. Надежда тянет сразу во все стороны, стремится воплотить всё сразу, а умноженная на потенциал изначальной эссенции… Но ты держишь эссенцию, заставляешь её воплощаться, реализовываться так, как желаешь. Пересиливаешь, передавливаешь влияние аспекта, увлекаешь его за собой, делаешь выбор. Тебе нужна единственная возможность, с единственным вариантом ты согласна, единственную форму разрешаешь дать!

Ты не чувствуешь тела — всё растворяется, исчезает в белом сиянии. Бесконечные смыслы и вероятности переполняют разум. Ты отсекаешь их все. Ты словно сама становишься единственным вариантом, сосредотачиваешься на нём настолько, что даже понимаешь. И тогда, когда самосознание полностью оставляет тебя, эссенция — тратится, а Надежда — подчиняется, реализуется в финальной вспышке.

Приходишь в себя от боли. Болит сразу всё. Кажется, не только тело, но и разум, и душа! Мантии больше нет. Перед тобой — огромный змей по имени Абраксас, а между вами в воздухе парит прозрачная… линза?

— Ты прошла испытание воли, Элла Царёва, — ты вздрагиваешь от этой фамилии, от самого голоса Абраксаса, вырвавшего тебя из транса. Линза! Вот что действительно важно. Боль подождёт.

— Просто Элла, — поправляешь ты его, фокусируясь здесь и сейчас. Это действительно сложно после такого… тесного контакта с Надеждой. — Как ты — просто Абраксас.

— Ты выбрала возможность, — качает головой змей-Обитатель. — Великая Линза Надежды поможет реализовать именно её.

— Теперь я понимаю, — берёшь Линзу, усилием воли удерживаясь, чтобы не заглянуть внутрь, вернее, сквозь. Ты почти уверена, что не утонешь в бесконечности вариаций, но зачем рисковать, тратить силы лишний раз? Линза — это не Зеркало Тени, даже не Кристалл Сердца или Жизни. Эту… вещь надо использовать в действительно серьёзной ситуации. Возможно, ты применишь её в единственный раз. В Песне. — Надежда выполнит транспортную функцию, — насколько такой сдвиг можно назвать «перемещением».

— Реализуй это, — не то просит, не то велит бог и создатель Края Весенних Холодов. — Даруй вечный свет Надежды — всем.

— Я… — собираешься с мыслями, минимальным усилием вращая собственную эссенцию. Больно! — Я не думаю, что Гефест, Лилит или Ехидна подскажут? Скажи, как получить ещё одну квинтэссенцию аспекта?

— Если желаешь пойти сим путём, то несколько возможностей открыты пред тобою, — молвит змей. — Аспектальные делители Света и Жизни — в руках твоих, и ничто не помешает алхимизировать иной. Догадываешься, что делать с лишней квинтэссенцией?

— Да? — это было изначальным вариантом, но ты не очень-то верила в успех. — Ты говорил про несколько возможностей?

— Изначальная эссенция в твоих руках способна раскрыть потенциал того, чему к квинтэссенции стремиться рано. Если образец не найдёшь, — переводит взгляд на Линзу в твоих руках, — создай его. Теперь это в твоих силах.

— Спасибо? — киваешь, почти уверенная, что к такому… экстремальному методу прибегать не будешь.

— Третья возможность — это сделка. Принцип, известный тебе как Дьявол, на многое способен, и если есть чем заплатить, ты купишь нужную возможность, — пауза. Ты понимаешь, что это не конец. — Последняя возможность распадается на сотни. За пределами сеанса найти искомое ты можешь, вернувшись вовремя, как и пристало Времени Наследнице, Пространства Магу.

Это было неожиданно и абсолютно логично. В конце концов, и Бета с Сэмом, и Грэм с Убийцей бессмертных, и Джу с Сайиком из сеанса уходили. Ты надеешься, что Элиза и Луна вернутся точно так же. А время за сеансом идти может как угодно, временные путешествия запрещены внутри, вовне же… Ты можешь вернуться в тот же миг, в который уходила! Осталось только понять: куда идти и как вернуться.

— Будь осторожна, — похоже, Абраксасу это предостережение, как и весь разговор, давались с большим трудом. Он… не привык говорить? В этом Обитателе кроется жажда действия, будто бы сам воздух вокруг дрожит от напряжения, готовится меняться, перевоплощаться… Абраксас или спит, или вершит дела — удерживаться от второго, бодрствуя, ему сложно. — Линза Надежды размывает возможностность вокруг тебя, сравнивает шансы, стирает грани. Невозможное и необходимое стремятся к возможному, когда ты Линзу не направляешь волей.

— Учту, спасибо, — суёшь рекомую в карман и делишь внимание, самой каплей, но заставляя Линзу нейтрализовать свою собственную силу. Непривычно, но ты справишься?

— Маг Пространства, который заменит Мага Надежды… Сделай это! — гулкий, полный сдерживаемой мощи голос Абраксаса догоняет тебя перед порталом.

— Ага, — лишь отвечаешь ты, погружаясь в размышления.

> Вернёмся к Фло Вефэа

Первое, что делает Фло, окончательно оформившись, — это меняет проекцию на сеанс явления высшего порядка, коим является Великий Кристалл Сердца. Должно быть, не мастер, а грандмастер сферы отражений, подобный в глубине постижения своей сферы матери, Сирени, она делает это с ненавязчивой лёгкостью, играючи. Я наблюдаю за деянием, аккуратно фиксируя параметры и новые, невидимые ранее, степени свободы. Очень интересно.

Безусловно, Фло видит меня, но не хочет разговаривать. В общем-то, нам это и не нужно. Понимающие замысел Хранящей в равной мере, мы точно молчаливо киваем друг другу, принимаем роли друг друга, и роль Фло — лишь ещё одна переменная, реализовавшаяся возможность в многомерном плане-паутине. Новый (временный) узел этой паутины, меняющий конфигурацию части нитей из числа проявленных, чтобы укрепить и сонаправить части целого.

— Я здесь ненадолго, — слегка печально улыбается Фло.

— Мы ошиблись в ритуале? — Джин реагирует полуиспугом и готовностью исправить все ошибки.

— Фокусная точка? — более конструктивно спрашивает Тёмная Луна. Я отказываюсь считать новорождённую богиню «последней волей» или «отпечатком смысла». Это она. Урезанная, может быть, на треть, но всё ещё она, дорогая моя коллега, в одной лаборатории с которой творили страшные, да великие дела.

— Когда вы используете его, — гладит венец-Кристалл, — я уйду туда, где и положено не-быть таким, как я, — подтверждает Фло. — Ну а пока, — подмигивает Джинни, — нас ждут великие дела.

— Подойди, — не то велит, не то просит Тёмная Луна, точно не уверенная или в своём, или в её статусе. Что ж, могу понять.

— Угу, — Фло расплывается, с лёгкостью рефокусируя не только собственное присутствие (между прочим, плюс-бытийное, причём с хорошим таким плюсом — выше, чем у Джу), но и проекцию Кристалла (как?). Очень интересный трюк. Внимательно наблюдаю, делая записи, как Фло формируется возле Луны. — М-м-м?

— Штучка против Варсиэра, — просто отвечает та, формируя мыслеимпульс, но передавая его касанием ладони, так, что не смог бы прочесть и я. — Раз у нас размен фигур, побудешь за меня.

— А, — они понимают друг друга с полувзгляда. На стороне Темнушки — расклад, посчитанный Асой и итеративно улучшенный Улой и Асой в спайке, причём не в реальности, а в виртуальном инопространстве (полудомене?), где понятие времени искривлено. На стороне Фло — тысячи лет вдумчивой реконструкции не без помощи потоковой техномагии и распределённых вычислений «Фло-сети», как она её называет. Оба вычисления сошлись к примерно одинаковым моделям, что повышает рейтинг надёжности их общей части.

Что любопытно, одна модель построена на основе данных по одну сторону времени (Луна), а другая — по обе стороны (Фло). Мне очень интересно было бы видеть модель, построенную на данных исключительно по ту сторону (возможно, Джеймс?), однако я сомневаюсь в её существовании. Думаю, вы сами понимаете, почему. В конце концов, и модель Луны, и моя не обладают идеальной чистотой источника, однако… Вдвойне любопытно, какова модель Инфуцора. Хранящая сознательно ограничивала себя в источниках, одновременно упрощая модель, но и делая её более надёжной, вкладываясь в более гибкий план, нежели тонкий, требующий предельно детализированной карты будущего. Был ли ограничен в этом Исказитель? Сейчас его мысли недоступны мне — но, может, позже…

Тем временем, Фло и Луна обмениваются ещё парой мыслеимпульсов, вероятно, сверяя свои построения. Именно такими должны быть настоящие Игроки. Крауч-старший, даже обладай он мощью Лиа и Гвен вместе, — лишь фигура. Потому что основа — это не сила, не связи, не формальная власть, как ему привычно думать. Игрока Игроком делают две вещи: разум и собственная цель. По первому компоненту Барти был неплох среди людей, пусть уступая Дамблдору и нескольким другим; в сеансе же он — не более чем фигура, фигура, чьи ходы сложней считаются — не более того. Что касается второго компонента, то та маленькая цель, тот смысл, что был у Крауча на Британских островах и Три-Эм-Земле в целом, не масштабируется на сеанс — критическую точку, перелом развития мультивселенной.

Я думаю, у Барти ещё будет шанс стать Игроком. После. После того как план Хранящей или план Элис увенчается успехом. В случае же успеха Криса или Фес-Иса в участке мироздания по имени «Лес» нельзя будет существовать в привычном понимании этого слова, и только Пространство Парадоксов продолжится прежним. Что же касается меня, то любой исход сеанса мог бы быть для меня удовлетворительным, я — не Игрок, пусть не фигура, я — правило раунда Игры, скрепляющее его предельной волей. У Хранящей было две просьбы для меня, в порядке значимости: быть повествователем, а после всего — за Эллой присмотреть. Как можно отказать той, кто был для меня светом маяка не меньше половины жизни?

— Теперь, — сказала Тёмная Луна скорее для других, ведь с Фло они договорились, — идите. Я останусь, — ритуал плавно менялся под аккуратными мазками её мыслей, обращаясь инструментом — инструментом, вдвойне могущественным в руках бога. Уверен, она рассчитывала сделать так заранее — оставалось только переключить управление с минус-бытия на минус-волю. — Кристалл, — бросок. Фло поймала его ладонью, изменила проекцию так, чтобы аспект не разливался бесконтрольно. — Удачи с Анхом, — обернулась к трём фигурам. — А с вами, дорогие, — плотоядно улыбнулась, — мне есть о чём поговорить.

Последнее, что увидела Джинни, обернувшись перед выходом, — это облегчённый шёпот тысяч душ, сверкающей пеленой окружающий новорождённую богиню. Скоро они будут свободны — Луны, которыми Темнушка в отрочестве латала гибнущую душу.

> Переключимся на Грэма Фергюссона

Разговор с Эллой о Мантии внутри этой самой Мантии был содержательным и коротким. Не понадобилось долго объяснять или учить, как тебя Певерелл, — хватило просто ослабить окклюментивные щиты и показать воспоминания (в которых отсутствовал Инфуцор). Наконец, ты сдёрнул Мантию, а задумчивая Элла нахмурилась и сказала:

— Нам нужно на Люос, — это ощущалось как приказ. Да, Элла сильно изменилась с вашей первой встречи. А ещё в кармане её костюма нечто буквально высвечивало тени, разрывая границы между прошлым, будущим и настоящим. Ты догадывался, что это: в конце концов, она прилетела от Абраксаса, Обитателя края Луны, игрока Надежды. Вот, значит, какая ты — Надежда…

— Что случилось? — спросил ты. Лезть в чат не хотелось совершенно, когда рядом человек, читающий его усилием мысли.

— Пока ничего, — продолжала хмуриться она. — Мойлин, как считаешь, наше последнее посещение Гефеста и полностью заряженный планетарный ритуал — хорошая причина для твоего учителя, чтобы начать действовать?

— Более чем, — энергично кивнул тот. — Мы испортили ему немало планов, но самый главный план… — он вздохнул. — После всего, что мы узнали от Безымянного, я уверен, что Алфред знал о вашем прибытии и много о чём ещё. Может быть, он и сейчас шпионит за нами…

— Нет, — оборвал его ты. — Он не иномаг разума, не Сирень и не Моргана. Я бы заметил его внимание давным-давно.

— В любом случае, — качнул Мойлин головой, — он готовился к этому моменту всю жизнь. Поэтому, — ухмыльнулся, — будет особенно приятно поломать ему все планы.

— Есть ещё одна причина, — перевёл ты взгляд на Эллу, уловив недосказанность.

— Нам может пригодиться твоя помощь? — пожала та плечами. — В алхимии. Ускорить процесс до бесконечности… — пауза. — Разрушить аспект Времени внутри одного артефакта.

— Како… — вдруг понял. — Для… — она резко кивнула. — Полетели. Гарри, Гермиона?

— Мы готовы, — улыбнулся Гарри. — Очередной лорд-колдун — привычная работка!

— Я связывалась с Осси, — вдруг сказала Гермиона.

— Что-то важное? — немедленно спросил ты. С Осси Гермиона связывалась достаточно часто, но факт этот не афишировала.

— Нет… — помедлила. — Сказал быть осторожными. Что-то будет. Минимальное вмешательство.

— Как будто сами не знаем, — вздохнул ты. Инфуцор внутри, к счастью, промолчал. — Полетели?

— Погоди, — подняла руку Элла. — У меня есть небольшая работа. Летите без меня, не торопитесь, отдохните по пути — прибуду сразу, как освобожусь.

> Обратимся к Джинни, Фло и Марку

Из Кости вылетели волшебники и иномаги. Фло Вефэа вела небольшой отряд, как внутрь направляла его Тёмная Луна — один лидер другим сменился. Марк и Альбус, Джин и Том летели следом — с Ангелой, Аргусом и Луной же попрощались все. Этот этап — пройдён. Но прежде чем наступил следующий, нужно было решить две проблемы. И первая из них — Вихо, Вихо Вефэа, творение, воспитанник Фло, бунтарь и ныне враг.

У этой проблемы есть множество решений. К сожалению для Вихо, времени оставалось всё меньше и меньше. Сеанс приближался к критической точке, к чёрно-зелёной дыре, некогда бывшей Зелёным Солнцем, одним из величайших источников силы в Пространстве Парадоксов. Ткань самой реальности лопалась и крошилась по краям сеанса, и сверкающие осколки этой ткани устремлялись в бездонную дыру. Казалось, что сеансу остались считанные мгновения не то до того, чтобы треснуть и расколоться, не то чтобы внутрь пасть.

Тёмная Луна подхватила брошенные Лилит полномочия. Богиня-человек, богиня Жизни, но и людей во многом тоже, она делала то, что должна была Гемера, легко осмыслив её божественную сферу… но и то, что вершила Лилит, — тоже. Она стала смыслом, рулевым, задала направление работе семерых богов (себя включая). Реальностная ткань затвердела, обратилась единым целым, а из всех возможностей Абраксаса была выбрана единственно верная. Взаимодействие границы сеанса с белой Пустотой привело к отталкиванию. Поскольку сеанс падал не ровно в критическую точку, то резкий толчок поместил его на неустойчивую, спиральную орбиту, закружив. Таким образом было выиграно время до падения — но его (по мнению Фло) недостаточно для мирного решения вопроса Вихо.

Фло хлопнула в ладоши. Хлопок этот отразился в ноосфере точно рассчитанным образом, помогая её воле формировать заклинательные конструкты. Потоковая магия, пусть даже Поток был здесь ограничен, по-прежнему подчинялась той, кто изучал её тысячелетиями. Самомножащиеся чары всколыхнули ноосферу, и противодействующие им заклятья Вихо были повержены в мгновенье ока. Кому, как не Фло, знать ограничения собственных творений? Лёгкое касание, сложный ключ, отпечаток воли — точка крепления разрушена.

Это был величественно и крайне познавательно. Идейные искривления, стягивающие ноосферу в замкнутое целое, распускались одно за другим, а вместе с тем фокусировалась аномалия, выбранная Фло для главного узла и ядра Вихо. Поток же… Фло сформировала потоковый генератор, подобный генератору Джеймса, основанный на свойстве автогенерации Потока, аналогичном такому же свойству Великих Кристаллов, а затем сделала нечто. Я не успел полностью понять, осознать, что именно — этот изящный и безумно сложный трюк готовился ей, должно быть, не один век. Поток… иссяк. Размылся в Бездну, словно бы оттолкнувшись от самого себя.

Ярко-оранжевый луч ударил из ладони Фло прямо в аномальный небоскрёб, прошёл сквозь десятки защитных слоёв, жарким пламенем слизнул потоковый генератор самого Вихо. Последним аккордом она сместила небоскрёб, вновь сделала его призрачным, но уже другим образом, будто бы отдалив от реального пространства в некое новое, только что созданное измерение. Оставшуюся энергию и неэнергетические способности Вихо теперь некуда использовать: он утратил взаимодействие с Эстусом, а как его вернуть — попросту не знал.

— Разберётесь с ним потом, — заключила Фло. — Опасности — не представляет. Эта глава закрыта — готовы к следующей?

— Люос, — кивнул Марк.

— Край Сэма? — удивилась Джинни. Аса внутри неё построила модель за считанные наносекунды. — Нам нужен… бог-кузнец?

— Кто создаст божественный Анх, если не Гефест? — Марк бросил взгляд на Кристалл-венец Сердца, в середине которого пульсировал ярко-розовым Кристалл-самоцвет Жизни. Ему хотелось хотя бы прикоснуться к воплощённому символу и Оружью вместе с тем. Нельзя. Он знал, что только воля Фло сейчас удерживала два Символа-Оружия в безопасной форме, пусть не догадывался, как. — Но нам нужен последний компонент!

— Погодите, — Фло подняла руку. — Кристо, да?

— Верно, — ответил воздух. — Давно не виделись, Фло Вефэа.

— Давненько, — усмехнулась та. — Передай Элле, что нам нужен он. Грэм поймёт.

— О, — многозначительная пауза. — Сделано. Что-нибудь ещё?

— Ага. Элла нужна мне здесь.

— Передаю, — ответствовал воздух. — Нужен портал до Люоса?

— Да, прямо сейчас. К пещере Гефеста. Подождите там. Я догоню, — улыбнулась Фло остальным, и лицо её… лица её перетекали друг в друга, как и внешность. Сделав над собой усилие, Фло вернула облик к тому, в котором возродилась. — Тесновато в одном теле. Это, — сняла с себя Великий Кристалл-венец Сердца и протянула… Дамблдору, — сохранить тебе. А это, — провернула Великий Кристалл Жизни, обратив браслетом, протянула его Джинни, — тебе. Начинайте без нас с Эллой, если задержимся, — Джеймс открыл портал. — Удачи и… — встретилась взглядом поочерёдно с Томом, Джинни и Марком, — спасибо.

Без лишних слов Джинни бросилась к ней, и это объятие было вполне взаимным.

> Вернёмся к точке зрения Эллы от третьего лица

Её… друзья, наверное? В общем, Гарри, Грэм и Гермиона с Мойлином в качестве усиления отправились в Край Жаркой Ночи, на встречу с Джинни, Томом, Марком и Дамблдором, а она, в свою очередь, переместилась прямиком в Край Летних Легенд, где уже ждала возрождённая Фло. То, насколько эффективно оказалось совмещение Сердца, Жизни и Символа, подкрепляло Эллу во мнении, что её выбор аспектов — верный. Если не абсолютно, то как минимум оптимальнейший из всех. Точно откликаясь на эти мысли, в кармане завибрировала Линза Надежды, и смутные схемы и образы альтернатив закружились в голове… Усилием воли Элла очистила разум, сосредоточившись на единственном варианте: том, что выбрала сама.

Впервые она увидела Фло Вефэа вживую. Фло… нет, не потрясала. Элла видела уже слишком многое, чтобы быть ошеломлённой. Просто спросила:

— Плюс-бытие совмещается с минус-бытием?

— Можно и так сказать, — хмыкнула Фло. — Интересное у тебя «привет, я Элла Мэйдж, будем знакомы».

— Формальности обождут, — буркнула, сознавая правоту Фло. — У нас не так много времени, чтобы закончить Игру.

— Тоже верно, — одобрительный кивок. Деловой тон: — Насколько большие порталы может открывать средний агент Джеймс?

— А это не важно, — улыбнулась ей Элла. — Портал нужного размера открою я, а Джеймс займётся телекинезом. Его потоковый генератор и точность оперирования выше твоих.

— Тогда за работу, — Фло махнула рукой, формируя из Потока иллюзию Эстуса. Отметила на ней сто тридцать четыре точки. — Здесь находятся не вышедшие из строя убежища с погружёнными в стазис эстусцами.

— Секунда, — Элла привычно подключилась к Мирддину. Махнула, в свою очередь, палочкой, формируя образ Края Осеннего Уюта. Подсветила четыреста тринадцать точек на островах. — Эти места достаточно стабильны и безопасны по моим расчётам.

— Хм, — Фло, должно быть, сделала что-то иномагическое, прикрывая глаза. — Хорошо, вот эти, — на иллюзии Эллы погасли все точки, кроме ровно ста тридцати четырёх, — подойдут. Любое в любую. Приступим?

— Угу? Джеймс? — тот вышел из портала, молчаливый и задумчивый. Он давно уже стал таким — после их разговора. Как будто что-то осмыслял, что-то очень важное… что-то, чем не мог с ней поделиться. Что-то личное? Но что?

— Начнём, — он открыл портал к ближайшему убежищу.

И они начали. Элла открывала порталы, вычисляя координаты в связке с Мирддином. Фло обозначала границы убежищ и деактивировала многочисленную защиту, значительная часть которой — по её словам — не была известна и Вихо. «Не складывала все яйца в одну корзину», — так она говорила. Джеймс удалял лишнюю землю на очередном острове, после чего убежище вместе с окружающим грунтом аккуратно поднималось и левитировалось в подготовленное место, а Фло реактивировала защиту. Так — с каждым из ста тридцати четырёх.

Работали не медля и не торопясь, в быстром, но размеренном темпе. Ни она, ни Фло не собирались выдыхаться. Элла вообще старалась не нагружать свою душу и тело после создания… или, лучше сказать, фокусирования Линзы. Фло, в свою очередь, привыкала к телу и заново оценивала свои способности, а заодно расспрашивала о том, что произошло в сеансе. Она знала многое — по её словам, из множества подсказок, оставленных на Эстусе заранее, вероятно, Системой, — но далеко не всё. Когда последнее убежище заняло своё место, Джеймс будто бы ненароком заметил:

— Это нормально, что чёрный барьер вокруг Люоса окутан туманом варпа?

— …Что? — не сразу поняла Элла. — Если бы там что-то случилось, Кристо… Кристо? — в чате — мёртвая тишина. Сообщения не отправлялись вовсе! — Кристо! Джеймс, знаешь, где Кристо? В смысле, физически?

— Непростая задачка, — молвил он. Минута, другая… Элла была готова лететь на Люос немедленно, но соваться неизвестно куда без подготовки — настоящее самоубийство! — Здесь, — открыл портал.

Держа палочку в левой руке, а зонтичный проектор манипуляций пространства-времени (Зонт) в правой, она влетела следом за Фло, готовая к чему угодно. Увиденное, впрочем, было более чем банально. Кристо, окружённый сверкающими проекциями и промежуточными воплощениями непрерывно пересобирающегося кода. Вот только ощущения, исходящие от этого кода, Элла уже чувствовала, сталкивалась не так давно: в лабиринте одного демона! Варп!

Не просто варп. Кажется, этот «хаос» другой вселенной был привязан, связан, переплетён с непрерывно модифицирующимся кодом, быстрый анализ обнаружил десятки областей, в которых программы Кристо противостояли заражению, постепенно отступая, открывая доступ к каким-то базам данных, функциям, возможностям… Это нужно было прекратить! Немедленно! Но сам Кристо — без сознания, и её эссенциальное чутьё ясно говорило: он оглушён максимально надёжно. Попытка привести его в себя прокручиванием эссенции или более тонкими методами, привела бы к её, эссенции, разрыву. К смерти.

— Мне нужна Джу, — бросила, когда и Фло отрицательно качнула головой, мол, это не в её силах.

— Одна секунда, — Джеймс нахмурился.

— И Бета, если найдёшь? — добавила Элла. Кристо парализован, Мойлин — специалист по силовой «инфомагии», Алиса всё ещё сражается с Морриган — остаётся только Бета! Сама она с этим не разберётся.

— Хм-м-м-м, — Фло, тем временем, вглядывалась куда-то в код… или за него?

Время, кажется, растягивается в бесконечность, пока она торопливо анализирует код, пыталась разобраться в хитросплетениях бессмысленных, на первый взгляд, команд, и, кажется, вот-вот поймёт, что значит это странное сочетание и как оно связано с…

— Стой! — окликает Бета, едва не выбивая из аналитического транса. — Перестань это делать! Немедленно!

— А? — поворачивается к ней Элла. — Ты можешь помо…

— Выбрось из головы. Сейчас же! — Бета так редко приказывает, что Элла делает усилие и избавляется от смутно понятных уже команд. — Это натуральный скрапкод!

— Мусорный код? — не понимает она. — О чём ты? Ой? А что с Сэмом…

— Потом, — отмахивается Бета. — Значит так. Эту дрянь анализировать нельзя. Она спецом хаоситами так наделана, чтобы поганить технику и неосторожных техножре… инженеров вроде тебя. Эта херня адаптируется и заражает всё порчей Хаоса. Информационная угроза. Пытаешься понять — оно тебя заражает. Можно только изолировать и стереть. Так понятно?

— Есть кое-что ещё, — неожиданно для всех вмешивается Фло. — Этот… «хаос», «варп» не принадлежит нашей реальности. Описанные тобой свойства не должны работать.

— Лучше перебдеть… — начинает было Бета, но Фло обрывает её и продолжает:

— Но они работают. Следовательно… — переводит взгляд на Эллу. Та кивает Фло:

— Ищу, — и сосредотачивается на пространственном чутье, выбросив из головы всё остальное. «Инфомагические» методы Кристо, Хранящей и Мойлина уже не помогли, кроме того, они предполагают контакт с заражённым кодом. Эссенциальное чутьё не работает: у кода почти нет эссенции — чистая Воля, одна сторона из трёх, тогда как эссенция — что-то среднее между двумя другими: Бытием и Истиной. Только врождённый навык Мага Пространства, полуинтуитивный, полуосознанный, не раз и не два спасавший её от фатальных ошибок на родном Краке, может помочь.

Сознание Эллы скользит в транс, на этот раз — не рациональный аналитический, а иррационально-интуитивный. Окружающее пространство распадается на отдельные фрагменты, потенциалы движения, степени свободы, пульсации полей. Она не осознаёт всё это в полной мере: без богоуровневого интерфейса Игры требуются годы, чтобы научиться хотя бы различать в целом море тонких эффектов какие-то конкретные. Но ей и не нужно. Элла ищет то, что вышло за пределы одного спектра эффектов, что касается спектра иного. То, что соединило две физики, две метафизики в одну: резкий или плавный, но градиент, которого не должно быть в оригинальных программах Кристо, зато в скрапкоде…

Нет! Элла буквально выскакивает из транса, дёрнувшись всем телом. Туда лезть ей пока что рано. Зато она знает, кому не рано. Вернее, чему. Заклинанию! Прицелившись скорее волей, чем палочкой, она велит:

— Инос детрактум.

Сработало! Она вообще не была уверена, что магия, стоящая на границе между волшебством и иномагией, сработает именно у неё. Скрапкод перестаёт быть скрапкодом, зловещее неправильное сияние уходит, а оставшийся мусор в тот же миг ликвидируется программами Кристо, вновь берущими его личный инфокомп под полный контроль.

— Могу ли я… — спрашивает успевшая прибыть Джу.

— Вылечи его, — разрешает Элла. Поворачивается к остальным, касается их разумов своей псионикой, буквально копируя им способ, которым обезвредила скрапкод. — Наша цель — команды Джинни, Грэма и Марка. Бета, Сэм, Фло — найдите команду Грэма, она не должна была успеть соединиться с остальными у пещеры Гефеста. Команды Джинни и Марка я возьму на себя.

— Не многовато для тебя одной? — с каплей сомнения хмыкает Сэм. — Кристаллы привлекают внимание побольше артефактов.

— Я думаю, что Алфреду нужен один из Кристаллов, — Элла вздыхает и достаёт Линзу из кармана, привлекая внимание всех — даже занятой с Кристо Джу. — Есть шанс, что он уже успел захватить один или оба. Вы не справитесь с их силой, — она касается Линзы волей и рефокусирует её в кольцо, надевает его на указательный палец левой руки. — У меня есть шансы.

— Предпочту свободный поиск, — Фло, распадаясь мерцающими образами, оставляет последнее слово за собой.

> Переключимся на позицию Алфреда

Это было на удивление легко. Похоже, никто из этих «игроков» не ждал от тебя инициативы, будто бы заранее вычеркнув из числа равных. Безусловно, ты и рассчитывал на это, но то, с какой лёгкостью удалось превратиться в их сознании из игрока в фигуру — поражает воображение. У тебя было три цели, твоя миссия была тройной. Первую её часть ты начал реализовывать уже после входа Люоса в сеанс, и эта цель — сбор информации, урожая знаний для посланников Владыки Перемен. И первая из трёх целей не выполнена, а даже перевыполнена.

Твоя психическая проекция обнаружила Кристо и нанесла ему ментальный удар. Удивительно, насколько уязвим оказался этот… «хакер» к банальному приёму. Его сознание, подробно изученное, когда он штурмовал твои подземные инфобастионы, было не просто неустойчиво, а скорее антиустойчиво к ментальным ударам, усиливало их, фокусировало, как линза. Вероятно, это же повышало чувствительность, но сейчас сыграло с Кристо злую шутку: ты вывел его из игры в мгновение ока, даже на секунду испугавшись, что убил. Убивать было нельзя: богоуровневые возрождаются в течение короткого срока, а это пусть не сорвало, но усложнило бы твой план.

Затем ты переместил один из заранее организованных мостов, сопрягающих местную реальность с Имматериумом, чтобы заразить инфосистемы Кристо скрапкодом, скачать из них все данные. Эта версия скрапкода была спроектирована таким образом, чтобы любые знания моментально оказывались по ту сторону сопряжения и, вместе с тем, копировались на твои системы и личный когитатор. Кроме того, скрапкод заблокировал глобальную связь игроков, разобщив команды. По твоему (якобы Кристо) указанию команда Грэма отправилась совсем не туда, где её ждали команды Марка и Джинни. Эта часть плана прошла как по нотам.

Параллельно ты активировал глобальный ритуал, превращая Люос в один огромный мост, пусть не демонический мир, но максимально к тому близко. Твои враги уже познакомились с демонами Владыки Перемен, даже освоили пару приёмов против них, готовились встретиться лицом к лицу. Разумеется, именно поэтому мост соединил Люос не с владениями Архитектора Судеб, а с крупным доменом Тёмного Принца Удовольствий, Слаанеш, выступающей как противником, так и союзником Тзинча в Великой Игре Хаоса. Отродья Слаанеш, хитрые и довольно эффективные, рванули в новую для них реальность. За ними сквозь опустевший домен последовали самые могущественные из нейтралов. Предсказуемо.

Сущность, взявшую главенство над нейтралами, Ор’гона Оскверняющего, ты знал не идеально, но достаточно, чтобы предложить ему щедрые дары в качестве посланника Тзинча. Обычно подобные Ор’гону презирают таких, как ты, «людишек», приглянувшихся одному из Четвёрки, но сейчас на твоей стороне была власть над мостом, и при желании ты мог изгнать любого из демонов одной лишь мыслью. Ор’гон согласился подчиняться, после чего ты приказал отправить большую часть мелочи на убийство местных вырожденцев, а самому заняться транспортировкой Обелиска.

Что такое Обелиск? Твоя вторая цель — обеспечить стабильный контакт Имматериума с Пространством Парадоксов. Сеанс для этого не подходил. При любом развитии событий его скоро не станет. Обелиск из ноктилита выполняет примерно те же самые функции, что и ядро Великого Ритуала: является точкой соприкосновения благого варпа и этой версии Материума. Ор’гон Оскверняющий со своей свитой подхватили Обелиск и отправились с ним за пределы сеанса. Скрывающие Обелиск чары не были панацеей, а вот демоны, само присутствие которых в Пространстве Парадоксов зависело от Обелиска, должны были защитить его ценой своих жалких псевдожизней. Обелиск был сопряжён с точкой в глубине колдовских владений самого Тзинча, изменить это сопряжение Ор’гон не в силах. Рано или поздно он станет одним из служителей Владыки Перемен — или умрёт, сопротивляясь.

Местные божки, как «держащие» сеанс, так и Элис, занялись изоляцией растущего провала в Имматериум, поэтому ни помощью игрокам, ни пассивным пока Обелиском они не займутся. А это значит, что ты без помех реализуешь последнюю, в чём-то самую мелкую, а в чём-то наиважнейшую цель. Источник величайшего психического потенциала, могущества, которое сравняет тебя даже не с высшим демоном, а… Нет! Хватит об этом думать. Нужны не мечтания, а действия. Сначала — источник, победу посмакуешь — после.

Окутанный чарами незримости, ты появляешься над игроками, ощетинившимися палочками во все стороны. Возле них уже валяются трупы десятка демонеток. Неплохо, но недостаточно против тебя. Прежде, чем игроки реагируют, наносишь ментальный удар — способность, в который ты заслуженно считал себя лучшим из служителей Владыки. В отличие от Кристо, они не лишаются сознания. Просто замирают на пару секунд. Более чем достаточно. Срываешь с головы волшебника Дамблдора венец и касаешься его волей.

Безграничная мощь, несравнимая ни с чем, что бы ты ни видел в своей жизни, переполняет тебя. Жестом отбрасываешь жалких «игроков». Воспаряешь в небеса. Твоя новая сила, сингулярность душ на твоём челе привлекает к себе демонов Слаанеш и новых нейтралов, ринувшихся из-за грани. Ты смеёшься и извергаешь из рук психическое пламя, обращающее самую сущность демонишек в пыль. Ну что, Владыка Перемен, какую награду ты можешь предложить, чтобы заменить это? А ведь ты не способен применить всё, твоя воля попросту не может объять источник целиком — каков же подлинный потенциал Кристалла Сердца?

…Так, а это ещё кто? Игрок-самоубийца? Лети сюда, мотылёк, лети и сгори в пламени свечи!

> Посмотрим с точки зрения обновлённого Сэма

Космос. Ёбанный космос космической мощи. Живое оружие. Вот кем ты ощущал себя после возрождения. Едва ли не на каждую задачу, каждую идею в голове всплывало готовое решение. Ты думал так быстро и так чётко… Догнал подругу? Не уверен. Но это и не важно. Да, вы там, у Гефеста, знатно облажались, но Хранящая всё рассчитала, и ты получил дар Гефеста. Без… Оно того не стоило. Безымянный — ваш друг. Потерять его не стоит никакой силы.

Сделанного не воротишь, кровавый фарш не провернёшь обратно. Надо работать с тем, что есть. Вы остались друг у друга — это главное. И теперь врываетесь на «Чести Зератула» под купол твоего края. Элла выпрыгивает вниз, и сенсоры «феникса» регистрируют пространственно-временное искажение вокруг неё, ускоряющее полёт. Она исчезает в розовой дымке варпа. Вы же связываетесь с раскиданными по небу наблюдательными системами Кристо.

Команду Грэма вы не находите, но по записям восстанавливаете их путь. Ага! Птичка-«феникс» пикирует туда, по пути расхреначивая наглых фиолетовых птичек-демонов. Это, по ходу, натуральные демонцы, прямиком из варпа — гадость полуматериальная! Впрочем, «Чести» было совершенно насрать, из чего там сделано это говно, разница только в том, что ошмётки тварей растворяются в тумане, а не норовят запачкать щиты птички своими кишками.

Вы влетаете в плотную дымку, оказываетесь около огромного дворца, которого здесь, в пустыне, вообще-то не было. Расстрелять его к хренам пустынным кажется хорошей идеей, но ведь Грэм и ко там, внутри! Короче, вы утюжите пушками и Милями всё вокруг, а потом десантируетесь внутрь. Огромный дворец встречает вас ароматным дымом, гадостью, которую хочется вдыхать и вдыхать.

— Наркотик какой? — спрашиваешь у подруги, накладывая чары головного пузыря. Едва не сбиваешься: в голове всплывает троица инфочар фильтрации воздуха.

— Слаа… — обрывает слово Бета. — Тёмный Принц. Цельностянутый из варпа дворец, посвящённый Тёмному Принцу.

— Это один из той четвёрки божков? — вспоминаешь её краткий пересказ «лора» вселенной, из которой стянули Люос. Гадостное местечко, хотя реал там попрочнее ИМ-листа будет. Жить можно, дел для наёмника найдётся — тьма, да только все большие боссы там — или уроды, или дураки, или подобные Инфуцору.

— Заведует удовольствиями и излишествами, — кивает Бета. — Любит иллюзии и совращения. Ментальное давление на нас не работает, но не всматривайся в знаки, надписи, готовься к подвохам и ударам по восприятию.

— Проще говоря: «не ведись», — хмыкаешь ты.

— Типа того, — ответный хмык. Подруга кастует поисковые чары, и ты идёшь за ней.

Гадостное место. По ходу, эта розовая «варп-дымка» плевать хотела на твои щиты. На языке от неё — мерзкий, жгуче-сладкий привкус. Жара, да неправильная. Стоит остановить взгляд на очередной порностатуе или подруге, как в теле поднимается понятное желание. На периферии взгляда всё время извиваются символы и знаки, будто стараются попасться на глаза. Приторные, туманящие запахи просачиваются-таки сквозь все пять фильтров, а чутьё ассасина уверено, что за вами следят десятки глаз.

Три фигуры, и вблизи похожие на статуи, оживают. Какие-то уродки: вместо кистей клешни, сисек больше двух, двигаются соблазнительно… и очень-очень быстро! Впрочем, и просто Сэм бы их прикончил, а уж сейчас вы реагируете с Бетой вместе. Она режет ближайшую тварь мечом. Ты стреляешь в двух других из парных пистолетов. Невозможный для простого человека трюк, а сейчас — обеих в голову на чужих (своих!) рефлексах.

Сплёвываешь. Блядское местечко. В обоих смыслах.

— Демонетки, — называет тварей Бета. Ты замечаешь, что у одной из уродок есть ещё и член. Ну и нахрен было это узнавать? Фу. — Быстрые и тупые, но бывают особи… покруче. Кто-то и варп-магией владеет.

— Замётано, — на всякий случай даёшь по тварям парочку контрольных. Хрен их знает, вдруг везучие и хитрые? Сам такое проворачивал однажды: пуля лишь задела, а сделал вид, что сдох. Стрелок, придурок, подошёл поближе — тут-то ты его ножиком и кончил. С тех пор с пушкой, хотя бы маленькой, не расстаёшься никогда.

Идёте дальше. Парочка следующих демонеток выпрыгивает из засады. Вместо одной из клешней у них — гибкие бичи. Неудачницы. Ещё десяток пробуют окружить и взять числом во внутреннем дворе. Зачем-то обращаешь внимание, что у четверых есть члены, заметные только после смерти. Затем на вас нападают истощённые, сморщенные… рабы, должно быть? Желание у них одно — тупо жрать, ни песчинки похоти, как от демонеток. Расстреливаете, как в тире. Попадаете в ловушку: плиты преграждают вход и выход одного из коридора, сиреневый туман заполняет всё внутри. Щиты отталкивают туман, а плиты выбиваете к херам. Слабенько всё это.

Чем дальше идёте, тем жарче становится, пока не приходится накладывать на себя термоизоляты. Бета — классико-волшебные, ты — инфомагию. Ею пользоваться всё проще и проще, ещё не третья рука, но близко. Осторожно ступаете по раскалённым полам, и пара буквально горящих в экстазе демонеток довольно бессмысленно дохнет по пути. Наконец, выходите в большой зал, полный пламени и извивающихся щупалец, растущих прямо из стен. Некоторые из них буквально пользуют и женщин, и мужчин, и демонов.

В центре зала — высокий трон, с которого за вами наблюдает огнедемонетка. Натурально — демонетка из огня! Слева от трона сверкает многослойным щитом предельно сосредоточенный Мойлин, а демонетка лениво посылает в него волны огня, заставляя реконфигурировать щит раз за разом. Справа — Гарри Поттер. Никаких щитов, просто замер, закрыв глаза. Не голый — значит, она его в мозг поиметь пытается?

— Гости, — голос тварюги гудит, как пламя. — Я поделюсь с вами всем жаром моей страсти! — щёлкает пальцами. Гарри падает на пол. Как он ещё не загорелся-то? Щит Мойлина окружает целая волна огня, на сей раз — негаснущего. Огненная демонетка, виляя бёдрами, направляется к вам, и ты отводишь взгляд: проклятые символы видны прямо из её тела! — Посмотрите на меня, дорогие, посмотрите на госпожу, которая откроет для вас врата самого жаркого наслаждения!

Без слов стреляешь из лазгана. Луч прошивает демонетку насквозь, не причинив вреда. Она останавливается возле Гарри, прикрывшись им от тяжёлого оружия.

— Он настоящий, — шепчет Бета. У неё спектрозрение — ей видней.

— ОК, — телепортируешься к Поттеру и капчалогируешь его. Телепортируешься обратно.

— Куда!? — вскрикивает демоница. Выход из зала зарастает плотью. Щупальца разрывают своих жертв и устремляются к вам. Вдогонку — целая волна пламени, щупальца не трогающая, зато пол от неё буквально плавится!

— Пока, — просто говорит Бета. Миниатюрная Красная Миля обвивает демоницу, и та с громким криком взрывается. Парируешь взрыв щитом. Подруга кастует ещё что-то, и щупальца вспыхивают-таки. Когда огонь гаснет, остаётесь только вы, пустой, оплавленный зал и очень усталый Мойлин.

— Спасибо, — говорит он, со вздохом облегчения опуская почти все щиты. — Я… не справился.

— Бывает, чувак, — пожимаешь ты плечами. — Давай-ка мы тебя отсюда вытащим! Где Грэм и Гермиона — в курсе?

— Нет, — морщится он, пока Бета стабилизирует участок пространства, а ты устанавливаешь маяк для Джеймса. — Это место… демоническое. Какая-то манипуляция пространством, нас утянуло в разные места.

— Как разберёмся — взорвём его к хренам. Давай, чувак, иди. Там Джу, посмотрит, не влезла ли тварюга в мозг, подлечит, если что.

— Спасибо, — он колеблется, но входит в портал. Хочет помочь, но понимает, что вымотан, потрёпан. Знакомо, ох знакомо! — Удачи там.

Портал закрывается, и Бета кастует новый поиск.

> Пока Сэмуэль и Бета пикируют в мир, неожиданно ставший демоническим, чтобы без особых проблем победить первого из двух могущественных демонов Слаанеш, Элла Мэйдж летит в другую точку поверхности, и поляризованный варп розовыми волнами захлёстывает её, повинуясь гораздо более могущественной сущности, нежели противники Роберов.

Ты потерялась. Это стало очевидно не сразу — какое-то время пространство-время — Пространство и Время — вокруг тебя повторяли свой аналог на планете. Ловушка, и ловушка изощрённая. Ты слишком спешила на помощь Джинни и Марку, слишком настроилась на возможный бой с самим Алфредом, и некто или нечто подловило тебя на этом, подменив один путь — другим, ведущим пусть недалеко, но за пределы сеанса и Люоса. Как хорошо, что оставила Конфи Джу — если бы вдруг здесь был скрапкод или что-нибудь похожее...

Первой реакцией было стабилизировать клочок пространства вокруг и вернуться порталом. Но именно «первая реакция» завела тебя сюда, поэтому ты не стала спешить. Вместо этого — остановилась. Итак, варп? Ты в варпе, как его ещё называют, Хаосе, Имматериуме, ну, вернее, на полпути к «Царству Хаоса»? Технически, это «полпути» было не таким, какое описывалось в известных Бете источниках, потому что те источники описывали сопряжение варпа и Материума «Warhammer 40000», в то время как ты находилась в сопряжении варпа и реальности нестандартного сеанса. К сожалению, ты не знала ни характеристик «чистого» варпа, ни Материума «Warhammer 40k». По сравнению же с сеансом…

Ты не умела измерять фундаментальные константы, но предположила, опираясь на интуицию, ощущения и простые модели, что сопряжение с варпом — это минус-воля и плюс-истина. Минус-бытие тоже, но очень… необычное? В конце концов, ты была не совсем совместима с иномагией? То есть, тебя нельзя было затянуть в тень, как вы выяснили с Грэмом, ты просто вывалишься из любого зазеркалья в реальность, причём можешь ещё и сломать отражение, как сказала Фло. Но полуварп вокруг был вполне надёжен, тебя не выбивало из него от неловкого движения. Изменчивая, но вполне надёжная опора.

Как же ты ненавидишь все эти интуитивные и иномагические штуки! Но должна уметь в них разбираться? Ты собираешься создать явление высшего порядка, штуку, которая не описывается конечной моделью, и даже счётная не подойдёт, — без интуиции, без обращения к душе, к той части тебя, которая над временем, к чувству эссенции и Пространства здесь не обойтись. Ты собираешься после сеанса заняться высшими технологиями, как индустриалы и Модрон. Там меньше всяких интуиций, но всё равно без иррационального — не обойтись? А значит, надо начинать учиться уже сейчас!

Ты-над-временем ощущала дрожь. Полуварп стремился размыть, размазать тебя по спектру, как бы ни непрерывному, линий реальностей, но у него… не получалось? Защита Хранящей — или особенность твоей природы? Пространственное чутьё наталкивалось на плавное размывание самой физики, будто бы упрощающейся, заменяющейся чем-то субъективным? То есть, это нереальность сферы разума? Не совсем, но близко! Ощущение эссенции тоже размывалось? Нет. Это полуварп размывался! Эссенция, форма и псионная сущность были переплетены здесь теснее, чем в сеансе, как будто всё вокруг было частично душой, причём душой Зел-Нага? Но из этой души как будто бы выдернули что-то предельно важное, центральное, то, что делает душу именно душой, а не… этим?

В любом случае, эссенциалистика в который раз оказалась самой полезной из трёх твоих «высших» способностей. Поскольку всё здесь связано тесней, чем в обычном мире, а ещё было субъективней, то у тебя появлялось больше возможностей. Потянувшись к эссенции полуварпа и одновременно его пси-сущности, ты вложила образ и повернула. Махнула рукой, обведя себя, чтобы в следующую микросекунду оказаться на парящем в варп-океане каменном островке, свободном от дымки.

Чужое внимание, до этого прячущееся в пси-шуме, стало заметно на фоне очистившегося места. Существо, вернее, чужая, чуждая сущность, определённо не человек, оформило себе облик, когда ступило на твой остров. Оно не пыталось скрыть свою нечеловеческую природу. Сложно-гармоничные переливы света, напоминающие одновременно крылатую фигуру и визуализацию проекции многомерного пространства на трёхмерность, определённо не были способны говорить. Тем не менее, ты услышала вполне нормальный, человечный голос от сущности, замершей на противоположной стороне островка:

— Ты превосходишь наши ожидания, Элла. Формирование собственного домена — это удел высших демонов.

— Кто вы такие? — спросила ты. С тобой действительно говорил — коллектив. Множество существ, выступающих как единая сущность. Оно не было каким-нибудь богом Хаоса — в конце концов, полуварп, тем более чуждой реальности, их бы не выдержал. Но коллектив мог быть упомянутым высшим демоном.

— Ты уже догадалась, Элла, — ты не рискнула лезть к разуму коллектива псионикой, но он показывает эмоции изменениями в переливе света, понятными… интуитивно? — Мы — высший демон, часть и проводник силы, которую смертные называют Слаанеш, Тёмным Принцем Наслаждений.

— Ты не обычный высший демон, — по описанию, так называемые «Хранители Секретов» Слаанеш — многорукие твари с клешнями, искусные в иллюзиях и убийствах. Но также в описании значилось, что Слаанеш — самая коварная (или коварный?) из четырёх богов.

— Не совсем, — отвечало существо. — Среди нас существует множество разновидностей. Искатели ощущений могут менять приоритетные цели. Некоторые из нас нацелены на ощущения боли и страдания. Есть существа, наслаждающиеся диссонансами разрушения. Кто-то из нас приветствует гармонию созидания. Кто-то постигает остроту наслаждений. Многие сочетают разные направленности или стремятся, чтобы каждое следующее яркое ощущение было как можно дальше от предыдущего. Те Хранители Секретов, о которых ты слышала, сосредоточены на насилии и войне. Они — избранные воины и полководцы Слаанеш, и лишь некоторые из них чередуют убийства и сражения с другими ощущениями. Но среди нас есть и другие. Те, кто захватывает человеческие миры без капли пролитой крови. Те, кто вдохновляет человеческие души из-за грани. Другие участвуют в Великой Игре, далёкие от дел смертных, и многие из них жаждут ощущений, неназываемых на языке смертных.

— Ты читаешь мои мысли? — но как? Даже Модрон…

— В этом нет ничего сложного здесь, в «полуварпе», — спокойно подтвердил демон. — Насколько возросли твои способности к контролю окружающего, настолько разум стал доступней для таких, как я. Ты — не открытая книга, как было бы с любым человеческим псайкером, но поверхностные мысли и эмоции видны мне ясно.

— Допустим? — окклюменцией ты не владеешь вовсе, о чём сейчас сильно пожалела. — Какой из демонов — ты? Участник «великой игры»?

— Не напрямую, — а эти переливы расшифровываются как тонкая улыбка. — Как и у прочих божеств, у Слаанеш есть демоны, чья единственная цель — усиливать своего бога. Демоны Кхорна сражаются друг с другом, питая Кровавого потоком ярости. Демоны Тзинча ведут меж собой бесконечные интриги, меняя и меняясь. Демоны Нургла… гниют, и этого достаточно. Демоны же Слаанеш практикуют друг с другом все излишества, какие только пришли тебе на ум — и множество других. Мы не контактируем со смертными, не вступаем в Великую Игру непосредственно, мы — двигатель, источник энергии, которым Слаанеш поддерживает и усиливает себя изнутри — та часть, что наделяет Тёмного Принца автономией, собственным бытием, независимым от смертных. Ты можешь называть нас Гармонией, ибо мы — Хор, поющий Её песни, и вместе с тем — слушатель и созерцатель. Мы ищем красоты, Элла, красоты во всех её проявлениях, но прежде прочих — в действиях, поступках и движениях себя и всего, что нас окружает.

— Так, — вдруг у тебя появляется мысль. — Гармония, да?

— Ты можешь звать нас так, — словно изящный поклон. И интерес. Серьёзный интерес. Вероятно, не может уловить эту мысль в полной мере — слишком уж глубокая идея сейчас разворачивается внутри тебя.

— Я пишу Песню, Гармония, — мельком отмечаешь, что широко улыбаешься. А ведь идея-то действительно крутая! — У меня нет никаких проблем с вдохновением и идеями, — теперь свечение сущности напротив отдаёт недоумением. Оно/они не понимают. — Я хотела бы пригласить тебя участвовать в исполнении. Как насчёт того, чтобы улучшить, гармонизировать, сделать более прекрасным то, что изменит не какие-нибудь тысячи, а, потенциально, актуальную бесконечность обитаемых миров?

— Это… — похоже, Гармония… захлёбывается в своих чувствах? Ты формулируешь на поверхности сознания чёткие образы будущего творения, и хор переполняет решимость. — Я хочу!

— Тогда, — наклоняешь ты голову, одновременно демонстрируя кольцо-Линзу, проводя сквозь Надежду часть воли, чтобы намекнуть на свои истинные возможности, — поговорим о цене. Чем по-настоящему ценным ты можешь заплатить за это, демон?*

Мгновение молчания…

— Всем, что мы есть, — и окончательный ответ.

> Вернёмся к Алфреду, отвлёкшемуся от триумфа на надоедливую мошку

Фло является в ослепительной вспышке. Она должна была ошеломить Алфреда, как ошеломил Джинни, Марка и их спрайтов ментальный удар самого колдуна. Конечно, это не срабатывает. Алфред готов к собственным трюкам, да и понятие сенсорного шока малоприменимо для осквернённого варпом повелителя демонического мира. Он повторяет предыдущий свой приём, намереваясь выжечь если не душу противницы, то значительную её часть психическим пламенем, питаемым Кристаллом Сердца.

Несть числа способам использовать Поток в бою. Равно как и бесконечно разнообразны методы применения в нём иномагии. Количество комбинаций же этих двух методов и вовсе не поддаются осмыслению. Всё это означает, что за тысячи лет жизни Фло Вефэа не научилась ни всем боевым заклятьям, ни даже самым эффективным из них (насколько понятие эффективности универсально): это попросту невозможно. Однако это не помешало ей выработать собственный стиль — стиль полностью оригинальный, опирающийся, прежде всего, на магию Потока. В конце концов, иномагия столь сильно вредила одинокому Эстусу!

Стиль Фло эволюционировал со временем. В начале своего героического прибытия она пользовалась преимущественно иномагией, мудро не применяя классику, а затем и вовсе «забыв» о ней. На замену классике пришёл Поток. Эстус был колонией Корпорации Эллстар — не самой старой, но и не самой новой. Соответственно, Эллстар выделила колонистам и, в особенности, кураторам колонии библиотеку знаний, умений и технологий. Как и колония, библиотека не включала новые достижения, однако не была и вместилищем только старых разработок. Фло не получила столь фундаментального понимания Потока, который имели научные институты Корпорации на метрополии, но всё же её понимание соответствовало передовым знаниям времён первого контакта метрополии и Системы.

Шли годы, и магия Потока постепенно вытесняла из навыков Фло иномагию, пока от той не остались считанные капли. Фло совершенствовала своё понимание, проводила полноценные научные исследования — как сама, так и с помощниками, порой — целыми организациями. Она научилась создавать потоковые генераторы, когда осознала, что рано или поздно малый Поток Эстуса истощится в Бездну, когда поняла, что он утрачивает полноценность — не потому, что такова природа Потока, а потому, что Поток был умерен кем-то невероятно могущественным, осведомлённым о Потоке на невообразимом уровне. Вероятно, это был один из высших агентов Системы; может быть, кто-то из архонтов: Арбитр, Архитектор или Когнизор.

Всё это было частью плана, связующего два метапространства: Лес и Поток. Были глубокие причины, по которым Система не могла допустить контакта полноценного Потока с Пространством Парадоксов или, по крайней мере, минимизировала этот контакт. Фло поняла это и подхватила план, буквально уничтожив, истратив остатки Потока, оставив его лишь себе. Это не было тяжёлым решением, несмотря на то, что она лишала собственный мир волшебства, столь сроднившегося с ним. На самом деле, Фло сделала это с облегчением даже большим, чем то, что испытала, когда свернула ноосферу.

Знание, что цикл близится к замыканию, грело её душу. Встреча с Джинни, почти забытой первой своей ученицей, поднимала в памяти далёкие, смутные образы. Образы великой битвы богов. Образы джунглей, полных загадочного аспекта Жизни. Образы Хогвартса, родного профессору Райсу, коллеге по защите от иномагии другого, прежнего её мира. Образы сплетались и расплетались, перетекали друг в друга в глубинах её сознания…

А потом она встретила Эллу Мэйдж. Поговорила с ней. И посмотрела не в прошлое, а в будущее. Будущее открывало вместе с ней порталы и… и она видела искру. Искру, из которой вырастет пламя. И тогда в её сердце проснулось позабытое века назад чувство. Надежда. Надежда, что это всё-таки не завершение, не лебединая песня. Что это начало. Пусть не для неё, может быть, не для Эстуса, но для людей, за которых она отвечает.

…Об этом думала одна из Фло. Одна из многих, уклонившихся от удара колдуна. Фло давно уже была единым целым, неразделимым… в той же степени, в которой неразделимым был Великий Кристалл Сердца или Жизни. Неразделимым в своей сущности, но не форме. Трансфоживлённая, научившаяся манипулировать преимуществами трансфоживления, Фло разделяет проекцию своей сущности, своего «я». Разделяет своё тело на множество тел таким образом, что психическое пламя проносится мимо, обращает в растворяющийся прах лишь камень да песок.

В следующий миг пятеро Фло синхронно ударяют духовными копьями с разных сторон. Синий барьер взмётывается от одной мысли Алфреда, и копья беззвучно соскальзывают с него. Ещё одна мысль — барьер разлетается острейшими осколками, и скорость их такова, что пятеро Фло окропляют песок своей кровью. Мертвы.

Три оранжевых луча сходятся в одной точке: на колдуне. Алфред лишь усмехается про себя, зачерпывая больше силы из бесконечного источника. Безусловно, искусная, сложная атака, природу которой он только может угадать. Но в его распоряжении — бесконечность. Смертный, даже одарённый Владыкой Перемен, как он, не способен проводить всю эту мощь… но насколько же велик потенциал его, Алфреда, души! Поневоле задумаешься над тем, что даже Тзинч — не больше бог, чем любой из демонов и смертных. Разница лишь в источнике силы.

Колдун желает, и лучи рассыпаются безвредными искрами в метре от него. Должно быть, такими были силы Анафемы, трупа на троне, когда он был ещё живым, живым предателем всех четверых богов! Каков был источник его мощи? Он узнает! Узнает, потому что теперь нет ничего, нет никого, кто может его остановить! А эта мошка? Умри, умри, умри!

Фло умирает трижды. Четыре новые Фло являются в следующий же миг. Вскидывают руки, и процесс рекристаллизации реальности четырьмя конусами охватывает Алфреда. Пятая Фло хватает противника за ноги, высунувшись из песка. Шестая пикирует ровно сверху с духовным копьём.

Алфред одним высокомерным взмахом руки заставляет песок смять пятую Фло. Его воля перекручивает пространство, и варп-воронки жадно всасывают в себя конусы рекристраллизации, заодно перемалывая всех четырёх Фло в мясной фарш. Та, что сверху, встречается с Алфредом взглядом. Взглядом этим, проводящим невероятную психическую мощь, колдун останавливает копейщицу и сдирает с неё кожу, прежде чем обратить в ничто.

За эти секунды прочие Фло успевают оттащить Джинни, Марка, Тома и Дамблдора с поля боя, прежде чем становится поздно. Алфред осознаёт это в тот же миг, когда уже не спрашивает, не гадает, а буквально выдирает обретённым могуществом знания о настоящем, ближайших прошлом и будущем. Он кивает очередным Фло перед собой:

— Быстрая, но слишком слабая мошка. Думаешь, что расстояние и скорость спасут тебя?

— А нет? — хмыкает Фло. Всё это время десятки заклятий с её рук без единого звука тонут в волнах хищного варпа вокруг колдуна.

— Твоя проблема, смертная, что ты хочешь подобрать эффективное оружие против другого смертного, — качает он головой, точно стыдя неразумного ребёнка, — а на самом деле пытаешься ранить будущего бога в мире, который ему принадлежит!

Алфред шагает, и само время уступает его силе. Пройдя через варп, он одновременно оказывается за спинами каждой из Фло, чтобы обратить их в пепел одним прикосновением. В том числе тех Фло, которые находятся за многие тысячи километров от сражения. Следующий шаг сквозь варп возвращает его в ту же самую точку.

Копьё невидимой Фло, оказавшейся прямо перед ним, он встречает вскинутой ладонью, объятой искрящимся голубым огнём. Отбрасывает в сторону и хватает волей саму Фло, намереваясь сжечь её душу… Проекция исчезает раньше, чем он это делает. Алфред заставляет всё в радиусе километра вокруг сгореть, зависая над огромной дымящейся воронкой.

— Покажись! — кричит он. — Покажись, существо, притворяющееся человеком!

— Я человек, — отвечает Фло Вефэа тысячами голосов. Дым, воздух, пространство и время становятся её телом, подобно высшей фейри, подобно Луне и Мэрэди в Краю Весенних Холодов. Сила Потока едва ли не гудит. — А ты лишь завладел оружием.

— Владеющий силой — владеет миром! — восклицает колдун, всё больше и больше приноравливающийся использовать Кристалл.

Пламя, оранжевое и горячее, устремляется к нему. Огонь этот испаряет пространство-время, сворачивая континуум, искривляя метафизику, пробивая дыру в саму Бездну.

Пламя, голубое и холодное, устремляется от него. Огонь этот создаёт пространство-время, разворачивая континуум, распрямляя метафизику, восстанавливая целостность реальностности.

Два пламени нейтрализуют друг друга.

— Ты не способна причинить вреда, — молвит Алфред. — Уйди с моего пути!

— А не то? — улыбается Фло, заставляя воздух вокруг колдуна взорваться. Тот игнорирует взрыв одним неверием, что ему можно повредить.

— Поздно, — ухмыляется он. — Я вижу тебя. Твоя душа — моя!

И хватает Фло Вефэа. Не в обычном пространстве — он тянется сквозь ноосферу, раздвигает пласты идей варп-искривлением, воплощающим мысль-и-желание. Ухватывается им за саму сущность Фло и тянет к себе. Фло кричит — и телом, и разумом, и духом. Ухмылка становится шире. Мошка, не важно, демон или человек, не вправе даже думать о восходящем боге плохо. Сейчас он раздавит эту жалкую душу, а затем…

О, у него много идей, что будет затем. Оставить этот умирающий сеанс и направиться дальше, туда, где открыты врата во множество вселенных. Какая-нибудь из них — или все сразу, пусть нескоро! — будет его вотчиной. Пусть старые, прежние боги довольствуются Материумом его прошлой реальности, а он, новый, величайший бог, будет владеть Материумом Пространства Парадоксов. Он погрузит его в варп наполовину: ровно настолько, чтобы прежние боги и их создания были скованы и ограничены, и тогда каждый демон, что посмеет прийти в его владения, окажется в его власти. А когда он освоится с новым могуществом, когда его душа станет ещё сильнее… Тогда он войдёт в Имматериум, опрокинет бестолковую доску Великой Игры и займёт причитающееся ему место. Место единственного, подлинного бога.

> На этой оптимистичной ноте вернёмся к Элле Мэйдж

Ты плывёшь в варпе. Здесь нет ничего настоящего — ни чувств, ни направлений, ни существ. Физика искривляется за пределами защиты Хранящей, пространство и время кажутся запутанными ещё больше, чем в домене Модрон. В капчалоге — демон, но ты не будешь пробуждать его-их, чтобы просить о помощи. Демон согласится — но какой будет цена? Ты не собираешься ни платить ему, ни уменьшать его собственную плату.

Чутьё Мага Пространства здесь не просто не работает — именно оно вывело тебя из полуварпа напрямую в варп под чей-то далёкий смех, напоминающий карканье. Эссенциалистикой ты можешь стабилизировать участок варпа, но не найти обратный путь. Связь с Джеймсом перестала работать. Часть тебя, стоящая над временем, запуталась даже больше тебя-обычной. Волшебство использовать здесь, где нет даже намёка на якорь классики, — изощрённый способ самоубийства. Элементизм тебе чужд, иномагия — тем более.

Вдаль уплывают старинные ворота, отделанные золотом и изумрудами. Заснеженные равнины сменяются ветреным морем. Ты висишь над волнами, и шар нормализации реальности вокруг не позволяет действовать ложной гравитации, продувать ненастоящему ветру, греть отсутствующему солнцу. Снежинки исчезают, стоит им коснуться сферы, и малые существа, наблюдающие за тобой, исчезали тоже. А единственное большое существо — Гармония. У остальных не было шанса и приблизиться.

Море опадает, оставляя сухую, потрескавшуюся пустошь, над которой светит десяток лун, а под ними мчатся флаеры, стилизованные под старину. Флаеры прячутся в белой дымке, стремительно захлёстывающей всё вокруг. Чьи-то жуткие крики пробиваются сквозь туман, затихают, сменяясь отчётливым тиканьем. Красное солнце просвечивает чрез редеющий туман. Темнеет. Проносятся птицы, похожие на воронов, да в тысячи раз больше.

Это напоминает описания полноценного грёзоворота или Внешнего Неба. Причудливая мешанина миров, ни один из которых не является настоящим, но каждый мог бы существовать — где-то и когда-то. И демоны, нерождённые, прячущиеся в тенях, ждущие своего часа. Одни уже попробовали разорвать тебя, но вместо этого разорвались сами. Следующие — затаились. Ждут.

Ты понимаешь, что варп несёт тебя куда-то, не то случайно, не то по чьей-то воле. Ты пробовала сопротивляться, но все усилия лишь ускоряли полёт в неведомом направлении. Как бы ни было ужасно признавать, но ты не справлялась. Не была компетентна! Нет ни единого решения, кроме как применить последний козырь. Линза Надежды, по-прежнему нейтрализующая сама себя, опаснее варпа во много раз. Если не справиться, если реализовать не то, что нужно… Но что же тебе нужно?

Не путь назад. Ты не знаешь, как здесь выглядят пути, а Линза требует пусть не знания и понимания, а ясного чувства, некоей… чёткости. Это не джинн — исполнитель желаний. Не волшебная палочка, опирающаяся на магическую систему. Это алхиматор, и тебе нужен капчакод, карточка или хотя бы её концепт, чтобы алхимизировать себе дорогу. Концепта не было.

Значит, ты отбросишь гордость и позовёшь на помощь. Но не кого-нибудь случайного! Ты уверена, что другой высший демон, менее сговорчивый, с радостью откликнется на твой зов. Совладаешь ли ты с ним? Неизвестно. Лучше не усугублять и без того ужасное положение. Тебе нужно существо, которое враждебно Имматериуму, но при этом хорошо знакомо с его опасностями, достаточно ходило по его путям, чтобы в этих путях немного разобраться.

Ты сосредотачиваешься, ослабляя хватку на Линзе. Враг демонов. Познавший варп. Кто это? Возможности кружатся вокруг тебя, и демоны с визгом улетают от поднявшейся бури.

Невероятно могущественное, не то изгнанное, не то забытое, сдерживаемое подобными себе. Череп. Ненависть. Безумная свобода. Жажда разрушения. Жажда видеть страдания каждого демона, служащего Четырём. Нет. Оно слишком могущественное.

Древнее и тихое. Поющее себе под нос. Не знающее страха. Рождённое до Четверых. Нет. Оно не так сильно, слишком глупо и преуспело только в искусстве скрывать себя.

Тонкое и вытянутое. Голодное, жуткое. Жаждущее воплощения и славы. Готовое не подчиняться, но подчинять, не выносящее над собой чужой власти. Преданное и предавшее. Нет. С этим невозможно договориться.

Огромное. Могучее. Сотворённое Четверыми и Четверых ненавидящее. Своевольное и за это сокрушённое. Скованное узами и слепое к ним. Жаждущее мщения. Манипулирующее тысячами тысяч судеб, сокрушающее миллионы планов одной лишь мыслью. Прячущееся в тени надвигающейся на людей тьмы. Нет. Как и первое, оно слишком могучее, а ещё — слишком… враждебное?

Странные, переплетённые. Чуждые, сгинувшие, но продолжающие жить вне времени. Победившие, покорившие, но проигравшие и пойманные в ловушку. Сплетающие, бессмертные, мёртвые, изменившие себя. Не столь могучие, сколь хитроумные. Нет. Слишком опасно связываться с этими сущностями. Они не просто обманут, а обманут так, что ты сама то не поймёшь.

Другие кружатся вокруг тебя. Сущность, связанная со смехом. Сущность, бродящая по снам смертных. Яркий золотой маяк, не способный сдвинуться, но сам являющийся якорем и ориентиром. Искатель знаний, которого всюду сопровождает пристальный вороний взгляд. Сумрак, враждебный самому варпу, но познающий его, дабы уничтожить. Эти не подходят. Тебе нужен кто-то другой. Кто-то более… человечный. Кто-то, кому ты могла бы довериться. Более простой, не такой сильный, более… чистый. Да. В Имматериуме, царстве путаниц и искажений, ты ищешь островок чистоты. Ты уверена, что он должен здесь быть!

Ты направляешь волю, просеивая возможности. Варп-шторм вокруг тебя крутится бешеным смерчем, следуя за вниманием. Осколки разбитых видений отдаются тупой болью в голове. Линза Надежды светит ярчайшей из звёзд, обжигая палец, выжигая сетчатку глаз. Надежда! Тебе нужно существо, воплощающее надежду и стойкость, человечность и чистоту. Яркий луч, видимый без помощи глаз, устремляется в переменчивую бурю и останавливает её. Невозможное становится возможным, возможное — вероятным, вероятное — действительным, а действительное — необходимым. Кружение возможностей замирает на единственном образе, и противоречия перестают иметь значение, склоняясь перед твоей волей. Ты называешь имя и зовёшь.

Видения расступаются и рвутся. Само присутствие этого… существа разрывает варп. Оно враждебно ему, его сила отрицает искажения и ложь. Его вера — точно отражение силы Линзы в твоих руках. Она деформирует деформации, аннулирует искривления, заставляет варп стонать, точно от боли. Но навстречу существу вырывается многоглавая разноцветная змея. Причудливая гидра дышит ярко-голубым огнём и в него, и в тебя. Ты отклоняешь атаку Зонтом. Змей протяжно кричит, и варп ревёт, бушует в ответ, чтобы скрыть того, кого ты зовёшь, унести изменчивыми токами… Ты сжимаешь зубы, игнорируешь боль и удерживаешь единственную возможность.

Сверкают росчерки меча. Змей падает, разрубленный на части. Огромный… рыцарь? Огромный рыцарь много выше обычного человека приближается к тебе. Это не просто доспех — он закован в высокотехнологичный ск афандр. Некогда серебристо-серый, сейчас он покрыт царапинами, подпалинами и голубой кровью змея. Впротивовес, меч в руке этого… космического рыцаря блистает первозданной чистотой. Поверх доспеха — выцветший изорванный плащ. Сам доспех покрывают непонятные символы, большей частью разрушенные и поблёкшие.

Рыцарь останавливается перед тобой. Обращается к тебе. Голос, очевидно, ретранслируемый динамиками, звучит глухо, с потрескиванием:

— Я слышал зов.

— Мне нужна помощь, — киваешь ты, с облегчением отпуская кольцо-Линзу.

Воля рыцаря касается тебя, и ты не используешь защитные приёмы протоссов, а напротив — устремляешь свою волю навстречу чужой. Твои мысли переплетаются с его мыслями. Ваши сознания на короткие внешне, но столь долгие внутренне секунды соединяются. Его подозрительность, столь естественная в варпе, разбивается о твою открытость, сменяется удивлённой, добродушной усмешкой. Твои сомнения, в свою очередь, разбиваются о его бесконечную веру, о силу разума, держащегося в варпе, в Хаосе, как он его называет, целые столетия. Вы показываете и объясняете друг другу. Парочку заглянувших на разговор демонов убиваете вместе: ты повторяешь использованный им приём, и он поясняет, где ты ошиблась и как можно было сделать лучше. Он никогда не был хорошим учителем, но учить ему доводилось, через мысленный контакт — в том числе.

— Я помогу тебе, Элла Мэйдж, — молвит он, когда вы, слегка уставшие психически, ослабляете контакт, превращая его в нечто среднее между мыслетактической сетью Серых Рыцарей и боевой пси-связью неразимов.

— А я — тебе, — улыбаешься ему, — Калдор Драйго.

Он не снимает шлем, но легко улыбается в ответ. Едва заметно, тенью мысли, как это делает порой Теромос. И слегка, самую малость, но расслабляется. Возможно, впервые за все свои странствия здесь, в варпе, он находит не просто дружественное существо, а человека, которому можно доверять.

> Посмотрим как идут дела у Сэма и Беты

После нескольких залов, лестниц и коридоров, окутанных проникающими сквозь магию ароматами, после стаи химер, сплетённых из разных существ, и неудачной попытки совращения от чрезмерно самоуверенной демонетки, бесчисленные щупальца, порностатуи и тёмные, полные порчи письмена остались позади. Сэм и Бета вышли в другую половину дворца, гораздо более изящную. Удерживающий эту половину демон импонирует мне больше, чем убитый Бетой.

Плавно холодало, пока пар изо ртов Беты и Сэма не начал застывать серебрящимися снежинками. Жара, полная страстей и соблазнов, сменилась ясным холодом, а после и морозом. Исчезли украшения, статуи и письмена, и даже дымка варпа осела на поверхностях сверкающей в свете золотых огней пылью. В противовес другой половине дворца, здесь не встретилось ни единого демона. Намёки на чужое присутствие были, однако тонкие, изогнутые тени пропадали, стоило приблизиться. Местные обитатели не были настроены ни любопытно, ни агрессивно, сторонясь вошедших в чертоги их господина воинов. Лишь ветер сопровождал вторженцев, мелодично свистя и перезванивая катающимися по полу льдинками, точно музыкальными инструментами, создавая ни на что не похожую, завораживающую мелодию, полную гармоничных диссонансов и неожиданных контрастов.

Однако мелодия, равно как и прекрасные узоры ледяного царства, не туманили разум, не ослабляли волю — напротив, требовалось приложить сознательные усилия, чтобы осознать их сложность и глубокую, сокрытую красоту. Если первая половина дворца обращалась к чувствам, то вторая — к разуму.

— А у этого демонца есть вкус, — признала Бета. — Фиг его знает, на что рассчитывает, но если это ловушка, то непростая.

— Да-да, не вестись, помню, дорогая, — напряжённо улыбнулся Сэм, с подозрением вглядываясь в безобидные красоты ледяного царства. Однако никакой враг не выпрыгивал из-за угла, и Сэму приходилось прилагать немалые усилия, чтобы оставаться сосредоточенным, готовым к отражению атаки вместо невольного любования. Будь это запахи или писульки, ему было бы легче, но вместо них — бодрящая свежесть (а ещё недавно лютым морозом бы назвал!) и фрактальные узоры.

Умения-знания колдуна, псайкера, Беза и, как ни странно, Эффиля подсказывали, что для настоящего понимания этих фракталов придётся посидеть-посчитать с крутецким компом, нехило так обмазаться математическими штуками. И нахрена так делать? Какая выгода? Зимние загадки раздражали своей загадочностью. Где ловушка? Где враги?

Сэм и Бета продвигались дальше. Постепенно изменилась сама концепция: ледяной, но дворец, превратился в холодные, ясные просторы, над которыми кружилась в математически выверенном танце триада солнц. Это нельзя было назвать «пустошью», скорее — некоей огромной открытой экспозицией. Кружение снежинок, звон льдинок, шум ветра, переплетение узоров, переливы, отраженья света оказывались, стоило лишь приглядеться, частями одной мозаики, согласованной картиной, и особенное волшебство этому замыслу придавало то, что диссонансное, казалось бы, присутствие чужаков только вплеталось в общую картину, оттеняло её, становилось ещё одним элементом общей гармонии.

— Тот, кто это создал, — голос Сэма вплёлся в музыку перезвона-пересвиста как ещё одна вокальная партия, — лучше контролирует силы этого… варпа, чем та огненеудачница. Типа стопроцентный КПД.

— Благодарю за комплимент, — высокий голос будто бы вычленялся из ледяной композиции. — Следуйте за путеводным лучом, дорогие гости.

Луч не был обычным: яркий блик, результат множества сфокусированных отражений, вроде бы хаотично рассеивающийся в снежной дымке. Ни Сэм, ни Бета не заметили изменения мелодии, создавшего этот луч, и подумали, что мелодия банально слишком сложная. Это было не так: демон просчитал точное время всех движений и разговоров с помощью интуитивного видения будущего через варп и сложной логики, адаптировав мелодию к вторженцам заранее. Ровно по тем же причинам присутствие Беты и Сэма казалось естественной частью мелодии: оно ей и было.

— Ты не будешь сражаться, — не вопрос. Сэм чувствовал в сказанном уверенность.

— Конечно, — легко согласился демон. — В грубой силе я всегда уступал моей так называемой сопернице, которую вы столь безукоризненно убили.

— Но она была равна тебе, — здесь не предполагала, а утверждала уже Бета. «Думай символами», так?

— Суммарно, интегрально — безусловно, — в дрожании ведущего их луча угадывался кивок. — Пожалуй, она приносила Принцу Наслаждений больше силы, нежели я, в единицу условного синхровремени. С другой стороны, я не зря нахожусь гораздо выше неё в иерархии милости Слаанеш. Существует тысячи тысяч тысяч демонов, подобных моей самозваной сопернице. Искусство сочетаний и экстремумов, практикуемое вами развоплощённой и другими, подобными ей, старо как мир. Простые пороки, банальные, общие для большинств наслаждения, — капля отвращения в его прохладном, звенящем гласе. — Массовые, легко извлекаемые, безусловно полезные, но упрощающие, уплощающие, тогда как Тёмный Принц не желает быть простой и плоской. Таких, как я, не более нескольких сотен на видимые мне метавременные срезы варпа, и именно мы формируем, продолжаем, улучшаем не силу и массу, но разум и тонкость того сверхметавихря эмоций, сознаний и душ, который называет себя Слаанеш. Мы не пытаем смертных, не совращаем их, но вдохновляем, даруем удовольствия, истекающие из сложных аспектов души. Тёмный Принц не может сравниться с Владыкой Перемен в искусстве плетения интриг, но мы позволяем отставать не слишком сильно; грубый же Кровавый Бог всегда превосходил нас в чистой силе, и только хитрость, ум, подлинная сложность даёт нам способность побеждать его. Я — один из творцов высокого ума Тёмного Принца, и он всегда будет ценить меня больше, чем ту наивную жертву ваших Красных Миль.

— Посамолюбовался на славу, понахваливал себя, молодец, возьми с полки пирожок, — усмехнулась Бета на весь этот монолог. — Ведёшь к тому, что добровольно отдашь нам пленников в обмен на то, что тебя не тронут, трус?

— Не трус! — оскорблённое достоинство. — Я слишком ценен, чтобы жертвовать собой в тщетной попытке совратить ваши души. Вы заберёте своих друзей, выкорчуете из их разумов посаженные мною не слишком старательно семена, а я верну отныне исключительно свой дворец обратно во владения богини. Ах, если бы не импульсивность убитой вами дурочки, я бы не терял время на эти глупые речи, а занялся бы новой симфонией, новыми дарами Повелителю Извращений!

Сэм и Бета переглянулись. Расклад их вполне устраивал. Однако спустя несколько минут они почувствовали… разлад? Гармония света и звука нарушилась. Разлад был столь мал, что они не заметили бы его, не пробудь здесь какое-то время. И разлад рос. А потом луч погас.

— Проблемы, чувак? — спросил Сэм.

— Существенные затруднения, — теперь голос звучал над мелодией — демон прилагал немалые усилия, чтобы не нарушать её. — В мои владения вторглось неизвестное создание. Предлагаю сделку: вы сопроводите меня к нему и уничтожите, если потребуется, а я отдам вам пленников в целости и сохранности. Гарантией сделки будет мой статус: если убить-развоплотить меня, то потеряю милость Тёмного Принца, которой добивался многими веками.

— Веди, — после кивка Беты бросил Сэм.

Льдинки и варп-иней взметнулись в прекрасном танце, формируя изящную, но безусловно мужскую фигуру. Если бы не голубая кожа, этого демона можно было бы принять за человека, а судя по одеяниям, манерам и короне — монарха немаленькой страны. Красоту его портило только выражение лица и резковатые жесты: демон откровенно нервничал.

— За мной, уважаемые гости, — и направился сквозь свои владения.

Переливчатые кристаллы и снежная дымка расступались перед ледяным демоном. Он шёл быстрым, стелящимся шагом, но всё равно успевал жестами и колдовством гармонизировать экспозицию-представление вокруг. И чем дальше трое шли, тем больше приходилось демону прилагать усилий, чтобы даже не вернуть, а хотя бы сгладить разрывы и разлады. Окончательно он прекратил этим заниматься, когда впереди показался чей-то массивный силуэт. Трое замерли, готовые к чему угодно.

Из снежной дымки вынырнуло странное, исковерканное существо. Четырёхметровый безусловно демон стоял на четырёх ногах, и одна из них была точно выточена из синего кристалла и оканчивалась птичьей лапой, другая — гнилая, вспучившаяся гноем неведомого зверя, третья — нога прекрасная женская, четвёртая же — увитая мускулами чёрно-красная лапа. Точно таким же было и остальное тело, посвящённое, кажется, всей Тёмной Четвёрке, но не вместе, по отдельности: четыре руки, туловище, точно свитое из четырёх разных частей, и, наконец, голова. Голова была самой обычной, безусловно, нечеловеческой — чем-то средним между человеком и эльдаром**.

— Что ты такое, гость? — содрогаясь от отвращения, вопросил ледяной демон.

— Посланец, — четыре голоса зазвучали в унисон: грубый, бархатный, хриплый и манящий. — Я — воплощённый пакт, договор Четверых. Если один переходит черту, обращаясь к реальностям вовне без всех прочих, я восстанавливаю равновесие Великой Игры. А ты, — он указал на ледяного пальцем женской руки, — послужишь мне.

— Как же простой служитель Принца может вам услужить? — откровенно сладко-льстиво спросил ледяной.

— Убей! — выкрикнул грубый голос, и ледяной демон, кажется, прикладывал усилия, чтобы не заткнуть уши. — Убей колдуна по имени Алфред! Я дам тебе силу сокрушить его чары! Отрежь его голову и пожри его душу! Больше никто не посмеет вторгаться в твои владения! Ты же любишь рисовать, мальчонка? Порисуй замёрзшей кровью своих врагов!

— Ослабь его душу, — вмешался хриплый голос. Ледяной поморщился, но выслушал его внимательно. — Мои болезни отравят его волю, его дух взорвётся, погибнет, не в силах сердце удержать. Не нужно биться — зарази сам или через другого. Распаду, гниению и перерождению подвержено всё и вся: когда ты поймёшь это, то превратишь свою картину в вечный круговорот творения и разрушения.

— Используй иллюзии, — предложил манящий женский глас. Ледяной прислушался. — Вырви сердце из его рук, отдай его смертным. Я научу, как затуманить его взор, как заставить видеть то, что жаждет видеть, а не твой стремительный рывок. Моё знание поможет тебе и после: ты улучшишь свою прекрасную картину, обратишь совершенное творение в неповторимый шедевр, возвысишь себя в моих глазах. Разве приземлённые дары этих двоих помогут украсить наше творение? Да что они понимают в подлинном искусстве!

— Глупцы, — четвёртый, бархатный глас преисполнился высокомерия. — В руках Алфреда сила колдовства, которую вам не вообразить! Он прозреет сквозь иллюзии Слаанеш, болезни Нургла сгорят в пламени волшебного огня, защиты Кхорна если не падут — он обойдёт их, скрутит пространство, материю и варп по мановенью мысли. Только другой Кристалл, не Сердца, способен ему противостоять. Стань маяком, служитель Слаанеш! Я дам тебе знания, как вернуть Эллу Мэйдж, потерянную в варпе. И того, — усмешка, — кто не раз помогал нам восстанавливать равновесие, убивая лишних. Моё знание поможет тебе в будущем упорядочить свой домен, расширить, как пожелаешь, может быть, стать кем-то выше, превзойти свою природу?

— Соглашайся с последним, — отрезал Сэм. — Верни Эллу.

— Люди, смертные! — четырёхголосое создание обратило, наконец, на них внимание. — Вы можете принять наши дары ради равновесия. Наш враг — ваш враг.

— Обойдёмся уж, — хмыкнула Бета. — Эй, ледяной пацан, зациклился чего?

— Дай… — демон ощутимо колебался между верностью Слаанеш и давлением со стороны своих «гостей». Давление, впрочем, пересилило. — Дай мне силу создавать дороги в Хаосе!

— Да будет так, — посланник в единый миг обратился в вихрь четырёх сплетённых сил, и три из них улетели куда-то дальше, в глубокий варп, но не четвёртая, свитая из девяти синих лент. И ленты эти оплели вскрикнувшего демона льда, вонзились в самую его сущность… утонули, растворились в нём.

— Ну что, чувак, — ни капли не впечатлился Сэм, — теперь ты тоже знаешь кунг-фу?

> Давайте переключимся на Эллу Мэйдж, а заодно на мои крайне интересные (или нет) рассуждения

Варп чрезвычайно пластичен. Можно было бы назвать его нематериальным (вспомним синоним «Имматериум»), но таковым в полной мере он не является. Точно так же он не является ни реальным, ни нереальным в полном смысле. Полубытие, полуреальность, в которой идеи носят характер материи и могут быть уничтожены, а материя — характер идей и, в некотором смысле, неуничтожима и вечна.

Место, где понятия меняются, путаются друг с другом, одновременно плюс- и минус-бытие, плюс- и минус-истина, плюс- и минус-воля. Как мы уже знаем, варп плавно перетекает в Пустоту — одну из многих — что позволяет сравнить и с нею тоже. Я имел возможность снять параметры реальности и реальностности с варпа напрямую, когда перемещался по нему и перемещал других, но эти параметры — противоречивы и перепутаны, как и сам варп. Однако совершенно точно, что варп уступает, упорядочивается вокруг плюсов по любой из сторон: вокруг плюс-воли и, тем более, предельной воли, вокруг плюс-истины и вокруг плюс-бытия. Думаю, что варп является чем-то… фундаментально неполноценным, чем-то, лишённым собственной души. И именно вокруг душ он выстраивается и формируется. Ещё одно название варпа — это Море Душ.

Упорядоченный множеством душ множества вселенных, с которыми он явно или неявно связан, Имматериум хаотичен. Не в смысле минус-истины и чуда (хотя и не без этого), а более банально — слишком сложен, слишком много степеней свобод, свёрнутых и развёрнутых, слишком много различных фокусов упорядочивания, чтобы в «открытом» варпе, в конечном итоге, осталось хотя бы одно спокойное место. Вернее говоря, его не осталось в той области варпа, где оказалась Элла Мэйдж.

Есть множество способов путешествовать в Море Душ — как напрямую, так и психической проекцией. Можно использовать довольно сложные вычисления, буквально «на лету» подстраивая себя под изменчивые течения. Этот способ Элле и Калдору не был доступен, поскольку работает лишь для чего-то, связанного с конкретной реальностью, например, вошедшего в варп космического корабля, который собирается выйти в другой точке реального космоса (или, по крайней мере, полукосмоса, вроде места, в которое сейчас превратился Край Жаркой Ночи). Ни Калдор, ни Элла не имели актуальной связи с реальностью, по которой можно было бы вернуться.

Другой способ — это движение с помощью ориентиров. Значительные участки варпа упорядочены чьим-то присутствием, волей или разумом, например, четвёркой самозванных «богов Хаоса»: Тзинчем, Нурглом, Слаанеш и Кхорном, а также множеством подчинённых им демонов. Часть упорядочена сущностями, невероятно далёкими от этих четырёх, из мест, где варп граничит с чем-то чуждым, и даже Тёмная Четвёрка не желает бросать вызов этим существам. Не потому, что они сильны, а потому, что это будет напрасной тратой сил, нужных для Великой Игры. Упорядоченные домены, впрочем, повинуются своим повелителям, поэтому пройти через их скопление, а тем более, добиться, чтобы они вывели как можно ближе к Краю Жаркой Ночи, — напрасно и надеяться. В своё время Калдор Драйго сковывал своей волей не один десяток демонов, в том числе высших, чтобы заставить вывести себя обратно, в Материум, в Империум, который поклялся защищать. Будучи проводниками воли своих тёмных владык, демоны не раз обманывали Калдора ценой эфемерной полужизни… но чаще были не в силах выполнить его указ.

Третий способ — использованный мной в антракте. Если уже есть жёсткая, способная сопротивляться влиянию варпа нить, то сам варп будто бы кристаллизуется вокруг неё, формируя так называемый «путь». Элла, вероятно, смогла бы проложить варп-путь — но куда? Думаю, теперь вы начинаете понимать гениальность ХОД-Дамблдора, который проложил таковой путь к единственно подходящей цели из одной точки Имматериума в другую?

Я же использовал связь более… тонкую, нежели связь космокораблей Wh40k. Связь жреца и Истины, нечто, покоящееся в основании души Ивицера, формирующее его личность и сущность. У Эллы такой связи не было. У Калдора — была, но вот беда: эта связь вела совсем не в реальность Эллы. Кроме того, настолько тонкие аспекты бытия Элла ещё не научилась различать, а уж тем более — использовать себе на пользу. Выделить в том варпе, в котором она и Калдор находились, едва заметную поляризацию — и для меня было бы достаточно сложной задачей. Точно так же Элла не смогла обнаружить среди помех поляризацию, вызванную моим вниманием. Потому что её не было: никакого «луча внимания», я «просто» «частично пребывал» вместе с Эллой, и здесь скорее помог бы концептуальный поиск по подобию, чья идея чужда мышлению Эллы.

Предельный поиск в варпе всё-таки возможен. Пожалуй, сейчас я бы смог его осуществить. Не Марк и, тем более, не Элла.

Пятый способ*** более любопытен и применяется коренными обитателями Имматериума, а также людьми, попавшими туда психической проекцией или, как Калдор, лично. В чём-то это напоминает поиск друг друга у древних фейри — поиск существ, соединённых из идей, которыми являются демоны отчасти. Использовать собственные представления, не структурировать, а скорее репроецироваться в ту грань варпа, где путь короче или ясней, — так это описывается словами. Но человеческие практики словами описываются слабо. Необходимо делать вещи индивидуальные, слабовыразимые, максимально близкие к иномагии. Большая психическая, псайкерская мощь позволяет упрощать эти практики, буквально увеличивает гибкость человеческой души или демонической… «души», назовём её пока что так. Сами потоки варпа в таких случаях начинают подстраиваться под представления и желания искателя — и горе тому, кто не контролирует воображение и сиюминутные мотивации! А уж сколькие псайкеры с высоким психоиндексом сгинули в лапах демонов или свели себя с ума, просто заглянув в Имматериум…

Ни первое, ни второе не грозило Калдору Драйго, Серому Рыцарю, чья душа защищена верой и даром самого Императора, и Элле Мэйдж, взрастающему семени будущего величия. Я начинаю постигать природу того, что сделали Игнотус Певерелл и Хранящая Время. Это… одновременно легко (теперь я понимаю, почему Хранящая ограничилась следующим: «Это не было предопределением или самореализующимся пророчеством. Это было более тонкое изменение. Мне… сложно объяснить») и предельно запутанно: пожалуй, знание, что, вовсе никак не помогает познать, как. Но мы отвлеклись.

Тот факт, что пятый способ поиска дробь перемещения (в Имматериуме эти понятия слабо отделимы друг от друга) не несёт опасности, отнюдь не означает, что он сработает. Варп — штука тонкая. Но это не значит, что Элла и Калдор не попробовали.

Психическая сила Эллы с точки зрения Калдора была одной из редчайших: она стремилась свернуться, собраться воедино, и там, где другим псайкерам требовались все силы, чтобы спрятать себя, Элла тратила усилия на обратное. Впрочем, Калдор успел повидать всякое, таких псайкеров — тоже, и под его руководством Элла научилась управлять психическими силами, научилась менять варп не посредством эссенциалистики, а диктатом собственной воли. Эти выматывающие, местами однообразные упражнения мы опустим. Они продлились довольно долго, но, как вы понимаете, время относительно реального мира в варпе — изменчиво и изменяемо. Да и в самом Имматериуме оно зачастую значит ровно то, как ощущается — или желается. Равно как и пространство. Чем можно и нужно пользоваться.

Естественно, Калдор попробовал искать первым, опираясь на пси-образы Эллы. Так же естественно, что у него не получилось. Не одну сотню раз Драйго пытался найти какие-то из мест в варпе самостоятельно. Чаще всего у него не получалось. Насколько хорош Калдор Драйго в нивелировании чужого влияния, игнорировании течений и путей, любезно подставляемых Тёмной Четвёркой и их миньонами, настолько же плох в, собственно, достижении цели. Это было просто… не его. Так бывает, что у человека антиталант к чему-то, неумение, которое века тренировок лишь поколебали. Совсем иное дело — Элла Мэйдж, Маг Пространства, прирождённый искатель.

— Здесь должна быть не я, — сказала Элла перед первой своей попыткой. — Луна… — она вздохнула. — «Маг Надежды, класс, наиболее приспособленный к поиску в условиях экстремальной неопределённости», — процитировала Хранящую. — Линза должна была принадлежать ей — не мне.

— Но её здесь нет, — молвил Калдор без капли поддержки. — Есть только мы. Не отвлекайся, Элла. Твой дух должен быть сосредоточен. Отложи все мысли на потом.

— Сложно собраться, — она поделилась пси-образом. — Надежда размывает мысли. Я должна удерживать и Линз… — вдруг до неё дошло. — Секунду? — потратила ещё толику сил и водрузила Линзу в форме уже обруча на голову Драйго. — Ты знаешь, что делать.

Калдор кивнул. Теперь толика его воли, кажущейся безграничной, удерживала Надежду в узде.

Маг Пространства закрыла глаза и протянула руку, такую хрупкую и тонкую на фоне бушующих энергий варпа. Серый Рыцарь аккуратно сжал её своей, облачённой в терминаторский доспех. Элла непринуждённо зависла рядом с Драйго, подхваченная его телекинезом. Элла, полностью отрешившись от тела, устремила свою волю-и-представление вперёд, искривляя варп выпущенной на свободу психической силой.

Вокруг её тела зазмеились белые молнии, и Калдор вынужден был подавить паразитные выплески в свою сторону. Нейтральная, без капли красок, удивительная с его точки зрения воля устремилась во все стороны. «Должно быть, — подумал Драйго, — такой была сила Малкадора. Чистая, незамутнённая эмоциями, воля псайкера, целиком сосредоточенного на своей задаче».

Элла открыла глаза, горящие белым огнём. Повела свободной, левой рукой, будто продолжением воли. Имматериум повернулся. С удивлением Калдор созерцал вокруг себя хороводы математических символов и цифр. Некоторые он мог интерпретировать как параметры окружающего, но большинство — нет. Это была математика, незнакомая ему. Элла протянула руку и тронула ажурную конструкцию символов и смыслов, в которую обратился варп.

Этого прикосновения было достаточно, чтобы все цифры мгновенно перестроились, формулы изменили свою форму. Элла мыслекивнула и вновь протянула ладонь, на сей раз — один лишь указательный палец. Окружающие формулы переплелись в её голове с теми, которым Эрос «научил». Символы начали свой хоровод, повинуясь сперва неуверенным, а затем всё более чётким движениям.

Был математико-физический базис и были правила, как можно его менять. Элла полностью включилась в привычную работу. Но были и те, кому эта работа пришлась не по душе. Живые формулы, активно портящие всю раскладку. Дыры в построениях, намеренные съесть не только их, но и саму построительницу. Множащиеся сами собой ошибки. Искривлённое пространство, так и норовящее подставить под палец не нужную формулу, а какую-нибудь другую. И здесь началась работа Калдора Драйго. Он не понимал, что именно делает Элла, но прекрасно различал следы сил Хаоса. Ошибки исчезали под его пристальным взглядом, живые формулы сгорали, дыры в построениях заполнялись, а пространство расправлялось.

Формулы выстраивались в привычную Элле композицию. Она окружала двоих, точно одна большая математическая симфония, и усилиями Эллы-над-временем симфония эта продлевалась в бесконечность, обращая варп огромным символическим колодцем, по которому падала к цели она и Калдор. Но колодец начал… ветвиться. Если поначалу Элла уверенно находила нужное ответвление, то позже вынуждена была остановиться. Тысячи, миллионы ветвей, ведущих в сеанс****, должно быть, почти такой же, как и их, но — другой. Она замерла, заставила формулы застыть, судорожно ища решение проблемы…

Сверкающая нить, выпадающая из контекста визуализации, понеслась к ним навстречу из одного колодца. Эта нить одновременно была криком, криком проигрывающей Фло, ретранслированным ледяным демоном в направлении, предложенном Владыкой Перемен. Калдор ухватился за нить, когда Элла распознала, чей это крик, и та отпустила свои построения. Они, впрочем, не исчезли, а, по мере падения-выбора за нитью следом — дополнились начальными условиями и поправочными коэффициентами, выделяющими из всего многообразия достижимых сеансов тот единственный, из которого Элла и была родом.

Дальнейшее — вспышками мгновений. Миг — Элла и Калдор летят сквозь варп. Миг — приземляются в горячие пески.

Рядом — команды Джинни и Марка, тщетно пытающиеся собраться. Над кратером — упивающийся превосходством колдун и кричащая Фло.

«По плану», — Элла. В ответ — молчаливое согласие. Левая перчатка — в капчалог. Взмах палочки. Сила Надежды. Калдор исчезает.

Колдун с запозданием реагирует. Поворачивается, отпускает Фло, выведенную из игры. Потом разберётся! Кого ещё варп принёс? Чья душа так жаждет пеплом стать?

Надежда ощущается вокруг, но не для колдуна. Не тот диапазон. Он смещается к Элле. Выпускает вихрь варп-огня. Сжечь и позабыть!

Вокруг Эллы — пузырь нормальной реальности. Внутри него варп-пламя слабеет. Элла без труда гасит его, обратившееся простым огнём. Алфреду хватает мгновенья, чтоб понять.

Первая попытка: песок взмётывается вокруг него, вспыхивает. Лавина раскалённых песчинок захлёстывает Эллу. Когда песок оседает, Элла остаётся висеть в воздухе, как ни в чём не бывало. Смотрит колдуну в глаза, бросая вызов.

Вторая попытка. Ментальный таран обрушивается на её разум. Элегантным мыследействием, соединяющим лучшее из практик Теромоса и Калдора, отклоняется удар. Растворяется в варпе, ярко вспыхнув искрами округ неё.

Третья попытка. Колдовское пламя сгущается вокруг неё. Не для удара: рождает вполне физический феномен. Доли секунды — Элла в скрещеньи лазерных лучей. Но что это? Портал! Портал перенаправляет лучи вверх, в красно-чёрное небо.

Алфред уже не ухмыляется. Он сосредоточен. Это вызов, и вызов — принят. Его воля собирает не варп — саму варповость. Сгущает округ Эллы. Пузырь нормальности сужается, тает — воздушный шарик с дыркой. Свист — такой же. Элла — проиграла. Ей и не нужно было побеждать.

Колдун понимает это мгновеньем позже. Даже ослеплённый могуществом, он — бдителен, не глуп. Но мгновение — решало. Вспышка серебряного меча. Алфред блокирует её рефлекторно. Не блокирует другое — руку Калдора Драйго без силовой перчатки. Рука ложится на венец-Кристалл.

— Ты! — рычит колдун. Рыцарь Титана не удостаивает его ответом.

Две воли сталкиваются. Две души соединяются чрез сингулярность душ. Обе держат Кристалл Сердца. Обе направляют его силу с одной лишь целью — не дать её направить противнику. Дух против духа. Мысль против мысли. Страстная жажда власти против бескомпромиссной уверенности. Порок против чистоты.

В конечном итоге, воли Серого Рыцаря и колдуна-тзинчита оказываются равны. В сверканье варп-молний стоят они, и Элла не рискует подойти помочь. Шальная молния едва не пробила её пузырь. Она связывается с Джеймсом, и тот эвакуирует через неё-маяк раненых. Элла остаётся наблюдать, искривив пространство в качестве защиты.

В конечном итоге, всё решается не в битве воль, а в поединке душ. С каждой секундой Калдор и Алфред зачерпывают всё больше и больше силы из Кристалла, чтобы противостоять противнику. Порченой, пусть многажды укреплённой душе колдуна всё тяжелей поспевать за кристально чистым духом Драйго. Он не то рычит, но то шипит:

— Никто… не в праве… моя… власть… — его одежда вспыхивает, рассыпается разноцветными искрами. Сам его облик, кажется, плывёт, на миг обращаясь то многомерным кристаллом, то вороном с синими перьями. — Только я… — он уже понимает. Он понимает, но имеет смелость продолжать. — Достоин! Только! Я!

Перья осыпаются прахом. Со звоном измерений рассыпается кристалл. Тело колдуна падает, но душа, психическая сущность, настолько могущественная сейчас, что, кажется, затмила бы и Императора, сжимает венец руками из огня.

Калдор сжимает зубы. Его кожа трескается, и кровь заливает терминаторский доспех. Глаза ярко светятся, свет окружает его нимбом, как святого. Он твёрдо смотрит в лицо колдуна, и сверхчеловеческое тело космического десантника выдерживает мощь Кристалла.

— Ты! — кричит Алфред. Под влиянием плотнейшего потока психической силы всякий цвет оставляет душу колдуна, возвращая ей несвойственную ясность, чистоту — и красоту. Сплетённая из пламени психическая сущность становится всё ярче. Элла отворачивает глаза. — Возьми Кристалл! Убей их! Тзинч! Нургл! Слаанеш! Кхорн! Убей их всех!

Колдун зачерпывает всё больше силы, пока — совершенно неожиданно со стороны — свет не гаснет в мягкой, долгой вспышке. Это неожиданно красиво — видеть, как столь могущественный дух перестаёт существовать. Никаких звуков. Смерть Алфреда их заглушает. Стихает ветер. Опадает песок. Гаснут прекрасные огни, на которые распадается сей дух, кроме одного, ускользнувшего в неведомую даль. В совершенной тишине отпускает собранную мощь и Драйго — отпускает с трудом, устремляет в небеса зелёной молнией, чтобы никого случайно не задеть.

— Свершилось, — молвит Калдор, протягивая Кристалл Сердца.

— Спасибо, — улыбается Элла, принимая его, а затем и Линзу Надежды, обратившую зыбкую вероятность подкрасться незамеченным в единственную реальность. — Что теперь? Поможешь мне закончить?

— Это место, — хмурится Драйго, — смердит варпом. И я знаю, где его источник. Уничтожим его — раз и навсегда.

___________________________

* Погодите, что? Элла сейчас берёт и успешно соблазняет высшего демона Слаанеш? Как ей вообще пришло это в голову? Вообще-то, это демоны должны соблазнять людей и требовать с них плату, а не наоборот!

** Эльдары, эльдар, также альдари — один из множества видов warhammer 40k. Известны длиной жизни, высокими технологиями, сильными псайкерами… и тем, что некогда своим распутством воплотили саму Слаанеш, тем самым поставив собственный вид на грань вымирания.

*** Разумеется, ориентирование в путешествиях по варпу, даже если не учитывать смешанные типы, отнюдь не ограничивается пятью способами. Однако я предпочту не углубляться в достаточно эзотерические и не влияющие на повествование подробности более, чем уже сделал.

**** В этом месте у вас могут возникнуть идеи ответа на вопрос, почему же каждый из Тёмной Четвёрки сравним как минимум с Инфуцором. Имматериум больше, чем кажется. Намного больше. Сравнение с Лесом будет адекватным. Те же, кто претендует на роль его богов и повелителей…