Иное (джен)

> пронесёмся к Храму, наблюдая, как он разделяется на части, местами выворачивая наизнанку вложенные пространства-времена, местами сворачиваясь в карманные вселенные. Прямо сейчас пробуждается Энтони Даффи, а Элла Мэйдж выполнит обещание, прежде чем взойти на Платформу с одобрения Ученика. Тысячи конструктов различных форм и назначений занимают свои места, а величайшие защитники Храма, аватары формы, берутся под прямой контроль Храма, чтобы защитить момент Творения. Они покидают пути, ведущие к Главному Генераторному Массиву, и направляются на его границы, одним своим присутствием продавливая хрупкую действительность. Вместе с ними активируются и иные защитные средства, в том числе главные орудия, предназначенные для прямого стирания любого существа, будь то хоть трижды Первый иль Второй. Храм выдвигает незримые псионные эффекторы и начинает стабилизацию реальности внутри себя. Спустя несколько секунд никакой свободной Пустоты в нём уже не остаётся — всё или втянуто в магистрали, или вытеснено вовне. Храм ждёт следующей команды, которую требуется отдать с Консоли, — команды на полное раскрытие и активацию всего безграничного набора операторов для своей работы. После этого останется лишь поместить в центр будущего Творения ядро кристаллизации — и начать.

Отодвинемся чуть-чуть назад во времени. Наш взор слишком долго задерживался на Храме — давайте же прыгнем в иной край! Край этот, ныне завершённый, упорядоченный усилиями Арадии и Лаад, чтобы после сеанса стать полноценной реальностью, небольшой, но обещающей вырасти, назначен Грэму Фергюссону. Его команда, состоящая из самого Грэма, Элизабет Миртл в прекрасном серебряном теле, Гарри Поттера, Гермионы Грейнджер и Седрика Диггори, встречает другие команды в лице единственной Джулии Сайнс, а также Джинни Уизли и Тома Риддла, после чего направляется к одной из двух оставшихся групп людей, замороженных во времени.

> встанем на точку зрения Грэма

Ты чувствуешь себя… на удивление довольным, даже радостным. Несмотря на всё, что случилось в Городе, в твоём крае, на Люосе, вы все живы. Бет снова с вами! Снова с тобой. Её тело, похожее на металлическое, на удивление тёплое, живое. Джу уверена, что оно станет почти что человеческим, когда у неё и Эллы будет время всё закончить. Бет чувствует себя немного странно, иномагия даётся ей гораздо хуже, призрачность и вовсе недоступна (к лучшему!), а вот волшебство работает прекрасно — правда, не на неё саму. У Седрика то же самое — только всё время возмущается, мол, смотрю на вас и хочется дышать, а дышать теперь не нужно!

Ты ведёшь отряд. Бет — рядом. Джулия позади тебя говорит о чём-то тихо с Джинни. Том Риддл рядом с ними вызывает противоречивые чувства, но ты смирился с ним. Джинни ему верит, а Джинни веришь ты. Гермиона и Гарри прикрывают тыл. Гермиона хмура и отказывается отвечать, что произошло. Гарри хмурый, потому что отражает настроенье Гермионы. Ты же… наверное, ждёшь, когда всё кончится? Осталось ведь совсем немного! Четыре аномалии, а Энтони и Элла разберутся с Храмом. Что будет дальше — загадывать не хочешь. Элис, Крис, Моргана, Хранящая… ты сделаешь, что должно. И будь что будет!

Группа из трёх людей смутно виднеется сквозь красный свет. Вы садитесь на травянистый островок и занимаете позиции. Ты переглядываешься с Джу. Вместе касаетесь свечения, сдёргиваете его, прикрытые щитами сзади…

— Вот и наша остановка, — бросает хмурый — не хуже Гермионы — Бартемиус Крауч. Неприятный как личность, но человек Хранящей.

— Всех приветствую, — улыбается Гвен Шепард, игрок родом из сеанса Хранящей же. Ты не был уверен, стоит ли полагаться на неё, не подведёт ли в решительный момент. Теперь знаешь. Вернулась в сеанс вместе с Краучем, а значит, будешь доверять. — Мы не опоздали?

— К самому времени собирать камни, — хмыкаешь ты, опуская палочку. — Не представите ли вашу спутницу?

— Марья Эк, — коротко представляется светловласая женщина. — А это, — она поднимает руку с простеньким мечом, точные копии которого держали и Крауч с Гвен, — Лиа, наш дорогой друг.

— Привет, — говорит меч с трёх точек. Ты только касаешься паутины, как отдёргиваешь волю. Лиа буквально разрезала её, будучи одновременно и частью, и полностью от неё оторванной — своего рода осью, влияющей на характер связей вокруг — связей, напрямую к ней не ведущих. Чем-то напоминает Алатырь-камень и защиту Эллы от Хранящей. — Нам туда, — веское слово сказано с совершенной небрежностью — Джу, и та говорила более… веско, что ли? Из этих троих именно Лиа, принявшая облик трёх мечей (это подсказывала обычная — не «ино» — интуиция), оказывается самой трансцендентной.

— Спасибо за синхронизацию, — кивок вам от Марьи. — Барти, Гвен?

— Готов, — а Марья похожа него манерами. Определённо родственные души! Думается даже, что из них вышли бы на удивление гармоничные муж и жена.

— Извините, нет времени говорить, — улыбается вам Гвен. — У нас есть незаконченное дело.

— Дело?

— Всё потом, — качает Гвен головой. — Лиа?

— Я чувствую её, — шелестят мечи.

— Тогда в бой!

В следующий миг нечто разрезает пространство, разрезает реальность, разрезает и то, что прячется за ней. Вы отшатываетесь. Три меча невозможным образом охватывают троицу, вместе с тем оставшись в их руках, а затем врываются в разрез, который аккуратнейшим образом закрывается с обратной стороны. Кажется, что наступила тишина… в следующий момент отголоски битвы двух могущественных сущностей, от которой привычно уже дрожит паутина — меняются. Установившееся было равновесие, взаимный пат — нарушились. Весы качнулись. Где-то там, за пределами сеанса, в домене по имени Авалон, невыразимая острота Лиа, направляемая тремя людьми, сталкивается с безумной жаждой разрушения и победы, поддержав дикую ярость предельной воли. И Морриган начинает уступать Алисе Орловой пядь за пядью.

> Разрежем пространство и время (метафорически, а не как Лиа), чтобы миновать бесчисленные искривленья Храма и оказаться в карманной вселенной, некогда подаренной Учителем Ученику.

Какое-то время они приходили в себя. Кому-то требовалось меньше времени — Лилит. Кому-то больше — Мойлину и Северусу. Кто-то задумчиво созерцал сотворённое — Модрон и Храм.

— Это нужно сделать, пока квинтэссенция свободна, — замечает Лилит, вернув стабильность собственному разуму.

— Я не справлюсь одна, — отвечает Элла, окружённая исцеляющим свечением эссенции. Её немного злит тот факт, что тело, что мозг без имплантов и глубоких изменений, проектировать которые просто некогда, не выдерживают темп сеанса. Мельком Маг размышляет о последующих, постсеансовых оптимизациях. Я же думаю о том, что эти размышления бесплодны. Элла не улучшит себя таким образом. Полагаю, что эту возможность у неё заберут. Вы ведь понимаете, о чём я?

— Ты и не должна, юный творец, — молвит Храм. — Я не способен на тонкие воздействия, но если ты будешь моим проводником, а ментальную нагрузку примет на себя сущность, именуемая Лилит… Существо, известное тебе как Охотник, устроено крайне любопытно, но более всего важно, что оно не уничтожает своих жертв без причины. Оно пленит их псионную суть и эссенцию в своеобразной клетке виртуальной реальности, идеальной иллюзии, созданной самими же пленниками. Неразумный, Охотник выступает в роли посредника между пленниками и окружающей реальностью, используя чужую эссенцию и разум, как свои.

— Их можно вернуть? — понимает Снейп.

— Не всех, — мыслевздох. — Я полагаю, нескольких Зел-Нага возможно возродить. Человек, известный вам как Роберт, окончательно мёртв, но человек по имени Дилан — в числе активных шаблонов адаптации. Что также интересно, исполнимо и само желание Охотника. Адаптация, которой он жаждет, сам того не сознавая, реализуема. Лилит права.

— Он будет сопротивляться, — Элла не спрашивает — утверждает.

— Используй этот оператор. Лилит, Элла, осознайте параметры мысленного контакта. Северус, Мойлин, это ваши точки доступа — наблюдение полезно для автоэволюции.

— Ну спасибо, добрый Храм, — несмотря на толику ворчливого сарказма, Северус (и Тёмная Луна внутри) вполне доволен. Мойлин молча кивает: нового не чуждается — отнюдь.

Охотника проносят внутрь мастерской. А дальше начинается некая смесь алхимии, духовной хирургии и ментального программирования. Выделяются «активные шаблоны» — пси-сущности в сплетении с эссенцией существ, которых Охотник использует достаточно часто, чтобы копировать поведение и навыки, но при этом слишком редко, чтобы «усвоить» целиком, разобраться, что статистически полезно и интегрируемо, а что — ненужный мусор, следует отбросить. Часть активных шаблонов оставлены в покое: это различные обитатели Пустоты, разумные и нет, в общем-то, никому не нужные. Шаблон Дилана Даффи и четыре шаблона Зел-Нага аккуратно вырезаются и извлекаются наружу.

Разумеется, «вырезаются» — это краткое описание тонкой операции. К счастью, не слишком тонкой: сам по себе «эмулирующий орган» Охотника приспособлен для разрыва контакта с ненужными шаблонами. Вызовом является извлечение без повреждения как органа, так и душ потенциально живых существ. Шаблоны следует поместить в подходящую форму, исправить повреждения, запустить восстановление сил. Всё это занимает часы, однако Ученик меняет течение времени в своей мастерской относительно остального Храма.

Последняя фаза — сам Охотник. Эта манипуляция не столь тонкая, сколь комплексная. Здесь Храм, не стесняясь, просит помощи у Модрон, и Модрон делится своими наработками. В конце концов, она изучает Храм, и Храм имеет право на изученье Модрон. Начинается их плодотворный информационный контакт, к которому я немедленно присоединяюсь.

Ну а Элла Мэйдж направляет через оператор пси-фокусировки Надежду и Разум. Разум отражается внутри Охотника, заполняет модуль эмуляции, рождает зеркало, способное к самоотражению, и первичные микромодули, чьи модели составлены некогда Модрон, доформируются снаружи и внутри новорождённого сознания. Я улавливаю некое преломление, некий момент, когда количественная сложность скачком обращается в новое качество. Существо, лишённое разума — его приобретает. Ученик и Модрон устанавливают с существом пси-связь и переносят Охотника в изолированную область, где они займутся первоначальным воспитанием. В подобные области переносятся Дилан Даффи и четверо Зел-Нага. Им нужна совершенно особенная среда, чтобы восстановиться, но Храм способен обеспечить едва ли не любые мыслимые условия.

Внутри мастерской Элла учится, как управлять Консолью, получает знания и пси-шаблоны навыков Творения. Этого мало. Не хватит, чтобы прямо сейчас создать свою вселенную — в конце концов, Зел-Нага разработали титаническую теорию за мириады итераций Цикла. Но Элла не собиралась создавать автономную вселенную. В некотором роде, она будет импровизировать, творя Песнь, вселенным обратную. Или, может, дополнительную даже?

> Немедленно вернёмся в Край Осеннего Уюта!

Сборный отряд делится. И Грэм, и Джулия чувствуют, что время на исходе. Они уже не могут расправляться с аномалиями вместе. Последнюю группу людей оставляют на потом, на того, кто справится раньше, и отправляются к «Саду» и «Пещере». Вместе с Джулией полетим к острову с большой пещерой.

— Раньше ты разделялась, — замечает прозорливый Том.

— Я слабею, — улыбка, но тревожная. — Что-то закрывает Великое Солнце. Мне тяжелее спрашивать и получать ответы, я становлюсь меньше. Боюсь, в критический момент с вами будет просто Джу, а никакая не Принцесса-Королева.

— Мы защитим тебя, если надо, — твёрдо отвечает Джинни.

— Я не смогу исцелять тело — только разумы и души, — вздыхает Джу. — Пока я ещё могу снимать временные завесы, но скоро разучусь и это.

— Ты — не луч, — вставляет Том, когда они находят искомую пещеру, снижаются пред ней.

— Луч — часть меня, как я — его, — интонация скорее согласная, не отрицающая. — Я… чувствую себя немного одинокой, — вздыхает она. — Луч затмевает это, наполняет меня, а когда его меньше, то я вспоминаю маму с папой, друзей, приятелей, знакомых в университете…

— Мне проще — со мной Том, — кивает Джинни. — Я… не хочу видеться пока с родными. Боюсь, я буду чужой для них. Столькое пережила без них! Я дура, да?

— Разве что немножко, — улыбается Джу.

— Мы с тобой, Джу, — отражает улыбку Джинни. — Я, Том, Элла, Сэм, Бета, Грэм, Энтони — мы все! Мы же команда, помнишь? Ты не одинока.

— Спасибо, — Джулия прикрывает глаза. — Нужно будет попрощаться с прошлым. Отпустить. Слишком резко я вступила в Игру.

— Нам всем пригодится время, — серьёзный кивок от Тома. — Но потом.

Джулия касается зоны остановленного времени и позволяет ей растаять в лучах Великого Цикла. Втроём вступают они внутрь, бросив заклятия познания вперёд. Ничего опасного внутри.

Они ступают по большой каменной зале, полной загадочных игровых механизмов, картин, мебели, сейфов, ящиков… Сложено всё беспорядочно, но при этом аккуратно. Ни пылинки, ни соринки, ни намёка, что место оборудовалось в спешке. Напротив, похоже, сюда складывали вещи годами, если не десятилетиями. На чём-то — чары стазиса, где-то — защитная магия, а что-то вовсе укутано в защиту, сотканную из… множества аспектов сразу?

В самом конце залы, у постамента, на котором покоится Луна Лавгуд, совершенно точно мёртвая, пусть кажущаяся такой живой, парит в воздухе, скрестив ноги, Элиза Даттон. Она выходит из глубокой медитации, как только троица подходит ближе. Касается их отработанной связкой аспектов. Удовлетворённо кивает и открывает глаза:

— Приветики, давно не виделись. Конечно, меня открыли под конец, ну типа и не сомневалась!

— Что с ней? — спрашивает Джинни, осторожно подойдя к постаменту. Она уже знает ответ — два духоимпланта в связке отрабатывают моментально.

— Технически, это называется смерть, — Элиза не отводит взгляда. Она не чувствует вины или боли. Они прожиты многажды. Остались лишь решимость и бесконечное упрямство. — Надеюсь изменить.

— Но как? — тихо спрашивает Джу. — В этом теле не осталось ни следа, ни связи…

— В типа теле — безусловно да, — хмыкает она. — Но есть у нас с Игнотусом одна идей… погоди-ка! — Элиза вскидывает руки, и пещеру затапливает аспект Света, чтобы столкнуться со своей противоположностью вовне неё. — Что за фиготень у вас там происходит?

> На этом интригующем месте, пока Пустота ещё позволяет нам смещаться и повествовать, обратимся внутрь Храма, самые его глубины, в место, прозванное Главным Генераторным Массивом.

- Я… — они с Ханной произносят это одновременно, когда он встречается с ней взглядом.

Гнетущее молчание.

— Извини, — просто говорит он, смотря в сторону. — Если хочешь, связь…

— Верни, как было, — ловит его взгляд и не отпускает.

Молчание — терпеливое с её стороны и тяжёлое — ему. Наконец, связь укрепляется и открывается. Она врывается внутрь свежим ветром своих чувств. Их чувства, эмоции, их «я» переплетаются. Он полностью открыт, а она никогда и не скрывалась. Она показывает всё, что говорила Джулия. А он — свою тёмную сторону, готовую наброситься и умертвить.

— Я люблю тебя, — говорит он. — Я такой дурак.

— Я тоже дура, — усмехается она. — Надо было проявлять инициативу.

— А могло б сработать, — ответная усмешка.

— Разобрались в чувствах? — отрезвляюще-холодным ветром чужая мысль проносится сквозь них, заставив вздрогнуть всем телом.

— Теромос? — снова произносят одновременно, вместе обернувшись. — Как ты…

— Игроков спасать я права не имею, — вместо него отвечает Лилит. — Этот протосс — не игрок.

— Так может, и…

— Ну не всё же мне за вас делать, — ухмыляется Лилит. — Роберта было не спасти, но у Дилана и Оливера — неплохие шансы. Благодарите Эллу — если бы не разгребала косяки за вами, было бы на две потери больше. Что ж, раз намиловались, нассорились и всё такое, то извольте отвести вас к центральной энергомагистрали. Храм уже заждался — жалуется и жалуется, бедный старичок, на немощность свою. Сам по себе-то «разморозится» — за парочку столетий!

— Как? — выдыхает Энтони, с трудом укладывая произошедшее в голове.

— Как ты разморозишь запасы Храма? — переспрашивает Лилит. — Я обещала помощь, если игрок справится с моим испытанием. Ханна справилась. Какую помощь хочешь, Ханна?

— А ты реши сама, — улыбается ей та. — Помоги так, как будет лучше!

— Ох ты ж вау, — криво улыбается в ответ, и крылья расправляются за её спиной. — Давненько мне не предлагали выбор! Всё сделай то да сделай это, музой вдохнови, идейку нашепчи, ту фигню создай да ступай отсюда нахрен. Давайте-ка прикинем случай ваш на пальцах…

Взмах рукой. Только что стояла — вдруг висит в окружении множества экранов и призрачных клавиатур. Вместо крыльев — сразу десять рук, на голове — нейробруч. Минута печати, размывающиеся от скорости пальцы, тихое гудение ускорителя субъективного времени, ещё десяток ускользающих от понимания Энтони, Ханны и Теромоса высших технологий, работающих слитно. Затем «обвязка» богини исчезает так же быстро, как и появилось.

— Случай запущенный, — изрекает вердикт, подняв палец. — Думаю, вот эта штука, — достаёт «из воздуха» шлем, вырезанный из тёмно-синего кристалла кайдарина, — подойдёт. Пси-линза! Фактически, материализованный оператор, только уже назначенье. В общем, вставляешь вот сюда Кольцо, — указала на выемку внутренней стороны шлема, — и направляешь энергию в цель. Шлем будет фильтровать твой псионный сигнал, выделяя главную компоненту и подавляя шум, а если главная компонента — не направление энергии, то подавится и она. Воплотила тебе идеальную функцию, протез навыка — цени! — протягивает шлем.

Энтони вставляет Кольцо внутри и надевает творенье Лилит.

— Эй, Храм, где там наш портал? — бросает богиня-не-богиня.

Под всеобъемлющий мыслевздох Ученика открывается зелёный портал. Протосс, два человека и одна попрошайка моей предельной воли переходят на небольшую площадку, повисшую под бездной.

Бездна энергии! Прямо над площадкой, сформированной, как и шлем Энтони, из цельнокайдаринового кристалла, спит океан. Переплетение красного, зелёного, синего, фиолетового, жёлтого — насыщенные тона перетекают друг в друга, возвышенно сияют и давят. Аватара формы на их фоне — незначительная мелочь. Давление, впрочем, существенно скрадывает, компенсирует кристалл платформы — также воплощённый оператор, действующий непрерывно.

Энтони закрывает глаза и начинает. Сине-фиолетовый луч пустоты вырывается из шлема и ударяет вверх. Малая капля энергии пробуждается, меняет агрегатное состояние. Луч растёт. Кайдариновая площадка слегка дрожит, компенсируя растущую отдачу. Луч повышает яркость, обращаясь в слепяще-белый конус энергии. Площадка компенсирует избыточное свечение, отклоняет в стороны протуберанцы энергии, каждый из которых дал бы фору памятному удару аватары формы.

Это продолжается долгие секунды, пока сам океан сверху не сдвигается. Цепная реакция происходит внутри «замороженной» Пустоты, высвобождая её потенциал. Энтони, повинуясь мыслекоманде Теромоса, прекращает зарядку-разморозку, опускается на предусмотрительно раскапчалогированный Ханной матрац. А океан сверху прекращает волноваться. Он падает.

Безумно-бесконечное море энергии, способное создать или разрушить тысячи вселенных, огибает платформу, переливчатым водопадом низвергаясь вниз — в центральную энергомагистраль. Из неё высвобожденная сила расходится по бесчисленным артериям и сосудам божественного механизма. И тогда Механизм выворачивается наизнанку.

Десятки тысяч фрагментов вылетают наружу, формируя между собой псионно-эссенциальные связи. Другие фрагменты и их целые массивы оказываются внутри этих механизмов. Десяток титанических колец-конфигураторов, миллионы малых корректоров — всё, что теперь снаружи. Они кружатся вокруг геометрического центра Храма, ныне легкодоступного. Это Платформа, и у Консоли, управляя Храмом, стоит Элла Мэйдж, а рядом с ней — Снейп и Мойлин.

— Тёмная флуктуация, — предупреждает их Ученик, наконец-то ощупавший сеанс сенсорами.

По его команде, подтверждённой Эллой, малые корректоры разворачиваются и создают непроницаемый щит, в который ударяет мрак. Тьма бессильно стекает — воплощённый концепт, подпитываемый окончательно активированным и полностью заряженным Храмом ей не по зубам.

> Пока темнота не отрезала нам эту возможность, скользнём в прошлое, к Грэму Фергюссону и его команде

Алый свет погас. То, что за временным занавесом казалось садом, предстало перед ними в иномрачном великолепии. Чёрные цветы с белыми стеблями — огромные, с деревце размером. Деревья же — кривые, точно вьющиеся вокруг чего-то — но чего? Вокруг воздуха? Тёмно-зелёные, сочные листья кажутся ядовитыми, а тёмно-серые соцветия на ветвях — пастями, готовыми укусить, стоит руку поднести.

— Дрожь от этого места, — честно признался Гарри, когда они ступили на белёсую сухую землю, отдалённо похожую на мелкий песок.

— Остров изменён, — отметила Гермиона. — Прослеживается сходство растительности с соседними островами. Какой-то фактор исказил её.

— Как аспект? — предположил Грэм, вспомнив место, в котором Джинни добывала Великий Кристалл Жизни.

— Похоже, — резкий кивок. — Возможно, фактор иномагический, возможно, аспектный.

Седрик и Элизабет промолчали, вглядываясь в заросли. Сверху найти ничего не удалось, а вот внутри под густым сплетением кривых деревьев нашлась тропинка. По ней отряд углубился в уже точно не «сад», а настоящую чащу. А когда показался её центр, углубление, сверху прикрытое лесным покровом, в голове Грэма прозвучало:

«Близится угроза, с которой тебе не справиться самостоятельно».

Настоящее замедлилось почти до полной остановки. Грэм ощущал смутное напряжение: похоже, Инфуцору было тяжело так делать.

«Мой ресурс ограничен, — подтвердил тот. — Частица Варсиэра в твоём мозгу, через которую держу я связь, почти истощена. Она исчезнет после одного вмешательства, и этому вмешательству время — именно сейчас».

«О чём ты говоришь? — спросил его, разглядывая замершую область зрения, прощупывая всё вокруг иномагическими чувствами. Пусто. — Я ничего не чувствую».

«В прошлый раз иноинтуиция тебя подвела, и я потратил большую часть ресурса на сохранение твоей души за пределами действительности. Помнишь?»

Он помнил. Не очень хорошо помнил, и вспоминать было очень больно. Есть вещи, от которых следует держаться подальше. Даже в памяти — подальше.

«Эта вещь из таких. Ты приближаешься к архиврагу Хранящей Время, Грэм. Это Крис, и он очень долго ждал. Он убьёт тебя. Убьёт твою команду. Он разрушит всё, что служит кирпичиками в здании плана Хранящей. Твой край, сверхъякорь, Сердцевину Камня — всё. Месть — бессмысленная, беспощадная. Я вновь, как и в прошлый раз, прошу тебя о доверии. Сейчас никто не вмешается. Ты рассчитываешь на разрушение Времени, но он встанет над Временем, и у тебя будет ровно один шанс».

«Что конкретное ты предлагаешь?» — если это Крис — а Инфуцор, несмотря ни на что, ни разу не врал раньше — то… Крис порвал руками Красную Милю на глазах Беты и Сэма. По словам Кристо — Рыцарь Ярости и Пустоты, по словам Сэма — «вёрткий и умелый хрен», Беты — «живой якорь, иномагией и пытаться глупо, магией — ну только если Мерлин во плоти». Если он ещё и «стоит над временем», то Инфуцор прав: Грэму не справиться. А кому справиться-то?

«Я уберу его, — ответствовал Инфуцор. — Есть способ, очень сложный способ использовать метамагию и Время так, чтобы отдалить бой с ним. Когда сюда вернётся Алиса, когда здесь будет оружие по имени Лиа, принесённое Краучем и Гвен, когда освободятся Ивицер и Морулис, когда наготове будет Элис… До тех же пор бой с Крисом следует отложить. Я думаю, что смогу обезвредить и его ловушку. Разрушь Время с полным согласием подчиняться моим приказам. Я даю обещание, что не причиню тебе вреда. Победа Криса — моё поражение».

Один раз Грэм отказался. Тогда Фес-Ис сохранил его едва ль не чудом. И… Грэм верил, что Инфуцор и Хранящая имеют общий до какого-то момента план. В то, что это будет последнее вмешательство Инфуцора, — тоже верил: голос Фес-Иса звучал точно отдалённее, слабей… Нет, это не обман. Это необходимость.

«Когда?» — спросил Грэм, приготовившись. Аспект дрогнул на кончиках мысли. Скальпель Времени, да? Тот, которым вырезают опухоли. Крис определённо был опухолью ИМ-листа. Он будет скальпелем в руках хирурга.

«Тебе понадобится Старшая Палочка, — подсказал Инфуцор. — Я обещаю, что не трону Мантию и Камень. В них нет нужды. Возьми Палочку в руку, — Грэм извлёк её из капчалога. Это мгновенно. — Теперь сосредоточься. На счёт три позволь мне вести тебя. Раз… два… три!»

И время рассыпается на части.

> В отличие от Грэма, я могу наблюдать со стороны, пусть не за всем.

Инфуцор мастерски владеет Старшей Палочкой. Пожалуй, у него есть шансы победить, задумай он во время этого «таймскипа» атаковать меня. Но Инфуцор не солгал. В центре чащи-сада ждут Крис и Дирф. А в руках у Криса то, что вызвало искажение леса — квинтэссенция Пустоты. Инфуцор начинает действие, и Крис синхронизируется с надвременем этого действия. Такова всереальность, часто свойственная существам и предметам, обладающим предельным бытием. Первое, что делает Крис, действие по умолчанию — использует квинтэссенцию Пустоты в качестве оружия, как и положено Рыцарю.

Эта атака начинает своё распространение, но Инфуцор уже смещается в «надследующий» слой метавремени. Крис проваливается следом. Инфуцор искривляет метавремя глубже, едва ли не предельно искривляет, и Крис, неопытный в таких вещах, не успевает. Согласен, самостоятельно Принц действительно не перегнал бы Рыцаря Пустоты.

Любой отрыв в таких вещах, как метавремя, означает ничем не ограниченный временной лимит. И Инфуцор реализует его. Он «наматывает» на Старшую Палочку пряди выпущенной тьмы, скрывая от меня сущность, но не результат последующих действий. Крис и Бард исчезают. Затем Инфуцор отпускает метавремя, уходя обратно, на уровень, где тёмная завеса начинает своё распространение. Скрывается за ней. И я более не могу следить за ним.

Не только за ним. Сила Пустоты, старательно откалиброванная на информационную составляющую, рвёт ткань самого повествования. Всех мыслимых повествований! Она стремительно распространяется по сеансу, и редко где противодействие себе находит. Как мало остаётся огоньков в неудержимом мраке неопределённости!

Привычно парирует знакомую флуктуацию Ученик. Ковчег опирается на сверхъякорь и ограждён доменом Модрон. Элиза Даттон успевает выпустить противоположный Пустоте аспект. Сияет Сильф Света Арания Серкет. Огромные станции Хранящей автоматически изолируют себя от окружающей среды. Элис защищает Проспит, Скайю и свой флот. Дерс ограждён Хранящей Время. Кость не впускает Пустоту внутрь. Божества в некотором роде сохраняют контроль над тканью сеанса, ограниченные, однако, ясностью, ушедшей в минус. Кутаются в потоковые щиты Джеймс с Фло. Вера вырывается из тисков неизвестности — ничто не в силах сковать мастера Дыхания. Конечно же, не проникает тьма и в Авалон, и в Разноцветье. Но всё остальное ею окутано, поражено: разрушается всякая история, каждая определённость и осмысленность.

Принц Пустоты, я делаю то, ради чего Хранящая даровала мне полномочия сказителя. Я обращаюсь к силе своего класспекта, соединяю его с предельной волей и обрушиваю на мрак. Ныне моя воля будет определять видимость, и выпущенная тьма падёт. Не сразу. Понадобится некоторое метавремя, чтобы подобрать противодействие столь экзотической угрозе. А пока сеанс затмлён, я вынужден прервать наше повествование, и, значит:

Занавес закрывается