Иное (джен)

Всё завершалось. Это место — последний рубеж, её последний шанс. И человек напротив — очередное препятствие между ней и этим шансом. Она видит его имя. Геллерт Гриндельвальд. Она видит его разум, спрятанный за прочным панцирем. Она желает сломать его и наизнанку вывернуть.

Это началось метаэры назад. Тогда, когда её мать, Королева Совершенства и Порядка, сущая меж Древами, вошла в силу после запланированного перерождения. Будучи Королевой, она видела будущее и метабудущее, и природа её была такова, что зрела дальше большинства лучерождённых. Оставшееся меньшинство было слишком слабо или глупо, чтобы воспринимать метавремя как целостное нечто.

Мать видела сложившийся порядок. Мать видела большой причинный цикл. Мать видела бесконечную, непредсказуемую угрозу от существа по имени Инфуцор, от Силы, которой он повелевает. И она знала, что породило, в конечном итоге, эту Силу. Нечто, одновременно схожее и полностью ей противоположное. Песнь. Так это зовут наивные игроки. Песнь есть опасная возможность. Песнь есть связь, есть призыв, есть исток великого хаоса — посему должна быть уничтожена. Даже если ценой будет погибель Леса. В конце концов, никакой порядок не был вечен, и Лес — не исключение. Но Песнь… Песнь на вечность претендовать имела право. И чтобы сохранить метапорядок, мать начала работать.

Королева Совершенства, она создала чужими руками совершенное оружие. Манипулировать другими лучерождёнными всегда было для неё элементарно. Мать создала Моргану. Моргана же создала Морриган и Модрон. Одна будет новым источником порядка, если-когда Лес падёт. Другая — разрушителем. Первая попытка матери провалилась — Морриган проиграла, вынуждена была отступить, так и не разрушив то, что привело к открытию листа и прибытию Инфуцора. Тогда мать, ещё до самого открытия, начала дальнейшую подготовку. Она плела причудливый узор причин и следствий, скрытый от взгляда всех великих игроков, включая Инфуцора и Хранящую Время, — узор, чтобы сделать Криса могущественней, чтобы соединить его и Морриган силы в этом сеансе.

Медузой прозванная была частью этого узора — самой осведомлённой частью. Мать родила её от всего лишь Лорда — не Принца и не Короля. Она выбрала очень особенного Лорда — такого, который даст ей, клинку, идеальную заточку как по праву рождения-наследования, так и — воспитанием. Мать выбрала воина и убийцу — уникума среди лучерождённых. Медуза с детства училась воевать. Благодаря матери получила она свой проклятый взгляд. Она победила отца и уничтожила, как и задумывалось до рождения.

А затем, чтобы доказать, что достойна стать частью Дикой Охоты, всерьёз сразилась с матерью. Использовала её луч против неё самой, вобрав частицу его силы. Убила, разумеется. Морриган с радостью приняла её, и вместе убивали они богов и лучерождённых. Не поколебали мировой порядок, порождающий цикл, как и видела мать, но прозванная Медузой набралась опыта, сразилась с сильнейшими, выжила в страшнейших бойнях, чтобы применить всё это под конец. Она приняла судьбу совершенного инструмента, судьбу лезвия порядка, разящего источник хаоса.

И теперь, пока Морриган развлекается с убийством Хранящей (не так уж много чего решающим в перспективе), а Крис пробует прикончить Лиа, чтобы не дать Творению свершиться, она должна будет убить как можно больше защитников, а потом ударить в самое уязвимое место Песни. В ретранслятор. У неё были способы, множество разработанных Королевой Совершенства и Порядка способов, чтобы уничтожить любой, даже самый совершенный порядок. И поле автоупорядочивания лишь усилит эти способы, а не помешает.

Она кивает Гриндельвальду. Могущественный маг. Разрывом в ткани реальности он с лёгкостью выбросит её из сеанса, а это — поражение. Тогда ей останется лишь вмешаться в цикл с той стороны — или поговорить с матерью в далёком метапрошлом. Плохие исходы. Таких она училась избегать. Научилась избегать любых «исходов», вырываясь из цепочек, Свету видимых, цепочек, скрытых Пустотой. Оставлять за собой разрушения, выходящие за планы, за границы всех и вся. Совершенный инструмент разрушения любого малого порядка во имя порядка величайшего — такова она теперь.

Медуза разделяет себя на тысячи тысяч копий. Каждая из аватар — это орудие, а снаряды — накоплены в домене, и их хватит, чтобы парочку галактик с лица вселенной истребить. Не сейчас. Это один из вариантов, но сейчас она не будет вызывать огромных опасений. Не время сталкиваться с Элис, Алисой или Ивицером лицом к лицу. Сейчас она должна победить с наименьшими усилиями, не раскрывая подлинный потенциал. Для своего уровня Геллерт — талантливый противник, но не более того. Она выжала бы из тех же самых инструментов много больше.

Заградительный огонь. Она даже не окаменяет чары. Просто отзывает и перевызывает аватары, пользуясь преимуществом домена. Ни одно заклятье не касается её. Ускоряется, телепортируясь с помощью перепризыва. Волшебники сражаются смело и умело, но скорость их реакции, скорость их мысли слишком уж мала. Пользуясь разницей временных потоков домена и сеанса, она буквально управляет каждой аватарой индивидуально, часть управления делегируя специально тренированным субличностям. Конечно, до Триликой Морганы ей далеко, но, как говорится, чем больше туша, тем громче падает. Суть ведь не в масштабе — суть в точности, расчёте.

Она не может пробить щиты платформ в столь частом дроблении на аватары. Использовать весь арсенал пока что рано. Но сами платформы, со всей магией, натянутой поверх, всего лишь лёгкие материальные объекты. Толкает их под выстрелы других платформ, максимизируя ущерб — и вот уже от грозных двух тысяч остаются жалкие две сотни, окружённые совместным щитом, отстреливающиеся во все стороны от неё. И тогда Медуза объединяется обратно в одно тело.

Атаки? Отправляются в домен. Она не собирается тратить на них силы. Вместо этого смотрит на щит. Они действительно такие наивные, чтобы поверить, будто щиты чем-то особенные, что её способность на них не срабатывает вовсе? Специально не пробовала раньше. Взглядом обращает щит в камень, вновь разделяется, окружая каменную сферу, раздёргивает её по домену и врывается внутрь раньше, чем маги успевают сообразить, что происходит.

Гриндельвальд пытается повторить свой трюк. Она утягивает следом за аватарами остатки боевых платформ. Аватары исчезают там, за границею сеанса. Она же остаётся внутри — один на один с «великим волшебником», от чьей армии в лучшем случае остались окаменелости, заботливо размещённые в домене.

Он пытается сопротивляться. Ставит многослойный щит, чтобы она не окаменила сразу. Бросается чарами, соединёнными с алхимией и иномагией, которые отказываются в камень превращаться. Использует кости богов, наполненные Жизнью, Роком. Демонстрирует, что победил б её отца. Она была сильнее этого ещё до встречи с Морриган. Какое-то время играется с ним, конспектирует трюки этих новых чудотворцев, ограниченных да изобретательных. Затем изрыгает из домена перехваченные чары со всех сторон сразу, предварительно реальность и пространство зафиксировав. Расчёт оправдывается — щиты падают, зато под ними всё цело. Статую Геллерта помещает к таким же сосункам в домен, а кристосорбы… кристосорбы — пригодятся.