Иное (джен)

— Привет, Луна!

Луна повернулась на голос. В её сне, теперь всегда осознанном, появлялся только один гость — Элиза. Луна попыталась разбавить тревогу в Элизином голосе искренней улыбкой.

— Привет! У тебя что-то случилось?

— Ой, столько всего! Представляешь…

И Элиза рассказала. О своих друзьях и особенно Кире и Осси, о компьютерной игре Sburb, которую выпустила корпорация Скайянет (это всё звучит так непривычно, но постепенно начинаешь разбираться!), в которой работают Осси и отец Киры, о том, как Вера решила, что первой начнёт игру именно Кира, наконец, как Кира транспортализовалась (это вроде бы как каминная сеть, только мгновенно!) в лабораторию, соответствующую их с Осси часовому поясу (часовые пояса — такая интересная штука, папа почти не рассказывал об этом!) и начала играть. О странных приборах и том, как они очень торопились до падения метеорита.

— А кто отправляет этот метеорит? — спросила Луна. Что такое метеорит и почему на нём живут злокислые макросовы, путешествующие между звёзд, она знала от отца. — И много там было сов?

— Осси говорит, что отправляет Игра, — объяснила Элиза, нахмурившись. — Ну, он типа не объясняет подробности, говорит, что мы должны сами узнать. Когда не надо, он очень загадочный. Так вот, потом…

Элиза очень возмутилась, насколько Кира безразлично отнеслась к смерти людей на месте лаборатории (интересно, как в лабораториях можно жить? там же всякие склянки и приборы, места для кроватей нет!) и пообещала, что больше никто не умрёт, в конце концов, всегда ведь можно выбрать дом в безлюдной местности? Как у Леона, например.

— А как же твой дядя? Ты возьмёшь его с собой? — немедленно озвучила своим мысли Луна.

— Я не знаю, — призналась Элиза. — Правда, не знаю. Осси говорит, от этой игры зависит судьба всей вселенной, и я не помню, чтобы он когда-нибудь врал. Но дядя… И Скайянет будет выпускать игру на рынок, так что метеоритов будет больше? И Осси, вроде бы, даже повлиять на это не может, только помог Кристо с тем, чтобы мы сыграли раньше и вроде бы как всё исправили. А если у нас не получится, то типа дядя может попасть под метеорит, поэтому, может, лучше взять его с собой? Я правда не знаю.

— А возвратиться из того места, куда забирает игра, можно? — уточнила Луна.

— Хм, а ведь можно! — улыбнулась Элиза. — Вроде бы, Осси говорил, что в игре есть механизм обратной связи или типа того. Плюс, конечно же, у нас есть разосланные Леоном телепорты! Вроде как чтобы мы не потерялись в игре, держать между собой постоянную связь. Думаю, если я оставлю свой на Земле, ничего ведь не случится? Тем более, Леон послал мне сразу два.

— Подожди, — вдруг поняла Луна. — А эти телепорты — они работают между реальностями?

— Не знаю, — задумалась Элиза. — Хм, Леон говорил, что они должны работать при любом пространственно-временном смещении или как-то так. Про другие реальности не знаю… — она снова задумалась, но Луна уже предчувствовала, что всё получится. — Хотя Осси говорил, что де-факто пространственно-временной карман игрового сеанса… не слишком сложно говорю?..

— Нет, — ободряюще улыбнулась ей Луна.

— Так вот, этот карман типа представляет собой отдельную реальность, в которой даже время раздельное и не зависящее от времени материнской вселенной. Это цитата, я сама так сложно не выражаюсь! — извиняющий взгляд.

— Игровой сеанс — отдельная реальность, — сделала вывод Луна. — Твоя дядя сможет уйти обратно через транспорали… — какие всё-таки сложные слова используются в мире Элизы! — транс-порт-али-заторы твоих друзей. И у тебя есть один лишний.

— Лишний, — лицо Элизы озарилось пониманием. — Ну конечно! — она извлекла из воздуха карточку капчалога и протянула Луне. — Держи.

— Спасибо, — искренне улыбнулась она, добавляя карточку с транспортализатором в свой капчалог — такое интересное ощущение, когда у неё целых две карточки вот там! — У меня есть ответный подарок, — и достала из другой карточки, где раньше хранилась записка, светло-коричневую палочку, тёплую от пронизывающей её магии. — Вот, держи, она точно для тебя!

— Это… — Элиза с благоговением приняла палочку, и та выстрелила веером ярко-жёлтых искр, — ох, а так и должно быть? Это вправду мне?

— Я нашла её в детстве, — важно объяснила Луна, припомнив тот случай. Казалось, это было вечность назад. — Она выпала из воздуха рядом с нашим домом! Она такая сильная: вишня и сердце дракона — но мама сказала, что мне она не подходит, а папа добавил, что однажды я найду ей настоящего владельца. Она — для тебя.

— Спасибо! — и прежде чем Луна ответила, её сжали в крепких объятиях. — Спасибо-спасибо-спасибо! А она точно-точно будет работать?

— Конечно, будет! — смущённо ответила Луна. Раньше её обнимала только мама… Элиза — лучшая! — Только надо сначала научиться. «Волшебство — это не просто мах-мах палочкой, и всё получилось, это настоящее искусство», — процитировала она маму.

— Ты научишь меня?

— С удовольствием, — разве она могла ответить иначе? Как вообще можно отказать лучшей подруге в такой мелочи?

И они попробовали. Через пару часов объяснений и демонстраций Элиза смогла левитировать «вингардиум левисой» созданный Луной немаленький булыжник. Сама она, наверное, такой бы не подняла никогда — Элиза и вправду будет сильной волшебницей! Может быть, в её реальности нету магов потому, что там не придумали волшебные палочки? Или просто Элиза была единственной волшебницей? Так или иначе, Элиза научилась ещё и зажигать «люмос» — на это ушло целых три часа.

Как хорошо, что время во сне идёт быстро-пребыстро — они могли проболтать тут целый день, а в реальности минует всего лишь двадцать минут. Правда, Элиза говорила, что долго поддерживать такую высокую скорость времени — приводит к мигрени. Поэтому они закончили с заклинаниями, и подруга рассказала остаток истории о начале игры. Сначала они перешли в сон Элизы — там та могла показать и все эти игровые устройства, и даже чёрного беса! Бес был с Луну ростом и совсем нестрашным, а вот большущее железное ружьё в его руках… Забавный белый «ружьеноутбук» Луну повеселил, а ещё Элиза замедлила свои воспоминания и они увидели, что он стреляет белыми светящимися шариками вместо пуль.

— Ты ко мне или я к тебе, если транспортализатор сработает? — спросила подруга, когда они заканчивали сновстречу.

— А как хочешь ты? — спросила Луна.

— Ну… мне хочется и так, и так, — Элиза мечтательно вертела в руках палочку. — И тебе наш мир показать, и в волшебном Хогвартсе побывать. Но, наверное, лучше ты ко мне — если в Хогвартсе меня заметят, то типа будут вопросы, а мне не хотелось бы создавать тебе проблемы.

— Я обязательно поговорю с профессором Райсом, когда он вернётся, — уверила Луна. — Он что-нибудь придумает с твоим обучением. А если нет, то я попрошу профессора Флитвика, он очень добрый, или профессора Дамблдора, он мудрый и всё знает.

— Только осторожно, хорошо? — обеспокоенно сказала Элиза. — У меня там в реале эта опасная игра будет, не хочу, чтобы у тебя ещё из-за меня были какие-то проблемы.

— Хорошо, Элиза, — улыбнулась Луна. Какая разница, какие у неё будут проблемы, если подруга сможет научиться колдовать?

Колдовать на уроках Грэм был вынужден временной палочкой, взамен брошенной и неведомо куда сгинувшей в Тайной Комнате. Палочку профессор Дамблдор выдал сразу же после возвращения. Слушалась она очень неохотно, норовила больно обжечь искрами, и он очень обрадовался, когда профессор Спраут, наконец, освободилась и согласилась сводить его к мистеру Олливандеру, чтобы купить замену.

— Вы определённо талантливый ученик, мистер Фергюссон, — добродушно улыбалась ему профессор, ведя к воротам замка. — И где это вы умудрились потерять свою палочку?

— Профессор, — серьёзно посмотрел на неё Грэм, — есть вещи, которые нельзя разглашать непосвящённым.

— Ох, опять, — поскучнела Спраут. — Не думала, что услышу эту фразу ещё раз. Я прошу вас быть очень осторожным, мистер Фергюссон, — она смерила его довольно суровым взглядом, но после всего пережитого им это было — как слону дробина. — Вижу, вы не понимаете. Мне… больно, когда с моими учениками, с хаффлпаффцами, случается что-то непоправимое, — строгий взгляд контрастировать с тёплой улыбкой. — Вы мне как семья. Через несколько дней после того, как сказал это, тот мой ученик исчез. И профессор Райс велел мне не вспоминать о нём. Его даже не хоронили, мистер Фергюссон, он словно истёрся из памяти большинства! Теперь-то вы понимаете, почему я беспокоюсь?

— Да, профессор, — опустил он взгляд. — Я… я постараюсь быть очень осторожным.

Они вышли из ворот, и Грэм решился задать вопрос:

— Профессор, могу ли я узнать…

— Да-да? — поощряющая улыбка.

— А что знают преподаватели о профессоре Райсе? В смысле, я не хочу узнавать сплетни, — затараторил он. Ещё не хватало, чтобы Спраут поняла его совсем не так! — Просто…

— Я поняла, — прервала она. Улыбка исчезла. — Этан Райс известен среди нас как самый старый из профессоров, обучающий особой магии, не имеющей отношения к классической, тех, у кого есть к ней талант. Профессор Райс редко появляется на собраниях, но ужин пропускает редко, — на этом моменте к ней вернулась улыбка. — Совсем не понимаю, как он может не любить сок волшебной тыквы?

— Профессор Райс не любит тыквенный сок? — удивился Грэм. Как можно не любить сок тыквы, вкус которого отточен веками магической селекции? По сравнению с тыквой привычного немагического мира, волшебная просто… волшебна!

— Не делайте такое лицо, — хмыкнула Спраут. — В конце концов, бывают люди с очень странными вкусами. Дайте-ка свою руку, мистер Фергюссон… Вы когда-нибудь практиковали парную аппарацию?

— Нет, профессор. Мне надо что-то делать?

— Просто крепко держите меня за руку, — успокоила она. — В первый раз будет очень неприятно, сгруппируйтесь, не то упадёте.

Грэм взял Спраут за руку и чуть напружинился, готовясь. Будет ведь не так плохо, как при временном переносе Хранящей? В следующий миг его словно разбило на маленькие кусочки, и эти кусочки протащило сквозь узкую трубу, постоянно бултыхая. Когда он пришёл в себя, пошатываясь и не упав только потому, что со всех сил вцепился в руку Спраут, то оказался перед входом в Косой переулок.

— Всё хорошо, мистер Фергюссон? — заботливо спросила профессор. — Хорошо себя чувствуете?

— Ага, профессор, — он разжал руку и выпрямился. Временной перенос был хуже. В смысле, сейчас было больней, а тогда его вывернуло наизнанку не телесно, а будто бы умственно. Видение Времени как целого в бесконечности взаимосвязей и множестве измерений, когда причины и следствия вьются причудливыми нитями, часто замыкаясь… Его передёрнуло. Нет уж, хватит об этом вспоминать!

Спраут кивнула ему и подошла к стене. Отсчитав кирпичи на ней, она трижды коснулась нужного. В тот же миг часть кирпичей испарилась, открывая арку, а за ней — сам переулок. Интересно, то, что в Тайной Комнате кирпичи двигались, а здесь просто исчезают — свидетельство утерянного магического искусства основателей или эффективного волшебства современности?

В Косом переулке было немноголюдно — совсем не как в то время, когда он обычно собирался в школу. Они направились к магазину Олливандера, в первое посещение восхитившего Грэма старинностью и мистической древностью. Теперь Грэм понимал, что пыльность витрины — это, наверное, такой трюк для стиля, ведь для волшебников почистить от пыли «тергео» — как раз плюнуть!

Где-то за стеллажами бесчисленных коробочек с волшебными палочками зазвенел колокольчик, стоило им войти. Грэм различил, как мистер Олливандер буквально проявился из пустоты, заставив профессора Спраут вздрогнуть:

— Ох, мистер Олливандер, не пугайте нас так!

— Добрый день, — молвил Олливандер, рассматривая их бесцветными глазами, будто бы окружёнными каким-то сиянием. Они были подозрительно похожи на глаза Луны, и Грэм не удержался:

— Вы посвящённый, мистер Олливандер?

Он смерил его долгим взглядом.

— Да, мистер Фергюссон, — обратился к Спраут. — Что-то случилось с палочкой вашего ученика, профессор?

— Мой ученик потерял палочку, — кажется, Спраут чувствовала себя неуютно под пристальным взглядом Олливандера. Как и сам Грэм, впрочем.

— Палочки не теряются просто так, — медленно и чуть певуче произнёс Олливандер, вновь напомнив Луну. — Я знал, что вашей палочке — осина и перо феникса, подходящая в равной мере для боевых заклинаний и качественных превращений! — предназначена интересная судьба и достойный конец. Её путь теряется во мраке, но я уверен, что она найдёт достойного владельца, — он загадочно улыбнулся, и Грэма пробрала дрожь, будто он прикоснулся к чему-то тайному и величественному. Его временная интуиция вырисовывала нечто эдакое в далёких временах и реальностях, но он, сколько ни старался, не мог ухватить образы. — Что же, я не знал, когда это произойдёт, поэтому не мог подготовиться. Вы по-прежнему левша?

— Да, сэр, — заторможенно кивнул Грэм.

— Протяните левую руку и позвольте своему элементу проявиться на ней.

— Это не элемент, — лёгкое алое сияние загорелось охватило его протянутую ладонь. — Это аспект.

— Меня не интересует название, меня волнует сущность, мистер Фергюссон, — отмахнулся Олливандер, внимательно следя за его рукой. — Очень любопытно, но можете прекратить. Подождите, мне нужно немного времени, чтобы найти вашу палочку, — и он скрылся за полками.

Через несколько секунд Олливандер вернулся и протянул Грэму насыщенно-жёлтую палочку, от которой исходил едва уловимый аромат. Палочка поприветствовала нового хозяина одновременно бодрящей прохладой и приятным теплом, выбросив целый вихрь золотых искр.

— Розовое дерево и сердце дракона, очень твёрдая, не хватает гибкости, зато она мощная и точная, — прокомментировал Олливандер с лёгкой улыбкой. — Розовое дерево — редкая древесина, она не сочетается с пером феникса и волосом единорога, только с сердцем дракона, поэтому я почти не использую её. Я бы назвал вашу палочку очень… музыкальной, и надеюсь, вы сможете подобрать ей хорошую мелодию. С вас двадцать галлеонов, — он взял протянутые Грэмом монеты. — Всего доброго.

— До свидания, мистер Олливандер!

— Уже всё? — неожиданно спросила забытая Грэмом профессор Спраут. Он повернулся и успел заметить, как её расфокусированный взгляд приходит в норму. Олливандер… чем-то на неё воздействовал? Это потому, что он упомянул посвящённых? — О, вижу вы уже купили палочку, мистер Фергюссон. Я… слегка задумалась. Помнится, когда я поступала в Хогвартс…

Грэм, удивляясь собственной смелости, даже задавал уточняющие вопросы, слушая рассказ Спраут. А когда они проходили мимо «Флориш и Блоттс», попросил профессора задержаться и купил пару книг по истории, которых не было в хогвартской библиотеке, потратив часть отложенных на Хогсмит денег. В конце концов, сладости и безделушки — это так, мелочь, зато книги — книги-то действительно важны!