Иное (джен)

Иву не везло с учениками. Первый сошёл с ума. Вторая — просто сошла, сгинула с инореальных дебрях. Он вкладывал в них все силы, он хотел, чтобы были те, кто продолжат его дело по борьбе с Нелуной и Инфуцором. Он был тогда упорным малым и посчитал, что дело именно в таланте. В конце концов, без толку погиб ученик Прометея, менялись спутницы у Игнотуса, Моргана и вовсе умудрилась своего первого ученика по случайности убить.

Ив не собирался сдаваться изменчивому морю метавремени, стирающему всякие усилия, не укреплённые могущественными иномагами. Он просеивал тысячи тысяч линий реальности, скрупулёзно отметая в сторону мелочь и всматриваясь в драгоценности талантливых в поисках изъянов. Один такой, с изъяном смелости, был отдан на обучение Моргане — Годрик. Другая, слишком высокомерная, позже получившая имя Ровена, казалась ещё более проблемной — Прометею подошла. Наконец, повезло и ему — нашёлся идеальный самоцвет, талантливый, адекватный и спокойный. Салазар.

У Салазара не было изъянов. Его разум был ясен, а здоровый эгоизм, подкреплённый логикой, не дал бы оставить проблему Нелуны в стороне. Так он думал, медленно погружая и так осмотрительного Салазара в пучины инореальных дисциплин. И Салазар не сгинул. Выжил, выдержал, сильнее стал. А потом Ивицер осознал, что только мёртвый порядок может справиться с живым хаосом, и погрузился сам — в некромагию, в искусство, доселе считавшееся слабым.

Салазар ушёл от него. Научил осторожности на свою голову! Слишком поздно о Нелуне рассказал — ученик разве что пальцем у головы не покрутил. И заметил, мол, учитель, а вы бы своим собственным урокам следовали, а? Ив не разозлился. Холодное спокойствие некромантии сковало его естество. Он лишь кивнул Салазару и велел тому не забывать, ради чего жертвует человечностью учитель. Не забывать, ради чего был открыт ИМ-лист. Салазар хорошо запомнил этот последний урок. Слишком хорошо.

Следующий — не совсем ученик, а полуученик-полуслуга — Морулис. Морулис обернулся против него. Это было закономерно. Морулис ничего не знал ни о Нелуне, ни об истоках некромагии, будучи не её практиком, но — порождением, пусть порождением могущественным. Тем не менее, именно он стал тем, кто принял на хранение изначальную эссенцию. Единственный, кому Ивицер мог доверять в те дни. Доверять не потому, что Морулис был союзником — отнюдь. Потому, что знал Морулиса лучше, чем любое другое существо. Был уверен, что Нелуне изначальная эссенция не достанется, даже если на сторону Нелуны перейдёт он сам.

Он перешёл. Изначальная эссенция была сокрыта от него. И снова отстранился Салазар. Не захотел иметь дело с тем, от чего учитель так рьяно отвращал. Но была у Ива и последняя… не ученица, нет, хотя и ученица тоже. Просто в её случае роль ученицы была лишь частью большей роли. Сестра. У него была младшая сестра, названная, но ближе всех на свете. Сирень, сестрица Сирень, которую он вырастил и воспитал, огранил её воистину безграничный потенциал без всяких обязательств. Сирень была ему ближе всех. Ближе Эжака, ближе Салазара, ближе Морулиса… ближе Инфуцора. Даже Пророк не занял то место, что Сирень.

Он не звал сестрёнку в некромаги. Не потому, что она бы не пошла. Ищущая могущества, она могла б рискнуть. Потому, что это требовало измененья сущности, требовало пустить внутрь предначальную тьму и постконечный хлад. А сестра всегда была горячей, была ярчайшим огоньком его жизни. Гасить его? Тысячу раз нет! Тем более что сестрёнка нашла альтернативный путь. Много позже он расскажет родному брату, Марку, об опасности иномагии убийств и жертвоприношений. Расскажет, как это, мол, грязно, скучно, опасно, ведёт к безумию, что это оружие последнего шанса… для всех, кроме единственной одной. Для всех, кроме самого талантливого иномага Древа, для всех, кроме самого милого существа в мироздании, для всех, кроме дикого африканского цветка, стремительно ворвавшегося в его жизнь.

Сирень. Её не так звали. Её первое имя было стёрто во время их столкновения. Ему ведь не везёт с учениками! Сирени он никогда не рассказывал о Нелуне, но подталкивал к могуществу — к могуществу, чуждому Нелуне. Он не останавливал её, погружающуюся в безумие, когда вырезала целые пучки линий реальности, оставляя раны на самом листе. Он прибирал за ней, направив на это возможности некромагической империи. И иногда, когда сестрёнка заходила слишком далеко, вставал на её пути. Вставал и ничего не делал.

Он хорошо помнил, как гасли хищные жёлтые огоньки её глаз, когда они встречались взглядами. Как опускала она руки, поднятые, чтобы разрушать. Они просто смотрели друг на друга. Подолгу, целые дни порою. Потом она разворачивалась и уходила, и с болью провожал её он взглядом. С болью, но надеждой вместе с тем — болью и надеждой, пробивающимися сквозь холод некромантии.

Сестрёнка справилась. Она всегда была самой сильной, самой лучшей. Она ушла — и вернулась, потому что захотела. Вернулась, когда он принял уж Нелуну, когда с Инфуцором поговорил. Вернулась в невыразимом ореоле Силы, рядом с которой предыдущий вторженец с какими-то там «временными мерцаниями» смотрелся блекло. Подлинная королева ночи, сестрёнка пожелала стереть своё прошлое, метапрошлое и метабудущее, избавиться от иномагии радикально.

Забвение в её руках было столь эффективно, что Иву пришлось использовать всё: грязные трюки, недавние задумки, сырые идеи, опыт, подаренный Инфуцором, — лишь бы отбиться, лишь бы уцелел сам лист. О своём выживании он тогда не беспокоился. О том, чтобы убить сестрёнку? Тоже нет. Это же сестрёнка, единственный светлый огонёк в его тёмной жизни! Неважно, принимает она Нелуну или нет, не важно, кем его считает, он повредит ей разве что в воспитательных целях!

Он победил, но проиграл. Сестрёнка запечатала свою Силу своей же Силой, а вместе с тем утратила как бы ни половину иномагической власти и памяти, а взамен же получила лишь надежду. Смутную надежду. Он дал ей конверторы как намёк и отправил домой. В метабудущее. В конце концов, она вернулась оттуда со своей судьбой, с Аистом, столь на неё непохожим, но искренне влюблённым. И она его в ответ любила! Это было чудо — смотреть на влюблённую сестрицу! Пусть и знал он, что любовь есть слабость, догадывался, что она послужит не только якорем, но и причиной её смерти.

Почти что угадал. Сирень пожертвовала собой — не ради Аиста, нет. Ради дочки. Ради Фло! Когда узнал об этом, то Фло почти возненавидел. Но он ценил сестрёнку больше всего на свете — с Нелуной наравне. Он не преследовал Фло специально. Когда она напала на него в сеансе — то ответил. Не показал ни частицы того, что по-настоящему к ней чувствует… того, что чувствует к её матери, лучшей из людей. Фло не была достойна его чувств — жалкое подобие её матери, всего-то лишь «грандмастер». Хах! Сирень такое вытворяла ещё при первой встрече, что у «племянницы» разум лопнет в попытке осознать!

Ему не везло с учениками, слугами, последователями. В конце концов, Ивицер остался один. Даже Моргана — та старая Моргана распалась на три части, каждая из которых была лишь тенью её-прежней, и он ловил себя на мысли, что каждая из частей чужда ему. Последний из первых иномагов, как никогда ясно чувствовал он свою старость. Но не усталость. Тепло и бодрость охватывали его тело, пронизывали его дух. Торжество Нелуны было как так близко!

Запихнув в Варсиэра назойливую Фло (не нашёл в себе сил убить дочку Сирени), Ивицер не дал Элис пробраться на Крак заранее. Проберётся позже? Что ж, удачи, Элис, там тебя будет ждать не один сюрприз. И замечательно, что Элис ушла — чем меньше сильных игроков в сеансе, тем меньше тех, кто может ему помешать. Он замкнёт великую петлю, а затем её изменит. Главным отвлекающим фактором выступит Крис. Ив позаботится, чтобы дать Крису масштаб, но сначала… о, сначала он закончит охоту на того, кто возомнил себя охотником.

Он просто завис, строя из себя удовлетворённого исполненным планом. Как будто всё закончилось! Остальные так и посчитали. Но не Морулис, нет. Бывший слуга, он слишком хорошо знал склонность Ивицера контролировать всё до самого конца. Здесь Морулис был прав. Ивицер не собирался останавливаться. Последний из первых, он позаботится, чтобы никто не помешал ему в сеансе. Если для этого понадобится тут всех убить — прекрасно. Отвлечь сражением? Неплохо. В общем-то, неважно, с собою или с Крисом.

Морулис… Он даже не знал, считать ли его ошибкой. Ивицер сам выковал из него слугу. Сам создал совершенное продолжение воли из гордого, сильного человека. Сам обратил его отчаяние и его надежду в безразличное, эффективное послушание. Великий алхимик, Ивицер переплёл душу некогда всего лишь человека, вдохновляясь безграничным потенциалом изначальной эссенции, пытаясь повторить его с обратной, мёртвой, некромагической стороны. Гворис был первой, неудачною попыткой. И потенциал Гвориса был достаточен, чтобы стать первым над всеми ревенантами. Предсказуемо, но всё же жаль, что махинация с подкинутыми технологиями и идеями не позволила Гворису раскрыться с нелунной стороны.

Потенциал же Морулиса был воистину безграничен. Глупые должности вроде командиров или даже верховных некромагов, с которыми власть делил над Тихим Домом и империей его — нет, Морулис всё это превосходил. Ивицер сделал Морулиса своим слугой, сделал ближе, чем кого-либо в те времена, когда Салазар и Сирень оставили его, а Инфуцор найден не был. Не учил — лишь направлял, созерцая, как раскрывается Морулис.

Была ли это ошибка? Что, если бы он сделал Морулиса равным, сделал другом? Он много размышлял об этом. Мог ли Морулис пойти путём Нелуны? Пожалуй, нет. Значит, не было ошибкой огранить его потенциал в слугу, в послушное орудие. Орудие взбунтовалось. Он знал, что так будет. Не знал, когда произойдёт бунт и чем он завершится. Тем не менее, Морулис выполнил его последний приказ, раз и навсегда свою сущность утвердив. Разочаровывающе и успокаивающе одновременно. Его предел — это тактик, не стратег.

Морулис нападёт. Ивицер может разве что не читать мысли бывшего слуги, чьи силы он познал, сражаясь вместе против Убийцы бессмертных, древнейшего из монстров. А вот слуга знает лишь его иномагические силы, коих больше не осталось. Слуга жаждет закончить это всё. Разорвать жёсткую привязь, некогда из верности обратившуюся в ненависть и месть. Слуга догадывается, что господин «пассивно» висит не просто так. Слуга думает, что бывший господин делает что-то. Но слуга не в силах мыслить шире. Не в силах думать о том, что господин ждёт именно его, слуги, нападения. Что отвлекает собой слугу от того, что действительно важно.

А важно то, что происходит на окраине сеанса — не здесь. Здесь всё завершено. И неважно, когда атакует слуга и как. Неважно, что атака та неотразима, что момент атаки концептуально невозможно предсказать. Ивицер прекрасно знает себя, знает, что он прекрасный стратег, но ужасный тактик. Нет смысла играть с Морулисом на его поле. Нет смысла стараться парировать удар, нет смысла смягчать его последствия.

Пусть атакует. Пусть лишает сознанья на целую секунду. Пусть радуется мнимой победе. Пусть тело разнесло на мельчайшие частицы — эти же частицы заполняют всё вокруг. Эти частицы — малые проводники Нелуны, величайшей Силы, — мостики между конечным и трансцендентным, в чём-то напоминающие ноктилит, соединявший реальность с варпом. По ту сторону, в трансцендентном, существует и он, Ивицер Творцев. Его более нельзя убить. Можно лишь разрушить мост. Но как разрушить мост, если он равномерно распределён по всему сеансу? Удалить фемточастицы Варсиэра, старательно привязанные к ткани реальности, удерживающей сам сеанс как целое? Осси справился бы. Алиса — тоже, но банально б не успела. Впрочем, Осси с высокой вероятностью будет нейтрализован как раз тогда, когда поймёт, а Алису будет чем занять. Все остальные? Вера хороша, да подлинной тонкости ей не хватает, а времени совершенствоваться — он не даст.

Секунда тёмной невыразимости проходит. Он проникает в реальность, соединяя частицы в образ своего лица. Параллельно они проникают сквозь кожу бывшего слуги — не специально, нет. Банальная диффузия: между атомами слишком много места.

— Предсказуемо, — говорит слуге. Морулис хмурится. Думает, почему же не сработала атака? Вычисляет, что задумал он, Ивицер? Неважно. Важно, что думает Морулис не о том. Не о том, что каждая микросекунда уменьшает его и без того малые шансы выжить. Частицы Варсиэра множатся под кожей. Не важно, насколько ты могуче-запредельное создание — все высшие взаимно уязвимы. Вопрос лишь в том, кто первый в уязвимость точечно ударит. — Вы, аспектники, в равной мере предсказуемы в своей ограниченности, — ложь, конечно: предсказать Хранящую Время, сознательно вышедшую за пределы своего аспекта, он не может. — Пустота — о бессмысленном, случайном, мёртвом и послушном. Ты ограничен, — а вот это правда. Ему было жаль. Жаль уничтожать потенциал. — Так и остался слугой — не господином, не свободным человеком. Видишь ли, меня уже нельзя убить, — и даже это ложь. Способ был. В конце концов, Сирень… Сирень смогла бы. Насколько же Морулис уступал Сирени при сходном потенциале! Как он ненавидит впустую растраченный потенциал! — Выслушал? Теперь умри.

Ивицер замечает, как начинает меняться лицо Морулиса. Как появляется осознание. Как текут мысли в том, что много совершенней мозга человека или ревенанта. Мысли эти защищены аспектом, но изменение их движения он видит — видит изнутри. Слуга пытается исчезнуть, но господин велит ему на месте оставаться. Как и всякий хороший слуга, Морулис выполняет команду господина и умирает, поглощённый Варсиэром. Ивицер использует этот сосуд, чтобы воплотиться в полной мере, перетечь из безвременья-всевременья Нелуны в бренный сеанс, душу плотью наградить.

Оценивает ситуацию. Пришло время пошуметь! Малыш Крис, начавший постигать своё предельное бытие, всегда был хорошим союзником в этом деле. Перенёсшись к нему ближе, проецирует Нелуну сквозь якоря фемточастичек, останавливая Дыханье Веры. Бросает по заклятью в Алису с Кристо и Сэма с Бетой, останавливая и их атаки. Убедить Криса? Ха, как будто этого нужно было убеждать! Крис никогда не отказывался от предложенной силы — привычный шаблон сработает и здесь. Кроме того, Ивицер открылся ему, позволил прочесть свою душу. Он был искренен. Он — силу, Крис — убьёт здесь всех, но не тронет основной проект, который — и вновь искренность! — нарушит план Хранящей. Не только Хранящей, но и Системы, но голодному до силы малышу плевать.

Если переживёт сеанс, то, должно быть, из Криса вырастет кто-то, подобный самой Морриган — жалкому осколку разбившейся некогда Морганы — по масштабу разрушений. Что ж, Пространство Парадоксов или Поток — они предоставят ему место, где резвиться. А потом или Инфуцор, или вовсе Система (прежняя или переродившаяся) на Криса натолкнутся и угомонят. Когда необходимо — о, в силовых методах Система знала толк! И дело даже не в архонте-страже и не в миллиардах агентов меньше, включая десятки тысяч высших. Если проблема действительно серьёзная, то Крисом займётся лично Архитектор. А если Крис подтвердит свой потенциал и вырастет в кого-то, с Архитектором сравнимого — о, тогда его ждёт увлекательная встреча с Системой как целостным субъектом.

— Тебя никто не отпускал, — «вырывает» его из скольженья Вера. Ну, как «вырывает» — он сам подставился. Его цель — получить столько их внимания, сколько возможно. Особенно Веры, которую простые трюки с пожираньем плотью бездны не берут: Дыхание — слишком неудобный аспект. Впрочем, как подсказывает поглощённый Ветер Порядка, даже Дыхание может быть в Нелуну включено. В конце концов, Нелуна — это непостижимый перекрёсток, разности соединяющий. Отдавшись ей, наконец, он ощутил это в полной мере, с трудом сохраняя свой рассудок. Была и обратная сторона у вынужденного зависания в ожидании нападения Морулиса: ему требовалось упорядочить, собрать своё «я» воедино, остаться… нет, не человеком, но Ивицером хотя бы.

Вера тоже человеком не была. Дыханье, умеющее обращаться в плоть, — не просто богоуровневый игрок. Даже обычный мастер аспекта не создаст сущность ветра, а Вера — у Веры получилось. В каком-то смысле у неё не было уже души — или душа её от души ветра неотличима стала, разум, волю, память сохранив. Походит на языческое божество — даже больше, чем чистые боги элементов. Те являются лишь одной краской или вовсе лишь оттенком полотна, а Вера — та похожа на частицу замысла художника! Да, поглотить такое и Нелуне будет трудно. Ивицер, в отличие от прочих первых, не любил трудные вызовы, но это не значит, что не принимал. Привык, пожалуй.

— Раунд два? — хихикает в ответ. Это всегда хорошо работало — «быть» (зачастую изнутри тоже — из сильных иномагов не владеет техниками «вживания» только глупый) безумным колдуном, гениальным, да незадачливым. Удобно, когда тебя недооценивают. Особенно если часть твоей маски — правда. В его случае — слабые тактические навыки. Впрочем, опыт, живой опыт эту слабость компенсировал с лихвой — о чём одарённые, но прожившие жалкие десятки лет противники узнавали слишком поздно.

— Раунд два, — сухо ответила ему Фло.

Фло. Она посмела. И у неё получилось. Посмела использовать то, что Тёмная Луна выкрала у него потом и кровью — ну, на самом деле, он устроил так, чтобы у Луны получилось, но получилось на грани возможного! Это было серьёзное испытание даже для ученицы самой Модрон! А Фло просто забрала готовенькое. Больше всего на свете он ненавидел удачу и наследие. Как и любой из первых, он заслужил свою силу через превозмогание. Талант же? — о, талант в иномагии делал только хуже! Повышал ставки. Сколько талантливых иномагов умерло из-за глупой смелости и наивной веры в то, что одарённость и интуиция — это всё, что нужно?

Она тоже умерла. Сдохла, как и должно сдохнуть голодное животное, не способное терпеть. Не вытерпела. За это он презирал поздних иномагов. Они не выдерживали и вместо контроля выбирали изоляцию. Вместо силы — слабость. Вместо понимания — незнание. Вместо пути — тупое доживание. Формально из второго поколения, дочь сильнейшей из первых, Фло Вефэа в действительности была жалким поздним иномагом. Хотя бы талант потратила не на проживание пародии на нормальную жизнь, а на отчаянную попытку стать нормальной. Без капли терпения, полагаясь на ту самую убогую веру в свою одарённость. Интуиция её и подвела. Разумный иномаг умирает случайно, из-за непреодолимых обстоятельств или осознанно уходит. Фло сдохла — иначе не сказать — умудрившись даже не уйти. Настоящий позор. Сирень — та, ранняя, его сестра и ученица, а не мягкая поздняя — плюнула бы вслед такой идиотской смерти.

И ей дали второй шанс. Этан Райс, разбудивший его после очередного восстановительного сна, разыскал Воскрешающий Камень и ценой огромных разрушений — которые пришлось чинить Хранящей Время, между прочим, — возвратил неудачницу к жизни. Шанс, которого она не заслужила ни в одном справедливом мире. К сожалению, ИМ-лист уж чем-чем беден, так это справедливостью. Эта новая Фло хотя бы научилась терпению, правда, мозгов смерть не добавила ни капли. Всё такая же бессмысленная растратчица собственного дара.

Подумаешь, дыра в душе! Видела бы она, какая дыра в душе у самого Ивицера! У Сирени, у Мерлина, Морганы, да у всех! Все терпели. Все находили силы жить. Мерлин вон счастливую семейную жизнь дважды себе устроил. Моргана вовсе переросла свою и так нечеловеческую сущность. Прометей увёл в неведомое стабильное метабудущее избранную линию реальности — Ивицер был уверен, что он справился, довёл. Сирень… Сирень — это просто Сирень. А он, Ивицер, сколько сделал? Эжак, Эбби, Хранящая, Салазар, Годрик, Игнотус, Николас… Десятки, сотни, тысячи имён! Иномаги, которые смогли. Но Фло? Что она сделала? Доживала. Версии свои в кучу собирала, чтобы прожить ещё, ещё и ещё чуток. Жалкая пародия на иномага!

Да, стоит признать, на Эстусе Фло справилась неплохо. Дожила, получается, своё. Ещё один дар, вручённый зря, не той, кто заслужила. Впрочем, Хранящая и не мыслила это как дар. Фло была инструментом — одним из множества. Возможно, единственным неинструментом для неё была Элла, но никак не Фло. А дальше? Дальше Фло дали третий шанс. Третий! Ивицер, как увидел, предположил, что этот шанс будет так же бессмысленно слит. И впрямь. Сначала откровенно глупое нападение на Алфреда, затем столь же идиотская атака уже на него лично. И вот этот позор семьи Вефэа посмела использовать ещё один дар, который не заслуживает. Нелуну. Ну, надо признать, с четвёртого раза у Фло даже получилось. Сделала что-то стоящее — себя в Нелуне сохранила, базовыми навыками овладела. Если ей, конечно, не помог очередной хитрый план Хранящей Время. А кого ещё? Не Сирень же лично из небытия вернулась дочке-дурочке помочь? Будь у него такая дочь — пустил бы на ингредиенты!

Он окинул её долгим взглядом, постаравшись вложить в него всё, что думает. Вера замерла — тоже глупо, но простительно, мало опыта в бою. В отличие от Фло, Вера своей силы сама достигла. И употребляла её на самые что ни на есть великие деяния.

— Это становится личным, — вздохнул Ивицер. — Хорошо, ничтожество. Среди твоей глупости обнаружилась парочка мозговых извилин. Жаль, на твоём месте не Луна. Впрочем, Луна слишком умная, чтобы оказаться на твоём месте, — он опустил взгляд, нисколько не боясь, что она немедля атакует. Интересно, у этих так называемых «героев» есть какое-то специальное правило выслушивать злодейские монологи? Идиоты. Впрочем, сильные идиоты. Ему просто нужно время. Совсем немного времени. Времени, которое выигрывает каждое сказанное и выслушанное слово. А значит, говорить он будет хоть до бесконечности. — Итак, ты дотянулась до Нелуны и каким-то чудом это пережила. Спасибо Луне, должно быть. Не хотелось тратить время, — ха-ха, время сейчас тратят именно они! — но придётся прикончить тебя лично, — хотя из любви к Сирени он сдерживался до последнего.

— Теперь меня нельзя убить, — улыбнулась она. — Теперь у тебя нет иномагии, а я, — взмахом души закрутила Поток водоворотом, — сильнее вдвое.

— У меня для тебя две плохие новости, — как же она поддаётся и не нападает! А главное, Вера не нападает тоже! Тупая и ещё тупее, нечего сказать. — Во-первых, ты наивно думаешь, что первая посвящённая Нелуны, решившая предать дело нашего Пророка, и что у Инфуцора нет средств решить твой вопрос. Не задумывалась, что ты для него сейчас — на расстоянии протянутой руки? Никакие пространства, времена и Стены не преграда, — её улыбка поблекла. — Как только закончится критический момент, у тебя будет замечательный шанс познакомиться с Инфуцором поближе. Даже ближе, чем я. Мою душу, видишь ли, он не разберёт по квантам духа. А, и во-вторых. Пророк был высшим агентом Системы и мог стать архонтом, пожелай. Как считаешь, стал ли бы он передавать мне какие-то навыки манипуляции Потоком? — теперь её улыбка полностью пропала. — А теперь… — вопреки необходимости ещё потянуть время, он чувствовал, что того самого терпения в нём всё меньше и меньше. — Теперь позволь мне для начала уничтожить твоё тело.

Он занёс руки — эффектор Потока по умолчанию. Ну же, нападайте! Ивицеру всегда было удобней играть от контратак. Чего ждёте?

— Что, и больше ничего не скажешь? — Фло пришла в себя и нашла силу на насмешливый прищур. За десяток тысяч лет научилась лицедейству и держать себя в руках? Да она вершина обучаемости!

— А, — понял он, тут же сверившись восприятьем через Варсиэра. — Значит, Осси заметил наконец-то передатчик? Что же, я не сомневался, что моя замечательная имитация Забвения Сирени не выдержит его пассивного внимания. Но видите ли в чём дело, дорогие дамы… — он нарочито весело улыбнулся. — Алиса будет занята щупальцевым Крисом, а вашей милой героине Гвен и бравому вояке Сэму предстоит столкнуться с небольшой охраной, помимо всего прочего, бессмертной, как и я, — он сполна насладился их вытянувшимися лицами. — Какая незадача, что мастер Дыхания и адепт Нелуны вместо помощи бездарно беседуют с таким любезным Ивом!

Вера немедленно ветром обратилась. Фло рванула через нелунову пространственную склейку. Ну, они попытались. На самом деле, дёрнулись на месте, как мухи, приклеенные к паутине. То, что леди ничтожество и мисс незамутнённость не заметили, как он что-то делал во время разговора, не значит, что он ничего не делал. Что вообще взять с ничтожества и незамутнённости? Он готовился к этому бою десятки лет и просчитывал, пересчитывал все варианты безумно много раз! Со стратегией всегда в порядке было, а тактику… ну, тактику можно взломать и грубым перебором, особенно имея при себе сверхкомпьютер Варсиэра.

— Как там говорилось? Вас никто не отпускал. Расслабьтесь и позвольте дядюшке Ивицеру закончить дело. Будет очень больно!