Пакт (джен)

— Короля? — переспросил Поз.

Птицы приземлились и устроились на гребнях окружающих нас сугробов. Собаки сели на землю.

Чёрт. Я вовсе не хотел, чтобы он начинал с нами диалог.

— Несе насадосо имсиетьсе деселаса с десемосонасамиси, — пробормотал я.

— Тридцать человеческих языков, — сказал Поз слишком низким для своего размера голосом. Когда он стоял прямо, то опирался на когти рук. Когда двигался, то этими когтями поддерживал равновесие — при такой-то тяжёлой башке и сутулой спине без этого было не обойтись. Его слепые глаза были почти закрыты набухшими веками. Он уставился на меня: — Я выучил язык каждого из носителей, в которых вселялся. Но этот язык мне незнаком.

— Что, реально? — удивился я.

— Да, реально, — ответил Поз смертельно серьёзным тоном.

— Мой компаньон не хочет, чтобы мы имели с тобой дело, Поз, — сказала Роуз. — Он считает, что это опасно.

— Тогда он прав, — сказал Поз. — Я представляю для вас опасность.

Услышав это заявление, я с трудом удержался от смеха. И что со мной не так? Умом-то я понимал, что его никак нельзя было назвать безвредным, но... его размер...

— Верно, — сказала Роуз. — И ты сейчас ясно дал это понять. Но у тебя же есть цель, так? Действующие приказы? Я ведь не слишком ошиблась, когда сказала, что ты действуешь наперекор естественным законам природы?

— Ага, — вальяжно согласился он.

— Беспорядок, хаос, семена раздора. Нанести ущерб, который никогда не будет исцелён. Ведь эти животные никогда больше не смогут вести себя нормально, так?

— Да, — ответил Поз. — Они мои, так же как и люди. Я уже вонзил в них свои когти, я раздираю этих людей, отрываю части, изменяю их.

— Строишь основание, — продолжила Роуз. — Чтобы взобраться по лестнице, достигнуть большего могущества, добраться до людей поважнее. Чтобы извратить их, как этих животных.

Как это будет выглядеть? Политик или директор корпорации превратится в безумца? В дикаря? Потеряет всё, чего достиг, успев при падении нанести как можно больше вреда?

Поз повернул голову. С дальнего конца улицы к нам приближалась машина. Все животные в ту же секунду пришли в движение — вороны частью разлетелись, частью, наоборот, сбились в более плотную стаю, собаки шмыгнули по теням и закуткам между машинами и сугробами. Птицы слетелись к останкам распотрошённого кролика, которые я тогда отбросил в сторону, затем взлетели группой, вцепившись в тушку лапами, свирепо разрывая её, раздирая на куски.

Увидев плотную стаю над дорогой, водитель замедлил ход, что только облегчило их задачу — они бросили мёртвого кролика на ветровое стекло, которое треснуло, но не разбилось.

Машина резко затормозила. Несколько долгих секунд водитель и пассажир смотрели на меня — в темноте я видел только белки их глаз. Затем машина снова медленно двинулась вперёд и свернула на подъездную дорожку у соседнего дома.

Вмешаются ли они? Поинтересуются ли, почему я стою у дома их соседа? Заставят меня уйти, покинуть безопасность моего импровизированного круга?

Машина немного отъехала, затем водитель поддал газу и сразу же резко затормозил. Изувеченный труп кролика скользнул по капоту и свалился на дорожку прямо перед гаражными воротами.

Они вышли из машины, бросив на меня несколько косых взглядов, и поспешно зашли в дом, не делая попыток разобраться с тушкой. Замки машины щёлкнули лишь после того, как захлопнулась входная дверь.

Поз вскарабкался сбоку на капот. Удар когтистой лапы — и посреди ветрового стекла, уже покрытого сеткой трещин, появилась дыра, в которую, пожалуй, пролезла бы моя голова.

Бес запрыгнул на крышу, а тощая костлявая собака забралась на капот и протиснулась через дыру внутрь. Осколки порезали её бока с торчащими рёбрами.

Через окно я увидел, как она пробралась между передними сиденьями в заднюю часть машины. Не для того, чтобы лечь на заднее сидение, а чтобы спрятаться на полу.

Похоже, она начнёт действовать лишь тогда, когда машина наберёт приличную скорость.

Нет. Мне нужно беспокоиться о птицах и собаках. Их поведение изменилось, и это представляло собой основную проблему. Они работали сообща, действовали синхронно и подчинялись Позу в его злобных замыслах по разрушению привычного порядка вещей.

Если под влияние Поза попадёт какой-нибудь политик, то он, вероятно, в точности как эти животные, начнёт делать то, чего хочет Поз, начнёт действовать против общества и цивилизации.

Мне не хотелось даже и думать, сколько вреда сможет нанести человек, лишённый совести, но обладающий властью и ведомый бесом за плечом.

И тем более не хотелось думать о том, что в тех же условиях станет делать Завоеватель.

Блядь.

— Это сработает не так, как ты хочешь, Роуз, — пробормотал я под нос.

— Не такой уж большой у нас выбор, — ответила она. — И он хотя бы нас слушает.

— Помнишь аналогию с ядерным оружием? Он — эквивалент радиоактивного заражения, радиации, загрязнения, назови как хочешь. Будь чертовски осторожна, Роуз!

— Да знаю я. Поддержишь меня? Доверишься?

Я задумался на секунду.

— Блэйк!

— Ладно, — согласился я. Мне слишком много раз доводилось просить её о том же, чтобы поступить иначе. — Я тебя послушаю.

— Поз! — окликнула Роуз.

— А? — отозвался Поз, наблюдавший, как птицы раздирают кролика.

— Ты ведь не особо продвинулся в своих в своих замыслах, верно? Тут и там ты сеешь раздор, но что-то идёт не так. Ты постоянно меняешь носителей, и всё равно никак не можешь развернуться. Я предлагаю тебе короткий путь.

— Ты предлагаешь мне короля.

— Да. Кого-то, у кого есть власть, влияние.

— Кого именно?

— Лорда Торонто. Воплощение Завоевания. Он считает, что может тебя использовать.

— Что, правда? — спросил Поз.

— Мы можем свести тебя с ним, и это лучший вариант из всех, что когда-либо тебе выпадали.

— Как? И почему?

— Почему — простой вопрос. Мы не в самых лучших отношениях с местным Лордом. Что же касается того, как... Нужно будет, чтобы ты мне подыграл. Мы свяжем тебя.

— Надувательство! — заявил Поз. Он пересёк крышу машины, царапая и прокалывая металл когтями, что сопровождалось звуками, похожими на скрежет гвоздя по стеклу. — Уловки, обман!

— Всё куда тоньше, Поз. Мне кажется... Если мы просто свяжем тебя и потом отпустим, то это будет слишком очевидно. Он тогда свяжет тебя сам, независимо от твоего согласия. Но что если мы ограничим контракт по времени действия?

— Чего?

— Ага, — сказал я. — Тут я с бесом согласен. Чего?

— Если мы проведём ритуал связывания, — пояснила Роуз, — хоть я и не утверждаю, что нам стоит это делать — то ограничим время его действия шестьюдесятью часами, а значит по их истечении ты будешь свободен. Без фанфар, без лишнего шума, без видимых изменений. Мы даже могли бы соорудить какую-нибудь фальшивую связь или контракт, чтобы скрыть это, если он решит проверить... но я не думаю, что Завоеватель разбирается во всех тонкостях демонических дел. В противном случае он не стал бы прибегать к нашим услугам, не стал бы нам доверять подобный вопрос. Ты служишь нам и подчиняешься нашей власти, а в тот момент, когда мы представим тебя Завоевателю, время контракта истечёт. Это станет твоим вознаграждением — ты будешь волен делать всё, что сочтёшь нужным, а он окажется прямо перед тобой на блюдечке.

— И он будет стоять передо мной и слушать? — сказал Поз. — Податливый материал?

— Если у нас всё получится, то мы обеспечим отвлекающий манёвр, — добавила Роуз.

— Ты хочешь использовать остальные две угрозы, — понял я.

Вот чёрт! Это даже не игра с огнём, это игра с большой красной кнопкой.

Я чуть не начал возражать вслух, но она просила мне подыграть ей. Я не раз и не два просил её о том же самом... видимо, по этой части мы и в самом деле были одним и тем же человеком. Ну или братом и сестрой. Вполне естественно, что когда мы поменялись ролями, она стала проявлять мои черты характера.

— Да, я думаю об оставшихся двоих, — сказала Роуз. — Нам так или иначе придётся иметь с ними дело, так почему бы их не использовать?

— Мне нужно время подумать, — сказал Поз.

Как и мне.

— Это можно, — сказала Роуз.

— Можете возвращаться завтра, — сказал Поз. — Дом Доута. Моё царство.

— Нет, — отрезала Роуз. — Сегодня вечером, не завтра. У нас жёсткие сроки.

— Вечером, — согласился Поз.

— На нейтральной территории, — добавил я.

— В моём царстве, — сузил глаза Поз. — У вас же «жёсткие сроки». Там меня и найдёте, дьяволисты.

— А ещё нам нужно обещание, что когда мой компаньон покинет круг, он будет в безопасности, — сказала Роуз.

Поз ничего не ответил.

— Если ты отказываешься, сделка не состоится, — сказала Роуз.

— Если я откажусь, — сказал Поз, — то ты умрёшь. Или ты замёрзнешь, или другие попросят тебя уйти. Что-нибудь да вынудит тебя покинуть эту хлипкую защиту. И тогда вороны выклюют твои глаза, а собаки сожрут мягкие части.

— Вот только не мои, — произнесла Роуз. — Моего компаньона? Однозначно. Но ты сможешь добраться лишь до одного из нас.

— Эй! — воскликнул я.

— И мне кажется, что решать тебе, бес пятого хора, — продолжила Роуз. — Ещё одна смерть от твоих рук... или возможность управлять самим Завоевателем, а через него, быть может, и всем городом.

— Или, — сказал он, — я спрошу, что вы готовы мне отдать.

— Ты пытаешься ставить мне условия? — спросила Роуз.

Поз не стал отвечать. Вопрос повис в воздухе.

— Моё имя Роуз Торбёрн, — сказала Роуз. — Подобные тебе знают о нашей линии. Демоны куда сильнее тебя обращались с нами честно, насколько это вообще возможно с демонами. Что они подумают, если какой-то мелкий бес нарушит эти установления?

— Зависит от того, у кого спросить, — глухо прорычал Поз, напряжённо и настороженно.

— Я спрошу у самых старших, — сказала Роуз. — Мне назвать их? Произнести имена высших членов пятого хора? Чтобы привлечь их внимание, мне достаточно произнести имя только один раз. Пять раз — и я смогла бы побеседовать с одной из тех сущностей, перед которыми ты отвечаешь.

Поз напрягся.

— Ты для них даже не пешка, Поз, — сказала Роуз. — Ты даже не пешка на досках их пешек. О тебе по существу забыли, и мне кажется, что ты и не хотел бы, чтобы о тебе вспоминали. Особенно в тот момент, когда ты собираешься нарушить древнее рабочее соглашение. Если я попрошу их в качестве одного из пунктов договора стереть тебя с общей картины, они и сомневаться не станут.

— Храбрые слова для женщины в зеркале внутри хлипкого круга, — произнёс Поз.

У меня была лишь доля секунды на раздумья. Я шагнул за пределы круга из кроличьих внутренностей и, переступив черту, направился к Позу.

Радиостатика. За пределами круга я сразу ощутил его присутствие. Как будто белый шум внутри головы. Неприятные на слух радиопомехи, жужжание на грани слышимости. Покалывание кожи, делающее меня раздражительным, сверхчувствительным к воздействиям, на которые я раньше и внимания не обратил бы. Пощипывание холода, дискомфорт в том месте, где ремешок топорика сдвинул мне трусы рядом с мошонкой, и ощущение пропитанной потом одежды, давящей на плечи и спину.

Повышенная чувствительность, отвлекающий белый шум.

Теперь я почуял и его запах. Испражнения, прелый мусор и кровь. Всё то же самое — физическое воплощение той сущности, что проявлялась и распространялась вокруг.

Интересно, как бы всё сложилось, если бы у нас не было круга? Разговор начался бы с удара помех и вони, которые забили бы мои чувства и не дали бы мне их восстановить?

Несмотря на отвлекающие ощущения, я продолжал шагать, выпрямив плечи и задрав подбородок. Я смотрел, не отрываясь, прямо ему в глаза. Я не позволял себе отвлекаться — не был уверен, что смогу потом собраться и воспротивиться его воздействию.

Мне пришлось обогнуть сугроб, который разделял подъездные дорожки. По мере нарастания белого шума кулаки непроизвольно сжались. Звук становился громче, растворяя даже процесс мышления. У меня больше не было одной конкретной мысли, лишь какие-то обрывки на границах сознания, сравнивающие, перепроверяющие, разыскивающие способ расширить и углубить основную мысль.

Всего одна-единственная идея удержалась в мозгу, и всё, кроме неё, было шумом и хаосом, которые работали против меня, а не в мою пользу.

Я смутно осознавал, насколько глупо шагать прямиком к источнику радиации. Я услышал поблизости хлопанье крыльев — вороны подлетали ближе.

Идея вылилась в единое действие, в импульс.

Роуз говорила, но я не был способен разобрать её слова. Хлопанье крыльев продолжалось, но теперь они держали дистанцию.

Каким-то образом я преодолел ещё три метра и достиг машины, стоящей у края подъездной дорожки. В руке у меня появился топорик, и я посмотрел на Поза.

Я нанёс удар, и он пришёлся в боковое окно машины. Лезвие топорика пробило стекло, во все стороны от пробоины пополз холод.

Поз отступил на полшага в сторону от морозных узоров, захватывающих поверхность металла.

Я так и остался стоять с вытянутой рукой, топорик торчал из разбитого стекла.

Я не был способен делать что-то ещё, кроме как сопротивляться давлению.

— ...мне назвать имя? — продолжала говорить Роуз, — Баф...

— Не надо, — перебил Поз. — Нет нужды. Ступай, дьяволист.

Слова было достаточно. Оно воспринималось почти как приказ. Я повернулся уходить, не расслабляя спины и не опуская голову. Когда я увидел собравшихся вокруг и выжидающих животных, мне пришлось подавлять желание остановиться. Болезненного вида собаки, вороны, кошки и кролики — они сгрудились в сугробах, по обочинам дорожек, притаились в тенях под машинами и укромных углах.

— Блэйк, — позвала Роуз, когда бес остался позади.

— Нет, — сказал я.

— Нет?

Я всё ещё чувствовал эффект близкого присутствия беса. Трудно было сложить два и два, не то что составить слова в предложение.

— Нет... Не сейчас.

Не тогда, когда вокруг нас все эти твари, не когда они наблюдают.

Мы дошли почти до метро, когда я наконец почувствовал, что меня отпускает.

Я осознал, что сердце бешено колотится, во рту пересохло, а руки дрожат от адреналина. Я ощущал себя взбудораженным, и не в хорошем смысле.

То самое возбуждение, которое охватывает тело после реакции бей-или-беги. Я слишком часто его испытывал. Если бы за всю свою оставшуюся жизнь я ни разу больше такого не пережил, то умер бы счастливым. Но, похоже, не судьба.

Хотя возможно и нет, решил я, поразмыслив. Судя по тому, как развиваются события, по оценке моей предполагаемой продолжительности жизни практически всеми людьми вокруг, пожалуй, стоит учесть вероятность скорой смерти.

— Ну ладно, — сказал я и глубоко вдохнул, как будто это могло помочь справиться с неясным болезненным чувством и ускоренным сердцебиением, не вяжущимся с тем, что делали тело, разум и чувства.

— Ладно? — переспросила Роуз.

— Я... я готов говорить, и не думаю, что у него остались поблизости какие-нибудь животные.

— Хорошо, — сказала она. — Что думаешь?

— Всё ещё отхожу, — признал я. — Эта последняя часть далась трудновато.

— Думаю, что ни Поз, ни я этого не ожидали. Зачем ты это сделал?

— Ну... потому что у меня мозги отключились, и потому что... не знаю. Я хотел показать, что с нами шутки плохи, и ещё хотел разбить стекло машины.

— Это зачем?

— Когда они увидят, что стекло разбито, то заглянут внутрь, — сказал я. — Это всё, что я смог придумать, чтобы заставить их обнаружить собаку внутри. Может они, конечно, и обосрутся, когда собака начнёт лаять и кусаться, но по крайней мере это не произойдёт посреди оживлённой автострады, когда она вцепится в горло или прокусит водителю локоть.

— И ты успел обо всём этом подумать?

— Я доверился чутью, — ответил я. — И, видимо, это всё, на что стоит рассчитывать, когда встречаешься лицом к лицу с бесом.

— Это только пока он не начнёт извращать твоё чутьё.

— Но, реально, какого чёрта? — воскликнул я.

— Ты о чём?

— О нём! Я вообще такого не ожидал.

— А чего ты ожидал?

— Чего-то более дикого. Кого-то вроде Брадобрея. А этот паскудник больше походил на какого-нибудь гоблина, и он... он не был безмозглым. Временами он просто до жути напоминал человека.

— Книги предупреждали нас не лепить ярлыки, не пытаться отнести конкретное существо к обособленной категории гоблинов, демонов или куда там ещё. Может быть, Поз ближе к гоблинской части спектра.

— Может быть, — согласился я. — Только гоблины, насколько я знаю, не испускают метафорическую радиацию, о которой мы говорили.

— А ещё он паразит. Помнишь, что он сказал насчёт языков?

— Что он знает тридцать языков, но каким-то образом пропустил поросячью латынь.

— Он меняет носителей. И у каждого что-то забирает. Кусочки личности, частицы знаний. Сводит всё это вместе. С каждым из них он растёт, я уверена. Вспомни, это искра. Она пытается стать огнём. Поглощая, пожирая, вырастая до того уровня, чтобы вырываться из-под контроля.

— Поэтому он останавливается и начинает всё сначала?

— Нет. Я думаю, не поэтому, — сказала Роуз. — Точно мы не узнаем, пока не встретим этого Доута, которого он заразил, но мне кажется, что он избавляется от своих носителей при помощи несчастных случаев. Подумай о том, что описывали те женщины. Доут подкармливал диких животных, заманивал их в этот район и бросал, голодных и уязвимых к влиянию Поза. Живёт в грязи, собирает мусор...

— Возможно, он голодает, чтобы прокормить животных? — сказал я. — Или его постоянно кусают, царапают или заражают... так что в скором времени он умрёт от инфекции, которую даже и не лечит, поскольку им управляет Поз. А как только Доут погибнет, бес сразу же найдёт себе следующего носителя и начнёт цикл заново, с каждым разом становясь всё сильнее, всё человечнее, забирая себе частицы личности носителей. Раздувает пламя, пока наконец не начнётся настоящий пожар.

— Согласна. Примерно об этом я и думала, когда пыталась представить общую ситуацию и взаимоотношения беса и его текущего носителя. Судя по всему, этой твари нет дела до благополучия тех, кого он использует, раз и о животных он не заботится. Если же экстраполировать... Мне кажется, что его вообще не беспокоят события за пределами текущего момента.

— Потому ты и предложила такую сделку?

— Отчасти поэтому. Возможно, нам будет проще справиться с ними обоими сразу, чем с Завоевателем и Позом по отдельности.

— Если только они не поладят.

— Давай надеяться, что этого не произойдёт, — сказала Роуз. — Поскольку это наиболее близкое подобие плана Б, что мне удалось придумать.

— После организации мятежа? — спросил я.

— После организации мятежа, — согласилась Роуз.

Я молча плёлся вперёд, борясь с жаждой действия и желанием сжечь оставшийся адреналин. Стянул перчатки и размял руки, похрустел костяшками.

— Внимание. Через несколько секунд я не смогу отвечать, — предупредил я. — Дошёл до станции, не хочу, чтобы люди видели, как я говорю сам с собой.

— Если бы у нас был мобильник, ты мог бы поднять его к уху, — предложила Роуз.

— Парень в метро тебя видел, — сказал я. — Не уверен, может быть, люди способны тебя услышать.

— Кстати, хотела с тобой кое-что прояснить, — сказала Роуз.

— Мм? — промычал я.

Мы прошли в неприятной близости от мужика, который стоял и курил прямо во входном вестибюле метро. Что, вообще говоря, было незаконно.

— Ты просишь меня довериться тебе? Ладно, я каждый раз подыгрываю тебе, зная на порядок меньше, чем ты. Но стоит мне лишь раз попросить тебя довериться мне в ответ — и ты сомневаешься?

Я свернул за угол и начал спускаться по ступеням. На платформе были люди, однако достаточно далеко.

— Иметь дело с демонами — это несколько иное дело, — возразил я.

Она не стала отвечать. Вероятно, из-за того, что через зеркало увидела людей передо мной.

«Нам нужно при случае всё это перетереть», — подумалось мне.

Рычание за спиной заставило меня крутануться на месте.

Это была старушка, которая несла собачонку, одетую в куртку. Когда я встретился с собачкой взглядом, та оскалилась.

— Тихо, милый, — сказала старушка.

Шавка тявкнула и рванулась, пытаясь вырваться из рук хозяйки. Её, кажется, нисколько не беспокоило, что при этом она повесится на поводке, пристёгнутом к ошейнику.

— Мне так... — произнесла старушка, останавливаясь и стараясь удержать рвущуюся из рук собачку, — ...жаль!

Тявканье, рычание и борьба лишь усилились.

— Он раньше так не делал!

— Это... — начал было я.

Но звук моего голоса, должно быть, стал последней каплей. Пёс укусил свою владелицу, маленькие белые зубки вонзились в пальцы, на обнажённые дёсны брызнула кровь.

Мне пришлось попятиться и попросту сбежать на дальний конец платформы. Тут я ничего не мог сделать.

Только держаться подальше.

— Ты смотри, — улыбнулся парень, стоящий рядом. — Никогда не понимал этих собачниц, которые наряжают своих шавок в курточки.

Я не сумел заставить себя даже улыбнуться, не то что ответить.

Никаких сомнений. Это была та самая «радиация».

Оставалось только надеяться, что скоро она развеется.

Я сел в поезд, но направлялся я не домой, а в сторону университета.

* * *

Когда я шёл по широкой тропинке, вороны на окружающих деревьях галдели. Издевались надо мной. Возможно, даже угрожали мне.

Здания были старыми. Настолько старыми, насколько вообще могут быть старыми здания в стране, которая появилась всего пару сотен лет назад. Каменные, представительные, величавые.

Царство Сфинкса.

Ни от Фелла, ни от Лорда помощи я не получил, но мне всё равно нужно было с чего-то начинать, и кроме этого места ничего больше в голову не приходило. Проблема заключалась в том, что университет был, пожалуй, раза в два-три больше всего Якобс-Белла, особенно если считать общежития и студенческие дома.

Это была начальная точка, но для точки она была чертовски огромной.

Что ж, зачастую правильным оказывается наиболее очевидный ответ.

Я последовал за указателями «центр для посетителей» и вошёл в здание с каменным фасадом и большими белыми колоннами по обе стороны от вращающейся стеклянной двери.

Туда-сюда сновали студенты, большинство в зимней одежде. За столиком позади сидели люди из числа персонала, но перед каждым собралась очередь.

Поодаль я обнаружил стол с расписаниями занятий, по обеим сторонам которого стояли компьютеры. Похоже, на этих компьютерах были запущены программы для поиска информации по студенческим делам.

«Исадора», — набрал я наудачу.

Ничего.

Тогда я разыскал список преподавателей.

Фиксопулос, Исадора, профессор этики.

Не сделала даже попыток замаскироваться. Видимо, она не беспокоилась о том, что её могут найти другие практики.

Я вытащил из кармана листочек бумаги и записал имя, затем определил местоположение здания кафедры этики и взял карту, чтобы сориентироваться на месте.

Я вышел из центра для посетителей и, сверяясь с картой, направился на поиски. Вряд ли она была на месте, но вдруг.

Неприятности возникли еще до того, как я прошел половину пути.

Сначала один, потом... краем глаза я заметил, как человек махнул рукой другим. Целая группа парней студенческого возраста отделилась от толпы на открытой площадке рядом с университетским центром. Все пошли за мной. Они двигались по двое и по трое, но в общей сложности их было человек восемь. Судя по связям между ними и мной, их интересовал именно я.

Через несколько секунд после того, как я заметил связи, к группе направились несколько девушек. Сворачивая за угол, я сумел мельком на них взглянуть. Смотреть открыто я боялся, опасаясь их спровоцировать.

В итоге девушки не присоединились к группе. Они шагали поодаль, и каждая девушка шла сама по себе, в то время как парни держались стаей.

Люди Сфинкс?

Нет. Я не рискнул смотреть через плечо, иначе они могли бы заметить, что я за ними наблюдаю, но судя по тому, что мне удалось разглядеть, связи с университетом были слишком слабы, а связей с кафедрой этики, к которой я направлялся, у них вообще не было.

— Роуз, — пробормотал я под нос. — Меня преследуют какие-то люди.

— Что мне сделать?

— Посмотри, что это за люди. Прыгни в какое-нибудь ближайшее отражение, попробуй получше разглядеть, кто меня преследует, возвращайся и расскажи мне.

— Ладно.

Идти было ещё прилично, и они вполне могли меня нагнать. Девушки двигались быстрее. Они были более спортивны в целом, более увлечены погоней.

— Я не знаю, кто или что они такое, — доложила Роуз.

— Я тут подумал, может они просто более восприимчивы к тому эффекту, который остался на мне после разговора с Позом? Может, люди под воздействием алкоголя вообще в большей степени следуют своим низменным инстинктам?

— Не скажу точно, но непохоже на то. Не то, чтобы я могла особо полагаться на что-то кроме зрения. Я смотрю на них и вижу простых студентов, которые толкаются плечами, болтают, шутят, кладут руки на плечи друзьям. Некоторые втихаря выпивают.

— Но?

— Но... я чувствую в них какую-то энергию. Я не знаю, ощущаю ли я её напрямую, или просто вижу признаки, которых не осознаю. Но у них типа как своя аура. Они хорошо выглядят, энергичны, выделяются на фоне остальных, очаровывают окружающих своей харизмой.

— А девушки? — спросил я. Меня уже не заботило, что окружающие бросали на меня странные взгляды. Парень, беседующий сам с собой.

— Девушки?

— Ну да, Роуз, там и девушки есть.

— Щас вернусь, — произнесла Роуз, и прозвучало это так, будто сказала она это в процессе перехода.

— Ладно.

— Да, там есть девушки, — подтвердила Роуз через несколько секунд.

— Да, я знаю.

— И почему-то они выглядят более хищно. Напоминают Элли.

Наша двоюродная сестра. Роуз точно подметила. Насколько я помнил её, Элли могла играть в обаяшку, когда ей нужны были деньги или одолжения. Но девяносто процентов времени она проводила в своём обычном состоянии — зыркала на тебя так, словно она ненавидит тебя и всё вокруг, и ей не нужно было никаких причин, чтобы переключиться на ещё более угрожающее поведение, типа, «я тебя ненавижу, и если ты встанешь на моём пути, я тебя раздавлю». Никаких фильтров, никакого самоконтроля.

— Они рядом с парнями, но не с ними. Да, это о них и стоит беспокоиться. Выглядят не так безобидно, как парни.

— Парни вовсе не показались мне безобидными, — сказал я.

— Ну не знаю, это часть ауры, которая от них исходит. Типа как атмосфера что ли. Словно они из тех дружелюбных, не совсем взрослых ребят, которые тебя и пальцем не тронут.

— Да? Что-то ты, типа, слишком часто говоришь «типа». Уже дважды за последнюю минуту, если я не пропустил.

— Что, да? Точно. Вот чёрт, — сказала Роуз. — Что со мной не так?

— Попробуй сдержать свою регрессию к переходному возрасту, — сказал я. — Потому что я почти уверен, что они нас догоняют.

Может быть, стоит прямо сейчас сорваться на бег?

Способен ли я от них оторваться?

Я не знал, с чем имею дело. Милые парни с приятной аурой и более опасные девушки.

Я так и не придумал сколь-нибудь стоящего плана, когда увидел, как кто-то поднял руку и помахал мне.

О нет.

Незнакомый мне парень, грузный и с бородой, которая выделялась скорее длиной, а не стилем, и знакомая девушка. Тиффани. Последняя из подопечных Алексис, художница, создавшая картину, которую я преподнёс Завоевателю.

Она попрощалась с парнем и пошла мне наперерез.

— Привет, Блэйк! Не знала, что ты ходишь в универ, — улыбнулась она.

— Я и не хожу, — сказал я и резко остановился, даже осознавая, насколько это опасно. — Слушай, а мы можем поговорить на ходу? Точнее, на быстром ходу? Я очень тороплюсь.

— Хм, конечно, — согласилась она.

— Спасибо, — поблагодарил я.

— Встреча с кем-то? — спросила она.

— Надеюсь, что да, — сказал я, обернулся к ней и улыбнулся. Это я сделал по двум причинам: я хотел её ободрить, а заодно глянуть ещё раз на преследующую нас группу.

Они замедлились, но начали рассредотачиваться. Один из парней, идущих впереди, и двое девушек вступили в беседу, и что-то в их взглядах и в переменах связей между нами говорило о том, что они пробуют сменить подход.

Я слышал, как каркают на меня вороны, дразня и напоминая о том, что происходит.

Блядь. С этой радиацией и горами плохой кармы моей семьи я представлял собой ходячую катастрофу.

Как сказать Тиффани, чтобы она свалила отсюда подальше, и при этом не обидеть её? И ещё не обидеть Алексис и остальных моих друзей?

— Я случайно не отвлекаю тебя от важных дел? — спросил я.

Ну же, скажи «да».

— Нет. Мне... я свободна.

Вот же чёрт. Я глянул на неё и увидел, что она отводит глаза, смотрит под ноги. Не из-за того, что происходит здесь и сейчас. Она всегда такая. Никакой уверенности в себе.

— Ты ходишь сюда на занятия?

— Алексис помогла мне подать заявление на стипендию. Я понятия не имею, что буду делать в следующем году, но даже один год в университете — это больше, чем я когда-либо могла мечтать. У моей семьи не так уж много денег. Ну, то есть фактически вообще нету. И у меня трудности с обучаемостью, ну не так чтобы уж очень большие, но я постоянно откладывала визит в центр для ограниченно способных, чтобы поговорить об экзаменах и... ой, я опять начала своё нытьё, которым не должна загружать людей, которых впервые встречаю...

Я взглянул на неё и увидел в отражении в окне группу преследователей. Роуз тоже была там и выглядела настолько же обеспокоенной, как и я. То есть очень.

— Помнишь тот полезный, практичный совет, который обычно всем дают? — спросил я.

— Что? Какой?

— Лично мне никогда не удавалось ему следовать. Но ты знай, что со мной тебе не стоит об этом париться. Я-то точно собираюсь отнестись к этому спокойно, по крайней мере, постараюсь.

— Похоже на то, как тебя описала Алексис.

— Алексис клёвая, — согласился я.

Это вызвало её первую настоящую улыбку. Общая, безопасная тема.

— Она такая, — сказала она, после чего снова беспричинно смутилась. — Я иногда чувствую, ну типа, что я её подопытный кролик.

— Послушай совета от другого её подопытного кролика, — сказал я. — Не парься. Джоэл как раз сегодня мне говорил, что отношения не всегда бывают равнозначными. Принимай добро, не задавай вопросов и радуйся, если можешь чем-то расплатиться. Это отличные ребята, так что просто... наслаждайся знакомством с ними.

— Правда?

— Да, просто расслабься и прими это спокойно, — сказал я. — И кстати: картина, которую ты мне продала, возможно, спасла мне жизнь прошлой ночью. Спасибо.

— Правда? Но ты заплатил за неё слишком дорого.

— Я абсолютно уверен, что она стоит тех денег, что я заплатил. Даже, пожалуй, и дороже, — сказал я. — Мне нужен был подарок для... очень эксцентричного парня. Бутылка вина не подошла бы, а мне необходимо было оказаться на хорошем счету. Картину хорошо приняли, пожалуй, все, кто там был.

— Серьёзно?

— Серьёзно. Я ведь сказал, она просто спасла мне жизнь.

— И тому эксцентричному человеку она тоже понравилась?

— Он не мог определиться до тех пор, пока все вокруг не начали её хвалить.

— Выходит, она ему не понравилась.

Ещё один взгляд на Тиффани, более пристальный, ещё одна возможность увидеть боковым зрением, где находится та группа.

Они заходили с флангов. Две девчонки, по одной с каждой стороны. Словно львицы на охоте.

Я был к этому не готов. Не готов настолько, что забыл, что собирался сказать.

— Она ему вообще не понравилось? — спросила она, приняв моё молчание за что-то другое.

— Я говорил серьёзно, — ответил я, глядя ей прямо в глаза. — Если судить чисто по интерьеру его холла, то я бы решил, что у него нет ни чувства вкуса, ни понятия о прекрасном, ни последовательности. Он ждал, пока остальные выскажут своё мнение о картине, и только потом вынес вердикт сам. Но в итоге она сыграла свою роль, и многим понравилась. Реально. И многие из них знали, о чём говорят. Прими это как есть.

Он так и не подняла взгляда от земли, но я заметил, что выражение её лица смягчилось, напряжение исчезло. Она неосознанно поправила волосы и заправила прядь волос за ухо.

Я был так занят отслеживанием преследователей, что чуть не пропустил свою цель — здание кафедры этики по правую руку от Тиффани.

Группа, следующая за мной, вероятно, ожидала, что я продолжу путь прямо, и не успела подготовиться, чтобы меня обойти или отрезать.

— Сюда, — сказал я, ускоряя шаг. — Извини.

Тиффани, однако, замедлила шаг.

— Возможно, нам лучше увидеться с тобой как-нибудь в другой раз. Ты явно спешишь, а я не могу так быстро идти.

Но если она остановится, то её нагонят эти парни, и тогда...

Они, как я заметил, уже реагировали на изменение маршрута, осознав, что могут не успеть меня перехватить.

— Кофе! — выпалил я.

— Что?

— Это поручение я сейчас закончу, — сказал я, шагая спиной вперёд и путаясь в словах, не успевая в спешке сформулировать свою мысль, — и угощу тебя кофе, а?

Она выглядела ошарашенной. Замерла, словно олень в свете фар. На секунду мне даже показалось, что она отступит назад, прямо в группу приближающихся парней, чтобы от меня сбежать.

Но она кивнула и ускорила шаг, нагоняя меня.

Всё ещё слишком медленно.

Мы дошли до входных дверей здания. Я отступил в сторону, чтобы открыть перед ней дверь, но в дверь упёрлась чья-то рука.

Я обернулся и увидел, что группа уже собирается вокруг нас.

— Привет! — сказал один парень с каштановыми волосами, в облегающих джинсах и университетской куртке с тёмно-зелёным шарфом. Он широко улыбнулся, и улыбка выглядела искренней. — Давненько не виделись, а?

Давненько?

А, это был один из тех, что прошлой ночью были с пьяницей.

Последователи Диониса в университете?

Чёрт. Теперь картина начала проясняться. А эти хищницы по обе стороны...

Вчера вечером я успел прочесть что-то о женщинах, которые пили вино и кровь одновременно. Разрывали мужчин в клочья в жестоких пьяных оргиях.

— У меня вообще-то дела, — сказал я.

— Эй, ты чего такой бука, чувак? Давай нормально, а?

Он подошёл вплотную. Настолько, что мне стало неприятно. В ноздри ударил его запах. Травка и перегар, мужской пот, полуденное солнце и сено.

— А это подружка твоя? — спросил другой. — Дарова, мисс.

— Привет, — тихо сказала Тиффани. Похоже, на ней сказывалось как полное отсутствие уверенности в себе, так и присутствие стольких парней.

— Не хочешь к нам на вечеринку? У нас реально расслабон.

— Я только вчера была на вечеринке, — сказала она, взглянув на меня.

— Прекрасно, — сказал он без малейшей паузы. — Вечеринки каждый вечер — такой и должна быть жизнь в университете!

— Эй, чувак, — сказал тот, что передо мной. Я ощутил его дыхание на лице. — Не стоит за неё беспокоиться.

Затем добавил еле слышно:

— Беспокойся лучше за себя.

«Беспокойся за себя?»

Ну нахуй.

— Я так понимаю, у главаря вашей секты какие-то проблемы со мной? — спросил я достаточно громко, чтобы услышала Тиффани.

— Секты? — переспросила Тиффани, расширив глаза.

Парень, который разговаривал со мной, раздражённо посмотрел на меня:

— Это не совсем подходящее слово. И совершенно неуместное.

— Да? — спросил я. — А как бы ты это описал?

— Это скорее братство, — ответил он. — Только без посвящений и всякого прочего мудацкого дерьма. Полное единение.

— Единение тел? — уточнил я.

— Знаешь, — его глаза сузились, — ты начинаешь меня слегка раздражать, а меня, скажу я тебе, очень трудно вывести из себя.

— Здорово, — сказал я, стараясь, вложить в голос уверенность, которой совершенно не испытывал. — Но тут ты сам виноват — ты первый ко мне подошёл. И не даёшь мне уйти.

— А теперь ты начинаешь спорить, — сказал он и ещё раз победно улыбнулся. — Не делай этого.

— А о чём мы вообще говорим?

— Мы просто по-дружески болтаем, — сказал он.

— В чём цель? — спросил я. — Чего вы хотите?

— Ну, думаю, твоя подруга могла бы пойти с парнями, а мы с тобой могли бы отойти и пообщаться наедине с моими подругами.

С подругами. Они даже не пытались скрыть того, что любое общение наедине с ними закончится для меня увечьем или смертью.

— Не знаю, — сказала Тиффани. — Мы так мило болтали и собирались потом сходить выпить кофе.

— Для кофе с друзьями всегда можно найти время, — сказал один из парней.

— Тиффани, — сказал я. — Секта.

Это как будто немного отрезвило её.

— Повторюсь, мы скорее братство, за исключением всей той херни, из-за которой братства считают неприятными, — вклинился ещё один парень. — Вопрос в том, часто ли бывало такое, чтобы к тебе проявляли интерес сразу несколько довольно симпатичных молодых людей?

Я увидел, как Тиффани мучительно пытается подобрать ответ, как будто для неё это и правда было в первый раз.

Да пошли они нахер, дразнить её! Тиффани мне нравилась, и я не собирался спокойно смотреть как эти волки — или кто они там ещё — пытаются до неё добраться.

— Слышь, приятель, я смотрю, ты малость не догоняешь, — сказал я.

Физический контакт — это совсем не моя тема, но я потянулся, взял Тиффани за руку, подтянул к себе и положил руку ей на плечи.

Прикосновение не придало ей уверенности, она просто оцепенела.

— Мы собираемся пойти выпить кофе, потому что я думаю, что она классная, и потому что я хотел бы узнать её получше. Вы же ведёте себя именно как те самые мудаки, коими, вы, по вашему утверждению, не являетесь.

— Можно я им займусь? — произнесла одна девушка.

Парень, который выглядел как вожак, посмотрел на меня:

— Ты знаешь, кто она такая?

— По-моему, я знаю, что она такое.

Это прозвучало ужасно, если не знать контекста.

— А вот теперь я очень стараюсь придумать причину не дать ей тобой заняться, — сказал он.

Чёрт. Прямо здесь, при Тиффани? Рядом с ней я ничего не мог делать. Я…

Окно в двух метрах слева от меня внезапно разлетелось вдребезги. Потом ещё одно.

Группа отпрянула, а тот, что держал руку на двери, отпустил её.

Всё ещё полуобнимая Тиффани, я оттолкнул руку в перчатке, распахнул дверь и скользнул внутрь до того, как он сумел мне помешать.

И столкнулся нос к носу с Исадорой. В человеческом облике, но её лицо и причёску нельзя было не узнать.

— Здрасьте, — сказал я.

— Привели беду на мой порог, мистер Торбёрн? — спросила она. — И... гостью женского пола?

— Это она нарисовала то, что вы видели вчера вечером.

— Хмм. Это было неплохо, — сказала она. — Не мой стиль, но хорошо. Погодите немного.

Она обогнула меня и вышла к группе молодых людей, стоявших у порога.

Когда она перешагнула порог, те попятились. Дверь захлопнулась.

Я сумел расслышать, что она говорила:

— По какому-то упущению университет оказался достаточно любезным, чтобы позволить вам слоняться по его территории. Но если вы хотите неприятностей...

— Нет, мэм, — сказал вожак.

— Следите за своим поведением и не преступайте границы, — объявила она. — Иначе все привилегии вполне можно отозвать.

Они разошлись.

— Окно было разбито, — сказала она, открывая дверь.

— Это не мы, — сказала Тиффани. — Оно само разбилось. Я даже не видела как.

— Разумеется, — сказала Исадора. — Я знаю, что вы хотите у меня попросить, мистер Торбёрн.

— Правда?

— Вы не видите общей картины. Или просто не понимаете, что это означает, когда вы приходите на мой порог, источая запах... нечистот. Я уверена, вы знаете, о чём я говорю.

— Но от него... ничем не пахнет, — сказала Тиффани. — Не обязательно быть такой стервой.

Погодите, что? Это была совсем не та Тиффани, с которой я разговаривал всего несколько секунд назад.

— Забавно, что эти два предложения идут вместе. Так или иначе, я не стану продолжать, учитывая род деятельности, которым занимается ваша семья, так что вы можете быть свободны. Если вы что-то предпримете, я начну действовать против вас, и это как минимум.

— А вы не могли бы направить меня к каким-нибудь другим местным…

— Нет, мистер Торбёрн, и прощайте.

Сказав это, она ушла.

Всё впустую.

— О чём это она? — спросила Тиффани. — Ну и сучка.

Я вздохнул.

— Я не уверен, почему она так среагировала, — сказал я. — Неважно. Извини за это всё.

— Да ладно, нормально.

— И что я руку положил тебе на плечо, это...

— Это беспокоит меня куда меньше, чем всё остальное, я не… — сказала она, запнулась и уставилась себе под ноги. — Ну то есть... ты меня понимаешь.

— Понимаю, — сказал я. — Слушай, я обещал кофе, и, похоже, теперь я больше ничем не занят.

— Да, — ответила она и застенчиво улыбнулась, немного прищурив глаза.

Я понял, почему Алексис привязалась к ней. В чём-то мы с Тиффани были похожи, в чём-то отличались. Алексис не ошиблась, решив нас познакомить. Хотя, конечно, к тому, как она это сделала, вопросы остались. И всё же это будет не кофе «потому что я обещал» и не кофе ради спасения. Теперь я был в этом вполне уверен.

Жаль, что я не мог быть настолько же уверен насчёт радиации и того, как она будет воздействовать на Тиффани.

И ещё насчёт Роуз, которая, возможно, сильно пострадала, разбив два окна.

И насчёт крайнего срока и беса, которого нам предстояло как-то связать.

И вообще, насчёт чего бы то ни было.