Пакт (джен)

Из-за вони, крыс, копошащихся в завалах мусора по углам, постоянных шорохов и поскрёбываний комната казалась меньше. Будто само пространство вокруг Поза и его носителя было искажено. Пыль, изморозь и дохлые мошки, которыми была усеяна выходящая на задний двор раздвижная стеклянная дверь, создавали бесцветный полумрак.

Тем не менее я заметил, что воздействие Поза было не таким сильным, как раньше. Его аура давила на краешки моего сознания, растворяла мимолётные мысли, но не было прежнего ощущения, будто меня полностью уносит.

Впрочем, это никак не меняло ни того, что я был до усрачки напуган, ни того, каким вопиюще мерзким и жутким выглядело помещение.

Я подозревал, что так или иначе облажаюсь. Это было практически неизбежно. Я лишь надеялся, что сумею свести последствия к тому уровню, с которым смогу справиться.

Я отчаянно нуждался в Роуз. Без неё я всё равно что бежал с завязанными глазами.

Мелькнула мысль спросить беса, знает ли он, что случилось с Роуз, но я не мог позволить себе выглядеть слабым.

— Я разговариваю с тобой, Поз, или с мистером Доутом?

— Со мной, — ответил Поз.

Он провёл когтем по щеке Доута. Мужчина, которому на вид было лет шестьдесят, отреагировал так, словно он находился под водой и был вынужден при любом движении преодолевать её сопротивление. Он медленно поднял руку, чтобы остановить беса, но тот ретировался задолго до того, как рука оказалась поблизости.

Секунду спустя я понял, что человек не был старым. Просто увядшим. Иссохшим.

Я хотел потребовать, чтобы Поз оставил его в покое, но осознавал, что у меня нет способа за этим проследить. Если я собирался вести переговоры, мне не следовало требовать того, чего я не мог получить у беса силой или убеждением.

— Я полагаю, он знает о… наших делах? — спросил я.

— Он вообще ни о чём не знает, — ответил Поз.

— Это правда, Доут? — спросил я.

Он почти не отреагировал, лишь мягко опустил руку на стол. На секунду он стиснул кулак, и я задумался, не было ли это ответом, тайным знаком. Но он лишь разминал суставы, застывшие от долгого сидения в одной позе. Доут не замечал ни облезлых кроликов, ни бродячих собак и кошек, рассевшихся на столе и вокруг него.

Его разум был замкнут, укрыт в непроницаемой раковине.

— Похоже, так и есть, — согласился я.

Ради каких-то тайных целей Поз не позволял своим носителям умирать. Он был мастером искажать естественный ход вещей, и чем больше власти он имел над кем-то, тем больше нарушал его естественные процессы.

Это рождало вопросы и кое-какие смутные опасения.

Я подошёл к столу. Животные не двинулись с места.

Стоявший у стола стул оказался уже занят. На куче одежды, рекламных проспектов и разорванных упаковок от мяса, пропитанных мочой и покрытых слежавшимся дерьмом, сидели кошка, белка и две полевые мыши. Кошка была шелудивой и грязной, один её глаз был такого же молочного цвета, как у Поза. Белка, оскалив резцы, наполовину взобралась на неё, чтобы подобраться ко мне поближе. Кошка недовольно зашипела.

Я с силой шлёпнул книгу на стол, надеясь распугать зверей. Она сочно шмякнулась, подняв пыль и раскидав бумаги по сторонам.

Впрочем, у животных звук пробудил инстинкт нападения. Они ощетинились, оскалили зубы и приготовились меня атаковать.

Я взялся за спинку стула руками в перчатках и ногой отпихнул его подальше от стола, одновременно развернув так, чтобы спинка не позволяла животным добраться до меня.

Звери соскочили со стула и разбежались по углам, растворившись в полутьме — виднелись лишь отблески их глаз. Слышно было, как кошка отвоёвывает у кого-то место под резным креслом.

Доут никак не отреагировал. Похоже было, что долго он не протянет. Я задумался о том, что случится, когда он умрёт.

Поз будет искать нового носителя.

Кого он выберет?

Кого-нибудь слабого и уязвимого.

Я уже знал, что слишком легко становлюсь жертвой магических воздействий, не говоря уже о том, что право на любую защиту против духов можно потерять, если нарушишь клятву. Скорее всего, даже небольшая произнесённая мною ложь давала Позу кармическое преимущество, подобно тому как для Сфинкс неверный ответ становился оправданием убийства.

Будет чрезвычайно легко оступиться и дать Позу точку опоры. Опоры, которой я не мог себе позволить лишиться.

Особенно в ситуации, когда у меня нет ни поддержки Роуз, ни готового текста контракта, чтобы предложить ему на рассмотрение.

— Ты что-нибудь решил? — спросил я. Вопросы безопасны. Очень сложно сформулировать вопрос так, чтобы загнать самого себя в ловушку.

— Решил, — ответил он. Его взгляд был направлен на книгу рядом со мной.

— И что?

— И предполагал обсудить это с твоим компаньоном, — продолжил он, не спуская глаз с книги.

— Так ты отказываешься от нашего предложения? — спросил я.

— А что если откажусь? — ответил Поз, цепляясь всеми четырьмя конечностями за спинку стула, чтобы забраться выше, на плечо Доута. Тот вздрогнул, когда когти пронзили его кожу, но ничего не сделал. — Дикие звери прикончат тебя и растерзают на части.

Блядь. Если я сейчас облажаюсь, мне конец. На мою одежду нанесены защитные построения, но на голове, ладонях и ступнях их нет. Если я выведу его из себя или дам повод думать, что сделка ему невыгодна, он запросто натравит на меня грызунов и прочую живность.

— Ты мог бы упустить хорошую возможность, — сказал я. Высказывать предположения было безопасно.

— Я могу сохранить то, что у меня уже есть, — он погладил Доута тыльной стороной когтистой ладони. Тот закрыл глаза.

— Умирающий человек? Будешь ждать, пока он умрёт или будет съеден? А что потом? Начнёшь заново?

— С каждым разом я делаюсь сильнее, — отвечал бес, ткнув Доута когтем. — К тому же я терпелив. Выбираю человека покрепче, отыскиваю щёлочку, заползаю червячком, забираюсь по лесенке всё выше.

— И ты можешь себе позволить быть терпеливым? — спросил я.

— Бессмертие оставляет такую возможность, — ответил Поз.

— Это не ответ на мой вопрос, — сказал я. Нужно стоять на своём. — Я спрашиваю, должен ли ты придерживаться выбранного пути? Он вряд ли приведёт тебя к настоящему успеху. Возможно, оставишь зазубрину на мировом порядке, что-то где-то испортишь, но сильно сомневаюсь, что в итоге ты останешься цел. Как только ты дорастёшь до того, чтобы стать заметной угрозой, влиятельные люди или сущности в порошок тебя сотрут.

Сосредоточиться было непросто. Шум, запахи, постоянное движение на границе поля зрения…

Мне оставалось только удерживать прямой взгляд.

— Сотрут? — переспросил Поз. — Пускай попробуют.

— У них может получиться, — ответил я, сознавая, что позволяю себе рискованную наглость. — Может, это будет Завоеватель, может, кто-то из пришлых, а может все сразу. Они могут перебить подвластных тебе животных; пожертвовать временем, деньгами, силой и другими ресурсами, чтобы оградить или зачистить эту территорию. И тогда тебе конец. Другого шанса у тебя не будет.

— Ммм… — сказал он. — Но я всё-таки нанесу урон. Ослаблю человечество и сам мир, верно? Это всё, чего хотят мне подобные.

Всё, чего хотят ему подобные. Возможно это правда, но возможно, что это лишь общая, абстрактная цель всех «ему подобных».

От обычного демона Поз всё-таки кое-чем отличался.

Он был бесом. Паразитом, который вселялся в людей, а затем переходил к другим. Спорой. Искрой, стремящейся устроить пожар.

Что за люди обитали здесь, в респектабельном пригороде, заполненном дорогими машинами? Уж точно не отбросы общества. Успешные люди, или по крайней те, кто стремился стать таковыми. Они и становились его жертвами.

Поз забирал понемногу от каждого. Эти кусочки личностей, насколько я мог судить, и составляли человеческую сторону его натуры. Он урвал себе кое-что от юристов, врачей, айтишников, бизнесменов, банкиров и многих других.

Поз, похоже, наслаждался тишиной, установившейся после его замечания. Ему нравилось смотреть, как я ищу способ выкрутиться.

Но я и не пытался выкручиваться. Я размышлял. Поз одолевал слабых. Тех, кто дал ему лазейку. Это могли быть успешные люди, которым изменила их удача. Либо люди, ослабленные пороками. Или же люди с настолько большими кармическими проблемами, что у него появлялся шанс овладеть ими, пусть даже они и не были практиками.

— И ты действительно хочешь только этого? — спросил я, выделив слово «ты». — Оставить в реальности след, а затем встретить позорный конец? Давай не будем притворяться, что ты не заинтересован в возможности, которую мы предлагаем. Ты ведь стремишься нарушить естественный порядок. Теоретически ты мог бы получить доступ к чему-то основополагающему. К Воплощению. Мог бы пошатнуть самые основы.

Я изучал его, пытаясь понять реакцию, но меня отвлекало его неуловимое уродство. Его мерзкое тело, чем-то похожее на стёртую мозоль, испещрённую серыми и чёрными пятнами. Его зубы, глаза, взгляд…

— У тебя было время рассмотреть все варианты, — продолжил я. — Если есть сомнения, можем их обсудить.

— Хмм. Обсудим компромисс, пойдём на взаимные уступки? — спросил он.

Странно было слышать слово «компромисс» из акульей пасти беса.

Это заставило меня на миг задуматься о значении его слов.

Компромисс… Если я соглашусь пойти на взаимные уступки, он сможет начать выдвигать неадекватные требования и всё равно настаивать на уступках с моей стороны.

— Разумеется, мы можем обсуждать, — сказал я. — Что касается уступок… это, само собой, зависит от того, как пойдёт дело.

— Мммм хммм, — промычал он.

— Давай начнём с условий, исходно предложенных моим партнёром. Рассмотрим для начала такой вариант: ты будешь связан до… скажем, до пяти минут после полуночи, которая наступит через две ночи, считая от настоящего момента.

— Хм. Я на это не соглашался.

Времени оставалось совсем мало.

— Тогда давай рассмотрим такую возможность чисто гипотетически, и вернёмся к её обсуждению, когда закончим со всем остальным. Можем договориться, что ничего из сказанного или написанного не будет считаться обязывающим до того момента, пока мы оба не придём к согласию и не подпишем соглашение.

— Кроме нерушимых правил, — заявил Поз. Он спрыгнул на стол, сунул руку в кусок сырого мяса и что-то оттуда вытащил. Пару секунд наблюдал, как оно извивается, потом отправил в рот.

— Каких правил? — спросил я. — Правил связывающей клятвы?

— Законов, которые были установлены воздвижением из пустоты и хаоса, основополагающих структур и движущих сил бытия, которые не могут поколебать ни твоя практика, ни моя сила, действующие как по отдельности, так и вместе, — пояснил Поз, чавкая слишком уж сильно, учитывая размер той мелюзги, которую только что сунул в пасть.

Если речь идёт о правилах, на которые не могут повлиять ни моя практика, ни его сущность, то к чему их вообще упоминать?

Я размышлял примерно минуту, и так и сяк поворачивая сказанное в голове.

Ловушка?

Нет. Ловушки не видно.

Если только она не заключается в том, чтобы забросать меня таким количеством условий и идей, чтобы я потерял осторожность.

— Я мог бы с этим согласиться, — наконец произнёс я, — при дальнейшем обсуждении.

— Тогда мы договорились, что можем обсуждать условия, — сказал он. — Ничто сказанное и записанное ни к чему нас не обязывает, пока не подпишем и не выразим согласие устно.

Всё новые термины, условия и идеи, призванные всё усложнить.

Я будто диктовал желание джинну, который страстно жаждал извратить условия сделки, чтобы обставить меня по полной. Хуже того, я имел дело с чем-то нечеловеческим и не понимал всего контекста.

Короче говоря, я обсуждал сделку с дьяволом.

— Подпишем, поставив ручкой подпись на каждой из страниц, на которых зафиксируем все условия?

И он не будет карябать своё имя на коже Доута или на нижней стороне столешницы.

— Да.

— И сказанное тобой будет считаться словесным соглашением даже при том, что ты не человек, не находишься здесь в строгом смысле слова и не говоришь в обычном понимании, так?

— Уточнение принимается.

— То есть мы договариваемся считать всё произнесённое тобой как словесную часть? А всё, что ты напишешь, — как написанное тобой?

— Договорились.

Если начать договариваться о значении слова «договорились», получится заколдованный круг. Ладно, хрен с ним.

Так от чего отталкиваться? Что обычно пишут в контрактах?

Начну с основного.

— Условия настоящего контракта действуют между мной, Блэйком Торбёрном, и…

— Позом, подданным маркиза Андраса, оба из пятого хора, дикого и гадкого.

Я записал всё это, оставив вместо имён пропуски.

— Продиктуй по буквам. Сначала своё имя.

— На голландском наречии…

— По-английски! — перебил я.

— Пэ-о-зэ, — продиктовал он по буквам.

Эге. Пишется-то не так, как я думал. На слух имя звучало скорее как «пуз».

— А твой…

— Мой сир, мой властелин, можно сказать, породившее меня древо. Андрас. А-н-д-р-а-с.

— Угрожает ли мне чем-либо написание твоего или его имени?

— Нет. Андрас связан, и только те, кто владеет саблей, в которой он заключён, могут взывать к нему. А я всего лишь ничтожный бес, и моё имя не имеет никакой силы, ни произнесённое, ни записанное.

Я дописал абзац, обозначив себя и Поза как «стороны, к которым относится нижеследующий контракт».

Корешком «Крови чёрного агнца» я спихнул со стола на пол тарелки и остатки еды, освободив часть стола перед собой. Затем вырвал страницу из тетради, оторвал её часть так, чтобы на ней был лишь написанный мной абзац, и шлёпнул его на стол.

— Что ты делаешь?

— Намечаю структуру, — ответил я, — и прикидываю основные положения.

Раз уж мне нужно составить контракт, я буду делать это в той же манере, как обычно подходил к работе над масштабными проектами. Начну с грубого наброска, проверю замысел, потом буду совершенствовать его и наводить лоск.

Мне необходимо было его связать. И не просто связать, а при этом ещё и не накосячить, причём у меня не было столетнего опыта проб и ошибок в области дьяволизма.

— Суть настоящего контракта, — продолжил я, — состоит в том, что мы связываем тебя на срок, истекающий через пять минут после наступления полуночи, которая будет через две ночи от нынешней.

— И к этому моменту я буду передан во владение Воплощения, — добавил Поз. — В противном случае ты поплатишься.

— Поплачусь чем? — спросил я.

— Своим словом, своим существованием. Всем, чего я пожелаю, — ответил бес.

Пошёл бы ты чёрту с такими условиями, подумал я.

— Для начала, — сказал я, — я освобождаюсь от любой ответственности за всё, что произойдёт после того момента, когда я приведу тебя, связанного, к Лорду. Я не собираюсь страдать от последствий того, что ты или он сделаете после.

— Ты отдашь меня ему, — сказал Поз. — Передача владения, не предполагающая незамедлительного востребования.

— Сомневаюсь, что он согласится отдать тебя после того, как заполучит, — ответил я, поднимая взгляд от бумаги, — но пусть будет так.

— И ты предпримешь шаги, прямо или косвенно, чтобы гарантировать моё пребывание в его владении до того момента, когда по условиям контракта я буду свободен.

— За исключением ситуаций, когда такая попытка будет идти вразрез с твоими и моими целями? — спросил я.

— Чего?

— К примеру, если он явно захочет оставить тебя при себе, и дополнительные действия с моей стороны будут выглядеть подозрительно.

— Принимается, — ответил Поз.

Я записал всё это.

— Второе замечание, — сказал я, возвращаясь к предыдущему, большему фрагменту текста. — Мне не нравится это наказание за неудачу. Отдать тебе всего себя? Само своё существование? Не годится.

— Я же ставлю на кон собственное существование, какая ещё расплата была бы соразмерной? — возразил Поз.

Выходит, бес всё-таки не в восторге от идеи оставить на вселенной небольшую зарубку и бесславно исчезнуть.

Моё подозрение получило подтверждение.

— Мне предстоит связать ещё двух созданий, — сказал я. — Моё существование и другие аспекты моего бытия и так уже на кону. Будем считать, что условие по поводу наказания неприменимо, если я не выполню договор, потому что буду мёртв.

— Пусть это для тебя будет стимулом драться чуток получше, — ответил Поз.

Я взглянул на Доута.

Демонам нужна опора в этом мире. Поз отыскал всего лишь «щёлочку», и вот каким стал Доут; что же случится, если я отдам ему всего себя?

Мне известно так мало, а ставки так высоки.

Нужно предложить ему что-то другое. Прикрыть задницу, и в то же самое время дать ему то, что он хотел бы заполучить.

— Недвижимость, — сказал я. — Я доверенный хранитель имения, которое, как я полагаю, в конечном счёте станет моим. Мы можем сделать так, чтобы в случае моей неудачи часть его перешла в твою собственность. Если я не выполню своих обязательств по контракту с тобой и если эта собственность будет на тот момент принадлежать мне.

— Я хотел бы видеть контракт, по которому ты получаешь имущество, — сказал Поз.

— Не выйдет, — ответил я. — Не думаю, что у меня сейчас есть приемлемый и безопасный способ получить к нему доступ.

Пришлось бы либо вызывать юристов, либо проходить через Лейрдово поле замедленного времени.

— И ты мне предлагаешь принять эфемерное предложение и получить призрачную награду?

— Ну да, — ответил я.

— Когда смертные умирают, они передают своё имущество наследникам. Если ты умрёшь до того, как выполнишь свою часть сделки, то не сможешь отдать мне имущество, потому что оно уже не будет твоим.

— Это всё, что я могу тебе предложить, — ответил я. Единственная вещь, которую я мог предложить ему в здравом уме. Хотя, возможно, даже это было неразумно.

Возможно, даже это было чересчур.

Боже. Через раскрытые окна и щель в раздвижной стеклянной двери в дом проник порыв ветра. Свежий воздух нисколько не помог. От него только сильнее стал ощущаться смрад в помещении.

Пока Поз раздумывал, я вынужден был стоять совершенно неподвижно, борясь с желанием блевануть.

— Насколько велика площадь?

— Полтора квадратных метра, выделенные так, как я посчитаю возможным.

— Маловато будет.

— Да, — признал я. — Немного.

Вот же мелкий ублюдок. Я же знаю, что для тебя оно на вес золота, и я наверняка уже самим этим предложением предаю человечество. Бери уже что дают.

Внешне я сохранял спокойствие. Или по крайней мере пытался.

— Предложи площадь побольше.

— Если территория тебя не интересует, — сказал я, — мы можем обсудить другие варианты.

Я знал, что предлагаю ему абсолютную власть над участком земли, примерно такую же власть, какую он хотел получить надо мной, не довольствуясь крошечным плацдармом, который он уже захватил внутри Доута.

И у меня было лишь самое смутное представление о том, что это могло означать.

Он продолжал раздумывать.

— Почему бы тебе не перестать валять дурака и не признаться, что от моего предложения у тебя слюнки текут? — спросил я.

— Что за нахальство, — в его голосе послышался отдалённый призвук рычания.

Животные, прячущиеся по углам, подхватили и усилили звук.

— Я новичок, — сказал я, — но кое-что мне известно, и я знаю, что тебе нужно. Соглашайся, и двинемся дальше — иначе я могу передумать.

Он ответил не сразу. Выпрямился, уставился на меня, потом уселся на стол.

Кивнул.

— Словесное подтверждение, пожалуйста, — сказал я.

— Да. Такое наказание меня устраивает.

Теперь у меня была возможность выделить ему территорию внутри ловушки Лейрда, что доставило бы неприятности либо Лейрду, либо Позу — в идеале им пришлось бы разбираться друг с другом. Я мог принять и другие меры предосторожности.

Таков был наихудший сценарий.

Я глубоко вздохнул — и тут же об этом пожалел.

— У меня есть несколько дополнительных условий, относящихся к этой части сделки. С момента, когда я тебя свяжу, ты не должен причинять вреда мне и тем, кто со мной.

— До момента моего освобождения?

— Нет уж. Навсегда. Всё, что связано со мной, моя семья, друзья, всё, чем я владею, — должно быть защищено от тебя, во всех аспектах.

— Хм, — задумался он.

— Что не так?

— Всего лишь размышляю.

— Мне нужны гарантии того, что с момента, когда я сведу тебя с Лордом Торонто, ты не станешь вредить мне, моей семье или моим друзьям.

— Могу ли я влиять на остальную часть города? На его окрестности?

— Если бы я это запрещал, ты бы не согласился на сделку, — ответил я.

— Не согласился бы, — подтвердил Поз. — Я стану избегать причинения тебе и тем, кто с тобой, вреда от моей руки, моей власти, моего слова и моих слуг. Настолько, насколько смогу.

Он указал на лист бумаги. Я нагнулся, чтобы записать сказанное, и остановился.

— Ты и любое другое создание, с которым ты сотрудничаешь, — сказал я. Не хватало ещё, чтобы он призвал против меня другого демона.

— Принимается.

Я задумался в нерешительности.

— А также любая другая сила, с которой ты имеешь дело, должна принять это условие, как и те, в свою очередь, с которыми эти силы работают, и так далее до бесконечности, — добавил я.

— Грррмм, — прокряхтел он.

— Что такое?

— Принимается.

Я подумал о Тиффани.

— Скажи, не причинял ли ты уже вреда другим?

— Тянешь время. Пиши.

— Ты тоже. В смысле, тянешь время. С моими друзьями всё хорошо? Ты не посылал своих животных охотиться на них или изводить их?

— Напрямую я ничего не делал. Что до косвенного ущерба… — он оскалился.

— И что с косвенным ущербом?

— Не могу точно сказать, — ответил он. — Чтобы проверить, мне пришлось бы посетить тех людей и места, о которых ты спрашиваешь.

Его намёки вызывали тревогу, но единственное, что я мог с этим сделать — это побыстрее закончить с контрактом и проверить, всё ли в порядке у моих друзей.

Я записал условия, разорвал страницу так, чтобы каждый абзац оказался на отдельном листке, и разложил их по порядку. Каждое из условий и оговорок теперь было снабжено соответствующим отступом.

Хромая полевая мышь подобралась ближе.

— Если они станут мешаться, мне придётся расценить это как признак отсутствия интереса с твоей стороны, — заметил я. — Мы уже далеко продвинулись, давай не будем всё портить.

— Ммм… — сказал он. — Пшла вон!

Мышь пулей шмыгнула прочь со стола. Глухой удар, с которым она шлёпнулась оземь, застал меня врасплох. Всё-таки мыши не настолько тяжёлые, чтобы падать с таким звуком. Я наклонился в сторону и увидел, что при падении она сломала себе шею. Может, нырнула головой вниз?

Или нет. Всё выглядело как-то неправдоподобно.

— Вместо того чтобы указывать штрафные условия для тебя, — сказал я, — мы можем просто считать, что контракт вступает в силу с того момента, когда ты будешь связан.

— Да.

— Его действие не прекращается, когда связывание закончено.

— Хмм… да.

— Моё связывание будет не только временным, но и непрочным. Ты не предпримешь никаких попыток освободиться ранее оговорённого часа, равно как и не предпримешь действий, идущих вразрез с условиями контракта, как до, так и после связывания. В противном случае будет считаться, что ты действуешь недобросовестно, и наказание будет назначено по моему усмотрению, — сказал я.

— Не годится, — ответил Поз. — Обговорим наказание сейчас.

— Справедливо, — согласился я. — Если ты будешь действовать недобросовестно…

— Сформулируй точнее, — вмешался он, явно обеспокоенный.

— В случае, если ты освободишься, если исказишь или злоупотребишь условиями контракта способом, указывающим на то, что изначально не намеревался быть связанным, доставленным к Завоевателю и затем освобождённым…

— Ещё точнее.

Я едва не принялся уточнять, но остановился.

То, что он хотел даже ещё большей точности формулировок, вызывало вопросы.

Очень, очень большие вопросы.

— Не означает ли это, что существует какая-то лазейка, которой ты планируешь злоупотребить, чтобы увильнуть от обязательств? — спросил я.

— Это означает, что мне нужны более ясные, более чёткие критерии, — ответил он с рычанием. — И детально оговорённые условия наказания.

Что не означало «нет».

Я склонился над столом, пытаясь не замечать размазанную по его поверхности липкую грязь, и вгляделся в текст, внимательно перечитывая написанное. Стороны договора, его суть, обязательства сторон, моя ответственность в случае неудачи… Я сдвинул оставшиеся листы вниз, оставив заметный промежуток там, где речь должна была идти об ответственности беса за его промахи и недобросовестное поведение. О защите для меня и тех, кто со мной…

— Ты, давай пиши про наказание, — сказал он, перебивая меня.

— Напишу, — ответил я, — но позже. В данный момент ты пытаешься отвлечь моё внимание.

— В данный момент я пытаюсь заставить тебя определить наказание, — сказал он. Больше ради того, чтобы сбить меня с толку, чем для того, чтобы убедить меня.

Где же скрыт подвох?

Ущерб?

Он обязуется избегать причинения ущерба мне и тем, кто со мной, от его руки, его слова…

Стоп.

Подвох найден, сомнений нет.

«От его руки» — просто архаичное выражение или отмазка, позволяющая использовать ноги, зубы? Когти, наконец?

Я постарался запомнить этот момент. Возможно, удастся как-нибудь этим воспользоваться, но в любом случае к этому нужно будет вскорости вернуться.

— Хорошо, — сказал я, глядя на исписанные моими каракулями клочки жёлтой бумаги, казавшиеся яркими в полумраке жилища Доута. Никогда у меня не было красивого почерка. — Давай обсудим наказание.

Его это, похоже, удовлетворило. Решил, что я уступаю.

— Если ты не выполнишь условия сделки, — сказал я, — ты откажешься от всего, чем владеешь в этом мире. От каждого человека, животного, места, идеи, всего чего угодно. Вернёшь всё как было.

— Прихожу к мысли, — сказал бес, сверкая глазами с дальнего края стола, — что стоило бы всё-таки тебя убить.

Пару секунд назад выглядел довольным и расслабленным, и вот уже грозится убить?

Я пристально посмотрел на Доута, жалкого человека, сидящего на противоположном конце стола.

Трудно было сказать, что из того, что он сделал, позволило бесу уцепиться за него. Судя по всему, добро и зло в масштабах вселенной имели куда меньше значения, чем правильное и неправильное.

Что такого неправильного мог сделать Доут? Каким-то образом предал себя или нарушил собственные правила?

В чём бы ни заключалась причина, я мог бы облегчить его бремя, внеся в договор какие-нибудь дополнительные условия… При любом раскладе он вряд ли проживёт достаточно долго, но по крайней мере можно будет надеяться, что его ноша не утянет его в какое-нибудь мрачное посмертие.

— Я так понимаю, это условие тебе не нравится? — спросил я.

— Ни в малейшей степени.

Что ж.

Я знал, что он хочет заставить меня пропустить оговорку насчёт «руки». Надеется, что она прокатит.

Могу ли я этим воспользоваться? Отвлечь его внимание, а проблему решить потом?

— Вопрос в точной формулировке условий, — сказал я, глядя прямо на него. — Чем именно может быть вызвано подобное наказание.

— Чересчур расплывчато, смертный. Наказание слишком тяжёлое, учитывая то, сколь невелика территория, которой ты готов поплатиться за свою собственную промашку.

— А мне кажется, это справедливо, — сказал я. — На карту поставлено чертовски многое. Я сейчас перечитаю всё, чего мы достигли к данному моменту, поищу какие-то неточные формулировки, а ты подумай, с чем расстался бы в качестве наказания. Поразмысли не торопясь, пока я читаю, и предложи хороший вариант, к которому я мог бы отнестись серьёзно.

— Или, — ответил он, подчёркивая слово, — мы могли бы детально всё обсудить.

— Я и так выдвигаю большую часть предложений, ты же их только отметаешь. И мне реально надо всё перечитать, чтобы не пропустить подвоха, — сказал я, отлично зная, что подвох имеется, а он не хочет, чтобы я его обнаружил. — Погоди минуту.

Я начал перекладывать бумаги, тщательно выкладывая их по порядку.

— Обсудим условия нарушения контракта,— продолжал Поз, не давая мне сосредоточиться. — Я освобождаюсь по собственной воле, или делаю что-то, что идёт вразрез с целями, или действую во вред тебе или тем, кто с тобой. В другом месте мы это разбирали. Клади куда следует.

Мои подозрения подтверждались.

— И в этом случае… ты соглашаешься с предложенным наказанием? — сказал я. — Отказаться от всего, чем ты завладел и что извратил? Исправить всё, что было повреждено?

— Да.

Я медленно выдохнул. При такой вони главное — не делать глубоких вдохов. На холоде запахи переносились легче, но воздух всё равно был премерзкий. Я снова разложил бумаги, затем принялся писать.

Животные, которые прежде околачивались по углам, вроде бы куда-то улизнули. Кажется, они начали исчезать после того, как мышь сломала себе шею.

Это можно было бы счесть зловещим знаком, и всё же в отсутствие зверья мне сильно полегчало.

Чутьё подсказывало мне, что бес отослал их, чтобы я мог слегка расслабиться, в надежде, что я уменьшу бдительность и не обращу внимание на его уловку.

— Осталось два пункта, — сказал я, — если только ты не хочешь предложить что-то ещё.

— Знай я всё наперёд, — промолвил Поз, — я не обладал бы свободой воли.

— Хорошо, — сказал я. — Хочу добавить, что в случае возникновения разночтений решение будет принимать третья сторона.

— Кто именно? — спросил он.

— Нейтральная сторона, либо сторона, достаточно профессиональная для сохранения нейтралитета и отсутствия предпочтений в пользу как смертного человека, так и беса. Которую мы выберем общим решением. Дополнительно оговорим, что ни одна из сторон не вправе просто отказываться от любых предлагаемых вариантов.

Он злобно хихикнул. Учитывая его размер, острые когти и акульи зубы, у него отменно получалось злобно хихикать.

— Прекрасно.

— И ещё правило, ограничивающее число жалоб, — добавил я. — Сформулирую его через пару минут.

— Принимается, — провозгласил Поз. — Забавно, если задуматься. Мне кажется, в нашем мире не существует такой штуки, как нейтральная сторона, но я согласен. Можем попробовать, можем поискать компромисс.

— Да, — сказал я. — И мы подходим к финальной части проекта, после которой я смогу собрать текст воедино. Нужно уточнить значение терминов, то есть добавить сноски. Начнём с определения понятия «вред». Для ясности можно переписать условие заново.

— С этой частью мы закончили, — ответил Поз. Он не проявил ни враждебности, ни напряжения, но ответ его был немного чересчур поспешным.

Он прошёлся по столу, злобно пиная и разбрасывая по сторонам тарелки, мусор и куски засохшего дерьма.

Остановившись в полутора метрах от меня, он наклонил голову на угол, слегка выходящий за рамки возможного для человека, и принялся вчитываться в написанное. Я чувствовал, как его влияние на меня усиливается, как закоулки разума сминаются под его напором.

От него воняло. И ещё он издавал едва слышный непрерывный скрип, который был полной противоположностью успокаивающего белого шума радиоприёмника.

У меня по коже побежали мурашки. Очень трудно было убедить себя, что я не подцепил вшей или блох, всего лишь побывав в этом доме.

Для вшей тут слишком холодно, повторил я про себя, не будучи до конца уверенным в том, что это правда.

— Эта часть в порядке, — повторил он и уставился на меня снизу вверх. — С ней закончили.

— Мы переопределим вред, — сказал я. — Явный и неявный. Как-нибудь попроще.

Он помолчал, примериваясь к этой мысли, потом злобно зыркнул на меня.

— Для чего?

— Для подстраховки. Или ты хочешь признать, что действуешь недобросовестно?

Насколько тяжело будет с ним драться? Возможно, он согласился на условие, подразумевающее наказание, лишь только потому, что хотел меня подловить.

И если он собирается на меня напасть, то это случится прямо сейчас.

Долгие несколько секунд он шарил взглядом по разложенным клочкам бумаги.

— Что если я скажу, что у меня есть другие вопросы? — спросил он. — Некоторые разногласия.

— Подержи их пока при себе, в первую очередь мы разберёмся с этим. С определением условий.

— А что если, — спросил он тихо и угрожающе, — я, прямо сию минуту, пригрожу сожрать тебя заживо?

— Тогда получится, что мы снова вернулись к самому началу и почти нисколько не продвинулись, — ответил я. — И тебе снова придётся решать, хочешь ли ты заполучить меня прямо сейчас или Лорда Торонто через два дня.

— У меня не так много терпения, дьяволист, — сказал он.

Роуз именно об этом и говорила. Сердце бешено колотилось, во рту пересохло. Но я по-прежнему стоял, опершись на загаженный стол, и смотрел сверху вниз на беса. Мне не хотелось уступать первым. В предыдущем столкновении уступил он, столкнувшись с холодом Джун.

— Может и нет, — проговорил я, — но если это так, если ты до такой степени недальновиден, то скорее всего обречён так и оставаться мелкой рыбёшкой.

— Ты что, назвал меня мелким? — прорычал Поз.

Ну да, именно это я и сделал, оскорбив его и превратив плохую ситуацию в худшую.

Его излучение становилось всё сильнее.

— Вернее будет сказать, — осторожно поправился я, — что по моему мнению ты мог бы стать больше.

Его лицо растянулось в хищной улыбке. Прямо за тонкими губами мелькнули острия зубов.

Вот спасибо тебе, Роуз, с благодарностью подумал я. Насколько всё становится проще, когда понимаешь, что движет твоим оппонентом. Ты помогаешь мне даже тогда, когда тебя нет рядом.

Пожалуй, теперь уже можно перейти к сути.

— Я не дурак, Поз. Я знаю, что с помощью этого условия ты пытаешься обвести меня вокруг пальца. Блефуй, отвлекай меня, напускай тумана, но я всё равно не уступлю. Никакого вреда, прямого или косвенного, — сказал я, постучав пальцем по бумаге.

— Хммм, — прорычал он. — Чёрт побери.

— Ну и?

— Проклятье. Я обязуюсь, в меру своих возможностей, предотвратить нанесение тебе любого вреда, прямо или косвенно происходящего от меня любым путём и в любой форме.

Я записал всё это.

— Тебе лучше постараться доставить меня куда надо, — добавил он, явно раздражённый.

— Как ты будешь бороться с Завоевателем, решать тебе, — сказал я.

Ну а мне предстояло решать, как разобраться с ними обоими. Это ведь Роуз предложила этот план, а потом исчезла, свалив всё на меня.

— Договорились, — сказал он. — Найду слабое место. Я всегда его нахожу.

— А теперь, — продолжил я, — мы ещё раз пройдёмся по каждому отдельному слову, чтобы удостовериться, что не осталось никаких скрытых значений. Определим или переформулируем каждый термин, пока все вопросы не будут закрыты.

— Хмм, — ответил он. — У тебя вроде были какие-то сроки, дьяволист?

— Это верно, — согласился я. — Ты ведь раньше не называл меня дьяволистом?

— Нет, — ответил он с ухмылкой. — Потому что ты им не был. Но теперь стал, верно?

Его улыбочка и сама мысль меня обеспокоили.

— Давай начнём, — предложил я.

Работа оказалось весьма долгой и муторной. Я размышлял над каждым словом в его абстрактном, символическом и буквальном значениях.

Вместе с тем я понимал, что, скорее всего, упускаю из вида нечто жизненно важное. Что-то такое, что угрожает мне смертью, а может даже сулит страшную участь всему и вся.

У меня не было ни часов, ни телефона, поэтому следить за временем было непросто. Ещё больше задачу усложняло то, что солнце давно закатилось, и мне приходилось вглядываться с бумагу в лишённом электричества доме. Я довольствовался лишь тем светом, что пробивался сквозь окна, и рад был, что не стал дожидаться возвращения Роуз. Работа потребовала невероятного количества времени и сил, а мы до сих пор не закончили.

Времени бы явно не хватило.

Мы закончили просматривать текст. Теперь Поз расхаживал туда-сюда и что-то жевал.

Он заметил, что я за ним наблюдаю.

— Если облажаешься, смертный, то узнаешь, какой я «мелкий»!

Бес начал проявлять нетерпение?

— Я постараюсь это запомнить, — сказал я и действительно постарался.

Разложив по столу все фрагменты, включая сноски, я начал переписывать текст начисто, пропуская зачёркнутые места и прямо на ходу меняя кое-какие формулировки ради гладкости изложения. Получилось всего семь страниц — мне казалось, что их должно было быть гораздо больше.

Но всё было написано чётко и ясно.

Время шло, и я всё сильнее чувствовал его давление.

Вместе с давлением времени росло и беспокойство. Ощущение, будто я что-то забыл.

Делу не помогало и то, что по мере того как контракт близился к завершению, Поз делался всё более возбуждённым.

Я закончил переписывать.

— Ставя здесь свою подпись, Поз, ты соглашаешься быть связанным как мной, так и условиями данного договора. Ставя подпись, я соглашаюсь связать тебя на условиях этого договора. Ни одна из подписей не имеет силы без другой.

— Ммм, — отозвался Поз. Теперь он едва мог оставаться на месте. Исходящий от него скрип стал сильнее, а жужжание на краю сознания и звуки внутри стен стали громче, чем когда-либо.

Даже опарыши в остатках мяса на тарелках начали извиваться сильнее. Видимо, это было отражением состояния Поза?

Я перечитал текст, выискивая орфографические ошибки и пропущенные слова.

— Подписывай, — сказал я.

Поз протянул руку и нацарапал своё имя когтем, оставившим на бумаге чёрно-коричневый след.

Я взял ручку.

— Не пойдёт, — сказал Поз. — Надо кровью.

Я поглядел на него, вскинув бровь.

— Уж это мне известно. Подпись должна иметь силу. Так делают почти всегда, когда заключают договоры с подобными мне.

Я выудил из кармана один из шурупов и расковырял им подушечку пальца, пока не выступила капля крови.

Расписываться кровью оказалось сложнее, чем я думал.

— Готово, — подытожил Поз, — и запечатано.

— Именно так, — согласился я. — Теперь разберёмся со связыванием.

Я вытащил из карманов рулетку и шурупы с крючками и принялся, отмеряя равные промежутки, вкручивать их в стол.

— Могу я теперь поинтересоваться, имеешь ли ты отношение к случившемуся с Роуз?

— Я имею отношение почти ко всему, что произошло с тобой с момента нашей предыдущей встречи, — поведал Поз.

— Так ты что-нибудь сделал с Роуз? — спросил я. — Что-то большее, чем тонкое воздействие?

— Да. И тот факт, что ты это заметил, дьяволист, означает, что воздействие было не таким уж тонким.

— Хочешь сказать, ты на что-то повлиял, что-то спровоцировал?

— Ты приписываешь мне больше, чем я сказал, — ответил он. — Твой партнёр сейчас спит, более чем в одном смысле. Попробуй понять, почему.

— И почему же она спит? — спросил я.

— Слово «спит» неподходящее, — продолжал разглагольствовать он. — Может быть, кома? Для чего люди впадают в кому, дьяволист?

Я не сразу нашёлся с ответом.

— Чтобы выздороветь?

— Величайшим моим сожалением, связанным с этой сделкой, — сказал бес, на круглом личике которого отразились сильные эмоции, — является то, что я не увижу выражения твоего лица в тот миг, когда ты всё поймёшь.

— Когда всё пойму?

— Да.

— Пойму что именно? — спросил я, осознавая, что ответа не получу.

Он улыбнулся ещё шире, продемонстрировав зубы и изорванный, покусанный язык, а потом развернулся ко мне спиной и уставился на Доута.

Блядь.

Впрочем, выбора у меня всё равно не было.

Я развернул все крючки так, чтобы они указывали в центр круга, потом достал из кармана бечёвку и пропустил её через крючки.

Крючков было десять. Пять внешних позволили мне сделать пятиугольник, а внутри него — пятиконечную звезду.

Пять внутренних позволили продолжить рисунок, сформировав вторую звезду, наложенную на первую. Её я оставил незавершённой.

Что же касается собственно связывания…

Мне нужен был предмет, в котором я его запру.

Я положил в центр построения книгу.

— Поз?

Он переступил бечёвку и устроился на обложке.

Я протянул последний фрагмент шнура и завязал узел.

На подушечке пальца всё ещё оставалась капля крови. Я провёл им вдоль шнура по внешней границе построения. Следы были едва заметны, и всё же это была кровь.

— Поз, — произнёс я, поднимая контракт, — согласно условиям этого соглашения я связываю тебя.

Поднялся ветер, дико хлопая страницами в моей руке.

Внешний контур построения сложился, бечёвка стянулась к центру, и Поз в самом деле оказался плотно опутан множеством узелков, в десять раз более хитрых, чем я мог бы соорудить — и все они были связаны с внутренней диаграммой, которая никуда не делась.

Пусть он и был связан, это не помешало мне увидеть, как он уставился на меня своими бесцветными глазами. Самодовольство?

Пока всё казалось простым. Сложной частью было написание контракта.

— Поз, — повторил я, — я связываю тебя.

Второй верёвочный контур скользнул к центру. Теперь Поз был притянут к книге.

Книга подрагивала и покачивалась под натяжением нитей, которые удерживали её закрытой. Сотни узелков сложились в две пятиконечные звезды на каждой из сторон.

Доут поглядел на меня, и наши глаза встретились.

И только через пару секунд я осознал, как крупно я влип.

Звуки внутри стен стали ещё сильнее.

Злоебучий бес всё-таки обвёл меня вокруг пальца, одурачил, пустил по ложному следу.

Он обязался сделать всё, что будет в его силах, чтобы защитить меня — с того момента, как будет связан.

А ведь он говорил о чём-то подобном — мол, в случае смерти я не смогу передать ему землю, поскольку когда я умру, то потеряю право владения землёй…

Точно так же и он не сможет меня защитить, будучи связанным.

За окном начали собираться птицы. Одичавшие звери принялись выбираться из своих укрытий.

Выходит, он действительно усыплял меня мнимой безопасностью. А я сделал ошибку, доверившись этому чувству.

Стул повалился на пол. Доут встал из-за стола. Скорее зомби, чем человек.

Искажённое подобие человека, он то ли рычал, то ли ухмылялся, то ли просто демонстрировал зубы.

Я медленно вытащил Джун, стараясь не спровоцировать никого из них. Белок, мышей, кошек, собак.

За окном промелькнула чёрная тень. Возможно, медведь — но направлялся он не ко мне, а к соседнему дому.

Поз был заключён в книгу, и связи, которые позволяли ему управлять животными, были обрублены. Не предпринимая никаких непосредственных, явных действий, он позволил мне самому завести себя в ловушку.