Пакт (джен)

Никто не дожидался моего возвращения в квартиру, и это, скорее всего, было к лучшему.

Я не хотел, чтобы мне задавали вопросы. Ни о моих бессчётных ссадинах, царапинах и порезах, ни о моём потрёпанном виде, ни о множестве других вещей, которые я попросту не смог бы объяснить.

Ни души. Впрочем, к двери была приклеена записка.

«Еда в холодильнике. Заходила твоя кузина. Джоэл.

P. S. Кузина приходила ещё раз, в 10:30 вечера. Я заглянул, тебя не было. Оставил её номер внутри.»

Надо будет как-то отблагодарить Джоэла. У меня это не слишком хорошо получается. Много беру, мало возвращаю. Он будет упираться, но такой перекос мне не нравится.

В записке не было ни слова о том, кем была эта кузина, не было и телефонного номера.

Я открыл дверь и замер на пороге, чувствуя, как дают о себе знать все порезы и ссадины, ободранные плечи и живот, который едва не проткнул олень. Всё тело болело.

Хуже того, я ощущал себя изгаженным. Я всё ещё чувствовал маленькие лапки, скребущие по коже.

Я взглянул вдоль коридора, потом стянул одежду и бросил её прямо у двери за пределами квартиры.

Затем отправился прямиком в душ и врубил горячую воду.

Вода, стекающая с меня, была красно-бурой, и бурой она была не из-за нарисованных на мне линий.

Нагнувшись, я увидел, что бурый цвет состоит из множества мелких точек.

Насекомые. Тысячи. Такие мелкие, что глаз едва различал их.

Я поёжился, хотя вода почти обжигала.

Я сделал её ещё горячее.

Сначала мыло, затем шампунь, потом гель для душа.

Снова мыло и шампунь. Как будто я мог их просто утопить в моющих средствах.

Горячая вода кончилась задолго до того, как я окончательно убедился в том, что в сливном отверстии не осталось ни единой блохи.

Я вылез из душа и принялся копаться в шкафчике.

Таблетки, таблетки…

Антибиотики, которые дал мне Тай, когда у меня был сильный кашель. В тот раз я не стал их принимать, потому что это чертовски тупая идея — принимать антибиотики без серьёзной причины. Сейчас в самый раз. Я закинул в рот одну таблетку.

Так, что здесь годится для дезинфекции…

В шкафчике нашёлся растворитель для краски, которым я иногда пользовался после работы, но я решил, что лить его на себя при таком количестве открытых ран — так себе идея.

Медицинский спирт… ничем не лучше.

Перекись водорода?

Ненавижу. Но она наверняка прикончит блох, а раны будут продезинфицированы.

Минутой позже я стоял в душевом поддоне и шипел сквозь зубы, наблюдая, как пузырится перекись на каждой из маленьких ранок. Мне пришлось как следует собраться с духом, прежде чем начать обрабатывать глубокий порез на ноге.

Я аккуратно промокнул воду с тела самым паршивым из имеющихся полотенец и вышел из душа, всё ещё влажный.

Я не имел ни малейшего представления о том, насколько плохо выгляжу в целом. Но знал, что с ног до головы покрыт боевыми отметинами. Настолько, что люди будут обращать на меня внимание. Возможно, даже будут напуганы.

Одно веко было надорвано и явно собиралось распухнуть. Край уха наощупь казался располосованным. Ссадина на плече была кошмарной и уже успела посинеть.

Наверняка я пострадал не только на физическом уровне. Взглянем-ка на татуировки. Моё лучшее средство для измерения нанесенного мне метафизического урона.

Птицы выглядели… пожалуй, лучше, чем прежде. Не так много торчащих перьев, не такие враждебные и хищные, не такие нахохлившиеся. Но цвет и прорисовка птиц стали более яркими, а ветки более угловатыми, колючими и по-настоящему опасными. Акварельная краска приобрела более тёмный цвет, ближе к цвету ссадины на плече, чем к прежним светлым оттенкам.

У меня появилось странное ощущение, что акварельные разводы, служащие фоном птицам, движутся, будто облака на небе. Но когда я смотрел прямо на них, движения заметно не было.

От этого становилось немного не по себе.

Пожалуй, нужно себя слегка подретушировать.

Я достал медальон — и остановился.

Обнаружилась небольшая проблема.

Волосы стали похожи на проволоку. Они обвивались вокруг цепочки, сливались с ней, принимали её вид. Там, где цепочка врезалась в руку, грёзы придали отдельным звеньям остроту, образовав шипы и колючки.

Интересно, это влияние беса, или грёзы сами приспосабливаются к окружению?

С помощью пилочки для ногтей я отпилил и затупил сколько смог.

Намешав немного чернил, я принялся латать самые крупные повреждения. Лицо. Ухо. Руки. Порез на ноге.

На пальцах ещё оставались чернила, когда я замер в нерешительности над ещё одним набором шрамов. Узких, уже не первый год как заживших.

Чернил оставалось всего ничего, и использовать их было небезопасно. Но сама мысль о том, что я мог избавиться от них, избавиться от одного из напоминаний о недобром старом времени…

Я стёр и их тоже. Отфотошопил реальную жизнь.

Отдача могла оказаться неслабой, но я убедил себя, что без помощи грёз не смогу нормально действовать, не смогу даже показаться на глаза друзьям.

Или членам семьи, если уж на то пошло. Я подумал о записке.

Телефонный номер лежал на столе. Очевидно, Джоэл не захотел писать его на записке снаружи, где его мог увидеть любой. Уважение личных границ. Номер был местный, в Торонто.

Был уже час ночи, и это наводило на мысль, что звонить не стоит, но, с другой стороны, она приходила дважды. Я задумался, могло ли дело быть достаточно срочным, и не могут ли повторные визиты вызвать лишние вопросы у окружающих.

В конце концов я ощутил себя слишком вымотанным для того, чтобы заботиться о социальных условностях. Мне нужны были ответы, а не лишняя головная боль.

Я набрал номер.

— А? Алло?

Девичий голос. Я решил, что это может быть только Элли или Пэйдж.

На миг я подумал о Молли, но Молли больше не было.

— Ты ко мне заходила? — спросил я.

В ответ раздалось приглушенное «Блейк?» и какие-то шорохи.

— Он самый. Или ты приходила поговорить с кем-то ещё? — поинтересовался я.

— Нет. Секунду.

Я услышал в трубке топанье, снова шорох, а потом звук закрывающейся двери.

— Не хотела беспокоить соседку. Поздновато звонишь.

— Меня не было допоздна, — ответил я.

— Тебя полиция везде разыскивала, — сказала она. — Спрашивали всех подряд.

Блядь.

— Да? — спросил я. — И зачем?

— Молли погибла, а потом ты пропал. Возникают вопросы.

— Ах, это, — сказал я.

Неужели Лейрд что-то задумал?

— Что происходит? — спросила она. — Дом теперь твой?

— Ага, — подтвердил я.

— Блядь, — сказала она. — Почему? Что ты там провернул? Ты его отжал у Молли?

— Нет.

— Боже, у меня всё в голове путается. И здесь полная жопа, и вдобавок экзамены на носу.

— Когда ты говоришь «полная жопа», ты имеешь в виду смерть Молли? — спросил я.

— Всё сразу. Наследство. Молли. Я думала, что со всем этим разберусь. Свяжусь с тобой, получу хоть какие-то ответы, наведу порядок в голове. Потом ты пропал, и всё стало ещё хуже. В итоге я снова пошла к тебе, а ты так и не появился. Хозяин квартиры сказал, что видел тебя… Мне нужны ответы, Блейк. Во всём этом нет никакой логики.

Пока она говорила, я достал из холодильника приготовленную Джоэлом еду. Лазанья. Я поставил её в микроволновку вместе с небольшим стаканом воды.

— Ты и половину всего не знаешь, — сказал я. — Ума не приложу, какие ответы я мог бы дать.

— Почему ты?

— Чертовски хороший вопрос, — ответил я. — Хотелось бы и мне знать полный ответ.

— Дела только-только начинали налаживаться, и тут что-то происходит с Молли, что само по себе ужасно, но потом дом достаётся тебе!? Это Молли решила тебе его отдать?

— Решение бабушки.

— Серьёзно?

— Всё уже распланировано. Если со мной что-то случится, он достанется следующему в очереди наследования.

— Да ну?

— Ну да.

— И я… а в каком месте списка нахожусь я?

Я вздохнул.

— Ты что-то не торопишься дать мне ответ.

— Не тороплюсь, — сказал я ей. — Вряд ли он тебя обрадует.

Ответное молчание было больно слышать.

— Ты знаешь, сколько я работала? Чтобы достичь того, что у меня сейчас есть? Ты сбежал из дома. Молли… я даже не знаю, что с ней случилось, но она явно отдалилась от всех ещё до того, как вступила в наследство, а потом стало только хуже. Элли и Роксана никогда не заслуживали этих денег — слишком испорченные, каждая по-своему. Твоя сестра явно слишком мала, а Кэтрин хуже всех нас, когда дело доходит до того, чтобы выцарапать у других то, что ей нужно.

— А как насчёт тебя? — спросил я.

Микроволновка пискнула. Я не отреагировал.

— Я… чёрт побери, я пахала ради этого! Кое-чем из того, что я делала, я не горжусь, но это не было направлено против Молли или Айви. Только против моих сестер, которые первыми начали грязную игру. Но я не делала из этого смысла своей жизни. Я стала самостоятельной, я вкалывала в школе, и я сделала это возможным. Возможным, но не гарантированным.

«Только где-то по дороге, — подумал я, — ты позволила себе поверить, что ты единственная, кто этого заслуживает, и возложила на это слишком много надежд».

Вслух я этого не сказал.

— Знаешь, когда она спросила, я ответил, что всё должно достаться тебе.

Повисло недолгое молчание.

— Думаю, ты поймёшь, если я скажу, что не верю тебе, — произнесла Пэйдж.

Она ошибалась. Я нифига не понял.

— Почему? — спросил я.

— А с чего бы? Мы друг друга не знаем. Ты меня не знаешь.

— Раньше знали, мы же были друзьями.

— Мы были членами одной семьи и виделись друг с другом, потому что так принято.

Это было больно. Больнее, чем должно было.

— Мы были друзьями, — повторил я, уже твёрже. — Раньше, когда были детьми. И на встрече насчет наследства нормально общались. И в школе встречались, разговаривали на ходу.

— На ходу. Не более того.

— Почему ты так упорно отрицаешь наличие между нами каких-то связей? — спросил я.

— Потому что их нет. Мы не были друзьями, Блэйк. Мы просто вращались в одних и тех же кругах, а ты делаешь вид, что прошлое имеет куда большее значение, чем на самом деле.

Я открыл рот, чтобы ей ответить, а потом подумал о старых шрамах, которые только что стёр.

Спору нет, я придаю прошлому слишком большое значение.

— Думаю, ты по натуре хороший человек, Пэйдж, — сказал я. — Поэтому предположу, что это поздний час и усталость заставляют тебя больше переживать о наследстве, чем об убийстве Молли.

— Убийстве? — переспросила она. Ухватив совершенно не то, что я хотел донести.

Разве она не говорила…

Нет. Чёрт.

Я был слишком измотан.

— Это то, что я слышал, — сказал я.

— Полиция ничего не упоминала об убийстве. Они сказали, что это был несчастный случай.

Кто-то активно переписывал историю, в чём меня только что винила Пэйдж. Смывал следы убийства, превращая его в «несчастный случай». Правда, в отличие от меня, у них-то это получалось.

— Я не в курсе, кто что говорит, — сказал я. — Что именно они сказали?

— Если ты пытаешься убрать нестыковки в своей истории…

— Пэйдж, — сказал я.

— По словам полиции, она жила взаперти, потому что боялась реакции местных, которых, похоже, поддерживала и тётя Лаура. Похоже, она начала сходить с ума от затворничества, пошла прогуляться и ушла слишком далеко на морозе. Но ты говоришь, это убийство. От такой мысли нельзя просто отмахнуться.

Работа Лейрда?

— Пэйдж…

— Я что-то подзаебалась, Блейк, — перешла она в атаку. — То ли ты знаешь что-то, о чем не рассказываешь, то ли морочишь мне голову, то ли…

— Это было чертовски подозрительно, — сказал я. Так оно и было. — А улики пропали.

— Так они поэтому тебя ищут? Я думала, что они разыскивают тебя, потому что ты пропал, как и Молли.

— Я не знаю, зачем они меня ищут.

— Но ты решил, что это убийство, и всё равно уехал из города? Даже при том, что можешь оказаться подозреваемым?

— Если я правильно понимаю, один из полицейских подтвердил моё алиби.

— Серьезно? Что такое, Блэйк? Так они ищут убийцу или как?

Такова Пэйдж. Всегда была сообразительной.

И это создавало проблему. Если она продолжит задавать вопросы, то вполне возможно, что скоро она придёт к неверным выводам и с этими выводами отправится к людям, наделённым полномочиями.

Мне нужно рассматривать её как угрозу и обращаться с ней как с Позом или Завоевателем. Вычислять, чего она хочет, и использовать эту информацию.

Она хотела знать. Понимать, что происходит.

— Что мне известно, — медленно произнес я, тщательно выбирая слова, — так это то, что бабушка была замешана в каких-то сложных схемах, которые были в том числе связаны с шефом полиции, там, в Якобс-Бэлл. И это также связано с тем, что случилось с Молли. Молли умерла, я получил известие об этом и попал прямо в гущу событий, и причина, по которой я сейчас здесь, состоит в том, что я ничего не могу сделать там. Чтобы справиться с этим до того, как кто-то из семьи окажется втянутым в эту историю, мне нужно заручиться кое-какой поддержкой в верхах.

— Звучит как полнейшая бессмыслица.

— Серьезно? — спросил я. — С учетом всего того, что нам известно о нашей семье, считаешь ли ты совершенно невероятным, что они ввязались в какое-то бредовое извращенское тайное общество, типа таких, какие бывают в маленьких городках?

Она помедлила с ответом. Я подцепил вилкой кусок лазаньи.

— А что, так и было?

— Узкий круг людей со слишком большой властью, которые хотели заполучить ещё больше власти. Это связано с домом, со всей этой историей с наследованием, и с кучей всего того, о чём говорила Молли, когда выглядела полным параноиком.

— Пытаюсь припомнить, о чём она там говорила.

— Не надо. Не беспокойся об этом и не вмешивайся.

— Интересно, как я могу не вмешиваться? Либо ты мне врёшь, сочиняешь удобную историю… либо говоришь правду, и вроде всё звучит логично — и я, значит, должна ничего не делать?

— Ничего не делай, — подтвердил я. — Хорошо? Ты дальше всех от всего этого. Из всех возможных наследников, не считая малышей, у тебя самые большие шансы выбраться без потерь. Сдавай экзамены, проводи время с друзьями, наслаждайся жизнью. А если всё-таки дело дойдёт…

Я осёкся.

— Если что?

— Неважно.

— Если до чего дойдёт дело?

Я озабоченно нахмурился. Слишком устал, болтаю о том, о чём не стоило бы.

— Я приму меры, чтобы оставить вам кое-какие записи. Информация, которую удалось выяснить, советы. Может быть, прослежу, чтобы у Элли и Кэти была возможность их дополнить, если они окажутся достаточно шустрыми.

— Звучит не слишком логично. Ты хочешь сказать, что ты тоже в опасности? Что Элли и Кэти могут оказаться в том же положении?

— Я просто хочу сказать… всё сложно.

— Довольно убогий ответ.

— Полагаю, что так, — согласился я.

— Почему бы не рассказать нам всем, что происходит? Или, чтобы узнать подробнее об этих кровожадных сектах, или о чём там ещё, мне придётся ждать смерти троих из моих двоюродных братьев и сестёр?

— Потому что это связано со сложностями такого рода, которые запутывают всё, к чему прикасаются.

— И что им помешает явиться за нами прямо сейчас? Ещё до того, как мы всё узнаем?

— Ро… Пэйдж. Я действительно не могу рассказать подробнее.

— Кто этот Ро-как-его-там?

Роуз.

— Одна девушка, чей голос очень похож на твой. Серьезно, Пэйдж, я слишком устал. День был долгим, и завтра предстоит ещё один.

— Ты можешь гарантировать, что мы в безопасности? — спросила она. — Что-то сомневаюсь, что можешь.

— Не могу, — признал я. — Гарантировать не могу. Однако те, от кого исходит угроза, больше заинтересованы в том, чтобы использовать семью Торбёрн, чем в том, чтобы нам навредить.

— Ты что, помогаешь людям, которые убили Молли?

— И да, и нет. Не в том смысле, о котором ты думаешь. Но это тоже сложно объяснить.

— Блэйк.

— Пэйдж.

— Почему нельзя рассказать полиции? Ах, да. Ты говорил, проблема с шефом полиции.

— И не только с ним, — подтвердил я. У меня почти не осталось сил продолжать разговор. — Иди, сдавай свои экзамены. Забудь про меня, забудь про всё это.

— А что если я тебе не поверю? Что если скажу, что твоя история неправдоподобна, и расскажу обо всём полиции?

— Тогда я прощаю тебя, — ответил я. Пересек комнату, взял стакан, наполнил его из-под крана.

— Ты прощаешь меня?

— Я понимаю. Всё действительно выглядит неправдоподобно. И если твоя совесть велит тебе идти в полицию вместо того, чтобы послушаться меня, то что бы ни случилось после того, как ты обо всём расскажешь — я всё это прощаю тебе.

— Ты говоришь странные вещи.

— Пэйдж, я правда очень, очень устал. Мне надо поспать. Завтра большой день, много дел. Спасибо, что рассказала про полицию. Прости, что не могу дать точных ответов на твои вопросы.

— Уверен?

— Спокойной ночи, Пэйдж. Удачи с экзаменами.

— Блэйк?

— Что?

— Я могу чем-то помочь?

Чем же?

— То, что ты об этом спрашиваешь, уже помогает, — ответил я.

— Ладно.

Я повесил трубку.

Вероятно, я мог бы справиться с беседой и получше.

Мой взгляд бродил по татуировкам, по медальону, по царапинам и укусам, которые я не обработал. Теперь боль ощущалась острее.

Я почувствовал себя очень, очень смертным.

Я забрал стакан и лазанью и переместился за обеденный стол. Я им почти никогда не пользовался, предпочитая есть стоя, но сейчас мне нужна была поверхность для работы.

Я схватил обрывок бумаги с эскизами построений, которые наносил на себя, и принялся писать.

«Роуз. Кэтрин. Элли. Роксана. Айви. Пэйдж. Те из вас, кто останется в живых, когда вы прочтёте эти строки.

Это Блейк. Если вы это читаете, то я, вероятно, мёртв. Почти все, с кем я говорил, полагают, что ожидаемая продолжительность моей жизни выражается однозначным числом.

Вы будете грубо разбужены. Вам предстоит кое-что выяснить. То, что я собираюсь здесь записать, должно вам в этом помочь. Предупредить о некоторых ловушках. Попробую изложить это так, чтобы вам не пришлось ломать голову.

Не заморачивайтесь тем, что здесь встречается имя «Роуз». Это на всякий случай. Считайте, что это незаконорождённая внучка. Но лучше не заморачивайтесь. Вам и так найдётся о чём беспокоиться.

Не заходите за ограду, окружающую дом, если в начале подъездной дорожки не будет нарисован знак или если вы не увидите, как кто-то ещё заходит туда раньше вас. Это ловушка, и вы легко можете попасть в неё по очереди.

Лейрд Бехайм наш враг. Он — тот, кто командует силами в Якобс-Белл.

Сандра Дюшан будет подкидывать вам сюрпризы и испортит все ваши начинания.

Как враги они даже отдалённо не могут сравниться с теми, от кого исходит настоящая опасность. Какого рода опасность, вы поймёте, когда посмотрите книги на полке справа от стола. Не поддавайтесь искушению. Мне приходилось иметь дело с силами из этой области, из этого не выходит ничего хорошего.

Юристы являются частью этой настоящей опасности.

Мэгги наш союзник. Это не означает, что ей можно во всём доверять.

Йоханнес не союзник и, судя по записям бабушки и моим собственным ощущениям, доверия не заслуживает, но сами знаете, что говорят про «врага моего врага». Соблюдайте осторожность.

Избегайте сарказма, как бы вам ни хотелось съязвить. Позже вы поймёте, о чём я.

Таковы основные пункты. Найдите безопасное место, прежде чем читать дальше. Я расскажу, что произошло к настоящему моменту, чтобы ввести вас в курс дела…»

* * *

Когда я вышел из дома, Фелл уже ожидал меня, стоя возле водительской двери.

— Спасибо, что приехал, — сказал я.

— Я так понимаю, что нынешним утром ты будешь вести себя чуть более цивилизованно, — заметил он.

— Постараюсь, — ответил я. — Но не могу обещать, что так и будет. Вчера вечером я заснул прямо за обеденным столом. Я устал, а ты работаешь на Завоевателя, который хочет сделать меня своим рабом и ещё превратить небольшую часть человечества в адские руины. Я могу сделаться раздражительным.

— Пассажирская дверь открыта, — сказал он. — Обивка вычищена. Блохи уничтожены.

Я распахнул дверь. Действительно, салон выглядел так, как будто прошлой ночью меня тут не было.

Садясь в машину, я снял рюкзак и поставил его на колени. Фелл сел за руль и выехал на дорогу.

— Едем к гоблину? — спросил он. — Или, может, к демону?

— Справиться с гоблином должно быть проще, чем с абстрактным демоном, — сказал я. — Начнём с гоблина.

— Ммм, — пробурчал он. То ли соглашаясь, то ли опровергая.

— Немного надеюсь, что Роуз проснётся и поможет мне с демоном, — добавил я.

— Без комментариев, — сказал Фелл. — И впредь комментариев не будет. Даже и не пытайся у меня что-то выудить.

Я едва не ответил, но прикусил язык. Сказав, что не будет комментировать, он по сути дела дал обещание.

Ублюдок.

— Принято к сведению, — сказал я, наблюдая, как множество мокрых снежинок с еле слышным шорохом ударяются об ветровое стекло и почти сразу же тают. Худшие стороны и снега, и дождя одновременно.

Он ехал на такой скорости, что мне стало не по себе.

— Ты выражал заинтересованность во встрече с Рыцарями. Завоеватель с ними связался, — сказал Фелл.

— Это к чему?

— Выбор за тобой. Я должен доставить тебя во все пункты назначения. Не хочешь ли первым делом встретиться с Рыцарями?

Я подумал о том, как мы с Роуз действовали вчера. Мы выяснили, что происходит, определились с тем, что нам требуется, разобрались со всем остальным и вернулись домой.

Или, если быть точным, переступил порог квартиры я один, одетый лишь в костюм Адама да разрисованный волшебными узорами.

Моя одежда была настолько изгажена, что у меня не возникло желания снова её надеть, а заснул я ещё до того, как успел подумать о стирке.

В данный момент я был в одежде исключительно рабочего назначения.

— Можем сделать крюк? Хочу взглянуть, что там да как, потом встретиться с Рыцарями, чтобы можно было подумать о демоне забвения, пока разбираюсь с гоблином.

— Просьба выполнима, — сказал он. — Эти места неподалёку друг от друга.

— Спасибо, — ответил я.

Несколько минут спустя мы свернули на дорогу, где машин почти не было. Снег с неё убрали, но с тех пор успел выпасть новый. Каким бы уверенным водителем Фелл ни был, ему всё же пришлось сбавить скорость.

— Что заставляет такого парня, как ты, служить такому парню, как Завоеватель? — спросил я.

— С чего бы мне об этом рассказывать? — ответил он.

Я едва не начал говорить что-то, что можно было бы счесть грубым или провоцирующим, намекая на то, что Завоевателю наверняка есть что предложить тем, у кого проблемы насчёт сексуальных побед, но оборвал себя на полуслове. Всё равно у меня не вышло бы сказать это достаточно язвительно.

— Я правда не представляю, что могло бы тебя к этому побудить, — сказал я. — Просто молчать паршиво, а ты не включил радио, так что…

— Ты ждёшь, что я сообщу подробности тебе, дьяволист? Просто задаром?

Я хотел возразить против подобного обращения, однако оно соответствовало действительности.

— Тогда, чтобы скоротать бесконечные минуты или часы поездки, могу поделиться историей своей жизни. Может заставлю тебя рыдать от скуки, а может даже посочувствуешь.

— С удовольствием посмотрю, как твои попытки ни к чему не приведут, — ответил он.

— Может и так, — признал я.

— Но ты прав. Вероятнее всего, твоя история окажется раздражающей, ведь твоя аура заражает всё, к чему ты прикасаешься. Мне такого не нужно.

— Аура? — я взглянул на свою руку.

— Излучение от беса. Форма, которую оно принимает, зависит от того, с кем имеешь дело, от его способа смотреть на подобные вещи. Свет, повторяющийся шаблон, запах. Сейчас ты оставляешь следы на всём, до чего дотрагиваешься. В зависимости от расстояния заражение может быть сильнее или слабее, но следы всё равно остаются. Когда ты уйдёшь, в машине будет вонять, хоть делай чистку, хоть нет. Ты оставляешь за собой отпечатки, заражаешь людей, а они в свою очередь заражают другие вещи, и так продолжается, пока не иссякнет энергия, наполняющая силой явления, которых не должно быть.

Радиация.

— Хорошо, — сказал я. — Так, значит…

— Не разговаривай со мной, дьяволист. Вообще не взаимодействуй со мной.

— Тебе устраивает то, что делает Завоеватель?

— Ты со мной говоришь, — сказал он.

— Просто рассуждаю вслух. Для человека, настолько чувствительного к излучениям бесов, ты с удивительным пониманием относишься к твоему Лорду и хозяину, при всём том, что он делает.

— Нет, — сказал он. — «Понимание» — это совсем не про то.

— Даже так? — озадачился я. — Хм…

— Ты суёшь нос куда не просят.

— Ага, — сказал я. — Знание — это сила, и вдобавок своего рода защита.

— Ошибка начинающего, — прокомментировал Фелл.

— Почему?

— Ты уверен, что сейчас лучше защищён, чем до того, как узнал, как устроен этот мир?

— Зависит от того, что ты имеешь в виду, — сказал я. — Согласен, пока я не узнал о существовании магии и демонов, я был в большей безопасности. Но с того момента, как я занялся самообразованием — пошёл, так сказать, новый отсчет. Да, сейчас я в большей безопасности.

— Именно это знание и привело к нынешней проблеме с аурой, дьяволист. Если бы ты ни о чём не знал, Завоевателю нечего было бы у тебя требовать.

— Так что же, быть несведущим — правильный путь? — спросил я.

— Да, для миллиардов людей на Земле это так, — ответил Фелл. — Это обеспечивает своего рода защиту. Не иммунитет. Но в целом обычному человеку лучше оставаться несведущим.

Машину слегка повело на льду. Фелл отреагировал на занос.

Учитывая обстоятельства, скорость машины всё равно превышала безопасную.

— Давай разграничим, — сказал я. — Выделим информированность и знания. Есть куча вещей, помнить о существовании которых фигово. Например, мы в курсе того, что в Африке множество детей умирает от голода. Но когда мы говорим о «знании», то подразумеваем, что у нас есть возможность повлиять на ситуацию.

— Однако, — продолжил Фелл, — твои «знания» наделяют тебя властью делать других людей «информированными», а значит их жизнь от этого становится менее счастливой.

— Мне почему-то кажется, — сказал я, — что ты опираешься на собственный опыт. Неужели знания никак тебе не помогли?

Фелл нажал на газ; впереди был длинный и прямой участок.

— Нет, — сказал он. — Ни информация, ни полученные знания не принесли мне пользы. И то и другое стало своего рода ловушкой.

— Ловушкой?

— Учитывая твои обстоятельства, думаю, ты понимаешь, о чём я, дьяволист. Ты узнаёшь о том, что происходит, не раньше, чем защёлкиваются оковы на шее, руках и ногах. И вот ты уже связан.

— Обстоятельствами? — спросил я.

— Или чем-то ещё, — сказал он. — Ты же видел связи, которые нас окружают. Они выглядят как нити. Сможешь назвать хоть одну, которую нельзя использовать, чтобы ограничить тебя?

Связь с семьёй, привязанность к месту, вещам, даже идеям.

— На Роуз надели цепь, — сказал я. — Ещё один вид связи, используемый как привязь?

— Само собой, — сказал Фел. — Ты ведь сейчас здесь, не так ли?

И верно, я здесь, в машине. Выполняю задание номер два.

Он так и ехал не снижая скорости.

Мы промчались мимо одинокой машины. Порыв воздуха заставил наш автомобиль покачнуться.

— Ты говорил о Завоевателе, — напомнил я.

— Ему служил мой отец, как и отец моего отца, а перед тем его отец. Как и мои брат и сестра. В двенадцатый день рождения каждый из нас получил дар. Знание. Но этот дар мы не можем вернуть обратно, и это дар — наше бремя. Лорд Торонто действует по определённой схеме. Он берёт и больше не отдаёт. Я заметил, что ты и сам, когда уходил, не стал бороться за то, чтобы взять свою соратницу с собой.

— Она уже принадлежит ему, верно?

— Закована. Почти так же, как я. Наверно, к лучшему, что она спит.

— Тебе приходится ему подчиняться, — сказал я. — Я подозревал, что ты дал клятву служить ему, и я использовал это против тебя, буквально руки выкручивал. Но я не подозревал…

— Что мой отец был вынужден заманить своих сыновей и дочь в ловушку, как раньше его собственный отец?

Я заметил, что он ещё немного увеличил скорость.

— Ты удерживаешься от действий, направленных против него. А также от того, чтобы причинять себе вред или нарушать условия соглашения?

— Да.

— Но, похоже, не от того, чтобы слегка рисковать?

— Это единственный вид непослушания, который нам позволяется. Я не воспользовался выходом, который избрали мои родичи. Из близких у меня остались только сестра, которая находится в дальней отлучке по делам Завоевателя, да дядя, который присматривает за соседними территориями. Мой брат погиб от рук гоблинов, пытаясь спасти небольшой городишко. Другой брат преследовал одного из врагов Завоевателя, который сжалился над ним и убил его.

— А ты всего лишь превышаешь скорость, — сказал я.

— Это скорее свобода, чем непослушание. Большая разница.

Я кивнул.

— Извини, Фелл, — сказал я ему.

— Что?

— За то, что вёл себя как мудак. Донимал тебя.

— Мы не друзья, Торбёрн. Я надеюсь, что ты скоро умрёшь, в ближайшую пару дней. Это бы многое упростило.

«А если я одержу победу над Завоевателем, что станет с тобой?»

Вслух я этого произнести не мог, потому что он, вне всякого сомнения, поклялся служить Завоевателю.

Я почувствовал, как машина снова ускоряется. Шины перемалывали снег и лёд.

Я откинулся на сидении и закрыл глаза.

— Не боишься?

Нет уж, радости я тебе не доставлю.

— Я вожу мотоцикл, и когда было нужно, я ездил и в снег, и в дождь. Четыре точки сцепления с дорогой? Стальная клетка вокруг? Подушки безопасности? Едва ли здесь действительно безопасно, но я привык к куда меньшему.

Он снял ногу с педали газа, и я услышал, как двигатель сбавил обороты.

Выходит, он всё-таки хотел заставить меня поволноваться. С тем же успехом он мог признаться в этом вслух.

— С ним и раньше было достаточно плохо, — сказал Фелл. — А с тех пор, как ты здесь объявился, стало ещё хуже.

— С Завоевателем? Да уж.

— Он так устроен, что имея подобную перспективу, просто не может остановиться. Не способен отвлечься или заняться чем-то ещё.

— Не лучший вариант Лорда, — сказал я.

— Долгая история.

— Знаешь, если я умру, это ничего не исправит, — сказал я. — На очереди другие. Я принял кое-какие меры к тому, чтобы они не попали в те же ловушки, но гарантий нет. Думаю, что даже с моими предупреждениями один или двое из них наделают катастрофически ужасных ошибок. Именно такого уровня, о котором заботятся люди вроде тебя.

— Моя семья издавна имела дело с серьезными опасностями. Мы выполняем функцию, схожую с охотниками на ведьм, держимся в тени, обезоруживаем или направляем по ложному пути сильнейших Иных. Если бы нас не подчинил себе Завоеватель, то не исключено, что прямо сейчас я бы охотился на уцелевших членов твоей семьи.

— Правда? — спросил я. — Звучит как-то дерьмово.

— Ты ведь уже сам видел, какой вред может причинить ничтожная спора? Обычный бес? А что будет, если за ним следом придёт кто-то больший? Ты вообразил, что способен иметь дело с абстрактным демоном и уйти невредимым?

— На это я не рассчитываю. Особенно если учесть, что я и от беса-то не ушёл невредимым, — сказал я. — Признаюсь, всё предстоящее меня слегка пугает. Я чувствую себя катастрофически неподготовленным.

— Неудивительно.

— А знаешь, моей младшей сестре всего два года.

— И что?

— Она тоже в очереди. Выходит, ты и её убил бы? — спросил я.

— Её саму? Нет. Куда проще воспрепятствовать ей, ещё до того как она обретёт силу. Убить родителей, уничтожить ресурсы, которыми располагает семья, разрушить её судьбу. Если бы это не помогло, я бы подождал, пока ей исполнится как минимум шесть, чтобы она осознала себя, или двенадцать, когда она станет готова к обучению. Тогда бы, наверно, и убил.

— Вот как? — задумчиво произнёс я. — Всё равно дерьмово, но как-то… более справедливо, что ли, по сравнению со многими альтернативами.

— Неужели? Выходит, я соответствую твоим высоким стандартам, дьяволист?

Фелл сбросил скорость. Мы свернули на боковую дорогу, которую с обоих сторон окружали только деревья.

Посреди дороги стояла женщина. Она повернулась к нам лицом.

Я мельком увидел, что её тело было изувечено. Одно плечо и большая часть грудной клетки были вырваны. Плоть вокруг ран блестела от крови.

Фелл проехал прямо сквозь неё, и женщина развеялась.

Я повернул голову и увидел, как она снова возникла позади нас и неловко побрела нам вслед, прежде чем исчезнуть в сугробе на обочине.

— Призрак? — спросил я.

— Вроде того. Более точное название — спектр, если не ошибаюсь. Если так сильно повредить призрак, ты нарушишь его шаблон. Лишённый баланса, он начинает разваливаться, не в силах поддерживать непрерывное существование, и прежде чем развеется, зачастую успевает утащить за собой нескольких людей. Обычно они встречаются там, где действуют какие-то другие силы, или в тех случаях, когда они прочно связаны с чем-то, а ты разрушил их средоточие.

— Хм, — сказал я. — Ничего подобного в книгах о связывании призраков мне не попадалось.

— Слишком нестабильные, чтобы их связывать, — сказал Фелл. — Всё равно что работать со старыми боеприпасами.

Я кивнул.

Мы проехали мимо вереницы мёртвых деревьев, голых и выцветших.

В гуще деревьев я заметил неподвижную группу высоких мужчин и женщин. Раза в полтора выше обычного человека, нагие, с пегой кожей, которая почти полностью скрывала их на фоне леса. Они просто стояли неподвижно, свесив руки по сторонам.

У них у всех были одинаковые раны. Головы были откушены, остались только шеи и перекошенные нижние челюсти с торчащими в небо зубами и вывалившимися вбок языками. У одного из мужчин была заметна небольшая эрекция.

— Кто они такие? — спросил я.

Фелл пожал плечами.

Мы миновали ещё одну группу призраков. Все до одного стояли как вкопанные. Все до единого были покалечены.

Когда машина приблизилась, некоторые из них побрели или поползли в нашу сторону. Лишь только мы проехали мимо, они остановились. Они реагировали скорее на наше присутствие, чем на что-либо ещё. Как будто они были намагничены, хотя к нам их привлекал, конечно, не магнетизм.

— Откуда столько призраков?

— Думаю, его жертвы не способны обрести покой, пока какая-то их часть находится в его утробе, — сказал Фелл. — Он тут уже несколько столетий. Обосновался в этих местах, когда люди только начали заселять Новый Свет. А когда он перемещается, спектры следуют за ним.

Мы проехали мимо горящего дерева, половина ветвей которого были обломаны. Только когда мы его миновали, до меня дошло, что это тоже был Иной.

Заляпанный кровью участок снега.

Дерево, по ветвям которого висели тонкие длинные ошмётки, и в середине — животное, которое не имело никакого права оставаться живым. Ещё один Иной.

Я вытащил предметы, которые мне дали, чтобы я мог отследить гоблина и абстрактного демона.

— Он где-то правее, — сказал я.

— Знаю, — ответил Фелл. — Я не прямо к нему тебя везу. Мы огибаем периметр. Ты же хотел посмотреть окрестности, чтобы понять, чего ожидать. Это оно и есть.

— Эти Иные сходят с ума от боли, лишены чувств, дезориентированы и ничего не понимают, — сказал я.

— Верно.

— Как от них вообще можно защититься?

— Не моя проблема. Как я уже сказал…

— Ты будешь рад, если я погибну.

— Это будет означать, что Завоеватель не сможет тебя использовать. Или, по крайней мере, не в такой мере. Раз уж у него твой партнёр, он приберёт к рукам и твоего призрака, но эффект будет не таким сильным.

— Понятно, — промямлил я.

Мой взгляд скользнул по скале, верхушка которой была засыпана снегом.

Через секунду я увидел, как блеснула кровь, и понял, что это вовсе не скала, а огромное существо, но мы уже проехали мимо.

Что это ещё за чудище?

Новые призраки. Кучка детей, все ранены.

Несколько столетий.

Наверно, от одного до трёх человек каждый год?

— Похоже, призраки собираются поближе к дорогам? — спросил я. — Они обречены находиться невдалеке от него, но…

— Большинство из них в момент смерти могли быть на дорогах. А значит, и в посмертии они будут стремиться к дорогам. К знакомым местам, — сказал Фелл.

— А что же тогда в глубине леса?

— Создания, которые обретаются вдалеке от дорог, — сказал Фелл. В его устах это прозвучало как банальность.

— Хорошо, — сказал я. — Думаю, суть я уловил.

Фелл резко повернул, отправив машину в занос, потом крутанул руль в направлении заноса. Автомобиль вильнул хвостом, выровнялся и понёсся в обратном направлении.

Ладно, это, конечно, не мотоцикл, но всё же слегка нервирует.

— Это больше похоже на беспечность, чем на свободу, — заметил я с максимальной дипломатичностью, на какую был способен.

— Плохая идея — останавливаться в местах вроде этого, — сказал Фелл. — Слишком многие создания, испытывая чудовищную боль, полностью забывают о правилах и договорах. Нарушая клятвы в слепом стремлении отвлечься от охватившей их агонии, они притягивают беду, и в результате их сопровождают полчища злых духов. Здесь всё рассыпается в прах.

— И никто не положил этому конец?

— Цель несоразмерна риску. Многие задаются вопросом, есть ли смысл быть укушенным, если единственный возможный результат — бешеный пёс на поводке. Пусть бешеный пёс обитает в глуши. Поставь охранные знаки на деревьях и камнях, чтобы люди обходили это место стороной. И ещё руны, чтобы дорога оставалась невредимой. Пускай он забирает себе леса.

— Но Завоевателю он всё же понадобился.

— Завоевателю нужно всё. Однако ты прав, этот нужен ему в особенности.

— Для чего?

— Ответив на этот вопрос, я предам своего хозяина. Лучше займись своим делом. У тебя есть время до полуночи.

— Справедливо, — согласился я.

В глубине леса Гиены я заметил ещё одного духа.

Призрака, вне всяких сомнений. Ребёнка в длинной куртке с капюшоном, бегущего между деревьев.

Я не был уверен точно, но, кажется, у него не было никаких ран.

Поёжившись, я устроился поудобнее в ожидании прибытия к Рыцарям из Подвала.

Всё успокоилось, как только мы выехали на оживлённую дорогу, без ледяной корки. Я остался наедине со своими размышлениями. Что взять с собой, какие меры предосторожности предпринять заранее…

Я вытащил из кармана сложенный листок бумаги, который раньше оторвал от стопки, и стал делать заметки.

Время шло. Фелл хранил молчание.

— Приехали, — сказал он наконец.

Это был универсальный магазинчик, перед которым было припарковано слишком много машин. Мне это напомнило банду байкеров в каком-нибудь маленьком городишке.

Поскольку свободных мест не было, Фелл встал, загородив выезд одной из машин.

— Хочешь, чтобы я подождал, или приехать за тобой попозже? — спросил он.

Я чуток поразмыслил, потом сказал:

— Подожди, будь добр.

— Они тебя ждут, — сказал он, делая приглашающий жест.

Я выбрался из машины.

Не прошло и двух секунд, как Фелл рванул с места, разбрасывая колёсами снег. Набрав скорость, машина скрылась вдали.

Хоть он и спросил, что я предпочитаю, но поступил вопреки моему решению.

А ещё он обещал доставить меня в каждый из пунктов назначения по порядку, но домой доставить не обещал.

Что ж, по крайней мере он не бросил меня в гоблинском лесу.

Я был на полпути к магазинчику, когда из него не спеша вышел мужчина. Огромный кот запрыгнул сначала на заснеженные перила, потом на верхушку ящика со льдом.

Я видел между ними связь.

— Дьяволист? — спросил он.

— Предпочитаю, когда меня называют Блэйк, — ответил я.

Его неторопливый шаг не позволил мне заранее увидеть предмет, который он держал в другой руке.

Он наставил на меня дробовик.

— У тебя есть две секунды, чтобы убедить меня не стрелять, — сказал он.

— Остановим Завоевателя? — сказал я, не колеблясь.

Похоже, мне хватило и полсекунды.

Ещё одну долгую секунду он размышлял.

Затем дробовик опустился.

— Заходи.